ВДОХНОВЕНИЕ
                
Что-то звякнуло, сломалось
В старых краденых часах,
Только тиканье осталось
Словно грезы в мрачных снах.

И душа болит поэта
От того, что нету дум,
От того, что не пришлось
Вновь пройти по глади света.

Не приходит больше рифма,
И не слышен зверя вой,
Словно сказочная нимфа
Душу унесла "Постой!" -
Ей кричит поэт-бродяга,
Ночевавший в кабаке,
От того, что нету сил
Побороть дурную флягу.

Он любил когда-то свет,
Но когда часы сломались,
Для себя он дал обет, 
Чтобы чувства с ним расстались!

И теперь на стыке лет
Вновь поборен эти чувством
От того, что понял он - 
Нет преграды для искусства,
Потому как есть любовь!



ПОСЛАНИЕ К И.В.

Мне бы только коснуться вашей нежной руки,
Мне бы только услышать ваше нежное "Ты".
Я б тогда пожалел, что не вымолвил "Мы",
И гудит автострада, и мерцают огни.


Я б тогда утонул в ваших светлых очах
И пронес по дороге на могучих руках,
Я б тогда коснулся ваших светлых волос
Цветом в лето и ярких до слез.

Я б тогда написал про любовь внеземную,
Только б видеть ваш взгляд, не влюбиться в другую,
Я б навеки забыл про безделье и славу, 
Подчинялся б только вашему взгляду.

Дайте мне лишь прикоснуться, поклясться,
Дайте мне хоть на немного остаться,
И уже бы я точно произнес это "Мы",
И гудит автострада, и мерцают огни.


СТЕПЬ

Краснеет призрачный закат
Вдали степи непроходимой,
И запах свежести томимый
Приносит чувственный накат.

Он не известен, как искома
Еще не видимых границ,
Видны лишь огоньки станиц - 
Они укажут путь до дома.

И ты стоишь в глуши огромной,
Лишь только месяц голубой
Блестит золотой над тобой,
Играя песнь степную звонко


И звон его небесных сфер
В душе поэта отдается,
И вдохновение вновь проснется
И для него не будет мер.

Не будет мер, чтоб восхвалять
Его таинственную нимфу,
Не будет мер, чтоб высекать
Свою пылающую рифму.

И степь, вобрав всю силу мира
Провозгласит звенящим эхом, 
Что мощь сердец непобедима,
Когда любовь взаимна.


К  ЛЮБИМОЙ

Светлые волосы, мягкий пушок
Блеск в лучезарных глазах, 
Вас полюбить до конца я не смог
И легкий ваш блеск на губах.

Я пытался идти по пустынным пескам,
И хотел я найти аналогию Вам,
Но в пути не нашел ни любви, ни воды
Лишь скелеты умерших, да еще гарпуны.


Я не то, чтобы Вас не любил никогда,
Нет! Напротив любил, но когда, но когда?
Я бы мог наверно защитить Вас от бурь,
Защитить - не любить - по-моему, дурь.

Вот сейчас Вы смеетесь, но ваши глаза
Отражают тоску внеземную.
Уж поверьте, я знаю, как может она
Изломать вашу жизнь... Я ревную!

Я ревную Вас к каждому,
Кто взором своим
Оценил вас и бросил затем.
Я ревную Вас к каждому,
А может уж нет,
Может мне это кажется только,
Может вся Ваша жизнь-это просто игра,
Правил, которой увольте, не знаю,
Одно лишь с уверенностью я понимаю
Вы были и будете вечно моя.


ОДА БОГИНЕ
(в манере Байрона)

К моим нестройным снизойди стихам,
Прости богиня за мою беспечность,
Но гласности невольно я предам
Мои мечты, стремящиеся в вечность.

Весной, блуждая в парке меж аллей,
Увидел я средь лепестков и трав
Два существа- подобия людей,
Лежавших в лоне зелени. Им в лад
Звучал родник с чистейшею водой,
Привлекший любопытный взор мой.

Их убаюкивала колыбель из трав,
А лепестки, так нежно их обняв,
Напоминали мне подобия крыла,
Так и природа шелестела вся.

Мне был знаком крылатый этот мальчик,
Он за спиной держал большую связку стрел.
"Любовь дарить" - его земной удел,
Но что же за богиню он сразил?

В божественном семействе нет сравнения ей,
Она целебней, чем сама природа,
Она, воспетая в поэзии моей,
Светит звездою небосвода

О светлая! Тебе я возведу свой храм,
Где на алтаре святом я все отдам, 
Чтоб на мгновение я твоим .пророком стал,
Средь грешников я б лик твой восхвалял.

О гордая! Моя беспечная душа
Пронзенная стрелою крылатого амура
На волю рвется, вновь любя
Тебя, божественное чудо.

И сей уединенный храм
В тени лесной я возведу,
И с нежностью произрастая там,
Высокие деревья посажу.

Всех радостей оставлю там ключи,
Чтоб взгляд твой хмурым не был.
И яркий факел, и огонь в ночи
Пусть осветит мой путь к тебе, богиня!

H.J MASSINGHAM "NATIVITY: 1917"

(ПРОБА  ПЕРЕВОДА)

Три короля явились ликом из небес.
Один - из темной глубины, где черт и бес,
Вершили рок отверженных, несчастных.
Второй - с вершины городов прекрасных,
Построенных разумным человеком.
А третий - с затерянных земель, покрытых снегом.

На небе засверкали малиновые звезды,
Одна из них, кроваво- красным глазом манила путников.
Она была звездою боли, звездою страха,
Взошедшей над священным Вифлеемом.

"Зачем идете вы за той звездою гнева?
Зачем явились вы сюда,
Где тихо мать качает колыбель с младенцем,
Судьба, которого стать первым королем".

Первый король:
" Я смерти лорд.
Ему, Спасителю, подарок мой - меч кары".
Второй король:
" Я голода лорд. 
Что могу я дать
Взамен молока
Нежнейшей души его матери?"
Третий король: 
"Я лорд людей.
Рабство-имя мне.
Принес дары златые я тебе.
Свят, свят, свят!
Младенец от святого Бога.
Чья миссия и есть свобода.
Моя же - тирания".

Вскричал ребенок, встрепенулась мать,
Осел взбрыкнулся в стойле,
И вдруг исчезли короли,
Накрыв весь мир покровом рабства.


НЕЗНАКОМКА
(К КАТЕ)

Светлые волосы, блестки-глаза
Смотрят в меня, незнакомка моя,
Смотрят они словно горный хрусталь,
Смотрят на землю в зеленую даль.

Кажется мне, что душа моя спит,
Вырвется, крикнет, опять замолчит.
Кажется мне, что уносит меня
В неге любви, незнакомка моя.

Солнца хрусталь светят очи твои
Кажется мне, что они как мои,
В душу запали и снова пишу
Про край мой родной, где тобою живу.

И с фото твой взгляд направляет меня
Цепей подземелья, разрушает светя,
И очи твои как горя хрусталя.
Пишу для тебя, незнакомка моя.




МУЗЕ

О муза дней моих ленивых,
Богиня тех мечтой гонимых,
Которые я посвящаю Вам,
Не исключая шум и гам!

И если воцариться шум, 
То буду, полон милых дум,
И если воцарится гам,
То на колени встану сам.

И руку нежную твою
Прижму я к сердцу своему,
И ты узришь любви слова,
Румянцем возгорит слова!