Вот и наступил долгожданный день! С превеликой радостью я въехал под свод ворот родной деревни.
Подо мной конь вороной, за плечом котомка с грамотами писанными, у пояса меч заветный. Надобно бы спустится с коня, войти пешим, держа под узду скакуна, но нельзя. Сначала поручение князя выполнить, а потом уж и можно приспуститься со всей прыти к родному дому. Обнять отца и мать. Разлука была долгой - пять зим поди прошло... вестей получал немного. "Живы, здоровы, чего и тебе желаем, сынок!". Именно так писали мне родители в весточках, которые я получал от гонца, несущего известия князю о делах местного воеводы. Больше всего меня тянуло на край деревеньки, постучаться в маленький ветхий домишко знахарки-колдуньи Евдохи и увидеть ее внучку любимую, Варвару. Это имя для меня стало самым красивым из всех девичьих имен с той поры, когда я впервые увидел голубоглазую девчушку с длинной русой косой. Вместе ранней весной через костер прыгали - зиму прогоняли, вместе по грибы ходили в леса наши родные, вместе хоронились в полях и венки плели. Какая она сейчас, Варька? Заневестилась поди, косу скоро для кого-то распустит.
Взглянув на дозорных, которые провожали меня любопытными взглядами, я остановил коня и громко крикнул:
- Где Игнат - воевода?
- У старосты с утра был нынче, а там не знаю, - выпалил самый молодой на вид стражник.
- Вести какие с Киева привез, Ратибор? - сухо спросил меня дозорный постарше. Узнал, да так что назвал по имени, которое при рождении от отца получил.
- Великий князь Киевский - Ярослав дружину собирает! - ответил я, - Печенегов гнать с земли русской хочет!
Это означало, что вернуться в Киев я должен был не один. На то у меня и грамота, подписанная княжеской рукой. Найдется ли тот, кто станет перечить воле Ярослава, будь то воевода или простолюдин? Не позавидуешь тому смельчаку! Бит будет палками нещадно, а может и голову потеряет. И такое случалось. Я очень надеялся, что мне не придется брать грех на душу, тем более в вотчине, где родился и рос.
Вороной устало хрипел и так и тянулся в сторону конюшни, откуда доносилось лошадиное ржание. Ничего, родимый, потерпи маленько. Скоро я тебя накормлю и напою. Отдохнешь после долгой дороги.
Сейчас все взоры жителей деревни устремлены на меня. Остановились, как вкопанные, про дела свои забыли. Все правильно. Первая забота простых людей - детей растить, вторая - урожай собрать. А появись на краю деревни княжий гонец, так ждать перемен. И причем не всегда хороших.
Я даже не заметил, как к коню подобрался сын деревенского старосты Гришка Егорин. Схватил он вороного под узду и мне крикнул:
- Не гоже мимо друзей проезжать, даже здравия не пожелав!
Я мигом с седла слетел. Обнял друга. Вот и радость первой встречи с родными сердцу людьми! Помню, как спас Гришка меня однажды. Я в речке тонул, уже захлебывался, ко дну камнем шел, а он прыгнул за мной и помог жизнь сохранить. На берег вытащил, не убоялся собой рискнуть. С тех пор мы были - не разлей вода.
- Батька и мамка... - начал было я, но тут он меня перебил.
- Живы, здоровы, не боись.
- А Варька?
Лицо Егорина озарила блаженная улыбка. Знает ведь, что неровно дышу к ней.
- В лесу гуляет, травы лечебные для бабки ищет.
Гришка всегда все знает. Иногда мне казалось, что вроде и не отходил вовсе от меня целый день, а он все привечает. Кто на охоту пошел и словил сколько, проезжали ли мимо купцы с Дуная, родился кто-то или занемог, а то и вовсе ушел туда, откуда еще никто не возвращался. Гришка знал все, что происходит в деревне. И именно этим я и воспользовался, как только вернулся. Попросил его отвести меня к воеводе, он и повел.
- Что слышно в стольном граде Киеве?
- Ярослав собирает дружинников печенегов бить.
- Варяги у него в дружине, - добавил Гришка, - еще и с люда простого хочет мужиков под меч поставить?
Я мигом вспыхнул:
- Не тебе судить князя Киевского! Ты хоть знаешь, сколько деревень печенеги спалили? Сколько людей погубили?
Гришка только плечами пожал да и замолчал.
- То-то же! - хмыкнул я. - Я должен грамоту княжескую Игнату передать, а там наверное и вече соберет воевода. Решит, кому идти службу князю нести.
Пока до дома старосты добирались, расспросил меня Гришка о порядках стольного града, и о том, как грамоте учили меня, да и меч держать. Пять лет в Киеве даром не прошли. И розгами жаловали за ослушание, и похвалу самолично от князя получал, да вот не сказал я об этом ни слова. Ни к чему гонцу хорохорится.
Не пришлось мне в избу к старосте входить, воевода ждал на пороге, видно сообщили ему о моем появлении. Я хорошо помнил Игната. Он и не изменился с той поры, когда я с купеческим обозом покинул родную деревню. Все такой же, как и был прежде. Здоровый как бык. Седоват по годам, и суров лицом. Только, как увидел меня, улыбнулся, подошел и по-отечески обнял.
