(Свой опус я по-началу решил начать следующим пассажем:
Так и стоит перед глазами картина: Москва, полдень. Ведущий сотрудник (или все же, -ца?), Института, а может, страшно подумать, и член-наш-корреспондент, приезжает на работу на метро и выходит на Кропоткинской. Нет, он(а) не спешит на рабочее место, а торопится в главный приход страны, там он(а) усердно бьет челом об пол, молиться и, воодушевившись, идет стяжать на поле передовой научной мысли. Настроение портит лишь воспоминание об утренней ссоре с зятем, этим мерзавцем без философского образования, который имеет, видите ли, свое мнение, а эта дурочка, дочь (сколько бессонных ночей!..), ему еще и поддакивает... И тогда в голову это(й)го ученого приходит мысль (у таких людей мысль не рождается в голове, а именно туда приходит, черт знает откуда: из гиперурании, ноосферы, а то и вовсе может это эманация?) о теме философского трактата, который и выявит безнравственную сущность безбожников.
Но потом подумал, что это будет не современно и не включил в тест).
О теме.
Постановка проблемы не верна. И не потому, что мне вопрос не нравиться, а мне, убежденному атеисту, он не нравиться категорически, так, как показалась бы отвратительной боголюбу противоположная формулировка: "Возможна ли нравственность, независимая от атеизма?" Но нет, дело в том, что взаимоувязываются, ставятся в интересное положение два понятия, однозначность толкования которых сама под вопросом. Тема трактата лишь провоцирует новые вопросы: Что такое нравственность в современном понимании и в современной жизни? Разве сегодня философы уже разработали свой собственный, созвучный эпохе категорический императив? Или, как преподаватели, все твердят открытые до них "истины"? Интерпретация чужих мыслей процесс увлекательный и порой доходный, но это тупиковый путь . Не рождая нового, т.е. не творя, ученый является таковым только по имени, но не по сути.
Что есть религия сегодня? (И кстати, какая?) А может понятие религии стало звучать по-новому? и т.д. Неохватность темы в предложенном варианте делает попытку ее раскрыть заведомо невыполнимой. Можно лишь пунктирно обозначить понятия и предложить методику (здравый смысл подсказывает: впереди должна стоять лошадь, вначале всегда методология, а уж затем спекуляция!) для более глубокого исследования.
"72. Человек никогда не сможет познать три вещи: макромир, микромир и как все это началось" . Однако то, что создал сам, то, что является основой социального бытия человек должен знать досконально. Поэтому философия вновь и вновь возвращается к вопросам о сущностях, уточняя, переосмысливая и все же каждый раз впервые открывая для себя и для общества фундаменты коллективного взаимодействия в пространстве различных феноменов общежития. Каждое новое поколение философов обязано пересматривать "общепринятые" понятия и категории. Ибо там, где начинается "общепринято" и "общеизвестно", философия собственно и заканчивается, а начинается кое-что другое - слепое следование догмам.
По теме
Разговор о нравственности необходим для каждого философа, своя этическая парадигма должна быть у каждого, кто мнит себя умником или хотя бы начинает догадываться о том, что он ничего не знает. Но часто ли мы в нашей речи употребляем это слово - "нравственность"? Однако не чаще, чем слово "мамонт". Не значит ли это, что и нравственность вымерла? Превратилась в пустой звук, универсалию, на которую так удобно ссылаться в схоластическом споре? И если сейчас отчаянные головы мечтают клонировать мамонта, то не придется ли нашим потомкам клонировать нравственность, выхолощенную временем?
Другой вопрос: нужна ли вообще нравственность, если есть Уголовный Кодекс? То есть, зачем моральные регуляторы, если практику всей нашей жизнь определяют различные законы, уставы, предписания, инструкции?
