Аннотация: История вторая. События развиваются... но еще даже не середина
История вторая.
У слова "верность" много смыслов
За окном шелестел дождь, сливаясь с шумом прибоя. Тучи серыми лебедями уходили на запад, унося с собой последние дни осени. Высокие полукруглые окна библиотеки выходили на море, бушующее серо-стальное море. Ветер, ярясь, заставлял дребезжать дорогие стекла. В большом помещении было холодно, и я зябко куталась в шаль, но не уходила, завороженная стихией. Всегда безумно любила море, а сейчас само море безумно...
В дальнем углу успокаивающе потрескивал огонь в камине. Рядом с ним стояли два кресла, к одному из которых я подошла, облокотившись на мягкую спинку. В глубине этого мебельного гиганта затерялся мой брат. Я задумчиво смотрела на огонь, любуясь красотой хаоса первозданного существа.
- Что такое "честь", Илларио? Имя? Репутация? Благополучие? Родовые принципы? Рыцарский кодекс? Скажи мне, что есть "честь", Илларио!
Илларио наблюдал за пляской огня и молчал. Завывал за окном ветер, дребезжали окна, едва слышно шептались книги на полках.
- Не знаю, могу ли я объяснить тебе это, Хэл, - наконец нарушил молчание брат. - Я и сам не совсем понимаю это понятие. Просто есть где-то в глубине души четкое разделение: это - бесчестно, а это - нет. Мы - chevaliers, Хельга. Мы - рыцари короля. Для нас честь составляют и имя, и кодекс, и родовые принципы, и само служение королю. Да, наверное, верность - основа чести любого шевалье.
- Мне странно слышать рассуждения о чести и благородстве, - я подошла к камину, шелестя длинным подолом, постояла немного и опустилась в кресло напротив Илларио. - В моем мире этими понятиями переболели как дети краснухой: ярко, но только один раз. Стерлась грань между дворянином и простолюдином, нравственностью и пороком, жизнью и существованием. Там двести лет не сражаются на дуэлях, и не потому, что их запретили. Скорее, люди просто привыкли, что на оскорбление можно или не обратить внимания, или оскорбить в ответ...как перепалка на базаре. Зачем следить за своими словами и поступками, если нет надобности отвечать за них? Ну, я не имею ввиду прямое нарушение закона.
Я замолчала, когда в комнату тихонько вошла служанка с подносом. Она бесшумно поставила поднос на столик и ушла, стараясь быть как можно незаметнее. По комнате медленно поплыл легкий аромат ванили, разбавленный привкусом дорогого черного чая. Только взяв в руки обжигающе горячую чашку, я поняла, насколько замерзла.
- Легко жить, когда не за что отвечать, - отложив книгу, ответил Илларио. - Но ведь сейчас ты не на своей родине.
- Ты прав, - улыбнулась я. - Этот замок стал мне настоящим домом за последние три месяца, но... Я родилась среди других людей, в другом мире. Я не говорю о материальном, нет, а о духовном. Мне трудно понять то, что вы считаете элементарным и само собой разумеющимся, но от того и объяснить эти понятия гораздо труднее.
- Это напоминает мне детское любопытство, - тоже улыбнулся Илларио. - Все мы когда-то изводили родителей вопросами из разряда: "Почему трава зеленая?" или "Что такое семья?"
- Но ответ: "Потому что так создали боги" меня не устроит.
- И правильно.
- Но от этого много непонимания. В первую очередь, для меня самой.
- Просто ты еще слишком мало времени живешь здесь. Скоро ответы на эти вопросы придут сами, а ты и не заметишь этого. Мы - шевалье, Хельга. Мы служим короне. В этом наша честь.
- Аминь.
- Ты, как всегда, несерьезна, Хель.
- Напротив, я предельно серьезна, Илларио.
Брат снова углубился в книгу, а я наслаждалась ароматом чая, но нашу семейную идиллию нарушил осторожный стук в дверь.
- Госпожа, вас ждут в тренировочном зале.
- Спасибо, Грета, я скоро спущусь.
Илл заинтересованно поднял голову, отчего ему на нос упала непослушная шоколадная прядка. Мужчина забавно прищурился, став похожим на хитрого кота, считающего, что самая лучшая сметана - это та, которую тебе запретили есть.
- Как же твои успехи в ратном деле, дорогая сестра?
- Боюсь, не так блестяще, как мне хотелось бы, брат мой. Но я стараюсь, - скромно потупив глаза, ответила я и ушла переодеваться.
