Гольский Валентин : другие произведения.

Пелена

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А что сделаете вы, если вокруг начнёт происходить нечто непонятное? Если серая пелена накроет родной город, и из неё появятся странные, не виданные ранее создания? Электричество и связь перестают работать, ночи полнятся воем и рёвом, люди боятся выйти на улицу, а уходя, не все возвращаются назад. Локальный апокалипсис в отдельно взятом среднестатистическом городе начинается! В книге используются тексты песен группы Звери, группы "Ничего не было", группы "Динамик", а так же стихи Морозова Н.А.
   Глава 1. Пятница. Утро
  
   Возвращаться - плохая примета, говорят - дороги не будет. Максим никогда не был суеверным и возвращался десятки раз, забывая дома ключи, документы, пакет с обедом, а ещё раньше, в школе, вторую обувь, и, как утверждала мама, иногда голову. Сегодня, теория вероятности проявила себя, попутно подтвердив примету. Выйдя из подъезда он, лишь подойдя к машине, обнаружил, что ключи от неё остались дома, на холодильнике. Пришлось возвращаться, бежать по лестнице на третий этаж, опять отпирать, а затем запирать входную дверь и лишь спустя пять минут он выскочил из подъезда второй раз.
   Выбежал запыхавшийся, держа ключ наготове, точно намереваясь с разбегу вонзить его в замочную скважину водительской двери, и не сдержавшись выругался в голос. Громадный оранжевый мусоровоз рычал, нацеливаясь захватить первый из мусорных контейнеров, и стоял он, перегородив выезд так, что никак не объехать.
   - Да чтоб тебя, - уже без прежней злости, скорее печально, сказал Максим, и заведя свою потрёпанную тёмно-синюю Гранту - пусть салон охладится кондиционером, - вылез из неё, присел на лавочку.
   Он смотрел, как местный дворник тычет пальцем в следующий, треснутый с одного боку контейнер и что-то объясняет водителю. Погружённый в свои мысли, не заметил, как рядом присел сосед, опомнился лишь от сиплого голоса, с лёгкой картавостью произнёсшего:
   - Здорово, Максик. Что, опаздываешь?
   - Привет, Паш.
   Максим поморщился, посмотрел на сидящего рядом, уже пьяного парня. Или ещё пьяного? Бывший одноклассник, бывшая гордость школы, спортсмен и неплохой когда-то в прошлом приятель, выглядел как обычно последние пару лет. Нечто среднее между великовозрастным хулиганом, профессиональным ханыгой и ушедшим в запой уголовником. Мятые синие треники, футболка с жёлтыми пятнами у воротника, коротко стриженная голова с помятым лицом и богатой палитрой перегарно-алкогольных ароматов. Длинный шрам бежал от правого уголка губ к уху - память о пьяной драке на ножах.
   Да ещё это обращение. Максима 'Максиком' никто не называл, кроме Паши, который сохранил эту привычку со школы, с тех времён, когда почти отличник и лучший игрок в футбол и волейбол Павел Зарубный, любимчик директора и учителя физкультуры, сдружился с недавно отсидевшим и только что вышедшим на волю троюродным братом Колей, по кличке Болт. Именно его брат, называл Максима 'Максиком' и с его лёгкой руки, это то ли имя, а то ли кличка, прилипла до конца школьных лет. Коля-Болт со временем опять загремел на зону, но оставил после себя росток, что проклюнулся очень скоро, пусть и в меньших пока масштабах.
   Паша стал прогуливать уроки. Сначала это происходило редко, на фоне прошлых заслуг, прогулы прощались и списывались на юношеские играющие гормоны, но затем на директора посыпались жалобы от учеников на Пашу, который вымогал у младших деньги, шарил по портфелям одноклассников, орал матные песни и задирался к кому не попадя. Мать плакала и заламывала руки, ходила регулярно в школу, но никак повлиять на катящегося под откос сына не могла. С трудом досидев девятый класс, бывший хороший ученик вылетел из школы.
   Спортсмен и почти отличник Паша, стал хулиганом. Или шпаной.
   Сам он себя, называл почему-то корсаром, возможно мечтая о подобной кличке, но кличка не прилипала, зато намертво прилип местный участковый, взявший под присмотр потенциального будущего клиента исправительных колоний.
   И вот это чудо сейчас сидело рядом с Максимом, пьяное настолько, что немного покачивалось, а взгляд, мутный и сонный, бессмысленно блуждал по двору.
   - Дай закурить?
   - Не курю.
   - Иэх... - вздохнул Паша так печально, словно только что были разрушены его самые лучшие надежды на человечество.
   Собственно, Максим никогда не курил, но какой смысл напоминать об этом нетрезвому соседу?
   - Тогда займи.
   - Тоже нету.
   - А чего так?! - в голосе Паши проклюнулись раздражённо-задиристые нотки.
   Поднявшись с лавочки, Максим прошёлся взад-вперёд, начиная злиться на своё опоздание, на соседа, а ещё больше на мусоровоз, что до сих пор никак не мог совладать с третьим по счёту контейнером, но Паша кажется сам сообразил, что перегибает палку. В родном дворе он старался не устраивать больших скандалов, да и Максик был далеко не тем заумным мальчиком, каким его Паша ещё помнил по школе.
   - Да шучу я, шучу, - он пьяно ухмыльнулся, махнул рукой. - Настроение хорошее, день то какой, смотри!
   Чем сегодняшний день хорош - Максим не понял. Жара, подступившая к городу на прошлой неделе, взяла его в осаду и одним блицкригом одолела на всех фронтах. По телевизору, назвали этот май аномально жарким, а МЧС привычно рассылало сообщения с предупреждениями. Детям было неохота учиться - мысленно они уже были в таком близком июне, в предстоящих летних каникулах; взрослые с трудом вставали и собрав в кулак силу воли шли на работу; пенсионеры жаловались на давление, на сердце, на общее состояние, а заодно, по привычке, на пенсии и правительство.
   - Сегодня на речку собираемся, за город, - поделился планами Паша. - Серёга говорит, в затоне рыбы в этом году - море!
   - Как на реке может быть море рыбы? - невольно выдал Максим.
   Шуточка так себе, но Паша закрякал, скаля жёлтые зубы и выдвигая вперёд нижнюю челюсть.
   - Гыг-гыг, - он даже хлопнул себя по боку, - прикольно, надо Серёге сказать!
   Стуча каблуками по тротуару, мимо прошла соседка с первого этажа, пожилая, худющая, прихрамывающая на правую ногу. Неодобрительно покосившись на Пашу, она отвернулась, достала сигарету, прикурила на ходу. Парень смотрел ей вслед с завистью, наклонив голову пробурчал нечто неразборчивое, но встать и попросить сигарету не рискнул. Муж худющей был крепким мужиком, бывшим десантником, и Паша один раз уже попал ему под горячую руку.
   - Займи стольник, - попросил Паша, - на пиво. Завтра отдам.
   - Нету, - вздохнув, Максим с облегчением увидел, что мусоровоз начал пятиться, выбираясь со двора. - Давай, удачи.
   - Ага, тебе тоже, - Паша проводил бывшего одноклассника злым взглядом.
   Кто такой этот Максик? Да бывший ботан-троечник, и учился он кое-как, сам Паша был намного лучше, но вот сейчас, прошло несколько лет после окончания школы, и Паша порой едва-едва наскребает на вечерний променад, а одноклассник купил подержанную Гранту, работу имеет постоянную, и девчонки на его работе ухоженные, хорошенькие, так не похожие на Светку и Маринку, которые затесались в Пашину компанию.
   Он почувствовал злость. Подловить соседа, что ли как-нибудь? Навалять ему по старой памяти? Но нельзя, - участковый только этого и ждёт, сразу зацепится хуже клеща - не оторвёшь потом.
   - Утро, а он уже пьяный сидит, что-ж вечером будет? - зло пробубнила бабулька Семёновна, проходя мимо лавочки. Куда только намылилась с утра пораньше?
   - Утро, а ты уже старая и страшная, что-ж вечером будет?! - не сдержался Паша на свою голову и тут же поднялся, торопливо зашагал к выходу со двора, делая вид что не слышит разъярённых воплей за спиной.
  
   Город жил своей обычной жизнью. Изнемогал от жары, пришедшей внезапно, клял отсутствие дождей, которые по словам метеорологов не ожидались ни на этой, ни на будущей неделе, ненавидел вездесущую пыль, что оседала на одежду, предметы и людей. Работающие горожане разделились на два лагеря: первые имели на рабочем месте кондиционеры, а вторые лишь нескончаемую жару, непрекращающуюся усталость и вялую ненависть к первым. Пивные точки делали месячные выручки за день, очереди в них стояли в любое время суток. Крупнейший в городке магазин бытовой техники объявил глобальную распродажу кондиционеров и двадцатипроцентные скидки, не забыв незадолго до этого, поднять цены на сорок-пятьдесят процентов.
   Город раскалялся днём, словно стремясь уподобиться доменной печи, ерошил высохшую траву горячим, точно пришедшим с пустыни ветром, плакал битумом и пачкал асфальтом. Город едва-едва успевал сделать торопливый вздох облегчения ночью, хрустя остывающими крышами, выпуская из своих глубин малых обитателей, что торопливо бегали меж бетонных коробок в поисках пропитания, а главное воды. Город становился кладбищем для умирающих от жары растений, птиц, крыс, кошек, собак, людей и многих других его жителей. Город не ведал, что кладбище лишь открывало свой сезон, что ему ещё только предстоит развернуться с невиданным в этих краях размахом.
  
   Если бы не мусоровоз! Какого чёрта он вообще в это время приехал во двор, он же всегда раньше заезжает за мусором, что его задержало?! Мысленно Максим ругался, проклиная водителя, дворника, Пашу и собственное невезение. Только мысленно, потому что вслух сейчас говорил Владлен Игоревич - директор небольшой фирмы, в которой Максим работал. Третье опоздание в этом месяце. Пусть даже первые два не по его вине, да и опоздания на пять-десять минут, но вот третье - это очень плохо.
   - ...Поэтому, Максим Сергеевич, я вынужден, - долгий и очень-очень грустный вздох, - понимаете, вынужден прибегнуть к крайним, нежелательным мерам. - Директор их фирмы, сделал ещё один, должно быть контрольный, печальный вздох, показывая, как ему не хочется наказывать опоздавшего. - Поймите меня правильно, есть правила, которым обязаны подчиняться...
   'Ну завелась шарманка Папы Карло, - с тоской подумал Максим. Многословие, а главное потрясающая нудность, с которой выговаривал всё это руководитель, навевали сонливость ещё сильнее оккупировавшей город жары. - Когда ты там до сути доберёшься уже?'
   Точно подслушав мысли подчинённого, Владлен Игоревич, выдав ещё несколько словесных пируэтов, наконец закончил:
   - ...в текущем месяце вы будете лишены десяти процентов премии. После обеда зайдите в бухгалтерию, распишитесь в приказе, что ознакомлены.
   Твою мать...
   Выйдя от начальства, Максим кивнул на вопросительно-сочувствующий взгляд секретарши Дашеньки и направился в свой кабинет. Их офис невелик - всего несколько комнат, большинство из которых полупусты. За дешёвенькой пластиковой дверью, с нетерпением ждали Галя с Лизой - женская составляющая его отдела. Опустился на скрипнувшее кресло, потёр лицо, прогоняя сонливость.
   - Опять выговаривал? - Галя, крашенная блондинка, с длинными замысловатыми серьгами в открытых ушках, и почти незаметным искусным макияжем, сидела за соседним столом.
   - И минус десять процентов премии.
   - У-у-у... - девушка сделала глоток кофе, из маленького стаканчика.
   Третий член их маленькой команды, - полная и как обычно ярко накрашенная Лиза промолчала. Вообще-то, она всегда была очень весёлой и бойкой девчонкой, порой даже чрезмерно, но в последнее время у неё появились какие-то разлады на личном фронте, Лиза стала большую часть времени грустной и задумчивой, приобрела привычку застывать и подолгу пялиться в пространство, за что уже несколько раз вызывалась на ковёр к директору для задушевной беседы.
   Небольшая фирма имела несколько направлений работы: занималась поставками оборудования, монтажом электрики и слаботочки, пусконаладкой как в квартирах, так и в коммерческих зданиях, а их отдел, в котором Галя была формально старшей, занимался проектами, сметой работ, заказом материалов и всем подряд остальным. Работа по большей части скучная и не напрягающая, по крайней мере, её офисная составляющая. На данный момент, по причине отсутствия активных заказов в работе, они и вовсе большую часть дня просиживали штаны без дела, но Владлену Игоревичу это доказать было невозможно, а спорить могло оказаться себе дороже.
   - Нового что появилось?
   - Откуда? Всё тихо, сидим киношки смотрим, - на экране Галиного ноутбука, застыл человек-паук в прыжке.
   Это было вдвойне обидно. Штраф на десять процентов премии за то, что опоздал на ничегонеделанье. Или на просмотр очередного фильма. Ну бред полный, если задуматься.
   - Оштрафовали за опоздание в кинозал. Смешно, блин.
   - Не грусти, - правильно поняла его состояние Галя. - Хочешь, я чайник поставлю для тебя?
   - Да я сам... - поднявшись, Максим подошёл к чайному столу, проверил уровень воды в чайнике и щёлкнул кнопкой. Подхватил печеньку, захрустел ею.
   Нет в жизни справедливости, одна радость - в кабинете кондиционер имеется...
   - Причешись, - подала голос Лиза, и Максим послушно вытянул из кармана джинсов небольшую расчёску, подошёл к зеркалу, висящему на входной двери.
   Действительно, лохматый сегодня какой то, а на затылке и вовсе торчит хохолок. Причёсывался, по привычке изучая своё лицо. Юношеские угри почти перестали проклёвываться, но порой всё же напоминали о себе редкими единичными проявлениями. Не красавец и не урод. Обычное, можно сказать среднестатистическое лицо. Тёмные волосы острижены коротко, лицо гладко выбрито, потому что куцые усики и бородёнка, что у него вырастали, выглядели смешно и нелепо. Глаза то ли карие, то ли тёмно-зелёные - сразу и не понять. Линия губ чёткая, уголки чуть задраны кверху, точно прячут улыбку, подбородок волевой. Осмотр собственной физиономии в зеркале, показал отсутствие новых угрей, но вот хохолок оказался стойким и несгибаемым как партизан. Пришлось сбегать в туалет и намочить расчёску - по-другому волосы отказывались укладываться. Зато вернувшись в кабинет, услышал щелчок отключившегося чайника.
   - Тебе звонили два раза, - подсказала Галина. - Опять новый звонок поставил? Эта мелодия красивая, оставь её.
   - Да я вроде ничего не менял... - сказал Максим, наливая в чашку кипяток и одновременно листая список вызовов. - А! Это Костик, старший брат звонил. На него у меня стоит персональная мелодия.
  
   Бывает так, что, живя в одном городе, даже очень близкие родственники видятся очень редко. Как это вышло, в какой момент работа захватила настолько, что друзья и родня начали понемногу теряться, Константин не знал. Наверное, всё началось четырнадцать лет назад, когда он, тогда ещё совсем молодой юноша, окончивший школу с золотой медалью, а университет с красным дипломом, причём полностью заслуженным, был приглашён на собеседование в совершенно незнакомую фирму, имеющую, как оказалось, филиал в их небольшом городке. Пятичасовое собеседование, которое выжало все соки из парня, отсеяло одиннадцать других претендентов, пропустив через своё горнило лишь Костю.
   А потом...
   После ещё одного собеседования, а затем подписания невероятной кипы бумаг, договоров, соглашений и прочего, он вдруг понял куда его затянуло. Понял с тихим ужасом, поскольку было понятно: выход отсюда есть лишь один, и сопровождаться его увольнение будет похоронным маршем.
   Костик, очкастый и щуплый с виду, имел в себе стальной несгибаемый стержень, он никогда не сдавался, не отступал, и после долгого, всестороннего обдумывания, не отступил и в этот раз. Он привык всегда пробиваться своими силами и добиваться любых поставленных целей. Со школы, с самых младших классов сам делал уроки, порой просиживая ночи напролёт, без какого-либо принуждения или присмотра со стороны родителей. Сам выбрал высшее учебное заведение, престижное, с высоким конкурсом, сдал вступительные экзамены и поступил на очное отделение. Жизнь в столице оказалась такой дорогой, что даже проживая в общежитии, постоянно испытывал нужду - родительских денег катастрофически не хватало. Костя брался за любую подработку, выцарапывая крохи сна буквально на ходу и порой едва не падая от усталости. Однажды, на третьем курсе, он потерял сознание прямо в холле университета и был увезён на скорой, но на следующий день опять сидел за партой. Бледный, худой, с холодным блеском того самого железного стержня в глазах, и когда профессор предложил ему получить зачёт автоматом чтобы не ходить оставшийся месяц на его занятия, молча отрицательно покачал головой. Ему нужны были знания, лишь они могли дать ему обеспеченное будущее, в это он верил безоговорочно.
   Именно тот профессор, старенький и уже дряхлый, впечатлявшийся волей и целеустремлённостью студента, позвонил своему старому другу и порекомендовал рассмотреть его кандидатуру при поиске сотрудников. Сам не зная того, профессор предопределил дальнейшую жизнь Кости.
   Первые четыре года Костя занимался простыми, пусть порою и странными вещами. Причём иногда, на них висели грифы 'Коммерческая тайна' или 'Секретно' словно в насмешку, на разработках и исследованиях, которые во всём мире свободно обсуждались по телевизору и в интернете. На зарплату он не обижался, получая лишь немногим выше среднего уровня в городе, но понимая, что вчерашний выпускник на большее претендовать и не может. Затем, руководство сменилось, почти полностью. Куда делось предыдущее, Костя старался не задумываться, а потом стало задумываться вообще некогда, потому что работа вдруг стала интересной.
   Костя шагнул по карьерной лестнице на ступеньку выше. Затем ещё на одну. Он перестал быть Костей, превратившись в Константина Сергеевича, приезжал на работу не на рабочем автобусе, а на личной неброской иномарочке, а своё тридцатилетие отпраздновал в лучшем ресторане города, что вышло весьма накладно, но совершенно неожиданно подвинуло его ещё на одну ступеньку вверх.
   А год назад, руководство вновь сменилось. На этот раз, на управляющую должность был назначен приехавший неизвестно откуда странный мужчина-альбинос, повсюду ходивший в громадных квадратных очках, всегда с затушенной сигарой в зубах, распространяющий вокруг себя приторно-сладкий запах дешёвой туалетной воды.
   Константин Сергеевич получил новое назначение, новых сотрудников, новую лабораторию, полную невиданного им ранее оборудования и невероятные инструкции, которые после первого прочтения назвал 'бредом пьяной самки шимпанзе'. О работе, которая последовала затем, он не говорил никогда и нигде, даже с бывшими коллегами, даже под бутылочку доброго коньяка, и вообще старался не думать. Бред оказался реальным и оттого, ещё более пугающим. Ночные кошмары не терзали - и то спасибо. Ну, или приходили не часто, всё равно спасибо, хоть за это.
   Но сегодня всё изменилось...
  
   Задумавшийся Константин Сергеевич, едва не проскочил на красный свет, послышались гневные клаксоны. Дождавшись зелёного, он проехал перекрёсток и занырнув во двор, подъехал к своему подъезду. Забежал вовнутрь, набрал номер брата на телефоне. Младшенький конечно не в него пошёл, и видятся они дай Бог пару раз в году, но всё равно, позвонить обязан, брат всё же. За столько лет, Костя так и не женился - не сошлось отчего то, и Максим оставался его единственной семьёй в этом городе. Родители же, купив дом, давно переехали в деревню, и с ними он виделся регулярно, намного чаще чем с братом.
   Слушая гудки, отпер входную дверь, забежал прямо в ботинках в зал, не обращая внимания на пыльные серые следы, оставляемые на дорогущем ковре. Трубку никто не брал. Набрал повторно, вновь прислонил телефон к уху, выдернул ящик из шкафа, заворошил документы, выискивая нужное. Максим вновь не ответил, и выругавшись с досады, Костя начал торопливо набирать сообщение. Шагов сзади он не услышал, успел ощутить лишь краткий миг сильного удара в затылок.
   Черноволосый крепко сбитый парень в старомодном джинсовом костюме, равнодушно дождался, когда последние судороги перестанут бить тело. Странно, в прошлый раз ударил примерно так же и в это же место, а тело не дёргалось - упало и осталось неподвижным. Отчего так, у кого бы спросить?
   - Тебе мама не говорила в детстве, что надо запирать входную дверь?
   Вопрос, разумеется, остался без ответа, а черноволосый осторожно вынул телефон из рук убитого, полистал меню. Достав свою трубку, набрал первый в списке вызовов номер - ответили сразу.
   - Он приехал в свою квартиру и собирал документы, как вы и предполагали. Звонил дважды, абоненту 'Брат Максимка', - доложил черноволосый. - Потом ещё сообщение писать начал, текст: 'Максим, убирайся из города к родителям срочно, хотя бы на неделю. Так надо, я тебе всё'.
   - Что 'всё'? - недовольно поинтересовался собеседник в трубке.
   - На этом текст обрывается, что 'всё' неизвестно.
   - Вы поторопились, - в голосе говорившего появились нотки раздражения и черноволосый непроизвольно сглотнул - этот человек вызывал у него неподдельный страх.
   - Он мог успеть отправить сообщение, время поджимало.
   - Понял, - от короткой фразы собеседника в трубке, с плеч убийцы словно упал невидимый многопудовый мешок. - Ждите.
   Черноволосый прислонив трубку к уху, осмотрел шкаф с вытянутым ящиком, перед которым стоял, без особого любопытства ковырнул кипу документов в нём. Вытащил на свет несколько крупных купюр и продолжил занятие с большим интересом. Перевернул ящик, расшвырял бумаги, затем достал из шкафа второй и распотрошил его тоже.
   - Подтверждаю, - ожила трубка. - У него имеется родной брат, зовут Максимом, проживает в этом же городе. В файле, который вы получили указан его адрес.
   - Что требуется?
   - Обеспечьте встречу братьев, - после краткого раздумья решил собеседник. - Пусть младший отправляется на ПМЖ к старшему.
   - Понял, сделаю. Что с квартирой?
   - Оставьте как есть, о ней позаботятся. До связи.
   Кивнув, чего собеседник разумеется не увидел, черноволосый окинул взглядом обстановку. Жалко даже как-то, хорошо обставлена, да и вещички недешёвые. Что здесь будет, пожар скорее всего?
   Телефон теперь уже мёртвого владельца, который убийца небрежно бросил на пол, издал пронзительный, неприятный стрёкот, на экране высветилось имя: 'Брат Максимка'.
   - Не дозвонишься - оповестил его черноволосый и ухмыльнулся. - Я тебе попозже объясню почему.
   Направляясь к выходу, он бросил взгляд на часы. Совсем ещё раннее утро, а работа уже кипит, нельзя так. Заехать, попить что ли вкусного кофе? Тут как раз недалеко имеется уютное местечко.
  
   Глава 2. Пятница. Вечер
  
   Дозвониться до Кости так и не удалось. За этот день Максим набирал его добрый десяток раз, и если первые два раза гудок вызова звучал исправно, то затем телефон просто выключили или он ушёл из зоны действия сети и больше не включился. Беспокоиться было не о чем, у Кости на работе имелись подземные уровни, о чём он как-то по секрету признался брату, и там мобильная связь не работала. Да и бывали уже случаи, когда старший брат пропадал на день-два, а затем появлялся вновь, и всё же Максим чувствовал некое необъяснимое беспокойство, оттого и нажимал клавишу дозвона время от времени.
   В обед зашёл в бухгалтерию и подписал приказ о лишении десяти процентов премии, что опустило плохое с самого утра нестроение и вовсе ниже уровня плинтуса. Галя охала и вздыхала, а сама сразу после обеденного перерыва отпросилась по каким-то делам домой, и никаких долгих разговоров в кабинете руководства не было. Зашла, спросила можно ли уйти, ушла. Давно было замечено, что их предпенсионного возраста директор питает слабость к красивым стройным девушкам. Конечно, он директор и вообще, владелец фирмы, но обидно блин...
   С трудом дождавшись окончания показавшегося бесконечным дня, Максим наконец вышел из кабинета и заперев дверь, направился к выходу. Сухо кивнул на прощание сонно моргающему вахтёру, и лишь оказавшись на улице, почувствовал, что свободен. Невольно улыбнулся, даже на душе стало легче.
   Сегодня не просто день. Сегодня пятница! А ещё точнее, вечер пятницы, и впереди целых два выходных дня! Сбежав по ступенькам, он пошёл по неширокой аллее, прячась от палящего солнца в тени деревьев. Кустарник слева и справа, невысокий, декоративный, выглядел свежим и ухоженным, и он впервые задумался: поливают ли эти зелёные насаждения, или же им хватает той влаги, что черпается из почвы? По крайней мере за всё время работы здесь, он ни разу не наблюдал процесса полива. Не ночью же это делают, в самом деле?
   - Кирюш, сначала подбросишь до музея? А потом за Оленькой... - послышался сзади женский голос, и Максим подвинулся в сторону, чтобы пропустить парочку.
   Вместо этого, его подхватили под руку, весело поинтересовались:
   - Куда ты так... Ой!
   Девушка, к которой обернулся Максим, вдруг обнаружила, что идёт под ручку с совершенно незнакомым парнем и ойкнув от неожиданности, оттолкнула его, сама отшатнулась в сторону. Она лишь немного отступила вправо, выйдя на центр тротуара, а вот не ожидавший толчка Максим, который к тому же и так придерживался левого края, шагнув ещё левее, зацепился ногой за кусты и самым позорным образом перевалился через них, упав за невысоким ровным рядом декоративных зарослей.
   Сзади послышался взрыв хохота.
   - Красава, просто красава!
   - Девушка, вы наверно чемпион по игре в 'Царь-гору'?
   Пока Максим пытался встать, одновременно выпутывая правую штанину брюк из цепких веток кустарника, мимо сгибаясь от смеха, прошла компания молодых людей, и самое ужасное, что все они работали в том же офисном здании. Пусть не в их фирме, пусть не на другом этаже, но всё же... Проклятые брюки никак не желали отцепляться от кустов, поднявшись, Максим встал на одной ноге, точно аист, красный от стыда и от злости. Посмотрел на виновницу его позора - она стояла, спрятав лицо в ладонях и кажется даже закрыв глаза.
   - А прикинь, с такой спать ляжешь ночью! Лежишь себе, сон хороший видишь, и тут с одного мощного удара улетаешь на кухню... - поделился один из всё тех же парней новой пришедшей в его голову шуткой, и компания, взвыв, едва не попадала от смеха.
   Дёрнув со злости злосчастные брюки и едва не упав, Максим вдруг услышал тихий голос:
   - Простите пожалуйста, я нечаянно...
   Она что, плачет?!
   Он посмотрел на обидчицу и едва удержал рвущиеся нецензурные выражения. Плачет, как же! Её лицо было красным, но кажется лишь от едва сдерживаемого, рвущегося наружу смеха.
   - Вы не сердитесь, пожалуйста, я не хочу вас обидеть, я приняла вас за Кирилла, моего друга, одежда одинаковая... - девушка опять спрятался лицо в ладонях. - Я сейчас помогу выпутаться, только... и за это тоже простите...
   - Ещё?! За что теперь?! - невольно выдал Максим, и девушка наконец сдалась. По-прежнему пряча лицо, она засмеялась вслух, сдерживая всхлипы и трясясь всем телом. - Очумели совсем, - констатировал он, и сев прямо на траву, прикрыл глаза.
  
   Оказалось, что выпутаться из цепких зарослей он вполне мог и сам. Да и держали они так крепко, скорее всего лишь потому что Максим тянул на себя брюки. Стоило девушке наконец прийти на помощь и спустя несколько мгновений он уже стоял на тротуаре, разглядывая её.
   Темноволосая, но с несколькими светлыми прядями, в ушах красивые серьги с фиолетовым камнем. Точно такой же камень, вставленный в кулон, висит на шее, и ещё россыпь меньшего размера на браслетике на запястье - кажется некий набор или комплект. Сама девушка весьма даже миленькая, может не из разряда королев красоты, но в королевы школьного бала её бы точно взяли. Она не была пышечкой и уж тем более полненькой, но всё же худенькой Максим её бы тоже не назвал. Нос может быть чуть более крупный, чем имеют вечно голодающие модели. Скулы шире привычных ему, губы полнее, впрочем, поправил себя Максим, губы как раз-таки потрясающие, полные и чувственные. Большие глаза смотрят внимательно, с деланной настороженностью. А ещё, ему показалось, что в её глазах до сих пор мелькает смущение, кажется она раздумывала как загладить вину и никак не могла придумать. Впрочем, возможно последней мыслью Максим лишь выдал желаемое за действительное.
   - Бить будете? - спросила девушка задорно, явно кого-то изображая. Дунула, прогоняя упавшую на левый глаз чёлку.
   - Нет, - машинально отмёл нелепое предположение Максим.
   - А что? - Со всё теми же смутно знакомыми интонациями вопросила незнакомка, опять дунула на непослушную чёлку и этот жест точно перелистнул память на нужную страницу. Почти не колеблясь, Максим ответил:
   - Вести разъяснительную работу, - и кажется по-настоящему удивил незнакомку, она даже ротик приоткрыла, а затем рассмеялась. Отряхивая брюки, Максим добавил: - Учтите, я вспомнил что за фильм вы мне тут процитировали, и с удовольствием приступлю к этой самой работе.
   - Садист? - сдерживая хихиканье, вопросила она почти серьёзно.
   - Скорее радею за справедливость. Между прочим, мне тут ещё работать, в здании, у входа в которое вы меня опозорили.
   - Так уж и опозорила, - усомнилась она, и в её глазах плясали смешинки. Впрочем, они тут же исчезли. - Ой, да вы брюки порвали!
   Она присела на корточки, тронула небольшой лоскут ткани, почти вырванный из штанины.
   - Теперь вы должны предложить зашить это повреждение, а для этого пригласить к себе, - предположил Максим печально. Брюки было жалко - совсем новые. Девушка подняла удивлённо голову, и он добавил: - Раз уж мы решили вспомнить старые фильмы.
   - Ой, - она поднялась на ноги, смущённо развела руками и потупила взгляд. - Я живу не очень близко, и шить... Ну могу попробовать, только видно будет всё равно. Могу вам купить новые брюки, они очень дорого стоят?
   - Дорого, - согласился Максим, и неожиданно даже для себя сказал: - прогулку в кино сегодня вечером, никак не меньше. - Подумав, добавил: - Или вы предпочитаете парк? Меня Максим зовут.
   - Катя, - представилась и тут же смущённо отвела она взгляд. - Вы что, на свидание меня приглашаете?
   - Только сегодня супер акция! Одно свидание по цене одних брюк! Спешите воспользоваться предложением! - продекламировал парень торжественно, и уточнил: - Но лишь при условии, что вы свободны, конечно. Водить по кинотеатрам девушек в компании их мужей и бойфрендов не в моих правилах.
   - Только в компании своих мужей и бойфрендов водите?
   - Я не об этом, - рассмеялся Максим. - Ну так как?
   - Можем вечером в парк сходить...
   - Отлично!
   - Если вас не смутит то, что я буду с ребёнком.
   - Эм... кхм... - сбился Максим с мысли от неожиданности.
   - Оленьку сегодня не с кем оставить, а в парке можно погулять и втроём, - лукаво уточнила Катя. - Мне ещё нужно по делам съездить, потом домой... Ну в общем, примерно к семи буду готова. Если у вас что-то не получится, может окажетесь заняты другими, неожиданными делами, то вы позвоните пожалуйста заранее, ладно?
   Записав продиктованный номер, Максим по привычке сделал дозвон, проверяя нет ли ошибок, и едва заслышав донёсшуюся из её сумочки мелодию, сбросил вызов.
   - Ну что, до вечера? Мне Кирюшка уже устал махать руками, - она ткнула пальцем в сторону стоянки, где долговязый парень, действительно одетый точно в такие же брюки и рубашку, что и у Максима, махал рукой.
   - Ах, да, Кирюшка... - Максим лишь сейчас вспомнил обстоятельства начала их знакомства и пошёл вслед за Катей к стоянке. - А он кто?
   - Мой друг, - беззаботно махнула девушка. - Старый-старый-самый лучший друг.
  
   Вообще то, Максим не имел привычки знакомиться с девушками, да и вообще, если честно, чаще всего испытывал робость в разговоре с незнакомками. Сегодняшнюю смелость, можно было объяснить лишь нетипичностью ситуации, его смущением, гневом и стыдом.
   'И спасибо им за это', - подумал Максим, провожая взглядом Катю, садящуюся в машину друга. Фигурку девушки нельзя было назвать тонкой, или осиной, но стройной и притягивающей к себе взгляд он бы назвал безоговорочно.
   Однако, что же делать? Пригласить красивую девушку на прогулку - это одно, но пригласить молодую маму с дочерью, - как говаривал брат Костя, - совсем другие ощущения. Может отказаться? Тем более, что девушка сама дала на это намёк.
   'Если вы будете заняты другими делами', - так она кажется сказала. Я же занят другими делами, правильно?
   Проезжая мимо, Катя бросила взгляд на Максима, и ему почудилась в нём слабая насмешка. Точно она знала о чём он думает, точно чувствовала его сомнения, и Максим достал телефон.
   - Думала напугать прогулкой втроём? - пробормотал себе под нос, набирая сообщение.
   'Планы подвинем, дела отменим. Жду вас у входа в парк в семь вечера!'
   Ответ прилетел почти сразу и содержал лишь короткое слово 'ок' и несколько смайликов.
  
   Махнув на прощание рукой, Катя ещё некоторое время следила за своим новым знакомым в боковое зеркало, пересказывая Кириллу обстоятельства неожиданного знакомства. Кирилл смеялся, и жалел лишь о том, что сам не присутствовал при эпическом полёте через кусты вверх тормашками.
   - Теперь мы идём в парк, - вздохнула девушка. - Прогуляемся, угощу его мороженым.
   - А не он тебя? Ты кажется роли перепутала, - хмыкнул Кирилл.
   - Ну надо же как-то за порванные брюки извиниться... Так неудобно получилось, со мной никогда такого не было.
   - Ну если вы идёте на свидание, думаю у него есть идеи, какую компенсацию за брюки ты можешь дать.
   - Ты за кого меня держишь?! - с деланным возмущением фыркнула девушка.
   - Вместо формального поцелуя в щёчку на прощание, подари нормальный поцелуй - и он будет счастлив, - предложил Кирилл. - Офисный работник, молодой парень, стеснительный с виду - много ли ему надо?
   - Ну не знаю, - продемонстрировала девушка телефон с пришедшим сообщением. - Я думала он испугается и передумает, а он вот, подтвердил прогулку, несмотря даже на то, что пойдём втроём.
   - А ты ему сказала, что Оля - твоя племяшка? Или как обычно, запугиваешь встреченных парней?
   - Как обычно!
   Они рассмеялись, машина вырулила на проспект, и пошла со всё возрастающей скоростью.
   - Весёлый будет вечер, - констатировал Кирилл.
  
   Черноволосый проводил взглядом отъезжающую тёмно-синюю Гранту.
   'Брат Максимка' был найден, опознан, и осталось решить лишь где и как выполнить работу. Черноволосый стал свидетелем падения объекта и в другое время вволю посмеялся бы над этим случаем, но сейчас было не до веселья. Телефон точно сошёл с ума, выдав за этот день не меньше десятка звонков, и каждый раз бесстрастный голос в трубке говорил черноволосому неприятные вещи.
   Давал новую срочную работу. Выговаривал за мелкие, всплывшие недочёты, - во время таких разговоров, лицо черноволосого застывало, а сам он ёжился и внутренне содрогался. Страх, настоящий страх пробирал его в такие моменты. Черноволосый знал, что может произойти с неугодным сотрудником его профиля работы. Костя, с которым он встречался сегодня утром, мог считать себя настоящим счастливчиком, от того, что ушёл так быстро, даже не осознав своего ухода.
   Происходило что-то неладное, черноволосый чувствовал. Профессиональный нюх убийцы улавливал малейшие признаки беспокойства в голосе начальства, и сейчас привычно бесстрастный голос в телефоне скрывал в себе нестоящую тревогу. Эти нотки в нём черноволосый слышал впервые. Что творится?
   Одно ясно: затягивать с нынешним заданием нельзя, требуется выполнить его максимально скоро. Лучше всего сегодня же, вечером, в парке. Черноволосый слышал, что его цель планирует отправиться на прогулку, знал время и место, оставалось лишь подгадать момент, когда 'Брат Максимка' окажется на одной из боковых аллей, которых в парке так много, и на которые так любят заворачивать прогуливающиеся парочки.
   Наличие рядом девушки и ребёнка каких-либо сложностей тоже не обещало.
  
   Гитара бренчала и кажется была немного расстроенной. Обычная уличная шестиструнка, всего лет десять-двадцать назад пользующаяся бешенной популярностью, с ней сидели перед подъездами и в парках, гуляли по улицам. Сейчас гитара в городке встречалась редко, но в парке порой ещё звучала, и сотрудники полиции эту молодёжь не трогали. С виду трезвые, или почти трезвые, шумные, но в меру, к прохожим не пристают - так кому они мешают? Отдыхают люди по-своему, как умеют. Редко-редко количество выпитого всё же перешагивало негласно разрешённый рубеж, но из тех же летних кафе, посетители порой просто выползали, а конфликты бывали чаще и серьёзнее. Полицейские тоже были молоды, сами ещё помнили времена, когда сидели в этом парке с гитарой, а потому старались относиться с пониманием.
  
   Зачем и кому все песни мои?
   Лететь одному, сбивая столбы?!
   Такие, как я, живут один час!
   Запомни меня таким, как сейчас!
  
   Издав несколько мелодичных прощальных звуков, гитара умолкла, а Ванёк, или как его чаще называли, Гитарист, выдохнул.
   Это была его любимая песня, и голос парня отлично подходил под неё, оттого, она пользовалась неизменным успехом. Слева прильнула губастая девчонка, распространяющая запах сладкого ликёра и ещё более сладких духов. Как там её? Ванёк не запомнил имени, запомнил лишь мягкость и влагу её губ, пьяный поцелуй, с которого началось их знакомство. Иногда так бывало - девушки липли к симпатичному гитаристу с красивым и чистым голосом, порой знакомство заходило далеко, но дольше двух-трёх недель не длилось никогда. Ванёк любил свободу, дорожил ею, и каждую новую подружку заранее записывал с список временных. Уйдёт эта - придёт новая, может ещё лучше, девушек гуляет много. За это он любил городской парк, за это он любил вечерние пятничные вечера.
   Стоило замолчать гитаре, и с этого уголка парка точно сдёрнули некое невидимое волшебное покрывало. Окружающие задвигались, зашевелились, послышались голоса и смешки, а из-за деревьев зазвучала танцевальная музыка летнего кафе. Вообще то, музыка играла всё время, просто до этого она почему-то не замечалась, словно вовсе не была слышна.
   Зашевелился и Максим, лишь сейчас вдруг заметивший, что во время исполнения песни, сжал ладошку сидящей рядом Кати. Девушка поймала его взгляд, мягко выдернула тонкие пальчики из его руки.
   - Ой хитрюшка, ой хитрюшка, - усмехнулась она. - Заманил в сиреневую часть парка, отвлёк гитарой, и стоило девушке расслабиться...
   - По-моему заглянуть в сиреневую аллею была твоя идея, - отмёл Максим несправедливые обвинения.
   В этой части парка, росла сирень. Всего несколько кустов, но аромат они давали такой, что вся аллея приобрела негласное название сиреневой, а по вечерам появилась традиция гулять здесь парочками, почему-то считалось, что прогулки по этой аллее на начальном этапе знакомства - хорошая примета.
   - Здесь очень красиво, - подтвердила Катя.
   - И посидеть, послушать гитару тоже.
   - Но ведь так здорово поёт...
   - И тебя очень приятно держать за руку, у тебя тёплая и нежная ладошка.
   Короткая пауза и пальчики вернулись в его руку.
   Максим вздохнул с тихой радостью. Катя оказалась очень лёгкой в общении, приятной собеседницей и весёлой девчонкой. Не хохотушкой, с которыми ему никогда не удавалось найти общий язык, а умной, порой ироничной, и шутила она так же: умно и непривычно для него. И стеснительность, с которой он каждый раз боролся, во время знакомства с девушками, сама вдруг куда-то исчезла. В том числе благодаря малышке, которая пришла с Катей, и непонятно кто из них кого привёл, потому что ко входу в парк, эта пигалица шла, таща за руку девушку.
   Девочка Оленька - милейший ангелочек пяти лет, с которой он поначалу общался осторожно, сама растопила ледок первого знакомства, когда без лишнего стеснения залезла на колени к Максиму и потребовала мороженого. Там же, на его коленях, она его и ела, капая белыми сладкими каплями на брюки и болтая ножками. Максим ничуть не возражал, потому что Оленька выдала главный секрет, назвав Катю не мамой, а тётей, и пока девушка отходила 'попудрить носик' (что вообще то прозвучало смешно в парке, где были установлены голубые кабинки биотуалетов), рассказала, что мама и папа уехали отдыхать на море, а она, Оля, заболела и в последний момент осталась дома, с тётей Катей.
   Сейчас девочка беззаботно носилась вокруг их лавочки, в белом платьице и белых колготках, с вплетённым в белокурые волосы фиолетовым цветком. Её не смущали опускающиеся на парк сумерки, не интересовали песни под гитару - ведь вокруг имелось просто невероятное количество одуванчиков. Эти жёлтые цветы Оленька знала и любила, а главное, умела плести из них замечательные венки. Один такой уже украшал голову тёти Кати, и сейчас девочка старательно работала над вторым - для себя. Делать ли третий - для гуляющего сегодня с ними дяди, она пока не решила.
   Максим сидел, приглядывая одним глазом за девочкой, а другим намертво прикипев к своей спутнице. Одетая в короткий летний сарафан, нежно-голубого цвета с бледно белыми, почти незаметными узорами, девушка выглядела свежей и словно бы воздушной, по крайней мере такое впечатление у него появилось, когда они встретились у входа в парк. На пальцах левой руки тонкое золотое колечко, на шее цепочка. Фиолетовых камней, которые он видел на ней днём, уже нет. Поймав его взгляд, Катя чуть повернула голову, посмотрела искоса.
   - И как?
   - Что как? - не понял вопроса Максим.
   - Как я тебе? Ты весь вечер смотришь на меня, думая, что делаешь это незаметно, - она немного смущённо улыбнулась.
   Максим сконфуженно отвернулся, поймал взгляд черноволосого парня, сидящего с банкой лимонада неподалёку. Его лицо показалось знакомым - то ли пересекались на работе, то ли уже встречались сегодня в парке.
   - Очень даже ничего.
   - Ни-че-го?! - притворно возмутилась Катя.
   - Нет-нет, - замахал Максим торопливо. - Очень даже чего, в смысле красивая. Блин, ты что, специально надо мной издеваешься?
   - Ага, - призналась она, невольно расплывшись в улыбке. - Ты становишься таким забавным, когда смущаешься.
   - Так ты по этой причине меня уронила днём в кусты?
   Девушка засмеялась, замахала руками:
   - Не напоминай пожалуйста, мне опять неловко будет. - И тут же, крикнула племяннице: - Оля, не отходи далеко, будь рядом с нами!
   Ванёк взял первый аккорд новой песни, и Катя с Максимом повернулись в его сторону.
   - Может пойдём ещё прогуляемся немного? - предложила девушка. - Можно даже в сторону дома, Оле скоро пора ложиться спать.
   - Хорошо, как скажешь, - Максим поднялся, обменявшись с Гитаристом прощальными кивками, двинулся по аллее к выходу.
   - Вы что, знакомы? - поинтересовалась Катя.
   - Живём в соседних домах, - ответил Максим. - И учились в одной школе, хотя конечно в разных классах - он младше меня на несколько лет.
   - А сколько тебе кстати?
   - Двадцать семь.
   Очень хотелось задать тот же вопрос спутнице, но он сдерживал себя, помня, что этот вопрос девушки считают неприличным.
   - Мне двадцать пять, - без лишних сантиментов сообщила Катя, немного удивив его.
   - Хорошо.
   - Почему хорошо? - полюбопытствовала Катя.
   - Ну... если бы тебе оказалось сто лет, или больше, мы бы не смогли встречаться, - предположил Максим. - Мама не любит, когда я привожу в дом подружек старше ста.
   - Какая она старомодная, - рассмеялась девушка. - Но, по-моему, ты торопишь события, мы с тобой впервые вышли на прогулку в парке, а ты уже знакомство с родителями планируешь.
   - Ой, я не в том смысле... То есть в том, но это просто шутка такая, неудачная.
   Стоило немного отдалиться от фонаря, как вокруг сгустилась тьма и Оля придвинулась ближе ко взрослым, протянула руку Максиму:
   - В темноте, папа всегда держит меня за руку, можно я пойду с тобой?
   - Конечно, - согласился он, осторожно сжимая маленькую прохладную ладошку.
   Следующий шар молочно-белого света находился всего в полусотне метров, но Максиму вдруг показалось, что до него невозможно далеко. Он старался приноровиться к скорости Оленьки, шёл медленно, делая маленькие шажочки. Слева его взяла под ручку Катя, и он почувствовал себя этаким папашей на прогулке, - странное и непривычное чувство. Своих племянников и племянниц у Максима не было, единственный старший брат до сих пор не женился, и как грустно говорила мама, уже не женится - слишком привык к холостяцкой жизни.
   - Чувствуешь себя семейным человеком? - лукаво предположила Катя.
   - Да, - он даже кашлянул от удивления. - Но как ты узнала?!
   - У тебя это на лице было написано. Во-о-от такими буквами, - развела девушка руки в стороны, издала смешок. - Неверие в происходящее и радость от нового чувства, я даже описать не смогу.
   Где-то позади и справа раздался шелест, точно в кустах кто-то пробежал. Машинально оглянувшись, Максим заметил, как листья и ветки кустарника качнулись. Пошарив левой рукой в кармане, извлёк телефон, включил на нём фонарик, посветил. Кажется, никого...
   В прошлом году, в городе развелось невероятное количество бродячих собак. Питаясь и обитая на мусорках и свалках, подкармливаемые добрыми бабушками, они встречались буквально повсюду, сбивались в стаи, а уж в парке чувствовали себя просто как дома. Затем, власти сказали своё веское слово, и бродячие собаки исчезли. Ожидается второй акт прошлогодней драмы?
   - А что с кафе? Почему не играет музыка? - вдруг задумалась Катя.
   Максим лишь сейчас осознал, что танцевальный марафон, который они слышали весь сегодняшний вечер, действительно затих. Ди-джей не терзал микрофон поздравлениями, а выкрики празднующих и просто отдыхающих больше не доносились из-за деревьев.
   - Перерыв? - неуверенно предположил он.
   И в этот момент где-то там впереди, в скрытом за деревьями летнем кафе, завизжали женщины. Остановившись, Максим настороженно прислушался.
   - Что это? - напряжённо спросила Катя, и в её голосе послышалась тревога.
   - Не похоже на крики радости.
   Оленька промолчала, но красноречиво прижалась к ноге Максима, и он нагнулся, собираясь поднять её на руки.
   Нечто тёмное, неразличимое в ночи, вылетело у него из-за спины, промчалось над головой, взъерошив волосы и самым краем задев кожу на затылке. Ойкнув, Максим присел на корточки, оглянулся. Никого и ничего, лишь несколько кустов, в том числе тот самый, на который он светил недавно фонариком, стоят неподвижно.
   - Ты чего? - Катя, которая в этот момент смотрела в другую сторону, с беспокойством оглянулась на присевшего парня.
   - Да вот... ночная птица, что ли? - Максим коснулся головы и опять ойкнул, почувствовав боль. Поднёс пальцы к глазам - кажется они были в крови...
   - Подожди, сейчас, - Катя достала одноразовый платочек, смочив его из какой-то бутылочки, промокнула рану. Глядя на задёргавшегося от боли парня, озабоченно произнесла: - Видимо у тебя глубокий порез, может стоит съездить в больницу, швы наложить?
   - Пройдёт... - выдохнул Максим. - Чем ты смазала? Щиплет - жуть!
   - Перекисью... Когда гуляешь с маленьким ребёнком - приходится держать в сумочке кучу разных вещей. Ой, слушай, там теперь шрам может остаться, я совсем забыла!
   - Не понял...
   - Говорят если перекисью сильную ранку полить, то шрам может остаться...
   - Ты имеешь в виду на голове, в волосах? - усмехнулся Максим. - Пусть остаётся, постараюсь пережить.
   - Ну да, тоже верно. Хотя, если к старости облысеешь, то станет видно. И сразу обо мне вспомнишь...
   Хмыкнув, Максим подхватил Олю на руки и поднялся.
   По аллее, с той стороны откуда они пришли, в сторону кафе пробежали два сотрудника полиции, а за ними следом потянулась компания, сидевшая с гитаристом.
   - Что случилось? - Максим обратился к смутно знакомому парню, поймав его за рукав.
   - Говорят, Колобка убили, - тот махнул рукой куда-то в сторону и ушагал дальше, торопясь к месту событий.
   - Это ди-джей в кафе, - пояснил Максим для Кати, но та кивнула, явно знающая как зовут ди-джея самого популярного летнего кафе в парке.
   - Пойдёмте домой, - девушка зябко передёрнула плечами. - Хороший был вечер, но кажется нам пора...
   Они ускорили шаг, направляясь к выходу.
   Людей вокруг прибавилось. Новость мгновенно облетела парк, и отдыхающие оживились, поодиночке и компаниями выбирались из многочисленных тропинок и аллей, которыми парк был пронизан. Большинство потянулось к выходу, именно к такой компании и прибились Максим с Катей и Олей, направляясь к оставленной на стоянке машине.
  
  
   'И на старуху бывает проруха' - пробормотал черноволосый, с досадой глядя на уходящую цель. Подумав, добавил аналогичное по смыслу матное выражение.
   Он заслуженно гордился своим умением метать ножи. Разумеется, не абы какие, а специальные, боевые, два таких непременно имелись у него с собой в любое время, как и удостоверение, разрешающее их ношение. Вообще-то, их применение не приветствовалось - слишком характерное и необычное оружие, но это был самый тихий способ сделать свою работу. Вот и сегодня, цель была как на ладони, наступившие сумерки не мешали ему видеть прогуливающуюся троицу. Вокруг никого не было, лишь в расположенных рядом с ним кустах ненадолго возникло какое-то движение, но и оно быстро стихло.
   Черноволосый осторожно выступил вперёд из скрывающих его зарослей, сосредоточился на руке, на зажатом в ней оружии, и привычно задержав в момент броска дыхание, метнул нож.
   И едва не выругался в голос! В последнюю секунду он уловил движение Максима, наклонившегося к ребёнку. Несколько мгновений в душе ещё держалась смутная надежда на попадание, но затем пришлось достать второй нож и вновь приготовиться к броску. Цель сидела очень неудачно, да ещё эта девчонка то и дело закрывала своего приятеля. Черноволосый почти решился выйти и завершить начатое более грязным и грубым способом, но тут на тропинке, совсем близко, зазвучали торопливые шаги. Интуиция заставила его отступить, раствориться в темноте. Мимо пробежала пара полицейских, а затем откуда-то взялось столько людей, что оружие пришлось спрятать, а самому выбраться на аллею и затесаться в толпе, чтобы не выглядеть подозрительно.
   Стоит ли продолжать преследование, или же отложить работу на завтра? Сложнейший вопрос, ответ на который никак не находился...
   Черноволосый не увидел, как в кустах, которые привлекли его и Максима внимание, вновь возникло шевеление, а затем раздался тихий злой клёкот.
  
   Глава 3. Суббота. Утро
  
   Что ни говори, а состояние утром в выходной, когда ты проснувшись понимаешь, что сегодня весь день свободен, и завтра имеется ещё один день ничегонеделанья - просто великолепное.
   Максим проснулся с бесконечно лёгким состоянием на душе. Вчерашняя прогулка с Катей превзошла все его самые смелые ожидания. И дело совсем не в том, что ему вчера что-то перепало от неё вечером, наоборот - всё что Максим получил в результате прогулки, - это краткий миг её нежных объятий, аромат духов, окутавших его в этот момент, и тёплые девичьи губы, прикоснувшиеся к щеке. Этого хватило на то, чтобы домой он вернулся в совершенно воздушном состоянии, не ужиная и не зажигая свет в комнате, скинул одежду и бросив её на кресле, завалился спать. И утром проснулся с той же улыбкой, с какой засыпал накануне.
   Некоторое время он ещё балансировал на грани сна и реальности, уже осознавая, что не спит, пытаясь ухватить ускользающий сон, запомнить его, но сон истаивал, оставляя нежное послевкусие и тепло на сердце. Наконец, прекратив бороться, он его отпустил, открыл глаза, и первое что увидел - это сплетённое из одуванчиков кольцо, лежащее поверх его вещей - перед расставанием, малышка Оля всё-таки подарила ему свой венок, пусть и оказавшийся маловатым по размеру. Увядающие жёлтые цветочки подняли настроение почти до заоблачной высоты. Подскочив, Максим помчался в ванную умываться и чистить зубы. Ткнул на ходу в кнопку беспроводных колонок и соединив с ними телефон, крутанул список плейлистов в плеере. Это утро требовало нечто особенное, весёлое, но не разнузданное, танцевальное, но не бестолковое... Пролистав список туда-сюда дважды, и так и не поняв, что хочется послушать, он включил сборник инструментальной музыки и наконец то приступил к утренним гигиеническим процедурам.
   Спустя пол часа, он, закинув в микроволновку спагетти по-флотски, которые готовил успел приготовить вчера, подошёл к окну. Двор ещё спал. В семь утра, в субботу просыпаются лишь те, кому надо на работу, или же жаворонки подобные Максиму. Сам он привык рано вставать ещё в студенческие годы и с тех пор старался не расслаблять себя, не залёживаясь до полудня. Некоторое время смотрел вниз благодушно, затем его настроение сменилось на недоумение. Отсюда была хорошо видна машина Максима, она была повёрнута к окнам квартиры как раз своим белым боком.
   Белый бок.
   На его синей машине.
   Более того, стоящий рядом чёрный внедорожник и ещё какая-то иномарка серого цвета, имели точно такие же белые повёрнутые к окнам дома бока, возле них стояли два мужика, что-то горячо обсуждая. Есть расхотелось. Наскоро одевшись, Максим выскочил во двор, быстрым шагом подошёл к машинам. Мужиков было уже трое, в одном из них Максим узнал местного дворника два других были ему незнакомы.
   Вон, вон он, - ткнул пальцем в приближающегося Максима дворник.
   Парень невольно сбавил шаг, не зная, чего ожидать от странной троицы, но тут его взгляд упал на машину, и шаг сам собой едва не перешёл в бег.
   - Доброе утро, - напряжённым тоном, поздоровался он.
   - Не знаю, доброе ли... - невысокий щуплый мужик, крутящий в руках брелок с ключами, мотнул головой, указывая на Гранту Максима. - Твоя тачка?
   - Моя, - подтвердил Максим, подойдя поближе и рассматривая своего верного железного коня. - Что это за хрень?
   - Во, ты правильно говорил, что надо владельца Гранты звать, он-то точно знает, что это такое, - третий мужик, заплывший жиром, голый по пояс, одетый лишь в сланцы и громадного размера шорты, засмеялся, колыхаясь всей тушей, отчего висящий на цепочке толстенный золотой крест запрыгал по его груди.
   Максим с недоумением оглянулся, и здоровяк объяснил:
   - Парень вышел и сразу сказал, что это - хрень. Появление специалиста всегда ощущается, а мы тут мучились и гадали что за фигню наблюдаем, - он опять захохотал.
   Щуплый поморщился, объяснил:
   - Сами ничего не понимаем. Белый налёт, с виду немного похожий на мел. На вкус, как понимаешь, не пробовали. Откуда взялось - непонятно. Ты во сколько машину поставил?
   - Хм... - Максим задумался, прикидывая. - Часов в десять или одиннадцать, наверно. Точнее не скажу, не смотрел на время.
   С виду это очень походило на школьную доску, которую некий ученик ночью старательно закрасил мелом.
   'А если они краску поцарапали?!'
   Максим протянул было руку потрогать белый бок, но затем передумал, обошёл машину, заодно убедившись, что белый налёт на машине имеется лишь с одной стороны, достал из-под водительского сидения тряпочку и прошёлся ею несколько раз по белому. Налёт сходил, но очень неуверенно, оставляя после себя помутневшее лакокрасочное покрытие. Пришлось достать ещё и бутылку воды, с её помощью, белый след сошёл окончательно. В воздухе чувствовался непривычный запах: вроде и не животный, а в тоже время немного отдающий собачатиной, с примесью какой-то незнакомой химии.
   - Вроде смылось, - констатировал щуплый.
   - Цвет покраски такой же, - согласился заплывший жиром. - Значит, надо сейчас ещё на мойку заехать.
   - А вы что-же, сами не пробовали смыть что ли? - удивился Максим. - Меня ждали?
   - За водой было лень бежать, да и вышли мы буквально перед тобой. - признался щуплый. Подойдя к Гранте спереди, он указал на нечто лежащее на земле: - Ты лучше сюда посмотри, и скажи, вот это вчера ночью уже лежало тут? Ой, минуту, я на звонок отвечу.
   Он шагнул в сторону, принялся кому-то объяснять, что задержится, а Максим обошёл машину. Заглянул спереди, и не удержавшись выдохнул:
   - Фу, блин!
   - Точно, - опять захохотал заплывший жиром.
   - Это что, - Максим наклонился, чувствуя брезгливость, задержав на всякий случай дыхание, хотя неприятного запаха не было. - Это собака?
   - Она самая.
   - Не, ночью не было, - Максим даже головой помотал, отметая этот вариант. - Я бы по любому в свете фар заметил.
   - Тоже верно...
   Между его машиной и стоящим впереди внедорожником, лежал скелет. Чистый, обглоданный, точно находившийся тут уже много-много дней, но ведь Максим прекрасно помнил, что вчера на этом месте он не видел ничего подобного! Значит, эта собака пришла сюда ночью? Затем сдохла, или была убита, а потом... На это месте рассуждение стопорилось. Могут ли крысы за ночь так обглодать собачий труп? И будут ли они вообще это делать? А если не крысы, то кто может? Вороны? Да нет, ерунда конечно. Скорее всего, скелет просто принесли и оставили здесь, вот только кто и зачем?
   - Труп нельзя так обглодать за одну ночь, - произнёс он результат своих рассуждений. - Даже крысы и вороны за ночь не смогут оставить от собаки одни кости, а значит его сюда принесли.
   - Но кто и зачем?
   - Наверное тот же, кто испачкал наши машины? Откуда я могу знать, со мной происшествие точно не связано.
   Бросив ещё один взгляд на кости, Максим вдруг заметил, что тот же белый налёт покрывает и скелет, и землю под ним. Он даже наклонился ещё раз, чтобы убедиться в этом наблюдении. Прошёл вперёд, вдоль внедорожника, разглядывая белый след на боку машины. А вот дальше... Дальше белый след продолжался. Он был незаметен, и, если не присесть на корточки, если не искать специально, на сером асфальте совершенно не виден. Всего через несколько метров он прервался, у закрытого канализационного люка. Странно всё это, и вызывает неприятные мысли.
   Пройдя в противоположную сторону, Максим убедился, что на третьей машине след точно так же не обрывается, а уходит дальше, теряется на проезжей части. Кто-то пришёл сюда, испачкав их машины и ушёл в канализацию?
   - Ерунда какая-то.
   - Странно, очень странно, - толстый сосед больше не смеялся, он прошёлся вместе с Максимом, и видимо пришёл к аналогичным с ним выводам. - Получается, что ночью из канализации вылез кто-то грязный, закрыл за собой люк, обтёр наши машины и ушёл по дороге?
   - И собачий скелет подкинул, - напомнил Максим. - Хотя я думал, что не вылез из канализации, а наоборот, спрятался в неё. Но может и вы правы.
   - Мы что, в какой-нибудь грёбанной передаче розыгрышей участвуем?!
   Меланхолично смотрящий на их суету, безучастный к машинам дворник прошёлся по белому следу, чиркая по нему своими ботинками. Провёл ладонью по белому налёту и понюхал испачканный палец.
   - Люк закрыл я, - подал он наконец голос. - Когда утром пришёл, он был открыт.
   - Если это программа розыгрышей, то она глупая и несмешная, - Максим осмотрелся, точно и в самом деле предполагая заметить прячущуюся где-то в кустах съёмочную группу. - Камер наблюдения у нас во дворе нет, так понимаю?
   - Не поставили, - отрицательно замотал головой дворник. - С прошлого года разговоры ведут, но не поставили ещё.
   - Тогда я домой пойду, - вздохнул Максим. Занырнув в машину, он достал несколько визиток. - Вот номер моего телефона, если что - звоните.
   Щуплый, по-прежнему разговаривал с кем-то по телефону. Протянутую визитку он взял, но кажется даже не понял, что именно ему дали. Принялся комкать белый прямоугольник в руках.
   Уже поднимаясь по лестнице, Максим оглянулся. Непонятное происшествие. С подобным он раньше не сталкивался, и потому не понимал, как поступить. Писать заявление в полицию? Глупо. Проигнорировать? Поискать в интернете аналогичные случаи?
  
