Горбачев Юрий Николаевич : другие произведения.

Мегрэнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поэма-дтектив


  
   Юрий Горбачев
  
  
   Мегрэнь
  
  
  
  
   Пусть никогда еще такой зловонной раной
   Среди Природы не гляделись города ,
   Пусть твой ужасен вид, но будет неустанно,
   Поэт тебе твердить : "Прекрасен ты всегда!"
  
  
   Парижская оргия, или "Париж заселяется вновь", Артюр Рембо
  
  
  
   Я хочу описать как можно подробнее некоторые из моих постоянных снов...Я часто вижу Париж. Никогда таким-каким , каков он есть. Это незнакомый город, нелепый и однообразный...
  
  
   "Некоторые мои сны", Поль Верлен
  
  
  
   Симфозвуковой рифмоблюз
  
  
  
  
  
  
  
  
   Вот комиссар Мегрэ. Он курит свою трубку.
   Он, щурясь, строит версии-шарф, шляпа и усы.
   А рядом примадонна кутается в шубку -
   в руке слепой Фемиды колеблются весы.
  
   О, колебанье чаш, округлых, как бюстгальтер,
   прямых улик и косвенных невидимые гирьки!
   Клубится дым из-под усов. Он точен, как бухгалтер.
   Как химик он умен - кипит бульон в пробирке.
  
   Вот комиссар Мегрэ. Ясна его задача-
   найти, кого искала вся полиция Парижа,
   но не могла сыскать, такая незадача-
   префект сидел в "Grand -opera", певиц в программке крыжа.
  
   Тем временем такое случилось - ой -ля- ля!
   Два трупа. Да к тому ж в салоне "Мерседеса"!
   Пока префект заслушался чудесным верхним "ля",
   убийца бросил нож - и уходил Булонским лесом.
  
   Полиция в театре слушает Рашель.
   Проездом из La Skala . Страданья Дездемоны.
   Вот так устроен мир. А кто-то мимо шел.
   О, ужаса оскал! Два трупа. Кровь в салоне.
  
   Вот комиссар Мегрэ. Улыбка Куравлева.
   Он действует уверенно и прямо.
   Классичный, как романс по нотам Гурилева,
   исполненный лирическим сопрано.
  
   О, как же суть постичь божественных красот
   по отношенью к талии префектовой жены?
   Насколько расшнурован у красавицы корсет?
   Чулок насколько спущен? Мы все учесть должны.
  
   Ведь честь префекта фактом рашелевой помады
   у бакенбарда слева - разрушится в два счета.
   Немного-и скандал. А нам - того не надо.
   Во время променада толпа, как слизь течет,
  
   а для чего нам глупые шушуканья гризеток,
   всезнающие мины завзятых комильфо,
   сплошная какафония бульварнейших газеток,
   дисгармоничных сплетен вульгарная буффо-
  
   на-на-да?...Нет, не надо нам музыки такой.
   Покой и благоденствие. Мажор и pianissimo.
   Пускай махнет маэстро божественной рукой,
   чтобы партер с галеркой взорвались от "brawissimo!"
  
   Вот комиссар Мегрэ. Пульт дирижерский. Фалды,
   взметнувшиеся крыльями. Он реет над толпою.
   Улики налицо. В наличии все факты.
   Смычок по струнам пилит, давно сдружась с тупою,
  
   невыносимой болью в затылке. А гобои
   так перепонки рвут, что не поможет вата.
   Как это все заиграно! До чертиков. До боли.
   И по ночам не спится. И с сердцем плоховато.
  
   Какую чушь несет пропойца-кларнетист!
   Он дует не туда, дудя, как ветер в щели.
   А ведь бывало - звук мерцал, как аметист,
   в кулоне, что на шее у Рашели.
  
   Рашель! Адель! Мишель! Туманится Мегрэ.
   В игре воображения - смешались звуки, лики.
   Рашель - совсем юна. И он еще на гре-
   бне славы и молвы. Какие тут улики!?
  
   Блистательный дебют. Премьерные розаны.
   Кокетка хороша. В гримерной тараррам.
   Поклонники ее лоснятся, как сазаны,
   и он ее ведет в ближайший ресторан.
  
   Ну где теперь, ну где та юная артистка?
   Где яма оркестровая? Зияющая бездна...
   Ну что там вытворяет фальшивая альтистка?
   Тут надо -- си бемоль. Она ж с диезом влезла!
  
   Что труппа! Только труп несчастной Дездемоны!
   Мишель-мишень для тухлых, расколотых яиц.
   Толпу сквозь зубы цедят парадные колонны.
   Растекшимся желтком стекает студень лиц.
  
