В предвоенные годы в Берлоговском ЛЗУ было четыре мастерских участка: Кор-дон, Двадцатый (названный так по номеру квартала), Мукай и Мага. Все участки располагались на расстоянии не более десяти километров от Березового Лога. Основным был мастерский участок Мага. Базировался участок в старинной деревушке, давшей ему название. Деревушки этой давно уже нет. Но перед войной в ней было около тридцати дворов, а располагалась она километрах в шести от Березового Лога. Обитатели Маги трудились в колхозе "Большевик", но зимами и их направляли на лесозаготовки.
Берлоговский ЛЗУ построил в Маге несколько бараков и общежитие, а также имел магазинчик и котлопункт. В других мастерских пунктах тоже было построено по два-три барака. Жили в них чаще всего колхозники, которых на позднюю осень и зиму посылали на лесозаготовки. В этих же бараках выделялось место для котлопункта и конторки для мастеров и десятников (десятников в те годы иногда называли агентами по приемке). Сами берлоговцы в бараках на ночь оставались редко: предпочитали ночевать дома, а на работу и с работы ходили пешком.
Главной обязанностью работников всех четырех мастерских участков была заготовка древесины. То есть они валили деревья на лесосеках, обрубали с них сучья, затем "у пня" раскряжевывали хлысты на сортименты, а сортименты на лошадях трелевали к лесовозным дорогам.
Зимами они сразу же грузили подвезенные к лесовозным дорогам сортименты на подвижной состав: в начале тридцатых годов - на сцепы из тракторных саней, в предвоенные годы - еще и на оборудованные под лесовозы газогенераторные автомобили ЗИС - 21.
Но в летние месяцы, оберегая технику и снижая транспортные затраты, вывезенные с лесосек бревна они чаще всего складировали в "бунты" вдоль трасс лесовозных дорог для последующей вывозки по "зимникам".
Однако не только лесозаготовками занимались перед войной жители Березового Лога. На их попечении была тогда и так называемая неуставная сельскохозяйственная артель. Именно она обеспечивала воспроизводство основной тягловой силы лесозаготовителей тех лет - лошадей. В ее же ведении были фермы крупного рогатого скота и свинофермы.
Для зимнего содержания животных в поселке были построены добротные конюшни и фермы. Летом скот, за исключением занятых на работе лошадей, выгоняли на выпасы около Маги и деревни Петухово (подробнее о ней - позже). Корма для животных работники сельхозартели заготавливали сами. Работа в артели была организована, по меркам тех лет, образцово.
За счет сельхозпродукции, произведенной артелью, начиная с 1934 года, было обеспечено полноценное питание детей в поселковых детском садике и яслях. А лошади, выращенные и обученные конюхами артели, пополняли собственный обоз не только Берлоговского, но и других лесозаготовительных участков Магинского мехлесопункта.
Производственные успехи лесоучастка дали возможность наладить вполне, по стандартам тех лет, удовлетворительный быт всех проживавших в Березовом Логе. Жилье в поселке строили тогда за счет предприятия. Заработную плату выплачивали регулярно и без задержек. Рабочий день почти всегда был нормированным (восьмичасовым). Руководство ЛЗУ, помимо всего прочего, всерьез контролировало и работу объектов так называемого "соцкультбыта".
В результате, по свидетельству леспромхозовцев во втором поколении, перед войной учившихся в старших классах Стеклозаводской средней (десятилетней) школы, - уровень и качество жизни в Березовом Логе были тогда примерно такими же, как в Стеклозаводе, впоследствии единственным в Караидельском районе поселком городского типа. А тенденция опережающего, по сравнению с колхозными деревнями, социального развития леспромхозовских поселков, - оказалась устойчивой и сохранилась вплоть до начала девяностых годов.
Балмазинский лесозаготовительный участок
Николай Егорович Выгузов последовательно прошел почти все ступеньки служебной лестницы в леспромхозе, и на пенсию ушел с поста заместителя директора предприятия. В молодости он участвовал и в организации Балмазинского ЛЗУ. Вот как все это, по его словам, на самом деле было:
"...в предвоенном 1940 году, в конце декабря, был организован Балмазинский лесоучасток, подчинявшийся непосредственно мехлесопункту. Можно сказать - на чистом берегу. Не было даже помещения под контору. В течение десяти дней по трудовой по-винности из трех районов - Караидельского, Балтачевского и Бураевского - прибыло около тысячи человек со 150 лошадьми.
