Гончаров Юрий Платонович : другие произведения.

Две капельки жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К сожалению опубликовал эти капельки не полностью. как убрать не знаю, поэтому публикую эту же вещь полностью. повесть неплохая, надеюсь понравится. Печаталась в двух толстых журналах.

   Две капельки жизни
  
  
   Кто в чаше жизни капелькой блеснет -
   Ты или я? Блеснет и пропадёт!
   А виночерпий жизни - миллионы
   Лучистых брызг и пролил, и прольёт.
   Омар Хайям
  
  
   Казалось, он шел по жизни, шутя.
   Вместе с другом просто за компанию подал документы университет на физмат. Друг по конкурсу не прошёл, хоть и бредил физикой и постоянно выигрывал школьные олимпиады, а его четырнадцать баллов как раз хватило для поступления.
   Он занимался боксом ещё до университета, перешел в "Буревестник", но бросил, дойдя до первого разряда. Понял, или надо заниматься профессионально, или уходить. Карьера в боксе его не прельщала, хоть тренер и обещал золотые горы, но он видел, во что превращались боксёры после тридцати, наверх пробиваются единицы. Цену диплому полученному по запискам зав кафедры по спорту, тоже знал и никогда не пожалел о своём выборе.
   С распределением, правда, помог отцовский друг, не так просто, оказалось, остаться дома.
   Попал в перспективную лабораторию, с завлабом сразу подружился, он вообще легко сходился с людьми. Ему просто опять повезло, направление только начали осваивать.
   Павел, а вскоре Павел Андреевич, защитил сразу докторскую, он - кандидатскую. Когда лаборатория выросла, и встал вопрос об организации нового института, кандидатура директора почти и не обсуждалась, так он в свои неполные тридцать получил лабораторию. Конечно, дело не только в дружбе, в приватной беседе Павел сразу расставил все точки над известной буквой. Его устраивало, что на самой перспективной лаборатории будет, во-первых, свой человек, а второе, а может быть самое главное, он его, Павла, не подсидит.
   Он в ответ пошутил, что только если его очень попросят, то может он бы и согласится, и то вряд ли. У него действительно не было властных амбиций, и положение заведующего лабораторией его вполне устраивало.
   В общем, неплохо пережили "весёлые девяностые". Сначала, когда сократилось, а потом и вообще прекратилось финансирование, многие запаниковали. Рушились блестящие карьеры, авторитеты, казалось незыблемые, потускнели, а многие пропали навсегда. Но они вовремя успели приватизировать здание на коллектив института. Большую часть помещений пришлось сдать в аренду, и на эти деньги пытались вести научные разработки, но они оказались, вдруг, никому не нужны, хоть их патенты в советские времена покупали японцы и немцы.
   Сначала робко, потом всё более ориентировано перешли на продажу и настройку компьютеров и комплектующих. Дело пошло. Опять они оказались в нужном месте в нужное время. Постепенно вытеснили большинство арендаторов, открыли один магазин, второй... Конечно, было и "крышевание", и неприятности с налоговиками, но, в общем, бизнес процветал.
   Иногда встречали бывших коллег, разговаривали. Кто-то продолжал заниматься наукой, кто-то подался на запад. Один когда-то блестящий молодой учёный, корифеи в своих речах называли его не иначе, как "надеждой советской науки", спился. Другой, совсем молодой человек, покончил с собой.
   Но всё равно, таких - единицы. Большинство, кто хуже, кто лучше приспосабливались к жизни в совсем другой стране.
   Они все-таки лучше других смогли устроиться, и если иногда, "за кружкой чая" и били себя в грудь: "Мы, учёные, превращаемся в торгашей!" В глубине души понимали, это их место в жизни и ничего уже не изменить. Если в "совковые" времена Турция, Египет были где-то в невообразимом далеке, то теперь даже Таиланд был знаком и привычен, а ведь появляются всё новые модели автомобилей, жены отучились экономить на тряпках, дети должны ходить в бассейн... и всё это деньги, деньги, и снова деньги! А в науке, даже будь ты академиком, их не заработать.
   Женился, как казалось, по любви. Она училась на соседнем факультете и по праву считалась первой красавицей. Но замужем как-то быстро поблекла, есть в этом случае точное русское слово: обабилась. Хотя любила ходить по модным бутикам, покупала себе новые шубки, но располнела и все модные тряпки действительно тряпками на ней и смотрелись.
   Всю жизнь, прожившая в городе, она вдруг воспылала любовью к природе. Как-то постоянный клиент предложил участок земли за городом. Он купил даже не для себя, просто вложил свободные тогда деньги, при случае думал его продать подороже, но жена вдруг загорелась идеей построить загородный дом. В начале строительной эпопеи, как шутя он называл инициативу жены, всё казалось не серьёзным, но когда, наконец, после долгих споров, был выбран проект будущего дома, и понадобилось вкладывать деньги, он самым серьёзным образом проверил все расчёты. Оказалось, не зря жена училась на строительном факультете. Он проконсультировался со знающими людьми, сам нашёл надёжную фирму, и началась действительно эпопея.
   Строительство затянулось на долгих четыре года. Вначале развалилась "надёжная фирма", язвительные замечания о надёжности чего-либо до сих пор иногда проскальзывают в женином исполнении, потом очередной кризис заставил заморозить стройку на неопределённый срок. Он даже чуть было не продал почти готовые стены, жена упросила подождать, и опять не прогадала. Дела понемногу пошли в гору, участок удалось оставить, потом, когда опять появились заказы, стройку продолжили.
   Наконец эпопея благополучно завершилась. Справили новоселье. Теперь у них появлялся настоящий дом.
   Со стороны казалось, всё у них хорошо. Дом, достаток, растут дети, просто семья из рекламного ролика, но что-то навсегда пропало в их отношениях, а может, и не было никогда. Даже при строительстве они оказались больше деловыми партнерами, чем мужем и женой. Она давно уже не волновала его как женщина, он забыл, как когда-то у него перехватывало дыхание от нежности, только от одного прикосновения к ней.
   Они жили рядом, но дышали разным воздухом.
   После переезда за город, ещё сильнее отдалились. Она вдруг превратилась в завзятого садовода, он всё чаще оставался ночевать в кабинете. Однажды нашёл чистое бельё на диване, хмыкнул и застелил. Ни жена, ни он никогда об этом переселении так и не заговорили.
  
   Почему люди вчера ещё самые близкие отдаляются друг от друга? Где та грань, то неосторожное слово или поступок, с которого появляется трещинка, сначала почти незаметная, но со временем всё более разводящая когда-то самых близких людей всё дальше друг от друга, и уже только по инерции живущих рядом. А может, и не было этой душевной близости, может они ошиблись тогда, уже много лет назад, и им не нужно быть рядом, может, рядом с тобой должен находиться совсем другой... Никто уже не сможет сказать. Жизнь продолжается и страшно, что-либо менять, да и нужно ли...
  
   Она устроилась к ним на фирму по рекомендации. Иван Семёнович, главбух еще с институтских времён, захлёбывался в потоке всё новых отчётных документов. Как он не противился допускать чужого человека в свою вотчину, но грамотный бухгалтер фирме стал жизненно необходим. Приняли её с испытательным сроком. Оказалась грамотным специалистом, хорошо знала новейшие компьютерные программы, в главбуховские тайны не лезла.
   Он всегда умел и любил нравиться женщинам. Заводил ни к чему не обязывающие интрижки, но избегал душевной привязанности. Новый бухгалтер ему сразу понравилась. Её нельзя было назвать красавицей, которыми полны глянцевые журналы, но есть такие лица, когда, казалось, неправильные черты придают непередаваемое очарование. Её портило только какое-то отрешённое, а может быть высокомерное выражение. Он сказал банальный комплимент по поводу действительно хорошей фигуры, в ответ получил бледную улыбку, и отбыл. Мимоходом навёл справки о новой сотруднице, оказалось вдова. Пошутил с начальницей отдела кадров о роковых женщинах и выбросил ничего не значащую встречу из головы.
  
   А для неё два года назад просто кончилась жизнь.
   С мужем они не ладили. Он был старше её на семь лет. Когда познакомились, ей завидовали подруги. Красивый, атлетически сложенный, Виктор красиво ухаживал, на свидания всегда приходил с цветами. Ей нравились его солидные, такие взрослые друзья.
   Не сразу, но наступило отрезвление.
   Муж оказался мелочным и злым педантом. В доме всё должно лежать в строго определённых местах. При малейшем беспорядке следовала нудная нотация или, не знаешь, что хуже, скандал. Он неплохо зарабатывал, она сначала студентка, а потом молодой специалист после окончания института получала, конечно, немного, Виктор никогда не попрекал её маленькой зарплатой, но всеми деньгами в доме распоряжался он. Её унижало, что по любому поводу нужно давать полный отчёт, все её траты, даже на мелочи, непременно фиксировались и далеко не всегда одобрялись. Конечно, по-своему он любил её. Хорошо разбирался в женских нарядах, но она в его со вкусом подобранных обновках чувствовала себя манекеном в витрине магазина, которым гордятся, выставляя напоказ. Всё у него правильно, всё распланировано заранее, но от этой бездушной правильности хотелось удавиться.
   Виктор обладал острым умом, часто замечал недостатки людей и жестоко их высмеивал. Она, как могла, защищалась от его влияния, но он был опытнее и старше её и часто, сама того не замечая, она начинала смотреть на окружающих его глазами.
   Раздражали её и постоянные сцены ревности. Казалось, она не даёт никакого повода для этого, но всякая задержка с работы, или встреча с подругой, вызывали у него раздражение. Часто она не могла сдержать улыбки, слушая по телефону его язвительные характеристики и глядя, как рядом невозмутимо восседает жертва его экспромта. Так постепенно она растеряла большинство своих подруг.
   Но всё это мелочи, с которыми можно смириться. Женщины, в отличие от мужчин гораздо легче приспосабливаются к другому человеку, особенно если любят, или хотят видеть любовь.
   Сразу после свадьбы беременность, но Виктор считал, что детей заводить рано, и она дала себя уговорит на аборт. Потом, конечно, спираль, и когда они собрались завести ребёнка, забеременеть она не смогла.
   Долгое хождение по врачам, анализы, больничные коридоры, очереди к корифеям медицины, холодные пальцы в резиновых перчатках, она всё прошла. К чести мужа, Виктор ни разу не упрекнул её, в их обшей беде.
   Наконец долгожданная беременность. Протекала трудно, почти половину срока она провела в клинике. Соседки по палате ей завидовали. Каждый день, в любую погоду она видела своего Виктора под окнами палаты. Всегда чистое, поглаженное бельё, фрукты, любые продукты, стоит только намекнуть.
   И вот доченька появилась на свет. Её Дашенька, Дашутка, свет в окошке, смысл её жизни.
   После рождения дочери муж не переменился, но она смирилась с его характером и даже небезуспешно противостояла ему, высмеивая его излишнюю мелочность и педантизм, кстати, не самые плохие черты человеческого характера. Теперь у неё есть точка опоры, её Дашенька, а может она просто повзрослела, ведь ничто так не взрослит человека, как ответственность за другую жизнь.
   В повседневных заботах пролетали дни, складываясь в года.
  