* * *
Три месяца. Три месяца назад у меня появился дом. Три месяца назад у меня появилась семья. Не просто родители, бабушки-дедушки, чувствующие ответственность за непутевое дитя скорее по привычке и обычаю. Моя семья - сирота Илларио, сходивший с ума от одиночества в фамильном замке. Моя семья - король, которому принадлежат моя жизнь, честь и верность, который никогда не предаст и не бросит. Моя семья - замок на краю моря с высокими стрельчатыми окнами и яркими витражами. Это - мой дом.
Все так просто. Все так ясно. Все так понятно. Но...
Я смотрю на серое море и серые тучи, просиживаючасами на подоконнике, и терзаю себя сомнениями. Может быть, ненужными. Может быть, оправданными.
Я беглец. Toujours, partout. Зачем учится, когда интереснее смотреть телевизор или окопаться за компьютером? Зачем работать, если от однообразия жизни сводит скулы? Зачем вообще так жить?ю quoi bon?
Tresb?te! Глупо и бессмысленно. Я далеко не одна в своем эгоизме и сомнениях. Сколько людей, готовых выть от никчемности своей жизни? Сколько людей не замечают подобных проблем своего существования?
Я усмехнулась. Вот оно! Сама того не замечая я сделала жизнь и существование синонимами. Это ли не показатель?
Хотя... Все это лишь пустые размышления и последствия депрессии. Илларио прав, скоро это пройдет. Чему я, признаться, рада.
Жизнь продолжается, mescherlesami.
* * *
- "Я не вернусь" -
Так говорил когда-то,
И туман глотал мои слова
И превращал их в воду.
Я все отдам
За продолжение пути,
Оставлю позади
Свою беспечную свободу.
Артхолл, столица королевства Аре, встретил меня шумом, удушающей рыбной вонью и пестротой одежд всех сословий и рангов. Заливались криком чайки, сбившиеся в многочисленные стаи, ругался народ на портовом рынке, безбожно фальшивили многочисленные уличные музыканты. Что меня несказанно удивило, так это репертуар местных трубадуров: я с удивлением узнала с десяток песен, и это только по пути домой! Здесь, в столице, нам принадлежал старый особняк, Шатобре, где мы должны были жить все время пребывания в столице. Вскоре же нам предстояло предстать пред его величеством Генрихом II.
Шатобре встретил нас темнотой пустынного холла, прорезанного ярким светом высоких стрельчатых окон. Виноградной лозой вилась лепнина по потолку, тускло блестело фамильное серебро редких безделушек, морской волной изгибалась лестница на второй этаж, гигантским маятником казались напольные часы. Поступью Повелителя Мертвых казались наши с братом шаги, а шелест моего платья звучал шагами родового приведения. Я поднялась до середины лестницы и, улыбнувшись, обернулась к наблюдающему за мной Илларио:
- Мне здесь нравится!
Я выбрала себе комнату, отделанную в голубой и синей гамме. Размеры выбранного жилища приятно удивляли: помнится, в родительской квартире на Земле зал был меньше. Три узких и высоких окна, кровать, застеленная синим покрывалом, круглый столик у окна, камин и два глубоких кресла. Мне определенно здесь нравится.
Два окна выходили на небольшой сад с прудом. Брат рассказывал, что в Шатобре живет почти десяток кошек различных пород, и они особенно любят играть в траве. Третье окно выходило во двор, где сейчас суетились слуги, разбирая багаж. Я переоделась в легкое голубое платье и спустилась в столовую, где меня ждал брат.
- Ты уже готова?
- Да.
- Прекрасно, - Илларио стоял у окна, выходящего на одну главных улиц Артхолла. Он улыбался чему-то, глядя на прогуливающихся дам и их кавалеров, изысканно поддерживающих разговоры о ненужных пустяках. - Тогда я хотел бы рассказать тебе кое-что о нашей религии.
Брат отвернулся от окна, все еще продолжая улыбаться. Он подошел к столу, на котором стоял поднос с чаем, благоухающем корицей и лимоном, и жестом подозвал меня, наливая горячий чай в две фарфоровые чашки с тонким синим узором. Я опустилась на стул и взяла себе одну из чашек, приготовившись внимательно слушать.
- Как ты знаешь, у нас официальной религией является язычество. Но дело в том, что боги разные в разных частях света. Точнее, они таковыми были до эпохи великих путешествий, то есть примерно триста лет назад. С тех пор боги потеряли географическую и этническую привязку. Сейчас запросто можно встретить в одном городе храмы Гермесу и Тору, стоящие по разные стороны одной улицы...