Нетрудно представить, какие расторопность и организаторские способности по-требовались от руководства (с момента организации лесопункта меня перевели в него старшим бухгалтером), чтобы разместить, проинструктировать и поставить на заготовку леса такую массу необученных людей.
Колхозников расселили в пяти деревнях: Новоселке, Казанке, Уразбахтах, Балмазах и Ибраевке. В дом вселяли до двадцати человек. Под жилье использовали даже бани. Начальником ЛЗУ был тогда М.П. Гордеев, мастерами - С.П. Гробов, П.А. Вялых, Акбулатов. Десятников было пятнадцать. Из них запомнились Н.А. Сысолов, В.Я. Бычин и А.М. Гробов.
Нелегка была работа мастеров и десятников. Они обучали колхозников приемам работы, технике безопасности, стандартам на лесоматериалы. Они же организовывали работу звеньев, следили за соблюдением технологии работ, и учитывали по количеству и качеству всю заготовленную древесину. После работы им тоже было не до отдыха, - приходилось допоздна подсчитывать сделанное звеньями за день и готовить сводку. А рано утром, не успев толком выспаться, они опять уезжали в делянки на работу.
Тем не менее, несмотря на трудности, только что организованный лесоучасток за первый квартал 1941 года заготовил рядом с Уразбахтами и Балмазами и гужом на колодках и волоком вывез на нижние склады, устроенные на берегу Уфимки, 19000 кубометров древесины.
Но это было только начало, хотя и успешное. А для того, чтобы ускорить промышленное освоение расположенных в окрестностях Балмазов и заповедных до того лесных массивов, было решено в урочищах, прилегающих к долине впадающей в Уфимку речки Балмаза, заготовку леса вести круглогодично.
Потому в мае 1941 года по балмазинскому логу начали прокладывать конно-диковильную дорогу, а на восьмом километре дороги заложили жилые бараки, подсобные и служебные помещения, а также конюшни.
К зимнему сезону 1941-1942 года коллектив ЛЗУ построил шесть километров диковильной дороги, а в поселке, который назвали: "Восьмой километр" - один барак и часть бытового назначения помещений.
Заселили поселок по-военному: без раскачки, зимой в бараке уже жили и колхоз-ники, и берлоговцы. Они же сделали все от них зависящее, чтобы новый лесоучасток достойно выполнял производственные задачи военного времени.
А заготавливали мы тогда, в основном, березовые кряжи для производства авиа-фанеры, шпальник, судострой и рудничное долготье..."
Муллакаевский лесозаготовительный участок
В осень и зиму с 1940 на 1941 год Магинский мехлесопункт 80 (!) процентов спец-сортиментов (так указано в приказе по мехпункту Љ 88 от 20 мая 1941 года) заготовил силами коллектива наиболее удаленного от Магинска ЛЗУ - Муллакаевского. Технология и организация всего комплекса лесозаготовительных работ в Муллакаевском ЛЗУ были тогда примерно такими же, как в Балмазинском лесоучастке. Заготавливали фанерное сырье, шпальник, пиловочник и стройлес мобилизованные для исполнения "трудгужповинности" колхозники.
Работали в ту зиму они (под руководством мастеров и десятников ЛЗУ, разумеется) в урочищах, расположенных на левом берегу Уфимки в окрестностях Суянчика - была такая деревушка километров на пять ниже (по течению реки) деревни Нижний Суян, в предвоенные годы хоть и не процветающей, но многолюдной. Заготовленную в лесосеках древесину "гужом" вывозили на лесную биржу, - так называли тогда места, где лесозаготовители передавали заготовленные ими сортименты сплавщикам, которые в плотах по реке доставляли лес потребителям.
