Аннотация: Лекарство от хандры, прежде всего авторской. История о сговоренном браке и непростой любви в эпоху замков и рыцарей.
Я не знаю, что это будет и будет ли. Но оно почему-то пишется. Тупо лыр, ничего кроме отношений тут не будет.
Рута с нетерпением ждала этого дня. Помолвка, соберется много гостей, приедет жених. Она уже все про него успела разузнать: красавец, из древнейшего и богатейшего рода, лихой воин, несмотря на молодость уже успевший покрыть себя славой на поле брани. О таком удачном выборе ордена можно было лишь мечтать. И вот теперь она невеста и постарается сделать все, чтобы понравится ему, не ударить в грязь лицом и не подвести отца. Роскошное новое платье привезли только вчера. Рута даже не успела его примерить, такое тяжелое, словно булатный доспех. Ну ладно, как-нибудь выдержит. Главное, что в нем она уже не выглядит неуклюжим угловатым подростком, а настоящей юной леди. О детских игрушках и забавах придется забыть, но ради такого жениха... оно того стоит.
Отец заглянул перед началом церемонии, весь напряженный, уставший от переживаний. Взял Руту под руку и, ласково улыбнувшись, повел представлять гостям.
Зал убран так пышно, так торжественно. Все взгляды на ней, ревниво следят за каждым движением. Нет, Рута не ударит в грязь лицом и будет счастливо сверкать улыбкой. Жених стоит на возвышении у хозяйского стола. Ждет. Его пока не разглядеть. Почти дошли. Глубокий реверанс и чуть полный восхищения взгляд снизу вверх. До чего же хорош! Все, что говорили о нем - правда, нет, лишь приуменьшение. Он еще лучше. Высокий, стройный, с широкими плечами и узкими бедрами. Осанка прямая, ровная, горделивая. . Волосы цвета вороного крыла обрамляют ошеломляюще красивое лицо. Ярко-синие глаза горят, завораживают. А как он улыбается! Никогда прежде Рута такой мужественной открытой улыбки не видела. И словно бы в ответ на нее вся душа запела, затрепетала от осознания, что он такой великолепный навсегда соединиться с ней.
- Леди Рута Лиара, сэр Нимрод Дэйн, - представил нас друг другу отец.
- Вы просто обворожительны, - щурясь, промурлыкал Дэйн бархатистым баритоном.
- Спасибо, я... - от волнение дыхание сперло в груди. Ну нельзя же так! Нужно успокоиться и делать все, как учили. - Покорнейше благодарю. Надеюсь, вам понравится гостеприимство нашего дома.
Дэйн снова улыбнулся и поцеловал ее руку. Лишь слегка коснулся губами ладони, но по лицу Руты уже растекся пекучий румянец.
Их усадили за стол. Потчевали бесконечной чередой блюд, но Руте кусок в горло не лез. Все время приходилось заставлять себя не смотреть на жениха так пристально, иначе она ему надоест или еще хуже начнет раздражать. Лучше быть тихой, кроткой и незаметной. Мужчинам это нравится.
- Отчего вы такая тихая? Вы часом не больны? - спросил Дэйн, отвлекшись от степенной беседы со своим соседом.
- Нет... Простите, я не знаю, о чем говорить, - слова вырвались сами и стало жутко стыдно.
- О чем угодно. Мы ведь друг друга почти не знаем. Чем вы здесь к примеру обычно занимаетесь? Ну кроме балов приемов?
- Да у нас и не бывает почти никаких балов. Папа не очень любит шумное общество. А мои дни обычно заняты учебой: грамматика, языки, рисование, рукоделие. Еще я люблю верховые прогулки и немного играю на фортепиано.
- О! У нас в поместье есть большой белый рояль. На нем обычно играют приглашенные музыканты, но, думаю, ради вас они уступят свое место.
- Спасибо, но боюсь, но боюсь мое мастерство не позволит играть на столь ценном инструменте, да еще в присутствии публики... Но давайте не будем обо мне, мое существование слишком обыденно, чтобы его обсуждать. Расскажите лучше о себе. Чем вы занимаетесь.
- Воюю в основном. Лет шесть без малого. Не думаю, что суровый походный быт императорского воина будет вам хоть сколь-нибудь интересен. Да и не стоит забивать вашу хорошенькую головку военными гнусностями. Они слишком жестоки и кровавы.
Дэйн снова прищурился и улыбнулся. Из груди против воли вырвался восхищенный вздох.
- Думаю, пора открывать танцы, - шепнул на ухо сидевший по другую мою руку отец и подал знак музыкантам.
Дэйн взял Руту за руку и повел в середину зала. По традиции бал открывали жених с невестой. Дэйн приобнял ее за талию, Рута не удержалась и прижалась к нему поближе, сократив расстояние до почти неприличного. Как же хорошо! И сердце екает в груди в такт музыке, а зал и гости растворяются в зыбкой дымке, оставляя их наедине. Неужели это не сон, это взаправду и завтра она не проснется одна в своей детской комнате и снова будет до ломоты в пальцах отрабатывать гаммы и этюды? Музыканты стихли. С сожалением пришлось остановится. Гости захлопали, ожидая первого поцелуя любви. Рута зажмурилась, плохо представляя, как оно должно быть. И тут же почувствовала легкое прикосновение теплых чуть влажных губ. Сладостная нега разлилась по всему телу. Но блаженство закончилось, не успев начаться. Послышался звук отодвигаемых стульев. Гости спешили присоединиться к танцам. Рута открыла глаза, и Дэйн отстранился на шаг.
- Благодарю, - галантно поклонился и снова поцеловал руку, а Рута могла лишь глупо улыбаться, заворожено глядя в его бездонные синие глаза.
Станцевав еще несколько танцев, они вернулись к столу. Запыхавшаяся Рута все же решилась пригубить подогретого вина со специями. От него тут же повело и без того пьяную голову.
- Послушайте, мне надо отлучиться, - Дэйн извиняюще улыбнулся. - Я обещал поговорить с отцом с глазу на глаз, а после приезда времени совсем не было. Да и честно говоря, я немного устал с дороги, а торжества продлятся еще три дня. Хотелось бы чуть передохнуть от суеты.
- Конечно, ступайте, - согласно кивнула Рута и проводила его тоскливым взглядом. Не стоит навязываться, тем более они все равно почти муж и жена. Никуда друг от друга не денутся. Успеют еще наговориться.
- Не подаришь ли мне танец, красавица? - прозвучал совсем рядом насмешливый голос. Рута подняла глаза. Йонас, кто же еще? Старый друг детства щурил глаза цвета топленого молока и протягивал к ней руку. Свою ярко-медную гриву он все-таки решился отрастить ниже плеч. Назло отцу. Но такая прическа действительно ему очень шла.
- Не стоит. Я уже почти замужем.
- Что с того? Не станешь же ты из-за этого затворницей. Уж жених-то твой точно не станет ради тебя женским обществом пренебрегать, - Йонас явно ревновал. Видно, детская влюбленность так и не прошла даже несмотря на то, что Рута много раз просила его забыть о ней.
- Я не прошу его об этом. Не нужно, Йонас, не сейчас. Я просто хочу сохранить нашу с тобой дружбу.
- Тогда потанцуй со мной. Я прошу только об этом.
Не дождавшись согласия, он сам взял Руту за руку и повел к танцующим.
- Он ведь увезет тебя к себе, далеко-далеко. Вряд ли мы когда-нибудь увидимся, - шептал на ухо Йонас. - Я буду скучать каждый день своей жизни.
- Ты можешь писать... - Рута не знала, что отвечать на эти его томные речи. В последнее время общаться с ним становилось все тяжелее и тяжелее из-за этих его неуместных чувств.
- Я не люблю письма, ты же знаешь. К тому же, что твоему жениху понравятся мои любовные послания. Хотя, может, ему все равно, ведь он тебя бросил.
- Он просто устал и ушел поговорить с отцом, - захотелось вырваться, влепить ему пощечину и убежать, но скандал сейчас был вовсе ни к чему.
