Аннотация: В долгих снах своих, мечтаньях, Как покинешь дом родной, Как в походах и сраженьях Станет жизнь твоя иной. Ты хотел не просыпаться, Что б навек остаться в нем, Что б овеянная славой Жизнь была прекрасным сном.
В долгих снах своих, мечтаньях,
Как покинешь дом родной,
Как в походах и сраженьях
Станет жизнь твоя иной.
Ты хотел не просыпаться,
Что б навек остаться в нем,
Что б овеянная славой
Жизнь была прекрасным сном.
Что б с мечем в руках сражался
Против зла за правду ты.
Что б к балкону юной дамы
Приносил потом цветы.
Что бы шел во главе войска,
Крепкий, сильный, как стена.
Что бы месть твоя за друга
Словно рок была страшна.
Только вот: в реальной жизни
Ты покинул отчий дом.
Мир из сна перед глазами.
Что ты хочешь видеть в нем?
Не успел великий подвиг
Ты еще здесь совершить.
И вот как теперь ты сможешь
За смерть друга отомстить?
Судьба за морем.
Так Байо попал в плен. Через три дня в Сели, столице Драгобара, он был продан в рабство атламскому купцу. Еще через день из Сели вместе со своим новым хозяином на корабле он отплыл в далекое и полное загадок королевство Саун.
- Эй ты, мерзавец, тащи тюки и корзины в трюм. И быстрее, если не хочешь за борт.
Байо попытался поднять мешок с зерном, но это оказалось ему не под силу.
- Да какой от тебя толк? Ты же ни черта не умеешь.
В воздухе сверкнула плеть. Байо съежился на палубе, ожидая удара, но его не было. Мальчик открыл глаза.
Над ним стоял молодой крепкий парень в дорогой одежде. На шее у него был виден огромный шрам, слегка прикрытый шелковым платком. Конец плети в ударе обмотал руку парня, которой он закрыл Байо от удара.
От резкого толчка купец чуть не упал, когда молодой вельможа выдернул плеть у него из рук. Юноша снял плеть с руки и скрыл покрасневшую кожу под длинным рукавом туники.
- Не смей бить ребенка.
В его голосе не было угрозы, он был спокоен. Но было что-то такое в нем, от чего даже бесстрашный купец, побывавший во всех странах мира, вздрогнул. Может во взгляде, холодном как зимняя ночь, а может в голосе, твердом, как гранит.
В нем была такая власть, что даже грозный капитан отвел взгляд, не выдержав напряжения. Купец не посмел возразить.
Судно приближалось к Рембарке. С востока дул сильный ветер. Пристать к берегу было не возможно. Ночью разразилась страшная гроза. Корабль как щепку бросало из стороны в сторону. Грозные волны грохотали, разбиваясь о борта судна и, вновь возрождаясь, с ревом бросались на береговые рифы. Озверевшие водные духи с ревом вгрызались в дерево, изгоняя из своего мира чуждую им стихию.
Проход в порт был закрыт и каждую секунду корабль рисковал быть захваченным течением и погибнуть на рифах. Сердце Байо замирало при каждом толчке.
Капитан направил судно в море, спасаясь от коварных подводных скал. Он хотел там переждать бурю. Но стихия не унималась. Ей доставляло злорадное удовольствие тешиться человеческими жизнями и с гордостью наблюдать ужас в глазах смертной земной рассы.
Три дня стихия играла с кораблем, пока он, благодаря скалам Вододела, не нашел свое пристанище в царстве Водного Царя.
Из последних сил стараясь выжить, Байо уцепился за обломок мачты. Исполинские волны швыряли его из стороны в сторону. Его силы, потраченные на трехдневную борьбу со смертью, иссякли. Пальцы безвольно разжались, отказываясь подчиняться хозяину, и глаза увидели бесконечную черную пропасть.
Байо только почувствовал, как чья-то рука крепко схватила его за плече и потерял сознание...
Пробуждение было странным. Байо не помнил и не понимал ни где он, ни как он сюда попал, ни что вообще происходит. Он чувствовал боль во всем теле. Потрескавшиеся от соленой воды и солнца губы распухли и на них запеклась кровь. Глаза упорно не хотели открываться, а мозг осознавать, что каким-то чудом его хозяин остался жив.
Собрав всю свою силу воедино Байо открыл глаза. Он лежал на песчаном берегу и над ним в самом зените горело яркое Око Дня. Солнечный свет едва не ослепил его. Байо попытался сесть. Ему это, хоть и с превеликим трудом, удалось. Напротив него сидел молодой вельможа. Тот самый, что заступился за него на корабле.
Он улыбался.
- Как тебя зовут, малыш?
- Тэбайот, господин.
- А проще?
- Байо.
- Мое имя Тангус. Вставай, пора идти. До наступления темноты надо найти убежище. Джунгли полны диких зверей, а идти нам далеко.
- Где мы, господин?