Государство стремится к выработке инструкций "на все случаи жизни" и это тем более кажется продуктивным методом организации общественных отношений в эпоху глобализации. Работа по рамированию поведения человека (групп, обществ) ведется по всем направлениям социальной деятельности на протяжении всей его жизни. Инструктированию подвергаются межполовые взаимоотношения (контроль за поведением молодых людей до вступления в брак, регламентированная процедура бракосочетания), мягко навязываются способы интимных отношений (всевозможные пособия по сексу). Целенаправленно контролируется здоровье будущих родителей (обязательный мониторинг течения беременности), определяются места и процедура родовспоможения (родителей вынуждают производить на свет детей в роддомах при содействии специалистов). Уже и только что новорожденный человек попадает в систему государственного контроля над ним, которая преследует и удерживает его в рамках инструкций до самой смерти и даже после нее (специально создаются правила захоронения, в которых оговаривается ритуал и местонахождение трупа). Тотальное юридическое закрепление прав и обязанностей в современном обществе оказывает решающее значение на формирование способности к деятельному отношению к миру - свобода в выборе ценностных ориентаций оказывается детерминированной текущими социокультурными установками общества, а реализация способности - обусловлена законодательно установленной степенью нормативной урегулированности общественных отношений в предоставляемой общественным порядком возможности человеческой деятельности. Проблема в том, что в результате "инструктуризации" творческая составляющая человека не только узко канализируется, продуцируя достижение новых высот человеческой мысли в технологиях и искусствах, но и совершенно уничижается в сфере общественных отношений, где происходит отчуждение человека от его естественного права на свободный и независимый выбор.
Разговоры о религии, о ее роли, соотношении с человеческой практикой и т.д. приобретают актуальность в периоды обострения этой психопатии и тогда философия обязана выступать в качестве врачевателя . Но здесь я пасую перед остроумием и сарказмом Кесселя, убойной критикой, прекрасного в своей неистовости, великого гуманиста Ницше и могучим психоанализом Фромма. Позволю себе только несколько уточнений.
Так, например, уже следует разобраться, что лежит в основе любой религии, которую почему-то увязывают с верой. Но вера - особое состояние сознания, характеризующееся безусловным принятием (не требующей доказательств интериоризацией, допущением) истинности информации о существовании какого-либо явления, предмета, процесса. Исторически возникла как реакция разума на необходимость расширения кругозора (знания) через включение в свою систему знания не наблюдаемых непосредственно (априорных) видов, форм информации об окружающем мире (внешней среде). Вера - невидимое знание, убежденность в искренности (не лживости) утверждений, высказываний других людей, есть основа общения, коммуникации.
Другое дело - доверие. Доверие это убежденность в обладании другим человеком знания правил общественного и природного бытия, в наличии у него более высоких, по сравнению с собственными и третьих лиц, умственных способностей, умения видеть скрытые причины явлений. Доверие характеризуется иррациональным поведением по отношению к объекту доверия, допускает возможность делегирования ему самых широких полномочий, вплоть до права распоряжения жизнью (судьбой) доверителя.
В качестве примера, иллюстрирующего проявление иррациональности доверия, можно привести ситуацию выбора референтного лица в условиях первичной коммуникации. Диспозицию, возникающую в результате знакомства впервые встретившихся для совместной деятельности лиц, вполне точно характеризует пафос пословицы: "Встречают по одежке, а провожают - по уму". Всегда высока вероятность, что предпочтение в выборе лидера будет отдано индивиду, обладающему выдающимися психофизиологическими данными, либо искусно транслирующему образ, соответствующий общественным ожиданиям по отношению к наличию необходимых лидеру параметров (одежда, татуировки, наличие оружия, напористость и др.). Это происходит в виду того, что доверие возникает не из рационального осмысления, а на уровне так называемой интуиции. Однако не всякая ситуация способствует удержанию таким типом индивида руководящих позиций и тогда происходят его "проводы" (причем следует помнить, что вторая часть пословицы может толковаться двояко: а) как оценка умственных способностей, и б) как "правильное" лишение прежнего статуса).
Поэтому, пожалте, афоризм. Религия - это доверие, движимое надеждой на любовь, а наука - это вера, движимая рассудком, в надежде обрести разум.
Религия - это протест, поэтому она асоциальна, нравственность - это компромисс, который есть консолидирующий общество фактор. Что мне импонирует в боголюбах (и ужасно раздражает), так это их безграничная уверенность в собственной правоте . Великолепный образчик подобной убежденности я обнаружил в Интернете, вот цитата из статьи: "...Самая страшная беда неверующего человека - в том, что он не осознает всей ущербности и недостаточности своего существования без Бога..." (Александр Ткаченко. Журнал Фома). Здесь апломб соседствует с себялюбием, твердость убеждений (заблуждений) с непоколебимой уверенностью, что остальные люди такие же как он или хуже, но уж никак не лучше. Но - ущербны все!
