Мое внимание привлек один белый котенок, ведущий себя не как остальные. Пока все мои братья и сестры водили носами, жались к матери и друг дружке и просто генерировали волны умиления (в отличие от меня, я представлял себя комком злости и решительности, но никак не милоты), один из них, постоянно оглядываясь, двигался вдоль стены к краю шкур. Выглядело это очень забавно - трясущейся котенок, высоко задирая лапки, медленно шел вперед, постоянно поворачивая голову назад, от чего падал на мягкий мех. Когда он уже был в паре сантиметров от края шкур, мама-кошка поднялась, схватила его за загривок и посадила рядом со мной. Теперь на шкуре сидело два сердитых и чисто вылизанных клубка.
Сидящий рядом со мной недовольный котенок смотрел вокруг осмысленней остальных моих братьев и сестер. Как и я, он осматривал комнату, изучая ее и вещи вокруг. Он был моим единственным источником хоть какого-то общения, я не мог упустить такой шанс. Надо было решить проблему с невозможностью говорить, но, сосредоточившись, я придумал хоть какой-то план. Протянув к котенку правую лапку (новорожденный котенок не отличается ловкостью, мне пришлось завалиться на бок, чтобы сделать это) и толкнул его. Встретившись со мной взглядом и поняв смысл моего действия, котенок сперва удивился, но потом неуверенно расположил лапку рядом с моей (тоже завалившись на бок). Таким образом, у меня появился первый в этом мире друг.
Прошло еще несколько дней в течении которых мы пытались хоть как-то наладить общение друг с другом (мявки вызывали какие-то ассоциации и мысли, но ухватиться за них не получалось; общаться с помощью жестов было немногим легче). За это время мы немножко окрепли и начали уверенно держаться на лапах, но дальше шкуры нас по-прежнему не пускали, хотя тело и требовало приключений. В очередной день мама-кошка приподнялась и внимательно посмотрела на дверь. Заметив ее движения, мы поднялись и тоже начали всматриваться в приоткрытый дверной проем. Через минуты я услышал топот множества ног, я почувствовал неладное. Предчувствие меня не обмануло - через открывшуюся дверь в комнату забежала куча одетых в темные мантии девочек с горящими от переизбытка эмоций глазами.
Я и мой новый друг вжались в материнский мех, осознавая, на что способны эти монстры. Казалось бы, первыми жертвами тискающих рук будут наши не осознающие опасности братья и сестры, но первая пара рук потянулась прямо к моему соседу. Девочки выискивали из общей кучки определенных котят, аккуратно брали их и начинали показывать их своим подругам, что-то пискляво говоря на непонятном мне языке. В общей суматохе я не сразу заметил тонкие пальчики, и вот я уже находился в объятьях рыжей девчонки.
Я был готов ко всему: к тисканьям, обнимания, почесываниям и поглаживаниям в приличных и неприличных местах - все это на меня и обрушилось. Мои попытки выкарабкаться из детских рук приводили только к смеху и умилительным (как мне кажется) возгласам живодерки и ее подруг. Я даже пытался позвать на помощь мать, но кошка просто сидела и внимательно осматривала сцену перед ней. Краем глаза я заметил, что на особо энергичных девочек мама-кошка все-таки начинала шипеть, от чего те резко успокаивались, но в целом ее не стесняла эта массовая пытка лаской.
Примерно полчаса меня причесывали, целовали и демонстрировали публике, после чего послышался громкий хлопок, и статная старушка что-то сказала детям. Смех сразу начал затихать и девочки по очереди стали складывать нас обратно на шкуру. Перед тем как скрыться в коридоре каждая махала своему котенку ладошкой. Очередная чистка от мамы скрыла следы от пыток, но душевные раны она излечить не могла. В тот момент я уверял себя, что я взрослый мужик, что ничего страшного в этом не было, но успокоиться не получалось. Вскоре меня начало клонить в сон. Мой друг тоже все чаще клевал носом (что выглядело крайне забавно). Успокоившись хоть немного, я устроился между кошкой и котятами (где было теплее всего) и медленно начал проваливаться в темноту, временами поглядывая на дверь. Так и закончился тот страшный день.