- На юге от Вододела. До Рембарки два дня корабельного хода по воде при хорошей погоде. Путь не близкий. Нам придется обходить горы с востока. Да, и перестань называть меня господином. У меня есть имя.
Это было начало долгого пути. Солнце озаряло небо и обжигало, как раскаленное железо. Жутких усилий стоило заставить себя встать. Тангус помог Байо подняться с мокрого песка, придерживая за плечи, чтобы он не упал.
Мальчишка из рыбацкой деревни не раз видел, как богатые обращаются с бедными и знал, что с рабами обращаются еще хуже. Но Тангус даже не пытался показать свое превосходство. И тогда на корабле, и сейчас он говорил с ним как с равным.
Они вошли в лес. Огромные кипарисы и пальмы скрыли солнце. Здесь царила прохлада. У Байо ничего не было в руках. Тангус нес заплечную сумку и меч, грозное великое оружие. Для Байо так всегда и осталось загадкой, каким образом Тангус смог не только спастись от стихии, но и вытащить из воды свою сумку, меч и, к тому же, его самого, ибо в том, что это сделал Тангус Байо не сомневался ни секунды.
Идти становилось все тяжелее. Комья грязи прилипали к босым ногам и мешали при ходьбе. Цепкие лианы то и дело норовили схватить или больнее хлестнуть путников. Байо упорно шел, глядя в спину Тангусу. Он не хотел признаваться себе (а тем более Тангусу) в том, что больше не в состоянии сделать ни шагу. Солнце уже клонилось к закату. Наконец Тангус остановился на небольшой полянке у корня кипариса.
- Заночуем здесь. Ночью по джунглям ходить опасно. Устал?
- Нет, - с готовностью выпалил Байо, ждавший этого вопроса весь день.
Тангус рассмеялся. Мокрый от пота, весь в пыли, в грязи по колено и с расцарапанными руками "не уставший" Байо представлял собой довольно жалкое зрелище.
- Садись отдыхай.
Байо дождался пока Тангус отвернется и в изнеможении повалился под дерево.
Тем временем Тангус скрылся в лесу. Байо даже не успел начать переживать, когда он уже вернулся, неся в руках большую белку. Тангус положил белку под деревом, вытер меч об траву и спрятал его в ножны.
- Байо, насобирай хвороста, пока я сдеру с нее шкуру.
С великим трудом Байо поднялся на ноги и тронулся в чащу, моля Единого только о том, чтобы ноги позорно не отказались ему служить.
Когда хворост был принесен и Байо собрался разжигать костер с помощью двух камней и палки, Тангус его остановил. Парень сел над кучей хвороста, сложил руки в причудливый жест. Потом разжал ладонь и... у него в руке горел огонь! Настоящий огонь горел, не причиняя боли, посередине ладони. Тангус поджег хворост.
- Как ты... как Вы это сделали? - Байо не мог оправиться от удивления, - Вы маг?
- Нет, я не маг, Байо. Это - обычная руна огня. Если захочешь, я тебя научу ее делать. Садись к огню. Холодает, а ты весь промок.
Так началось долгое путешествие Байо. Вместе с Тангусом не одну неделю провел он в джунглях на пути в Рембарку. Молодой вельможа учил мальчишку охотиться. Он сделал лук и стрелы и учил Байо стрелять.
Руна огня никак не давалась Байо. Сначала он просто даже не мог так вывернуть пальцы, а потом, когда научился это делать, постоянно обжигал руку.
Какая-то внутренняя робость не давала Байо назвать Тангуса на "ты", хотя тот и просил об этом.
Первая утрата.
Был вечер. Они уже собирались останавливаться на ночлег, когда перед ними из тени дерева возникла огромная туша древесной гориллы.
- Отойди назад, Байо, - тихо сказал Тангус. - Это самец.
Байо знал, что опаснее встретить самку. За убитую самку всегда мстит самец, а осилить двух таких тварей сразу сложно даже Тангусу. За самца не вступается никто.
Байо отошел подальше, стараясь не делать резких движений. Он увидел, как сверкнул меч. Один резкий выпад и огромная обезьяна, издав истошный вопль, начала медленно оседать на землю. Тангус осмотрелся, прислушался. Ничего.
- Байо, вытри мой меч, пожалуйста.
Последнее слово можно было и не говорить. Байо дорожил каждым мгновением, проведенным с мечом в руках. Грозное боевое оружие придавало ему силу. Тангус очень редко отдавал свой меч. Байо взял в руки клинок, отошел к дереву, сел на корточки и начал вытирать блестящее лезвие травой. Тангус склонился над трупом гориллы.
А дальше все происходило очень быстро. Байо услышал резкий крик и поднял голову. В память навсегда врезалась жуткая картина: стоящий на коленях над дохлой обезьяной Тангус и летящая на него с дерева мохнатая смерть. Огромная тварь всем весом рухнула на спину парня и жуткие когти впились в беззащитное тело.
