Гордеев Эдзиг Рюрикович : другие произведения.

Больные кролики

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Истории нарождающейся российской клубной жизни в суровые 90е годы. Сюжет криминальный, накал страстей драматический, экзистенция, улет!

Больные кролики.

повесть.

Предисловие.

  
   Создавая данный шедевр, автор не стремился к дешевой популярности или к упрочению своего материального благополучия, равно как к стяжательству прочих сомнительных благ нашей насквозь порочной цивилизации. Мы (Николай второй) преследовали цель создания литературного произведения, имеющего неоспоримую культурно-историческую и художественную ценность. (В скобках по ходу текста приведены личные мысли и ассоциации автора по поводу описываемых событий, а также смешные шутки) Мое творчество подогревает лишь одна меркантильная мысленка, черной змейкой притаившаяся в душе - где-то на границе подсознания и небытия. Звучит она следующим образом:
   "... И долго буду тем любезен я народу,
   Что чувства добрые я лирой пробуждал...", далее по тексту.
   Но я себя за это не виню. Полагаю, что меня, перед укоризненным взглядом собственной, давно и тяжело больной совести, вполне оправдывает тот факт, что вышеуказанная мысль принадлежит не мне, а к ее автору благодарные потомки претензий не предъявляли.
   Должен также предупредить, что при написании данной книги пострадали двадцать кроликов. В тексте использованы фрагменты стихотворного творчества Б. Гребенщикова, И. Пимштейна и др. Моя искренняя им благодарность.
   Никакого сходства с реально существующими лицами и реально происходившими событиями нет и быть не может. Это инсинуации. Хотя...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Больные кролики.

Своему лечущему врачу посвящаю.

Пролог.

  
   Летели ангелы по небу,
   Один был с бычьей головой,
   А другой вдруг грохнул с неба, сбитый меткою рукой,
   Это шлет привет безумный город мой родной.
   В самый душевный момент просветления зазвонил телефон. Номер не определен. Я рывком заставил себя выпасть из галлюцинации в реальность, переполз на соседнее кресло , взял трубку и услышал:
   - Привет, это Алик. Дело сделано, обращайся, если что.
   Алик, его дела и приветы меня в этот момент мало волнуют. Я занят разговором с друзьями. Вот они, передо мной - несколько синих таблеток, едва початый стакан замечательной дряни и пачка беломора.
   Расгуляемся, други. Неторопливо, отрешенно-сосредоточенно выпотрошим табак из беломорины, наполним пустую гильзу светло-зеленой гадостью и вдохнем терпкий аромат настоящего. Прошлого у нас нет - мы еще слишком молоды, а нравоучения старших и исторические примеры ничему нас не учат. Будущее нереально - оно находится где-то в третьем тысячелетии, а наступит ли оно в ближайшие годы - пусть обсуждают фантасты и уфологи. Поэтому и живем мы только настоящим и дышим его ароматом. Родились мы на перепутье времен, на краю земли, на кровавых переделах замешаны. Не знаем мы ничего про доброту, любовь к ближнему своему воспринимаем только в физическом контексте, а слово "милосердие" - чуждо нам и незнакомо.
   Жизнь наша течет день за днем, вернее ночь за ночью, и лишь одна услада есть в ней, лишь одно стремление - любыми путями достигнуть блаженства, потеребить тот маленький кусочек мозга под названием "гипоталамус"- центр наслаждения. Наверное, это спонсируемые западными спецслужбами средства массовой информации заразили нас вирусом - неизлечимой и сладостной болезнью вожделения. Мы - плотские материалисты. Salus humanum est (латинское радио). Человеку свойственно радоваться. Жизнь становится разумом, когда начинает осознавать свое существование в рамках простанственно-временных границ физического тела. А разум , осмотревшись и освоившись в своей физической оболочке, понимает, что жить надо умеючи, жить надо играючи. пределах пространсвенных и временных границ физического тела. А религия рождена подсознательным человеческим чувством вины перед ближним за необъятность своих плотских наслаждений, их индивидуальность, принадлежащую только тебе одному и их интимность. Эти ощущения - твои личные, это плоть твоя, ты не можешь описать их и поделиться свое радостью, поэтому тебе стыдно, что ты познал нечто запредельное, недоступное другим. Отсюда - чувство вины, раскаяния в грехах своих и появление религии.
   Но! "Жизнь - есть приглашение на пир Господень. Еште и пейте!". Не сомневайтесь.
  
  
   Глава первая.
   Все лето центральные регионы России, Урал и Поволжье терзались от тоскливого дождливого кошмара. Глобальное потепление, изменение климата, наверное, всему виной. Ближе к середине сентября, однако, дожди закончились. Жара внезапно ударила такая, что снова зацвели одуванчики. Сельхозпредприятия, пользуясь погожими деньками, худо-бедно кредитованые горюче-смазочными материалами от щедрот областной администрации, вовсю орудовали на полях, шустро собирая невызревшие зёрнышки пшеницы. Впрочем, нас такой аспект человеческой деятельности как сельское хозяйство вообще, и борьба за урожай в частности мало волнует. Вообще не касается. Если мы перенесем взгляд с полей на улицы родного города, то увидим массы горожан, гуляющих, отдыхающих и наслаждающихся нежненьким осенним солнышком. На аллеях одного из городских парков можно встретить молодого человека, мало загорелого, но неплохо одетого. Легкое пальто, летнее, черного цвета, новая коллекция, острые туфли (на них большими буквами написано - "мы стоим 100 баксов каждый"), на руке - изящный золотой браслетик, эксклюзив, ручная работа, очень темные очень модные очки, русые кудри.
   Он, этот молодой человек, побродив минут 10 по парку, подошел пообщаться к двум девушкам, по виду - иногородние студентки, гуляют, едят мороженое, по сторонам таращатся и про Нефтюганск что-то вслух обсуждают (у местных студенток вид более выебистый, сорри, но другого слова не найти при всем богатстве и многозвучии великого и богатого, да и не хрен местным по паркам гулять,чего они там не видели...). В общем, профессионально подвалив к девчонкам, молодой человек завел с ними разговор на предмет познакомиться. Для начала вручил букет свежесорванных одуванчиков. Потом, в процессе общения, используя как вербальные, так и мимические средства коммуникации, юный негодяй умело расположил девушек к себе, лелея тайный замысел, который в конце концов удался.
   Спустя минут сорок разговора под неспешную прогулку, после серии великолепных изысканных анекдотов (надо же, некоторые из них даже дошли до сознания этих овец провинциальных, иногда вообще бывает - бисер перед свиньями мечешь, все без толку) В общем удалось таки молодому человеку затащить растаявших девушек в свою квартиру, благо жил неподалеку, найдя приличный повод - накормить обедом.. Квартирка оказалась приличная, поражающая воображение неизбалованных пейзанок -полуторка, хорошо отремонтированная, правда несколько неубранная. Роскошная аудио-видео техника, декоративный камин. Одна стена выделялась из вида стандартного евроремонтного пейзажа - яро-желтая, с ультра-фиолетовой подстветкой, она вся была покрыта объемным барельефом с изображениями: фигурками людей, птиц, змей, звезд, комет, сперматозоидов и сказочных существ.
  -- Сам творил - с гордостью поведал юноша - это шедевр!.
   Молодой человек не умолкал ни на минуту. Его мягкий голос журчал, как ручей, успокаивая и вводя жертв в бездумное состояние. Обедом накормил, не обманул - извлек из холодильника кастрюлю жаркого, разных салатов, коньяк, и накрыл на стол. Даже заставил девчонок поучаствовать в процессе сервировки и мытья посуды. Но спаивать не стал - пить не заставлял, несколько чекушек пропустили, и хорош.
   Сразу после обеда он в лицах сыграл им самим написанную пьесу в стихах - сценка из жизни Отелло и Дездемоны - жутко смешную и неприличную.
   Начало смеркаться. Вика заторопилась на шейпинг, а Майя осталась, поддавшись уговорам посмотреть крутющий боевик с Аль Пачино:
   - Мне он сам первую копию прислал, с автографом, покажу после фильма.
   Смотреть фильм устроились на диване. Во время просмотра молодой человек сидел рядом и гладил Майе шейку. От него исходило амбре умопомрачительного одеколона. Через некоторое время ловкая рука скользнула в прорезь блузки. Фильм был действительно неплох, поэтому Майя решила не сопротивляться особенно. Правда, промелькнула мысль о Васе, но тот остался до зимних каникул ждать ее в далеком Нефтюганске. А этот (как его звать то?) здесь, такой ласковый, и глаза такие нежные... И как целоваться класно умеет... Ах!
   Ближе к утру одуревшая от любви Майя была привезена в общежитие. Несколько дней после этого она пребывала в состоянии, близком к обморочному. Ей мерещились влажные бездонные глаза этого то ли Сережи, то ли Данила. Днем она ревела навзрыд, а ночью сидела в коридоре и мрачно курила.
   Вика, как могла, выхаживала подругу. Вдвоем они даже попытались найти молодого человека, но - заблудились в районе многоэтажек, а подъезд, который показался им знакомым, был закрыт на кодовый замок. Да и как выглядит мерзавец, почему то вспоминалось с трудом. Волосы - вроде русые, хотя может и черные, глаза - точно помню - серые или голубые, кажется. Все приметы - какие-то среднеарифметические, ничего особенного. Рядом пройдешь и не узнаешь - пацан из толпы, в общем. Одет правда хорошо, стильно, наверное богатый.
   По совету соседки по комнате - родом , кстати, с крайнего Севера, Майя в сопровождении Вики сходила в церковь, поставила свечки, от сглаза и от порчи. Как ни странно, кошмары после этого прекратились.
   Через три недели Майя опять вернулась в слезах, на этот раз, с медосмотра в студенческой поликлинике. Злая тетка врачиха выдала результаты анализов, в которых значилось черным по белому - обнаружена куча заразных неприятностей, а также трехнедельная беременность.
  