- Вырос-то как удалец! - громыхнул басом Игнат. - Возмужал! Восемнадцать годков поди всего на свете живешь, а уже мужчина!
Когда-то давно, Игнат был в числе многих, кто за Ярославом пошел против Святополка. Когда же князь Новгород взял, не забыл тех, кто шел и ради него кровь ворогов проливал. Стал Игнат воеводой деревни полян и исправно делал дело свое. Я не сомневался, что он примет мудрое решение, приняв княжий свиток.
- Челом бью, воевода! - сказал я, отстраняясь и делая поклон. - Принес тебе весть от Ярослава Мудрого, князя Киевского!
Тут же достаю из катомки свиток, разворачиваю и читаю:
- Я, князь Киевской Ярослав, призываю людей своих верных под меч встать рядом со мной. Гнать печенегов надобно, с земель русских! Бить ворогов нещадно и без устали! Сим повелеваю с каждой деревни собрать дружину малую и отправить ее в Киев вместе с гонцом, принесшим сию весть.
Закончив, я свернул свиток и протянул его воеводе. Игнат взял, но перечитывать не стал. Понял он, что к чему. Думать воевода будет и срок ему до зари следующего дня. Я же княжий наказ выполнил, теперь и об отдыхе подумать можно.
- Созвать мужиков всех к полудню к дому батьки твоего! - велел Игнат Гришке. В ответ тот только кивнул, мол, все будет исполнено.
Забрал воевода грамоту княжескую, да и вернулся в дом, а я почувствовал, как ноги сами повели к родному порогу. Что там батька делает? Мечи кует, али луки новые для охотников делает? А мамка, наверное, по хозяйству старается, или прялку распускает.
Гришка увел вороного в стойло, и намекнул, что Варвара ушла не так давно, скоро должна возвратится. Все знает, все знает.
Уж не чаял, что почувствует мать возвращение сына, после пяти лет разлуки. А ведь почувствовала! Вышла на крыльцо, с дороги глаз не спускала. Как увидала меня, всплеснула руками, да и бросилась навстречу. Обняла, слезы полились рекой. Стала целовать.
- Родимый мой! Вернулся, наконец!
Радость встречи не передать простыми словами. Я сиял лицом, а за спиной было такое ощущение, будто крылья выросли в один миг. Дом, родные сердцу люди.
Мамка не говоря больше ни слова, повела меня в кузницу, к отцу. Еще издали я услышал четкий звук молота, бьющего по наковальне. Аж в сердце защемило. Сколько раз, находясь в Киеве, я представлял встречу с отцом, а все поди не так вышло, как представлялось. Отец работал над двуручным мечом. Видать опытный ратник себе тяжеловес заказал. Такие клинки подстать самым сильным и рослым дружинникам, не иначе.
Отец почувствовал гостей в кузнице. Обернулся, я и обомлел. Постарел родитель, да так что сердце кровью налилось. На лице морщины появились, а черные доселе кудри - сединой покрылись. Быстро время бежит, никого не ждет.
- Сын! - отец отложил молот в сторону и подошел ко мне. Обнял крепко, по-мужски. - Вернулся!
Он оглядел меня с ног до головы и в его взгляде, который чуть задержался на плечах, и на клинке, я явно прочитал появившуюся гордость и радость.
- Окреп! Вырос! - отец взял меня за плечи, - Как князю служишь?
- По совести служу, скоро в дружинники пойду, - честно признался я, - Хочу на поле боя себя показать.
Мать всхлипнула и тут же отвернулась, дабы не видел я ее слез. Зря так сказал. Не надобно матери знать про то, что ратному делу учусь. Только сказанного уже не воротишь. Отец все понял по моим глазам.
- Стол накрой, - сказал он матери, - и сына корми. С Киева дорога долгая.
* * *
Только дома бывают по-настоящему вкусные пироги! И мед слаще, и хлеб пышнее. И не променяю я домашнее с мамкиных рук на яства с княжеского стола! Так наелся, даже ремень ослабил. Ноги вмиг свинцом налились, да и в голову ударила приятная блажь.
- Ты надолго к нам? - в глазах матери маленькой искоркой светилась надежда того, что прошла моя служба князю, что меч на плуг разменяю.
- Завтра с утра в седле должен быть, - тихо проговорил я.
- Погибнешь ведь! - у мамки слезы навернулись на глаза, - А ты единственный у нас...
Промолчал я. И, не знаю, что бы в ответ молвил, не появись тут же Гришка на пороге. Мать вмиг замолчала, а я встал и решил пойти деревню осмотреть. Не к лицу молодому на лавке после сытного обеда валятся. Поцеловал мамку, да и вышел из дому. Гришка решил меня сопровождать, и ведь не случайно на край деревни повел. Отсюда было видно пшеничное поле, за которым начинался лес. Бывало, я убегал туда вместе с Варькой, и Гришкой, по грибы, да ягоды, а то и вовсе слоняться без дела.
- Евдоха совсем старая стала, - начал рассказывать Гришка, - Как хворь какая на бабку нападет, так сразу Варька в лес бежит за травами и кореньями. Отвары варит - бабку поит, даже детишек малых врачевать берется. Роженицу не так давно принимала.
- А что дьякон? - взволновался я.