   Не сказать, что мысли о вчерашнем новом знакомом одолевали Катю, и всё же, в течении дня ей нет-нет, да вспоминался вчерашний вечер. Со своим предыдущим приятелем, рассталась совсем недавно, и не прошло даже недели, как она дала себе зарок немного отдохнуть от отношений, от парней и прогулок с ними. И вот сейчас, на шестой день после расставания с предыдущим, на горизонте появился следующий. Надо сказать, весьма приятный внешне, не испугавшийся Оленьки, которую считал поначалу её дочерью. Напористый, но в меру - прощаясь вечером, она одарила его лишь невинным лёгким поцелуем в щёку, и Максим не попытался пойти дальше, как это уже случалось с ней в прошлом, зато, когда она уже ложилась спать, на телефон прилетело сообщение, в котором он поблагодарил её за чудесный вечер, сделал тонкий комплимент и передал привет племяннице. Не удержавшись, Катя позвонила ему, и они почти час провисели на телефоне, разговаривая ни о чём и обо всём одновременно, вспоминая студенческие годы и с удивлением находя общих знакомых, хотя учились в разных школах и жили в разных районах.
   Сегодня Катя планировала выбраться на пляж, позагорать, раз уж выдались свободные выходные. Стоило упомянуть об этом во вчерашнем разговоре, как Максим тут же предложил составить ей компанию. Теперь, перед девушкой стоял сложнейший вопрос: какой купальник следует надеть, голубой, который ей уже немного маловат, но зато замечательно подчёркивает грудь, и приоткрывает даже чуть-чуть больше положенного, или белый, в котором она выглядела менее соблазнительно, зато он был новый и ей больше нравился. Девушка уже несколько раз переодевалась, каждый раз придирчиво изучая себя в зеркале, и каждый раз находила новую причину, почему именно этот купальник её не устраивает.
   Наконец, заметив, что у голубого купальника в одном месте торчит ниточка из шва, а сам шов чуть-чуть начал расходиться, Катя убрала его в шкаф. Выглядеть как оборванка она точно не намеревалась, а уж как будет смешно, если шов разойдётся там, на пляже - и думать не хотелось. Собственно, на этом сборы были закончены, в специальную сумку были уложены: белый купальник, сланцы, пара флакончиков с кремами, колода карт, пачка печенья, бутылка с водой и прочие мелочи. Бросив взгляд на маленькие часики на запястье, Катя заторопилась. Максим обещал заехать за ней к двенадцати, а она ещё не успела покормить Олю.
   На кухне было жарко, несмотря на открытое окно, солнечная сторона прогревалась быстрее, чем горячий воздух выходил из помещения. Белый, со старыми синими и красными разводами от фломастеров на дверце холодильник при появлении хозяйки умолк, точно устыдившись своего откровенно потрёпанного внешнего вида.
   - Ты меня оставляешь? - наверное раз десятый за утро спросила девочка, стоило Кате появиться на кухне. Вид при этом она имела несчастный настолько, что, Катя внутренне даже восхитилась этим ребёнком.
   - Пойми, сегодня очень жаркое солнышко, а мама запретила тебя выводить на улицу в такую погоду надолго. Ты очень быстро обгораешь, помнишь, какая красная стала после нашей первой прогулки?
   В тот раз Катя не уследила за племянницей, и совсем потерялась во времени, из-за чего все открытые части тела Оленьки приобрели насыщенный красный цвет. Ох и получила тогда горе-нянька нагоняй по телефону от сестры...
   - Побудешь с бабушкой Ниной, она тебя научит печь пирожки, покажешь ей свои любимые мультики на ноутбуке, только ради Бога, никуда там не лезь, я в прошлый раз после тебя замучилась разбираться! Папка с мультиками на рабочем столе, помнишь?
   - Я знаю где, - подтвердила малышка и опять грустно вздохнула.
   В прихожей послышался трезвон дверного звонка, и Катя побежала открывать. Соседка бабушка Нина кажется наконец пришла.
   Оленька проводила тётю печальным взглядом, и, хотя её уже никто не мог услышать, всё равно грустно вздохнула. Это было просто нечестно! Она тоже очень хотела на речку, на пляж, где продаётся такое вкусное мороженое и лимонад, и пусть вода в реке ещё прохладная, и по мнению тёти не годилась для купания маленькой девочки, зато можно было ходить по берегу собирая ракушки и речные голыши, с красивыми разводами на гладких боках.
   Переведя взгляд за окно, Оля изучила растущее совсем-совсем близко от их окон дерево. Оно росло даже слишком близко, настолько, что раньше стучало своими ветками в окно кухни. Поначалу она боялась этого, всё время казалось, что кто-то хочет войти, и два дня назад тётя Катя подстригла самую длинную ветку. Теперь в квартире стало тихо, но девочка всё равно иногда посматривала туда.
   А ещё, там, в стволе, плохо различимое из их квартиры и совсем-совсем невидимое снизу со двора, располагалось дупло. Небольшое отверстие в дереве, чёрное и неглубокое. Оленьке нравилось смотреть на него и представлять, что там живёт гномик, как в сказках. Она даже хотела попробовать его подманить, выкладывала с той стороны окна крошки хлеба, но прилетали лишь птицы, а потом тётя Катя объяснила, что дупло слишком маленькое, и гномик там не может жить.
   'Как бы он там спал? Свернувшись шариком?' - спросила тётя Катя, и Оленька долго смеялась, представляя себе круглого гномика.
   Тем не менее, наблюдая за этим дуплом сегодня, девочка вдруг заметила, что темнота внутри неоднородная, и ещё, она медленно-медленно шевелится - кажется там появился неведомый житель. Кто бы это мог быть, неужели там поселилась птичка? Или всё-таки, при мысли об этом, у девочки даже дух захватило, ей всё же удалось подманить настоящего гномика, и теперь он живёт там, на дереве?
   На этот раз, она решила ничего не говорить тёте. Сначала следовало всё проверить, а ещё лучше, сфотографировать. Это было бы здорово. Взяв свой телефон, девочка затаилась, глядя за окно.
  
   Странные происшествия полнили сегодняшний день. Николай работал в отделе полиции всего третий год, но уже повидал всякого, как хорошего, так и плохого. Бывали в его работе смешные случаи. В прошлом году два грабителя выломали ломами пролом в стене магазина. Сигнализация, установленная на дверях и окнах, не сработала. Утомившиеся проделанной работой мужики, решили пропустить по пятьдесят грамм, и так увлеклись этим процессом, что не проснулись даже во время погрузки в полицейскую машину. Даже несмотря на то, что Николай, старательно сдерживающий хихиканье в течении сего экзотического 'задержания', уронил одного из этих пьянчуг.
   Бывали случаи мерзкие, а то и откровенно тошнотворные. Николай до сих пор передёргивался, вспоминая детали расследования дела маньяка по кличке Хирург, более того, это был первый в его жизни осознанный визит в церковь, где он поставил несколько свечек за упокой...
   Сегодняшний день был странным, или по его собственному выражению, 'стрёмным'.
   Начало положил звонок старого приятеля, чей автомобиль - вполне ещё свежий 'Мицубиси Паджеро' к утру неожиданно раскрасился чем-то белым. Правый бок машины было не жалко, краска не пострадала - и плевать по большому счёту, больше удивляла сама идея этого хулиганства. Кому это было надо?
   Следом пришла информация о пропавших в лесу грибниках. Пожилая семейная пара ещё вчера отправилась в лес за грибами, да так и не вернулась домой, их телефон был выключен. Николай причмокнул губами, он и сам знал этот лесок, раскинувшийся буквально в десятке километров от Южного моста. Близость к городу и в тоже время непередаваемая иллюзия оторванности от цивилизации, отсутствие зверей и просто невероятное количество грибов давно сделали это место любимым всеми грибниками города.
   Позвонила девушка-диспетчер и сообщила о том, что замолчала автоматическая метеорологическая станция, расположенная невдалеке от города, а наладчик, отправившийся её проверить, уже четвёртый час не выходит на связь. Затем сообщили о какой-то непонятной аварии: якобы машина врезалась в животное, вот только никаких следов как этого животного, так и водителя машины не было, брошенное авто с разбитой мордой стояло посреди дороги, мигая аварийками. Следом о ещё одной найденной пустой машине, на этот раз целой: двери нараспашку, и ни единого следа владельцев. В голове Николая щёлкнуло, и он вдруг сообразил, что все сегодняшние происшествия идут с южного направления. За городом происходила непонятная хрень, но поделиться наблюдением он не успел, потому что сообщения вдруг посыпались как из рога изобилия.
  
   Глава 4. Суббота. День
  
   Подмигивая окрестностям проблесковыми маячками на крыше, патрульная машина сбросила скорость, забирая к центру проезжей части, качнулась, объезжая яму, и слабо скрипнув тормозами остановилась позади белой иномарки, стоящей с разбитой мордой прямо посреди дороги. Логотипа производителя машина не имела, но Денис, сидящий за рулём знал эту марку, - его сестра катается на такой же. Киа Сид, уже не новая, в старом кузове.
   - Ну наконец-то! - полненький с залысиной полицейский сидящий на пассажирском сидении задёргался, завозился, высвобождаясь от оков ремня безопасности. - Еле дотерпел!
   - А чего раньше не сказал, что тебе срочно? - Денис раздражённо дёрнул головой. - Проблема остановиться, что ли?
   - Я же говорил, что мне надо! Говорил, что утром скушал что-то не то! - справившись наконец с ремнём, полненький распахнул дверь, затрусил вниз с насыпи, в растущие там густые кустики. Несмотря на работающий в машине кондиционер, на его блестящей проплешине висели капельки пота.
   - Да ты всегда кушаешь что-то не то, - буркнул Денис, проводив коллегу взглядом.
   На кой чёрт ему поставили в напарники этого недотёпу? Такому кругляшу только в комедиях сниматься, там полицейская форма ему бы очень подошла. Да ещё голосок этот, порой не поймёшь, то ли женский, то ли мужской!
   - 'Говорил, что утром скушал что-то не то!' - весьма похоже воспроизвёл плаксивые интонации напарника Денис, и фыркнув, открыл свою дверь.
   Солнце морило с самого утра, и сейчас, ещё даже не было обеда, а температура уже перешагнула тридцать в тени. Что за паршивая весна, и какое-же предстоит лето! Стоило заглушить двигатель и выключить кондиционер, как машина начала нагреваться. Ни ветерка. Лес, пляшущий над раскалённым асфальтом воздух, и навевающая сонливость тишина. Лишь из-под капота полицейской машины доносятся негромкие частые щелчки остывающих механизмов. Какая тут может быть работа? В такое время надо на берегу реки лежать, покручивая одной рукой шампура на мангале, а не работать.
   Поборов желание завести машину и подождать напарника под струями прохладного кондиционированного воздуха, Денис выбрался на улицу. Сквозь тонкую подошву летних ботинок ощутил жар, идущий от дороги. Морщась прошёл вперёд, обошёл вокруг разбитой Киа. Неслабый был удар - пол морды влево увело. А ведь водитель пытался избежать столкновения - наверняка в центр проезжей части машина ушла не просто так. Отсутствие животного Дениса не удивляло - крупный зверь может и не такой удар перенести, но вот куда делся хозяин авто, уехал в больницу с попуткой? Почему же бросил машину с распахнутыми дверями?
   Заглянув в кабину, полицейский не заметил следов постороннего присутствия. Отодвинув в сторону белое полотнище честно отработавшей подушки безопасности увидел ключ в замке зажигания. Пробежался глазами по салону: магнитола на месте, на пассажирском сидении лежит мужская сумочка, а из её кармашка торчит мобильный телефон. Мог ли хозяин уйти, оставив мобильный и другие вещи? Своим ходом - точно вряд ли. Русский человек в целом не забывчив, и излишками доверия не страдает. Уходя, обязательно закрыл бы машину на замок и забрал из неё всё ценное. Необходимо заглянуть внутрь сумки, поискать документы, но лучше подождать напарника.
   Вновь зайдя спереди, Денис внимательно изучил асфальт в поисках возможных следов, затем присел на корточки и осмотрел помятый бампер машины, пытаясь понять, что за животное явилось причиной аварии.
   - Ты скоро там? - окликнул он громко и прислушался. - Валентин?
   Напарник Валентин, которого за глаза чаще называли женским вариантом этого имени, не отозвался, и Денис поднявшись, подошёл к обочине. Всмотрелся в кустарник, выглядывая блестящую белую проплешину на голове, или хотя бы полицейскую форму коллеги, не увидев, вновь окликнул:
   - Ну ты где там?!
   Постоял, ожидая ответа. Щелчки из-под капота патрульной машины больше не доносились, тишина вокруг была почти идеальной, лишь едва-едва различимый шорох доносился откуда-то снизу. Денис подошёл к самому краю дороги и увидел справа бетонную площадку, там лежала водопропускная труба, проходившая под дорогой и сейчас в неё, заползала длинная тёмная змея.
   - Валентин! - обернувшись к кустарнику во всё горло крикнул Денис. Добавил тише: - Куда, блин запропал?!
   Некая неправильность в только что увиденном кольнула. Полицейский потёр лоб, пытаясь нащупать источник смущения, повернул голову и всмотрелся в змею. Она почти заползла, почти скрылась в бетонной трубе под дорогой, вот только змея ли это? Скорее верёвка, влажно блестящая, толстая, чёрного цвета верёвка, которая втягивалась сама, либо которую втягивал некто невидимый отсюда.
   Денис сделал несколько шагов по дороге направо, внимательно глядя на блестящий след, оставшийся на бетоне. Из-под дороги раздался странный звук, и из трубы вылетело нечто непонятное, а следом давешняя верёвка, которая тут же извиваясь оплела, потянула вылетевшие предметы назад. Денис застыл, чувствуя, как ком подступает к горлу, а по спине, несмотря на жару, бегут холодные струйки пота. Кусок измочаленной ткани, обломок кости, оторванная рука, ботинок, наполненный чёрным... Он стоял и смотрел не в силах сдвинуться с места, как всё это исчезает под дорогой, затем только что слышанный непонятный звук повторился, и Денис вдруг подумал, что это похоже на исполинскую ленивую отрыжку. Из трубы вылетела очередная порция разного непонятного, следом верёвка, принявшаяся втягивать отторгнутое обратно и разглядев в бесформенной куче кусок головы с залысиной наверху, полицейский не выдержал.
   Издав истерический полурык-полувсхлип, он выхватил пистолет, но побежал не вниз, а наоборот, развернувшись, бросился к своей машине. Дрожащими руками, с третьей попытки сумел открыть дверь, буквально запрыгнул в кабину и щёлкнул замком, закрывая кабину. Задёргался, пытаясь ходящими ходуном пальцами вставить ключ в замок зажигания, ощущая, как шевелятся на голове волосы.
  
   Вообще-то, от дома Кати до городского пляжа совсем недалеко. Если бы Максим ехал один - он бы максимум через пятнадцать-двадцать минут уже лежал на белом поцарапанном шезлонге, глядя на галдящих чаек. Увы, но девушка, даже если она сумела собраться и выйти из дома вовремя, всё равно порой является причиной задержки. На этот раз беда пришла откуда не ждали - от Катиной подруги.
   Желтоволосое, точно цвет подбирался под пшеничное поле чудо женского пола, с красивым именем Кристина, они встретили, выходя из подъезда. Максим не успел опомниться, как Кристина уже визжала, обнимаясь с Катей, и прыгали девушки столь радостно, что парень даже восхитился таким хорошим Катиным подругам. Наобнимавшись, Катя представила своего спутника, упомянула вскользь куда они направляются, и Кристина тут же развернувшись спиной к подъезду, к которому шла до этого, зашагала к машине Максима утягивая за собой молодых людей и тараторя:
   - Конечно я с вами! Неужели сегодня дома сидеть? Слушай, я же тебя сто лет не видела, последний раз на дне рождения у твоего Павлуши, помнишь? Ой, а с Павлушей ты получается того, рассталась, или это... - взгляд назад, на бредущего позади Максима... - это просто друг? Да нет, вы же встречаетесь, сразу видно! По тебе вечно всё видно, ты у нас как хрустальная статуэтка, такая же ценная и всё насквозь...
   Девушка прервалась, садясь в машину, но лишь для того, чтобы вновь затараторить, уже в кабине.
   - На пляж? - немного невежливо прервал её Максим, когда понял, что вставить этот короткий вопрос в сплошной словесный поток по-другому невозможно.
   - Конечно, - в улыбке Кати было смущение, извинение за подругу и нечто ещё, такое, отчего зародившееся было на душе раздражение развеялось, точно его и не было.
   Катя сидела рядом, на переднем пассажирском сидении, её подруга расположилась на заднем, а потому тронувшись, Максим имел возможность посмотреть наконец на Кристину. До этого единственное впечатление, которое создала девушка - это стремительность, мельтешение и симпатичное личико. Собственно, тоже самое он увидел и в зеркале. Вздёрнутый носик, длинные ресницы и большие, выразительные глаза, серьги в ушках - нечто блестящее и абстрактное, розовые губки умело подведены. Соломенноволосая голова лишь на первый взгляд находится в беспорядке, на самом деле это непривычная, но стильная причёска, возможно даже недешёвой укладки. Или она сама её соорудила? У девушек это иногда не понять. Симпатичная девица, но именно что девица или даже куколка, девушкой назвать её почему-то не хотелось.
   Поймав в зеркале изучающий взгляд парня, Кристина ни на миг не прервав своего стрекотания, забавно скривила личико и показала язык.
   И ведь даже не запнулась!
   Уважительно покачав головой, Максим сконцентрировался на дороге.
   - Ну так что думаешь? - требовательно спросила Катя.
   - А... кхм... - Максим вдруг понял, что последний массив пулемётом выбрасываемых слов относился кажется и к нему тоже. - Извини, дорога отвлекла, - выкрутился он. - Повтори пожалуйста?
   Довольная мордаха Кристины в зеркале. Эта девица ни на миг не сомневалась, в истинной причине отвлечённости Максима - парень конечно засмотрелся на неё.
   - У Кристинки нет с собой купальника, - терпеливо повторила подруга.
   - Вы же меня прямо у подъезда перехватили! - капризное пояснение с заднего сидения. - Я не успела забежать домой!
   - Мы перехватили?! - Максим начал теряться в происходящем.
   - И дома тоже нет, - подумав решила Кристина. - Я прошлый порвала, когда на дачу к очкастому Славе ездила. Катюх, прикинь...
   Что именно нужно прикинуть, Максим так и не узнал, потому что, Катя положила ладошку на его руку и попросила:
   - Давай в магазин заскочим? Это же всё равно по пути.
   Уже в магазине оказалось, что Кристина не взяла с собой кошелёк (вы мне даже до квартиры дойти не дали, как встретились - так сразу поехали!), а Катя не взяла на пляж свою банковскую карточку, прихватив на всякий случай лишь несколько мелких купюр. Максим расплачивался на кассе за купальник, панамку, плюс ещё некую разноцветную тряпочку, назначение которой вообще осталось для него загадкой. Благо хоть недорого. В голове упрямо стучалась мысль о банальном разводе на деньги, но очень уж не хотелось так думать о Кате.
   - Я тебе отдам, - тихо пообещала Катя, когда они выходили из магазина, и Кристина задержалась 'попудрить носик'.
   - Да не надо... - застеснялся Максим, но девушка решительно сжала его руку.
   - Сказала отдам, значит отдам, не спорь.
   - Нет, я вообще то знаю, что парни платят за девушек, - задумался он. - Даже если девушка совсем-совсем новая. Но что бы ещё и за совершенно незнакомых подруг девушек - о таком не слышал. Буду первопроходцем, да и не так много мы потратили.
   - А что, я уже твоя девушка? Почему я не в курсе?
   Максим смутился, открыл рот, чтобы сказать что-то остроумное, но тут выпорхнувшая из магазина Кристина повисла на шее у него и Кати, причём повисла в самом буквальном смысле - поджав под собой ноги, да ещё и качнулась так, что Максим едва не упал. Чувствуя, как опять начинает звереть, и не в последнюю очередь из-за жёлтых (приятно кстати пахнущих) волос, закрывших ему лицо, он отпихнул от себя это ходячее бедствие. Девушка хихикнула, приняв его действие за некую игру.
   - Я готова ехать! - счастливо сообщила она Максиму. Обернувшись к Кате, понизила голос и выдала: - Прикинь, сейчас захожу в туалет, а там у зеркала торчит баба во-о-от с такой задницей! - широко развела она руки. - Вся прыщавая, страшная - самка крокодила! Я уже выходила, но присмотрелась, а это угадай кто? - не давая подруге озвучить хотя бы одну версию, Кристина сама же ответила на свой вопрос: - это Лизка Сенина из параллельного класса, помнишь, с нами ходила гулять после школы?
   Максим шёл впереди, поражаясь тому, насколько разными могут быть подруги и пытаясь понять, что вообще могло сдружить так близко, до визга и попрыгушек при встрече, столь разных людей. Девушки усаживались в машину, а он задержался, стирая с багажника белое пятно - птицы в этом году точно объявили охоту на его машину.
   - Максим?
   Максим не сразу понял, что этот неуверенный оклик обращён к нему. Затем всё же повернул голову. У соседней машины стоял пожилой мужчина-работяга в комбинезоне непривычного вида, со множеством карманов, ремешков и петель, каким-то цифровым кодом на левой стороне груди и добрым десятком больших и маленьких молний в самых разных местах одежды. Лицо показалось смутно знакомым, Максим на всякий случай кивнул, здороваясь.
   - Ты - брат Константина Сергеевича? - полюбопытствовал поздоровавшийся.
   - Да... - упоминание о брате повернуло память в нужную сторону: кажется, они встречались на тридцатилетии Кости, хотя вспомнить имени собеседника Макс по-прежнему не мог.
   Мужчина подошёл ближе, оглянулся на свою машину, из окна которой выглядывали две девочки-близняшки и их мама. На лице работяги читалось непонятное колебание.
   - Я... Макс, я хочу дать тебе совет, или даже попросить кое о чём, пожалуйста, сделай, это очень-очень важно... - мужик запнулся, принимая решение, затем сделал несколько стремительных шагов к невольно попятившемуся Максиму, понизив голос сказал: - Я уважаю твоего брата. Вот такой начальник!
   Максим, посмотрев на протянутый внушительный кулак, покрытый волосами, с отогнутым кверху большим пальцем, кивнул, стараясь скрыть охватившее его напряжение. Алкоголем от незнакомца вроде не пахло, но поведение было непонятным.
   - Потому, я дам тебе совет. Пожалуйста, сделай это, - мужик заглянул в лицо Максима. - Послушайся меня, это очень-очень важно. Возьми деньги, документы, девчонок своих возьми, и вали из этого города срочно. К родителям съезди в гости, например.
   - Зачем? Что случилось?!
   - Узнаешь потом, просто поверь мне на слово, плохое случилось, - незнакомец сам того не замечая, теребил и комкал нижнюю часть футболки Максима.
   'Да он же не в себе, под наркотой какой-то!' - подумал Максим, осторожно высвобождая одежду из цепких пальцев.
   - Хорошо, прямо сейчас надо уехать? - он отступил к водительской двери. С людьми в таком состоянии лучше не спорить.
   - Да, прямо сейчас!
   Мужик двинулся следом, но Максим уже сел в машину, кивнул странному встреченному.
   - Ну тогда мы и поедем!
   Человек не попытался бежать за машиной, чего Максим втайне опасался. Остался стоять на парковке глядя вслед уехавшим, и в его взгляде показалось затаённое сожаление.
   - У тебя всё в порядке? - обеспокоенно спросила Катя. - Кто это был?
   - Кажется он работает с моим братом, - сказал Максим задумчиво. - Какой-то неадекватный тип.
   Достав телефон, он набрал очередной, уже неизвестно который по счёту раз номер Кости и сбросил вызов, услышав вежливое:
   'Телефон абонента выключен...'
   Сегодня вечером точно надо будет заехать к брату.
  
   Василий Степанович, уже немолодой, но ещё весьма крепкий мужчина, присел на поваленный ствол дерева. Старость, чтоб её, подкрадывалась по кошачьи мягкими, почти неощутимыми шагами, но её влияние он ощущал с каждым годом всё сильнее и сильнее. Отдышки не было, - непрокуренные лёгкие всё ещё исправно снабжали организм кислородом, но в мышцах поселилась незнакомая доселе дряблость, ноги уставали и требовали отдыха много быстрее чем раньше, голова нет-нет, да испытывала неприятное странное чувство: вроде бы и не кружилась, а предметы вдруг начинали плыть. Приходилось присаживаться и сидеть, дыша полной грудью, любуясь окружающей природой да вспоминая годы, так быстро и незаметно пролетевшие. Кажется, лишь вчера он, молодой курсант военного училища бегал за ясноокой красавицей Василисой, живущей по соседству. Лишь вчера, а сегодня этому курсанту идёт уже седьмой десяток, ноги не те, да сам не тот что в молодости, и нет рядом ясноокой - схоронили в позапрошлом году. А какая была пара - Василий да Василиса, эх, время...
   Сдвинув тёмно-синее кепи на затылок, он вытер со лба пот, достал небольшую фляжку и сделал маленький глоточек кислого домашнего морса. Здесь, в тени деревьев, жара переносилась легче, но сегодня даже тут поселилась неприятная духота, щедро сдобренная запахами болота и почему-то плесени. Вообще, этот лес традиционно называли грибным, но Василий Степанович, проживший тут всю свою жизнь, знал, что в самой дальней его части раскинулась широкая полоса красной и жёлтой малины. Конечно, сейчас ещё слишком рано для сбора ягод, но оценить количество цветов, да и просто насладиться прогулкой можно было и сейчас.
   Отдохнув, он поднялся и неторопливо двинулся дальше, выглядывая среди травы да под деревьями редкие грибы. Это занятие заняло его настолько, что даже изменения вокруг себя он осознал далеко не сразу. Да и старческие глаза подвели, - зрение было совсем не то что в молодости. В какой-то момент, неправильность вокруг всё же дошла до сознания, и подняв голову, Василий Степанович недоумевающе огляделся.
   Привычного и такого уютного зелёного леса не было. Окружающие его деревья точно погрузились в некую серую пелену, что охватив зелёных великанов, исказила и скрючила их могучие стволы. Редкие пересвисты птиц над головой исчезли, запахи сменились - поведя головой из стороны в сторону, он недоумённо поморщил носом. Пахло чем-то странным: неприятная вонь мертвечины смешивалась с какой-то химией, и в тоже время ощущалась некая горчинка...
   Василий Степанович невольно потряс головой, отчего окружающий лес точно живой скакнул из стороны в сторону. Достав очки, мужчина нацепил их на нос и подошёл к растущему поблизости дереву, провёл рукой по стволу. На ощупь оно было прежним, да и внешне сейчас казалось самым обычным, лишь погружённым в некую серую дымку. Кажется, это именно она искажала окружающее, создавая странные оптические эффекты, но что это за чудо?
   - Сколько лет живу, о таком не слыхал... - собственный голос показался чужим, звучал хлюпающе и неприятно.
   Задрав голову, он увидел вверху расплывчатый блёклый шар солнца, кажущегося сейчас серо-оранжевым. Развернувшись, мужчина быстро, как только мог, пошёл назад, поминутно оглядываясь, стараясь избавиться от неприятного чувства: казалось, будто кто-то смотрит в спину, холодно, немигающе и равнодушно.
   Резкий звук заставил его отшатнуться, едва не упав, он мазнул рукой по упругим кустам справа, ощутил прохладу листьев.
   Птица?
   Кажется, это была всего лишь птица, такая же искажённая этой серой пеленой, как и окружающие деревья. Обычная птица, но сердце билось тяжело, часто, и всё никак не хотело успокаиваться. Раскачиваясь словно пьяный, растопырив в стороны руки, он шёл вперёд, и в какой-то момент вдруг оказалось, что стволы слева и справа больше не пляшут и не деформируются, над головой, сквозь зелёный лесной покров, виднеется обычное голубое небо, а воздух перестал быть смрадным и неприятным. Вновь навалилась духота, но сейчас он был ей только рад, остановившись наклонился, упёр руки в колени и кашлял, долго и сипло.
   Позади колыхалось серое непрозрачное облако, высотой метра в четыре, протянувшееся влево и вправо. Размеры оценить невозможно, но образование явно немаленькое, как вообще можно было войти в него, как его можно не заметить?
   Присев на корточки и привалившись спиной к дереву, Василий Степанович достал фляжку и сделал несколько больших глотков, прогоняя неприятный привкус на языке. Замер, вороша память, силясь найти в своём богатом жизненном опыте нечто подобное. На ум ничего не приходило и не вспоминалось. Что-же делать, кому позвонить спросить совета? Сильно отвлекало непроходящее ощущение чужого взгляда, казалось, словно из серой дымки за ним следят такие же серые, оттого незаметные глаза.
   Невольно поёжившись - вот, фантазия разыгралась, - он поднялся и застыл, озадаченный новым открытием. За то время пока он сидел, облако то ли расширилось, то ли передвинулось на несколько метров в его сторону. Его колышущаяся и постоянно покачивающаяся основа скрадывала движение, делала его незаметным.
   Опустившись на прежнее место, отметил взглядом тонкий длинный побег, растущий за пределами облака. Внутри пелены точно дышит некий исполин, она мерно поднимается и опадает, раздаётся в стороны, чтобы через секунду вернуться в прежний объём. Вот только прежний ли? Облако расходится в стороны, но не достаёт отмеченный взглядом побег. Расходится и сходится. И ещё раз. И ещё. Потребовалось несколько долгих минут, чтобы убедиться: облако либо движется, либо расширяется. Не быстро, даже его старческой скорости хватит оторваться от этого преследователя, но...
   Но что это за хрень вообще?!
   Василий Степанович встал, и с максимально возможной в его возрасте скоростью двинулся в ту сторону, откуда пришёл. Достал телефон, решив позвонить для начала старым друзьям, - может они слыхали о чём-то подобном?
   'Если и друзья ничего не подскажут, буду звонить в МЧС, пусть власти думают. Очень уж странно всё это', - решил он.
  
   Глава 5. Суббота. День
  
   Перед отделением полиции было тихо и спокойно.
   Как хорошо, что хотя бы где то тихо и спокойно.
   Безумие этого 'стрёмного' дня набрало такие обороты, что Николай самым наглым образом оставил своё рабочее место напарнице, и теперь сидел на лавочке перед отделом, смоля уже вторую подряд сигаретку. Кружка кофе в левой руке почти опустела, так и не принеся ожидаемого подъёма сил, или хотя бы облегчения.
   Да он вообще не оперативный дежурный!
   Да у него вообще сегодня выходной, он лишь согласился подменить товарища!
   Да...
   Прикрыв глаза, он попытался успокоиться. Работа, всего лишь работа, всего лишь тяжёлая смена. После таких рабочих дней по три выходных надо давать, не меньше, блин. Тренькнул телефон, и Николай на рефлексах снял трубку, даже не посмотрев имени звонящего.
   - Оперативный дежурный... - до мозга наконец дошло что звонят на личный сотовый, мужчина чертыхнулся и совсем другим тоном продолжил: - добрый день, я слушаю.
   - Коль, ты?
   - Я, кто-же ещё, - ворчливо отозвался Николай. И не сдержался: - Ты не представляешь, как не вовремя позвонил. У нас тут такое творится, вообразить не можешь!
   Звонящего ему сейчас Дениса он знал давно, вместе в школу полиции поступали, вместе по девчонкам бегали, вместе пришли устраиваться на работу. Вот только голос приятеля отчего-то не узнавал: тихий, надтреснутый, усталый, - так мог бы говорить старый дед, находящийся при смерти, а не молодой полицейский.
   - У меня тоже... творится... - Денис запнулся, и из трубки раздался совершенно невозможный звук, напоминающий вхлип. Он что там, плачет? - У меня напарник...
   - Валентинка? - растеряно припомнил Николай.
   Конечно он знал этого полненького, рано начавшего лысеть полицейского, уже давно являющегося посмешищем. В отделе его называли то кругляшом, то беляшом, то Валентиной, разумеется за глаза.
   - Валь... - Денис запнулся, кашлянул. - Валентин. Его звали Валентин.
   - Не понял...
   - Нет его большое, - опять этот странный звук, но теперь Николай на него внимания не обратил.
   - Что значит 'нет'?! - отчего-то понизив голос, спросил он. Замерев, потому что уже знал ответ. - Как это нет?!
   - Убили его, тварь какая-то. Здесь, под дорогой сидит.
   - Под какой ещё дорогой? Что за тварь?! Ты где вообще находишься?
   - Был вызов, разбитая машина стоит посреди дороги, двери нараспашку, хозяина нет. Нас отправили проверить, мы оказались ближе всех.
   - Помню, сегодня утром...
   - Приехали, - не слушая собеседника продолжил объяснение Денис. - Машина реально посреди дороги брошена, морда разбитая - ударились в кого-то сильно. Валь... лентин побежал в кустики и пропал. Я подошёл к краю дороги, а там труба для стока воды, ну или не знаю за каким она там ещё хреном проложена...
   Николай слушал рассказ и не знал, верить или нет. Понятно, что такими вещами не шутят, и если Денис говорит, что его напарника больше нет в живых, значит так оно и есть, но слишком уж бредово звучала эта история. Не бывает никаких тварей, сидящих под дорогами, тем более таких! Денис почти не употреблял алкоголь, не говоря уж о чём-то более серьёзном, но и принять вот так сразу его историю на веру Николай не мог. Может галлюцинации?! Или переработал приятель? Да что угодно, но не верить же в правдивость услышанного!
   - Ты до сих пор там? - спросил он наконец, когда трубка выговорившись замолчала.
   - Да, - обречённо согласился друг. - Хотел уехать, честно, но не смог. Неправильно это, нельзя так.
   - Хорошо, сиди там, никуда не уезжай. Я сейчас отправлю к тебе на помощь людей, разберёмся.
   - Отправляй, - согласилась трубка и добавила неожиданно твёрдо: - только я ждать в машине не буду. Я пойду и высажу хрени, которая там сидит мозги.
   - Денис, не...
   - Я сказал, - повысив голос прервал тот, - что пойду и отомщу за напарника! И ты меня не остановишь, Коль, даже не пытайся! Вызывай подкрепление, вызывай сюда гвардию, спецназ, или ещё кого посчитаешь нужным. Я позвоню, когда закончу.
   Не глядя на замолчавший телефон, Николай выбросил потухший окурок и побежал в здание.
  
   Речка Изявка протекала прямо по середине их городка, разделяя его на две неравные части. Южная - относительно небольшая, в основном состоявшая из новостроек, супермаркетов и деловых центров. Северная - по большей части застроенная частными домами да спальными районами. Дома Максима и Кати, к слову находились тоже на том берегу. Сама-же река перешагивала двести метров в самой широкой своей части, но в основном её ширина играла в районе сотни. Не очень глубокая, со спокойным, размеренным течением и отсутствием водоворотов, она имела единственный недостаток: отсутствие песчаных пляжей. Эту проблему начали решать ещё во времена СССР, обустроив два небольших пляжика, да несколько песчаных пятачков в санаториях и базах отдыха. А лет пять назад администрация города спохватилась, до кого-то дошло какие барыши можно получить, превратив берег Изявки в зону отдыха. Разумеется, бюджет их города не потянул бы столь масштабного благоустройства, но помогла Москва, да плюс некие инвесторы, по слухам всё из той-же столицы, и южный берег преобразился. Вместо существовавших ранее полуофициальных кафешек-плевальниц и многочисленных тропинок, по нему рассыпались рестораны и шикарные по местным меркам летние кафе, пролегли тротуары и красивые, изгибающиеся длинными волнами цветочные клумбы, протянулся благоустроенный песчаный пляж с кабинками для переодевания и площадками пляжного волейбола. Апофеозом преобразований стала велосипедная дорожка, которой ранее в их городе вообще никогда не было, и тут-же нашлись велосипедисты, любители роликовых коньков и скейтов. В результате этой глобальной стройки, нелюбимый губернатор, который должен был вот-вот покинуть свой пост, неожиданно остался на новый срок, обрёл какое-никакое народное признание и, пожалуй, даже уважение, но это уже совсем другая история.
  
   - Симпатичные...
   Покосившись на лежащего неподалёку парня, Максим после колебаний подтвердил:
   - Даже очень.
   - Только сумасбродные немножко. То есть та, что с жёлтыми волосами, твоя то нормальная.
   На это отвечать не хотелось, да и утверждение было риторическим. За тот час, что они провели на берегу, Максим вновь начал звереть от чудачеств Кристины и сдерживался лишь из-за своей подруги. Не будь здесь Кати - давно бы вежливо попрощался с этим чудом. Сейчас, пока девушки отправились поплескаться в воде, он лежал в одиночестве, наслаждаясь относительной тишиной и спокойствием.
   - Та, что с жёлтыми волосами не нравится тебе, - проницательно заметил всё тот-же парень.
   Повернув голову, Максим посмотрел на соседа. Черноволосый, с явно выраженной кавказской внешностью, примерно его лет. Тело подтянутое и мускулистое, видно, что человек не пренебрегает спортзалом, либо по работе вынужден часто и много работать с тяжестями. Лицо симпатичное, а глаза умные и смотрят на Максима отчего-то с иронией.
   - Мага, - поднявшись легко и стремительно, тот шагнул ближе, протянул руку.
   - Максим.
   Крепкое, но не чересчур рукопожатие. Мага не хотел продемонстрировать свою силу или превосходство, всего лишь крепкая, точно выточенная из камня мужская ладонь. Силовыми видами спорта он занимается, что ли?
   - Не возражаешь, если я подсяду к вам? - правильно поняв недоумение и колебания Максима, улыбнулся широко и обезоруживающе: - Желтоволосая тебя напрягает, но она свободная, я слышал. Хочу с ней познакомиться - понравилась. Буду напрягать - скажи, я не борзый, уйду.
   И опять доброжелательная, по-голливудски широкая белозубая улыбка, от которой Максим сам того от себя не ожидая, кивнул принимая предложение. А собственно, почему бы нет? Может новый знакомый и в самом деле возьмёт на себя хотя бы часть той буйной энергии, что полнила Кристину?
   - Устраивайся, - предложил Максим, и Мага тут же подтащил широкое покрывало, на котором он лежал и небольшую мужскую сумочку поближе, поставил в изголовье чёрный пакет. Достал из него большой термос и несколько пластмассовых стаканчиков, и сразу вернул назад, пояснил:
   - Я сюда с друзьями собирался, но у них не получилось приехать, поэтому один. Полный термос чая есть, печенье, яблоки. Попозже, когда проголодаемся, чай попьём.
   - У нас лимонад, печенье, выпечка домашняя, рулетики сладкие и ещё что-то по мелочи, - Максим указал на небольшую спортивную сумку. - С голоду не пропадём.
   К моменту возвращения девушек, они разговорились, и даже нашли несколько общих друзей, а потому Максим с чистой совестью представил черноволосого Магу как своего знакомого. Катя отнеслась к увеличению компании спокойно, устроилась возле Максима, касаясь его холодным мокрым боком, отчего разомлевший на солнце парень даже покрылся мурашками. Кристина же, отнеслась к новенькому как к старому приятелю - шлёпнула ему на живот посиневшие от холода ладошки, потребовала:
   - Раз пришёл - давай согревай!
   - Может не стоило так долго купаться? - спросил Максим негромко, по собственной инициативе прижимая к себе ледяные руки подруги. - Ты же совсем замёрзла, вон, даже губы дрожат.
   - Вода - чудо, холодно становится только когда выходишь из неё, - не согласилась девушка.
   - Мага, а ты чем занимаешься по жизни? - Кристина легонько ущипнула бок парня. - Учишься, работаешь?
   - Учусь работать наверно, - улыбнулся очередной раз тот. - Я сюда к дяде приехал, думал ненадолго, планировал в Москву ехать, там тоже родственники. Но дядя предложил задержаться, посмотреть город. И вот уже полгода живу тут, ремонтом занимаюсь, - отделкой квартир.
   - Значит, живёшь с дядей и тётей?
   - Нет, уже третий месяц как съехал от них. Квартиру снимаю на окраине, коплю на собственную. А ты чем красавица живёшь? Какие вечеринки посещаешь, какие танцы танцуешь?
   - Работаю... - девушка намотала локон волос на указательный палец, крутанув отпустила. - ...помощником нотариуса. - Хихикнула, глядя на удивлённое лицо Маги. - Уже второй год пошёл.
   Максим сидел, наверное, с таким же поражённым лицом, потому что, Катя легонько толкнула его в бок, шепнула на ухо:
   - У Кристинки высшее юридическое образование, папа постарался. И с работой он же помог. А вообще, она - отличная подружка и умная девчонка. Когда режим 'Барби' выключает.
   - Шутки шутишь? - тем временем предположил Мага. - Не хочешь говорить, таинственная девчонка?
   Максиму очень хотелось узнать, как так вообще вышло, что эта хохотушка, легкомысленная и ветреная на вид, уже второй год умудряется работать на подобном месте, да ещё и имеет высшее образование, но он сдержал рвущиеся вопросы. Перевернулся животом вниз, подставил жарким лучам солнышка спину, поёжился, когда несколько холодных капель прилетели от пробежавшего мимо голосящего нечто неразборчивое мальчишки. Оставив руку в сторону, он пропустил пальцы сквозь песчинки. Солнце было жарким, песок горячим, девушка рядом красивой, а выходной день замечательным.
   - Сходил бы, тоже освежился, - предложила Катя. - Совсем по-другому будешь себя чувствовать, засыпаешь же, я вижу.
   - Да надо бы, - согласился Максим. - Сейчас, подремлю немного и сразу пойду.
   - Такой ленивый, - пожаловалась девушка. - Когда мы только познакомились, ты таким не был.
   - Ага, я в тот момент через кусты летел головой вперёд - ленью это точно не объяснить.
   Кристина потребовала немедленно рассказать ей эту историю, и Катя захлёбываясь смехом, принялась рассказывать о их встрече по дороге из офисного здания. Пробежал ещё один мальчик, на этот раз плачущий, зовущий маму, а в противоположную сторону, к воде, торопливо прошёл местный спасатель в ярко-оранжевом жилете и такого-же цвета бейсболке.
   - Да что там случилось? - прервала Катя свой рассказ обеспокоенно, и Максим вдруг осознал, что у реки слышны встревоженные голоса.
   Подняв голову, он оглянулся через плечо и подумав, поднялся на ноги.
   - Подождите, я сейчас.
   У самой кромки воды стояла уже целая группа людей, обойдя которую он увидел нечто чёрное, непонятное. Это выглядело как... клубок туго свернувшихся змей? Шар размером с футбольный мяч покачивался в набегающих на берег волнах, крутился, выкатывался на берег и сползал назад в воду. В очередной момент его перевернуло другим боком и Максим вдруг увидел его макушку, а точнее уродливый шипастый нарост. Точно почувствовав всеобщее внимание, нарост дёрнулся, разошёлся и из него выглянул единственный выпученный чёрный глаз.
   Послышался женский испуганный вздох, руку Максима что-то схватило, сильно сжало, дёрнувшись от неожиданности, он оглянулся, увидел рядом Катю.
   - Что это?! - тихо спросила девушка.
   - Не знаю, никогда таких не видел, - также тихо ответил он.
   Спасатель, невысокий крепыш с короткой стрижкой, решил взять ситуацию в свои руки. Позаимствовав у столпившихся здесь же детей длинный прутик, он подошёл к странному созданию, потыкал в сплётшиеся щупальца.
   'Щупальца! - вдруг дошло до Максима. - Не змеи, - щупальца!'
   Он открыл рот, чтобы озвучить свою мысль и попросить крепыша быть осторожнее, но тот уже ткнул куда-то в самый центр сплетения, видимо попав в чувствительную точку.
   Щупальца развернулись, выпрямились, и произошло это так быстро, что глаз вообще не уловил промежуточного состояния. Вот перед ними шар, к нему тянется деревянная палочка, зажатая в руке крепыша, а в следующий момент на песке лежит некое отдалённое подобие морской звезды, вот только не бывает морских звёзд с десятками щупалец-отростков. Люди увидели внутреннюю, скрытую да этого сторону создания, и если снаружи оно было полностью чёрным, то здесь, в самом центре сплетения щупалец, имело белую рваную часть с грязными бледно-голубыми разводами.
   Странное создание дёрнулось, словно желая подпрыгнуть, возможно ему не понравился жар, идущий от песка, на котором оно сейчас лежало, и вдруг вывернулось в обратную сторону, щупальца изогнувшись оттолкнулись, и удивительное животное, превратившись то ли в большой чёрный воланчик, то ли в маленькую чёрную комету, с невероятной скоростью полетело на спасателя. Тот не успел даже дёрнуться, как получил сильный удар в грудь, от которого повалился на спину, щупальца выпрямились, вцепились в человека, несколько раз дёрнулись, точно под ударами электрического тока. Максим увидел, как рвётся спасательный жилет, как появляются на нём протяжённые неровные полосы в тех местах, где за него ухватились чёрные отростки.
   Мужчина взвыл. Перевернувшись на бок, схватив чёрную тварь обеими руками, спасатель оторвал её от себя и отбросил в сторону, раздались крики, истошно завизжала женщина, у ног которой приземлилось создание, но она отчего-то не пыталась убежать, только визжала, и остальные столпившиеся люди тоже стояли, превратившись в экспонаты музея восковых фигур, Максим и сам застыл не в силах даже шевельнуться, мысли исчезли из головы, лишь всё сильнее болела правая рука, в которую вцепилась Катя и теперь сжимала изо всех сил.
   Спасатель поднялся, по его лицу струилась кровь, на левом плече протянулся окровавленный зигзаг рваной кожи. Тем не менее, здравомыслия он не потерял - дёргаясь и шипя от боли, сорвал с себя жилет, бросившись к твари, накинул на неё этот предмет одежды. Жилет дёрнулся, подскочил, коротко взвизгнула и умолкла всё та же женщина - точно на секунду включили и выключили звук, но высоко тварь не подпрыгнула, а затем спасатель наступил на неё сверху, придавил своим весом. Обвёл собравшихся взглядом, полубезумным, губы его дрожали.
   - Вызовите скорую! - потребовал чей-то голос, и отдыхающие оттаяли, отпрянули в стороны, а кто-то наоборот, бросился к спасателю, спеша поставить свои ноги рядом с его, чтобы вдавить создание в песок, превратить в плоский блин, уничтожить. Гомон, истерические нотки в голосах, телефоны в руках, а со всех сторон спешили мужчины и женщины, желая узнать, что здесь происходит.
   Осторожно высвободив уже ноющую правую ладонь из рук Кати, Максим приобнял её, и девушка вцепилась в его шею руками, едва не повиснув всем весом, прижалась к груди.
   - Максим, что это было?! - её голос сорвался, и она, кашлянув, повторила вопрос.
   - Не знаю, - признался он глухо. - Я таких никогда не видел.
   - Давай уйдём отсюда? Возьмём Оленьку и пойдём в парк, довольно с меня этого пляжа.
   - Виталик, отойди от воды! Хватит на сегодня купаний! - визгливо потребовала мамаша неподалёку и её клич подхватили другие.
   - Стасик!
   - Дашенька...
  
   В квартире было тихо и скучно. Оленька не любила оставаться одна, а сейчас, по сути так оно и было. Не боялась, ведь она уже взрослая - ей идёт шестой годик, но именно не любила. Старенькую соседку она за интересную компанию не считала, да и задремала бабушка, сидела сейчас в зале перед включённым телевизором. Впрочем, это было даже хорошо, потому что у Оленьки появился план как проверить, живёт ли гномик в дереве, или это лишь ей кажется - надо всего лишь потыкать в его гномий бок и попросить проснуться.
   В кухонном шкафчике, хранились палочки от китайской еды. Мама и тётя Катя очень любили роллы, ели их с зелёной кашицей, которую называли 'васаби', с красными листочками, а макали в чёрную водичку. Однажды, когда взрослые отвлеклись, снедаемая любопытством девочка макнула пальчик в васаби и торопливо, пока у неё не отняли это неведомое лакомство, сунула палец в рот. Такой гадости она не пробовала никогда в жизни! Она помнила, как долго потом плакала, как ей промыли несколько раз рот тёплой водичкой, а папа смеялся весь вечер, да и потом иногда вспоминая тот случай, подшучивал над ней. И всё же в увлечении этой странной едой, был один большой плюс - деревянные палочки, которыми никто не пользовался и которые каждый раз зачем-то убирали в тумбочку.
   Сегодня она придумала, как их можно использовать. Ведь стоит связать палочки широким скотчем, и можно получить такую замечательную длинную палку-тыкалку, которая наверняка достанет до отверстия в дереве. Если она всё же не дотянется до дупла таким способом, то можно примотать получившуюся 'тыкалку' к ручке швабры, и тогда длины хватит даже с запасом.
   Некоторое время Оленька раздумывала: не поругается ли тётя за этот поступок? Почему палочки не выкидываются, а складываются в шкафчик девочка не знала, но допускала что это очень нужная взрослым вещь. Немного поразмыслив, девочка решила пойти на компромисс: взять без спросу палочки и всё-таки собрать 'тыкалку', но после использования, отклеить скотч и вернуть всё на свои места. Может тётя Катя даже не заметит, что палочки брали.
   Проверив спит ли бабушка Нина и на всякий случай немного убавив звук телевизора, Оленька закрыла дверь в зал и достав скотч из тумбочки в прихожей, удобно расположилась на кухне. Целая гора палочек лежала рядом с ней, и, хотя девочка не могла оценить их общую длину, на глаз этого количества вполне должно было хватить. Очень удобно стоял стол - прямо перед окном, прислонив к нему швабру, Оленька взобралась на табурет и открыв окно, достала ножницы, отрезала первую полоску скотча и примотала две палочки друг к другу.
   Конечно же она понимала, что удержать трёхметровый предмет, пусть и лёгкий сам по себе, но неудобный из-за своей длины её детские ручки не смогут. Но тут должна была прийти на помощь толстая ветка, на которую большая палка и ляжет, а потом останется лишь приматывать со своей стороны очередные палочки для китайской еды. По этой же ветке жителю дупла будет удобно пробежать к окну и прыгнуть к ним на кухню, подумав об этом, девочка сбегала в свою комнату и принесла целую пригоршню конфет - подманивать гномика.
   Некоторое время она внимательно смотрела в темноту дупла, окончательно убеждаясь, что в этой черноте действительно кто-то есть и принялась за работу.
  
   Глава 6. Суббота. Вечер
  
   Домой они всё же не пошли. У машины Максима первоначальный запал прошёл, их торопливость и практически паническое бегство с пляжа вдруг показались странными и неестественными. Вокруг Россия, двадцать первый век, с детства знакомая речка. Откуда, ну откуда в их родной Изявке может взяться подобному осьминогу? А ведь никем иным это создание оказаться не могло, щупальца и центральный нарост, откуда они выходили говорили сами за себя. Присосок не видели - так и не разглядывали же внимательно. Свёрнутый в шар? Да кто его знает, как вообще эти осьминоги себя ведут, оказавшись на горячем песке. А может они вообще большую часть времени жизни проводят в таком виде - кто ж их знает?
   Никто из присутствующих ранее не встречал живых осьминогов, и после бурных обсуждений, было решено считать виденное создание именно морским обитателем, неизвестно как попавшим в их речушку.
   - Странный вид, - бормотал Максим, - разве они бывают такими агрессивными? Да и жилет на спасателе очень уж легко разорвался под его щупальцами.
   На это возразить никто не мог, но всё же какие-то вялые доводы находились и как так получилось, Макс и сам не понял, но вскоре уже его убеждали пойти в парк погулять, а не он уговаривал Катю. Причём даже присутствие Маги в их компании подразумевалось само собой, а точнее никто и не задумался как этот черноволосый парень, подсевший к ним на пляже, оказался на заднем сидении Гранты, держа за руку Кристину. О чём они там говорили, было не слышно - очень уж тихо ворковали два неожиданно познакомившихся голубка, но девушка то и дело хихикала, сучила ногами, пиная коленками кресло Максима.
   'Когда же я наконец от неё избавлюсь...'
   Стоянка перед парком оказалась забита. Впрочем, это и не удивительно - если уж в будние дни тут не всегда находилось местечко, то в субботу и подавно. В принципе, это было не страшно, всего в квартале от парка находился местный историко-этнографический музей, перед которым раскинулась пустая в любое время года парковка. Вот только идти оттуда пешком Кристина не захотела, предложив компании подождать в парке, а Максиму отогнать машину самому. Катя в ответ на это попросила занять столик на четверых, чем кажется сильно удивила подругу.
   Так вышло, что Максим впервые за сегодняшний день остался с Катей наедине.
   Они шли по старинной узкой улочке, ведущей от музея к парку и Максим вдруг заметил, что сколько бы он не замедлял шаг, его спутница всё равно шла ещё медленнее. Это продолжалось до тех пор, пока они вовсе не остановились, встали, повернувшись друг к другу. Протянув руки, он приобнял подругу, она в ответ положила руки ему на плечи.
   - Неохота в кафе, ну что мы там будем делать? - вздохнула Катя, словно бы оправдываясь. - Зря я Кристинку послушала. Может домой поехать? Скажу, что Оленька раскапризничалась.
   Вариант был интересный. Максим задумался, значит ли это, что девушка приглашает его в гости, или же они разъедутся каждый к себе, и на этом вечер закончится? Интуиция говорила, что второй вариант более вероятен.
   - Да брось ты, - успокоил он подругу. Погрузив губы в мягкость её волос, шепнул: - Посидим, шашлык покушаем. Часик, не больше, а потом и домой можно ехать.
   Она кивнула, щекотно пробежались по лицу волосы.
   - Знаешь, а ты не такой уж и высокий, - сказала девушка негромко.
   Максим даже подавился от неожиданности, отодвинулся от подруги, непонимающе глядя ей в лицо.
   - Я...
   - Максим, извини, - она замахала руками, лишь сейчас поняв, как её фраза прозвучала. - Я не хотела тебя обидеть, - она хихикнула, прижалась к приятелю. - Просто вчера ты мне показался таким высоким, даже немножко грозным, не знаю из-за чего.
   - Сегодня же присмотревшись поняла: я маленький, щупленький...
   - Да нет... - девушка прыснула. - Наоборот, ты нормальный, очень милый... - она прижала к себе парня ещё сильнее, и вдруг привстала на цыпочки, притянув его голову, коснулась губ своими губами. Повторила: - очень милый.
   - А ты, просто прелесть... - произнёс он, до сих пор ощущая нежную влагу её поцелуя. Мимо прошла компания, что-то обсуждали, спорили. - Интересно, - вслух подумал Максим, - ты почти такая же по росту, как и я, но всё равно, целуясь, встаёшь на цыпочки. Я это ещё вчера вечером заметил.
   - Какой-то женский инстинкт, наверно, - улыбнулась Катя в ответ. - Пойдём, нас, наверное, уже заждались...
  