   Жизнь для неё кончилась в тот проклятый летний вечер.
   Она плохо себя чувствовала, шёл шестой месяц беременности, они хотели сына. Виктор, вопреки обыкновению, уговорил её сесть на заднее сиденье и заботливо укрыл пледом. Это последнее, что она помнила. Очнулась только через три дня в реанимации.
   Ей долго не говорили, что выжила только она. Умом она понимала, как мало шансов уцелеть в такой аварии на передних сиденьях, но у неё оставалась единственная соломинка, за которую она в тот момент пыталась удержаться. Проговорилась, конечно, Ксения, прав был муж, называя её наседкой со слюнявой добротой вместо мозгов. Раскладывая какие-то бесчисленные кастрюльки она, как будто рассказывая о какой-нибудь обновке вдруг, ляпнула:
   -Памятник такой хорошенький Дашеньке поставили...- и тут же испуганно зажала себе рот ладошкой.
   Она завыла, так воет зверь, когда у него на глазах разрывают детёныша.
   И всё-таки она выкарабкалась. Потеряла всё: дочку, мужа, не родившегося ребёнка... Наверное, на небесах она пока оказалась не нужна.
   Все в один голос говорили, это чудо, что она выжила в такой аварии, но она знала, чудес на свете не бывает.
   Во всём винила Виктора. Как он мог, такой осторожный и осмотрительный до тошноты посадить ребёнка на переднее сиденье! По мокрой дороге по "встречке" обгонять фуру, на встречу другая... Он не мог ей ответить, наверное, грешно обвинять мертвого, но ничего поделать с собой она не могла.
   Снова и снова прокручивала в памяти последние мгновения в окончившейся жизни... Ей казалось чуть, чуть и всё можно изменить! Но нет! Там, в небесной канцелярии в той аварии для неё исчерпался лимит чудес, и выигрышный билет опять достался не тому. Своими мыслями она даже не могла ни с кем поделиться. Мать попыталась отправить её к психиатру. Ксения, с которой она давно помирилась, на неё нельзя долго сердиться, залепетала что-то о покаянии... Она не считала себя ни в чём виноватой, а тем более Дашенька. Доченька просто не успела нагрешить в своей коротенькой жизни.
   После больницы она побывала на кладбище. Снова завыла, как тогда в палате, когда увидела на памятнике фотографию улыбающейся Дашеньки и с рвущей душу безысходностью поняла, этот земляной холмик и есть всё, что ей осталось на земле. Больше на кладбище она не была.
   Уволилась с работы, ей надоела приторная жалость и шушуканье за спиной.
  
   Говорят, время лечит. Затягиваются коркой раны, но чем рана больше, тем тоньше корка. От любого неловкого душевного движения корка лопается, и рана снова кровоточит.
  
  
   Павел Андреевич расщедрился на корпоратив. Фирма неплохо заработала на крупном заказе, и он даже пригласил модную группу повеселить коллег.
   В ресторан он опоздал. Когда вошёл в арендованный зал, она как-то сразу бросилась в глаза. С тем же выражением лица, как при первой встрече сидела среди коллег, яркий контраст среди веселящихся людей. Она наклонилась, и он заметил, как слезинка капнула в бокал, стоящий перед ней. "Она же вдова", - вспомнилось. - "Неужели так долго скорбит о муже?"
   Его тут же отвлекли, на таких вечерах он всегда оказывался неофициальным тамадой. С наигранным пафосом говорил тосты, удачно острил, на какое-то время "роковая вдова" вылетела из головы.
   Полуофициальная часть вечеринки пошла на убыль. Приглашённая группа честно отрабатывала свой хлеб. По мнению старшего поколения, слишком рьяно, но лихо отплясывающая молодёжь считала, что можно и по круче. Кто-то вышел покурить, остальные разбились на несколько обособленных групп.
   Он задумчиво обвёл глазами зал и подумал, как мало сотрудников осталось от института! Кто-то ушёл по сокращению, другие нашли себе более тёплые места, кого-то "ушли" коллеги, а многие уже и на пенсии.
   Подумалось, что и самому уже за сорок. Посмотрел на веселящихся коллег и вдруг понял, что домой совсем не хочется. Сын всё более отдаляется, давно куда-то ушла былая душевная близость. Дочка ластится, только чтобы попросить денег. Родители им нужны только, как финансовые спонсоры... Может, они с женой виноваты сами? В семье нет тепла и понимания друг друга, а дети видят и понимают это гораздо лучше даже их самих...
   -О чём задумался? - Павел приобнял его и наклонился к уху. От него приятно пахнуло дорогим парфюмом и коньяком. - Посмотри, какая кисонька скучает, - мотнул подбородком на соседний столик.
   -Бухгалтерша что ли?
   Павел кивнул:
   -Шикарная мадам! Ты на осанку, на профиль посмотри, королева!
   Женщина почувствовала, что на неё смотрят и глянула на них так, что оба невольно отвели глаза.
   Он улыбнулся:
   -Очень уж неприступна! Рыцарский замок, а не королева!
   -Нет таких крепостей, которые не покорили бы большевики! - Паша дружески пихнул его плечом.
   -Сам и займись!
   Павел вздохнул:
   - Ровно в десять должон дома быть. Не судьба!
   Украдкой бросил взгляд на женщину, та уже со знакомым надменным видом слушает весёлую соседку. Подумалось, а почему бы и нет...
   Со сцены - гитарный перебор, вступает саксофон, бессмертное, тревожащее душу танго.
   Протиснулся между стульями, обошёл столик, склонился в полупоклоне:
   -Мадам! Разрешите пригласить Вас! - видимо под влиянием Павла повело на французские манеры.
   Она растерянно смотрит и еле заметно отрицательно качает головой, соседка, с хмельной улыбкой укоряя:
   -Ты что! Только что говорили!
   Нерешительно встает. Лёгкие руки на его плечах, он осторожно положил ладони на талию. Сквозь тонкую ткань - упругое тело. Горячая волна желания мягко толкнулась в груди.
   -Почему Вы танцевать не хотели?
   Она подняла на него глаза и вдруг улыбнулась, но не с тем равнодушием, что тогда, а открытой лучистой улыбкой. Он невольно улыбнулся в ответ. Улыбка украсила её необыкновенно. Лицо преобразилось, Куда делась надменность, а может он просто напридумывал то, чего нет, а она совсем другой человек? Сказал, чтобы не молчать:
   -У вас очень красивая улыбка!
   -Это ваш дежурный комплимент? - улыбка превратилась в лукавую.
   -Но ведь, правда, красивая. Истина всегда найдёт дорогу к сердцу мужчины!
   Она вздохнула:
   -Ведь всегда, мужчины говорят, женщины верят...
   -Вы хотите сказать, что мужчины обманывают?
   Она не ответила, танец кончился, он провожает её к столику.
   -Можно Вас проводить?
   Всё та же бледная улыбка, неопределённое пожатие тонких плеч.
  
  
   Они медленно идут по ночному городу. Он спросил:
   -О чём вы вспомнили там, в ресторане?
   Сейчас у неё мягкий задумчивый взгляд из-под опущенных ресниц, они идут под руки. Она вопросительно подняла глаза.
  
   -Когда я вошёл в ресторан, то заметил, как вы плакали.
   Она долго молчала. Вздохнула:
   -Давайте не будем об этом, посмотрите какой вечер хороший.
   Вечер действительно хорош. После дождя воздух чист и прохладен. Разноцветными блёстками отражаются огни реклам, переливается асфальт под фарами машин, червонным золотом в свете фонарей светятся листья. Темнота скрыла всё неприглядное. Город, как дама полусвета в осеннем вечернем наряде.
   -Нам далеко? Может такси?
   Она отрицательно покачала головой:
   -Здесь рядом, лучше пройдёмся, или Вы спешите?
   -Мне спешить особенно некуда.
   -А жена, дети?
   -Мы с женой давно уже чужие люди, - увидев скептическую полуулыбку, добавил: - Вы не подумайте, что я для завязывания каких-то отношений с вами говорю так... Просто, сегодня за столом задумался о том, что не хочется домой.
   -Мне тоже, - еле слышно отозвалась она.
   Замолчали. Каждый думает о своём.
   -Вот мой дом! - она остановилась.
   -Может, угостите кофе? - с неловкой улыбкой спросил он.
   Она усмехнулась:
   -У такого кофе слишком горький осадок, а если я и сказала, что не хочу домой, это совсем ничего не значит, - слово "ничего" она выделила интонацией. Пока он подбирал слова, она уже шла к подъезду. Догонять глупо.
  
   Никто не знает, как и почему люди становятся необходимы друг другу.
   Где та грань, когда без чужого еще вчера человека ты не представляешь себе жизнь.
  