- Поначалу верещал на всю округу, - усмехнулся Егорин, - орал, что ведьма она. Евдоха колдовать ее учила, значит тоже ведьма. Хотел наставить народ, чтобы на костре сожгли Варьку с бабкой. Так ведь не вышло. Перед людьми, да святой книгой, бабка с внучкой головы преклонили, святой крест целовали. Как причастились, так дьякон сразу и утих. Не может ведьма к кресту прикоснуться, про то всем ведомо. С тех пор занимается Варька богоугодным делом, дьякон про нее и думать забыл.
- А какая она нынче? - спросил я. - Сильно изменилась?
- Тебе виднее будет, - с улыбкой ответил Гришка. - Смотри вон она далече идет!
И впрямь. У самой кромки леса появилась Варвара в сером сарафане, с берестовой корзинкой в руке. Еще издали заприметил я длинную русую косу и спокойную походку, в которой отражалась вся красота стройной фигуры девушки.
- Забыл совсем! - хлопнул себя по лбу Гришка, - Я ведь лошадей напоить должен, да твоего вороного в реке вымыть. Пойду я, а то мне от бати попадет!
Хитрец! У меня ноги в раз потяжелели, будто к ним пудовые грузы привязали, сердце заколотилось так, словно хотело вырваться из груди, а он - коней на водопой! Так только настоящие друзья поступают!
Гришки и след простыл, а Варька уже меня увидала. Не сбавила шаг, улыбнулась. Узнала. Интересно, сколько молодцов она обворожила своими голубыми глазами? Я не могу с места сойти.
- Уж не Ратибор ли из самого Киева воротился? - лукаво прищурилась Варька и остановилась в нескольких шагах от меня.
- Здравствуй!
- И ты не хворай! - она ответила легкой улыбкой.
- Что в корзинке несешь? - спросил я.
- Клюкву, - честно ответила Варька, - я к болотам ходила.
Есть в этих местах топь. Только местный люд знает тайные тропки, чтобы верно ее обойти. Варька могла сходить туда и вернуться с закрытыми глазами. Не удивлюсь, если она лучше знает лес, чем деревенские охотники.
- Когда назад то в Киев воротится думаешь?
- Уже завтра, - с грустью в голосе сказал я, - время не ждет.
- А что здесь делаешь?
- Тебя увидеть хотел.
Зарделась Варька. Щеки румянцем налились, глаза отвела в сторону.
Интересно, сколько сватов уже спела встретить, скольким отказать? Ведь если бы под венец пошла, от мужа ни на шаг, кто отпустит в лес одну?
- У меня пирожки с крапивой есть, - улыбнулась Варька. - Хочешь?
Не стал я отказываться. Расселись мы в чистом поле, принялись за пирожки и стали детство вспоминать, что смехом, да что с улыбкой легкою. Пять лет прошло, и их уже не вернуть никогда.
* * *
Не помню, как заснули мы в поле. То ли солнце так голову напекло, что от пирожков пресных так изморились. Легли рядом, да и глаза закрылись. Как в детстве. Набегаешься, а потом еле ноги передвигаешь от усталости. Ляжешь в поле и спишь, пока солнце не сядет. А домой припозднился, так ждать справедливого наказа отца.
Мне снился сон. Страшный, тревожный.
Стоял я посреди поля, меч держа окровавленный, одет был в рубаху отца, которая была велика. Вокруг летали вороны, и пахло гарью, будто лес горел. Глянул на север - вместо деревни пепелище лежит, а позади меня Варвара уходит куда-то вдаль.
- Куда ты? - спросил я.
- Мне теперь одна дорога: в лесу укрыться, - отвечала девушка. - Нету теперь бабки моей. Умерла она.
Дрожь прошла по моим рукам, а спины коснулся леденящий ветерок. Передо мной появилась рослая фигура, закутанная в белый плащ. Лицо незнакомца я не видел, зато четко услышал громкий глас:
- Проснись, Ратибор!
Запах гари стал удушающим.
* * *
- Проснись, Ратибор! - Варька тормошила меня за плечо.
Я открыл глаза и тотчас почувствовал тот едкий запах из страшного сна. Тотчас поднялся на ноги, протер глаза и тут же окаменел. Деревня была охвачена пламенем. Били колокола, оповещая всех о нависшей опасности.
- Что? - не понял я. - Что случилось?
- Не знаю! - обеспокоено ответила Варька.
До деревни было рукой подать. Надо было просто пройти полем по натоптанной тропинке, и через дубовые ворота.
- В лес беги! - сказал я, выхватывая из ножен княжий дар. Клинок сверкнул лезвием на солнце.
- Я с тобой пойду! - возразила девушка.
- Никуда ты не пойдешь! - рявкнул я, - Беги в лес!
Не говоря больше не слова, я рванулся вперед, к деревне. Смолкли колокола, звон захлебнулся в какой-то миг и из-за ворот показался мой вороной с всадником. В седле был Гришка Егорин, с перепачканным сажей лицом, и взъерошенными волосами. Увидав меня, он замахал руками и завопил что есть мочи:
- НАЗАД! ПЕЧЕНЕГИ В ДЕРЕВНЕ!
Он больше ничего не сказал. В спину Егорина впились три стрелы, и он тут же повалился с коня наземь. На меня как будто вылили ушат ледяной воды, и сразу начали жечь кожу каленным железом. Внутри все полыхнуло ярким пламенем. Стиснув ладонь на рукояти клинка, я изо всех сил бросился к Гришке. Мне не дано было добежать. Из-за ворот выбежало около десятка мужчин, вооруженных мечами и луками, и с радостным улюлюканьем кинулись прямо на меня.
