Предприниматель Александр Гордеев сидел на аэровокзале в Москве. Рядом с ним оказался мужчина лет тридцати пяти обычной нашей российской внешности с виду как бы немного развязанный, но с ароматом дорого мужского одеколона. Как уж они там разговорились не важно, но важно то, что у них нашлось то, чем они смогли изумить друг друга. Мужчину, которого звали Виктором изумило то, что этот предприниматель, какими сейчас хоть пруд пруди, оказался ко всему прочему писателем, членом союза писателей России (а он живых писателей никогда не видел), Гордеева же изумило то, что Виктор был русским рабочим, прилетевшим из Детройта и теперь снова туда улетающим (попробуй увидеть в своей Чите такого человека). Хотя, вообще-то, в этом американце не было ничего особенного - он не отличался даже одеждой, потому что американское давно уже стало всеобщим. Хотя нечто особенное в нем все же было - за океаном он прожил полгода и как-то незримо ощущалось, что эта Америка глыбой, айсбергом стояла за его спиной.
Этому, теперь уже американскому рабочему, почему-то было жутко интересно узнать как пишутся книги русскими писателями и он засыпал Гордеева вопросами.
Гордееву эти вопросы были как соль на раны. Давно уже он никому не говорил о своем членстве в союзе писателей, потому что давно уже не писал. И в этот-то раз он сказал лишь для того, чтобы выставить хоть что-то веское в ответ на сообщение, что этот обыкновенный человек перед тобой запросто шастает в Америку и обратно. Но если сказал, пришлось давать целое интервью. Лет десять назад, когда Гордеев считался молодым и перспективным он написал сразу аж роман. И был с ним тот редкий в литературе случай, когда произведение начинающего приняли сразу (не все конечно), ему обещали хорошее литературной будущее, а он съехал с этого. В это время как раз начался пресловутый "ветер перемен", Гордеев решил создать свое издательство, но во время ветра невозможно было заниматься таким легким бумажным делом, газеты и книги сдуло финансовыми трудностями. И тогда Гордеев, считавший себя человеком творческим, решил сманеврировать - призаняться коммерцией, а заработав деньжат вернуться к издательству. Все вышло не так как думалось - коммерция со всеми ее проблемами затянула его на несколько лет. И вот теперь, когда дела вроде бы наконец-то чуть поправились, Гордеев прилетел в Москву, чтобы обновить лицензию на издательскую деятельность.
Конечно же, Гордееву не нравилась такая жизнь, которой он не мог отдаться полностью. Тяга к писательству ныла занозой, потому что лишь тот кто пишет знает какая это зараза. Но теперь, когда у него были магазины, когда в его предприятии работало под сотню человек, это предприятие уже нельзя было оставить. А кроме того, у него, как у человека, и впрямь творческого возникали все новые и новые предпринимательские идеи, которые он тоже не мог бросать просто так. В общем, как в анекдоте, где встречаются два индейцам и один говорит другому: "Плохо живу - купил новый бумеранг, да старый выбросить не могу."
- Да чего же ты все-таки хочешь-то? - горячо спросил Виктор и чувствовалось, что для человека, который ему понравился, он готов сделать все что угодно
- А ты думаешь я знаю? - вяло отвечал Гордеев, - я знаю только то, что я хочу писать, тем более, что материала у меня теперь уйма.
И тут Виктор буквально взвился от какой-то идеи. Он суматошно порылся в своей сумке и вынул оттуда какие-то документы.
- Господи, - воскликнул он, - да ведь ты-то мне и нужен. Видишь - это загран паспорт, это виза на выезд, вот в пакете деньги на билет! Мы сейчас все это быстренько оформляем и летим в Детройт!
- Как это летим?
- Ну как, летим да и все! Ах, тебе не понятно что это за документы? Это американские невесты чудят. Я попал туда точно так же. Меня, можно сказать, вывезли. А теперь подруге моей жены тоже взбрела блажь заиметь русского мужа. Я поехал в гости к своим и она меня профинансировала для этого. Я тут намучился, сделал все необходимые формальности, а подходящего человека так и не нашел. Да и не особенно старался, если честно. Не хочется мне почему-то туда никого везти. А тебе это просто необходимо. Ты разом вырвешься из всего. Все равно там прожить легче и там ты будешь заниматься творчеством. С документами тут остаются формальности на полчаса. А через два часа мы должны быть уже в небе!
Гордееву почудилось в этом что-то подозрительное - вряд ли с документами такое возможно. И он смотрел на американского гостя с подозрением.
- Да ты что не веришь что ли? - изумленно спросил Виктор. - Да вот посмотри ее фотография.
И цветная фотография девушки показалась Гордееву подозрительной. Девушка на карточке танцевала с молодым человеком. Сфотографирована она была в профиль, на лицо падали красивые густые волосы и лица было почти не видно. Странно, что своему потенциальному жениху она высылала фотографию на которой она с кавалером! И еще одно - молодой человек танцевал положив ей свои руки не на плечи, ни на талию, а на грудь. Виктор понял его заминку.
- Да в Америке сейчас все так танцуют... Ну так что?
- А мне обязательно на ней жениться надо?
- Не обязательно. Замуж-то она как раз и не рвется. Я же говорю - у нее просто блажь. Но дело даже не в этом. Если надо, то я ей все оплачу, хотя для нее это копейки. А ты потом там обживешься и семью вызовешь.