И еще о теме. Нравственность конкретизируется в своих ключевых понятиях. Но можем ли мы утверждать, что такое высокоморальное качество человека как честь (подчеркиваю человека, а не женщины, которой понятие о чести пытались привить не одно столетие, увы!) имеет что-либо общего с религией? Нет!
Мы не говорим нравственный человек (поступок), а обязательно - высоко... Что это значит? Что есть высокая нравственность, а есть низкая? Для нас и для них?
Понятие "нравственность" шире понятия "религия", и именно последняя взывает к первой, а не наоборот. Нравственность говорит "как" жить, религия - "зачем". Первая о жизни "здесь", вторая о "там", ставя последнюю выше. Не мораль призывает быть религиозным, а религия - моральным!!!
Вот ответ на вопрос темы: собака может прожить без хвоста, а хвост без собаки нет.
В теме
Для анализа сложных социальных взаимоотношений наиболее предпочтительным представляется системный подход. Но дихотомия "нравственность-религия", на мой взгляд, имеет вид незавершенной системы, и, как и любое дуальное противопоставление, линейно-разомкнуто, поэтому однозначность выводов не достижима в принципе. Потому что религию не определить через нравственность, и наоборот. Необходимо создать замкнутую систему, рамировать ее внутренне пространство - пространство дискуссии, в рамках которого и провести структурный анализ.
Такой метод является наиболее продуктивным, поскольку позволяет ввести дополнительный инструмент исследования, создав "треугольник требований". Недостающим звеном, этим третьим элементом, может стать социальное явление, близкое к двум остальным по сути. На мой взгляд, таковым является рабство.
Полученная структура из трех элементов не предполагает наличие "главного" угла, либо "основной" вершины - все равны, поскольку однозначно определить какой из этих социальных феноменов (нравственность, религия, рабство) наиболее важен для развития общества не представляется возможным. А в силу различности элементов структура предстает в виде треугольника, вершины которого различны по важнейшим параметрам: рабство имеет природно-социальную сущность, нравственность - сугубо социальную, а религия - социально-природную . Исторически процесс генезиса всех трех феноменов выглядит следующим образом: рабство-нравственность-религия.
Рабство, как система взаимодействия человеческих особей, предполагает такую форму отношений, которая предусматривает бессознательное, априорное, естественное восприятие существования субъекта управления, обладающего предельной степенью власти над объектом управления, который, в свою очередь, полностью отчужден от распорядительных функций даже в отношении собственного тела. То есть, рабство является своего рода общественным договором, по которому одно человеческое существо владеет другим на праве собственности.
Рабство может быть только добровольным , ибо раб - трус, слабак, дурак. Рассмотрим "традиционный" с точки зрения современной истории способ возникновения рабства. Основной мотив здесь таков - стремление заполучить в распоряжение бесплатную рабсилу. Подобное стремление могло появиться либо при нехватке трудовых ресурсов, либо у неких людей, не желающих самим напрягаться.