- Ну конечно, устал. За каждой встречной юбкой волочиться, должно быть, совсем не легко, - вдруг зло рассмеялся Йонас. Рута внутренне сжалась, но продолжила танцевать, потому что гости и без того на них оборачивались. - Ловелас он, твой жених, каких еще поискать. Скандал у него в Пелисидарской столице вышел. Он там с какой-то веселой вдовушкой амуры крутил. Вроде там до чего-то серьезного дошло. Кто-то из близких вдовушки их застал и хотел было у женитьбе принудить. Но тут уж его высокопоставленный папаша в дело вмешался. Мол, никаких дамочек второй свежести в доме не потерпит. И быстренько подыскал ему молоденькую невесточку из глухой провинции.
Рута не выдержала и замерла, вопреки его попыткам увлечь ее в танце:
- Зачем ты все это рассказываешь?
Йонас перестал ее тянуть и тоже замер напротив, глядя глаза в глаза:
- Чтобы ты перестала порхать вокруг него как бабочка и ворковать глупым влюбленным голоском. Ты лишь ширма для его похождений, породистая сука, чтобы приносить таких же породистых щенков.
- Я не верю, - пробормотала Рута дрожащими губами. - Он хороший, он герой. Он меня полюбит, он...
- Только не надо плакать при всех. Идем, - Йонас потянул ее прочь из зала. Гости оборачивались, отец даже попытался заступить им дорогу, но Рута уже ни на что не хотела обращать внимание. Уже за дверью Йонас бросил: - Я покажу тебе, каков он на самом деле.
Они направились в восточное гостевое крыло, поднялись по центральной лестнице на второй этаж, прошли вдоль длинной галереи в темный коридор, где за одной из дверей раздавались громкие голоса.
- Рад, что ты, наконец, образумился, - говорил холодный строгий голос, от которого мурашки пробегали по коже. - Честно скажу, я переживал, что ты что-нибудь выкинешь. Поверь, так будет лучше.
- Только для тебя, - дерзко отвечал Дейн. Рута без труда узнала его приятный бархатистый баритон. - Единственная причина, по которой я терплю весь этот фарс - личная просьба императора, а скорее ультиматум. Отец, это подло - шантажировать меня мною же честно добытым чином.
- Военные чины, как и милости императора теряют и получают постоянно. А вот жена - это если не навсегда, то точно надолго. И я уже не молод, я хочу увидеть внуков, в которых будет течь моя кровь, а не ублюдков, нагулянных непонятно от кого распутной девкой.
- Не смей назвать Адель распутной девкой! - взбешенно повысил голос Дейн. - После того скандала я между прочим, как честный человек, был обязан на ней жениться.
- Честный человек обязан в первую очередь думать головой, а не тем, что у него между ног. Она охмурила тебя только из-за денег и положение. И, поверь, если бы ты сделал то, что опрометчиво обещал ей во время ваших страстных приключений, то через год тебя бы уже не стало. Да не от вражеского меча на поле брани, а от какого-нибудь паскудного яда. И не говори мне, что ты ни разу не задумывался, как умер ее предыдущий муж.
- Это все лишь грязные домыслы, - последнее Дейн пробубнил так, что было еле слышно.
- Уф! Ну неужели тебе так твоя невеста не понравилась? Мне показалось, что она миленькая. И тихая, что главное.
- Знаешь, как говорят, в тихом омуте... Хотя, конечно, это не тот случай. Да она же еще совсем ребенок! Сколько ей, четырнадцать? Пятнадцать?
- Шестнадцать. В ее возрасте у твоей матери уже была Фрэнни. Поверь, она повзрослеет очень быстро, и еще быстрее состарится. Поэтому лучше юная простушка, чем потаскушка третьей свежести. Да и у тебя все отболит-отыграет в конце концов, и что останется?
- Что? - недоуменно спросил Дейн.
- Наследник с чистым даром, который будет продолжать наш род, когда тебя не станет. Так что будь добр - потерпи эту девочку год-другой, а как родит, спровадь в деревню или даже верни отцу, и тогда можешь сколько угодно любовниц себе завести, ни император, ни даже я тебе и слова не скажу.
Рута не выдержала и едва не всхлипнула вслух, но Йонас вовремя прикрыл ей рот и потянул прочь. По щекам катились соленые дорожки слез. Светлая мечта разбилась в одночасье на сотни колких льдинок, больно впиваясь в сердце. Как же так, она ведь старалась быть примерной, самой лучшей во всем, а оно оказалось никому не нужно. И жених... лучше бы достался старый и некрасивый, но чтоб любил, а не так. Как же гадко!
- Ну-ну, не плачь. Я не хотел тебя так расстраивать, - пытался утешить ее Йонас, когда они остановились в углу у дверей в приемный зал. - Я просто думал, что если ты узнаешь правду сейчас, то потом тебе будет легче.
Рута глянула на него мутным от слез взглядом. Йонас такой хороший, такой добрый. А ведь она могла тогда уговорить отца отказаться от императорской чести. Сказать, что ее сердце уже принадлежит другому, но нет, захотелось, чтобы отцу воздали должное. Он ведь столько делал для империи, а никто не замечал его заслуг, не считался с его мнением. А теперь, оказывается, весь род лишится чести, когда этот женишок вознамерится избавиться от нелюбимой жены. Может, самой предложить яд, чтобы позора не видеть?
- Ну же, возьми себя в руки, все не так плохо. Мы можем сбежать, - Йонас вытер ей слезы указательным пальцем. - Мы обвенчаемся тайно в храме на самом краю света, а потом объявим всем, и никто не сможет ничего сделать.
Он приподнял на кончике пальца ее подбородок и приблизил свое лицо к ее. Рута видела каждую крапинку в его янтарных глазах, но не знала, хочет ли этого. Чего ей вообще теперь хотеть?
- Что здесь происходит? - раздался за спиной ледяной, рычащий баритон, от которого душа ускакала в пятки. Но Рута все же смогла отстраниться от Йонаса и закрыть его собой.
- Ничего особенно. Мы просто устали от суеты и решили немного освежиться, - сказала она как ни в чем не бывало и посмотрела на подозрительно прищурившегося Дейна с вызовом. Можно уже не бояться показаться глупой или невоспитанной. Ему плевать. - Это Йонас Верден, мой друг. Мы росли вместе. А это мой жених Нимрод Дейн. Похоже, он ревнует, но совершенно напрасно.
Представив их друг другу, Рута решительно взяла своего жениха за руку и, не позволяя опомниться, потянула его в зал, напоминая, что уже давно время закрывать бал. А Йонасу лишь едва слышно прошептала:
- Нет.
И с сожалением покачала головой. Теперь он казался ей намного красивей, чем двуличный ловелас Дейн.
Утро выдалось тихим и туманным. Мешал лишь гомон собиравшихся у ворот замка охотников да заливистый лай гончих. Рута стояла в отдалении от толпы и задумчиво гладила по терпеливой умной морде собственной кобылы. Отец предлагал ей взять недавно купленного нарядного мерина, серого в яблоках, но она предпочла свою старую проверенную лошадь - сухую тонконогую гнедую кобылу Арабеску, привлекательную разве что своей утонченной изящностью. Правда, Рута сомневалась, что кто-нибудь сможет оценить ее по достоинству. Всем важнее была броская внешность, чем мягкий норов и почти собачья преданность маленькой кобылки.
Рута все ждала, когда же охотники разъедутся, чтобы незаметно свернуть в другую сторону и проехаться по утреннему лесу в одиночестве, как она любила. После вчерашнего ни с кем разговаривать не хотелось. Нужно было привести мысли и чувства в порядок, решить, как быть со всем этим дальше, а ничего так не прочищало голову, как долгая верховая прогулка. Рута прекрасно знала места в окрестностях замка, могла с закрытыми глазами найти любую дорожку, ведь столько их исходила ногами и изъездила на лошади. Скорее бы! Словно повинуясь ее мысли, Арабеска нетерпеливо зафырчала и принялась рыть копытом землю. Рута снисходительно улыбнулась и обняла любимицу за шею.
- Вам помочь? - раздался за спиной голос Дейна. Рута вздрогнула, а следом за ней испуганно всхрапнула и лошадь.
- Что, простите? - переспросила Рута, нехотя поворачиваясь к нему лицом.
- Подсадить вас? Охота уже отбывает, - любезно пояснил он, пристально ее разглядывая. Рута аж зарделась, в красках представляя, как он будет касаться ее ног и талии, подкидывая в седло. Нет уж!
