 |
Тихий перевал
Н.Д. Начало весны. 1165 год от рождения пророка Аравы.
Северный Валигар (Сови-Тава)
Валигар -- огромная территория в северо-западной части материка. Одновременно прекрасный и опасный вечнозеленый лес, скрывающий множество загадок и таинственных существ.
Сови-Тава -- (Север-Восток) часть Валигара, отделённая от основного массива горной грядой называемой Красными горами.
Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее
Верэнг -- древняя раса Ганиса. Верэнг на греоле означает "короткий", что скорее относится к продолжительности их жизни, нежели к каким либо физическим недостаткам. Воинственны, злы, часто безрассудны, превыше всего ценят физическую силу.
Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее
Что-то мягко, словно невесомое стрекозье крылышко, чиркнуло по щеке и волосам Сурры. И тут же, из-за ствола дерева напротив, выскочил кто-то, на ходу целясь в неё из лука.
Мгновенно повалившись на землю, Сурра перекатилась в сторону, зарылась в заросли остролистой жесткой как щетина травы. Замерла. "Кто?" И уже в следующее мгновение стрела цепанула плечо, а после ещё одна, чиркнув по шее, ухнула в листву за спиной.
"А, тварь дикая! -- Она откинула лук, зажала рану. -- Что? Что делать?"
Наступила томительная тишина. Сурра замерла (замешкалась, так и не решившись сорваться и убежать, а теперь стало поздно) прильнула к толстым, торчавшим из земли корням -- ждала.
Чего? Чуда, наверное.
"Кто это? Люди? Верэнги? Боже упаси!"
В Ретяже, небольшой литивийской деревушке, устало прикорнувшей на холме у места слияния Лагуры и Сябы, откуда Сурра была родом, люди жили испокон веков и близкого соседства с племенем варваров не страшились. Верэнгов, как известно, бояться -- в Валигар не ходить. Так примерно и было -- Каменные Листья, как ни как, в долине осели, племя мирное, в войне не участвовавшее, не то, что Псы Виноки или те же Перья Ворона, славы о зверствах коих не смогла развеять и сотня лет относительно мирной жизни.
Так вот и соседствовали. Побаивались, конечно, и Листьев, но всё больше по привычке, как без этого. Но всё одно и в лес хаживали и за обе реки, и за Пёсью горку и к скале Кабаньей и к Иглам и за них. За Сябу только не ходили, не обычный лес за рекой как ни как, а Сови-Тава...
А Сурра ходила, и часто...
"Вот, дура, и доходилась! -- Она сжала зубы, отпустила рану, потихоньку вытащила рап-сах. -- Так кто это -- люди? -- приподняла голову, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь ветви и густую траву. -- Да какие, к Хорбуту, люди?! Что ты мелешь? За Сябой нет людей. Обычному человеку долго тут долго не протянуть. Да и кто сюда пойдёт, простых лесов, что ли в округе мало. -- Сурра чувствовала, как колотится её сердце. Время -- кисель -- тянулось немилосердно долго, а правый локоть, на который она опиралась, и немеющее предплечье, требовали немедленно смены позиции. -- Если только это не один из хуз: старый Зэп, или дружок его -- Галав. А, к Хорбуту и того и этого. -- Она пошевелила затекающей рукой, пытаясь найти более удобное положение. -- Ну и где ты, воин лесов, мать твою? Покажись!"
В щёку ударило щепой, -- в ствол дерева, у самого уха, враз отметая любые сомнения, вошел по рукоять трёхгранный нож рамба. Верэнгское оружие, люди такого не использовали. А тут ещё и стрела -- впилась в корень, о который мгновение назад Сурра упиралась локтем.
"И зачем я тебе? -- она осторожно потянула за древко: мягкие перья, наконечник обычный, длинный и острый, словно бритва, без канавок, а значит, и без яда. -- Лёгкая стрела. Не воин это -- верэчка. Ну давай, сучка, -- мысленно подогнала она скрывавшуюся в зелени листвы противницу, -- поглядим -- кто кого! Я, так и знай, живой не дамся! -- Веры в то, что совладает пусть даже и с верэчкой, у неё не было. Да какое там совладать ноги унести уже счастье! Это она только храбрилась; хорохорилась, вереща мысленно, словно бойцовая ласка перед первым выпуском. -- Спаси и убереги, Тэннар, миленький! -- Так или иначе, а сдаваться вот так запросто, даже не приняв боя, она не собиралась. -- Бог даст -- побегаем ещё!"
За спиной треснула ветка. Сурра прянула в сторону. И тут же прозвучал боевой клич: верэчка налетела так стремительно, что феаса не успела заметить, откуда та появилась. Хрупкая с виду варварша ухватила рукой за шею, сильно ударила кулаком в живот.
Разом закончился весь воздух, и ни вдохнуть. В глазах потемнело, пальцы разжались сами собой, выпустили рукоять рап-саха.
"Вот и всё! Отбегалась Сурра!"
Очнулась она от того, что по лицу её и голым рукам больно хлестали мокрые ветви. Ещё до того как осознала себя и открыла слипшиеся веки, вернее одно (второе не поддалось), почувствовала знакомую вонь: характерный запах обильно смазанных жиром волос и приторное амбре саймры -- вымоченной в змеиной желчи коры дерева самр. Её жуют все верэнги, считают, что это отвращает злых духов...
"Мерзкий запах, такой и захочешь, не забудешь".
...А ещё тяжелый дух синего мха раздражал ноздри. Им варвары натирали ткань, которой оборачивали копыта лошадей.
"Это чтобы следов не оставлять... Меня увозят, взяли в плен. Зачем? -- Она попробовала пошевелиться -- тело, словно чужое. Левая рука затекла так, будто и нет её вовсе, да и правая немногим лучше: -- Пальцы совсем не слушаются...".
