На очередной ходовой вахте я заметил на горизонте силуэт судна. В бинокль удалось рассмотреть, что это наш брат рыбак - траулер идущий курсом на север. На корме с трудом различалось что-то пёстрое и цветное. Видимо флаг, но какой страны ? Капитан достал из ящичка на переборке свои личные "цейсовские стёкла" и навёл "резкость на цель".
- Болгарин - уверенно заявил он - это их триколор - бело-зелёно-красный. Там у них ещё герб со львом в верхнем правом углу, но царь зверей у болгар мелкий, без телескопа не разглядишь.
- Вызвать его, Виктор Палыч ? - спросил я.
Кэп как-то неопределенно кивнул. "Даёт добро" - решил я и вышел в эфир. Вызывал проходящий траулер я, естественно, по-английски. Однако болгарин не отзывался.
Шептицкий отнял у меня телефонную трубку УКВ-станции и принялся вызывать соседа по-русски:
- Болгарский траулер, идущий курсом норд. Вас вызывает советский траулер "Онега". Следую курсом норд-ост, дистанция сорок пять кабельтов. Как меня слышно ? Приём !
Ответ последовал незамедлительно:
- Говорит капитан бльгарски траулер "Огняна" Йордан Христов. Слышу тебя хорошо, "Онега". Как дела ? Приём !
Виктор Палыч широко улыбнулся и весело ответил: - Тесен океан ! Юрка ! Христов ! Ты что ли ?! Это Шептицкий с тобой говорит, капитан "Онеги".
- Витя ?! Шептила ?! Твоята майка ! Ты капитан уже ?! Сколько лет... Надо обмывать это дело ! Такава стреща ! Как жизнь, как то сам ? - радостным пулемётом зачастил капитан "Огняны"
- Да нормально всё, Юр, не жалуюсь - отвечал наш кэп - встретиться можно. Ты не сильно торопишься ? А то, глянь - погода хорошая, штилевая. Можно пришвартоваться, в дрейф лечь и посидеть у меня или у тебя часов пяток. Вспомним как мы с тобой молодыми обезьянами по вантам барка Крузенштерн скакали ! Ты как на это смотришь ?
- Я так не против - согласился на предложение Шептицкого капитан Христов - Время терпит. Мы на район промысла меняем. Идём на патагонский горка - калмар брать. Мои парни сейчас трал новый вооружать. Ты сам как на твой рыбалка ? Со щитом ?
- Был со щитом, да весь вышел - не без горечи вздохнул Виктор Палыч - Клыкач на ярус пёр, как пролетариат в пивную. Да тут банда касаток подошла. Уголовники, мать их ! Чикагские гангстеры ! Ограбили вчистую, в одних носках оставили ! Тушку у клыкача откусят аккуратненько, а голову на крючке оставят. Издеватели, мля... Ты представляешь, Юр, что творят ? Волки, мать их, зубастые...
- Знакома тема ! - посочувствовал Йордан - Если тези крадци к тебе привязались, то уже не отстанут. Не дадут тебе здесь больше рыбалить. Уходить тебе отсюда надо. У тебя трал на борту есть ?
- Да есть конечно ! - Отвечал Шептицкий - Как не быть. Мои палубники, за сутки другие, хоть донный, хоть пелагический трал вооружат. А ты это к чему ?
- Да к тому, Витя, что пошли со мной вместе на патагонский горка калмар брать. Там сейчас самый лов, калмары свадьбы играют, их там, като турци в Турции, тъминината тъмно ! - Предложил болгарин.
- Заманчиво говоришь - задумчиво заявил наш мастер - Только мы ведь люди подневольные. Мне надо будет со своим начальством в Мурманске на связь выйти и этот вопрос провентилировать. Согласие от него получить и новое рейсовое задание.
- Ну, да, съветската бюрокрация, запознат бизнес ! - Согласился Йордан - если решишь вопрос, то я тебе помогу по-штурмански. Я на той калмарной горке не первый год рыбалю. Считай, не одну собаку кушал. Там места знать надо. Где трал приподнять, где приспустить. Если что, обращайся !
На том и порешили. Вскоре мы подошли к болгарскому траулеру, пришвартовались друг к другу бортами и, застопорив машины, легли в дрейф. Наш кэп отправился в гости к своему другу Юре-Йордану и вернулся только утром, заметно уставший, но довольный. Вопрос с новым местом промысла решился сравнительно быстро. Уже через двое суток наша "Онега" с новым рейсовым заданием отправилась к патагонской возвышенности или "горке", как называл её капитан "Огняны".