- Постой! - удивленно перебила я. - Какой Гермес? Какой Тор? Это же боги с Земли! Разных народов, но с Земли!
- Ну да. Pourquoi pas? - переспросил Илларио. - Наши боги одни и те же, просто люди из вашего мира зачем-то придумали себе других богов или просто возвели в божественный ранг когда-то живших людей. Я, честно говоря, всей этой истории не знаю, но об этой ситуации у нас знает каждый ребенок. Все языческие боги изначально родились здесь. Они появились сразу после рождения первородных стихий. Кстати, о стихиях. Всего их семь: простые и высшие. К простым относятся огонь, вода, земля и воздух. Простейшие стихии составляют суть стихий высших, не зависимо от названия. Высшие - это свет, тьма и природа. Как ты наверное знаешь, свет далеко не всегда означает абсолютное добро и благо, а тьма - безраздельное зло. Все это лишь невежественные домыслы землян. Природа же тесно переплетает в себе саму жизнь и смерть, связанных не менее тесно. Со временем безликие стихии молитвами людей и черпающими силы от них магами получили некое подобие личности, и тогда появились боги. Как именно связаны эти "высшие существа" не знает никто и, наверное, никогда не узнает.
Но вернемся к богам. Я тебе еще не рассказывал, но само существование магии у нас доказано очень давно, но развита она примерно также, как и у вас. Ну, может, чуть получше. Магию заменило чудо. Не делай такие удивленные глаза, Хэл. Да, настоящее божественное чудо. Говорят, до появления у вас монотеизма, чудо тоже было довольно распространенным явлением на Земле. Но не будем вдаваться в ненужные подробности.
Здесь чудо вполне распространенное явление. Я сам не раз и не два был свидетелем того, как в храме Асклепия излечивались смертельно больные люди. Действительно смертельно больные, и это никак нельзя было объяснить шарлатанством или врачебной ошибкой. Согласись, истекающий кровью обрубок ноги сложно подделать. А однажды вообще случилась забавная история с Локки. Как-то младшего сына губернатора Нуара ограбили. Вора вроде бы нашли, им объявили какого-то мелкого служку. Недолго думая парня приговорили к виселице. Так перед самой казнью, когда на несчастном уже затягивали петлю, появился Локки, обложил всех последними словами и поведал, что губернаторский сынок просто проиграл папенькины деньги в карты и чтобы скрыть сей позорный факт, выдумал историю с ограблением. Естественно, служку отпустили, а проштрафившийся дворянчик был навеки опозорен. Говорят, кстати, что тот недоповешенный служка впоследствии стал самым удачливым вором севера.
Как видишь, эти истории - вполне правдивая реальность, и ты теперь в этой реальности живешь и здравствуешь. Поэтому сегодня у нас с тобой на повестке дня экскурсия по столичным храмам. Для удобства в Артхолле был построен огромный храм, где есть алтари всех богов мира. Вход туда совершенно свободный, так что я прошу тебя быть готовой через полчаса. Etez-vous d'accord, ma cheiry?
- Tout a fait. Но что-то мне подсказывает, что ведешь ты меня на эту экскурсию не просто так, - я поставила на поднос пустую чашку, которую старательно вертела в руках последние полчаса.
- Ты как всегда права, ma cheiry. Жрецы ясно видят способности любого человека, да и других рас тоже. А ты у нас ко всему прочему еще и ведьма. Слабенькая, конечно, но сам факт наличия дара это ни в коем случае не отменяет, - улыбнулся Илларио. - Советы жрецов всегда крайне ценны, и если он советует завести кошку, значит, это может как-то изменить твою жизнь или же тебя самого.
- Тогда вопросов больше нет, - я встала и сделала перед братом немного кривоватый реверанс. - Я буду готова через двадцать минут.
- Жду.
* * *
LaVille. Каменный гудящий город. Сотни людей, тысячи судеб. Я смотрю в окно, как мимо проходят люди: веселые и беззаботные, пустые и лицемерные, скучающие и прячущие боль за улыбкой. Прекрасные дамы, галантныекавалеры. Цокают копыта лошадей, стучат подкованные по последней моде высокие каблуки изысканных господ.
Так красиво. Так бездушно. Так бездумно. Так чертовски притягательно и немного романтично!
Летят по голубому небу невиданной формы облака. Иногда мне хочется молится им, подобно герою комедии Еврипида. Они прекрасны, недоступны и чужды.