   В помещении службы отлова животных царила тишина, лишь из соседней комнаты доносилось едва различимое гудение кондиционера. Пошарпанные стены, когда-то давно - невесть сколько десятилетий назад покрашенные в салатовый цвет, мутный плафон старой люстры, скрипучие полы - это место давно нуждалось в ремонте. Мебель скудна: два письменных стола со стульями, тумбочка, шкаф для одежды да кресло в углу комнаты. Вообще то изначально тумбочек было две, как и столов, но после прошлогоднего новогоднего корпоратива, этот предмет мебели исчез, да так, что и следа не смогли обнаружить.
   Пухлощёкий, румяный и русоволосый, одетый в старенькую чёрную футболку Вадик, студент последнего курса аграрного института, сидящий за столом с книжкой, заслышав шаги за спиной обернулся. Наполовину опустевший пакет семечек перед ним, и горсть шелухи, разбросанной по столешнице, по полу, а местами так и вовсе по одежде, говорили о некоторой его небрежности.
   - Что это такое? - уставился он зелёными, слегка навыкате глазами на вошедшего.
   Дядя Сеня постоянно ошивался на работе. Его можно было встретить здесь в любой день, нередко здесь же он и ночевал. Ответственный, работящий, но пьющий безбожно, из-за чего директриса давно бы его выгнала, да где найти нового работника на копеечную зарплату?
   - Вот, привезли, - с недовольством в голосе сообщил дядя Сеня. Пройдя в двери комнаты, он вкатил небольшую тележку со стоящим на ней пластиковым бочонком, закрытым на крышку. - Считай, что морепродукты.
   Пнув тележку, прошёл к старенькому креслу, стоящему в углу комнаты, растянулся на нём, раскинув ноги.
   - А хорошо то как у тебя, - восхитился он. - На улице чёрте что, жара, - уши в трубочку сворачиваются, а тут тихо, прохладно, чаёк горячий. Ничего, если я тут немного отдохну?
   - Да хоть ночуй здесь, мне то что, - отмахнулся Вадик. - Смотри, не забухай, на этот раз тебе...
   - Сам всё понимаю, - с некоторым даже негодованием в голосе, прервал его дядя Сеня и протестующе замахал руками. - Было разок, сорвался - с кем не бывает, но это-ж давно, чего вспоминать?
   - Так что за фигню ты приволок?
   Любопытство пересилило: студент поднялся с кресла, отчётливо хрустнув коленками. Приложив руки к пояснице, немного выгнулся назад, разминая спину, явив под задравшейся футболкой белый объёмный живот. Прошёл к бочонку, приоткрыл крышку. В зелёной воде плавало нечто непонятное.
   - Что это? - повторил он вопрос с раздражением.
   - Медуза, - ответил дядя Сеня. - Или осьминога? Извини, я в них не разбираюсь.
   - Не похоже на осьминога с медузой, - усомнился студент. - Да и откуда они тут возьмутся? - Подкатив тележку ближе к свету, он склонился над ней ниже. - Фу, блин, а воняет...
   - Короче, из Изявки на пляж волнами выкинуло непонятную фигню. Шар чёрного цвета. К нему подошёл спасатель, потыкал в него палочкой, а этот самый шар развернулся, и прыгнул на мужика.
   - Как это прыгнул?!
   - Говорят, очень быстро и сильно. Вцепился щупальцами и порвал на нём спасательный жилет. Осьминогу эту спасатель с себя сорвал, бросил на песок и прыгал, пока не прикончил. Потом приехала скорая, один из медиков и запихнул зверя в бочонок с водой, да прислал к нам. Чтоб, значит, мы посмотрели: а вдруг этот вид ядовитый? Бочонок, кстати, надо вернуть обязательно, я обещал.
   - Он не зверь, - машинально поправил студент. - И не 'осьминога', а 'осьминог'. И вообще, почему именно к нам то привезли? У нас что тут, лаборатория?
   - Ты глазами посмотри своими, да в книжках поищи, определи к какому виду относится, ну или что ты там определяешь. Через час приедет машина с мед лаборатории, заберут на анализы. Мы же животными занимаемся - вот к нам и отправили.
   На самом деле, дядя Сеня понимал неправильность ситуации даже лучше Вадика. За годы работы на этом месте он сталкивался со столькими глупостями, что научился безошибочно отличать их от реальных проблем и реальной работы. Но он недолюбливал Вадика, слишком умного, постоянно сидящего с книжками, а главное, не раз стучавшего на него, дядю Сеню начальству. Дядя Сеня всякое мог понять, но подобных людей и подобные поступки нет. Поэтому, когда к ним позвонили, а затем и привели останки пойманной на пляже тварюшки, он искренне радовался, и способствовал привозу. И вот сейчас, сидел, удобно развалившись в кресле, втайне наслаждаясь ситуацией. Особую остроту ей придавал тот факт, что сегодня, в субботу, в их отделе вообще был выходной, а Вадик зависал на работе лишь из-за кондиционера и общего неумения заводить себе друзей.
   - Бред, - констатировал студент тем временем. - Кошками занимаемся, собачками, да хоть сусликами и кротами, но не речными-морскими же обитателями, это просто глупость! Да осьминоги вообще в шар не сворачиваются, я о таком не слышал. А тут футбольный мяч какой то, чего я с ним сделать должен? Палкой тоже потыкать?
   Несколько секунд дядя Сеня противился необходимости встать, но затем любопытство всё-таки пересилило.
   - Почему шар? Я заглядывал, больше похоже на мочалку размохрившуюся... - подошёл он, и встал рядом со студентом. - Ёлки-палки, шар, - дядя Сеня поцокал языком. - Свернулся обратно, значит.
   - Что значит 'свернулся'? Он что ёж, чтобы сворачиваться?
   Вообще-то, Вадик учился на кафедре морфологии и ветеринарии, а потому мог провести вскрытие привезённого создания. Вот только откуда бы ему разбираться в анатомии осьминогов? Ну разрежет он его, а дальше что? Сделать это ради собственного опыта и любопытства, чтобы потом похвалиться в институте перед друзьями? Необходимый минимум инструментов имелся в наличии, но так не хотелось пачкаться, да и книжка была интересной...
   Бросив взгляд на стол, на пёструю обложку, Вадик вздохнул.
   - Ладно, тащи в процедурную. Сейчас посмотрим, что это за штукенция.
   Процедурной, и иногда операционной, эту комнату называли за большую кушетку, стоящую посреди помещения. Пока дядя Сеня катил сюда тележку, Вадик приготовил инструмент, постелил плёнку на кушетку. Некоторое время он водил взглядом по комнате, пытаясь найти способ выловить из дурно пахнущей воды дохлого морского обитателя. Затем вздохнув, стянул с себя футболку, повесил её на спинку стула. Опустив руку в воду, он попытался поймать привезённое создание, но тут же отпрянул, сморщился, борясь с тошнотой.
   - Оно что, неделю назад сдохло?!
   - Часа два, даже меньше, - дядя Сеня тоже скривился, отчего его мясистый нос задрался, явив студенту пучки седых волос внутри.
   Задержав дыхание, Вадик вновь опустил руку в воду, и ухватившись за какой-то отросток, извлёк наружу чёрный спутанный клубок, положил на кушетку, а сам бросился к раковине, спеша отмыть гнилостный запах с руки, по локоть погружавшейся в вонючую воду.
   - Фу, мерзость, - дядя Сеня подхватил со столика марлевую повязку, нацепил на лицо и закрыв бочонок крышкой, откатил в сторону.
   - Пахнет отнюдь не французской парфюмерией, - глубокомысленным тоном согласился Вадик, отмывающий руку.
   Наконец, он вернулся к кушетке, одел медицинские перчатки и уставился на потенциальный объект для вскрытия. Некоторое время смотрел на него, всё больше убеждаясь, что ничего подобного ранее не видел. Да даже не слышал ни о чём подобном!
   Чёрная плоть создания потрескавшаяся и местами порванная, являла такие же чёрные внутренности. Верхняя часть, в виде полусферы. Из неё во все стороны бегут многочисленные жгуты, мало напоминающие щупальца осьминогов, какими их Вадик помнил. Часть жгутов надорвана, часть расплющена, некоторые оторваны напрочь - явно последствия встречи со спасателем. На самой вершине полусферы находился грубый нарост, разделённый посередине щелью, из неё на мир мёртво взирал чёрный же единственный глаз.
   Чёрный наружный покров - это ладно, но глянцево-чёрные внутренности?!
   - О-бал-деть... - произнёс он негромко по слогам. - Надо это сфотографировать. Надо скинуть фотки преподавателю. Да всем, кого знаю скинуть, это же просто бомба...
   Может это краска? Или в бочонке раньше хранили что-то типа угля?
   Проведя скальпелем по плоти, он сделал надрез, развёл края кожи, обнажив чёрные прожилки. Но так не бывает! Мышечная ткань не может иметь такой цвет, это невозможно по определению!
   - Странный глаз, - просопел дядя Сеня. - Будто и не живому существу принадлежал.
   Он осторожно коснулся ока твари, и тут же отдёрнул руку, потому что глазная щель дрогнула и закрылась.
   Мужчины отпрянули от неожиданности, Вадик хотел почесать затылок, - его излюбленный жест, но в последний момент вспомнил о грязных перчатках и остановил движение.
   - Оно что, живое? - спросил дядя Сеня.
   - Не должно, - в голосе студента звучало сомнение. - Видел, сколько у него повреждений? По нему будто катком проехали.
   Вернувшись к столу, он осторожно перевернул существо набок, скальпелем раздвинул жгуты-щупальца, стремясь заглянуть в их сердцевину.
   Ага, сейчас.
   Стоило их отпустить, как они возвращались на прежнее место, попытавшись же надавить сильнее, чтобы зафиксировать положение, он и вовсе нечаянно отрезал один из жгутов. Подобрал кусочек с пола, вновь убеждаясь, что срез имеет сплошной чёрный цвет.
   - Держи, - дядя Сеня протягивал несколько стеклянных палочек.
   В четыре руки им удалось немного раздвинуть образующие клубок жгуты, разглядеть в центре белую неровность.
   - Это пасть? - дядя Сеня нервничал, неприятное создание вызывало у него необъяснимое беспокойство.
   - У тебя руки чистые? Принеси пожалуйста мой телефон из той комнаты.
   Дождавшись, когда помощник вернётся, Вадик объяснил ему как включить камеру. Оттянул одно из щупалец, и дядя Сеня сделал несколько фотографий с разных ракурсов. Перевернув создание, раздвинул ему глазную щель. Общие планы. Чёрный глаз. Плоть под руками странная на ощупь, она тянется точно резиновая, и возвращается на прежнее место, стоит убрать руку.
   Опять перевернув неведомую тварь, он запустил руки в самую гущу жгутов, раздвинул их, открывая белое образование в центре. Защёлкала камера.
   - Больше кадров, больше, - негромко попросил он помощника. - Потом выберу самые удачные.
   Раздвинул щупальца сильнее, чувствуя их упругое сопротивление, обнажая неровную белую сердцевину.
   - Стыдно сказать, на что похоже, - прокомментировал дядя Сеня.
   - Пасть это, что же ещё. Постой, я сейчас её приоткрою, а ты...
   Но что именно он должен сделать, дядя Сеня не узнал, потому что стоило двум пальцам в перчатках беспардонно раздвинуть ротовую щель твари, как она дёрнулась. Вся, всем телом. Щупальца точно от удара тока выпрямились, раздавшись в разные стороны, и тут же сомкнулись в тугой комок, обволакивая правую руку студента.
   Дикий вопль боли оглушил дядю Сеню. Вмиг побелевшее лицо Вадика искривилось, глаза широко распахнулись, он задёргал рукой, пытаясь высвободить конечность, заколотил в кушетку глазом твари.
   - Сними, сними его!!!
   Дядя Сеня схватил один из жгутов, рванул на себя, почувствовал, как отросток отрывается, и тут же пришла сильная боль. Выронив чёрную полосу, он вперил взгляд в свою ладонь - по ней протянулись два глубоких аккуратных разреза, точно тем же скальпелем махнули.
   - Да помоги же!
   Завывая от боли, второй рукой, с зажатым в ней скальпелем, студент кромсал чёрный клубок, в стороны летели отрезанные щупальца и брызги его собственной алой крови. Попытавшийся помочь было дядя Сеня едва не лишился при очередном замахе пальца, отпрянул и бестолково замельтешил вокруг, не зная, что предпринять, чем можно помочь.
   Наконец рука, или точнее то, чем она стала освободилась. Изрезанная в лоскуты кожа торчит во все стороны, местами проглядывает белая кость, кровь стекает безостановочным потоком. Секунду студент смотрел на свою конечность, затем глаза его закатились, и он упал.
   Скорая, скорая...
   Дядя Сеня зашарил в карманах, не замечая зажатого в кулаке телефона, лишь достав свой, осознал, что сжимает в руках две трубки.
   112
   - Алло! Девушка...
  
   Когда они засобирались домой, уже начинало темнеть.
   На ещё голубое небо выбрался бледный полумесяц луны, высыпали первые едва-едва различимые звёзды. Здесь, в парке, в царстве музыки, огней и веселья, окончание дня осталось незамеченным, тут по-прежнему отдыхали, поздравляли, заказывали ди-джею песни и кричали 'горько' - половину кафе заняла свадьба.
   Это вообще был на удивление замечательный вечер. Кафе в итоге забилось под завязку, и хорошо, что Кристина и Мага пошли в него первыми - они заняли столик в самом дальнем углу, там, где музыка не мешала разговаривать, а рядом не шныряли то и дело официантки и другие отдыхающие.
   Заказали шашлык, поиграли в незнакомую Максиму и очень забавную разновидность игры 'верю-не верю', вволю потанцевали, и даже Кристина вскоре начала казаться обычной девчонкой, милой и интересной. Да, чрезмерно болтливой, да, иногда она несла откровенный бред, от которого даже Катя закатывала глаза, но ведь не со зла, вот такая она, приходилось мириться...
   Мага влился в их четвёрку так легко и гладко, словно являлся лучшим другом детства, причём всем им одновременно. Отличный компанейский парень, по-своему юморной и в тоже время без лишней пошлости, которую так не любил Максим, и которую не раз встречал в некоторых компаниях. В его карманах оказались настоящие залежи маленьких разноцветных карамелек, которыми он постоянно угощал друзей, продавщицу кафе, официанток. Но главное, Мага взял на себя неудержимый поток энергии, бьющий из Кристины, обуздал его, превратив не в меру шебутную девчонку в обычную желтоволосую подругу.
   Катя...
   Катя оказалась чудесной. Максим смотрел на неё и ловил себя на мысли, что ему не хочется с ней расставаться. Глупое чувство, учитывая срок их знакомства, но думать о том, что, проводив её вечером, он поедет к себе домой и останется там один, оказалось неожиданно неприятно. Улыбка девушки, её движения, её жизнерадостность, её шутки, тепло поцелуя, который она подарила после танца, он смотрел и не мог ею насытиться.
   И когда Катя сообщила о том, что ей пора домой, потому что она уже полчаса как не может дозвониться до Оленьки и до бабушки-соседки, Максиму стало грустно, что он конечно же попытался скрыть.
   - Спят поди, твоя племяшка с соседкой, - предположил он. - Но, если ты считаешь, что уже пора, могу сходить за машиной.
   - Ты такой милый, - обрадовалась Кристина. - Конечно пригони пожалуйста, если не сложно. Натанцевалась сегодня - идти не могу.
   - Да я понимаю, что спят, - согласилась Катя, - но почему-то всё равно беспокоюсь. Не возражаешь, если я с тобой до стоянки прогуляюсь? - она тоже поднялась из-за стола.
   - Конечно, почему я могу быть против? - удивился Максим, повернулся к остающимся друзьям: - не скучайте, мы быстро.
   - Скучать не будем, - Мага протянул Максиму и Кате две очередные карамельки. - Не спешите, мы пока посидим, послушаем музыку, потанцуем, да?
   - Обязательно потанцуем, - подтвердила Кристина, словно и не она только что жаловалась на усталость.
  
   Оленька затаилась под столом, стараясь даже дышать через раз. Впрочем, очень быстро ей стало не хватать воздуха, и она даже едва не закашлялась, тут же зажав себе ротик ладошкой. Оказалось, в дупле жил совсем-совсем не добрый сказочный гномик! Кто это такой, она не поняла, но, когда на её осторожное потыкивание палочкой из дерева вылезло ЭТО, она бросила палку, и сметая со стола на пол конфетки, бросилась под стол, где и затаилась в самом углу, вслушиваясь в царящую в квартире тишину.
   Оленька была мала, но даже она удивилась, как такое большое существо сумело уместиться в столь малом пространстве, и как оно смогло пролезть через такое маленькое выходное отверстие! Размером с крупную кошку, но с головой больше похожей на крысиную, с красными и очень злыми глазками - Оленька, увидев кого она раздразнила едва не завизжала от ужаса! Но самое плохое было то, что с перепугу она забыла обо всём, и в том числе об открытом окне. Сейчас, обмирая от страха, она гадала: придёт ли этот зверь к ней в квартиру, или же вернётся в свой дом?
   Несколько раз проиграл мелодию телефон - это, наверное, мама, а может быть тётя Катя пытались дозвониться до неё, но вылезти из своего укрытия девочка так и не решилась. Она сидела, делая вид, что её тут нет, и вообще, никого в их доме нет, может быть страшное чудовище поверит, и уйдёт по своим страшно-чудовищным делам?
  
   Взявшись за ручки точно первоклашки, Максим и Катя шли по центральной аллее парка, впитывая в себя ласку этого вечера. То ли благодаря протекавшему через весь парк водному каналу, то ли благодаря обилию деревьев, здесь дышалось легче и приятнее. А может, это наконец погода смилостивилась над людьми, и терзающая город жара ненадолго отступила, позволив наконец вдохнуть полной грудью.
   Шли мимо лавочек с отдыхающими, мимо игровых автоматов, светящихся, шумных. Определив приближение людей, автоматы оживали, начинали зазывать потенциальных клиентов, на встроенных экранах мелькали видеоролики, звучала музыка. Катались дети на самокатах и велосипедах, пробежала темноволосая девушка, с развевающимися волосами, суетливая, встревоженная.
   - Павлик! Павлик!
   Невольно проводив её взглядом, очень уж сильное, буквально притягивающее беспокойство было на её лице, Максим посторонился, пропуская худого костлявого парня на скейте, мелькнула татуировка на предплечье. Черепа, кости, какие-то буквы...
   Мысли плавали в голове разрозненные и вялые, ощущение Катиной ладошки, сжимающей его ладонь, расслабляло, не хотелось ничего делать, не хотелось никуда ехать, и уж совсем-совсем не хотелось оставлять потом девушку. Вот же ситуация. Может предложить ей начать встречаться? А не слишком ли рано, что она подумает о нём, как отнесётся к подобной поспешности? И что, интересно знать, думает Катя о нём, как относится...
   Они покинули маленькое царство деревьев, вновь оказавшись в королевстве бетона и стали. Духота и жара вернулись, точно и не уходили, и насколько же лучше оказывается было там, в кафе. Каменный человечек, стоящий слева от главных ворот парка, привычно не ответил, когда Максим подмигнул ему. Детская привычка, он и сам не помнил, когда начал подмигивать этой статуе и почему не прекратил с возрастом.
   Где-то вдалеке загудело, завыло, сбивая с мысли, вызывая смутное, непонятное беспокойство. Звук вскинулся к высокой ноте, несколько секунд держался, а затем пошёл на затихание, смолк. Подарил несколько напряжённых мгновений тишины и повторился, на этот раз стало слышно, что ему вторит точно такой же за спиной, в только что покинутом парке, или где-то за ним. Что это, что происходит?
   Парень и девушка уже переходили дорогу, потому пришлось ускорив шаг, буквально перебежать проезжую часть. Посмотрев друг на друга, они обменялись недоумёнными взглядами и обернулись к парку, неосознанно попятились от него. Люди вокруг останавливались, непонимающе крутили головами. Гул появлялся, нарастал и затихал, механически равномерно, тревожно, вызывая смутные ассоциации, которые Максиму никак не удавалось поймать и осознать.
   - Что это?! - голос девушки дрогнул.
   - На сирену похоже, только... - Максим вдруг понял, произнесённое слово позволило неуловимой мысли сформироваться. - Сирена, - уже увереннее констатировал он, поправился: - точнее сирены по городу.
   - Что? О чём ты?
   - Сигнал гражданской обороны... - в голосе удивление и тревога. - Года два назад проверка была, может помнишь? Но ведь о проверке предупреждают заранее, да и не устраивают их по вечерам... Почему сейчас включили?!
   - Воздушная тревога? - полушутя предположила девушка, но голос её дрогнул.
   Задрав головы, они посмотрели наверх. Ночь опустилась на город быстро и незаметно, оказывается, она уже вступала в свои права, и только что голубое небо, сменилось звёздным, тёмным и красивым, вот только людям сейчас было не до его красот. Всё больше прохожих смотрели вверх, шарили взглядом по небосклону.
   Любой взрослый русский человек хотя бы раз в жизни обязательно видел фильмы о войне, чёрно-белые, старинные, или цветные, снятые в более позднее время. Все помнят, что следует за сигналом воздушной тревоги, если это конечно настоящая, не учебная тревога - гул летящих самолётов, и, не дай Бог, свист падающих на беззащитный город бомб, раскаты взрывов. Этого не может быть, сейчас мирное время, и откуда взяться этим самолётам и этим бомбам? Но сирены гудели, люди по всему городу останавливались, задирали головы, глядя вверх, подходили к окнам, выходили из подъездов и домов, задавали вопросы друг другу, пытаясь понять, что происходит. Небо было тёмное, безмолвное, сумрачное. Вопросы оставались без ответов.
   Гудели сирены гражданской обороны, над городом разносился сигнал тревоги.
  
   Глава 7. Суббота. Вечер, сумерки
  
   - Уц-уц-уц. Уц-уц-уц.
   - Господи, заткнёшься ты наконец, нет?
   - Уц-уц-уц.
   - Замолчи, ну чего тебе стоит, ну что ты как урод...
   - Уц-уц-уц.
   - Урод...
   Усталый голос принадлежал совсем ещё молодому парню в форме сотрудника полиции. Вообще-то, его звали Володя, но не представляться же этому... этому... ему, в общем. По-турецки сложив ноги, Володя сидел рядом с разбитым автофургоном для перевозки заключённых, сидел на изогнутом куске пластика - куске бампера их патрульной машины. Достав небольшой ножик, полицейский сосредоточенно вырезал узоры на полуметровой деревянной палочке. Дочь фанатела от Гарри Поттера, и всё свободное время он посвящал изготовлению волшебной палочки для неё. Через неделю у девочки день рождения - будет отличный подарок. Но все мысли полицейского сейчас были в здании магазина через дорогу, на него он поглядывал то и дело, мысленно матерясь. Впрочем, нет, теперь уже иногда и в голос.
   - Уц-уц-уц.
   'Может ему по зубам дать? Никто не будет разбираться, разбил заключённый лицо в результате аварии, или уже после неё.'
   А ещё нарастало беспокойство за ушедших в этот магазин товарищей. Тревога, порождённая непонятностью происходящего вокруг, и сколько бы он не гнал это чувство, оно пряталось, скрывалось где-то в мыслях, но немного обождав, вновь вылезало на поверхность. Оставалось лишь вырезать узоры на палочке, да прокручивать в голове события сегодняшнего вечера...
  
   Автофургон для перевозки заключённых, а проще говоря 'Автозак' вышел на маршрут в сопровождении двух патрульных машин. В кузове перевозилось трое заключённых, прибывших сегодня вечером в их город. Двое сейчас находились в большой, общей камере Автозака, а третий, особый клиент, сидел в небольшой одиночке, так называемом 'стакане'.
   Обычный рабочий день. Кто-то зарабатывает стоя на кассе, кто-то строит дома, и кто-то ломает, кто-то фрукты выращивает, а кто-то людей в зарешёченной машине возит. Каждому своё.
   Капитан Воронцов Данила Сергеевич, сидел в Автозаке рядом с водителем. Это там, за пределами машины, или как он обычно говорил 'за бортом', царила жара и люди медленно поджаривались, точно курицы в гриле. Здесь, в салоне современной, совсем новой машины, царила прохлада и своеобразный, пусть и немного грубовато исполненный уют, а из динамиков доносилась негромкая музыка. Спереди, на некотором отдалении шла легковая патрульная машина, ещё одна такая же замыкала их небольшую колонну. Обычный рабочий день.
   Рутина...
   Три машины с проблесковыми маячками двигались в южном направлении, переехали мост через реку Изявку, не останавливаясь промчали по району новостроек и почти миновали пригород, когда столкнулись с непонятной природной аномалией. Шедшая первой легковушка сбросила скорость, что вообще то запрещалось правилами. Но как тут погонишь, если дорога перед ними была накрыта серой непонятной пеленой, скрывающей как проезжую часть, так и обочину? Не видно же ничего.
   - Данил, ты это видишь? - вышли на связь сопровождающие из первой машины. Не доезжая десятка метров до непонятного явления, они остановилась, врубили дальний свет, что, впрочем, не сильно улучшило обзор.
   - Вижу, - озадаченно ответил Воронцов. - Что это, дым? Пожар что ли где поблизости?
   Было видно, как стекло со стороны пассажира опустилось, полицейский даже высунулся немного из машины, оглядел окрестности.
   - Горелым вроде не пахнет, - ответила рация. - Смотри, и налево и направо уходит - не объехать.
   Это Воронцов видел лучше ребят в легковой машине - Автозак высокий, обзор из него лучше. Странная серая пелена стояла сплошной стеной: то ли действительно дым от пожарища, то ли непонятно как образовавшийся здесь туман - как тут разобраться? Впрочем, это им и не требовалось.
   - Поехали потихоньку, - приказал капитан. Подумав, приказал идущей позади машине: - Володя, держись к нам ближе. Странно, меня ни о чём подобном не предупреждали.
   Водитель первой машины дисциплинированно включил противотуманные фары, двинулся вперёд.
   - В оба смотрите, - отдал не нужный по сути приказ Воронцов и придержал за руку прапорщика-водителя, собравшегося поехать следом. - А ты подожди, пусть они глянут что да как.
   С некоторым удивлением - чего там глядеть то? - прапорщик подчинился.
   Первая патрульная машина вошла в пелену, и тут же сбросила скорость почти до нуля, продолжая движение со скоростью пешехода, а странные оптические эффекты вызвали целую волну выкриков по рации. В некотором удивлении, Данила слушал голоса полицейских, слушал и не знал, что делать. Если верить им, предметы внутри этой серой взвеси искажались, перспектива менялась, делая совершенно невозможным, или почти невозможным управление машинами.
   - ...да мы стену ближнего дома справа видим, как выгнутую в нашу сторону плоскость, - поражённо орала рация. - Как в парке, в комнате смеха какой-то, рехнуться можно! Во, а теперь она прошла волной и выгнулась наоборот, от нас. Остановились, до стены всего несколько метров - попробую подойти вплотную. Кто-нибудь о подобном слышал? Что это за фигня?
   - Пахнет чем? Может это газ? - запоздало обеспокоился капитан.
   - Пахнет - не то слово, я бы даже сказал, что воняет, только не знаю, чем. Тухлятиной что ли какой-то несёт? Людей и машин не видно, ехать в принципе можно, если очень тихонько, но я бы вернулся.
   - Ну-ка выезжай оттуда, - приказал Воронцов. - Колонна, всем сдать назад на сто метров.
   Включив аварийные сигналы, машины попятились задом, а Данила достал телефон и набрал номер дежурного областного Управления Исполнения Наказаний. Перевозка заключённых - не самая безопасная работа, и любые странности, происходящие во время рейса, видятся в первую очередь опасными. Увы, ничего дельного диспетчер в этой ситуации подсказать не мог, решение, каким бы оно ни было, должен был принять капитан. Лишь под конец, после некоторого молчания, трубка вдруг решилась:
   - Воронцов, тут вот ещё что. Слышишь меня?
   - Да, я слушаю, - он кивнул, точно собеседник мог его увидеть.
   - Я сегодня с приятелем разговаривал, Колей зовут, может помнишь, у меня на дне рождения был? Ну да не важно. Короче, он оперативного дежурного подменяет сегодня. Говорит хрень какая-то там происходит.
   - Какая ещё хрень? И где 'там'?
   - Непонятная. То ли мистика какая-то, то ли инопланетяне чудят, на южной трассе. Якобы даже военным сообщили, в МЧС и в Росгвардию.
   Воронцов сдержался, хотя так и тянуло подсказать с чего могут начать видеться инопланетяне взрослым мужикам. А потом посмотрел на серую стену перед собой и вдруг сообразил, что разговор длится добрых минут пять, а заехавшая в серую пелену машина так и не выехала.
   - Понял, спасибо, - ответил он в трубку, и не слушая ответной реплики, сбросил вызов.
   Водитель смотрел на него вопросительно, и Воронцов почувствовал беспричинное раздражение. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Чёрте что творится. Инопланетяне, мать их! Нажав кнопку рации, вышел в эфир, и не дожидаясь ответа, набрал на телефоне номер водителя первой машины. Долго, со всё возрастающим беспокойством смотрел на надпись 'Вызов' на экране, но в то, что ответа не будет, окончательно поверил лишь спустя ещё несколько дозвонов. И, хотя никаких посторонних шумов, выстрелов, а тем паче взрывов они не слышали, пропавшую связь с передним автомобилем можно было интерпретировать только одним способом: нападение на конвой.
   В их сонном краю, - это же нонсенс! Да и в кузове сейчас пребывали не те люди, из-за которых устраиваются подобные акции. Два никому не нужных грабителя напавшие с ножом на женщину в подворотне, да психически неуравновешенный маньяк-убийца. Кому они нужны?!
   Взревев, машины развернулись. Сообщив о произошедшем ЧП, продолжая набирать пропавших коллег по телефону, они двинулись назад, в город, и почти миновали дачный массив, когда откуда-то из-за домов слева на огромной скорости вылетела тёмная массивная туша. Воронцов разглядел её в подступающих сумерках, он как раз повернул голову к водителю, собираясь задать вопрос, но что-либо предпринять уже не успел. Сильнейший удар играючи вмял водительскую дверь вместе с водителем вглубь салона, мускусно-животный запах наполнил кабину, раздался неприятный высокий визг боли - ударившаяся в машину тварь была отнюдь не стальной, и сейчас вся поломанная и изуродованная в результате столкновения, верещала, оглушая придавленного капитана.
   Водитель погиб мгновенно.
   Тяжёлый Автозак ушёл вправо, снёс молодое деревце, попавшееся на пути, отбросил легковую машину, припаркованную на обочине, после чего упал набок и ещё несколько метров скользил, снимая слой дёрна, сгребая растущую у дороги траву, оставляя за собой разноцветное крошево из пластика и стекла.
   Последняя машина сопровождения в этот момент приблизилась совсем близко, и всё произошло прямо на глазах изумлённых полицейских. Вот объект сопровождения спокойно идёт перед ними, вот точно выпущенная из катапульты, проносится чёрная двухметровая фигура, ударяется в едущий на высокой скорости автофургон. Треск, звон, скрежет...
   Полицейский седан завизжал тормозами. Водитель вильнул, пытаясь избежать столкновения и это ему почти удалось - пройдя в считанных сантиметрах от тяжёлого автофургона, они зацепили отброшенную Автозаком легковушку, крутанулись волчком, широким веером разбрызгивая осколки фар и бампера, остановились. Не сразу распахнулись дверцы, ошеломлённые полицейские, выбрались из разбитого авто, направились к лежащему на боку Автозаку.
   Результат аварии оказался печален. Погиб прапорщик-водитель, его вообще не было видно за заполнившей кабину тушей непонятного животного. Сломал шею один из заключённых, находившихся в общей камере и сильно ушибся второй - в данный момент он лежал без сознания, пристёгнутый на всякий случай наручниками к машине. Сидевший в одиночке с виду отделался синяками и ссадинами. Как дело обстояло на самом деле - неизвестно, потому что вопросы о своём состоянии заключённый проигнорировал.
   Доложились на базу, вызвали помощь, и даже не успели поближе изучить непонятного зверя, столкнувшегося с ними, как раздался крик в соседнем магазине с голубой, чуть покосившейся вывеской 'Продукты'. Кричала и звала на помощь женщина, и капитан, скрипя зубами был вынужден оставить место аварии, отправиться на крики чтобы проверить обстановку. С заключёнными остался Володя - водила второй сопровождающей машины, его напарник ушёл с Воронцовым. Ушли, и вот уже... - парень который раз посмотрел на часы, - минут пять как не возвращались и не отвечали на запросы по рации. Пять минут - много это, или мало? Оказывается, иногда очень даже много. Женский крик стих, но это отчего то ещё сильнее действовало на нервы. А ещё, и это, пожалуй, самое странное - до сих пор не приехала подмога. Или времени прошло недостаточно для их появления? Да не может быть, подобная авария - вообще невероятное событие, а уж если здесь замешаны заключённые...
   Тишина казалась тяжёлой, почти осязаемой. Несколько проехавших мимо машин даже не притормозили, лишь поворачивались в любопытстве головы, убеждались, что выжившие имеются и ехали дальше. Зато останавливался мотоциклист, снял каску, вытер волосы, спросил всё ли в порядке и не нужна ли помощь. И вообще, машин было удивительно мало. Конечно, субботний вечер, да и маршрут шёл по непопулярной дороге, второстепенной, и всё же...
   - Уц-уц-уц.
   Полицейский перевёл взгляд на так бесившего его обитателя одиночки. Странный тип, странная внешность: короткая причёска, худощавое лицо, на котором расположились по совиному круглые неприятного желтого оттенка глаза, крючковатый нос. Ощутив внимание полицейского, заключённый чуть повернул голову, уставился прямо в глаза Володе.
   - Уц-уц-уц.
   - Тебе что-то нужно? Зачем ты это повторяешь?
   - Скучно, - негромко, странно ласково, точно общаясь с любимым ребёнком, ответил тот, и Володя едва не подскочил от неожиданности.
   Ранее этот тип напрочь игнорировал любые вопросы, почему заговорил сейчас?
   - Не переживай, в тюрьме будет весело.
   - Знаешь, как меня называют?
   - Мне всё равно.
   - Уц-уц-уц.
   Тишина, Володя только сейчас это осознал, изменилась, стала другой. Непонятно прерывистой, если такое вообще возможно. Ветер подул с севера, принося с собой явственно различимый далёкий вой сирен гражданской обороны. Что это?! Проверку сирен вечером никто бы не организовал - это невозможно, так в чём дело? Неисправность, замкнуло что-нибудь? Он успокаивал сам себя, вспоминая что положено делать в таких случаях. Включить радио, ждать оповещения? Магнитола в их машине не работала, а, рация, к которой он было потянулся, и без его участия взорвалась недоумением и вопросами - никто не понимал причин поднимаемой тревоги и никто не давал ответов. С ума они там что ли посходили? Кому бы позвонить, узнать о причинах сигнала. И куда запропал Воронцов с напарником?
   Володя вновь вызвал капитана, и опять не получил ответа. Магазин так близко, совсем-совсем рядом. Пойти посмотреть? Но нельзя оставлять заключённых без присмотра, пусть даже закованных в наручники, пусть даже один из них лежит до сих пор без сознания.
   - Уц-уц-уц.
   - Да чтоб тебя! Ну и как тебя называют?
   Оглядевшись, точно опасаясь подслушивания, заключённый немного приблизил лицо к полицейскому и вполголоса назвался:
   - Убийца.
   - М-м-м... кхм...
   Псих. Это же псих натуральный, вот почему он ехал отдельно, в стакане. Да и вообще, с заключёнными запрещено общаться, зачем он с ним заговорил? Отложив палочку, которая всё больше становилась похожей на ту самую, из Гарри Поттера, аккуратно убрав складной нож в карман, он подхватил автомат с коленей. Поднявшись, присел пару раз, прошёлся из стороны в сторону, разминая ноги. С тоской посмотрел в сторону магазина: ну где там они, куда запропали? Бросив взгляд на второго выжившего, по-прежнему пребывающего без сознания, он решился.
   - Слушай... кхм... парень. Мы сейчас пойдём вон туда, вон в тот магазин. Просто заглянем в него, заходить не будем, - уверенности в голосе не было. - Ты пойдёшь со мной. Не дёргайся и всё будет в порядке, понял? Поднимайся.
   Полицейский приблизился к сидящему на земле человеку и поначалу даже не понял, что это лежит у него за спиной. Двойное металлическое кольцо наручников. А потом круглые глаза над крючковатым носом оказались совсем рядом с его лицом.
  
   Напряжённый вой сирен нарастал и затихал, Максим с Кристиной стояли, держась за руки, оглядываясь и не находя причин объявленной тревоги.
   - Максим?
   - Да, минутку. У тебя есть наушники?
   - Зачем?! - изумилась девушка.
   - Сейчас по радио будут передавать причины тревожного сигнала, помнишь, по ОБЖ проходили? У меня радио в телефоне без наушников не работает.
   - Не помню... Нет наушников.
   - Тогда пошли побыстрее к машине...
   Не успел Максим закончить фразу, как сирены неожиданно смолкли, все разом. Повисла звенящая напряжённая тишина, напрягающая даже больше чем отзвучавший сигнал тревоги. Парень с девушкой крутили головами, глядя то наверх, то по сторонам, но ничего особенного не происходило. В поле зрения стояли несколько других прохожих, так же непонимающе оглядываясь.
   - Что это было? - спросил вслух рыжий, веснушчатый настолько, что это было видно даже в наступающей темноте парень, стоящий поблизости. Он ни к кому конкретно не обращался, и никто ему не ответил, но кажется парня это совершенно не смутило. - Я думаю, это свадебный подарок, - объявил он, тут же завладев всеобщим вниманием.
   Собравшиеся шокировано обдумывали заявление, наконец Максим спросил:
   - В каком смысле подарок?
   - У меня приятель работает в МЧС, заведует этим хозяйством, - парень махнул рукой, все дружно посмотрели в ту сторону. - Сегодня у него свадьба, вот и устроили друзья подарок.
   - Да вы что! - возмутился седой, но ещё крепкий мужик, единственный из присутствующих, кто стоял один. - Это же сигнал гражданской обороны, это не шутки!
   - А, - опять махнул рукой рыжий, - спишут на неисправность, типа замкнуло в цепи что-то. У нас и не такое возможно.
   Возможно, - с этим, пожалуй, согласились все. И тем не менее...
   - Не верю, - покачал головой Максим. - Это же МЧС, серьёзная организация, там за такие шутки...
   Ответом ему была снисходительная улыбка, мол: мало ты ещё знаешь о шутках и серьёзных организациях.
   - Я сегодня за городом был, - седой потёр шею. - В грибном лесу, знаете, за южным мостом. Странное видел.
   - Что странное? - не выдержала Катя.
   - Да кто его знает. Странное. Серая пелена накрыла часть леса... - он запнулся, подбирая слова.
   - Дым? Туман? - заинтересовался рыжий.
   - Да в том то и дело, что нет. Не знаю я, что это такое было. Серое, заходишь внутрь, и всё вокруг искажается, плывёт как в дыму.
   - Ну так пожар может, дым?
   - Звуки тоже меняются, и пахнет то ли химией, то ли... даже не знаю...
   Все замолчали, переваривая услышанное.
   - Облако газа? - предположил Максим с сомнением.
   - Не похоже... Хотя на облако смахивает со стороны глядя, но нехорошее, и оно двигалось к городу. И ещё знаешь, ощущение, как будто смотрит на тебя кто-то. - Мужик подумал, и добавил с некоторой гордостью: - Я на сто двенадцать позвонил, сообщил.
   Максим же сосредоточился на странном ощущении. Им овладело необъяснимое беспокойство, меж лопаток пробежала струйка пота, он закрутил головой, непонимающе, всё более напрягаясь. Тишина вокруг вдруг начала давить, воздух застыл, и люди в какой-то миг представились диковинными насекомыми, увековеченными в янтаре - что за странная фантазия... Точно также напрягся седой, медленно обвёл взглядом улицу, хмурясь, сжимая кулаки.
   Сам не понимая зачем, Максим отступил назад, к стене дома, увлекая за собой девушку, лишь рыжий смотрел на них с сомнением и непониманием на лице. Вспыхнули уличные фонари над головой, слева, справа, заливая улочку белым ярким светом.
   - Ты тоже чувствуешь? - покосился на Максима седой. Он встал рядом, прищурившись крутил головой по сторонам, на его щеке, скуле, шее вдруг явственно проступила длинная белая полоса старого шрама.
   Появился запах. Непонятная горечь, мускусный запах животного, химия - всё вперемежку, не понять, что это, - он не ассоциировался с чем ранее встреченным. В ушах застучало, Максим не сразу осознал, что это сердце, которое вдруг ускорило свой ритм, погнало кровь по жилам с удвоенной скоростью. Он попятился ещё назад, задвинул удивлённую девушку себе за спину.
   - Вы чего? - не выдержал рыжий.
   - Вот так же пахло, - сказал седой вполголоса. - Там, в лесу.
   Шевельнув носом, рыжий наморщился, но сказать ничего не успел.
   Стена, к которой они отступили, которую Максим ощущал локтем, содрогнулась. С треском и звоном бьющегося стекла, оконная рама на втором этаже дома разлетелась и из оконного пролёта на улицу вынеслось нечто серое, стремительное. Максим инстинктивно закрыл Катю, отвернул голову сам, почувствовал, как в спину и волосы прилетело несколько осколков стекла, больно царапнуло шею. С глухим 'тум', всего в нескольких метрах от людей на землю приземлилось странное, не виданное ими ранее существо.
   Ростом метра два, оно стояло на задних лапах, водя головой по сторонам. Серая, грубая кожа со складками, похожая на слоновью, несколько наростов на груди и шее. Короткие, формой напоминающие птичьи ноги, морщинистые, с далеко отставленной назад шпорой, как у петуха, мощные жёлтые когти. Верхние конечности тоже короткие, но толщиной способны поспорить даже с ногами, пятипалые. Голова не понять, - то ли птичья, то ли звериная - всё вперемежку, немного вытянутая вперёд, с широкой ротовой щелью без губ, два круглых чёрных глаза без бровей и ресниц. Запах который они ощущали до этого, усилился, стал очень резким.
   Создание приземлилось в пятне света фонаря, осматривалось и не замечало стоящих в тени, застывших точно в параличе людей. Возможно, оно обладало не очень хорошим зрением. Максим кажется даже дышать перестал, лишь сердце билось в висках по-прежнему сильно, часто.
   - Это что за... - начал рыжий.
   Морщинистая голова дёрнулась, по-птичьи быстрым движением повернулась на голос, мгновение вглядывалась в мрак, прикрывающий людей. Затем создание развернулось всем телом, сделало несколько странных, по-своему грациозных, точно танцевальные па, шагов, выходя из-под фонаря, постояло, возможно привыкая к темноте и бросилось на людей. Странно это было. Тело сжалось, уменьшившись раза в два, пригнулось к земле, затем мощные ноги распрямились точно пружины, отправляя зверя в полёт на стоящего ближе всех рыжего.
   К чести парня надо сказать, что он успел отреагировать. Отшатнувшись в сторону, рыжий уклонился от прыгуна, пропустил противника мимо себя и тут же врезал кулаком по развернувшейся морде создания, охнув схватился за ушибленный кулак. Издав короткий изумлённый визг, напавшая тварь как подкошенная рухнула на землю.
   Люди стояли, выжидающе глядя на поверженное создание, лежащее совершенно неподвижно.
   - Нокаут, - прокомментировал седой уважительно.
   - Это чего, а? - хрипло поинтересовался рыжий.
   С опаской подойдя поближе, он всмотрелся в растянувшееся на земле тело, а Максим вдруг вспомнил как минуту назад эта зверюга, выбив собственной головой оконную раму лихо спрыгнуло со второго этажа.
   - Осторожно...
   Закончить фразу он не успел.
   Ноги неподвижно лежащего создания поджались, оно дёрнулось, немного повернувшись к рыжему и распрямив задние конечности садануло человеку в грудь. Куда улетел рыжий Максим не видел, потому что стало вдруг не до таких мелочей: выполнив плавное волнообразное движение, каким каратисты иногда в фильмах из положения лёжа оказываются на ногах, создание встало. Голова задёргалась из стороны в сторону, быстро-быстро, то ли оглядываясь, то ли приходя в себя после полученного удара. Слева раздался чей-то изумлённый голос, матные ругательства и грозный окрик:
   - А ну не двигаться! Стой где стоишь!
   'Парк, здесь же совсем рядом парк, - осенило Максима. - Тут полиции и дружинников бродит не один десяток в окрестностях!'
   - Это не человек, - крикнул он в ответ. - Стреляйте, иначе он сейчас нападёт!
   'А если я ошибаюсь?! Если это человек, в маске, в гриме, в костюме, да не важно!!! Если это человек?!'
   Какая глупая мысль, ведь он же явственно видит серую кожу, и нечеловеческие пропорции тела! Да никакой человек не выживет, после подобного прыжка со второго этажа!
   'А если выживет?! Может это нарк обдолбанный, стоит перед нами едва живой и не чувствует боли?!'
   Отвернувшаяся было на окрик тварь, услышав Максима, повернулась к нему. На парня уставились невероятные, не виданные им ранее глаза, в которых пряталась бездонная чернота и в то же время жизнь, и это отнюдь не было гримом или искусственной поделкой. Пасть разошлась, явив белые мелкие зубы, короткие ноги выполнили забавное танцевальное движение и Максим попятился.
   - Стой, я сказал!
   Два человека в форме спешили со стороны парка, но Максим с разочарованием вдруг понял, что это отнюдь не полиция, - форма больше напоминала обмундирование охранников. Что они могут сделать? Тоже пойдут врукопашную? Однако в следующий миг он увидел в руках бегущего первым дубинку, а у второго и вовсе пистолет, и тут же воспрянул духом. На этот раз игра пойдёт по другим правилам.
   Серая голова крутанулась влево-вправо, возросшее число противников ему не пришлось по вкусу.
   - Ты... кто такое?! - изумлённо вытаращился первый из прибежавших, когда они наконец разглядел нарушителя порядка. - А ну стой! - прикрикнул он, когда существо своим танцующим шагом двинулось к нему.
   Крутанув дубинку, он попытался ударить странное существо. Серая голова неожиданно вжалась в плечи, почти скрылась внутри тела, непривычным для человека способом уклоняясь от удара, затем существо само поджалось.
   - Сейчас прыг... - начал Максим, но было поздно.
   От мощного удара в грудь человек отлетел на добрый десяток метров, упал и уже не поднимался. Вытянув шею и вытянувшись всем своим телом так, что стала длиннее ещё на пол метра как минимум, тварь издала тонкий злой визг. Загрохотали выстрелы. Видимо до этого стрелявшего, мучило то же сомнение что и Максима совсем недавно: а вдруг это всё же человек? Четыре выстрела пришлись в ноги неведомого прыгуна, он рухнул на землю. И точно эхо, со стороны парка послышались точно такие же выстрелы, не четыре - намного больше, затем их перекрыла длинная автоматная очередь, и ещё одна, и ещё.
   Катя дёрнула Максима, потянула назад. Оглянувшись, он увидел большие испуганные глаза девушки.
   - Пойдём отсюда, - дрожащим голосом попросила она. - Я волнуюсь за Оленьку, нам надо домой.
   Кивнув, парень послушался. Бросил последний взгляд на сучившее конечностями серое тело и крепко держа подругу за руку почти бегом направился к машине.
  
   Глава 8. Суббота. Начало ночи
  
   Паше Зарубному снился чудесный сон: он учился в школе. Лучший футболист, замечательный мальчик, и тайная любовь Гали Сениной, о чём Паша знал. Он всегда знал, когда девчонка начинала сохнуть по нему, но всегда делал вид будто ни о чём таком не догадывается, с интересом следя за развитием событий. Ситуация с Галей была иной - она ему нравилась самому, уже давно и безнадёжно, как он думал до сегодняшнего дня. Сейчас же, уверенно распознав все признаки её привязанности, он испытывал внутреннюю дрожь и трепет.
   Стоит ли пригласить её погулять после школы?
   Не отпугнёт ли он этим девочку?
   А что если она решит, что он лёгкая добыча и разочаруется?
   Галя, сидящая совсем близко - в соседнем ряду, незаметно, как она думала, покосилась на Пашу, тёмно-зелёные глазки пробежались по классу, лишь чуть-чуть подольше задержавшись на нём. Опустив голову, мальчик сделал вид, что увлечён лежащим перед ним учебником, и вскоре девочка вновь посмотрела на него. Долго, пристально. И даже когда он поднял голову, встретившись с ней глазами, она не отвернулась.
   Несколько секунд они играли в гляделки, потом губы Паши шевельнулись, неслышно произнеся:
   - Привет.
   И Галя улыбнулась. Сердце мальчика забилось сильнее, он увидел, как она протянула руку через ряд, положила на его парту белый клочок бумаги. Записка.
   - Па-аш, - её тихий и ласковый голос заставил его замереть от счастья.
   - Галя...
   - Па-аша, - более низким тоном произнесла Галя.
   Мальчик удивился, улыбка поблекла на его лице. Что с её голосом?
   - Паша! - и вовсе с хрипотцой позвала девочка, и его вдруг затрясло, заболтало.
   Вскинувшись на старом диване, Паша повёл бессмысленным взглядом, по помещению - серые бетонные стены, заклеенные пожелтевшими постерами из журналов, вырезками из газет, какими-то распечатками. Он опять отрубился в подвале, в котором они в последнее время бухали. На улице стояла жара, от которой привычного качества самогон становился совершенно мерзейшим, дешёвенькие плавленые сырки таяли, и даже их привычные к алкоголю организмы развозило с рекордной быстротой. Здесь же царила относительная прохлада, можно было вволю играть в карты, ссориться, давать в зубы подельникам и даже орать песни, не боясь приезда полиции. Этот подвал они называли штабом.
   Рядом сидела Маринка, по кличке Полторашка - одна из двух женщин, прибившихся к их загульной компании, видимо это она трясла его, чтобы разбудить.
   - Лярва...
   Паша с тоской вспомнил уже ускользающее из памяти лицо Гали Сениной, и такая разница была между зеленоглазой красоткой-одноклассницей и одутловатым лицом Маринки, что, не удержавшись, он пихнул её с кровати, со злой радостью услышал, как сильно она ударилась о пол, загремели пустые бутылки.
   - Су-ука! - плачуще протянула Маринка, поднимаясь с пола. - Чего творишь?!
   - Ты зачем меня разбудила? - зло рявкнул на неё Паша. - Вообще страх потеряла?! Я тебе сейчас...
   - Там сирены, Паш, - заныла женщина, испуганно попятившись от приятеля. - Сирены воют.
   - Менты?! - вскинулся он тут же.
   Сморщился от головной боли - мешали вчера опять безбожно, а уж качество самогонки, которую пили последней и вовсе было на уровне плохого ацетона. По крайней мере привкус ацетона на языке до сих пор чувствовался. Может они и его тоже пили? Да нет, подохли бы всей кодлой.
   - Не менты, другие сирены, - боязливо косясь на приятеля, Маринка опять присела на уголок дивана, беспокойно оглянулась на дверь. - Семён сказал, что это воздушная тревога и надо сидеть в подвале. Убежал домой за продуктами, обещал скоро вернуться.
   - Продукты - это хорошо, я бы сейчас сожрал чего-нибудь, - поднявшись, Паша дотянулся до пачки, лежащей на столе, подцепив ногтями сигаретку, закурил.
   Головная боль, его привычный спутник жизни, усилилась, в голове словно застучали молоточки, и Паша, не удержавшись, наклонился, потёр лицо ладонями.
   - Опохмелишься, Паш? Семён пузырь самогона притащил, почти полный.
   - Что-ж ты молчала... - Паша даже запнулся, пытаясь подобрать подходящий эпитет этой твари, а Маринка уже суетливо наливала мутно-белёсой жидкости, положила рядом со стаканом кусок хлеба, маленький кусочек карамельки, и он сменил гнев на милость: - ...хорошая ты моя!
   На распухшем лице женщины растянулась резиновая улыбка и Паша отвернулся. Ему не нравилась Маринка - её мерзкая физиономия с вечным пьяно-бестолковым выражением, вонь изо рта, два чёрных передних зуба и редкие грязные волосы, жирными блестящими сосульками свисающие с головы. Терпеть её он мог лишь хорошенько выпив, и вот чудо - женщина пусть и не превращалась в красавицу, а всё же становилась вполне даже ничего.
   Впрочем, Светка - старшая подруга Марины, прибившаяся к их компании, была ещё страшнее, её Паша не мог на трезвую терпеть вообще. Зримое напоминание о том, куда они с друзьями катятся, во что наверняка превратятся уже скоро, о чём он, впрочем, старался не задумываться. Однажды Паша узнал, что Светка, алко-карга, выглядящая на семьдесят, всего на девять лет старше его самого. Это был первый и последний раз, когда он твёрдо, со стопроцентной уверенностью в своих силах бросил пить и продержался целых одиннадцать дней. Более столь длительных воздержаний в его жизни не случалось.
   Выдохнув, Паша опрокинул в себя самогонку, игнорируя закуску затянулся мерзким сигаретным дымом. По желудку прокатилась горячая волна - градусов в напитке было явно побольше сорока, завещанных Менделеевым. В голове словно что-то опрокинулось, а что-то наоборот встало на своё место, туман, царящий в мыслях, частично рассеялся, пришло облегчение и воспоминание о том, с чего началось его пробуждение. Шлёпнув Маринку по тощему заду, он спросил:
   - Ну что там за сирены?
  
   Черноволосый убийца был в замешательстве. Всё летело непонятно куда, компания в которой он проработал так долго и так самоотверженно, то ли вдруг исчезла, то ли её и вовсе не никогда не существовало. Ни один телефон не отвечал, даже сотовые номера руководства, а черноволосый набравшись смелости, набрал десяток известных ему, молчали. Зато позвонил ОН, тот, кого черноволосый боялся больше всего в своей жизни.
   Руководитель.
   Позвонил, и вежливо попросил, черноволосого не пытаться убежать, подобно некоторым неосмотрительным коллегам. Пообещал показать, что стало с коллегами позже, и тон, которым всё это произносилось, заставил матёрого убийцу потеть и холодеть одновременно.
   Дал ещё несколько несрочных заданий. В связи с ситуацией, сроки, да возможно и сама работа теряли смысл, но без дела сотрудникам сидеть тоже нельзя. Будь добр, сделай, если будет возможность. Ну а бежать... Куда бежать, и зачем? Мы ведь найдём беглеца, хоть в глубинке, в столице - от нас не скрыться.
   Черноволосый, имевший два глубоко законспирированных схрона, в Москве и в зачуханной глухой деревушке, о которых, как он считал, не знал вообще никто, покрылся гусиной кожей. Подтвердив, что начальство услышано и разочарованно не будет, он с облегчением дождался конца разговора.
   Может стоило спросить, что делать с 'братом Максимкой', но задавать лишние вопросы у него язык не повернулся. И так седых волос прибавилось в несчётном количестве. Работа есть, значит она будет выполнена, тем более цель доступна.
   Вот только...
   Что вообще вокруг происходит?!
  