Байо закричал. Он даже не знал от ужаса или от злости. Мерзкая обезьяна повернулась и прыгнула. На какое-то мгновение Байо увидел летящую прямо на него жуткую клыкастую морду и растопыренные мохнатые, когтистые лапы. Он так и не понял, какая сила направила его клинок, ибо не то что направить его в цель, но даже просто поднять всегда было тяжелой задачей. Были жуткие налитые кровью глаза твари, потом удар, а потом темнота...
Когда Байо очнулся, на мгновение ему показалось, что он умер. Он не мог дышать. На нем лежала огромная туша обезьяны. С трудом выкарабкавшись из-под нее, Байо встал на ноги. Боль пронзала все тело. Казалось, что нет ни одной целой кости. Через все плечо протянулась глубокая рваная рана.
Но... Байо мгновенно перестал чувствовать физическую боль. Там впереди в луже крови лежал Тангус, а точнее то, что еще десять минут назад было им. Изодранное тело можно было принять за что угодно, но только не за человека. Байо стал на колени возле Тангуса и попытался его перевернуть. Ему это удалось. Лицо красивого молодого юноши покрывала маска крови и грязи. Правая щека была разодрана. Спазм сдавил горло Байо и по лицу покатились слезы.
Вдруг веки парня дрогнули. Пренебрегая всеми правилами природы, по которым он должен был быть мертвым, Тангус жил.
- Байо...
- Учитель. Слава Единому. Вы живы... Я перевяжу ваши раны.- Байо бросился к сумке.
- Стой.
- Я...
- Байо! Слушай меня, - каждое слово давалось ему огромными усилиями, из уголка рта текла кровь, - Я не выживу...
- Учитель!
- Байо! Возьми мою сумку. Возьми мой меч. Иди в Рембарку. Плыви на Континент... Сними... а... сними с моей шеи медальон и отдай его королю Велии - Эботу Солнцу... Я... Но не подступай к пурпурным башням Агарпура, пока не будешь силен духом и телом... иначе смерть... Байо, - Тангус неожиданно сильно сжал руку Байо.
На руке Тангуса был выточенный с белого камня браслет. Байо почувствовал, как Тангус надел браслет ему на руку. Щелкнула застежка.
- Байо, похорони меня как велийца. - Тангус вздрогнул, его глаза широко раскрылись, прошел болевой шок и он ощутил жуткую боль. Боль смерти! - Акатэнэшма лэш атуашма мишаня.
По лицу Тангуса пробежала тень, глаза закрылись. Тангус умер.
Не в силах больше сдерживаться Байо зарыдал. Он плакал и ему казалось, что еще немного и у него разорвется сердце.
- Учитель, Учитель...
Бесконечным потоком поздних сожалений лились из глаз слезы. Осторожно, как с живого, Байо снял с шеи Тангуса медальон из серебра в виде книги. Он открыл его.
На одной половине было изображение богато одетой четы, не утратившей своей красоты с годами, а на другой золотыми буквами было написано на языке континента: "С пожеланием счастья и удачи нашему сыну, наследному принцу Велийского Престола - Тангусу".
Байо вспомнил про меч. Он не вытащил его из убитой обезьяны. Байо повернулся и... Мороз прошел у него по коже, холодный липкий пот выступил на лбу. На месте дохлой гориллы лежал человек! Человек в длинном черном плаще с золотым изображением меча и розы, которая сплетала кольцами кобра.
Байо почувствовал только теперь, что он совсем один в этом лесу. Больше нет крепкой спины Тангуса, за которой можно спрятаться. И перед ним лежит мертвый оборотень. Оборотень! Байо почувствовал, что сходит с ума от горя и ужаса.
Преодолев отвращение, он перевернул труп и, стараясь не смотреть в искаженное злобой лицо, вытащил меч.
Весь вечер ушел на то, чтобы создать погребальный костер. Байо каждый раз пытался превозмочь дрожь, когда его взгляд падал на тварь в плаще.
Искры костра взметнулись в небо. Байо взял вещи, отвернулся и пошел прочь, понимая, что душе надо уединение для соединения с Единым. Под корнями кипариса была закопана мерзкая тварь, не достойная сожжения.
Байо шел. Сгибаясь под тяжестью меча и сумки, не перевязывая кровоточащее плечо. Он шел, не в силах остановиться, и ветер одну за другой срывал с его щек слезы.
Он шел всю ночь и весь день, стараясь уйти как можно дальше, уже не чувствуя рук и ног. И остановился он лишь тогда, когда подкосились, отказавшиеся ему служить, ноги.
Байо уткнулся лицом в траву и тихо заплакал. Ночь окутывала джунгли. Надо было вставать и разводить костер от диких зверей, а он не мог. Сейчас он хотел просто умереть. Ночь накрыла джунгли, скрыла деревья, небо, траву, Байо. Где-то далеко в лесу завыл волк.