Есть ли мне место в этом мире? Что я здесь делаю? Что ищу? От чего бегу?
"Берег, ласковый берег... В замке зеркал сегодня бал". Мне скоро предстоит предстать перед королевским двором.Charmantmademoiselles, elegantmessieurs...
Наверное, мне надо найти себе хобби. Может быть, мне, как настоящей леди, научится вышивать крестиком? Или же лучше заняться чем-нибудь другим, более сложным и, несомненно, достойным? Например, музыкой? Как рассказывал Илларио, местные инструменты стараниями одного великого барда мало отличаются от привычных земных. Моего соотечественника, кстати, стараниями.
Странно, и почему я склоняюсь ко второму варианту?..
Странен этот город под названием Артхолл. Как это в переводе с английского?.. Если примерно, то что-то вроде "дома искусства". Или так переводится "arthouse"?
Но есть нечто интуитивно-притягательное в мощеных булыжником улицах аристократически-ухоженного центра и пропахших тухлой рыбой улочках трущоб. Это напоминает мне фотографии из старых районов Риги, где снимался фильм про мушкетеров; так представляется манящая мистикой Прага; так я видела Талин по рассказам бабушки, что недавно умерла.
Ах, lesami! Он прекрасен и равнодушен, этот город, как и всякая красота, навеянная многими.
Наверное, я уже люблю этот город. Люблю английскую мрачность Шатобре, где живут девять кошек, которым так нравится играть в саду. Люблю старые пирсы в порту, где плавают в будние дни нечистоты, а иногда и чей-нибудь распухший труп. Люблю людей, что каждый день прогуливаются под окнами столовой, где мы с Илларио беседуем о вечных пустяках.
Воистину, мне нравится здесь! Так к чему же терзать себя риторическими вопросами, если ответы на них тоже - риторические?..
* * *
Главный храм Аре почему-то напомнил мне Исаакиевский Собор в Санкт-Петербурге. Те же колонны, узорчатый мрамор, высокий потолок главного зала и тонкий золотой шпиль на башне, с которой виден весь город. Действительно, Храм с большой буквы. Зеленый газон перед главным входом, статуи величайших деятелей культуры и искусства. Дарящая покой и облегчение прохлада темных стен. Где же еще чувствовать покой и радость, как не в земной обители богов?
Только вместо музея внутри компактный лабиринт: как в сказке или анекдоте, где: "Направо пойдешь - коня потеряешь, прямо пойдешь - богатым будешь, налево пойдешь - убью! Твоя Василиса".
Так и здесь: налево пойдешь - алтари южных богов, направо свернешь - восточных, а прямо - местных, северных, божеств. Илларио проводил меня в просторный, но слабо освещенный холл, где мы и расстались. Брат отправился к алтарю Одина, а мне он посоветовал навестить Фрейю, богиню весны, красоты и любви. Пока я медленно шла в нужном направлении, и навстречу мне попадались редкие посетители, почему-то вспомнилась цитата из одного фантастического произведения: "Увы, мы так закоснели в своем безверии, что когда говорим с Богом, называем это молитвой, а когда Бог с нами - шизофренией". Честно говоря, даже не представляю, с чего бы это высказывание вспомнилось мне?
Признаться, жрица Фрейи произвела на меня неизгладимое впечатление. Представьте себе женщину лет двадцати пяти, в легком белом платье явно не по сезону, с двумя задорными льняными косицами и изысканным поведением потомственной леди. Она стояла на коленях у самого алтаря, бережно раскладывая по камню последние полевые цветы и тихонько напевая себе под нос какую-то забавную песенку. Но стоило мне недоуменно замереть на пороге небольшой комнатки, где находился алтарь вечно юной богини, жрица, не оборачиваясь, приветствовала меня:
- Bon jour, ma cheiry. Ищешь свою богиню, незнакомка?
Я застыла, пытаясь понять, что же имела в виду женщина, но через минуту пришла к выводу, что просто стоять нет смысла, и осторожно ответила:
- Наверное, - легкое пожатие плечами.
- Если ты пришла в храм в поисках ответов, то вопросы должны звучать как можно четче. Иначе столь желанные слова могут быть весьма далеки от истины, - заметила жрица, поворачиваясь ко мне лицом. Она была красива, спору нет, но из всей этой красоты запоминались лишь глаза: глубокие, темно-зеленые, таинственного хвойного оттенка и с легкой рыжинкой у зрачка. - Ты не веришь нашим богам, mademoiselle, поэтому они не видят тебя с высоты своих чертогов. Но хочешь ли ты получить их благословение, а, возможно, и покровительство? Они не знают тебя, и влиять на твой путь не могут, но и помощи свыше ты не дождешься. И чудеса для тебя не свершатся.