   - А ты у нас оказывается герой, - негромко говорит Катя.
   Максим повернул голову, посмотрел на девушку с некоторым удивлением - вроде не шутит...
   - Ты сейчас про что? - спросил он, когда понял, что сам не найдёт причин сказанному.
   - Там, когда этот зверь нападал. Ты же меня за спину задвинул, и всё время назад оттолкнуть пытался, собой закрывал.
   - Да ну... - смутился Максим.
   - Нечаянно, я поняла, - усмехнулась Катя.
   Они торопливо шли, почти бежали к автостоянке. Вот же как бывает: несколько часов этот путь им показался коротким, идя в парк, они его почти не заметили. Сейчас же, как бы торопливо не цокали по тротуару каблучки девушки, квартал всё никак не желал кончаться. Миновали ярко освещённую витрину магазина игрушек, затем одежды - манекен проводил их пластмассовым взглядом. Промелькнула вывеска аптеки и вновь окунулись в полумрак, развеиваемый лишь светом фонарей.
   - Максим, что это было?
   Он ждал этого вопроса. Ждал, понимал, что она обязательно спросит, и прокручивал в голове разнообразные варианты ответа, отбрасывая их один за другим.
   - Я не знаю, Катюш, - просто ответил он, когда молчание слишком затянулось. - Никогда не видел таких... Не знаю даже, как оно называется.
   - Не уверена, что оно вообще не имеет название. Я таких даже в кино не видела.
   - Но ведь откуда-то оно взялось? Мутант может быть, или результат скрещивания.
   - Чего?
   - Ну, как новые сорта яблок получают, - скрещивают два вида деревьев, и что-то там с ними делают, что они становятся жизнеспособными.
   - Фу, не говори о таком, - передёрнулась девушка. - Что, или кого нужно скрестить, что бы такая тварь получилась? Человека с кенгуру?
   - И со слоном тогда уж. Видела, какая у него серая морщинистая кожа?
   - Фу, - опять сказала девушка. - Не напоминай. Может он вообще пришелец? Как в фильмах.
   За разговорами, они наконец подошли к стоянке, и уже отсюда Максим увидел стоящую позади его Гранты серую машину с горящими фарами. Что за люди, вон же рядом место свободное есть. Впрочем, водитель сидел в машине, и он успокоился.
   Затрезвонил телефон Кати. Она опять пыталась дозвониться до Оленьки и до соседки, опять безуспешно, да так и шла с трубкой в руке. Бросив взгляд на экран, девушка снял трубку.
   - Алло, да...
   Телефон заголосил так, что часть сбивчивой фразы услышал даже Максим. Катя встала как вкопанная, безуспешно попыталась вставить несколько слов, а затем лишь слушала, приоткрыв рот, круглыми глазами глядя на друга.
   - Что? - одними губами спросил он её, но девушка даже не шевельнулась.
   - Да, - наконец произнесла она, - мы здесь, ждём, - опустила замолчавший телефон.
   - Что? Кто?
   - Кристина звонила, - кажется она никак не могла отойти от разговора.
   - Это я по голосу узнал, слышно было наверно даже в парке, - нервно пошутил Максим.
   - На них, в смысле на кафе напали, - даже не заметила его шутливый тон девушка.
   - Такой же прыгун?
   - Серые твари, несколько штук, сколько точно она не знает.
   - Такие же, как на нас?! А ведь точно, из парка были тоже выстрелы слышны, - вспомнил Максим, и осёкся. - Но откуда они взялись? Ой, не отвечай, я туплю, конечно она не знает. Кристина с Магой сюда идут?
   - Бегут. Давай, заводи машину, поехали домой. - И уже когда он обернулся, направляясь к своему железному коню, добавила: - Максим, мне страшно.
   Подхватив Катю, бросившуюся в его объятья, он сжал её, зарылся лицом в волосы, зашептал что-то успокоительное на ухо, не задумываясь над словами, лишь бы не молчать, лишь бы успокоить трясущуюся в беззвучном истерическом плаче девушку. Плотину прорвало, нервы сдали и слёзы - не самый плохой способ разрядиться, он и сам чувствовал себя как заведённая до отказа пружина. Вот-вот сорвётся.
   Постепенно рыдания стихли. Двое стояли посреди полупустой парковки перед старинным музеем-усадьбой. Проснулись чувства: ощущение ветра, дующего в спину, не такие уж и далёкие крики со стороны улицы, с которой они пришли, Максим ощутил мокрое пятно на плече, там, куда лились слёзы девушки, а ещё... а ещё запах.
   Одёрнувшись, он закрутил головой, зашарил по сторонам. Тот же запах, что исходил от встреченной ими твари! Кажется, вокруг пусто... Показалось?
   - Прости, - всё ещё со слезами в голосе, но уже явно успокаиваясь, сказала Катя. Девушка указала на плечо, на мокрое пятно. - Извини, я не...
   - Запах, - прервал он её. - Чувствуешь?
   - Что? - она шмыгнула принюхиваясь, и тут же закрутила головой. Напряжённо спросила: - как там, да?
   - Ну-ка давай в машину, быстро.
   Пикнув брелоком сигнализации, он подтолкнул подругу к Гранте, сам направился к кажется задремавшему водителю серой машины.
   - Друг, ты... Во-от чё-ё-ёрт!!!
   Отскочив, едва не упал, ругаясь и чертыхаясь, размахивая перед собой руками, точно пытаясь отогнать картину увиденного.
   - Не подходи! - рявкнул он на девушку, увидев, как она непроизвольно шагнула ближе, непонимающе посмотрела на серую машину.
   Поздно.
   Отвернувшись, она согнулась, борясь с приступами тошноты, трясущимися руками зашарила в своей сумочке.
   - Максим... Что это?! Что?!
   - Кажется, его съели, - едва слышно, так что бы она не услышала, ответил он, пытаясь отогнать до сих пор стоящее перед глазами зрелище.
   Обглоданная, наполовину съеденная голова, красные потёки на груди и... шевеление?!
   Борясь с отвращением и бьющимся в голове ужасом, он приблизился к распахнутой двери машины, толкнул её ногой, закрывая, и лишь после этого всмотрелся. На груди мертвеца сидело нечто странное.
   Похожее на летучую мышь создание, непонятного, кажется тёмно-красного оттенка. Широкие кожистые то ли крылья, то ли нечто иное раскинуты в стороны, тварь словно бы прижимается к человеку, обнимает его, как самого лучшего и самого любимого. Впрочем, возможно так оно и есть, ведь пища тоже может быть самой любимой.
   Максим вдруг подумал, что это третье за сегодня непонятное, никогда ранее не встречавшееся животное. Встретить одно - уже чудо. Два - невероятный случай, не могущий быть простым совпадением. А если три - это что? А это значит, что в окружающем их мире не всё ладно, и пора убираться отсюда подобру-поздорову.
   Силой усадив Катю в свою машину, он зашёл к серой иномарке спереди, толкнул её. Безрезультатно. Подошёл к стеклу со стороны пассажира, всмотрелся. Коробка механика, и включена нейтральная скорость, это он видел отчётливо. В чём же дело, почему машина не катится? Попытался ещё раз сдвинуть её назад, затем вперёд. Про мёртвых говорят либо хорошо, либо никак - так его учили родители, потому он старался не материть хозяина серой машины. Но подставил, что есть, то есть, неужели трудно было припарковаться в другом месте?
   Оглянувшись на приближающиеся шаги, он увидел давешнего седого мужика, идущего к ним.
   - Что тут у тебя, парень? Толкнуть не можешь?
   - Не двигается почему то, - согласился Максим. - На нейтральной скорости стоит, но столкнуть не могу.
   Седой приблизился, заглянул в машину и охнув, выругался, разглядев что стало с водителем.
   - Эт-то... нет, это уж совсем ни в какие ворота... - пробормотал он, - перевёл взгляд на Максима, - ты понимаешь? Нет, парень, ты понимаешь? Это ни в какие ворота...Ты куда-нибудь позвонил, сообщил об этом?
   - Нет, - развёл руками Максим. - Мы только что нашли его, да и... растерялся как-то.
   Строгий взгляд из-под густых бровей. Покачав головой, седой достал из кармана телефон, но вместо того, чтобы набрать номер, потыкал в экран, включил фонарик, осветил кабину.
   - Вон она, причина, - указал он куда-то внутрь.
   - А?
   - Вон, говорю, видишь? - седой отступил в сторону. - Водитель перед смертью сучил ногами, зажал педаль тормоза, а потом стопа застряла под педалью сцепления. Он до сих пор на тормоз давит.
   - Ага, понял, - Максим и в самом деле разглядел неестественно вывернутую ногу. - И что теперь делать?
   - Что делать, что делать, - проворчал седой сердито.
   Распахнув дверь, он одним сильным рывком выдернул ногу мертвеца из плена педалей, и тут же закрыл машину, Максим не успел даже испугаться.
   - Вот и всё, - всё тем же ворчливым голосом сообщил седой. - Меня, кстати, Василием Степановичем зовут.
   - Э... - на миг парень позабыл своё имя, но уже в следующий момент опомнился: - Максим.
   Пожал протянутую ладонь.
   - Ты случаем не на ту сторону реки едешь, Максим?
   - Ну да.
   - Подбросишь?
   - Конечно, - иначе он не мог ответить. - Сейчас ещё двое придут, и поедем. В тесноте, да не в обиде.
   - Пахнет, - сообщил вдруг седой. - Чуешь, парень, пахнет той самой дрянью.
   Они закрутили головами, пытаясь найти источник запаха, но вокруг было пусто. Пока Василий Степанович с Максимом боролись с серой машиной, две другие припаркованные тут же, уехали, и судя по торопливости владельцев, прибежали они сюда прямиком из парка. Может стоило расспросить что там произошло? Но скоро придут Мага с Кристиной, ни к чему приставать к незнакомым людям. Кстати, Катя разговаривает с какой-то женщиной, может она сейчас что интересное расскажет?
   - У тебя монтировка, или бейсбольная бита есть в кабине?
   - Нет, - растерялся Максим.
   - Я так и думал, - вздохнул седой. - Нормальный ты слишком, не похож на... непохож, короче.
   И тут Максим увидел. Тронул Василия Степановича на рукав, указал молча рукой. Обернувшись, тот несколько секунд стоял молча. Наконец кивнул.
   - Точно, оно самое. Именно такое я в лесу видел.
   Сто стороны парка к ним приближалось серое облако, не быстро, примерно со скоростью идущего неспешным шагом человека. Впереди облака бежали люди. Несколько десятков на глаз, человек может тридцать, может сорок.
   - Господи, что это?! - изумлённый шёпот принадлежал женщине, только что говорившей с Катей. - Что это за дым?
   - Не дым, - качнул головой седой, смотрел он вправо, в сторону моста. - Кажется, опоздали мы, Максимка, с бегством на тот берег.
   Мост был от них достаточно далеко, но в ярком свете фонарей, было хорошо видно, как такое же серое облако ползёт по мосту на тот берег. Попадая в эту серую пелену, фонари мутнели, их свет искажался, рассеивался. С такого расстояния, создавалось красивое, пожалуй, даже сказочное впечатление. Словно неожиданно наступившая зима заковывала мост изморозью, или накрывала его лёгким снегопадом.
   - Так что это? - женщина, разговаривавшая с Катей, переступила с ноги на ногу. - Что делать то?
   - Уходить надо, - хмыкнул седой.
   - Некуда уходить, - подозрительно спокойным тоном сказала Катя. - Слева дома уже давно серым закрыты. Я видела, но не понимала, что это, да и не задумывалась. Смотрите, там так же, как и на мосту, уже давно всё серое.
   Синхронно, точно давно репетировали этот жест, люди повернули головы влево, замерли всматриваясь в серую муть, искажающую свет многоэтажек.
   - Ну дым, и дым, - с сомнением сказал Максим. - Какой бы мутный он не был, ехать в нём ведь можно?
   - Я бы не спешил соваться внутрь, больно уж он странный, - Василий Степанович крутил головой из стороны в сторону. Признался тоскливо: - чувствую себя зверем, которого загоняют охотники. У вас нет такого ощущения?
   Сплошная серая стена, идущая от парка, приблизилась, до неё осталось всего пара сотен метров. Бегущие перед ней люди, запыхавшиеся, взмыленные, давно перешли на шаг, а первые из них уже достигли парковки. Точно достигнув заранее оговоренного финиша, они останавливались, вставали рядом, переводя дыхание. Всё сильнее тянуло тем самым незнакомым до сего дня запахом, и не понять, что это было.
   То ли живое.
   То ли мёртвое.
   То ли искусственное.
  
   Глава 9. Суббота. Ночь вступает в свои права
  
   Отсюда надвигающаяся на них серая стена выглядела ровной и очень мирной. По-своему очаровывающее зрелище. Она ползла неспешно, накрывала кустарники, окна домов и дома целиком, накрывала фонари. Их свет сразу становился тусклым и странно плоским, точно нарисованные на листе бумаги лампочки давали такой же нарисованный свет. И всё же в этом нарисованном свете можно было разглядеть как там, в сером, нечто шевелится и двигается, как некие уплотнения перетекают друг к другу, сливаясь и вновь разбегаясь в стороны.
   Не верилось, что это зрелище люди наблюдали своими глазами, так и тянуло ущипнуть себя, или сдёрнуть с лица очки виртуальной реальности. Сюрреалистическая картина, достойная пера Сальвадора Дали. И до этой стены осталось совсем немного.
   Минуты...
   - Нам нужно укрытие, - короткая фраза Максима словно разбудила людей, зачарованно смотрящих на серую стену, что так уверенно и неотвратимо шла на них.
   - Где, здесь, на берегу? - истерически хихикнула какая-то девушка. - Под кустами заныкаемся, или как кроты в землю зароемся?!
   - В музее?
   - Там всё заперто, как мы внутрь попадём? - Мага. Оказывается, они с Кристиной тоже достигли своих друзей, стояли рядом. - Решётки на всех окнах, а двери только с виду деревянные и старинные, внутри вторые стоят, стальные - не взломать. Я был, видел, - словно бы похвастался он под конец.
   - Чего ты тут собрался взламывать?! - возмутилась уже знакомая им женщина, и Максим вдруг вспомнил, что и подошла она к ним сзади, со стороны этого самого музея. - Я вот сейчас полицию вызову!
   Кто-то закатился в истерическом смехе и предложил обязательно вызвать, а ещё желательно армию, морпехов и голубые каски.
   - Вы там работаете? - предположил Максим.
   - Там, - подтвердила та. - В сувенирной лавке. И никого я туда не пущу!
   - Никаких взломов! Что за молодёжь пошла?! - негодующе пожаловался Василий Степанович и положил руку на плечо женщины, словно бы беря её под свою защиту. - А простите, милейшая, как вас величать?
   - Любовь...
   - Любонька, загляните пожалуйста в этот автомобиль, - продавщица не успела опомниться и понять зачем её куда-то ведут, как управляемая железной рукой седого оказалась у серой машины. - Вон, видите, на груди водителя сидит?
   - Агл... бгл...- едва-едва успев отвернуться в сторону, она согнулась, опорожняя свой желудок.
   - Вот там, в этом сером облаке, летят ещё такие же создания. Много, - проникновенно сказал Василий Степанович. - И либо мы укроемся от них где-то, либо будем так же как этот несчастный водитель, вот, посмотрите...
   - Агл...
  
   - Историко-этнографический музей 'Усадьба князя Дольского' - это музей истории, культуры, архитектуры начала девятнадцатого века. По всей России подобных зданий, дошедших до нас почти в первозданном виде, в относительной целости и сохранности очень-очень мало, оттого ценность места, в которое вы входите невозможно выразить в денежном эквиваленте. Прямо сейчас мы с вами находимся в...
   Бормотание продавщицы сувенирной лавки, которая оказалась по совместительству ещё и экскурсоводом, уже начинало надоедать. Возможно в иное время её рассказ был бы даже интересен, но в их ситуации он был слишком неуместен. Так думал Максим, но всё же терпел бормотание женщины. Может она так нервы свои успокаивает? К тому же, некоторые вон прислушиваются к её рассказу, не лезут к окнам и не шумят.
   То, что снаружи, в обхватившей здание серой пелене действительно имеется нечто неизвестное, но живое, они уже знали. В первый миг все просто мчались к этому старинному зданию, а потом торопились и толкались, вливаясь в широко распахнувшийся вход. Мага оказался прав: деревянные наружные двери, то ли выполненные под старину, то ли в самом деле старинные, дублировались стальными, современными, из толстого листа железа. Заперев за собой дверь, не включая свет, они сгрудились у дальней стены, за магазинным прилавком в два-три ряда - комнатка оказалась очень тесной. Визгливое возмущение продавщицы, справедливо забеспокоившейся за сохранность имущества, стихло, стоило серой стене показаться в поле зрения. Два больших окна, забранных решётками, давали неплохой обзор и худо-бедно позволяли уличному свету проникать в помещение.
   Серая пелена пришла и...
   Ничего не произошло. На миг окружающие предметы поплыли, исказились, будто перед глазами пронесли гигантскую невидимую линзу, и всё стало как прежде. Только запах, к которому они вроде бы уже принюхались, усилился, да в комнате словно повисла слабая дымка, хотя сейчас, в окружающей их темноте, её почти не было заметно. Люди стояли с натянутыми нервами, минуты улетали друг за другом, а вокруг всё было тихо, лишь иногда с улицы доносились неясные шелест да поскрипывание. Наконец послышался первый негромкий шёпоток, затем ещё, и вот уже доносятся чьи-то вполголоса разговоры. Люди отходили от стены, крадучись подходили к окнам, силясь разглядеть происходящее снаружи.
   - А сказали, что там опасно, - с сомнением высказалась девчонка-подросток, лет пятнадцати-шестнадцати. В тёмной комнате хорошо были видны её розовые волосы и какой-то рисунок на щеке - кажется, лилия. - Нафига мы вообще бежали, спрашивается? Обычный туман, только вонючий какой-то. Коть, ну ты то чего убегал?
   Котя - стоящий у окна дородный парень, за сто килограммов весом, и при этом явно ровесник девчонки, обернулся, смущённо развёл руками.
   - Я конечно хотел посмотреть, что там внутри, - попытался он оправдаться. - Но ведь тебя же одну не оставить. Хочешь, - загорелся он, - я сейчас сбегаю гляну?
   - Никто никуда не пойдёт, - строго приказал Василий Степанович. - Мы до сих пор не знаем, что тут вообще происходит.
   И в этот момент до них донеслось это.
   Начавшись с низких-низких частот и постепенно повышаясь, из серой пелены, окружившей их, пришёл рык. Люди замолчали, обернулись к окнам, невольно втягивая головы в плечи, попятились, а рык всё длился и длился, бесконечный, протяжный, мощный, медленно повышающий частоту. Тонким звоном отозвался колокольчик у входа, срезонировав, задребезжало стекло в шкафу. Нахлынул запах - сильный до тошнотворности, словно его источник был здесь-же, в комнате.
   - Когда ты уже замолкнешь?! - сам не замечая, что произносит это вслух, с тихой мукой вопросил Максим.
   А рык продолжался, тон его был всё выше, выше, и вдруг он сорвался в ужасающий по громкости и силе хохочущий визг гиены!!!
   - Господи... - продавщица опустилась на пол, спрятала лицо в ладонях, - за что нам это?!
   Чувствуя, как по спине бегут струйки пота, а в коленках появляется слабость, Максим откинулся назад, на стену, прижал к себе дрожащую Катю.
   Минуту назад такой смелый мальчик Котя, с круглыми от ужаса глазами и трясущимися щеками, осторожно отступил от двери, к которой он всё же успел направиться.
   Вновь тихо. Слабый шелест одежды. Скрип половой доски - кто-то невидимый в темноте переступил с ноги на ногу. Бормотание ребёнка, уставшего стоять, и сразу наполненный страхом шёпот матери, от которого ребёнок умолкает. Напряжённая тишина почти осязаема, она почти живая. Её пальцы ерошат волосы, её дыхание заставляет щурить глаза, её аура порождает струйки пота, бегущие по напряжённым спинам. Секунды проносились тягучими тяжёлыми каплями.
   Негромкий шелест и поскрипывание, прозвучали вызывающе громко. Глаза людей прилипли к левому окну, от которого донёсся звук. Шелест повторился, явственно перекатились камушки на земле, хрустнула деревяшка. Подкравшись ближе, какой-то мужик осмотрел улицу, закрутил головой, шаря глазами по окрестностям. То ли самый смелый, то ли самый глупый - не понять. Видимо не увидев ничего особенного, он прижался к пластику стеклопакета лицом, опустил глаза ниже, и даже его фигура начала выражать удивление. Максим никогда ничего подобного не видел, и потому не выдержал:
   - Что там?
   - Верёвка, - помолчав, сообщил мужик. - Ничего особенного, просто живая верёвка.
   К окну прильнул ещё один любопытный, затем ещё.
   - Понимаете, я сначала думал, что это змея, - пояснял мужик, - но пригляделся, а непохоже, и ведь длинная-длинная, не бывает таких змей.
   - Но и не верёвка тоже, - возразила ему девушка, тоже глядящая в окно. - Не бывает живых верёвок, это всё рано... ну пусть не змея, но... - она смешалась, пытаясь придумать, что это такое может быть.
   - Это верёвка, - мужик сидел гордый, - его сейчас слушали, на него смотрели. Не все желали вставать со своего места, отлипать от стены, словно там было безопаснее, эти люди слушали первоисточник не перебивая. - Да, она живая. Но верёвка, не змея. Что я, змей не видел?
   'Почему он так себя ведёт? - подумал Максим. - Результат психологического шока? Скорее всего... У каждого он проявляется по-своему, кто-то впадает в истерику, кому-то надо чтобы его пожалели, или наоборот, - не трогали, а этому внимание необходимо. Хорошо это, или плохо? Да никак, пожалуй, главное, что не рыдает и не бьётся в истерике - уже хорошо. Интересно, а как шок проявляется у меня? Начинаю смотреть на всех со стороны и отстранённо рассуждать?'
   Придя к этой мысли, он невольно фыркнул.
   - О чём вы вообще говорите?! Какая ещё верёвка, что тут творится?! - возопила продавщица, противным тонким голоском, так не вязавшимся с её полноватой фигурой.
   К ней обернулись, зашикали, но было поздно. Дверь содрогнулась, совсем близко послышался низкий короткий рык. От входа и от окон отшатнулись, люди повалили назад, прячась за уже привычную магазинную витрину, словно не понимая иллюзорности этой защиты. Максима с Катей прижали, слева навалился Мага, сжимающий в замке своих рук Кристину, справа возник чей-то острый локоть.
   - Мужчина, не давите так, - зашептал рядом женский голос, - тут ребёнок, вы что, не видите?
   Рык на улице повторился, более близкий, дверь вновь лязгнула, какая-то женщина испуганно взвизгнула от неожиданности. Дверь тут-же вновь содрогнулась, и затряслась под многочисленными ударами. Выполненная из толстого листа металла, с мощными запорами и дверным полотном из стального уголка, она должно быть могла выдержать и не такую атаку, но грохот, производимый ею, заставлял людей вздрагивать при каждом ударе, прижиматься сильнее к стене. Максим вновь ощутил острый локоть справа, попытался выпрямиться, но безуспешно.
   'Да когда же эта тварь поймёт, что преграда ей не по зубам? - И тут же пришла новая мысль: - А что будет, когда тварь поймёт, что ЭТА преграда ей не по зубам?'
  
   Привалившись спиной к стене, капитан Воронцов отдыхал. По выражению его спутника, вокруг происходили 'стрёмные вещи', и капитан, пожалуй, сам бы не смог их охарактеризовать более удачно.
   Проверить причину криков - оказалось очень плохой идеей.
   Впрочем, он не мог поступить иначе - задача любого служителя закона защищать. В этом капитану был больше по душе девиз американских коллег 'Служить и защищать', чем Российской полиции 'Служа закону - служим народу'. Впрочем, в любом случае это лишь лирика и пустые рассуждения. Женщина закричала, и капитан, взяв с собой ДПСника скрипя сердцем пошёл в магазин.
   Кричавшая продавщица, тоненькая и совсем ещё молодая, в синем фартуке и такого же цвета шапочке, обнаружилась на своём рабочем месте. Вот только занималась она странным для продавщицы делом - всем своим невеликим весом навалилась на груду пластиковых тазиков, сложенных стопкой на прилавке.
   Вбежавший капитан уже открыл было рот, чтобы спросить, что собственно происходит, но в этот момент продавщица сотряслась всем телом, подпрыгнула, а из-под груды тазов послышался тихий скулёж и царапанье. Мужчину охватила ярость. Глупая курица, испугавшаяся собаки и поймавшая её тазами. И вот ради этого он оставил заключённых и прибежал сюда?! Чувствуя, как наливается краснотой его лицо, он с трудом сдерживаясь, негромко поинтересовался:
   - Вы кричали? Что здесь происходит?
   Женщина подняла голову, выпрямилась, вглядываясь в лица вошедших и уже начала что-то говорить, но тут тазы вновь содрогнулись от удара. Сил в женских руках не хватило, - напрасно она поднялась с прилавка. Отброшенные тазы разлетелись, раскатились по комнате, и на ошарашенного капитана уставились налитые чудными зелёно-голубыми прожилками чёрные раскосые глаза.
   Решив, что в ловушке находится пёс, он почти угадал - тварь была очень похожа на собаку. Мощные лапы с серповидными когтями, короткий хвост, поджарое тело, покрытое коричнево-чёрным мехом. А вот голова не понять к какому виду относится и на кого похожа. Носа почти нет, лишь вертикальные щели с пучками волос вокруг. Уши треугольные, похожие на кошачьи, но расположены непривычно низко - примерно за щеками. И ещё, капитану очень не понравились глаза. Слишком умные, цепкие, или это их непривычный вид создаёт такое ложное впечатление?
   Поведя головой из стороны в сторону, оценив ситуацию, тварь точно волчок крутанулась на месте. Быстро, очень-очень быстро! С невероятной скоростью, размазавшись в воздухе, превратившись в чёрно-коричневый шар! Капитан не успел заметить, как из этого живого волчка на один краткий миг высунулась короткая лапа с бритвенной остроты когтями, и вот уже продавщица заваливается на спину, и меж её пальцев, сжимающих шею, бьют струйки крови. В глазах нет боли, лишь удивление и непонимание. Ну как же так?
   Пистолет точно сам прыгнул в руку, расстояние метра три, промахнуться просто невозможно, но бешено крутящийся волчок метнулся к нему, тварь словно поняла главную для себя угрозу, и пистолет отбросило в сторону, а по груди несколько раз прошли когти. Бронежилет, рассчитанный ещё и не на такие жизненные коллизии выдержал, лишь ткань украсилась неровными полосами разрезов, но сила удара была невероятной, - капитана точно мальчишку отбросило назад, на его спутника, - да сколько же весит это создание?!
   Клацнули когти о пол - псевдопёс приземлился упруго, сложенные где-то позади головы уши скакнули на своё место за щеками, голова дёрнулась, заново оценивая ситуацию и вновь возникший туманный волчок метнулся на ДПСника. Несомненно, если не разум, то некие безошибочные инстинкты убийцы, у создания имелись. Это капитан понял, когда его товарищ упал, зажимая изуродованную шею, так же, как и продавщица несколько секунд назад.
   Волчок вновь обернулся животным. Раскосые глаза глянули на капитана с непонятным выражением, то ли презрение, то ли насмешка? Что произойдёт сейчас, человек понимал, и потому, когда ушки выскочили на свои места, не медлил ни мгновения. Дёрнувшись вбок, он спас себе жизнь - волчок ударился в стену за его спиной, дешёвенькие обои покрылись хаотичным узором порезов.
   Выход был перекрыт, и капитан прыгнул вперёд, перевалился через прилавок, краем глаза следя за противником. Приоткрытая дверь подсобного помещения, которую он заметил, и куда сейчас устремился, оказалась очень хлипкой, декоративной. Создание опоздало лишь на миг, дверь уже закрылась, капитан навалился на неё всем телом, ощутил удар, от которого по полотну сразу побежала трещина.
   - Твою... твариную, мать!!!
   Комнатка оказалась совсем-совсем маленькой. Стеллажи вокруг, оконце на противоположной стене, в которое не пролез бы даже ребёнок. Замка, либо засова с этой стороны не было - к чему запираться на складе, кому в голову могла прийти подобная мысль? Капитану вот сейчас пришла, он бы многое отдал за этот самый запор и более прочную преграду за спиной. Шли секунды, а в магазине царила тишина. Возможно потеряв из виду цель, неведомый противник отвлёкся на что-то иное, но Воронцов в это не верил. Тварь обдумывает свой следующий шаг. Умная, хитрая и очень быстрая тварь.
   Ситуация... Пистолета нет - где-то в той комнате валяется. Рация есть, телефон есть, но выйти на связь и сообщить об этом... этой... а не примут ли его за психа? Да и последний полицейский, что остался с заключёнными, может попытаться прийти на помощь. В его гибели при этом, капитан отчего-то даже не сомневался. Вокруг стеллажи, полки завалены банками, пакетами, мешками, упаковками, в углу притаилось пластиковое ведёрко со шваброй и тряпкой, но ничего могущего ему сейчас пригодиться не видно. Минуты летели друг за другом медленной, тягучей стайкой.
   Дверь вздрогнула, на пару сантиметров отбросив потерявшего бдительность Воронцова. Но это был пустяк, много хуже то, что удар пришёлся в верхний угол, тот, который и так имел трещину. Неужели создание действительно разумно?! Невозможно...
   Ещё один удар, после которого верхний угол двери отогнулся внутрь. Собственно, он уже не держался, но пролезет ли в получившееся отверстие противник? Пользуясь кратким мигом передышки между ударами, капитан метнулся к швабре, схватив её, прислонил к стеллажу, одним ударом ботинка переломил на две половины. Слава Богу, деревянная, а не пластиковая - даже такое оружие лучше, чем драться консервными банками.
   Он ожидал следующего удара, сердце билось как бешенное. Сейчас. Вот сейчас. Ну давай же!
   И когда дверь вздрогнула вновь, не замешкался ни на секунду. Рывком распахнул её и обнаружил именно то, что и ожидал - сидящего у ног врага, только-что приземлившегося после прыжка. Подняв над головой обломок швабры, он вогнал его в тело противника, на удивление легко, а может так показалось из-за адреналина, бурлящего в крови? Навалился всем весом, вводя деревяшку дальше, до упора, вдавил своей грудью, защищённой бронежилетом, чтобы проткнуть насквозь, убить гадину!
   Вопреки его ожиданиям, создание не визжало, лишь широко распахнулись узкие глаза, а из скривившейся от боли пасти донёсся скулёж. Выпрямившись, Воронцов не глядя протянул руку назад, взял с полки вторую половину швабры и ударил ещё раз, в шею, с первого раза пронзив её насквозь. Пасть раскрылась ещё сильнее, послышался хрип. Пинком ноги капитан рассчитывал отправить зверя под прилавок, с глаз долой, но опять недооценил массу тела - умирающий враг лишь перекатился, засучил ногами.
   Пистолет нашёлся быстро - лежал в углу, целый, да и что с ним станется, с железным?
   Воронцов пересёк комнату, остановился над телом полицейского. Мёртвые голубые глаза смотрели на него без каких-либо эмоций.
   - А ведь я даже твоего имени не помню, - повинился капитан. - Прости, дружище.
   Пошёл к выходу из магазина, медленно и тяжело, как старик, переставляя ноги, слушая глухое 'тум-тум' своих шагов. Брови отчего-то ползли на глаза, а рука сжимала пистолет сильно-сильно, так, что будь он пластмассовым - уже разлетелся бы осколками. Вспомнил фразу из какого-то старого фильма: 'мужчина не плачет, мужчина огорчается'. Пинком ноги распахнул входную дверь.
   И вспомнил эту же цитату ещё раз, стоя над вторым телом. В душе клокотала злость, пожалуй, даже бешенство, на глаза наворачивались слёзы из-за напрасности этих смертей. Как же всё это глупо, как вообще такое могло произойти? Молоденький полицейский, которого он оставил с заключёнными, лежал с перерезанным горлом. Воронцов помнил, что этот парень, кажется его звали Володя, выстругивал волшебную палочку 'как у Гарри Поттера', дочери на день рождения. Собственно, палочка была здесь же. Торчала в глазнице у заключённого, пребывавшего без сознания. Ранее пребывавшего, теперь же просто мёртвого. Не хватало лишь одного, того самого маньяка, который называл себя Убийцей.
   Сколько он так стоял, Воронцов и сам не знал. Опомнился, услышав шаги за спиной. Обернулся, уже держа в руке пистолет, взял на мушку подходящего к нему человека. Тот остановился, поколебавшись поднял руки вверх, но капитан и сам увидел, что это не сбежавший маньяк. Махнул стволом, подзывая человека, убрал пистолет в кобуру. Подумав, подобрал с земли автомат мёртвого Володи.
   Подошедший, был тоже в форме, и Воронцов узнал его. Николай, работает в местном отделении. Сегодня вроде за дежурного был.
   - Ты какими судьбами здесь? - спросил капитан негромко.
   - Сменился, сдал смену и домой собирался, когда вы помощь по рации запросили. А так как всё равно в эту сторону ехал, то и завернул. Вижу, - Николай огляделся, - правильно сделал. Где подмога?
   - Да чёрт её знает, - безнадёжно махнул рукой Воронцов. - Сам видишь, нету никого.
   - И не будет, наверно, - вздохнул мужчина.
   - Это почему?! - Воронцов напрягся, незаметно перехватил автомат поудобнее. - Что ещё за ерунда?
   - Ты что, сигнал ГО не слышал? - Николай скривился. Он раз за разом всё отводил взгляд от Володи, лежащего на земле, и каждый раз глаза точно сами по себе возвращались к телу.
   - Какой ещё ГО?
   - Гражданской обороны. Эх, брат, стрёмные дела творятся. Боюсь, не до тебя сейчас будет властям... - Николай очередной раз отвернулся от мертвеца, и лишь сейчас заметил второго. Заключённого, с торчащей из глазницы деревянной палочкой. Передёрнулся. - Но ты сначала расскажи-ка, что тут произошло.
  
   Убийца стоял посреди серой пелены.
   Это было удивительное ощущение: странное, никогда досель не ощущавшееся им. Чувство опасности вопило, предупреждая об угрозе, скрытой от глаз. Он вдыхал чужой воздух, пропитанный чужими запахами, чужим холодным удивлением, равнодушным удивлением, такого сочетания он ранее даже представить себе не мог. Один раз почувствовал мимолётное, случайное прикосновение к правой ноге, нечто длинное, странной многажды раз разветвлённой формы проползло мимо, царапнуло штанину - в ней тут же образовалась прореха. Даже тогда он не шевельнулся.
   Стоял с закрытыми глазами, впитывая то новое, что с ним произошло.
   А ещё, вернулось забытое ощущение из снов далёкого-далёкого детства, - он вновь почувствовал себя птицей. Сейчас тот, кто называл себя Убийцей словно не представлял, а по-настоящему летел над чужой, незнакомой землёй. На земле стояли люди, они поднимали глаза, испуганно показывали на него пальцами, провожали встревоженными взглядами, а он летел дальше, пока, лишь пока, игнорируя их смешные удивление и страх. Он был большой, очень большой и очень хищной птицей.
   Это было прекрасно.
   Большая птица вышла на охоту.
  
   Глава 10. Суббота ночь. Воскресенье утро.
  
   Паша Зарубный стоял посреди бесконечного серого пространства. Это было странно, если не сказать дико, и, если честно, сам он себя сейчас ощущал попавшим в воздушный шарик тараканом. Ничего вокруг, лишь странный запах и крикливые, искажённые звуки, доносящиеся откуда-то слева. Самое обидное, Паша и сам не мог сказать точно, как вообще сюда попал. Отзвучали сирены, которых так испугалась подруга Маринка. Этой паникёрше досталась пара подзатыльников, потому что никаких серьёзных последствий сирены не принесли, зато вдруг начали заявляться постоянные друзья-собутыльники, возбуждённые, обеспокоенные, и потребовалось искать новую порцию алкоголя. За ней то Паша и вышел, решив дойти до соседнего подъезда, в котором жила местная бабка-самогонщица. Одурманенный мозг не сразу заметил произошедшие вокруг изменения. Паша брёл по памяти, задумавшись, подыскивая доводы для жадноватой бабки, потом, пару раз едва не упал, поскольку кажется, свернул не туда. Куда? Да кто-ж его знает, в этом тумане все ориентиры терялись, либо искажались.
   Страха почему-то не было, была досада, желание выпить и обида на Маринку, за что - Паша сам не знал. Ох и достанется же ей, когда он вернётся! Надо было только найти обратную дорогу, а вот это никак не получалось... Один раз он остановился под тусклым фонарём, чтобы в его свете разобраться со своим местонахождением, но не успел толком осмотреться, как из темноты вынеслось нечто похожее на собаку, со странными треугольными ушами, остановилось перед пьяным парнем, с сомнением глядя ему в лицо. Наклонившись к животному, Паша щедро дыхнул перегаром, сложил губы трубочкой, свистнул, позвал негромко:
   - Шарик, Шарик!
   Ещё и руку протянул, что-то погладить животное, лишь в самый последний момент поняв, что на собаку оно не очень-то и похоже. 'Шарик' втянул голову в плечи, в глазах мелькнуло, Паша готов был в этом поклясться, нечто похожее на презрение. А ещё, вдруг усилился посторонний запах, незнакомая химия буквально шибанула в нос, отчего Паша чихнул, щедро оросив соплями морду стоящего перед ним зверя. Отшатнувшись, тот издал невнятный скулёж, затряс башкой, и совершенно по-человечески потёр, два носовых отверстия лапой.
   Парень попятился, а зверь стоящий перед ним вдруг сорвался с места и прянул в темноту, лишь некоторое время ещё было слышно протяжное 'у-у-у...'.
   После этого алкоголь как-то сам по себе то ли выветрился, то ли приглушил своё действие - странная встреча заставила осознать, что вокруг происходит нечто неладное. Развернувшись, Паша зашагал в обратном направлении.
  
   В здании музея было тихо. Люди, перепуганные до нервного тика и дрожи в ногах, постепенно приходили в себя. Тихие шаги, рык и шелест за окнами исчезли, лишь иногда доносился непонятный скрежет да скулёж. Ловя эти звуки сквозь дремоту, Максим начинал думать о том, что некто пытается сделать подкоп. В то, что эта затея увенчается успехом в столь короткий срок, он верил слабо, но всё же утром надо непременно проверить периметр здания.
   Дверь, ведущую из сувенирной лавки в основную часть музея, они сообща выломали, и даже продавщица Люба, до этого призывающая относиться к окружающей их обстановке с почтительностью и должным пиететом, проигнорировала сей факт. Слишком все устали. Подсвечивая дорогу экранами телефонов, разбрелись по двухэтажному зданию в поисках места для ночлега. Двум присутствующим детям без рассуждений отдали обнаруженную хозяйскую кровать. Шикарная, с вычурными резными ножками, бортиками, балдахином, она возможно и в самом деле стояла здесь с девятнадцатого века, вот только сейчас дела до этого никому не было. С детьми же, прилегли их мамаши, остальные спали кто где и, кто как.
   Максим лежал, и перед глазами проносились образы сегодняшнего дня. Белый бок его машины с самого утра. Смешно в тот момент отнюдь не было, сейчас же, впору было посмеяться над этой надуманной проблемой. Спасатель на пляже, кровь, стекающая по его груди и рукам. Лица людей вокруг испуганные и напряжённые. Выпрыгнувшее со второго этажа существо. Его нечеловеческая морда, непривычные движения. Нет сомнений, его анатомия иная, человек, да и вообще, любое известное Максиму существо не могло бы так прыгать и так двигаться. И как эпилог, маленькие прямоугольнички света плывущие в темноте - то люди ходят по зданию музея в поисках места для ночлега, подсвечивая дорогу экранами телефонов. Должно быть имелись и некие иные события, детали, мелкие факты, не замеченные им, незначительные, но укладывающиеся в картину происходящего. Что-то, что он в горячке дней, в воцарившейся аномальной жаре не заметил.
   - Спишь? - шёпот Кати был так тих, что не потревожил лежавших поблизости людей. Он щекотно проник в ухо, откинул дремоту и сонм нахлынувших воспоминаний тёплым девичьим дыханием.
   Приблизив губы к маленькой серёжке, Максим ответил:
   - Никак не могу уснуть. Зависаю где-то на грани, - соблазн был так велик, что он, не удержавшись, легонько ущипнул губами мочку её уха, почти не понимая, что делает, почти не специально.
   Девушка, выдохнув, потёрлась скулой о его щёку.
   - Вот и я тоже... Лежу, вспоминаю сегодняшний день, думаю об Оленьке. Ну почему мы её не взяли с собой?
   - Возможно она сейчас в большей безопасности чем мы. Вспомни, того, кто рычал за дверью, вспомни виденное за сегодня, да тот же мёртвый водитель. Мне кажется это зрелище не для глаз маленькой девочки.
   - Но почему я не могу до неё дозвониться?! - выдохнула девушка тоскливо, почти в голос, и Максим торопливо накрыл её губы ладонью.
   - Ти-и-ише... Завтра мы обязательно поедем за ней и найдём в целости и сохранности, вот увидишь. А сейчас, ты должна перестать изводить себя, постарайся заснуть.
   - Я понимаю, - она кивнула, - извини. Нахлынуло что-то...
   Они недолго полежали, словно прислуживаясь - не проснулся ли кто. Затем девушка легонько куснула его за руку, которую он не успел убрать от её лица и вдруг потянувшись, приблизила своё лицо к его лицу, впилась в губы поцелуем. Коротким, но жарким, оставившим на душе Максима бурю эмоций, а в голове звенящую лёгкость. Уткнулась в шею холодным носом.
   Он провёл рукой по её спине, волосам, принялся их легонько оглаживать и сам не заметил, как наконец провалился в сон.
  
   Ванёк, по прозвищу Гитарист, сидел у окна на втором этаже. Нагло проигнорировав табличку 'Руками не трогать!', он передвинул обнаруженное здесь кресло-качалку к самому оконному проёму, приоткрыл пластиковую створку и сейчас самозабвенно курил, настраивая любимую гитару.
   Тридцать один человек. Именно столько их было заперто в музее. Кому и зачем понадобилось устраивать этот пересчёт - Гитарист не понял, но получившееся количество удивило. Откуда столько набралось?
   Подтянув последнюю - шестую струну, он провёл рукой, внимательно слушая звук. Взял аккорд, второй, пробежался перебором. Подумав, поправил первую струну и на этот раз результат его удовлетворил. В этой части дома, насколько он помнил, на ночлег никто не остановился. Не было тут жилых комнат. Из комнаты, где он находился, можно было попасть лишь в бальный зал, с двумя рядами старых стульев с бордово-красной обивкой, несколькими журнальными столиками - возможно в позапрошлом столетии там стояли напитки и закуски для благородных господ и их дам. В углу гордо взирал на окружение старинный белоснежный рояль.
   Взял аккорд, негромко затянул свою любимую:
  
   Вот и всё, я обещаю любить.
   Вот и всё, и моё слово - закон.
   Вот и всё, надо уметь уходить.
   Вот и всё, я закрываю сезон.
  
   Ванёк запнулся. Отчего то сейчас в привычных, казалось бы, энергичных словах, ему почудилась обречённость, которой ранее там не было. Дурацкая ситуация! Ночью они точно обезумившие телефонные хулиганы пытались дозвониться до всех подряд: до полиции, до МЧС, до пожарных, до скорой, и кажется даже до службы газа. Кто-то звонил в газеты и друзьям блогерам, мамаша, прижимающая к себе мальчика лет десяти, дозвонилась до дяди (у меня дядя - министр, я вам обещаю, нас уже через пол часа вытащат и ещё извиняться будут что так долго ехали!!!) и долго рыдала в трубку, описывая пережитый страх. Не везде брали трубку, в частности служба газа ни разу не ответила, некоторые номера были просто постоянно заняты, но это никого не смущало. Они просили помощи, требуя её немедленно, описывали происходящее, умоляя поторопиться, грозили шумихой в прессе, жалобами в администрацию президента и в суд по правам человека, получая в ответ лишь усталые просьбы подождать, потерпеть - скоро всё наладится, ведь помощь уже в пути. А ещё, почему-то настоятельно рекомендовалось не пытаться покинуть город самостоятельно, все службы как сговорившись, раз за разом повторяли, что это может быть опасно. Это пугало, появлялись новые вопросы, на которые никто не отвечал, или отвечал уклончиво, не объясняя причин, зато вновь и вновь озвучивая это предупреждение.
   Сам Ванёк никуда не звонил - родители уехали отдыхать к родне в Воронеж, и единственное что он мог - это мысленно благодарить ту самую родню. Лишь позже до него дошло, что узнав из новостей о происходящем в городе, родители будут беспокоиться ещё сильнее, и надо было подать о себе весточку... А потом мобильная связь сдохла, да так и не была восстановлена. Но ведь в любом случае, о их беде знают, и город, несомненно, давно окружён силами военных и МЧС. И ещё чьими-нибудь, наверняка сюда согнали всех, кого только можно. Ванёк был бы рад любой помощи, да пусть хоть французские голубые каски пригонят - лишь бы толк был. Странно только, что вся эта гипотетическая толпа народу, никак себя не проявляла - не летали вертолёты, не раздавались в мегафоны бодрые команды. Ждут утра? Но ведь пока они медлят, здесь, в серой пелене бродят серые создания, ползают живые верёвки и трясутся от страха тысячи граждан. Как бы то ни было, ни одно правительство не способно оставить на убой такое количество народу, а значит надо лишь подождать, совсем немного.
   Забытая в пепельнице сигарета дотлела, потянуло противным запахом жжёного фильтра. Затушив её, Ванёк затянул с самого начала:
  
   Вот и всё, я обещаю любить.
   Вот и всё, и моё слово - закон.
   Вот и всё, надо уметь уходить.
   Вот и всё, я закрываю сезон.
  
   Последняя строчка прозвучала настолько зловеще, что на душе шевельнулось нечто затаённо-незнакомое. Почти первобытный страх.
   И он опять замолчал. А что если такое, вот такое как здесь, творится по всей стране? Или, на сердце от этой догадки стало совсем холодно, во всём мире? Да нет, не может быть, это же идиотизм! Откуда возьмутся эти серые в таком количестве? И тут же пришла мерзкая мысль: а откуда они взялись в их городе? Очень-очень плохая мысль, потому что он не знал, что ей ответить, и оттого вдарил по струнам, затянул чуть громче, ожесточённее:
  
   Зачем и кому все песни мои?
   Лететь одному, сбивая столбы?!
   Такие, как я, живут один час!
   Запомни меня таким, как сейчас!..
  
   Закончилась песня, доиграла гитара, звенящий звук струн ещё недолго повисел в воздухе и стало тихо. Затем послышались шаги и в комнату вошёл некто, остановился у порога, скрытый темнотой.
   - Молодец, парень, очень хорошо играл и классно пел, - Гитарист узнал по голосу седого пенсионера, как там его, кажется Василий Степанович? - А я в это время в соседней комнатке у окна посидел, посмотрел.
   - И? - не выдержал Ванёк, когда понял, что продолжения по-другому не получит.
   - Под твоё окно прибежало аж две серые гадины. Прыгуны, которых вы в парке видели. И ещё какая-то другая тварь, на собаку похожая. Деталей я не разглядел, да и сложно их разглядеть, ночь всё-таки. И ещё, иногда пелена создаёт странные оптические эффекты, искажает видимое. Может я вообще размеры перепутал, и собака была размером с человека, а серые - маленькими?
   Ванёк помолчал, подумал, спросил:
   - Значит мне лучше не играть? Извините, я конечно сам знаю это, но на душе...
   - Да понимаю я, - подхватил Василий Степанович и закашлялся, долго, тяжело. Наконец, продолжил: - благодаря тебе, мы узнали, что можем приманивать этих тварей на звуки гитары. Хотя скорее всего, на любые громкие звуки, это надо обязательно проверить. Причём они не нападали, стояли внизу, то ли слушали тебя, то ли понимали, что не смогут до добраться.
   - Что бы нам ещё это дало...
   - Кто знает, может завтра днём эта информация пригодится. Ты же не думаешь, что мы будем сидеть в музее безвылазно?
   От этой идеи, Ванёк даже закашлялся.
   - Вы что, хотите... - он указал пальцем за окно, - пойти туда?! Но зачем?!
   - А чем мы по-твоему здесь должны питаться? Сувенирные магнитики кушать? - не менее искренне удивился седой и Ванёк назвал мысленно себя болваном, а собеседник продолжил: - вода пока из-под крана течёт, мы наполнили все имеющиеся в наличии ёмкости, хотя их и было то... Но наполнили, так, на всякий случай. За едой же и прочими необходимыми нам вещами придётся завтра идти.
   Гитара соскользнула по креслу, упав, жалобно тренькнула, но её владелец даже не заметил этого. Вот сейчас ему стало по-настоящему страшно, может быть даже страшнее чем там, в парке, когда из кустов к ним неожиданно выпрыгнула мерзкая серая тварь, набросилась на проходившую мимо старушку, и девчонки тут-же завизжали так слаженно, точно готовились к этому вечеру всю жизнь.
   Про себя, Ванёк возблагодарил темноту, царящую в комнате - благодаря ей, задрожавшие руки парня остались незамеченными собеседником. Справившись с голосом, открыл было рот, но на всякий случай прочистил горло и неожиданно тоже закашлялся. Подобрал с пола гитару, положил на колени.
   - Вы считаете, что завтра... То есть уже сегодня... К нам не придёт помощь?
   - А как ты сам считаешь, парень?
   - Я... - пришлось опять прочистить горло и откашляться, после чего, Ванёк честно признался: - я думаю, что, если бы всё было в порядке, военные уже наводнили бы весь город. И вертолёты мы бы слышали ежеминутно.
   - Соображаешь, - одобрительно и очень печально согласился седой. - Только не делись своими мыслями ни с кем, ладно? Будем делать вид, что всё вот-вот нормализуется.
   - Конечно.
   - И ещё, вдруг ты не в курсе? Мы тут наушники искали...
   - И вы туда-же... - простонал Ванёк. - Ну нету у меня их, нету. Раз десять уже спрашивали!
   - Ну извини, мало ли...
   На три десятка человек, собравшихся в музее, пришлось примерно столько же мобильных телефонов, и ни одних наушников. Были беспроводные, правда, но для включения режима FM-радио в телефонах, требовался именно провод, из-за чего, вечером были устроены масштабные поиски и опрос присутствующих. На весь этот долбанный музей, не нашлось ни одного радиоприёмника. Интернет пропал вместе со связью, и откуда ещё узнавать новости, как не по старой доброй радиоволне...
   - Ладно, завтра утром всё равно в магазин идти. - Седой хмыкнул. - За покупками. Пошёл бы ты, отдохнул. День может выдаться суетным, желательно быть со свежими силами.
   С уст Гитариста едва не сорвалось возмущённое 'Я никуда отсюда не выйду', щедро сдобренное матом, но...
   А кто пойдёт? Женщины и два ребёнка? Старик этот, явно давно уже сидящий на пенсии? Девчонок отправлять?
   Ваньку стало стыдно, он ощутил, как запылали его щёки, и вдруг пришло спокойствие. Завтра они пойдут туда, в окружающий серый мир. Завтра они узнают кто из них мужчина, а кто просто носит дополнительный анатомический причиндал. Он, - обычный уличный гитарист, но он пойдёт, если это потребуется.
   За окном вновь послышался шелест, раздражённое фырканье, короткий неразборчивый скулёж. Спокойствие на душе качнулось, попыталось смыться, но Ванёк вцепился в него двумя руками и не отпустил.
   - Спокойной ночи, Василий Степанович. Надо - значит сходим, - согласился он.
  
   На ночлег Максим с Катей и Мага с Кристиной устроились в охотничьем кабинете, растянулись вчетвером на огромадной медвежьей шкуре, отрубившись на удивление быстро - не было (как боялись девушки), ночной какофонии рыка и воя. Жара, царившая на улице, из-за близости реки - усадьба князя Дольского стояла почти на берегу, - быстро сменилась свежестью, да и в старинной постройки деревянном здании, было прохладно и пусть очень непривычно, но по своему даже уютно. Поначалу. Потом, по мере того, как дом остывал, стало менее комфортно и девушки прижались к своим парням. Максим сквозь сон даже порадовался новым ощущениям - тёплое дыхание Кати на шее, руки девушки, обнявшие его, грудь, прижавшаяся к его груди.
   Одно не давало ему спать спокойно: стоило закрыть глаза, и почему-то приходили мысли о маленькой девочке, которая сегодня осталась дома с бабушкой - сам не зная почему, он очень беспокоился за Оленьку. Перед сном Катя набрала свою соседку должно быть не один десяток раз и всё безрезультатно. Это заставляло Катю ругаться и сжимать свои кулачки так, что белели костяшки, но поделать она увы, ничего не могла. Завтра, Максим в этом не сомневался, Катя попытается добраться до дома, и он конечно пойдёт с ней. Было заранее... Ну, пусть и не страшно, но... Тревожно? Наверное, да, это правильное слово. Именно тревожно, оттого, что неизвестно что там сейчас на улице происходит, кто бродит, цокая когтями и порой негромко подвывая.
   Поворочавшись с боку на бок пол часа и окончательно замёрзнув, Максим сходил к окну, попытался аккуратно снять портьеру, и потерпев неудачу, попросту сдёрнул её. Под хруст рвущейся ткани, звеня креплениями, уронил в итоге тяжёлую деревянную гардину. Её падению он порадовался очень скоро, когда пошёл за второй портьерой. Примерно в то же время, к ним начали присоединяться ещё какие-то люди, приходили, ложились рядом, укрывались импровизированным пыльным одеялом, и всё равно дрожали от холода.
   - Кажется, я заболела, - тихо пожаловалась Катя под утро на ухо Максиму. - Всё тело ломит и дрожу, никак согреться не могу.
   Максим, испытывающий то же самое, лишь покрепче обнял подругу. Они не спали, а дремали, сквозь сон слыша постанывания из соседней комнаты. Не удержавшись, Мага сходил туда, а вернувшись, негромко поведал:
   - Женщина старая. Совсем ей плохо, вся трясётся и очень-очень горячая. Таблетки выпила, но пока не помогли. - Поцокав языком, он грустно повторил: - совсем ей плохо.
   Утро они встретили с усталым облегчением.
   Странно было выглядывая в окно, видеть серость и блёклый мутный шар в небе вместо привычного солнечного диска. Люди вставали, борясь с дрожью умывались. Мобильные операторы так и не восстановили свою работу, спасибо, хотя бы водоснабжение и электроэнергия имелись.
   Как-то само собой получилось, что, завершив утренний моцион, проснувшиеся шли в бальный зал - самое большое и просторное помещение. Очень скоро сюда же начали переносить стулья, лавки и столы, из тех, что полегче. Максим устроился с друзьями в углу, возле рояля. Отсюда помещение было хорошо видно, как и заполнивших его людей.
   Пересчитав собравшихся и определив, что не хватает трёх человек, Василий Степанович попросил детей сбегать за ними. Усталый и посеревший за ночь, он подошёл к окну и некоторое время ждал, пока утихнут разговоры, но и после этого, заговорил не сразу.
   - Если никто не возражает, я возьму слово, - наконец произнёс он негромким сильным голосом. - Во-первых, по праву старшего среди собравшихся здесь, во-вторых, потому что других желающих, - он усмехнулся, - кажется нет.
   - Говори, отец, чего там, - поддержал говорившего худой как вешалка интеллигентного вида мужчина.
   Максим удивился тому, насколько сын не похож на родителя, но тут же сообразил, что это лишь уважительное обращение, а не признание родства.
   - Меня зовут, Василий Степанович и я хочу изложить своё видение ситуации, чтобы сообща определиться с дальнейшими действиями. - Он обвёл взглядом собравшихся, и продолжил: помощь придёт, в этом сомнений нет. Не знаю, что явилось причиной происходящих вокруг нас... м-м-м... необычных явлений, но в любом случае, власти с ситуацией разберутся. За нами прилетят вертолёты, или приедут машины, но их ещё необходимо дождаться. Прошлая ночь показала, что мы элементарно не готовы к ночлегу в этом музее...
   - Погодите... - человек-вешалка поднял руку. - Вы утверждаете, что мы можем здесь провести ещё и следующую ночь?!
   - Не знаю. Но если это случится, мы должны быть к этому готовы. Выходить наружу опасно, вооружённых огнестрельным оружием среди нас нет к сожалению, но придётся сходить в соседний гипермаркет и набрать там необходимые припасы.
   - В парке были полицейские и что, никто из них не добежал до нашего музея? - саркастически осведомился другой голос.
   - Я добежал, - поднялся с табурета крепыш в форме и продемонстрировал залу пистолет. - Но патронов у меня нет. Всё вчера потратил. Со мной были ещё двое, но их при мне... - желваки на его скулах на миг вспухли и опали. Уже суше, он закончил: - Других патрульных замечал, но в общей суматохе потерял из виду. Сам стрелял пока не кончились патроны, потом ушёл.
   Простая в общем то фраза, заставила Максима поёжиться. Вот так просто, крепыш сообщил присутствующим, что неизвестное количество полицейских прошлой ночью погибли, выполняя свой долг, защищая мирных граждан, как оно и положено. Без оглядки на многочисленные фильмы про 'плохих' и про 'продажных', просто потому что они были в этом месте, и они должны были это сделать. Может быть, кто-то конечно выжил, тоже сумел убежать и сейчас находится в других зданиях, или даже покинул город, но вспоминая ожесточённую стрельбу в парке... Светлая вам память, ребята...
   И ещё. Откуда, чёрт возьми, вообще взялось такое количество этих тварей?! Кто бы ответил...
   - Нам нужна еда, медикаменты, тёплые одеяла, - продолжил говорить Василий Степанович, не давая возникшему шуму и дискуссии разгореться. - Вода идёт из-под крана, но сколько так будет продолжаться - никто не знает, потому желательно обзавестись посудой и держать запасы еды, воды, тёплой одежды.
   - Фонарики, туристические плитки на газе, оружие, рации - неожиданно даже для себя, подал голос Максим.
   Сидящая рядом Кристина дёрнулась от его громкого голоса, посмотрела укоризненно.
   - Верно, и это тоже. И ещё многое, многое другое. Да, пока не забыл: обязательно раздобыть несколько радиоприёмников на батарейках. А то сидим как в каменном веке...
   - И вы хотите за всем этим пойти туда, - человек-вешалка ткнул в серое окно.
   - У вас есть другие предложения?
   - Пойти к бродящим в вонючем тумане чудищам, ходить там ничего толком не видя, драться с монстрами, - саркастически перечислила вчерашняя девочка-подросток с розовыми волосами. - Разве может быть предложение круче?! Можете заниматься этим сколько угодно, но мой Котя останется здесь!
   Собравшиеся зашумели, вскочила и замахала руками что-то доказывая продавщица Люба, полицейский не выдержав, встал, подошёл к окну. Максим вспомнил Оленьку. Как она? Если тот берег реки также наводнён чудовищами, то девочка сейчас сидит с незнакомой бабушкой, без родных и... Он вспомнил, как Катя вчера не могла дозвониться до племянницы и внутренне вздрогнул. Покосился влево, где сидела подруга и вдруг не обнаружил её на прежнем месте.
   - Кристин, а где Катюшка?
   - Она...
   Кристина запнулась, моргнула, и Максиму этого хватило. Подозрения, самые страшные, вдруг одолели его, чувствуя, как лицо кривится в гримасе, он схватил её за плечо, тряхнул:
   - Как давно она ушла, куда?!
   - Только что... - проблеяла Кристина, указав рукой на выход.
   Вскочив, он бросился к выходу, моля про себя лишь об одном: успеть остановить, не дать Кате уйти одной.
  
   Прошедшая ночь, всего одна, изменила город до неузнаваемости. На улицах пусто и тихо так, как, наверное, не было со дня его основания. Сегодня никто не спешил на работу, не жаловался на жару, никто не сетовал на здоровье, начальство, правительство, ЖКХ и сотни прочих потенциальных объектов для недовольства.
   Слабый ветер гонял по одному из центральных проспектов утерянную каким-то раззявой крупную денежную купюру. Гонял с самой ночи, валял в пыли, поднимал до уровня тёмных оконных проёмов, точно хвастаясь своим обретением, один раз даже положил на подоконник, но быстро сдёрнул и понёс дальше. Бывало, оставлял ненадолго на одном месте, делая вид, что забыл об этой игрушке, но спустя какое-то время опять подхватывал купюру и принимался вертеть, кружить в воздухе. Сегодня на его находку никто не претендовал.
   Светофоры, безразлично отнёсшиеся к факту исчезновения с улиц прежних хозяев, молча делали свою работу. Красный. Жёлтый. Зелёный. Жёлтый. Красный... Сигналы сменяли друг друга, хотя сегодня до их цветов и подаваемых команд никому не было дела. По улицам бродили новые, не встречавшиеся здесь ранее пешеходы. Они игнорировали правила дорожного движения, лежали прямо посреди проезжей части, или залезали на брошенные на дорогах машины, а ещё, они охотились на людей. Порой, они получали отпор - гремели выстрелы, шли в ход кулаки, ножи, топоры и самодельное оружие, происходили настоящие стычки и даже нечто, что с натяжкой можно было назвать уличными боями - двуногие оказались достойными противниками. К этому светофоры тоже отнеслись с безразличием. Они были заняты.
   Красный. Жёлтый. Зелёный. Жёлтый. Красный...
  
   Глава 11. Воскресенье. Утро
  
   Выбежать из бального зала так просто у Максима не получилось. Нет, никто его не задерживал и не чинил препятствий, он уже подошёл к двери, когда вернулся один из детей, ушедший на поиски не явившихся на собрание людей. Несколько секунд он стоял на пороге крутя головой, то ли ища маму, то ли не способный выразить словами то, что у него сейчас творилось в душе.
   - Она умерла! - испуганный детский крик едва не стоил разрыва сердца Максиму.
   Остановившись, парень с испугом обернулся и увидел полный зал таких же перепуганных лиц. Женщина, лет тридцати, бросилась к ребёнку, присела на одно колено перед ним, обняла, что-то зашептала на ухо.
   - Кто?
   - Кто умер?!
   - Да что вы его успокаиваете, женщина, пусть пояснит свои слова!
   Мальчик высунул голову из-за плеча мамы и махнул рукой за дверь, в которую только что вбежал.
   - Там, - его взгляд скакал по лицам смотрящих на него взрослых. - Бабушка которая вчера кашляла.
   Максим едва не выдал вслух стон облегчения. Некрасиво, человек всё-таки умер, но ведь не Катя, а какая-то незнакомая бабушка. Тьфу-тьфу, что за мысли в голове, и сердце бьётся как бешенное. Уходя из комнаты, он понял о ком речь. Наверняка та самая, ночевавшая в соседней комнате, которой было плохо ночью. Мага говорил, что у неё высокая температура - видимо не помогли таблетки. И уже не первый раз сознание тревожно напомнило: а сам то, сам? Кашель одолевал вчера вечером, да и утром сегодня тоже. И многих одолевает, кажется. Ох и нехорошо это всё...
   Катю он обнаружил на лестнице, девушка стояла у перил, прижимая к губам платок, то ли плача, то ли о чём-то глубоко задумавшись. Максим, бегущий по ступеням, погружённый в свои мысли, едва не пролетел мимо, лишь затем сообразил, что это и есть искомая, и так на душе стало радостно, что он почти набросился на подругу, обнял её обеими руками, развернул к себе лицом и покрыл поцелуями горячие, мягкие губы. Запоздало испугался: а вдруг она его сейчас оттолкнёт? Что если он слишком торопит события?!
   Катя не сопротивлялась. Повисла в его объятьях, обняв руками за шею, запрокинула голову, подставляя лицо для поцелуев и Максим лишь сейчас вдруг заметил слезинки в уголках её глаз.
   - Ты что? Милая, всё хорошо, - зашептал он ей, осторожно смахивая солёные капельки кончиками пальцев, - всё будет хорошо, вот увидишь. Ну что ты задумала, куда пошла?
   - В... хм... - она запнулась, - в уборную вышла.
   - В туалет?! - Максима словно окатили холодной водой.
   - Ну да...
   На несколько мгновений он завис, разглядывая её удивлённое выражение на лице, а затем не сдержавшись, неуверенно хихикнул, выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
   - Максим? А что случилось? - забеспокоилась она.
   - Я тут себе нафантазировал, - он махнул рукой, чувствуя невероятное облегчение. - Почему-то решил, что ты ушла одна в город.
   Катя виновато потупилась, шмыгнула.
   - Я хотела, то есть думала об этом, - призналась она. Обернулась, посмотрела за окно, в серую неприятную муть. - Как подумаю, что Оленька сейчас там, с соседкой, и даже не знает жива ли я, или нет, и я не знаю, - она всхлипнула, вцепившись в плечи приятеля. Максим прижал её к себе, погладил ладонью длинные волосы. - Я хотела пойти, - тихо сказала девушка, - но там... Я не знаю, что это, но оно меня пугает. У меня не хватило решимости убежать одной, Максим.
   - Ты умничка, спасибо тебе за это, - серьёзно поблагодарил он её. - Пообещай, что вообще никуда не пойдёшь, что останешься здесь, я и один схожу.
   - Нет! - резко ответила она. Вскинула голову, глядя ему в лицо. - Одного тебя я тоже не отпущу!
   Они замолчали, словно впервые разглядывая лица друг друга.
   - Почему ты плакала?
   - А?
   - Когда я пришёл, у тебя были слёзы на глазах.
   Максим не удержавшись, потянулся, коснулся легонько губами её щеки и вдруг понял, что щека тоже горячая. Как и губы, как тело, которое он сейчас обнимал. Он отстранился с удивлением и с испуганным пониманием.
   - Я заболела, - призналась Катя, отведя взгляд, точно призналась в чём-то постыдным. - Мы все заболели, заразились от кого-то, и я не знаю, чем.
   - У тебя температура, ты же вся горишь.
   - Знаю. И знаю, что ночью в соседней комнате бабулька с температурой лежала, помнишь, она всё стонала? Может быть от неё, хотя уже ночью у меня тело ломило.
   - Она умерла, - сорвалось с губ Максима раньше, чем он сумел осознать, что произносит.
   - Что?!
   Мысленно кляня себя и ругая, как только можно, он вынужденно повторил:
   - Бабка та умерла. Несколько минут назад объявили. - И глядя в испуганные глаза девушки, зачастил успокаивающе: - ты сейчас только не впадай в испуг, по дороге к Оленьке, заскочим в аптеку, возьмём лекарств, всё будет нормально, вот увидишь.
   Девушка кивнула. Они постояли так ещё немного, а затем она потянула его вниз. У подножия лестницы, Максим увидел дверь с изображением унитаза.
   - Пойдём, раз уж ты здесь, проводи меня? Мне так спокойнее будет.
   Почесав зудящее с самого утра запястье, Максим двинулся вслед за подругой. То ли укус насекомого, то ли вчера повредил во время ночных треволнений.
  