   В понедельник навалилась куча дел, но она не выходила у него из головы. Видел её только мельком, улыбнулись друг другу, как старые знакомые. Вечером, когда ехал домой, увидел в витрине цветочного магазина роскошные чайные розы, сразу подумал о ней. Вспомнил, что жене давным-давно не дарил цветы, но представил её скептическую улыбку и досадливо поморщился. Да и пока раздумывал, поток машин унёс его за два квартала от магазина.
   Загадал, если завтра, когда будет ехать на работу, магазин будет открыт, купит розы для неё. Усмехнулся своим мыслям, цветочный магазин в полдевятого утра... да он романтик!
   Утром пришлось остановиться. К его удивлению молодая девчонка как раз устанавливала чайные розы на витрину. Судьба! С кривой улыбкой подумал он, расплачиваясь.
   Уже подъезжая к офису, представил, каким идиотом будет выглядеть, если заявится в бухгалтерию этаким гусаром с цветами, скривился. Удивляясь сам себе, сходил в кабинет, обрезал пластиковую бутылку, налил воды и поставил цветы на полик между сиденьями.
   Вечером после работы ждал её в машине возле офиса. Усмехнулся, когда подумал, как он выглядит со стороны. Взрослый солидный человек, как школьник ждёт свою первую любовь за углом родной школы.
   Вопреки опасениям она вышла одна, он медленно едет за ней до автобусной остановки. Лихо подкатил, открыл дверцу и сказал заранее заготовленную фразу:
   -Мадам! Нам по пути!
   Она, не раздумывая села в машину. По знакомой лукавой улыбке он понял, его преследование не осталась без внимания. Цветам обрадовалась чрезвычайно, даже зарделась, но уколола:
   -Обязательно тайно нужно было вручать?
   Он попытался выкрутиться и с улыбкой сказал:
   -Такие цветы плохо переносят резкие температурные переходы, - но заметив похолодевший взгляд, ответил честно: - Не хотел выглядеть идиотом в бухгалтерии.
   -А сейчас не выглядите?
   Он промолчал. Машина медленно катится в вечерней пробке.
   -Вы не обижайтесь. За цветы спасибо, но я не подхожу для сиюминутного адюльтера...
   -Знаете, вы нарушаете все правила игры, - заметив в её глазах немой вопрос, усмехнулся: - Все женщины с удовольствием принимают подарки и никогда не заводят разговор, о какой либо близости, поощряя или нет какие-либо поползновения мужчины. А вы сразу, поворот-разворот!
   Она пожала плечами:
   -Значит, вам не встречались такие женщины!
   Он рассмеялся:
   -Ответ не правильный! Нужно говорить, "я одна такая особенная!"
   Теперь улыбнулась она. Машина остановилась у подъезда.
   -Как я понимаю, штурм не удался, начнём планомерную осаду.
   Выходя из машины, она пожала плечами:
   -Попытайтесь, - улыбнулась: - Вам пожелать удачи?
   Ответить он не успел, она уже хлопнула дверцей.
  
   "О планомерной осаде" она вспомнила, когда увидела машину около остановки. Усмехнулась и распахнула дверцу.
   Так эти поездки стали постоянными.
   Снова ни к чему не обязывающий разговор, пикировка, в которой он, по праву считая себя непревзойденным мастером, вдруг встретил в её лице очень достойного противника. Вызывала досаду и удивляло его, что она всегда успевала оставить за собой последнее слово. Почему-то получалось так, что когда она выходила из машины то в их шутливом поединке успевала сказать в последнюю минуту какую-нибудь фразу, всегда к месту и на которую он не успевал ответить.
   Она была права, таких женщин он ещё не встречал.
   Ходит множество анекдотов о женском уме и логике, и как бы ни возмущались феминистки, отличие мужского и женского мышления очевидны. У неё он нашёл гремучую смесь чисто женской парадоксальной логики и мужского аналитического ума. В её милой головке такое взрывоопасное соединение прекрасно уживалось и эффективно функционировало.
   Конечно, их ежевечерние поездки не остались незамеченными коллегами, особенно прекрасной половиной. Когда он сказал ей об этом, она только беспечно махнула рукой:
   -Наша совесть чиста, - дразнящая улыбка. - Пусть думают, что хотят.
   Он притворно вздохнул:
   -Я был бы не против, если бы повод появился.
   Ответ последовал незамедлительно:
   -Надежда хороший завтрак, но плохой ужин!
   Мягкий хлопок дверцы и он с усмешкой качает головой, глядя, как она танцующей походкой идёт к подъезду.
   К собственному удивлению он не тяготился этими встречами и не старался торопить события. Когда по делам ему пришлось на несколько дней уехать в соседний город, поймал себя на мысли, что скучает об их ежедневных встречах. Он понимает, что происходит то, чего подсознательно всегда опасался, душевная близость с женщиной, которая ему нравится. Во что это выльется - не знает, никто. Мысленно махнул рукой, что будет, то будет.
  
   Возвращаясь, он пожалел, что поехал на машине. С утра пошёл нудный осенний дождик, потом резко подморозило, дождь перешёл в снег, и дорога превратилась в припорошенный каток.
   Хмурый город встретил его обледенелыми тротуарами и серой кашей на дорогах. Нахохлившиеся прохожие идут осторожно, мелкими шашками.
   Молодой парень перебегает дорогу, падает уже на тротуаре, даже вязаная шапочка отлетает в сторону. Он видит, как беззвучно чертыхаясь, парень встаёт, остальные, косясь на пострадавшего, двигаются ещё более осторожно.
   Посмотрел на часы, понял, что на работу опоздал и решил попробовать перехватить её на остановке.
   Подъехал как раз за её "маршруткой". Она его не заметила, посигналил и помахал рукой. Усмехнулся, когда подумал, как соскучился по этой улыбке. А может, улыбка предназначена совсем не ему, а его верному "мустангу", с которым они "проскакали" сегодня больше двух сотен километров, ведь никому не хочется в такую погоду добираться на общественном транспорте, а потом по гололёду идти домой.
   Пробка еле двигается, он решил по дворам объехать самый проблемный участок. Оказалось, ни один он такой умный. Пристроился за "восьмёркой". Всё равно здесь хоть машины ехали, а не стояли.
   Из-за дома с приличной скоростью выехала "газель". Водитель попытался пропустить поток автомобилей, но машину резко повело вправо, "восьмёрка" успела проскочить, а его ветровое стекло вдруг закрыла грязная будка "газели". Резко нажал на тормоз, чертыхаясь. Машину правой стороной несёт на "газель", он яростно выкручивает руль, пытаясь выправить занос. Сначала не понял, откуда такой странный звук, машина мягко ткнулась в заднее колесо, повернулся:
   -Таня! Что с тобой?
   Широко открытые бессмысленные глаза, всё лицо в слезах. Услышала своё имя, повернулась и, закрыв лицо руками, уткнулась головой ему в плечо. Звук, оказывается, исходил от неё, тонкий, на пределе слышимости вой, сейчас перешедший в сдавленные рыдания. Он обнял её и прижал к себе, насколько позволил ремень безопасности:
   -Ну, всё! Всё кончилось! - гладит по голове, как маленькую. - Ты что испугалась-то так!
   Он увидел, как открылась дверь "газели", из кабины выпрыгнул водитель, среднего роста крепыш с круглой стриженой головой и бегающими глазами. Обежал машину и сразу наклонился к заднему колесу. Когда распрямился на лице - явное облегчение. Не спеша, вразвалочку, но всё-таки с виноватым видом подошёл с водительской стороны. Опускается стекло.
   -Мужик! - покаянно прижимает руку к сердцу. - Не успел резину сменить, "переобуваться" еду.
   Сзади уже скопились машины, кто-то особенно нетерпеливый уже жмёт на клаксон.
   Он не может и не хочет оторвать её от себя.
   -Что там с моим бампером?
   "Газелист" повернулся, как будто мог отсюда что-либо увидеть, опять прижал руку к сердцу:
   -Ни царапинки!
   -Ладно! Чёрт с ним! Давай я сейчас назад сдам, а ты выворачивай!
   Таня отстранилась, слёзы тонкими струйками продолжают бежать по щекам. Она наклонилась, пряча лицо, достала из сумочки носовой платок:
   -Не смотри на меня.
   Алексей решил, что лучшее, что он сможет сделать - молчать. Пытаться успокоить бессмысленно, будет только хуже. Он честно старается не смотреть в её сторону. Подумал, как незаметно они перешли на "ты". Вначале обращение на "вы" было как бы игрой при их шутливой пикировке, потом стало само собой разумеющимся. Но, в общем, такой переход, вполне объясним. Хотя непонятно, чего уж так сильно пугаться? Усмехнулся одной стороной рта, поймёшь женщину - познаешь мир!
   Остановился у подъезда, рядом никакого шевеления, на Таню по-прежнему не смотрит.
   -Я сумасшедшая?
   Он обернулся, она пытается промокнуть глаза мокрым платком. Молча, подал свой платочек, отвернулся, вздохнул:
   -Почему... Мне просто непонятно, чего ты так сильно испугалась? Человек ты адекватный, страшного ничего не произошло, подобных аварий в такой гололёд сейчас в городе тысячи!..
   -У меня дочь в аварии погибла вместе с мужем...
   -Бедная ты моя бедная! - он привлёк её к себе.
   Она всхлипнула, судорожно вздохнула, пытаясь сдержать рыдания, но слёзы льются непрерывным потоком, он осторожно погладил её по плечу.
   -Ничего... никто... не понимает!..
   От непоправимости её горя у него сжалось сердце.
   -Бедная ты моя, - повторил он. - Никто и не поймёт. Не дай Господь такое испытать!
   Она уткнулась ему в плечо и заплакала навзрыд. Он осторожно щёлкнул ремнём безопасности. Таня судорожно вцепилась в куртку, спрятала лицо, как будто хотела спрятаться от невыносимой потери. Будто всё можно повернуть назад, когда светило солнце, и она с любовью собирала Дашу в первый класс, и нет этой мёртвой пустоты, когда вечером некуда себя деть, и остались только горько-сладкие воспоминания, от которых нужно уходить, чтобы не сойти с ума. И не осталось никого рядом, кто мог бы просто по-человечески обогреть и пожалеть.
   Мама! Всегда ведь есть самый близкий на свете человек. Но с матерью у нее никогда не было душевной близости. Жесткий, бескомпромиссный человек она ещё с детства старалась воспитать в дочери жизненную стойкость. Наверное, ей это удалось, но душевной чуткости, доброты матери никогда не хватало, впрочем, как и времени.
   Оставалась Ксения со своей глупой искренней добротой и заботой, но и она раздражала, особенно с её глубокой, но такой же глупой верой, с церковными праздниками и куличами, которые у неё вызывали только глухую тоску и раздражение.
   И не было плеча, на которое можно опереться в её одинокой тоскливой, как коридор без дверей, жизни.
   Она понимает, как глупо сидеть и реветь, как пятилетняя девочка у него в машине. Постаралась ещё раз взять себя в руки. Он, по-прежнему осторожно прикасаясь, гладит её по плечам. Отстранилась, вытирает мокрым платком лицо, проговорила почти нормальным голосом:
   -Подожди минуту, приведу себя в порядок.
   Он деликатно отвернулся. Щелчок двери, Алексей повернулся:
   -Давай провожу тебя.
   Она уже вышла из машины:
   -Ты может, зайдёшь?
   И такая тоска, и просьба прозвучала в этом простом вопросе, что он как будто увидел пустоту её вечеров, холод постели, а впереди одиночество...
   Он мог бы не делать этот шаг, тем более ещё не успел даже побывать дома. К тому же в глубине души понимал, это не начало интрижки, здесь что-то совсем иное, и куда занесёт их обоих, не знает, наверное, и Господь, но оставить её вот так, около подъезда он не мог, да и не хотел.
  