  
   Его насквозь прожарят глубин кессонных лампы
   бессонные, и запахом "Шанели" пахнув в ноздрю Мэгре,
   Парижь, шерстясь одеждами, - весь на кошачьих лапах,
   о ногу темноты будет опять тере-
  
   ться. Неоновый. Не он ли, как детектива глюки
   стекаться будет в казино, крутя рулетку бешено.
   Мельканье вариантов. А мысли, как гадюки,--
   дыхание таланта с цинизма ядом смешано.
  
   Тут надо бы подумать. Растормошить фантазию.
   Чем больше дым валит из-под усов Мегрэ,
   тем дальше уплывает он в свою страну экстазию,
   в глубинное движение неоновых угрей.
  
   Тут запахов и звуков такая какофония!
   Не разобраться с лёту, хватая на бегу.
   В полиции переполох --и трубка телефонная
   дымится, раскалившись на двутумбовом мозгу.
  
   Табак горчит, и едкий дым клубится во все стороны,
   и псами растекается из-под его усов.
   И там, где облако прошло через усищи-бороны,
   там сворою становится больших легавых псов.
  
   Собачий острый нюх. Без этого нельзя ему.
   И влажный нос поможет взять след и распознать-
   что тут произошло. И доложить хозяину.
   Кому всучил кто взятку. Разграблена казна ль?
  
   Не пусто ль на счету? И есть ли деньги в кассе?
   И не пора ль повысить немного гонорар?
   И гонора не много ли у лейтенанта Кассио?
   И гонореей не грозит ли вот этих чувств угар?
  
   По ветру нос держи. И хвост -- обрубок выпрямь.
   Излишне не виляй. Держи свой хвост трубой.
   Предшественник Отелло по управленью Кипром,
   наверное, был все же голубой.
  
   Твой нюх тебе подскажет - кто с кем и почему,
   чего никто не пишет в протоколы.
   Кого за что упрятали в парижскую тюрьму,
   комфортную, как осенью гавайские атоллы.
  
   Отелло надо бы -- отбыть на тот атолл,
   в отеле поселиться без Яго и Бианки,
   чтоб запахи жены вдыхать без них , а то,
   ну что за жизнь семейная?- одни лишь перебранки!
  
   Да, запахи! Вот их не стоило б делить
   с другими, заглушив навеки мавра
   в себе. Их стоило б, наверно, обрамить
   в багетовые рамы, как холсты на стенах Лувра.
  
   Таинственные запахи! Духов и табака,
   бензиновых паров, фиалок, алкоголя,
   коктейль пьяняще - сладостный с горчинкой, и пока
   струится он - бери рукою голой
  
   рыбешку озарения. Смотри не упусти, смотри-
   в аквариуме мозга средь валлиснерий снов,
   камней, улиток, раковин внутри совсем пустых витрин,
   и пузыречков воздуха - не потеряй основ.
  
   Ведь метод дедуктивный - как бахрома поджаберная,
   куда во время плаванья врывается струя
   мильонов мелочей --и срочно, как пожарная
   летит в ночи сознания на дым небытия.
  
   Чтоб в бездны подсознания нырнуть, набравши воздуха,
   чтоб в мир войти глубоководных гадов,
   нужно цедить сквозь жабры весь кислород без роздыха;
   в такой океанариум спускаются без гидов.
  
   Кого подозревать? Ведь все-таки-два трупа!
   Эксперт из чемодана достал свой инструмент.
   Разглядывает в лупу, как все это ни глупо,
   текущий сквозь наплыв зевак ответственный момент.
  
   Газетчики - как тут, чтоб страсти подогреть.
   С блокнотами. Роятся, словно мухи.
   Вот тут-то и закуривает комиссар Мегрэ-
   так мавр на шею белую накладывает руки.
  
   Подносит спичку он, чтобы зажечь табак.
   А эта вот мамзель! К тому же с авторучкой!
   Поди из "La maten"! А, вроде, шла в кабак.
   Поосторожней с этой шустрой штучкой!
  
   Он пыхнул первый раз. Блаженная затяжка!
   И глазом Асмодея затеплился огня рубин.
   Теперь вот можно жить. А то ведь было тяжко.
   Теперь всплывет чего-нибудь из самых из глубин!
  
   Чего там накопает ретивая полиция!
   Чего там понаврут в газетах репортеры!
   Когда его бездонный мозг осветит интуиция,
   Тогда на сцену выйдут все актеры.
  
