Головин Евгений : другие произведения.

Жар

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Оливем-лодейник переступил через высокий порог сарая и сделал знак рукой – сюда. Мелих прищурился, привыкая к царившей внутри темени. Темень пахла зерном и куриным пометом.
  Оливем уже ковырялся где-то впереди; Мелих смутно различил, как он расшатывает черенок, намертво вбитый под дверь клети. За скрипом хлипкой дверцы ничего не последовало.
  Мелих вопросительно посмотрел на Оливема.
  - Ну?
  - Да там он, там, - кивнул тот во тьму клети. - Прячется, сукин кот.
  Мелих отодвинул Оливема в сторону, присел на входе на корточки.
  - Эй, малый!..
  Ему показалось, что слева что-то блеснуло. Глаза?
  - Подожди снаружи, - велел Мелих лодейнику, не поворачивая головы.
  Тот перемялся с ноги на ногу и скрылся за дверью; в темноте шевельнулось какое-то серое пятно, двинулось к Мелиху, но в трех шагах остановилось. Мелих протянул руку.
  - Что, бил тебя?..
  Мальчик приблизился еще на шаг, но дотронуться до себя не дал.
  - Выйди на свет, - сказал Мелих.
  В бледном свете ему удалось разглядеть тонкое остроскулое лицо, черную шевелюру с торчком стоящим на левом виске клоком, и темное пятно под носом. Мелих сжал зубы.
  - Вижу, что бил. Он и своих детей лупцует как животных… Ну-ка, пойдем.
  Мелих толкнул дверь наружу, волоча за собой слабо сопротивляющегося пацана; при виде ожидающего их лодейника пострел застыл на пороге, а потом потянул Мелиха обратно в сумрак сарая. - Не боись, - сказал Мелих, и уже лодейнику, жестко: - а ты иди. Мы поговорим тут. Молока принеси. – Мелих посмотрел на бледное лицо мальчика. – И хлеба.
  - Ему не дам, - угрюмо сказал Оливем.
  - Мне, – посмотрел Мелих на него, и смотрел до тех пор, пока лодейник не развернулся и не зашагал прочь.
  Мелих оглядел узкий двор и потянул мальчика к лежащей у задних ворот горке бревен.
  - Садись.
  Мальчик сел.
  - Убегать не будешь? Тогда руку отпущу.
  Мальчик помотал головой – влево, вправо. Глаз не поднимал.
  - Немой?
  Снова - влево, вправо.
  - Звать как?
  Он что-то буркнул в сторону, шмыгнул носом и тут же скривился от боли; пальцами осторожно пощупал расквашенный нос.
  - Как-как?
  - Дива.
  - Откуда сам? От версов сбежал?
  Мальчик при виде возвращающегося лодейника снова насупился и вцепился пальцами в бревно под собой. Оливем положил хлеб с крынкой на траву, поднялся, зло глядя на Диву.
  - Я здесь побуду? Как бы не сбежал.
  - Обойдусь, – равнодушно отозвался Мелих. – Ступай.
  - Как бы не сбежал, - повторил лодейник и показал Диве кулак. – У, нелюдь!
  - Ступай, Оливем!
  Тот перевел злой взгляд с мальчика на Мелиха и отступил. Мелих дождался, пока он скроется в избе, и только после этого поднял с травы хлеб, дав Диве; отщипнул сам. Подмигнул:
  - Жуй, не отравим. И не бойся никого. Молока хочешь?
  Заробел сначала, потом голод одолел страх – Мелих незаметно улыбнулся, глядя как пацан наворачивает пеклеванный хлеб, запивая молоком. Хотя улыбаться было совершенно нечему.
  - Ты откуда здесь?
  - Заблудился, - и глазами из-под висящих сосульками вихор – зырк.
  - А шел куда?
  - Никуда. Куда глаза глядят.
  - Лодейник мне про твой взгляд рассказал. Из-за него тебя и кончат. Разумеешь? Не здесь так за соседним тыном.
  Дива пожал костлявыми плечами и смахнул рукой молочные усы.
  - Два дня здесь? Или раньше шляешься? Как прошел?
  - С обозом.
  - Кто вел?
  - Большой, толстый. Шрам здесь, - Дива ткнул пальцем себе над правой бровью.
  Мелих прищурился на солнце, почесал зудящую от жары кожу под бородой.
  - Вишь, как оно получается, Дива. Тебе мужики уже смертный приговор вынесли. Как оно пусто вокруг, видишь? Это оно только так кажется, потому как все сейчас по заборам распределились, и за нами наблюдают… - Дива перестал жевать и огляделся. Мелих усмехнулся. – А кому места на заборе не хватило, тот вилы готовит. Потому как за колдовство у нас на вилы подымают… Жить хочешь? – повернулся он к пацану.
  - Хочу.
  - Тогда не ври мне. Как порчу наводишь? Взглядом или заклятьем?
  - Я не колдун.
  - Брешешь, сопляк, - разозлился Мелих. - Ты мне не бреши! Белик тебя на своем обозе в село провез, на ночь приютил, а ты ему порчу навел. Умер он вечером второго дня. А люди слышали, как ты ему смертью грозил. Грозил?
  - Нет.
  Мелих разозлился еще больше.
  - Заново юлить? Трое свидетелей твоим словам!
  - Я не колдун.
  - Может, услышал заклятье какое и применил его, не разумея. Так было?
  - Нет, - упрямо ответил пацан. - Не знаю я никаких заклятий.
  - Тогда говно твое дело. За порчу взглядом тебе глаза выколют. А может, и вовсе кончат. – Сказал и быстро посмотрел - не забоится ли. Дива отставил кувшин, грустно посмотрел на Мелиха, затем отвернулся.
  - Я вижу смерть, - сказал он, но не Мелиху, а куда-то в сторону.
  - Чью? Мою?
  Дива снова посмотрел ему в глаза, и сердце Мелиха – себе-то чего врать – разок екнуло.
  - Нет. Вашей не вижу. Пока.
  - Почему “пока”? А когда увидишь?
  - За день или за два до нее.
  - Спасибо, - процедил Мелих, - хоть за пару дней спасибо. Тогда чью смерть ты там углядел?
  Дива подумал, слизал крошки с пальцев, аккуратно вытер ладони о штаны. Отвечать не спешил.
  - Ну?
  - Того, кто умрет.
  - Мыслишь, больно умный, сопля?
  - Я не колдун, - устало выдавил пацан, словно не было уже его сил повторять эти простые слова в сотый, двухсотый или тысячный раз, - просто вижу смерть. У толстого человека, что привез меня сюда, она горела как огонь – очень ярко.
  - Кто, смерть?
  - Да.
  - Где горела? Дома, в очаге?
  - В глазах. Она горела у него в глазах.
  Мелих недоуменно умолк.
  - И что… что это значит?
  - Что она придет очень скоро. Я ему сказал, чтобы он успел попрощаться с родными. Многие не успевают. Но он мне не поверил и разозлился.
  - Еще бы он тебе поверил. И что, выгнал?
  - Еще и в ухо дал; сказал, что потом еще и кнутом пройдется, а пока мол, ему некогда, так что, сказал, чтобы я проваливал.
  - А к лодейнику как попал?
  - Какой-то дядька меня вчера нашел. Я его в том доме видел.
  - Сын Белика, - сообразил Мелих. – Нашел, когда Белик помер?
  - Не знаю. Наверное.
  - Что они тебя, прямо на улице били?
  - Сначала на улице. Потом здесь еще. Глаза обещали выколоть. И еще…
  - Никто тебя здесь не тронет, - прервал Мелих, - не бойся. Если кто будет следом ходить, смотреть за тобой, скажи мне, понял? Понял? – повторил он, не дождавшись ответа. Дива кивнул. - Прикончить тебя просто так, за здорово живешь, я не дам. Потому как я в эти колдовства не верю. Или зря? Что там в моих глазах? Присмотрись.
  Дива послушно посмотрел.
  - Очень добрые глаза.
  - Ловкач, - усмехнулся Мелих. – Ловкач… Глаза глазами, но если выяснится, что брешешь – сам высеку и лодейнику отдам. А пока… - Мелих ненадолго задумался, кусая ус, - ладно, пока все не разъяснится, к себе возьму. Ко мне пойдешь? Или здесь останешься?
  Дива деловито поднялся, отряхнул труху со штанов.
  - Показывайте дорогу, что ли…
  - То-то, - Мелих тоже поднялся, осмотрел двор, увидел бледный овал лица лодейника, наблюдавшего за ними из полумрака сеней, и подтолкнул мальчика к задам. – Там пойдем. И бежать у меня – смотри! Вмиг ребра переломаю.
  Пока шли, Дива заинтересованно оглядывался – засиделся в сарае, света белого не видя.
  - Там что? – ткнул он пальцем в сторону резного фасада с железной птицей на коньке, парящей над остальными крышами.
  - Княжий дом. А те вон – боярские палаты – Акимовские, Валецковские, Ханиссовские, а те вон – мои.
  - А там?
  Мелих посмотрел в спины двум женщинам, выходящим за тын по натоптанной тропке к лесу.
  - Святое место. Потом покажу, ежели захочешь. Или вам, колдунам, нельзя?..
  - Не знамо, как им, колдунам, а нам можно, - пожал плечами Дива.
  Ишь каков.
  Почти у дома им встретились несколько девочек – разного возраста, но в похожих платьях. Шли, похоже, на реку, купаться. Дива заинтересованно приостановился, рассматривая хихикающую стайку, тут же пролетевшую мимо словно щурки – шумно, весело.
  - Топай, пацан - подтолкнул Мелих, - мал еще на девок лупиться.
  - С зеленым пояском – красивая.
  - Ишь, разбирается…
  - Умрет.
  Чувствуя, как колючая рука стянула кожу на затылке, Мелих медленно повернул голову, отыскивая девочку с зеленым пояском.
  А когда малость пришел в себя, сразу догонять мальца, с такой легкостью раздающего смертные приговоры, заробел.
  