   Она сразу прошла в ванную, он разделся и прошел в комнату.
   С любопытством огляделся. Бросился в глаза порядок и стерильная чистота. Конечно, он не раз бывал в гостях у одиноких женщин, но здесь такое впечатление, что только что провели генеральную уборку и выстроили всё по ранжиру. Очень приличная библиотека, хороший подбор книг, но при современном развитии интернета теперь это уже скорее анахронизм, точнее обязательный декор интеллигентной квартиры.
   Татьяна быстрее, чем он думал, справилась с собой, привела себя в порядок. Даже не верилось, что минуты назад она плакала у него на плече. Только блестящие от слёз глаза выдавали её, он даже пожалел, что пришёл сюда. Воспользоваться ситуацией для поползновений на романтическую близость, свинство, хотя он знавал женщин, у которых такой способ успокаивания пользуется большой популярностью, но Таня совсем не такая, хотя... женщина сама не знает, что выкинет её парадоксальная логика в следующую минуту.
   Оба почувствовали неловкость, она на правах хозяйки пригласила его на кухню:
   -Ты же мечтал в этом доме выпить кофе, так пойдём, сварю тебе настоящий турецкий.
   Но улыбка лукавой не получилась, какой-то жалкой она оказалась. Она чувствовала, что Алексей всё понимает и просто жалеет её, а жалость родных и друзей её давно уже только раздражала. Татьяна чувствовала себя, как будто выпросила милостыню, ей бросили медный грош, а что с ним делать, она не знает.
   Сидят на кухне, он пьёт очень крепкий ароматный кофе. Рядом, под рукой, высокий стакан с холодной водой.
   Алексей рассуждает о книгах, о том, что печатные издания отживают свой век.
   -В наше время всё больше и больше людей пользуются интернетом, все сведения, что раньше черпали в книгах, сейчас проще и доступней получить в паутине.
   Она помешивает ложечкой остывающий кофе, опустила глаза, и слушает его рассеянно.
   -Мне сегодня сон приснился, Как будто Дашенька моя идёт сегодня в первый раз в школу, но даже во сне знаю, что её нет, что... умерла, - последнее слово она произнесла через силу. - Да знаю я, что ты сказать хочешь, - махнула рукой, вздохнула. - И мать говорила и подруги... Понимаю всё, а поделать ничего с собой не могу.
   Он молчит. Вздохнул, открыл, было, рот, но она не дала ему ничего сказать.
   -Знаешь, жалости мне твоей не надо, - подняла руку, не давая ему сказать: - Вообще извини, что затащила тебя к себе.
   -Тебе ведь не жалость моя нужна, ты смысл жизни потеряла.
   Сказал очень спокойно и задумчиво, она, молча смотрит на него, ожидая продолжения, он же отхлебнул глоток кофе и молчит.
   -А у тебя, в чём смысл жизни?
   -Не знаю, - он печально усмехнулся. - У меня, наверное, комплекс среднего возраста.
   -Это как?
   Он пожал плечами:
   -Учёный из меня не получился, да я и не стремился к этому, дети уже почти во мне не нуждаются, так, - опять неопределённое пожатие плеч. - Я для них скорее, как финансовый спонсор... С женой мы чужие люди...
   Замолчали.
   -И что из этого следует?
   Он улыбнулся:
   -Жить, просто жить!
   Алексей поднялся:
   -Какой-то разговор у нас с тобой невесёлый получился. У тебя горе, а я со своими сентенциями ненужными.
   Она могла предложить остаться, Таня понимала, дома ведь сегодня наверняка не знают, что он приезжает, но она опять его удивила.
   -Наверное, ты прав, надо просто жить. Знаешь, это как в детстве. Тебе дали игрушку чужую поиграть, но её ведь отдавать надо, а мне чужого не надо. Ты ведь чужой, хоть может быть я уже и влюбилась, но ты сейчас пойдёшь домой. Что бы ты ни говорил, а там тебя ждут.
   Он, молча, одевается, она ждёт в дверях прихожей. Когда он уже взялся за ручку двери, она сказала:
  
   -Лучше нам, наверное, не встречаться...
   Алексей неловко улыбнулся:
   -Ты знаешь, игрушка-то живая, тоже ведь может решать.
   -И всё равно, что бы ни случилось, спасибо тебе!
   За спиной щёлкнул замок.
  
   Какой датчик, какой прибор стоит в голове у каждой женщины, не знает наверняка она сама. Между ними ещё ничего не произошло, но его Наташа уже почувствовала какую-то угрозу своему благополучию.
   Любила ли она его? Сейчас, наверное, она и сама этого не знала, да и что такое любовь? Может быть тогда, когда он ухаживал за ней, что-то и теплилось в душе, но с годами осталась только привычка, что он всегда рядом, хотя она и ловила себя на чувстве раздражения, от его присутствия. Она брезгливо морщилась от малейшего запаха его пота, злилась, если вдруг обнаруживала в какой уже раз его грязные вещи не в стиральной машине, а в самых разных местах для этих целей не предназначенных. Её бесило его постоянное ёрничение, непременное желание перевести всё в шутку, к тому же не всегда безобидную. Все его любимые словечки и присказки она давно уже выучила наизусть и кроме привычной злости и желания уколоть в ответ, других эмоций не вызывало.
   Главное, что удерживало их вместе кроме привычки, это нежелание что-либо менять в устоявшейся, как привычное теплое болото, жизни. Может там, впереди есть, что-то более лучшее, но кто знает, ждёт ли кто-нибудь там за жизненным поворотом и нужен ли он.
   Конечно, она полностью зависела от него материально. Наташа уже забыла, когда ходила на работу, но не только деньги держали её рядом. Для женщины развод - крах всей жизни. Так создал Господь Еву и последующие разнообразные копии, что семья для них основа жизни. Даже название для женщины - замужем! То есть за спиной у мужа, хотя жизнь и здесь вносит свои коррективы, многих мужчин можно считать за жениными спинами, но всё-таки, всё-таки!..
   И на этот раз она не ошиблась, но просчиталась в другом. Когда-то Наташа устраивала истерики, требовала клятв и заверений в любви, но теперь относилась к мужниным похождениям более спокойно и цинично, никуда не денется, перебесится и вернётся к родному очагу. Вот и сейчас она решила, что новое увлечение мужа не более чем очередная блажь, которая пройдёт и без её вмешательства. Незачем зря портить кровь и себе и ему.
   Она сама на юге изменила ему скорее из мести, чем желания, но ожидаемого морального и физического удовлетворения не получила. Только подтвердился вечный женский вывод о том, что все мужики сволочи вот и весь результат. Сейчас постоянного любовника у неё не было, но сохранять мужу верность она не считала себя обязанной.
  
   Что всё-таки такое любовь в век рынка и интернета? Обветшали её романтические одеяния под блестящей мишурой сексуальной революции. Или, может быть, и не существовала она вовсе, может, придумал эту красивую сказку подслеповатый романист. Это, наверное, у него бледный юноша с пылающем взором смотрит, как графиня в развевающемся кринолине бежит к пруду. А в жизни всё проще. Мамы и папы договаривались о приданом, и графиня шла не к пруду, а к аналою. Юношу успокаивала не няня, а дворовая девка Маруся испытанным веками способом. Всякие же ромео с всевозможными джульетами были придуманы для девиц подросткового возраста и до наших дней кормят всё того же романиста, наконец-то купившего очки.
   Да и где те романтические девочки, которые орошали подушки слезами, разве они похожи на тех хищниц, одетых для охоты за мальчиками с деньгами так, что бедные дедушки, которые такую одежду не могли себе представить даже в юношеских сексуальных грёзах, ступают совсем не так и часто даже в лужи.
   Но жив, жив тот романист в модных очках, только теперь он подвизался на телевидении и кормит, кормит всё той жвачкой девочку, что заставила спотыкаться дедушку. И не беда, что теперь она грезит не о юноше бледном, а о муже с "Мерседесом".
   Замордованная жизнью, мужем-алкоголиком и детьми-тунеядцами женщина рубенсовских форм плачет, глядя на картонные страсти мексиканских и отечественных сериалов. И пока живо человечество тот романист не останется без работы, а сказка о вечной любви будет жить.
   Но почему сказка? Разве наш век глобализации и всяческих технологий растворил в себе тягу людей к прекрасному? Человечество вымрет, если перестанет любить безо всякого вмешательства природных и потусторонних сил.
  