- Не стоит. Я сама вполне справлюсь, - она пыталась говорить как можно вежливей и непринужденней, но скрывать свои чувства никогда особо не умела, поэтому неприязнь и раздражение против воли выплескивались наружу. Дейн замер, явно опешив от отказа.
Не обращая больше на него внимания, Рута, кряхтя, потянула тугой подпружный ремень. До нужной дырки достать не получалось, сколько она ни старалась. Вспотевшие руки постоянно соскальзывали с ремня. Рута заволновалась, ощущая, как Дейн в мрачном молчании наблюдает за ее жалкими потугами. Глаза снова наполнились слезами. Она не хотела показывать ему своей слабости, не хотела! Ну почему не получается?
Дейн все же подошел , деликатно отстранил и легко застегнул ремень на нужную дырку, а потом, не спрашивая позволения, подхватил под колени и усадил наверх. Рута даже толком стушеваться не успела.
- Я... спасибо, - пробормотала она, чувствуя себя как никогда глупо.
- Да никаких проблем. Не нужно пытаться казаться лучше, чем вы есть на самом деле. Это все такие мелочи.
Он забрал у слуги собственного коня - крупного вороного мерина с тонкой белой проточиной через всю морду и тремя белыми ногами, лучшего со всей отцовской конюшни. Раньше папа ездил на нем сам, а теперь вот отдал дорогому гостю. Жалко, нельзя признаться отцу, какой Дейн на самом деле подлец, иначе тот как всегда схватится за меч и дуэли не избежать. А какая может быть дуэль с молодым и сильным парнем? К тому же бывалым воином. Нет, не стоит отца так волновать. Рута уже взрослая, сама как-нибудь со своими проблемами справится.
- Надо торопиться, - вывел ее из задумчивости голос Дейна. - А то уедут без нас.
- Езжайте, а я, пожалуй, не буду спешить, - покачала головой Рута, разворачивая перебирающую ногами кобылу в обратную сторону. - Проедусь немного по лесу и вернусь. Я очень устала после вчерашнего.
Отпустила поводья и позволила Арабеске неспешно двигаться вперед к едва заметно стежке, ведущей вглубь тенистого соснового бора. Сзади раздался топот копыт. Дейн припустил следом и поравнялся с ней.
- К любовнику спешите? Ну к этому вчерашнему, как его? Йонас, кажется.
- Причем здесь... - Рута едва сдержала желание надерзить. - Как я сказала, Йонас мне просто друг. Ваши домыслы абсолютно беспочвенны.
- Ну да. А скажите, все ваши друзья целуют вас в губы? - мрачно процедил он, не отпуская ее ни на шаг.
- Он меня не целовал!
- Но пытался.
- Скажите, если бы я застала вас целующим другую женщину, то вы бы стали терпеть допрос в подобном тоне?
Он, казалось, ничуть не смутился, а наоборот заговорил с небывалым жаром:
- Я мужчина, а вы девушка. За прелюбодеяние меня лишь пожурят, а за глаза только больше уважать станут, а вас и всех, кто с вами связан, будет ждать публичный позор в лучшем случае. А в худшем вас могут высечь, исполосовав розгами вашу беленькую спинку и, надев табличку с надписью "адюльтер", провезут по стране на позорной телеге, где каждый встречный будет плевать вам в лицо и швырять тухлыми яйцами.
Рута передернула плечами. Неужели он всерьез думал, что она решится на измену?
- Мы еще не женаты, - мрачно пробормотала она и пустила лошадь рысью. На узкой тропинке Дейну пришлось ехать за ней. Она все надеялась, что он отстанет и присоединится к охоте, которая была специально устроена в его честь, но Дейн оказался очень настойчив. И снова поравнялся с ней, когда они выехали на более широкую тропу.
- Вы очень переменились со вчерашнего. Что-то случилось? Или это только от того, что я помешал вам уединиться с вашим любовником?
- Я просто решила воспользоваться вашим советом и не претворяться. Если я вам не нравлюсь, пожалуйста, вернитесь к остальным. Обещаю, в компрометирующем положении меня больше не застанут.
- Я вернусь только вместе с вами.
Некоторое время они ехали молча, но когда его взгляд стал буквально жечь кожу, Рута не выдержала:
- Зачем вы упорствуете? Вас же все ждут!
- Это вряд ли. Собаки напали на лосиный след. Все слишком увлечены охотой, к тому же я предупредил их, что не слишком люблю подобные забавы. Противник должен быть равным или сильнее, чтобы игра имела хоть какой-то смысл, а всем скопом загонять животных в капканы - какой в этом интерес? Ну а вы почему так страстно желаете от меня избавиться? Я вполне могу следовать за вами молча, чуть позади, чтобы не смущать. Просто не обращайте внимания.
Как не обращать-то, когда он взглядом будто дырки прожигает. Вот испепелит, и даже горсточки золы не останется.
- Не могу! А вдруг мне захочется поскакать, и вы за мной не угонитесь? Слышала, что одну из своих жен казнил именно за то, что она обскакала его на охоте.
- Он казнил ее не за это! - грубовато оборвал Дейн. - Да и очень сомневаюсь, что тебе удастся меня обскакать.
- Ох, какой вы надутый и самоуверенный. Что ж, давайте заключим пари: если вы меня догоните, то я буду вас во всем беспрекословно слушаться и безропотно терпеть ваше присутствие. Если нет, то вы перестанете преследовать меня и напоминать о моих несуществующих любовников. А теперь приготовьтесь глотать пыль из-под моих копыт! - Рута весело хохотнула и выслала лошадь в галоп.
Рута снова свернула на узкую тропку, по обеим сторонам которой был такой бурелом, что Дейн вряд ли бы рискнул туда свернуть, чтобы ее обогнать. Просто настырно ехал следом, опаляя горячим дыханием затылок. Но он не знал лес, и не знал доставшегося ему коня, не так, как Рута. А привычная ко всему Арабеска вполне могла выдержать долгую скачку. Но вот впереди замаячила развилка. Рута свернула в сторону от натоптанной тропы. Арабеска легко перескочила через быстротекущий ручей и наваленные рядом коряги и, почувствовал, что ее больше не сдерживают, задорно поскакала в лесную чащу. Уверенная в своей кобыле Рута позволила себе отвлечься от дороги и обернулась. Черныш, как и ожидалось, резко встал у ручья, испугавшись текущей воды. Дейна заметно качнуло вперед, и он едва не вылетел из седла. Но, надо отдать ему должное, держался он хорошо. Быстро спохватился и отклонился назад. Вжал пятки в конские бока, направляя коня вперед. Но не тут-то было. Черныш встал на дыбы, ни в какую не желая перейти через водное препятствие и едва не завалился назад вместе с Дейном. Непристойно ругаясь, "лихой" наездник принялся бороться с упрямой скотиной.
Рута усмехнулась и повернулась вперед, уверенная, что тут Дейн застрянет надолго. Выехала на большую дорогу, потом снова свернула на едва заметную просеку, путая следы. Не найдет, ни за что не найдет! Она слишком хорошо знает этот лес. Оставив погоню далеко позади, Рута осадила лошадь, пуская ее легкой рысью. Выбившиеся из прически прядки щекотали лицо. Грудь тяжело вздымалась, разгоряченная азартом. Конские бока под ногами ходили ходуном от долгой скачки. Было весело, раздольно, и все же немного грустно от того, что от свадьбы с нелюбимым и не любящим человеком вот тат же удрать не выйдет. Но хотя бы на сегодня она свободна от него.
Арабеска плавно перешла в шаг. Рута погладила ее по мохнатой, влажной от пота шее. Верная подруга, самая дорогая из всего, что есть. Вдруг лошадь напряглась и начала тревожно прядать ушами по сторонам. Что происходит? Словно в ответ откуда-то сбоку донесся заунывный вой. Рута едва успела подобрать поводья, когда Арабеска сорвалась места и испуганно помчалась, не разбирая дороги. Оскальзывалась на вязкой грязи, перелетала через поваленные деревья. Рута отчаянно дергала за поводья, пытаясь ее остановить, но кобыла лишь сильнее закусывала удила и набирала темп. Свернула на бездорожье и помчалась, обдираясь об сучья и стволы деревьев. Влетела на моховую полянку, поскользнулась и рухнула вместе с незадачливой всадницей.