- Чудес не бывает. Бывают чудотворцы, - скорее для проформы возразила я, внимательно вслушиваясь в неторопливую речь собеседницы.
- У тебя дома - peut-etre. Но здесь чудо - часть системы мира. Поэтому я и спрашиваю тебя: хочешь ли ты стать родной нашему миру? - женщина в упор посмотрела на меня своими нереальными глазами. Наверное, этот взгляд должен был смутить или запутать человека, но все произошло совсем наоборот. - Думаю, тебе надо дать время на размышление. Приходи через пару дней, и дашь ответ, - она хотела уже вернуться к прерванному занятию, но я остановила ее.
- Pourquoi? Если бы я не решила уже все для себя заранее, пусть и неосознанно, пришла бы я сюда? Так зачем же тянуть время? Вы знаете, что я здесь именно за благословением местных богов. И за советом.
- Каким же советом? - жрица не спешила отвечать на первый вопрос.
- Ну, я же человек новый под этими небесами, и во многом отличаюсь от здешних mademoiselles как внешностью, так и поведением. Да и образованием тоже. Все-таки на моей родине геральдику и этикет не преподают, - улыбнулась я, делая вид, что так и должно быть.
- О, это как раз легко поправимо, - ответно улыбнулась жрица. - И решаются эти проблемы достаточно просто: походом в салон красоты, наймом учителя по этикету (естественно, в как можно большей тайне - если двор узнает, от колкостей устанешь отбиваться!) и визитом к портному. С проблемой общего образования легко справится ваш брат, герцогиня, так что на этот счет волноваться не нужно. Approuves?
- Oui, madame, tout Ю fait. Но разве я называла вам свое имя и титул?
- Non, однако, это легко определить. Только у герцога дю Лерро три месяца спустя таинственным образом появилась сестра, которую он привел с последней королевской охоты, - и жрица хитро, совсем по-девчоночьи, подмигнула удивленной мне.
Я пожала плечами. Как гласит народная молва: слухами земля полнится. Но стоило мне повернуться к выходу, как жрица окликнула меня:
- Да, Ю propos, насчет божественного благословления. Передай своему брату, что ты уже готова пройти Посвящение. А теперь au revoir! - в ответ я лишь еще раз пожала плечами и не стала переспрашивать. Да и зачем? Жрица явно больше ничего не скажет и расспрашивать ее не только бессмысленно, но и невежливо. К тому же, что мешает мне узнать ответ у Илларио?
Поэтому я с заметно улучшившимся настроением вышла на солнечный свет, тихонько напевая себе под нос куплет из одной из любимых песен "Nightwish":
- Heaven queen, cover me
In all that blue
Little boy, such precious joy
Is dead to the world
Heaven queen, carry me
Away from all pain
All the same take me away
We're dead to the world.
Шатобре принял меня в свои заботливые объятия лишь поздно вечером. К моему удивлению, Илларио крайне серьезно отнесся к словам жрицы Фрейи насчет моей внешности и воспитания. В итоге в последние две недели моя жизнь превратилась в безумный калейдоскоп: парикмахер, портной, учитель этикета, учитель танцев, лекции по истории и экономике Аре et cetera, et cetera. К концу дня у меня не хватало ни сил, ни желания даже просто поужинать, поэтому еду в меня почти насильно запихивал нежно любящий брат. Казалось, это не кончится никогда...
Однако, как это ни странно, закончилось. Просто однажды ясным морозным утром ты просыпаешься и tout a coup понимаешь, что не нужно никуда бежать, торопиться и через силу проглатывать завтрак. Messieurs, вы даже не представляете себе, какое это счастье!
За эти две безумных недели меня превратили в истинную придворную леди. Честно говоря, в зеркале я себя признала отнюдь не сразу. Вам интересно? (Вопрос в основном к юным леди, читающим сей скромный труд.) Тогда по порядку.
Во-первых, волосы. От природы я вполне симпатичная шатенка с длиной шевелюры до лопаток, но местные чудо-парикмахеры за столь короткий срок отрастили мне ее до середины бедра. Я специально спросила, почему именно такой длины, на что мне ответили коротко и ясно: "Мода!" Мало того, волосы еще и покрасили в, несомненно, очень красивый шоколадный цвет с едва заметной золотой искоркой. И уже в последнюю очередь пропитали какой-то дурно пахнущей травой, отчего мои дивные (уже без иронии) локоны на ближайший год завились в тугие кольца.
