Аннотация: За окном начиналась сильная гроза. Яркая вспышка молнии разрезала ночное небо, а затем раздался сильнейший раскат грома.
Бум-м-м -м! Бу-у-ум-мм!
- Артобстрел! Боливийцы начали артобстрел! - Орлов, сонный, подскочил с кровати.
За окном начиналась сильная гроза. Яркая вспышка молнии разрезала ночное небо, а затем раздался сильнейший раскат грома.
- Бум-м-м-м!
Потоки дождя хлынули с неба.
- Слава Богу, гроза! - Вздохнул с облегчением Орлов и, прихрамывая, бросился к окну. Закрыл его, задёрнул портьеру и быстро направился в детскую комнату.
- Не беспокойтесь, дон Пабло! Я, как только услышала первый гром, сразу же закрыла окно. Мальчик даже не проснулся. - Успокоила она Орлова.
- Спасибо, Карина! - поблагодарил Павел няньку и подошёл к кроватке, где спал его трёхлетний сын Фёдор.
Мальчик, раскинув руки, лежал на спине. Русые кудрявые волосы разметались по подушке. На пухлых щёчках, обильно покрытых веснушками, выступил румянец.
- Карина, будь внимательна! - предупредил Павел няньку и вышел из детской комнаты.
На кухне уже стояла огромная лужа воды. Орлов, закрывая окно, при вспышке молнии увидел, как мощные потоки дождя пригинают к земле ветки старых фикусов и магнолий, растущих в саду.
Павел нашёл ведро, тряпку и принялся собирать воду в ведро. Вдруг в дверях послышался сонно-испуганный голос Жасмин:
- Павлуша, я проснулась, а тебя нет! На улице буря. Я побежала в детскую. Фёдор спит. Карина мне сказала, что ты заходил...
- Жасмин, любимая, не переживай! Тебе нельзя волноваться! Ведь в следующем месяце у нас будет девочка! - Орлов, не вставая с колен, поцеловал большой живот супруги. - Иди спать, Жасмин!
- Павлуша, оставь ты эту воду! Утром горничная или кухарка всё уберут! Павлуша, пойдём спать! - Жасмин погладила его по голове.
- Иди, любимая, я чуть позже... - успокоил супругу Павел.
Жасмин ушла. Орлов кинул мимолётный взгляд на календарь. Сегодня уже первое января 1936 года. Через две недели исполнится три года со дня их свадьбы. В тот памятный день 15 января 1933 года на гражданскую церемонию были приглашены только самые близкие родственники и друзья.
- Мы не вправе устраивать помпезные торжества, когда идёт война! - Категорично заявила Жасмин своему отцу, который хотел собрать на церемонии полстраны.
Орлов полностью поддерживал Жасмин.
Павел был уверен, что придут не более двадцати человек. Но когда они прибыли к зданию столичного Муниципалитета, то огромная площадь перед ним была запружена народом.
У Орлова "оборвалось" сердце. Ведь ему никогда не нравилось быть в центре внимания. Кого только не было среди собравшихся на бракосочетание! Министры, управляющие банков, преподаватели Университета, активистки женских патриотических организаций, крупные латифундисты...
Томас Кейн, в белоснежном фраке, с восторгом, снизу вверх, смотрел на Павла, одетого в парадный мундир с майорскими погонами и орденом " Крус дель Дэфенсор" на груди.
- Ох и повезло этой рыжей Кейн! Какого мужа себе отхватила! Красавец! Офицер! Герой войны! Да ещё и говорят, что из старинного русского дворянского рода!!! - шептались между собой жёны землевладельцев, обвешанные массивными золотыми браслетами и цепями.
Сразу же после свадьбы Томас Кейн предложил Павлу стать его "правой рукой": управляющим всеми делами. Но Орлов очень вежливо отказался. Он не хотел зависеть от тестя и поступил на службу преподавателем в Военное училище.
В декабря того же 1933 года Жасмин родила Фёдора.
Павел чувствовал себя счастливым с этой маленькой энергичной рыжей женщиной. Их отношения были прекрасными. Впервые за долгие годы к Орлову вернулся вкус к жизни. Одно только присутствие Жасмин превращало его будни в самый настоящий праздник. Вот только невыполненные обязательства перед Виктором "камнем лежали" на его душе и порой омрачали существование. Но, наконец-то, в июне этого года Орлову удалось найти и купить подходящий участок земли. В феврале должен приехать Виктор, чтобы переоформить все документы на своё имя и начать там коммерческую деятельность. В Буэнос-Айресе Виктора будет встречать Владимир Маковский. Да, его старинный друг уже два года назад как перебрался в аргентинскую столицу и работает там инженером в одной из английских железнодорожных компаний.
Орлов закончил собирать воду с пола.
