Цыплята

Все студенты Ветеринарной Академии, чтобы получить диплом, должны были заниматься наукой. Ездили по подшефным хозяйствам и ставили эксперименты над несчастными животными. В нашем "кружке" мы баловались генетикой, а именно, воздействием на организм ультра малых доз супермутагенов. Если сказать проще, это был смелый эксперимент по производству живой воды, мечты человечества. Испытательным полигоном для нас служила Михневская птицефабрика, директором которой был бывший студент нашего вуза. Именно поэтому, здесь мы чувствовали себя как дома. Молодые и красивые, в белых халатах, мы важно, с умными лицами блуждали по всей фабрике, вызывая у птичниц слезы восторга. Нас допускали даже в святая-святых, в инкубатор, куда сам директор без особой надобности не заглядывал. А мне однажды очень повезло. На проведение очередного опыта над маленькими цыплятками я поехал в кампании с Верой Гузенко, самой симпатичной девушкой из нашей лаборатории. Уже в электричке, я принялся расточать пред ней все свое обаяние и остроумие, щедро сдабривая все это мороженным и газировкой. Вера слыла еще и остроумной девушкой, так что мы весело прохохотали всю дорогу.

Прибыли на место мы уже поздно, почти за полночь, когда в инкубаторе оставалась всего одна дежурная птичница. Это была старая седая женщина, очень похожая на добрую курицу. Она характерно суетилась,как хохлатка, показывая нам свое хозяйство, и нежно называла цыплятами. Мы, конечно, важничали и умничали, а она от этого, еще более восхищалась: " Надо же, молодые ученые! И культурные! "- квохтала она без умолку- " А Мишка-то мой. мотоциклист, ничего не умеет, придурок! Только водку жрет, и матом содит напропалую!"

Наконец, управившись со своим скарбом, она ушла спать в комнатку рядом, а мы с Верой остались почти одни. Почти, потому что в лотках инкубатора в это время начали вылупляться тысячи писклявых желтых комочков. Всех их надо было пометить, отделив "опытных" цыплят, от "контрольных". Работы было невпроворот, любезничать особо было некогда, и мы с лихим энтузиазмом взялись за порученное дело. Одним подопытным мы красили перья на голове зеленкой, другим йодом. Это, чтобы потом одних от других отличать и за ростом следить. В каждом лотке было около ста свежевылупившихся цыплаков. Все они орали оглушительно, требовательно вскидывая вверх жадно открытые клювы. Но нам не было дела до их проблем, мы не церемонясь выхватывали их из теплого общества, метили, и грубо отправляли домой. Разговаривать было некогда, да и невозможно. Птичий базар. Тяжелые лотки с каждым часом становились все тяжелей. Уже тысячи пернатых были помечены, а конца и краю не было видно. Крик, шум, перья, зеленка, йод. Глаза слипаются, в горле першит, в ушах баротравма от писка, вот в таком прекрасном состоянии, я и моя симпатичная коллега встретили утро. Оставался последний лоток, когда мои нервы сдали. Я нехорошо рассмеялся и, ошалевший от усталости, решил повеселить себя и спутницу.

Когда я пририсовал одному из цыплят очки, он сразу перестал орать, и с комичной важностью начал прохаживаться средь соплеменников, интеллигенция навроде. Мы с Верой грохнули смехом. Теперь за кисточку взялась она, и через пару секунд в лотке, вместо цыпы сидел дрозд собственной персоной. Я ответил ей, разрисовав птичку под пирата. Она отплатила мне волнистым попугаем, и тут такое началось! Усталость как рукой сняло. Мы творили. Это был настоящий "боди арт". Из под нашей кисти выходили орлы, и динозавры, клоуны и матросы, и все они, сразу меняли стиль поведения на соответствующий имиджу. Смех да и только. В лотке не осталось ни одного похожего на себя цыпленка. Мы разрисовали всех.

Наконец усталость взяла верх. Довольные собой, молодые ученые, все еще посмеиваясь, задвинули последний лоток в инкубатор, и стали собираться домой.

Проснулась птичница. По старушечьи кряхтя, она выползла из своей каморки, расправила перышки и опять закудахтала: " Ой, вы милые мои! Хохочут, как будто и не устали совсем". Мы сразу приосанились, и надели на лица серьезные маски. " Да смейтесь, смейтесь!"- понимающе кивнула она- "Небось работу скинули, вот и веселитесь. Дело-то молодое. А ну, глянем, как там мои лапочки после ваших опытов себя чувствуют?". И тетка сонно задвигала тапками в сторону инкубатора. Вот почему она схватила, тот последний лоток? Остальные выдвигать было намного удобнее, а она достала именно этот.

Видимо спросонья, минут пять, бедная женщина не шевелилась, разглядывая наши художества, а потом, вдруг тихохонько взвыла, как на похоронах: "Ой вы бедненькие мои сиротинушки, на минуточку вас оставила, вы только посмотрите, что с вами сделали!" Разношерстная компания, в лотке, состоящая сплошь из удодов, индейцев, профессоров в очках, и панков с ирокезами, за ночь успела изрядно подрасти, и окрепнуть голосом, и теперь встречала свою покровительницу многократным ура, на птичьем языке. Ее глаза очень медленно развернулись в нашу сторону. -" Это вот вы какою наукою занимаетесь! Курам на смех, называется!"- заводилась она, меряя нас гневными взглядами. " Сказали ,что из ветеринарной академии, а сами из академии художеств небось! Мишка то мой, хоть и балбес балбесом, а ему и в голову не придет над птицею издеваться! Да я его убила бы гада , разрисуй он мне хоть одного цыпленка! Идите давайте подобру поздорову, пока я охрану не позвала! А директору скажу, чтоб не пускал вас больше! Нечего здесь заразу разносить!".

Обратная дорога до Москвы пролетела незаметно, потому что в электричке мы спали, облокотившись друг на друга, как два раненых партизана. Сонное состояние, не покинуло нас и тогда, когда мы ступили на перрон столичного вокзала. Кассирша метрополитена, брезгливо поморщилась, едва я протянул ей рубль, своими покрытыми зелено-желтыми пятнами ручонками, и, не касаясь, смахнула бумажку в свою кассу. Немного поспали в метро, немного в автобусе, и вот уже пред нами стены родной академии, залитые веселым, утренним солнышком. Конечно, за этими стенами, нас ждал позор расплаты, за все наши самовыражения, но мы не боялись его. Мы теперь вообще ничего, и никого не боялись, потому что шли, навстречу судьбе, крепко взявшись за руки, а из всех экспериментов земли, нас интересовало только наши, личные исследования друг друга. Эти опыты мы проводили с удовольствием и рвением, которому мог бы позавидовать сам академик Вернадский . Нас ждали открытия на этом пути, а остальное все как-то меркло. Молодость потому что!