.
Наше новое место промысла, судя карте, представляло собой узкое, длинной одиннадцать и шириной в полмили, возвышение океанского дна. Глубины здесь варьировались от двухсот до семидесяти метров. Эта полоса, почти что отмели, с обеих сторон внезапно обрывалась в километровые бездны южной Атлантики. Этими крутыми обрывами сходство Патагонской возвышенности с горкой, пожалуй, и ограничивалось. Над саблевидным подводным островом, в его камнях, скалах и глубоких расщелинах роились многомилионные, тысячетонные стаи кальмаров. С наступлением сумерек нам открылись новые, неожиданные красоты этого места. Здесь, словно оживало давно забытое детское чувство - "ожидание волшебства", навеянное новогодне-рождественской, ёлочно-гирляндной магией.
Прежде всего, ещё раз пришлось убедиться, насколько красивы, бывают самые, на первый взгляд, странные создания, находящиеся в родной стихии. Приближаясь к поверхности воды, на свет исходящий от судна, крупные, полуметровые особи демонстрировали свои стреловидные, переливающиеся всеми цветами радуги, совершенные тела, а затем, покрасовавшись краткий миг, внезапно, словно призраки, исчезали. Однако стоило поднять голову и оглядеть горизонт, как тут же начинало казаться, что люди тоже желают праздника. Десятки "светоловов" - японских и южно-корейских промысловиков с вертикальным ярусом, озаряли окрестности отсветами направленных за борт прожекторов. На их палубах громоздились большие вращающиеся барабаны с многометровой снастью - толстой леской с сотнями мерцающих, как разноцветные светлячки в темноте, джиггеров . Можно понять светолюбивых кальмаров, загипнотизированных столь "чарующей наживкой". Одни барабаны поднимали из воды таинственно-мерцающую снасть с добытым кальмаром, другие опускали её. Всё это непрерывно двигалось, кружилось и наполняло сумеречное пространство этой маленькой части океана переливающимся, волшебным облаком-сиянием. Просто Дисней-Лэнд на воде. Или нет, я бы назвал этот светящийся уголок Атлантики - Луна-парк "Патагония".
***
Капитан Шептицкий поставил свой первый трал на новом месте и совершил c ним несколько "кругов почёта" по "патагонской горке". "Цветник" - новый, японский рыбопоисковый эхолот неизменно показывал скопления розово-голубых облаков, похожих на подводные НЛО, кальмаровых стай, роящихся возле самого грунта. Если на карте была обозначена подводная скала или резкое возвышение дна, кэп лично траловой лебёдкой приподнимал снасти, в местах же более глубоких приспускал их. И опять нашему мастеру не изменила удача. Первый подъём трала и в нём целых десять тонн отборного патагонского кальмара. На радостях опустили за борт ещё один трал, но не прошло и полчаса, как капитан почуял неладное. Эхолот неожиданно нарисовал необозначенную на карте, словно внезапно выросшую на океанском дне скалу. Виктор Палыч начал на полной скорости поднимать трал, но поздно - "Онега" почувствовала лёгкий толчок. Значит, не успели. Подняли трал на борт - так и есть. Вся снасть порвана в клочья. Теперь сутки или больше придётся её чинить.
- Не хочу больше рисковать ! - решительно заявил Шептицкий и принялся по УКВ-связи вызывать своего болгарского друга - капитана траулера "Огняна".
Йордан Христов ответил незамедлительно и после коротких объяснений предложил:
- Вот что, Витя. Ты давай забрасывай на мое борт свой третий помощник. Я ему дам срисовать на копирка все известны мне, опасные на траление места, и тогда всё у тебя будет ладно и шоколадно. То я гарантирую.
Без лишних разговоров Виктор Палыч приказал мне "морально приготовиться к дружескому визиту". Боцман и второй механик проверили готовность катера к небольшому переходу, и мы втроём отправились к "братушкам". На борт "Огняны" я поднимался по штормтрапу со штурманским портфелем за спиной. Отчего-то вспомнились наши с экипажем "Ореховска" незабвенные приключения на острове Медвежьем и сооружённая на его скалах боцманом Друзём дорога из штормтрапов.