   С утра навалились дела, как всегда за время его отсутствия накопилась куча бумаг, с которыми нужно разобраться, потом встреча с заказчиком, и всё это срочно и не терпит отлагательства.
   Заказчиком оказался старый знакомый ещё с давних институтских времён. Договорились встретиться в ресторане вечером и там же обговорить все детали. Пришлось уходить с работы пораньше, нужно отогнать машину домой, чтобы в ресторан приехать на такси.
  
   В последнее время у него начало покалывать в правом боку. Ехал домой и злился: почему все деловые встречи обязательно нужно решать посредством выпивки!? Хотя сам себе признался, больше всего жалеет, что с Таней сегодня встретиться не получится. И что она подумает, после вчерашнего разговора, непонятно.
   Оказалось всё гораздо хуже, чем он думал. Егор Иванович, один из выживших динозавров советских времён ещё с комсомольской работы привык извлекать все удовольствия жизни из собственного служебного положения.
   Мэрия собралась менять всё компьютерное оборудование для своих сотрудников, и такой лакомый кусок стоил не только роскошного ужина в ресторане, но и сауны с не менее роскошными девочками. Конечно, кроме девочек и ресторана деятелю полагался и толстенький конверт с зелёными бумажками, но как раз сейчас началась очередная компания борьбы с коррупцией, и старый волк ещё "совковой" закваски осторожничал. Алексей больше привык работать с бюрократами новой формации. У тех программа построена на чисто деловых отношениях, если дачу взятки можно так назвать. Никаких сантиментов, обговорили условия, получили наличные, разбежались. К тому же молодая поросль частенько предпочитала, вместо наличных, банковские расчёты.
   Конечно, здесь в ресторане лишних ушей нет, и Алексей предложил просто перевести деньги на любой счет по выбору Егора Ивановича, но или волчья осторожность, или любовь старого бюрократа к зелёным купюрам, заставляла его брать на лапу наличными.
   Когда ответственный работник озвучил стоимость собственной визы, Алексей крепко задумался. Они с Павлом рассчитывали на сумму гораздо более скромную.
   Правительство в два раза увеличило зарплату чиновникам (не иначе, как нашептал нечистый), по наивности полагая, что они будут держаться за места и не брать взяток. Результат не замедлил сказаться, взятки увеличились на порядок.
   Глядя на сытое и добродушное лицо оппонента Алексей думал, сколько ему нужно денег, чтобы работать честно и понял, такого количества зелёных купюр просто не вместит планета Земля, а может и Юпитер.
   А между тем, Егор Иванович начал своё сольное выступление, всё те же "старые песни о главном". Смакуя "Хеннеси" жаловался, со сколькими людьми ему придётся делиться, что ему достанутся крохи, и вообще возможно придётся делать настоящий аукцион на выполнение работ. Но на самодовольной физиономии явно читалось, никуда ты не денешься, заплатишь!
   Алексею подумалось, сколько ещё придётся заплатить таким вот самодовольным чинушам, и сколько бы выиграла страна, если бы такие должности занимали честные люди, но... но... они бы с Павлом тоже не заработали столько денег, что получат с помощью того же Егора Ивановича. Получается замкнутый круг.
   Выпил "Хеннеси" и утешился, как утешались до него и будут после, "мы играем по правилам, которые не нам менять".
  
   Утром проснулся с головной болью и с привычным уже покалыванием в боку. Коньяк благородный напиток, но, как безуспешно нас предупреждает журнал "Здоровье", злоупотребление чревато. Конечно, не стоило соревноваться с Егором Ивановичем, судя по цвету его физиономии, тренировочный процесс там не прекращается ни на один день.
   Таню в офисе увидеть не удалось. Сначала с Павлом снова обсчитывали калькуляцию на выполнение работ, с учётом новой суммы Иваныча, чтобы и самим не остаться внакладе. Потом пришлось срочно уехать по другим делам, так что офису он подъехал опять к концу рабочего дня.
   Собственно сегодня он мог уже и не возвращаться, заехал только за Таней. Она вспорхнула в машину, как будто ничего и не произошло. Сегодня на ней светлый пуховик с рыжей меховой оторочкой, сшитый по фигуре и очень ей к лицу. Алексей улыбнулся, только сейчас он понял, что успел соскучиться.
   В город, наконец, пришла зима. Закончилась надоевшая слякоть и, казалось, вечная грязь. Ветра нет, идет как будто праздничный новогодний снег. Улицы как невесты в белом непорочном наряде.
   Оказывается, она знала о его вчерашних алкогольных приключениях, просветил её Иван Семёнович. Алексей в душе удивился, главбух слыл человеком осторожным и не болтливым. Здесь одно из двух: или Таня так смогла очаровать и расположить старика, что маловероятно, или на фирме их уже считают любовниками. Тане, конечно, говорить ничего не стал.
   У Алексея похмельный синдром, как у всякого русского, сопровождался покаянием и самобичеванием. Разговор, естественно, зашёл о коррупции. К его удивлению Таня относилась к проблеме довольно прохладно:
   -В России всегда воровали. Вон, Татищев, вор из воров был. Ему ведь во времена Анны Леопольдовны голову отрубили. Конечно, там и политика присутствовала, но велось и серьёзное следствие, вскрыли чудовищные хищения, зато сейчас в Екатеринбурге ему памятник стоит!
   Алексей ухмыльнулся:
   -Думаешь, и нынешним поставят?
   Любимая лукавая улыбка:
   -Сначала им нужно головы отрубить.
   -Я краем уха слышал, Егор Иванович в Черногории домик прикупил, готовит себе местечко после отставки. Он ведь не губернатор какой-нибудь, ему место в Совете Федерации не светит, попрут с насиженного места, и может вместо Черногории на нарах приземлится!
   -Это вряд ли. Мало ли у него покровителей на самом верху!
   -Под очередную компанию попадёт, те же покровители его первые и сдадут! Устроит любимая полиция "маски шоу" при передаче "доларов" и окажемся мы с Иванычем в соседних камерах...
   -Если боишься, не играй в эти игры!
   Машина уже подъезжает к подъезду. Алексей удивлялся сам себе, с чего это он вдруг разоткровенничался с по сути незнакомым человеком?! Он не сказал Тане, что больше всего обижен на Павла. Когда первый раз пришлось подкупать чиновников, Паша посылая его, аргументировал своё решение тем, что Алексей более коммуникабелен и у него получится лучше, хотя на официальных переговорах он, как глава фирмы присутствовал и главенствовал всегда, жёстко отстаивал свою точку зрения, и только обговорив все детали, шёл на компромисс. Алексей всё более неохотно брался за "деликатные" поручения, но, как младший партнёр, не мог отказаться.
   -Да это так, мысли вслух. Хотя, конечно, есть некоторые опасения. Очко-то ведь железное, родное, не дядино!
   Он нажал на тормоз и повернулся к Тане:
   -Может, кофе по-турецки угостишь?
   -Разве только в качестве оплаты за проезд.
   В прихожей он галантно помог ей раздеться, она дала ему почти новые мужские тапочки.
   -Зря ты, на таком полу можно тесто месить! - но послушно втиснул ноги в маловатые тапочки.
   Снова сидят на кухне. К кофе у Тани вкусное домашнее печенье. "Интересно, печенье она для себя стряпала, или всё-таки меня ждала?"- подумал Алексей, но вслух ничего говорить не стал. Он давно решил не торопить события, пусть всё идёт своим чередом, но мужчины зря думают, что в отношениях с женщинами инициатива всегда в их руках. Сильный пол делает только первый шаг, а дальше чаще всего решает слабая женщина, получившая навыки соблазнения ещё от своей прародительницы, ведь именно её сбил с пути истинного Змей, а она уже пострадавшего, в сущности, ни за что, Адама.
   -У меня однокашник директор турбазы, может, махнём дня на три? С Павлом бы я договорился?
   Таня усмехнулась:
   -Это уже не осада, а подкуп получается!
   -Атакующая сторона может использовать разные способы нападения!
   -Всё равно, нет! Я ни в чём от тебя не хочу зависеть, тем более от Павла Андреевича!
   -Ну и зря! На лыжах бы покатались. Сейчас в лесу хорошо! Видела погоду сегодня?
   Таня посмотрела Алексею в глаза:
   -В двухместном номере?
   -А почему бы и нет! - он беспечно улыбнулся.
   -Для таких гонок у меня двуспальная кровать есть, - она вздохнула и, по-прежнему глядя ему в глаза, продолжила: - Девочки предупреждали насчёт тебя...
   -Кто же это такой заботливый? Не Лизавета часом? А про турбазу ты зря подумала, если у нас ничего бы не получилось, я бы не настаивал и не обиделся. Просто хорошо провели бы вместе время.
   Она печально улыбнулась:
   -А ты уверен, что гарнизон крепости хочет держать осаду?
   От такой откровенности он смешался и впервые не смог сразу ответить.
   -Иди домой, игрушка самостоятельная, тебя ждут.
  
