Происшествие со столбами, промелькающими в окнах поезда дальнего следования.
Стальные колеса поезда дальнего следования, идущего по маршруту: Москва-Кельн, успокаивающе и очень усыпляюще отстукивали. Именно ночью этот стук мог действовать на пассажиров ни хуже любого снотворного. Он гипнотизировал и заставлял человека проваливаться в приятную мягкую дымку полусна и дремоты. Трудно было удержаться от такого соблазна и ни пуститься в приятное и увлекательное путешествие по нереальному, но и очень ощутимому миру сновидений. Конечно же, никаких кошмаров не должно было быть, благодаря этому магическому постукиванию. Только хорошие, в прямом смысле этого слова, и приятные сны овладевали человеческим мозгом в момент, когда стальные колеса чуда техники двадцатого века издавали приятный для рецепторов уха "тук-тук".
За окном быстро промелькали какие-то деревье и конечно-же прямые деревянные или бетонные столбы, на которых крепились электрические провода. Не возможно было бы представить две вечнопаралельные и никогда не пересекающиеся стальные рельсы без их вечных спутников - вот таких столбов... Один... два... три... сто... двести... тысяча... безконечность... Да, именно безконечность была их точным числом. Их количество не брался еще подсчитать ни один умник, желающий попасть в Книгу Рекордов Гиннеса или хотя-бы получить хоть каплю безтолковой славы, увидев заметку о своем открытии в какой нибудь дещевой скандальной газетенке. Возможно, подсчет этих столбов для решившегося смельчака мог бы стать основной целью его жизни.
Алексей Валуев сидел на мягкой дермантиновой лавке, закрыв глаза и оперевшись на столь же мягкую спинку. Странно, но в столь позднее время полка была не застелена. Все соседи уже давно спали на своих МЯГКИХ МЕСТАХ и даже не думали подавать каких либо знаков бодрствования. Свет во всем вагоне был отключен пару часов назад и теперь можно было довольно легко разглядывать проносившиеся за окномдеревья и столбы. Скучная и однообразная картина. Именно так подумал Алексей, страдающий последнее время хронической безсонницей. Невозможность уснуть из-зи каких то непонятных предчувствий крутившихся в его мозгу - вот это по-настоящему страшная пытка. Эта невозможность и послужила для Валуева, совершенно отчаявшегося, толчком к решению совершить это безтолковое путешествие в Германию.
А почему именно Германия? - удивленно вдруг подумал Алексей.
И удивлен он был именно тем, что эта мыль пришла в его голову впервые за последнюю неделю.
Почему я решил отправиться в Кельн? Почему не... ну скажем, в Хельсинки, не в Урюпинск, не в Улан-удэ, не на Край Света в конце концов, черт возьми, если такое понятие, конечно же, имеется в списке географических объектов планеты? А, что будет, когда я туда все-таки приеду? Неужели мне опять понадобится куда-нибудь двигаться?
- В пути я ожидал найти себе покой, но что он дальше жделает со мной? - шепотом , почти не слышно пробормотал Алексей не открывая глаз. Эту рифму он придумал буквально сейчас. Раньше неотличавшийся проявлением способности рифмовать слова Валуев немного удивился сам себе, открыв для себя это злое умозаключение.
Что этот путь сделает с ним? Какой-то непонятный призыв семь дней назад вбился в его голову и наградил его нежеланием спать ночами. Мука какая-то. Чего точно Алексей хотел сам от себя он почти не понимал, но это было только делом времени. Путешествие не пошло на пользу, оно наоборот лишь усугубило участь Алексея. Теперь, в вагоне несущимся со скоростью восемдесят километров в час, он чувствовал себя еще более уязвимым по отношению к своей БОЛЕЗНИ недавно приобретенной не известно от кого, или от чего. Теперь к всеобщей боязни прибавилась еще и боязнь открыть глаза и увидеть перед собой промелькающие однообразно деревья и столбы, - вечные спутники НИКОГДАНЕПЕРЕСЕКАЮЩИХСЯ паралельных рельсов. Неприменно, Алексею требовался стимул - ощущение или чувство, такое чувство, которое он еще не испытывал ранее.
