Горбатых Сергей Анатольевич : другие произведения.

"Русский Дьявол" Глава Љ 12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ровно через два часа приказ Адольфо Шерифе был выполнен. Три батальона мятежников, смяв роту добровольцев, заняли город Сан Лоренцо, находящийся в восемнадцати километрах от Асунсьона. Практически все зажиточные жители Сан Лоренцо просто обожали Шерифе.
  
   Ровно через два часа приказ Адольфо Шерифе был выполнен. Три батальона мятежников, смяв роту добровольцев, заняли город Сан Лоренцо, находящийся в восемнадцати километрах от Асунсьона. Практически все зажиточные жители Сан Лоренцо просто обожали Шерифе.
   - Слава нашим освободителям! - кричали женщины на улицах, встречая покрытых пылью "революционных" пехотинцев.
   - Долой президентскую диктатуру! - вторили им мужья, пожимая руки офицеров.
   По случаю освобождения от "тирании" на главной площади города для солдат было устроено пиршество. Забили дюжину откормленных быков, выкатили из погребов несколько бочек рома из сахарного тростника. Горы мяса жарились на огромных решётках, играл духовой оркестр. "Солдаты революции" наслаждались жизнью...
   Адольфо Шерифе, Иоганн Гестефельд с другими офицерами были приняты как национальные герои в доме самого богатого горожанина Сан Лоренцо. Для них накрыли столы, сервированные хрустальной и серебряной посудой. Выставили дорогие итальянские и испанские вина, чтобы запивать жареных ягнят и запечённых молочных поросят.
   Сразу же после сдачи Сан Лоренцо Президент Парагвая вызвал к себе военного министра Рохаса. Эусебио Ажала, всегда тактичный и сдержанный, холодно поздоровавшись с полковником, сразу же "взорвался":
   - Господин министр, Вы ничего не сделали, чтобы организовать оборону Сан Лоренцо! Судьба города была вручена в руки вчерашних гимназистов, не имеющих ни военной подготовки, ни чётких задач! Сейчас враг у ворот столицы! Вы это понимаете?
   - Так точно, господин Президент! - ответил Рохас.
   - Так точно... так точно.., - передразнил его Ажала, - кроме как повторять эти два слова Вы больше ни на что не способны! Почему запасы пшеничной муки, находящиеся в Сан Лоренцо, своевременно не были вывезены в Асунсьон? По-че-му?
   - Господин Президент, мука уже была погружена в вагоны, уже был прицеплен паровоз... Всё было готово для отправки... Но тут совершенно неожиданно город был атакован превосходящими силами противника. Мука осталась на станции в вагонах.
   - Более глупого объяснения я не слышал за всю мою жизнь! - гневно кричал Эусебио Ажала. - Эта мука предназначалась для жителей столицы. И сейчас они лишились возможности есть пшеничный хлеб! Как я, Президент Республики, смогу объяснить это им?!
   Полковник Рохас молчал. Внутри его стала бить мелкая противная дрожь. Это был верный признак приближающегося нервного срыва.
   - Идите, Рохас! К вечеру Вы мне должны доложить, что пшеничная мука находится на столичных складах! В противном случае - вы лишитесь своего поста и будете разжалованы в лейтенанты!
   Министр стоял, не в силах сообразить, что же он должен ответить Президенту.
   - Что Вы стоите?! Идите и отбивайте муку у Шерифе!
   - Слу-уу-шаа-аа- юсь.. - сильно заикаясь, едва смог произнести Рохас.
   И сейчас военный министр, униженный и подавленный, ехал в своём автомобиле и мучительно размышлял:
   - Как это могло произойти? Почему наш скрупулёзно разработанный с Шенони план не сработал? Почему? Да, день сегодня начался дерьмово. Рано утром ему принесли телеграмму от подполковника Бустоса, в которой говорилось о невозможности прибыть войскам первого военного округа в Асунсьон. Взорваны железнодорожные мосты под Энкарнасьоном. Нет ни одного судна, чтобы погрузить хотя бы роту солдат... А марш по грунтовой дороге затянется на недели с большими потерями личного состава.
   Рохас глубоко вздохнул. Низ живота пронизало острой болью. Всё тело где-то внутри продолжало мелко трястись и трястись. А когда он узнал о падении Сан Лоренцо, всё сразу стало ясно: этот прусский лис Шерифе их перехитрил. Что же этот сукин сын будет делать потом? Что же он задумал?
   Низ живота раздирала боль. Она усиливалась с каждой секундой.