   Интрига нам ясна. Вот комиссар Мегрэ.
   Тупой префект - вот главная улика.
   Задача: ночь без сна, нажить себе мегрень,
   но раскусить - а в чем тут закавыка?
  
   Ведь этот "Мерседес" префектовой жены.
   И мы должны понять - она как есть - невинна,
   что Яго свой платок подсунет - хоть бы хны,
   а тут уже и драмы половина.
  
   Наш меломан взбешен. Он бледен, словно мавр.
   Он, как крюшон бурлит от разноцветных версий,
   догадок, гневных домыслов, а много ли ума,
   чтоб волноваться, как Рашели перси
  
   префекту надо? Сбилась его мысль,
   как по Шекспиру - мысль бедняги негра.
   И разве же не он, ныряя в тень кулис,
   с Рашелью был весь в сладострастной неге?
  
   И разве же не Верди так закрутил сюжет,
   что все свелось к какой-то женской жопе?
   И что же тут поделать -- коль так устроен свет!
   Романтик он - проказник наш --Джузеппе.
  
   Префект в сюжет вписался. А чем он хуже мэра?
   Чем хуже прокурора? Судьи? Ведь в чем эффект!
   Когда у композитора такая вот манера,
   у гения! С ним заодно префект.
  
   Рашель или Мишель пока его ласкала,
   жена задумала... А ревность - вот мотив.
   И подкупив двух гастролеров, что проездом из La Skala,
   подстроила вот этот детектив.
  
   Сюжет -- вполне...Свежее, чем другие,
   Ги Мопассан и тот, наверно б, похвалил.
   "Une vie". Рашель. И груди, как мячики, тугие.
   К тому же радость - трубку раскурил!
  
   Из чашечек Фемиды упали два мяча.
   На шару погонять. Попасовать. Прицелясь,
   в ворота пнуть . Ага. Не выйгрышь , так ничья
   хотя бы. А нога --то ! Просто прелесть!
  
   Ну как тут не увлечься азартнейшей игрой,
   ну как тут не пыхтеть, судью толкая локтем,
   когда перед тобой скульптурное бедро,
   культурно в платье влитое, а из под шляпки --локон!
  
   Вот комиссар Мегрэ. Он курит трубку мира.
   Он мудр, как Ченгачгук. Он смел, как Фенимор.
   Как Купер, на ночь читанный. И своего кумира
   Он точно - превзойдет - вот в чем она умор-
  
   ра, а разве же не сам мудрец - Жан- Жак -- Руссо
   поближе завещал нам быть к простой природе?
   И вертится в его мозгу рулетки колесо.
   И версий совершаются таинственные роды.
  
   Мегрэ окутал дым. Задумчив, как вулкан он
   во время отдыха от извержений лавы.
   Скажите же на милость - ну кто еще вникал
   вот так подробно в дебри улиц, лавок,
  
   трущоб, безлюдных набережных, вонючих стоков Сены,
   навьюченых листвою каштанов одногорбых,
   ну кто искал улики там, где словно взрезав вены,
   Париж выхаркивал напыщенную гордость
  
   кусками сквозь обрубки осклизлых гадких труб
   канализации, чтоб в утренней газете
   могли мы, номер развернув, увидеть жуткий труп
   на первой полосе рядом со всем на свете?
  
   Ну кто еще мог так прочувствовать весь город -
   сплетенья тонких жил и лимфатических узлов,
   помоек запах цитрусовый, как апельсинных корок
   для пиршества бомжа божественный улов.
  
   Ну кто еще его мог так, когда промоет
   его весенний дождь, любить и обожать,
   от Эфелевой башни до сказочных помоек
   любовью все того же сюземного бомжа.
  
   Ну кто, скажите мне, ну кто перебирал,
   как драгоценности , обрывки писем, чтобы
   восстановить все то, что переврал
   весь этот век, загнав себя в трущобы
  
   неправды, лжи, обмана и подлога,
   в надежде преуспеть. Но разве преуспел?
   И вот уже тупее, чем морда у бульдога-
   мораль с юрусприденцей. И явно переспел
  
  
   познанья плод. Он горек и противен.
   И скалятся с высот химеры Нотр-Дам...
   И все ж, когда пройдет Парижем летний ливень,
   cтановится он дивным, как шляпки у madame.
  