Первого поравнявшегося я сразил на замахе. Опередил движением, да и со всей силы рубанул по груди ворога мечом. Печенег, вскрикнув, упал и тут же затих. Второй тоже попытался достать клинком, но я ушел от рубящего удара и со спины проткнул противника насквозь. Не успев обернуться, я почувствовал, как в ноге появилась резкая боль. Глянул вниз - стрела с черным опереньем.
Нашел я взглядом лучника, крепко сжал пальцы на рукояти, да и метнул меч в сторону печенега. Через пару мгновений он захлебнулся собственной кровью.
Тут же и моя погибель пришла. Ударили в грудь три стрелы, затем еще две. Тело будто внутри разорвало на части. Боль была такая, что в глазах все поплыло. Я рухнул на колени, и, повернувшись на бок, упал на землю лицом. Сквозь белесую пелену стремительно уменьшался уходящий серый силуэт Варвары. Я сумел только немного поднять голову, чтобы увидеть это. Направил руку в ее сторону, словно хотел прикоснуться к ней в последний раз и захрипел:
- БЕГИ!
Перед тем, как закрылись глаза, я успел представить, что сделают с Варварой печенеги, если поймают. Лучше этого не видеть.
- Будь проклят тот, кто посмеет взять тебя...
Договорить я не успел. Кровь горлом пошла. Рядом появилась высокая фигура в черном, от которой пахнуло мертвым холодом. Темная рука проплыла перед глазами, унося меня за собой куда-то вдаль, туда оттуда еще никто не возвращался.
* * *
Я упал в кромешный мрак. Тьма вдруг расступилась перед вспышкой яркого света, который заполонил все вокруг.
Перед глазами пронеслась вся жизнь, от колыбельки - где я лежал и криком звал мать, до того самого момента, когда неведомая тень унесла меня в пучину неизведанного. Я многое понял и многое осознал. Страхи ушли, и я впервые почувствовал себя по-настоящему свободным.
- Прости! - в этом слове для меня было все душевное сожаление и раскаяние. Я вспоминал убитых мной врагов, хотя они уже к этому моменту стали для меня простыми людьми, вступившими на неверный путь. Я не имел права лишать их жизни.
- Прости! - повторил я свету, падая на колени. - Прости меня!!!
Свет отступил.
* * *
Я открыл глаза и с удивлением обнаружил себя на том самом месте, где и нашел свою смерть. А может, показалось? Нет! Вот он - я, рядом.... Лежу бездыханно, мертв. А кто тогда...? Я ведь стою рядом с собой!!! Кто я?
- Дух, бестелесный призрак, - справа от меня раздался мужской бас, - называй себя как угодно, теперь ничего не изменишь.
Я повернул голову в сторону говорившего. Это был мужчина в черном балдахине, капюшон его скрывал от меня лицо. Незнакомец держал на коротком поводе двух рычащих зверюг. Они брызгали кипящей слюной... из пастей, вооруженных большими в ряд зубами, извергалось пламя.
- Кто ты? - спросил я.
- Твой хозяин! - ответ сопровождался ясной усмешкой.
- Я свободен! - смело сказал я, на что незнакомец только цокнул языком.
- Не так, как ты думаешь!
Поводок полетел на землю, и чудовища кинулись на меня. И ведь схватили бы, не встань между мной и таинственным незнакомцем человек в белом плаще. Схватил он голыми руками одну зверюгу за пасть и отбросил за полста локтей в сторону, другую ногой пнул, да так что пес заскулив, отполз в сторону словно дворняга, побитая толстой палкой.
- Не лезь не в свое дело! - предупреждающе процедил сквозь зубы человек.
- Это ты не суйся куда не следует! - тут же разозлился хозяин псов и указал на меня рукой, - Русич наш!
- Это еще почему?
- Потому что мальчишка троих зарубил! Грех на душу взял, черное дело сделал!
- Ратибор прощен.
- ПРОЩЕН?! - вспылил незнакомец.
- Да, иди своей дорогой, свое жни, а наших не тронь! Иначе...
В правой руке моего защитника появился двуручный меч. Псины, извергая из пастей языки пламени, ползли в сторону своего хозяина, осторожно оглядываясь на того, кто обошелся с ними недружелюбным образом. И этот кто-то стоял спиной за меня! Таинственный незнакомец в черном балахоне исчез вместе с чудовищами, а защитник убрал меч за спину и повернулся.
Я готов поклясться чем угодно, что передо мной стоит Игнат-воевода. Мужик с мечом был как две капли воды похож на него, только вот единственное различие между ними было - у моего спасителя были глаза цвета неба.
- Смотри, - сказал он и указал рукой в сторону.
Справа, в двадцати локтях от меня, на коленях стоял Гришка Егорин. Целый и невредимый. Был и еще один человек в белом. Он положил правую ладонь на лоб Егорина и сказал:
- Данной мне властью нарекаю тебя Вестником. Встань с колен, брат мой!
- Кто ты? Что это значит? - спросил я, поворачиваясь к двойнику Игната.
- Меня зовут Магистром. Преклони колени.