   - Нет, не доеду к себе, - понял он и приказал водителю:
   - В главный штаб! Срочно!
   До посещения министром Президента его беспокоило полное отсутствие каких-либо новостей об экспедиционной группе. А сейчас все его мысли были о муке.
   - Как мы не успели вывезти этот состав в Асунсьон? Я же дал приказ. Сегодня днём мука могла бы быть уже здесь, на складах. Но помешал этот сукин сын, Шерифе! Что же теперь делать? Как отбить муку?
   Шенони тоже был мрачен и немногословен.
   - Перехитрил нас этот чистильщик немецких сапог! - вместо приветствия заявил Рохас, входя к нему в кабинет.
   - Выходит, что так! - согласился главком, также забыв поздороваться. - Господин министр, ситуация продолжается оставаться неясной. Есть данные, что с севера к столице приближаются колонны мятежников.
   - Какие колонны? Откуда они взялись? - изумился Рохас.
   - Не знаю! Также не знаю, где Шерифе собрал такое количество людей.
   - Я только был у Президента. Он требует любой ценой вернуть состав с мукой, - с отчаянием сообщил министр. - У Вас, полковник, будут какие-нибудь соображения на этот счёт?
   Шенони задумался.
   - Если мы имеем приказ самого Президента, то обязаны его выполнить. Только с каким результатом? Думаю, что это не столь важно. Надо сделать попытку! - после долгой паузы сказал он.
   - Делайте! - сказал Рохас. Ему было всё хуже и хуже. Он пересел в кресло у окна и принялся тихо разговаривать сам с собой.
   Шенони вызвал своего адъютанта.
   - Срочно ко мне капитана Голинцева из эскадрона Личного Конвоя!
   - Русского Дьявола? - уточнил адъютант.
   - Да, его. Срочно!
   Несмотря на сложную ситуацию вокруг столицы, жизнь гвардейцев Личного Конвоя Президента шла по расписанию. Сегодня был строевой смотр. Голинцев на своём красавчике Нуэсе, коне, в жилах которого текла кровь арабских скакунов и диких американских лошадей, стоял перед построившимися в парадной форме взводами.
   - Гвардейцы! Слушай мою команду! - громким чётким голосом сказал Владимир.
   - Отставить! - послышался голос командира эскадрона Гарсия де Сунига. - Господин капитан, Вас срочно вызывает главком! Ступайте! Я продолжу, - сказал он.
   Через десять минут Голинцев вошёл в кабинет Шенони. Кроме него, здесь находился и военный министр. Рохас сидел в кресле у окна и, уставившись в одну точку, что-то шёптал. Было похоже, что он произносит какие-то заклинания. Главком нервно передвигал чернильный прибор с одного края стола на другой.
   - Рад Вас видеть, капитан Русский Дьявол! - произнёс главком, изобразив при этом подобие улыбки на своём лице. - Проходите, присаживайтесь.
   - Господин капитан, сегодня утром противник, в результате неожиданной атаки, захватил Сан Лоренцо. Запас пшеничной муки для столицы оказался в руках мятежников. Президент Республики лично обращается к Вам с просьбой сделать всё возможное, чтобы вернуть муку в Асунсьон, - сообщил Шенони.
   - Разрешите вопрос, господин полковник, - сказал Владимир. - Где в настоящее время находится мука?
   - Утром вагоны с ней, уже готовые к отправке в Асунсьон, стояли на товарной станции Сан Лоренцо. Был прицеплен даже паровоз... Но мятежники нарушили все планы.
   - Я готов выполнить приказ Президента! - уверенно заявил Владимир. - Но только рейд в тыл противника надо провести прямо сейчас.
   - Какие силы Вам необходимы для успеха этой операции? - спросил главком.
   Владимир, подумав несколько минут, сказал:
   - Взвод регулярной кавалерии, полувзвод гвардейцев Личного Конвоя, три лёгких пулемёта с хорошими пулемётчиками и большим количеством патронов.
   - И всё?! - удивился главком.
   - Так точно, господин полковник.
   Через полчаса Голинцев уже выезжал из главного штаба. С ним находился взвод кавалеристов под командованием лейтенанта Кастро, пятнадцать гвардейцев, имеющих родственников в Сан Лоренцо, шесть пулемётчиков и ящики с патронами.