   Сидящие в подвале люди не сразу узнали своего товарища. И не мудрено - Пашу Зарубного сейчас, пожалуй, и родная мать бы не узнала. Ушедшего вчера в ночь пьяного и жизнерадостного человека точно загримировали, добавив молодому в общем-то парню сразу два-три десятка лет. На лбу вдруг проступили морщины, которых ещё вчера у него не замечали, губы и руки тряслись, глаза бегали и содержали в себе некую странную дичинку, а главное, волосы на висках украсились многочисленными серебряными нитями.
   Маринка, открывшая дверь, сонная и болеющая похмельем, попыталась было вообще вытолкнуть незнакомого старика, да вдруг остановилась, ахнула, широко раскрытыми глазами глядя на такое знакомое и одновременно такое незнакомое лицо.
   - Па-а-аша? - сама себе не веря, осведомилась она.
   Кивнув в ответ, пришедший человек перешагнул порог, слегка прихрамывая на правую ногу прошёл в помещение. Пьянка шла по новому кругу. Проснувшаяся час назад компания, пила самогонку, взятую в долг у той самой самогонщицы из соседнего подъезда, к которой вчера ушёл Паша.
   Гомон и смех стихли, тишину прерывал лишь чей-то надсадный кашель. Зависла даже рука разливающего очередную бутылку по стаканам. Почти десяток человек с сомнением и изумлением воззрились на вошедшего.
   - Пашок... ну ты, блин... - местный дворник Семён, по кличке Маэстро, протянул налитый стакан, который держал в руке. - На-ка, выпей.
   Зарубный принял посудину, заглянул в неё с сомнением. Протянул разливающему, и тот понятливо кивнув, долил до половины. Поймав полубезумный взгляд, наполнил стакан. Запрокинув голову, Паша разом опустошил посудину, подхватив со стола надкушенное яблоко, хрустнул им, водя глазами из стороны в сторону, словно впервые видя собравшихся.
   - Паш... ну что там, ты где пропадал то? - Семён покосился на ополовиненную бутылку, шмыгнул с досадой. - Ты-ж за самогоном уходил, принёс чего?
   Приятель уже и сам видел, что руки вернувшегося пусты, но вдруг где-то за пазухой прячется пара заветных бутылочек? И Паша кивнул в ответ, медленно, со странной серьёзностью.
   - Принёс, - его голос, холодный и равнодушный, заставил Маринку отступить в сторонку. На всякий случай.
   - Где?
   Протянув левую ладонь, всё это время сжатую в кулак, Паша разжал пальцы, и на стол упало оторванное человеческое ухо.
   - Вот, - в повисшей гробовой тишине, скрипнули холодом слова. - Привет от самогонщицы.
   Потребовалось добрых полчаса, что бы собравшиеся в подвале успокоились. Попутно был уничтожен весь запас выпивки, а Маринка обзавелась свежим фингалом - дурная баба никак не хотела угомониться и замолчать. Сейчас она сидела в углу, не сводя взгляда с так и лежащего на столе принесённого Пашей предмета.
   Самое главное, Паша так и не рассказал, что собственно с бабкой случилось. Как произошло, что её ухо, вдруг оказалось в руке Паши. На все расспросы, парень зыркал зверем, раздувал ноздри, да требовал выпить, а то и порывался ещё раз кому-нибудь врезать. Любопытный Семён, отчаявшийся докопаться до истины, ненадолго покинул подвал, якобы покурить, а когда вернулся, притащил целых два пакета с бутылками самогона да закуской и тоже отказался отвечать на вопросы. Вот и гадай, что там произошло.
   Хорошо хоть выпивки теперь хватало.
  
   Собрание, проходящее на втором этаже музея, набрало обороты. Впрочем, сейчас это вообще было мало похоже на собрание, скорее на стихийную перепалку на темы 'кто виноват', 'кто за это ответит' и 'кто пойдёт по магазинам'. Присутствующие единогласно сходились лишь в одном: идти по магазинам надо, потому что такая толпа не может без еды, воды, туалетных принадлежностей и целой кучи иных вещей, включая одежду. На импровизированной сцене - пятачке у окна - стояло пол десятка человек, которые спорили и говорили, совершенно не слушая друг друга.
   Вернувшиеся в зал Максим с Катей, некоторое время слушали царящие здесь брань и гвалт, девушка, погружённая в собственные мысли, с вялой отстранённостью, а парень, с недоумением. Для Максима, последняя новость, которую он услышал в этом зале - была смерть бабки, ночевавшей в соседней комнате, и он не понимал, как можно перейти от этого события к ругани, а порой и откровенной грызне.
   Первый голос здесь был у крашенной блондинки, одетой в обтягивающее платье, недешёвое, как и остальные её вещи, как та же сумочка, которой она размахивала и тыкала в оппонентов. Возможно в иное время, она и была вполне симпатичной, но сейчас, её озлобленное лицо, стало отчего-то походить на вытянутую крысиную мордочку. Красные щёки, горящие глаза, Максим вспомнил её - вчера она тоже с кем-то ругалась и чего-то требовала, но то было страшной ночью, когда под окнами бродили неизвестные твари, и потому ругалась тихонько, шёпотом. Сегодня днём, при тусклом сером свете, она себя не сдерживала.
   - Вот истеричка, - не выдержала даже Катя, и Максим с ней согласился.
   - Чего она хочет? - поинтересовался он у стоящего рядом мужика. - Кричит, ругается, а суть то какая?
   - Да чёрт её знает, визгушка, блин, - сморщился тот в ответ. - Сначала требовала вытащить её и других женщин отсюда, но плана у неё нет, потому что такие вопросы она якобы не привыкла решать. Мы мужчины, мы и должны. - Максим хмыкнул. - Потом, когда её с этой идеей мягко послали по известному адресу, потребовала обеспечить едой, водой и удобствами, согласно её статусу женщины. А, и ещё связью обеспечить. Что требуется теперь - я даже не знаю - потерял нить рассуждений.
   - Настоящий талант не пропьёшь, - с некоторым даже уважением сообщил Максим, глядя на женщину. - Вон как распрягается, чувствуется, что привыкла командовать. - Заметив в толпе знакомую седую голову, потянул за руку подругу. - Пойдём-ка.
   Он шёл и всё сильнее убеждался, что пенсионер, как должно быть и большинство прочих здесь собравшихся людей, болен. Вблизи, перемены в совсем ещё недавно бодром и боевом Василии Степановиче, оказались ещё заметнее. Волосы на его голове, лишь вчера бывшие седыми, сегодня вдруг превратились в снежно-белую паклю, или парик, небрежно наброшенный на манекен. Морщины на лице проявились резче, глубже, а само лицо приобрело серый оттенок. Да и глаза, прятали в своей глубине смесь усталости, боли и груза ответственности, которая вдруг навалилась на его немолодые плечи.
   Отозвать Василия Степановича оказалось несложно, а донести до него необходимость уйти даже ещё проще. Пенсионер лишь горестно сморщился, покачал головой:
   - Жаль, жаль, парень. Рассчитывал я на тебя, нормальным ты мне показался. А сейчас - точно знаю, что нормальный, раз собираешься рискнуть ради такого дела. Но девчонку с собой зачем берёшь? А, так ты тётка этого ребёнка? Ну дела, как всё неудачно, жалко малышку, надо идти, я и спорить не буду. Но от меня что хотели? Помочь не смогу, сам понимаешь, тут вон какая толпа сидит, всё хотят, хотят, требуют, а выйти из здания - так очко сжимается игольным ушком, прости барышня.
   - Ничего, - вздохнула Катя, я и не такого наслушалась за это утро.
   - Ну тоже верно. Но, как жаль, что уходите, эх... А, ежели не секрет, потом что предпримете, когда найдёте малышку?
   - Хочу попытаться пробиться за город, - честно ответил Максим. Поймал на себе взгляд подруги - ну да, с ней то он этого не успел обсудить. - Если это безопасно. Смущает честно говоря отсутствие помощи, потому до сих пор колеблюсь.
   - Верно, верно, смущает, - закивал старик негромко, потянул собеседника за локоть ещё подальше от толпы, потому что кое-кто уже начал заинтересованно прислушиваться к их разговору. - Просьба у меня к тебе будет, парень, две даже.
   - Весточку подать? - озвучил Максим очевидное.
   - Именно. Любую, хоть какую, лишь бы понятную нам. Очень уж напрягает тишина вокруг. Для армии все эти звери, как бы громко они не рычали, - лишь дикие животные, давно бронёй должны были раскатать, ан нет, не едут отчего-то. Что-то неладно...
   - Хорошо... А вторая какая просьба?
   - Будьте осторожны. Очень-очень осторожны, - попросил старик, цепко глядя в глаза стоящим перед ним молодым людям. - Смотрите во все стороны одновременно, и прежде чем шаг сделать, сто раз проверьте, безопасно ли это. - Он потупился, и вдруг тихо признался: - сердце у меня ноет. Плохой признак, последний раз так ныло, когда Василиса, супружница моя... - Оборвав себя на половине фразы, он махнул рукой. Помолчав, добавил едва-едва слышно: - И помочь вам ничем не могу, уж извините...
   - Нам не надо помощи, - Максим отчего-то ощущал себя виноватым, хотя за что - и сам не знал. - Я только хотел вас предупредить что уходим и попросить дверь входную закрыть за нами.
   - Добро, спасибо что подошёл, предупредил. Вон, Любонька за вами закроется, да, милая?
   Продавщица из местного сувенирного магазинчика которую Максим лишь сейчас заметил, покивала, вздыхая и потирая щёку.
   - Ну тогда пойдём мы, спасибо, за... не знаю, за понимание наверно? - Максим пожал протянутую руку, и не удержавшись, оглянулся на очередной визгливый выпад всё ещё дискутирующей истерички. - А вот эта истеричка, которая сейчас выступает, если не секрет, зачем она? Вы же не просто так её допустили туда речи толкать?
   Усмехнувшись, пенсионер прищурился.
   - Точно, не просто так. Ночевала она неподалёку, и за прошедшую ночь мозги прополоскала - ни одна стиральная машинка так не справится. Дама не простая, из власти нашей, а потому говорить умеет, особенно на повышенных тонах. И что ведь удивительно, не понимает ни черта в происходящем, но говорить способна безостановочно, и есть люди, кто к ней прислушивается.
   - И?
   - Вот и выпустил я её, дал так сказать слово, которое она так просила. А сейчас, думаю, уже пора её прервать и дать людям выбор: пойти за ней, или за мной. Точнее мной, и ещё несколькими, - он бросил взгляд куда-то в сторону, - боле-менее здравомыслящими, на мой взгляд. Идите, ребята, да и я, пожалуй, пойду. Пора остановить этот словесный понос, пока наши и так немногочисленные выжившие не померли от разрыва мозга.
   Любонька потопала к выходу, и Максим с Катей пошли за ней следом. За спиной послышалось деланно бодрое:
   - Ну, дамы и господа, позвольте прервать эту, прости господи за слово неприличное, дискуссию...
   - Что значит неприличное?! - взвился голос говорившей.
   Дальше они не слушали. Перекинувшись напоследок парой фраз с Магой и Кристиной, двинулись к выходу, а затем закрывшаяся за спиной дверь, прервала голос женщины, которую Максим мысленно иначе как Истеричкой и не называл.
   Спускаясь по широкой лестнице, резной, со скрипучими деревянными ступенями, пусть, конечно не девятнадцатого века, но всё равно, очень старой даже на вид, Максим размышлял о том, как странны порой выверты судьбы. Он, всю жизнь искавший себе девушку, красивую, умную, весёлую, - в этом месте парень покосился на идущую рядом Катю, - нашёл её в самый неподходящий, наверное, момент, в самой сложной и странной ситуации. Он, мечтавший в детстве о том, как однажды спасёт красавицу, и она в него влюбится, вот прямо сейчас идёт спасать, но не саму красавицу, а её племяшку. И пусть от одной мысли о выходе на улицу становится страшно до чёртиков, подумал он с неожиданной злостью, хрена лысого он это покажет.
   - Я с вами пойду, - заявила Люба, сбив его с мысли.
   - Куда? - от неожиданности, Максим не сразу понял, что она хочет. - То есть, зачем?!
   - Вы же на тот берег, а потом из города сваливаете? Вот и я с вами.
   - Думаете это безопасно? Или просто хотите рискнуть?
   - Да нечего тут ловить! Уж лучше так, попробовать уехать, чем здесь сидеть, неизвестно чего дожидаясь.
   Максим хотел объяснить, сказать куда они идут, но ведь эта женщина стояла там, во время разговора с Василием Степановичем, и сама должна всё понимать. Посмотрев на её недовольное, замкнутое лицо, он закрыл рот. Сама знает, что делать, и кто он ей, чтобы советы давать.
   - Вадик! - неожиданно громко крикнула Люба, заставив Максима и Катю сбиться с шага.
   Откуда-то из глубины здания, грохоча ботинками выбежал тощий парнишка, один из двух детей, нашедших прошлой ночью спасение в музее.
   Наклонившись, женщина шепнула что-то ребёнку, понятливо кивнув, тот отступил, остался стоять, глядя им вслед непонятно, словно бы с сожалением.
   Мужичок, сидящий на табурете у входной двери, при их приближении поднялся, в его руках Максим увидел сборник сканвордов с ручкой. Вахтёры - в любое время вахтёры, мысленно усмехнулся парень. А потом улыбка пропала, потому что он выглянул в зарешёченное окошко, то самое, за которым прошлой ночью видели живую верёвку.
   Сегодня, при свете дня, пелена, опустившаяся на город, уже не казалась такой плотной, как вчера. Пусть не очень далеко, но метров на пятьдесят-сто, а то и побольше им было видно, кроме того, этот туман качался и перетекал, подчиняясь неким своим законам, становился то реже, то плотнее, порой открывал вид на автостоянку, находящуюся и вовсе за все две-три сотни метров отсюда. Их троица сможет покинуть музей, и дверь закроется за ними. Там и делов то - лишь задвинуть засов. От этой мысли на мог стало жутковато. Назад пути не будет.
   Грохоча обувью, по лестнице к ним сбежали двое: полицейский, у которого кончились патроны в пистолете, и незнакомый Максиму парень.
   - Василий Степанович сказал проконтролировать, что у вас всё нормально.
   - Конечно, нормально, - недовольно подтвердила продавщица. - Я, кстати, с ними иду, - добавила она, и вдруг закашлялась, надсадно, долго.
   Максим ожидал, что эта фраза вызовет споры и уговоры передумать, но парни лишь кивнули, синхронно, как по команде. Встали рядом, во все глаза глядя за окно. Катя сама не замечая, опять сжала ладонь своего друга, и лишь по этому было видно, что девушка нервничает. На вид же, она выглядела почти безмятежно.
   'Соберись, сконцентрируйся на предстоящем, - приказал себе Максим. - Потом будешь рассматривать окружающих, дались тебе эти люди!'
   Потеснив смотревших в окно людей, он изучил доступный участок пространства.
   - Никого, вроде. Открывайте, пойдём мы.
   - Пять минут ожидания, стоим, смотрим по сторонам, - возразил ему полицейский. - Если никого нет - тогда открою.
   Минуты бежали вяло. Катя, устав пялиться в окно, прошлась по сувенирной лавке, взяла с полки магнитик, прилепила его к какому-то гвоздику, торчащему из стены. Продавщица посмотрела на это неодобрительно, но ничего не сказала. Видать за прошедшую ночь смирилась со многими вещами. Пять минут давно прошли, Максим уже хотел поторопить полицейского, но в этот момент сверху спустился по лестнице ещё один парень.
   - Ничего и никого во всех направлениях, - отчитался он.
   - Вам пора, - полицейский отодвинул засов и открыв дверь, осторожно за неё выглянул.
   Максим, а следом за ним и Катя с Любой вышли из здания музея. Остановились, обозревая окрестности, не в силах сделать первый шаг от двери.
   Запах, слабо ощутимый в здании, к которому они за ночь принюхались и перестали замечать, стал сильнее, и резче. Небо не просматривалось - лишь серая муть, висящая над головой, низкая, мрачная, точно физически давящая на людей. Катя дёрнула парня за рукав и указала вправо - там, земля была перекопана, выворочены целые пласты, будто здесь поработал небольшой бульдозер. На мягком грунте и на траве отпечатались непонятные росчерки, глубокие, очень характерно расположенные, точно здесь, прямо по земле, катался некий безумный конькобежец. Отчего-то вспомнился жуткий рёв, слышанный ими прошлой ночью. Максим отвернулся. Смотреть на эти следы было неприятно и, честно говоря, жутковато. Неужели в их городе теперь бродит ещё и вот такое? Откуда?!
   Они стояли, не в силах отойти от приютившего их на ночь здания. Возможно если бы Катя или Люба что-нибудь произнесли, невидимые оковы спали бы, но они молчали, и Максим стоял, чувствуя, как царящая в этом месте тишина начинает давить всё сильнее и сильнее.
  
   Из Фраскатти в старый Рим вышел Пётр-Астролог.
   Свод небес висел над ним, будто дивный полог.
   Он глядел туда, во тьму, со своей равнины,
   И мерещились ему странные картины.
  
   Девушки с удивлением посмотрели на Максима, а он, смутившись, пожал плечами.
   - Навеяло...
   - Вы полны сюрпризов, молодой человек, - Катя кончиками пальцев коснулась его ладони, провела по ней, тихонько погладив.
   - Пойдёмте, нечем тут любоваться.
   Максим сделал первый шаг, и странное оцепенение в котором он пребывал пропало. Это его город. Да, он изменился, в нём поселились новые, невероятные создания, опасные, возможно хищные, но всё равно, это его город! Здесь можно его заставить прятаться, можно за ним гнаться, можно убить в конце концов, но заставить его бояться - это будет слишком. Сам того не замечая, он едва слышно бормотал:
   - Это будет слишком... Это будет слишком... Вы слышите, уроды, это будет...
   Девушки ни о чём не спрашивали.
   Широким размашистым шагом Максим шёл к своей машине, позади по асфальту топали спутницы. Как звонки оказывается шаги, как они громки, когда вокруг царит подобная тишина. Слева, наперерез им, побежало нечто небольшое, плоское, чёрное. Сердце бухнуло, шаг сбился, и напрягшийся Максим не сразу понял, что это всего лишь пакет, гонимый слабым ветерком, скользит над тротуаром.
   - Господи спаси... - послышался сзади напряжённый голос Любы. - Я чуть со страху не померла.
   Достигли машины, которая так и простояла с отключенной сигнализацией всю ночь. Никому теперь не нужная. Лишь сев в кабину, почувствовали себя спокойнее. Привычный запах салона, привычное ощущение руля в руках - Максим словно ненадолго вернулся во вчерашнее утро, такое мирное и даже в чём-то предсказуемое. Рядом щёлкнул ремень безопасности. Покосившись на Катю, он покачал головой.
   - Зачем?
   - Привычка... - девушка погладила чёрную полосу, прижавшую её к сидению. - Так спокойнее.
   Последовав её примеру, Максим и в самом деле почувствовал себя почти в безопасности. Заведя двигатель, они тронулись. Обогнули серую машину с мёртвым водителем, проехали парковку. Уже выезжая на дорогу, объехали нечто чёрное, бесформенное, лежащее на обочине. Мелькнуло белое лицо, раскрытый словно в беззвучном крике рот.
   - Господи спаси... - зашептала вновь Люба с заднего сидения.
   Катя отвернулась, губы её дрожали, а Максим крепче сжал руль в руках.
   - Оленька, - беззвучно произнёс он. - Мы идём.
  
   Глава 12. Воскресенье. Утро.
  
   Паша Зарубный стоял на балконе четвёртого этажа. У ног дышал и колыхался бесконечный серый океан, разлившийся по всей улице, взявший в свои оковы дома, накрывший фонарные столбы и машины, невысокие декоративные кустарники и нижнюю часть деревьев. Приложив немного воображения, можно было представить, что он стоит на палубе корабля, бесстрашно идущего навстречу близящемуся шторму. Не было раскатов грома, не было ветра, рвущего паруса, но Паша всей своей пропитанной алкоголем душонкой, ощущал этот шторм, ощущал, что их корабль уже ступил в него, и с каждым часом отдалялся всё дальше от безопасных, спокойных вод. Что ж, он, Паша Зарубный по кличке Корсар, готов, он примет этот бой и выйдет из него победителем.
   Кличка Корсар, если честно, не прилипала. Раньше. До сегодняшнего дня. Потому что именно сегодня Паша нашёл старинную капитанскую треуголку, и водрузив её на свою коротко стриженную дурную голову, почувствовал нечто особенное, бесшабашный задор безнаказанности. А ещё, потому что сегодня он впервые 'взял на абордаж' квартиру и впервые убил человека. Вспомнив об этом, он передёрнулся, но тут же оскалил лицо в как ему казалось, кровожадном выражении. И пусть это была всего лишь бабка-самогонщица, для него это был поступок. Или даже ПОСТУПОК, который окончательно сломал нечто в его душе, и так уже надломленной проведённой на улице ночью.
   Возглавляемая Пашей банда сидела в подвале не долго. Откричали десяток песен, и едва не подрались, сами не понимая за что или из-за чего. Так бывало часто. Компания бухала, собравшись почти в полном составе - всемером, не считая женщин, - бессменных Маринки и Светки, но их они никогда не считали. Как шутили сами: курица - не птица, баба - не мужик. Говорили так в присутствии этих самых баб, и они натужено смеялись, признавая это за шутку и признавая право так шутить. Курили здесь же, в безопасности и тепле, в туалет поднимались на второй этаж, к Семёну, и зачем вообще выходить на улицу?
   Увы, но алкоголь закончился так же стремительно, как и появился. Так было всегда, в их компании единогласно считалось, это самым паршивым законом природы из всех имеющихся. Пришлось вновь идти к бабке-самогонщице, и на этот раз, пошли всей толпой. Маринка, попытавшаяся было воспротивиться этому, получила очередную затрещину. Вот там то Паша и нашёл треуголку, что сейчас красовалась на его голове. Впрочем, это случилось не сразу, сначала они долго стояли, глядя на мёртвую бабку, лежащую в зале.
   Шокировано молчали, не решаясь нарушить молчание и не зная, что вообще надо говорить в таких случаях. Всеобщий паралич нарушил Паша. Покопавшись в кармане, он извлёк из него оторванное ухо, бросил на тело.
   - Держи старая, это твоё, вроде.
   Икнув, упала в обморок Светка. Кто-то издал нервный смешок, кто-то охнул: 'ну, ты Пашок, даёшь!', а Пашок, лишь сейчас заметил в бабкином шкафу россыпь вещей: старинная, потемневшая подзорная труба, несколько огромных ракушек, капитанская треуголка, макет корабля, большого, трёхпалубного, и ещё что-то, чего парень уже не видел, прикипев взглядом к головному убору. Пересёк комнату, сцапал с полки понравившуюся вещь, натянув на голову, обернулся к товарищам. Товарищи глядели изумлённо, испуганно, растерянно.
   - Участковый тебя... - начал Семён.
   - Нету больше твоего участкового, - прервал его Паша. - Ты бы меньше по подвалам сидел, а ещё лучше, попробуй выйти на улицу и пережить там ночь. По-другому бы запел.
   Если честно, большую часть ночи Паша просидел, трясясь от страха в каком-то металлическом ящике, типа трансформаторной будки, причём где он это место нашёл и как в него залез - сам теперь не мог вспомнить. Но не говорить же это друзьям?
   - Паш, да что происходит то?
   - А пошли на балкон, посмотрим на наш город сверху, - махнул рукой Паша, поправив треуголку на голове. И то, как он произнёс слово 'наш', заставило компанию посмотреть на него по-новому. С опасливым уважением.
  
   Василий Степанович устало вздохнул. Глупость, если задуматься, в такой ситуации тратить нервы и время на дрязги и пустые споры, но как оказалось, для них, то есть для дрязг и пустых споров, всегда найдётся повод и желающие.
   А желающая была, и имя ей Истеричка. Так её назвала девчонка, уехавшая вместе с Максимом, как там её, Катя, кажется. Истеричка, привыкшая работать языком без устали, и сегодня доказала, что во власть попала не случайно. Неся порой откровенную ахинею, сочетая слова в самых диких несочетаемых вариантах, а то и вовсе произнося их без вразумительного смысла, эта невероятная женщина умудрилась склонить почти треть присутствующих на свою сторону, исключительно за счёт харизмы, своей внутренней силы и умения говорить. И не важно, что произносить, возможно она с равным успехом могла вещать на языке Ток-писин с Папуа - Новой Гвинеи, или шелестеть на языке разумных улиток с какой-нибудь планеты Альфа Центавра. Эта женщина, открывая рот, не несла в произносимых звуках смысла, она несла свою волю и собственные бредовые хотелки. Бывает же...
   В итоге, проиграв при всеобщем голосовании, она явно затаила обиду, и теперь наверняка организует некую оппозицию, как в их политических кругах принято.
   'Выкину нафик отсюда, пусть катится на все четыре стороны, - решил Василий Степанович. - Будет портить нервы и смущать людей, возьму грех на душу - выкину'
   Умом он понимал, что не сделает этого, да и не позволят ему, люди, по счастью не одичавшие собрались, но потешить себя этой мыслью было приятно. А, впрочем, вернутся бы для начала, кто его знает, что их ждёт за дверью.
   Потерев свою седую голову, он пересчитал собравшихся в музейной лавке людей. Шестеро, если считать вместе с ним. Пять мужчин и одна девушка, боевая и странно мускулистая, точно всю жизнь только и делала, что тяжести носила, дрова рубила, а то и дралась на ринге. К тяжёлой атлетике, да и какому-либо иному спорту она отношения не имела - об этом он её успел спросить. Представилась Лерой, назвала себя феминисткой, да произнесла это слово как-то по-особенному, точно свысока посмотрела на присутствующих. Василий Степанович по неопытности понял это слово по-своему, в самом что ни на есть неприличном смысле, да спасибо черноволосому парню по имени Мага - растолковал старику что это за феминистка такая. За равноправие борются, для женщин. Отчего-то эта Лера сразу представилась шахтёром, с каской на голове и киркой в чёрных от угольной пыли руках. Хех, кто чем только не занимается. Одно странно - таких накаченных феминисток он не видел, даже по телевизору, и Мага тоже так сказал. Ну да чего только не встречается в жизни.
   Сам Мага, кстати, тоже собрался идти в город вместе с их группой. Вызвался сразу, не дожидаясь, когда они начнут тянуть жребий. И что интересно, стоило этому черноволосому молодому кавказцу встать рядом со стариком, как надобность в жребии отпала, недостающие добровольцы сами нашлись.
   - Десять минут прошло, - доложил скатившийся по лестнице мальчонка. - Мы сверху ничего не увидели подозрительного!
   - Машины, машины проверяйте, - напомнила нервно теребящая длинный рукав платья коротко стриженная девушка. Напомнила, должно быть, уже в десятый раз. - Нужна исправная, за город выбраться, помощь попросить. А если много найдёте и дорога безопасная, то всех вывезем.
   - Помню, да помню же. Голова седая, да не пустая, - усмехнулся он в ответ.
   - Извините, - девушка опустила голову, и затеребила рукав ещё сильнее. - Нервы.
   - У всех нервы, - согласился он. - Ну, что, пора выдвигаться? - Давайте хлопцы и... хм, барышня. Помолясь, значиться, приступим.
   Распахнув тяжёлую входную дверь, задержался на пороге, обозревая окрестности, сделал первый шаг. Оглянулся, посмотрел на стену здания и содрогнулся. Лишь вчера бывшая ровной и красивой, местами отделанная под старину, а местами и в самом деле старинная, сегодня вся она оказалась иссечена глубокими царапинами и порезами, точно ночью здесь прошествовал целый батальон безумных сабельщиков, махавших своим оружием в разные стороны. Увидел на земле справа длинные росчерки, совершенно не похожие на отпечатки лап животного. Покрутил головой, но вокруг было пусто и тихо, сотни на полторы метров обзор вполне чёткий, а дальше окружающее терялось в серости. Сзади послышался негромкий гомон, группа тоже увидела, следы на земле и стене, а возможно ещё что-то, не замеченное им.
   - Помолясь, приступим, - тихонько повторил старик и зашагал вперёд, и в самом деле бормоча себе под нос молитву.
   Авось пронесёт.
  
   Машина под управлением Максима, ехала по пустым улицам.
   Сегодня, при свете дня, город казался почти обычным. Настолько, насколько может выглядеть обычным вымерший, пустой город. Гоняемые по тротуарам и дорогам рекламные листовки, брошенные там и сям машины, несколько разбитых витрин, свет горящий в окнах домов. И ещё, тела. Не так много, как того боялся Максим, не так страшно выглядящие, а может он просто старался не приглядываться к ним. Или прошедшая ночь, наложила свой отпечаток, благодаря которому он не дёргался, натыкаясь взглядом на очередного мертвеца. Плохо ему стало лишь один раз, когда проезжая перекрёсток, с моргающими жёлтым светофорами, он вдруг увидел у стены дома лежащую женщину в лёгком платьице, мужчину в чёрном костюме и рядом с ними два совсем небольших тела, кажется мальчика и девочки.
   После этого он ехал, сжимая руль побелевшими пальцами, стараясь смотреть по сторонам скользящим, несфокусированным взглядом, а главное, не всматриваться.
   Они беспрепятственно пересекли мост, лишь пришлось маневрировать, объезжая несколько плотно стоящих машин. А вот на съезде с проспекта, там, где им нужно было уйти вправо, Максим вдруг почувствовал неладное. Затормозил, настороженно глядя на дорогу перед ними, неразличимую в накрывшем её сером тумане, такую же с виду мирную и всё же чем-то непонятно беспокоящую.
   - Что? - напряжённо спросила Катя, - ты что-то видишь?
   - Ничего, вроде...
   - Ну так поехали, чего встали? - каркнула сзади Люба.
   - Ничего не вижу, - задумчиво повторил Максим, и вдруг понял причину беспокойства.
   Оглянулся назад, посмотрел по сторонам, и включив заднюю передачу, попятился от этой улицы. Со всех сторон их окружала серая, разреженная пелена, позволяющая видеть сквозь неё, пусть не очень далеко, пусть мутно и иногда с искажениями, но всё же не закрывающая обзор полностью. Впереди было не так. Точно там завис концентрат той серой взвеси, что сейчас накрыла город, точно там нечто пряталось, и он вдруг явственно ощутил чужой взгляд, угрожающий, оценивающий. Был ли он на самом деле, или же это шалили натянутые тугими струнами нервы, Максим не задумался, включив первую скорость, дал газу, выворачивая руль влево, на проспект, с которого только-что хотел съехать. И в зеркало заднего вида увидел, как колыхнулась серая масса, мелькнуло нечто чёрное, на миг показалось и скрылось. Смотревшие назад девушки тоже это увидели, и оттого Катя вновь неосознанно цапнула Максима за руку, сжала крепко, а Люба забормотала то ли молитву, то ли ругательства, то ли всё вперемежку.
   Они ещё трижды натыкались на аналогичные сгущения серого, без лишних рассуждений и колебаний сворачивали от них, петляя по улицам, разворачиваясь, ища обходные пути. Один раз выехали на открытое пространство, где серого вообще не было, солнце светило настоящее, жаркое, жёлтое. Порадоваться как следует не успели, пересекли этот небольшой пятачок и нырнули в туман.
   Сконцентрировавшийся на дороге Максим, ехал как автомат, стараясь смотреть сразу во все стороны, видеть всё и ещё немного больше. И оттого поначалу он даже не понял свою подругу.
   - Здесь, - сказала Катя, - вон тот подъезд.
   К самому подъезду нельзя было подъехать - поперёк дороги стояла чёрная машина, измазанная с одной стороны чем-то белым. Увидев её, Максим вспомнил с чего началось вчерашнее утро, и точно такой-же белый налёт, покрывший бок его Гранты.
   Вон оно как...
   Знать бы ещё что это всё значит. Здесь ли тварь, которая вот так вот красит машины, или, как и вчера, её следы ведут в канализационный колодец? И прячется ли она от солнца, или в серой пелене это ей не требуется? Вспомнился скелет собаки, лежавший перед его машиной.
   - Будьте осторожнее, - попросил он. - Видите, вон там машина белая?
   - Я помню твой рассказ, - согласилась Катя. - Какое-то из этих животных такой след оставляет, да?
   - Думаю да. Я не буду закрывать машину, - подумав, решил Максим. - Вот сюда, в бардачок положу ключи. На всякий случай.
   - Я тебе этот твой случай... - напряжённо сказала Катя, потребовала: - выкинь из головы, не говори такого больше!
   - Пошлите, - вздохнула Люба, завозилась на заднем сидении, распахнула дверцу. - Потом поворкуете, голубки.
   - Надо было заехать в местное отделение полиции, у вас тут где-то рядом есть, - сказал Максим, выбравшись из машины и шагая к подъезду. - Нам бы оружием разжиться.
   - Не думаю, что оно там разложено на витрине для всех желающих, - возразила Катя.
   Девушка шла и смотрела на свои окна, неосознанно всё ускоряя шаг, уже вот-вот перейдёт на бег. Мысленно она уже распахивала входную дверь. Руки дрожали, теребя брелок с ключами, желая достичь наконец своей квартиры и до слабости в ногах боясь того, что могло открыться взгляду. Надежда и страх...
  
   Называющий себя Убийцей человек, стоял у окна, наслаждаясь утром. Когда-то никому не известный, считавший сам себя безымянным, зачуханным ботаном, он смотрел на детскую площадку с песочницей, детскую горку, машины и поражался тому, как изменилась его жизнь.
   Как вчера, он помнил изменивший его судьбу день.
   Тогда, его звали Вениамином. То ещё, имечко. Родители, назвавшие сына в честь прадеда, даже не задумались о том, как это имя звучит сейчас, в их дни. Устаревшим. Чужеродным. Возможно кто-то другой с честью бы его нёс, гордился и был бы достоин, ведь и в самом деле, Вениамин - звучное, гордое имя, но худой, затравленный мальчик, которого с первого класса иначе как 'Веником' не называли, так не считал. Забитый, из бедной семьи, он мог делать качественно только одно: учиться, поскольку иных радостей в жизни не видел или не понимал. Пролетели начальные классы, заканчивалась средняя школа. Мальчик-заморыш, гадкий утёнок благополучного и дружного с виду класса рос, оставаясь всё тем же гадким утёнком. Сказка лгала, превращения в прекрасного лебедя не случаются, они возможны лишь в книжках.
   Возможно всё было бы иначе, если бы родители дарили сыну больше любви, да хотя бы просто уделяли внимание, немного, жалкие крохи, но им было не до отпрыска. Отец редко замечал сына, Вениамин так никогда и не узнал почему. Мать вспоминала о сыне и того реже, проводя всё своё время в неких непонятных занятиях, встречах, разговорах. Сейчас, будучи взрослым, Убийца понимал, что мать скорее всего состояла в какой-нибудь секте, но тогда, маленький мальчик Веник просто хотел, чтобы у него была мама, загадывал это желание шёпотом на новый год и на свой день рождения, но отчего-то самое горячее и искреннее детское желание никак не сбывалось...
   Девчонки воротили нос от дурно пахнущего, забывавшего порой умыться и почистить зубы перед школой мальчиком. Пацаны смеялись, видя его нелепые удары по футбольному мячу, кривые, слабые. Взрослые глядели с жалостью и сочувствием на его редкие попытки выстроить общение с другими детьми и с жизнью вообще. Дворовые мальчишки издевались над ним, и переломным стал случай, произошедший в старших классах, когда один из этих дворовых, живущий на два этажа выше Веника, и даже когда-то в садике друживший с ним, заметил взгляд, который Веник посмел бросить на Арину - томную красавицу, любовь и гордость всех мальчишек их двора. Лишь взгляд, искоса, казалось-бы незаметный, но выдавший его с головой.
   И ребята взвыли от восторга!
   Веник - не просто Веник, он Влюблённый Веник! С этого дня, издевательства стали многократно более активными, постоянными и более болезненными, а пиком их, стал случай, когда, обнаружив в мусорном контейнере испачканный памперс, мальчишки натянули его на голову Веника. В присутствии той самой Арины, которая глядя на стекающую по лицу Веника жёлтую вонючую массу, морщила от отвращения носик и хохотала, высоко задирая свою прелестную головку, расплескав по плечам длинные роскошные волосы.
   И в мальчике что-то сломалось.
   Сам он произошедшее там, за мусорными контейнерами, в памяти не удержал, зато обзавёлся новыми чувствами, незнакомыми ему ранее: жгучей ненавистью, всеобъемлющей, закрывающей взор красным, до закушенных в кровь губ, и чем иным, чем-то, вызывающим безумный смех, который приходил к нему каждый раз, при мыслях об этом дне, смех, который долго пугал детского психолога, и который Веник с огромным трудом научился сдерживать, не победил, но научился скрывать много-много позже. В этот день в голову подростка нахлынули странные, казавшиеся ранее безумными мысли, которые наполнили, захлестнули, сдвинули с некой точки, на которой он всю жизнь находился.
   Спасла его, пусть и запоздало, соседская девчонка, совсем ещё мелкая соплюшка, игравшая в песочнице. Именно она притащила своего папу за мусорные контейнеры где 'хулиганы мальчика обижают!'.
   Тот случай стал переломным не только для него, но и для многих хулиганов двора - родители, долго после этого возившие шокированного, находящегося в прострации сына по психологам, предприняли какие-то шаги. Даже мать вернулась в лоно семьи, пусть урывками, пусть отстранённо, но она вернулась к Венику. На целых три дня. Издевательства и задирания прекратились, да только было поздно.
   Его перевели в другую школу, где таких как он ботаников было столько, что на ещё одного никто не обратил внимания - влился в ряды. Веник по-прежнему был отличником, худощавым и нескладным с виду, но втайне...
   Ах, что было втайне!
   Он сам сделал себе гантели, из старых тряпок и песка. Начал бегать, таясь, пряча это занятие ото всех, даже от родителей. Накачал с интернета кучу видеокурсов по самоподготовке и физическому развитию, десятки гигабайт самоучителей по самым разным боевым школам и до потери пульса занимался.
   Был психологический порог, который требовалось перешагнуть, Веник знал его, видел, и он его смог преодолеть. Однажды вечером, подманил к себе соседского кота, гладил и нёс животное на пустырь за домами, а там, достав нож, не дрогнувшей рукой перерезал горло доверчивого четвероногого.
   Так было надо.
   Всё происходило точно не с ним, в голове шумело, бились в висках обрывки незнакомых, странных мыслей, во рту стояла горечь. Зашвырнув нож в кусты, оставил за спиной бившееся пушистое тельце, вернулся домой, поужинал, затем сел за уроки, и лишь когда лёг спать, его неожиданно скрутило, вырвало прямо на кровать, и долго потом трясло неостановимой дрожью. На следующий день встревоженная мать не пустила сына в школу.
   Спустя неделю, Веник излазил все кусты, но всё же нашёл свой нож. Попорченный ржавчиной, грязный, мальчик долго его приводил в порядок, правил камнем, и на следующий день, это оружие пригодилось для всеобщей любимицы Герды - беспородной собаки, жившей в их дворе. Всё было как в прошлый раз. Отстранённое действие, словно бы не он, а некто другой держал в руке нож, а второй рукой гладил доверчивую псину, чесал ей за ухом. Вот левая, гладившая собаку рука, ныряет ей под морду, задирает голову, ласково чешет шею и вдруг перехватывает крепко-крепко, а правая, с зажатым в ней тусклым лезвием, скользит слева направо, рассекая плоть, перерезая глотку.
   На этот раз тошнота настигла его по дороге домой, а потому родители ничего не узнали. Он сидел под деревом, в пыли и грязи до тех пор, пока окончательно не отпустило. Вытер руки и лицо влажными салфетками, кое-как оттёр штаны и джемпер от грязных разводов и пошёл домой.
   После третьего раза, тошнота ушла и больше не возвращалась.
   А спустя месяц, томная красавица и любовь всех мальчишек их двора, обладательница роскошных длинных волос и нежного музыкального голоса, девочка по имени Арина не вернулась с прогулки домой. Её нашли спустя сутки, и месяц в их дворе не утихала шумиха, а в разговорах нет-нет, да и всплывала тема убийцы-маньяка. Шестьдесят два ножевых ранения - это число передавалось из уст в уста испуганным шёпотом - нетронутым убийца оставил лишь лицо, а точнее посмертную маску изумления и ужаса, в которое оно превратилось. Время шло, для разговоров нашлись иные, более актуальные темы, но Веник всё равно ждал целых полгода, чтобы расправиться со следующим своим обидчиком. Пусть психи торопятся, оставляют следы, пусть их ловят. А он - нормальный, потому хитрый и осторожный, он подождёт. Он будет убивать их по одному, каждые полгода. И, следующей весной, нашлась вторая жертва безымянного пока ещё убийцы. Это был тот самый мальчик, бывший Венику другом в детском саду. Давно-давно, в какой-то иной жизни, словно бы принадлежавшей совсем другому ребёнку.
  
   Человек, называемый Убийцей, моргнул и потёр круглые, так забавно и безобидно выглядящие со стороны глаза. Движение за окном отвлекло его от воспоминаний. Предвкушающе щурясь, он наблюдал как во двор въехала машина - тёмно-синего цвета, кажется Гранта, хотя с высоты пятого этажа, да через весь двор, он мог и ошибаться. Важнее то, что водитель и две девушки пассажирки выбрались из своего авто, торопливо направились к дальнему подъезду. Проследив, как они туда вошли, Убийца, бывший когда-то самым обычным мальчиком по кличке Веник, отвернулся от окна, направился в прихожую. Обошёл тело старика, лежащее на пороге комнаты - хозяин квартиры неосмотрительно открыл входную дверь, впустив страшного гостя. Второе тело - бабки, примерно одного с дедом возраста, лежало в прихожей.
   Взяв с обувной полки свои ботинки, отмытые и начищенные, Убийца обулся, покосился на глядящие в никуда глаза мёртвой, цыкнул языком и наклонившись, задушевно признался ей:
   - Я нашёл при жизни рай - это ваш чудесный край!
   Наклонился ещё ниже, сомкнул веки убитой, закрывая ей глаза, и вышел из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь.
  
   Глава 13. Воскресенье. Утро
  
   Торопливо поднимаясь по лестнице наверх, Максим едва-едва поспевал за своей подругой. Всегда считал себя достаточно спортивным человеком, некурящий, не пренебрегающий утренними пробежками, пусть не так часто как хотелось, но они бывали. И вот сейчас, он тяжело дыша мчался за Катей, и окончательно проиграть этот забег не давали лишь две стройные ножки, соединявшиеся в аккуратную попку, которая так и виляла перед его взором.
   Куда так бежит, неужели нельзя чуть-чуть медленнее?! Долбанные материнские инстинкты...
   Остановившись у дверей своей квартиры, девушка затрясла сумочку, вылавливая в ней ключи. Щёлкнула замком, ухватилась за ручку двери и дёрнулась, когда Максим накрыл её ладонь своею.
   - Постой, - тихий голос тяжело дышащего парня заставил её действительно замереть. - Первым зайду я.
   Отстранив подругу, Максим оглянулся на едва переставляющую ноги Любу, которой осталось преодолеть последний лестничный пролёт, и осторожно надавил на ручку двери. Бесшумно распахнув её, заглянул в прихожую, обвёл взглядом пространство перед собой.
   - Оленька?! - не выдержав, позвала Катя. - Оленька, ты здесь?!
   Тишина. Переступив порог, Максим прошёл в квартиру, покосился на свои грязные ботинки, и правильно его поняв, девушка зашипела сзади:
   - Ерундой не занимайся!
   Они прошлись по квартире, заглядывая в комнаты, зовя ребёнка. Никого. Тишина на улице, тишина в комнатах.
   'Мёртвая тишина', - подумал Максим, и поёжился, затряс головой, гоня из неё дурные мысли.
   Катя заглянула в небольшой гардеробный шкаф, встроенный в стену, поворошила висящие там вещи Оглянувшись, пояснила:
   - Столкнувшись с чем-то опасным или неприятным, Оленька сразу прячется. Может сесть в шкафу, или под кровать забиться. Поглядывай, ладно?
   Кивнув, Максим прошёл дальше, открыл первую дверь. В детской комнате они осмотрели шкафчики и заглянули под кровать, даже тумбу отодвинули от стены, оказалось, там тоже имелся прогал, в котором ребёнок мог уместиться. Пустота и слабый налёт пыли - видно, что здесь не так давно убирались, но пыль уже нашла свободное для посадки место, устроилась, покрыв тонким, почти неразличимым взглядом налётом сокрытые места.
   'Это глупо, как это глупо, - подумал парень. - Девочка, которая провела ночь одна, в пустой квартире, не может сидеть и дальше, слыша голос родной тёти. Это какая-то чудовищная игра, или странная фантазия, всё это не может быть реальностью...'
   Наверное, надо было спросить о бабке, которая оставалась посидеть с девочкой, но Катя уже шла дальше, устремлялась в следующую комнату, и оставалось лишь торопиться за ней следом, бормотать в спину уходящей девушке отчего-то не было никакого желания.
   В Катиной спальне они так же заглянули под кровать и за занавески, затем Максим привычно дёрнул дверцу шкафа, но сгоряча не рассчитал собственные силы, тот вдруг накренился, вывалив на парня целый ворох вещей с верхних полок: купальник голубого цвета, несколько футболок, кофточку, пару полотенец. Завершился этот парад одежды круженым нижним бельём и огромной подушкой, рухнувшей на голову парня. Вмиг покрасневшая несмотря на ситуацию Катя, начала было что-то говорить, но Максим молча сбросил упавшие на него вещи на постель девушки и направился осматривать квартиру дальше.
   На кухне оказалось распахнуто окно, и вообще имелось немало мест, в которых мог бы спрятаться ребёнок. Максим и Катя пробежались по шкафчикам и уже почти закончили осмотр, когда Максим вдруг заметил движение. Возможно сегодня хороша реакция спасла ему жизнь: когда сверху, откуда-то из-за шкафчиков, на них метнулась небольшая крылатая фигура, Максим как раз держал в руке кухонное полотенце, и им он отмахнулся, попав по морде твари, летящей прямо ему в лицо.
   Раздался тонкий визг. Крылатое создание сбилось, выдало кульбит в воздухе, пытаясь выровнять свой полёт, но на кухне было слишком тесно, задев дверцу холодильника, летун упал на пол. Уставился на людей глазками-бусинками, чёрными, злыми, и Максим узнал это создание. Вчера ночью, в серой машине, на груди мёртвого водителя, с частично объеденной головой, сидело точь-в точь такое существо! И потому, не колеблясь и не раздумывая, Максим опустил каблук на крыло этой странной летучей мыши, тут же дернул ногой, но летун уже успел вцепиться в штанину, тонкие острые клыки с лёгкостью прокусили джинсовую ткань, по счастью не задев кожу, а затем, Максим поставил вторую ногу рядом с первой, прямо на раззявленную пасть, на чёрные злые глаза, на тварь, такую маленькую, и такую опасную.
   Хрустнуло. Тельце забилось, затрепыхало крылышками.
   Катя стояла с открытым ртом, точно собираясь издать визг, и Максим на всякий случай попросил:
   - Спокойно! Не кричи пожалуйста, всё уже хорошо.
   Издав странный горловой звук, она кивнула, попятилась назад. Максим мотнул головой, указал ей за спину:
   - Наверное с улицы залетело, надо закрыть окно.
   Девушка дёрнулась так, что зацепила узорную разлапистую кухонную люстру, и та вдруг осыпалась вниз десятками стекляшек, собранных как бусы в многочисленные пересекавшиеся сверкающие нити. По кухне точно прошёл стеклянный дождь, зазвенело под столом, стекляшки прозрачными дробинками отстучали по полу и потом долго ещё по нему катались. Сама же Катя, ещё в полёте развернулась, махнула рукой с такой силой, что пластиковая оконная створка хлопнула, едва не вылетев на улицу вместе с рамой, кухня содрогнулась, зазвенела посуда в шкафчиках.
   - Ты офигел?! - взвизгнула Катя на ошарашенного происходящим Максима. - Зачем так делать?! Ты зачем мне за спину в такой момент тычешь, я решила... решила...
   - Тс-с-с. - Максим шагнул к девушке, обнял её, слыша как трепыхается безголовое тельце убитого создания за его спиной, как оно бьёт крыльями по полу. Ох и живучая тварь... - Прости, не подумал. Ну успокойся, кажется, оно тут было одно.
   - Оно одно! - простонала Катя. - А Оленька где?!
   - Мы ещё к соседке не ходили, - предположил Максим, и его тут же оттолкнули.
   - Максим, я наверно дура, - призналась Катя. - Ума совсем нет, конечно они там! - и уже тише добавила: - должны быть там, больше негде...
   - Ты совсем не... - начал Максим, но его не слушали.
   Катя бросилась из своей квартиры, почти бегом, едва не сбив с ног Любу, которая так и простояла всё это время на пороге. Выбежав на лестничную клетку, Катя затарабанила в соседнюю дверь.
   - Тётя Нина! Тётя Нина, это Катя! Вы дома?! - прислушалась к царящей в подъезде тишине, вновь подняла над головой кулачки, но тут замок щёлкнул, и дверь распахнулась. - Тётя Нина... - начала было Катя, но тут же упала на колени, обняла бросившуюся к ней из дверного проёма племянницу, облегчённо выдохнула сквозь слёзы: - Оленька!
   Устало вздохнув, Максим прижался спиной к стене. Нашлась...
  
   Убийца, покинув своё такое удобное и уютное гнёздышко, лёгким шагом пересёк двор. Проходя мимо машины, заглянул в неё, дёрнул дверь и хмыкнул, когда та приветливо распахнулась. Вот люди пошли, уже и машины не запирают. А если бы он по магнитолам промышлял, или ещё какое хулиганство замыслил? Хотя, учитывая сложность ситуации, в которую попал этот город, магнитолами промышлять сейчас просто глупо. Да сейчас, наверное, можно выносить магазины и ювелирки целиком - никто и не почешется.
   Но всё равно, как хорошо, что он не хулиган!
   Войдя в подъезд, куда совсем недавно вошли трое виденным им людей, он аккуратно притворил за собой дверь. Постоял мгновение, прислушиваясь тишине, окружившей его и борясь с желанием разуться. Входя в помещение, он всегда снимал свою обувь. Снимал, протирал, и, если необходимо чистил, ставил на место, лучше всего, если это будет специальная обувная полка. И каждый раз входя в подъезд, он боролся с желанием разуться, несколько кратких мгновений оно в нём бултыхалось, странное, нелогичное.
   Он наслаждался этим желанием, и каждый раз наслаждался победой над ним.
   Медленно начал подниматься по лестнице, сосредоточившись на окружающих звуках. Не задумываясь куда поставить ногу, словно бы и не глядя на ступеньки, но при этом ни разу не оступился и не нашумел. Ноги сами вставали в нужное место. Не наступить в подозрительное рыжее пятно - неприятно иметь грязную, или вонючую обувь. Не задеть пустую смятую банку - в этом подъезде живут свиньи. Где живут - там и срут. Хорошо, что он приехал в этот город, здесь давно пора навести порядок. Не коснуться распахнутой двери квартиры на втором этаже. Было интересно что там, внутри, но он слышал движение где-то наверху, а потому, стремился туда.
   Остановился, когда до источника шума оставалось всего два пролёта. Отсюда были хорошо слышны голоса: старческий, девичий, мужской, и ещё, неожиданно появился детский, звонкий голосок, принадлежащей девочке.
   Из было слишком много. Ни на миг не задержавшись и не задумавшись, мгновенно приняв решение, он развернулся и пошёл вниз. Обычный человек так, наверное, не смог бы, он бы обязательно постоял, пусть несколько секунд, прислушиваясь и обдумывая сложившуюся ситуацию. Этот мужчина не знал промедлений и лишних задержек. Только что он поднимался наверх, и тут же развернувшись идёт вниз. Там есть приоткрытая дверь, самое время посмотреть, что за нею, вдруг будет интересно?
  