Ноги не послушались и опустились на землю. Я склонил голову и не мог ничего поделать. Да и не хотел. Вся как-то отступило перед желанием скорей узнать, что же дальше. Сверкнул меч Магистра и коснулся кончиком острия моего плеча.
- Данной мне властью нарекаю тебя Хранителем. Встань с колен, брат мой!
2000 год от Рождества Христова. Санкт-Петербург.
Люблю высоту! Стою на самом краю крыши девятиэтажки и смотрю на красочную панораму ночного города. Внизу освещенная аллея парка, длинная змейка автомашин, образующих дорожную пробку, рядом большой рекламный щит нового магазина женского белья. Лирика!
Вот сколько не бродил я по белу свету, а все удивляюсь. Человек вообще не думает о духовности! Да что о нравственных устоях говорить, если времена такие настали что за бутылку водки убить могут, а за рубль продать ближнего своего. Повсюду орут, чуть ли не руками машут, что настал золотой век человечества: время, когда невозможное станет возможным. Фигня все это. Чем дальше в лес, тем больше мухоморов.
Лишь немногие из людей получают возможность узреть настоящее чудо - дела рук ангелов-чудотворцев. К числу последних принадлежу и я, хотя считаюсь еще новичком в этом деле. Статус чудотворца я получил в тяжелые годы второй Мировой Войны, когда работы для благодетелей был непочатый край. Мне посчастливилось вывести из немецкого окружения взвод бойцов Красной Армии, и так, что никто из солдат даже царапины не получил, хотя я был ответственным только за одного человека. После сего мне был дан меч чудотворца. Все изменилось. Я уже не тот, кем был раньше.
- Размышляешь? - позади меня появился Вестник.
- Рассуждаю, - поправил я и повернулся.
Вестник редко радует меня своими визитами. Это и понятно, ведь у чудотворца работы меньше, чем у благодетеля, но ответственности больше. Я не имею права на ошибку, а коллеги ниже статусом могут оступиться, если только это не повлечет за собой последствия в форме гибели подопечного. Так гласит Кодекс Хранителей.
- Через двадцать две минуты в семнадцати кварталах отсюда может произойти несчастье. Ты должен его предотвратить! - сказал Вестник. - Запомни следующее: Новостройка, надпись "Зенит - чемпион!", черный кот, ребенок.
- Что-нибудь еще? - поинтересовался я.
- Пока это все, что известно.
Вестник исчез. И вот опять - скупая информация, на основании которой я должен понять, что же должно случиться. Я знаю лишь мелкие детали, и нужно сообразить, за что следует зацепиться. Упоминание о питерской футбольной команде? Жилой дом, только недавно отстроенный? Черный кот? Дитя? Чутье пока молчит. Значит, придется ориентироваться на месте и действовать по обстоятельствам.
Я сделал два шага; один на карниз крыши, другую в пустоту, и меня резко потянуло вниз. Пролетев девять этажей, я ловко приземлился на асфальт. Встал, расправил складки плаща и тотчас почувствовал сильное желание повернуть на северо-запад. Проснулось чутье. Без каких-либо заминок я устремился в желанном направлении.
Пробежать семнадцать кварталов за двадцать две минуты? Да раз плюнуть! Если бы люди могли видеть меня, то многие чувствительные барышни непременно попадали в обморок, а молодые люди посчитали бы, что движется не какой-то парень с мечом за спиной, а новая модель спортивного авто.
Настроение сегодня хорошее, я даже маневрирую между идущими жителями города. Выпендриваюсь, короче.
- Дело жизни и смерти! - рыкнул я, пролетая словно вихрь между какой-то сладкой парочкой. - Пропустите, люди добрые!
Впрочем, здесь и злых хватает. Я вообще внимания на нечисть, разгулявшуюся к ночи, не обращаю. Ходят везде, к людям примериваются, смотрят, кому на шею сесть, а кого и в оборот взять. Особенно подвержены нечистому влиянию личности, недавно согрешившие. Сядет бесенок такому человеку на шею, свесит ножки и крикнет: - НО! И понесет приключения на одно место искать. Это самый безобидный случай. Бывает и хуже. Вместо беса на шее может оказаться и черт, а это уже чревато другими более серьезными последствиями. Про демонов я вообще молчу. Они на шею не садятся, но если коснется.... мало не покажется.
Сколько там еще до цели? Десять кварталов и пятнадцать минут форы. Времени вагон! Что-то я быстро разогнался. А ведь давно работы не было. Сегодня - первое задание за месяц. У благодетелей все иначе. Работа круглосуточная. Смотри за подчиненным, предостерегай и напутствуй когда надо, ну а когда очень надо - используй всю свою силу, которая может уберечь от смертельной опасности. Чудотворец же должен ждать задания свыше, и, сотворив чудо - снова ждать следующего.
Не придают значения чудесам люди. Проходят мимо, не замечая, не обращая никакого внимания. Хотя даже иногда в информационных сводках появляются необычные новости. Достаточно вспомнить случай трехмесячной давности.... В результате лобового столкновения двух машин (одна неслась со скоростью более семидесяти километров в час, другая - все девяносто) ни один из водителей не пострадал. Машины в лепешку, а люди живы. Стоит ли задуматься, если знать что в момент лобового столкновения скорости автомобилей суммируются? А как же ремни и подушки безопасности? Про первое правило забыли, а другое подвело. Просто повезло? Не смешите мои сапоги!