   Доехав до пригорода Сан Лоренцо, остановились в густой чаще заброшенного лимонного сада. Голинцев выставил караулы, а затем приказал всем гвардейцам переодеться в гражданскую одежду, которую они взяли с собой. После чего отправил их пешком по два человека на товарную станцию, железнодорожный вокзал, город. Несколько гвардейцев, одетые, как хозяева богатых имений, на своих конях уехали в самый центр Сан Лоренцо. Наступило томительное ожидание. Владимир мучился от неизвестности, не находя себе места. Через час стали возвращаться первые разведчики, и стала вырисовываться ситуация в городе. На центральной площади продолжалось пиршество, офицеры заканчивали десерт в доме самого богатого горожанина. На железнодорожном вокзале находился караул мятежников в составе десяти человек. На товарной станции было около полувзвода пехотинцев. Все они уже выпили рома из сахарного тростника, который вместе с жареным мясом принесли их товарищи с центральной площади, и отдыхали. Самое главное, что состав с мукой так и стоял на станции с паровозом под парами! Голинцев, достав карту, подозвал лейтенанта Кастро и всех сержантов. Подробно объяснив задачу каждого из них, он спросил:
   - Вопросы есть? Что непонятно?
   Вопросов не было.
   - Господа, ещё раз проверьте, чтобы у всех ваших солдат был отличительный знак правительственных войск: белая повязка на левом рукаве! - добавил Владимир.
   Через пятнадцать минут десять кавалеристов ворвались на железнодорожный вокзал. Обезоружили всех солдат караула, затем, связав их, закрыли в сарае. Также в кабинете начальника вокзала были собраны и заперты все служащие . В помещении телеграфиста была выставлена охрана. В это же время другие кавалеристы, под командованием Кастро, перекрыли две дороги, ведущие в город.
   Гвардейцы, во главе с Голинцевым, на конях галопом влетели на товарную станцию. Все солдаты мятежников, двенадцать человек, поставив свои винтовки под стену кирпичного забора, не спеша пили мате. Они даже и не поняли, что произошло. Кто их связывает и зачем. Солдаты Шерифе были закрыты вместе с рабочими станции в одном из пустых складов.
   На станции одиноко стоял единственный состав из тринадцати товарных вагонов с прицепленным к нему паровозом, периодически выпускающим клубы дыма и пара. Владимир, подъехав к нему, приказал следующим за ним кавалеристам:
   - Три человека в кабину машиниста! Остальным - открыть двери вагонов!
   Загремели запоры, заскрипели открываемые двери. Голинцев проехал вдоль всех вагонов и убедился, что действительно это был тот самый состав с пшеничной мукой.
   - Пулемётчики, по два человека - на крыши первого, шестого и последнего вагона! Четыре человека - на тормозную площадку последнего вагона! Сержант, берёте двух гвардейцев и уводите всех наших коней в казармы эскадрона! Встречаемся там! Все остальные на паровоз! - отдал он команду.
   Машинист, крепкий мужчина лет тридцати, удивлённо смотрел на гвардейцев, набившихся в и без того тесную кабину. Кочегар, коренастый широкоплечий парень, прижался к стене, зыркая глазами.
   - Здесь остаюсь я и машинисты! Остальные туда! - приказал Голинцев, указывая на кучу угля. - Размещайтесь по бокам и наблюдайте!
   - Давайте, уважаемый, трогайте на Асунсьон! - сказал он, обращаясь к машинисту.
   - Как на Асунсьон? - удивился тот. - Мне же сказали, что всё поменялось, что...
   - Повторяю - на Асунсьон!
   - Невозможно, господин офицер, стрелку надо перевести, - объяснил машинист.
   - Где стрелочник? - спросил Голинцев.
   - Как где? У себя в будке спит. Как всегда. Вон там будка его, - сказал машинист и ткнул пальцем в стоящий на отшибе станции маленький домик.
   - Сержант, берите двух гвардейцев и к стрелочнику! Пусть нам дорогу на Асунсьон откроет!
   - Есть, господин капитан! - ответил сержант.
   Через несколько минут они вытащили за руки и за ноги из будки щуплого босоногого стрелочника и бегом потащили его переводить стрелку.
   - Не хотел, сукин сын, идти. Сиеста, говорит, у него, - объяснил Владимиру вернувшийся сержант.
   - Вот теперь можно и ехать, - удовлетворённо произнёс машинист. Кочегар начал швырять лопатой уголь в топку.
   Состав начал медленно двигаться, постепенно набирая скорость.
   Сержант взвода регулярной кавалерии, проводив глазами все вагоны, проследовавшие через пассажирский вокзал, ринулся к телеграфисту.
   - Всё, рядовой, ты свободен, - приказал он кавалеристу, находившемуся в помещении. А потом обратился к телеграфисту:
   - Давай, начальник, телеграмму главкому правительственных войск и военному министру.