Лесобиржу (иначе: нижний склад) Муллакаевского ЛЗУ устраивали в те годы меж-ду нынешним Старым Муллакаево и расположенным напротив него в русле Уфимки островом. Еще одна привязка к местности лесных массивов, промышленное освоение которых начал Муллакаевский лесоучасток, такова: впоследствии, уже после войны, именно они стали так называемой "сырьевой базой" исправительного учреждения, основавшего на левом берегу Уфимки, километрах в четырех от Суянчика, поселок Колония.
Комсомольский лесозаготовительный участок
В 1928 году Караидельский лесхоз примерно в центре лесных массивов только что организованного Резимского лесничества построил кордон, в котором стал жить лесник с семьей.
Место для кордона выбрали с расчетом на будущее и учетом особенностей лесопокрытых площадей, порученных опеке нового лесничества. Как раз напротив того места, где некогда стоял кордон, а теперь контора и иные служебные объекты лесничества, - в протекающую по Бартым-логу Большую Бердяшку впадает бурный поток талых вод, каждую весну сбегающий по Резим-логу.
Двумя километрами ниже по течению этого места в Большую Бердяшку впадает речушка Медянка. То есть, иначе говоря, рельеф местности в окрестностях бывшего кор-дона благоприятствует устройству лесовозных дорог по бартымскому, резимскому и медянскому логам, что позволяет с минимальными затратами разрабатывать делянки в прилегающих к этим логам лесных урочищах.
Расчет лесников оправдался, что называется, на все сто процентов. Помимо всего прочего, Магинскому мехлесопункту при организации поручили заготовку так называемой "ружейной болванки".
Потому с первого года работы мехлесопункта в кордон стали приезжать плотники, готовившие ружболванку. Вместе с лесниками они "клеймили" в урочищах лесничества пригодные для изготовления ружейной болванки березы. Березы эти в ходе выборочных рубок разделывали на сортименты, а сортименты "гужом" доставляли к местам, где удобнее было вытесывать (топором и по шаблонам) черновые заготовки.
Однако ради одного только сортимента вести заготовку древесины в делянках, удаленных от базового поселка предприятия на двадцать с лишним километров - накладно. Потому очень скоро в урочищах Резимского лесничества магинцы стали заготавливать и фанерные кряжи, и шпальник, и пиловочник. Масштаб заготовок год от года увеличивался.
К началу войны Магинский мехлесопункт стал основным покупателем "леса на корню" у Резимского лесничества, и построил в непосредственной близости от кордона несколько двух и четырех квартирных домов, гараж, конюшню и некоторые другие производственного и бытового назначения объекты.
Рядом с ними срубили дома наиболее хозяйственные мехлесопунктовцы, не по-желавшие поселиться в казенных. Все эти строения, вместе взятые, образовали поселок, который в 1932 году получил официальное название "Комсомол".
Восемью километрами выше Комсомола по Резим-логу - неподалеку от сложен-ной еще до революции и перед войной уже не работавшей печи, в которой некогда методом сухой возгонки древесины производили из пневого осмола древесную смолу, - мехлесопункт тоже построил несколько жилых домов и бараки, лежневой лесоспуск, конюшню и другие служебного предназначения объекты.
Рядом с ними, и очень скоро, тоже появились частные дома. Поселок этот, все, не мудрствуя попусту, называли: "Смолокурка". Еще на шесть километров выше Смолокурки по Резим-логу располагался основанный спецпоселенцами в начале тридцатых поселок Верхний Резим.
В Верхнем Резиме мехлесопункт к началу войны тоже построил и дома, и бараки, и производственного назначения объекты. Все эти, вместе взятые, служебные и жилые объекты в Комсомоле, Верхнем Резиме и Смолокурке, были той материальной базой, благодаря которой Комсомольский ЛЗУ год от года наращивал объем заготовляемой на территории Резимского лесничества древесины.
Все работы в Комсомольском лесоучастке производили тогда примерно так же, как и в Балмазинском, с одним, но принципиальным отличием. С 1937 года значительную часть заготовленной ЛЗУ древесины стали вывозить к Юрюзани на газогенераторных автомобилях марки ЗИС - 21, что позволило существенно уменьшить количество сплавляемых по Большой Бердяшке сортиментов.