Гордеев от такого предложения опешил. Сколько раз уже он говорил себе - все! Все к черту надоело, надо в корне менять свою жизнь. Ну вот что его сейчас ждет? Переоформив в Москве свое издательство, он вернется сейчас в свою захолустную Читу и как вол впряжется там в некую издательскую деятельность. Но кому нужна эта деятельность, пусть она даже пьянит его самого и нравится? По большому-то счету ему нужно другое, а для этого нужна свобода и в первую очередь свобода от собственного предприятия. И сколько это будет продолжаться? Всю оставшуюся жизнь? Так, может быть, и вправду, отбросить все разом? Сейчас он еще должен слетать в Краснодар к родителя жены. И, кстати, обещал оттуда позвонить. Ничего себе будет сюрприз, если в его читинской квартире раздастся звонок, жену вызовут поговорить по международному телефону и вдруг он скажет: "Привет, Леночка, не удивляйся, но я не в Краснодаре, а в Детройте". Она, наверное, растерянно спросит: "Детройт - это где?" И тогда ей надо будет сказать: "Вообще-то это в Америке". А вот что с женой должно было бы произойти дальше Гордеев не мог вообразить. Конечно, потом он быстро бы ее успокоил, все объяснил. И, конечно же, он бы ее не обманул. Но...
- Понимаешь, - стал объяснять он Виктору, - я ведь русский. Я говорю по-русски. В конце концов, для меня как для писателя это очень важно. А жена у меня поэтесса - без языковой среды мы просто никак.
Это обстоятельство показалось в чем-то убедительным и Виктору.
- Ну, что ж, решай как знаешь, - сказал он.
У Гордеева были мозги набекрень. Ничего его в жизни не было более неожиданней, чем это.
- Только решай поскорее, - поторапливал его Виктор, - у нас не так много времени.
- Подожди, подожди минуточку. А все-таки, ну как там вообще в Америке-то?
- Глупый, между прочим, вопрос. Вот я сейчас живу там и ты думаешь я хоть на минуту пожалел, что уехал? Скажу только одно, что там есть то, о чем мы тут даже представления не имеем. Ты думай, думай давай.
- Ну ладно, все. Дай сосредоточиться.
Чтобы лучше сосредоточиться Гордеев даже отвернулся в другую сторону и даже закрыл глаза и вдруг с ужасом осознал, что просыпается... Он постарался всеми силами остаться еще там, но было уже поздно. Он обнаружил себя в Чите в своей квартире, лежащем на старом диване с раскинутыми руками. Вопрос ехать или не ехать в Америку так и не был решен.
Было пять часов утра. Жена, к его удивлению, еще не спала. Она сидела за столом и занималась стихами. Лена работала коммерческим директором на предприятии, которое он учредил несколько лет назад. Теперь на ней лежала такая нагрузка, какая и двум дюжим мужикам не под силу. Литературный институт, она слава богу, успела закончить еще до "ветра перемен". Поэзия была ее призванием так что не смотря на мощную нагрузку она успевала писать стихи. Конечно же, на это оставались только ночи. Как раз в эти дни она делала корректуру своего второго сборника (сколько бы их было, если бы не эта коммерция). Намечалось, что этот сборник будет выпущен в собственном издательстве, поэтому набор стихов делали на компьютере его операторы - две молодые девчонки.
- Господи, ты еще не спишь! - ужаснулся Гордеев. - Ты же совсем не выспишься.
- Да, пожалуй, надо заканчивать, - сказала жена.
Она поднялась, потянулась, сбросила халат и легла рядом с мужем.
- Послушай-ка, - с восхищением сказал Гордеев, - мне такой сон приснился. Реальный до жути. Я уж не знаю, что на меня повлияло. Может быть, излучение твоей творческой атмосферы, которую ты создавала в комнате всю ночь...
- Да уж, творческая атмосфера, - с усталостью сказала Лена, - всю ночь только и делала, что исправляла ошибки, которые наделали твои операторы. Русского языка не знают совершенно.
- Вообще-то в этом сне что-то не клеилось, - вспоминал Гордеев, - было как бы чуть неправдоподобным, подозрительным, как мне показалось.
И Гордеев пересказал ей свой сон.
- Твой сон действительно интересный, - согласилась жена, выслушав его, - не забудь его. Конечно, нам бы вообще-то не мешало устроить жизнь немного по-новому.
- Да ведь, по сути дела, это готовый сюжет для рассказа. - сказал Гордеев. - Я не пишу, а подкорка-то, оказывается, продолжает работать.
- Ну ладно, давай еще вздремнем немного. - сказала Лена. - Ты ведь еще не решил лететь в Америку или нет. Так что давай, у тебя еще есть время.
И она накрыла его одеялом.
Лена проснулась часа через два. Почему-то мужа рядом не было. Она окликнула его. Никто не ответил. Лена в замешательстве поднялась с постели, обошла квартиру. Мужа не было. Она подошла к двери. Открыла первую деревянную дверь, вторая металлическая дверь была закрыта на засов. Значит, дверь была закрыта изнутри. Ничего не понимая, она обвела взглядом коридор, не понимая где бы мог спрятаться муж, хотя так он не шутил никогда.
Из задумчивости ее вызвал телефонный звонок. Она схватила трубку.
- Леночка, - сказал из трубки Гордеев, - я решил. Я хотел позвонить тебе уже из Детройта, но у них тут, оказывается, и в самом деле есть то, чего мы не можем предполагать. Видишь, я звоню тебе прямо из самолета. Наверное, слышишь, как в трубке немного гудит. Хотя этого гула не слышно. Ну ладно, ты не расстраивайся. Мы с тобой устроим жизнь по-другому...
Такая вот история. История написана специально для читинских читателей литератором Александром Гордеевым из Детройта.