На мгновение мир померк. Рута думала, что она больше не поднимется. Слышала лишь, как ворочается рядом Арабеска, поднимаясь, и снова припуская прочь. А потом над самой головой раздалось грозное рычание. Рута испуганно дернулась и уставилась в желтые глаза хищника. Огромный черный волчара застыл над ней, щеря полную острых как лезвие зубов пасть. Страх парализовал Руту. Она могла лишь смотреть, как злобные зверь медленно переступая мощными лапами, приближается к ней. Свистнула стрела и впилась в густую шерсть на спине. Зверь зарычал громче, хотел броситься. Но за первой пришла вторая и третья. Рычание сменилось жалким поскуливанием. Зверь завалился на бок с древком, торчащим из передней лапы. Рута расслабилась и обмякла. Послышался перестук копыт, кто-то спрыгнул на землю и спешно подбежал к хищнику и одним ударом огромного охотничьего ножа перерезал ему горло.
- Ну ты и дура! - уже без капельки почтения бросил Дейн, помогая ей подняться. - Добегалась?! Себя не жалко, хоть других пожалей! Как на меня смотреть-то будут, если я скажу, что за своей дурехой-невестой не уследил и она на зуб волку попалась?
Голова ужасно раскалывалась, свет до слез резал глаза, а голос Дейна бил ничуть не хуже розг.
- Беска! - позвала Рута, отстраняясь от него. Кобыла так упала! Она могла что-нибудь себе повредить. Или попасться другому волку.
- Сейчас. Стой тут и никуда не уходи, - Дейн тяжело вздохнул и пошел в чащу, бросив Руте поводья топтавшегося рядом Черныша.
Его не было долго. Рута уже начала волноваться, когда из чащи донеслось знакомое ржание. Она подалась вперед в тревожном предчувствии. Вскоре на опушке показался Дейн, ведущий в поводу беглянку. Кобыла сильно ободралась. С задней ноги был содран большой лоскут кожи и оттуда сочилась свежая кровь.
- Беска! - бросилась к ней Рута, впервые ощущая себя такой виноватой. Если бы не ее беспечность, ничего бы не случилось! Так глупо убегать от судьбы, только других покалечишь. Надо смириться и не рисковать больше.
- Жива будет твоя кобыла. Она только поранилась. Да не реви ты, противно! - презрительно сказал Дейн, не заметив даже, как перешел на вульгарное обращение на "ты". Рута не стала больше ему перечить. Вместе они пешком побрели домой.
На третий день был назначен рыцарский турнир в честь помолвки. Рыцари со всех окрестностей собрались на поле за замком, где наспех было построено ристалище, и соревновались в стрельбе из лука, метании копья и камней в перерывах между поединками рыцарей. Руте очень хотелось все пропустить, сказавшись больной после вчерашних приключений, но отец не понял ее намеков, а Дейн убедил его, что ничего страшного со ней на самом деле не произошло. И вот теперь она вынуждена была сидеть между ними в душной палатке и без энтузиазма наблюдать, как рыцари ломают щиты и копья, лязгают мечами, стараясь выбить оружие из рук противника. Оживала лишь когда на поле выходил Йонас, весь закованный в железный доспех. Коротко подмигивал ей одной, наглухо закрывал забрало и бесстрашно скакал на противника. Рута каждый раз вздрагивала, боясь, что его заденут или поранят. Никогда раньше она не думала, что Йонас хороший боец. Но из каждого поединка он выходил победителем. И без единой царапины. Близился последний поединок. Рута была уверена, что Йонас победит. Это будет такой триумф. Никто ведь на самом деле в него не верил, только она, наблюдавшая иногда за его тренировками.
Вот Йонас бесстрашно летит на противника. От мощного удара копья щит рассыпается в труху. Выбитый из седла противник летит на землю. Выхватывает меч. Следом спешивается и Йонас. Звенит, сталкиваясь, сталь. От напряжения подрагивают колени. Нет, Рута не выдержит, не сможет досмотреть до конца. И вот последний удар. Меч падает в пыль, а Йонас, ликуя, задирает собственное оружие в небо. Толпа шумит, поздравляя его, а потом вдруг смолкает. Сейчас Йонас должен выбрать даму сердца, королеву турнира. Все, затаив дыхание, смотрят на Руту. Нет, нет, нет! Пусть он выберет другую, свободную. Почему он идет сюда?! Глупый влюбленный мальчишка!
Йонас остановился возле их трибуны и протянул белую розу. Рута испуганно выдохнула, не решаясь принять цветок. Вместо нее его схватил Дейн и, грубо смяв, процедил сквозь зубы:
- Ты еще не всех победил!
- Дейн, стой! - перехватил его собственный отец, Эрих, молчаливый бородач, который никогда не заговаривал первым и на всех смотрел немного свысока. - Это турнир в твою честь, ты не можешь участвовать! Да и когда в последний раз ты дрался в этих давно устаревших рыцарских боях? У нас же их даже не проводят.
- Плевать! Я не стану терпеть подобных оскорблений, - процедил он сквозь зубы, чтобы слышал только Эрих. И еще Рута, сидевшая рядом.
Не слушая больше возражений, Дейн перепрыгнул через перила и пошел к оруженосцу переодеваться. Йонас недоуменно смотрел ему вслед, а Рута внутренне сжималась от страха, представляя кровавое побоище. Нет, на этот раз она была уверена в победе Йонаса, тем более, отец Дейна сказал, что тот в турнирах не участвовал. И все же боялась, что в пылу схватки они могут забыть дойти и до смертоубийства.
- Проверьте, чтобы у них обоих было тупое турнирное оружие, - шепнул Эрих слуге. Видно, переживал о том же самом. А потом повернулся к Руте и укоризненно покачал головой: - Зря ты в нем этого демона пробудила, девочка, ох зря!
Вскоре все было готово к поединку. Они выехали: Йонас на крупной рыжей кобыле, Дейн все также на Черныше. Съехались. Йонас проломил копьем щит Дейна, но тот успел обломать острие, оставшись в седле. Счет равный. Оба спешились и, выхватив мечи, начали медленно сближаться. Первым атаковал Йонас, но Дейн ловко увернулся. Было видно, что на земле он чувствует себя уверенней, чем в седле. И все же было заметно, что тяжелый доспех ему мешает. Они бились долго, нанося по броне друг друга неистовые удары, уклоняясь, и снова нападая. Зрители измучались ждать. Рута то жмурилась, то открывала глаза, боясь увидеть, как ристалище обагрится кровью.
- Есть! - воскликнул сидевший рядом Эрих. Зрители взволнованно загудели. Рута широко распахнула глаза и подалась вперед. Дейн и Йонас продолжали сражаться несмотря на то, что у последнего по плечу растекалось темное пятно. Должно быть, клинок попал в зазор между доспехами.
- Да остановите же кто-нибудь поединок! Он же до первой крови! - призывал Эрих, но его голос потонул в возбужденных возгласах толпы.
Еще один удар - предательская подсечка - и Йонас распластался на земле. Дейн носком сапога откинул прочь его меч и, приставив собственный клинок к горлу, процедил:
- Еще раз полезешь к чужой невесте, и головы тебе не сносить.
Цветок Дейн демонстративно брать не стал и удалился за оруженосцем переодеваться. Рута тут же сорвалась с места и подбежала к оставшемуся лежать Йонасу. Следом уже спешили целители и слуги, чтобы помочь разоблачиться и осмотреть рану. Рута откинула забрало, поднатужилась и сняла шлем.
- Прости, я не смог сделать тебя королевой турнира, - слабо прошептал он, с грустью заглядывая в глаза. - А мне так хотелось, чтобы все узнали, что ты самая лучшая...
- Йонас! - сдавленно всхлипнула Рута.
Его подняли на носилки и понесли к палатке. Рута ждала снаружи, пока его раздевали и перевязывали. Выходившие из палатки люди говорили, что рана несерьезная. Все пройдет. Йонас просто сильно ударился и устал, проведя столько поединков за один день. Но Рута все равно хотела удостовериться своими глазами, что он в порядке, поэтому осталась ждать, когда ей позволят войти. Нервно ходила взад-вперед, пока на плечо не легла тяжелая рука.