   - Я слушаю Вас, господин военный, - подобострастно ответил пожилой телеграфист, усаживаясь за стол.
   - Давай! Телеграмму давай! - повторил грозным голосом сержант.
   - Я готов, господин военный. Вы могли бы продиктовать текст.
   - Сейчас, - наморщил лоб сержант, вспоминая инструкции Голинцева. - Встречаете муку через полчаса. Капитан... капитан,- он вдруг с ужасом понял, что забыл эту непривычную для слуха странную фамилию. - Капитан Русский Дьявол, - нашёлся наконец-то сержант и, облёгчённо вздохнув, посмотрел на часы. Согласно приказу этого Русского Дьявола, через двадцать минут после отправки телеграммы они должны самостоятельно вернуться в Асунсьон.
   Состав, ощетинившись пулемётами и карабинами гвардейцев, набрав высокую скорость, проследовал мимо будки путевого обходчика, находившейся на самой окраине Сан Лоренцо.
   - Машинист, дайте три продолжительных гудка! - приказал Владимир.
   И громко, на всю округу, тут же раздалось: У-у-у-у! У-у-у-у! У-у-у-у!
   Лейтенант Кастро, услышав три паровозных гудка, достал свои часы. Согласно приказу Голинцева, через двадцать минут все кавалеристы, находящиеся здесь на дорогах, ведущих со станции в город, должны оставить эти позиции и срочно выдвигаться на Асунсьон.
   В четыре часа дня адъютант главкома получил весьма странную телеграмму: ВСТРЕЧАЙТЕ МУКУ ПОЛЧАСА ТЧК КАПИТАН КАПИТАН КАПИТАН РУССКИЙ ДЬЯВОЛ ТЧК Капитан Гонсалес был опытным штабистом и всё сразу понял.
   В четыре часа тридцать пять минут состав с мукой прибыл на товарную станцию парагвайской столицы, оцепленную правительственными пехотинцами.
   Здесь его встречал сам главком полковник Шенони. Выслушав доклад Голинцева, он пожал ему руку и сказал:
   - От имени военного министра я выражаю Вам благодарность за этот блестящий рейд в тыл противника!
   В это время раздавались хлопки вспышек фотографических камер, а репортёры без устали что-то писали в своих блокнотах. Не увидя нигде Мирты Перес, Владимир с облегчением вздохнул.
   - Господа журналисты, - громко объявил Шенони, - я приглашаю всех вас на пресс-конференцию в военное министерство завтра в десять часов утра! А сейчас все военнослужащие, принимавшие участие в рейде в глубокий тыл противника, должны отбыть в казармы!
   - Господин капитан, - обратился главком к Голинцеву, - за время Вашего отсутствия министром был издан приказ о переходе всех офицеров на казарменное положение. Я даю Вам два часа, чтобы взять самые необходимые вещи.
   - Слушаюсь, господин полковник! - ответил Владимир и, отказавшись разговаривать с журналистами, покинул товарную станцию.
   Майор Вальдес торопился. Он знал, что решающей битвой этой гражданской войны будет сражение за Асунсьон. Шерифе хочет провозгласить себя Президентом и взять под личный контроль все денежные резервы Центрального банка и Национального банка Парагвая. Ведь очевидно, что тот, кто владеет деньгами - владеет этой страной. О, как Вальдес люто ненавидел Шерифе и всех его немецких офицеров! Нет, майор не был ярым националистом. Среди его друзей были итальянцы, аргентинцы, испанцы и даже один русский - Владимир Голинцев. Просто Вальдес не мог спокойно и безучастно наблюдать, как в национальных вооружённых силах хозяйничают немцы. Эта ситуация приводила его в бешенство.
   - Это вина "Адольфика" Шерифе, что в парагвайской армии наши офицеры и солдаты должны говорить на немецком языке. Шерифе - предатель нашей нации! Он продал всех нас немцам! - не уставал повторять Вальдес своим подчинённым и друзьям.
   Майор решил двинуть всех своих "призраков" на помощь столице, хотя его об этом никто не просил. Это был долг его чести.
   - Мои храбрые гаучо! Мои непобедимые "призраки"! Предатели в ближайшие дни будут штурмовать Асунсьон. "Адольфик" скрытно стягивает все войска к нашей столице. Мы должны её отстоять и сбросить проклятое немецкое иго. Сегодня грузимся на отбитые у мятежников суда и направляемся на помощь Асунсьону. Бог с нами, мои храбрецы! - обратился Вальдес к своим бородатым и увешанным с головы до ног оружием воинам.