  
  *
  
  
  - И где этот твой малолетний оракул? – хмуро спросил князь Малиогг.
  - У меня в доме.
  - Под замком, надеюсь?
  - Нет. Я велел за ним присматривать домашним. Это же ребенок.
  - Уж больно прыток фрукт, - огладил ухоженную, с любовью расчесанную - волос к волосу, - бороду присутствующий при беседе волхв Икклей. – Мне бы поговорить с ним, князь.
  - Успеешь, - отмахнулся тот. – Ты садись, Мелих. Что он сказал?
  Мелих развел руками.
  - Да как есть.
  - А одна ли Анка была в зеленом пояске?
  Мелих кивнул.
  - А что ты сам об этом думаешь? Может, это просто болтовня приблуды? Неразумного мальчишки?
  - Для своих лет он даже чересчур разумен.
  - Веришь ему, Мелих? – внимательно посмотрел на него князь.
  Мелих помедлил с ответом, которого, по совести, он и сам не знал. В конце концов, он пожал плечами.
  - Может, он лекарь? – в пустоту проговорил князь. – Хвори в зачатке чует?
  - Я осмотрю Анку, князь, - сказал Икклей. – Малой подозрителен, но о здоровье княжны мы должны думать прежде всего. Она не больна?
  - Утром кашляла, - вспомнил Малиогг. Он закусил губу. - А я даже не спросил...
  - Ночь свежая была, сквозняком продуло. Это уж не настолько…
  - Все равно, - ткнул в него пальцем князь. – Травы ей заваришь, слышь? Той отравы, что зимой меня на ноги подняла – тоже. Мелих…
  - Да?
  - Кликни дворовых, чтобы Анку сыскали. А сам домой иди. Глаз с этого оракула не спускай. Головой за него… слышишь?
  
  
  *
  
  
  Когда сели ужинать, у крыльца зашумели. Влетел кто-то из дворни:
  - Князь пожаловали!
  Жена Елена охнула, вскочила, заметалась среди челяди.
  - Бокал чистый несите! И мослы эти прочь! А скатерть-то, скатерть…
  Мелих отодвинул чашку, развернулся на лавке к двери; мельком бросил взгляд на лицо Дивы, выхваченное светом лампы какими-то фрагментами - щека, свисающий на лоб вихор и один блестящий как у кота глаз - в целую картину никак не складывающееся.
  - Один князь-то? – спросила Елена у дворового, убирая волосы под платок.
  - Одни.
  Малиогг широким жестом отворил дверь, переступил порог, привычно скользнул пальцами по вискам в знамении.
  - Алиока прибудет в доме вашем, хозяева. Гостей пустите?..
  - Всегда рады, князь, - поднялся Мелих, освобождая место, и сам налил бокал гостю.
  - Садитесь вечерять, князь, - сказала Елена. – Отведайте, уж что есть. Мы гостей не ждали.
  - Спасибо. Сыт.
  Князь посмотрел сначала на Диву, ковыряющего пальцами в чашке и почти уткнувшегося в нее носом. Затем перевел взгляд на Мелиха. Тот стрельнул жене глазами на дверь.
  - Ах, забыла ж совсем! - неестественным голосом проговорила та, поднимаясь. – Свахе обещалась зайти. Пойду, пока совсем не стемнело, а вы сидите.
  Молчали долго. Мелих сам долил масла во второй светильник, зажег и поставил возле князя (тот сразу же отодвинул его в сторону – ближе к середке стола, - продолжая рассматривать мальчишку).
  - Звать как? - спросил он с неожиданной злостью.
  - Иа, - прожевал пацан. Проглотил кусок и повторил: – Дива.
  - Откуда? Бродяга?
  - Хутор разорили, всех убили. Я сбежал.
  - Версы? Разорили версы?
  - Разбойники.
  - Версы?
  - Нет.
  Князь мельком посмотрел на Мелиха, затем снова на Диву.
  - Далеко отсюда?
  - Не знаю. Я давно иду.
  - Где еще был? Названия какие помнишь?
  Дива немного пожевал в задумчивости, потом кивнул.
  - Видел заброшенную избу у леса. Я там пятого дня ночевал.
  - С востока шел, - вспомнил Мелих, - знаю я эту избу. То Воловья Мыза.
  - В села какие заходил?
  - Нет.
  - А чего ж ты жрал тогда? Сено?
  - Летом, светлый князь, корм под ногами – собирай и ешь.
  - Твоя правда, - рассеянно процедил Малиогг сквозь зубы, думая о чем-то совершенно ином. Затем заговорил снова, обращаясь уже к Мелиху, хоть и продолжал смотреть на мальчишку. – Ничего Икклей у нее не нашел. Нос сопливый, а так здорова, благодаренье Алиоке, как никогда
  - Тогда беспокоиться не о чем, князь, - осторожно проговорил Мелих.
  - Разве что о мертвом Белике… - в пустоту ответил Малиогг, затем посмотрел на Мелиха. - Икклей желает еще мальчишку посмотреть. Что скажешь?
  - Как хочет. Дива будет не против.
  Самого Диву он спрашивать, разумеется, не стал.
  Малиогг кивнул.
  - Завтра. Сегодня пусть отдыхает. И ты отдыхай. – Он потер бровь, чуть прищурил глаза. – Завтра поедешь на Выгон. Слышь?
  - Да.
  - Икклей старый травник и костоправ, я ему верю. Но дочь у меня одна. Поедешь и привезешь верского знахаря. Дашь денег и пообещаешь еще. Скажи, что если он окажется так же хорош, как о нем судачит молва, я в долгу не останусь – будет свои порошки в золотой ступке рубином толочь. Что молчишь?
  Мелиху, и правда, было, о чем подумать.
  - Думаю вот…
  - Ну?
  - О пастухах, которых нашли возле Выгона. Совсем-совсем мертвыми.
  Малиогг сжал зубы, хотел грохнуть кулаком по столу, но сдержался.
  - Знаю. Помню, да! Может, их и не версы кончили. Может разбойники. Ты проскочишь мимо и тех и других, я знаю. А не проскочишь, так выкрутишься. Именно поэтому я посылаю тебя, а не кого-то другого. А лекарь… он ведь отшельник, так? Значит, ему все наши разборки до свечки. Не возьмет денег, пообещай, чего попросит. Что там ему надо? Шкурки, серебро? Баба, в конце концов.
  - Еду один?
  - Нет, конечно. Думаешь, я тебя на смерть посылаю?
  - … Нет.
  - Одного я тебя не отпущу. Тро… двоих дам. Больше не могу. Не то время. Ты ведь меня понимаешь, Мелих?
  Мелих понимал: войны никто никому не объявлял, и, тем не менее, из заставы людей не выпускать. Чего тут не понять?
  - Понимаю, князь.
  