- Послушайте, я погорячился, сегодня... и вчера, - заговорил вдруг Дейн необычно стесненно. И тут же всучил ей белую розу из тех, что рыцари дарили во время турнира своим дамам сердца, неловко бормоча: - Вот, она ведь все равно должна была достаться вам.
Рута не понимала, зачем он оправдывается. Зачем такому человеку вообще что-то объяснять? Да ей все равно, кого он королевой турнира назовет. Пусть хоть засушенным этот цветок своей Адели пошлет, Руте и дела не будет. Но розу она все же взяла, втянула нежный аромат и снова замечталась, сама не зная о чем.
- Он зовет вас, - окликнул ее вышедший из палатки целитель.
- Кто зовет? Чья это палатка? - вдруг опомнился Дейн и снова стал похож на злого себя. Рута внутренне сжалась. Дейн отвернул полог и тут же отшатнулся, поморщившись.
- Знаете, вы почему-то казались мне не такой.
- Знаете, вы мне тоже! - не узнавая себя, начала язвить Рута. На глаза уже в который раз навернулись слезы. - Давайте закончим этот фарс. Мне все известно про вас и ваши похождения. Я слышала ваш разговор с отцом. Вы женитесь на мне только по приказу императора. Вам нужен только наследник, а до моих чувств вам и дела нет. Так не надо втаптывать их в грязь и глумится над моими друзьями, делая вид, что вам не все равно... Что вы ревнуете... Это же смешно! Я имею право проститься со своей прошлой жизнью, хотя бы его вы не можете у меня отнять.
- Как? - на мгновение опешил Дейн от такой отповеди. - Так вы еще и под дверью подслушиваете? - он невесело рассмеялся. - Что ж, давай на чистоту, - он снова перешел на фамильярное "ты". Должно быть, армейская привычка. - Я не люблю тебя, ты, по всей видимости, отвечаешь мне взаимностью. Но мы с тобой в одной лодке - от этого уже никуда не сбежать. Поэтому прошу тебя лишь об одном - не позорь меня. У меня высокий военный чин - это единственное, что для меня по-настоящему важно. Я не хочу его потерять из-за гнусных слухов или немилости императора. Давай, каждый из нас просто исполнит свой долг: мы проведем эту глупую церемонию, потом ты родишь мне наследника и можешь быть свободна. Большего я от тебя требовать не стану. В свою очередь я обязуюсь оберегать и обеспечивать тебя всем, что потребуется. Твой отец хотел предложить императору проект каких-то реформ? Его поддержат и помогут. Ты будешь жить большом богатом доме, носить красивые платья, ездить на лучших лошадях и ни о чем не заботиться. Только веди себя скромно, не вызывай подозрений, не убегай так демонстративно к своим любовникам.
- Рута! - донесся из палатки слабый зов. Он придал ей решимости.
- Хорошо. Обещаю, что приду к вам чистой, буду свято блюсти брачные клятвы и стану примерной женой. Но сейчас, пожалуйста, позвольте мне его увидеть. Я больше ни о чем просить не стану!
- Если для вас это столь важно, - Дейн преувеличенно низко поклонился и помахал шапкой на прощание.
Рута со смешанными чувствами смотрела, как он уходит, и все никак не могла отпустить подаренную им розу.
***
Экипаж медленно подскакивая на ухабах и жутко гремя катил по ночной дороге, а обещали, что они уже утром будут на месте. В заглядывающем в окна лунном свете Рута рассматривала засушенную белую розу, которую прятала в томике со стихами, подаренном ей на шестнадцатилетние отцом. Какая же долгая это дорога! Больше месяца она с большим отрядом охранников и слуг ехала через всю страну к океану, останавливаясь лишь на ночлег в неприглядных постоялых дворах. Потом еще было трехдневное плаванье на зафрахтованном Дейном лично для нее судне. Которое по несчастливой случайности попало в шторм и едва не потонула. Каких она тогда страхов натерпелась! И все же океан заворожил ее своей необъятной могучей красотой. Она еще долго любовалась им, стоя на высоком утесе в ожидании, когда ее вещи перегрузят с корабля в экипажи и можно будет снова двинуться в путь. Еще неделю вдоль побережья большого острова на запад, где посреди огромного естественного парка располагалось богатое поместье Дейна. В дороге их застала буря, которые, по словам местных жителей случались тут очень часто. Пришлось задержаться на несколько дней, а потом нагонять по размытой дороге. В результате у экипажа отломалось одно из колес, увязнув в тяжелой жиже. Пришлось пересаживаться в другой менее удобный экипаж и гнать еще быстрее... Потому что нельзя опаздывать на собственную свадьбу и уж тем более заставлять ждать такого почтенного человека, как Дейн.
За время путешествия Рута успела о многом передумать. О том, что зря злила своего будущего супруга, ведь от его милости теперь будет зависеть вся ее жизнь. Пускай он никогда ее не полюбит, но пусть бы относился по-доброму, снисходительно и дружески, как Йонас, который все же обещал писать. Тогда она не переживала бы так... Хотя кого она смешит, ей бы хотелось, чтобы гордый, сильный и прекрасный Дейн полюбил ее вопреки всему, чтобы она смогла затмить всех его любовниц из высшего света и после своих походов он возвращался к ней одной. Засыпал и просыпался с ее именем на устах, думал только о ней. Жаль, что это лишь пустые мечты.
В темноте поместье разглядеть не вышло. Только кони, застучав подковами по брусчатому двору, остановились, следуя воле молчаливого кучера. Рута поспешила выйти - все мышцы затекли от долго пути и нестерпимо ныли. Скорее бы оказаться в мягкой постели.
- Ну наконец-то! - воскликнул показавшийся на пороге Дейн. Следом за ним шло полдюжины слуг со свечами в руках. - Я уже думал, что вы решили сбежать в последний момент. Не то, чтобы я сильно переживал... - зашептал он на самое ухо.
Рута отвернулась, не отвечая. Бежать-то некуда. И совершенно незачем оскорблять.
- Простите, мы не ожидали, что дорога будет такой долгой и трудной.
Дейн бесцеремонно развернул ее к себе и стер с лица слезы кончиком пальца.
- Идем, церемония завтра на рассвете, так что времени на отдых очень мало, - он взял ее за руку и потянул за собой, не позволив даже проследить, как распакуют вещи.
- Неужели нельзя перенести на день? У меня совсем нет сил после дороги, - пробормотала Рута, когда они поднимались по винтовой лестнице в одну из башен. - К чему такая спешка?
- Мы и так слишком долго ждали. Послезавтра мне нужно кровь из носа уезжать. Пятого числа в порту собирается мой полк. Если я не успею, то он отбудет без меня. Императору это вряд ли понравится. Так что у нас один день на церемонию, формальности, сантименты, официальный прием и исполнение супружеского долга. Тяжело, но можно успеть, если не расслабляться.
Дейн открыл тяжелую широкую дверь в спальню почти под самой крышей. Она оказалась на удивление небольшая и круглая, как сама башня. Из мебели только двуспальная кровать под тяжелым балдахином и алой парчи, комод и платяной шкаф. Даже обычной ширмы для переодевания не было!
- Нравится? - издевательски спросил Дейн. - Я сам выбирал. Здесь порой бывает сыро и холодно, но я распорядился, чтобы слуги регулярно протапливали камин и не жалели дров. Зато здесь вам никто из моих домашних не помешает. Всегда можно сбежать и от всех закрыться. Вы ведь это любите?
- А вы? Разве вы не будете жить вместе... вместе со мной? - робко поинтересовалась Рута.
- Буду заглядывать, чтобы супружеский долг исполнить. А так моя спальня и кабинет в центральной части поместья, но я редко бываю дома. Походная жизнь, сами понимаете... Так что мой храп вам терпеть не придется, не переживайте.
- Сомневаюсь, что вы храпите, - Рута понурилась и отвернулась. Ею попользуются и запрут в башне, как пленницу, до следующего раза. Не ожидала, что будет настолько плохо, а? За все, видно, приходится платить.
- Ладно, не буду задерживать, - Дейн ушел, даже не пожелав доброй ночи.