   Шесть человек, объединённые случаем и необходимостью в группу, шли по городу. Своему городу, который за одну ночь неожиданно преобразился, приобрёл новые черты, стал опасным, словно бы чужим. Тут и там глаз натыкался на новые детали, появившиеся за последние сутки. Вполне безобидные как например: обронённая мужская сумка, из её бокового кармашка торчит нечто красное, кружевное; раскопанная клумба - кто-то задался целью то ли съесть, то ли просто растоптать росшие здесь цветы. А ещё, были другие детали, от которых не сразу удавалось оторвать взгляд. Вот ряд оконных рам: первая выбита несомненно из дома, вторая со стороны улицы, третья опять изнутри, а далее идёт сплошной пролом в стене, обнажающий обстановку обычных жилых квартир. И если задуматься о силе, которая требовалась для вот такого разрушения толстой кирпичной стены, то хочется не то что бежать назад, в музей, а вовсе прыгнуть в ближайшую машину и топить газу что есть сил, выбираясь из города.
   Кстати, по поводу машин...
   Их было много. И тоже не все целые, попадались с вмятыми внутрь элементами: дверями, лобовыми стёклами, крыльями. Будто здесь провели некий чудной праздник, вроде бега быков в Дании, или испанского энсьерро. Поначалу на такие автомобили таращили глаза, указывали пальцами, а затем привыкли, потому что расступающаяся серая пелена открывала всё новый и новый повреждённый транспорт, да и других, не менее интересных деталей хватало. Некоторые они осматривали, пусть на бегу, спеша подёргать за ручку, заглянуть в кабину. Требовалось хотя бы два-три исправных авто, чтобы доставить припасы людям, после чего, на одной из машин планировали выбраться из города, но пока не везло - всё встреченное как назло оказывалось либо заперто, либо без ключей. Потом начали встречаться тела, и на детали интерьера больше не смотрели. Люди. Женщины, мужчины. Старые, молодые. Погрызенные, переломанные, точно попавшие под самосвал, и совершенно целые с виду, у которых они вообще не смогли определить причину смерти. Не так много, как втайне опасался Василий Степанович, но всё же немало: десятки, сотни. Сколько это будет в масштабах города, страшно было представить. Почему-то не попадались трупов зверей, и это тоже было непонятно. Куда они то подевались? А уж в то, что их вообще не было и вовсе не верилось.
   Сам Василий Степанович в осмотре машин и прочих встреченных диковин не участвовал, переставлял ноги механически, точно заведённая игрушка, держался впереди всех, но едва-едва осознавал это, лишь рассеянно водил взглядом по окрестностям, мучимый болью, которая так нежданно пришла к нему и поселилась где-то в основании черепа. Что-ж за возраст, - болячки выскакивают в самый неподходящий момент. Запахи, всё такие же неприятные, но уже почти привычные, то усиливались, то ослабевали, негромкий перестук каблуков по асфальту отдавался в голове, он словно пульсировал в такт мигрени, заставлял морщиться.
   Василий Степанович шёл по улице и не узнавал родного города. Он помнил дни, когда здесь не было многоэтажек, не было парка и супермаркетов, а раскинулся огромный дачный массив, в одном из переулков которого затерялся музей-усадьба. Тогда к музею вела выгнувшаяся дугой улица, а единственным указателем служила незаметная деревянная табличка, прибитая к забору одного из домов.
   При нём город рос, развивался, отстраивался, тянулся ввысь и раздавался вширь. Менялись применяемые строительные материалы, менялся стиль построек, дачи ушли, уступив место жилым домам, перекраивалась карта, столовые и пельменные, популярные в СССР, превратились в кафе и комбинаты общественного питания, вытесненные в свою очередь фастфудами и ресторанами.
   Вот и сейчас они проходили мимо разноцветной вывески, с изображением огромного жизнерадостного куска пиццы. Чему он радуется, тому, что сейчас его съедят? Почти пришли, супермаркет, к которому они направлялись, находился в следующем здании.
   Группа завернула за угол, выходя на широкий проспект, и тут впервые повстречала живое существо. На асфальте застыло некое подобие собаки, с треугольными ушами, непривычной формы мордой, короткой шерстью, бесхвостое, сидело, вполне по собачьи опустив зад на землю. Шедший впереди и погружённый в головную боль Василий Степанович едва не наступил на неё, частично скрытую серым плотным клубом, в самый последний момент отпрянул, оттолкнув кого-то стоящего за спиной, и от этого резкого движения, а может от выброса адреналина в кровь, в голове неожиданно немного прояснилось, стало легче.
   Стоило людям вынестись, иначе скорость их передвижения не назовёшь, из-за поворота, как псевдопёс упруго поднялся, забегал глазами по лицам, изучая пришедших. Потом его треугольные уши скакнули, встав торчком на непривычное место: по бокам морды. Не иначе ангел-хранитель в этот день шёл с группой приглядывая за ними. Старик и сам не смог бы объяснить, что подвигло его поднять левую руку, с зажатой в ней авоськой, к лицу. Сам себе он позже говорил, что хотел почесать ноющую болью голову.
   Старенькая сетчатая сумка, в простонародье называемая авоской, на самом деле очень удобна, хотя бы тем, что она никогда не выглядит помятой, её, в отличии от целофановых пакетов, не требуется в каждом магазине покупать заново, а убранная в карман, она занимает очень мало места. Это была привычка из далёкого-далёкого прошлого, Василий Степанович всё детство ходил с такими сумками и сейчас, в старости, вернулся к ним вновь. А ещё, связанная из прочных грубых нитей, она спасла сегодня жизнь своему владельцу.
   Люди ещё только остановились, оценивающе глядя на встреченное животное, тормозили, говоря современным сленговым языком, а псевдопёс уже начал действовать. Как он умудрился так быстро и сильно раскрутиться - никто объяснить не смог бы, это было чем-то невероятным, непривычным, не встречавшимся ранее. Миг, и мощное животное вскинулось, рванулось вокруг своей оси. Быстро, очень-очень быстро! Второй миг, и оно раскрутилось настолько, что превратилось в полупрозрачный туманный волчок.
   В третий миг, этот волчок рванулся в лицо Василия Степановича. Старик, с возрастом утративший резвость, всё же качнулся в сторону, в самый последний момент, и создание едва его не задев, угодило в сумку, ту самую авоську, которую он сжимал. Руку вывернуло так резко, что не удержавшись, он вскрикнул от боли. Пальцы едва не перерезало нитями, они впились в кожу так, что выступила кровь. Опрокинув старика своим весом и инерцией, невероятный зверь рухнул на землю, запутавшись передними лапами в прочной сетке. Рядом упал Василий Степанович, его левая рука прижалась к тёплому боку животного, пальцы зарылись в жёсткую короткую щетину. Он ощутил боль в ладони, в пальцах, в руке, в предплечье, в ушибленном колене и отбитом при падении боку, зато как ни странно, головная боль вовсе утихла, почти ушла, а может она просто потерлась на фоне остальных, многократно более сильных. Через сжатые зубы, вырвался короткий вздох. Старик увидел совсем близко от своего лица вывернутую под неестественным углом лапу с бритвенной остроты когтями, даже на вид выглядящими опасно. Смертельно опасно. И рассечённые нити сетки, служили лишним подтверждением их остроты и прочности.
   Когти увидел не только он, и к правильным выводам пришёл тоже. На лапу опустился ботинок, рядом тут же встал женский кроссовок, изо всех сил, до хруста кости вдавливая конечность животного в асфальт. Красивый, но тупой нож из сувенирной лавки музея вошёл меж рёбер атаковавшей их твари, а второй такой же не сразу, но всё же справился с нитями, пережавшими руку Василия Степановича.
   Тварь не выла, не рычала и не визжала даже умирая. Лишь негромко заскулила, глядя на людей невероятно выразительными тёмными глазами, засучила задними лапами, пытаясь встать. Этого ей сделать не позволили. Удары обрушились со всех сторон: ногами, тупыми ножами, толстой деревяшкой, которую где-то успел подобрать Мага. Сообща они забили почти не сопротивлявшегося зверя, лишь старик не участвовал - растирая ладонь и запястье, прислонился к стене. Кровь с перерезанной кожи на пальцах падала тёмными точками на землю.
   Постояли несколько минут тяжело дыша, глядя друг на друга и на убитое животное. Присев, Мага осторожно приподнял окровавленную лапу, изучил её, а затем провёл когтём зверя по зажатой в руках деревяшке. Короткая неглубокая линия протянулась на несколько сантиметров, а затем изогнутый коготь вдруг воткнулся глубже, словно сам собой, зацепился, и не сразу удалось освободить самодельную дубину.
   - Ка-а-акой зверь... - протянул черноволосый парень. - Опасный, я о таких не слышал.
   - Я тоже, - Василий Степанович закашлялся, с трудом закончил фразу: - тоже не слышал.
   Женщина-феминистка Лера, носком белой кроссовки задрала верхнюю губу убитого зверя, обнажив белоснежные острые клыки.
   - Зато мы теперь знаем, что их можно убивать, - сказала она воинственно.
   - Любого можно, милая - старик всё тёр и тёр, баюкал повреждённую руку. Вывих. По крайней мере ему очень хотелось, чтобы это оказался всего лишь вывих. - Заметили, как этот зверь набросился на меня? Не пытался вцепиться клыками, а как волчок закрутился и метил точно в лицо, или шею.
   - Да уж, заметили, - девушка отчего-то дёрнулась при слове 'милая', но ничего не сказала.
   - Чудной зверь, не нашенский. Даже не знаю где такие водятся.
   - Это вы ещё серых прыгунов не видели, которые в парке вчера хозяйничали.
   Старик хотел сказать, что видел, причём очень даже близко, но очередной приступ кашля заставил его согнуться, а потом Мага, дёрнувший ручку соседний машины, и неожиданно для себя открывший её, сообщил первую радостную новость.
   - Бинго! - черноволосый улыбаясь продемонстрировал руку с зажатым в ней брелоком. - Вот эта тачка, - он похлопал по сверкающей полиролью крыше, - нас повезёт назад. Надо осмотреться, может найдутся ещё. Этот магазин работает допоздна, возможно найдём... - он замялся, отвёл взгляд, хмурясь.
   - Найдём бывших автовладельцев, - согласился старик. - Всё правильно, парень, не тушуйся.
   - Я не... не тушусь? - озадачился тот в ответ, явно не поняв сказанного, и Василий Степанович через силу рассмеявшись, кивнул, хлопнул его по плечу.
   На ходу перебинтовывая пальцы, слегка прихрамывая, он пошёл к приоткрытой двери магазина, неповреждённой рукой придержал попытавшуюся обогнать его Леру.
   - Не спеши, милая, не спеши. Пусти меня вперёд, уважь старость. - И видя, что девушка собирается возразить, так сверкнул глазами, что она отчего-то осеклась, замолчала.
   И правильно, нечего самовольничать. Он пожил своё, и в случае чего... да, в случае чего лучше будет, если он пойдёт вперёд. Так или иначе, сдаваться так просто старик не собирался - неизвестно ещё кто крепче, их молодые косточки, или он, старый да высушенный.
   Как говорится, за одного битого двух небитых дают, да и то не берут.
  
   Глава 14. Воскресенье. День.
  
   В большом и просторном подвале было тихо. Здание уснуло прошлой ночью, когда последние люди его покинули - некоторые сами, а некоторые нет, их останки и сейчас можно было найти в торговом зале - нелепые скомканные человеческие фигурки. Здесь, в подвале, людей не было, ни в каком виде. Нет, в самом начале прошлого вечера здесь неосмотрительно спрятались несколько человек, но позже, ближе к утру, они сильно об этом пожалели, потому что сюда, в прохладную темноту, пришёл ОН.
   Слабый ток воздуха шёл сверху, из вентиляционных решёток. Освещение было отключено, лишь слабая дежурная лампочка у двери пыталась рассеять темноту, да зелёная табличка с надписью 'Выход' на стене, светилась, как всегда.
   ОН света не любил, а потому, забился в самый дальний угол вытянувшегося на десятки метров подземного зала. Удобно расположился за старым фанерным щитом, неизвестно когда и неизвестно для каких целей сюда принесённым. Задел один из стоящих у стены шкафов и опрокинул его на себя, но такая мелочь не могла навредить - наоборот, удар и возникшее давление, избавило от мучащего с самого утра зуда.
   ОН спал. Тишина, темнота, полный покой. И что может быть лучше для глубокого сна, без сновидений? ОН спал так, что понятия 'живое' и 'мёртвое' становятся почти неотличны. Благословенная тишина...
  
   - Да ты посмотри, сколько их тут!!! - истерический крик Леры, ничем не напоминал её обычный, уверенный в себе говор. - Я не могу, не могу...
   - Тише, тише, - бесконечная терпимость и участие. - Не смотри туда, ну-ка, обрати внимание вот на эту полку. Видишь? Вот в этой банке сверху тёмный налёт, её мы не берём. О, да здесь и срок годности уже вышел, куда спрашивается смотрит администрация магазина? - Василий Степанович покачал головой, повёл покачивающуюся женщину к выходу. - Милая, ты ведь разбираешься во всяких там женских штучках? Ну, знаешь, кхм...
   - Конечно, - всё тем же подрагивающим голосом подтвердила девушка, позволяя себя увести подальше от этого места.
   - Будь добра, посмотри, пожалуйста, набери необходимое? Ну пойми, кто лучше тебя с этим справится? Не дагестанца же об этом просить? А я - так и вовсе одни носовые платочки принесу. Вон, впереди, слева от входа, стеллажи нужные. Посмотри, прошу тебя.
   Покосившись в сторону Маги, который широкими механическими движениями спятившего робота сгребал содержимое продуктовых полок в свою тележку, Лера слабо кивнула, благодарно погладила старика по плечу, незаметно, так легко, что и не понять, было это на самом деле, или лишь показалось.
   Проводив её взглядом, Василий Степанович украдкой потер повреждённую руку - до сих пор болит зараза, - после чего развернулся и пошёл назад. У полок с кабачковой икрой и прочими солениями, куда он с девушкой неосмотрительно заглянул, творился форменный ужас. Кажется, здесь прошлой ночью пытались найти укрытие подростки - этот вывод он сделал лишь сейчас, по одежде, потом что судить было больше не по чему. Красные пятна, щедрые брызги красного на окружающих место трагедии банках и упаковках, высохшие бурые ручейки, бегущие от бесформенных куч тряпья. Заглядывать в эти кучи, да даже просто подходить к ним, было жутковато, но где-то там прятались ключи от припаркованных вокруг здания магазина машин. Они уже нашли один комплект, приветливо отозвавшийся с улицы сигнализацией. Ещё хотя бы два, а лучше три - это бы решило транспортный вопрос.
   Холодный и неприятный на ощупь комбинезон парня, лежащего дальше всех - почти в конце этого торгового ряда, таил в себе невероятное богатство. Это он узнал позже, а сначала несколько минут стоял, глядя на печальные, смотрящие в никуда глаза. Как может в смерти запечатлеться печаль? В уходящем человеке в такой момент может промелькнуть всякое: злость за собственную неспособность преодолеть смерть, ярость предсмертного боя, страх в малодушных и трусливых сердцем. Но печаль?!
   Этот парень умер с отпечатком печали в глазах.
   Василий Степанович стоял над ним, мысленно читая коротенькую молитву, может быть неправильную, может быть и не записанную в церковные книги, но зато искреннюю. Затем он наклонился, прошёлся ладонями по комбинезону, непривычного, незнакомого, и с искренним изумлением вытащил из внутреннего кармана чёрный увесистый пистолет. Непривычный, с некой то ли гравировкой, то ли непонятным клеймом изготовителя на боку.
   - Таких я ещё не встречал...
   - Чего? - тут же высунулся откуда-то парень, один из пришедших вместе с ними, да вот беда - имени память старика не удержала. - Ого! Да ты не просто так с нами пошёл, а при оружии!
   - Это не мой, - машинально ответил старик и перевёл взгляд на тело. Наклонился, более тщательно пробежался по карманам. - Вот этот молодчик носил.
   Они вдвоём изучили содержимое карманов мертвеца, а добровольный помощник ощупал подкладку одежды. Василий Степанович внутренне посмеялся над этой киношной дотошностью, но возражать не стал. Затем перевернули тело и ощупали задние карманы. Ничего необычного. Лишь странная форма одежды, запасная обойма, да отсутствие разрешения на ношение оружия выбивалось из общей картины.
   - Чувствуешь? - Старик ещё раз провёл рукой по ткани. - Мягкий, тканный вроде бы материал, и в то же время скользкий. На синтетику не похоже, и вообще, не помню я отчего-то такого. И знак, - он ковырнул ногтем сплетение линий на рукаве. - Охранник что ли? Но те пишут название своего ЧОПа...
   - А вот это? - парень потрогал пришпиленную над нагрудным карманом короткую полоску светлой ткани. - Хотя, тут полоски какие-то...
   - Штрих-код, - согласился старик. - Ты глянь-ка, и как это я его проглядел?
   - Да ну... штрих-код на товарах в магазине, а не на груди вешается.
   - То-то и оно, что на товарах в магазине. И вообще, сейчас все пользуются электронными ключами, картами доступа да биометрическими данными. К чему штрих-коды? Чудно...
   - У вас всё в порядке? - в их закуток заглянул Мага, на миг его глаза задержались на лежащем на полу теле. - Ключи от машин нашли?
   - Нет пока, - старик поднялся, как-то ловко и незаметно спрятав найденный пистолет. - Ищем. У тебя как?
   - Тоже кисло, - дагестанец развёл руками, направился было дальше, но вдруг вернулся, всмотрелся в лица спутников, бросил ещё один взгляд на мертвеца у их ног. - Странные вы какие-то... У вас точно всё в порядке?
   - Иди уже, - усмехнулся Василий Степанович. - Нормально всё. Считай, что взгрустнулось немного, вспомнили тут... ну да сам понимаешь.
   - Это да, - посмурнел черноволосый, и не задавая новых вопросов прянул в лабиринт торговых рядов и полок.
   Проследив за его уходом, старик вперился в лицо стоящего рядом безымянного спутника так тяжело и требовательно, что тот и без всяких слов поёжился.
   - О находке никому, - тихо и очень внушительно потребовал старик. - Ты не видел. Понял?
   - Понял всё, - закивал парень. - Сразу понял, видишь... видите, молчал же...
   - Ну и отлично. Спасибо тебе. - Пригладив седые волосы, отчего-то показавшиеся сейчас париком, а не настоящей шевелюрой, мужчина направился вдоль ряда, махнув рукой. - Пошли, что ли? Время тут тратим зазря...
   Короткий изумлённый вскрик, тут же оборвавшийся, не дал Василию Степановичу договорить. Поворачиваясь в сторону источника звука, старик уже был уверен, что оружие сейчас пригодится. Холодная рукоять пистолета. Выщелкнуть магазин, который возможно частично или полностью опустошён. Вставить новый. Боль в руке. Слава Богу, что в левой руке, правая не повреждена, она тверда и почти не дрожит. Спрятав оружие в карман - всегда есть шанс, хотя бы мизерный, на ошибку, он заспешил в сторону крика.
  
   Максим приоткрыл входную дверь подъезда, выглянул на улицу. Потерять столько времени на убеждения соседки он никак не ожидал - битый час ушёл на то, чтобы донести до бабульки сложившуюся ситуацию! Да и сейчас, у него было стойкое впечатление, что старая женщина не приняла происходящее, а лишь пошла на поводу у молодёжи, придумавшей чудную и непонятную игру. Ну и пусть. Пусть считает, что это игра, пусть считает их психами, да пусть хоть в дурку или в полицию заявление напишет. Главное, чтобы это всё произошло после, когда они всё же найдут выход из этой ситуации.
   Люба, продавщица, стоящая рядом, поторопила:
   - Ну? Что там, долго будем выглядывать как носок из-под кровати?
   Поморщившись от её сравнения, Максим недовольно попросил:
   - Не спеши, не надо быть такой торопливой. Видишь, местность осматриваю.
   - И что ты там увидел нового, чего раньше не видел?
   - Распахнутую дверь подъезда.
   - Чего?!
   - Вон в том доме, напротив, все двери были закрыты, когда мы приехали сюда. Вообще, в всех подъездах были закрыты - я запомнил. А теперь она приоткрыта.
   Люба озадаченно умолкла. Некоторое время она стояла неподвижно, но вскоре терпение кончилось.
   - Какие дальнейшие планы? В смысле не прямо сейчас, а вот доберёмся до машины, сядем, поедем... и куда? Не передумал ещё из города свалить?
   - Нет, конечно. С чего бы? - удивился он.
   - Ну и ладно. Это я так, на всякий случай спросила.
   Наконец решившись, Максим вышел из подъезда, ещё раз оглядел окрестности и махнув рукой, пошёл к своему железному коню. Сзади стучали женские каблучки. Прошли мимо урны, лежащей на боку, мимо машины с открытым багажником, мимо брошенной женской сумочки ярко-оранжевого цвета. Жиденькие декоративные кусты не могли послужить убежищем - слишком уж редкие, и всё же идущие люди подались правее, держась от них подальше. Почему-то он до последнего был уверен, что сесть спокойно в машину им не дадут. Обострившееся чутьё подсказывало, что за ними следят, вот прямо сейчас на них смотрят, и взгляд Максима метался из-стороны в сторону, выискивая эту невидимую, но такую ощутимую угрозу.
   Потом Гранта приняла хозяина и пассажиров в своё нутро, захлопнулись двери, а вокруг по-прежнему было тихо и неподвижно. Обострившееся чутьё оказалось всего лишь развившейся паранойей. Выруливая со двора, Максим притормозил, глядя в зеркала заднего вида, сам не понимая, что надеется увидеть, но так ничего необычного и не заметил.
  
   Убийца сидел у окна, безразлично глядя на уезжающую машину. Жаль, но они уехали. Ну и пусть, будут другие. А может ещё и с этими встретить доведётся. Их было слишком много, да и вероятность встретить вооружённого человека, сейчас, в условиях, сложившихся в городе, была весьма велика. Не стоит кидаться на всех подряд, это было бы глупо.
   Здесь, в квартире, людей он не нашёл, по крайней мере живых, зато была мёртвая женщина, которую убило незнакомое ему летающее создание, похожее на летучую мышь. С лёгкостью поймав метнувшегося на него маленького летающего хищника прямо в полёте, Убийца перехватил его поудобнее за шею и сейчас держал зажатым в руке. Маленькая тварь билась, крутила головой, пытаясь цапнуть пленившего её человека, но всё было тщетно - тонкие пальцы обладали поистине стальной хваткой. Уже выезжая со двора, машина сбавила ход. Мужчина приподнял бровь - неужто вернутся?! Но нет. Газанув напоследок, Гранта вырулила, скрылась за поворотом, а Убийца перевёл взгляд на свою добычу.
   Это создание было не очень интересно, но незнакомо, а значит можно и потратить немного времени на его изучение. Устав от постоянных попыток его укусить, он достал из кармана пассатижи и одним движением вырвал нижнюю челюсть маленького хищника. Заодно, сломал, а затем и оторвал дёргающиеся крылья, после чего положив на подоконник, придавил стеклянной крышкой от кастрюли. Изуродованное животное трепыхалось, заливая необычно тёмной, почти чёрной кровью белый пластик, на котором лежало. Или и в самом деле чёрной?! Нажав на крышку, человек наклонился, разглядывая свою добычу со всё возрастающим удивлением.
   - Ну хватит, хватит, всё будет хорошо... Лучше скажи, что же ты такое?
  
   'Возраст. Проклятый возраст... Да не бегите же так, пропустите...'
   Василий Степанович спешил как мог, и всё же до места событий добрался самым последним. Растолкав столпившуюся четвёрку людей, протолкнулся, встал впереди них, с трудом ловя дыхание, чувствуя, как подрагивают руки. На первый взгляд ничего опасного или необычного. На второй взгляд тоже. Но одного члена группы не хватает, а учитывая недавно слышанный крик...
   В этой части магазина стеллажи обрывались у широких двойных дверей, сейчас вырванных, причём правая вместе с частью косяка. Сразу за проёмом начинался пандус, бетонной полосой уходящий во тьму подвала, там освещения не было, и именно туда смотрела сейчас группа.
   - Чт... - дыхание подвело, воздуха не хватило, пришлось откашляться, прежде чем всё же озвучить вопрос: - Что случилось? Что там?
   - Славик. Белый такой, с бейсболкой, помните? - говоривший незнакомый мужчина стоял рядом, сжимая в руках здоровенный разводной ключ.
   - К лешему бейсболку, - ругнулся старик нетерпеливо, и вдруг вспомнил о ком идёт речь. Действительно, был такой с ними. - Помню. Так в чём дело то?
   - Туда вон спустился, - указал мужчина ключом в темноту.
   - И ни слуху, ни духу, - Лера, как оказалось, стояла прямо за спиной старика. Голос её был сух, а лицо какое-то отстранённое. Он задержал на ней взгляд - что-то показалось ему неправильным. Черты странно заострённые, губы сильно сжаты, да и вообще, она выглядела нездоровой. Лера не замечала его взгляда, погружённая во что-то своё, внутреннее. Вот она странно закатила глаза, покачнулась, но тут же вновь встала ровно, лишь лицо стремительно начало бледнеть.
   - Это он кричал?
   - Да.
   - А с тобой что?
   Девушка не ответила. Осторожно подойдя ближе к краю пандуса, старик прислушался, всмотрелся в темноту.
   - Сла-а-авик! - люди отпрянули, так неожиданно он выкрикнул свой зов, да и сам Василий Степанович поразился тому, как сильно и гулко прозвучал его голос.
   Тишина в ответ. Ни единого движения, точно туда, вниз не ушёл несколько минут назад человек. Покрутив головой, чтобы размять немеющую шею, старик шагнул к распахнутому зёву спуска и удивился, когда на его пути встал дагестанец.
   - Не надо, - настороженно глядя в глаза старшего, покачал головой Мага. - И это, - он качнул головой на правую руку, всё так же лежащую в кармане, - может не помочь. Там темно, ничего не видно, а он видит хорошо.
   - Он?
   - Тот, что сидит в подвале. Убивший Славика. Не ходи туда, Василий Степанович, тебе этих людей, - Мага качнул головой себе за спину, - ещё домой привести надо живыми.
   Старик перевёл взгляд на собравшихся, и увидел в их глазах то же самое решение.
   - Но ведь так нельзя, - растерянно произнёс он. - Нельзя, мы не бросаем своих. А если бы туда, вниз, ушёл ты, или вот ты, или ты, Лера? - Люди отводили взгляды, лишь Лера словно вообще не услышала слов, стояла похожая на манекен. Противный, неприятный вопрос. - Вы бы хотели, чтобы вас там бросили, даже не попытавшись спасти?!
   Внизу звякнуло металлом о камень. Протянулся скрежет, долгий, неприятный, очень громкий, вызывающий желание отвернуться и зажать уши. Затем нечто лязгнуло, словно на пол с высоты сбросили разболтанный железный ящик полный болтов и гаек, от этого звука застывшие люди отпрянули, даже старик отшатнулся, отошёл на несколько шагов. Пистолет уже был в руке, он смотрел туда, в темноту, но новых звуков не раздавалось. Висела напряжённая, звенящая нервами собравшихся тишина.
   - Отец, посторожи-ка эту нору, - попросил Мага и дёрнув за рукав Леру, бросился вглубь магазина. Девушка замедленно, точно под гипнозом переставляя ноги, ушла следом.
   Василий Степанович скривился им вслед, чувствуя досаду и разочарование, вновь перевёл взгляд на приближающиеся звуки. Было неясно, куда они убежали, и, если насовсем - будет очень жаль. Парень выглядел надёжным, не мог он струсить, так старику казалось.
   Люди оглянулись вслед убежавшим, вновь перевели взгляды на чёрный прямоугольник, ведущий вниз. Оттуда, точно отвечая на их внимание, донёсся осторожный скрежет металла. Нечто, а вернее всего некто, двигался, задевая окружающие предметы, давя либо отодвигая встающие на пути предметы, ломая хрупкое, расплющивая прочное, и три оставшихся человека пятились назад, меж стеллажей, ещё не понимая и не видя угрозы, но инстинктивно стараясь отодвинуться от неё.
   Звуки близились. Отдаваясь гулким эхом, они становились всё громче и отчётливей. Василий Степанович облизал пересохшие губы, не зная, что делать. Может пора приказать убираться отсюда? Старик вдруг ощутил свою беспомощность, оглянулся на стоящих рядом людей. Без лишней деликатности оттолкнув его, вперёд прошёл Мага, толкая перед собой гружённую магазинную тележку, следом, с белыми флаконами в руках, пробежала Лера.
   - Куда? Стой...
   Старик подался следом, но Мага точно и не заметил его руки на своём плече. Принялся доставать из тележки разномастные бутылки и швырять их одну за другой вниз, на основание пандуса, слева, справа, и куда-то в темноту, туда, откуда к ним приближались звуки. В воздухе повис острый спиртной запах, и Василий Степанович лишь сейчас сообразил, что они делают, тоже ухватил пузатую яркую бутыль, отправил её по назначению. Слева чиркнула зажигалкой Лера.
   - Погоди, - остановил её Мага. - Слышишь, как этот внизу, медленно двигается? Давай посмотрим кто он такой, не поджигай!
   Люди стояли, вслушиваясь в шарканье и шелест.
   - Он что, ноги волочёт? Или ползком к нам идёт? Может у него лапы перебиты? - Лера огляделась по сторонам. - Блин, надо было фонарик взять.
   Василий Степанович хотел сказать, что фонарик не нужен, ярким светом можно спугнуть неведомую тварь, но в этот момент темнота внизу наконец шевельнулась. До слуха людей донёсся скрежет и хруст стекла - тварь двигалась по разбитым бутылкам и возможно резалась, но звуков при этом она не издавала никаких, а потом...
   - Что за дрянь?! - с омерзением глядя на выползающее из темноты создание процедил Мага.
   Больше всего это было похоже на огромную гусеницу почти метрового диаметра, грязно-серого цвета, отвратительно, резиново изгибающуюся, покрытую множеством щупалец и отростков. Конец создания всё никак не показывался, оставаясь в темноте, хотя на свет вылезло уже метра три и люди стояли, глядя на ползущее к ним существо. Чудовищное насекомое остановилось. Передняя часть изогнулась, приподнялась, показав болтающиеся в воздухе коротенькие лапки. Морды или чего-то подобного не было, просто часть плоти разошлась в стороны, появилось отверстие, возможно являвшееся ротовым. Создание задёргалось, нацеливаясь на людей, то на одного, то на другого, а затем попятилось.
   'Нет, - сказал сам себе Василий Степанович, - не попятилось, а... начало сжиматься?!'
   - Эй, да оно же сейчас прыгнет?! - удивился парень, с которым Василий Степанович нашёл сегодня пистолет, и конечно-же гусеница прыгнула.
   Странно было ожидать от этой длинной многометровой твари олимпийских прыжков, но она и не пыталась брать рекорды. Ей требовалось лишь достичь еды, вкусной, свежей еды, и у неё это почти получилось, причём весьма необычным способом. Переместившись в результате своего прыжка не так и далеко, как ожидали люди, гусеница плюхнулась на пандус. Раздался глухое 'тум' и почему-то чавкающий звук, и в то же мгновение, длинное тело повторило своё действие. Ещё одно 'тум', затем ещё и ещё - разинутое отверстие пасти было нацелено вперёд, точно жерло пушки и приближалось с поразительной скоростью.
   Оружие оглушительно громко рявкнуло, выпуская пулю, а затем ещё две следом. Отчего-то Василий Степанович ожидал серьёзного эффекта, возможно даже, что насекомое упадёт, засучит ногами, или напротив, одним гигантским рывком достигнет людей и поглотит стоящего ближе всех к нему дагестанца. Так возможно сняли бы в фильме, это было бы очень страшно и очень ненатурально, а потом бы они кричали и бестолково бегали, поедаемые один за другим, но в реальности всё оказалось совсем иначе. Сделав несколько прыжков подряд и достигнув середины пандуса гусеница словно вовсе не заметила выстрелов. Впрочем, кто сказал, что оружие не заряжено холостыми? Или, такие незначительные повреждения гигантское насекомое, подобно своим крошечным родственникам попросту не замечало? Тем не менее, здесь оно остановилось, опять подняло переднюю часть, задвигалось нацеливаясь на людей.
   - В пасть ей! Лера, в пасть! - Мага заорал так громко и неожиданно, что старик нажал на курок ещё раз - палец сам дёрнулся. На сей раз точно попал, что, впрочем, гусеница вновь проигнорировала.
   Подхватив бутылку с торчащей из неё тряпкой, дагестанец чиркнул зажигалкой, и тряпка весело полыхнула, выпустив в воздух несколько ярких искр. Лера, находящаяся в прострации, последовала его примеру машинально - подожгла тряпку на своём коктейле Молотова. Сразу два метательных снаряда полетели вниз, и Мага к собственной досаде и изумлению, промахнулся, зато девушка попала точно в цель, бутылка канула в провале рта, который тут же рефлекторно закрылся. На один единственный миг все замерли. Люди смотрели со смешанными чувствами: страх, надежда, ожидание; насекомое же, должно быть прислушивалось к себе, не понимая произошедшего. А в следующую секунду, гусеница бешено задёргалась, извиваясь всем телом, ротовое отверстие распахнулось, раздался глухой хлопок - живая пушка выстрелила почти по-настоящему - из её жерла вырвался язык пламени, в сторону людей отправился клуб смрадного дыма. Живая гофрированная труба содрогнулась, на ней явственно вспух и опал небольшой шар, обозначивший место взрыва.
   Тело свернулось, замоталось из стороны в сторону, бешено заплясало, заизвивалось, попутно скатившись вниз. Туда, вслед ему, отправились новые бутылки, дополняя уже имевшиеся щедрые лужи разлитого спиртного новыми порциями, полетели ещё два зажжённых пузырька с тряпками. Ахнуло так, что лица опалило жаром, невыносимо завоняло жжёной плотью, с уже почти привычными примесями химии. Лишь сейчас окончательно стало видно насколько же тело их врага огромно - из темноты выносились всё новые и новые кольца, тварь извивалась и плела безумный танец, разбрызгивая огненную лужу, обжигаясь. Возможно будь у неё голосовые связки, она бы вопила или визжала во всю мочь, но их не было - бешенные извивы длинного тела сопровождались лишь хрустом, треском, звоном и лязгом разрушаемых конструкций этого подвала-склада. В разные стороны расшвыривались непонятные предметы, затем обрушился стеллаж с какими-то горючими жидкостями - раздался самый настоящий, пусть и маленьких масштабов врыв. Верх полетели осколки стекла, куски дерева, пластмассы и ошмётки тела гусеницы, отчего она, впрочем, лишь задёргалась ещё сильнее, а Василий Степанович опомнился.
   - Назад, все назад! - Отнял у Леры очередную бутылку - жидкость для розжига костров и мангалов. Швырнул вниз, потащил девушку в сторону. - Отходите назад, нечего тут стоять!
   Они сгрудились у входа в магазин, возле тележек с набранными продуктами. Над их головами, вдоль белого потолка ползли чёрные едкие клубы дыма, где-то в подвале раздавался грохот - там по-прежнему билась гусеница, но ждать что с ней будет дальше было глупо. Четыре человека стояли, ощущая мандраж пережитого, от него тряслись ладони, стучало как бешенное сердце, бежали по телу капельки пота.
   Четыре человека?!
   - А где... - старик покрутил головой, - такой... с маленьким хвостиком на затылке? Парень с нами был.
   - Когда мы убежали за бутылками, - припомнила Лера, - он тоже побежал следом.
   - Точно, побежал за нами и выбежал из магазина, - Мага презрительно сплюнул. - Ну да что, гоняться за ним?
   - Не надо ни за кем гоняться, - старик вздохнул, посмотрел на стоящие вокруг тележки и вздохнул ещё раз. - Сколько у нас машин? Сколько ключей?
   - Три комплекта есть, больше ключей не нашли.
   - Давайте, наверно грузиться. Достаточно для первого раза, это бы уместить в машины...
  
   Глава 15. Воскресенье. День
  
   Капитан Воронцов уже давно жил один. Нет, появлялись конечно женщины, не часто, но с необходимой для здорового мужика регулярностью. Предыдущая жена ушла, не оставив даже адреса для пересылки корреспонденции, сменила номер телефона, а затем и вовсе кажется переехала - по крайней мере встречать её в парке он перестал. Детей, за свой недолгий трехлетний брак, они не нажили, с тёщей и тестем близкие отношения не завязались - вот так и получилось, что от семейной жизни остались лишь свадебные фотографии да воспоминания. Фотографии со временем переехали из книжного шкафа и серванта в ящик для документов, а воспоминания потеряли яркость, стали отдалёнными и какими-то словно бы и не его вовсе, будто те три года привиделись, а не прожились на самом деле. Говорят, что фотографии со временем тускнеют. Возможно, но капитан Воронцов теперь знал, что воспоминания иногда тускнеют быстрее, становятся расплывчатыми, чужими.
   Сейчас он сидел, гадая: осталась ли бывшая жить в этом городе, или же переехала в какой-нибудь другой? Как бы выяснить - нет ведь возможности. Странно, но та, о ком он почти не думал вот уже давно, со вчерашнего вечера занимала все его мысли, ровно с того момента, как они со спутником добрались до дома Николая.
   Отдельная история о том, как они добирались, и, если бы не автоматы конвойной команды, возможно это вовсе оказалось бы нереальным. Воронцов старался не думать о том, в кого же они стреляют. Кто они, откуда взялись, эти серые прыгуны? А псевдопсы, волчками бросающиеся на людей, из каких глубин ада они выбрались, каким кругом были порождены?
   Когда перед ними встал одноэтажный домик, с одной стороны полностью увитый побегами вьюнков Николай вздохнул с облегчением, вбежал внутрь, выкрикнув какое-то имя. Воронцов остался на крылечке, смотрел на многочисленные яблони в саду, огороженный невысокой оградкой малинник, верёвки, с сушащимся бельём. Тут было очень тихо, домик стоял в стороне от проезжей части, и стена деревьев надёжно закрывала его, делая с дороги вовсе незаметным. Капитан отдыхал, смолил сигаретку и размышлял о том, что делать дальше.
   Доложиться начальству он уже успел. Ещё там, на дороге. Получил приказ действовать по ситуации и ждать дальнейших указаний. Что-то такое было в голосе говорившего... Он явно знал нечто не предназначенное для ушей капитана, но так и не озвученное. Потом связь пропала. Рация осталась в машине, а сотовые телефоны сдохли, чего капитан отчего-то втайне ожидал, и когда это произошло, испытал удовлетворение. Не радость разумеется, но удовлетворение от собственной догадливости.
   Заслышав шаги, капитан обернулся, открыл рот, чтобы спросить о чём-то, и не сразу узнал своего спутника. Серое лицо осунувшееся и вытянутое, белые дрожащие губы и пронзительно голубые глаза. В дом входил молодой, полный сил мужчина, вышел же рано состарившийся человек, и словно бы даже форма на нём поблекла, выцвела. Это не могло быть правдой, но Воронцову показалось именно так...
   Сбежав по ступенькам крыльца, Николай устремился к калитке, и когда она не открылась - заела щеколда, просто выбил ударом ноги преграду. Вышел, неизвестно куда направляясь.
   Покосившись вправо, туда, где сушилась на верёвках женская одежда, Воронцов растоптал окурок и осторожно прикрыл входную дверь. Они ушли из этого страшного дома, места, к которому так долго шли, в которое им, возможно, лучше было бы вовсе не приходить. Напоследок, капитан прислонил выбитую дверь калитки к забору, шепнул нечто прощальное, сам не зная кому, и побежал догонять товарища.
   После этого они не разговаривали.
   Воронцов несколько раз пытался осторожно расспросить, что произошло в доме, возможно, излив душу, Николаю стало бы легче, но он отмалчивался, отводил глаза, а то и вовсе делал вид, что не слышит обращённых к нему слов. Шли, как два смертника, отправленных вперёд, на бруствер, отчего-то возникало такое чувство. Капитану то и дело казалось, что сзади идёт кто-то ещё, то ли оберегающий их, то ли решивший сожрать самолично и приглядывающий за тем, чтобы ужин не схарчил кто-нибудь ещё, но сколько Воронцов не оглядывался, сколько не косил глаза, так никого позади и не заметил. Пару раз пришлось применить оружие, но в целом, улицы были на удивление пустынны, куда подевались люди - непонятно...
   Заночевали в отделе полиции, в котором работал Николай. Причём зачем они сюда вообще шли, Воронцов так и не понял. Связи, не было и здесь, сотрудников на рабочих местах не нашлось, единственным плюсом стало пополнение их боезапаса, да вечером приехал ещё один полицейский, на помятой машине, злой и усталый. Оказалось, что он знакомый Николая, но похоронное молчание в их команде этот факт не развеял.
   Назвавшись Денисом, приехавший перезарядил пустые магазины пистолета, взял автомат и запасные патроны с магазинами, после чего без лишних разговоров отправился спать. Заглянув спустя пол часа в его кабинет, Воронцов обнаружил его сладко сопящим на нескольких поставленных в ряд креслах.
   Сам капитан так и не заснул - проворочался, порой ненадолго проваливаясь в короткую полудрёму до самого рассвета. Курил, выглядывал в окно, всматриваясь в двигающиеся в темноте тени. Зарешёченные окна обеспечивали какую-никакую безопасность, и он, не пытаясь отстреливать проходящих мимо тварей, смотрел на них, иногда провоцировал, пуляясь мелкими предметами из самодельной грубо выполненной рогатки. Затем из ночи вынеслось нечто потрясающе быстрое, большое и тяжёлое, шмякнулось левее окна, у которого Воронцов устроился, в стену так, что тяжкий гул прошёл по всему зданию, а с потолка комнаты вниз посыпалась белая пыль.
   Издав недовольный короткий рык, неизвестное, странно бесформенное чудо-юдо задёргалось, дрожа всей своей немалой тушей, верхний отросток, который должно быть являлся головой, крутанулся, оглядывая окрестности, хотя глаз в темноте человек не заметил. Затем создание прильнуло к стене, уменьшившись в толщине едва ли не вдвое, и, непонятным образом оттолкнулось от неё, обрушив вниз целый водопад штукатурки и невнятных обломков. Со скоростью пушечного ядра, оно унеслось в ночь, а капитан, разинув рот смотрел ему вслед, ощущая настолько сильное смятение, что и описать то своё состояние не смог бы.
   Прибежали Коля с сонным Денисом, и они втроём некоторое время любовались следами визита этого монстра, перейдя же в соседнюю комнату, обнаружили несколько вертикальных трещин, бегущих по стене. Воронцов думал, что хоть сейчас Николай наконец-то заговорит, но тот даже вроде и не удивившись произошедшему, молча ушёл досматривать свой сон, если он вообще спал.
  
   Утро встретили в странно-похмельном состоянии. Непонятно, что было тому виной, то ли напряжённо-невероятный вчерашний день, вкупе с ночью, то ли так воздействовали примеси, содержащиеся в серой пелене, что накрыла город (знать бы что это), то ли была какая-то иная причина.
   Набрав из пластиковой бутыли воды в чайник, Воронцов сидел, слушая успокаивающе-закипающее шипение, глядя как поднимаются пузырьки от покрытого накипью дна. Если отрешиться от окружающей обстановки, если прищуриться сильно-сильно, то можно представить себя сидящим дома, в самый обычный день. И кажется вот-вот на кухню заглянет Галя - приходящая к нему иногда знакомая, порой остававшаяся с ночёвкой. Они не так давно расстались - у него так и не появилось желание связать свою жизнь с нею узами брака, и они разбежались тихо и мирно, оставшись если не друзьями, то вполне хорошими знакомыми.
   'Надо бы заехать, посмотреть, как она, - промелькнула виноватая мысль. - Почему вчера не подумал? Скотина всё-таки...'
   Вообще-то, Галя съехалась с кем-то, а точнее пустила потенциального мужа в свою квартиру, но сегодня никакие мужья, ни потенциальные ни действительные, не имели значения.
   Надо заехать, непременно надо...
   - Ты чего тут, медитируешь? Надеюсь, я не собью твой канал связи с Универсумом, если присяду рядом? - Денис приземлился на соседний стул, чертыхнулся, когда откинувшись назад, едва не упал. - В нашем отделе, у половины кресел спинка не держится, - пожаловался он. - Какая-то специальная партия, похоже.
   - Настроение, смотрю, наладилось? - капитан, перестав щурится, осмотрел пришедшего, недовольный тем, что его вялое течение мыслей так резко прервали. - Вчера, помнится злой и неразговорчивый приехал.
   - День был не ахти, - Денис сразу посмурнел, и Воронцов мысленно выругался сам на себя.
   - Извини, - он виновато отвёл взгляд. - Несу спросонья сам не знаю, что.
   - Да я-то ладно... С Колькой что?
   - Мы домой к нему зашли, - Воронцов на всякий случай понизил голос. - Точнее он зашёл, я на крыльце остался. Вышел он уже в таком состоянии.
   Чайник щёлкнув отключился, и капитан мысленно поблагодарил его за это вмешательство в разговор. Поднявшись, он налил воды себе, затем Денису. Сахар, чай, банка кофе и даже пакетик печенья нашлись на полке в шкафу. Некоторое время они сосредоточенно стучали ложками, размешивая содержимое кружек, затем простучав ботинками по коридору, к ним присоединился третий сотрапезник. Мешки под глазами, общий похмельный вид, небритость и мятая полицейская форма, в которой он по всей видимости спал, создавали уверенный преступный телевизионный образ. Сам Воронцов на ночь верхнюю одежду снимал и сейчас выглядел вполне нормально, сильно жалея лишь об отсутствии зубной щётки и бритвы.
   Пили чай, хрустели застарелыми печеньками, глядя в окно. Когда молчание стало давить даже сильнее чем стена серой мути за окном, Воронцов не выдержал:
   - Какие планы, камрады? У кого какие мысли, идеи?
   Николай вяло пожал плечами, но это была не просто реакция, это был почти диалог, а потому Воронцов клещом вцепился в глаза товарища, повторил добавив в голос чуть больше настойчивости:
   - Какие у нас планы, чем будем заниматься? Нельзя же сидеть тут запершись, в конце концов, мы - полиция.
   - Не думаю, что нынешние проблемы находятся в нашей юрисдикции, - Денис глядя в окно, поводил рукой в воздухе, - начиная с вот этой гадости, что висит в воздухе, и заканчивая странными зверьми, которые бродят по городу.
   - Что за гадость? - Воронцов подошёл к окну, зашарил взглядом по смутно различимым коробкам домов через дорогу. - Где висит?
   - Да я про смог этот серый.
   - А... Только почему смог? Туман, по-моему, хотя и странный. И вонючий.
   - Да нифига. Как себя ведут зеркала машины в тумане знаешь? Так я скажу тебе: они потеют.
   - Не всегда...
   - Почти всегда. Да и вообще, туман - это вроде как водяная взвесь, распылённая в воздухе.
   - Твои познания, несомненно велики, - цокнул языком капитан.
   - Так вот, в опустившейся на нас серости зеркала и окна машин не потеют, да и вообще, не ощущается влажность, когда дышишь, - не смутился Денис. - А значит, это смог, то есть результат горения неких химических веществ. Очень странных, скажу я вам. Вы просто не видели, что там внутри творится, в этой пелене.
   Воронцов вдруг вспомнил слова пропавшего экипажа ДПС, который вчера при нём въехал в серую стену, неожиданно вставшую поперёк дороги. Неужели это произошло только вчера?! Кажется, что минуло много лет...
   - Всё искажается, да? Окружающие предметы то отдаляются, то приближаются?
   - Точно! И плывёт всё вокруг, кривится, очень странно и неприятно наблюдать. Тоже видел?
   - По рации докладывали...
   Кольнуло воспоминание: вот он понимает, что машина сопровождения слишком давно не выходит на связь и не выезжает из серой пелены, вот он пытается дозвониться до них, вызывает раз за разом и всё безрезультатно. Видимо что-то такое промелькнуло на лице, потому что Денис не стал развивать тему разговора.
   - Я предлагаю проехаться по городу, - Николай даже не сказал, а словно кашлянул этой фразой, заставив товарищей вздрогнуть. - Ден, твоя машина на ходу? Помятая сильно с виду.
   - Плохо всё с ней, - печально закивал полицейский. - Передняя левая колонка перестала работать, с тех пор, как меня вчера хрень какая-то стукнула. Или это я её стукнул? - задумался он. - Ну а в остальном проблем нет, мой боевой конь на ходу и готов к боевому дежурству.
   - Даже не знаю, сможем ли передвигаться на таком транспорте, - Воронцов хмыкнул. - Без левой то передней колонки. Надо пробовать, по-другому не скажу. Парни, нам бы заскочить в одно место, вы не против? - Воронцов вновь подумал о Гале.
   - Надо - значит заскочим, о чём речь.
  
   Порой молчание говорит много больше, чем тысяча слов. Слова лживы, слова не всегда отражают истинные чувства и мысли человека, они несут лишь то, что он пожелал озвучить для окружающих. А когда ты едешь в машине по мёртвому, одновременно родному и чужому городу, и сидящая рядом девушка смотрит на тебя и молчит, в действительности произносится многое-многое, такое, что вслух они выразить пока не решаются.
   Сидя на привычном месте, на переднем пассажирском сидении, Катя прижимала к себе Оленьку. Девочка, ещё вчера болтливая, сегодня вдруг превратилась в молчунью, а заметив первое тело, мимо которого они проехали, и вовсе зажмурила глазки и спрятала лицо на груди своей тёти. В итоге, она кажется задремала, оставив Максима наедине с подругой. Нет, конечно ещё имелись бабушка-соседка и Люба, сидящие на заднем сидении, но сейчас женщины словно выпали из пространства медленно едущей машины, и имелись лишь двое - он и она...
   'Следи за дорогой, - напомнил себе Максим и попытался сосредоточиться. - Следи за окружающим пространством!'
   Руки двигались совершенно самостоятельно: исправно переключали передачи, крутили руль, объезжая стоящие там и сям брошенные авто. Ноги давили на педали и ослабляли нажим, когда это было необходимо, разгоняя машину и притормаживая там, где это было необходимо. Глаза работали, они сканировали окружающий пейзаж, непрерывно отправляя в мозг отчёты: всё спокойно, но серая пелена ограничивает видимость, расслабляться нельзя. А вот мозг работать отказывался. Возможно это был своеобразный отходняк после пережитых треволнений, возможно сказывалось то, что Катя положила свою руку на его ладонь, но сконцентрироваться никак не удавалось, и Максим ехал в некой эйфории, бросая взгляды на подругу и ловя ответные.
   'Я тебя люблю'
   'Я тебя люблю'
   'Спасибо, что ты пошёл со мной...'
   'Ради тебя я готов на большее...'
   И ещё, и многое-много другое. И как-же много слов может быть сказано в тишине, одними лишь взглядами...
  
   Полицейскую машину, помятую, с расколотыми проблесковыми маячками и выбитым стеклом на водительской двери, они встретили на одном из перекрёстков. Тут Максиму пришлось сбросить скорость, а затем и вовсе вжать педаль тормоза, разрушив идиллию их с Катей обмена взглядами. Люба подалась вперёд, вытянула шею, без лишних вопросов поняв причину остановки: поперёк дороги лежал на боку огромный белый автобус. Улица в этой части города сужалась, прижимая тротуар и проезжую часть друг к другу, оттого места для объезда возникшего препятствия осталось совсем немного, и оно уже было занято чьей-то брошенной машиной.
   - Кто знает эту часть города? - Максим оглянулся на пассажирок, сидящих позади, почему-то не сомневаясь, что престарелая соседка Кати ответит. - Я тут плохо ориентируюсь, как нам лучше объехать этот затор?
   - У полицейских спроси, - голос бабушки, сварливый и недоверчивый с самого начала их пути, изменился, увиденное на улицах мягко говоря шокировало её. - Они всяко знать должны.
   - Каких ещё полицейских, бабуль... - Максим осёкся. Лишь сейчас он вдруг обнаружил, что мятая полицейская колымага, скромно стоящая на обочине, спрятавшись в низко свисающей кроне дерева, не пуста и из неё за ними наблюдает парень в форме.
   Некоторое время они смотрели друг на друга, затем полицейский вышел из машины, потянулся, не делая попытки приблизиться, но ненавязчиво приглашая на диалог. Максим долго не раздумывал.
   - Ждите меня здесь, - обращался он ко всем, но посмотрел лишь на Катю, дождался её слабого кивка и лишь после этого потянул ручку двери.
   На улице всё тот же непонятный, но ставший почти привычным и незаметным запах заставил его поморщиться. Кабина Гранты была наполнена множеством бытовых, приятных и не очень ароматов, в том числе привнесённых людьми, на этом фоне посторонний почти не замечался, здесь же, на открытом воздухе, он был невыносимо сильным.
   - День добрый, - сухо поздоровался подошедший полицейский. - Почему не пристёгнутым ездим? Предъявите страховку и документы на машину.
   - А-а-а?! - Обалдело протянул Максим. Он увидел, как распахнулся в изумлении рот Кати, а Люба едва не выбила боковое стекло, с такой силой она к нему прильнула.
   - Да шучу я, шучу! - замахал рукой парень, на его лице сверкнула голливудская белозубая улыбка. - Извини, дружище, не удержался, с самого утра эту шутку заготовил. Я - Денис, будем знакомы!
   - Тьфу ты, - расслабился Максим, и не выдержав, засмеялся. - А что, и правда смешно, хоть какая-то разрядка для нервов. Я - Максим, можно просто Макс.
   Они обменялись рукопожатиями, полицейский ещё и по плечу его хлопнул, точно встретил давнего приятеля.
   - Минут двадцать сюда ехал, - поделился полицейский. - И тут ещё минут пять сижу. Вы - первая машина, первые люди, которые куда-то направляются. В окна правда выглядывают, руками иногда машут, но на улицу не выходят.
   - А что, на улице безопасно сейчас? - заинтересовался Максим.
   - Да как сказать, - задумался Денис. - Вроде всё спокойно, но нет-нет, да промелькнёт псевдособачка. Это такая... - он поводил рукой в воздухе.
   - Я знаю.
   - Ну да... знаете... В общем, других созданий мы за всё утро ни разу не встретили. - полицейский потёр подбородок, покосился на смотрящих на него пассажирок Гранты. - Куда, кстати, направляетесь, если не секрет?
   - Из города хотим свалить.
   - Так я и понял, - Денис кивнул, о чём-то размышляя. - Сильно торопитесь?
   - Это в каком смысле?! - не понял собеседника и оттого напрягся Максим.
   - Да успокойся ты, я-ж с хорошими намереньями. - Полицейский хохотнул: - вот блин, прозвучало-то как! - покачал он головой - Короче, я тут не один. Ещё два приятеля со мной, один из них за подругой приехал, скоро уже выйдут. Мы вообще-то собирались по городу покататься, охоту, так сказать устроить. За хороших людей отомстить, - помрачнел в конце фразы он.
   Максим кивнув отвернулся. Он не решился спросить кого потеряли Денис и его друзья. После прошедшей ночи должно быть у многих выживших образовались подобные счета.
   Костя!
   Он едва не подпрыгнул, кляня себя последними словами. За волнениями и тревогами последних суток, за радостью от того, что малышка нашлась целая и невредимая, он совсем забыл о единственном родном в городе человеке - собственном брате. Да, вчера до Кости не удалось дозвониться, да, почти наверняка он у себя на работе, а там такая охрана, что в обиду не даст никаким пришлым тварям, но ведь есть шанс, пусть и мизерный, что телефон брата попросту сломался, или потерялся! Тем более, в прошлом уже такие случаи бывали. Он должен, должен был об этом подумать и заехать проверить квартиру! Едва не застонав, Максим от полноты чувств хлопнул ладонью по дверце своей машины.
   Денис, поняв этот жест по-своему, покивал, печально отведя взгляд в сторону, а Катя забеспокоилась:
   - Максим? Всё в порядке?
   - Катюш, мне в город надо. То есть туда, - он махнул рукой в обратном направлении. - У меня же брат тут недалеко живёт... Чёрт, да какой я после этого вообще брат, почему не подумал заехать к нему сразу?!
   - Успокойся, мы же за Оленькой ехали... Это было... - Катя едва не сказала 'важнее', но вдруг поняла, как это прозвучит, и замялась.
   - Да понимаю я, понимаю, - с чувством сказал Максим. - Но всё равно, что я за родственник такой...
   - Далеко его квартира? - деловито поинтересовался Денис.
   - Хм... Получается, что не очень, - прикинув, решил Максим.
   - Ну так заедем за ним, заберём. Не переживай, всё нормально будет.
   - Правда?! - обрадовался парень. Мысль о том, что этот полицейский, и уж тем более трое согласятся поехать с ним, отчего-то не пришла в голову. Люди так часто относятся друг к другу плохо, что хорошее от них перестаёшь ждать...
   - Если конечно мы сможем разместиться, - произнёс Денис, странным тоном.
   Оглянувшись, Максим едва не выругался вслух. Нет, вообще-то, их можно понять, и что ещё остаётся делать, но...
   Но...
   Но, чёрт возьми!..
   Сразу было видно кого именно ждал Денис - впереди шли двое мужчин, один в полицейской форме, второй в немного странной и непривычной для глаз, но тоже вроде бы где-то ранее встречавшейся. Шли вдвоём, отстранённо и, кажется с растерянным видом. А за ними шли люди. И не пять, не десять, а должно быть все жильцы подъезда. Или двух подъездов? Человек пятьдесят на глаз, может быть больше, и выходили всё новые и новые. Взрослые, дети, старики. Катилось инвалидное кресло, в котором дремал калека. Ковыляла старушка, опираясь на трость, на её плече висел розовый маленький рюкзачок, больше подходящий тинэйджеру, чем ей. Два парня тащили третьего, крепко держа его с двух сторон. Так загулявшая молодёжь ведёт перебравшего приятеля с весёлой вечеринки, вот только у этого третьего, повязка на груди щедро пропитавшаяся красным и голова безвольно мотается из стороны в сторону.
   Возникла неприятная ассоциация - вспомнился старый фильм 'Война миров' с Томом Крузом, сцена, когда главный герой пытается вывезти своё семейство и на машину наседает дикая, озверевшая толпа. Мирные и добрые обыватели, с приходом беды, превратившиеся в неуправляемых двуногих животных.
   'Бред, - сказал себе Максим. - Мы - не в фильме, и здесь не фильм. Нас не превратить в безумную массу никаким серым тварям, будь они хоть с Марса, хоть с Венеры'
   Спорное утверждение, но отчего-то в него искренне верилось, или он лишь хотел, чтобы было так, и не соглашался принимать иной вариант, даже мысленно? Но что же теперь делать?
   - Как? - спросил Максим. - Как мы их увезём, куда посадим?
   Он посмотрел на свою, затем на побитую машину Дениса, стоящую неподалёку. Синяя полоса и буквы в слове 'Полиция' кривлялись и извивались на беспощадно смятой двери. Сколько человек они смогут усадить? Тем более, что его Гранта уже почти полная.
   Первым подошёл тот самый, в незнакомой форме мужик. Цепким взглядом скользнул по лицу Максима, затем оглянулся на замедлившую шаг толпу, выдохнул негромко:
   - Вот такие дела, камрады...
   - Конечно, - сварливо отозвался Денис. - Как звать толпу на вечеринку, так ты, а как расхлёбывать проблемы с десертом и ловить такси для приглашённых гостей - так мы.
   В его голосе почему-то же не звучала растерянность, и Максим покосился на него с некоторым удивлением. На лице полицейского не было и грамма напряжённости - у этого парня кажется есть решение проблемы.
   - Капитан Воронцов, можно просто Данила, а это Коля - представился пришедший, и лишь третий мужчина в форме, названный Колей, выглядел отстранённо, будто не интересовался происходящим, да и вообще, оказался тут случайно.
   Поймав его равнодушный взгляд, Максим отвёл глаза, - пряталось там нечто тоскливое, очень личное и до сих пор не пережитое. А ещё, что-то странно чуждое, неприятное, отчего на душе царапнуло тревожным. Парень повернулся к полицейскому, сам ещё не осознав, скорее почувствовав эту чужеродность, но тот Николай уже отвернулся, смотрел вдоль улицы, теребя висящий на плече автомат.
   Капитан тем временем уже отвечал Денису:
   - Ну а что прикажешь делать? - Он с досадой сплюнул. - Сказать, чтобы не шли за нами, чтобы сидели дома? Да мы и не звали никого, они же как машину в окно увидели, сразу манатки начали собирать.
   - Мы не претендуем на многое... - просяще и, с некоторой кажется боязливостью, сказал невысокий и тощий интеллигентного вида субъект, прижимающий к себе корзину с кошкой.
   - Претендуем! - категорично оборвала его женщина, которую иначе как 'матрона' и назвать не хотелось. Массивная и округлая, одетая в платье с тёмно-синими цветами, она цеплялась за локоть интеллигента, возвышаясь на полторы головы над спутником, что выглядело как Жигулёнок волокущий на буксире КАМАЗ. - Вы - стражи порядка! Предпримите что-нибудь, за что я вам налоги плачу?! - её голос вдруг повысился, стал визгливым. - Если этот город стал небезопасным, вы должны вывести нас из него в безопасное место!
   - Мы не хотим уезжать, где нам потом жить, во временном лагере, в палатках?! - встревожилась другая. - И вообще, долго это будет продолжаться?
   - Когда правительство предпримет меры?! - послышался голос из-за спин.
   И люди вдруг забурлили, заговорили в десятки голосов, качнулись на троицу полицейских и на Максима вместе с ними. Громче остальных, перекрыв общий гомон, прорезался голос той самой матроны:
   - Вы должны нас защищать! Вызовите подкрепление, неужели это так сложно?!
   - А что это вы на нас кричите? - повернулся к ней Воронцов.
   И сказал вроде спокойно, но женщина осеклась, спряталась за спиной своего кавалера.
   Всё тот же КАМАЗ, прячущийся за легковушкой.
   - Да ладно тебе людей запугивать... - Денис косился на толпу, всё пребывающую и пребывающую. - Вывезем, куда мы денемся.
   Максим вдруг заметил, что теперь к ним идут жильцы соседних подъездов. Боже, сколько же их тут?! А сколько ещё будет?
   - Надеюсь, ты понимаешь, что говоришь? - едва слышно, сквозь зубы, спросил капитан. - Каким образом ты их вывезешь? Куда, на чём?
   - Максим? - неуверенно и тревожно позвала Катя. В ответ он подмигнул ей, ободряюще.
   - Я родился и вырос в этом районе, - так же негромко ответил Денис. - Тут автотранспортное предприятие неподалёку. Неужели не сможем завести пару машин?
   - Точно, у меня автобус, там стоит, - расталкивая людей, вперёд выбрался пузатый дядька. - Я работаю в этом АТП, вон в ту сторону, всего квартал отсюда. Можно всех вывезти, где хранятся ключи я знаю, два-три водителя в такой толпе найдутся. Вы только сопровождение обеспечьте, ещё хотя бы три-четыре машины пришлите, и людей.
   Этот подошёл только-что и ещё не понял, что к чему.
   - Других машин не будет, - сухо ответил Воронцов. - Будут лишь наши две.
   - Две?! - Гранта удостоилась внимательного взгляда, и похоже не произвела впечатления, помятая полицейская машина и вовсе была проигнорирована. - Так вы что, сами по себе? Не представители официальных властей, или там...
   - Да какая разница?! - не выдержал парень, в спортивном костюме. Они приехали, они хотят нас вывезти! Куда кстати? Вот это вот, - он махнул рукой куда-то за спину, едва не угодив по голове старушке с тростью, - вот такая серая хрень только над нашим городом? И что это вообще такое, откуда?
   - Мы не знаем, - развёл руками Воронцов. - Попытаемся выбраться, и, если получится, двинем по южной трассе в сторону столицы, а там... там будет видно. - Он повысил голос, обращаясь к собравшимся: - Уважаемые, просьба не толкаться и внимательнее смотреть по сторонам! Никто не будет оставлен, мы постараемся вывезти всех! Давайте попытаемся сосчитать сколько нас, но для начала, все умеющие водить автобусы, подойдите пожалуйста ко мне! Уважаемые...
   Зря, ох зря он это сказал. Люди, только-что подошедшие или ещё спешившие к ним, вдруг засуетились, бросились назад, за личными вещами, документами, домашними животными и прочим, прочим, прочим. Никакой переклички или пересчёта не получалось, главное было произнесено и было услышано: их сейчас вывезут. Матрона осталась тут, возможно следить, что бы добровольные спасатели не попытались смыться, зато интеллигент, получив некую негромкую инструкцию и профилактическую затрещину для начального ускорения, умчался домой.
   Пояснив полицейским, что он должен заехать за братом, и к некоторому своему удивлению, не встретив никаких возражений, Максим сел в Гранту. Лишь Денис попросил его задержаться, принёс из патрульной машины чёрный пакет с чем-то увесистым внутри.
   - Разберёшься, - полицейский подмигнул, но в глазах его плясало сомнение. Возможно гадал: вернутся новые знакомые, или предпочтут покинуть город самостоятельно?
   - Мы приедем, - сказал Максим, - постараемся побыстрее. И ещё, мало ли как получится... Этнографический музей который на берегу реки стоит, знаешь? Там ещё десятка три человек засели.
   - Потом, - сказал Денис. - Эту толпу вывезти бы сначала, а там и за ними вернёмся. Не стоит рисковать сразу всеми. - Поинтересовался негромко: - А с чего ты решил, что за городом безопасно? Что если там такая же хрень как и здесь, и серых бродят толпы?
   Разинув рот, Максим застыл, поражённый этой мыслью. А действительно, с чего? Так и не найдя что ответить, он убедился, что позади машины никто не стоит, и включил заднюю скорость.
   Из подъездов по-прежнему выходили, кто-то с пустыми руками, кто-то с сумками и пакетами. Парень лишь вздохнул.
   'Великое переселение, - думал он. - Это же не эвакуация, а великое переселение будет. Сейчас люди принесут сюда весь свой домашний скарб, чемоданы, баулы, возьмут с собой кошек, собачек, домашних кроликов и любимых канареек. Мы поедем длинным-длинным караваном в тысячу триста автобусов и собираться будем четырнадцать дней...'
  
