Тишину опустевшего кабинета президента "Голден-Риал" нарушил назойливый телефонный звонок. Сквозь истерические причитания и рыдания Линды, Дэвид сумел понять только одно: час назад умер Сэм. Внутри всё словно перевернулось. Нет, он отказывался в это поверить. Новость представлялась настолько невозможной, что совершенно не укладывалась в его опухшей от усталости голове.
В ответ он промямлил что-то невнятное, странно, что он вообще смог что-то сказать, а потом ещё долго стоял с поднятой трубкой в руке, слушая короткие губки и смотря в пустоту затуманенным взглядом отрешённого. Он уже чувствовал, как со всех сторон накатывается нечто ужасное, грозное и неотвратимое.
Через два дня, на долгожданный юбилей финансовой империи "Голден-Риал" состоятся похороны лучшего друга. Словно ток прошёл сквозь тело Голдена, он содрогнулся, на лице выступил холодный пот, и, сопротивляясь приступам удушья, Дэвид стал лихорадочно развязывать тугой узел галстука. Слова Линды возмездием кричали в его ушах: "Он умер во сне, так и не смог проснуться. Боже, сначала доктор даже решил, что его отравили, но анализы опровергли это предположение".
- Вот он - конец! - беззвучно шевелили губы Голдена.
И тогда он бросил всё: отменил встречи, совещания, приёмы, командировки. Он стремглав бросился домой собирать вещи, предварительно отправив своего водителя в аэропорт за билетами на ближайший рейс.
- Не понял, - поставил круглые глаза водитель.
- Любой рейс!! Куда угодно, хоть вторым классом, хоть третьим, чёрт побери!
В городе царила паника. Повсюду гудели клаксоны, застрявших в километровых пробках автомобилей, поспешно закрывались конторы, учреждения, магазины. Полиция по мере сил старалась успокоить обезумивших граждан.
Пытаясь утихомирить разбушевавшуюся уличную толпу, патрульные машины с трудом пробивались сквозь плотные скопления людей и транспортные пробки. Непрерывно разносились требовательные призывы: "Граждане! Расступитесь, освободите дорогу полиции, вы мешаете движению! Здесь будет проходить санитарная колонна. Внимание! Граждане, город закрыт на карантин! Никто не сможет покинуть город без специального разрешения. Соблюдайте спокойствие! Любые нарушения общественного порядка будут решительно пресекаться! Сегодня в 10 часов утра в городе введён режим чрезвычайного положения. При первых симптомах болезни: слабости, головокружении, нарушении пищеварения, сонливости, убедительная просьба немедленно обратиться за медицинской помощью. Вам гарантируются высококвалифицированные услуги специалиста. Ради вашей жизни и жизни ваших близких крайне важно незамедлительно обратится к врачу. Не запускайте заболевание. Болезнь не представляет реальной угрозы при условии выполнения всех требований карантина. Просьба всем сохранять спокойствие. В случае необходимости для восстановления порядка будет применена сила"!
- Лжецы! - выругался Голден. - Мы все погибнем!
Пока органы правопорядка доводили до сведения ошеломлённых слушателей изложенный манифест, к городу стягивались войска внутренней безопасности. Власти Европы били тревогу. Учёные всего мира в области химии, биологии, медицины и прочих полезных сфер знаний, срочно прибыли в Италию для работы в закрытой научно-исследовательской программе "консилиум". А тем временем, страшная болезнь, получившая в прессе грозное название "Итальянского ужаса" расползалась по Неаполю с поражающей силой, унося всё новые и новые человеческие жизни.
Впрочем, в страхе была не только Италия. Весь мир содрогнулся перед новой чумой. Человечество оказалось один на один с невидимой биологической катастрофой, не имея реальных средств борьбы с возникшей опасностью уничтожения. Время действовало против них. Эпидемия разрасталась с каждой минутой, а между тем, ключ к страшной тайне находился в руках одного единственного человека, её создателя, некого рано забытого доктора Артура Бенери. "Служитель прогресса", однако, секрета раскрывать не спешил. В тёмных глубинах души, если таковая, конечно, имелась, он лелеял мечту сладостную и долгожданную, но отнюдь не оригинальную, бросить мир к своим ногам, с тем, чтобы восторжествовать над ним, победить и наказать, упиваясь восторгом и честолюбием, а уж затем можно и простить. Он жаждал власти всеобъемлющей и безграничной, искал цели никем из людей прежде не досягаемой: вознестись над миром.