Его место тут же заняли молчаливые слуги, которые помогли ей раздеться и расстелили кровать. А потом также оставили одну. Вместо того, чтобы быстро заснуть от усталости, Рута долго ворочалась, прислушиваясь к цокоту галок по крыше, завываниям ветра и редким раскатам собачьего лая с псарни. Ей все чудились бесы и ведьмы, огнедышащие драконы и клыкастые упыри, которые только и ждали, чтобы утянуть ее в преисподнюю и там варить на медленном огне и вытягивать жилы вместе с другими грешниками. И так хотелось, чтобы Дейн вернулся и защитил ее от всех этих кошмаров. Но его не было. Нужно смириться, что в ее жизни он будет таким же редким гостем, как и в ее спальне. Ее муж, какая горькая ирония!
За полчаса до рассвета Руту разбудили слуги. Одели в простую белую рубаху до пят и с распущенными волосами повели вниз на улицу, в священную дубовую рощу, где ее уже ждал одетый в такую же длинную белую рубаху Дейн. В одинаковой одежде они отличались еще разительней: она, невысокая, тонкая, бледная и светловолосая и он, высокий, мускулистый, смуглый и темноволосый. День и ночь. Свет и тьма. Рута усмехалась про себя подобным сравнениям. Слишком возвышенно. Обычная наивная совсем молоденькая девчонка и воин из знатного рода, для которого она стала обузой. Даже немного жаль его. Она едва заметно улыбнулась ему, внимательно вслушиваясь заунывную речь жрецов. Дейн остался серьезным и напряженным. Даже не взглянул. Что ж, значит, не стоит ему мешать.
- Клянешься ли ты под сенью наших древних богов хранить верность этой женщине, ни на деле, ни в мыслях не изменять ей и оставаться с ней в болезни и здравии, в богатстве и нужде, в счастье и горе? Клянешься ли пройти свой жизненный путь с ней рука об руку, даже если судьба разлучит вас? Клянешься ли хранить ее образ в своем сердце, даже если смерть отберет ее у тебя?
- Клянусь, - веско ответил Дейн. Рута повела плечами. Какая древняя клятва и древняя церемония. В их краях ее уже почти забыли, а тут еще помнят, хотя и живут новыми имперскими интересами. Может, просто традиция их рода? Жаль, что спросить не у кого.
Теперь жрец обратился к Руте:
- Пришла ли ты сюда чистой и незапятнанной?
- Да.
- Получила ли благословение от отца?
- Да.
- Не принуждают ли тебя к браку силой или угрозами?
Рута на мгновение заколебалась. Все взгляды тут же устремились на нее. Жестокие и холодные. Им тоже плевать на самом деле, что она чувствует. Есть лишь долг.
- Нет, - она прочистила горло. - Я пришла сюда лишь по велению сердца и любви истинной.
Жрец удовлетворенно кивнул. Остальные расслабились. Только Дейн смотрел странно отрешенно. Видел ли он на месте Руты другую? Наверное, так и есть.
- Клянешься ли ты под сенью наших древних богов хранить верность этому мужчине, ни на деле, ни в мыслях не изменять ему и оставаться с ним в болезни и здравии, в богатстве и нужде, в счастье и горе? Клянешься ли пройти свой жизненный путь с ним рука об руку, даже если судьба разлучит вас? Клянешься ли хранить его образ в своем сердце, даже если смерть отберет его у тебя?
- Клянусь!
Жрец вручил Дейну ритуальный кинжал с узорчатым лезвием. Тот решительно полоснул свое запястье и передал оружие Руте.
- Если страшно, можешь попросить жреца помочь, - едва слышно прошептал он.
Рута покачала головой и сама порезала собственное запястье. Стало немного дурно, должно быть, из-за недосыпа, но она упорно держалась. Сейчас самый ответственный момент. Падать в обморок будет потом. Они соединили раны на руках и обменялись кровью.
- Теперь вы одно существо, одна душа, плоть и кровь перед ликом богов. За проступки одного будут судить обоих, судьбу одного разделят оба - помните об этом.
На деревянном подносе жрец подал им два серебряных браслета. Дейн взял первый, тот, что поменьше. Надел на пораненную руку Руты:
- На жизнь, на смерть, на вечность.
Словно бы в кандалы заковал. Отбросил дурацкие мысли, она потянулась за вторым браслетом и повторила:
- На жизнь, на смерть, на вечность.
Браслет точно также защелкнулся вокруг его запястья. Странно, у Руты на родине браслеты носили только женщины. А для мужчин никаких отличий или украшений не предполагалось. Хотя браслеты строги, тонкие, под одеждой совсем незаметные. Наверное, это связано с самой церемонией.
- Что ж, теперь можете скрепить свои узы поцелуем, - поспешил напомнить жрец, заметив, что жених с невестой застыли.
Теперь Рута не желала закрывать глаза. Смотрела на Дейна прямо, желала понять, разгадать, просто увидеть, что он чувствует во время близости с ней. На мгновение показалось, что он смутился от ее взгляда. Обернулся на смиренно ожидающего жреца и все же решился. Обнял одной рукой за плечи, другой запрокинул голову и резко коснулся губ. Подержал ее в таком положении должное время и тут же отпустил. Будто надеялся, что в серых рассветных сумерках никто не разглядит, как все это было неловко и неискренне. Но никто ничего не сказал.
Дейн взял Руту под руку и повел к поместью уже как свою жену. Они не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Дейн глядел отрешенно вперед, Рута по сторонам, не зная, что еще сделать и как удержаться от тенет сонливости. В поместье их ждал имперский чиновник, засвидетельствовавший брак. Понадобилось подписать какие-то грамоты, что она переходит из рода отца в род мужа. И еще всяческие предписания о благочестии и соблюдении законов империи. Теперь Рута уже совсем взрослая, дорога в беззаботное детство окончательно отрезана.
Дальше они быстро переоделись. Руте впервые за время приезда удалось взглянуть на себя в зеркало. Она обомлела от ужаса. Привидение! Настоящее привидение, бледное, как сама смерть да еще и с черными синяками под глазами. А лицо-то какое помятое, опухшее, глаза с красными прожилками. Страшилище, а не невеста. Даже подаренное отцом шикарное платье не сможет скрыть этот кошмар. Хотя... может, оно и к лучшему. Если все увидят, какая она дурнушка, то и на честь никто зариться не станет. Никаких назойливых поклонников и тихая жизнь затворницы - все, что сейчас хотелось.
Одевшись, она поспешила спуститься к гостям. Их с мужем усадили на почетное место во главе стола, где они принимали подарки и поздравления. Им снова пришлось открывать танцы, правда, на этот раз было намного проще, потому что Рута не думала о том, как понравится всем и каждому, не ударить в грязь лицом. Не старалась казаться лучше, чем есть, как и хотел Дейн. Не трепетала от его прикосновений, не парила в облаках, не воспринимала сделанные по необходимости поцелуи, как что-то чудесное и сказочное. Отрешенно наблюдала за всем, словно бы не она была в центре этого празднества, а расчетливая актерка, которая лишь играет отведенную ей роль.
К вечеру после торжественного разрезания пышной пирамиды кремового торта Руту, наконец, отпустили, поняв, что еще чуть-чуть и у нее точно случится обморок от изнеможения. Слуги помогли раздеться, подали тонкую шелковую сорочку, которую тоже подарил ее отец, "чтобы муж уж точно никогда Руту не забывал", растопили камин и ушли. Дымоход здесь был хороший - дрова не дымили совсем, весело трещали, укутывая всю комнату ласковым теплом. Рута растянулась на мягкой перине и обмякла, укутавшись в теплое пуховой одеяло. Дремала в тишине одиночества, ожидая, когда наступит самая страшная пора.
Дейн пришел около полуночи - в окно ярко светила полная луна. Поворошил дрова в камине кочергой и, не зажигая свеч, разделся. Рута стыдливо отвернулась, думая о том, что здесь обязательно надо поставить ширму.
- Будет больно? - отрешенно спросила она, сама не зная зачем. Боялась, не представляла, какого это - супружеский долг. Всегда затыкала уши, когда разговор заходил о чем-то подобном. И вот теперь к своему стыду не представляла, что делать.