Но это была лишь "первая ласточка" грядущей полной механизации вывозки. "Звездные часы" лесовозчиков Комсомольского лесоучастка пришлись на послевоенные годы, когда они, первыми в леспромхозе, начали осваивать большегрузные - по меркам тех лет - МАЗы. И про это, причем подробно, еще будет рассказано...
Работал на перспективу!
В предвоенные годы лесотранспортный цех мехлесопункта продолжал наработку наиболее эффективных с экономической точки зрения технологических схем механизации вывозки - самого энергоемкого из всех переделов лесозаготовительных работ. В цехе давно уже трудились и дорожники, и ремонтники, и трактористы. А в 1937 году появились и шоферы. Все они были из Уфы. Именно они перегнали в Магинск первую партию (около десятка) газогенераторных автомобилей ЗИС - 21.
После обкатки и установки на грузовые площадки конников, все эти автомобили превратились в лесовозы. Грузоподъемность в три тонны давала возможность на оборудованном прицепом автомобиле за один рейс вывозить до восьми кубометров бревен. Мобильность автомобилей помогла существенно снизить затраты на строительство и со-держание дорог и начать разработку удаленных от сплавных путей на 15-20 километров делянок.
На уфимских шоферов заинтересованно поглядывали практически все местные парни. Многие из них, закончив организованные в военные годы леспромхозовские шоферские курсы, сами стали водителями лесовозов. Но это случилось через годы. А тогда, поскольку лесовозов было немного, работники лесотранспортного цеха мехлесопункта упор сделали на рациональной организации труда.
Лесовозы использовали, как правило, круглосуточно. В очень холодные дни двигатели автомобилей не глушили. А для того, чтобы быстрее поднакопить эксплуатационный опыт, первые годы использовали лесовозы, образно выражаясь, "кулаком", то есть в одном только ЛЗУ - Комсомольском.
Одно из документальных свидетельств тому - датированный сентябрем 1940 года приказ, во исполнение которого службу транспорта мехлесопункта реорганизовали на две самостоятельные единицы: тракторную колонну с резиденцией (так в приказе по мехпункту) в Магинске и автоколонну с резиденцией в Комсомоле.
Тракторная колонна вывозила лес с делянок Берлоговского ЛЗУ, автоколонна - из лесосек Комсомольского лесоучастка. А один из позитивных результатов всего этого та-ков: после войны шоферы автоколонны очень быстро и без проблем освоили эксплуатацию лесовозов на базе более совершенных ЗИС - 352, способных работать и на сырой чурке, и сменивших применявшиеся до того ЗИС - 21.
Однако не только выгоды, но и заботы приумножили пополнившие транспортный парк мехлесопункта автомобили. И в первую очередь - работникам, занимавшимся заготовкой древесной чурки. Таковые были тогда практически во всех предприятиях: как сельскохозяйственных, так и промышленных.
Работали перед войной они и на обширном луге рядом с плотиной, ограниченном с двух сторон руслами Бердяшки и Уфимки, а с третьей, северной стороны - высокой и поросшей густым лесом горой. Это место магинцы, не без доброй усмешки, называли тогда "биржей труда"
. Говорить именно так у них были и вполне серьезные основания. На этом луге, кроме деревень Спасская и Могилевка и прилегающего к ним немалых размеров поля, на котором колхозники выращивали жито, располагались еще кирпичный завод, лесопилка, лесная биржа мехлесопункта и пристань Бельского речного пароходства.
Всякий, желавший подзаработать, находил на "бирже труда" работу по силам и "вкусу". Кто доски складывал в аккуратные штабеля, кто - формовал из глины кирпичи и укладывал их для предварительной (перед обжигом) воздушной сушки под дощатые на-весы.
Но большая часть явившихся подзаработать занимались всем тем, что конечной своей целью имело бесперебойное обеспечение повсеместно использовавшихся в те годы газогенераторных двигателей топливом, то есть древесной чуркой.
И именно здесь, в отличие от Комсомола, где готовили значительно больше, чем в Магинске, чурки, были задействованы практически все технологические схемы тех лет ее заготовки и сушки. Сырьем для производства чурки служили березовые бревна.