Тьфу! Когда же они закончаться? Когда они перестанут мелькать у меня перед глазами
...раз...два...три...
Когда они оставят мой мозг в покое?
...раз...два...три...
Когда дадут мне хоть минуту ПОКОЯ?
...четыре...три...
Когда!?
...два...один...
этот осчет обратно - ни что иное как отсчет последних секунд жизни моего, черт-его-возьми, мозга. Сейчас наверное будет СТАРТ или ПУСК или ВЗРЫВАЙСЯ-МЯТЬ-ТВОЮ-ЧЕРТОВ-ЗГУСТОК-БЕЛОЙ-И-СЕРОЙ-ЖИДКОСТИ- ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ-ДЛЯ-ВЫСОКОМАТЕМАТИЧЕСКИХ-РАСЧЕТОВ-ИЛИ-ПРОСТО-ДЛЯ-ОСМЫСЛИВАНИЯ-ЕЩЕ- ОДНОГО-ЧЕРТОВОГО-ПРОЖИТОГО-ДНЯ!?
...четыре...один...три..пять...двенадцать...
бррррр!!!!
...раз-два-три елочка гори!!!
...восемдесят пять...восемдесят шесть...
гори мазэфака, гори!!!
...восемдесят семь...восемде...
как там у Блуд-хаунт гэнг - КРЫША, КРЫША, КРЫША В ОГНЕ. КРЫ
- Я открою глаза и... и спокойно, очень спокойно, спокойнее самого спокойного спокойника ( с чего бы это слово пришло в его голову? ) пойду и освежусь. Попробую хоть на пару минут забыть об этих
...раз...два...три...четы...
проклятых столбах.
...ре...пять...шесть...се...
Пойду в этот в этот чертов тамбур, покурю, схаркну в разбитое окно на какой нибудь говенный полустанок, подышу воздухом.
...мь...восемь...девять...десять...
Что я слышу? Неужели это скрип тормозов? О, да. Именно то, что мне сейчас действительно необходимо.
...одиннадцать...двенадцать...хватит!!!
Скриип - раздался пронзительный скрип железных колес о столь же железные рельсы. - Пффф - этот шум в данный момент мог означать только одно - поезд окончательно остановился. Не важно для чего, может просто для заправки водой или для того, чтобы сменить колеса, главное было то, что теперь Алексей сможет ступить своими ногами на, хоть и не твердую, но все таки, землю и на несколько минут этой остановки позабыть про
...три...четыре...пять...шесть...
промелькающие глупые, отвратительные, злые и подлые столбы.
Вот оно ЧУДО! Вот это настоящее Чудо! - подумал Валуев окончательно спустившись пожелезной лестнице на мокрую, после пролевного дождя, покрытую опавшими дубовыми листьями, землю.
Звезды - это настоящее чудо на этой планете. Может этот непонятный зов отправиться в путь подальше из города и предназначен для того, чтобы я смог сейчас вот-так выйдти на этом гребаном полустанке и, подняв голову вверх, обнаружить как все таки прекрастны и чудесны звезды, ведь не зря говорят, что в городе их совсем не видно? И не видно не потому, что выхлопной дым дым автомобилей или дым из огромных многочисленных заводских и фабричных труб заволакивает звездное небо от нас. Нет. Не видно их потому, что глупая повседневная суетная дымка заволакивает наш мозг, и мы, в плену безконечных приземленных забот, не в состоянии поднять свой взор вверх - на мерцающие и блестящие огоньки - звезды. А ведь они скучают без нас, они - это тоже живые существа - маленькие светлячки в полной безвоздушной прострации, освещающие нашу грешную землю в темное время суток, своим неестественным сиянием. Чудо, что и говорить?
Но вдруг размышления Алексея были безжалостно прерваны. Если б кто-то раньше отвлек его от его размышлений, то отвлекающий непременно имел бы неприятный диалог с только что отвлеченным, но в данный момент первый имел очень веский аргумент, который мог бы заставить последнего крепко подумать, перед тем, как начинать этот самый диалог.