Во-вторых, портной. О боги мира, кто бы знал скольких синяков и царапин стоили мне бесконечные примерки! Зато стараниями одного кутюрье и бригады швей я уже сейчас получила половину необходимого истинной придворной даме гардероба.
В-третьих, многочисленные учителя. Признаюсь, les ami, труднее всего мне дался этикет. Мало кто с двух раз запомнит предназначение шести столовых приборов для выходного пикника... Зато учитель танцев на меня не нарадовался. И поверьте, комедия Лопе де Вега была написана не про этот случай!
Вот, собственно, так и прошли эти безумные две недели. До сих пор удивляюсь: как же я не отправила всех этих учителей-мучителей по конкретному адресу Наветренным проливом мимо Тортуги? Наверное, мне не хотелось разочаровывать Илларио... Право слово, чем же он заслужил столь недостойную и непутевую сестру?..
И, как гласит народная мудрость, на бочку меда toujours найдется ложка дегтя. В моем случае этой стандартной ложкой дегтя для моего хорошего настроения стало Посвящение. А также и приснопамятным медным тазом в придачу. О том, что это за зверь и с чем его едят, Илларио рассказал крайне смутно, отговорившись тем, что многого сам не знает, а остальное запрещено рассказывать. C'est pourquoi всего, что я узнала, хватит на пару предложений. А именно, Посвящение - что-то вроде языческого обряда инициации, когда подросток признается полноценным взрослым индивидуумом. В роду дю Лерро Посвящение является не только признанием совершеннолетия, но и своеобразным "паролем" к родовому наследию - какой-то там магии. Как именно поведет себя "семейный хранитель", не берется предсказать никто, хотя Илларио полностью уверен, что ничего плохого не произойдет.
"Его слова да богам бы в уши", - немного мрачно подумала я, спускаясь в подвал, где меня ждал неприлично веселый брат. - "Что-то он в последнее время всегда в хорошем настроении... Неужто у него дама сердца появилась? Надо будет вечером за чаем tres bien его расспросить" - на ходу сделала я себе зарубку в памяти.
- Хельга, ты сегодня особенно мрачна. Неужели это из-за Посвящения? - шутливо удивился Илларио.
- Право слово, брат мой, это совсем неудивительно, - отозвалась я. - Удивительно твое поведение. Неужто ты ни капли не беспокоишься обо мне? Или же твои мысли витают в несколько ином направлении?
- О, Хэл, ma cheiry, не надо так нервничать, в Посвящении нет ничего пугающего. По крайней мере, со мной в свое время ничего плохого не случилось.
- Вот именно - с тобой. Я все-таки приемный родственник, - заметила я.
- Брось, Хэл, - отмахнулся Илларио. - Ты становишься пессимистом.
- Зато, глядя на тебя, я вспоминаю известную в художественных кругах фразу: "Настоящий оптимист даже на кладбище в крестах видит плюсы".
- Charmant, Хэл! Я вижу, что уроки изящной словесности не прошли для тебя даром. Ты станешь достойным украшением следующего бала.
- Не хочу показаться грубой, Илларио, но мне несколько неприятно чувствовать себя фигурно нарезанным фруктом или букетом вянущих цветов. Я все-таки вполне достойная внимания личность, - немного обиделась я.
- Oh, pardon, mademoiselle! Был не прав, признаю!
- Merci beaucoup!
Занятые столь важным и серьезным разговором, мы не заметили, как прошли подвал особняка и уперлись в стену с единственной дверью, выглядевшей декорацией к фильму ужасов: настолько зловещей и древней казалась она в свете одинокого масляного светильника. Естественно, открылась она с жутким потусторонним скрипом и старательно пугала непроглядной темнотой за порогом. Не знаю, какое impression должны были произвести на меня подобные спецэффекты, но я почему-то совершенно успокоилась. В конце концов, все это было слишком похоже на дешевые голливудские ужастики!
И я шагнула в ту самую непроглядную тьму совершенно спокойно. "Ну-с, господа, что же вы мне приготовили на обед?" - подумала я, оказавшись в полной темноте.
- Ты так уверенна в своих силах? - с ехидцей спросил чей-то женский голос, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
"Право слово, и чего тут бояться?" - внутренне сжимаясь, подумала я.