Всех заготовщиков чурки снабжала ими лесная биржа мехлесопункта, располагавшаяся тогда на левом берегу Уфимки между плотиной и деревней Спасская. Работники, готовившие чурку для пароходства, все делали вручную.
Березовые бревна на коротенькие чурбачки распиливали на так называемых "козлинах" поперечными пилами. Мелко кололи чурбачки топорами, а готовую чурку укладывали в кучи на берегу и с помощью самых обыкновенных носилок иной раз по два раза в день грузили на пароходы, на которых работники БРП доставляли ее в безлесные районы Республики.
Однако мехлесопунктовцы не только готовили, но и сушили чурку. Причем двумя, существенно отличавшимися друг от друга способами. Сумели механизировать они и распиловку бревен на чурбачки, применив для этого (и не в одном только Магинске) балансирные циркулярные пилы. Чурбачки они не только кололи, но и удаляли с них кору. А сушили чурку и в так называемых "чурочных сараях", и в оборудованной специальной печью просторной сушилке.
Чурочные сараи рубили из подтоварника так, чтобы между бревнами оставались большие щели. Загруженные сырой чуркой сараи крыли подручными кровельными материалами, чаще всего - горбылем. В летние месяцы чурка хорошо и быстро просушивалась в них за счет циркуляции легко проникавшего в щелястые сараи атмосферного воздуха.
В остальные месяцы года выручала капитальная сушилка. В ней сырую чурку грудами накладывали на "полати", устроенные выше находившейся под полом большой кирпичной печи. Излишняя влага выпаривалась из сырой чурки в этой сушилке под воз-действием потока тепла от печи, постоянно подтапливаемой древесными отходами.
Завершить подготовку не успели...
С декабря 1936 года торговое снабжения населения прибрежных (и расположенных неподалеку от таковых) деревень и поселков в нижнем течении реки Ай (начиная с Усть- Югуза) и реки Юрюзань (начиная с Атняша), а также на реке Уфа (на участке от Усть-Айска до Атамановки), - стало обязанностью Караидельского леспродторга, организованного из разрозненно работавших до того небольших торговых организаций.
Со временем, после разделения и нескольких реорганизаций, одна из частей некогда очень большого леспродторга трансформировалась в ОРС (отдел рабочего снабжения) Магинского леспромхоза.
Но на рубеже тридцатых и сороковых годов расклад был другой. Магинский мех-лесопункт - предтеча Магинского леспромхоза, был тогда не основным, а одним из подопечных многоотраслевого предприятия, умело сочетавшего торговлю с производством и переработкой сельхозпродукции.
Магазины, столовые, пекарни и пункты приема сельхозпродукции торг содержал тогда даже в небольших, по нынешним меркам, деревнях. Кроме них - и явно не в одном только Магинске, про который здесь говорится, - имел картофельные и овощные огороды, мучную мельницу, свиноферму, ферму КРС, собственный обоз с двумя десятка-ми лошадей, кондитерскую и колбасный цех.
Однако собственная продукция могла быть только подспорьем. А централизованное снабжение торга было скудным. В результате и продукты, и промышленные товары еще до войны стали "дефицитом". Документально подтверждают этот факт приказы по торгу. Цитаты из них (стиль и орфография сохранены), в части, касающейся поселков, в которых жили мехлесопунктовцы, а также поясняющие, о чем, собственно, в этих приказах речь, таковы:
Приказ 10 по Караидельскому леспродторгу. 27 января 1939 года.
ј 1
С переходом на закрытую форму торгового снабжения контингента Магинского мехлесопункта и Аскинского леспромхоза, присваиваю следующие номера магазинам и столовым.
По Магинскому мехпункту.
Центральный магазин Магинского мехпункта - Љ 1 - "закрытый"
Обязываю т. Боброва установить строгий контроль и учет заборных книжек по Аскинскому отделению, обеспечивая неуклонное выполнение указания правительства по этим вопросам. Одновременно с этим т. Боброву оказать Аскинскому леспромхозу практическую помощь в деле организации и проведения "закрытой" торговли в лесу.