Клацк - звук, за спиной Валуева, был знаком ему давно - еще с тех пор, когда он работал в МВД. Странно, спросит мой читатель, а почему служил в прошедшем времени? Дело в том, что за время своей службы Алексей начал раздумывать о своем истинном предназначении в жизни. Он понимал, что то, чем он тогда занимался ни являлось чем-то важным для него. Он сознавал скорее обратное: тогда, когда ему, по своим обязанностям, нужно было выслеживать и задерживать преступника - он почему-то жалел ( или, может, уважал? ) закононарушителя и все время медлил в важный для облавы или захвата момент. Он почему-то всегда представлял себя на месте преступника. Он знал, что мир - это сочетание ДОБРА и ЗЛА и, что нельзя искоренять зло ( как и добро ) чтобы не разрушить естественный баланс. Сначало Алексей гнал от себя эти мысли, но под конец его миллицейской карьеры они все больше и больше захватывали его сознание, все глубже и глубже пробирались в его ослабленный мозг. Поэтому нельзя было найти ни какого пути, кроме как увольнение.
- Клацк. - Это было ни что иное, как звук, издаваемый при снятии мелкоколиберного огнестрельного оружия с предохранителя. И Валуев не ошибся. Действительно, повернувшись ошарашенно назад, он увидел перед собой, державшего перед собой пистолет ТТ, человека с ярко выраженными чертами лица кавказской национальности: черные раскосые глаза, кучерявые волосы и нос с горбинкой отнюдь не говорили об обратном. На нем была одета спортивная куртка "Адидас", военные, защитногого цвета, брюки, дешевые ( очевидно с толкучки или рынка ) дермантиновые красовки. Зато на руке красовался отнюдь не дешевый золотой, грам на тридцать, браслет высокой пробы - очевидно российской, об этом говорил его медно-желтоватый цвет.
- Рукы подымы! Глюпый что-ли? - первая фраза, произнесенная лицом К.Н.( кавказской национальности ) прозвучала для Алексея иронично и даже пародийно. Раньше он не имел дело с таким типом нарушителей, но все равно было не трудно догадаться, что перед ним сейчас стоял и угрожал пистолетом очередной чеченский гражданин, желающий поучаствовать в, ставшим национальным, соревновании " Кто больше похитит людей ".
- Подымы руки илы плохо будэт! - на сей раз это прозвучало более громче и убедительней.
Алексей, решивший не рисковать, наконец, повиновался желанию К.Н. и медленно поднял свои руки, кок говорится, в гору.
- Карашё. - одобрительно бросил чечен и указательно направил дуло пистолета на небольшое, стоящее в метрах пятидесяти, деревянное здание - фактически рубленную избу, в каких живут многие деревенские.
До самой, указанной К.Н., избы Валуев шел, хоть и против своей воли, спокойно и не подавал никаких признаков недовольствия. Подойдя поближе, он понял, что указывая на это здание чечен не хотел его туда заводить, он вел его к темно-синей девятке в которой сидела парочка К.Н.подобных, но уже с более ярко выраженными чертами охотников за заложниками. Из под куртки-бомбера одного из них, Алексей смог заметить торчащий ствол автомата Калашникова. И, когда обладатель этого, столь популярного, у всякого рода экстремистов оружия выллез из машины, Алексей понемногу ( как и всегда) начал осознавать, что у него огромные проблемы, избавиться от которых ему будет не легко, ой как не легко. Следующим движением бородоча был резкий и сильный удар кулаком по лицу, приблизившегося и не опустившего руки, Алексея, который вывел последнего из сознания на некоторое время. И сумев разгледеть лишь красные искры перед глазамми, поверженный, Валуев опустился в дымку, коричневую дымку полусна или, если хотите, коматозного состояния, в котором сны не снятся, но сейчас было исключением.
Пфффф - коричневая дымка окутала его сознание.
...три...четыре...пять...
Столбы?
...шесть...семь...восемь...
Столбы!
...девять...десять...одиннадцать...
Они промелькали ежесекундно в замусоленном стеклянном окне.
...двенадцать...тринадцать...четырнадцать...