Дейн на мгновение замер, изучая ее профиль в лунном сиянии:
- Я... не знаю. Наверное. Я постараюсь аккуратно.
Рута закрыла лицо руками, против воли прислушиваясь к шорохам, его шагам, тяжелому дыханию, шелесту отодвигаемого одеяла. Почувствовала легкое, скользящее прикосновение к ногам, щекочущие волоски и тяжелую теплую руку, по-хозяйски раздвигающую бедра широко в стороны. Захотелось закричать, сжаться, скинуть его себя!
- Не бойся, не напрягайся, не борись - от этого только хуже буде, - успокаивающе заговорил Дейн. - Я не желаю причинить тебя вреда, просто так надо. Утром они придут проверить, никакие уловки их не проведут.
Рута поверила ему. Впервые. Убрала с лица руки и открыла глаза, пытаясь разобрать в полумраке черты его лица.
- Поцелуйте меня по-настоящему. Так, как целовали ее.
Дейн тяжело закряхтел. Рута думала, откажет, но он вытянулся вперед, щекотнул теплым дыханием по щекам и впился в губы, терзая их и покусывая, проникнул внутрь языком, коснулся верхнего неба, смакуя, пробуя на вкус. Так томительно и нежно, распаляя жар внутри живота, желание поверить, открыться. И вдруг сладкая нега разбилась, как до этого романтические мечты. Тяжесть навалилась сверху, прижала к кровати. Между ног без предупреждения ударило что-то жесткое. Рута всхлипнула, а потом не выдержала и закричала, пытаясь вырваться. Краем затуманенного сознания слышала, как Дейн ругается сквозь зубы, удерживая ее на месте. Волна оглушающей боли схлынула, Рута обмякла, чувствуя, как он начал двигаться внутри нее размеренным ритмом, с каждым ударом проникая все глубже и глубже, словно желая расколоть ее на части. Когда же это кончится? И хочет ли она, чтобы это кончалось, ведь на другом конце этой боли ощущалось что-то странное, пленительно-приятное, запретное, доселе неизведанное. Но достать до него никак не получалось, и в конце концов она просто отпустила себя в черный омут между явью и грезами. Очнулась лишь, когда вновь услышала шорох одежды. Уже все?
- Дейн, - выдавила Рута, когда он был уже на пороге.
Замер, но не обернулся. Постоял мгновение и ушел. И тогда Рута снова забылась сном. Теперь надолго.
Было уже за полдень, когда к ней в комнату вошла толпа. Рута сонно подняла голову, ощущая, как по всему телу растекаются волны тягучей ломкой боли. Как будто ее все ночь били, хотя почти так оно и было.
- Ну что замерли? Проверяйте ее, я отвернусь, - отрывисто бросил Эрих. - Мирэль, ты как старшая женщина в доме исполнишь обязанности матери Дэйна.
Рута узнала его колкий голос. Но двигаться не стала. Не смогла себя заставить. Только глаза открыла и осмотрелась вокруг. На пороге ее спальни стояли домочадцы Дейна: его сестры - он их, кажется, представлял, но она не запомнила имен. И еще несколько целителей, которых держали неподалеку на случай, если кому-то сделается худо. Старшая из сестер, высокая и худощавая, с некрасивыми в отличие от отца и брата слишком жесткими для женщины чертами отвернула край одеяла и выдернула прямо из-под Руты окровавленную простынь. От резкого движения стало больно до темноты в глазах.
- Все в порядке, - Мирэль и помахал перед Эрихом простыней, как трофеем. - Показать гостям и приказать вывесить на флагшток?
Стало жутко стыдно, унизительно! Рута попыталась закрыться, но едва не потеряла сознание от боли. Ноги заскорузли он запекшейся крови. Что-то внутри сильно саднило.
- Из окна вывеси и будет, - отмахнулся Эрих. - А эту немочь тщедушную осмотрите, сделайте, чтобы хотя бы к вечеру на ноги встала, а то стыдно гостям показывать. Еще подумают, что мой сын был с ней груб.
Когда все, кроме целителей ушли, Эрих едва слышно добавил:
- Проверьте, не было ли подлога. На всякий случай.
- Дэйн, - наконец, выдавила из себя Рута какой-то совсем жалкий писк.
- На рассвете уехал. Просил не трогать тебя до обеда. Отлеживайся пока. К вечеру нам свеженькой понадобишься.
Рута отвернулась, ни на что уже не обращая внимания. Мучил теперь лишь один вопрос: почему Дейн так жесток?
***
Туман плотной пеленой стелился над распаханной нивой, позволяя красться по открытой местности незаметной тенью. Ноги утопали в рыхлой почве, скрывавшей звук шагов. В ночной темноте посверкивает факелами зыбкий силуэт городской стены. Где-то там, чуть южнее в самом темном и безлюдном месте скрывался потайной ход через сточные канавы и катакомбы, ведущие прямиком в трущобы. А оттуда уже легко добраться до особняка градоправителя в центре города, переодеться в гвардейскую форму завербованного заранее стражника и пробраться в личный кабинет, где хранятся карты, отчеты о количестве располагаемых городом войск и, возможно даже, сведения о том, подоспеет ли подмога к концу осады.
По здравому размышлению, вместо Дейна вполне могли послать менее ценного лазутчика, но во-первых, он хотел в подробностях осмотреть место будущей битвы сам, а во-вторых, до него дошли слухи, что Адель в городе и обязательно будет на приеме градоправителя в этот вечер... И просто не смог отказать себе в удовольствии. Прошел почти год с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда, как раз после того жуткого скандала, когда их застали в компрометирующем положении, он еще сделал ей предложение, такое глупое, сентиментальное. А потом император отменил все одним росчерком пера и повелел соединиться с другой, совершенно не нужной Дейну женщиной. Хорошо хоть, весь этот фарс не пришлось терпеть долго. Тяготы и опасности походной жизни всегда приятно бодрили, заставляли вздохнуть полной грудью, чувствуя, как щекочет нутро лихой огонек азарта. Но Дейн нет-нет, да вспоминал волоокую Адель, ее струящиеся по стройной спине темные волосы, мягкость ее тела, счастливые денечки, проведенные в ее объятиях, и чувствовал свою вину перед ней из-за того, что оставил ее в отчаянном положении и не смог исполнить обещание. Должно быть, она возненавидела его. И эта мысль не давала ему покоя даже во сне, даже во время сражений в проблесках скрещивающейся стали и каплях крови на собственном клинке Дейн видел ее печальное лицо. Быть может, сегодня им удастся встретиться и объясниться, хотя это и поставит под удар его задание и даже саму жизнь, но по крайней мере он умрет прощенным.
Где-то на самом краю сознания тонкий голос совести говорил, что так нельзя - он отвечает не только за свою жизнь, но и за жизни всех тех, кто остался ждать его в лагере, кто стоял под его знаменами и верой и правдой служил ему и императору все эти годы. Но хмельной аромат любовной тоски затмевал и совесть, и доводы рассудка едино.
С гвардейцем встретились в условленном месте, в укромной комнатухе одного из местных жителей, тоже завербованного заранее. Молча поменялись одеждой, стражник сказал пароль и примерно объяснил, куда идти и где можно нарваться на его товарищей. Дейн кивнул, все внимательно запоминая, одновременно проигрывая в голове все возможные варианты развития событий и составляя план.
Подготовившись, вышел и решительно выдвинулся в сторону высокого трехэтажного здания с вычурным золоченым фасадом, про себя отмечая пошлость подобного убранства, особенно посреди скромных домов остальных обитателей города. У ворот поздоровался с гвардейцами и справился об их делах, словно знал их давно, и беспрепятственно вошел в дом. Стараясь держаться в тени и не привлекать внимания, почти минул приемный зал, когда столкнулся с ней. Адель, прекрасная жемчужина, затмевала собой всех остальных гостей. Дейн замер, едва справляясь с нахлынувшим восхищением, а она прошла мимо, даже не взглянув на оказавшегося почему-то посреди гостей стражника. Но, может, оно и к лучшему. Наедине у них будет больше шансов объясниться, а тут его сразу схватят.
Дейн снова юркнул в тень, оттуда подобрался к парадной лестнице и встал возле перил, делая вид, что охраняет.
