Начиналось все, как обычно - под вечер он позвонил и привычно пьяно жалуясь на то, что его никто не понимает, попросился в гости. У меня, конечно, были другие планы, но отказать Сереге Штохеру в его стремлении поплакаться в жилетку и мысли не возникло, тем паче, что гостевой матрас вон он, у шкапчике. Штохер в нашей провинции выглядит как человек по крайней мере неординарной внешности и биографии: детство босячное и когда в шестом классе старшие пацаны стали его приветствовать: "Ну што, хер? Все шхеришся?" - и при этом неприятно гоготать, он записался в секцию бокса, на поприще которого достиг приличных результатов. Это сейчас, когда не каждый чемпионат Европы впечатляет, понимаешь, что союзная "бронза" совсем не хилая награда... Серега охотно вспоминает свои победы, но я ни разу не слышал от него рассказов о том, как ему трижды ломали челюсть. Теперь он уже конечно не тот, но острый язык подвигнул его на поприще журналистики, где он и стяжает нелегкую эротоманскую долю...
От вокзала до Степного не близко, не далеко и пока он добирался, я успел смотаться в ближайший "Патерсон" и подготовить "поляну": огурчики соленые, помидочики маринованные, сальцо розовое с прожилкой, тонко нарезнное, отварная картошечка, оливки, лимончик, селедочка, очищенная от костей, залитая постным маслом с лучком репчатым, полбуханки свежего "Дарницкого"... На плите мои фирменные щи, но как показывали эмпирические исследования до них дело не доходило никогда. Да, за то время пока он ехал ко мне водка, даже в морозилке, остыть бы до нужной кондиции не успела, но в маркете есть одна витрина, на которой водка охлажденная...
И вот он здесь, и вот мы пьем и закусываем, я в полуха слушаю его стенания по поводу бездушных подлецов его окружающих, когда внимание мое привлекает уже новая сюжетная линия в разговоре.
***
Монолог деда Ильи
"...Не-е-е, паря, топором здеся не спроворишь. Клинок!.. причем кромка лезвия должна быть посеребрена особым способом, как это делается я не знаю, какая-то гальваника, за подробностями это тебе к алхимикам... все одно после кажного раза к ним итти, восстанавливать... голову надобно рубить еще у живого, пока дышит, пока, значится, душа в ём, только тогда она высвобождается как надо... видел как воздушный шарик надувают, а опосля не завязывают, а так пускают и он носится в разные стороны как оглашенный?.. так же вот и душа упокоенного мечется, много себя теряя, ищет пристанище новое... успеет, ежели ты об ентом позаботился, найдет тело бездушное, в коем своя душа не созрела, али нет ее от рождения и войдет в нее и поселится там... а у тех, которых в ящике в землю закапывают, душа ежели и была, то вместе с телом в прах обращается, в тлен - видел я энти гробницы и усыпальницы, могильники душ...и немалая в том сноровка нужна, чтоб душу полную найти, да момент подгадать, чтоб рядом младенцы али детишки малые были, да изловчится голову с плеч снести, да потом следы свои спрятать - ведь не понимают люди нашего ремесла... научу... всему, что сам знаю научу, как меня учили... силы уже не те, а дело делать надобно... холод мерзкий уже к сердцу подступил, а его туда пускать никак нельзя... а так проживу еще лет сто! мы ведь долго живем... я еще Николку-царя, ну вот как тебя видел... я ить знатным балалаешником был и губернатор наш меня почитал, и когда царь-то к нам заехал, меня вызвал, похвастатся... вот бы кому тогда башку снести, душа у его богааатая была, да рази к нему подступишься... я еще почему в ансабль этот пошел: по весям ездить, душу высматривать, это раз... веришь, нет, иной раз пять концертов даем, а души в зале ни одной!.. а другой раз душу встретишь там, где и вовсе не ожидаешь: как-то на рынке бабищу толстую приметил, что семечками торговала, вот те зуб даю, душа агроменная!.. я к ей, то, се, давай, мол, встретимся, пошалим малость, дык она еле вспомнила, что есть тако свидание...уговорил таки... она конечно вырядилась, нарумянилась, а я ее во дворик к роддому на 8-е Марта... ух как детишки там всполошилися потом... дык вот, про оркестр-то наш... оченно знаешь удобно клинок в футляр прятать... я тя во все посвящу, а слово заветное скажу, так ты и бросить-то дело наше не сможешь... токмо холод мерзкий мучать будет, ты его, главное к нутро не пускай... у нас один из импортных ажно до мозга пустил, оглашенным стал, ну зомби, по-вашему, душу видеть перестал, озоровать да баловать начал, может слыхал, его Джеком Потрошителем прозвали?... так его кто-то из золотых клинков порешил... тссс, есть такие, еще алмазные есть, но об этом - тссс... мы здесь не копенгаген... нееет, всякие чикатилы эт не наши - это упыри, мы их сами давим, хоть которые и людям сдаются, выжить думают... а душу с земли отпускать нельзя, ее итак мало осталось... как начали попы поганые свою веру иудейскую насаждать, да славянство изживать, так душа и уходить от нас стала... потом, в революцию она вновь возродилась с великой силою, и народ-то как воспрял, нам и работы-то не было!.. теперь ты наш будешь, причастым миру станешь... нелегка наша доля, да без нас совсем плохо будет... Вот так вот, сынок!"
***
На следующее утро Серега обнаружил деда Илью бездыханным, старательно уничтожил следы своего пребывания в дедовой каморке и прихватив бабалаечный футляр с клинком, отправился спасать мир, самолично познавая тонкости ремесла, что так и не успел поведать ему дед Илья.
"- Понимаешь, - втолковывал он мне теперь - холод мерзкий уже к моим яйцам подобрался, а они мне дороги как память!.." Я скептически ухмылялся, зная его бзик насчет своего "хозяйства": хотя конец его конца, видимо от активного внедрения в перси и лона, причудливо изогнулся, как самоварная труба (хоть сапог надевай), использовать свой нефритовый стержень Серега жаждал еще долгие годы. Мы разлили еще по одной, я - седьмую, он - третью (он водку пьет, гад, как чай, в прихлебку, смотреть противно!), и он достал свой неизменный тубус, с которым везде таскался и в котором хранил для демонстрации своей значимости простакам журналы и газеты со своими статьями. Штохер утверждал, что в тубус впритирку входят три бутылки шампанского, конфеты - россыпью, но проверить это не было ну никакой возможности: пьем-то мы с ним исключительно водочку.
Серега развинтил тубус и достал из него... клинок. Это был тяжелый драгунский палаш, по кромке лезвия которого, как сахар на бокале с коктейлем, блестели крупицы серебра. Я завороженно принял клинок из его рук, повертел, привыкая к эфесу и проверяя балансировку. "Да-а-а, это весч!" - сказал я своему другу. А он грустно, совсем не по-еврейски посмотрел на меня и ответил: "Теперь он твой...", а потом сказал "ключ": "Вот так вот, сынок!" И я ощутил холод мерзкий в своих ступнях...