Откройте любой учебник истории: "...Наскочили половцы, деревню пожгли, а народ угнали в полон (рабство)..." Вместо "половца" можно подставить любого другого - речь о различии культур, образа жизни, менталитета, языка, наконец! Очень легко вообразить (спасибо книгам и кино) обслуживающего, либо тяжело работающего раба. Однако. Раб, а ведь это "чужой", в первую очередь, должен быть обучен ремеслу, потребному хозяину и зачастую для раба чуждому и непривычному, а для этого, прежде сего, он долженпонять, просто понять, что от него вообще-то требуют, т.е понимать чужую речь. Или раб должен быть чрезвычайно сообразительным (тогда как же он попал в плен?), чтобы по жестам и мимике, которые у народов различны, уяснить хозяйские желания. Вот ты, прямо сейчас, поезжай в страну, языка которой не знаешь, и попробуй там освоить ремесло, доходов от которого хватит хотя бы на прокорм. Сколько времени у тебя на это уйдет? У тебя, современного и, как ты считаешь, безусловно умного, образованного человека? Что уж тогда говорить о дикаре, которого заставляют прислуживать за столом, которого он никогда и не видел? Так будут ли оправданы те усилия и ресурсы, потраченные на адаптацию раба к условиям его нового существования? Современное информационное общество только потому и возможно, что есть общепринятые сигнальные системы, которых не было во времена рабства... А ведь книга, обязательная к изучению - учебник, формирует сознание наших детей, они вырастают твердо убежденными в том, что рабство обычно для людей, что оно естественная форма социального взаимодействия! И уже рабское сознание формирует общество рабов. И еще, для тех кто помнит, что такое - мужчина. Положим, кто-то - выросший свободным в своем племени, вольный охотник или рыболов, живет на фронтире, добывая тяжким трудом пропитание для своей семьи. Пришел враг, застал врасплох, убил его семью, сжег урожай, его пленил. И что? Он наутро выйдет в поле врага, чтобы жито жать? Или все же ночью порежет сколько сможет, да и уйдет на волю, чтобы дальше мстить? Вот раньше, наши деды и прадеды без сомнения выбрали бы второй вариант, как ответит сегодня мальчик, откосивший от армии и гордящийся этим, я не знаю...
Рабство - состояние души, укорененное в сознании понимание собственной ущербности. "Возможна ли нравственность без рабства?" - еще один вопрос, требующий внимания. Очевидно, сообразительный раб начал оправдывать свое положение, рационализировать его и тогда возникла нравственность, а затем и религия. Вопрос о том, что первично, а что вторично - нравственность или рабство, требует осмысления, хотя весьма напоминает шутку о курице и яйце. И все же, что было в данном случае раньше: феномен или его теоретическое обоснование, оправдание, реклама или сам продукт?
И только раб может требовать справедливости и равноправия, только раб в состоянии отделить добро от зла, воззвать к совести и добродетели. Господину все эти экзерсисы ни к чему. И только раб может мечтать о заботливом, всепрощающем (!) хозяине - Господе!
"У нас нет господ" - утверждали большевики, подразумевая при этом, что и рабов не осталось. Они были уверены, что новый порядок сломает, "выдавит по капле" раба, не вышло: через 70 лет народ добровольно и с воодушевлением вновь примерял на себя ярмо рабства. И вот теперь откат - все ломанулись в церковь, искать защиты у самого главного Господина...
В основе рабства и религии лежит добровольная продажа себя: раб делает это, чтобы выжить, боголюб, чтобы обрести жизнь после смерти, и оба - чтобы самому ни о чем не думать, не принимать решений и, соответственно, не нести за них ответственность. Потому так популярна байка о продаже души дьяволу, ведь те, кто продает ее богу, тешат свою гордыню, что делают это не за злато здесь, а за рай там! Сам-то сюжет мог придумать только тот, кто уже знает, что душу можно продать...
Рабство это хорошо или плохо? Полезно или вредно? Для развития общества и полезно, и хорошо: при мизерных затратах можно решать широкомасштабные задачи. Плохо и вредно для личности, для раба, переросшего свой статус, и тогда - восстание Спартака...
И т.д., и т.п...
(А закончить я хотел следующими словами:
P.S. Знаете, как я себе это представляю? Обновление. При наступлении пенсионного возраста сотрудники ИФ РАН уходят на пенсию! (О подобном я, кстати, мечтал в свое время в отношении членов Политбюро). Создают журнал "Ветеран философии" и печатают там свои (!) соображения по разному поводу в назидание молодым коллегам. Заведующий сектором - не старше 40, директор - 50. И отдать- таки спорное здание музею! Нечего цепляться за свои воспоминания. ГУГН найдет себе пристанище, ему месторасположение не важно, а вот сокращенный и обновленный ИФ РАН просто обязан быть расположен в РГБ. Именно там, рядом с книгохранилищем, место философии - "ума, чести и совести нашей эпохи"...
А потом подумал: "Что я им советовать буду, они верно все сами понимают, они же - ФИЛОСОФЫ?", и не стал перегружать текст).