-- Ой, мамонька!
"Что?!" -- Она ужаснулась, услышав сестрин голос, дёрнулась, попыталась перевернуться:
-- Ния?
Ния человек, -- сводные сёстры, -- Сурра старше на пятнадцать лет и годится ей в матери.
Раздался окрик, колено варвара ожесточённо впилось под рёбра. Лошадь перешла на шаг и вскоре остановилась.
На Сурру надвинулась тень: поравнявшийся с ними всадник схватил её за волосы. Связанные за спиной руки отозвались болью в запястьях. Остро заныло раненное плечо.
-- Тихо! -- властно приказал мужской голос.
Все верэнги пользовались тремя языками: межиком, на нём говорило большинство людей -- воину нужно знать, о чём говорит враг, веэром -- обычным языком всех верэнгов, и ниис -- языком клана. На первом говорили с людьми, ценили его за простоту и лёгкость. На втором объяснялись с верэнгами из других кланов; третий -- ниис, состоявший не только из слов, но и из множества жестов, никогда не использовали при чужих, хранили его исключительно для общения с близкими друзьями, родственниками, а главное с духами предков.
-- Су, милая, тебе больно? -- заверещала Ния и тут же придушенно замолкла.
-- Не трогайте её, -- хрипло отозвалась феаса.
Новый удар коленом в висок заставил её замолчать.
-- Тихо, я сказал! -- Голос верэнга ожег как удар хлыста.
Ужас сковал сознание Сурры: уши заложило, бешено забилось сердце, в глазах потемнело от злости.
"Развяжите меня, твари!" -- Она дёрнулась, крутанулась в яростном порыве, хотела развернуться и увидеть сестру.
Верэнг ухватил её, придержал, жестко сдавив плечо. Всё делал молча. Подхватил за пояс и поправил, грубо и небрежно, так будто она была сползающим тюком с мясом и костями.
Лука седла врезалась под ребра. Промокшая одежда противно прилипла к телу.
-- Успокойся, хуза, -- смрадно дыхнул на неё верэнг. -- Не дёргайся.
"Проклятие! Ния, сестричка, как они схватили тебя?! За что? Зачем ты им? А я зачем? -- понеслись наперегонки мысли. -- Надо бежать! Бежать? Куда? Как? Сбежать в лесу от верэнга -- какая глупость. Раз так выясни для начала, что им от нас надо... Ведь надо же им что-то, раз мы ещё живы? Меня и Нию взяли в плен. Зачем? Я была в лесу, она в деревне... Однозначно им что-то от меня надо... не от Нии же. Зэп! -- затуманенный взгляд Сурры вперился в истёртый сапог из кожи хошера в стремени. -- Старина Зэп будет нас искать! Да, конечно, Зэп нас не оставит! Сколько мы уже едем и куда? -- она задёргалась, пытаясь вывернуться и взглянуть в небо. Ничего не вышло. -- Дождь смывает следы, надо оставить Зэпу знак. Но как? Руки-то связанны. Потом. Обязательно придумаю что-нибудь потом".
По лицу опять хлестнули ветви.
-- Больно, -- как можно жалостливее простонала она и заёрзала, пробуя устроиться поудобнее.
Сильные руки вцепились в плечи, подтянули её.
Легче не стало, закололо в боку, заныли онемевшие мышцы.
Наконец, удалось приподнять голову: взгляд её встретился с взглядом сестры. Глаза Нии были дикими от страха: истерия и суеверный ужас, боязнь леса, верэнгов, боязнь за себя, за неё -- это читалось в них.
Весь день шёл дождь, шёл и шёл, наводя тоску и уныние. Но несмотря на то, что под густыми кронами деревьев они почти не чувствовали его, им было нестерпимо холодно. Сурре не верилось, что она когда-нибудь просохнет и сможет согреться. Ния, которую кто-то из верэнгов укрыл грубым плащом из телячьей кожи, дрожала, не переставая.
Смеркалось. Они выехали на небольшую поляну, посередине которой уже горел костёр. Возле огня грелось пятеро верэнгов. Ещё столько же лежало и сидело в некотором отдалении от костра. Те, что были ближе, зашевелились, некоторые встали. Двое подошли к Сурре и, подхватив под руки, поволокли к огню. Её бросили возле костра и возбуждёнными голосами наперебой стали задавать вопросы. Она стоически молчала, стиснув зубы, делая вид, что не понимает ни слова по-верэнгски. Вскоре варварам это надоело, и они, должно полагать, потеряв к ней всякий интерес, стали рассаживаться вокруг огня. Один, криво улыбнувшись Нии, протянул ей бурдюк с водой и несколько небольших кусков мяса на тыквенной тарелке. Сестре на время развязали руки, и она смогла есть сама и кормить её.
Покончив с мясом, согревшись и немного успокоившись, насколько это было возможно, Сурра привалилась спиной к дереву и попыталась привести мысли в порядок. Ния лежала рядом, положив голову ей на колени, и умиротворённо сопела, забывшись глубоким сном уставшего до смерти ребёнка.
Прежде чем заснуть, Сурра долго ворочалась, переворачиваясь с боку на бок, спать мешали камни под поясницей и связанные за спиной руки.
"Так что всё-таки делать? Надо ждать. Терпеть и не перечить, и делать всё, что говорят. Ждать пока рана не заживёт, благо верэнги лечить умеют. Ага, если захотят...".
Неловкими движениями она попыталась натянуть на себя сползший плащ. Верэнги не считали, что пленники нуждаются в покрывалах или каком-либо другом укрытии от дождя и ветра. Лишь остатки костра и сестричка Ния, свернувшаяся калачиком и прижавшаяся к её спине, сохраняли остатки тепла...
