До    чего  болит  голова.      Не  стоило  засиживаться   в   клубе   до  утра.
Все   отыграться   хотел.     Вдрызг.    До  последней   копейки.      На  извозчика
не   хватило.      Домой  пришлось  пешком  идти.      Ноги  гудят.
             Светло-то  как    в   доме.      Свет  особый,  зимний,  снежный.  За    окном
белым-бело.   Намело.     Записать   надо,   пока   не  забыл.    Память    подводить
стала.     Вчера   стал    писать    стихотворение   "бьются  тучи,   вьются   тучи,
невидимкою   луна...",    пока  не  вспомнил,    что  оно  уже  лет  пять  как  
опубликовано.    А  творить   надо,   на  слуху  быть.      Иначе,  забудут.
Бенедиктов,  теперь,   новый   кумир  толпы.     Как   у  него  рука  не   устает,
столько  писать.     Качество  среднее,    но  как  много.     Заработал  немало
и  бережлив.     В  долг  у  него  взять  что  ли.   Почтет  за  честь.    А  отдать
забуду,   так  спросить  постесняется.     Перед управляющими  в  Михайловском  и  
Болдино  неудобно.     Они   с  крестьян    трясут,     а   я,   мерзавец,    в   карты
проигрываю.     Тройка,  семерка,  туз.      Завязывать  надо  с  этой  радостью.
Но  как   же  снег  искрится!     Снег   искрится,  душа  веселится.  Пора  умыться.
             -  Добрый день,  милый,  -    все  отдать готов  за  этот нежный  голос.
             -   Опять   рифму   мучили,  Александр  Сергеевич,    -     сестрицу   жены
черт  принес.
            -    Неизвестно,  кто  кого  мучил,  сударыня,  -   стараюсь  быть  вежливым,
проходя  сквозь  залу   в   умывальную.  
           Вот  терпеть  ее  не  могу.     В  девках  пересидела,  никто  замуж не  берет.
Намедни,  на  балу,    в  честь  государя-императора,   кавалера  присмотрела.
Офицерик    из  французского  посольства.   Тот  еще   хлыщ.    Дядя   влиятельный
на  службу  устроил.    Мал   он  для  нее,  а запала.      Уговаривает   Наташеньку
протекцию  оказать.    Та  поможет,  конечно.     
            На     прошлом    балу      упрекнули,  почему  не  в  мундире.    Крамер-
юнкер.     Мальчик  на  побегушках.   Милость  царская.    Одно   хорошо,     деньги
идут,  какие  никакие.     И  сплетни  ползут.    Про   Наташеньку  и  этого
молокососа.      Языки  бесстыжие.     Ну,  поглядел  пару  раз    да  подошел 
однажды.  Так  красавица  же.     Трудно  взгляд  отвести.
              Но  если  что-то  подтвердится,  убью  поганца.    И   молодости
не  пощажу.    Накажут,   конечно.    Но  вряд  ли  в  Сибирь   сошлют.
Скорее  всего,  в  Михайловское,   лет  на   пять  безвыездно.
            Оно  и  лучше.     Подальше  от  соблазнов.    В  тишине   усадебной
поживем.    Детишкам,  на  природе,  радость   и  раздолье.
            Но  каков   снег.    Так  искрится,  глазам  больно.    Довольно.