Мы, то есть краеведы, программисты и депутаты, сотрудничающие в рамках проекта "Лес и люди", от всей души благодарим Максима Евгеньевича Мошкова и его помощников за решающую помощь в обнародовании текстов об истории лесопромышленных предприятий нашего района, а читателям сообщаем:
Первое. Через некоторое время, другие обновлённые и до-полненные тексты трилогии "Лес и люди", и на этом, и на других сайтах, - тоже будут выложены.
Второе. Работу по дополнению трилогии продолжаем. Всем, кто пришлет (в электронном виде) новые фактические данные и фотографии, дополняющие, уточняющие, и развивающие затронутые нами темы, будем благодарны.
В. Гоман.
Книга первая
Трудное начало
Глава 1. На рубеже веков
Они были первыми
Русский поэт Н.А. Некрасов свой призыв: "Сейте, разумное, доброе, вечное..", - адресовал молодёжи. Однако педагоги, особенно в сельской глубинке, практически всю жизнь этим занимаются. Одна из таковых: "Отличник народного просвещения РСФСР" Игнатова (Козлова) Варвара Яковлевна.
Почти вся ее биография связана со Стеклозаводской школой. Но подробно об "Отличнике народного образования РСФСР" Варваре Яковлевне - в серии очерков Е.Д. Калушинской: "Посёлок городского типа Стеклозавод и его жители". В зачине своей книги я размещаю (автор очерка разрешила...) лишь фотографию Варвары Яковлевны из этой серии, и фактическими данными из очерка о педагоге В.Я. Игнатовой поясняю:
Помимо прочего, вместе с учащимися, Варвара Яковлевна занималась изучением родного края. Дочь Варвары Яковлевны - Назаретян Вера Александровна, работавшая старшей акушеркой в Караидельской больнице, подарила школе два альбома, оформ-ленных её матерью: "История поселка Стеклозавод и школы" и "Гражданская война в Башкирии". Много внимания краеведению в Стеклозаводской школе уделяли и другие педагоги.
В этой школе учился, в числе других, Фанис Нурмухаметович Нургалиев. Когда воз-мужал, он стал журналистом. Возможностями для обнародования текстов об истории родного края он не преминул воспользоваться. Ранее опубликованные в газете "Караидель" статьи и очерки, в числе которых были информативного толка материалы памятного людям старших возрастов журналиста Юрия Павловича Костерева, о поселке город-ского типа Стеклозаводе и его окрестностях, Ф.Н. Нургалиев дополнил собственными исследованиями. А затем написал и опубликовал в газете "Караидель" серию очерков.
По его данным, землями в центре сырьевой базы, разработка которой в 1929 году была поручена Магинскому механизированному лесопункту, до 1898 года владел генерал-лейтенант Павлов-Антониновский. Такие имения называли тогда дачами. Совокупная площадь дачи была равна 45000 десятин (1 десятина - 1,09 га), а большую ее часть занимали лесные массивы близ речки Бердяшка от устья до деревни Каирово в границах, примерно совпадающих с границами одного из лесничеств нынешнего Караидельского лесхоза. Главным объектом дачи было стекольное предприятие, более сорока лет очень даже неплохо помогавшее стеклозаводцам сводить концы с концами и при советской власти.
Разумного лесопользования предприимчивый генерал тоже не чурался. Его порученцы (четыре приказчика, бухгалтер, конторщик и десять лесников) в 1896 году сумели от лесохозяйственной деятельности получить 60889 рублей валового дохода: 13323 рубля от продажи леса на корню и 47560 рублей за счет переработки и изготовления лесопродукции наемными рабочими. Понятно, что рабочие и порученцы получали за труд лишь обычную по тем временам плату. Однако чистый доход (за вычетом затрат) самого гене-рала только в этом его имении и только от лесохозяйственной деятельности составил по любым меркам внушительную сумму в 44791 рубль, так как, к примеру, корову в те годы отдавали за 4-5, а воз огурцов - за 3 рубля.
Одним из деловых партнеров генерала был купец второй гильдии Андрей Степанович Манаев. Некоторое представление о сути и масштабах сотрудничества генерала и купца дают четыре контракта, составленные в 1897 году, согласно которым генерал обязался доставить на пристань купца в Магинске 6500 еловых и пихтовых деревьев, 15000 шпал, 10000 пудов сухого мочала и 10000 штук сухого луба. Нет сомнений, что деловые связи двух богачей регламентировали не только эти контракты, так как доверенные лица генерала продавали также дрова, липовые плашки, древесный уголь, смолу и деготь.
Да и Манаев не одной только перепродажей занимался. На территории в границах нынешнего Караидельского района, помимо очень многого прочего, ему принадлежали 5000 десятин земельных угодий и пристани в Магинске, Бердяше и Ельдяке (старинное село Ельдяк при заполнении Павловского водохранилища осталось под водой, а располагалось оно наискосок от нынешней Атамановки на другом берегу Уфимки). Закупленный в соседних волостях и свой собственный хлеб, а также другие товары купец на плотах и судах вывозил в Уфу, Саратов, Царицын (Волгоград) и Астрахань. Одной только Россией Манаев не ограничивался и имел деловые связи с французской фирмой Дрейфус, вместе с которой поставлял взращенные на башкирской земле хлеб и лес в Европу.
Весьма характерны и дают вполне определенное представление о личностных качествах Андрея Степановича Манаева и факты, отмеченные в воспоминаниях о великой революционной ломке первым председателем Байкинского советского волисполкома П. С. Щербининым.
По его словам, Манаев был суровым и кряжистым стариком, который детей своих отправил на учебу в самые престижные учебные заведения за границу, но сам, несмотря на богатство, всем разновидностям верхней одежды предпочитал скромный кафтан, стригся "под горшок" и даже на даче в Магинске имел громадную библиотеку. Не менее красноречивы и из уст в уста передаваемые впечатления старожилов от встреч с Андреем Степановичем. По их словам, этот очень богатый купец и масштабный лесопромышленник охотно и подолгу беседовал с работниками, никогда не мешкал с выдачей зарплаты и собственноручно выжег алебастр, которым оштукатурили стены и потолки внутренних помещений его же магинской дачи.
Однако в 1917 году и Манаев, и Арацков (фабрикант и земляк В.И. Ленина, в 1898 году купивший у генерала Павлова стекольный завод вместе с прилегающими землями) в одночасье стали "бывшими", а потом и имущество богачей национализировали. Еще через несколько лет началось восстановление порушенной гражданской войной экономики в рамках непривычных еще социалистических производственных отношений. Лесную отрасль реорганизовывали по разработанному по заданию и под контролем Совета Труда и Обороны СССР перспективному плану развития лесной промышленности на период до 1939 года.
План положил начало переводу лесной отрасли на промышленную основу. Одним из конкретных проявлений реализации плана стало проведение в 1927 году лесоустроительных работ, в том числе на территории Караидельского района. Руководил экспедицией инженер В. Мамин. По его предложению Аратское лесничество, названное так по не-сколько переиначенной фамилии последнего частного лица, владевшего стекольным заводом, переименовали в Караидельское.
Еще через год лесничество существенно укрупнили, реорганизовав в одноименный лесхоз и поручив опеку над неосвоенными еще лесными массивами вблизи речек Большая Бердяшка и Круш. В результате в составе нового лесхоза, помимо Караидельского, появились Резимское и Крушинское лесничества.
А с сентября 1929 года, в левобережной части района, в 18 километрах от давно уже возобновившего выпуск продукции стекольного завода, заработало еще одно промышленное предприятие: Магинский механизированный лесопункт, организованный по приказу руководства треста "ЮЖУРАЛЛЕС", в состав которого входила в те годы большая часть лесозаготовительных предприятий Башкирии. Слово "механизированный" в названии недвусмысленно указывало на стремление руководства треста сделать мехлесопункт лидером среди родственных предприятий. Производственной базой ММЛП стали расположенные в Магинске здания и инженерные сооружения, которые до революции принадлежали лесопромышленнику и купцу А. С. Манаеву.
Манаевское наследие
По единодушному мнению ветеранов, плотина - самое значимое и ценное из всего того, что было передано из некогда купеческого имущества Магинскому мехлесопункту при его организации.
Плотина эта перегораживала Бердяшку метрах в двухстах от места впадения ее в реку Уфа, соединяя плато, на котором после революции построили Магинск, с обширным лугом (после заполнения водохранилища луг остался под водой), на дальнем конце которого некогда располагались деревни Могилевка и Спасская. Основой плотины служили три срубленных из толстенных плах ряжа, заполненные плотно утрамбованной глиной. В плане они выглядели как очень сильно вытянутые шестиугольники. Стоявшие у берегов ряжи были как бы продолжением пологой и широкой дамбы, отсыпанной по нижнему краю образованного плотиной пруда. Поверх ряжей были проложены прогоны, удерживающие на себе мостовой настил. На обращенных друг к другу сторонах ряжей были укреплены толстые бревна с вырубленными в них пазами, в которых ходили изготовленные из тщательно подогнанных друг к другу толстых досок водяные затворы. Затворы поднимали и опускали рычагами.
Один из пролетов плотины был оборудован лотком для пропуска бревен, а прочностные характеристики плотины в целом позволяли поднимать уровень воды в Бердяшке аж на четыре метра. Благодаря этому воды в пруду хватало, чтобы исправно вращать две установленные впритык к плотине водяные турбины даже в самые засушливые месяцы. Одна турбина системой валов и приводных ремней вращала жернова мучной мельницы, устроенной в стоявшем на левом берегу близ плотины двухэтажном бревенчатом доме. Благодаря другой турбине работала лесопильная рама, установленная на правом берегу под дощатым навесом.
Большой пруд, образованный плотиной, тоже приносил массу практических выгод. Главная из них - с помощью простейшей обоновки пруд превращали в удобное и вместительное (до 15000 кубометров) молехранилище для сортиментов, заготовленных зимой и сплавленных после ледохода по Бердяшке. Сразу после сплава и все летние месяцы коновозчики вытаскивали из пруда самые качественные сортименты и подтаскивали к лесопилке, где их товарищи выпиливали из бревен доски и шпалы, а также ладили баржи-беляны и загружали их пилопродукцией. Все остальные бревна постепенно, по мере надобности, по лотку перепускали через плотину, сплачивали " под клин, вицу и ромжину" в однорядные плоты и, как и баржи-беляны с пиломатериалами, по Уфимке отправляли потребителям.
Таковы основные особенности этого по крестъянски, без проекта и чертежей, но с незаурядной смекалкой и из дешевых местных материалов построенного воистину и в полном смысле этого слова уникального гидротехнического сооружения, ставшего "изюминкой" и "сердцем" технологического узла, почти полвека и при советской власти исправно приносившего пользу людям.
Примечательно, что и запас прочности у плотины тоже был российский: мост через плотину устраивали в расчете на лошадей, но в советское время по мосту следовали и большегрузные МАЗы, и гусеничные тракторы.
Инженерная оснастка плотины тоже была подобна скроенной и пошитой "на вы-рост" шубе. Работники ММЛП, демонтировавшие ненужную им мельницу, без проблем установили взамен ее токарный станок и генератор постоянного тока, несколько десятилетий снабжавший дешевой электроэнергией служебные объекты участка и расположенные неподалеку от плотины жилые дома.
Составной частью манаевского приплотинного технологического узла были также четыре добротных склада. К 1929 году в них уже обосновались ведавшие торговым снабжением населения и некоторые другие организации. Однако склады были большими. Места в них с избытком хватило и для мехлесопунктовцев, разместивших там гараж, собственный обоз и контору.
Плотину и три склада пришлось разобрать в конце 50-х перед заполнением Павловского водохранилища. Но четвертый склад - полутора этажное кирпичное здание, построенное на пригорке близ Уфимки в позапрошлом веке, по сей день используется леспромхозовцами. В прекрасном состоянии и расположенная неподалеку бывшая манаевская дача - двухэтажный бревенчатый особняк, в котором сначала была школа, а потом разместили управление леспромхоза.
Оба здания еще долго будут служить людям. А если начнешь их рассматривать, непременно подумаешь: "Молодцы прадеды! На века строили!" Но смотреть на эти здания и не видеть остального в Магинске невозможно. Потому, чуть погодя, вслед за первым, формулируется в уме и второе: "Деды и отцы тоже "не лыком шиты" были: работая по-новому, не так, как до революции, тоже много хорошего успели они сделать!" Не выпадает из смыслового ряда, начатого словом "...прадеды...", и емкая формула из недавнего прошлого: "...прибавочная стоимость создается лишь человеческим трудом..."
В переводе на обыденный язык этот постулат можно изложить и так: материальные ценности, которыми все мы пользуемся, создает не техника, даже самая распре-красная, а люди, которые техникой управляют. Не менее органично вписывается в смысловой ряд, в котором уже есть слова "...человеческим трудом..." и "...люди...", все и вся определявшее в советское время понятие - "...коллективизм..."
А потому про то, как и из кого формировался коллектив леспромхоза, в этой книге много еще раз будет сказано.