   На работе его ждала новость. Позвонил Егор Иванович и попросил о встрече.
   В городе погода переменчива, как настроение женщины. Туманный диск солнца сквозь городской смог всё-таки прогрел воздух до промозглых плюс трёх. Вчерашний снег, в который уже раз превратился в слякоть. Машины брызгают грязью на зазевавшихся прохожих. Нахохлившиеся люди с неудовольствием смотрят под ноги и обходят лужи.
   Оказалось Егору Ивановичу уже поручили организовать аукцион на проведение работ, но влиятельный чиновник из губернаторского окружения сам не прочь хапнуть такой жирный кусок и постарается протолкнуть фирму сына. Предварительный список фирм-претендентов есть. Официально аукцион объявят в начале следующей недели. Егор Иванович узнал перечень и объём работ, и, самое главное, сколько готова заплатить администрация, а насколько может согласиться фирма сынка.
   Алексей с Павлом посчитали, их позиция предпочтительней. Конечно, главный козырь - Егор Иванович. С собрата-чиновника он не получит ничего, значит будет проталкивать их фирму. К тому же у них гораздо больше опыта в проведении именно таких работ, но они понимали, этот довод будет учитываться в последнюю очередь.
   Павел решил не платить Иванычу сейчас, а предложить долю в прибыли. Алексей в сомнении покачал головой:
   -Отдалённая перспектива таким людям очень не нравится!
   -В смысле?
   -Сегодня он сидит в своём любимом кресле, а завтра кто-нибудь другой, а заплатим ли мы потом, большой вопрос! Мы можем развалиться, просто кинуть, да мало ли обстоятельств!
   -Значит надо всё оформить юридически!
   Алексей ухмыльнулся:
   -Взятку юридически, да вы большой оригинал!
   -Почему взятку, мы можем сделать его партнёром на выполнение определённых работ.
   Алексей задумался:
   -Вообще-то это мысль! Только пойдёт ли он на это...
   Павел перебил:
   -Он ведь не дурак! Долевое участие! Во первых, это уже не взятка, и совсем другие деньги! И второе: он может оформить сына, или жену, уже никакого криминала!
   -А мы сами не пролетим с таким партнёром?
   -Наоборот! Цены можно будет загибать безбоязненно! - и на пол тона ниже: - В пределах разумного, конечно...
   Оба улыбнулись. Павел встал, достал бутылку коньяка и любимые серебряные чарочки. Алексею протянул лимон и нож.
   -Верочку мою дергать не будем, - поднял чарочку. - Давай за успех!
   Тот поморщился и потёр бок:
   -Печень что-то пошаливать стала, прекращать надо...- поднял чарочку.
   Павел выдохнул, вытер набежавшую слезу:
   -Не аристократ я! Ванёк с подворотни! Люблю "конину", но смаковать, наверное, никогда не научусь!
   Алексей спросил:
   -Иваныч волчара умный и тёртый, он нам на шею потом не сядет, если партнёром сделаем?
   Павел замахал рукой:
   -Ни в коем разе! Создадим "однодневочку", договор составим, в котором обговорим все условия сделки. Участие только в таких-то работах на таком-то объекте... Все честь по чести! У "однодневочки" генеральный, я думаю, себя он подставлять не будет, какого-нибудь родственника сделает. Ещё на налогах с экономим.
   -Убалтывать опять мне?
   Павел вздохнул:
   -Я думаю, вместе придётся, - задумался, что-то прикинул в уме и решительно сказал:
   -Позвони, договорись на завтра, где-то сразу после работы.
   Алексей кивнул:
   -Этот Иваныч деньги больше мамы родной любит...
   -Зря ты на него так! Мужик на своём месте! В городской администрации порядок навёл, помнишь, что у них там творилось во времена не к ночи помянутой Веры Геннадьевны?
   -Вор ведь, - вяло возразил Алексей.
   -Все мы, по большому счёту, воры! - махнул рукой Павел. - Государство стараемся с налогами обуть, крутимся, как можем! А вообще у нас сейчас цивилизация! Вспомни "весёлые девяностые"? А теперь мы, как где-нибудь в штатах, Иваныча в компаньоны берём, - поднял вверх палец. -Думаешь у них там на "гнилом Западе" не так? Та же картина, только чиновники дороже и делают всё изящнее. Да и вообще, мы-то так, мелочёвка, главные воры в Златоглавой в тихих солидных кабинетах сидят. Во где деньги крутятся! - сказал как будто с завистью. - Ладно! Хватит отвлечённых дискуссий! - хлопнул по столу ладонью. - Как там у тебя с Татьяной?
   -С какой?
   Павел засмеялся:
   -У тебя, что их несколько? Ты мне хвоста не крути!
   Алексей неопределённо пожал плечами.
   -Ты смотри, девочку мне не загуби! Перенесла такое, врагу не пожелаешь! - он помотал головой. - С тобой, как крутить начала, светится вся, даже походка изменилась, а то ходила, как в воду опущенная. Я тут, пока ты по далям и весям болтался, пообщался с ней. Голова светлая на удивление! С налогами, оказывается, мы переплачивали изрядно!
   Алексей с недоумением посмотрел на Павла.
   -Не переплачивали, конечно, но оказывается в нашем законодательстве лазеек достаточно. Я подумываю её вместо Семёныча главбухом поставить.
   У Алексея брови поползли вверх, Иван Семёнович на месте главбуха казался неизменным, как здание института.
   -Не сейчас, конечно, где-то через полгода, может быть год, - Павел усмехнулся. - Да не смотри ты на меня так! Ты в его личное дело заглядывал?
   Тот помотал головой.
   -Вот то-то и оно! А ему ведь уже семьдесят будет! Давно пора помидоры на даче поливать!
   -Ну не знаю... - Алексей в сомнении медленно покачал головой. - Если его с института уволить, можно сразу гроб с глазетовыми кистями заказывать!
   -Почему уволить! С почётом на заслуженный отдых! А ты что предлагаешь? - у Павла закаменело лицо. - С "компом" он на вы, одним пальцем по "клаве" долбит, современные программы с трудом осваивает, а документов по отчётности всё больше... Конечно, бухгалтерию он железной рукой держит, Тане твоей этому ещё учиться надо, но всё равно менять его придётся!
   Алексей слушал уверенный голос Паши и подумал, оступись он в каком-нибудь серьёзном деле, Паша и с ним расстанется без сожаления. Вспомнил, как тонул Серёга Ульянов. Он просрочил кредитный платёж своей фирмы и попросил у них денег под хорошие проценты. У фирмы на счету были свободные вложения, но Паша отказал сразу и категорически! Они даже поссорились, правда, первый шаг к примирению сделал тоже он. Так же уверено объяснил своё решение интересами дела. Алексей тогда, скрипя сердцем, согласился, хотя по-человечески Серёгу было жалко. Тот так и не поднялся, покатился по наклонной, начал крепко поддавать, а через год застрелился, правда, там добавились и семейные проблемы.
  
   Машина как всегда не спеша катит в вечерней пробке. Опять подморозило. Солнце спряталось за дома, над городом редкое для этого времени синее небо с одиноким тёмным облаком. Зажглись фонари, и сразу исчезла синева, небо превратилось в фиолетовое.
   По узкому тротуару рядом с обочиной дороги идёт бомжиха в самом распрекрасном расположении духа. Видимо где-то ей изрядно подфартило и сейчас её слегка качает от принятого внутрь горячительного. Улыбается, разговаривает сама с собой и энергично машет зажатой в руке сумкой.
   Алексей спросил Татьяну, что она думает о Пашином предложении. Оказывается, она об этом ничего не знает. Павел с ней ещё не говорил. Сказала задумчиво:
   -Для меня, очевидно, вашего Ивана Семёновича менять надо, я сейчас у него, как подпорка. Только не знала, что Павел Андреевич меня на его место метит. Для ясности: подсиживать его у меня и в мыслях не было! - вздохнула: - Вообще деньги мне сейчас очень бы не помешали. На мне ведь кредит висит. Мы за полтора года до аварии квартиру купили.
   Алексей мельком глянул на неё:
   -И сколько на тебе, если не секрет?
   Ответить она не успела.
   На пути бомжихи оказался бугорок льда, припорошенный снегом. Она поскользнулась и, взмахнув сумкой, полетела на дорогу, как раз на их машину.
   -Алёша! - крикнула Таня.
   Алексей резко нажал на тормоз, машину занесло, удар сумкой по ветровому стеклу. Выскочил из машины, бомжиха копошится в грязном снегу. Подскочил к ней, помогая подняться, запах птичьего двора и какого-то химического перегара чувствуется даже на морозном воздухе, перебивая выхлопные газы.
   -Что же ты под колёса лезешь!
   Та, кряхтя, поднимается, отмахиваясь от Тани, которая тоже пытается помочь ей подняться:
   -Понабрали машин...- далее её речь потеряла стройность, но обрела красочность. Такая экспрессия заставила бы покраснеть даже бывалого боцмана, обошедшего на своём фрегате полмира. Таня отшатнулась, Алексей с усмешкой покачал головой. Достал кошелёк, подал пострадавшей тысячную купюру:
   -Это тебе на лечение!
   Фонтан красноречия тут же выключился, красные заплывшие глазки скошены на кошелёк:
   -Маловато будет!
   -Прокурор добавит!
   Он уже отвернулся, вернулся к машине и достал из салона тряпку. Смёл с капота смятую жестяную банку, надкушенную булочку, покачал головой, разглядывая трещину на ветровом стекле, и посмотрел в след поспешно удаляющейся прихрамывающей походкой бомжихи. Сел за руль, выключил "аварийку", тронулся. Таня молча сидит рядом.
   -Испугалась?
   -Она ведь всё-таки человек!
   Долгий вздох:
   -Не просто человек, а представительница прекрасной части человечества, прости меня Господи! Вот что с ней можно сделать?
   Неопределённое пожатие плеч.
   -Вот и я о том же! Сейчас модно "совковые" времена ругать, но тогда были принудительные профилактории, на предприятиях с ними цацкались, а теперь!? Квартиру пропить помогли, с работы пнули и, куда она сейчас? Только под забором дохнуть! Зато Россия - член Совета Европы! Права человека у нас!
   Она протянула ему влажную салфетку:
   -Возьми! Протри руки и руль, от такой "представительницы" можно всё, что угодно подцепить!
   Он протирает поочерёдно руки. Таня невесело усмехнулась:
   -Ты что, предлагаешь в "совок" вернуться?
   -Да ничего я не предлагаю, - сказал усталым голосом. - Я вообще не знаю, что с ними можно сделать! У меня приятель Саня Беляев, строительный бизнес у него. Он попытался бомжей у себя на стройке устраивать, ведь у многих профессии строительные есть, у некоторых вообще руки золотые!
   -Ну и как?
   -А никак! - он зло махнул рукой. - Работают только до первых денег! Получили наличные, всё! Хоть охрану ставь, хоть как, всё равно напьются! Работа стоит. А ведь он для них вагончик ставил, живите, только работайте! Вот пока он этой "благотворительностью" занимался через его руки человек двести прошло. Сколько думаешь, осталось?
   Таня пожала плечами:
   -Никого?
   Алексей с усмешкой посмотрел на Таню:
   -Ты совсем пессимистка! Трое! Правда один всё равно периодически срывается, двое, когда я Саню последний раз видел, нормально работают, оба подшитые. Один даже у него вроде мастера, мужик с головой! Сейчас у него в основном таджики работают.
   Машина останавливается у подъезда, но оба не спешат выходить.
   -Вот ты здесь разглагольствовал: "совок", Совет Европы", - передразнила его Таня. - А сам готов, что-либо сделать? Твой Саня хоть пытался! РПЦ бесплатные столовые открыла, а ты лично!?
   -Что ты на меня взъелась! - возмутился Алексей. - Я на них смотреть даже не хочу!
   -Да надоела эта болтовня! Всем они не нравятся, а делать никто ничего не хочет! - она отстегнула ремень и уже спокойнее: - Витя мой тоже бывало: "их уничтожать надо, а ты одеваешь!". Я тогда старые вещи в церковь собралась нести.
   -Твой муж?
   Таня нехотя кивнула.
   -Ты любила его?
   -Нет! - ответила не задумываясь.
   -Зачем же замуж за него пошла?
   -А ты?
   -Сейчас уже не помню. Тогда казалось, любил...
   -Я молодая была студенточка, даже не задумывалась, а он ухаживал красиво, тоже казалось любовь на всю жизнь, а потом уже поздно... Притёрлись друг к другу, потом дочка родилась... - с грустной улыбкой смотрела куда-то сквозь Алексея. Замолчала. Потом беспечно махнула рукой. - Что-то нас с тобой на откровенность потянуло, не рано ли?!
   Открывает дверцу.
   -А кофе?
   -Я думала, ты не ждешь особого приглашения!
  