Тишину пустого кабинета президента "Голден-Риал" нарушил назойливый телефонный звонок. Сквозь истерические причитания и рыдания Линды, Дэвид сумел понять только одно: час назад умер Сэм. Внутри всё словно перевернулось. Нет, он отказывался в это поверить. Новость представлялась настолько невозможной, что совершенно не укладывалась в его опухшей от усталости голове.
В ответ он промямлил что-то невнятное, странно, что он вообще смог что-то сказать, а потом ещё долго стоял с поднятой трубкой в руке, слушая короткие губки и смотря в пустоту затуманенным взглядом отрешённого. Он уже чувствовал, как со всех сторон накатывается нечто ужасное, грозное и неотвратимое.
Через два дня, на долгожданный юбилей финансовой империи "Голден-Риал" состоятся похороны лучшего друга. Словно ток прошёл сквозь тело Голдена, он содрогнулся, на лице выступил холодный пот, и, сопротивляясь приступам удушья, Дэвид стал лихорадочно развязывать тугой узел галстука. Слова Линды возмездием кричали в его ушах: "Он умер во сне, так и не смог проснуться. Боже, сначала доктор даже решил, что его отравили, но анализы опровергли это предположение".
- Вот он - конец! - беззвучно шевелили губы Голдена.
И тогда он бросил всё: отменил встречи, совещания, приёмы, командировки. Он стремглав бросился домой собирать вещи, предварительно отправив своего водителя в аэропорт за билетами на ближайший рейс.
- Не понял, - поставил круглые глаза водитель.
- Любой рейс!! Куда угодно, хоть вторым классом, хоть третьим, чёрт побери!
В городе царила паника. Повсюду гудели клаксоны, застрявших в километровых пробках автомобилей, поспешно закрывались конторы, учреждения, магазины. Полиция по мере сил старалась успокоить обезумивших граждан. Пытаясь утихомирить разбушевавшуюся уличную толпу, патрульные машины с трудом пробивались сквозь плотные скопления людей и транспортные пробки. Непрерывно разносились требовательные призывы: "Граждане! Расступитесь, освободите дорогу полиции, вы мешаете движению! Здесь будет проходить санитарная колонна. Внимание! Граждане, город закрыт на карантин! Никто не сможет покинуть город без специального разрешения. Соблюдайте спокойствие! Любые нарушения общественного порядка будут решительно пресекаться! Сегодня в 10 часов утра в городе введён режим чрезвычайного положения. При первых симптомах болезни: слабости, головокружении, нарушении пищеварения, сонливости, убедительная просьба немедленно обратиться за медицинской помощью. Вам гарантируются высококвалифицированные услуги специалиста. Ради вашей жизни и жизни ваших близких крайне важно незамедлительно обратится к врачу. Не запускайте заболевание. Болезнь не представляет реальной угрозы при условии выполнения всех требований карантина. Просьба всем сохранять спокойствие. В случае необходимости для восстановления порядка будет применена сила"!
- Лжецы! - выругался Голден. - Мы все погибнем!
Пока органы правопорядка доводили до сведения ошеломлённых слушателей изложенный манифест, к городу стягивались войска внутренней безопасности. Власти Европы били тревогу. Учёные всего мира в области химии, биологии, медицины и прочих полезных сфер знаний, срочно прибыли в Италию для работы в закрытой научно-исследовательской программе "консилиум". А тем временем, страшная болезнь, получившая в прессе грозное название "Итальянского ужаса" расползалась по Неаполю с поражающей силой, унося всё новые и новые человеческие жизни.
Впрочем, в страхе была не только Италия. Весь мир содрогнулся перед новой чумой. Человечество оказалось один на один с невидимой биологической катастрофой, не имея реальных средств борьбы с возникшей опасностью уничтожения. Время действовало против них. Эпидемия разрасталась с каждой минутой, а между тем, ключ к страшной тайне находился в руках одного единственного человека, её создателя, некого рано забытого доктора Артура Бенери. "Служитель прогресса", однако, секрета раскрывать не спешил. В тёмных глубинах души, если таковая, конечно, имелась, он лелеял мечту сладостную и долгожданную, но отнюдь не оригинальную, бросить мир к своим ногам, с тем, чтобы восторжествовать над ним, победить и наказать, упиваясь восторгом и честолюбием, а уж затем можно и простить. Он жаждал власти всеобъемлющей и безграничной, искал цели никем из людей прежде не досягаемой: вознестись над миром.