   Как болтовня в кафе. Как модных платьев пена.
   Как умопомрачительных причесок торжество...
   Но, впрочем, сколько тел потом выносит Сена,
   после того, как выпито вино,- и божество
  
   блиставшее, отброшено, как кукла,
   и у актрисы кончился ее ангажемент.
   И мухи дохлые в вине. И рыбина протухла.
   И глядя вниз с моста ... Но это сантименты
  
   уже, а им не место в работе детектива.
   Бесстрастность-наше credo. Всю жизнь - в актерской маске.
   Ну разве что немножечко принять аперитива,
   чтоб логика - как швейная машинка после смазки
  
   крутилась - шить дела - не рюшки пришивать
   на нижнее белье! Тут вам не безделушки!
   Тут пляски Шивы. Шива же, поймите,- бесноват...
   Поэтому не плохо и пива - этак кружки
  
   две-три с дружками детства - в зашорканной пивной,
   где драками и раками прославились мальчишники,
   неспешно выпить, чтобы рак с клешней,
   туда ж, куда и конь ...О, эти злоумышленники
  
   воспоминаний юности и анекдотов сальных!
   Ну где еще узнаешь про то, как кувыркались
   вчера без меры в мэрии и кто у мэра в спальне
   у этого, у мерина скакал, и ржа, и скалясь.
  
  
   Ах, этот рак! Всегда -то он с клешней, куда с копытом
   скульптурный мощный конь. Крупастый. Пьедестальный.
   И вдруг примолкнет разом у кружки недопитой
   рассказчик -постаревший и печальный.
  
   Ну кто еще мог так прочувствовать Париж,
   пульсирующий, зыбкий и текучий?
   Монмартр после дождя. И ты над ним паришь
   счастливый, как mоnsieur счастливый случай.
  
   Вот комиссар Мегрэ. Задумчив, как Тулуза
   Лотрека героини, как игроки Сезанна.
   Зайти что ли в бильярдную, отправить кием в лузу
   земной безумный шарик? Как это все ж ни странно -
  
   он вертится еще! На нем кроме злодеев-
   влюбленные и дети. О, тленная вселенная!
   Ну в чем, скажи, ну в чем она, ответь, - твоя идея?
   И вдумчивый Мегрэ бормочет стих Верлена.
  
  
   Дымит, как Ченгачгук. Как многомудрый Змей.
   Припомнил, как ходил вчера к дружищу Клоду.
   Картина всплыла в памяти. Пруд. Солнце. Лодка. В ней
   девица с зонтиком... Клод словно смотрит в воду.
  
   Cherche la femme! Cherche. И не ищи другого.
   Какого еще нужно шершавого ерша?
   Блик в радужке - улика эта стоит дорогого.
   А дальше, комиссар, подумай неспеша.
  
   Ведь ты не Пикассо, изломанный и нервный,
   как в "Гернике", где конь газетный ржет.
   Ты все -таки немного пособранней, наверное.
   Хотя и Пабло тоже ведь не лжет.
  
   Он прав. Вокруг и впрямь такие, бог мой, хари,
   что так легко возненавидеть свет!
   Но для чего-то балансирует ведь девочка на шаре!
   Зачем -то смотрит на нее задумчивый атлет.
  
  
   Да, ты не мазохист, чтоб видеть все сквозь маски
   застывшие убитых для опознанья в морге.
   Вон та газетчица, заметь ка - строит глазки.
   Пока еще ты нужен ей! Пока еще ты в моде.
  
   Так, может, пригласить ее послушать Дебюсси,
   "Шагами на снегу" потешиться на старость?
   И щурится Мегрэ. И лыбится в усы.
   А мысли между тем уже набрали скорость.
  
   Поток. Лавина. Бег бальзакова пера,
   летучий и стремительный, как вдохновенья высверк,
   как голошенье хора - вчера в "Гран-опера",
   как взлет стоустой фуги в закупольные выси.
  
   Струясь в неоновой реке, течет автомобилей
   сплошная месса. Это извержение
   вулкана. И органа. И над собором шпили
   готовы совершить вселенское вторжение.
  
   Хоралл из судеб, лиц, комодов и комедий,
   диванов, ванн, постелей, уборных, душевых,
   прозрачно-студенистый, зыбящийся коллодий
   из мертвых, полумертвых, живых, полуживых.
  
   Хоралл или коралл - живой, огромный, дышащий,
   облепленный полипами стрекательных огней,
   ну кто его, ну кто, ответь, на сушу вытащил
   и для чего ? - быть может оно Ему видней-
  
   зачем все же у Карла кораллы сперла Клара,
   к чему тот Карл несносный у Клары спер кларнет?
   Зачем нам предназначена в наследство эта кара-
   на этот мир смотреть сквозь мелкий шрифт газет ,
  
   как сквозь иллюминаторы - бочонка -батискафа,
   где ты сидишь, как в карцере - и падаешь на дно.
   И видишь строй микстур на тумбочке и шкафа
   материковый шельф. А на уме - одно:
  
   наплывы улиц, лиц , обрывки фраз, газетных
   крикливых заголовков аршинные шрифты,
   и ты, как водолаз от пузырьков азотных,
   вскипающих в крови -и кажется - кранты!
  