Шутки в сторону. Три квартала до места, семь минут для того, чтобы осмыслить детали, собрать картину по кусочкам и выполнить задание. Где тут новострой? Направо, бегом через улицу! Два квартала и я на месте. Стоп! Теперь надо подумать. Оглядеться, внимательно ко всему присмотреться. Даже мелочь сможет помочь.
Я стою на детской площадке, в песочнице и прямо передо мной три дома. Новенькие. Недавно отстроенные. Какой из них? Чутье ведет к левому крайнему. Так... теперь детали. Три подъезда. У того, который посередине рядом с входной дверь надпись черной краской - "Зенит - чемпион!". Я на правильном пути. Где же кот и ребенок? Где же... где же? АГА! Попался котофей, вижу твой хвост! Черный кот спокойно идет по периллу балкона на восьмом этаже. Две минуты до исхода. Где ребенок? Не вижу...
Я остолбенел, когда заметил, как рядом с котом на балконе появилась детская ручонка, которая вдруг резко потянулась к кошачьей задней лапе. Домашнее животное не позволило себя схватить, улизнуло на самый край. Через несколько секунд ребенок попытался двумя руками поймать кота, но потерял равновесие и...
Я уже не стоял, а бежал, вытягивая вперед руки и концентрируя в них всю свою силу. Одна ошибка, недооценка возможностей и все... трагедия. Этого не случилось. Ребенок угодил точно в руки. Чутье тотчас безошибочно подсказало - мальчик пяти лет отроду. Как можно оставить такого без присмотра?
Я сразу опустил дитя на асфальт. Бросил на него еще взгляд и тут же отвернулся. Пора уходить. Задание выполнено. Но после некоторых сомнений я решил все же постоять внизу и убедиться, что мальчик благополучно вернется домой.
Первым, кого я увидел, была молодая мать. Внешне девушка лет двадцати (хотя может она старше), с короткой прической, в одном банном халате. Она появилась внизу очень быстро, с лицом, белым от ужаса. Видела, наверное, как сын перевалился через перила. Не успела среагировать. Я даже представлять не хочу, какие у нее в голове были мысли, когда она неслась быстрее ветра вниз по лестнице.
- НИКИТА! - улицу прорезал дикий женский крик.
Спустя мгновение ребенок был на руках у мамы. Она, все еще не веря в чудо, рыдала и, кажется, не понимала, что здоровью сына ничего не угрожает. В это время с подъезда выбежала женщина постарше, видимо бабушка ребенка и тоже разразилась жутким рыданием. Мальчик на шоковую истерику не среагировал, а лишь спокойно сказал:
- Мама, не плачь. Меня дяденька на ручки поймал.
Ого! Пора сваливать.
* * *
Хорошо себя чувствует тот, кто выполнил свою работу и точно знает - отдых заслужен по праву. А настоящий катарсис приходит в моменты, когда занимаешься любимым делом. Писатель-фантаст путешествует в свободное от работы время по неизведанным мирам вместе со своими героями, хоккейный фанат громко скандирует - "Шайбу, шайбу!", находясь на стадионе, космонавт любуется с орбиты великолепным видом матушки Земли, гурман неторопливо смакует изысканное блюдо в ресторане. Каждый любит отдыхать, так как ему нравится. Люди так не похожи друг на друга.
Я сижу в большом старом кресле рядом с окном, выходящим на проезжую часть улицы. Нахожусь в квартире моего друга. Он - человек, причем не такой как все. Полгода назад двадцатилетний Ваня потерял способность видеть в результате черепно-мозговой травмы, которую получил из-за того, что спас ребенка, выбежавшего под колеса несущегося навстречу автомобиля. Молодой человек должен был погибнуть, а я в свою очередь уже ждал наступления момента, когда смогу посвятить его в Хранители. Его крепко приложил автомобилист, отбросил от машины на семь с лишним метров. Иван упал, ударился головой и потерял сознание. Скорая помощь прибыла на место дорожно-транспортного происшествия через полчаса. Врачи в спешке доставили парня в больницу и боролись за его жизнь три с половиной часа в операционной. Спасли. Ваня выжил, но ослеп. Я впервые столкнулся с такой ситуацией, когда наверху определенно ошиблись с расчетами. Посвящение не могло быть выполнено. Человек должен был умереть, но вопреки всему остался жив. Первое время я наблюдал за ним, и был еще больше удивлен тем, что Иван, будучи совершенно слепым, смог увидеть меня. Среди моих коллег бытует мнение, что на миг хранителя может увидеть ребенок, а все потому что дети невинны до определенного возраста и могут четко уловить всплеск огромной силы чудотворца или благодетеля. Час назад меня увидел мальчик, но лишь на один миг, а Ваня меня видит постоянно, едва я появляюсь рядом, и с большой радостью говорит со мной. Ему все интересно.
Что-то произошло в четко налаженной системе. Появилась брешь, одно маленькое, но существенное исключение.... Вряд ли Ваня сможет стать последователем Нострадамуса и Ванги. Он не владеет даром вещать о будущем. По версии Вестника, Иван относится к редкому числу людей, чья судьба не предопределенна, и в момент ожидаемой гибели к нему каким-то образом заблаговременно перешла часть силы хранителя, и именно поэтому молодой человек не только выжил, но и узрел то, что другим неведомо.