- Это хорошо, что ты еще думать можешь, - порадовался все тот же голос. - Некоторые после подобного трюка совершенно теряют способность трезво мыслить.
- А откуда вы знаете, что я трезво мыслю? - осмелилась подать я голос. - Я, например, не знаю, потому что никогда в жизни не бывала под алкогольным опьянением. Откуда же я могу знать: ясны и трезвы мои мысли или же нет?
- Ну, если можешь спокойно думать и говорить столь длинными фразами, значит и мысли твои трезвы, - заверил меня женский голос.
- Простите, конечно, мою назойливость, - решилась я, - но вы кто?
- Я? - удивился голос и тут же раздался серебристый смех. - Зови меня Фрейя, смертная!
- Богиня? - даже испугалась я. - А какими судьбами в наших краях?
- Да вот, жрица одна попросила к тебе присмотреться, - призналась богиня.
- Значит, это и есть Посвящение? - оживилась я. - Обретение бога-покровителя?
- Не совсем, - немного замялась божественная собеседница. - Твое Посвящение еще впереди. Просто я хотела увидеть тебя до него и, по возможности, подготовить и кое-что объяснить. Ты - ведьма, хоть и слабая. Но это отнюдь не главный твой дар. Как раз наоборот, магические способности являются чем-то вроде побочного эффекта твоей природы.
- И какова же моя природа? - я была откровенно заинтригована и не пыталась этого скрывать.
- Хельга, ты - стихийник. Человек, способный управлять первозданными стихиями. Безраздельно, - после недолгого молчания призналась Фрейя.
- Так зачем же вы мне это говорите? - усомнилась я. - Ведь это, насколько я могу догадываться, опасно как для простых людей и нелюдей, так и богам головную боль обеспечить может. Я права, не так ли?
- В общем, да, - согласилась она. - Именно поэтому я должна проконтролировать ход Посвящения: если что-то пойдет не так...
- ...вы меня уничтожите. Не продолжайте, сама догадаюсь, - я ненадолго задумалась, а потом по привычке легко пожала плечами: - Чему быть, того не миновать, так говорят у меня на родине. Начинайте, что ли, это дурацкое Посвящение!
- Оно уже началось, - словно издалека донесся голос Фрейи.
Каким-то двадцать пятым чувством я поняла, что осталась одна. Но мое вынужденное одиночество продлилось от силы пять минут. Все тем же двадцать пятым чувством я осознала, что темнота вокруг словно ожила, зашевелилась, густым туманом перекатываясь рядом. Стало заметно труднее дышать, и по нервам шаровой молнией ударила паника: тревога!, тревога!, опасность!, опасность!
Я упала на колени, судорожно держась за горло, но все вдруг резко прекратилось. Что-то безмерно древнее и могущественное было рядом, подавляя меня самим своим присутствием. Хотелось сжаться в клубочек, закрыть глаза и зажать уши: лишь бы только не чувствовать и не осознавать рядом это. Вот только сил и воли не хватало даже на такую малость. Захлебываясь паникой, я искала способ прекратить этот ужас, когда в голове зазвучали сотни непонятных голосов, калейдоскопом скачущих от шепота до крика. И неожиданно я нашла выход.
Он был прост, как и все гениальное: я старательно запела себе под нос, одновременно четко проговаривая слова в своей голове, пытаясь хоть как-то заглушить безбожно фальшививший хор:
- Я помню барышнею вас в короткой белой блузке.
Я был учитель-гувернер, учил вас по-французски.
Я вас тогда обожал...
Я был серым гимназистом, а вы моей принцессой:
Вы мне пели "Марсельезу", картавя так прелестно,
А я вам подпевал...
Как ни удивительно, но голоса постепенно стихали, словно внимательно прислушиваясь, как к тексту и голосу, так и к моему же состоянию от этой странной (читай: страшной) песни.
- Отче наш иже еси!
Семь волков одна волчиха,
Взвейся ветер наше лихо
В чисто поле унеси.
Меня не будет завтра,
Тебя не будет завтра,
Всех нас не будет завтра,
Сегодня или завтра!
Под конец песни я уже почти кричала и молилась тоже почти по-настоящему. А когда музыка и слова в голове кончились, я осознала, что страшных голосов в голове нет. Темнота вокруг потеряла свою первозданную однородность и теперь мягко и неожиданно переходила из одного цвета в другой: черный - синий - ярко-красный - зеленый - белый и так далее. И совсем не чувствовалось ни враждебности, ни давящей древности.