  
   Мерещится, что там, где гадами клубятся
   во впадине морской страстей ночные спруты,
   ты, погрузясь туда, рискуешь там остаться...
   О, щупалец с присосками обвивистые путы!
  
  
  
  
  
  
  
   Вот комиссар Мегрэ. Конечно, он не молод.
   Он кашляет от курева. Он сделал то, что смог.
   Он так же задымлен, как этот дымный город.
   Он так же вездесущ, как этот едкий смог.
  
   Все улочки кривые морщинками у глаз его
   лучатся , чтобы борозды на эженсювом лбу
   парижских тайн не выдали, и только с водолазами
   достать могли со дна реки труп в каменном гробу.
  
   Вот комиссар Мегрэ. Он мудр, как старый пес.
   Как спаниель ушастый, он добр и незлобив.
   Так кто ж бульоном просочился через Булонский лес?
   Он носом ловит воздух. На то и детектив.
  
   Да. Выгорела трубка. Погас табак, и горечь
   во рту. Такая горечь! И угасает мысль.
   Толпа? А что толпа! Она истает вскоре.
   И все о том забудут... Актеры разошлись.
  
   Но все ж, пока еще на месте декорация-
   Эксперт пинцетом ловит пушинки, волоски.
   Эмоции долой. Дадим-ка волю racio!
   Соединим до кучи сюжетные куски.
  
   Газетчикам Мегрэ дает отчет подробный.
   Два трупа грим смывают. Закончена игра.
   Префект... А что префект! Он подлости подобной
   не ждал. Чтобы жена! Вот вам - "Grand opera!"
  
   Расходятся зеваки. О, как все это глупо!
   И знает лишь Мегрэ, прикрыв Рашель плечем,
   что, да, в лесу Булонском закопано два трупа.
   Что это лишь начало. И мавр тут ни при чем.
  
   Когда они бы только бы все как один узнали бы
   о происках коррупции, возне ли закулисной,
   то поняли, что это он префекту сделал алиби,
   чтоб черных дел не знали за полицией.
  
  
   Ему придется все-таки смириться с этим фактом.
   Пускай теперь ревнует. По службе и в быту...
   Сходить что ль в магазин -- купить жене префекта
   букет цветов и тортик . Так шулер на лету
  
   вмиг передернет карту. Или сорвет колье еще
   воришка продувной. И надо не зевать!
   Но как озябли все-таки под брюками коленища!
   И где ж ты с грелкой верная скрипучая кровать!?
  
   Нам больше не с руки в безумия бросаться.
   Бреди возле реки, взирая на детишек!
   Жизнь все-таки грустна, как песенка Брассанса.
   И мы, увы, в ней понабили шишек.
  
   Да жизнь, грустна, не спорь, как глазки Азнавура.
   Как "tu la vie" его. Как ночь без сна, когда
   случается уже тебе не до лямура,
   мерещится мура и мысль туда-сюда,
  
   как поезда метро - уже без пассажиров
   мотается пустотами подземки.
   И чем только утешиться ты можешь, растранжирив
   всю жизнь, так лишь красотами туземки.
  
   Как Семерсет Моэм, что куплен по дешёвке.
   "Луна и грош". А что еще ,скажи, в раю моем
   бывало островном ? Где роскошь падишаха
   нас окружала? Чтоб лишь мы вдвоем!
  
   A la cherche la tempe... Утраченное время.
   И поиски его - пустопорожний труд.
   Под шляпою Мегрэ лысеющее темя.
   А молодость - заросший старый пруд.
  
   На берегу пруда бригада выездная.
   И вытащили только что кого-то. Пуля. Рана...
   И бледная жена нужна для опознанья
   вот этого большого меломана.
  
   Префект при сем. Он лилию вылавливает палкой,
   чтобы жене, домой вернувшись, поднести.
   А с этою Рашелью - заносчивой нахалкой,
   он , видимо, порвет. Недолго ей цвести ...
  
   Префект, как угорь вьется, в тех версиях запутавшись,
   ведь всем известно он -- прекрасный семьянин.
   И комиссар Мегрэ уходит, в шарф закутавшись,
   Пока всю ночь диктует безумный Сименон.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"