Очнулась Сурра на рассвете от лёгкого толчка в спину -- её внимательно рассматривал один из варваров лет сорока на вид: здоровый, с полуобнажённым торсом, крест-накрест перетянутым кожаными полосами твердой кожи, расписанной странными знаками, отгоняющими злых духов Валигара. С ожерельем, состоявшим из изумительно белых, как на подбор, зубов хошера, на могучей шее. Из-за широкого пояса с бронзовыми бляхами торчали кнут и огромный рап-сах, в полтора раза больше того, что был у Сурры до пленения. На одной из нагрудных полос белели костью рукоятей несколько разновеликих ножей.
"Двенадцать ему, максимум тринадцать. -- Отметила она про себя, брезгливо при этом в душе скривившись. -- Мальчишка совсем. Чуть старше Нии, почти ровесник. Ума, небось, ни на риили. Но здоров!"
Как и все живущие в долине Лагуры люди Сурра испытывала к верэнгам двоякое отношение. С одной стороны, общаясь с женщинами клана Каменных Листьев, понимала, что, несмотря на свой скромный (даже по людским меркам) возраст, верэчки мудры, покладисты, и наделены не меньшими добродетелями, чем любая из женщин её деревни. С другой, видела, как ведут себя верэнги мужчины, как грубы они и резки, вспыльчивы и заносчивы, как по-мальчишески жестоки. Ничего странного если судить только по возрасту, но как же трудно это было сделать, видя мускулистых вооруженных до зубов воинов в шрамах, коже и шкурах, презирающих боль и готовых один на один выйти на древесного кота или даже хошера.
"Не могу с этим смириться. Сущие дети, хоть и выглядят как здоровые мужики! Ох, и "одарили" же их боги!"
...Для верэнгов, и внешне и биологически становившихся взрослыми к десяти годам, достигавших зрелости в двадцать и заканчивавших свой бренный путь в тридцать (если повезёт, конечно), год тянулся столько же, сколько для человека три, или пять для феа. Приблизительно всё конечно. Странно? Может быть. Но так было всегда, и, ни у кого не возникал вопрос: почему? Ответ был очевиден: так угодно богам...
Верзила бесцеремонно толкнул её ещё раз, а затем, ударив кулаком в свою могучую грудь, начисто лишённую растительности, глухо буркнул:
-- Сарона.
Сурра взглянула на зубчик Лайса, выглядывавшего в просвете деревьев, потёрла слипшиеся веки и, так как в ответ на своё приветствие варвар ничего не требовал, предпочла промолчать.
Сарона присел. Провёл ладонью по мокрой от росы траве, поиграл в пальцах ножиком и решительно придвинулся к Сурре. Взгляды их встретились, и сердце феасы ушло в пятки, единственная мысль затопила беспокойное сознание: сейчас же зарежет, гад!
Почему варвар разбудил её раньше всех, и зачем достал нож-рамбу, Сурре узнать так и не довелось -- за деревьями, на противоположном склоне оврага, треснула ветка, что-то пошевелилось в кустах.
Сарона обернулся, и Сурра, проследившая за его взглядом, заметила мелькнувший среди листвы силуэт: незнакомый верэнг осторожно глядел на них из затуманенных зарослей. Откинув капюшон мехового плаща, он несколько секунд напряжённо и чутко прислушивался. Поняв, что обнаружен, варвар взмахнул рукой и, покинув кусты, начал медленно спускаться по склону. Из темноты показалось трое его спутников. А следом вышли и остальные. Всего их было восемь.
Они шли гуськом, ведя нагруженных коней в поводу. Какое-то время, когда они в тишине передвигались на фоне предрассветного неба, Сурра видела их вполне отчётливо, а затем верэнги исчезли, растворились поглощённые пушистым утренним туманом, словно лесные духи, без шелеста и шорохов. И появились вновь, но совсем не там, где она ожидала их увидеть, -- выехали на поляну слева от неё, и Сурра с удовлетворением отметила, что двое из прибывших -- женщины, а двоих мужчин она видела раньше в отряде Сарона. Остальные долго рассматривали сперва её, а затем и всё ещё спящую Нию, Сурра же в это время внимательно изучала их.
-- Поднимай лагерь, мы уходим. Прямо сейчас, -- сказал незнакомец в меховом плаще. -- Халога приказал.
Сарона бодро закивал, пнул мыском сапога Сурру: поднимайся, мол, хуза, и сестру буди, да поживее.
Весь день возросший вдвое отряд двигался густым тропическим лесом в сторону гор, делая лишь короткие привалы.
Всё это время никто не пытался заговорить ни с ней, ни с Нией. Впереди шёл авангард, расчищая топорами и рап-сахами дорогу, так как лианы и свисавшие с деревьев растения, переплетаясь меж собой, образовывали на их пути непроходимую чащу. Несколько раз они переходили вброд ручьи и неширокие реки, при этом один из верэнгов обязательно находился рядом с Суррой и строго следил за ней.
Уже совсем смеркалось, когда высокий воин из вновь прибывших, совсем молодой, лет тридцати на вид, в плаще из шкуры тигра, оскаленная пасть которого защищала его левое плечо, скомандовал привал и направил коня к Сарона. Они спешились и долго разговаривали, прохаживаясь в стороне. Потом подошли к разгоравшемуся костру и принялись что-то обсуждать с остальными.
Сурра напряжённо прислушивалась, но, как ни силилась, ничего разобрать так и не смогла. Вскоре варвары разошлись, она же устало ткнулась головой Нии в бок. Та нежно погладила её по волосам.