Я еще недолго раздумывал над этим чудом, отдыхая в кресле. Ваня спал на диване, рядом с которым был включен телевизор. Шли новости. Я смотрел за ними вполглаза. Мыльные оперы, диспуты грязных политиков, поражение столичного клуба в Лиге Чемпионов, солнечный прогноз погоды на завтрашний день. Ничего страшного не случилось, россияне! Спите спокойно.
- Кто здесь? - Ваня оторвал голову от подушки.
- Это я, мой друг, - тихо ответил я.
Ваня приподнялся.
- Ты решил сегодня проведать меня? - спросил он.
- Да, я зашел узнать как твои дела.
- А как ты думаешь у меня дела? Я целыми днями слушаю телевизор и радио... - Ваня на миг запнулся. - Друзья не навещают меня, любимая девушка ушла... Биологом мне уже не стать! Я слепой, Хранитель. Кому такой нужен?
- Сестре и матери, и... самому себе.
- Брось, - махнул рукой Ванька, - я им обуза, да и только.
- Твое счастье, что мать не слышит, - с укором ответил я. - Ты вообще должен радоваться, что жив остался.
- Я рад! - сорвался Ваня, - Я безмерно счастлив, черт меня дери!
- Давай к ночи о чертях не будем, - спокойно перебил его я.
Ваня замолчал. Это было уже не первое отчаяние, вылившееся в бессмысленный протест. Я ничем не мог ему помочь, и был лишь наблюдателем, который смотрит на необычное стечение обстоятельств удивленно, пытаясь сделать правильные выводы. Каждому своя судьба. Видно такая твоя доля, Ваня. Наверняка ты должен что-то понять, а вот что - мне неведомо.
- Я смотрю у тебя хорошее настроение, - заметил Иван.
- Да, - не стал отрицать я, - Сегодня получил долгожданное задание.
- И?
- Провалов у меня пока нет, - улыбнулся я.
- Поплюй! - посоветовал Ваня, - Накаркаешь еще...
Не только люди суеверны. Я перекрестился. От греха. Этим вызвал легкую улыбку слепого парня, после чего он попросил меня все рассказать. Я не скрыл ничего. Монолог был недолгим, содержательным и щедрым на детали. Как хорошо общаться с тем, кто тебя внимательно слушает! И ведь если бы явился Вестник, или Магистр и предостерегли от разговоров и вообще от контакта с Иваном, то накрылось бы общение медным тазиком. Все-таки строго у нас. Поговорить не с кем. Только работа и ожидание. С рассказом я уложился в десять минут.
- Это просто здорово, - обрадовался Ванька, - спасти ребенка и таким чудесным образом!
- Не только чудотворцы могут творить чудеса, - сказал я.
- Благодетели тоже могут?
- В какой-то мере, - я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
- Хотел бы я тоже такую работу! - мечтательно отозвался Ваня, поудобнее располагаясь на диване.
Ты должен был стать таким же, как и я, но не стал. Пока не знаю как, но у тебя получилось уцепиться за маленький шанс выжить, и ты смог.
Конечно, я не сказал всего это вслух. Ивану мои мысли как соль на рану. Незачем теребить кровоточащее человеческое самолюбие. Он привыкнет к своему нынешнему положению и возможно чего-то добьется в жизни. Но пока...
- Ты снова должен ждать? - спросил Иван, перебивая ход моих мыслей.
- Да.
- Долго?
- Не знаю, - пожал я плечами. - Это не мне решать.
- А кому?
Я не смог ответить. Голова в момент налилась свинцовой тяжестью, в груди раздалась резкая боль. Я с немыслимым удивлением повернулся в сторону окна. Что-то там вдали... звало меня. Импульс был таким сильным, что в душе похолодело. Появился страх, которого я не чувствовал почти тысячу лет. Точно такое же ощущение у меня было накануне смерти, в момент гибели Гришки и бегства Варвары.
- Что с тобой? - Иван ничего не понял и попытался привстать.
Я молча вытащил меч из ножен и стиснул ладонь правой руки на гладкой рукояти. Кто-то зовет меня. Странно. Такого никогда не было.
- Все в порядке, - поспешил я успокоить Ваню. - В центре города что-то происходит или должно произойти. И это требует моего внимания.
- Ты вернешься? - спросил Иван.
Я кивнул. Сделал шаг на подоконник и рывком преодолел старые оконные стекла.
* * *
Центр города кипел чередой мерцающих огней. Здесь можно найти все - от дорогих товаров с ценой сильно смахивающей на номер сотового телефона, до приключений на одно место. Но сегодня явно не день разгулявшийся шпаны. Милицейский "УАЗ" стоял у края дороги, перед подземным переходом и стражи правопорядка с кабины молча рассматривали прохожих, обращая внимания на людей азиатского происхождения и абсолютно равнодушно пропуская молодых людей с банкой или бутылкой пива в руке. Площадь - это всегда условное место для встречи. Именно сюда я и пришел, не понимая, кто меня позвал и зачем.
Оглядевшись, я не увидел ничего необычного, но ощущение беспокойства не уходило. Что-то должно было случиться. Я это понимал и был готов первым делом пустить меч в ход. Почему-то мне казалось, что сегодня придется им воспользоваться.