Это окно - своего рода экран телевизора, вещающего одну единственную программу с того света, по которой, в данный момент, шла передача "Человек и его шизофрения в виде промелькающих столбов" именно сейчас шла прямая трансляция с места сумасшедствия, с того места, которое можно по праву назвать Местом, где проходит та грань, за которой мозг обычного человека превращается в желтый кусок некой субстанции, который не то, что бы не пригоден для высокоматематических расчетов, им уже даже нельзя осмыслить еще один чертов прожитый день.
...шестсот шестдесят пять...шестьсот шестдесят шесть...конец...черный конец...конец всех концов...ха!...нет больше столбов...кончились они, мать их...кончились...
Она вернулось к нему мгновенно. Не урывками, не постепенно, а именно мгновено. Алексей, вздрогнул и, быстро открыв глаза, мгновенно вспомнил где он, почему и как долго. Захотелось встать, но, как это ни странно, руки и ноги были туго связаны и он уже мог догадаться, кто с ним это сотворил. Побрыкавшись немного, Валуев наконец понял, что сопротивление тугим бечевым веревкам - это тоже, что и борьба с ветрянными мельницами.
Оглянувшись вокруг, Алексею представилась следующая печальная картина: по сути дела он лежал на деревянном полу в комнате с деревянными стенами и потолком обитыми какой-то дурацкой клеенкой, походившей больше на дешевый линолиум. Под потолком висела лампочка мощностью пятдесят ватт - этого вполне хватало, чтобы осветить маленькую комнату, которую я бы назвал скорее закутком, в которой лежал сейчас Алексей. Что же касалось находившейся здесь мебели, то ее число было тождественно равно нулю, если не считать лежавший в углу деревянный ящик из-под картошки мебелью. Как ни странно единственное окно, представляющее из себя, вырубленный в стене квадратный полуметр было зарешечено так предусмотрительно, что между железными сантиметровыми прутьями не то, что человек, кошка пролезть бы не смогла.
Голова гудела - последствие хорошо поставленного удара бородатого боевика, с дулом калаша под молодежным бомбером, традиционно черного цвета.
Раз уж я взят в плен небезызвестными всем нам похитителями людей и корреспондентов а так же лицами определенной национальности, значит моя задача лишь сидеть спокойно и не создавать им лишних проблем, вот моя основная задача. - Подумал Алексей. - Черт, что я несу? Это не похоже на меня, я ни когда не прогибался под неприятные для меня обстоятельства, кто внушил мне это правило? Неужели я и вправду буду сидеть спокойно и не рыпаться? Как бы не так, я буду рвать зубами, буду до крови стирать мои запястья пока я не порву эти проклятые веревки, я выберусь из этих пут, ну а потом, ха...- Это он произнес про себя ехидно, с ухмылкой что-ли?-...А потом я заставлю вас хреновых черножопых ответить за грехи всех ваших чертовых ополчеянцев.
Но как бы он не смеялся в лицо своей судьбе - узел на веревке парализововшей его слабее не становился, а что касается крови, то она уже начинала сочиться на деревянный пол. Сколько бы еще Алексей Валуев сопротивлялся брыкаясь и напрягая свои мышцы дабы освободиться одному богу известно, но тут вдруг открылась, обитая ( как и стены, как и потолок ) линолиумом дверь в которую вошел твердым шагом уже знакомый нам чеченец с пистолетом ТТ.
Тук-тук - стучали армейские сапоги по деревянному грязному полу. В руках он держал увесистую миллицейскую дубинку. Похоже, он знал как ее применить. Но бить Алексея у него не было ни какого ризона ( возможно пока ), так как Валуев ни являлся носителем информации очень желаемой узнать чеченцем. Возможно только одно: ИЗУВЕР ПРИШЕЛ ПОИЗДЕВАТЬСЯ НАД СВОИМ ПЛЕННИКОМ, ПОБИТЬ ЕГО ОТ ДУШИ РЕЗИНОВОЙ ДУБИНКОЙ, ГРУБЫМИ АРМЕЙСКИМИ САПОГАМИ, И ЕЩЕ ПРИМЕНИТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ МЕТОДЫ ТРАДИЦИОННОЙ БАНДИТСКОЙ ЭКЗЕКУЦИИ!!! Глаза Алексея переполнились нелепым страхом, столь не характерным для него.
Подойдя ближе и немного наклонясь к лежавшему, К.Н. однако не стал бить Валуева, а лишь ухмыльнулся и что-то буркнул про себя по-чеченски.
- Я вас плохо понимаю, не могли бы вы говорить по-русски? - машинально сказал Алексей и осекся. Сейчас и он и чечен понимали безсмысленность этого вопроса.
К.Н., однако, не повиновался "приказу" белого, так как, наверное, не привык повиноваться людям, жизнь которых находится в его власти.
- Пашлы со мной! - сказал бородач, паралельно развязывая узел веревки которая связывала до сих пор Алексея.
Валуев медленно приподнялся, голова стала кружиться еще сильнее, в результате чего Алексей чуть было не навернулся на ровном месте, от падения его спасла лишь крепкая хватка чечена, держащего его за шею. К.Н. указал путь концом своей дубинки и они вместе устремились к выходу из этой комнаты. Очевидно, что бородач не слишком владел русской речью, как например чечен, угрожающий пистолетом на станции. Это можно было понять из его постоянных жестов, показывающих Алексею, что нужно делать.
Туда, куда сейчас был приведен Валуев, очевидно приводили всех его предшественников. Это была обычная комната в которой можно было разглядеть всевозможные и не возможные средства экзекуции. Она напоминала даже скотобойню, на это указывал огромный выкорчеваный пень с воткнутым в него мясницским топором. На стенах висели стальные цепи, тут и там раскиданы куски арматуры, деревянные палки, какие-то непонятные шнуры - жгуты, так-же здесь стояло несколько стульев и железных оцинкованных бочек перевернутых вверх дном так, что на этом самом дне помещалось большое количество гвоздей, ножей, молотков, пара кусачек и прочая плотницкая принадлежность, но самая, наверное, цивилизованная вещь, находившаяся в этой комнате, это несомненно утюг.
Валуев даже не вошел в эту комнату, его втолкнули. Упав на грязный и потертый линолиум алексей осмотрелся, и увидев страшную картину вокруг, осмелился предположить свою участь.
Но для чего им это нужно?- промелькнула мысль в голове. Я же не представляю для них ни какой ценности. Или может они меня перепутали с кем то другим? Да, конечно они перепутали. Я щас им скажу, что они перепутали и...
- Вы меня перепутали, я не тот кто вы думаете. Зачем... - взмолился он.
... отпустите меня! - Но вдруг ошарашенно осознал, что теперь его уж точно никуда не отпустят, что теперь его ждет неминуемая смерть.
-... зачем вы меня будете пытать? - Безсмысленно, почти по слогам пробормотал Алексей.
Но чечен ни обратил ни малейшего внимания на его мольбу, он лишь что-то буркнул на своем языке и удалился прочь из комнаты в открытую дверь. Отсутсвовал он однако не долго. Спустя десять секунд бородач в сопроваждении еще двух себеподобных зашли в "мясницкую" где лежал измученный Валуев ( Странно, как один единственный удар смог так повлиять на крепкого Алексея?). Один из них был одет в огромные резиновые хирургические бахилы и грязный мясницкий фартук. Голова его была лысая кук луковица тюльпана, чего нельзя было сказать о его подбородке и скулах - характерная черножопинская борода "украшала" его лицо. Второй чечен был без бороды, хотя и с довольно большим количеством ростительности на голове. В его внешнем виде не было ни чего примечательного, за исключением того, что в левой руке он держал заряженную видеокамеру "Panasonic". Наличие которой и прояснило Алексею его присудствие здесь. Очевидно, пытку эти изверги запечатлят на пленку, а потом будут показывать ее на своем телевидении, как показывали небезизвестный расстрел трех человек на центральной площади.
Сказав чтото по-чеченски, тот что был в бахилах приказал бородачу привязать Алексея цепями к стене. Обладатель хорошо поставленного удара не ослушался приказа, и через несколько минут, Валаев
уже был прикреплен мертвой хваткой к холодной кирпичной стене. Брыкаться он даже не пытался, так-как находился в каком-то странном шоковом состоянии от осознанного. Его мозг пытался отключиться от тела, дабы не испытывать тех мук и боли, которые вот-вот должны появиться. Но, когда тяжелые стальные цепи сдавили ему запястья, то сознание медленно начало возвращаться и это было самым великим наказанием для него.
Итак, все приготовления были сделаны. Красный кружочек на камере чуть ниже объектива загорелся, так, будто бы открылся глаз какого-то очень злобного существа, до недавних пор дремавшего, но теперь готового разорвать свою жертву. Оператор направил свою машину для передачи чужой боли на Алексея, его глаза оказались на одном уровне с яростным крассным глазом. "Пииик" - изздала тонкий звук видеокамера.
- Чертово кино, мать ваше - внезапно "взорвался" Валуев - Чертово кино!
Но продолжить помешал удар по лицу тяжелой подошвой армейского ботинка. Бородач, очевидно, имел не только хорошо поставленный удар рукой, он имел еще и хорошо поставленный удар ногой, в чем Алексей сейчас и убедился. Гром развергся в его голове, перед глазами замелькали крассные пятна, а из разбитой губы стремительно засочилась алая кровь, пара зубов кануло в лету.
- Чефтово, тьфу... - сгусток крови шлепнулся на грязный ленолиум и растекся по нему безформенной алой кашицей - ... чефтово кино! Чефтово кино! - не успокаивался Алексей. - Все мы актеры в чефтовом кино! Всем нам достафась поганая чефтова роль в этом чефтовом кино!
Зачем он орал в эту камеру, он и сам не совсем понимал. Просто он хотел сказать людям, которые когда нибудь увидят эти кадры, что жизнь - это чертово кино, а все люди - просто актеры в нем. А отличие между ними показывает лишь занимаемая каждым роль.
Однако, эти выкрики еще больше "завели" оператора, который сейчас, слегка посмеиваясь крутился вокруг распятого Алексея, дабы запечатлеть его игру во всей красе. Далее последовали еще несколько ударов кулаком под дых со стороны бородача, а за ними последовала и боль в этом месте. Но простыми ударами чеченцы не ограничились. Лысый в бахилах запустил руку в жестяную баночку и выудил оттуда два здоровых гвоздя. Так же он поднял, лежащий на опрокинутой бочке, молоток и направился в сторону распятого Алексея.
Все мы актевы в этом чефтовом кино! - не переставал орать Валуев, параллельно отхаркивая сгустки кровяной слизи на, уже порядком измазанный в ней, линолиум. - Актефы!
А лысый приближался все ближе и ближе, держа в одной руке гвозди, а в другой - молоток. И в тот момент, когда он приладил один из них к запястью Алексея, а другой рукой размахивался молотком, дабы вбить этот гвоздь в живое тело, он был похож на человека, прибивающего Иисуса к его кресту.
Все мы актефыыыыыыыыы... - все таки Валуев не успел договорить. До того, как нестерпимо-жгучая больвозникла в запястье левой руки, которая с каждой секундой поднималась все выше и выше к локтю, а там уж и к плечу. - А-а-а-а- а-а!!!
Перед глазами опять замоячили столбы. Сначало их было почти не видно
...один, два, три...
но с каждой секундой они просматривались все четче.
...четыре, пять, шесть...
Буум! - и теперь горело правое запястье.
...семь, восемь, девять...
Актевы, чефтовы актевы в чефтовом кино.
... десять, одиннадцать, двенадцать...
А красный звериный глаз, смотревший и яростно подмигивающий, продирал еще присудствующее сознание Алексея.
... тринадцать, четырнадцать, пятнадцать...
А лысый мясник между прочим вошел во вкус и, неудовлетворившись простым забиванием гвоздей в человеческую плоть, решил использовать более тяжелую артилерию. Теперь он направлялся к вбитому в выкорчеванный пень огромному топору.