- Что-то я тебя не знаю. А где Риш? - подозрительно нахмурился стоявший с другой стороны лестницы стражник.
- Так у него дело срочное. Ну к этой курчавой дочке трактирщика - у них все на мази уже, - Дейн заговорщически подмигнул ему. - Попросил подменить на пару часов. Ты ведь нас не сдашь?
- Риш-Риш, все-то ему на месте не сидится. Ладно, стой уж. Не буду переполох поднимать, но это в последний раз.
Дейн облегченно выдохнул. Прошло полчаса. Адель прошелестела юбками по лестнице и снова не обратила внимания, а он так надеялся подать ей знак. Вскоре второй стражник сменился на другого, более молодого и менее бдительного, скорее всего, тоже новичка.
- Что это за шорох там наверху, не слышишь? - вдруг насторожился Дейн и пристально уставился на виднеющийся за лестницей проход на второй этаж. Хоть бы сработало, иначе до посинения придется тут стоять. И раскроют его, как пить дать.
- Нееет, - недоуменно протянул стражник и тут же заволновался. Совсем, видать, зеленый - хоть тут повезло.
- Я сбегаю проверить. Может, случилось что. Слышал, имперцы почти у самых стен лагерем стали. А ну как их лазутчик в окно забрался? А ты тут стой. Следи за всеми выходами в оба!
Недотепа с рвением закивал и, напрягшись, принялся обводить подозрительным взглядом зал. Едва сдержав смех, Дейн решительно двинулся наверх, демонстративно положив руку на эфес сабли. Выйдя на второй этаж, юркнул в нишу, и оттуда разглядел коридор с рядом дверей с обеих сторон. Кабинет с бумагами находился в самом конце слева. Крадучись, стараясь не сходить с ковра, чтобы приглушить шаги, Дейн двинулся вперед. Комнаты были пусты - снова повезло. Только за одной из дверей раздавались приглушенный голоса. Дейн почти дошел до кабинета, когда его слух будто ножом резанул знакомый звонкий смех. Дейн едва не упал. Замер, развернулся и, наплевав на осторожность, притворил дверь. В щель было видно разложенное на широкой кровати необъятное и нагое мужское тело. Из-под жировых складок торчали толстые столбики волосатых ног. Градоначальник, жирный боров, как его описывал завербованный гвардеец, тут ошибки быть не могло. Похотливо прижимаясь к нему, лежала такая же обнаженная женщина, в которой Дейн с ужасом узнал Адель. Она целовала его щекастое лицо с тремя подбородками и что-то шептала на ухо.
- И все-таки жаль, ты не смогла охомутать этого простака, тогда бы вся армия, да что там армия, весь имперский дворец будет у нас в кармане, - разочарованно выдохнул градоначальник.
Дейн крепко вцепился в эфес, изо всех сил стараясь не проронить ни звука.
- Да, Эрих, бесы его побери, оказался далеко не так прост, как его сынок. Будто нюхом почувствовал, что Дейн мне предложение сделал и тут же его в оборот взял. Не знаю даже, как Эриху удалось его из моих сетей вырвать, ведь хорошо так приворожила. Он же у меня из рук ел уже, ни о чем больше думать не мог. Ничего, приворотные чары со временем только крепнут, с ума сводят. Как только почувствует вольницу, сразу ко мне прибежит и принесет все планы, а заодно и голову императора на блюдечке.
- Но имперцы-то уже у ворот стоят. Что будем делать, когда они через стены прорвутся и по улицам маршем прямо сюда направятся?
- Не переживай так. Там еще парочка моих привороженных сыщется. Они если что и предупредят, и атаку саботируют. Можешь на меня положиться, мой господин!
Дейн аккуратно затворил дверь и, наконец, вошел в соседний со спальней кабинет. В углу стоял приметный шкаф с большим навесным замком. Именно там по заверениям лазутчиков и должны лежать вожделенные бумаги. Только теперь, после всего услышанного, Дейну и дела не было до своего задания. Он уселся на пол и обхватил голову руками. Все, чем он жил, чем дорожил последние годы - все было колдовским обманом. Теплая щекочущая нежность в груди, особая улыбка, которую, казалось, Адель дарила ему одному, щемящая тоска и гложущее чувство вины - все, что так долго затмевало его разум, не позволяло увидеть истину. Как можно быть таким слепым дураком? И что делать теперь? Отдаться на милость колдовскому дурману, забыться, потерять разум, раствориться в зове плоти и стать бездушной куклой ведьмы? Предавать и убивать ради нее, своих солдат, отца, самого императора. Дейн чувствовал, как желание пойти и повиниться перед Аделью становится почти нестерпимым. Но, нет, так нельзя, нужно бороться, хотя бы попытаться. Он ведь воин, всегда мечтал им быть, сражаться, совершать подвиги во имя императора и родины. Если не выйдет вырваться, лучше умереть, чем стать предателем.
Дейн привалился спиной к стене, прислушиваясь к шорохам и скрипу кровати в соседней комнате. Да, злость - это хорошо, она хоть и не протрезвляет, но зато придает решимости. Дейн отвернул рукав и расстегнул браслет, острым краем принялся раздирать шрам на запястье, повторяя про себя свадебную клятву. Наружу хлынула черная проклятая ведьминским приворотом кровь. Глотке пронеслась волна дурноты. Дейн едва не потерял сознание, но все равно продолжал ковырять запястье. Чары не желали отпускать так просто. Дейн попытался вызвать в памяти образ жены. Жаль, что тогда пренебрег ею, сейчас вместе с клятвой она могла бы вытащить его из западни. Перед мысленным взором возникло ее бледное заплаканное лицо, тонкие губы, испуганно шепчущие его имя. Больше ничего, как он ни старался, не вспоминалась. Хватит ли? Дейн представил Адель - в самых мелких деталях - это оказалось намного проще. И принялся старательно заменять ее на свою жену:
"Я должен был прийти в наш союз чистым, но запятнал себя приворотом. Я предал свою клятву еще до того, как произнес ее. Я был с тобой, но не видел тебя. Вместо любви и защиты я подарил тебе боль разочарования. И теперь хорошо понимаю, что ты чувствовала, услышав мой разговор с отцом. Но прошу, прости меня, вновь впусти в свое великодушное сердце, стань светом, что выведет меня из этой тьмы".
Ничего не получалось. Черная кровь кипела, выплескиваясь наружу. Дейн ощущал, как по телу разливается притупляющая восприятие слабость. И голос, который он раньше считал собственным, кричал, чтобы он позвал на помощь, чтобы вернулся к своей хозяйке и покаялся. Но Дейн больше не хотел. Хотя бы на это хватило сил:
"На жизнь, на смерть, на вечность", - мысленно произнес он. И вдруг перепачканный в крови металл завибрировал, впитывая и очищая от приворота. Неужели сработало? На смену слабости пришла пьянящая легкость. Дейн перебинтовал запястье лоскутом ткани, безжалостно выдранном из собственной рубахи, поднялся и, достав из-за пазухи связку отмычек, принялся копаться в замке на шкафу с бумаги. Не поддавался. Тысяча демонов, и тут чары! Ух и доберется он до ведьмы, как только имперские войска ворвутся в город, даже если это будет последнее, что он сделает. Дейн напрягся, взывая к могуществу своей древней крови, пусть даже ее в жилах осталась лишь капля. Сработало! Замок открылся с негромким щелчком. Дейн, не разбирая, сунул за пазуху все разложенные там бумаги. В коридоре уже слышались шаги.
- Напарник мой пошел проверить, все ли тут в порядке и не вернулся. Вот и я испугался, что вражеские лазутчики его прикончили, - лепетал давешний недотепа-стражник.
Дейн бросился к окну, но дверь распахнулась раньше, с грохотом взрезавшись в стену. На пороге показался необъятный градоначальник, из-за его плеча робко выглядывал стражник, отодвинув обоих в стороны вперед вышла Адель. Несколько мгновений они просто таращились друг на друга. А потом ведьма заметила капающую с перевязанного запястья кровь. Он видел, как расширились ее зрачки, заполнив почти всю радужку.
- Дейн! - ахнула Адель, наконец, признав его.
Криво усмехнувшись на прощание, он выпрыгнул в окно.