Кровь. Уже успевшие засохнуть отпечатки чьей-то руки.
Толкин ошарашено уставился на заледенелую стену с множеством кровавых отпечатков.
-Лим, бегом ко мне! - облизнув разом пересохшие губы прошептал он, стискивая рукоятку топора.
Девушка, увидев отпечатки, сразу вся подобралась и спряталась за спиной у Толки, озабоченно озираясь по сторонам.
-Вот черт! Что же здесь произошло?
-Смотри, тут следы на снегу, и ещё кровь!
Целая тропинка из кровавых капель вилась к ним по краю улицы, резко сворачивая в темный провал подъезда полуразрушенного дома. Не было слышно ни звука, только ветер зловеще завывал в соседних окнах.
-Лим, пошли, мы должны проверить, что там случилось, возможно, это кто то из наших.
Она молча кивнула и ещё сильнее прижалась к юноше. Тот перехватил поудобнее ручку топора и, взяв его наперевес, двинулся прямо в темноту.
-Толки, слышишь? - прошептала Лим, - как будто кто-то плачет.
И правда, до них доносились слабые всхлипывания, откуда то правее них. В той стороне еле угадывались очертания двери, ведущей в какое-то небольшое помещение, кладовку видимо.
Внезапно, дверь распахнулась, и оттуда выпрыгнула какая-то фигура и, яростно шипя, кинулась на Толкина. В темноте, был отчетливо виден тусклый отблеск.
-Берегись, у неё нож! - отскочив в сторону, крикнула Лим.
Толкин еле увернулся от широкого взмаха незнакомца, уйдя в сторону. -Всё как на ученьях по рукопашному бою, - подумалось ему. Он резко схватил нападающего за запястье, и, отводя в сторону, немного провернул, одновременно сделав ногой мастерскую подсечку. Фигура, пронзительно вскрикнув, тотчас упала бесформенным кулем на пол и затихла.
Унимая безумно колотящееся сердце, он нагнулся рассмотреть противника, одновременно зажигая на руке светляка. Под его зеленоватыми отблесками он увидел измождённое женское лицо, всё покрытое ссадинами и кровоподтёками. Юноша оторопел. Перед ним лежала Оли, соседка по общине. Она была одета в жалкие лохмотья, оставшиеся от стандартного теплого плаща. Пропитанные кровью темные волосы сосульками топорщились под капюшоном, спадая на глаза, но самое страшное было не это. Одежда на груди тоже была пропитана кровью.
-Лим, помоги! Это же Оли!
Вместе они оттащили бесчувственную женщину обратно в чулан и положили её на кучу какого-то тряпья, лежащего здесь, видимо, с начала войны. Лим осторожно расстегнула прорезанный чем-то плащ и осмотрела рану.
-Толки, нужен костёр, нагреть воды. Рана неглубокая, но вся в грязи. Нужно срочно всё промыть, - сказала она, вынимая из недр своего плаща пакет первой помощи, - дуй к саням за дровами и котелком.
Толкин взглянул на хрипло дышащую женщину, на рану, вертикально прочерченную на груди, выругался и исчез за дверью. Не смотря на то, что рядом замерзала полуголая, раненая соседка, бежать сломя голову к саням он не торопился, лишь покрепче перехватил рукоять топора и, оглядываясь на каждом шагу, потихоньку пошел к саням.
А ветер снаружи всё дул, усиливаясь с каждой минутой. Он приносил с неба и поднимал с земли всё больше и больше снега, кружа его средь мертвых, давно уже превратившихся в памятник человечеству зданий. То тут, то там полуразрушенные стены домов не выдерживали такого яростного натиска стихии, обваливаясь с диким грохотом здоровенными кусками, хоть как-то разгоняя саван из тишины и воя ветра. Это были, пожалуй, единственные посторонние звуки в этих местах, ведь сюда так редко хоть кто-то заходил. И на это были свои причины.
Все выжившие после ядерных ударов в этом городе и ближайших окрестностях сейчас жили в одном единственном более или менее сохранившемся здании довоенной больницы. Впрочем, их было не особо много, человек 200-300, не больше. Эти 20 послевоенных лет подкосили кучку чудом уцелевших людей больше чем в несколько раз. Но для выживших община стала самым настоящим домом, в котором росло следующие поколение. И именно они назвали её "Восторг", в честь внушительной, всегда натёртой до блеска металлической таблички с названием то ли улицы, то ли самой больницы. Но её жителям было явно не до восторга. Здание находилось на окраине города, вокруг него на пару кварталов лежали более или менее обжитые места, а дальше, с одной стороны находилась выжженная, покрытая слоем спекшейся, стеклообразной земли равнина, оставшаяся после взрывов "чистых" термоядерных боеголовок. А с другой стороны, углубляясь к центру города, находилась горячая зона, туда залепили старенькой, маломощной, но очень грязной ракетой. Вот и остался стоять центр города, практически не разрушенный, но забитый под завязку изотопами тяжелых металлов, которые будут очень сильно фонить ещё совсем чуть чуть. Каких то пару тысяч лет. Казалось бы, что ничего страшного оттуда, кроме радиации, исходить не может, но не тут-то было. Щедро поливаемый излучением центр города, прямо исторгал из себя всякую нечисть. Этакий биологический котёл, поставленный на ещё не потухший костёр из ядерного пламени. Жалко становилось людей, которые там оказались во время взрыва и выжили. Видимо от них то и появились упыри, до сих пор там обитающие в добром здравии и устраивающие охоту на всё что шевелится в округе. Благо шастали по городу они в основном по ночам, жители Восторга давно уже научились справляться с этими тварями.
Вот так они и жили, с одной стороны смерть, а с другой неизвестность, которая пугала ничуть не хуже. Ещё никто не пересекал Стеклянную Пустыню, все кто уходил туда - не возвращались в Восторг уже никогда. Впрочем, из центра тоже никто не спешил вернуться, и для людей и осталась небольшая полосочка города, на окраине, где самые смелые сталкеры общины обобрали уже все что можно лет 15 назад. Как раз на границе такой зоны и добывали топливо наши друзья.
* * *
Толкин вывалил на пол охапку поленышек, уже аккуратно расколотых и переставших извиваться.
-Что бы там, в общине, не произошло, сейчас мы ничего не сможем сделать. Начинается сильный буран, придётся остаться тут. Вроде домик крепенький - отсидимся.
-Толки, быстрее разжигай! Чего стоишь?
Толкин удрученно сложил поленья в аккуратную кучку, выхватил из не откуда второго светляка и уставился на него. Тот стал поблескивать зеленоватыми всполохами всё чаще и чаще, сменяя свой цвет с изумрудно зелёного на желтый, постепенно краснея. Становилось заметно теплее, от светляка теперь шел не призрачный, еле заметный жар, но вполне сильный поток тепла. У Толки аж перчатка на руке чуть задымилась. Он спокойно наклонил ладонь, давая раскалённому сгустку света упасть на поленья. Они ещё немного посопротивлялись, но затем начали весело вспыхивать уже обыкновенным пламенем. Лим сразу же засуетилась около раненой, а Толкин поставил котелок набитый снегом на огонь. На ледяном бетонном полу было не очень удобно, поэтому он всё же вскарабкался на кучу тряпья в углу и прикрыл глаза. Так они и провели остатки дня: один в полудрёме, изредка подкидывая новенькое поленце, а другая, хлопоча около Оли.
Женщина очнулась в полночь. Резко открыв глаза, она непонимающе огляделась по сторонам. Костёр уже прогорел, и их убежище освещалось лишь призрачным светом ещё не погасшего светляка, который почему то и не собирался тухнуть. Лим, увидев что Оли открыла глаза, легонько толкнула Толкина в бок.
-Лим? Это ты? - неуверенно прошептала она, - как же я рада вас видеть!
Толкин, чуть разлепив глаза, сразу же включил небольшой фонарик, выуженный из кармана, одновременна усилием воли гася мерцающего над оставшимися от костра углями светляка. Только после этого он посмотрел на пострадавшую женщину.
-Что с тобой случилось? Как ты здесь оказалась? - сразу же спросил он, прервав лопочущую что то радостное Оли. Та посмотрела на Толки, как будто увидев его в первый раз, и сразу помрачнела.
-Упыри... В Восторг прорвалась целая стая упырей. Они пришли из центра за отрядом сталкеров.
-Сталкеры полезли в центр? - опешил Толки.
-Да какая разница! Главное что все наши уже мертвы... Мертвы, понимаешь? Я в это время возвращалась с фермы, и увидела кучку сталкеров, бегущих к воротам, а за ними эти твари. Там их десятка два было. А закрыть ворота никто и не догадался! - сказала она, вытирая навернувшиеся на глазах слёзы. -А потом... Потом я побежала прочь, как видите ещё повезло,- она кивнула на аккуратную повязку на груди.
Никто не стал спрашивать, как её ранили, и уж тем более как она умудрилась убежать от упыря. Лишь Толкин резко вскочил.
-Лим, Оли, оставайтесь тут. Я пойду к общине, - сказал он, поднимая прислоненный к стенке топор.
-Но там же упыри!
-И что? Нужно всё узнать, вдруг они всё таки отбились? Тогда им нужна наша помощь. Я буду осторожен, одна нога там, другая здесь.
Он, не дожидаясь ответа, развернулся, и скрылся во мраке.