  *
  
  
  Неровный темный ежик деревьев у горизонта - слишком далеко, чтобы постоянно концентрировать на себе внимание. В остальном - выгоревшая и пустая степь. Почти безлюдная. Тем удивительней было наткнуться на свежий след стоянки на этой мертвой земле. След был практически незаметным и, более того, – замаскирован, но Вэф нашел его. Пока он ползал по каменной земле и рассматривал след, Лука с Мелихом, не спешиваясь, изучали степь во всех направлениях, главным образом в том, где курчавился темно-зеленым ранее казавшийся безопасным далекий лес.
  - Ну, чего там? – коротко посмотрел на Вэфа Мелих и похлопал по шее отчего-то заволновавшуюся сивку.
  Вэф сморщился и отмахнулся. Мелих не стал настаивать и торопить, по опыту зная, что это бесполезно - пока не закончит, слова из него не вытянешь.
  Через некоторое время Вэф поднялся с колен, отряхнул мусор со штанов и сделал задумчивое лицо профессионала, которое любил демонстрировать окружающим, когда все или многое зависело от его умения.
  - Трое или четверо. Похоже, столько же лошадей. Два-три дня назад.
  - Разъезд? – зашевелил бровями Лука и посмотрел на Мелиха. Вэф уверенно боднул головой.
  - Версы? – спросил Мелих.
  - Я, Мелих, не собака. А через три дня их и собака не учует. Может, версы, может с Хладного Стана разъезд.
  - Не далековато ли для становых? - сощурился Лука.
  - Версы уже давно ведут себя чересчур подозрительно, - ответил Мелих, - так что вполне возможно, что со Стана. Войны нет, а люди со скотиной пропадают. И никто ничего не знает и не видит.
  - Версы умеют прятаться в степи.
  - Ладно, - Мелих покусал кончик уса. – Едем. Вэф, ты впереди, уши во всю ширь. Мы от заставы еще не так далеко. Если что, вернуться успеем.
  - А как же знахарь?
  Мелих пожал плечами.
  - Никак.
  Ехали медленно, чтобы не мылить коней. Паранойя Мелиха сегодня особенно прогрессировала. Чтобы хоть как-то от нее отвлечься, он начал вспоминать, как же вышло с версами все так плохо.
  Не так давно они даже торговали. Версы мало что могли предложить – мясо, кожа, металл; много покупали сами за удивительной чистоты серебро. Важна была не ценность товара, а мирные отношения. Люди воевать не могли, потому как при тогдашнем соотношении сил, версы раскатали бы их по степи одним ударом. Сейчас? Кто знает.
  И кто знает, что там, за этими степями? Города ли версов, либо все та же желтая высохшая степь, по которой версы испокон веков так и кочуют на своих скрипучих телегах?
  Дальше этих мест людям пока продвинуться не удалось – караван переселенцев, на жженом блине степи видный издалека, в полудне пути от форпоста натыкался на верский разъезд, а какой-нибудь седой как зимний беляк верский толмач коротко, но недвусмысленно показывал назад, за спины переселенцев, скучно говорил о последствиях и преимуществах мирного сосуществования. Убедительны были не столько его слова, сколько суровые и какие-то одинаково неживые лица бойцов за его спиной. Версы никогда не отличались болтливостью, и дело здесь было не в языковом барьере. Потом? Попытки отдельных смельчаков продвинуться вперед. Сначала исчезновения. Потом трупы. Может версы виноваты, может нет, кто кроме них самих знает?
  Теперь вот знахарь (как же все-таки его имя?). В селе его знают, хотя мало кто видел. Кто-то к нему обращался - когда Икклей оказывался бессилен или запрашивал слишком много.
  Князь думает, что он не интересуется отношениями людей и версов. Мол, отшельник. Хотел и Мелих в это верить. Хотел. Но не верил.
  Проехали версты три прямо – темная полоска деревьев чуть приблизилась, но ехать к самым зарослям им было без надобности. Спустились по отлогому берегу к почти пересохшему руслу. Берег был изрыт ямами от копыт, окаменевшими от ветра и солнца. Еще с полверсты ехали вдоль узкой, зеленой от травы, ленты – с порывами ветра с реки накатывало грубое, знойное жужжание; подъезжать же к самой воде было страшно – тут же и на лошадей и на всадников накидывались целые рои злых от голода кровососов.
  Чем ближе к истоку, тем шире становилась лента реки и гуще зелень по берегам. Появились обвислые метелки ивы, становившиеся все более высоким и раскидистыми. Потом пошли берега уже полностью заросшие кустами; один раз – у самой границы кустов - Мелих увидел остренькую мордочку ондатры, а Лука – с другой стороны кустов – рыбака.
  То, что это верс, Мелих убедился еще издалека – седая шевелюра рыбака, небрежно перевязанная в конский хвост, свисала едва ли не до пояса. И никаких признаков волнения по поводу приближающихся всадников. Словно, обычное это дело.
  Или не увидел? Нет, увидел – головой, вишь, как ведет. Краем глаза, но наблюдает.
  Но своего занятия не прекращал ни на мгновение – когда трое людей приблизились на расстояние нескольких шагов, верс хищно поднялся с земли, присел и тут же быстро дернул кривое, сучковатое удилище - оно прогнулось, макнув кончиком в воду; в воздухе засеребрилась складывающаяся пополам рыбеха.
  Знахаря Мелих видел дважды и оба раза мельком, поэтому заговорил не сразу. Все прикидывал: он, не он? Все они были на одно лицо – седые волосы, грубые, очень бледные лица. Разве что глаза…
  - Здорово живешь, знахарь.
  Верс, до этого делающий вид, что полностью сосредоточен на снятии рыбы с крючка, повернул лицо, внимательно оглядел всадников.
  - Ты ведь знахарь, мы не ошиблись?
  Глаза у него были обычные для верса – темно-карие.
  Кивнул.
  - Клюет?
  Кивок на кожаный кукан у края воды, на котором с плеском бились еще с полтора десятка рыбех.
  - Знахарь, а не страшно тебе одному здесь, посреди степи сидеть? – задал Мелих неожиданный и для самого себя вопрос. – Тут, поди, кого только нет, и не поймешь, у кого что на уме.
  - А кому до меня какое дело? – неохотно ответил верс (голос у него был сухой, немолодой). – Я знахарь, меня все знают, и никто не трогает.
  Мелих спешился, кинул поводья Луке, потер онемевшую задницу и присел на корточки рядом со знахарем – на него явственно повеяло пыльным чердаком, но Мелих не отодвинулся.
  Верс снова мельком посмотрел на него и закинул удочку – ощипанное птичье перо с пушистой верхушкой заплясало на воде в сажени от берега, разгоняя круги.
  - А бывает, поди, и разбойный люд появляется, а?
  Верс пожал плечами и красноречиво посмотрел на Мелиха.
  - Тут всякий народ проезжает. А разбойники они али разъезд… они не представляются.
  - Разъезд от разбойников отличить, я думаю, сможешь. Мы вот, к примеру, с Пустоши. Знаешь?
  - Бывал.
  - Мы за тобой приехали. – Мелих умолк, соображая, не слишком ли грубо вышло. Версы - народ гордый и независимый, а знахарь из всех них – самый независимый. – Нам помощь твоя нужна. Поедешь?
  - Смотря, в чем будет заключаться моя помощь.
  Про пацана князь говорить не разрешал. Хотя и не запрещал. Мелих в сомнении почесал бороду, затем решил, что никакой пользы от скрытности не будет.
  - Может, видел здесь несколько дней назад мальчишку, лет под восемь?
  - Уже дней сорок никого не видел. Что за мальчик? Верс?
  - Человек. – Мелих сплюнул в воду. – Прорицатель.
  Знахарь хрюкнул.
  - Что, ты смеешься? – спросил Мелих.
  - Нет.
  - Вижу, смеешься, хотя сам в некотором роде из той же породы. Нет?
  - Только в некотором. Я не пользуюсь ни чарами, ни магическими предметами. Я лечу травами и знаниями об устроении тела. – Знахарь вытащил удочку, проверил червя и закинул по-новой. - Так что напророчил мальчик? Кому-то богатство, а кому-то смерть?
  - Хм...
  - Полагаю, вы приехали от того, кому выпала смерть - из уст убогого, которому, на самом деле, все равно, кому и что говорить. - Верс фыркнул. - Прости, но я не отвожу чар и не снимаю порчу.
  - Все гораздо хуже знахарь. Он пророчит только смерть и ничего больше.
  - Странный прорицатель, - верс заинтересованно повернул голову. – Даже необычный. Я такого еще не встречал. Похоже, он напророчил смерть кому-то важному, если вы добрались в такую даль. Угадаю… князь?
  - Дочка его. Шесть лет, совсем малеха.
  - Она больна?
  - В том-то и дело, что нет, - покачал головой Мелих. - Наш лекарь ее осмотрел и ничего не нашел. Князь просит помощи. За наградой дело не встанет.
  Верс поднялся на ноги и начал сматывать снасти.
  - В вопросе жизни ребенка считаю спорить о наградах делом, как минимум, неэтичным.
  Ишь ты, принципиальный какой.
  - Спорить никто не собирается, - не ударил лицом в грязь Мелих; ему пришлось догонять двинувшегося вдоль берега знахаря. – Ты получишь все, что хочешь без всяких споров. Мы здесь тоже не голодранцы с грязными коленками стоим. Мы от князя Малиогга.
  Знахарь искоса посмотрел на Мелиха и коротко кивнул.
  - Только коня у меня нет, - сказал он. - Держать накладно, да и бессмысленно.
  - Уж как-нибудь доберемся. До дома твоего далеко? Нам бы сегодня выехать.
  - Мы пришли. – Знахарь перехватил удочку и кукан одной рукой, а освободившуюся сунул в гущу невысокого кустарника, который тут же начал подниматься - оказалось, что он венчает люк-дверь из переплетенных веток. – Я возьму все необходимое и можно будет выезжать. Зайдете? – он, как показалось Мелиху, насмешливо посмотрел на них. Мелих подозрительно всмотрелся в черную нору, уходящую вертикально вниз прямо под землю, и подумал, что, во-первых, только звери могут жить под землей, а во-вторых, что дураки те, кто ровняет версов с людьми. Никакие они не люди.
  - Здесь подождем.
  