ј 4
Обязываю моего заместителя т. Валеева также установить контроль и учет заборных книжек по Магинскому мехлесопункту.
ј 5
Для обслуживания контингента мехлесопункта и леспромхоза через "закрытую" сеть магазинов приступить к снабжению и новому порядку не позднее 1 февраля 1940 года.
Начальник леспродторга. Подпись.
Примечание автора: слова закрытый и открытый (имеются в виду магазины), а также закрытая (подразумевается торговля и сеть магазинов), ясности ради помещены в кавычки. Однако в оригинале кавычек нет. И неспроста! А о том, что бывало с теми, кто пренебрегал "закрытостью", свидетельствует такой приказ:
Приказ Љ 56 по Караидельскому леспродторгу от 14 марта 1940 года
Несмотря на неоднократные указания об усилении борьбы со всякого рода зло-употреблениями по продаже хлеба у отдельно торгующих продавцов наблюдается увеличение случаев нарушения норм отпуска хлеба в одни руки.
В ряде хлебных магазинов работающие продавцы пошли по линии приобретения хлеба не только себе, но и для своих знакомых.
В магазине Кураиш, завмаг Черемных отпустила своей сестре хлеба 14 кг. Ниток 10 шт.
Приказываю:
1.Прекратить торговлю хлебом через буфеты и столовые.
а) Отпускать хлеба с обедом 200 грамм, с чаем выдачу хлеба прекратить.
2.Прием хлеба от возчиков в магазинах и столовых производить исключительно по весу и количеству буханок с обязательным участием зав магазином зав столовой или его заменяющим лицом.
3.При расходовании хлеба в столовых, а также реализации хлеба в магазинах должен строго учитываться как приход, также и расход исключительно прикрепленному к данному магазину контингенту. Категорически запрещаю продажу хлеба кому бы то ни было вне очереди.
4.Предлагаю зав магазинам зав столовым ежедневно проверять правильность реализации хлеба, и лиц виновных в злоупотреблениях, а также и нарушении правила торговли привлекать в надлежащих случаях уголовной ответственности.
5.На зав магазином Черемных передать дело в следственные органы.
Начальник леспродторга. Подпись.
Приказы красноречивы! Не так ли? Однако сейчас, по прошествии лет, ясно, что дефицит всего и вся мог быть и следствием спешных и решительных мер по накоплению резервов продуктов и материалов накануне неотвратимо надвигавшихся грозных событий.
Еще один документ, характеризующий напряженность и неординарность предвоенных лет - это Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года: "О переходе на восьмичасовой рабочий день, семидневную рабочую неделю, и запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Семидневная рабочая неделя заменила так называемую "шестидневку", когда пять дней подряд работали, а на шестой - отдыхали. О том, как указ исполнялся, свидетельствуют такие приказы (стиль и орфография сохранены):
Приказ Љ 222 по Магинскому мехлесопункту от 3 декабря 1940 года
Колхозник сельхозартели 1е мая Айдосовского сельсовета Караидельского района Айгузин Николай, работающий по индивидуальному договору на лесозаготовках, заключенному 10 октября сего года сроком до 1 апреля 1941 года.
25 ноября сего года Айгузин сделал самовольный прогул, ушел с работы на полтора часа раньше срока, чем нарушил трудовую дисциплину.
На основании Указа Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года дело передать в суд.
Основание: Докладная мастера лесозаготовок Бычина В.Я.
Начальник мехпункта. Подпись.
Приказ Љ 223 по Магинскому мехлесопункту от 3 декабря 1940 года
За несвоевременное представление и оформление материала на прогульщика се-зонного рабочего Айгузина Николая, совершившего прогул 25.11.40 года, материал оформлен 27.11.40 года и поступил в контору мехлесопункта лишь 3.12.40 года, что противоречит указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года и правительственным указаниям о передаче дел на прогульщиков в суд не позднее, как на другой день, после совершенного прогула, за что мастеру лесозаготовок Бычину В.Я. объявляю строгий выговор с предупреждением.