   В прихожей столкнулись лбами, снимая обувь. Она распрямилась, он осторожно снимает с неё сапоги и смотрит снизу вверх, она улыбается. Он улыбнулся в ответ, распрямился и увидел серьёзные ждущие глаза. Обнял и нежно поцеловал, но она ответила с такой страстью и жадностью, что у него закружилась голова.
   Легко поднял её на руки, они в спальне. Он целует, она страстно отвечает. Старается нежно и бережно раздеть её, но она яростно срывает с себя одежду и подрагивающими руками помогает раздеться ему. Её яростная страсть заразительна, но он старается всё делать нежно и медленно, но она торопит его. Алексей припал губами к соскам, Таня с неожиданной силой прижимает его голову к себе и в полузабытьи шепчет:
   -Алёшка, Алёшенька, милый мой!..
   Он в исступлении наваливается на неё всем телом, с жадностью находит губы, она отвечает ему, отворачивается, протяжный стон...
  
   Таня уютно лежит на его плече, он нежно, чуть касаясь губами, целует висок:
   -Можешь не отвечать, если тебе неприятно, но у тебя кроме мужа был кто-нибудь?
   Мечтательная улыбка:
   -Бедная бомжиха... где она сейчас?
   Он с недоумением приподнялся посмотреть ей в глаза:
   -Что это вдруг ты её вспомнила?
   Она с каким-то облегчением вздохнула:
   -Никого до мужа, и тем более после... Я после его смерти очень не хотела стать чьей-то любовницей, но, - улыбнулась знакомой улыбкой, с облегчением выдохнула, обняла его за шею и прижалась всем телом. - Судьба!
   У него был достаточный опыт, но никогда не думал, что такое возможно. Он любил у неё всё, все изгибы тела, голос, даже то, как она морщит нос, его любимая её улыбка и то стала совсем другой, как будто он увидел её другими глазами, зрением души. Таня видела отражение любви в его глазах и всем сердцем откликалась, отвечала всем жаром нерастраченной любви.
   В постели она оказалась неумелой любовницей, и он вёл её по этой самой сладкой дороге. Она как старательная ученица часто старалась забежать вперёд и открыть ещё неизведанные страницы.
  
   Очнулись, когда она привычно посмотрела на прикроватный будильник. Часы бесстрастно показали одиннадцать сорок две.
   -Иди! Я тебя провожать не буду. Мне сейчас себя надо из кусочков собрать!
   Таня даже отвернулась, пока он собирался. Алексей тоже медленно возвращается с небес на землю, и здесь ему очень не нравится. Нужно возвращаться домой и врать под скептическим взглядом жены.
  
   Утром хотел выехать на работу пораньше, но не получилось. Сначала, как назло, жене понадобилось купить какой-то особый порошок, и она долго искала его название, как будто нельзя сказать позже по телефону, потом сын опять попросил денег, и пришлось его подвести до перекрестка.
   Хотел заехать к ней и потом вместе ехать на работу, но посмотрел на часы и понял, что не успевает. Набрал на сотовом её номер, он уже давно списал его из её личного дела, но ни разу не звонил. Телефон долго не отвечал. Он три раза повторил набор, пока она не взяла трубку.
   -Привет! Узнала?
   -Привет! - голос вялый и совсем не радостный. - Узнала, конечно!
   -Ты где? Я хотел за тобой заехать, но не получается!
   -Не надо, я уже в "маршрутке". Давай вечером встретимся и поговорим.
   -У тебя какой-то голос...
   -Давай обо всём вечером, - повторила она и отключилась.
   Он в недоумении пожал плечами.
  
   На работе он не стал к ней подходить, хоть и хотелось. Как всегда она села в машину на остановке. Алексей привлёк Таню к себе и поцеловал, она только позволила, но не ответила.
   -Что с тобой, у тебя что-то случилось?
   Она глубоко вздохнула, задержала дыхание, выдохнула:
   -Всё случилось! - замолчала, он смотрит на неё, ждёт.
   -Ты знаешь, я долго думала и решила: нам не нужно встречаться!
   -Тебе было плохо со мной?
   Она как-то счастливо улыбнулась:
   -Мне так хорошо никогда не было! - и через паузу очень тихо, он еле расслышал: - И, наверное, никогда не будет...
   -Что же ты себя заживо хоронишь...
   Она перебила его:
   -Да не хочу я так! Ты же ворованный! - у неё слёзы в глазах. - У меня тётка вот так чуть ли не всю жизнь с дядей Колей. Он вроде как любит её, а от семьи не уходит! Она все праздники одна, - вяло махнула рукой. - Как дура ждет его, а он придёт на час, а она опять одна!
   Он молча смотрит перед собой.
   -Давай поедем, не хватало ещё возле работы отношения выяснять!
   Он послушно снял машину с "ручника", машина влилась в вечерний поток.
   -Что ты молчишь? Разве я не права?
   Он откинулся на сиденье:
   -Что я тебе могу сказать... - сосредоточенно смотрит на дорогу, мельком взглянул на Таню, улыбнулся: - Ты кругом права! Мы ведь и не знаем толком друг друга, чтобы заводить речь о каких-то серьёзных отношениях...
   Она опять перебила его:
   -Привыкну к тебе, потом по живому рвать...
   Теперь он не дал ей договорить:
   -Уйти из семьи я сейчас действительно не смогу. И дело здесь не в Наташе, просто обстоятельства сложились так, что просто не могу. Если хочешь, позже объясню, это долгий разговор.
   Оба молчат. Первым опять заговорил он:
   -Конечно, если ты непоколебимо решила, я соглашусь с твоим решением, ты от меня никак не зависишь.
   Она что-то хотела сказать, но он жестом остановил её:
   -Если вдруг ты подумала, что могу строить козни тебе на работе, то совсем не права!
   -Я и не думала!..
   Он снова жестом не дал ей закончить:
   -Не знаю как тебе, но мне без тебя будет очень плохо! Я люблю тебя! - он по-прежнему смотрит только на дорогу. - Вот ты сказала, что если не расстаться сейчас, то потом придётся рвать по живому, а сейчас ты рвёшь по мёртвому!?
   Посмотрел на Таню. Она невидящими глазами смотрит вперёд, по лицу непрерывным потоком слёзы. Остановиться нельзя, они во втором ряду, он просто ободряюще приобнял её.
   Машина опять у подъезда. Он обнял её:
   -Ты сегодня подумай хорошенько, а завтра встретимся и поговорим. Таня прижалась к нему и с всхлипом еле слышным шёпотом проговорила:
   -Пойдём ко мне...
  
   Как не противилась Таня, их подхватило и понесло, как утлую лодку волна. Куда их вынесет, к какому берегу, они не знали, да и не хотели знать.
   Глядя на светящуюся Таню, улыбающегося Алексея, который, не таясь, каждое утро, приносил в бухгалтерию то рубиново-бордовые розы с капельками воды на нежных лепестках, то роскошные астры из тонких разноцветных лучиков. Кто-то за спиной осуждал их, кто-то из женщин завистливо вздыхал, с мечтательной дымкой в глазах, но они или не замечали завистливые и ревнивые глаза, или не хотели замечать.
   Он устроил себе фальшивую командировку и просто жил у неё.
   Это было самое настоящее счастье, по-другому просто нельзя назвать такое состояние души. Они даже не предполагали, что такое единение возможно. Таня и Алексей каждый миг открывали всё новые грани в своих отношениях, в своей любви.
   Он уговорил Татьяну, и они поехали на турбазу в живописные места совсем недалеко от города.
   Если в городе слякоть, то здесь в лесном краю вовсю царствовала красавица зима. Снега ещё не много. Он ещё не успел закрыть пожухлую траву, она желтыми поникшими стеблями то тут, то там проглядывала из под голубого на солнце снега. Припорошенные ели еще не склонили малахитовые лапы под снеговой тяжестью и горделиво царствуют над лесом.
  