Он мог бы быть антихристом - предвестником конца света, от пришествия которого предостерегали пророки. Он мог оказаться сатаной, явившемся править на Землю. Он мог быть ими теоретически. Всё так, он мог бы быть, но не был. Он был слишком далёк от истинного Зла.
Огромный неаполитанский особняк Голдена располагался в самом центре страшной эпидемии, в юго-западной части города. Сегодня хоронили Сэма Вудсона, а ещё вчера Дэвид твёрдо решил пропустить траурную церемонию. Почему? Он струсил.
Банкир слонялся от безделья по душным комнатам, не находя места не душе своей, ни телу. Он то падал на софу, но тут же поднимался, то садился за рабочий стол, и быстро вставал, пытался что-нибудь поесть, но кусок не шел в горло, а запах пищи вызывал тошноту. В ярости Дэвид бросал вилку и нож и подходил к окну.
Голден осторожно приподнял жалюзи и посмотрел вниз. Безлюдные улицы ярко освещало палящее солнце. Иногда мимо проезжал одинокий автомобиль, непременно закрытый и с поднятыми стёклами, или, мигая прожекторами, безлюдные кварталы обследовал полицейский патруль. "Идиоты! - ругался Дэвид, - что ещё может здесь случиться"?!
Всесильный страх одержал сокрушительную победу, запирая Голдена в высоких каменных стенах. Было стыдно признаться себе в том, что, не что иное, как именно могущественное чувство ужаса, вынудило его удержаться от желания проводить друга в последний путь. Он солгал, сказавшись больным. Какая разница! Всё равно ни у кого не возникнет подозрений, никто не попытается навестить захворавшего в дни, когда смерть в зените славы бродит по городу.
Проводить - означало бы непременно выйти на улицу, приблизиться на достаточно близкое расстояние к гробу и, быть может, даже коснуться скорбного ложа! Нужно обязательно выразить сочувствие родным и близким усопшего. Можно, конечно, не подавать руки и не снимать перчатки, не подходить к людям слишком близко и принять прочие меры предосторожности, но чем чёрт не шутит? Вдруг вдова, или кто ещё, в порыве скорбных чувств, бросится к нему, в стремлении опереться на крепкое мужское плечо? Что тогда? Всего надёжнее и вовсе не выходить из дома. Лучше остаться живым негодяем, чем стать храбрым мертвецом.
"Бенери, негодяй Бенери"!! - все проклятия, которые только мог вспомнить Голден, он мысленно и вслух адресовал ненавистному доктору. Вот уже два дня Дэвид не показывался наружу. Его сотрясал нервный озноб, зубы ритмично стучали, тело бросало то в жар, то в холод. Он часто запирался в кабинете и пил виски, только воспоминания о случившемся не покидали его ни на минуту. Иногда Голдену казалось, что он вот-вот потеряет сознание, сердце бешено колотилось в груди, а горло сжимали тиски нестерпимой духоты и жажды.
Опираясь на стол и судорожно цепляясь за шершавую графическую отделку стен, Голден дополз до балкона и со скрипом выдавил стеклянные двери. Нежное дыхание ночи вторглось в пропитанную запахом спиртного и табачного дыма комнату. Ветерок игриво шелестел листвой, бриллиантовая пыль далёких звёзд щедро рассыпалась по небу. С побережья пахло морем, умолкший городской шум уступил мягкому шёпоту прилива. На злую зависть человеку природа жила и торжествовала в мире гармонии и свободы. Несмотря на горестные беды цивилизации, она дышала жизнью и раскрывалась в цвете неподражаемой красоты естественного идеала.
Вскоре усталость сморила Дэвида, и он уснул в плетёном кресле-качалке прямо здесь, у раскрытого окна, подложив руку под голову. Голдену снился Сэм здоровый, радостный, краснощёкий. Они играли партию в теннис, смеялись и подшучивали друг над другом. Внезапно Дэвид споткнулся и грузно упал на бок, повредив колено. Его лицо перекосилось от боли, и сквозь помутившееся сознание, он увидел человека в белом халате, протягивающего волосатую руку со шприцем, наполненном чёрной, как сажа, жидкостью. Вглядываясь в незнакомца, Голден напряженно пытался разглядеть его лицо, расплывшееся в грязном тумане, застелившем глаза. Сквозь клубы пелены сверкнули два огонька зелёные кошачьи маяки. "О нет!! Отойди от меня, сатана, сгинь"! - слова утонули в диком вопле ужаса. Годен проснулся, открыл глаза, поднял голову, но крик продолжался...
- Сатана будет освобождён из темницы своей, и мир падёт к ногам его, - хриплый надрывный голос доносился откуда-то снизу. Худощавый мужчина, с обросшим щетиной лицом, в грязных изодранных лохмотьях, всматривался в окна спящих домов и яростно сотрясал костлявыми руками. Гневные жесты были полны отчаяния и безумия. Восходящее солнце бросало розовый отблеск на затёртый грязно-белый балахон, мерцало зловещим отблеском в светлых выпученных глазах бродяги.
"Вот уже кто-то двинулся умом", - вслух заметил Голден. Казалось, присутствие ненормального вызвало некоторое облегчение на его беспокойной душе. Было ранее утро, и измученные длительной бессонницей жители, подавляющая часть которых обрела забытье только на рассвете, крепко спали, или, точнее сказать, пытались спать, наглотавшись пилюль и устав от молитвы; пытались безуспешно, поскольку крики сумасшедшего способны были разбудить даже мёртвого.
- Истинно вам говорю, близится час страшного суда. Апокалипсис грянет на Землю. Две тысячи лет назад римский наместник распял сына Божьего, но близится царствие Его, и будет суд возмездия. Сюда, к грешным обидчикам своим, сойдёт с небес Господь наш, и глянет Он на дела рабов своих и на чёрные души погрязших в пороках "служителей" Его, и страшен будет гнев великий. Трепещите жители Италии и мир людской! Что каждый из вас может сказать в оправдание жизни своей? Грешили день за днём, придавались радостям и потехам, не гнушались лжи и честолюбия, не стыдились ненависти и лицемерия, но молились, исповедовались и верили.
- Верили?! - юродивый прерывисто и громогласно расхохотался, затем резко упал на колени, как скошенный серпом колос, и возвёл к небу костлявые руки. - Разверзнись, пресвятые небеса! Эти люди верили?! Бог отдал сына Своего ради любви к человечеству. Ради искупления людских грехов Он страдал и умирал вместе с ним! А что сделали вы ради любви к Богу? Чем пожертвовали во славу Его? Нет, ничем, вы лишь брали, вы требовали, жаждали пользы от Него, пили кровь Его, ели плоть Его, вампиры! Вам мало жизни, мало красоты и радостей земных, вновь и вновь доносятся до ушей Его растущие безмерно запросы ваши, и нет границ великодушному терпению. Вы вымаливаете рая на небе, ищите рая на Земле, стремитесь к жизни вечной и беззаботной, пользователи, потребители, паразиты! Дрожите же, ибо близится погибель ваша! Все, все умрёте! Отворятся врата преисподней, и обретёт свободу их хозяин. На колени, отступники, на колени! Он идёт к вам - тот, кому вы поклонялись веками. И упадёт небо на землю, и разверзнется бездна ада. Здесь армагеддон!!
Он закашлялся, и на минуту в возникшей тишине Дэвид услышал, как захлопываются форточки в окнах соседних домов. Где-то громко плакал перепуганный ребёнок. Сквозь детский плач на бродягу обрушилась нелицеприятная брань хриплой женщины. На балконе третьего этажа противоположного дома появился мужчина в нижнем белье и с размаху запустил посудиной в громогласного проповедника. Бродяга бросил взгляд на осколки у своих ног и, как ни в чём не бывало, продолжал:
- Помилуй, Господи, заблудшихся овец Твоих, ибо сами не ведают, что творят. Ты пустишь в мир силы зла, и восторжествуют они над добродетелью, дабы узрели неверные рабы Твои своего господина, коему поклонялись, познали его и ужаснулись заблуждений своих. И будут рыдать они от беспомощности и станут казнить себя за ошибки свои. Грянет апокалипсис, они уверуют в Тебя, убоятся и раскаются.
- Слушайте ВСЕ! Вы, недостойные дышать воздухом жизни, вы все умрёте. Дьявол возьмёт ваши грешные души, отвернувшиеся от Господа и обратившиеся к ангелу тьмы. На колени же, отступники, молитесь! Молитесь, не прекращая, и тогда снизойдёт на вас милость Господа, - здесь он пал ниц, распластавшись в пыли и бытовом мусоре. - Отец наш небесный, услышь недостойного раба Твоего, - голос незнакомца становился всё тише и тише, пока не умолк вовсе, но тело его всё ещё продолжало лежать на грязном тротуаре в абсолютной неподвижности так, что Голден решил, что человек умер и перекрестился.