   Глава 16. Воскресенье. После полудня
  
   - Красиво... - вздохнула сидящая у окна девушка.
   Кажется, её звали Кристина, в чём, впрочем, Гитарист не был полностью уверен. Три десятка людей, поселившихся в здании музея, ходили с места на место, сбивались в стайки подобно беспокойным воробьям и разлетались вновь, чирикали вполголоса о чём-то своём, воробьином, ругались, но ещё чаще молчали, а в общем и целом, не давали возможности познакомиться ближе. Да не очень-то и хотелось.
   Эту блондинку он видел вчера, в компании своего старого знакомого Максима, тогда же услышал её имя. С ней был черноволосый парень, но сегодня его что-то не наблюдалось. Возможно ли, что он ушёл с группой старика? Интересно, что его связывает с этой девушкой, они встречаются? Ванёк, по утверждению своих друзей, был бабником. Сам, впрочем, так не считал, но если симпатичная девушка одинока, почему бы не познакомиться? Тем более, перед ним блондинка, а они западали на Гитариста особенно быстро.
   - Интересно, как всё это выглядит сверху? - спросила тем временем девушка. - Бесконечное серое колышущееся поле.
   Она сидела, глядя в окно, а Гитарист рассматривал её профиль. Левая рука лежит на подоконнике, правая стоит на ней, подпирает тонкий подбородок. Личико очень милое, даже, пожалуй, красивое. Жёлтые волосы рассыпались по плечам, кончики длинных прядей сворачиваются в колечки, причём сами по себе, от природы, без применения ухищрений хозяйки. Пальчики, тоже тонкие, ухоженные - ногти украшены извилистыми линиями рисунков.
   Ванёк, сидящий на уже привычном кресле-качалке, задумался: а были ли эти рисунки утром? Почти сто процентов, что нет. И значит, эта девушка сидела здесь, в условиях что называется 'приближенных к боевым', и занималась своими ногтями? Вообще, конечно это занятие получше многих. Та же Истеричка, шатающаяся по зданию музея и капавшая на нервы собравшихся, напрягала намного больше... но ногти?!
   Мир за окном, или по крайней мере его малая часть, заключённая в родном городе, изменился. Там бродили непонятные чудовища, там висел серой вуалью странный полог, там почему-то вдруг не стало места для людей, а ещё, туда отправились девять человек. Гитарист не знал куда и зачем уехал Максим с подругой и незнакомой женщиной. Может они вообще не собирались вернуться, но вторая группа, с Василием Степановичем во главе, отправилась за продуктами и вещами для них, и почему, почему чёрт побери его не взяли? Гитарист этого так и не понял. Чем-то старикан руководствовался, но чем?
   - Ты не согласен? - на этот раз девушка соизволила чуть-чуть повернуть голову, чтобы обозначить к кому фраза обращена.
   - С чем? - вздохнул Гитарист.
   - Это выглядит по-своему красиво, - она качнула подбородок, указывая за окно. - Город, укрытый серой вуалью.
   Сама того не зная, она повторила недавние мысли собеседника. Поёрзала на стуле, невольно привлекая внимание к ногам. Стройные и красивые, они лежали как-то так удачно, что приковывали взгляд, даже если ты смотреть на них вовсе и не планировал. Левая на правой. Ванёк помолчал, подыскивая ответ, а затем пробежался по струнам гитары на гитаре и тихо напел:
  
   Ты, нежностью своей околдуй меня,
   Как будто бы вокруг явилось волшебство.
   Сквозь шёлк ресниц, рассвета кисея,
   Заворожит, и унесёт с собой...
  
   - И это красиво тоже, - кивнула она благосклонно. Пальчики правой руки, лежавшие на щеке, выполнили волнообразное движение, - если бы они лежали на подоконнике, получилась бы короткая барабанная дробь. Гитарист вновь обратил внимание на их ухоженность, и не удержавшись задал вопрос:
   - Ты что, сделала маникюр?
   - Разве-ж это маникюр?.. Всего лишь нанесла лак...
   - А рисунки? Вот эти, чёрненькие.
   - И их тоже, да, - отставив руку, она полюбовалась ею, и кажется осталась довольна результатом.
   - Не понимаю, как так можно?! Тут люди места себе не находят, четверть присутствующих истерит, четверть по углам рассосались и тихо депрессивно кашляют, а оставшиеся... - он вдруг увидел, как она на него смотрит, с иронией, если не сказать с понимающей насмешкой, осёкся.
   - А мне к каким прикажешь присоединиться? К первым, или вторым?
   - Да нет, зачем же...
   - Ты то и дело посматриваешь на мои руки, на ногти, не можешь понять, почему я ими занималась, и в то же время, всё утро провёл с гитарой в обнимку, из рук её не выпускаешь. Что, предстоит большой концерт?
   - Нет...
   - Вот и я думаю, что нет. Думаю, она успокаивает. Тебе тоже требуется нечто привычное, островок разума и спокойствия.
   Ванёк смутился. А ведь и в самом деле, почему эта мысль не приходила ему в голову?
   - Так ты что, успокаивала себя таким образом?
   - Это тебе надо себя успокаивать, - снисходительная улыбка в ответ. - А я лишь убивала время ожидания. - И уже тише, лишь самой себе, так, что Гитарист едва расслышал слова, она добавила: - Ну где же они, что их так сильно задерживает?..
   - Там твой парень? - невольно вырвалось у него.
   - Почему сразу парень? - удивилась она, вновь посмотрела на собеседника. Искоса, точно строя ему глазки. - Просто знакомый, второй день его знаю. Но разве нельзя беспокоиться за людей просто так?
   Ванёк задумался: стоит ли продолжать завязывать знакомство с этой девушкой, или же лучше не мутить воду в их маленьком коллективе, да к тому же в столь сложных условиях?
   - Спой что-нибудь?
   Это было проще и легче. Рука легла на привычное место на грифе, он взял первый аккорд и вдруг вспомнил слова седого прошлой ночью. А подманятся ли чудовища к окну сейчас, днём? Поднявшись со своего места, он подошёл к девушке, выглянул на улицу.
   - Прошлой ночью, когда я играл и пел, под окном собрались... эти, в общем.
   - И ты хочешь?..
   - Хочу проверить сработает ли это сегодня, не возражаешь?
   - Наоборот, это очень интересно, - она подвинулась, освободив половинку стула. - Садись, будем смотреть вместе.
   Ванёк присел рядом с девушкой, ощутил её тёплый бок, слабый нежный аромат.
   'Она что, ещё и духами брызнуться успела за утро? Будто на свидание собралась!'
   - Ну давай, пой.
   - А хочешь, вместе? - вдруг спросил Ванёк. Он не очень любил петь с кем-то незнакомым, но сейчас отчего-то предложил, сам от себя не ожидая.
   - Не знаю... - засомневалась она. - Я, наверное, не знаю твоих песен...
   - Подберём что-нибудь. Или я смогу наиграть твои.
  
   - Думаешь вернутся?
   Денис обернулся на голос Воронцова, и не удержавшись, хохотнул - очень уж смешное было выражение лица у бравого капитана. Мешки под глазами замечательно оттеняли общий землистый цвет лица, рот приоткрыт и непонятно вытянут.
   - Сам не знаю почему, но мне кажется, что обязательно вернутся. А что у тебя с лицом, начальник? Выглядишь, словно чихнул, да завис в этот момент.
   - Чего? - Воронцов потёр щёку, отчего стал выглядеть ещё более смешно, Денис не удержавшись хохотнул, но тут ненормальность происходящего дошла до него и смех сразу стих.
   - Ты чего кривляешься? - обеспокоенно спросил он.
   - Да не кривляюсь... Зачем мне это делать?!
   Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга, а затем огляделись. Происходило нечто непонятное.
   Вот стоит в сторонке качок, в белой футболке и белых же брюках, золотая цепь на его бычьей шее выглядит блестящей даже сейчас, в накрывшей окружающий мир пелене. Ручищи мужика странно дёргаются, а лицо гримасничает, на нём точно в калейдоскопе сменяются радость и печаль, удивление и злость, влюблённость и просто бессмысленное выражение, словно перед ними дебил.
   Идущая в их сторону от дома женщина, вполне благообразно выглядящая, вдруг меняется в лице, извивается, пригибается и начинает то ли красться, уподобившись большому мангусту, то ли играть в некого комичного суперагента в исполнении Лесли Нильсена.
   Две девочки-школьницы, отошедшие потихоньку, пока родители отвлеклись, к каруселям, вдруг размазываются, вытягиваются змеями на много-много метров, а металлическая карусель, к которой они почти дошли, и вовсе улетает в невообразимую даль. При этом она отчего-то не превращается в чёрную точку, как должно бы произойти, остаётся всё такой же хорошо видной и чёткой.
   Люди останавливались, в изумлённом испуге глядя на окружающие метаморфозы. Водили головами из стороны в сторону, сдвигались друг к другу, согласно неким первобытным инстинктам, сбиваясь в кучи. Бабка, которая сейчас больше походила на слона, только хобот у неё вытягивался из спины, шлёпнулась на землю, отчего сразу обрела нормальный вид, залопотала нечто невразумительное.
   - Что за наважденье?! - женщина-Камаз, совершенно не переменившаяся внешне, бросилась к полицейским, ухватила Воронцова за руку, притянула к себе так, что он едва не грохнулся. - Что это, что происходит?!
   - Подождите, разбираемся, - дурацкая фраза, которой попытался отделаться капитан, прозвучала неприятно каркающе, совсем не его голосом. Да он и сам это понял, потому что тут же каркнул намного громче, но всё так же неестественно: - Дэн, чего это?!
   - Я, когда сюда, в город вчера возвращался, - таким же резким не родным для него голосом ответил молодой полицейский, - проезжал особенно густой туман, в котором вообще ничего не было видно. Там тоже искажалось окружающее, а двигатель машины звучал словно еду на бочке-тарантайке.
   - Что было дальше? - каркнул Воронцов нетерпеливо, и вдруг вспомнил доклад по рации первой машины сопровождения. Они, въехав в туман, сообщали о чём-то подобном. Сообщили, и больше не вышли на связь!
   - Ничего не было, выехал из этой зоны и всё.
   - Уважаемые граждане... - повысив голос обратился капитан к собравшимся, и с беспокойством увидел, что пространство вокруг исказилось ещё сильнее, скручивая и сплетая собравшихся, превращая их в разноцветные размазанные пятна.
   Испуганные крики показали, что людям этот эффект тоже не понравился, пятна дёрнулись, поползли друг к другу, но не понять было что это и что вообще происходит вокруг. Пытаются ли горожане собраться в толпу, или же наоборот, разбредаются в сторону своих подъездов? Да и где они сейчас эти самые подъезды?
   Воронцов поводил головой по сторонам, справа стоит несомненно Денис, его он узнал, да и форму не перепутаешь. Слева по-прежнему цепляется в руку женщина-Камаз, хватка такая, что при всём желании не отцепишься. Ещё несколько человек, из тех, что стояли поближе, можно различить и даже распознать, но дальше всё плывёт и смешивается, те же девочки, убежавшие покататься на каруселях, совершенно неразличимы и неузнаваемы. Звуки превращаются в невообразимую какофонию, ухающую, отдающую тяжким низким гулом в барабанных перепонках, многократно повторяемую эхом.
   - А где у нас Коля?
   - К машине отошёл, за сигаретами вроде! - голос Дениса невыносимо громкий, то ли он и в самом деле кричит, то ли это эффект окружения.
   Нахлынул запах.
   В нос шибануло невыносимо, Воронцов закалялся, увидел, как согнулись в аналогичном движении стоящие рядом, а ещё, взвыло раненой белугой чувство опасности, так, что пистолет сам скакнул в руку, капитан заморгал, пытаясь избавиться от града хлынувших слёз. Его словно ткнули лицом в свежую кучу только что нарезанного ядрёнейшего лука, он совершенно перестал что-либо различать вокруг, и не понять, серая муть, окружающая их уже второй день, сгустилась, или что-то с глазами.
   Странный звук заставил вжать голову в плечи. Рык? Крик? А может просто кто-то рядом не удержал содержимое своего желудка? В исказившейся реальности было не понять, что происходит уже в паре шагов. А ещё, капитана едва не выворачивало от вони. Запах заглушал всё, был настолько всеобъемлющ, что замещал собой остальные чувства. Пасовало зрение, отказывали тактильные ощущения - Воронцов вдруг понял, что не уверен, держит ли его рука пистолет, или оружие уже выпало. Да и где они вообще, руки? Точно в ответ на его мысль и на его сомнения, левую руку, ту, за которую держалась незнакомая ему женщина, вывернуло, едва не сломав, хотя в этом факте полной уверенности не было. Боль стрельнула от запястья к предплечью и шее и дикий, безумный каркающе-хохочущий крик, отражённый и сотни раз повторённый ударил в уши!
   Оглушённый, потерявший всяческие ориентиры капитан скрючился и упал на колени, зажимая уши, ударился скулой о бордюрный камень, в глазах мелькнули искры - не понять, настоящие, или кажущиеся. И весь мир вокруг сейчас был таким же как эти искры, то ли мнимым, то ли реальным. Мазнув ладонью по лицу, он отчаянно заморгал, и о чудо! - в серости проступили контуры, не понять какие, но это было хоть что-то.
   Загрохотало, забулькало, оглушая очередной раз, да так громко, что он повалился влево, тело само выполнило перекат - сработали рефлексы, и царапнув плечо чем-то острым, он оказался на ногах, на корточках. Грохот повторился, он вдруг узнал выстрелы - кто-то палил из пистолета где-то совсем рядом. Посветлело, или это лишь кажется? Тело действовало самостоятельно, поднявшись, Воронцов на полусогнутых сделал несколько быстрых шагов в ту же сторону, куда выполнил перекат. И в самом деле светлело, наплевав на осторожность, капитан рванулся дальше, побежал быстрее, ещё, ещё!
   Левая нога подвернулась, наступив на что-то мягкое, но он уже видел почти нормально, почти отчётливо, и сделав несколько скачков, наконец вырвался из плена искажений.
   Машина!
   Остановиться он не успел, а точнее не среагировал на увиденное. Ударился о бок оказавшейся на пути иномарки, припаркованной у подъезда, перекатился через капот, рухнул по ту сторону автомобиля. Реакция вновь подвела - приземлился он с грацией яйца брошенного со всей силы в стену, слава Богу хоть не расплескался, подобно всё тому же яйцу. Боль была адская - на этот раз досталось правой руке, кожу содрало об асфальт точно гигантской тёркой, пистолет - оказывается он всё ещё был с ним, - наконец выпал из ослабевших пальцев. Голова крепко приложившаяся оземь, загудела, рот наполнился кровью из прокушенной губы.
   Встав на дрожащие ноги, капитан потянулся левой рукой за оружием, и вдруг увидел кусок женской ладони, намертво вцепившейся в его рукав. Особых чувство не было, отняв от себя этот предмет, он уронил его, подобрал свой пистолет. Выпрямившись, сощурил слезящиеся глаза.
   В том месте, где они стояли большой и уверенной толпой всего несколько минут назад, творилось нечто непонятное. Серое там сплеталось с чёрным, сам воздух точно превратился в пену, и эта пена сейчас бурлила, низко урчала - в её глубине, происходило некое невидимое, но бурное действие. А ещё, оттуда выползали, выбредали и выкатывались люди, дезориентированные, по большей части пораненные или покалеченные. Сжав пистолет, Воронцов обошёл машину и сделал несколько шагов в ту сторону, пытаясь придумать что можно сделать в этой ситуации. Мысли ворочались неуклюже и медленно, а движения головы отдавались тонким звоном в ушах. По подбородку из разбитых губ текла кровь - он не глядя смахнул её, скривился от боли.
   Загрохотало. На этот раз несомненно оружие - несколько коротких очередей прошли машину за спиной Воронцова, брякнувшись на живот, он оглянулся, не веря в происходящее. Не померещилось. Стёкла красовались свежими пулевыми отверстиями, дверца так же обзавелась следами от пуль. Дрянь дело. Воевать против вооружённого автоматом противника, которого к тому же не видишь вообще несладко, а уж валяясь на ровном пятачке, без единого укрытия и вовсе погибельное дело. Но пули отчего-то не летели, новые очереди не раздавались, и капитан замер, точно слившись с холодной землёй, не зная, что предпринять. Может враг не видит неподвижные цели? Это возможно. Оттуда, из серого тумана вообще плохо видно, что творится снаружи. А может это вообще случайная очередь? Метили не в него - это самый разумный и вероятный вариант.
   Вновь выстрелы. Куда, в какую сторону - на этот раз он не понял. Вжав голову в плечи, дождался конца длинной-длинной очереди и образцово-показательным марш-броском достиг серой стены. Присел на одно колено перед ней, тараща глаза в молочный кисель, не понимая, что делать дальше. Там внутри люди, там Галя, за которой они собственно сюда и приехали, там Коля и Денис, с которыми он совсем недавно познакомился, но которых уже не смог бы бросить на произвол судьбы. И в то же время, стоит ему сделать ещё несколько шагов, и он опять превратится в полуслепого, полуглухого инвалида, чем и кому в таком состоянии он вообще поможет? Да ещё автоматчик этот. Откуда, кто стрелял?!
   Прямо на Воронцова вывалился из серого тумана мужик, так резко и неожиданно, что капитан едва не пальнул в него. Отчаянно размахивая руками, издавая тонкий сиплый крик, мужик пробежал мимо, ударившись о капот точно так же, как сам Воронцов, и точно так же упал за машиной.
   Набрав полную грудь воздуха, Воронцов встал и... не смог заставить себя сдвинуться с места. Перед глазами вдруг встала женская ладонь, висевшая на его руке, оторванная у женщины с такой лёгкостью, что капитан не почувствовал этого страшного момента, лишь увидев часть тела, осознал произошедшее. Что за дрянь находится там, впереди? Он стоял, не в силах сделать шаг. Пришлось пойти на крайние меры. Присев на колено, он закрыл глаза, и хаос окружающих невнятных звуков накрыл его. Страх незрячего перед неведомой опасностью сдавил горло, отчего сердце зашлось в паникующем ритме, и лишь тогда капитан поднялся, прищурился, глядя вперёд, и наконец шагнул.
   Серое нечто сгустилось вокруг него, перехватило дыхание, замелькали образы и тени, невнятные, но живые - в этом он был полностью уверен.
   - ...ан!.. - рыкнуло вокруг - не понять с какой именно стороны, его ухватили за плечо, потянули назад.
   Капитан широким замахом ударил куда-то вправо, ни в кого не попал, зато руку перехватило нечто очень твёрдое, да так, что и не дёрнуться, и не вырваться.
   - ...ан! ...ел!
   Не голос, но знакомые интонации заставили его перестать вырываться. Неразличимая фигура выдернула его из серой пелены, оттолкнула от неё. Капитан по инерции сделал несколько шагов, затем развернулся, уставился оторопело:
   - Коля, ты?!
   - Я, капитан. Не суйся туда, я сам разберусь. Постой здесь покамест. - Не голос, а низкий гортанный рык, чужой, незнакомый.
   Воронцов попятился назад, в полном обалдении глядя вслед нырнувшей в серое облако фигуре. Полицейская форма. Лицо Николая и его интонации. А вот остальное... Кто, или что сейчас помогло ему?!
   Прямо на капитана едва ли не выбросило следующего человека - молоденькую девушку, зарёванную, перепуганную, и Воронцов перехватил её, остановил направленный в никуда шатающийся бег, осторожно взяв за локоток (а ну как вырываться начнёт?!), заговорил успокаивающе и тихо, почти не задумываясь в произносимое. Попятился сам и повёл её куда-то назад, в сторону прошитой очередями машины.
   Облако колыхнулось, выпустив очередного бедолагу, перепуганного до одури, с полными слёз глазами на пол лица и разинутым в немом крике ртом. Пошатываясь, он поспешил в неизвестном направлении, но капитан на него не смотрел - стоял, вперив взгляд в точку, откуда очередной спасённый появился.
   Полицейская форма мелькнула на миг и исчезла в заклубившейся серости. Разошлись в стороны волны и завихрения, обдало смрадом.
   - Николай?! - очень тихо то ли позвал, то ли спросил Воронцов. Очень-очень тихо.
  
   Глава 17. Воскресенье. После полудня
  
   Длинный, бесконечно длинный тоскливый звук тянулся над улицей, не делая перерывов на паузу, чтобы набрать воздух в лёгкие, не меняя высоту, точно и не живое существо его издавало. Так может гудеть некий спятивший системный блок домашнего компьютера, в котором поселилась пока ещё неизвестная, но несомненно критическая поломка. Разница лишь в том, что системный блок будет пищать под столом, пугая владельца да удивляя поселившихся в нём тараканов. Звук, который слышали сейчас люди был не таким. Он разносился на несколько кварталов, поначалу, за шумом двигателя, на него вообще не обратили внимания, но затем он стал громче и лучше слышен. Пришлось сбросить скорость, а затем и вовсе остановиться, когда источник звука показался впереди.
   Усилившийся ветер гнал уличный мусор на замершую посреди дороги машину Максима. Слева прокатился кувыркаясь обрывок газеты, справа, этаким семейством на выгуле, степенно ползла кучка пожелтевших листьев.
   'Отчего они жёлтые? - удивился Максим мимолётно. - Ведь весна только, откуда сейчас взяться жёлтому цвету?'
   Видимость была обычной для сегодняшнего дня - пара сотен метров, да и то с трудом, далее всё терялось в серости и как раз там, на границе видимого и невидимого пейзажа, стояло несколько уже знакомых по вчерашнему дню прыгунов. Задрав головы кверху, они замерли, кажется даже взявшись за руки, образовав круг, точно прилежные дети в детском саду вокруг ёлочки. В центре круга находилось некое животное, наподобие собаки, точнее разглядеть не удавалось. Кто издавал тоскливый вой было непонятно. Возможно даже, что выли всей собравшейся компанией, неким невероятным образом согласовав свои голоса так, что они слышались одним мощным и громким.
   - Почему они не прерываются? - тихо спросила Катя. - Я досчитала уже до ста пятидесяти, крик длится больше двух минут - ни у какого существа не хватит воздуха на такой долгий звук.
   - Я хочу уехать, - встревоженно сказала Оленька. Она сидела, прижавшись к тёте всем телом, обхватив её руками за шею. - Они мне не нравятся!
   - Никому не нравятся, - согласился Максим. - Только я не знаю, как их объехать. В Костин двор можно въехать лишь отсюда, второй выезд жильцы перекрыли бетонными плитами.
   - Да пострелять этих гадов, - хищно предложила Люба с заднего сидения. - Зря что ли тебе оружие выдали?
   В пакете, который Максиму вручил перед расставанием чернявый полицейский Денис, оказался самый настоящий пистолет с парой запасных магазинов и россыпью патронов. Максим, заглянув в пакет и поняв, что держит в руках, убрал его в бардачок и больше не доставал. Оружие притягивало, как оно должно быть притягивает мужчин ещё со времён каменной эры, когда косматый первобытный охотник, держа в руках собственноручно изготовленное копьё, любовно его поглаживал. Оружие дарит ложное чувство защищённости и силы, уверенность и ощущение безопасности, которой на самом деле нет - это Максим понимал хорошо. Да он и стрелять-то толком не умеет, сколько пуль уйдёт мимо, а сколько попадут в цель?
   Нет, нельзя просто достать ствол и начать палить из него по этим прыгунам - рисковать своими женщинами он не имел права. И в то же время, нужно проехать туда, во двор, там живёт Костя. Стоп. Но зачем?! Максим вдруг понял, что это совсем не обязательно. Если подъехать с противоположной стороны, то пешком дойти до нужного подъезда останется всего ничего. Но что же они, интересно делают? Вот эти самые прыгуны. Зачем столпились вокруг животного?
   Вопросы, вопросы, вопросы...
   Машина развернулась, двинулась в объезд квартала, а он всё думал, мысленно представлял стоящий посреди улицы круг. Вой всё так же нёсся им в спину, по-прежнему не прерываясь и не ослабевая. Объехали уткнувшийся в бетонный столб уазик, капот машины задрался, под ним сидел здоровенный пятнистый котяра, деловито вылизывал свой хвост. На обочине слева остался брошенный кем-то велосипед, к багажнику примотан мешок весьма приличного размера.
   - Стой! - выкрик Кати был настолько резким, неожиданным, а главное требовательным, на грани паники, что он вжал педаль тормоза, не задумываясь и не пытаясь найти причину остановки.
   Задних, не пристёгнутых пассажиров бросило вперёд, Люба, наклонившаяся в этот момент, боднула головой водительское сиденье и выдала многоэтажную тираду, соединив Максима, Катю и машину нестандартными любовными отношениями. Престарелая соседка, больше молчавшая, и точно также впечатавшаяся в кресло переднего пассажира, протянув руку, звонко шлёпнула своей сухонькой ладошкой по губам матершинницы.
   - Думай, что говоришь, с нами ребёнок! - её строгий голос отчего-то остановил следующую порцию ругательств, готовых сорваться с губ продавщицы.
   Сам Максим, как и его подруга, пристёгнутый ремнём безопасности, не пострадал. Оленьку же, Катя удержала, прижав к себе так, что девочка пискнула.
   Двигатель заглох, Гранта остановилась посреди дороги, немного не доехав до поворота.
   - Утюг забыла выключить? - предположил Максим, когда крутить головой по сторонам, в поисках опасности ему надоело.
   - Ка... какой утюг?! - удивилась Катя.
   - Дома. Из-за которого ты сейчас закричала.
   Люба опять выругалась, на этот раз так тихо и неразборчиво.
   - Верёвка, - указала вперёд Катя. Оглянулась на пассажиров заднего сидения, словно проверяя видно ли им. - Вон, видите, на дороге.
   - Ты хочешь сказать, что мы остановились из-за какой-то грёбанной верёвки?! - разъярённая Люба покосилась на соседку и сдержала следующую часть фразы.
   - Она ползёт, - тихо сказала Катя. - Двигается. Мне так показалось. Помните, вчера ночью возле музея такая же была под окном?
   Пассажиры машины озадаченно замолчали, уставившись на протянувшуюся через дорогу тонкую чёрную полоску. Ни единого движения. Ветер здесь почти не ощущался, ветки деревьев колыхались едва-едва.
   - С чего ты взяла? - Максим открыл было водительскую дверь, чтобы выйти из машины, но тут же передумал.
   - Увидела. Она сдвинулась с места, понимаешь? Хотя, - задумалась девушка, - её мог перекатить ветер...
   - Невозможно, - максимально уверенно ответил он. - Если бы это была змея, я бы понял, но она бы извивалась, да и живую змею от неживого объекта всё-таки мы, я думаю, смогли бы отличить.
   Ещё немного подумав, он всё-таки распахнул дверь и вышел из машины. Огляделся по сторонам, сделал шаг вперёд и вдруг не обнаружил верёвки на прежнем месте. Озадаченно изучил обочину слева, затем справа, оглянулся на Катю. Та, разведя руками, махнула, призывая вернуться. Далёкий гул, точно от низко летящего самолёта, заставил его задержаться. Ранее этого звука не было, некоторое время парень прислушивался, крутил головой, пытаясь угадать направление на источник, но так и не сумел его уловить.
   - Куда она делать? - первое, что спросил Максим, вернувшись за руль.
   - Её... просто не стало? - ответ Кати был полон скептицизма, она и сама не очень верила в произносимое.
   - Верёвку дёрнули, - поведала Оленька, и махнула рукой куда-то в прогал между домами, - туда улетела. Давайте уже поедем?
   Взрослые дружно повернули головы в указанном направлении, и Максим уже хотел сказать, что не видит там никаких верёвок, как вдруг откуда-то с той стороны прилетел крик, совсем близкий, страшный. Живое существо так может кричать, только понимая, что доживает последние мгновения, испытывая при этом страшную боль. Ахнула Катя, зажимая уши сидящей на коленях племянницы, но крик оборвался почти сразу же и более не возобновлялся.
   - Поехали, пожалуйста, - дрожащим голосом попросила девушка. - Мы уже ничего там не сделаем.
   Очень хотелось сказать, что это не так, ведь у них есть пистолет, да и неизвестно что именно там произошло. Очень хотелось показать, что он герой - каждый мальчик, играя в детстве, представляет себя именно в этой роли. Хотелось выйти из машины, пойти туда, и минуты ожидания для женщин будут тянуться долго и тягостно, но потом он обязательно вернётся и расскажет, что там случилось, может ещё и обрывки этой самой верёвки, - которая конечно совсем не верёвка - принесёт.
   Но вернётся ли он, и дождутся ли его пассажирки машины? Страшно не вернуться. Страшно остаться там, в прогале между двумя девятиэтажками, но многократно страшнее вернувшись, обнаружить своих женщин мёртвыми.
   Содрогнувшись, Максим поймал на себе взгляд Кати - глаза большие, чёрные, кажется, она думала о том же самом. Заведя двигатель, он тронулся, глядя по сторонам ещё внимательнее, чем до этого, стараясь не смотреть в ту сторону, куда улетела верёвка.
  
   - Идут, идут! - мальчишка, объявивший утром о смерти так и оставшейся безымянной бабульки, принёс новую весть.
   Слетев по лестнице, прыгая через три ступеньки, он пронёсся через холл, стуча каблуками по истёртому тысячами ног паркету, обогнул валяющийся на боку стул с высокой резной спинкой, подбежал к обернувшимся взрослым. Махнул рукой куда-то за спину, повторно выкрикнул донесение:
   - Они идут!
   - Кто куда идёт? - Елена Витальевна, крашенная блондинка, сухощавая, со слегка поблёкшим за прошедшие сутки лоском, недовольно поджала губы. Недавно она услышала своё прозвище: Истеричка, и оно её мягко говоря, бесило, оттого любые новые события воспринимались в первую очередь негативно. - Ребёнок, ты можешь говорить конкретнее?
   - Дедушка, который ушёл утром в магазин за едой! Они на машинах приехали и сейчас сюда несут много пакетов!
   - О! - упоминание о вернувшейся группе, прервало неспешно текущий разговор, люди поспешили к главному входу, лишь Елена Витальевна не двинулась с места.
   Поджав губы, она смотрела вслед уходящим, на душе клокотала ярость. Как эти плебеи смеют прерывать разговор на полуслове?! Всё время, что группа старика отсутствовала, женщина вела работу. Да, утром её потеснили, да Василий Степанович непонятным образом был признан старшим в их небольшом коллективе, но прошедшее голосование она уже в момент его проведения признала незаконным. Она - депутат городской думы, можно сказать, официальный представитель власти, и какие вообще голосования при таком раскладе могут быть?! Оттого, женщина всё утро трудилась без передыха. Ходила по коридорам, там и сям встревала в разговоры, подходила к стоящим отдельно и кучками людям, говорила ободряющие слова, успокаивала, выслушивала накопившееся на душе совершенно посторонних людей и обязательно находила утешение. И конечно улыбалась, улыбалась, улыбалась... Возможно, у другого человека уже давно бы свело скулы, возможно, они бы намертво заклинили в каком-нибудь кривом положении, но Елена Витальевна не первый год была у власти. Её умению улыбаться, могли позавидовать даже американцы.
   - Та-а-ак... - негромко пробормотала она, и наконец неторопливым шагом двинулась следом за убежавшими людьми.
   Василий Степанович вернулся. Вообще-то, новость отличная, значит опасность города оказалась сильно преувеличенной, как говорится, у страха глаза велики, хотя очень жаль, что вернулся старик так быстро. Ещё бы час или два - она бы успела обойти всех собравшихся в музее, ну да ничего, всё ещё впереди. Утреннее поведение, свою несдержанность, она прокляла уже не один десяток раз, теперь надо восстанавливать собственное доброе имя, а там и смещать старого самозванца.
   На крыльцо, она разумеется не вышла. Да, там сейчас суетилось почти два десятка человек и с виду всё было спокойно, но к чему рисковать собственно безопасностью? Кроме того, выйдя из здания, она наверняка была бы вынуждена помогать таскать пакеты с 'покупками'. И зачем, если есть столько добровольцев? Кстати, касательно покупок. Интересно, как можно расценить сегодняшний поход в магазин? Хищение ведь, никак иначе. Военное положение объявлено не было, каких-либо инструкций от власти не поступало, а значит, старик с сегодняшнего дня - обычный воришка. Глупо, но с точки зрения закона это именно так. Конечно, учитывая обстоятельства, суд его оправдает, но даже это произойдёт далеко не сразу.
   Она усмехнулась.
   Туман как пришёл, так и уйдёт, чудных животных изловят и вернут туда, откуда они выбрались, виновных в происходящем быстро найдут или назначат, после чего прилюдно накажут, пенсионер получит очередную пенсию и отправится в магазин за хлебушком и кефирчиком, а она в свете пережитого выбьет оплачиваемый отпуск и поедет залечивать потрёпанные нервы куда-нибудь на тёплое побережье - например на Мальдивы. Всё вернётся в прежнее русло. Она вновь станет депутатом, а старик станет вором. Жизнь - смешная штука.
   Нечто за окном привлекло её внимание: несколько секунд она стояла с окаменевшим лицом, не в силах поверить своим глазам, а затем с коротким воплем бросилась к выходу из музея.
  
   Ванёк проводил убежавшую Кристину взглядом и отставив гитару вздохнул. Девчонка ему понравилась, и, надо быть честным перед собой, - понравилась очень сильно. Чем? Да кто-ж его знает, чем эти хитрые девушки цепляют парней. Разумом он конечно понимал, что скорее всего в его повышенном интересе виновна ситуация, в которой они все оказались, и возможно в обычной жизни, в вечернем парке, Кристина была бы самой обычной, одной из многих, не более. Да, очень даже симпатичной, стройной и очаровательной, но обычной. И ещё, на удивление умной и эрудированной, весёлой и...
   Вздохнув, он поднялся, размял левую руку - отчего-то неметь начала, и вышел вслед за девушкой.
  
   Пожар произошёл уже давно, и давно же был потушен, но до того, пламя успело вволю порезвиться и погулять на обретённой территории, слизывая со стен обои, поглощая деревянные полы, мебель и личные вещи, окрашивая чёрной копотью потолок. Входная дверь должно быть в момент возгорания оказалась открыта, потому что следов её взлома видно не было, но и её, стальную, огонь не пощадил - высоким жаром выгнул в середине дверного полотна, а нежный серо-голубой окрас со стороны подъезда потемнел и оброс отслоившимися чешуйками, приобретя рисунок крокодиловой кожи.
   Максим лишь заглянул за порог, увидев во что превратилась прихожая и ближайшая комната, не стал даже заходить.
   - Соболезную, - в голосе соседа, вышедшего на лестничную площадку, не было никаких интонаций. Так мог бы соболезновать тостер или кофеварка.
   - Да... - Максим пошёл к выходу из подъезда, опомнившись, оглянулся, - спасибо, что вышли... что сказали...
   Не ответив, мужчина махнул рукой и вернулся в свою квартиру. Щёлкнул замок, лязгнул засов.
   В горле стоял ком, а на глаза наворачивались слёзы. Непрошенные, да возможно, учитывая происходящее в городе, и неуместные, но упрямо лезущие. Максим остановился, тщательно вытер глаза, похлопал себя по щекам, и вдруг выдал сухое тихое рыдание.
   Вот и нет у него брата...
   Постоял минут, наверное, десять, прежде чем выйти из подъезда. Машина конечно же стояла там, где он её оставил - необходимо было обойти дом, да пройти мимо нескольких то ли сараев, то ли гаражей, стоящих одной разномастной кучей. Тропинка пролегла меж деревьев и кустарников, мим валяющейся на боку урны и кучи сухих веток, которую нагрёб трудолюбивый местный дворник. Всё тот же вой, бесконечный и всё такой же тоскливый, сопровождал его. Солнце, где-то там, высоко, раскочегарилось в полную силу, превратившись в огромный тускло-оранжевый шар и даже несмотря на висящий над городом серый полог, жаркие лучи светила ощущалось - воздух постепенно, нехотя прогревался и уже почти достиг состояния 'жарко'.
   До машины оставалось совсем немного, когда со стороны тех самых сарайчиков, послышался невнятный, очень печальный звук. Даже несмотря на своё состояние, Максим его услышал, и сбавив шаг, повернул голову, всматриваясь в потемневшие доски, а точнее в прогал между ними. Звук, точно в ответ на его интерес, повторился. Его Гранта стояла уже недалеко, в окно были видны повёрнутые в его сторону женские лица. Успокаивающе махнув им, Максим завернул вправо, подошёл к крайнему сарайчику, выглянул из-за угла, и едва не отпрянул назад. Собака. Тот самый странный пёс, которого они сегодня уже встречали в окружении прыгунов.
   'Нет, - мысленно поправил себя Максим, - не тот самый, но такой-же. Неужели их так много? Сколько?'
   С собакой происходило нечто странное. С виду совершенно невредимая, по крайней мере так виделось с того места где стоял парень, она лежала на боку, вывалив из разинутой пасти длинный тонкий язык. Если конечно бывают языки синюшного оттенка у собак. Тяжело поднимался и опускался мохнатый бок, даже отсюда, были слышны нездоровые хрипы и сипение, издаваемые ею при каждом вдохе. Пасть закрылась, зверь с усилием сглотнул и повторил недавний скулёж, тихий, тоскливый. Затем попытался подняться, но передние лапы не послушались, подогнулись, и он уткнулся зубастой пастью в землю. Опять заскулил, засучил задними лапами, отчего тело повернулось. Глаза животного и человека встретились, и Максим, уже поняв, что ему нечего бояться, не сдвинулся с места.
   - Что, дружок, совсем плохо?
   Максим отдёрнулся, так близко и неожиданно раздался этот голос. Из-за стены сарая вышел человек, одетый в камуфляжный костюм, с коричневой кожаной сумкой на плече, в высоких берцах. Лица его не было видно, но спина, широкая и прямая, внушала уважение, так же, как и широченные плечи, мускулистые руки и ноги.
   Незнакомец подошёл к лежащему на земле животному, присел, загородив обзор. Выставил на землю несколько баночек и бутылок, достал крупный клок ваты. Максим смотрел и не верил глазам. Эти создания оккупировали город и убивали людей, вокруг вообще творится непонятно что, нет связи, электричества, а возможно теперь и воды, а этот гринписовец за собачкой тут ухаживает?! Он что, совсем рассудок потерял?!
   Вновь тихий скулёж.
   - Ну тихо, тихо, - незнакомец кажется погладил животное по голове, а затем поднялся на ноги, явив забинтованную морду пса. - Подойти поздороваться не надумал ещё?
   Прошло должно быть минуты две-три, прежде чем Максим понял, что эти слова обращены к нему, а поняв, на краткий миг потерялся, не зная, что сказать. Обернулся в сторону своей машины. Там с виду было всё в порядке и он, решившись, вышел из-за дощатой стены, за которой скрывался, подошёл к камуфлированному.
   Лицо встреченного мужика оказалось колоритным, под стать первому впечатлению. Загорелое, обветренное, изрезанное морщинами, точно вырубленное из куска дерева. Лишь глаза выбиваются из первого впечатления: печальные и очень умные, они щурятся, но не по причине плохого зрения, а потому что привыкли смотреть вот так - щурясь. Максим и сам не знал откуда взялось это ощущение, но в его правильности он почти не сомневался.
   - Лесник, я, - незнакомец протянул ладонь для рукопожатия. Пояснил: - это не имя и не профессия - фамилия у меня Лесников, вот и прозвище прилипло.
   - И манера одеваться, - пошутил Максим, в свою очередь представляясь.
   - Точно, - усмехнулся тот.
   - И тяга за животными ухаживать... - посмотрев на пса, парень вдруг осёкся. Да, бинты, но отнюдь не перевязка на ране, а наоборот, завязанная морда! - Так вы что, связали его?! - прозревая, спросил он.
   - Ну да, скулит иначе, что-ж с ним делать?
   - Но для чего?! Зачем вообще вы... - Максим посмотрел на бутылочки, стоящие у ног.
   - Да ты, кажется решил, что я его лечу, или что-то вроде того? Этакий доктор Айболит? - Лесник рассмеялся, зло ощерившись. - Эти твари убили моих друзей, а я его лечить буду?! Дружище, да я тут изучаю врагов, если можно так сказать, - он кивнул в сторону приоткрытой дверцы сарая, из которой вышел, и Максим, повернув голову, увидел там, в полумраке, несколько сваленных в кучу мёртвых псевдопсов.
   - Изучаете?.. - растерянно спросил парень.
   - Я вообще-то военврач, пусть и в прошлом. И как коновал со стажем, могу тебе уже сейчас много интересного рассказать про эти создания. Эх, да если эти тушки отправить на изучение в Москву, там высоколобые мужи драться будут за право первым провести вскрытие! Ты бы только знал, что это за штукенции!
   - Собачки?
   - Да какие они собачки! Такие же, как я... даже не балерина... я и аналогии привести не могу, в голову не приходит. Как я гусеница, наверно!
   - Гусеница?
   - Ну пусть, бабочка, - усмехнулся в ответ собеседник. - Ты встречал их раньше? - кивок на слабо трепыхающееся на земле тело.
   - Слышал о них, кто-то упоминал.
   - А знаешь, как они нападают на человека? Об этом тебе рассказывали?
   - Нет, но... - чувство тревоги нахлынуло необъяснимо и сильно, - Постойте! - Максим поднял руку, призывая к молчанию.
   Что-то было не так вокруг, он быстро вышел из-за сарая, посмотрел на свою машину, Лесник прошёл следом, уставился туже. Женщины замахали руками, указывая руками куда-то в сторону и назад, откуда Максим недавно пришёл, но сколько он не крутил головой, так ничего и не увидел.
   - Твои? - рядом встал Лесник. - На что они показывают?
   - Вой! - наконец догадавшись опустить окно, Катя высунулась, замахала рукой, - вой!
   - Чего? - удивился Максим, и вдруг понял. - Вой! - повторил он, - его больше нет! - но новый знакомый похоже уже и сам сообразил.
   Бесконечно длинный звук, висящий над улицей, исчез. Максим обернулся, глядя в ту сторону, где они видели вставших в круг прыгунов. Прогал между домами был пуст, но кто знает с какой скоростью прыгуны могут перемещаться при необходимости? Слабый ветер пришёл с той стороны, отчего-то неся тревогу, источник которой Максим и сам не смог бы объяснить.
   - Ничего, если я с вами прокачусь? До дома дальше, чем до твоей тачки. - Лесник уже отступал к машине, его кустистые брови наползали на глаза, - на заднем сидении вроде есть место?
   - Поехали, - Максим бросился почти бегом, и они почти успели.
   Первый прыгун показался, когда Максим уже вставил ключ в замок зажигания, а Люба за его спиной заверещала - Лесник тот ещё здоровяк, и уместиться на заднем сидении с ходу он не смог.
   - Быстрее! - потребовала Катя, в её голосе слышались тревожные нотки. - Смотрите, они идут!
   Первая серая фигура, своей чудной танцевальной походкой выбралась из-за угла, тут же, без раздумий устремилась к людям, а следом показалась вторая такая же.
   - Люба! - рявкнул Максим, но женщина и сама увидела приближающегося гостя. Точно услышав крик, серые ускорились, понеслись гигантскими скачками.
   Продавщица едва не прыгнула на колени сидящей рядом старушке, вжала её в дверцу. На этот раз ругалась бабка, отталкивая давившую на неё спутницу. Лесник немедленно влез в машину, хлопнула дверца, и двигатель взревел на высоких оборотах, Гранта пошла на разворот. Она почти завершила манёвр, когда первый прыгун достиг машины. Наклонив голову и ещё немного ускорившись, он сильно оттолкнулся, полетел вперёд головой. Раздался громкий удар, неприятный звук сминаемого металла. Машина содрогнулась, приняв удар своим багажником. Дёрнулась вперёд, и тут же получила удар от второго прыгуна. Громко взвизгнула Люба, заплакала Оленька, а Катя вытащив из бардачка пакет с оружием, начала в нём копошиться, но они уже выбрались на дорогу.
   Утопив педаль газа до полика, виляя меж брошенных машин, Максим оглянулся: две серые туши лежали на земле, не подавая признаков жизни и не пытаясь встать.
   'Ага, - проскочила злорадная мысль, - это вам не людей бодать, машина пожёстче будет! Чтоб у вас обоих головы поплющило, твари!'
   Возникло желание притормозить, и посмотреть, встанут ли серые на ноги или же вообще больше не поднимутся, но из-за дома уже спешили новые прыгуны. Пришлось уехать, так и не узнав, насколько сильно нападавшие были травмированы. Поворот улицы поставил неопределённое многоточие в этом вопросе...
  
   Глава 18. Воскресенье. После полудня
  
   - Ты что себе позволяешь, старый урод?!
   Рассудительность, сдержанность и доброжелательность - её неизменные спутники последние два часа, куда-то делись. Елена Витальевна ворвалась в стоящую у входа в музей толпу разъярённой фурией. Расталкивая собравшихся, прошла бульдозером. Люди изумлённо поворачивались к женщине, справа протянулась рука, чтобы остановить её, и была походя отброшена. Не меньшее удивление застыло в глазах Василия Степановича. Он даже попятился назад, но опомнившись, встал ровно, нахмурился:
   - Потрудитесь объясниться, Елена Витальевна.
   Стоящие с ним мужчины и женщины молчали, но по их взглядам и настрою, было видно, что они поддержат своего избранного, пусть и временного главу. Плевать. Сейчас Истеричке было на всё плевать. Сделав ещё один шаг вперёд, она вытянула указательный палец, и точно маленькой пикой ткнула его в грудь старику.
   - Что. Ты. Себе. Позволяешь?! - под конец фразы, она всё же не выдержала, сорвалась на фальцет. - Почему ты берёшь с собой в группу детей?! Сам говоришь, что это может быть опасным, и в тоже время...
   Воздуха ей не хватило. Наклонившись, женщина сипло выдохнула и закашлялась, отмахнувшись от протянутого платка. Ткнула пальцем в молодого парня, того самого, что был со стариком, когда он нашёл пистолет. Открыла рот, собираясь что-то сказать, но кашель вновь одолел её, не в силах говорить, она затрясла вытянутой к парню рукой. Взгляды собравшихся переместились на молодого человека, тот поёжившись, пробубнил:
   - Я не ребёнок...
   - В чём собственно... - старику не дали договорить.
   - По какому праву ты берёшь с собой едва достигших совершеннолетия подростков! - её скрюченный палец указывал на парня, и тот вновь поёжился.
   - Давай отойдём? Поговорим? - попросил парень тихо.
   - Я не хочу с тобой сейчас разговаривать, я хочу знать, почему ты ослушался, почему ты пошёл с ними?!
   - Мама! - максимально решительно выкрикнул он. Прозвучало почти уверенно и почти твёрдо. Если бы ещё его голос не дал петуха. - Я сказал, давай отойдём!
   Он двинулся через расступившуюся толпу. Отвернувшись, пряча глаза, прошёл мимо ребят, с которыми ходил вместе.
   - Не парься, нормально всё, - догнал понимающий шёпот Леры в спину.
   Елена Витальевна бросила на девушку злой взгляд, но комментировать её слова никак не стала.
   - Не спим, ребята и девчата, - раздался нарочито бодрый голос старика. - Таскаем всё в здание, нечего здесь рассиживаться!
  
   Ванёк уже спустился вниз, когда странный и неприятный, инстинктивно неприятный звук остановил его. Нахмурившись, он покрутил головой, пытаясь понять источник и направление. В здании музея царила тишина, все жители их разномастной группы, должно быть сейчас на улице, помогали разгрузить машины, да таскали привезённые припасы, лишь он задержался - живот прихватило.
   Отсюда были хорошо слышны голоса и шарканье пакетов по полу в холле, кто-то пообещал 'вот этот пакет съесть лично целиком, можно даже вместе с упаковкой', засмеялась женщина.
   Источник звука был где-то за спиной. Там, за коротким узким коридорчиком, находилась небольшая тупиковая комнатка, нечто вроде кладовой или чуланчика. Кажется, даже без окон. Кому и что там понадобилось искать? Бросив взгляд на экран телефона, показывающий последнее деление аккумулятора, Ванёк скривился, и всё-таки включил фонарик.
   - Эй, есть здесь кто-нибудь?
   Приоткрыв дверь, он обозрел пустой коридор. Голые стены и пол. Три метра пустого, неизвестно для чего заложенного строителями дома пространства. На противоположной стене такая же простенькая дверь, обшитая листом ДВП. На ней висела некая табличка, но в свете маленького фонарика, прочесть её было невозможно. Казалось бы, сделай несколько шагов, прочти надпись, а если проще, открой дверь да посмотри, что за ней, но отчего-то он колебался, стоял прислушиваясь.
   - Вы слышите меня?
   Вновь этот звук. Всхлип? Вздох? А может там человеку плохо?
   - Музыкальный человек, а ты чего не помогаешь разгружать машины? - бодрый громкий голос за спиной, заставил Гитариста подпрыгнуть.
   Оглянувшись, Ванёк увидел прямо перед собой черноволосого Магу, сверкнула белозубая улыбка. В руках дагестанец держал пакеты, и Кристина, конечно, пребывала с ним, сжимала под мышкой небольшую белую коробку. Настроение пошло вниз. Неужто ревность? Да нет, вряд ли... Некое собственническое чувство взыграло, сам себе сказал Гитарист мысленно, и махнул рукой, указывая в коридор:
   - Да вот, плачет там кажется кто-то в чулане.
   - Плачет? - на лбу дагестанца появились морщины, он кивнул, негромко произнёс: - сегодня много людей плачет. Скрывают слёзы, да, но всё равно плачут. - Было нечто в его голосе неуловимое, некая грусть, не вяжущаяся с бодрым внешним видом.
   Пройдя мимо Ванька, он приблизил лицо к табличке, прочтя её, хмыкнул и открыл дверь в чулан. Очередной всхлип прервался на середине, а дагестанец в тот же миг, вылетел из коридора, отброшенный могучим ударом.
   Завизжала Кристина, швырнула в темноту коробку, которую держала, а Гитарист, в полном обалдении увидел, как из темноты к нему выходит, или правильнее скачать вытанцовывает, серый прыгун.
   На них он вдоволь насмотрелся вчера, в парке, и первое, что отметил, - это небольшой размер встреченной сегодня особи. Вчерашние были в основном крупными, сейчас же перед ними стояла, перебирая ногами, относительно небольшая фигура, едва ли в полтора метра ростом. Стояла не пытаясь напасть, уставившись бездумным взглядом на бьющий в глаза свет фонарика, точно загипнотизированная, не среагировав даже на крик девушки.
   А потом время неожиданно ускорило свой ход настолько, что парень перестал за ним поспевать. Хватал происходящее вокруг некими урывками.
   Сзади, со стороны холла, раздался удивлённый возглас и топот. Некто толкнул Ванька в сторону, он упал, больно ударившись боком о пакет с консервными банками, который тут бросил дагестанец. И прыгун тут же вылетел из коридора серой кометой, снёс стоящего на пути мужчину, не удержавшись на ногах, сам покатился по полу.
   Мелькнули чьи-то чёрные, донельзя грязные ботинки, на ладонь Ванька больно наступили, но прыгун дёрнулся, руки-ноги его пришли в движение, - он не встал, а буквально взлетел в воздух, приземляясь уже на задние конечности, и сразу же, без малейшего промедления прыгнул, вновь выставив по своей привычке голову вперёд.
   Чёрные ботинки перед лицом исчезли, страшный грохот и шум неких разлетевшихся предметов донёсся откуда-то из-за спины.
   Мага, ошеломлённый неожиданным нападением, подскочил не хуже этого самого прыгуна. Рот его ощерился в злой гримасе, в руке была зажата короткая чёрная палка.
   'Нет, - понял Ванёк, - не палка, а полицейская дубинка! Где он её взял?!'
   Сильный короткий удар, почти без замаха, и прыгун падает, морда его истекает чем-то тёмным, не понять какого цвета. Запах, к которому все уже кажется привыкли и принюхались, нахлынул на Гитариста нестерпимой волной, он поморщился, приходя в себя. Существо перед ним моргнуло, подтянуло к груди серые колени, явив перед глазами человека морщинистые, похожие на птичьи ноги.
   'Он меня сейчас ударит!'
   Парень попытался встать, но ноги прыгуна уже распрямились, со страшной силой саданув Гитариста в грудь. Комната расплылась перед глазами, мелькнул приближаясь старинный комод, и мир погас.
  
   Нельзя пить всё время.
   Нет, они честно пытались это делать, но человеческая природа такова, что иногда, градус в крови даёт настолько сильную тягу к приключениям, что ей просто невозможно сопротивляться. Алкоголь в квартире бабки-самогонщицы оказался поистине неисчерпаем. Возможно они бы там и зависли, если бы одна из женщин, не заикнулась о золотом колечке, которое Паша давным-давно ей пообещал. Не обручальное, разумеется, на такой подвиг Пашу, наверное, и взвод автоматчиков за спиной не смог бы уговорить.
   - А чего нет? Обещал - значит будет! Мужик - хозяин своего слова! Я что, не мужик?! Ты это хочешь сказать?! - вспылил он тут же.
   С трудом убедив буйного друга, что он мужик на зависть многим прочим, женщины попытались от греха подальше вообще замять поднятую тему, но Паша уже зацепился. Тыча пальцем в собеседников и периодически промахиваясь, он быстро толкнул некую совершенно невразумительную речь, после чего позвал с собой пару наиболее захмелевших ребят 'прогуляться и покурить'.
   Паша не зря провёл всё утро на балконе. Стоя там, он насмотрелся на всякое, что сегодня вдруг стало нормой. Видел, как странные прыгающие серые люди нападают на обычных, так сказать 'не прыгающих'. Видел, как бежавшая по тротуару собака, обернулась большой живой юлой и убила пенсионерку Ильиничну, жившую на первом этаже. Наблюдал за странными серыми пятнами, выглядящими точно концентрат плотного не рассеиваемого тумана - два таких проползли по дороге, накрывая машины и внушительный пятак проезжей части вокруг, и там, где они побывали, не осталось трупов.
   И как бы не было всё это страшно, Паша понял главное: не надо приближаться к странному. Не важно к чему. Просто странному. Оттого он и повёл захмелевших товарищей за собой без особого страха. Ну а в случае чего... Паша не даром взял самых пьяных. Как бы там ни было, он всяко быстрее бежать может.
   Ничего страшного не случилось. На улице было жарко, но без духоты, поселившейся в городе последние дни. Безлюдно, но это он и с балкона видел. Да и вообще, прошедшая прогулка была самой обычной, словно сходили за хлебушком в магазин. Разница лишь в том, что они принесли с собой с этой прогулки.
   Вернувшись, войдя в комнату с друзьями, Паша остановился перед Светкой и Маринкой, покачиваясь, перенося вес то на носки, то на пятки. Назад, вперёд... Вверх, вниз... Смотрел при этом он так неопределённо, что собутыльницы занервничали, переглядываясь. Наконец, Маринка не выдержала, спросила робко:
   - Что, Паш?
   Засунув руки в карманы джинсов, он извлёк оттуда сжатые кулаки, и протянув к женщинам, разжал. На стол перед ними посыпались золотые украшения, звеня разлетелись, раскатились по столешнице. Кольца, браслеты, цепочки и серьги. Собравшиеся раскрыв рты смотрели на две небрежные кучки стоимостью большей, чем некоторые из них должно быть заработали за всю жизнь. А то и все собравшиеся, за все их совокупные жизни. Осознав это, Светка пискнула нечто совершенно невнятное, и тут же полезла целоваться. Стоя в дверном проёме, лыбились два мужика, ходивших вместе с предводителем.
   С трудом избавившись от мокрых поцелуев ополоумевшей женщины, Корсар, теперь уже почти совсем-совсем настоящий, прошёл на балкон.
   Семён, старый верный товарищ, вышел следом, встал рядышком, теребя полупустую пачку и не спеша закуривать.
   - Откуда? - наконец задал вопрос он.
   - Оттуда, Сеня, оттуда, - ответил Паша, рассеянно наблюдая за тем, как истаивает сизый сигаретный дымок в воздухе.
   Семён некоторое время смотрел вниз, затем на глаза попалась вывеска ювелирного магазина через дорогу. Мужчина вздрогнул.
   - Повяжут... - тоскливо напророчил Семён. - Бардак как пришёл, так и уйдёт, порядок восстановится, и менты быстро вычислят кто ограбил.
   - Да никто ничего не докажет, - отмахнулся почуявший свободу Зарубный. - Когда мы пришли в эту ювелирку, там уже было открыто. Я лом с собой прихватил, но и он не пригодился. Трупёшник на пороге нашли, а рядом пакет с цацками этими. Вот и прихватили. В сам магазин даже заходить не потребовалось. А это, считай, уже не ограбление. Мало ли откуда жмурик драгоценности взял - мы того не ведаем. - Паша помедлил, чувствуя, как никотин приятно ложится на выпитую самогонку. - Да и неизвестно, вернётся ли порядок, и когда это ещё будет. Ты сам то, неужели не видишь, что творится?
   - А что творится? - жадно спросил приятель. - Вижу конечно, глаза банку в залог не отдал, на месте торчат. Но понять не могу никак. Где власти? Где армия и полиция? Мы тут телевизор включили, оказывается у бабки был портативный, на аккумуляторах. Ни одного канала не показывается, и радиостанции молчат как одна. Не только на FM диапазоне, а вообще все, понимаешь? Апокалипсис, не иначе!
   - Апокалипсис, - повторил Паша, точно пробуя слово на вкус. - А что, очень даже похоже. Вот ты, человек образованный, и в электронике шарящий, скажи мне, как могло случиться, чтобы все станции разом отрубились? Что для этого нужно сделать?
   Семён, действительно то ли являлся радиолюбителем сам по себе, то ли окончил некое профильное учебное заведение. Жил он всяким, подработки временные искал, тару и металлолом собирал, а особенно радовался, находя выброшенную на мусор электронику. Большую часть распаивал на запчасти или просто сдавал скупщикам за копейки, но некоторые гаджеты удавалось починить, их он потом продавал на местной барахолке, поднимая какую-никакую денежку, и имея весомый авторитет в их компании.
   Прошло должно быть минуты две. Паша стоял молча, непривычно терпеливый и словно бы вдруг сильно повзрослевший. Смолил сигаретку, затем, когда огонёк подобрался к самому фильтру, прикурил от неё вторую.
   - Не работают радиостанции, - начал наконец Семён неуверенно, - значит, кранты пришли полные. Даже в годы войны, говорят работали. А сейчас... Я не знаю, можно ли их заглушить вот так, чтобы намертво, - задумался он, - но тут и просто с балкона видно, что всё плохо.
   Далёкий, заунывный вой, звучавший во время их разговора, оказался прекрасным фоном, а деловито вытанцовывающая по улице серая фигура - прекрасной иллюстрацией этим словам.
   Свесившись так резко, что едва дружно не полетели вниз, они проводили взглядами непонятное существо.
   - Фантасмагория... - задвинул Семён умное словечко.
   - Ага, мля, - согласился Паша. - Полнейшая... она, мля...
   Он сунул руку в карман за очередной сигаретой, и вытащил на свет ещё одну, завалявшуюся золотую цепочку. Сегодня, в свете туманного серого дня, драгоценный металл не имел того завлекающего оттенка и блеска, как лёжа на витрине ювелирного магазина, в правильно настроенном освещении, но это было золото, самое настоящее, и зелёный камень в оправе, был отнюдь не стекляшкой. Семён облизнул губы, подумав, что неплохо было бы тоже обзавестись парой пригоршней таких украшений, а Паша вдруг ощутил голод и желание вновь прогуляться.
   - Жрать хочу, - тут же озвучил он свои мысли.
   - Там плитку туристическую принесли, бабы картошку отварили, и салат настругали...
   - Да ну их, этих баб, вместе с картошкой и салатом! Чёрной икры хочу. Ни разу не ел.
   - До гипермаркета недалеко идти... - Семён понял приятеля, и сейчас желание тоже попробовать чёрную игру боролось в нём с трусостью. Наконец, он принял решение: - кого ещё с собой возьмём?
  
   Первое, что сделал новый знакомый в машине Максима - это расхохотался. Громко, от души, покрякивая и трясясь телом так, что его коленки затрясли сиденье Максима.
   - Нет, вы видали, а? - простонал он в перерыве между приступами веселья, - Видали?! Не могу...
   - Истерика? - предположил Максим, покосившись на нового пассажира в зеркало.
   Крякнув, тот махнул рукой, достав из внутреннего кармана полулитровую бутылку, закинул голову назад, за один присест влив в себя всю воду. Лишь под конец дёрнулся, едва не подавившись, но сдержал кашель. Шумно отдуваясь, убрал освободившуюся тару в карман.
   - Можно водички? - подала голос Оленька.
   Просила, разумеется, у Кати, но смотрела при этом на незнакомого дядю, и Максим вдруг вспомнил, что воды они так и не взяли, проехав все встреченные магазины, хотя планировали сделать это первым делом. Мгновение неловкости, когда он пытался понять, как объяснить маленькой девочке, что надо немножко потерпеть, хотя бы до ближайшего магазина, а затем рука в камуфляже протянула ещё одну пластиковую бутылку.
   - Не благодари, - подмигнул Лесник, встретившись с Максимом взглядами в зеркале. - Это я вам должен сказать спасибо. Нет, но ты видал, да?
   - Видал, - ответил Максим, лишь бы что-нибудь ответить.
   - Мы вчера встретились с одним таким серым уродом, - сказал Лесник. - нас трое, все вот такие как я, - он скосил взгляд на Любу, словно убеждаясь, что его видно всем. - Это я вам скажу, была битва. Мы его метелили кулаками. Потом штакетину от забора отломали. Потом доска была, вообще не понял откуда. В итоге только железякой и смогли окончательно уложить. Это же не живое существо, это терминатор какой-то! Я ему по голове урной железной врезал, а он упал и меня в ответ лягнул так, что летел я долго и счастливо.
   - А почему счастливо? - заинтересовалась Оленька.
   - Потому-что звёздочки наблюдал красоты необычайной, - Лесник опять хохотнул. - А сейчас, ты видел, ударили твою машину, упали, и даже не попытались подняться!
   Старенькая соседка попыталась вставить свои пять копеек в беседу, но её не услышали, перебили. Поджав губы, она закопошилась, завозилась на своём месте.
   - Может потом ещё встанут? - предположил Максим.
   - Это может, - опечалился Лесник. - Эти могут. А мы собственно куда сейчас едем, если не секрет? Я конечно не против покататься в хорошей компании, но куда?
   - Тут неподалёку у нас друзья остались. Ну, или хорошие знакомые точнее.
   - Минут двадцать их знаем, - поддакнула Катя.
   - Нормально, - согласился Лесник. - Уже можно доверить ключи от квартиры.
   - А они нам пистолет доверили, - не удержавшись, поделилась Люба. - Там полицейские и гражданские - всяких полно. - И обращаясь уже к бабульке, спросила: - что вы всё копошитесь? Я не могу так сидеть, всю трясёт.
   - Ну так вот! - встрял Максим, увидев, что и старушка открыла рот, чтобы поделиться новостями. - Едем к этим самым друзьям, и вместе с ними пытаемся покинуть город.
   - Нам по пути! - согласился Лесник.
   Бабка вновь открыла рот, но её вновь прервали Максим:
   - У тебя есть кого требуется забрать? Мы не планировали...
   - Да дайте же сказать! - не выдержав, взвыла пенсионерка. - Слезь с меня, кобыла сохатая! Между нами уместишься, чай не трамвай, или вон мужику на коленки пересядь, ты же раздавишь меня скоро! Сто кило веса, и на бабушку старенькую взгромоздилась, поимей совесть!
   - А кто такая кобыла сохатая? - тут же спросила Оленька.
   - Сумасшедший дом... - вздохнув, констатировал Максим, и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
   На заднем сидении завозились.
   - Люба, - посчитала нужным представиться продавщица, прежде чем втиснулась между старушкой и их новым знакомым.
   - Лесник я, - кивнул тот в ответ.
   - Костя, мы знаем. А Лесник, значит, прозвище?
   - Да нет, - растерялся тот. - Сергеем меня кличут...
   - Это не Костя, - пояснил Максим сухо. - Брат погиб позавчера в пожаре.
   - Как?! - выдохнула Катя.
   - В пятницу днём. Мне не сообщили, потому что моего номера не знали. А сейчас вот, сосед рассказал.
   Он замолчал. В горле стало очень сухо, и кажется соринка в глаз попала. Или даже в оба? Пыльно в кабине...
   Катя положила ладошку на его руку, но облегчения это не принесло. Сейчас бы посидеть где-нибудь в спокойном месте, а не рассекать на машине по пустым улицам. Родителям надо позвонить, опять же. Как они там? С ума сходят от беспокойства, наверное.
   Он вдруг подумал, что само собой разумеется тот факт, что беда пришла лишь в их город, по крайней мере мысленно, для самого себя, он считал именно так. Но что если он ошибается? Если вот эти серые и всё остальное по всему району, или области? А то и, страшно подумать, по всему миру? Не ошибаются ли они, пытаясь уехать из города, вдруг всё обстоит наоборот, и в музее намного безопаснее чем где бы то ни было?
   Машина тем временем повернула, открылся перекрёсток, где совсем недавно они расстались с Денисом и другими полицейскими. Где недавно стояла большая толпа людей, и собиралась ещё большая.
   Разговор в машине стих, а Катя положила дрожащую руку на лицо Оленьки, прижав девочку покрепче к груди.
  
   Глава 19. Воскресенье. Вечер всё ближе
  
   Члены их маленькой, собранной поневоле общины, собрались на втором этаже, в бальном зале, так же, как и утром, и старик стоял на том же самом месте - на небольшом пятачке у окна. Слабый ветерок шевелил тюль на приоткрытом окне за его спиной, и Гитаристу иногда отчего-то начинало казаться, что это дыхание какого-то невидимого и совершенно нереального существа, то ли самого окна, то ли вообще всего дома-музея.
   - Шесть человек, - негромкий голос Василия Степановича, прозвучал так, что у присутствующих, мороз пробежал по коже. - Шесть пострадавших, из них один, а точнее одна, в очень тяжёлом состоянии. Девушка ударилась об дверной косяк головой, и до сих пор не пришла в себя.
   Тюль за его спиной подалась к старику и опала. Вдох-выдох.
   'Кто?! Кто?! - ошеломлённо закрутил головой Ванёк. - Кристина?! Там же не было других женщин!'
   Девушки нигде не было видно, отчего он испугался ещё сильнее, начал даже подниматься, но боль в груди остановила. Судорожно выдохнув, он опустился на своё место, и на плечо тут же легла тёплая рука, Кристина попросила:
   - Сиди пожалуйста спокойно. Забыл? Надо по возможности сохранять неподвижность, вдруг это всё же не ушиб, а трещина в ребре.
   Обернувшись, Гитарист увидел искомую девушку за спиной, рядом стоял неизменный Мага, который кивнул с сочувствующей улыбкой:
   - Спасибо что не перелом. Трещина - это ничего, заживёт, покой только нужен. Зачем сюда пришёл? Тебе сказали лежать на кровати - лежал бы, не двигался.
   - Женщина которая меня осматривала - не врач, - сказал Ванёк. - Она сама не уверена в том, что говорит. А я хотел послушать, что тут скажут.
   Кажется, с ним творится что-то не то. Сейчас, когда девушка была перед ним, он вдруг вспомнил, что Кристина присутствовала при том самом осмотре, и с чего он вообще взял, что травмированная девушка - это она?
   'Что с моей памятью? - подумал он с необъяснимым спокойствием. - Неужели сотряс? Но на голове нет шишек и гематом, головой я кажется не бился. Вот грудь болит, это да... И рука зудит левая. Или правая? Или обе? Что за чёрт, что с памятью и вообще с мозгами? Надо послушать что тут расскажут, и, если потом всё забуду, значит головой всё-таки приложился.'
   - Надо запомнить, что тут будут говорить. - Произнёс он вслух задумчиво, и понял что погрузившись в свои мысли, не следил за словами Василия Степановича.
   На них зашикали, попросили помолчать, и Кристина склонилась к плечу Ванька, шепнула ему в самое ухо:
   - Мы бы потом тебе рассказали. Трещина в рёбрах, или просто ушиб - в любом случае лучше соблюдать постельный режим.
   Парень не ответил, отвернулся, посмотрел на старика. Аромат духов девушки кружил его голову, обволакивал, мешая рассуждать здраво, и это испугало ещё сильнее.
   'Отчего так происходит, что со мной?!'
   Ванёк сложил пальцы левой руки, словно брал аккорд на своей любимой гитаре. Сменил положение пальцев, затем ещё раз, ещё. Песня мысленно игралась, слова он тоже помнил. Провёл в уме расчёт своих финансов в этом месяце: сложил заработанное и небольшой калым, вычел затраты, учитывая свой день рождения и небольшую задолженность по квартплате с прошлого месяца. Отрицательный, кстати, баланс получился. Опять счета за квартиру не погасил бы, да и вообще, возможно занимать пришлось бы ещё. Числа в уме складывались и вычитались исправно. И всё равно, что-то не так...
   На импровизированную сцену тем временем выбрался новый оратор.
   - Откуда прыгун взялся? - Елена Витальевна встала рядом со стариком, решительно и твёрдо обвела взглядом собравшихся. - Как вы мы могли его пропустить в здание?! Кто и где открыл окно? Это безответственный поступок, нам необходимо раз и навсегда ввести ряд правил пребывания на территории этого музея. Поймите, все мы находимся в непростых условиях, и лишь совместный труд, лишь забота о безопасности позволят нам выжить! Как действующий представитель власти, хотя это и не всеми признаётся...
   - Да замолчи ты уже, - устало попросил мужчина, сидящий в первых рядах. Глядя прямо в глаза окаменевшей женщины, передразнил: 'лишь совместный труд, лишь забота о безопасности'. - Он хмыкнул. - Мы с вами вместе стояли, когда малец прибежал и сказал, что группа вернулась. Все отправились встречать их и разгружать машины, лишь вы отчего-то остались на своём месте.
   - Вы предлагаете мне разгружать машины?!
   - А что в этом сложного? Тяжести таскать не обязательно, но два лёгких пакета взять и занести в здание несложно, с виду здоровая женщина. Да хоть постоять рядом, глядя по сторонам - и то польза!
   - Шесть пострадавших, - повторил старик всё тем же негромким, но проникновенным голосом, и вновь замолчали все, даже Истеричка. Повернувшись к старику, она ждала продолжения фразы, и оно последовало. - Мы осмотрели всё здание, хотя вопрос с появлением этого прыгуна был решён с самого начала. Мы знаем, каким образом он попал внутрь.
   - Каким? - чей-то женский голос.
   - Говори отец, не тяни, - не выдержали люди, а старик всё высматривал кого-то среди собравшихся, наконец нашёл, кивнул, подзывая к себе.
   Рядом с ним встал полицейский, сказавший утром, что расстрелял все патроны в парке. Сейчас, на его поясе, Ванёк с некоторым удивлением увидел пистолет. Это что, тоже принесла группа? Хотя, почему бы нет, конечно. Кашлянув, полицейский осмотрелся и машинально поправив ремень, заговорил:
   - Мы осмотрели здание музея. Дважды. Заглянули в каждую щёлку, потому что первоначальная версия, самая очевидная версия, она... она фантастическая.
   - Вы так и будете говорить загадками?! - Истеричка не выдержала, её голос повысился. Ещё не визг, но его предвестник.
   - Каморка, из которой вышел прыгун, утром была нами использована, - сказал полицейский. Его голос стал отстранённым, а взгляд похолодел и устремился куда-то вверх. - В эту комнату отнесли старую женщину, умершую ночью. Сейчас же, в результате осмотра, были найдены лишь личные вещи, одежда и обувь умершей, в разодранном виде. Сам труп мы не обнаружили.
   - Что?! - этот вопрос должно быть разом выдохнули как минимум половина присутствующих.
   - Следов крови так же нет. Да прыгун и не смог бы съесть старушку, чисто физически. Он вообще был небольшим, вы видели, всего метра полтора ростом, и довольно-таки худосочным. Примерно, как умершая. Мы, с Василием Степановичем и ещё одним добровольцем тщательно всё осмотрели. Здание музея, как я уже говорил, тоже было осмотрено дважды. Вывод имеется лишь один: вчера, под видом старой женщины, к нам сюда пробралось это существо.
   Повисшую тишину можно было нарезать дольками и взвешивать на весах - настолько она была тяжёлой.
   - Но это невозможно! - выкрикнула совсем молодая девчонка с розовыми волосами, в голосе её слышался страх. - Котя, скажи им, ну скажи!
   - Что сказать? - здоровенный парень, стоявший рядом с ней, которого девчонка теребила за брючину, пожал могучими плечами.
   - Скажи, что эта старая ночевала рядом с нами! Что она была обычной, и разговаривала, и таблетки пила... - она ткнула пальцем в одну из двух мамаш, попавших в музей вместе с детьми. - Вот вы скажите, вы же ей лекарство давали!
   - В самом деле, - кивнула та согласно, - ночью женщине стало плохо, температура поднялась, озноб бил. А у меня в сумочке всегда с собой немного лекарств, бывает пригождается. В общем, я ей дала жаропонижающего и бутылку воды.
   Полицейский приблизился, пытливо заглянул в лицо говорившей:
   - Умершая... Хм... То есть гражданка-пенсионерка сама к вам подошла?
   - Нет, я к ней ходила. Кто-то сказал, что бабушке плохо, начали искать таблетки...
   - Вы говорили с заболевшей?
   - Да, спрашивала, что с ней. Хотела температуру померять, но градусник дома остался, муж брал и забыл вернуть, - она вдруг всхлипнула и опустила голову. Мальчик, стоящий рядом с матерью, прижался к ней, ткнулся лбом в её руку.
   В зале царила тишина. Лишь из-за окна неслось далёкое и монотонное гудение, бесконечное и уже почти не замечаемое. В какой момент и откуда взялся этот звук, Ванёк не смог бы сказать, сейчас же, заметив его в очередной раз, подумал, что Винни-Пух был полностью прав и это 'ж-ж-ж' не спроста. Хотя на мультяшное 'ж-ж-ж' не очень похоже, скорее на бесконечный гудок теплохода. Знать бы, что это такое.
   - Простите, что продолжаю расспросы, - сказал полицейский мягче, сочувствующе. Подойдя ближе к женщине, он протянул было руку, но так и не решился коснуться собеседницы, погладил её сына по голове. - Поймите, сейчас это очень-очень важно. Может быть вам воды?
   - Нет, спасибо, - она так и не подняла голову. - Спрашивайте...
   - Вы утверждаете, что говорили с заболевшей. Слышали её слова, членораздельную речь?
   - Да, слышала. Лоб ей трогала, глаза смотрела. У неё зрачки, расширенные были очень, даже на свет фонарика не хотели сжиматься, такие, знаете, чёрные-чёрные. А температура - не знаю точно, но не меньше тридцати девяти, мне кажется.
   - И вы слышали, как женщина разговаривает? - обратился полицейский к девушке с розовыми волосами.
   Та кивнула, парень Котя поддержал её:
   - Она стонала, негромко, но так нудно, что я подошёл, спросил всё ли в порядке. Женщина не ответила сначала, но затем проснулась, глаза открыла. Обычная бабка, больная только.
   Полицейский этим не удовлетворился, отошёл назад, к Василию Степановичу, оглядел зал:
   - Кто ещё общался с умершей и видел её?
   - Я видел, - подал голос Мага из-за спины Ванька. - Мы в соседней комнате ночевали, я ночью ходил проверить кто там стонет. Глаза не смотрел и температуру не трогал, но с виду она была обычной. Мне кажется нельзя загримировать серого так, чтобы он стал похож на человека, у них даже ноги по-другому устроены - как не маскируй, всё равно видно будет.
   Полицейский вернулся к Василию Степановичу, пожал плечами, в ответ на его взгляд.
   - Я тоже не могу ничего сказать, - произнёс старик, в ответ на его безмолвные жесты и повернулся к собравшимся. - Какие ещё разумные версии имеются? Давайте устроим мозговой штурм, подключайтесь, граждане. Нам необходимы какие-нибудь рабочие версии. Даже если они будут ещё более фантастическими, хотя куда уж дальше, я не знаю...
  
   Дверь машины хлопнула, оставив встревоженных и перепуганных женщин, в салоне. Лесник выбрался, потянулся, разминая мышцы, глаз, при этом не отрывая от картины перед ними. Максим, впрочем, смотрел туда же, хотя смотреть, честно говоря, было жутко до дрожи и тошноты.
   Они бы наверняка вообще не рискнули сюда подъехать, приблизиться к такому, но здесь были люди, и просто развернуться, уехать, не понялась рука. Знакомый полицейский по имени Денис и капитан Воронцов, чьё имя Максим не запомнил были тут тоже, к ним Максим и направился.
   - Не знаю, - произнёс Воронцов, стоило парню приблизится на дистанцию в несколько шагов. Голос его был сиплым и тихим.
   Лесник топал за спиной парня, но никаких вопросов его появление у капитана не вызвало. Вообще, у людей с настолько потерянным взглядом и видом, вопросов как правило нет.
   - Что не знаете? - не понял Максим. Покосился вправо, и тут же отвёл взгляд.
   Бойня...
   - Что тут произошло не знаю. Ты же это хотел спросить.
   Капитан сидел, привалившись к боку машины, рядом притулилась какая-то студентка, на щеках грязные разводы от слёз, футболка на плече порвана, видна белоснежная лямка. Сидели они прямо на земле, в руке мужчина держал чёрный пистолет, который кажется вообще не замечал. Крутил бездумно, точно игрушку из детского магазина.
   Поколебавшись, всё сильнее жалея, что не уехал сразу, Максим приземлился на асфальт рядом с капитаном, заметил на двери машины пулевые отверстия, но о них спрашивать было, наверное, вообще глупо.
   Площадка, недавно полнившаяся местными жителями, желающими уехать, теперь полнилась трупами. Погибли не все, но по мимолётному взгляду здесь лежало не менее двух-трёх десятков человек. Может больше, уж слишком сильно повреждены были тела, словно бригада безумных лесорубов бензопилами поработали.
   Куски, ошмётки...
   Подумав об этом, и зацепив взглядом некоторые детали, Максим ощутил тошноту.
   - Чего вы тут сидите? - не удержался он. - Чего ждёте? Уезжать надо.
   - Колю ждём, - на этот раз ответил Денис.
   Он сидел на капоте автомобиля, согнув ноги в коленях, заметно продавив металл под собой, жевал зубочистку, и скулы его то вспухали, то разглаживались. Предплечье было окровавлено и прямо поверх одежды замотано чем-то странным, больше всего похожим на женские колготки. Поймав взгляд Максима, Денис покосился на рану, пожал плечами:
   - Бинтов не всем хватило. Фигня, заживёт.
   - Так что здесь случилось?
   Ответил, как ни странно Воронцов. Не дав молодому товарищу даже рот открыть:
   - Как народ набрался, тут странное произошло. Сначала искривилось, исказилось всё, ничего не разобрать. Как в комнату смеха попали, у одного тело вытянулось, у другого наоборот, выпучилось.
   - Оптические иллюзии, - вставил Лесник.
   - Звуки тоже поплыли, то рокочут, то эхом отдаются. Рядом стоишь, разговариваешь и не понять друг друга.
   - Запахи, - вставил Денис.
   - Верно... Воняло так, что до сих пор слёзы текут, как вспомню, дохлые скунсы так не пахнут. А потом все как ослепли. Ну я - так точно ослеп. Ничего не вижу, орёт кто-то в оба уха, упал, ударился об что-то и побежал сам не знаю куда. Выбежал, в общем из этой хрени. За мою руку женщина цеплялась...
   Капитан передёрнулся, бросил взгляд в сторону и Максим увидев в нескольких метрах от них, лежащую на асфальте женскую ладонь.
   - Она не выбежала, - сказал капитан, и опять передёрнулся. - достал пистолет, а что делать не знаю. Выглядит, словно посреди дороги маленький филиал ада открылся. Всё клокочет, бурлит, там... - он обхватил лицо ладонями, с силой потёр.
   - Там чудеса, там леший бродит, - подхватил Денис глухо.
   - Точно... Сунулся я внутрь, тут-то меня леший этот и перехватил. Вытолкал назад, приказал не соваться внутрь. И других людей начал выталкивать, девчонку вот, - он качнул головой на сидящую рядом, и по-прежнему безучастную ко всему студентку.
   - Меня тоже, - согласился Денис.
   - Леший? - не понял Максим.
   - Самый настоящий, блин. Коля наш. Не знаю, что с ним произошло там, внутри этого облака, или он таким всегда был, но выглядел он в тот момент просто жуть.
   - По зубам щас дам, - сказал Денис, но по голосу было ясно, что это больше для проформы. - Колян - мой друг, я его знаю давно, нормальный он. Это тебя второй день вижу, в душе не знаю, какой ты на самом деле.
   - Вы ещё подеритесь, давайте, - тихо сказала девушка.
   - О, смотри, наша Снегурочка оттаяла, - Воронцов скосил на неё взгляд. - Ты как, приходишь в себя? На людей больше бросаться не тянет? - пояснил, для вновь прибывших: - она меня чуть ручкой не проткнула, когда я её отводил от этого облака.
   - Я нечаянно, извините, - без малейшего смущения пожала та в ответ.
   - Так что там с лешим то? - спросил Максим, понимая в происходящем всё меньше.
   - Да ни малейшего понятия не имею, - с досадой поморщился Воронцов. - Я Николая конечно знаю недолго, но нормальный он мужик, по первому впечатлению. А там... В общем на лицо вроде Коля, и в то же время не он. Не знаю даже как объяснить. Проглядывает в чертах некая бесовщина...
   - Глаза у него чёрные, - неохотно подсказал Денис.
   - Точно. А я думал - показалось. Глаза абсолютно чёрные, нет зрачков и белка нет. Просто чернота в них. Не то что смотреть страшно, сейчас вот вспоминаю, и на душе жутью веет. Но не только они, было ещё что-то, чего память не смогла, или не захотела удержать. Не человеческое, а иначе объяснить не смогу. Сказал, чтобы мы не совались, сам разберётся. Ушёл в это облако, и больше я его не видел. А потом облако начало двигаться, да с такой скоростью, что хрен поспеешь. Я дёрнулся к машине, но оно через детскую площадку ушло, а там дальше через дорожные заторы, через частный сектор. Да и не успели бы мы.
   - Мне он сказал, - добавил Денис, - что если через полчаса не вернётся, то ждать его больше не надо.
   - Полчаса? - Максим вскинул руку, посмотрел на циферблат. - Давно это было?
   - Сорок минут назад, - Воронцов ответил, не глядя на часы, словно только и сидел всё время, отсчитывая секунды.
   Максим кивнул.
   - Пойду, скажу своим, что задержимся тут, - сказал он. - Сейчас вернусь. - Качнул головой на смотрящие на них чёрными окнами дома: - Что с великим переездом? Толпа ждёт на чемоданах сигнала?
   - Да вон она, вся толпа, - Воронцов указал на трёх мужиков и одну женщину, которые сидели на лавочке у подъезда. - Сидят в спасительной близости от дома. Случись что - прыгнут в подъезд, да ещё и двери перед нашими носами забаррикадируют. А все остальные, которые тут кричали и права качали, послали идею с переездом далеко и очень глубоко.
   - Мой дом - моя крепость, где телеэкран, моя опора - мой диван, - пропел Денис, с виду оставаясь всё так же погружённым в свои мысли.
   - У меня есть ключ от подъезда, - вновь подала голос студентка. - Но он и не нужен, электричества нет, поэтому двери подъездов не заперты.
   - Давно отключили? - отчего-то заинтересовался Денис.
   - Час примерно, может чуть больше назад. А что?
   - Да так... Мысли вдруг в голову полезли разные, - уклончиво ответил полицейский, о чём-то задумавшись.
  
   - И как они это едят то, мля? - Паша Зарубный с отвращением отвернулся и выплюнул чёрную икру, которой, на радостях, отправил в рот полную столовую ложку. - Гадость несусветная!
   - А мне нравится, - осторожно сказал Семён, и опрокинув в рот рюмку виски, закусил деликатесным продуктом. - Ты не разгоняйся, не черпай лопатами, тогда нормально получается.
   Корсар скривился, выпил свою рюмку, закусил бутербродом из двух пластин сыра и четырёх сортов мяса между ними. Пожевал, задумчиво, точно редкостный гурман, на дегустации. Затем его рот расплылся в довольной улыбке, и он выставил вперёд кулак с оттопыренным большим пальцем:
   - Во! - кулак качнулся, показывая весомость приведённого довода. - Сегодня я буду есть только это! Рекомендую!
   Ещё два подельника, те самые, уже ходившие с Пашей в ювелирный магазин, тут же выпили, закусив такими же бутербродами. Но и за чёрной икрой полезли-таки ложками, заинтересовавшись не пробованным ранее продуктом.
   - Они - олени, - сказал Паша.
   Сей не конкретизированный наезд мог относиться лишь к одной группе людей, а потому Семён кивнул, полностью поддерживая друга. Из всей отдыхающей на квартире бригады, лишь они четверо рискнули пойти в магазин, остальные были либо слишком пьяны, либо слишком заняты. Маринка валялась на диване во второй комнате, перебирала подаренную ей россыпь украшений и кажется даже не услышала предложение сходить в магазин на прогулку. Светка с упоением целовалась с кем-то на кухне, и, судя по неполному комплекту одежды на ней, имела твёрдые планы на ближайшее время.
   - Будем пить это, или сменим на иной, не менее благородный напиток? - Достав из многообещающе звякнувшего пакета новую бутылку, Семён поставил её на столик. - Текила! Самая дорогая из всех что там были. Соль и лимон, ясен пень, имеются.
   - А давай! - Пашок ощутил, как хорошо ему становится всего с одной рюмки виски. И сколько их ещё впереди! - Отлить бы только, кто-нибудь знает где здесь?..
   Он задумался, пытаясь вспомнить где в этом гипермаркете ближайший туалет, и не смог. А с другой стороны, зачем они сейчас нужны? Несомненно, здесь, в месте, где они отдыхали, имеется собственный.
   Четверо собутыльников пили на втором этаже здания, в закрытой для посетителей административной зоне. Собственно, этот кабинет, выглядел так, что наверняка тут раньше сидел местный начальник: огромный кожаный монстр во главе Т-образного стола, и его менее породистые, хотя тоже весьма недешёвые собратья по соседству. Несколько шкафов из тёмно-красного дерева, были наполнены папками и книгами, сувенирами из дальних стран и чем-то ещё, что компания поленилась изучить. Два широченных окна смотрели на парковку и давали достаточно света для комфортного времяпровождения.
   Уже выходя, Паша вспомнил о том, что электричества в здании, увы, нет, в торговом зале темно, и так же наверняка будет в туалете. Пришлось вернуться, подхватить один из фонариков.
   - Я ща, - сообщил он приятелям. - Дальние рубежи проведаю.
   Закрыв за собой дверь кабинета, прошёл через комнатку секретаря, мимоходом погладив прохладный бок кофе-машины. Интересно, каково тут работается девушке? Наверняка, красотка, и наверняка, получает столько, сколько сам Паша в самый урожайный год не может поднять. Ощутил вялую злость на эту неизвестную девушку, на её устроенность в жизни.
   'Ничего, теперь то мы все в одной тарелке!'
   Эта мысль принесла облегчение. Паша насмешливо оглянулся на стол, заваленный документами, с двумя телефонами, и лишь покинув комнату, остановился. Постоял немного, давая глазам привыкнуть к царящему тут полумраку. Стеклянная стена слева открывала замечательный вид на торговый зал, а учитывая, что этот коридор в обычное время не был освещён, его наличие вообще оставалось неизвестным для посетителей. Например, сам Паша, лишь сегодня о нём узнал. Стена справа чёрная, с такими же чёрными дверьми - видимо тоже для того, чтобы посетители не знали об этом месте.
   Дверь в туалет оказалась третьей по счёту, и ожидаемо незапертой. Кабинет директора, пришлось взламывать, что учитывая весьма прочную дверь, удалось сделать далеко не сразу. Подивившись чистоте и непривычной роскоши санузла, Паша уже шёл назад, когда негромкий звук со стороны торгового зала заставил его замереть. По спине пробежали мурашки, в памяти живо всплыл облик серой твари, виденной с балкона. Стараясь ступать бесшумно, он подошёл к стеклянной стене, прижался к ней, шаря взглядом по торговым рядам.
   Короткая вспышка света справа. Спустя миг, появился небольшой огонёк. Кто-то светил зажигалкой, так же, как недавно Паша с друзьями, шёл по торговому залу, судя по всему, направляясь к стеллажу с фонариками. Корсар затаил дыхание. Прошло, должно быть минуты три, прежде чем он окончательно уверился в том, что видит, и крадучись зашагал к лестнице вниз.
  
   Дверь в кабинет, где сидел Семён с друзьями, распахнулась от мощнейшего удара ногой.
   Яркий луч света ударил сидящим людям в глаза, замельтешил налево-направо, ослепляя, не давая увидеть пришедших. Гаркнул мужской голос:
   - Попались, значит, взломщики!!!
   Сам Семён в момент, когда дверь была так эффектно открыта, как раз опрокидывал в рот очередную рюмку, а потому насладиться в полной мере ситуацией не мог - кашель рвал его горло. Из двух оставшихся мужичков, один только-только задремал, и сейчас сидел ничего не понимая, моргая круглыми глазами на свет. Лишь третий отреагировал боле-менее осознанно. Опустив взгляд, он поднял над головой руки, сдаваясь, проблеял дрожащим голосом:
   - Не стреляйте...
   Мощный хохот заставил их вздрогнуть.
   Свет фонаря погас, держась за живот, в кабинет вошёл Паша.
   - Пашок, да ты совсем что ли... - Семён, наконец восстановив дыхание, поднялся, сжимая кулаки, но остановился, увидев в дверном проёме ещё одну фигуру.
   Стройную. Женскую.
   - Ну давай, заходи, не стесняйся, - голос Паши стал резче. - Чего как маленькая?
   Невысокая черноволосая дамочка нерешительно прошла в кабинет, бросила испуганный взгляд на Пашу. Он же, закрыл за ней дверь, подтолкнул к столу и подмигнул приятелям:
   - У нас сегодня гостья!
  
   Глава 20. Воскресенье. Вечер
  
   Спустя ещё пол часа ожидания, Воронцов всё же сдался и машины начали загружаться пассажирами. Неизвестно, вернётся ли Николай, или нет, но вечер близился, и встретить его в дороге будет совершеннейшей глупостью. До конца светового дня необходимо было узнать: накрывает серая область лишь их город, и её можно покинуть, или же она тянется неизвестно насколько далеко, а значит необходимо возвращаться назад, под защиту стен и крыш.
   Как часто водится, несколько человек, живущих в соседних домах, поняв, что полицейские собираются уехать, неожиданно надумали тоже отправиться с ними, и сейчас спешно грузились в собственные машины, с сумками и своими домочадцами. Толстенький дядечка, с не менее округлыми супругой и дочкой, стоял с мукой в глазах. Собственной машины он не имел, и взять его в полицейскую машину уже пообещали, но вот домашний скарб - несколько увесистых сумок и огромный пластиковый чемодан, не вошли в багажник. Требовалось оставить как минимум половину вещей, и эта задача вгоняла его в неописуемую печаль.
   - Последние два дня меня не оставляет ощущение, что наш мир напечатан на дешёвеньком принтере, - признался Максим, когда ему надоело смотреть на суету шарообразного семейства. - Причём рисовал эту картинку художник-бездарь. Вроде и нормально на первый взгляд, объёмно, по-своему красиво, люди, дома и машины на своём месте, а что-то не то, чувствуется некая лживость и ненатуральность. Присмотришься, а люди то плоские, машины не на своих местах, и вообще, нет ни объёма, ни глубины.
   - Это потому что обзор вокруг сильно ограничен и неба не видно, - Воронцов ответил ни на миг не задумавшись, покосился на висящую над головами муть, равномерно серую, давящую, если смотреть слишком долго. Где-то там, за ней, высоко-высоко по-прежнему светило солнце, отсюда выглядящее блёклым диском. - Я тоже сегодня с самого утра хожу с ощущением некой чужеродности. Не сразу понял в чём дело.
   - 'Свод небес висел над ним, будто дивный полог', - продекламировал Максим своё любимое, пожалуй, стихотворение.
   - Вот чего-чего, а дивного в нём ничего не вижу, - Люба сморщила нос, задрала голову вверх, и повторила медленнее, внушительнее, по слогам: - не ви-жу!
   - И напрасно, - не согласился Денис. - 'Чудо чудное и диво дивное' - это как раз наш случай, самое правильное описание творящегося вокруг.
   Компания отошла от места побоища, поставив две машины рядом, у подъезда. Денис, загнав своего потрёпанного железного коня прямо на тротуар, как и прежде уселся на капоте, остальные облюбовали лавочки, расселись точно бабульки вечером. Оленька нашла божью коровку и сейчас внимательно следила за её неспешными перемещениями. Катя что-то рассказывала племяннице о насекомом, указывая пальцем на точки, а затем отойдя от племянницы, то ли села, прислонившись к Максиму, то ли легла в полувертикальной позиции - в общем, заняла некое среднее, удобное ей положение. В первый момент парень обрадовался, но затем ощутил неподдельный страх. Тело девушки было горячим, намного горячее нормальной температуры здорового человека, вдобавок по её рукам время от времени пробегала дрожь.
   - Никак не могу согреться, - почему-то виноватым голосом призналась она, в ответ на его вопрос. - Пробовала одеть куртку - из дома захватила, но становится только хуже, тело ломит и тяжесть неприятная. Таблетки приняла от простуды, но они, кажется, пока не подействовали.
   - Тебе бы к врачу, неужели среди тех, кто сюда выходил днём, ни одного не было?
   - В тот момент я не подумала, а теперь... Где этого врача тут искать?
   - Врача? - услышав последние слова, переспросил Воронцов. - Вам нужен врач? Что-то случилось?
   - Температура поднялась, - вздохнула Катя.
   - У меня тоже, - признался Максим. - Не высокая, но она есть, я чувствую...
   - У меня.
   - У меня...
   - Я...
   Люба, Воронцов и Денис произнесли это одновременно. Замолчали, уставившись друг на друга. Студентка, сидевшая всё время молча, кивнула, когда взгляды скрестились на ней, а бабушка-соседка наоборот, отвернулась.
   - Сдаётся мне, Фродо... - судя по выражению лица, Денис начал говорить очередную шутку, но поймав взгляд Кати, смешался, замолчал, прикусив губу.
   - Похоже, что вирус. Врачам неплохо бы показаться, - протянул Воронцов. - Всем нам. - Обратился к студентке: - Может в вашем дворе есть? Живёт кто-нибудь с местной поликлиники?
   - Нет, кажется, - покачала та головой. - Но я тут мало кого знаю. Я не местная, учиться приехала.
   Воронцов глянул на часы, поднялся на ноги.
   - Мы ждали сколько могли. Ещё пять минут и уезжаем, иначе эти клуши будут до вечера собираться и по одному подходить. А пока давайте поспрашиваем всё же у местных, вдруг да найдётся какой врач, да хоть ветеринар, на самый худой случай...
  
   Капитан как в воду глядел. Хотя Люба выразилась иначе, посмотрев на приведённую личность врачебной национальности, она буркнула, обращаясь к Воронцову:
   - Накаркал, Каркуша в погонах? Тьфу, - плюнула она с досадой, - я такому врачу не то что себя смотреть не дам, даже своего кота не доверю!
   Студент некого аграрного института, пухлый и рыхлый с виду, и ещё более рыхлый на деле, с обидой покосился на женщину. Поправил большие очки, и этим жестом вдруг напомнил Борю Левина из старого сериала. Правая рука у него была забинтована на совесть - мумии так не бинтуются, а левой почему-то владел не очень хорошо, оттого движения порой выглядели неловко. Сам он, впрочем, пояснил, что просто не до конца отошёл от наркоза.
   - Я, между прочим, и не утверждал, что хорошо разбираюсь в строении человека! Говорил же, что учусь на кафедре морфологии и ветеринарии, у нас изначально иное направление обучения! - Он посмотрел на капитана, точно ища защиты и поддержки. - Поймите, на терапевта учатся не один год и зачем бы мне это делать? Могу посмотреть и диагностировать отклонения, но помочь не смогу, наверное, ничем. - И намного тише добавил: - Тем более, что сам имею аналогичные симптомы заболевания.
   Воронцов махнул рукой, останавливая уже открывшую рот Любу, спросил:
   - У тебя тоже температура?
   - И озноб, - подтвердил будущий ветеринар. - Поначалу, я считал, что это последствие полученных травм и повреждений, - он очередной раз продемонстрировал присутствующим правую руку. - Но схожие симптомы обнаружились у соседа и его супруги. У их сына, кстати, нет, - нашёл он взглядом Оленьку.
   - У девочки тоже нет, - подтвердила Катя то, что в их группе и так уже все знали.
   - Возможно, дети этим не болеют. Или у них как-то иначе протекает заболевание. - Студент развёл руками. - Смысла не вижу осматривать вас, или слушать, на соседей насмотрелся уже.
   - Так на кой чёрт ты здесь вообще? - Люба кажется всё сильнее раздражалась.
   - А я с вами решил уехать. Первый раз вышел из квартиры и вернулся, когда произошло это... - он оглянулся в сторону площадки, где люди собирались в первый раз. Передёрнул плечами, разглядев лежащие там тела. - Во второй раз, вы за мной сами зашли, буду считать, что это судьба. Значит, надо ехать.
   - Мёртвых убрать бы надо, - сказал вдруг Максим то что, наверное, все и так понимали, но старательно замалчивали. - Из окон домов, эта площадка должно быть смотрится просто жутко.
   Собравшиеся промолчали, отводя глаза, и парень вздохнув кивнул понимающе.
   - Тут целая похоронная команда нужна, - словно извиняясь сказал Воронцов. - Нет у нас её...
  
   В итоге, в дорогу выдвинулись на пяти машинах.
   Максим, на своей Гранте, шёл вторым в их небольшом караване, глядя не столько на дорогу, сколько вокруг. В каждой машине было оружие, более того, Воронцов в красках описал тварь, приходившую к отделению полиции ночью, а ещё ранее, ставшую причиной аварии автозака. Из-за этого люди сидели поначалу как на иголках, стараясь смотреть одновременно во все стороны. Лесник отчего-то отказался менять транспорт, пришлось тесниться на заднем сидении втроём, но женщины не были в обиде - на плечи нового знакомого легла защита машины, и пистолет в его ручище смотрелся почти игрушечным.
   Ехали молча, вслушиваясь в городскую тишину, нарушаемую лишь шелестом шин, звуком работы двигателей, да далёким гулом, который за это стал почти привычным - его уже не замечали. Дважды встречались псевдопсы, они провожали взглядами машины, не пытаясь за ними гнаться или облаять, лишний раз доказывая своё отличие от обычных четвероногих. Как назло, направление на выезд из города оказалось наиболее забито брошенными машинами, потому приходилось петлять по улице, а порой объезжать возникшие заторы переулками и дворовыми территориями.
   Тенькнула рация в руках Кати - эти полицейские гаджеты, благодаря предусмотрительности Воронцова и пропавшего Николая были во всех машинах, хотя большого смысла, если честно, Максим в них и не видел. Студент-ветеринар Вадик ехал в первой машине, вместе с Денисом, и сейчас они слышали именно его искажённый голос:
   - Наблюдаем окраинные дома.
   - Да мы видим не хуже, - фыркнул Лесник. - Скажи этому оболтусу, что мы едем в паре десятков метров позади, он похоже не в курсе.
   - Человек впервые в жизни разговаривает по настоящей полицейской рации, дай ему насладиться моментом, - усмехнулся Максим, хотя если честно, в глубине души его тоже тянуло нажать на чёрную кнопку и что-нибудь сказать в эфир.
   Объехали лежащий на боку КАМАЗ и разбитую легковушку перед ним.
   - Наблюдаем тёмную область впереди, - поделился Вадик новой информацией.
   - Капитан очевидность, - вновь прокомментировал Лесник.
   - Помолчите, пожалуйста минутку, - попросил Максим, напрягшись.
   - Зачем? - тут же спросила Люба.
   Парень не ответил. Опустив стекло со своей стороны, он вслушался в шум ветра, не понимая, что его беспокоит.
   - Гудит то как, уже всю печёнку проело, - Люба замолчать всё никак не могла, и Максим было шикнул на неё, как вдруг понял.
   - Точно, гудит! Вы слышите, звук стал громче, как мне кажется.
   Мимо проносились частные дома, отчего-то у большинства из них были распахнуты калитки, на что Максим обратил внимание лишь сейчас. Слабый ветерок, врываясь в опущенное окно играл волосами парня, ерошил их.
   - Не знаю, - с сомнением сказала Катя и тоже немного опустила стекло. Вслушавшись, нажала на кнопку рации. - Это Катя... то есть второй, - вспомнила она присвоенный им позывной номер. - Нам кажется, или гудеть стало громче?
   - Мы тоже заметили, - сказавший не представился, но явно кто-то из едущих позади.
   Их маленький караван двигался с небольшой скоростью, стрелка спидометра едва-едва перешагнула отметку тридцати километров в час. Промелькнул дорожный знак 'Конец населённого пункта' - город кончился. Если бы они ехали на юг, то дома ещё долго попадались бы им, уходили бы влево и вправо дорожки, ведущие к дачам и садовым массивам, но на этом направлении ничего подобного не было. Город закончился, вскоре начался редкий лесок. Машин здесь стало мало, но они всё равно иногда попадались, брошенные и отчего-то все до единой пустые. Это напрягало, вслух эту странность никто не озвучил, хотя заметили конечно все. Потом машины перестали попадаться. Лишь один раз, внизу, под дорожной насыпью, увидели перевёрнутое жёлтое такси, и тоже кажется пустое.
   - Сколько уже отъехали от города? - тихо спросила Катя.
   - Шесть километров, - ответил Максим.
   - Скоро деревня будет, - подсказал Лесник сзади, - Спиридоновка.
   - Я знаю.
   Деревня промелькнула пустая, безлюдная. Ничего не происходило, лишь гул становился всё сильнее и сильнее, да всё темнее становилось впереди. Неясная чёрная клякса, разлитая в сером мире.
   Должно быть они отъехали от Спиридоновки на километр, вряд ли больше, когда туманная область неожиданно кончилась и машины вынеслись на открытый, чистый воздух. Над головой светило солнце, яркое, весёлое, впереди же...
   - Охренеть! - сказал рация голосом Вадика, и шедшая первой машина остановилась.
   Максим отвлёкшись на открывшееся им зрелище, едва не въехал в задний бампер полицейского, затормозил в последний момент. Открыл дверь, отчего гул стал почти оглушающе громким. Вышел из машины, прошёл вперёд, остановился рядом с Денисом.
   Буфер чистого пространства составлял должно быть метров четыреста-пятьсот, а за ним стояла клубящаяся чёрная стена, высотой добрые полсотни метров, непрерывно волнующаяся, перетекающая, полнящаяся завихрениями и в то же время, отчего-то не рассеивающаяся. Гул шёл оттуда, неровный, пульсирующий, что стало хорошо различимо лишь сейчас. Иногда он резко усиливался и тогда там, в черноте, пробегали гигантские, длиной в несколько сотен метров росчерки электрических разрядов, били ослепительные молнии, на миг высвечивающие очертания неких вертикально стоящих столбов. В такие моменты к гулу примешивались шипение и низкий, угрожающий рокот, точно раскаты далёкого грома, а поднимавшийся горячий ветер, швырял в лицо людям пыль и сухую траву. Сильно пахло озоном и горелой пластмассой.
   Нереальная, невероятная картина, навевающая тревогу и желание убраться отсюда, чем скорее - тем лучше.
   Максим покрутил головой - слева и справа леса не было, попадались лишь редкие тонкие побеги. Чернота уходила в обе стороны, закрывая обзор полностью, и кажется взяв город в огромное кольцо. Поваленные, обгоревшие деревья лежали и там, и сям, некоторые выглядели странно, точно их пытались жевать, или дробить неизвестной машиной. Позади ещё одна стена - серая, примерно такой же высоты, не родная, но привычная и там, хотя бы, не били молнии.
   Слепяще белый шар вынесся из черноты, полетел в направлении города. Максим толкнул Дениса, указал на этот объект. Странное образование промчалось слева от застывших людей, слишком яркое, чтобы с уверенностью определить его диаметр и правильность формы. Невысокая, должно быть метра полтора высотой ёлочка стояла на пути шара. Сверкнуло так, что люди закрыли глаза, отвернулись, а когда вновь посмотрели в ту сторону, шар уже улетел, исчез в серой пелене, оставив на месте молодого дерева полыхающий факел.
   - Что это? Шаровая молния? - крикнул Денис.
   Максим развёл руками. Кто знает, что это вообще такое. Привычные знания об окружающем мире пасовали, не способные объяснить открывшуюся картину.
   - Мы туда не поедем! - Полицейский указывал на черноту впереди.
   Гигантский коронный разряд - фиолетово-белая ломанная линия полыхнула, перечеркнув черноту перед ними. Вновь высветились неровные ряды столбов. Точно зубья расчёски они стояли тонкие, прямые и очень-очень высокие. Звуки из-за расстояния запаздывали, потому разряд уже погас, когда до людей донеслись сопровождавшие явление шипение и треск, затем что-то лязгнуло и раздался хлопок такой силы, что уши сразу заложило, а в голове повис тонкий писк. Мужчины вжали голову в плечи, попятились, Денис махнул рукой, указывая назад, закричал, хотя его голос сейчас был не слышен.
   Максим бросился к своей машине, подталкиваемый в спину вновь поднявшимся ветром.
   Озоном пахло просто невыносимо.
   Ворвавшись в серый мир, машины на скорости прошли до самой деревни, и лишь здесь остановились возле покрашенной синей краской водоразборной колонки. В ушах Максима шумело, звуки доносились точно через ватные тампоны. Он выбрался из кабины, устал на дрожащих ногах, с силой потёр уши. Где-то внутри зудело, избавиться от неприятного ощущения никак не удавалось. Вода из колонки не шла, надежда напиться холодненькой не оправдалась и пришлось доставать свои запасы, зато тёплая вода из полуторалитровой бутылки точно выбила пробку, и слух вдруг вернулся.
   На пятачке перед колонкой собрались водители всех пяти машин, да Воронцов. Остальные пассажиры оставались на своих местах, не вышли даже с целью размять ноги.
   - Такого я не ожидал, - в который раз, повторил водитель третьей машины. Обладатель козлиной бородки и очков с треснутой дужкой, он тряс головой, делал большие изумлённые глаза и пил в отличии от остальных не воду, а пиво, на что Денис косился неодобрительно, хотя и молчал. - Вы не знаете, но я преподаю физику в техникуме, а в молодости работал в ФИАНе, и вот это, - он потряс рукой в сторону чёрной стены, - вот это, на грани невозможного! Да что там на грани, нынешней наукой воспроизвести это невозможно, я вам ответственно заявляю!
   - Значит, это явление, с которым наша наука ранее не сталкивалась, - меланхолично сказал Денис.
   - Вы не можете отвечать за всех, - Максим тёр уши, пытаясь понять, как бороться с неприятным зудящим чувством внутри черепа. - Российская наука не может воспроизвести, значит смогли ещё китайцы, американцы, или ещё кто-нибудь.
   - Юноша, такие вещи из пустого места не возникают! - с негодованием уставился на него профессор. - Всегда проводится большая предварительная работа и исследования, о которых обязательно становится известно общественности. Пусть даже узкому кругу интересующихся лиц!
   - Вроде вас?
   - Именно! - профессор глотнул пива, и Денис отвернулся, нахмурившись.
   - Я только эту бутылку, и всё, - сказал ему профессор. - Надо мне, понимаете? Надо сейчас!
   - А что это вообще было? Хоть какие-то объяснения вы можете нам дать? - Воронцов отпил из своей бутылки воды. - Вот тот белый шар, это же шаровая молния, я правильно понимаю?
   - Возможно.
   - Как это возможно?! Вы же физик, только что сами говорили.
   - Уважаемый, существование шаровых молний - до сих пор весьма сложный вопрос, причины возникновения феномена до сих пор спорны. Белых пятен в этом вопросе слишком много! Кроме того, вы видели, как долго шар, который мы наблюдали, существовал? Так вот в лаборатории ничего подобного мы повторить не можем, и ни одна страна не может.
   - Прыгун, - сказал Воронцов.
   Поначалу, увлечённые разговором, люди не поняли, что он имеет в виду, но затем уставились в сторону ближайшего дома, от которого к ним приближалась серая танцующая фигура.
   - Может поговорим, вернувшись домой? - Капитан выступил вперёд, взял приближающееся существо на прицел.
   - Домой? - профессор смутился, потерял уверенность и запал. - У меня дома... э-э-э...
   - В музей? - предложил Максим. - Знаете этнографический музей на другом берегу реки? Мы там ночевали.
   - Сколько в музее сейчас человек, говоришь? - Воронцов наконец выстрелил, и отойдя на несколько шагов, отправил ещё две контрольные пули, в лежавшего прыгуна.
   - Вчера вечером нас было тридцать один. Спать негде правда, но зато окна зарешёченные и стены толстые.
   - Ночевать на полу... - поморщился вернувшийся капитан. - Хотя, - задумался он, - прошлую ночь я провёл на креслах в отделе. Удовольствие ниже среднего.
   - На пересечении проспекта Победы и Комиссарской улицы есть неплохой магазинчик. Как он там, 'Короли сна', кажется? Это даже почти по пути, - сказал Денис.
   - Верно, - Воронцов дозарядил обойму, убрал пистолет в кобуру. - Одеяла, пледы и прочие полезные в нашей ситуации вещи. А рядом продуктовый магазинчик. Небольшой, правда, но нам хватит. Если его конечно местные жители его уже не оприходовали.
   - Ну так что, по коням?
  
   Кабины пришлось забить немилосердно. Вспоминая прошлую холодную ночь, грузились в первую очередь тёплыми пледами и одеялами, затем обнаружили на одной из полок россыпи надувных матрасов и набрали их, набив багажники под завязку. В итоге пакеты с продуктами укладывали под ноги и на колени, отчего машины, и без того просевшие под тяжестью пассажиров, опустились ещё ниже.
   Максим, если честно, опасался, что его далеко не новый автомобиль начнёт задевать колёсами о подкрылки, но этого не произошло.
   'И вот ведь человеческая психология, - размышлял он, выруливая вслед за Денисом. - Конец света натуральный, всё в тартарары катится, а я беспокоюсь о том, чтобы моя девушка, - он бросил быстрый взгляд на Катю, заваленную пакетами из продуктового магазина, - не подумала, что у меня старая машина. Так глупо, если задуматься...'
   - Наблюдаем собачку справа, - сообщил Вадик.
   - И кошечку слева, - передразнил Максим, не включая, впрочем, рацию.
   Оленька хихикнула.
   - Кстати, а куда делись кошки? - спросила Катя.
   - В каком смысле?
   - У нас во дворе они вечно табунами бродили.
   - Кошки табунами?!
   - Не придирайся к словам. Я вдруг подумала, что за весь день ни одной не видела.
   - Попрятались должно быть. Что им ещё делать?
   - Не знаю, - сказала Катя. - Странно всё это. Собак то видим, пусть и не часто.
   Действительно, уличные дворняги нет-нет, да попадались на глаза, провожали машины печальным взглядом, иногда бежали следом, словно надеясь, что люди остановятся, возьмут с собой. Максим вспомнил, что птиц тоже сегодня не встретил ни разу, голуби и воробьи, вездесущие, многочисленные, отчего-то не попадались на глаза. Спрятались? Улетели в более безопасные места?
   - Справа собачка, - доложил Вадик, тут же добавил: и ещё два прыгуна слева.
   Люди в машине напряглись, смотрели в окна выжидающе, за своей спиной, Максим услышал щелчок предохранителя, но ничего не произошло. Машины проехали провожаемые взглядами, ни одна из фигур не сдвинулась с места, а один из прыгунов, словно показательно опустился на землю, отвернувшись, сел.
   - Вон оно ка-а-ак... - протянул задумчиво Лесник сзади, и предохранитель снова щёлкнул. - Чем-то мне это не нравится...
   - Как думаете, почему они не бросаются на нас? - спросила рация голосом профессора, и судя по голосу, выпитая в деревне бутылка пива всё же оказалась не единственной. - Может быть время суток виновато? Не нападают из-за какого-то своего биологического ритма?
   Рация зашелестела, затрещала, сквозь волну помех раздался незнакомый голос:
   - Кто в эфире? Назовитесь.
   Катя подхватила с панели чёрный брусочек прибора, порывисто прижала к губам, едва не попав с непривычки себе антенной в глаз, но так и не заговорила, смотрела на Максима, точно спрашивая разрешения.
   - Говорит капитан Даниил Воронцов. Караваном из пяти машин движемся к этнографическому музею, предполагаем заночевать там. Назовите себя.
   Время шло, но неизвестный молчал. Воронцов вновь предложил:
   - С кем я только что разговаривал? Назовите себя!
   Волна треска и эфирного шума хлынула в кабину, голос незнакомца за ними был едва различим:
   - Я Курчатов! Слишком далеко, слишком поздно! Отбой!
   - Курчатов! - позвал Воронцов. - Что вы имеете в виду? Для чего поздно? Где вы, вам нужна помощь?
   Он вызывал ещё несколько раз, но больше неизвестный Курчатов на связь так и не вышел.
   До музея они доехали так ни разу и не выстрелив. Хотя нервы были натянуты, и прыгуны встретились ещё дважды.
   Первое что удивило - это количество автомобилей, стоящих прямо у входа в здание. Затем Максим сообразил, что это означает удачный выход Василия Степановича, группа вернулась не с пустыми руками, и это здорово.
   Новоприбывшие машины подъезжали, глушились двигатели, люди вылезали, разминая ноги. Оленька в дороге заснула, и сейчас стояла покачиваясь, глядя на окружающих мутными сонными глазами.
   Воронцов подошёл к Максиму, постоял, оценивающе глядя на изуродованное здание музея - некие лезвия вволю порубили стены, о чём Максим уже и забыл.
   - Прошлой ночью произошло, - сказал парень. - Но кто и когда - непонятно, мы ничего особенного не слышали. То есть, - поправился тут же, - особенное конечно было, выли, рычали, но в какой момент стены стали выглядеть вот так - я не знаю.
   - И с этим разберёмся, - ответил Воронцов. Обернувшись, крикнул: - Разгружаемся! Не забываем смотреть по сторонам, не на прогулке!
   Катя задержалась возле Максима, ткнулась ему в плечо лицом. Он нашёл её губы, и они застыли в поцелуе. Горячие-горячие губы девушки и столь же горячие парня.
   - Представляешь, - сказала она, - всего три дня.
   - Что именно? - не понял он.
   - Мы знакомы всего три дня, даже ещё меньше.
   - А сколько всего за это время произошло... Ты знаешь, - вспомнил он, - меня ведь оштрафовали на десять процентов премии.
   - Чего?!
   - Я позавчера, в пятницу опоздал на работу, и директор меня оштрафовал на десять процентов премии за этот месяц.
   - Кошмар какой-то, - сказала Катя.
   Они постояли, глядя друг на друга, и залились смехом, сжимая друг друга в объятьях чтобы не упасть, хохоча, не замечая изумление Оленьки, которая стояла рядом и никак не могла понять причин подобного веселья.
   Мимо проходили люди - пассажиры их маленького каравана спешили разгрузить машины, а из распахнувшихся дверей музея спешили новые добровольные помощники, и над всем этим гремел голос Воронцова:
   - Сказал же, по сторонам смотрите, что вы за люди безответственные?! Вон собачка на нас пялится! Ну и что, что не подходит?! Подкрадётся - не заметишь! Приглядывать за ней кто будет?!
   Небо постепенно темнело, вечер накидывал свой покров на попавший в беду город. Солнце заходило, и люди спешили урвать последние световые часы. Требовалось сделать так много: разгрузиться и наконец нормально поужинать, разложить спальные места и назначить ночное дежурство, разобраться с десятками дел и вопросов, да в конце концов, построить планы на завтрашний день, обещающий выдаться не менее сложным и богатым на события.
   Максим и Катя сейчас об этом не думали, они смеялись, самозабвенно, сбрасывая накопившееся нервное напряжение.
   Действительно, прошло всего три дня...
   Конец первой книги.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"