Я несмело вытянула вперед руку, и многочисленные цветные тени тут же слетелись к ней, обвили ее. Я испуганно отдернула ладонь, но тени по-прежнему не проявляли никакой агрессии. Я решилась.
Стоило с кряхтеньем встать с невидимого пола, как разноцветные облачка облепили меня со всех сторон. Мне невольно вспомнилось, как тыкались носом в руки слепые еще котята, с огромным интересом обнюхивая незнакомого человека. Эти тени вели себя также, за исключением того, что, во-первых, прекрасно видели, а во-вторых, постепенно слились в два радужных жгута и плотно, но на грани восприятия, обвили мне руки от запястий и до локтей. Постепенно тени таяли, а у меня на руках проявлялся замысловатый, тонкий, похожий на виноградную лозу или вьюнок, узор: на правой руке - черный, на левой - серебристо-белый.
Однако на этом все не закончилось: узоры начали быстро разрастаться по всему телу, отзываясь легкой щекоткой, но не смешивая цвета. Я так и представила себя: одна сторона лица в белом узоре, другая - в черном. Ну прямо богиня смерти Хель (кстати, тезка...): у той одна сторона лица принадлежит молоденькой девушке, а другая - дряхлой старухе! Но вот странная татуировка стала медленно пропадать, пока не исчезла вовсе.
И все же, что-то подсказывало мне, что еще не все кончено. Я стала усиленно вспоминать все, что рассказывал мне Илларио о Посвящении, меряя шагами пустоту. Voila! Илларио! Он же говорил, что прошедший испытание, становится совершеннолетним и может полноправно считать себя chevalier, а значит и участвовать в дуэлях. Но для дуэлей нужно особое, личное, оружие. Которого у меня нет.
И пусть в число моих талантов владение мечом не входит, я обязана иметь оружие. Все-таки в эпоху меча, наличие дорогого и качественного клинка очень часто заменяло родословные грамоты. К тому же я - признанный королем рыцарь. А как же я могу доказать свою верность человеку, столь легко признавшим меня достойной подобной чести, как не истинно рыцарским служением?
Я гордо вздернула подбородок, хотя любоваться мной было некому, да и выглядело это, без сомнения, забавно, и взмахнула рукой, коротко попросив неизвестно кого: "Помогите!". А через долю мгновения у меня в руке оказался клинок: с мою руку длиной, с лезвием шириной в два сантиметра, из темной перламутровой стали. Гарда сделана в виде двух птичьих крыльев насыщенного черного цвета и ярким синим камнем между ними. Сейчас по клинку расцвел такой же узор, что был на моем теле, только в этот раз белые и черные стебли хаотично перемешались друг с другом. Я еще раз взмахнула рукой, и прекрасное оружие исчезло по моей воле.
Я победно усмехнулась темноте. Тут же навалилась жуткая усталость, и от мгновенного падения в сон меня удержал лишь голос Фрейи:
- Поздравляю, ты прошла Посвящение, - серьезно и даже чуть-чуть уважительно сказала она. - Но мне интересно, ты и правда настолько верна королю и брату? Не ты ли утверждала, что на тебя никогда нельзя полностью положиться?
- У слова "верность" много смыслов, Фрейя, - из последних сил борясь со сном ответила я. - И я буду следовать самому главному из них - первому.
- Ну что ж... - задумчиво протянула она. - Тогда удачи тебе, Хельга Д'Арэ, герцогиня дю Лерро, шевалье Генриха II!
Верность - стойкость и неизменность в своих чувствах, отношениях, в исполнении обязанности, долга (словарь Ожегова).
рыцари (фр.)
Всегда, везде, повсюду (фр.)
Для чего? (фр.)
Очень глупо! (Как глупо!) (фр.)
мои дорогие друзья (фр.)
Би-2, "Серебро"
Замок Бре (фр.)
Вы согласны, моя дорогая? (фр.)
Вполне (фр.)
Город (фр.)
Алиса, "Вечер"
Прекрасные дамы, изящные господа (фр.)
Добрый день, моя дорогая (фр.)
может быть (фр.)
Почему? (фр.)
Да, мадам, вполне. (фр.)
кстати (фр.)
до свидания! (фр.)
Nightwish, "Dead to the world"
внезапно (фр.)
Господа (фр.)
поэтому (фр.)
хорошенько, очень хорошо (фр.)
Прелестно (фр.)
- О, извините, леди! [...] - Большое спасибо! (фр.)