Неизвестно как насчёт глобального апокалипсиса, но в тот день конец света пришёл в дом Голдена. Он явился по электронной почте с первым оповещающим сигналом компьютера. То было послание от опального доктора Артура Бенери - весточка из самой преисподней.
"Здравствуй друг мой Дэвид!
Вот решил напомнить тебе о долге, так преждевременно тобою забытым. Не хорошо! Восемь миллионов серьёзный счёт, кстати, не забудь про проценты. Сколько? А во сколько ты оцениваешь каждый день своей ничтожной жизни? Нет, не отвечай, уверен, ты продешевишь! Думаю, я не обижу тебя, оценив каждый день твой в десять миллионов. Каждое утро, не позднее 9 часов, ты должен переводить означенную сумму на этот счёт ... за просрочку, как водится у вас финансистов, небольшой штраф: одна жизнь твоего домашнего персонала, разумеется, ты умрёшь последним. Да, чуть не забыл! Зная твой скептицизм, я решил взять одну авансом, для пущей убедительности словесных доводов. Надеюсь, ты не в обиде. Следи за часами! Заранее желаю приятных сновидений!!
Навеки твой лучший друг А.Б."
В дикой ярости, красный, как рак, Дэвид выскочил в холл и пропустил стаканчик виски, затем бросился в ванную и сунул голову под кран с холодной водой. Не помогло. Вокруг было тихо. Часы на стене пробили семь, но прислуга ещё спала. Тишина приводила Голдена в неописуемый ужас. Упоминание Бенери о жизни "авансом" прожгло раскалённым железом мозг. Схватив с камина серебряный колокольчик, Дэвид принялся сотрясать им с отчаянным усердием, пока не поднял на ноги весь персонал. Перепуганная прислуга, сбежавшись на зов обезумевшего хозяина, замерла в нерешительности и молчании. Они стояли в дверях, переглядываясь, пока Дэвид продолжал усердно трезвонить. "Всех, зовите сюда всех"! - истошно кричал он.
"Все" составляло семь человек: второй водитель (первый, отправленный за билетом на авиарейс, так и не вернулся), дворник, садовник, две поварихи, экономка и дворецкий. Но здесь было шестеро.
Лицо Голдена исказилось:
- Сюжет ненов, как глупо и совсем не оригинально, - он рассмеялся каким-то леденящим смехом одержимого и тихо выругался.
- Простите? - сказал кто-то непонимающим тоном.
- Где дворецкий?
Присутствующие посмотрели друг на друга и, не обнаружив дворецкого, хором ответили:
- Он спит, - они тут же содрогнулись, поскольку слово "сон" отныне несло в себе куда больший смысл, чем того хотелось бы.
Дэвид залпом осушил очередной бокал.
- Вызывайте скорую, хотя нет.., - он обречёно махнул рукой и добавил: -Временного управляющего банком ко мне срочно!
- Да, но, - развёл руками водитель.
- Никаких но! - рявкнул Дэвид. - Достать хоть из-под земли, в противном случае, за жизнь каждого из вас я не дам ни цента!
Впереди Голдена ожидала неделя кошмарного заточения. В заунывные жаркие дни, мимо окон его кабинета, выходящих на центральную улицу квартала, одна за другой проходили траурные процессии, сопровождаемые горестными рыданиями и слёзными причитаниями. Эти надрывные крики и жалобные стоны ввергали Дэвида в состояние глубокого психоза. Тогда он изо всех сил затыкал уши руками, зажмуривал глаза и, склонив голову, бежал в звуконепроницаемый винный погреб, где просиживал часами, замерев в полной неподвижности. Но и здесь ему мерещились чужие голоса: зовущие, умоляющие, проклинающие, и непременно, очень громкие, резкие, нетерпимые. Ночами несчастного одолевали кошмары.
Ему грезился доктор Бенери в ослепительно белом халате, сотрясающий новыми денежными купюрами с довольной ухмылкой на губах и сатанинским блеском в зелёных глазах. Не редко из темноты выползала его жилистая, волосатая рука с заражённым смертоносным вирусом шприцем, а по утрам изнурённого бессонницей Дэвида будили безумные возгласы босоногого бродяги, вещающего о приходе дьявола и апокалипсиса. Тяжело поднимаясь, Дэвид, шатаясь, брёл в рабочий кабинет, где поспешно переводил кругленькую сумму на счёт проклятого шантажиста. Так проходили минуты и дни. Казалось, кошмарам не будет конца.