  
  *
  
  Каменная от зноя земля глухо стучит под копытами. В такт сердцу. Затем ритм сердца обгоняет, рвется вперед – Мелих чувствует, как ноет в груди, колючим холодом щекочет намертво вцепившиеся в узду пальцы. Он все колотит пятками сапог лоснящиеся бока сивки; онемевшие ноги словно две деревянные чурки, едва ему подчиняются.
  Смазанный стержень скользнул справа и остался торчать в земле. Сивка пролетела так близко, что Мелих увидел шевелящееся оперение стрелы на легком ветру.
  Темные пятна погони выползли на вершину холма, растеклись муравьями. Молча. Только стук копыт и долго не оседающая пыль.
  Сивка хрипит. Она хрипит уже давно, часто спотыкается, а единственное, что может сделать Мелих – это до хруста пальцев сжимать влажную от пота рукоять меча. И молиться – Алиоке или Скуру, покровителю путников. Вслушиваться в ритм сердцебиения сивки, вдыхать кислый запах ее сдающего тела.
  - Давай…
  Мелих подумал, что сам сказал это, но слова принес ветер от сгорбившегося, почти уткнувшегося в конскую гриву, Луку. Тупо, на одной интонации:
  - Давай, давай, давай же...
  Мелих отставал. Даже ехавшие вдвоем на одной кобыле Вэф со знахарем чуть, но опережали его. Их молодая вороная, словно радовалась скорости, бешено сверкала глазами, презрительно оставляя сивку Мелиха позади.
  Мелих чувствовал за спиной смерть. Ему знакомо это чувство – нестерпимая чесотка промеж лопаток. Он знал, что это просто соленый пот ест кожу, но как объяснить это телу, сжавшемуся в комок в одной-единственной мысли – выжить? Согнуться до размеров неуязвимости для верских стрел, бежать на своих двоих если придется, хрустеть зубами, но бежать пока не выплюнешь легкие или не отнимутся ноги.
  Скур-защитник отвел стрелу от Мелиха, но она не ушла в пустоту. Он услышал, как с шипением прорезало воздух жало, почувствовал, как цветные перышки волана щекотно коснулись щеки, а уже потом увидел, как Лука навалился всем телом на конскую шею, широко раскинул руки, выпустив поводья. Уже падая, он пытался зацепиться за конскую гриву, но торчащие мертвыми корнями пальцы уже не слушают его…
  Мелих отсчитал четыре удара сердца и подхватил поводья Лукиного жеребца. Хрип сивки стал захлебывающимся, а жеребец сзади набирал скорость медленно – слишком медленно. Непозволительно медленно.
  - Брось его! – ветер смахнул крик Вэфа в сторону. Вэф обернулся для крика лишь на мгновение, но Мелих успел увидеть, какие белые у него глаза.
  - Брось!!
  Мелих едва не слетел с сивки, когда жеребец Луки внезапно остановился, не желая двигаться вперед. Мелих увидел то, о чем Вэф пытался его предупредить - две стрелы, торчащие в шее жеребца и грязно-красные струйки, густо ползущие по светлой шерсти; ноги уже не слушались жеребца, он мучительно храпел, танцуя на одном месте.
  Мелих потерял скорость – даже ту небольшую, что могла набрать сивка, но он мучил ее каблуками все в том же слепом автоматизме – давай, давай, давай же…
  И внезапно версы отстали. Мелих понял это еще прежде чем осмелился обернуться. Пропала чесотка в спине, он уже не слышал стук копыт и храп верских коней.
  - Мелих! – Вэф, кажется, плакал. – Мелих!!
  Мелих сощурил глаза. Что-то он видел впереди… коровы… лошади?..
  - Мелих, разъезд! Это наши!
  Сердце начало быстро отставать от ритма скачки, а лицо Мелиха, только что бывшее белее шерсти сивки, начало розоветь. Он немного замедлил бег сивки, а вскоре и вовсе остановился. И вовремя - павшая кобыла едва не отдавила ему ноги.
  
  
  *
  
  
  - Выехали уже к ночи, - Мелих сделал неопределенный жест рукой, что одинаково вероятно могло означать досаду, раздражение, усталость или все сразу. – Утром – темно еще было – наткнулись… Когда уже отрываться начали, увидели, что никакой это не разъезд и не охотники. В полуверсте их были сотни. Конники. За нами погнались немногие. Они, похоже, тоже всю ночь ехали, иначе не уйти нам.
  - Жаль Луку… - подал голос Валецко, коснулся висков в знамении. – Такому воину собачья смерть в спину…
  Ханисс промолчал, наблюдая за лицом Валецко и, в соответствии с тем, как менялось на нем выражение, корректировал и свое собственное. Аким остался непроницаем. Князь Малиогг, ни разу не прервавший рассказа Мелиха, и сейчас не проронил ни звука. Лицо его было бледно и отрешено. Мелих сильно подозревал, что из рассказанного князь слышал едва ли четверть, мысленно находясь в смежном помещении - там верский знахарь под наблюдением Икклея осматривал малолетнюю княжну.
  Знахарю не дали ни поесть, ни отдохнуть – только попить с дороги. Дива говорил, что чует смерть за день-два. Скоро конец второго дня, и хоть девочка и выглядит даже здоровей обычного, князь – небритый и сильно осунувшийся за прошедшие сутки, - кажется, уже мысленно с ней простился. Верит Диве. Верит.
  Теперь уже все смотрели на князя, и он почувствовал это. Выговорил одно-единственное слово, которое у всех вертелось на языке:
  - Война. – Это не было вопросом.
  Ханисс кашлянул, заерзал на лавке, словно спрашивая слова. Все в унисон посмотрели на него, но Ханисс не заторопился высказываться; князь же, посчитав свою роль выполненной, снова уставился в пустоту, прислушиваясь к звукам за стеной.
  - Они шли с запада, - снова заговорил Мелих, решив, что время высказать что-то более конструктивное. – Со стороны Хладного Стана.
  - Думаешь, его уже взяли? – быстро спросил Валецко.
  - Может и так, но нужно выяснить точно, что там произошло и произошло ли вообще.
  - Выслать соглядатаев, - кивнул Валецко.
  - Я найду надежного человека, - быстро добавил Ханисс. – А идти лучше через низину – крюк, но зато надежней.
  - Если версы уже захватили Стан, то шансов в любом случае немного, - спокойно сказал Валецко. - Там везде их разъезды.
  Ханисс послушно кивнул.
  - Поэтому нам нужно выслать свои – два, лучше три. – Мелих немного подумал. – Пять своих людей на это дам.
  Бояре по очереди кивнули, соглашаясь поддержать.
  - Версы, должно быть, уже очень близко, до заката могли бы добраться. Но теперь, вряд ли, станут торопиться.
  - Они кочуют, или там только войско?
  - Не знаю. – Мелих устало потер лицо. – Не знаю. Да и какая теперь разница-то? В открытом поле мы их атаковать не можем. Они нас сотрут.
  - Без самоуничижения, Мелих, - скривил губы Аким, впервые подавая голос и, как обычно, цедя каждое слово сквозь зубы, - да, они в бою хороши, но не бессмертны. Кровь такая же густая и почти такая же красная, как и у нас. И меч верское мясо рубит ничуть не хуже, чем человечье.
  - Проблема, как до него добраться, - буркнул Валецко.
  - Так или иначе, наш шанс – окопаться. – Сказал Мелих. - Пересидеть. Переждать.
  - Думаешь, версы будут сидеть на жопе и ждать вместе с нами? Да и чего ждать-то?
  Мелих посмотрел на Ханисса.
  - У тебя найдется еще один надежный человек?
  - Смотря для чего.
  - Лучше два. Пошлем за помощью в Заполье и Волостную Заставу.
  - А смысл? – фыркнул Аким. – До Заполья почти двое суток пути. Собрать помощь, обратная дорога – это пять дней в лучшем случае. До Заставы еще дальше. А, помня, что с тамошним воеводой наш князь на крепких ножах, помощи оттуда нам совсем не дождаться. А версы тут будут самое позднее к завтрашнему утру!
  Аким просто озвучил то, о чем Мелих и сам думал, но своего решения менять не собирался.
  - Это лучше, чем ничего, - упрямо сказал он. - А если конь хороший, то до Заполья можно и в полтора дня добраться. Продержимся.
  - А нам что делать? – спросил Ханисс и автоматически посмотрел на Валецко.– Ждать и молиться?
  - Готовиться, - ответил Мелих. - Потребуются все ваши люди и вы сами. До последнего смерда. Строить засеку и укреплять стены… что, Аким?
  Тот неприятно улыбнулся.
  - Мелих, не подумай, что я ставлю грабли в сей ответственный и даже смертельно опасный для всех нас момент… просто, чтобы знать: кто и когда назначил тебя командовать, чтобы ты бросался тут перед нами приказами, как перед дворовыми? У нас совет равных.
  - Его назначил я.
  Все, включая запнувшегося Мелиха, повернулись к князю.
  - Только что. Слушайте Мелиха, как слушали меня.
  Лица Валецко и Ханисса не дрогнули, а на губах Акима заиграла все та же нехорошая усмешка. Мелих кашлянул.
  - Присылайте людей к моему дому, я определю им работу.
  - И нам, надо полагать? Определишь?
  - Аким, прекрати, - буркнул Валецко. – Не время.
  Мелих сделал вид, что пропустил слова Акима мимо ушей.
  Неожиданно князь застыл на лавке, прислушиваясь, словно гончая; быстро поднялся, задев скрипнувший стол, и вышел из залы. Мелих тоже прислушался к звукам из-за перегородки, но ничего подозрительного не услышал. За князем поднялись Валецко и Аким, за Валецко – Ханисс. Мелих потянулся следом, выйдя в плохо освещенную детскую.
  - У девочки мокрота в груди, - говорил верс.
  - Простыла ночью, - ответил князь. – Это я и без тебя знаю.
  - И еще я слышу, как странно бьется ее сердце.
  Князь нахмурился.
  - Чего?
  - Она нездорова, князь.
  - Ты знаешь, что с ней?
  - Полагаю, да.
  - Можешь помочь?
  Знахарь сделал паузу.
  - Что? – процедил князь, глядя на верс из подлобья. – Чего молчишь?
  - Я постараюсь.
  Князь побледнел, но в полумраке детской этого никто увидеть не смог.
  - Она может...
  - Не исключено. Но я постараюсь этого не допустить.
  Князь медленно кивнул, буравя знахаря взглядом.
  - Хорошо. Готовь свои порошки и настои. Спасешь ее, узнаешь мою княжескую щедрость. Ты же вроде кудесник? Так в народе говорят. Если же нет… значит нет. Что будет в этом случае, я еще не решил. Мальчишка пока не ошибался, но это ведь ничего не значит, так, знахарь?
  Верс не ответил.
  Князь закусил губу. Затем посмотрел на Икклея.
  - А ты что скажешь?
  Волхв выждал достойную паузу.
  - Я никогда не спорил, что верские знахари умелы. – Икклей говорил медленно, балансируя на краю карьеры придворного лекаря и потому тщательно подбирая каждое слово. - Кроме легкой простуды, я не вижу более никаких недугов. Это не значит, что их нет. Как я уже говорил – здоровье девочки, прежде всего.
  Малиогг кивнул, оценив честность. Он ткнул пальцем версу.
  - Лечи.
  