Предупреждаю всех начальников цехов, мастеров лесозаготовок, приемщиков, механиков, диспетчеров и табельщиков, что за либеральное отношение к прогульщикам и не оформление и представление материалов на прогульщиков, как на другой же день после совершенного нарушения трудовой дисциплины, виновные в дальнейшем будут привлекаться суду.
Начальник мехпункта. Подпись.
А о том, ради чего в мехлесопункте (как и во всей стране) ужесточили спрос с нарушителей трудовой дисциплины, косвенно свидетельствует такой приказ (стиль и орфография сохранены):
Приказ Љ 88 от 20 мая 1941 года
В целях предотвращения недостатков в сплотке и сплаве СПЕЦСОРТИМЕНТОВ (здесь и далее это слово выделено мною) имевших место в 1940 г. и в развитие приказа Башнаркомлеса Љ 111 от 16 апреля 1941 г. для обеспечения полного контроля над сплавными работниками в части сплотки заготовленной нами СПЕЦДРЕВЕСИНЫ. Приказываю.
1.Возложить на начальника секретно-мобилизационного сектора т. Белоусова проводить строжайший контроль за ходом сплотки и сплава СПЕЦСОРТИМЕНТОВ и требовать полного выполнения от сплав конторы и отдельных работников сплава приказа Башнаркомлеса Љ 111 и правил сплава круглых СПЕЦСОРТИМЕНТОВ, утвержденных Башнаркомлесом на 1941 год.
2.Учитывая то обстоятельство, что заготовленная нашим мехлесопунктом СПЕЦ-ДРЕВЕСИНА (фанерные кряжи первого сорта и лыжная болванка) находятся на восьми пристанях и территориально расположены на большом расстоянии, поэтому провести полный контроль за сплоткой один начальник спецчасти будет ли в состоянии, в силу чего на помощь Белоусову выделяю следующих товарищей.
а) Начальника биржи т. Бычина В.Т. с возложением на него обязанности проводить полный контроль над сплавом на пристанях Биржа и Караидель.
б) Начальника Балмазинского лесоучастка т. Гордеева М.П. с возложением на него полной ответственности проводить контроль над сплавом на пристанях Балмаза и Уразбахта.
3. На начальника спецчасти т. Белоусова возлагаю полную ответственность проводить контроль над сплавом на пристанях Муллакаевского лесоучастка, так как на этом участке сосредоточено 80 процентов нашего общего задания по СПЕЦДРЕВЕСИНЕ.
4.Обязываю т. Белоусова и выделенных в помощь ему товарищей обеспечить со-блюдение правил сплава круглой СПЕЦДРЕВЕСИНЫ, утвержденных Наркомлесом на 1941 год.
5.Обязываю выделенных товарищей за проведением контроля за сплавом Белоусова, Бычина, Гордеева во всех случаях порчи при сплаве СПЕЦДРЕВЕСИНЫ немедленно оформить материал, срочно сообщить мне, одновременно представить материал в органы прокуратуры.
Начальник Магинского мехлесопункта. Подпись.
Еще два факта из разряда необычных для тех лет, то есть менявших устоявшийся в предыдущие годы порядок, таковы:
Первый. Ветеран войны и труда П.Г. Патрушев, 1921 года рождения, в сентябре 1940 года по "обычному" - так он выразился, - призыву был мобилизован в РККА. Однако, по его словам, в том же году, но несколькими месяцами раньше, были мобилизованы директор и один из учителей местной школы, до 1940 года несколько лет подряд получавшие отсрочку от призыва на действительную службу.
Второй. Младшие родственники и дети тех, кто в 1940 году демобилизовался, помнят, что на вопрос: "Почему вы вернулись не в военной форме, а в том, в чем на службу уходили? - они отвечали коротко: "Так приказано..."
Сдается, что все эти документы и факты, вместе взятые, однозначно указывают на то, что СССР не был готов к войне, и не желал ее. Однако они же неопровержимо свидетельствуют, что накануне войны все в стране не щадя себя и не считаясь со временем напряженно трудились, чтобы хоть отчасти наверстать упущенное и во всеоружии встретить грядущее испытание. Тем не менее - и я намеренно подчеркиваю это: каждый волен, истолковать и документы, и факты, по-своему, иначе...