   "Призраки" были готовы идти за своим командиром хоть на край света. Но многие из них никогда не видели большой реки, не говоря уже о пароходах. Поэтому сама погрузка на два старых колёсных пароходика "Санта Мария де Гуадалупе", "Нуэстра Сеньора де ла Асунсьон" и баржу "Крус дель сур" была уже подвигом.
   Колёса пароходов свирепо били лопастями по жёлтой воде, поднимая на поверхность песок, ил и мелкую рыбёшку. Внутри этих железных чудовищ что-то рычало и хрипело. Из высоких труб валил чёрный дым... Кони громко ржали, упирались, не желая подниматься на борт судов по широким деревянным сходням. У "призраков" тряслись колени. Прежде чем ступить на сходни, все крестились и шёпотом произносили молитвы.
   - Вы кто? Бесстрашные гаучо? Или монашки-девственницы, увидевшие голого мужика?! Смелее! - подбадривал их Вальдес, лично помогая затащить на суда коней.
   После трёх часов громких ругательств, конского ржания "призраки" закончили грузиться. Два пассажирских судна и большая толстая баржа с маленьким буксиром взяли курс на Асунсьон.
   Ремонтники экспедиционного отряда вместе с солдатами днём восстанавливали взорванное в трёх местах железнодорожное полотно. Майор Торрес уже понял, в какую ловушку они попали, и был уверен, что надо как можно быстрее возвращаться в Асунсьон.
   - Сукин сын Шерифе со своими немецкими друзьями провел нас! Ну ничего, борьба только начинается! - бурчал он себе под нос.
   Ночью, за исключением усиленных караулов, всем был дан отдых. Солдаты, железнодорожники, моряки-артиллеристы, не раздеваясь, заснули на своих местах с винтовками в руках.
   В казарме эскадрона Личного Конвоя Президента Голинцеву не спалось. Нехорошие предчувствия не давали ему покоя ещё с самого вечера. Он не мог понять их причины. Вроде бы ничего не случилось, а сердце ныло и ныло. Вспоминались родители, сёстры, сослуживцы - офицеры гусарского полка...
   - Это, наверное, от одиночества! - решил Владимир и написал Каролине большое обстоятельное письмо.
   - Завтра с утра отправлю, - подумал он, вкладывая его в конверт.
   Но сон не шёл... Тогда, чтобы успокоиться, Голинцев пошёл на конюшню к своему любимцу Нуэсу. Конь спал, но, услышав приближающиеся шаги хозяина, встрепенулся, затряс гривой и радостно заржал. Владимир прижался к его горячей шее.
   - Не спится мне, Нуэс. Не знаю даже почему. На душе тоскливо и одиноко, вот и тебя разбудил. Что же это творится со мной? А, Нуэс?
   Голинцев гладил коня и рассказывал ему об отце, о маме, о сёстрах, о своём одиночестве... Нуэс всё понимал и смотрел на Владимира своими умными и почему-то очень грустными глазами.
   Днём суда с "призраками" майора Вальдеса спускались по течению реки Парагвай. К вечеру они останавливались в местах, где на берегу было много сочной травы. Пароходы упирались носами в песчаный берег и спускались сходни. По ним сводили на берег коней и спускались сами "призраки", уставшие целый день находиться на этих железных вибрирующих и воняющих копотью "коробках". Под кронами раскидистых высоких деревьев, а самое главное на твердой привычной земле, гаучо разводили костры и готовили еду и мате. Выкурив на сон грядущий по сигаре, заворачивались в пончо и засыпали. Кони всю ночь паслись на зелёных лугах. С первыми лучами солнца повторялась мучительная процедура погрузки на суда...
   Седьмого июня Асунсьон проснулся от громких мальчишеских выкриков.
   - Покупайте газеты! Покупайте газеты! Русский Дьявол вновь спасает столицу! Русский Дьявол не даёт умереть жителям Асунсьона от голода! На наших столах будет пшеничный хлеб! Сегодня в десять часов утра главком Шенони собирает пресс-конференцию. На ней будут обнародованы сенсационные подробности вчерашнего рейда Русского Дьявола по захвату состава с мукой! Читайте! Читайте! Покупайте газеты!
   С восьми часов корреспонденты всех местных газет уже толпились у главного штаба правительственных войск в ожидании обещанной пресс-конференции. Но в начале девятого вышел сам Шенони и объявил:
   - Господа, наша встреча переносится на неопределённое время. Только что войсками Шерифе взят Сан Висенте. Лицо главкома было очень бледным, а голос слегка дрожал.
   - Как взят? Каким образом? Этот городишко находится всего в двенадцати километрах от столицы! - послышались встревоженные вопросы журналистов.
   Шенони, не говоря больше ни слова, повернулся и ушёл. Как можно было объяснить, что неизвестно откуда появившиеся три батальона пехоты при поддержке батареи полевой артиллерии буквально смели роту опытных бойцов правительственных войск в Сан Висенте.
   Через полчаса стало известно, что части Шерифе, недавно находившиеся в Сан Лоренцо, маршем движутся на столицу.
   Около десяти часов на северных подступах к столице раздались беспорядочные ружейные выстрелы, взрывы гранат и захлёбывающаяся пулемётная дробь. Войсковое соединение мятежников из трёх батальонов, под командованием подполковника фон Притвица, подошло незамеченным к самому пригороду Асунсьона и с ходу, без подготовки, начало атаку позиций правительственных войск.
   Использовав фактор внезапности и промежутки в заграждениях из колючей проволоки, они обратили в паническое бегство добровольцев из числа школьных учителей и гимназистов. Вторую линию обороны защищали вчерашние портовые грузчики. Услышав выстрелы и крики, они ничего не поняли. Увидев же бежавших прямо на них людей в военной форме без белых повязок на рукавах, стали бить по ним из пулемётов. Когда выяснилось, что это были их товарищи из первой линии обороны, как всегда забывавшие надеть белые повязки, было слишком поздно. Мятежники заняли окопы первой линии обороны. Тогда в действие вступила корабельная артиллерия. Без корректировки огня "Виккерсы" били крупнокалиберными снарядами по мятежникам, по своим, по жилым домам... Среди защитников города царил полный хаос. Вдруг, неожиданно для них, батальоны подполковника фон Притвица, оставив уже занятые позиции, отступили.
   Кареты скорой помощи увозили первых раненых в госпиталь. Похоронная команда собирала первых убитых. Защитники столицы впали в уныние, которое усилилось, когда стало известно о полном окружении Асунсьона войсками Шерифе. Восемь пехотных "революционных" батальонов взяли столицу в кольцо с трёх сторон: с севера, востока и юга. С запада город был прижат к реке Парагвай.
   Для кавалеристов Личного Конвоя этот день выдался очень напряжённым. После отражения атаки неприятеля в северной части столицы Президент лично приказал гвардейцам взять под их охрану Центральный банк и Министерство иностранных дел. Капитан Гарсия де Сунига выделил для выполнения этой задачи первый взвод. Второй, лейтенанта Шеню, он отдал в распоряжение Голинцева для непосредственной охраны Президента Республики.
   В 12.00 сеньор Ажала провёл совещание со старшими офицерами в главном штабе. Затем, в сопровождении Голинцева и гвардейцев Личного Конвоя, он проследовал на своём автомобиле на базу военного флота, где беседовал с офицерами и матросами. Потом Президент Республики посетил добровольцев, защищающих позиции в южной части столицы. Вечером состоялось заседание Совета министров в Министерстве иностранных дел. Только глубокой ночью Эусебио Ажала отбыл к себе в резиденцию, но пробыл там недолго. Вскоре он снова вернулся в Президентский Дворец. Свет в его кабинете горел до самого утра. Президент работал. Не спали и гвардейцы его Личного Конвоя во главе с капитаном Голинцевым.
   Несмотря на поздний час, полковник Рохас сидел в удобном кресле своего министерского кабинета и грустно размышлял о своём фатальном невезении.
   - Всегда все свои действия продумываю до самых мелочей, но вместо успеха получается полный провал. Невезение! Даже с доставкой аэроплана, купленного несколько месяцев назад в Великобритании, тоже произошла непредвиденная задержка. Летательный аппарат уже давно находился в Аргентине, и неделю назад его должны были уже доставить в Асунсьон. А как бы сейчас пригодился этот аэроплан! Для разведки с воздуха, для сбрасывания бомб ... Да даже для устрашения противника! Это будет первый аэроплан в нашей армии! Английский пилот Смит уже два месяца как штаны протирает по ресторанам, ничего не делая. Потрачены большие деньги на строительство взлётно-посадочной полосы, ангара, метеостанции... Наверное, меня сглазили? Столько завистников вокруг. Как только разобьём Шерифе, сразу к колдуну пойду - пусть сглаз с меня снимет! - решил министр. У него закрылись глаза, и он уснул в своём удобном кожаном кресле.
   Ночью опытные сапёры Шерифе, практически бесшумно, проделали проходы в проволочных заграждениях защитников столицы.
   Восьмого июня, ровно в семь утра по местному времени, с трёх сторон начался штурм Асунсьона. Мятежники с криками "Да здравствует Шерифе" по проходам в колючей проволоке бросились в атаку. Корабельная артиллерия после вчерашнего горького опыта молчала. Полевые батареи мятежников также не сделали ни одного выстрела. Шерифе не хотел превратить Асунсьон в руины. Телефонная связь правительственных войск, и до этого дня работавшая ненадёжно, вышла из строя в первые же минуты боя. Оборонявшиеся части не знали, что происходит у их соседей на флангах. Только между главным штабом и эскадрой существовала телефонная связь. На колокольне городского собора сидел наблюдатель, он же корректировщик огня, старший матрос Ортега. Перед ним, как на ладони, расстилался город.
   - Господин капитан-лейтенант! - кричал он в телефонную трубку, одновременно смотря в бинокль, - в некоторых местах дерутся уже врукопашную. В бой вступают новые части противника.
   - Какие части? Сможешь оценить их количество? - кричал на другом конце провода командующий военным флотом капитан-лейтенант Монтес де Ока. Полученные сведения от наблюдателя он тут же передавал по другому телефону главкому Шенони.
   Шенони знал, что совершил грубую ошибку, закрыв многие стратегически важные участки обороны только добровольческими батальонами. Но времени на её исправление у него теперь не было. Эта ошибка уже стала играть свою роковую роль. Вчерашние грузчики, водовозы и гимназисты не смогли сдержать яростного натиска обстрелянных солдат мятежных войск. Добровольцы стали оставлять свои позиции и отступать. Нет, они не бежали в панике. Защитники медленно, отстреливаясь, отходили на вторую линию обороны. Сводные роты гардемаринов, юнкеров и сапёров правительственных войск, опасаясь окружения, также стали отступать. В семь часов сорок минут вся первая линия защиты столицы находилась в руках "революционных" солдат.
   В своей штабной палатке, разбитой в двух километрах от восточного пригорода столицы, возбуждённый успехом Шерифе не мог находиться на месте. Он вставал со стула, подбегал к карте города. Вновь садился... рывком поднимался и принимался кругами бегать по палатке.
   - Иоганн! Вы представляете, за сорок минут мы полностью захватили первую линию укреплений! - кричал он своему начальнику штаба Гестефельду. - Скоро падёт и вторая! Этим никчемностям придёт конец. Скоро мы будем их судить? А, может, нет?
   Шерифе остановился, немного подумал, а затем, радостно потирая руки, сообщил:
   - Нет, мы не будем их судить! Пусть катятся в изгнание! За границу: в Бразилию или в Аргентину. А вот судьбу вашего друга Голинцева, так называемого Русского Дьявола, пусть решает военно-полевой суд и впаяет ему пожизненный срок. Пусть знает, как отказывать уважаемым людям!
   Владимир, спустя два года, вновь услышал пугающее слово "эвакуация". Оно прозвучало из уст Президента после быстрого падения первой линии обороны. Голинцев находился то в приёмной господина Ажала, то делал обход по всему дворцу, проверяя караулы гвардейцев. Постоянно приезжали и уезжали чиновники Министерства иностранных дел, Национального банка Парагвая. Офицеры военного министерства толпились в приёмной.
   После девяти часов утра во Дворец стали привозить членов семей офицеров правительственных войск и государственных чиновников. Увидев испуганные взгляды стариков и заплаканные лица женщин и детей, Владимир вздрогнул.
   - Боже мой! Как это похоже на последние дни Добровольческой армии в Крыму! Неужели, это моя судьба - опять переживать те же самые муки!? Повторять пройденное: мятеж, гражданская война, поражение и горечь эвакуации? - с горечью и щемящим от боли сердцем подумал он. - Господь посылает мне эти испытания второй раз, и я их должен принять и с честью пройти. Это моя личная Голгофа!
   Для предстоящей эвакуации гражданских лиц и воинских частей к одной из пассажирских пристаней пришвартовалось транспортное судно "Риачуэло". Оно находилось под прикрытием канонерской лодки "Эль Триумфо".