На плечо легла чья-то легкая рука.
- Что ты здесь делаешь?
Это был Вестник. Он стоял и смотрел на меня. Его глаза повторяли вопрос.
- Гуляю, - ответил я. - Решил развеяться, глотнуть свежего воздуха.
- Не ври мне, - губы Вестника изогнулись в улыбке, - ты ведь знаешь, что мы чувствуем любую ложь.
От него ничего не скроешь. Ходячий детектор.
- Я не знаю, что здесь делаю.
- Зато знаю я, - улыбка быстро сползла с лица Вестника, будто ее не было вовсе.
- И что же?
- Ты хочешь совершить большую ошибку!
- Я не понимаю.
- Посмотри через плечо. Видишь рыжеволосую девушку?
Я повернулся и стал искать взглядом человека. Нашел почти сразу и... обалдел. Через площадь медленно шла с виду обычная девушка лет восемнадцати. Я никогда не забуду это лицо, вернувшееся в жизнь спустя тысячу лет. О Боже! Неужели?! Варвара!
- Забудь, - говорит Вестник. - Она не та, которая была когда-то, а лишь копия, воссозданная природой спустя поколения.
- Но, как похожа... - только и смог вымолвить я.
- Она не Варвара! - Вестник повысил тон. Но я этого и не заметил.
- Был сильный зов! - попытался возразить я. - Теперь понимаю, почему меня так потянуло сюда.
- Постараюсь объяснить потолковей, - Вестник бросил взгляд на медленно удаляющуюся девушку. - Ты почувствовал ее, и воспринял это как зов. Ты должен помнить, что только благодетель или праведник может взывать в смертельной опасности.
- Но как же... - хотел возразить я и запнулся.
- Забудь! - повторил Вестник. - Выброси ее из головы. Она - копия. Варвару не вернуть. Она прожила свою жизнь и ушла, так как уходят все.
Перед глазами быстро пронеслось поле, и девушка в сером сарафане с берестовой корзинкой. Она шла навстречу, улыбаясь мне.
Нет, быть не может! Не случайно все это! Должно же быть рациональное объяснение!
- Вижу, ты мне не веришь, - с грустью в голосе молвил Вестник. - Я никогда не был влюблен, мне, конечно, тебя не понять, но дай волю здравому смыслу, Хранитель. Тебе нельзя сильно привязываться к человеку! Можешь потерять статус чудотворца и стать благодетелем!
- Знаешь, никогда не верил в это! - я бросил твердый взгляд на товарища.
- Нет, нет, нет... - Вестник взмахнул руками. - Не делай этого! Вспомни Кодекс, Хранитель! Нам запрещается преступать установленные правила поведения...
Я промолчал и пошел вперед, стараясь не упустить девушку из виду.
* * *
Ее звали Ликой. Девушке было восемнадцать лет, но она выглядела гораздо старше своего возраста. Сказалось трудное детство, горькие и серые дни переживаний от невзаимной любви, и невезение, которое время от времени ложилось на ее плечи непомерным грузом настоящего проклятия. Все это я узнал за какие-то пять минут, следуя за Ликой и не теряя ее из виду. На то и работа такая - знать и чувствовать о чем думает человек. Сильнее всего эта способность отражается в благодетелях, менее в чудотворцах. Я мимолетно перевел взгляд от рыжих волос вперед идущей девушки на свой меч. Он был при мне. А коли так, значит нечего боятся мгновенного перевода в должности. Вот когда передо мной возникнет ослепительно белый образ Магистра, который потребует сдать оружие, тогда и стоит думать об этом. Тем не менее, Вестник в чем-то был прав. Я втягивал себя в какую-то историю. Предчувствие в ожидании чего-то нехорошего истошно вопило, призывая к вниманию, где-то внутри.
Не в первый раз, я отбрасываю все сомнения и настораживающие мысли в сторону. Следуя за девушкой, я погрузился в свои детские воспоминания.
Детьми мы часто гуляли в лесу. В один из солнечных дней, я сопровождал Варьку. Она шла по заросшей тропке охотников, и собирала грибы. Я был рядом, крутился вокруг нее, о чем-то оживленно рассказывал и смеялся. Она мне улыбалась в ответ. Мы углубились в лес пуще положенного, а как только поняли, что ушли далеко от деревни, то сразу поспешили вернуться. Быстро нашли знакомую тропку, и пошли. Когда вдалеке показалась деревня, и лес стал редеть, у нас на пути возник старый волк. Полуслепой вожак. Здоровенный. Побитый и подранный.
Из рассказов охотников я знал, что когда-нибудь эта участь застигает всех вожаков волчьей стаи. Появляется какой-нибудь молодой волк и бросает вызов старому. Побеждает его в поединке и сам становится вожаком. Проигравший покидает стаю и уходит в лес. Поначалу он питается полевыми мышами и охотничьими подранками, а потом, когда и вовсе обессилит, то умирает своей смертью, или под лапами какого-нибудь другого хищника.
Матерый смотрел на нас и видимо думал, нападать ли на беззащитных ребятишек или просто уйти. Мы стояли как вкопанные. Когда волк сделал пару шагов к нам, я встал между ним и Варварой, поднял толстую палку и угрожающе сказал: