Горбунов Андрей Анатольевич. Сборник "Жаль, что бог

Сборник "Жаль, что бог - не капибара"

2018

Биржа труда

Тебя зовут работать в ФСБ,

А лучше бы пошла ты в стюардессы.

Крутила бы на небе фуэте

И изъяснялась бы воздушней поэтессы.

На рейсах за тобой присматривал бы бог,

Услышав, как смеёшься звонко.

А на земле самой придется впрок

Следить, кто там смеётся над иконкой.

Увы, на небе мы б не виделись с тобой.

Во мне для неба слишком много прозы.

Лишь по субботам, уходя в запой,

Я б улетал и видел твои косы.

Другое дело, если б ты вела допрос.

Вот там встречались бы с завидным постоянством.

Пожалуй, к черту небо - на земле хотя б не врозь.

А для полетов есть немного пьянства.

Петля времени

Я выпил бутылку паршивого рома

И в белую ночь шагнул, как в конверт.

В угол Невы забилась Аврора.

Ей тоже приснилась Есенина смерть.

Я жадно искал Достоевского призрак.

Но он игнорировал тварей живых.

В старом парадном шла антреприза -

Туристу культурно давали под дых.

И лишь у бомжа в чахоточном кашле

Я ясно услышал голос, как встарь:

"Я право имею жить нагло и краше?

Или я все же дрожащая тварь?"

Но был это вовсе не скомканный нищий,

Который на Невском пугает невест.

Это был я из будущей жизни,

Застрявший бессрочно на чёрной Неве.

На новом месте

Мама дала с собой сухарей.

Хлеб был тагильский. В Москве не прикупишь.

Крошки сложились тропинкой в хорей,

Чтобы вернуться, если там кукиш.

Месяц спустя друг заявил:

Надо бежать из столицы в деревню.

На Патриарших мы взяли пять вин.

Звали из пруда лягушку-царевну.

Мы ж не французы, чтоб пяткам сверкать.

Царевна не шла за ласковым тоном.

Зато злую нищенку с именем Кать

Я угостил подмосковным батоном.

Мои университеты

Тимур Свердловский, Семен Верхотурский -

Мои родные университеты.

Они сойдут со мной на Курском,

Чтоб я не шёл один раздетый.

Моя гора осталась сзади.

С неё лисички смотрят зорко

На парк, где был зарыт писатель,

И где подростки в пляс до зорьки.

А впереди киоск газетный.

В газете гороскоп о лете:

Прогнать свои университеты,

И жить на "Университете".

2017

Не Хатико

В палату зашел расстроенный корги.

Хозяин любимый в больницу попал.

Вдруг голос раздался: "Ищи его в морге.

Он не поедет в отпуск в Непал".

У пса подкосились короткие лапы.

Но быстро он взял в эти лапы себя.

В дверях заревели знакомые бабы,

А корги помчался, носом сопя.

Он мчался не в морг. Он мчался за смертью,

Что нагло украла друга его.

Но лапы у пса не рифмуются с местью.

И смог ускользнуть с добычею вор.

А корги остался на маленьких лапках.

Но не про Хатико этот рассказ.

Корги вдове приносит в дом тапки.

Хозяину жали, а ей - в самый раз.

Гастроль

Я повёл тебя смотреть на смерть.

Смерть не знала, что мертва и прыгала на сцене.

Мне казалось, что она пробьёт земную твердь.

Было страшно, но мы шли сквозь зрителей прям к цели.

Смерть кричала и плевалась в микрофон,

Извинялась, что так редко приезжает.

Ну а зал в ответ отвешивал поклон

Бил в ладоши, как в набаты на пожаре.

Я привёл тебя смотреть на смерть.

Вот она - поёт совсем уж рядом.

Тучная, испачкана, как смерд

И отравлена забвенья ядом.

"Это же не смерть, а просто рок-звезда!", -

Закричала ты мне жарко в ухо.

"Детка, смерти нет. Она достигла - сука - дна".

Стало скучно. Мы сбежали жить и порох нюхать

Сад

Сестренки бегали по грядкам -

Чумазые и босиком.

И не было покоя пяткам,

Сверкающим так высоко.

Отец украдкой улыбался,

Смотря на этих непосед.

И с интонациями барса

Грозил девчонкам мягко вслед.

Он посадил в саду семь яблонь.

Хоть дочки требовали роз,

Пионов ждали и диабло.

А он - чтоб сад из яблок рос.

Семь лет отец ждал урожая.

Но сад ни яблочка не дал.

И дочки, голос повышая,

Просили место под мангал.

Их папа умер в воскресенье.

Потом пришёл войны пожар.

Шакалий голод косит семьи.

Вдруг сад дал первый урожай.

Собутыльница

Принцесса топила в дешевом шампанском

Мишек цветных мармеладных.

Как моряки при шторме испанском,

Они шли на дно очень ладно.

Я с жадностью пил из полной бутылки,

Сугубо спасти чтобы мишек.

Пока мармеладные рты и затылки

Еще не исчезли до вспышек.

А эта девчонка с короной кричала:

"Мишек казнить невозможно оставить".

В ответ мои губы, как кромки причала,

Игристое в глотку спешили отправить.

И вот, наконец, ко дну подбираюсь.

Михайло Потапычей ждет избавленье.

И тянутся лапки к заветному раю -

Мечтают удрать в упряжке оленьей.

Но тут пузырьки мне в мозг постучали.

И стал палачом бедных мишек спаситель:

Без сожалений, стыда и печали

Под смех собутыльницы съел "Тэдди Свитти".

Потом мы с ней взяли ещё по бутылке.

Киоск там как раз от зАмка - налево.

Принцесса вновь дерзко казнила пастилки,

И вмиг я повысил её в королевы.

Антон мне вызвал скорую.

Ну хоть не катафалк.

Иисус кричал Нагорную

И пульс искал сквозь мрак.

Сочилась кровь коньячная

Из ран - склонись и пей.

Сирена - тварь маньячная

Пристала, как репей.

К рассвету я опомнился.

Христа в палате нет.

Казалось, будто пони я,

Забытый на Луне.

А в коридоре рыскала

Уборщица с метлой.

Я ей с порога высказал:

"Хочу лететь домой.

Бастинда, ведьма, вызволи.

Я так спешил на бал.

Антон карету вызвал мне.

Но гад не ту набрал".

В ответ колдунья рявкнула:

"Че топчешь чистый пол!"

На крик злой врач пиявкой встал

И затолкал в загон.

За стенкой плач с укорами.

Там умер пациент.

Он ждал так долго скорую,

Что ехала ко мне.

Ты - не Ахматова!

Самая грустная девочка в мире,

Не стой на ветру.

Лучше возьмем пломбира в трактире,

Где пьют кенгуру.

Снег бьет в лицо картечью, как в тире.

Хватит стоять!

Ты же не в танке в жаркой Пальмире.

Скорее, в деревне Аять.

Ты не Ахматова в царской России.

Здесь пьют не печаль.

Водку опять вон в трактир попросили -

Не стой, как печать.

Вижу, дрожишь под кроличьей шубкой.

И время - к утру.

В ответ засмеялась спокойно и жутко:

"Я - ночь. И с рассветом умру".

2016

Друг по мечтам и тропинкам

Доктор сказал: "Ваш свиненок не выжил".

И я заревел наотмашь, навзрыд.

Слезы летели на кафель бесстыже.

Ты вытирала мне щеки и стыд.

А помнишь, за 20 минут до вердикта

Чинно сидел, пытался шутить.

И думал, что буду спокойно, как диктор,

Тебя утешать и немножко грустить.

Но это была не просто морсвинка.

Не просто зверек, с кем делили мы дом.

Это был друг по мечтам и тропинкам.

Плох тот мужик, что не плачет о нем.

О(да)

Любовь - это пить текилу из ее пупка.

Если не пил, значит, не любишь.

Жизнь и так пуще спички хрупка.

А без текилы в пупке совсем себя погубишь.

Ее пупок, как эпицентр счастья.

А я опять у черта на рогах.

Но там стою с безумно злобной пастью

Лишь чтоб текилу вырвать у врага

Я лучше многих знаю, что с ней делать

И что без рюмки стоит обойтись.

В пупке текила - это вот другое дело.

До дна. И повторим на бис

Кому распятье, кому распитье

Кому распятье, кому распитье.

Прости, Иисус, мы все про#бали.

Но на распутье готов убить я

За твои стертые сандали.

Проснешься

Ты проснешься не от жажды

И не кот тебя разбудит.

На кровати вздрогнешь дважды

И помолишься вслух Будде.

Босиком пойдешь к окошку.

Кот тебя проводит взглядом.

Там луны увидишь брошку.

Бусы звезд стоят отрядом.

А внизу через дорогу

Рядом с магазином винным

От тоски кричали богу

В дельфинарии дельфины.

2015

Slipknot

Она забыла на столе

Наушники и сердце.

Роман простой, как пистолет.

Такой разнес бы Герцен.

Она не слышала с тех пор

Ни чувств, ни даже песен.

На шпильки делала упор,

Лишь кот был с ней любезен.

Она грешила без забот,

Не слыша чувства такта.

Как будто в клипе у slipknot -

Без сердца и без фарта.

А сердце билось ей назло

На столике в квартире.

Быльём и пылью поросло,

Но билось - пулей в тире.

Она влюбилась мимо нот.

У жизни черный юмор.

В его наушниках slipknot.

А Герцен давно умер.

Куда бегут мурашки

Мурашки убежали на юга.

Им скучно стало на твоей спине.

С теплом от дорогого коньяка

Они исчезли, словно вспышки на луне.

А мне теперь что делать, подскажи!

Без этих дезертиров всё не так.

Когда тебя целую, мураши

Родные плечи не штурмуют в такт.

Я им писал мольбы и угрожал.

Но стая быстро эмигрировала в Рим.

Хотя... Плевать - предателей не жаль.

Моих мурашек хватит нам двоим!

А смысл?

Смысл всей жизни в пятнице и водке,

А ведь должен быть в моих стихах.

Но, увы, не с Бродским мы погодки,

А с резней афганской, что спонсировал Аллах.

Суть протеста в украинском флаге,

А не в том, что плоская земля.

Солженицын стиль ковал в ГУЛАГе.

Ну а я на кухне, чушь меля.

Верх амбиций - сотни "лайков" в интернете,

А не путь к редчайшим из планет.

Жулем Верном встарь зачитывались дети,

У меня же и своих-то даже нет.

Смысл всей жизни в пятнице и водке,

А сегодня понедельник как назло.

Время есть "полайкать" чьи-то фотки,

Не заметив, как сбегает жизни слон.

Внук

В квартире каждый понимал -

Она умрет. И скоро.

Лишь внук еще был слишком мал,

Кричал "вставай!" с укором.

Старушка тоже знала всё,

Но улыбалась внуку.

И втайне плача о своем,

С ним разгоняла скуку.

Однажды утром под окном

Марш грянул похоронный.

Несли чужого, но весь дом

Решил, что этот знак - верховный.

Ее не стало в летний вал -

На даче бой с цветами.

Вот только внук их поливал

Не лейкой, а слезами.

Прошли года, внук стал большим.

Оставил в детстве слезы.

Прости, бабуль, что вновь бомжи

С могилы тащат розы.

Заявление

Зачем вам, люди, НЛО

И жизнь на дальних звездах?

Вам даже летом западло

Пройтись по местным верстам.

А я к Луне не тороплюсь.

Мне и земля, как космос.

Увидеть всё живьем стремлюсь,

А не в журнале "Cosmo".

Не буду тратить целый век

На скучную работу.

На самом деле человек

Был создан не для броду.

Меня ждет очень далеко

Флегматик-капибара

И приглашал на молоко

Тигренок к маме старой.

Мне хитрый гопник-кенгуру

Продаст чужую сумку.

А белый мишка поутру

Сыграть даст с сыном Умкой.

Я одолею океан

С дельфинами нос к носу.

И злой акуле под кан-кан

Врагов сдам на подносе.

А в старости, спустя сто лет,

Взгляну в глаза коале.

Зверек мне скажет: "Велкам, дед!

Твой путь был идеален".

Эгоист (Пастернак)

Я не хочу через десять лет

Встретить тебя красивой.

Я уже буду обрюзгший поэт,

А ты все такой же смазливой.

Я не хочу через десять лет

Увидеть в глазах твоих счастье

И жалость к тому, кто был в праздник одет,

А стал серой массы лишь частью.

Я не хочу через десять лет

Понять, что я ошибался -

В тебе, в себе, в тарифах на свет -

И показать, что попался.

Хватит болтать! Просто прав Пастернак:

"Манит меня страсть к разрывам".

В море уйду, бросив жизни бардак,

Хоть ты и безумно красива.

Собачья жизнь

Пес в Паттайе меньше, чем собака.

Шавка старая и ласковый щенок

Дружбу водят только с тенью мусорного бака

И подачек ждут от равнодушных ног.

Но скулить не стоит, тайская дворняга.

У тебя хотя бы лето круглый год.

Да, судьба твоя - большая скряга.

Но все беды смоет теплых волн водоворот.

Есть края, где твоему собрату

Не житуха, а совсем собачья жизнь.

Зиму пережить - воспримет, как награду,

Ну, а счастье - в минус тридцать не услышать "Брысь!".

У тебя, что день, то солнечные ванны.

А далекий Бим вновь в луже крови спит.

Утром он в углу зализывает раны.

Ты же, друг, скучаешь у прибрежных плит.

Ты своих пра-правнуков считаешь.

Бойко защищаешь их от палок и пинков.

А у Жучки в снежном крае, представляешь,

Топят год за годом всех ее щенков...

Пес в Паттайе меньше, чем собака.

Но так скажет про себя в любой стране барбос.

Жизнь - она везде звенящий рык и драка.

Потому собачьей жизнь зовется в мире слез.

2014

Боги

Греки, плача, поднимались, в гору -

На вершину, где живет их грозный бог.

У подножия лежал в руинах город,

Скрученный волной в бараний рог.

Греки знали, громовержец им поможет -

Бровью поведет, и будет новый дом.

И на место он поставить море сможет -

Выпьет всю пучину медленным глотком.

Наконец, и долгожданная вершина.

Только вместо Зевса там стоит Иисус.

Всех обнял во славу нового режима

И отправил верить, что всё будет хорошо.

Пальмы

Я часто вспоминаю пляж

И нас с тобой под пальмой -

Мажорный, солнечный пейзаж,

С тоской десятибалльной

Зачем мы сели в самолет

И вновь вернулись в будни,

Где бьемся, как мальки об лед,

И век ждем жизни путней.

Давай волшебника найдем,

Чтоб превратил нас в пальмы.

На берегу стоим вдвоем,

Качаясь, смотрим в даль мы.

Турецкий чай

Турция скупилась вновь на звезды.

Море ила - зеркало ее души.

Пальмы - заколдованные сестры -

Солнце ждали, словно плеть османского пашИ.

Флибустьеры маялись без дела.

Не боятся здесь за жизнь, а за нее лишь пьют.

Ветер - переменчивый Отелло -

Разносил смешки, как официанты брют.

200 лет назад меня бы здесь казнили.

Запятнали б кровью бронзовый загар.

А теперь слуга бежит три мили,

Чтоб поставить новый самовар.

200 лет назад меня б сразили шашкой

Между делом на рассвете невзначай.

А сейчас сижу с красивой чашкой.

И мне скучно пить турецкий сладкий чай.

Достоевского

Улица ютилась, как бродяга,

В городе, сияющем огнями.

Вся заплевана, грязнее, чем дворняга.

И богатая лишь пыльными камнями.

В ссылке на окраине столицы,

Вся истоптанная жуликами в клочья.

Из домов - бараки да темницы

И ларек с подделками от "Дольче".

Улица была, как мрачный гений.

"Достоевского" - та улица на карте

И на ржавых вывесках, где тени

Прятали все буквы на закате.

Ну, а город и не думал извиняться,

Что прогнал прочь улицу, как шавку.

Все должны ему лишь были поклоняться.

Не терпел он в обожанье давку.

В фаворитах у него проспект бездарный,

Стелится который, словно тряпка.

Ленина проспект со стройкою ударной,

Что чеканит небоскребы для порядка.

Улица ютилась, как бродяга,

В городе расчетливо-логичном.

Чистенький проспект зато сиял, как фляга.

В городе, как в жизни, все кирпично.

Жаль, что бог - не капибара

Я хочу быть капибарой -

Обаятельной, но мощной.

Не понять - младой ли, старой,

С биографией роскошной.

Я хочу быть капибарой,

Потому что кто не хочет,

Чтоб ему кричали "браво"

И смотрели нежно в очи.

Был бы каждый капибарой,

И не стало б в мире гнева.

Мы б лежали все по парам,

Как король и королева.

Мир бы сразу стал уютней,

Даже без текилы в барах.

Капибары вам не трутни.

Жаль, что бог - не капибара.

2013

Ихтиандр

Ихтиандр тужил в пустыне пятый год,

Ненавидел лично каждую песчинку.

Только слезы и ручьями пот

Вновь напоминали о морских пучинах.

Солнце быстро приодело в бронзовый загар.

Но амфибия мечтала вновь примерить волны

И кружиться в них, пока еще не стар,

На рассвете плыть к свободе полной.

Ихтиандр отвел потухший взгляд

И с трудом вдохнул горячий воздух.

В сотый раз прогнал стервятников отряд,

Заменивших ему чаек хитрохвостых.

Снова зашипел клубок песчаных бурь.

Как издевка для того, кто звал морскую бурю.

Жажда в горло впилась, как питбуль.

Где найти в пустыне пистолет и пулю?

Ихтиандр бы выпил целый океан.

Впрочем он и так однажды проглотил всё море.

Осушил глубин меридиан,

Чтоб забрать всех моряков усопших горе.

Ихтиандр тужил в пустыне день за днем.

И не знал, что жены капитанов в поле

Пятый год с рассветом молятся о нем -

О святом, убившем злое море

Морская

Ласкало солнце без оглядки,

И море приглашало в гости,

Песчинки целовали пятки,

И даже бриз сбежал под мостик.

Как было тут не искупаться,

Не намочить хотя бы ножки?

И девочка, устав пугаться,

Пошла к воде, снимая брошки.

Волна полезла обниматься.

За пазуху сложила гостью

И стала с места вдаль сниматься,

На чаек брызг швыряя гроздья.

Девчонка ртом хватала воздух,

Но получала только море.

Волна закрыла к свету доступ,

Несла добычу к водной флоре.

Рука - маяк на горизонте.

Крик девочки ушел под воду.

Но прежде, как команда зондер,

Донес до берега плач-оду.

Пустынный пляж пересекала

В тот час морская свинка только.

Услышав крики, заморгала

И ринулась к водице горькой.

Морская свинка - ведь морская.

И думала, в ее породе

Нырять и плавать, дев спасая,

Назло бушующей природе.

Увы, природа не считала,

Что свинкам нужно плавать лихо.

И тушка, словно пуд металла,

Пошла на дно со взглядом психа.

Зверек не мог смириться с фактом,

Что девочке венчаться с морем.

Грызун с присущим свинкам тактом

Заголосил протяжным воем.

А девочка уже парила

Звездой безмолвной в синей бездне.

Морская пена облепила

Прическу, как фата невесте.

Лишь атональный писк морсвинки

Смог достучаться до девчушки.

И та рванула без запинки

На воздух мимо смелой хрюшки.

На дно упала героиня,

Где рыбы ждут, мелькая.

Но улыбалась глади синей.

Ведь доказала, что морская!

Антидепрессант

Конфета, как частичка счастья,

Его малюсенький кирпичик.

Заманчивей кольца всевластья

И любопытней первых спичек.

Под фантиком нет места страху.

Там волшебство, стихи и ласка -

Прививка от любого краха,

Ракета в детство, прямо в сказку.

С конфетой можно и в разведку,

И перемирья строить планы,

Не лишне взять ее и в клетку

Ко льву голодному с Панамы.

С конфетой пес забудет горе,

Маньяк забросит нож с лопатой,

Сирот накроет счастья море,

А ты... Ты против шоколада.

Ты против слов любви агоний -

От них прикуришь сигарету.

Ты против дрогнувшей ладони,

В которой я тяну конфету.

И я уйду, как лев панамский

Уходит прочь в лучах рассвета.

И поступлю логично хамски -

Я съем любимую конфету.

2012

R.I.P.

Сатана болел десятый день:

Спид, чума, маразм и даже насморк.

Все напасти ринулись в постель

И пустили адский труд насмарку.

Причастить врага приехал сам Господь.

Но имел неосторожность заразиться.

Спид, чума, простуда, градом пот -

Увезла Отца разбитым колесница.

Бог и дьявол умерли в четверг.

Не снесли микробов высшие созданья.

На поминках налакался ангел-клерк

И рога пообломал чертям без оправданья.

К выходным узнали на Земле,

Что осталась без Хозяина берлога.

Но ведь в понедельник на работу и тебе, и мне.

И забыли люди чёрта, да и бога.

2011

Дайте!

Дайте ласки без огласки

И чтоб не было опаски,

Что сорвете тут же маски,

Если кончатся все сказки.

И чтоб жили в Красноярске,

А сюда порой на хаски

Заезжали бы по-барски

Простыней проверить краски.

Ну, а утром без подсказки -

За порог, накрасив глазки.

Оцените же по-царски

Чудный список сей левацкий.

И дарите без указки

Океаны нежной ласки.

^. .^

Котик плюшевый

В парке грушевом

Сутки пятые

Жил с девчатами.

Все потрепаны -

В листьях локоны.

Ночью спрошены -

Утром брошены.

Лишь зверь плюшевый

Им отдушина.

Сам потерянный,

Но уверенный,

Что соседушек -

Милых девушек -

Ждет по мальчику-

Одуванчику.

С белым домиком,

В пепси зонтиком,

С мамой умершей,

Папой в Courchevel.

И о котике

В этом домике

Чтобы помнили

И наполнили

Миску доверху,

Чтоб нос поветру.

Так зверь плюшевый

В парке грушевом

Дни безбрежные

Жил с Надеждами.

До ручки

Доведи меня до ручки,

Маминой желательно.

Я отдам ей все получки -

Честно. Обязательно.

Расскажу, что видел космос

И пропил всю повесть,

Девочек таскал за космы

И плевал на совесть.

Повинюсь я в закидонах,

Даже несусветных.

Как котенок беспородный,

Нос уткну ей в ленты.

Напрошусь домой обратно

К пирожкам с вареньем

И ремню, что бьет отвратно,

По отца веленью.

Попрошу, чтоб снова стало,

Как в утробе, просто.

Чтобы буквы у финала

Не сжимались в кольца.

Персонаж там заблудился

В чащах и туманах.

Помоги, чтоб он схватился

За ладошку мамы.

Творческий кризис

Пять месяцев без права переписки.

Без переписки с музами-блядями.

Источник вдохновенья сузился до миски,

Где феи не кружатся лебедями.

Они всей стаей улетели в Питер.

На Финзаливе мерзнут дуры сдуру.

На пОсты вдохновляют мерзкий твиттер.

А нам ведь нужно двигать русскую культуру.

И ладно бы погиб невольник чести.

Куда уж там: здоров, как юный пони.

А в голове гора из груза 200 -

Идей, мертворожденных из агоний.

2010

Чушь

Чушь - мой флаг над головою.

Я несу его исправно.

Мышь не мчится за совою,

Я за истиной подавно.

Знамя холю и лелею,

Здравый смысл сдуваю с бреда.

Нить абсурда и без клея

Крепко держит ткань беседы.

Каждый день парады с флагом -

От кровати до трибуны

И обратно всем на благо

Вымпел я несу, как руны.

Обволакиваю лица

Хлопком первосортной чуши.

Та танцует на ресницах

И щекочет нежно уши.

В каждой складке легкой ткани

Виден смысл, хоть и абсурдный.

И в заплатках - смысл "на грани",

Но зато совсем не нудный.

Чушь - ведь это та же правда,

Только знамя вверх ногами.

Кувырком пойдет всё завтра.

Станут дураки богами.

Антисказка

Шесть красных царей в картонных каретах

Грузно катились по мостовой.

Сорок полковников в черных беретах

Нервно кусались с тряпичной толпой.

Едко зеленое сладкое эго

Шло впереди, как тень от властей.

Город из желтых кубиков "Лего"

Глухо поскрипывал, теша гостей.

Башня из прочных, как звенья процесса,

Веток малины вела на балкон.

Белая, в блестках, барби-принцесса

Статно пылилась внутри босиком.

Тусклое солнце косыми руками

Крепко брало весь кортеж в оборот.

Долго ли коротко под облаками

К цели шагали цари сквозь народ.

В поисках куклы-царицы для трона,

Ноя, процессия двигалась вдаль.

Запах уставшего в ласках притона

Цепко закручивал город в спираль.

Свору монархов терзали потери.

День изо дня один истлевал.

Красные щеки в карете горели.

Конь деревянный неистово ржал.

О тротуар разбивались минуты.

Путь покрывали щепки секунд.

Восемь столетий удрали, как плуты, -

Младший лишь царь встал у башни на грунт.

Веки забытой и выцветшей куклы

Бойко прогнали марево снов.

Ноги вальяжно с балкона спорхнули

Прямо на гостя из красных узлов.

Облако пыли и туча из пепла

Нежно сплелись в непроглядный туман.

Город накрыла и мигом окрепла

Буря любви, а, быть может, чума.

Оппонент

В мои очки стучится город.

Он тычет ветром прямо в грудь.

Он страстно ищет веский повод,

Чтобы в глаза мне заглянуть.

Очки транслируют картинки -

Пейзажей, лиц калейдоскоп.

Настырный город без запинки

Дождем плюется прямо в лоб.

А я стреляю в город взглядом -

Очки прикроют смелый ход.

Прохожие мне дарят яды,

Но их моя улыбка бьет.

Очки, как окна прямо в душу,

А город - вор-рецидивист.

Асфальт-подельник мечет лужи.

Все джинсы в грязь, но взгляд так чист.

Ну что ты хочешь, нервный город?

Зачем тебе ломать меня?

В твоей крови, где грязь и солод,

Плещусь, как сом, день изо дня.

Но стоит мне очки за ворот,

И ты утонишь весь в глазах,

Всё потому, что ты - лишь город,

А я - свой мир на двух ногах.

Соцпакет

Вы никогда не хотели

Позвать к себе в гости бомжа,

Чтоб он, отдохнув от метели,

За кофием и не спеша

Вам рассказал свою story,

Целый трехтомник страстей,

О жизни, соленой, как море,

И горькой от скверных вестей?

Вам никогда не хотелось

Обнять всех продрогших собак

И, укрепив свою смелость,

Отдать им свой лучший пиджак?

Вы никогда не хотели

Всех добрых собрать старичков

И предложить, чтобы сели,

Без тросточек и без очков

Они в разноцветный автобус,

Идущий в правильный мир,

Где счастье - это не фокус

И старичок - не пунктир?

Вы никогда не хотели?..

О чем я? Конечно же, нет!

Лучше на теплой постели,

Чем в жизни, оставить свой след.

2009

Папин сын

Папа меня провожал на войну -

Слез ручейки по морщинам.

Танк-пацифист сипло выл на луну,

Пример подавая мужчинам.

Голубя мира поймал генерал -

На ужин отведал угрюмо.

Ветер пазлы-тела собирал,

Кротов звал на помощь из трюма.

Мертвая ба под ручку взяла

И проводила в штаб божий.

Папа над гробом был тверд, как скала -

Слезы на кремний похожи.

Папе в роддоме сказали, что - сын.

Губы шептали в улыбке:

"Ты несмышлен пока, как капуцин,

Выжить не делал попытки.

Жить - все равно, что каждый день в бой.

И перемирья не слышно.

Но я защищу, я буду с тобой".

Жизнь в ответ бросит: "Не вышло".

Трамвай-трансформер

Трамвай-трансформер брел, понурив

Кабину-голову, весь ржавый.

Глаза-прожекторы разжмурив,

Ступал он на асфальт шершавый.

Его проблема - остановка,

Которой нет в руинном мире,

А голос изнутри неловко

Все скрежетал в глухом эфире:

"Скорей заходим на посадку.

Вниманье! Закрываю двери.

Маршрут идет по распорядку.

И дальше остановка Веры".

Смешная ложь! Поля асфальта

И горы рельсов - все пейзажи.

Плюс смерч ехидно делал сальта,

Да ливень сеял эпатажи.

А он все брел, скрипя и тая.

Коррозию в щеках лелея.

Без пассажиров наглых стаек

Пустой желудок свой жалея.

На лбу трамвая цифра "девять",

А, может, "шесть" - не важно это.

Он шел вперед, чтоб вечно верить

В ладонь со сжатым в ней билетом.

Все мы понемногу росомахи

Никому не нужен росомаха.

И зачем его из леса привезли?

В узкой клетке стойкий запах краха.

Может быть, связать из шерсти круг петли?

Рвать ему отсюда надо когти.

Только вот когтей давно уж нет -

Браконьерский маникюр по локти

И вдогонку со снотворным пуль букет.

В зоопарке не в фаворе росомаха.

Толпы толп идут на скунсов и гиен.

Больше хищника язык не станет плахой -

Самолюбие дало к подстилке крен.

Не сердись, косматый росомаха,

Что без спросу я к тебе залез.

В небе вновь кружит шальная птаха.

Пусть. А мы уснем и будем видеть лес.

Ты рычишь, а мне плевать на страхи.

Я тебя ведь, как себя, люблю.

Все мы понемногу росомахи.

Выдай, друг, и мне линялую петлю.

Крик души

Пушкин пожал бы мне руку,

Обнял бы Борис Пастернак,

Маяк бы трахнул, как суку,

Цветаеву - сам я мастак.

Но в книгах остались поэты,

А я-то еще - плоть и кровь.

В издателей тыча приветы,

Пылюсь хуже рифм про любовь.

Часы, между тем, не уснули.

Финал у поэта один:

Быть молодым. И от пули

Или удавкой аминь.

Так что пока не сорвался,

Любите меня на лету,

Чтоб Горбунов весь остался

В книгах, не только в гробу.

Общество бездарных поэтов

Дождь - поэт бездарный,

Хуже только я.

Об асфальт янтарный

Бьется в муках зря.

Все равно рифмует

Только "кап" и "кап".

Грязь и след плюсует

От собачьих лап.

Каждый год ругаю

Я его верши.

Зонтик в ход пускаю -

Жалю от души.

Впрочем, дождь хотя бы

Радугу создал.

Я же - лишь отряды

Строк о том, с кем спал.

Но еще плачевней

Обстоят дела

У подруги древней.

Имя ей - зима.

Белыми стихами

Исписала мир.

Мир ее ногами

Отблагодарил.

Что ж, читатель вредный,

Вспомнишь наш портрет,

Лишь придет лик бледный

Поэтессы смерть.

Сразу ты захочешь

Ливней и метель.

Но получишь к ночи

Рифму из потерь.

2008

...и вскрыла мне грудную клетку

Ты вскрыла мне грудную клетку -

Воспоминаньями истек.

Будь другом - выдерни розетку,

Чтоб я спокойно в гробик лег.

Не стала другом - просто вышла,

Ключи оставив на столе.

Брилок-сердечко травит пышно

Надежду в предрассветной мгле.

Немые крики бумерангом

Сто раз вернулись мне в лицо.

Всего-то дорасти бы рангом.

Пошел взрослеть - я молодцом.

Прости - дошел лишь до бутылки.

Прости - банально утонул.

Но, знаешь, всех печалей ссылки

Я в этой гадости замкнул.

Четыре дня не помню лица -

Чернее черного игра.

"Нашел, конечно, чем гордиться", -

Сказал пол кухни в пять утра.

Виной наполнил ванну молча,

Нырнул и вынырнул никем.

Остатки жизни склеил скотчем.

Был человек - стал манекен.

Взрослые игры

Давай играть во все на свете.

Забудь о ссорах и грехах.

Представь, что мы - смешные дети

Без слез и линз в больших глазах.

Сначала мы сыграем в прятки.

Я мигом вычислю, где ты.

И вот твои сверкают пятки -

Мы в догонялки - две версты.

Потом в бутылочку сыграем.

А жмурки подогреют страсть.

Песочница нам станет раем,

Который монстрам не украсть.

Там справим свадьбу понарошку

И в шахматы начнем играть.

Но тут ты выдашь дегтя ложку:

"Любимый, надо бы прибрать".

Настанет время для войнушек:

Солдатики пойдут на штурм

Мутузить кукол и зверюшек.