На мостике болгарского траулера меня встретил сам Йордан Христов. Капитан, высокий, черноглазый брюнет с седеющими висками протянул мне крупную и сильную кисть. Мы пожали друг другу руки, я представился и с ходу попытался "взять быка за рога".
-Товарищ капитан, можно мне приступить к работе с картами - спросил я.
- Ты, братушка Паганель, давай не торопись. Приехал в гости к болгарам, так давай поступай по-болгарски. Първият обяд , за жизнь беседа, потом бизнес - ответил Христов.
Я, признаться, оторопел. Давно уже меня не называли Паганелем, да ещё братом. Впрочем, мастер Шептицкий подобным образом к моей персоне пару-тройку раз обращался.
Христов пригласил меня в свою каюту, усадил за стол и поднял трубку телефона внутренней связи. Сказав несколько слов по-болгарски, он уселся напротив и уставился на меня смеющимися, цыганскими глазами. Мне опять стало не по себе. Я, даже, почувствовал некоторое раздражение.
"Ну, и чего это он на меня уставился ? Я у него никак, вроде обезьянки забавной в гостях ?" - мелькнула досадная мысль.
В дверь капитанской каюты постучали. Вошла стройная молодая женщина лет тридцати в белом переднике и с большим подносом в руках.
- Здравыйтэ - поздоровалась она.
Болгарка была замечательно хороша. Просто настоящая балканская красавица. Пышные, чёрные волосы до пояса, брови-стрелы в разлёт, прямой нос, пухлые губы и огромные, карие очи. Эти очи, как сказал писатель Сергей Довлатов, защищали "баррикады пушистых ресниц". Я почувствовал, что мне следует подобрать нижнюю челюсть. Эта моя вполне естественная реакция на женскую красоту тоже не укрылась от болгарского капитана. Христов едва заметно подмигнул мне, и я, почему-то, почувствовал себя свободнее.
- Добыр аппетит! - пожелала нам красавица.
Нэйдежда ! - обратился Йордан к женщине и продолжил по-русски - Пообедаешь с нами, скрасишь наш пушач ? Красавица бросила на меня короткий, любопытный взгляд и, кивнув несколько раз головой, ответила что-то по-болгарски. Если бы она не начала свой ответ с троекратного "нэ-нэ-нэ" можно было подумать, что она согласилась на предложение капитана. Тут то мне вспомнилась широко известная болгарская странность - кивать в знак отрицания чего-то и отрицательно вертеть головой в знак согласия. Между тем Нэйдежда расставила для нас с капитаном тарелки и принялась разливать в них какое-то ароматное, горячее блюдо отдалённо, хотя бы по цвету, напоминающее борщ.
- Это чорба - специально для меня пояснила она по-русски - очень вкусно, кушайте пожалуйста.
- На чорбу Нэйдежда у нас мастерица - подтвердил капитан - Я за её чорбу и сосватал на "Огняну". Ребята нашу кормилицу по-домашнему зовут - Нэйдена. Между прочим, пришлось прежнему её мастеру "булка цена" - выкуп за невесту давать. Только, чтобы он её ко мне отпустил. Сто пятьдесят баранов за нашу красоту отдал - заявил Христов и громогласно рассмеялся собственной шутке.
Кок Нэйдёна бросила на своего начальника откровенно сердитый, даже гневный взгляд, но комментировать его мужицкий юмор не стала. Чорба оказалась густой, пряно-острой и действительно чертовски вкусной. Но отведал я этот балканский борщ, чуть позже того, как мы остались с капитаном наедине, и гостеприимный хозяин угостил меня белесой, как разведённое молоко, анисовой болгарской водкой-мастикой.
- Здравето посетитель ! - был первый тост от хозяина.
- За рыбацкую удачу красавицы "Огняны" ! - Сымпровизировал я ответно, обыгрывая женское имя в названии траулера.
- Красива тост - похвалил меня болгарский капитан.
Между тем судно начинало заметно покачиваться на волне от свежеющего ветра. Погода явно портилась. Капитану позвонил с мостика вахтенный штурман и мои наблюдения подтвердились.
- Ужасен вятр в нашем крае ! - Сообщил Христов - не ждали его здесь, да он пришёл. Придётся тебе, братушка Паганель у болгар отсидеться, пока море не успокоиться. Катер в такова време никто за борт спускать не будет. За карту донную не беспокойся. Мои штурманцы всё, что надо нарисуют. Ты только в рубку штурманску поднимись и все свои бумаги отдай моему второму помощнику.