  *
  
  Пустошь не всегда была такой мирной заставой; но иное направление русла ее истории пересохло уже давно, много лет назад, когда Мелиха и в родительских планах не было. Тогдашний князь-посадник попался беспокойный и частенько воевал не только всех окрестных соседей, но, бывало, и вглубь степи заходил. В степи его не любили, но уважали. Охотно участвовали в совместных военных походах. Причина такой охотливости проста и понятна – целью походов чаще всего были те самые правители, что в них участвовать отказывались. Во время очередного рейда - на этот раз на свою метрополию - беспокойного посадника успокоили - окончательно. И после этого Пустошь зажила тихо и мирно, и внимания метрополии уже давно не привлекала.
  Засеку вокруг заставы сровняли, сделали дороги; на щедро удобренной телами земле трава росла сочная и густая, гоняли туда скотину на выпас.
  Жаль было заново уродовать пейзаж, однако, по приказу Мелиха всех свободных от охраны мужиков согнали на земельные работы – перекапывать все вокруг, так что пеший хоть с трудом, но пройдет, а вот конник уже не разгонится. Вбивали затесанные колья во рву вокруг тына, за тыном – лучники.
  Мелих, проверяющий работы, ненадолго остановился у южной стены, подозвал Вэфа и долго с ним разговаривал. Те, кто видели их во время этой беседы, говорили, что Вэф слушал молча и хмуро, затем коротко посмотрел на Мелиха, а тот тут же отвел глаза. Вэф коротко кивнул и снова спрыгнул в ров. Мелих потерся на южной стороне еще немного, затем ушел. Посыльный с заставы нашел его на западной стороне. Верский знахарь интересуется, будет ли боярин присутствовать при лечении, как захотел того князь Малиогг?
  - Жми назад, - велел Мелих, - передай, что еду.
  Парень быстро кивнул и припустил к заставе.
  - Сторожней! – запоздало вслед крикнул Мелих, но парень оказался ловок – не попал ни в единую яму, ловко перепрыгивая через выставленные под острым углом колья.
  Ловок, подумал Мелих. А версы, поди, еще ловчей?
  Он свистнул помощнику и отдал еще несколько, только что родившихся приказов – чтобы версы уж очень прытко не бегали. А попрыгать – это пожалуйста. Только на колу.
  В детской, в которой он появился некоторое время спустя, находились только верс и Анка. Князя не было, что, впрочем, учитывая обстоятельства, было неудивительно; потому на Мелиха это дело и сгрузили. Мелих прислушался еще от двери, - слушал и удивлялся, как тихо ведет себя державшая на ушах весь дом княжна.
  Когда вошел, первое что увидел – испуганное личико Анки. Верс находился подле и при появлении Мелиха тоже обернулся, оставив ненадолго наваленную абы как кучу мешочков и глиняных чашек на столе. Пахло в комнате травами и лампадным маслом, ну и самим версом, конечно - пыльный верский дух шибал в нос еще с порога.
  Несмотря на то, что света из-за окна еще хватало – солнце только-только коснулось горизонта – верс зажег две лампы, симметрично освещавших оба конца стола.
  По глазам Анки Мелих вдруг понял, почему она ведет себя так тихо, улыбнулся тепло, как только мог, коснулся горячей щечки.
  - Тихо, тихо, не бойся. Все хорошо. – И версу: – Давал уже что? Почему такая горячая?
  - Жарко, - коротко ответил тот.
  Верс помял деревянной ложкой парящиеся в кипятке темные, похожие на скрюченных подагрой маленьких человечков, корешки, понюхал и протянул Мелиху широкую чашку.
  - Пробуйте. Только девочке оставьте.
  - Я и тебе оставлю, - внимательно глядя ему в глаза, проговорил Мелих. Долго смотрел, но ничего подозрительного так и не высмотрел. Даже две горящие лампы не помогли. – Это чего такое?
  Знахарь чуть прикрыл глаза, и в его голосе – всегда спокойном и чуть снисходительном – появился легкий налет усталости.
  - Я лучше отвечу на тот вопрос, ответ на который вам на самом деле нужен: я занимаюсь травами с детства, я знаю, что делаю, я поднял на ноги очень много людей…
  - И версов, поди, тоже?
  - И их тоже. Это не яд. Что мне, самому выпить, чтобы вам это доказать?
  Мелих ждал этих слов и тут же протянул ему чашку.
  - Пей.
  Верс с неподвижным лицом принял чашку и сделал короткий глоток.
  - Теперь глотай.
  Верс сделал глотательное движение, Мелих тут же протянул знахарю долбленую кружку с водой.
  - Запей.
  Лицо верса и на этот раз не дрогнуло. Он сделал три глотка и вопросительно посмотрел на Мелиха.
  - Теперь девочке, - сказал тот.
  - А вы…
  - А я тебе верю. Давай девочке.
  - Тогда в вашем присутствии больше нет необходимости, - сухо сказал верс. Но за этой сухостью Мелиху послышалось презрение. – Не смею задерживать.
  Мелих почувствовал, что буровеет. Но не от стыда. От того, что знахарь понял, что Мелих струсил.
  - Эту отраву при мне дашь.
  - Как хотите. Но потом ей нужен будет покой.
  - Потом нам всем нужен будет покой. Завтра тяжелый день. – Мелих отвернул лицо и подмигнул Анке. – Пей, малявка. Это лекарство.
  - Я не болею.
  - А это – чтобы и зимой не болела.
  - Теперь совсем болеть не буду?
  - Долго-долго.
  Анка сморщилась и кивнула – длинно и важно, подражая отцу. Верс присел рядом с ней, дал сначала отвара, потом теплой воды. Внимательно следил за ее лицом, пока она пила и морщилась, не видя, но догадываясь, что Мелих столь же внимательно следит за ним самим.
  - Теперь ложись, - велел знахарь.
  - Уже спать? – обиженно спросила девочка.
  - Можешь просто полежать, - сказал Мелих, - спать необязательно. Знахарь?
  - Сейчас, - верс помог Анке лечь, тщательно укрыл епанчей и только после этого подошел к ожидающему Мелиху. – Слушаю.
  - Еще что ей давать будешь?
  - Возможно, позже.
  - Когда?
  - Когда станет ясно, помогает или нет. Если нет, попробую что-нибудь другое.
  - “Что-нибудь” ты не версах своих пробовать будешь. Не забывай, кого лечишь.
  - Я помню, - спокойно ответил верс.
  Мелих помолчал. Верс глядел спокойно и понимающе, словно видел всю грязь, что сейчас бурлила в душе Мелиха.
  Мелих отошел к окну, выглянул в наползающие на внутренний двор сумерки. Какая-то молодая девка с выгоревшими на солнце волосами показалась ему знакомой, правда, имени он так и не смог вспомнить.
  - Эй!
  Девка остановилась, поставила корзину с тряпками на бедро, подняла голову.
  - Зайди-ка, - поманил ее Мелих. – Внизу скажи, Мелих велел. Пусть в детскую проводят. И брось ты свои тряпки!
  Верс за спиной собирал свое хозяйство, расставляя рядком вдоль подоконника. Затем затушил одну лампу – ту что стояла ближе к девочке - и сел на лавку напротив.
  Мелих поймал девку в коридоре, кивком отпустил сопровождающего ее рынду. Бросил нетерпеливо:
  - Сказал, брось борохло свое!.. Эту ночь здесь побудешь.
  Девка заморгала – быстро-быстро.
  - У меня муж некормленый, скоро…
  - Закрой рот, девка. Все мужики все равно всю ночь работать будут. Посидишь. – И уже тише, почти на ухо: – Посмотришь. Смотри, чтобы знахарь девочке без меня ничего не давал и сам не пил. Если увидишь – пошлешь кого до моего дома. Знаешь, где?
  - Знаю, - глаза девки в темноте стали похожи на две плошки.
  Мелих подтолкнул ее комнату
  - Верс, она с тобой тут побудет. Может, помощь какая понадобится.
  Знахарь изучающе посмотрел не боязливо жавшуюся к стенке девку, но отвечать и не подумал.
  