Клочки от Барби - пища урн.

В финале дерну за косички.

А ты сойдешься с бандой плакс.

Я психану - достану спички...

"Проснись!, - вдруг слышу мамин глас, -

Скорей вставай и умывайся.

Не опоздать бы в детский сад.

Кошмар приснился? Не пугайся.

В пять лет все сны - кромешный ад..."

Домашняя история

Два дома смотрят друг на друга

Десятками стеклянных глаз.

Сто лет уж помнит их округа.

Сто лет назад застыли в раз.

Дома стояли, изучали

Друг друга ночи напролет.

И днем жилища не скучали,

Вели балконам точный счет.

И надо ж было так случиться -

В домах вдруг вспыхнула любовь.

С подвала и до черепицы

Пылали чувства вновь и вновь.

Пожарные огонь убили.

Довольные пошли курить,

Не зная, что они не в силе

Домам влюбляться запретить.

Да, без огня, но с той же страстью

Моргают форточками век.

Парализованы, к несчастью -

Не совершить домам побег.

Но время выдаст чек на счастье.

Вердикт для ветхих зданий - снос.

Летят на землю стенок части.

В руинах трепет чувств и поз.

Одуванчик

Плохая новость, одуванчик:

Не платят пенсию цветам

А старость, как фашистский танчик,

Подкосит скоро тонкий стан.

Недавно был совсем зеленым,

Дрожал, зажмурившись, в траве,

Мечтал стать смелым, сильным кленом

И спорить с солнцем о заре.

Потом решил, что сам ты солнце.

Все пчелки обожали Ра.

"Твой лик на флаге у японцев", -

Шептали бабочки с утра.

...А танцы с ветром до упаду,

А крики: "Истина в дожде!".

Росы для тонуса - что надо.

И снова танцы, смех везде.

Синоним жизни - так не честно.

Не красит седина цветы.

Вновь ветер манит - это лестно!

Но в танце вдруг растаял ты...

Плохая новость, одуванчик:

Я узнаю в тебе себя.

Сейчас допью второй стаканчик

И жить пойду, всех шлюх любя.

Гуляя

Окно - всё тот же телевизор.

За ним стреляют, любят, пьют.

Мне тоже нужен ящик с призом.

За дверь! Часы уж полдень бьют.

Машины - звери нашей эры:

Рычат, скулят. Вот зоопарк!

Приму-ка я крутые меры:

Разлягусь на шоссе... "Шарк-Шарк", -

- Машины пятятся от страха,

Рисуют шинами зигзаг.

Здесь дело сделано. Как птаха,

Лечу подальше от зевак.

Но разве спрячешься от пыли?

Увы, пожалуй, лишь в гробу.

И я вышагиваю мили,

Одетый в пыльную толпу.

В сторонке высится джаз-бэнд,

Несчастный и немой.

Не ноты в стиле хэппи-энд,

А дым - из труб рекой.

Завод грустит, грустит и нищий.

Молиться - вся его работа.

Глаза же страстно просят лишний,

Рубль лишний просят у банкрота.

- Сынок, подай на пропитанье.

И Бог спасет от смерти душу.

- Я слышал все эти преданья.

Поверь, не в Рай, а прямо в лужу

Путевку выдаст мне Христос.

- Отец и Сын прощают впрок.

И ты не лей дешевых слез -

Начни свой с небом диалог!

Прогулка близится к закату.

Шар солнца тоже ждет закат.

Тропинка мчится за ограду:

Похоже, храм мне очень рад.

Внутри иконы ждут общенья.

Но не с раскаяньем я к ним.

И в мыслях нет просить прощенья.

Мы с Ним за жизнь поговорим.

- Господь, твой дом на небесах,

Там счастье ждет на блюде.

Но, позабыв о чудесах,

Летают в космос люди.

У космонавтов тайна есть:

Там ? вместо Рая - ковш.

Господь, давай отбросим лесть:

Где все же ты живешь?

И если в небе райский сад,

Что делать космонавтам?

Пустить их в дом всегда ты рад,

По комнате раздав там?

В ответ - немая тишина.

Намек понятен сразу.

Дорога к дому чуть видна.

Луна считает кассу:

В ее копилке миллиард

Холодных точек света.

Пора шептать желаньям "старт" -

Упала в ночь комета...

Оставить комментарий © Copyright Горбунов Андрей Анатольевич (andrey.gorbunov@phkp.ru) Размещен: 22/08/2018, изменен: 22/08/2018. 53k. Статистика. Статья: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Пушкин пожал бы мне руку, Обнял бы Борис Пастернак, Маяк бы трахнул, как суку, Цветаеву - сам я мастак.

Горбунов Андрей Анатольевич : другие произведения.

Сборник "Жаль, что бог - не капибара"