В штурманской рубке меня встретил смуглый второй помощник лет сорока пяти. У него был гордый орлиный профиль и седые усы в форме подковы.
- Ибрагим - представился он и крепко пожал мою руку.
"Да ты дядя, никак турок ?" - не без удивления подумал я и тут же обратил внимание на православный крест искусной ювелирной работы, поблескивающий червонным золотом среди курчавых с проседью зарослей ибрагимовой груди.
Вскоре меня проводили на заслуженный отдых. Яркие впечатления прошедшего дня посетили меня во сне. Разумеется, не обошлось без видений с участием красавицы Нэйдены. Она танцевала передо мной с голым животом, босиком и в чадре. Действо происходило в каком-то явно гаремном антураже. Нэйдена в ритме танца ловко помахивала над головой жутковатым, кривым турецким ятаганом. Затем на заднем плане почему-то промелькнула широкая, волосатая турецко-православная грудь Ибрагима с сияющим наперсным крестом.
"Всё смешалось в этом пёстром мире..." - умозаключил я со свойственной мне мудростью и, невзирая на усиливающуюся качку, перевернулся на другой бок, с тем, чтобы и дальше почивать на свежем постельном белье в отдельной уютной каюте гостеприимной рыбачки "Огняны".
***
С утра "Огняну" ещё сильнее подбрасывало на штормовой волне, а я, упершись спиной о переборку штурманской рубки, разбирал бумаги в своём штурманском портфеле.
Палубой ниже хлопнула тяжёлая дверь радиорубки, и на мостик стремительно, по тигриному ловко и быстро вознёсся капитан "Огняны". Христов был явно чем-то озабочен. Он поздоровался и стал вполголоса беседовать со своим старшим помощником, молодым, чернявым парнем в форсистой морской фуражке. Фуражка была та ещё - выпендрёжно примятая с боков, с высокой тульей и вышитым золотом "крабом". На "крабе" том вальяжно расположились, в тесноте да не в обиде, две танцующие упитанные лупоглазые рыбины, а над ними трезубец царя морей Посейдона скрещённый с могучим разлапистым якорем.
По мере продолжения беседы лица болгар всё больше мрачнели. Наконец, закончив непонятное мне совещание, Йордан повернулся ко мне.
- Проблеми у нас - без предисловий заявил Христов - Галтьери диктатор аргентинский совсем с покатушек уехал. В Бенито Муссолини решил поиграть. Войну с англичанами из-за Фолклендов затеял , а пока Тэтчер до него не добралась, с мирными рыбаками воюет. Траулер наш болгарский "Бояна" на связь успел с нами выйти. Они за триста миль от берега, далеко от двухсотмильной зоны кальмара ловили. Так внезапно, без всяких объяснений, на них аргентинский эсминец наскочил. Обстрелял наших из пулемётов и боевыми снарядами из орудий. Сейчас высаживает десант. Обнаглели свине, знают, что Бльгария е малка страна и армаду против них не пошлёт, а на "Бояне", меж тем, есть раненные. Вот так то, братушка, Паганель ! - мрачно вздохнул капитан "Огняны".
Тем временем в большой группе рыбацких судов ловивших рядом с нами кальмара началось какое-то беспокойное движение. "Светоловы" спешно сматывали свои ярусные удочки, а бортовые и кормовые траулеры поднимали на борт снасти и один за другим начинали покидать район промысла. На УКВ-волнах неслась торопливо-озабоченная разноголосица на японском, корейском, русском, английском и прочих языках. Смысл был один - аргентинская хунта взялась за иностранных рыбаков. Военные решили очередным странным образом побороться с многолетним экономическим кризисом и заявили, что собираются пресечь разграбление рыбных запасов страны. Сейчас они обстреливают и арестовывают "грабителей аргентинской двухсотмильной экономической зоны". Причем хунту совершенно не волнует, что этой самой зоны, к примеру, вокруг Фолклендов не существует, поскольку острова спорные. Да и, судя по координатам, которые успевали передать захваченные промысловики, аргентинские военные корабли нападали на них за десятки миль на отдалении от этой самой эконом. зоны.
Во всей этой суматохе все как-то забыли о моей скромной персоне. Я молча торчал на мостике и ждал, когда же обо мне всё-таки вспомнят. Как ни крути в гостях хорошо, но дома лучше... особенно при таких тревожных обстоятельствах. Наконец на моей родной "Онеге" вспомнили о своём младшем штурмане.
- "Огняна" - "Онеге", "Огняна" - "Онеге" ! Приём ! - Вышел в эфир по УКВ-связи капитан Шептицкий.
- Да нормально, Юра и тебе добрый день - поздоровался Виктор Палыч - наслышан уже про ваши проблемы с аргентинскими вояками. Ты мне скажи, брат славянин, вы трёшника, штурманца нашего на родной борт возвращать собираетесь ? Или вы его похитили и женили уже на красотке Нэйдежде ? Приём !
- Ой, не шутите так, другар советский капитан - заулыбался в телефонную трубку УКВ-радиостанции капитан "Огняны" и, хотя кроме нас двоих на мостике никого не было, почему-то оглянулся вокруг - у Нэйдежды, а мы её по-свойски Нэйденой кличем, на борту жених имеется. Мой второй помощник. Его Ибрагимом зовут, а това означаво патриарх, отец многих. Когда у человека такое солидно имя, то с ним, сам понимаешь, шутки по поводу его невесты плохи. Твой третий помощник жив, здоров, и всё ещё холост. Говори в какую точку подойти, чтобы ты его забрать смог ? Приём !
- Добро, Юра - ответил Шептицкий - Я тут указание от начальства получил - держаться подальше от аргентинской двухсотмильной. Надо подождать пока вся эта катавасия с арестами промысловиков не утихнет. Ты, как я понимаю, после истории с вашим траулером "Бояна" тоже этот район покидаешь ? Приём !
- Ты верно понял, Витя - согласился с предположением советского капитана Христов - Уходим подальше от этих вояк психованных.
В этот момент, оторвавшись от чёрной резиновой насадки радиолокатора, в разговор вклинился старший помощник капитана "Огняны". Он только что заступил на вахту и, как положено, знакомился с окружающей судно обстановкой. Старпом начал что-то быстро и взволнованно объяснять капитану, разумеется по-болгарски. Я тем не менее понял общий смысл его речи. С юго-запада к нам приближалась некая крупная цель и, судя по скорости хода около двадцати пяти узлов , это мог быть только военный корабль. Вояка, как обозвал его старпом Христова. Болгарский же траулер, как, впрочем, и наша "Онега", едва мог выжать 12, в лучшем случае 13 узлов. Траулер, уходя от явной погони, пошёл полным ходом. Капитан "Огняны" изменил курс судна на тридцать градусов вправо, но зловещая зелёная точка на экране локатора продолжала стремительно расти и приближаться. Вот уже на горизонте показались серо-стальные очертания военного корабля.
Эсминец - коротко бросил Христов, не отрываясь от бинокля и приказал играть общесудовую тревогу. Череда из семи коротких, взвинчивающих нервы звонков с одним длинным в конце, заполнили всё пространство судна. Ожила УКВ-станция, настроенная международный канал. С сильным испанским акцентом заговорил по-английски командир аргентинского эсминца. Он категорично утверждал, что болгары находятся в экономической зоне Аргентины. Вояка потребовал от Христова застопорить машины и лечь в дрейф. Никакие возражения по поводу того, что "Огняна" находится в международных водах и до ближайшего берега - Фолклендов, кстати ещё не вполне себе аргентинского, целых двести семьдесят миль, во внимание не принимались. И наконец, видимо, в качестве неопровержимого аргумента в пользу своей правоты аргентинец открыл артиллерийский огонь по безоружному рыбаку. Военные маринерос на эсминце, то ли проявляли пока гуманизм, то ли, к счастью, не являлись асами морского боя. Пуляли они по известному молочному адресу. Снаряды ложились то с перелётом, то с недолётом. Не знаю, как другие, но я с самого начала обстрела почувствовал, что сегодня не вполне готов к роли мишени и внятно ощутил предательскую слабость в коленках и желание немедленно расстаться со съеденным не так давно завтраком.
Эсминец, тем временем, подошёл совсем близко. Мои болгары решили не искушать судьбу и застопорили машины, готовясь принять на борт незваных гостей. Однако, командир аргентинского эсминца повёл себя с какой-то бессмысленной, подлой жестокостью. По беззащитному, неподвижному траулеру открыли огонь из крупнокалиберного пулемёта. На этот раз, при стрельбе практически в упор, промазать было невозможно. Плотный огонь методично вёлся по надстройкам и корпусу судна, где находились каюты экипажа. Мы втроём, капитан Христов, его старпом и я, лежали в ряд, тесно прижавшись к палубе на штурманском мостике "Огняны". Недалёким отбойным молотком работал бравый аргентинский пулемёт, а на нас сыпались толстые осколки стекла из высаженных пулями иллюминаторов, куски пластиковой обшивки и древесные щепки.
По железным ступеням трапов "Огняны" застучали чужие тяжёлые башмаки. Зазвучали резкие, звонкие команды по-испански. Мы едва успели встать и отряхнуться, как на мостик ворвались здоровенные парни в чёрной униформе и беретах, вооружённые короткоствольными автоматами. Один из десантников, видимо командир, выпучив и без того выпуклые глаза, двигая взад-вперёд тяжёлой челюстью сходу принялся орать на нас, буквально брызжа слюной. Орал он вроде бы как по-английски, но с таким туземным акцентом, что понять его было мудрено. Христов попытался было объясниться с ним, но его похожий на гориллу собеседник не стал его слушать и носком кованного ботинка, с металлической накладкой на носке нанёс ему страшный удар под правую коленную чашечку. Болгарский капитан охнул и рухнул на левое колено. Горилле показалось этого мало, и он врезал ребром толстой ладони в дырчатой перчатке без пальцев по капитанской шее. Йордан, потеряв сознание, распластался на палубе ещё минуту назад своего, капитанского мостика. Я же поймал себя на мерзком ощущении полной беззащитности перед этими новоявленными корсарами, и ещё мне показалось, что я, словно бы, участвую в съёмках жестокого, реалистичного фильма про войну. В короткий момент установившейся тишины смертельно бледный старпом вдруг сделал шаг навстречу к вооружённому до зубов громиле и с ненавистью бросил в его звероподобную физиономию:
- Фашистите ! Фашистите проклятые !
Я, признаться и так пребывал в совсем негероическом ступоре от всего происходящего, но после такого, на мой взгляд, тяжёлого оскорбления, нанесённого и без того свирепому аргентинскому вояке, с ужасом ожидал от него всего, что угодно. Однако, к моему изумлению военный не счёл всемирно известное итальянское слово грубым. Громиле, как я понял, обвинение в фашизме даже польстило. Он обнажил в хищной улыбке ряд превосходных белоснежных зубов и, снисходительно похлопав оторопевшего старпома по плечу, охотно и, даже с гордостью, с ним согласился:
- Си, синьор маринеро ! Носотрос лос фасистас !
Затем нам приказали поднять на ноги едва пришедшего в себя капитана Христова и, захватив его с собой, отправляться в столовую команды. Йордан почти не мог наступать на повреждённую ногу. Каждый его шаг, судя по бледному лицу и закушенной нижней губе, сопровождался резкой болью. Капитан опирался на наши плечи, порой просто повисая на них, но мы с его старпомом, кое-как спустившись по двум трапам, всё же сумели добраться до столовой. Здесь было полно народу, судя по всему весь экипаж "Огняны". Четверо были ранены и кое-как перебинтованы подручными средствами. Раненые старались вести себя тихо. Кто-то придушенно стонал и раскачивался на стуле от боли, а кто-то пребывал в забытье, уронив голову на обеденный стол. Хуже всех выглядел второй помощник Ибрагим. Он лежал на нескольких, сложенных вместе, испачканных кровью праздничных белых скатертях, которые, похоже, догадались вытащить из рундука в столовой и приспособить вместо матраса. Ибрагим был без сознания, лицо его приобрело серо-зелёный, почти покойницкий оттенок. Правой ноги, ниже колена у него не было. Культю в верхней части жёстко перетянули несколькими, связанными вместе морскими узлами кухонными полотенцами. Сидящая на палубе, рядом со своим искалеченным женихом бледная, как смерть Нэйдена, не плакала, а только вытирала Ибрагиму испарину и пыталась поить его водой из маленького стограммового стакана. Через минут двадцать в дверях салона появился аргентинский морской офицер в чёрном, с золотыми галунами кителе и роскошной, расшитой серебром фуражке с высокой тульей. Офицер был молод, черняв и смазлив. Он принялся молча рассматривать болгар, сгрудившихся в столовой. Я, похоже, первым увидел его и не знаю почему, но почувствовал, что обязан что-нибудь предпринять. Мне пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы открыть рот.
- Господин офицер - обратился я по-английски к юному офицеру - Здесь есть раненые. Один очень тяжело. Он потерял ногу и может в любой момент умереть.
Расшитый галунами аргентинский павлин уставился на меня с выражением крайнего недоумения на смуглой, кукольной физиономии. Можно было подумать, что он узрел внезапно заговорившего по-человечьи, чёрного таракана-кукарачу. С минуту, брезгливо оттопырив чувственную нижнюю губу, он изумлённо взирал на меня, затем, изящной рукой, затянутой в белоснежную лайковую перчатку, аккуратно снял со своего левого плеча невидимый волосок и... с достоинством удалился. Наступила ночь. В салон ввалился тот самый, гориллоподобный морпех, избивший на мостике Христова и увёл с собой машинную команду. Через полчаса траулер ожил, заработали его дизеля, и мы двинулись в неизвестность. Судно плавно покачивалось на ходу. Ибрагим начал громко стонать и, мешая болгарскую и турецкую речь, бредить. Нэйдена как могла пыталась его успокоить. Она гладила раненого по седой, кудрявой голове и что-то шептала ему. Задремавший было в капитанском кресле часовой с автоматом очнулся и вскочив на ноги во всю глотку истошно заорал:
- Силенсио !!!
Солдат так громко потребовал тишины, что Ибрагим пришёл в себя и приподнявшись на локте, обвёл столовую мутным, непонимающим взглядом. На шум прибыли двое сослуживцев сонного часового. Парни явно были навеселе, похоже они добрались до запасов спиртного в капитанской каюте. Один из солдат вперился в Нэйдену и восхищённо поцокав языком, уселся рядом с ней на палубу. Короткоствольный автомат он положил возле себя. Глупо хихикая, аргентинец начал что-то говорить по-испански, в то время как его правая рука поползла по ноге женщины, забираясь к ней под юбку. Нэйдена отпрянула и с размаху залепила наглецу звонкую пощёчину. Солдат злобно, по-гусиному зашипел, и вскочил на ноги. Подскочил на подмогу его товарищ и они, схватив Нэйдену за руки, вместе рывком подняли женщину на ноги и потащили на выход из столовой. Она принялась кричать и отбиваться и тогда один из мерзавцев нанёс ей короткий удар в солнечное сплетение, а другой резко рванул ворот блузки, разрывая её до самого пояса. Обнажились маленькие, словно испуганные птенцы, смуглые груди. Вдруг во внезапно наступившей тишине раздался металлический лязг затвора и тихий полный ярости голос произнёс:
- Дурдурмак, домузлар !!!
Ибрагим, приподнявшись на локте, держал в правой, подрагивающей руке забытый похотливым солдатом автомат. Его полубезумные глаза, налитые кровью, казалось светились тёмной, волчьей злобой. Он медленно перевёл ствол оружия от вмиг протрезвевших вояк, державших его невесту, на стоящего чуть поодаль часового. От раненого турка веяло материальной, сиюминутной угрозой. Часовой, побелевший с лица, послушно закивал и без лишних комментариев положил своё оружие на палубу, даже отодвинул его ногой подальше от себя, видимо, чтобы не искушаться. Ибрагим вновь перевёл ствол автомата на оцепеневших, незадачливых насильников. Можно было не сомневаться, что он готов стрелять и, даже, убить Нэйдежду вместе с солдатами, лишь бы не отдать свою женщину на поругание. Один из морпехов, стоящий ближе к двери, пришёл в себя раньше других. Он резко толкнул Нэйдену в сторону Ибрагима. Женщина, не удержавшись на ногах, упала прямо на обмотанную окровавленными тряпками культю своего жениха. Раненый дико закричал от болевого шока и, выпустив вверх короткую очередь из автомата, потерял сознание. От пережитого унижения солдаты пришли в неописуемую ярость. Особенно расходился пристававший к невесте Ибрагима. Он бегал по столовой, брызгая слюной и выкрикивая фальцетом испанские ругательства. Пинками он поднимал на ноги пленный экипаж траулера, угрожая болгарам своим вновь счастливо обретённым оружием. Всех погнали на выход из столовой. Находящегося без чувств Ибрагима мы несли с собой, взявшись за четыре угла окровавленной скатерти. Нас толпой повели на кормовую палубу и выстроили в два ряда у кормового слипа. Все та же троица аргентинских морпехов с решительным видом встали перед нами и взяли оружие наизготовку. Я почувствовал какое-то цепенящее безразличие, и опять вернулось ощущение нереальности, киношности всего происходящего. В этот момент скованная ужасом толпа мирных безоружных людей раздвинулась и вперёд вышел капитан Христов. Он стал говорить по-испански, медленно и чётко выговаривая, похоже, недавно заученные фразы. Мне, не большому знатоку испанского, в этот ставший оглушительно реальным момент всё было понятно без перевода.
- Я капитан болгарского судна "Огняна" Йордан Христов - говорил он, выпрямившись во весь рост, стараясь глядеть прямо в глаза аргентинцам - За пятнадцать минут до ареста судна я передал радиообращение "ко всем, кто меня слышит" на открытых частотах. Я сообщил, что destructor аргентинских ВМФ "Caballero" производит незаконное, с применением оружия, задержание моего траулера в международных водах. В случае исчезновения судна и экипажа вся ответственность ляжет на правительство Аргентины, командование её ВМФ и непосредственно на офицерский состав и команду эсминца " Caballero ".
После этой решительной речи болгарского капитана я физически ощутил, как спадает висящее в воздухе напряжение. Правда один из солдат, тот самый, который затеял всю эту свару, видимо продолжал чувствовать себя во всех смыслах неудовлетворённым. Он шагнул вперед и, злобно прошипев "каброн" в лицо Христову, ткнул его стволом автомата в живот.
- Кесар ! - Донеслась команда с палубы, расположенной выше. По трапу к нам неторопливо спускался давешний красавчик-офицер.
1.Твоята майка ( болг.) - твоя мама
2.Такава стреща ( болг.) - такая встреча
3.Тези крадцы (болг.) - эти воры
4.като турци в Турции, тъминината тъмно (болг.) - как турок в Турции, тьма тёмная
5.Съветската бюрокрация, запознат бизнес (болг.) - Советская бюрократия, знакомое дело.
6.Джиггер - в данном случае блесна для ловли кальмаров. Формой и размером напоминает цветные (жёлтые, красные, бело-зелёные) поплавки для удочки. В нижней части имеет радиально расположенные крючки. Белые джиггеры покрыты люминесцентной, светящей в темноте краской.
7.Първият обяд (болг.) - Сначала пообедаем.
8.Пушач (болг.) - мужская компания
9.Здравето посетитель (болг.) - За здоровье гостя
10.Вятр(болг.) - ветер, буря.
11.в таково време (болг.)- в такую погоду.
12.Галтьери Леапольдо (1926 -2003) - аргентинский военный и государственный деятель итальянского происхождения, генерал, диктатор Аргентины в 1981-82-годах.
13.'Войну с англичанами из-за Фолклендов затеял' - имеется в виду англо-аргентинский военный конфликт 1982-года из-за спорной территории Фолклендских островов.
14.Тэтчер Маргарет (1925-2013)- премьер-министр Великобритании 1979-90 гг. Пэр Англии, баронесса. За жёсткость и решительность в проводимой ею внешней и внутренней политике заслужила прозвище - 'Железная леди'.
15.Двухсотмильная зона - принятый в 1972 международной конференцией по международному морскому праву юридический статус шельфовой зоны, охватывающей расстояние в 200 миль от берега краевых морей и океанов, согласно которому она объявлена суверенной территорией соответствующего государства со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями, в том числе относительно охраны природных ресурсов. В двухсотмильной экономической зоне сконцентрирована большая часть биологических и углеводородных ресурсов.
16.Бльгария е малка страна (болг.) - Болгария маленькая страна.
17.аргентинская хунта - военная диктатура, находившаяся у власти в Аргентине с 1976 по 1983 гг.
18.Как стэ ? (болг. ) - Как дела ?
19.Другар (болг.) - товарищ
20.Узел морской - величина для измерения скорости на море. 1 узел = 1морская миля в час.
21.Маринерос-marineros(исп.) - моряки
Фашистите (болг. ) - фашисты
22.Си, синьор маринеро ! Носотрос лос фасистас ! (исп.) - Si, sen~or marinero ! Nosotros los fascistas ! - Да, синьор моряк ! Мы фашисты !
![захват []](/img/g/goralx_w_w/zahwat/975608366.jpg)