Охота. Этого следовало ожидать. Слишком разрослась стая.
Слишком хорошо одаривала их живностью ближайшая деревня.
Неудивительно, что терпению людей пришел конец.
А он не раз предупреждал Драного и Хвоста разделить стаю
на три и уходить в иные леса. Но они привыкли к его лидерству
и побоялись брать на себя ответственность за выживание рода.
Хоть и матерые волчины. Драный еле вырвался от трех волкодавов,
Хвосту пулей оторвало воловину хвоста. Бывалые. Сколько они
вместе завалили зверья, не счесть. А все голод. Большой стае надо
хорошо кормиться. Нельзя было так часто щастать в эту деревню.
Теперь ими занялись всерьез. Обложили. Массовая охота.
Не какой-нибудь любитель. Таких старались не трогать . Прятались.
Пусть на природе гуляет. Скажет потом, что нет никого. Выждут
недельку и опять в деревню наведаются.
Теперь все будет всерьез. За девять лет у Вожака "всерьезов"
было немало. Как-то удавалось выживать, сберегая стаю. Кто-то
погибал, не без этого. Достойные были поединки.
- Страшно, - спросил, по привычке, тихо подошедшую жену.
- Ничуть, - с нарочитой беспечностью ответила она, - Волчата
подросли. Только за тебя, отчаянную голову, волнуюсь.
- Если что, пусть Драный и Хвостом своих в разные леса
уводят, а тебе власть над нашими доверяю, - предупредил Вожак.
- Даже не думай, - возразила волчица, - Все уйдем.
Между тем, подошел Хвост, терпеливо дожидаясь очереди.
- Говори, - разрешил Вожак.
- Флажки расставили, на номера вышли, - спокойно излагал
Хвост, - Стрелков полтора десятка. Ружья хорошие, с оптикой.
Промысловики.
- Уважают, - удовлетворенно произнес Вожак.
Прибежал запыхавшийся Драный.
волнуясь, перечислял он. - Костры, шашлыки, водка. Шума много.
Как лавину погонят, нас самих на номера понесет.
- Не паникуй, - оборвал Вожак, - Всякое бывало. Уходили.
- Так еще не было, - не унимался Драный, - Чтобы столько людей,
собак, оружия, шума.
- Тихо, - невозможно было слушать нытье, - Их идеи примитивны.
Количество неважно. Даже, наоборот, порядка меньше будет. Я с вами
с трудом управляюсь, а людей с собаками вон сколько. Оптика, тоже
хорошо. Значит, стрелки плохие, если на глаз не надеются. Машин
много, потому что богатенькие и ленивые. Повеселиться захотели.
Поэтому, шансы есть и немалые.
По тому, как успокоился Драный, настало время указаний.
- Соберите стаю, - Вожак понимал, что от его плана зависит
жизнь каждого волка, - Пойдем колонной по двое, прямо на загонщиков
и собак. Людей пугать, собак, если попадутся на пути, резать. С собой не
тащить. Сейчас не до жиру. Впереди я и Драный. Замыкает Хвост.
Всем растолковать, прыжок вправо-влево станет последним. Пройдем
загонщиков, затем деревню по главной дороге, насквозь, и в лес. Идти,
пока сих хватит, а их много, нагуляли за сезон. Если какая тварь,
четвероногая в угаре погони в лес зайдет, Хвост пусть с ней разберется.
Собачий жир будет полезен стае, когда оторвемся. Передохнем, Хвост
и Драный забирают своих, и в разные стороны. Не настоял раньше,
моя вина. Может, и беды бы такой не было. Я все сказал.
- Как же я тебя люблю, милый, - прильнула к нему жена,
когда помощники пошли собирать стаю.
Тем временем, старый охотник дед Михей, живший в одиночестве,
на окраине деревни, не спеша вышел из дома со старенькой
двустволкой и лайкой Омегой. Назвал ее когда-то так в честь того, что
собака, это последний шанс охотника на удачу, и единственное спасение
посреди бесчувственного леса, если случится беда. Служила она прекрасно.
Беспрекословно слушала хозяина, подавляя естественные инстинкты.
Сколько раз это спасало обоим жизнь.
Один раз было похоже на чудо. В поиск зверя забрел в логово
волков. Едва сам не стал добычей. С трудом залез на дерево, а Омеги и
след простыл. День и ночь караулили. А утром из деревни подмога
пришла. Омега всех на уши поставила.
Перед тем, как убрались серые, встретился взглядом дед Михей
с Вожаком. В лес после этого не ходил. Не мог. А сегодня понесло
что-то. Знал, что большая охота идет. Предлагали и ему поучаствовать.
Отказался. Только сейчас вышел с Омегой на сквозную дорогу и
направился в лес. Но не туда, где скопились охотники, а в другую
сторону, там волков, отродясь, не бывало.
Вышел на опушку, снял с плеча верную двустволку ,
занял место возле молодой сосенки, приказал Омеге лечь. Смотрел
на дорогу, ведущую из деревни.
А на охоте вышло замешательство. Только загонщики подошли к
кромке леса, как столкнулись с бегущей навстречу стаей волков.
Стройно бежали. По двое в колонне. Только вперед. Собаки,
в ужасе разбежались. Только две, по привычке, кинулись с лаем и
забились в траве, с перерезанным горлом.
Мимо машин, костров, прямо в деревню направлялась страшная
колонна, наводя ужас одним приближением. Лишь, когда звери подступили
к первым домам, тогда очнулись загонщики и бросили псов в погоню.
Сами помчались вдогонку из всех сил, отзывая по телефонам стрелков
с номеров.
Волки без труда миновали вымершую от ужаса деревню и даже
достигли кромки леса, как левое плечо вожака ожгла резкая боль, и
лапа безжизненно обвисла.
От неожиданности он упал, дважды перекатившись по земле.
Вскочил, корчась от боли и увидел, как стая встала, собравшись возле него.
- Вперед! - крикнул он, - Веди, Драный.
Но тот, в нерешительности, переступал лапами.
- Вперед! - услышал голос жены, и стая, обретя нового лидера,
быстро скрылась в лесу.
- Как я люблю тебя, милая, - прошептал Вожак, с трудом хромая
на трех лапах, и увидел целящегося в него старика.
Что-то знакомое было в нем. Вожак сделал три шага вперед.
Бесполезно убегать раненому от такого сильного охотника. Лучше
гордо принять неизбежное.
Зверь был столь близко, что дед Михей видел его глаза. Полные
отчаяния, горечи и мудрости. Он вспомнил этот взгляд. Палец на
спусковом крючке онемел. Пришлось опустить ружье. Омега готова
была кинуться в драку, но хозяин молчал.
Из взаимного оцепенения вывел далекий звук собачьего лая.
- Уходи, - громко сказал старый охотник, - Не то передумаю.
И волк, с трудом, направился в лес. Он не собирался уходить.
Лишь отвлечь преследователей, запутать след, отнять у погони драгоценное
время. Болото здесь очень кстати.
Собачья свора, наконец, достигла леса. Три ярых преследователя нашли
Вожака. Он их зарезал и поплелся вдоль болота. Она из трех лап
оказалась прокушена. Приходилось полти на брюхе.
Но кровь собратьев сбила собак с толку. Они метались, скулили,
ждали хозяев. Когда приехали запыхавшиеся загонщики и стрелки с
номеров, стали решать, что делать. Своре удалось почуять след, ведущий
вдоль болота. Надежный, кровавый. Было решено обходить с двух сторон.
Деда Михея среди этой компании не было.
Он знал этот лес. И болото знал. Один раз тонул в нем.
Обойдя вдоль опушки, кромку деревьев, вышел к выходу из болота.
Ждал. Когда, вдалеке, залаяли собаки, что-то шевельнулось, на едва
заметной тропе. Омега зарычала. Успокоив ее, хозяин подошел ближе.
Огромный кусок кровавой шерсти замер в десяти метрах. Лишь
знакомый взгляд выдавал Вожака.
- Спасибо тебе, - говорил он, - А теперь исполни то, что должен.
Приближался собачий лай. Гулким эхом отозвался выстрел.
Вокруг мертвого волка собралась толпа. Говорили больше шепотом,
переходящим от удивления к восхищению.
- Спасибо, - произнес дед Михей, - Они не вернутся. Таких,
как он мало...
Хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой и побрел в деревню.
Никто не видел, как по щекам его текли слезы.
Омега давно не видела хозяина таким.
Странные они, люди.