  *
  
  Глядя на накатывающее на город облако пыли, Мелиху стало невыносимо тоскливо. В облаке прорисовывалась темная шевелящаяся волна конного войска, расползалась по степи, пожирая ее пядь за пядью, обхватывая черными клешнями, и тоска Мелиха росла.
  Он украдкой посмотрел на стоящего тут же, на тыне, Вэфа, увидел творожную бледность лица и почти заметно шевелящиеся в молитве губы.
  Те, которых Мелих определил лучниками, уже висели на мостках, остальные ждали внизу – тушить пожары, если вдруг полетят зажигательные стрелы, держать ворота.
  Мелих тронул Вэфа за плечо, почувствовал, как оно дернулось и напряглось.
  - Иди к воротам. Как бы они с ходу не ударили.
  Вэф облизнул губы и заставил себя кивнуть.
  Мелих свистнул сторожу, наблюдающему за приближением версов с высокой будки-курятника.
  - Чего там?
  - Конники, вродях! – крикнул тот.
  - Все?
  - Больше ничего не видно. А конники - на всю степь.
  - Значит только войско. Только войско! – уже громче крикнул он остальным. – Значит, не кочуют. Как-нито договоримся!
  Его слова никого не успокоили. Напротив, сомнение на лицах сменилось какой-то успокоенностью; хладнокровием и решимостью загнанной крысы.
  Один из воротных сторожей протянул Вэфу длинную жердь с белым полотнищем, помог отворить тяжелую створку, которую тут же за спиной Вэфа накрепко заперли двумя перекладинами и подперли несколькими бревнами.
  Некоторое время Мелих следил за лазающим по ямам Вэфом; затем перевел взгляд на черный муравейник внизу, авангард которого при приближении к засеке замедлил ход, чтобы дождаться подхода основных сил.
  Вэф начал размахивать полотнищем еще издали, из ям. Мелих не знал, что на его счет подумали версы. Понимают ли они знак перемирия?..
  - Не молчи, дурак, - прошипел Мелих, - крикни им.
  - Эй! – долетел и до тына голос Вэфа. – Поговорить надо! Переговорный я! По-человечьи понимает у вас кто?
  Черная волна равнодушно обтекала город, не обращая внимания на голосящего переговорного. Когда основная часть конницы встала, двое версов из авангарда спешились и пошли навстречу Вэфу. Тот еще сильней, с каким-то отчаянием замахал полотнищем, будто уверенный, что именно в возможности этого движения таится выбор судьбы, будет ли он жить дальше или в этих ямах и останется.
  Мелих вцепился ногтями в стесанный край тына, так что кончики пальцев побелели, глядел не мигая, как версы неторопливо приблизились, как первый коротко взмахнул рукой, а второй с высверком ударил снизу и вбок. Тело Вэфа падает назад, в яму, а жердь с полотнищем, на мгновение неподвижно застыв вертикально, листом опадает за ним.
  Единственный звук, который сопровождал все это - далекое конское ржание, где-то в глубине верского войска. Не лязгнул металл, ни вскрикнул Вэф, ничего. Только ржание уставшего или голодного коня.
  Задавив назойливое насекомое, передний край версов зашевелился в приготовлениях. Мелих увидел, как натянулись верские луки, и готов был поклясться, что услышал их скрип, хотя знал, что на таком расстоянии это невозможно.
  Рой стрел взлетел по крутой дуге, на мгновение в неподвижности застыл в исполосованном облачными косами небе, осыпался градом жал. Внизу, во дворе убило собаку и посекло пару мужиков, что слишком далеко стояли от тына, но больших потерь верский залп не нанес.
  - Тяни! – пророкотал Мелих и взглянул поверх тына. – Стрели-и!
  Их залп оказался куда жиже, но урон нанес значительней.
  - Стрели!
  Сразу же после того, как последняя стрела коснулась земли, между верскими конниками переднего края начали просачиваться вооруженные копьями и щитами штурмовики, а лучники, отлично отрабатывая прикрытие (да и о себе не забывая), двинулись кольцом – вокруг тына, частя из луков. С тына попадало уже несколько мужиков, да и сам Мелих едва не отхватил жало прямо в глаз – едва голову успел убрать.
  Однако ползающих по ямам версов стрелять было одно удовольствие – первая атака захлебнулась, так ничем и не закончившись, версы продвинулись едва ли саженей на десять.
  “Как-нито продержимся, - зло усмехнулся Мелих, - ежели запольцы не спознаются, не запаскудятся за чужие головы свои подставлять…”
  - Мелих!
  Он пригнул голову еще ниже, обернулся. Какой-то парень снизу, с земли, замахал рукой:
  - Аким зовет! – новый взмах в сторону домов, откуда Мелиху тоже кто-то подавал знаки.
  - Спрячься, дура! - крикнул Мелих парню. – Щас стрелу отхватишь!
  Парень спал с лица, приник к воротам, ему тут же всунули в руки лук и пук стрел, загнали на мостки.
  Мелих взял с земли большой каплевидный щит, застыл в ожидании залпа, но версы между штурмами стреляли беспорядочно.
  Приподняв щит, Мелих потрусил к домам. Пока бежал, дважды щит клюнули верские стрелы.
  Аким схватил Мелиха за рукав, затащил за дом.
  - А где мой молодой?
  - Там, где и должен быть. На стенах.
  - Последнего забрал, Мелих. Я и так всех отдал.
  - Внутри города тебе чего бояться?
  - Так думаешь? Плохо дело, Мелих, - всегда спокойный и циничный Аким выглядел как юродивый – беспрестанно улыбался и невпопад кривил губы.
  - Иди на тын, глянь, насколько они плохи.
  - Все еще хуже. Много потеряли?
  - Пока нет.
  - На восточной и южной стене вообще никого не осталось.
  - Как никого? – застыл Мелих. – А люди Ханисса? Валецко? Всех побили?
  - Нет. Их просто нет. Все ушли.
  - Пьян?
  - С вечера ни капли! - крикнул Аким. Потер лицо, пытаясь успокоиться. - Пойдем. По дороге расскажу.
  - Куда идти?
  - Князя нужно найти.
  - А где он?
  - Не знаю! Княжна-то умерла, знаешь?
  Мелих, бегущий за Акимом, споткнулся.
  - Как преставилась, - продолжал Аким, не замечая реакции Мелиха, - князь пропал…
  - А знахарь?
  - Не знаю.
  - Тоже пропал?
  - Говорю, не знаю! Я его не видел. Ханисс и Валецко, как про княжну подтвердилось, бегом к тебе.
  - Не было их там.
  - Да не к воротам! Домой к тебе. К предсказателю твоему херову. Я за ними пошел. Послушать. Знаешь, что твой малой?..
  - Знаю.
  - Смерть всем троим.
  - И тебе?
  - И мне. Причем, говорит, знак очень ясный, значит скоро. Ловок, шельма?
  - Что вы?..
  - Валецко его тут же чуть не кончил, я еле оттащил, хотя, наверное, зря. – Аким чуть замедлил шаг, отдышаться. – Очень мне хочется с ним попозже поговорить. Жаль ранее не получилось.
  - Если случай такой представится.
  - Ты, что же, ему веришь?
  - А ты нет? Княжна-то мертва.
  - Ага. И знахарь пропал.
  Мелих посмотрел на Акима. Тот шевельнул бровями:
  - Никаких… совпадений?
  - Что дальше было?
  - То, что Валецко оказался столь же доверчив, как и ты. Не удивлюсь, если вместе с гонцом в Заполье, он велел Ханиссу и к версам надежного человечка справить. Поэтому на воротах я своих людей поставил. Только я их переоценил. – Аким зло усмехнулся. – Они тоже исчезли. Чуешь, как?
  - Чую.
  - Валецко и Ханисс забрали всех и ушли. А подземный ход за собой завалили.
  - Может, и князь с ними?
  - Не знаю. Может и так, - Аким громко вбежал по крыльцу, толкнул дверь в прохладные сени. – Но поискать все равно надо, а, Мелих? Что делать-то?
  Тот молча толкнул Акима вперед.
  - Где смотрели?
  - В своих палатах его нет.
  - А княжна где?
  - Мертвая-то? У себя, должно быть. Наверху.
  - Там и посмотрим.
  Аким побежал вверх по лестнице, Мелих не отставал.
  Княжну действительно оставили в детской, только ставни закрыли, и горела всего одна лампа.
  - Здесь посмотри, - почему-то шепотом сказал Мелих, - а я дальше.
  Ему нужно было зайти всего лишь в соседние покои. Он застыл на пороге, крикнул, не справившись с голосом:
  - Аким!!
  Князь уже давно не качался, касаясь пятками стены немного ниже подоконника, лицо было уже совсем черным и разбухшим, язык висел дохлым червем в углу рту.
  - Аким!
  Что-то ударило в стену с другой стороны. Мелих попятился назад, не сводя с князя глаз, вышел задом в коридор и очумело поплелся в детскую.
  - Аким? - Мелих деревянными руками потянул из ножен меч.
  Приоткрытая дверь под рукой уныло скрипнула, но до конца не открылась, наткнувшись на какое-то препятствие. Мягкое и тяжелое. Внезапно дверь качнулась, вздрогнула от удара, снова, снова, словно кто-то быстро-быстро колотил по ней каблуком.
  Сделать два шага и открыть ставни? Хватит одного удара под лопатку. А здесь целых два длинных шага.
  Закрыть дверь? Что знахарю важней: своя жизнь или смерть Мелиха?
  - Знахарь, ты здесь? Ответь, это я, Мелих. Я тебя сюда привез.
  Ему почудился короткий выдох из дальнего угла.
  - Знахарь?
  Наблюдая за тем местом, откуда донесся выдох, Мелих осторожно наклонился и пошарил рукой у низа двери, отыскивая мягкое препятствие. Нащупал ногу, – она мелко дрожала, подводя черту агонии - задранную рубаху (в рубахе был Аким или нет?), затем пальцы наткнулись на влажную и горячую борозду в середке спины и инстинктивно отдернулись. То, что это Аким, Мелих окончательно убедился, нащупав левое ухо с продетым кольцом.
  Он медленно выдохнул, чувствуя, как подступает икота, и поднялся.
  Хорошо его видно на светлом фоне двери – сам это понял, а уже после увидел прыгнувшую к нему огненно-стальную в пламени светильника змею, метившую прямо в лицо. Мелих ударил мечом снизу вверх – сталь звякнула о сталь – развернулся и ударил вбок, но противник оказался ловок, второй удар пришелся в дверь.
  Мелих выставил меч перед собой, в темень, в которой огненным глазом мигал светильник.
  Мелькнула мысль бежать – шагнуть назад и захлопнуть за собой дверь, кликнуть помощь и… никого он не докличется. Все на стенах. А кто не на стенах, тот мертв или сбежал. А верс (он не он?) долго тут не просидит, через окно и сбежит. Словно ставя окончательную точку в принятии решения, вспомнилось черное лицо князя; а где-то справа неподвижной горкой под епанчей лежит и княжна.
  Мелих шагнул вперед и ногой захлопнул за собой дверь, от густой тьмы по шее колючими жуками поползли мурашки. Противник оценил жест и сделал ответный – в бледном свете мелькнула ладонь, и детская погрузилась в окончательную тьму, в которой шаркнуло несколько шагов, отскочившего в сторону убийцы.
  Сразу нападать он не станет, думал Мелих. Люди говорят, что версы лучше видят во тьме, но это все брехня, которую сами версы и распространяют. Или, по крайней мере, не опровергают. Ему, как и Мелиху, нужно будет привыкнуть к темноте, а определить в ней человека трудней, чем верса. Верса выдает запах, правда не в этом случае – в этой комнате верс находится давно и установить эпицентр вони невозможно: отовсюду несло пылью и запустением. Еще могут выдать волосы, правда, сейчас их не видно. Похоже, умник их чем-то прикрыл. Значит, наравне.
  Так они и стояли друг напротив друга некоторое время. Комната сначала была черная и в деталях совершенно неразличимая, но затем начали проявляться угловатые тени; ставни посветлели, стали серыми, с более светлыми краями, щели между створками - ослепительными. А пятно у дальней стены впервые шевельнулось. Двинулось вбок – абсолютно беззвучно – полукругом, уверенное в своей невидимости. Мелих не дал повода в этом усомнится и развернулся лишь тогда, когда заметил, что верс (он и был – теперь-то на Мелиха отчетливо дохнуло чердаком) приблизился на расстояние удара. Он пригнулся, пропустив зудящую сталь над собой, набрал инерции в развороте, ударил. Никакого крика боли, только звук упавшего тела. Верс тут же перекатился, выставил меч. Мелих пнул сапогом версу по руке, клинок противника глухо треснул о стену. Второй ногой Мелих как следует треснул верса по зубам. Приложился хорошо – даже когда Мелих отступил на пару шагов назад, чтобы подобрать меч, знахарь, крепко ударившийся головой о пол, не пытался встать. Мелих воспользовался полученным временем, отступил к окну, распахнул ставни, предусмотрительно не поворачивая лица к свету; был уверен, что верс не сможет не воспользоваться этим, но ошибся.
  Тот скоро очухался, не глядя на Мелиха, отполз к стене, придерживая раненую ногу.
  Знахарь, с удовлетворением узнал Мелих. Он самый, паскуда.
  Мир мгновенно изменился с открытием ставней и дело было не в банальной смене тьмы и света. С улицы накатывал шум битвы, там была смерть, чей запах стелился по земле, вползал по стертым ступеням, просачивался между створками ставней и стыками бревен, добираясь и сюда. Или это подыхающий верс так вонял?..
  Удивленно глядел в пол Аким, левую руку придавив собственным телом – меча он вытащить так и не успел, когда получил удар в спину. Из-под сползшей епанчи выглядывало еще дышащее свежестью личико Анки - словно вот-вот проснется щурок. Но нет. Не проснется. Уж слишком зло глядел знахарь.
  - Князя в петлю ты загнал? – спросил Мелих, рассматривая княжеский клинок, который отобрал у верса.
  - Сам… – верс чуть пошевелился и поморщился, – сам залез.
  - Брешешь, - процедил Мелих, но сам понимал, что верс не брешет, что любви Малиогга к дочери вполне могло хватить на такой малодушный конец.
  Верс не ответил.
  С тына долетел раскатистый вопль.
  - Что-то не вытанцовывается пока у твоих земков, - сказал Мелих.
  - Станцуется.
  - Отравил-таки княжну? Говори, отравил?
  Верс снова промолчал.
  - Значит и сам откинешься. И без меня.
  Молчание.
  - Или дворовую прикончил? Надо же тебе было до противоядия добраться.
  - От Skergea нет противоядия.
  Храбрец.
  - Храбрец, - озвучил Мелих. – И не жалко себя?
  - Глупо себя жалеть, когда Divae еще вчера увидел мою смерть. Какая разница, как это произойдет?
  - Понял я, - кивнул Мелих, - что с вами он заодно. Вон как Ханисса с Валецко напужал – пыль за ними только-только осела. Ловок, ничего не скажешь. И команда из вас двоих знатная – один предсказывает смерть, другой устраивает.
  - Кретин, - кратко изрек верс, - ни черта ты не понимаешь. У мальчика редкий дар.
  - Видели мы его дар. Что говорится, в действии. А даже если и есть какой дар… грех не попользоваться, а? И методика, вижу, отработана. Чем же вы пацана-то взяли? Он ведь не верс даже.
  - Мы дали ему дом, который люди у него отняли.
  Мелих кивнул с деланным пониманием.
  - Времени у меня маловато – ты прав, скоро ваши прорвутся, но тебе это уже не увидеть. Сам не сдохнешь, я уложу. Княжна уже преставилась, значит, и тебе недолго осталось. Скажи мне, какая тебе со всего эта корысть? Ты же знахарь, лекарь, ты помогать должен всем. Всем, а не только своим земкам.
  И снова молчание. Но недолгое.
  - Вы – тупиковая ветвь эволюции, - каждое слово срывалось с губ верса словно плевок, - вас надо ликвидировать, пока вы не размножились чересчур. Вы как саранча. Захватите и уничтожите все вокруг. А потом и себя вместе с этой планетой.
  - Не пойму о каких валюциях и планетах ты тут толкуешь. Вижу только, что кроме себя любимых версы на здешних землях никого терпеть на хочут и прикрываются высокими целями. Как же, слыхивали – малые жертвы во имя жизней многих. Сами пробовали. Так что не бреши брехуну.
  Верс попытался пожать плечами, но движение вышло каким-то судорожным. Он подавился воздухом, дернулся, неестественно выпрямив конечности, но приступ прошел. На заинтересованно-выжидающий взгляд Мелиха знахарь ответил наглым и все еще насмешливым, хотя, было видно, что последнее дается ему с трудом.
  - Чего смотришь?
  Мелих, копируя движение верса, пожал плечами.
  - Может сам кишки выпустить желаешь?
  - Не желаю, – ответил Мелих. - Хочу, чтобы ты помучился так же, как княжна. Судя по твоей харе, ощущения не из приятных.
  - Думаешь, стану умолять о милосердной смерти?
  - Была такая мыслишка. А будешь? Я бы послушал.
  - Не дождешься.
  Приступ повторился, на этот раз конвульсии усилились и сквозь стиснутые до хруста зубы верса вырвался короткий полувздох-полустон. Мелих посмотрел в окно, на движущееся к зениту солнце.
  - Знахарь, долго еще ждать?
  - Ni'rti bhae!
  - Не спешу, - спокойно ответил Мелих, - а вот ты как раз на пути туда.
  Новая волна восторженного вопля с тына – все стрелки разом поднялись и перестали стрелять, замахали оружием. Что-то там происходило.
  - Не ладится, - прокомментировал Мелих версу, который, сидя у стены, мог только прислушиваться. Мелих и сам не знал, что там происходит, но хотелось сказать что-то такое, что могло сбить спесь с версовой рожи. – Похоже, Ханисс и Валецко, которым твой малолетний подручный напророчил смерть обошли твоих земков сзади и сейчас гоняют по степи.
  Он и сам в это не верил; уж слишком жалко выглядело против версов даже все войско Пустоши.
  Но на знахаря эта новость подействовала. Он вздрогнул, деревянно взмахнув левой рукой, которая тут же повисла плетью. Упал на бок, заскреб еще подчинявшейся ему правой рукой по полу, пытаясь подняться. Мелих опустил глаза.
  Он всегда считал себя стойким и к врагам беспощадным, но сейчас понял, что зрелищем агонии пресытился. Однако ж и гордость сохранить хотелось. Значит, нужно дождаться, пока верс сам попросит.
  Тот смог, наконец, принять сидячее положение и смотрел на Мелиха с такой ненавистью, словно уже не мог говорить, и взгляд был его единственной возможностью передачи эмоций.
  С улицы кричали все громче. Запах смерти вдруг отступил, начал сползать с подоконника во двор, растворяться. И не один Мелих это почувствовал - он увидел, как их погребки во дворе воровато выглядывает какая-то девка, а за ней видны тени многих других.
  Велика гордость у версов.
  Мелих оторвался от подоконника, собираясь добить знахаря, но тот подумал, что Мелих уходит и разлепил побелевшие искусанные губы.
  - Меч…
  Его взгляд так и не изменился, он даже просил с ненавистью.
  Мелих швырнул меч к стене, так, чтобы знахарь мог до него дотянуться, выбежал из комнаты, застучал сапогами по ступеням.
  По улицам уже бегали, обнимались. Мелих поймал первого попавшегося.
  - Что?
  - Победа!
  - Как? Ханисс? Валецко?
  - И помощь с Заполья!
  Мелих удивленно заморгал.
  - С какого Заполья? Не путаешь?
  - Да что же я, Запольских хоругвей не знаю?!
  Мелих рысью припустил к уже распахнутым воротам, забитым защитниками.
  Увидел, как конный монолит тупиковой ветви эволюции гонит по степи разрозненные группы верских недобитков.
  По рытвинам засеки пробирались какие-то люди – многие действительно с Запольскими знаками. Но были и свои.
  Валецко выкарабкался из ямы, уцепившись за кол, отряхнул штаны и поднял голову, наткнувшись на взгляд Мелиха. Но ничуть не смутился.
  - Жив? Мы уж не чаяли. Кто-то говорил ты под стенами лег. Найти тебя не могли… Это вот воевода Добонег с Заполья, - представил Валецко седоусого мужика в короткой кольчуге. – Они на помощь в Хладный Стан шли, наш гонец с ними и встренулся.
  - Хоть сюда успели, - прохрипел Добонег, ощупав Мелиха цепким взглядом. – Верскую заразу надыть скопом на корню косить.
  Валецко закивал в согласии.
  - Оно верно. А знахарь-то, Мелих, оказался фальшивым. Настоящего, вот, запольцы в реке, у порогов, нашли, узнали. Дохлее дохлого. Не захотел он, видимо, им помогать, они его и кончили, и своим подменили… Что смурной-то? Все кончено. Что князь, Аким? Живы?
  - Князь повесился, - сдерживаясь, ответил Мелих, - после того как княжна умерла…
  - Боги, боги, - затер виски Добонег.
  - А Акима убил лжезнахарь, - мертво продолжал Мелих, не спуская глаз с Валецко, - когда мы с ним князя искали. Насчет него мальчишка не ошибся. Но все это было уже после того, как ты и Ханисс забрали людей и сбежали.
  - Ты что-то путаешь, Мелих, - неубедительно улыбнулся Валецко. – Мы через поземный ход пошли, чтобы сзади зайти.
  - А ход за собой завалили, надо думать, чтобы версы не смогли им попользоваться, - процедил тот. – А что про тыловые маневры… Если бы не наткнулись на запольцев, то сейчас были бы отсюда очень далеко.
  - И правда, - посмотрел Добонег на сморщившегося Валецко. – что-то ваши маневры мало были похожи на тыловую атаку. Уж скорее наоборот.
  - Где Ханисс? – спросил Мелих. – Валецко, где Ханисс, я спрашиваю?
  - Версов… гоняет.
  - Искупает вину геройством? Ему же лучше будет, если его там и прикончат. Насчет Акима Дива не ошибся. А что насчет тебя?..
  Мелих коротко отвел руку назад и двинул Валецко в зубы. Крепко. Так крепко, как только злость позволяла.
  
  *
  
  - Встать.
  Верс высок и худощав. Его волосы заплетены в две тугие снежно-белые косы. Его глаза теплого темно-карего цвета, но в них нет тепла.
  - Встать, старик.
  Кто-то из слуг помогает Мелиху подняться. Он опирается о шею дворового, утирает кровь с верхней губы, смотрит на длинный узкий клинок в руке верса. Клинок опущен к земле, кровь с него капает на безмятежное лицо Ратмира.
  Ратмир, первенец и любимец. Твой сыновний долг уплачен и уплачен достойно. Но что земляным червям до степени достойности, с которой пал их корм? В их безразличии холод прикосновения самой Старухи; теперь ты корм и не более.
  - На улицу, - шипит верс, - быстро.
  Никто из застывших в ужасе людей не решается шевельнуться. Тогда верс шевелит мечом, и тут же все те же руки быстро тянут Мелиха за ворота.
  Он отступает, продолжая смотреть на верса; хочет еще раз заглянуть в его глаза, глаза убийцы любимого сына. Верс тоже смотрит - спокойно и равнодушно; он легко может убить Мелиха, но даже для верса недостойно связываться со стариком.
  В доме шум и топот, в распахнутые окна второго этажа убийцы выбрасывают добычу – прямо в пыль. Посуду, одежду, украшения, оружие. Глухо мычат коровы и телята, тяжело выползающие за ворота; там их сгоняют в одно стадо со скотиной других дворов; свистят и покрикивают версы-чабаны. Сарай и вычищенный амбар горят. Дым режет глаза и душит грудь. Мелих сгибается в кашле, его поддерживают.
  За воротами ожидают конные версы. Наконечники их копий смотрят в дрожащее от зноя небо, крашеные бунчуки свисают мертвыми хвостами на безветрии. Они не машут мечами, не кричат, они просто смотрят сквозь испуганно прижимающихся друг к другу людей, и вот уже те панической толпой бегут вдоль заборов – на майдан у ворот. Там серо от людей; много версов, все конные. Они сбивают всех прибывающих в кучу.
  Мелих с домашними останавливается с краю; жена пытается отереть своим платком кровь с его лица, но Мелих ее отталкивает. Глаза Елены опухшие и красные, но плачь сухой, беззвучный. Мелих отворачивается.
  За ворота постоянным караваном ходят несколько подвод, заваленных добычей с горкой. Барахло скидывают где-то недалеко за тыном, пронзительно свистят верские возницы, щелкают кнутами. Они быстро возвращаются, - уже порожние - лихо спрыгивают и помогают земкам грузить новую партию.
  Северная часть города - уже просто стена огня, ветра почти нет, жар волнами расходится по городу.
  Елена шмыгает носом, цепляется пальцами за рубаху Мелиха, уткнувшись лицом ему в спину. Плачет. Мелих не слышит ее плача, но чувствует его по мелкому дрожанию ее пальцев.
  - Псы.
  Мелих не видит, кто это говорит, и это словно придает тому смелости.
  - Падальщики.
  - Заткнись! – чей-то шепот рядом. Злой шепот человека, который хочет выжить. Выбраться отсюда, рассказать.
  - Псы! - крик уже в полный и все тот же голос.
  Кто-то толкает Мелиха, верская вонь раздвигает толпу, крикун повышает голос, его выволакивают из общей массы. Мелих опускает глаза, когда расистские призывы сменяются коротким захлебывающимся воплем.
  - А что говорят, князь Успал жив?
  Мелих поворачивается к говорившему. Верно, кто-то их защитников, - на поясе у него до сих пор болтается пустой колчан.
  - Сбег, поди, - приглушено отвечают слева.
  - Уложили его, - так же тихо, но уверенно опровергают оттуда же.
  - Сам видел? – спрашивает лучник.
  - Вот этими вот глазами. Когда отряду с малолетним княжонком путь прорубали, его и уделали. Получил стрелу прямо в горло.
  - А княжонок? Ушел?
  - Ага, - злой плевок, - в лучший из миров.
  Мелих сглатывает.
  Значит, все. Версы степным пожаром дойдут до дальних границ человеческих земель, этот жар сметет все на своем пути. Столбы дыма подпирают небо уже со всех сторон света, коптят его поминальными лучинами по роду человеческому. Скоро в степи останется только верская вонь и выжженные круги людских городов. Но и их скоро не останется; накатит бурная весна, смоет пепел, озеленит развалы. Земля поглотит все, что не исчезло в пламене.
  - Значит, все? Конец? – тихо спрашивает кто-то сзади. Мелих вздрагивает. Ему кажется, что это спросил он сам.
  - Э, нет, - голос сбоку с понятной для смертника уверенностью в будущем. - Великий князь Адвейн себя еще покажет. С ним трое братьев - сведения верные. Ране воевали промеж собой, но теперь дела серьезные. Версов надо вмести бить.
  - Значит, повоюем, - с облегчением отзывается кто-то сзади, а народ вокруг одобрительно шевелится. – Повоюем!
  “Повоюют, - мысленно поправляет Мелих, - версы пленных не берут”.
  Двухэтажный терем охваченной пламенем корчмы скрипит, обваливается, взметнув волну оранжевых звезд. Внезапно налетевший порыв ветра пригибает пламя к земле. Люди и стоящие подле версы отшатываются. Некоторые из версов прикрывают волосы платками.
  Порыв уходит, пламя снова ровно колышется широкой стеной, бегая огненными змейками по резным окнам и углам, из-под стрехи сочится густой как молоко дым, тяжело стекая по стенам.
  В том месте, где только что пламя подметало землю, нарисовывается несколько всадников. По той независимости, с которой они держатся, Мелих понимает, что это предводители. Один, по крайней мере, - он также абсолютно сед, как и остальные его земки, но лицо его густо изрезано полосами морщин. Мелих думает, что впервые видит морщинистого верса, ему всегда казалось, что время не властно над степняками. Предводитель невооружен.
  Второй, едущий рядом с ним, - человек. Это видно по его коротко и неумело стриженным черным волосам - словно грубо оглаженная вилами копна. Молодой парень лет под двадцать пять.
  Среди боязливо опущенных лиц парень без труда различает чрезмерное внимание к себе со стороны плотного, еще не до конца иссушенного возрастом, старика. Парень дергает поводья из сверкающих огнем звеньев, заворачивает коня. Морщинистый верс останавливается, поднимает руку, давая знак едущей позади охране сделать то же самое.
  Парень чмокает гнедому коню, правя прямо в толпу; люди голосят, отшатываются назад. Мелих тоже отступает. Парень натягивает поводья уже рядом с Мелихом, чуть разворачивается, долго смотрит на него с высоты седла, кривя тонкие губы.
  - Здравствуй, старик.
  Бледное лицо – почти как у версов. Злые глаза его не такого тепло-карего цвета как у версов, и тепла в них еще меньше. Гнедой его конь вдруг пятится назад, кусая мундштук, беспокойное пламя отражается в его влажном лиловом глазе. Парень умело успокаивает коня, ловя глазами лицо Мелиха.
  - Ты изменился.
  Мелих опускает глаза, смотрит на богатую рукоять охотничьего ножа, торчащую из-за голенища сапога парня. Затем снова поднимает голову.
  - Что-то появилось в твоих глазах. - Парень улыбается.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"