-- Я не боюсь, Су, -- прошептала сестра дрожавшим голосом, -- и ты не бойся.
Сурра кивнула. "Если бы ты знала, глупенькая, о чём говоришь. Это мне нечего бояться -- кому я здесь -- старуха -- сдалась, а вот ты, сестричка, в свои одиннадцать выглядишь как самые лакомые верэнгские красавицы в лучшие годы своей недолгой жизни".
Она смотрела на затянутое тучами, беззвёздное небо и думала о том, какая участь ожидает её и сестру: быть может, смерть, быть может, что-то, что хуже смерти...
...За себя она особо не опасалась, причин для того не было. И дело было вовсе не в её внешних данных.
Дэфе (плод любви человека и феа) всегда отличались изысканной, что называется, штучной красотой.
Сурра не была исключением. Она впитала лучшие черты обеих рас: человеческую красоту и феаскую неординарность. От первых ей достались фигура и стать, от вторых некоторые пикантные изюминки: множество родинок (удачно разбросанных по её смазливому личику), слегка скошенные к темени ушки, глаза необычного цвета и формы -- широко посаженные, с поволокой, светящиеся благородным изумрудным блеском. Пухлые губки. За такие большинство женщин отдали бы треть жизни... последнюю её часть.
Верэчки же, в отличие от своих рано стареющих половин, оставались молодыми и, как правило, весьма привлекательными вне зависимости от прожитых лет. Тридцатилетняя прабабушка верэчка выглядела немногим хуже, чем в девять, когда стала женщиной, и почти не отличалась от себя двадцатилетней, когда приняла из рук дочери первого своего внука. Такой вот подарок преподнесли им (а скорее их мужчинам) великодушные боги. Вернее один бог -- Виноки, третий сын Ткавела и Сэволии, покровитель верэнгов. А посему и желающих покусится на Суррину честь, среди избалованных неувядающей женской красотой варваров, нашлось бы не много.
А вот Ния... Ния, как уже было сказано, была лакомым кусочком для любого из верэнгов.
Вскоре из темноты появился вожак. Не один: как и прежде, его сопровождал Сарона и ещё один воин, незнакомый, из новых.
-- Я Халога. Я здесь старший, -- сказал он на общем и тут же, то ли ни капли не сомневаясь в том, что она его понимает, то ли проверяя её, заговорил на веэре, нарочито быстро: -- Я знаю, тебя зовут Сурра. Ты хуза. Зэп и Галав учили тебя жить в нашем лесу. Водили в Валигар. Да-да, нам известно и это.
Он некоторое время глядел на нее, прищурившись и склонив голову набок. Молчал. Длинные волосы заплетённые во множество косичек, спадавших по сторонам его лица и на спину, в отблесках огня походили на застывших змей.
Сурра затаила дыхание, чувствовала, как на лице проступили капельки пота. Она сидела на земле, ремень, которым ее привязали к изогнутому скобой корню, не позволял даже встать в полный рост, не то чтобы уклонится от удара.
-- Ты не должна бояться, хуза, -- вышел из недолгой задумчивости Халога, -- тебе ничего не грозит. Это наш лес, наша земля. Вы здесь чужие. Но ты знаешь то, чего не знаю я... -- он сделал паузу, Сурра быстро закивала, обозначая понимание. -- Хороший ответ. Очень хороший, -- он криво улыбнулся краешком губ и, ткнув в сторону Нии пальцем, продолжил: -- Ей тоже ничего не грозит... пока ты делаешь то, что мне нужно. Поняла?
На этот раз Сурре расхотелось кивать: очень ей не понравилось это "пока ты делаешь то, что мне нужно". И непроизнесённый вслух вопрос: а когда сделаю, что будет с нами? -- на мгновение парализовал её сознание. Понимая, что отрицательного ответа Халога не примет, она всё же кивнула на всякий случай, подтверждая своё согласие. Пауза была слишком длинной, чтобы не понять, что это всего лишь уловка, дабы выиграть немного времени и, хорошенько всё обдумав, найти выход из сложившегося положения, но Халога, похоже, мало интересовало что-то, кроме нужных ему ответов.
-- То-то, -- по варварски красивое лицо его изломалось в короткой усмешке. -- Я уж думал, придётся сестрице твоей пальцы рубить.
Он поковырял остриём кольца-когтя в зубах, выудил измочаленный в слюне кусочек саймры. Помял в пальцах, понюхал и, решив видимо, что толку от него уже не будет, выбросил щелчком в костёр. Огонь принял дар вождя Воронов с брезгливой неблагодарностью -- огрызнулся синими языками, рыкнул недовольно, но тут же смилостивился и жертву неугодную принял.
-- Знаешь, как открыть проход в ущелье ведущее к долине Двух Старцев? -- после очередной паузы, которая показалась Сурре бесконечной, спросил Халога.
Она изобразила непонимание. Варвар ухмыльнулся: мол, такого ответа и ожидал.
-- Не ври мне, хуза. Уверен, что ты знаешь, как сдвинуть закрывающие проход камни.
"Интересно откуда?" -- подумала она, но перечить не стала -- не надо было перечить -- прикрыла глаза и покорно склонила голову.
-- Хорошо, -- произнес он почти ласково, восприняв её кивок за согласие, впрочем, так оно и было, просто жест этот дался ей легче пусть и короткого, но однозначного: да. -- Покажешь мне проход и будешь жить, и сестра твоя тоже... если сама захочет. -- Варвар вытянул в сторону огня ладони. -- Не пытайся бежать, хуза, ты нужна мне. А она нет, -- вожак кивком указал на Нию и долго молчал, прежде чем заговорить снова, а когда заговорил, голос его был спокоен и даже ласков: -- Без причины вас никто не тронет. Не будут бить. Накормят, напоят и разрешат греться у костра. Мои женщины вылечат твои раны... Ты всё поняла, хуза?!