   Конечно, он лукавил, когда говорил, что не может уйти из семьи. Особо ничего его с домом не связывало. Просто как всякому взрослому человеку на этот шаг было трудно решиться. Никто ведь не скажет, что ждёт их там, за крутым жизненным поворотом.
   Правда, была одна немаловажная проблема. Только сейчас у него начали складываться нормальные отношения с сыном, а как, уже юноша, отнесётся к их разводу - неизвестно! Алексей трепетно относился к Владимиру и очень боялся его потерять. При бескомпромиссном характере парня их на зарождающаяся мужская привязанность могла окончиться плачевно.
   Хотя, кто знает! Однажды, когда они ночью разговаривали по душам, Володя вдруг спросил его, зачем они с мамой живут вместе, если давно уже не любят друг друга... Тогда он не смог ничего ответить, сейчас бы смог, но как отнесётся сын к такому поступку отца, большой вопрос!
   Он помнил, как сам тяжело воспринял уход отца из семьи. Тогда для него это казалось предательством именно его, а не матери.
  
   С утра подташнивало, уже привычно побаливал бок, но работа не ждала, и он уже в который раз отложил посещение в поликлиники до лучших времён.
  
   Алексей потерял сознание в кабинете у Павла. Он скривился, потёр ноющий бок, вдруг всё поплыло перед глазами и - темнота...
   Первое, что он увидел, очнувшись, растерянные глаза Павла. Алексей невольно улыбнулся. Даже во время крутых разборок с бандитами в лихие девяностые он не видел у Паши такой растерянности. Потом перед ним возникли испуганные глаза Тани.
   -Ты как? - участливый голос Павла.
   Он с трудом разлепил запёкшиеся губы:
   -Попить... дайте...
   Таня трясущимися руками налила в стакан и поднесла ему минералку. Он отхлебнул, но его сразу замутило и вырвало.
   В коридоре голоса. Алексей узнал голос охранника Ильи:
   -Вот в эту дверь.
   В кабинет вошёл пожилой врач, следом молодой с чемоданчиком.
  
   Уже на следующий день его перевели в онкологический диспансер.
   Через три дня бесконечных анализов он в кабинете у старого знакомого, постоянного партнера по преферансу, Лёвы-доктора, то есть главврача областного онкологического диспансера Льва Анатольевича.
   -Ну что, мои дела как сажа бела? - с наигранной весёлостью спросил Алексей, но на последних словах голос предательски дрогнул. Он постарался беспечно развалиться в кресле напротив стола, но тупая боль в боку заставила болезненно скривиться.
   Лев Анатольевич обменялся с Алексеем рукопожатием и молча продолжает листать папку с корявыми медицинскими бумагами.
   -Не тяни ты резину, - не выдержал Алексей. - Я тебе ведь не провинциальная барышня, которая по недомыслию залетела от заезжего гусара. Мне надо точно знать сколько... осталось!
   На последних словах голос всё-таки дал петуха с истерическими нотками. Алексей от злости, от того, что не смог справиться с эмоциями стиснул зубы.
   Мощная голова с венчиком седых волос вокруг лысины оторвалась от бумаг, на него смотрят усталые всё понимающие глаза. Алексей внезапно подумал, сколько людей выслушивали в этом кабинете свой приговор, сколько слёз и истерик видели эти глаза.
   Сейчас этот усталый немолодой человек совсем не похож на шебутного Лёву, который бесшабашно блефовал на безнадёжной карте, а после игры весело сетовал на невезение.
   -Рано ты себя хоронить собрался, хотя положение очень серьёзное, - он склонился к бумагам, потом опять поднял глаза. - У тебя как с деньгами? Мы, конечно, что можем - сделаем, но тебе бы желательно в Германию в клинику профессора Штаубе... Они как раз твоими болячками занимаются.
   -Так вашу ведь всего год назад, как открыли, - удивился Алексей. - Губернатор ленточку разрезал, я читал, что аппаратура лучшая и вообще, чуть ли не лучшая в Европе!..
   -Всё так, но аппаратуру нужно ещё грамотно обслуживать, к тому же на Западе ведутся постоянные исследования, та же аппаратура постоянно обновляется, а у нас, - безнадёжно махнул рукой. - Знаешь, когда спрашивают: насколько отстало наше автомобилестроение? - Навсегда! А у нас в медицине ещё хуже...
   -Ты скажи, шанс у меня есть?
   Лев Анатольевич вздохнул и отвёл глаза:
   -Я бы на твоём месте навёл порядок во всех делах.
   На какой-то миг животный тоскливый ужас тонкой холодной змеёй зашевелился где-то внизу живота. Алексей стиснул зубы, острый приступ страха прошёл, но болотной безнадёжностью остался с ним навсегда.
   Все мы знаем, что смертны, но бледная с косой где-то там, вдалеке. Даже старики на закате жизни надеются пожить ещё не один день. А вот так, когда ты молод и, казалось, всё еще впереди вдруг узнаёшь, что конец вот он совсем рядом, а впереди только небытие. Твоё сильное послушное ещё вчера тело завтра превратится в мерзкий тлен. Невидимый бездушный и неумолимый враг неузнаваемо безобразит и корежит тебя, а ты ничего не можешь ему противопоставить!
   Алексей не собирался сдаваться. Для себя он решил, что если понадобится, он поедет хоть в Африку, был бы толк!
  
   Тяжёлый разговор получился с Татьяной. Она сразу сказала, что едет с ним. Алексей и хотел и не хотел этого. Конечно ему страшно остаться один на один с бедой, которая так внезапно свалилась на него, а с другой стороны он не хотел, чтобы она видела его беспомощным и обезображенным болезнью.
   Всё-таки Таня настояла на своём, и они решили ехать вместе.
  
   Павел встретил его на пороге своего кабинета. Алексей сразу заметил преувеличенно бодрый тон, с которым он поинтересовался его здоровьем.
   -Паша! Мне деньги нужны, я в Германию на лечение еду.
   Павел поразился, как за неполную неделю изменился Алексей. Закостенело лицо, желтоватая болезненная кожа. Всегда ловкий, пластичный сейчас он осторожно сел в кресло, на лице еле заметная гримаса, даже такое движение давалось ему с трудом.
   Павел молча подал ему папку с бумагами.
   -Мне сейчас не до этого...
   -Ты читай!
   Что-то в Пашином тоне заставило его взять в руки документы, внимательно посмотрел на Павла и открыл папку.
   Он долго читал бумаги, несколько раз перечитывал некоторые места, наконец, поднял глаза на невозмутимо сидящего Павла. Оба молчат. Наконец Алексей покачал головой и сказал:
   -Ну, ты и сука!
   Павел с простецкой улыбкой развёл руками:
   -В бизнесе друзей нет!
  
   Этими несколькими бумагами друг Паша вычёркивал Алексея из списка живых, а заодно и из числа друзей.
   Документ выводил Алексея из акционеров фирмы, но сумма отступного была раза в три меньше, чем он должен был получить. Всего два месяца назад Алексей купил новую машину, о которой давно мечтал, по настоянию Натальи решили заказать новый кухонный гарнитур, в результате пришлось перестраивать кухню, и денег свободных практически не осталось. Конечно, он мог бы продать новую машину, но время, время! В Германию нужно ехать срочно, а без денег его там никто не примет. Взять в долг такую сумму не реально. Все эти обстоятельства прекрасно известны Павлу, на них он и построил свой безошибочный расчёт.
   Алексей взял ручку, решительно расписался, поставил расшифровку и намеренно уронил папку на пол:
   -Подавись!
   Павел с бесстрастным лицом молча смотрит бывшему другу в глаза.
   Резко встал, скривился от боли, но легко вышел из кабинета на прощание со всей силы шарахнул дверью. Мимоходом увидел удивлённые глаза секретарши.
  
   Германия встретила нудным осенним дождём, но Европа готовится к рождеству. Витрины полны улыбающимися Санта Клаусами с разноцветными мешками, улицы расцвечены ёлками и гирляндами, прохожие под зонтиками спешат запастись подарками, и никому нет дела до двух русских, один из которых приехал в эту сытую и благополучную страну умирать.
  
   Накануне отъезда у Алексея с Наташей произошло жёсткое объяснение. Когда она узнала о предстоящей поездке, конечно, собралась ехать с ним, но он сразу и категорично сказал, что едет один. Наташа с саркастической улыбкой:
   -Нашел сиделочку кобель несчастный!
   На неё смотрят серьёзные больные глаза:
   -Мы с тобой, наверное, зря жили вместе. Давно надо бы разбежаться, а теперь... Если я к тебе вернусь, то только в гробу.
   Она не нашлась, что сказать, так и запомнил он Наташу с удивлённым и задумчивым лицом.
  
   Алексей смог пережить и рождество, и Новый год. Исхудал так, что его знакомые вряд ли бы узнали его сейчас. Господь смилостивился и он не чувствовал, что умирает. Последние три недели под действие препаратов в сознание не приходил. Только иногда, в полузабытьи он видел, как сквозь туманную дымку любящие глаза.
   Таня выглядела не намного лучше. Перестала пользоваться косметикой, под глазами чернота, лицо заострилось. Заметила, что одежда стала болтаться как на вешалке.
   Она ушла первой. Доктор чуть ли не насильно выставил её из палаты в больничный кафетерий. Таня просто ткнулась лицом в стол. Даже в самых лучших клиниках мира аневризма аорты не лечится.
   Он ушел через несколько часов, под утро.
  
   Домой они возвращались в одном самолёте, но в разных гробах.
   Чудес на свете не бывает, а любовь?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"