   Шерифе ошибся. Добровольческие батальоны его "революционной" армии не бросились преследовать отступающих защитников столицы, чтобы "на их плечах" ворваться во вторую линию обороны. Увидев оставленные хозяевами дома, добровольцы, которым была обещана большая сумма денег за взятие Асунсьона, потеряли разум от алчности. Они выбивали двери домов и грабили всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Старое постельное бельё, изношенную до дыр обувь, залатанные рубашки... И даже вилки с поломанными зубцами. Периодически возникали драки между "товарищами" по оружию из-за килограмма сахара или старой шляпы. Напрасно их командиры уговаривали "солдат революции" идти в атаку. Командиры взводов палили из револьверов в воздух, пугая мародёров расстрелом на месте, но те продолжали связывать в большие узлы награбленные в домах вещи. Тогда один из офицеров пошёл на хитрость: он громко закричал, чтобы все слышали:
   - Зачем вы это дерьмо тащите? Это же дома бедняков! А вот за второй линией обороны, в центре города, находятся особняки богачей. Их хозяева бежали из столицы и оставили в них ящики с золотыми монетами, серебряную посуду, роскошную одежду.
   Это подействовало, и добровольцы Шерифе с огромными узлами за плечами пошли в атаку.
   За это время защитники уже устроились в новых окопах, установили пулемёты и стали ждать. Как только показались первые цепи противника, по ним был открыт ураганный огонь.
   Тем временем батальон регулярных войск "революционной армии" под командованием капитана Германа Шредера подошёл к порту и начал его атаку. Оборону здесь держали моряки. Они из крупнокалиберных пулемётов стали бить по наступающим. Не выдержав такого плотного огня, атакующие укрылись в близлежащих домах и изредка постреливали оттуда из винтовок в сторону порта.
   Шерифе посмотрел на часы. Было одиннадцать часов двадцать минут. Почти четыре часа боя, а его солдаты не продвинулись ещё ни на шаг!
   - Резервный батальон майора Вейса (того самого) - в атаку! - приказал полковник. - Пусть наступает по проспекту Испания и "разрежет" город на две части: южную и северную.
   - Господин капитан-лейтенант! - кричал в телефонную трубку старший матрос Ортега. - Противник начал атаку на проспекте Испания. В бой пошли свежие части.
   - Сколько их? Свежих? - спросил Монтес де Ока.
   - Около батальона! Прорвали,- господин капитан-лейтенант,- прорвали! Идёт рукопашный бой между неприятелем и нашими юнкерами в окопах!
   Получив эту важную новость, командующий военным флотом сразу же соединился с главкомом Шенони.
   - Господин полковник, противник прорвал вторую линию нашей обороны на проспекте Испания. Шерифе начал бросать в бой свои резервы, - доложил он.
   Шенони схватился за голову.
   - Сколько же резервов ещё у Шерифе? Столицу штурмуют уже девять пехотных батальонов! Девять! А нас всего три батальона необстрелянных добровольцев, сводная рота юнкеров, сводная рота гардемаринов, рота сапёров. Да два эскадрона добровольческой кавалерии и два взвода гвардейцев Личного Конвоя Президента. Есть военные моряки. Но это же ничто! Да, с отправкой экспедиционной группы мы совершили большую ошибку, - признался сам себе полковник. - Сократили численность защитников города и остались без бронепоезда.
   Раздался телефонный звонок. Это был господин Ажала.
   - Господин полковник, - встревоженным голосом сказал он, - ко мне поступила информация, что мятежники прорвали нашу оборону на проспекте Испания. Я требую немедленно устранить этот прорыв. Действуйте!
   Гестефельд вошёл в палатку к Шерифе.
   - Господин полковник, вторая линия обороны на проспекте Испания прорвана. Я думаю, что для развития этого успеха необходимо бросить туда два резервных эскадрона кавалерии.
   - Вы что, майор? Зачем? Мы итак уже сломали хребет этим никчемностям. Через час, другой город будет лежать у наших ног. Я, победитель, хочу въехать в столицу во главе моих трёх лучших кавалерийских эскадронов! На коне! И Вы же знаете, что эти три эскадрона являются нашим последним резервом! - отмахнулся от начальника штаба Шерифе.
   - Господин полковник, согласно мировому опыту... - попытался убедить Гестефельд своего начальника. Но тот его грубо оборвал:
   - Идите, майор! Идите!
   От Президентского Дворца до причала с транспортом "Риачуэло" был образован так называемый "коридор эвакуации". Для его обороны был направлен кавалерийский добровольческий эскадрон и сводный взвод из писарей, кладовщиков, штабных унтер-офицеров. В военном министерстве, Центральном банке начали поспешно сжигать документацию. Министерство иностранных дел готовило загранпаспорта с аргентинскими визами для всех офицеров, госчиновников и членов их семей. Все ждали команду на эвакуацию.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"