Сурра молчала, словно загипнотизированная, глядела, как играют огоньки на кованых браслетах унизывающих запястья вождя и на покрытых лаком дииоровых пластинах его доспеха.
Стоявший за их спинами воин склонился и, схватив её за подбородок, развернул лицом вверх, посмотрел в глаза. Перехватился, намотав волосы на кулак, и несколько раз качнул её голову, наклоняя вперёд.
-- Она согласна.
Халога расхохотался и, покровительственно шлёпнув её по щеке кончиками пальцев, произнёс:
-- Не зли меня, хуза, а то отдам твою сестрицу Майага.
Губы державшего Сурру за волосы воина растянулись в похотливой улыбке, обнажая ряд красных от боевого раскраса зубов. Хищное лицо сверкнуло острыми оливковыми глазами. Высокий, жилистый, широкогрудый, смуглокожий. От виска через бровь на правую скулу вьётся глубокий шрам.
"Перебьешься косорожий. Теперь точно не отдашь. Теперь я знаю, что нужна вам! Я не буду сопротивляться. Я покорюсь... сделаю вид, будто готова на всё. И буду ждать... Ты ошибёшься, Халога, должен ошибиться, и мы сбежим!"
-- Что, Су, что он говорил тебе? -- встревожено спросила Ния.
-- Сказал, что нам нечего бояться и скоро они нас отпустят.
-- Что-то не похоже на то...
-- Отпустят, -- попыталась успокоить она сестру. -- Подуй, -- попросила, -- горячо.
-- Почему не отпустят сразу? -- не унималась Ния. С усердием дунув на похлёбку в ложке, она поднесла её к губам Сурры. -- Почему он тогда схватил тебя за волосы?
-- У них так принято. Они совсем дикие, как звери. Их старший хочет, чтобы я кое-что для них сделала.
-- Старший -- это с мордой тигра на плече?
-- Да.
-- Молодой такой, а уже старший, на Винига сына печника Сама похож. Сколько ему лет, Су, как думаешь?
-- Девять, десять, не больше.
-- Сколько? Да ты что? Он что моложе меня?
-- Да тише ты, услышат же.
-- А почему так у них, Су?
-- Не знаю. Боги наказали за злобу. Если этим тварям лесным ещё и жизнь долгую... -- Она поморщилась. -- Всё равно горячо, подуй ещё. Одна радость и есть, что дохнут они как мухи.
-- А что он хочет, чтоб ты сделала?
-- Им нужен проводник, они пришли из западного Валигара и совсем не знают Сови-Тава.
-- Проводник? Разве ты знаешь Валигар?
-- Нет, но я знаю как открыть проход в долину Двух Старцев. Это им нужно.
Ния замолчала, а Сурра подумала, что, пока они не пересекли Сехтью и впадающую в неё Рую, она, возможно, единственная, кто хорошо знает эту местность. Варвары же, скорее всего, полагаются на исключительное чутьё и врождённые навыки лесных жителей, -- эти мысли немного приободрили её. Она скупо улыбнулась и попыталась успокоить Нию: -- Не бойся, сестрёнка, мы обязательно выберемся.
-- А ты откажись?
-- Не могу...
-- Скажи, что не хочешь, -- наивно настаивала на своём Ния, тыча деревянной ложкой в её стиснутые зубы.
Сурра отвернулась.
-- Всё, больше не буду есть. Ложись спать, завтра поговорим...
Неизвестно почему, но в этот раз их положили спать порознь: Нию под небольшим, наскоро сооружённым навесом, возле костра. Сурру же оставили у дубового корня, неподалёку от навеса, под которым расположился Халога со своими воинами...
...Сквозь шум дождя Сурра не слышала приближавшихся шагов, она почувствовала их -- зажмурилась, ожидая удара...
-- Су! -- послышался негромкий шёпот сестры. -- Су, вставай.
Она открыла глаза, перед ней стояла Ния с казавшимся огромным в её маленьких ручках рап-сахом.
-- Ния? Что ты наделала? Зачем?
-- Тише.
-- Нет, Ния, нет, мы не можем себе этого позволить. Не сейчас... нам нельзя. Иди спать, -- взмолилась она. -- Вернись пока не поздно и положи рап-сах на место.
Ния не слушала, она ловко сунула лезвие меж её правой рукой и корнем и, пока Сурра неосознанно, более повинуясь обстоятельствам, нежели рассудку, освобождала руку от обрезков верёвки, проделала тоже с её левой рукой. Сурра попробовала встать, но затёкшее тело начало бессильно заваливаться вперед, и Нии пришлось постараться, чтобы удержать её и не дать повалиться в лужу.
-- Можешь идти? -- Ния склонилась, ловко освободила её ноги.
-- Попробую, -- прохрипела она, понимая, что раз вернуть всё равно уже ничего нельзя, возможно, всё же стоит попытаться бежать.
Шатаясь и спотыкаясь, она поплелась к оврагу, а затем, когда они отдалились на три дюжины шагов, поддерживаемая Нией, побежала куда глаза глядят... Ноги скользили по жидкой грязи, и вскоре сёстрам пришлось остановиться -- Сурра опустилась на землю и сидела так некоторое время, с трудом восстанавливая дыхание.
-- Как ты освободилась?
-- Перетёрла верёвку о камень, -- Ния показала ей окровавленные запястья. -- Не бойся, они все спят, они пили какую-то гадость, я долго ждала, пока уснут. Ты отдохнула? Нам надо спешить.
-- Знаю, -- передёрнула плечами Сурра. Она до сих пор ещё не пришла в себя: всё тело болело, мокрые волосы лезли в глаза.
-- Давай, Су, давай, милая, идём скорее.
-- Зря ты всё это затеяла...
-- Как зря, ты думаешь, я не понимаю, что они со мной хотят сделать? Ты что? Ты же знаешь этот лес лучше их -- мы убежим. Я чувствую, мы не так далеко от дома.
-- Нет! -- Сурра дёрнулась и больно ударилась головой о ствол небольшого деревца. Сверху их накрыло водопадом холодных капель.
-- Да! -- уверенно возразила Ния и, повысив голос, нетерпеливо потребовала: -- Вставай!
-- Нет, -- Сурра закашлялась. Одежда липла к телу, дыхание казалось обжигающе горячим.
-- У нас нет времени на разговоры... вставай!
-- Погоди немного, ещё чуть-чуть... сейчас... -- Сурра начала подниматься.
Они перебрались за следующий куст, потом за валун, потом с горем пополам доковыляли до небольшого овражка...
...Через три четверти часа Сурре показалось, что ветер доносит до них крики и звуки погони -- она успокаивала себя тем, что это могло ей послышаться, к тому времени они ушли довольно далеко от лагеря. На всякий случай она остановилась и, привалившись к стволу плечом, взглянула назад -- за стеной деревьев в пелене дождя маячили размытые пятна факелов...
Сёстры медленно плелись следом за лошадьми. Вторые концы верёвок, связывавших их руки, были привязаны к лукам сёдел. Иногда одна из них спотыкалась о корни и падала, скользя и барахтаясь в грязи. Лошадей тогда останавливали, упавшую тут же поднимали, били и ставили на ноги, но отвязывать не спешили, а, безжалостно подгоняя пинками и тычками копий, тащили дальше.
За последнюю неделю сильно похолодало.
И без того тусклый Оллат скрылся в дымке облаков. Начал накрапывать дождь.
От холода у Сурры стучали зубы. Одно утешало: тропы, которыми шёл отряд, она знала лучше чем их пленители. Пока знала.
"Мне бы до Красных скал успеть ускользнуть, -- мысленно твердила она себе. -- В Сови-Тава я голыми руками себя и Нию прокормлю, дорогу домой с завязанными глазами найду. Нет в этом лесу такого зверя, с которым я не справлюсь, -- верэнги разве что. Правильно Халога заметил -- я хуза. А хуза в Сови-Тава никого не убоится".
Удар хлыста вернул её к реальности.
Спереди послышались голоса. Лошади перешли на шаг и вскоре остановились.
Сурра не понимала, почему они задержались здесь -- среди камней, пока из-за огромного, в два человеческих роста валуна, не показалась тройка всадников: воин и две верэчки, вооружённые луками и короткими копьями. Рядом с конями девушек грациозно вышагивали две дымчатые лигрицы.
-- Что это за звери, Су? -- испуганно прижалась к её руке Ния. -- Такие большие.
-- Лигры -- помесь льва и тигра.
-- Как это? Разве так бывает?
Сурра хотела объяснить, как такое возможно на примере себя и своих родителей, но не успела.
-- Чья эта? -- властно бросил высокий худощавый воин в красивых чешуйчатых доспехах, указывая хлыстом на Нию.
Обычно верэнги предпочитали привычные кожаные доспехи или в редком случае лёгкую кольчужную броню, этот же был большим оригиналом, или Сурра чего-то не знала. Да и оружие он выбрал себе, прямо скажем, не самое традиционное -- рукояти двух узких изогнутых мечей (которые, как она слышала, назывались ортизами) крест-накрест торчали у него над плечами.
-- Тебе она не по зубам, Росуда, -- ответил ему Сарона, ехидно оскалившись.
-- Нет ещё таких в Валигаре! -- зеленозубо улыбнулась ему одна из лучниц.
-- Хороша малышка, -- ритмично похлопывая по крупу лошади ладонью, восхищённо добавила вторая. На боку её коня висело несколько перепелов и связка из заячьих тушек.
"Хоть эти не одной змеятиной питаются, глядишь, и нам чего от их щедрот перепадёт", -- сквозь страхи за сестру подумала Сурра и крепче обняла жавшуюся к ней Нию.
-- Сам, небось, всю дорогу со старушкой забавлялся? -- прыснул рекомый Росуда, указывая на неё пальцем. Он двинул коня вперёд и, приблизившись к пленницам вплотную, внимательнее присмотрелся к Нии. Поскрёб хлыстом покрытую клановыми тиу щёку. -- Ерунда, развяжи её!
-- Нет!
-- Я приказываю тебе! -- со злобой осадил лошадь зеленозубый воин.
Его спутницы тут же взяли Сарона в кольцо. Одна лигрица зашла ему за спину, другая легла на землю у ног Росуда и облизнулась. Они были огромными, казалось, любая из них сможет проглотить немаленького Сарона целиком. Однако видно было, что краснозубый воин совсем не испугался.
-- Я слушаю приказы Халога! -- Сплюнул он саймрой, и рука его скользнула к рукояти меча.
Неизвестно, чем бы закончилась их перепалка, если из-за деревьев не показался сам Халога в сопровождении нескольких воинов...
-- Её нельзя трогать,... по крайней мере, пока, -- Халога протянул Росуда лучший кусок мяса. Он говорил громко, не опасаясь, что Сурра его услышит.
...После побега верэнги не особо церемонились с пленницами. Сурру сильно избили -- три дня пластом лежала, в смысле поперёк седла увязанная болталась. И теперь каждое утро и вечером её заставляли есть грибную похлёбку, от которой голова была словно в тумане, мысли путанными, а руки и ноги слабли и наливались тяжестью. Она особо и не сопротивлялась -- больше её ничем не кормили, а нескольких часов в середине дня, когда она, очухавшись от дурмана, могла думать трезво, ей пока хватало. "Всяко лучше, чем с голоду сдохнуть".
Сестричка Ния лишилась двух пальцев: одного за побег, второго за плевок в лицо Халога, когда тот отсёк первый. Был и второй плевок -- сквозь слёзы и звериное рычание, и быть Нии семипалой, если бы краснозубый не усмирил свою ярость, и, выказав нешуточную для верэнгского мужчины мудрость, рассудил, что злобы и соплей у девчонки предостаточно, а ума совсем мало. И коли он не остановится, пальцы у неё закончатся быстрее, чем Лайс опустится за горизонт. И тогда он рассмеялся Нии в лицо, подставляясь под плевки. А когда ярость её утихла, утёрся, схватил за волосы и жадно впился губами в её губы...
-- Она проведёт наши отряды через Красные Горы, и мы поквитаемся с Каменными Листьями, -- Халога снял крышку с корзины со змеями и погрузил в неё руку. -- А-а-ах! --выдохнул с наслаждением. -- Надеюсь, вы с Сарона не злитесь друг на друга? -- протяжно, словно змей прошипел он, кивком указывая сотрапезнику на корзину и предлагая ему присоединиться.
-- Позже, -- жестом поблагодарил его Росуда. -- Клан Древесных Червей не сорится с кланом Перьев Ворона. У нас слишком много общих врагов, чтобы убивать друзей.
Одна из лигриц подошла к нему и ласково, совсем по-кошачьи потёрлась головой о колено.
-- Мне нет дела до этой девчонки -- она обещана Майага, -- Халога вынул руку, покрытую по всей окружности предплечья множеством мелких кровоточивших проколов. -- Он давно собирается её обохотить.
-- Чтоб ты подавился и сдох, урод краснозубый! -- буркнула Сурра.
-- А у Каменных Листьев, какого цвета зубы? -- спросила Ния, растирая онемевшие от уз кисти. Она толи не слышала последних слов Халога, толи привыкла уже к угрозам верэнгов и не обращала на них внимания.
-- Зеленые, как и у Древесных Червей только темнее, почти чёрные.
-- Халога такой страшный, не могу привыкнуть, что ему десять лет. В голове такое не умещается.
-- Да, брось, сестричка, ты тысячи раз об этом слышала...
-- Но не видела. Почему они живут так мало?
Сурра пожала плечами.
-- Боги так решили.
-- А почему вы так долго?
Это было неожиданно -- Ния никогда не выказывала недовольства тем, что Сурра феа и проживёт в несколько раз больше её.
Она промолчала -- не знала что ответить, понимала что фраза: боги так решили, вряд ли устроит взбунтовавшуюся сестрицу, а ничего другого ей как назло на ум не приходило.
-- Надо бежать, -- косясь на Халога, неожиданно твёрдо заявила Ния. -- Дождаться момента и бежать.
С минуту Сурра изучала сестру взглядом -- пыталась понять, что у той на душе. Ния смотрела на неё спокойно, но твёрдо, стало ясно, что отступать она не намеренна.
-- Так и будет, -- сказала Сурра наконец, -- но хорош этот момент или нет, решу я! Не так как в прошлый раз. Поняла?
-- Нет, -- огрызнулась Ния. -- Не ты, а я!
-- Ты уже решила один раз, и теперь я два раза в день жру эти треклятые грибы, хожу опоенная и ничего толком сообразить не могу. Как глупенькая.
-- Не похожа ты на глупенькую, -- скривилась Ния. -- Какая была всегда, такая и сейчас.
-- Угу -- такая же, как всегда. Под вечер, когда отпускает.
-- А ты не ешь их.
-- Да? А что мне тогда есть? Траву? Или листья?
-- Я тебе своё отдавать буду...
-- Не говори глупостей, тебе самой мало. Если будешь отдавать мне часть своей еды, то станешь слабее меня.
-- Так мы никогда не убежим. Тебе хорошо, Су, ты для них старуха! На тебя они и не смотрят. На кой ляд ты им сдалась, а вот я! -- сквозь зубы, процедила Ния, и Сурра только теперь осознала, насколько сестра боится. -- Сама же говорила, что я для них лакомый кусочек... Надо бежать.
-- Сегодня не получится, если ты об этом. Сегодня меня ждут грибной отвар и незабываемые путешествия по дивным лесам, -- спокойно сказала Сурра. -- Не наделай глупостей, сестрёнка.
-- Но, Су! Они же после змеиных укусов спят как убитые. Почти все. Майага иногда не спит -- сидит, качается и смотрит на меня, глаз не отрывает... Я его боюсь. -- Ния, нервно кусала ноготь большого пальца.
-- А я после этой грибной бурды как, по-твоему, сплю? Не бойся, им надо, чтоб я провела их отряды из Северного Валигара в Сови-Тава. Древесные Черви поссорились с Каменными Листьями и хотят напасть на них... Майага не тронет тебя без разрешения Халога...
Лицо Нии исказилось страдальческой гримасой.
-- Я его ненавижу.
-- Майага?
-- Майага и Халога. Обоих. -- Ния с тоской посмотрела на почти зажившие обрубки. Она закусила губу, и Сурра увидела, что сестра находится на грани истерики. -- Всех ненавижу, -- заскулила Ния. -- Хочу, чтобы они сдохли. Все.
Сурре послышалось: тебя тоже ненавижу!
-- Потерпи, милая, -- всё будет хорошо. Только слушай меня, прошу, я же хуза -- обязательно найду выход.
-- Легко тебе говорить, а я вот теперь какая?! -- Ния воинственно вскинула подбородок, сунула ей под нос покалеченную руку.
-- Ну потерпи как-нибудь, милая.
-- Всю жизнь терпеть, да?
-- Скоро заживёт. Кабы ты не...
-- Ты что совсем дура?! Я теперь калека! Ты не видишь?
-- Так вышло...
-- Ты! -- замахнулась здоровой рукой Ния. -- Ты убьёшь их!
Сурра молчала -- ждала удара. Не зря.
-- Обещай! -- потребовала сестра, и внезапно с размаху саданула её по щеке. -- Обещай! Обещай! -- выкрикивала она с каждым ударом, брызжа Сурре в лицо слюной. -- Ну?!
-- Тише там! -- гаркнул на них вечерявший неподалёку Сарона. -- А то к муравейнику привяжу. Обоих.
-- Не могу глядеть на них, -- шмыгнула носом Ния -- ярость спала, и похоже было, что она готова разрыдаться. -- У меня кровь в жилах стынет, Су, милая.
Сурра вытерла разбитые губы предплечьем, усилием воли придала голосу теплоту и мягкость:
-- Я убью их. Даю слово.
-- Хорошо... -- кивнула Ния, и тут Сурра увидела, как округлились её глаза.
Она проследила за взглядом сестры, причиной её ужаса был Росуда.
Вождь Древесных Червей стоял на коленях перед открытой корзиной, которую верэнги называют змеёвницей. Издав дикий хрип, он выхватил из клубка змей одну, запрокинул назад голову и поднёс извивавшуюся гадину к раскрытому рту. Хищно поклацал зелёными зубами. После чего высунул язык и призывно задёргал им.
Особого приглашения рептилия ждать не собиралась -- сделала молниеносный выпад и впилась в алую плоть клыками, пытаясь отравить верэнга, которого посчитала своей добычей.
Росуда вздрогнул и замер, некоторое время наслаждаясь желанным пароксизмом, поиграл со змеёй в гляделки, после чего рот его, предварительно на миг раскрывшись ещё шире, с хрустом захлопнулся, отделяя голову несчастной гадины от туловища.
Ния ахнула.
-- Такого и я не видела, -- выдохнула Сурра. -- Знала, что верэнги подставляются под змеиные укусы, но чтобы вот так...
-- Он же голову ей откусил, Су, -- в ужасе заверещала Ния. -- Голову, живой. Мама, мамонька.
-- Их жрецы говорят, что змеиный яд делает тела воинов сильными, глаза острыми, а ум хитрым.
-- Да, и что?
-- По мне, они из-за этого так рано и дохнут...
Подошёл Майага, сунул в подставленные ладони Сурры миску, рывком поставил Нию на ноги. Взвалил на плечо, словно она была бурдюком с вином, и, не обращая внимания на удары маленьких кулачков и истерические крики, понёс её к костру.
Сурру обдало до тошноты знакомым запахом грибной похлёбки. Отвратительно, но ничего другого ей не давали....
Сперва сон не шел, всё тело ныло, болели сбитые в кровь ноги и натёртые веревкой запястья. Наконец боль отпустила, и Сурре удалось уснуть, и она провалилась в, ставший уже привычным, кошмар:
Она бродила по Валигару, по странному, причудливо искривлённому её сознанием, лесу. В нём, в отличие от реального, все предметы -- их цвета и формы были невообразимо искажены. Деревья, здесь, не росли из земли, устремляясь в небо, а появлялись прямо из воздуха, чтобы тут же исчезнуть в окутанных виридиановым заревом облаках. Стволы их и ветви переплетались самым немыслимым образом: завязывались в узлы, свивались в косы, топорщились и скручивались в жгуты и искривлённые спирали. Одни деревья раздувались до невероятных размеров, другие, гнулись, словно тонкие восковые свечи, третьи, пребывая в не прекращаемом процессе роста, бугрились и изливались, наслаиваясь на предыдущий -- застывший уже слой, становясь похожими на огромные причудливые грибы. Они, то сближались, то отдалялись, расползаясь по дебрям вздыбившегося камня, чтобы тут же вновь сойтись и соединиться, образовав ещё более причудливую форму. И черви. Много-много червей. Они ползли отовсюду: большие и не очень, мохнатые и гладкие, всех вообразимых цветов и оттенков.
А ещё были верэнги, они прятались в желто-фиолетовой траве, то злобно скалясь, обнажая красные и зелёные клыки, то приветливо улыбаясь.
Вскоре мир вокруг опустился в мелово-белое море тумана, из которого выплыло лицо. Странное существо, губы его шевелились -- Сурра слышала шепот, но не могла различить в низких вибрирующих звуках ни единого слова. Шум силился, нарастал, резонировал до тех пор, пока постепенно не выдавил из воспалённого её сознания все остальные звуки. После чего исчез и сам. Наступила полная тишина. Отступила тревога, и Сурра услышала шепот, до боли родного и желанного голоса:
-- Видишь, Су, Оллат снова тебе подмигивает. Скоро полночь. Положи ладошку под щеку, дочка, и спи, а я с тобой рядом посижу.
-- Мама, -- прошептала маленькая Сурра.
-- Что, золотко?
-- Расскажи сказку -- я и засну.
-- Мама улыбнулась, качнула головой, поправляя непослушную прядку:
-- Какую сказку ты хочешь, Су?
-- Про Тэннара Великого и Хорбута Одноглазца! -- тише тихого прошептала она и зажмурилась. Сжала кулачки.
-- Ишь, ты! Про Хорбута Одноглазца ей... а не забоишься?
-- Неа, не забоюсь. Ма, а папка мой тоже же, как Тэннар бородатый?
-- |