- Ну и всё! - сказал он вслух, - сейчас кофе попью и отдыхать! Ведь только пять часов.
Павел поджарил себе несколько кусочков хлеба и сварил ароматного бразильского кофе. Не спеша, наблюдая за тем как капли дождя с грохотом бъются об стекла, позавтракал. Хотел было уже идти спать, но на глаза ему попалась вчерашняя, непрочитанная газета. Орлов взял её, полистал. Остановился на статье о войне за Северный Чако.
" Уже больше года прошло после капитуляции Боливии, - писал какой-то журналист с незнакомой Павлу фамилией,- но до сих пор мы не знаем точного числа погибших в Северном Чако парагвайских солдат. Одни источники уверяют, что их 30000. Другие приводят шокирующую цифру в 60 000.
- Парагвайцы не знают сколько их соотечественников погибло. А вот мы, русские, знаем, что шестеро наших отдали свои жизни за свободу этой страны. Василий Орефьев-Серебряков погиб в сентябре 1932 года во время штурма форта Бокерон. Борис Касьнов пал в боях за форт Сааведра в феврале 1933 года. Василий Малютин был убит во время штурма Посо Фаворито в сентябре 1933 года. В боях за форт Нанава в октябре 1933 года погиб Сергей Салазкин. Николай Гольдшмидт попал в засаду в районе Каньяда Сронхест в мае 1933 года, отсреливалился до последнего патрона, и был убит. Виктор Корнилович геройски погиб в боях за Капийренда в декабря 1934 года. Каждый десятый русский, защищавший Парагвай, остался навсегда лежать в земле Чако.
Орлов вдруг вспомнил печальное и очень усталое лицо Орефьева- Серебрякова, когда он виделись в последний раз.
- Эх Василий... - с болью в душе выдохнул Павел и встал из-за стола.
Спать уже не хотелось. Гроза закончилась. Вставало солнце. Тишина взорвалась оглушающим пением птиц.
Поздно уж ложиться. Да и не заснуть мне. Пойду- ка лучше прогуляюсь. - Решил Орлов.
Он надел белые хлопковые брюки, рубашку, парусиновые туфли и, на всякий случай, взяв толстую трость с массивным набалдашником, вышел на улицу.
Несмотря на ранний час, солнце уже припекало, и от мокрого асфальта, от вымытой дождём брусчатки тротуара и сырых фасадов домов, поднимались густые облака пара.
В его белесом тумане то появлялись, то исчезали редкие прохожие.
Резкая боль вдруг пронзила левую ногу Павла.
- Влажность! Теперь все кости будет ломить. - Сжав зубы, чтобы не застонать, прошептал он.
- Доброе утро, Дон Пабло! - поприветствовал Орлова мясник Рохелио, протирая стёкла витрины своей лавки.
- Доброе утро, уважаемый! - кивнул ему в ответ Павел.
Эта жгучая тридцатилетняя брюнетка выбежала из своей булочной специально, чтобы переброситься нескольким фразами с Орловым.
- Вы видели, Пабло, какой дождище пролился сегодня на наш город?! Затопило, говорят, несколько районов? - громко произнесла Мария, "пожирая" Орлова своим большими красивыми глазами.
- Доброе утро, Мария! Да буря была знатная! - согласился Павел, - у нас в саду ветром сломало много веток.
За спиной Орлова послышалось цоканье подковок тяжёлых солдатских ботинок. Мимо них проходил какой-то военный. Внезапно он остановился и в изумлении произнёс:
- Мбу-ру-ви-ча?
Орлов повернулся. Перед ним стоял седой сержант в новенькой униформе.
- Точно! Мбурувича!!! - закричал сержант. - Мой капитан, это же я, Рикардо Каманьо! Вы меня помните, мой капитан?
- Рики! - удивлённо прпошептал Орлов, делая шаг к сержанту.
- Да! Да, мой капитан! Это я! А вы, жи-вой! Живой! Мой капитан, вы живой! А я слышал, что вы в госпитале умерли. А вы живой! Мой капитан! - Каманьо бросился на грудь Павла и громко, не стесняясь прохожих, зарыдал.
- Живой, я! И ты, Рики, живой! Счастливая твоя мать! - шептал почему-то по-русски Орлов и гладил седую голову юноши.
- Это очевидно его бывший подчинённый? - прошептал на ухо Марии, подошедший мясник Рохелио.
- Думаю, что да... - тихо ответила ему женщина, вытирая платочком покрасневшие глаза.
- В неоплатном долгу мы перед нашими солдатами и русскими добровольцами, воевавшими за свободу Парагвая! - негромко произнёс появившийся из тумана пожилой полицейский и, вытянувшись по стойке "смирно", взял под козырёк.