  
  

Глава 2.

  
   "Воспринимать данность , как неизбежность"...
   Такая мысль пришла мне в голову во время медицинских процедур.
   Я ревел неистовой белугой, бил хвостом по воде, рискуя опрокинуть шлюпку, но все было тщетно. Одетый в белое атлетического сложения мужчина, по имени Семен Юрьевич, держал меня крепко. Железная у него хватка, бывший афганец, как никак. Он ставил уколы в различные части моего организма, тыкал мне блестящими медицинскими инструментами в святая святых, и заглядывал туда же своим пытливым медицинским оком. Много неприятных вещей со мной делал врач-уролог Семен Юрьевич.
   Боги Олимпа и Пальмиры, вы слышите мои стенания? Слезами моими оплачена каждая минута бесчеловечных процедур с такими казалось бы романтическими названиями - тампонада, бужирование, инстилляция... А сколько загадки и скрытого очарования таится в словах "секрет предстательной железы"
   Что поделать, в минуты страсти роковой о предохранительных средствах редко задумываешься, да и мешает полноценно острым ощущениям хоть какое-то чувство предусмотрительности, не говоря уже о резиновых друзьях молодежи. Опасный секс будоражит, веселит, возбуждает. В то же время в постперестроечном российском космосе венерические заболевания свирепствуют подобно крокодилам угрюмым. Уже не просто букеты или икебаны, а вернисажи различных трудноизлечимых цветов любви можно насобирать в результате успешно отработанного вечера.
   Разумеется, моя отсутствующая совесть нисколько не возмутилась бы, вздумай я устроить продолжение банкета, и одаривать налево и направо прекрасных половинок рода человеческого модными болезнями. С моей скандальной репутацией это не произвело бы фурора, и вряд ли возмущенная публика потребовала бы вернуть деньги за билеты. Но - я не враг своему здоровью и знаю, что нелечение приводит к осложнениям. А это может отразиться на ... самом главном. В моем случае уже отразилось. Поэтому и пришлось очередной раз, мужественно стиснув зубы, сдаваться в руки птенцов гнезда Гиппократова.
   Основательно запустил я в этом году свой садик, и он зарос сорняками. По указанной причине, кроме тривиального застарелого хламидиоза (хрен знает, когда и от кого!) и положительной реакции Вассермана ( ну, василек цепанул явно от кроликов - не уберегся) заполучил я невеселый диагноз - бич божий ловцов жемчуга тел человеческих, болезнь на букву "П", которая лечится через "Ж", страшный сон всех рыбаков и охотников, а именно - простатит.
   О, молодость, моя беззаботная молодость, легконогим жеребенком ускакала ты от меня по одуванчиковым полям необъятной матери-родины, пропахшим промискуитетом, коитусом, адьюльтером и просто прелюбодеянием. Здесь же носился пряный запах конопляного дыма, табачно-сивушный смрад дружеских вечеринок, тяжелый духан невменяемых кислотных дискотек и найгхт-дэнс-клабов.
   А ныне, вместо всей этой гаммы запахов остались у меня, кроме воспоминаний, для согрева души всего лишь: 1) грелка, 2)ромашковые клизмы 3) нежные руки Семена Юрьевича.
   Сижу, лечусь и думаю, какого хрена я вообще полез в ту историю с кроликами. Плохо жилось мне, что ли? Далось мне это выполнение последней воли умирающего. Нет, решил показать самостоятельность, идиот. Вот и стал самостоятельным, остался без крыши, на вольных хлебах, причем проблематичным с точки зрения мужских качеств. Воистину, дай дураку хрустальный член, он и член разобьет, и руки изрежет.
   Роясь в сегодняшнем окаменевшем, уже трудно вспомнить, с чего началась моя карьера охотника за удачей. Что мы имели ввести несколько лет назад?
   Неопределенной внешности молодой чемодан, несостоявшийся спортсмен (пять лет бокса и столько же - биатлона - хо!), почти бывший студент : в активе - полтора курса медицинского, (там, кстати, я и нахватался латинских поговорок), дальше - не вынесла душа поэта, сейчас уже четвертый год мучаю своим присутствием, вернее отсутствием модный юридический фак коммерческого института.
   А также сын богатых до неприличия хмырей, настолько неудачливых, что уже скоро три года бедолагам приходится скрываться от цепких лапок отечественной Фемиды на Лазурном Побережье. Впрочем, они не стали препятствовать, и даже поспособствовали материально процветанию отпрыска на исторической родине, субсидируют и по сей день. Нахожусь под присмотром и опекой родного дяди, который приматривает также и за бизнесом на правах компаньона..
   Прибавим уже привычное для молодых отсутствие жизненных целей и массу неизрасходованных жизненных сил - вот вам портрет современного Героина Дрэя.
   Это шутка была, игра слов, героином я не грешу. Иллюзорный мир наркотиков мне, думаю, мало привлекателен. Реальная жизнь манит куда сильнее яркостью красок и непредсказуемостью ситуаций. А что люблю подышать мал-мало дымом одной хитрой степной травки, так это баловство одно, от нее вреда организму никакого, зато польза огромная, бывает, что в одном косяке две, а то и три затяжки - чистые витамины. Есть такая научная гипотенуза,хотя я в этом не копенгаген. Всех остальных психоделических глупостей перепробовал немерянно из чисто научного любопытства, в качестве эксперимента над собой.
   Чайльд-Гарольдовские, впрочем как и Онегинские симптомы - пресыщение, уныние и сплин - меня не навещали. Тело мое просило любви и стало моей тюрьмой. Дело было вечером. И я пошел работать. В ночное. Терминология моя.
   Танцевальный клуб "Диафрагма" на много ночей стал приютом греховной сущности - как моей, так и подобных же негодяев. Братия мои, имею в виду тутошних завсегдатаев, являют собой довольно разнокалиберную публику. В "Диафрагме" зажигают, (по здешнему говорят - "оттопыриваются") в основном мажоры, новорусские отпрыски. Выглядят они как вурдалаки - бледные, с отекшими лицами, бесцветными глазами, и сутулой походкой. Такой вид приобретается в связи с пьянством, ночным, нездоровым образом жизни, гиподинамией и недостатком солнечного света. Также присутствуют молодые, удачливые и не очень дельцы, откровенно и неоткровенно бандитские морды. Общим числом около трех-пяти десятков, каждый вечер, забросив мирские дела, мы съезжаемся к приветливо распахнутым, залитым яркими огнями, как в театре Карабаса-Барабаса, дверям "Диафрагмы" - ночной звезды на хмуром небосклоне западно-сибирского индустриального центра.
   Рабочий день в нашем коллективе начинается в 9 часов вечера с активного отдыха - игр. Биллиард, кегельбан и игральные автоматы прибавляют нам заряд бодрости на весь последующий день, то есть ночь. Наигравшись, господа освежаются у бара, хотя кое-кто (имен называть не буду, кто знает, тот поймет) предпочитает провести время в туалете, колдуя с гадкими белыми порошками. Суум квиквэ - каждому свое.
   Ближе к ночи наступает время "Х". Мы выступаем на тропу войны, выходим работать, добывать мясо, начинаем охоту... Короче, идем в дэнс снимать девчонок.
   О, упоительный момент закидывания удочек, первых поклевок и уволакивания добычи в кусты с азартом тигра-людоеда. Эта тема поддается раскрытию только в стихах. Желательно Пушкина или равного мэтру.
   Надергав заблудших овечек, мы разъезжаемся по баням, дачам, базам и гостям, в зависимости от того, где было решено устроить сегодня лежбище и поедание дичи. Уже поздним утром, насытившись запретными плодами, я добираюсь до своей берлоги (для разнообразия, если дело происходит у меня, - выставляю за дверь оттраханных жертв и натрахавшихся собратьев по цеху) и - отрубаюсь до вечера. "Так и живем, не пропустив ни дня"...
   Между собой мы ладили хорошо (как все-таки объединяют людей общие цели!), по рыцарски делили дам - "Уговорил, ты первый, но чур, я следующий!", да и привыкли друг к другу за те три года, что прошли с момента открытия нашего центра разврата и отдыха. Много невесть чего утекло за это время. Изменялся и наш коллектив. Одни уходили, исчезали, убивались, женились, приходили другие.
   Ассортимент дичи менялся непрерывно. Из десятков тысяч синеглазых девчонок с рабочих окраин и спальных районов - лучшее, что рожала земля русская на исходе тысячелетия, по крайней мере несколько сотен решались именно в этот вечер (а когда еще получится?) окунуться в океан экзотических ощущений, притекший к нам из далекого заграничья-зазеркалья и посетить ночной клуб. Полсотни из этих птичек приземлялись в нашем клоповнике. Кто знает, что было у них на уме? Женское сердце - загадка. Может им мерещился прекрасный принц на сверкающем лимузине, а может просто потрахаться приспичило - не важно с кем и где. Во всяком случае реальных проституток среди них было очень мало. Неизвестно, какие мотивы ими двигают, когда они нахерачиваются кислоты или водки до судорог а затем отчаливают с первым приглянувшимся проходимцем в ночь, навстречу приключениям. Может, это сама женская плоть требует совокупления, требует семени мощного, дерзкого самца, чтобы зачать сильного детеныша. В пользу этой гипотезы говорит факт, что о предохранительных средствах они речи не заводят никогда.
   Драки или разборки здесь бывают редко. Иногда мы всем миром успокаиваем перепивших, попутавших берега идиотов или залетных отморозков. Чаще этим занималась охрана - в меру вежливая, не в меру жестокая. Им за это деньги платят. А приличные люди приходят в ночной клуб отдыхать, зовимые древними библейскими инстинктами - плодиться и размножаться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2.

   Удачной охотой в парке я решил завершить летний сезон. Пора, пора завязывать с улицей и перебираться на зимние квартиры - в клубы, институты и даже публичную библиотеку. А после Майи провел трое суток на творческом отдыхе. Это необходимый элемент жизни любого ночного охотника. От избытка ощущений устаешь порой, как от экспедиций на собачьей упряжке по вековым льдам Антарктиды. Нервная у нас работа все-таки. Нельзя жить в обществе и одновременно быть вне него, нельзя отмежевываться от социума и его институтов, противопоставлять себя конгломерату людей. С людьми общаешься и от людей устаешь. Поэтому раза два-три в месяц я на несколько дней ухожу из большого секса на отдых и поправку здоровья.
   Я навел порядок в доме, выгреб засохщие остатки пиршеств из-под стола и дивана, обогатил при этом свою коллекцию трофеев и скальпов новым экспонатом - чьей-то губной помадой, закатившейся в угол. Фетишизмом не грешу, но подобными сувенирами у меня целый ящик забит. Я сменил постельное белье, пропахшее борьбой и победой, а также перемыл посуду и полы. Я заплатил по счетам за телефон и коммунальные услуги, устроил генеральные постирушки кладбищу мертвых носков и трусов (обычно оно живет, пахнет и копится под стиральной машиной и раз в месяц устраиваю ему большую стирку). Я протер от пыли затейливые узоры желтого барельефа на стене. Создал я его абсолютно самостоятельно. Талант скульптора проявился в результате мощнейшего творческого позыва или психосоматического стресса, случившегося с моим организмом из-за перехода на ежедневное потребление кокаина. Случился такой бзик в прошлом году. Тогда мне почудилось, что я наделен дьявольским талантом скульптора, накупил всякой фигни в магазине стройматериалов и создал сей шедевр. Талантливый самоучка. Потом от кокса стало ломать, творческий потенциал иссяк, а барельеф остался в веках.
   Очередной раз подумал - может зря отказался от домработницы, но нет, не зря, так я себя заставляю хоть как-то воспитывать волю и характер, занимаясь хозяйством, с домработницей же вообще обленюсь.
   Три дня я усердно бегал по стадиону, пыхтя, заливаясь потом, и щипая живот в надежде что вот сейчас, на глазах, исчезнет намечающееся пузико. Кроме того, бег стимулирует кровоснабжение в районе малого таза. А это благоприятствует сексуальным подвигам. Наконец я просто отъелся и отопался. Я накупил новых шмоток, модных дисков и свежих газет (чего в мире то делается?)
   На исходе третьего дня весь одетый в черное и блестящее, сияющий таинственным внутренним светом, с глазами, полными звезд, я вошел в
   ночной клуб "Диафрагма". Красивая жизнь пела здесь свои веселые песенки. До начала дискотечной программы оставалось еще часа два, но в биллиардной уже вовсю кипела жизнь, на всех столах шла жестокая игра. Мягкий стук биллиардных шаров, загоняемых в лузу, меня возбуждает. Понаблюдав пять минут за игрой, я сразу прошел к бару - на предмет охладиться.
   А там, у стойки на высоких круглых табуретках сидели два знакомых чупа-чупса. Ну, похожи они внешне на знаменитые леденцы - маленькие, худые, с лысыми круглыми головами. Одетые в невообразимые портачки - скорее еще детские шмотки. Интересно, сколько они охране башляют, чтобы их сюда пропускали? В принципе, они и есть сущие дети, лет по шестнадцать. Зато занимаются вполне взрослым делом - воруют в составе очень серьезной бригады, и деньги у них водятся недетские. Блатные охотно берут малолеток в дело - пролезут везде, прыти и храбрости не занимать, а под многие статьи они еще по возрасту не подходят. Этих звали Пашка и Васька. Пашка по прозвищу Заяц, Васька, будучи меньше ростом, еще не
   не заслужил права на собственную погонялу.
   Я на правах старшего частенько наставлял малышей на путь истинный, лечил душевные раны, и однажды даже отправил обоих к своему венерологу по случаю гонореи. "Мужик, не переболевший триппером, все равно, что неподкованная лошадь" - с пафосом высказался по этому поводу кто-то из великих. "Пусть я останусь мустангом"- получил он в ответ от оппонента.
   Но не в коня корм. Не выйдет из меня педагога. Ребятишки уже баловались наркотой, и будущее их виделось в весьма мрачных тонах, несмотря на все мое природное жизнелюбие. Sic transit tempore et mores*- латинское радио. Так проходят времена и нравы.
   Мы обменялись крепкими мужскими рукопожатиями.
   -Димон, дай ключи от машины, - без предисловий заныл старший, Пашка - мы там вмажемся. Посидим немного, музон послушаем и назад.
   -Не дам!- твердо заявил я. - Во-первых, не дам превратить в гнездо разврата свою крутую точилу восьмеру, во-вторых, наркотики - это вредно для здоровья. Понятно?
   Пацаны замолчали.
   Я взгромоздился рядом и официально попросил у молодой барменши чаю с пироженкой. Заигрывать с барменшами, официантками, продавалками и прочей обслугой здесь почиталось за отсутствие тона. Нет, не по причине присущего заведению снобизма. Просто что толку распинаться перед несчастной девушкой, которая по долгу службы обязана смотреть тебе в рот и улыбаться?
   - Прикинь, а мы вчера кроликов дернули! - со сдержанной профессиональной гордостью поведал Васька.
   - Каких кроликов?
   - Настоящих, пушистых , двадцать штук.
   - Откуда? - машинально спросил я, отхлебывая чудный жасминовый чай.
   - С областной больницы.
   - З-зачем вам кролики?
   - А нам один барыга заказал. Ему, говорит, для дела надо.
   В этот момент поток информации достиг информационного поля, имеющего место существовать в моей черепной коробке. Существование суть движение, следовательно информационное поле моей головы совершает движение, предположительно (по оценкам исследователей) левостороннее вращение вокруг своей оси. Информационный поток, достигнув поля, принимает его скорость и направление движения и постепенно сливается с ним. В этот самый момент слияния начал движение я сам - мое бренное тело, оно же смертная туша, бессмертная душа и живой ум. Я ринулся в туалет, где, найдя обмылок, принялся судорожно-тщательно мыть руки. Собеседники остались сидеть, уважительно переглянувшись по поводу развитой мною скорости.
   Вернувшись, я нервно закурил, отдышался и потребовал отчета. Выяснилось, что досель незнакомый барыга разыскал пацанов самостоятельно. Представился Валерой, заявил, что его направил к пацанам известный бандит Стайко, под генеральным руководством которого пацаны и отрабатывались. Валера пообещал им пять тысяч рублей за кражу из областной больницы кроликов. Координаты объекта преступления (корпус лаборатории, первый этаж) а также системы охраны (оконное стекло, задвижки на клетке и спящая бабушка-вахтер на входе) исполнителям также описал заказчик. Более того, он произвел предоплату в размере пятидесяти процентов.
   Следущей же ночью молодые совершатели преступлений честно отработали свой хлеб, умыкнув всех обитателей единственной в указанном помещении клетки, количеством двадцать штук. Утром посетитель получил четыре мешка с дичью, безоговорочно отдал оговоренную в контракте сумму и изчез с горизонта. Одного кролика пацаны оставили себе - прикольный такой, морковку сгрыз, тут же нагадил. Весь белый, только номер на ухе фломастером. Прозвали Кокс, потому что белый. Пусть живет. Барыга за исполнение похвалил, обещал еще заказы давать, кроликов не пересчитывал. Ханки продал модной. Сказал, очистки хорошей. Он по жизни ханевом банчит, оттого и барыга, у него на будке написано. И вообще, чего тебя так эти кролики заинтересовали, поменял жизненные ценности, что ли?
   Настало время разбить колоду. Надо было мне в ораторы идти, все говорят - у меня талант. Разойдусь - как соловей поет. Такую речь могу затолкнуть, Сократ с Платоном на подтяжках бы повесились от зависти, услышав. Я прокашлялся, отпил чаю, взял в руки пироженку и торжественно начал:
   - Во первых, клянусь перед вами этим хлебом, что скорее время потечет вспять, нежели я сменю свою нежно любимую сексуальную ориентацию. Теперь, дорогие мои юные друзья, я изображу из себя тарантиновского мистера Вульфа и предскажу вам ваше будущее. Завтра с утра вы бежмя бежите к уже знакомому вам Семену Юрьевичу и умоляете за любые деньги поставить профилактические уколы от ужасной болезни, чумы 17 века, проклятия матросов Ха Колумба - сифилиса.
   Нет, гипнозом и полстергейтом я не владею. Просто умею сопоставлять данные, анализировать и делать выводы. Я гений. Не далее как полтора часа назад сидел я дома, скромно вкушая свои гениальные гренки с огромной кружкой гениального матэ. Сидел и гениально смотрел телевизор. Местные новости в разделе криминальной хроники дали любопытный сюжет: вчера ночью из лабораторного корпуса медицинского института, находящегося на территории областной больницы, неизвестные злоумышленники похитили двадцать лабораторных кроликов, зараженных сифилисом. Кролики предназначались для лабораторных опять-таки исследований. Убедительная просьба к похитителям вернуть животинок, так как для еды, игр, бизнеса и бытовых нужд вышеупомянутые твари малопригодны. В связи с похищением остановлена серия бесценных для науки исследований. Прогресс обернется вспять, человечество вернется в пещеры. Да и проявите гуманность в конце концов - страдания животных, насильственно разлученных с родной клеткой, неописуемы. Ну и напоследок, просто подумайте о здоровье - кроличий сифилис злостно заразный.
   Заканчивая ленч, я обдумывал услышанное.
   Вывод получился не в пользу Гринпис. Представители этого ордена в наших широтах не встречаются. Вымерзают. У нас народ денатурат пьет. И закусывает всем подряд, хоть мамонтом мороженым, хоть кроликом болезным. Если резюмировать, то кроликов украли скорее всего представители малообеспечеченных слоев населения с целью поедания. Не корысти ради.
   Сведения, полученные теперь из первых рук, переворачивали всю мою стройную картину мира. Вся евклидова геометрия шла к Евклиду. Если неизвестный барыга выкладывает пять штук за каких-то вшивых (добро бы просто вшивых, так еще и заразных, тьфу!) кроликов, вряд ли он работает на ресторан богатых затейников, сподобившихся скинуться на экзотическое трипонемное рагу. В реальной жизни все не так как на самом деле, но такого у нас не бывает.
   Стайко, подославший барыгу к начинающим дьяволятам, известен как очень неприветливый душегуб, действующий главарь преступной группы. Действующий - это непосредственно выезжающий на места боевых действий, о которых законопослушный обыватель узнает только из тех же разделов криминальной хроники. Живьем я его видел несколько раз по клубам, но уже давно. Приличных коммерсантов и бандитов одно упоминание о Стайко вводило в состояние массовой гибели нервных клеток. Даже свои боялись его настолько, что прозвища - погоняла ему не давали, а звали уважительно, по фамилии. Не любили его также в недавно расформированном РУБОПе, считая отмороженным и бесперспективным для сотрудничества. Это мне Бармалей рассказывал.
   Нормальные, вписавшиеся в реалии рынка бандюги давно уже легализировали капитал, занимались честным извозом и иной деятельностью, не запрещенной законодательством. Также они завели нужные, обоюдовыгодные знакомства в правоохранительных органах и втихаря постукивали друг на друга. В стране шел естественный, полезный процесс включения криминальных капиталов в общую систему производства и распределения материальных благ. Стайко же на компромисс с властью не шел и оставался неутомимым труженником ножа и топора, принципиально отвергая легальные пути зарабатывания денег.
   Кстати, по слухам, он пару месяцев назад получил по голове таки топором, от чего все еще находится на реабилитационном режиме. Если верить тем же слухам, он уже заказал знакомым чеченам хороший автомат, чтобы отмстить неразумным распоясавшимся лесорубам или мясникам. Не хочу плохо думать о пожарниках, но не могу даже предположить, кто еще умеет обращаться с топором. Или не умеет, раз Стайко остался жив?
   Но скажите, друзья мои, вы ведь знаете чеченов? Чечены, что бы про них не говорили, молчаливы, рассудительны и прагматичны А также по южному горячи, пылки и любят яркие спецэффекты. Если они захотят устроить теракт, то явно не в виде экологической катастрофы, закидывая в школы и детские сады зараженных кроликов. Исходя из соображений логики, чеченский след отметаем.
   Пацаны загрузились с полубайта и жадно слушали откровения, исходящие от мессии в черном. Я чувствовал по бокам и чуть сзади голубоватое свечение, мой голос грохотал по крышам, заставляя дрожать окна и вызывая непроизвольную дефекацию у голубей. Но - хватит. Я показал ребятишкам силу разума, которая вывела человечество в космос. Поэтому объявил заседание закрытым. В качестве рабочей гипотезы я выдвинул наиболее правдоподобную версию: некая секта колдунов заказала Стайко кроликов для своих жутких обрядов. "Возьмите кровь больного кролика, пепел от чешуйки дракона, желчь вепря Ы, размешайте все крылышком летучей мыши..." - ... Ваше величество, это шарлатан!..
   И чисто из педагогических целей я добавил потерпевшим, что воровство - это антисоциальный и неправедный способ зарабатывания денег на наркотики.
   Воцарилась минута молчания и осмысления.
   - Вот встряли...- вздохнул Пашка.
   - Надо будет Кокса назад в больницу вернуть. - вдруг проснулась совесть у Васьки - А то сдохнет еще. Ему там, наверное, какие-то лекарства вкалывают.
   - Ханки ему вколи, чтоб не мучался, - ласково сказал я.- Юный любитель животных, мать твоя женщина.
   Засим (слово то какое многозвучное) я оставил врага считать потери, а сам направился ко входу в дэнс. Там уже торчал Бармалей, заложив руки за спину и посвистывая от нетерпения. Бармалеем его прозвали в шутку. Сережка был красив, статен и ебок. Мы на пару проводили множество дерзких рейдов по вражеской территории и всегда возвращались с языками. Со своими. Одно лишь появление дуэта Бармалей-Окулист (происхождение своего титула объясню позднее) заставляло обьяться пламенью смущения не одну прелестную щечку в этом зале.
   Подойдя к Бармалею, Окулист (в смысле я) церемонно приостановился.
   - Что подают?- ритуально воспросил он.
   - Дитчщь! -сладострастно отозвался Бармалей.
   - Пройдемте, князь,- скомандовал первый - это наш вечер.
   И, окрыленные мечтой, мы устремились к вратам рая.
  
  

Глава 3.

   Оду пою тебе, кислотная дискотека! Пусть подростковые психофизиологи объясняют этот феномен, а я довольствуюсь результатом, не задавая извечных вопросов бытия. Попрыгав пару часов в клубе под ритмично плюющий из динамиков рэйв, девчонки становятся способны на подвиг, лишь бы добиться члена. Может, псевдомузыкальный долбеж по мозгам, вбивая перепонки в череп, вызывает у них гормональный выброс, а может и нет. Но по эффективности работу в клубе сравнить не с чем - разве что с выпускным классом женской гимназии (не знаю, что это, ни разу не видел, но это моя мечта, мой заветный мальчишеский рай).
   А какой воздух стоит в клубе! До нашей глубинки уже дошли дорогущие суперсовременные системы звука и света. Объемные басы и вспышки лазера бьют уже не по органам слуха и зрения, а напрямую лупят по подкорке, по эрогенным зонам. Но вот системы кондиционирования еще остаются для русского поля чем то заграничным. Незнакомым и ненужным. Туман от разгоряченных тел смешивается с дымовыми завесами, табачным и конопляным смрадом, букетами парфюмов - дорогих и не очень. Сюда же идет угар от газующих у входа авто. Несет ароматами со стороны кухни и настежь открытых туалетов. " ... И веет чем-то кисло и тоскливо..." Кому как, а для меня эта обонятельная гамма и есть запах родины. Меня это возбуждает.
   Бармалей был известным специалистом по работе в клубах. В сиренево-зеленых вспышках прожекторов его кошачий профиль приобретал мефистофельскую глубину, а чеширская улыбка разбивала сердца наповал. От него не требовалось слов - говорить в грохочущем зале невозможно. Его задачей было увести намеченную дичь из толпы в тихое местечко, где в дело вступали танки - в моем лице. Я за десять минут должен был ввести девушек в курс дела: установить контакт, представиться местным представителем известного скупщика душ оптом и в розницу, а также в общих чертах обрисовать свою точку зрения на самые злободневные вопросы современности - какова будет коллекция MEXX нового сезона и есть ли жизнь на Марсе. Иначе говоря, наехать на уши и оболтать.
   В качестве тихого местечка выбирается обычно коридор, крыльцо или cheell-out. Ни в коем случае около стойки бара, чтобы не возникло соблазна угостить жертву алкоголем. Спаивать женщину - верх пошлости. Не в целях экономии, нет. Таков кодекс чести. Настоящий профессионал должен успешно завершить работу, потратившись разве что на презерватив. Не поощряется, с другой стороны, приобретать тот же презерватив за счет дамы. Альфонство - это низ пошлости.
   Есть у нас несколько узких любителей, их специализация - подсаживаться к девушкам в кафушках или кабаках. Такой вариант я спесиво считаю прибежищем убогого. Не требуется особого мастерства, чтобы уболтать выпимшую, расположенную к веселью и общению девчонку. Мой конек, мое эксклюзивное кредо, мои Эверест и Джомолунгма - это охота на улице.
   Представьте себе идущую по улице приличную девушку. Она озабочена своими делами, родителями, пацанами, подругами, погодой, учебой и есть ли жизнь на Марсе. Она куда-то спешит и знает, что там, куда она спешит, ее ждут. У нее чулок поехал. А тебе ее надо сооблазнить. Не просто подвалить, выклянчить телефончик, чтобы потом, через многодневные, изнуряющие потенцию уламывания, добиться ночи любви. Нэ так все это было, савсэм нэ так. Не обладая популярностью телезвезды, внешностью ангела и желанием сорить деньгами, нужно только вербальными средствами общения, убедить девушку в необходимости физического соития в этот же день. Непременно. Ну в крайнем случае назавтра. На добровольной основе, не угрожая пистолетом.
   Это не просто общение. Для нас важнейшим из искусств является либидо. Это театр, это мимика, жесты, голос, маски... Это сцена, на которой нужно выложиться до конца лишь для одного зрителя. И в конце спектакля с достоинством принять от него заслуженную благодарность. Это одновременно психология. Необходимо постоянно держать руку на пульсе и по едва заметному изменению чудесной улыбки мгновенно корректировать ход пьесы. Плата за сеанс психотерапии - опять таки билет в рай.
   Вот что я называю работой. Но не каждый выход на сцену сулит вышеупомянутую награду. И, не кривя душой, признаюсь, что с годами все реже устраиваю себе свой театр. Скатываюсь до уровня клубов, деградирую. Лишь не чаще раза в месяц, в какой -нибудь задумчивый субботний денек, для поддержания квалификации, я вытаскиваю с антресолей, из запыленной коробки свои сандалии с золотыми крылышками.
   И в этот момент улыбается обычно хмурый отец-Зевс, и по его приказу бледное северное солнышко посильнее пытается согреть исполинскую, насквозь промерзшую, с лужами озер, камышом заросших, с тучами комаров и клубами дымов заводских, Западно-Сибирскую низменность, огражденную на западе от тлетворных атлантических ветров седым Рифеем. Не Россия мы уже, а восточная страна Сиберия, свои у нас, отличные от бытующих на Русской равнине, культы и верования.
   Куда ты рвешься, душа моя, курлычущим журавлем? Гляди, еще чуть-чуть, и до сепаратизма додумаешься. Остынь, успокойся у себя в груди или где ты там обитаешь в организме. Видишь, не успели мы с тобой приговорить косяк, Бармалей вывел с дэнса двух соплюшек. Лет ориентировочно по шестнадцать. Вполне рабочий возраст, хотя некоторые от малолеток нос воротят. Тяжело, говорят, обалтывать. Не умеешь - не берись. Так я отвечаю на подобные заявления. Помню, был я моложе, стойку делал чуть ли не на тень от столбов фонарных. Но и тогда у меня были твердые моральные принципы относительно возраста респонденток - не похищать малолетних девочек из колясок, детских садов и младших классов, и не набрасываться на беззащитных старушек у подъездов. Методом проб и ошибок я выяснил свои пристрастия - люблю я именно таких свеженьких, трепещущих рыбок - лет 16-18. Молодое горячее мясо. Парное. Дичь. Спасибо Бармалею, порадовал старика. Сегодня , видно , и работать особо не придется. Девчонки и так хотят по самое не могу - слышно, как у них между ног при ходьбе хлюпает. Итак, Удачной охоты, Ка. Гундосо пробасил:
   - Здодово, девсенки!
   -Чего?
   -Того. Замуж пойдете?
   Ночевали у Бармалея. Утром хозяин тихо разбудил, одел и вывел девочек и так же тихо, чтобы не будить меня, ушел на работу - служба. С девяти до четырех он гоняет стрелялки-убивалки на компьютере в каком-то РОВД. Изображает подготовку закоснелых и погрязших в невежестве опричников навстречу компьютеризации и прогрессу вообще.
   Вернулся он, когда я только начал просыпаться и вывалил ошеломительные новости:
   - Слушай, ты Пашку с Васькой помнишь, щипачей малолетних, ты их еще летом как-то за жизнь лечил? Короче, их сегодня ночью у "Диафрагмы" мертвых нашли. Передоз явный. В машине их пацаны оставили вмазать, а сами поплясать пошли. Возвращаются, а те уже синие. Вот тебе и "ага".
   Не знаю, в кого я таким отмороженным уродился, а может это все наше поколение такое, но мало трогает меня чужое горе. Не помню, чтобы я переживал или убивался особенно даже на похоронах кого-то из родни. Более того, загляните себе в душу и посмотрите, а не притаилась ли там радостная мыслишка при вести о несчастьи каком-нибудь: "А ведь меня пронесло. Его зацепило, а меня пронесло. И слава богу". Это еще древние подметили.
   Вот и я, при печальных известиях, принесенных в Бармалеевом клювике, сказал "Ага", вздохнул и головой поник. А в голове у меня прокручивались все еще сцены из ночного кино. Шестнадцатилетняя веснушчатая крашеная Надька с сережкой в носу и абсолютно совершенная, божественная ее фигура - вот оно что такое горячий мрамор - оптимальное соотношение мышечной и жировой ткани в женском организме - это очень-очень упругое и в то же время поддатливое... Тьфу ты, безбожник, тут Бармалей, в носу ковыряясь, ждет хотя бы видимой скорби, а я слюни распустил и замечтался.
   - Завтра!- твердо сказал я. - Завтра я исполню последнюю волю покойных. Мне они как раз вчера поведали свои чаяния. А вообще, Бармалей, я знаю, и ты тоже знаешь, что из нас двоих физически я сильнее, поэтому не доводи до греха, свари мне кофе, а то убью, ты меня знаешь
   Он огрызнулся:
   -Сволочь,- и пошел на кухню.
  
  
  
  
  

Глава 4.

   Я по натуре (не в смысле по-натуре) не жесток, а даже в чем-то сентиментален. Я не исключаю возможности, что чарующие звуки моего бархатистого голоса, похожего на звон серебрянных колокольчиков, могут внушить кому-то несбыточные надежды, пустые иллюзии или воскрешать память о былом. Поэтому к моему телефону не подключен автоответчик, выдающий моим голосом сакраментальное: "Алле... Ну... Привет... А меня нет дома, так что рассказывать будешь после звукового сигнала."
   Кстати, много раз убеждался, как влияет на женщин такой несправедливо обойденный теоретиками сексуальный инструмент, как мужской голос. Я имею в виду тембр, звучание. Правильно поставленное низкое контральто, по моему мнению, действует эффективнее шестисотого мерседеса. Обожаю работать по телефону, когда, сидя в кресле, можно расслабиться, прополоскать горло горячим какао с молоком и изобразить хрипловатый рык сытого льва, что-то среднее между Высоцким и Ливановым. ( К слову, я и пою неплохо, жалко даже, что это не модно.) Эффект поразительный. Если доза расчитана верно, вам кончат прямо в телефонную трубку.
   Так вот, к телефону у меня подключен не автоответчик, а всего лишь определитель номера. И никаких проблем. Если номер знаком, решай сам - брать трубку или мышечная энергия, потраченная на вставание с кресла и переползание на другое, ближнее к телефону, не оправдывается удовольствием, которое рискуешь получить, услышав абонента. Если же номер не знаком или не определился - сначала прислушайся к себе - расположен ли твой внутренний мир, твоя маленькая вселенная к общению. Затем поступай по настроению. Я, например, все мои срочные дела обычно делаю сам. А срочные дела братьев по разуму (я имею в виду человечество в целом) могут подождать и в конце концов решиться без моего вмешательства. Следовательно, незачем увеличивать энтропию (или энтальпию?) и лишний раз подходить к телефону. Ну, разве что иногда.
   Итак, приходя домой, я нажимаю кнопку "TONE", и механическая телефонная барышня ( а может электрическая или электронная, черт знает, на каких принципах основана жизнедеятельность этой хренотени) загробным голосом рассказывает мне, с какого номера и когда мне было послано очередное "I love ю". Помню, однажды я зафиксировал мировой рекорд. Одна настырная воздыхательница за один вечер (правда, долгий летний вечер) умудрилась попытать счастья и набрать меня целых двадцать четыре раза. Хватило же терпения! А было между нами всего ничего - классический подкат на улице и совместный поход в баню. Нет, вспомнил, еще раз мы сделали это в машине , в парке К и О, через день после бани.
   Сегодня же, вернувшись уже под вечер от радушного Бармалея, я обнаружил, помимо прочей чепухи, что меня неоднократно вызванивали из ДК "Метрострой", причем в самые последние часы. Что мы помним об этом заведении?
   Во дворце культуры подземных труженников давно уже не проводилось вечеров для ветеранов войны и производства, умерли, видно, все, давно уже закрылись кружки юных археологов и ботаников, канула в лету студия бальных танцев, балерины нынче-то все по стрип-клубам выступают, и исчез куда-то, умер, наверное, тоже, вахтер - дедушка в очках. Вместе со своими атрибутами - столом, настольной лампой и газетой. В общем, все умерли. Здание ДК "Метрострой" занимал теперь центр досуга с тем же названием - тоже неплохая клубничная полянка.
   Звонки оттуда означали, что в тамошнем Пул-клабе начался очередной турнир, а значит кто-то из охотников, скорее всего Пимыч, он там все время ошивается, вызывает меня на помощь. Так собаки, почуяв зверя , лаем созывают егерей. Я в биллиардных турнирах не участвую, кесарю - кесарево. Хотя играю иногда с удовольствием, а при случае люблю посмотреть интересную игру.
   В "Метро" все же собрался и поехал. Удача - девка ветренная, глядишь - фортанет подклеить к ужину чего-нибудь вкусненького. Снаружи этот памятник нелегкого и недалекого прошлого не изменился. Имперская монументальность, колонны, грифоны - от этих стен еще пахло УСАМИ. Зато внутри... В прежние времена я был выводим сюда на елку лет двадцать назад. Иные дни, иные сны. Какие там барские, новорусские ли хоромы. Кремлевской, царской или даже султанской роскошью придавливало к полу замордованного вечными российскими вопросами и бедами посетителя при входе в сие богоугодное заведение. Зато и посетителей хватало. Некоторые так приезжали. Посмотреть...
   Для утешения моей израненой души здесь был боулинг -отстроенный на уровне эпохи освоения дальнего Внеземелья. Туда я и устремил стопы свои. Испытать судьбу и покатать со мной шары милостливо согласилось порождение техногенных катастроф - некто Пимыч. Лет пять назад он был известен просто как Пима - по фамилии - Пимштейн. К своим 25 он успел до невозможности спиться, полысеть, растолстеть и приобрести вид стареющего буржуа. Звать его стали более уважительно - Пимыч. На удивление успешно он торговал каким-то гербалайфом, на досуге писал стихи - лирические, но нецензурные, публиковал их в Интернете. В общем, держался на плаву, в отличие от подавляющего большинства пьющих российских интеллигентов, повсеместно вымирающих, как класс
   Пимыч, несмотря на внешнюю безобидность - вовсе не облако в штанах, а отпетый и циничный охотник, не хуже остальных, старое блядское насекомое. Ему, в силу респектабельности, удаются вещи, немыслимые для человеческого восприятия. Он успешно проводит даже так называемый "встречный вариант" - лобовую атаку. Встречный вариант - это когда девушка идет вдоль по улице, а ты - ей навстречу. Обычно такие случаи не прокатывают. Чтобы разговориться с ней, ты должен остановиться и резко сменить траекторию своего полета, а девушки нынче пошли пугливые и при быстрых движениях убегают в лес. Но чего бояться, когда к тебе с вопросом обращается такой безобидный лысый толстячок с добродушной улыбкой. И несчастные жертвы доверчиво вступали в беседу. Другой аспект в том, что многие девушки никак не воспринимали его как сексуальный обьект, сама мысль об этом вызывала у них хохот. Поэтому и я пасся неподалеку от его охотничьих угодий, добивая подранков, так сказать. А попросту, появлялся на сцене в нужный момент и уводил растаявшую от ласковых Пимовских слов девушку. Он не обижался.
   Взяли мы с Пимычем по литру светлого пива с фисташками, переобулись в белые тапочки (такой у них порядок заграничный) и прошли на кегельбан. На соседней дорожке с гиканьем гоняли шары блатные - грузные дядьки числом трое, в кислых спортивных пижамах, давно нам знакомые. Эти пили водочку. Для приличия неторопливо поставив пиво и помолчав, мы пошли здороваться. Про себя я вздыхал. Сбывалась древняя примета: вечер, проведенный с Пимычем - к жестокому похмелью утром.
   Через пять минут мы поднимали первую - за хороший вечер. Еще через десять - подтащили поближе свое пиво. Через полчаса халдей, по-натуре, резко метнулся и приволок еще водяры и путевой закуси. Потом Пимыч навзрыд читал свое новое творение:

"Виденье чудное открылось вчерашней ночью мне во сне

Как баба голая лежала на белоснежной простыне

И я ее, поставив раком, без перерыва, целый день

Порол, порол, задрав рубаху,спустив штаны ниже колен.

Она тряслась, как в лихорадке, подмахивала, что есть сил,

И вновь ее подмах могучий во мне желание будил.

Но вот проснулся я ... Такого не видел я и в страшном сне-

Восставший вверх мой член багровый, зажатый крепко в кулаке!

   Хороший вечер завершился в бане, куда Пимыч отправился в белых кегельбановских тапочках.. Были вызвонены проститутки, числом пять штук. Блатные, в силу потенциальных проблем, возникших по причине долгих лет, проведенных за решеткой в темнице сырой в сидячем виде, кроме всего и пьяные были сильно,воспользовались девушками, только как массажистками, да еще спасательницами в бассеине. Пимштейн, не переставая выпивать, финтифлюхнул трех по очереди. На его потенции пьянство, гибельное для всего живого на Земле, мало сказывалось. Подозреваю я, не только фарцует он своими гербалайфами, но и сам их амкает.
   Я в принципе проституток не люблю, хотя угощали меня ими частенько, что греха таить. Но удовольствие достигается через преодоление препятствий. Только азарт охоты, острота ощущений погони - вот что дарит полное наслаждение. Разговорам про особое мастерство и умение я не верю, а у меня было с чем сравнивать. Физиологически любая женщина может дать мужчине не больше, чем любая другая женщина. А когда за все уплачено - исчезает элемент неожиданности. Как всякая творческая личность, я не выношу рутины.
   Однако пьян я был этой ночью. А потому занял любовью проститутку Наташу, дивно красивую сучку, классической славянской красотой. И волосы ее - как спелое пшеничное поле, или как степной мед-разнотравье, и глаза ее васильковые, как те самые васильки, что в небо голубое глядят, и училась она на медсестру, да изнасиловали на первом курсе училища, а дальше - покатило, понесло. Жить то надо. Редко среди продажных женщин такие красивые встречаются. Серьезные клиенты стараются подобных выхватить в свое эксклюзивное пользование в ранге любовниц.
   После душещипательной беседы она увела меня в уголок этой безразмерной бани , где мы и делали это. Акуна-матата. Динь-Динь. Я был ее первым мужчиной. Первым в ее жизни, который не оттрахал, как скотину безголосую, а принялся сооблазнять, как мало кто умеет. Это стук сердца, это коса нашла на камень. Хочется верить. Она мне так объяснила, по крайней мере. Потом мы сели за столиком, пили водку и читал я ей наизусть произведения когда-то известного поэта Пушкина Александра Сергеевича, если кто помнит. Гой тебя разъеси, Сережка Есенин, знал ты рецепт вневременного российского счастья. Вот и я читаю стихи проститутке и употребляю Quantum satis - сколько достаточно - Стрелецкую с душегубами.
   Наташа погрозила мне пальчиком:
   - Смотри, Димка, дошутишься. Мастер ты, наверное, девчонок укладывать.
   - Ну что ты, я еще мальчик .- я потупился.
   -
   ..
   - Была бы помоложе... Года на три. Влюбилась бы...
   - Да ты, вроде еще неплохо сохранилась, старушка.
   - Нет, была бы помоложе, точно купилась бы на твои прекрасные глаза, бесплатно отдалась бы.
   " Здравствуйте, еще одна..." - это я подумал про себя. А вслух спросил:
   - И что же это у меня с глазами?
   - Счастье у тебя в глазах. Неземное какое-то блаженство. И улыбка соответствующая натянута. Такая счастливая, что хочется кусочек этой радости у тебя отщипнуть.
   Однажды мне поведали, что у меня взгляд такой, будто мне постоянно миньетят под столом. После этого я утратил способность удивляться восторженным замечаниям относительно моих чудесных глаз. Глаза, как глаза. Мое фирменное блюдо. Работа у меня такая.
   Однако про улыбку она просекла... Охмуряющую улыбку, чарующую, дразнящую и зовущую к поцелуям, я годы репетировал перед зеркалом и теперь небезосновательно считал ее своим секретным оружием .

Глава не знаю уж какая (четвертая, вроде)

   Проснулся я дома. Вообще, заметил, когда пью, в каком бы состоянии не был, ночевать уползаю домой. На уровне инстинкта. Просыпаться было плохо. Утро было после "Стрелецкой".
   В голове постепенно всплывали лица и события: Евгений Евгеньевич, наш вчерашний собутыльник по кегельбану и бане - бывший тренер по боксу, ныне - хозяин авторынка. Не какого-то отдельного авторынка, а всего авторынка региона. В административных границах суверенного субьекта федерации. Давным-давно он сидел недолго относительно за какой-то разбой. Уважали его очень как несколько поколений воспитанных им боксеров, так и блатные, в которых эти боксеры в большинстве своем вырастали Также присутствовали его друг-компаньон Дима со своим постоянным спутником, молчаливым и застенчивым убийцей Тахиром. В милицейских сводках оба значились как особо опасные. Хотя Диму считали интеллигентным человеком - многая лета назад он закочил первый курс строительного института. Незамедлительно после чего получил свой первый срок - за грабеж.
   Под утро , помнится, в баню прибыли новые гости. Кумир молодежи и герой многочисленных историй, сам Стайко с двумя ухарями воротался с какой-то заманухи и заглянул на огонек к Евгеньичу. Засвидетельствовать почтение, так сказать . Голова его и впрямь была украшена мужественным багровым шрамом, вокруг которого еще не заросло волосами. В шрамах также, но уже белых, застарелых, было все его лицо, и большая часть торса. На торсе немало также было синих изображений тотемных символов воровской романтики. Посмотрев на внешний вид этого джентельмена удачи, становилось понятно, почему после встречи с ним некоторые делавары (деловые люди) долго и безуспешно лечатся от импотенции. Даже если опустить позапрошлогоднюю историю, когда в туалете "Диафрагмы" Стайко из газового пистолета выстрелил прямо... туда (в самую потенцию, в пах то есть) одному молодому бизнесмену. Меня тогда не было, но визг, по рассказам, был душераздирающий.
   Для дорогих гостей заказали еще водки и еще закуски. Быстро прибежало невзрачное морщинистое создание в постклимактрическом возрасте - назвать ее женщиной не поворачивался язык, бабушкой -
   воспитание. Приволокла графин ледяной Стрелецкой и тазик с удивительно вкусными пельменями. Новые гости неторопливо насыщались.
   Я сладко нежился в томной неге на плече у Наташи. Пимыч дискутировал со старшими о роли секса в шкале жизненных ценностей современной молодежи. Евгений Евгеньевич морщился:
   - Дуремары вы все, молодые. В башке дыра у каждого. Лишь бы обдолбаться херней какой-нибудь. Да еще трахаетесь, как кролики.
   При слове "кролики" я встрепенулся, и как бы между делом спросил:
   - Слушай, Стайко, тут лопоухие твои, Пашка с Васькой , мир праху их, рассказали , что ханку последнюю, с которой они и кончились, взяли у барыги, которого ты к ним как будто подослал . Дела кроличьи решать как будто. Я без претензий, ты ничего за того барыгу не слышал? Не сочти за дурные манеры...
   В принципе, это был вполне допустимый вопрос в застольной компании. Если кого-либо интересует какой-либо момент в деловых или
   личных вопросах ближнего своего, он вправе об этом хотя бы спросить. С другой стороны, ближний вправе не отвечать на заданный вопрос, лишь намекнув, что это информация не для обсуждения. Стайко , впрочем, отнесся к моим человеческим слабостям благосклонно и даже снизошел до ответа, правда в свойственной одному ему ненавязчивой манере общения.
   Смысл его слов заключался в следующем: Он, Стайко, клянется самым дорогим, что у него есть - своими честью и достоинством, что никаких посылательных действий по направлению "барыга-пацаны" он не совершал. Более того, он в недоумении и хотел бы понять, отчего его, Стайко, честное имя, вернее фамилия, были огульно охаяны и вообще упоминаются в связи с произошедшим около Диафрагмы досадным ициндентом. И он, Стайко, клянется самым святым, что у него есть - памятью о маме, что подлый злопыхатель или группа таковых за свои гнусные клеветнические наговоры и измышления отплатят не только самым дорогим, что есть у них по их мнению, но и другими вещами, о ценности которых они мало задумываются в суматохе дней, а между тем эти вещи дороги им, и прожить без их они не смогут. В этом контексте он, Стайко, подразумевает некоторые органы тела, которые попутно выполняют функции первичных половых признаков вышеобозначенных персон.
   Закатив глаза и брызжа слюной, Стайко продолжал:
   - Мне делать не хер, барыгам задания раздавать. Это по жизни сучий хлеб, кого куда посылать. На хер посылают, понял, да?. Я кровью отвечу своей, если кто меня пошлет, на куски порву, за слово отвечу!
   Его начало заметно трясти. Один из приближенных к телу увел героя на скамью и вкатал укол. Сам присел рядом с ним, приобнял и тихо начал успокаивать.
   Евгеньич сочувственно вздохнул:
   - У него и раньше то крыша с наркоты свистела. А как бошку пробили, вообще плохой стал.
   Я остался обдумывать разговор.
   Нет, не верю, ой не верю я тебе, Стайко. Блатные - народ страстный, убеждать умеют, но чисто логически и психологически не вяжется. Если приблизить все произошедшее к знакомой мне системе координат, то не стала бы девушка, отказав мне по причине месячных, горячо убеждать меня, что сегодня она действительно не может, не в состоянии физически заниматься этим, не стала бы она мне демонстрировать окровавленные прокладки и набухшие лимфоузлы. Она сказала бы просто:
   - Мне сегодня нельзя. - Или что-то в этом роде.
   Будь Стайко какой угодно пробитый, не послал бы он меня куда-нибудь, а полюбопытствовал хотя бы, что это за тема с кроликами. Они же любознательные, блатные, недаром свой хлеб едят, они первые, еще на заре перестройки прочухали, что информация - вещь практически бесценная, то есть денег стоит. А этот даже не попытался разнюхать, что почем, а пошел в глухой отказ.
   Если бы собака не ела мяса, не стала бы она с таким чувством открещиваться от своей плотоядности. При деле здесь Стайко, зуб дам. Нет, зуб не дам, жалко, привык я к зубам своим, и денег в них много вбил - на ремонт и уход, но к кроликам Стайко явно имеет отношение. Ну и хрен с его кроликами, выполню предсмертное желание Васьки - это свято, за это зуб отдам, не жалко - и забуду все эти кроличьи дела. Не нравятся они мне даже пьяному.
   А что Стайко шумел на меня, так и с ним тоже хрен. Он хоть и грозился, но на меня прямо ни одного наката не сделал, не послал никуда, базар он все-таки фильтрует, умный, хитрый, осторожный. Понимает, что полез бы драться - настучал бы я по его голове больной. Я хоть три года не тренируюсь уже, но удар остался - дай дороги, а пушкой передо мной трясти он бы постеснялся, за это и предъявить могут, хфамилие мое известное... Не всякого встречного Евгеньич к себе в баню водит. Помог я однажды сильно Евгеньичу. Один кадровый вопрос решил.
   И вообще в общении с блатными главное - не бояться. Его задача в разговоре - на тебя жути нагнать, наехать, сломать психически. А если ты его не боишься, мимо ушей пропускаешь кровавые откровения, он и сдуется. Что я сейчас, втихаря от всех, и продемонстрировал. Увидел Стайко, что я, слушая его, и глядя в его плюющийся рот честными расширившимися глазами, ненароком полез рукой Наташке под халатик, и сразу разыграл удар сердца. В театр бы его, с Табаковым на пару у Виктюка пародировать Моисеева. Хотя нет, не потянул бы. Если даже я, неприхотливый зритель, не поверил, то и Станиславский с Рабиновичем-Данченко, тьфу ты, с Немировичем, извиняюсь, я сам на четверть Рабинович почти, у меня бабушка по матери урожденная Рубанович, вот ассоциация и сыграла, так вот, они бы все трое - и Станиславский, и Раб... ёб, Немирович, и Данченко не поверили бы Стайко . Хрена лысого какой-то пробитый беспредельщик меня пьяного запугает. Non plata sombrero Huani est. Не по Сеньке шапка.
   Но на слабонервного Пимыча пламенная речь Стайко произвела впечатление. Обычно разговорчивый, он молча положил в рот пельмень. Видимо вспомнил самую первую, ставшую достоянием нашего бомонда сагу: когда Стайко убил своего собутыльника и разрубил его тело топором (опять топор!) примерно на восемнадцать частей, коими старательно удобрил окрестные леса. Дали ему тогда всего семь лет - у суда не было доказательств, кроме случайно завалившегося за мебель пальца потерпевшего.
   Пельмень выпал изо рта Пимыча и плюхнулся на паркет. Пимыч все также задумчиво поднял его с пола рукой, насадил на вилку и снова положил в рот. Евгений Евгеньевич глубокомысленно заметил:
   - Я не склонен к обобщениям. Но глядя на тебя, я начинаю понимать, почему мы, евреи, не едим свинины. Это своего рода каннибализм.
   Веселье поутихло и все стали собираться по домам. Прощай красавица Наташка, едва ли увидимся вновь. Пьяную, ее пробило на чувства, и всхлипывала она у меня на груди.
   - Зачем ты это сделал?- сквозь сопли и слезы вопрошала она.
   - Что? - добродушно откликнулся я.
   - Обалтывал меня так... Стихи свои придурочные. Еще в осенний лес свозить обещал, в листья зарыться... На уши макарон навешал, как я теперь жить буду, без тебя? - она уже откровенно ревела.
   Я чувстовал себя неловко:
   - Ну, не переживай ты так. Все будет хорошо. Где уж нам уж замуж, приходи уж, так уж дам уж. Ты ведь знаешь из наших песен: дельфин и русалка - не пара.
   Наконец, я сдал ее, пьяную и плачущую, на руки подоспевшей сутенерше, и, тяжело опершись на Пимыча, пополз к выходу.
   Не все то золото, на чем негде пробы ставить. Еще не хватало подобранных на улице дворняжек в дом вести. Она ведь привыкла всякую гадость в рот брать.
   А проснулся я поутру болеющим с бодуна. Это сушняк меня поднял ни свет ни заря - в 10 утра. Лечась кефиром, включил телевизор и начал щелкать пультом. Везде были мультики, новости, сериалы, всякая вата, одним словом. Ни одной задрипанной порнушки или "Плэйбоя поздно утром". Нет, не думают на телестудиях о нас, людях со смещенным центром тяжести. Причем смещенным ниже пояса. Да почему только о нас? Ведь даже заурядному обывателю как подняло бы настроение на весь день что-нибудь легкоэротическое с утра по телевизору!
   Напился с горя кефира и снова завалился спать. Мне на работу не надо. Снилось мне почему-то, что я - представитель то ли партии зеленых, то ли того самого Гринписа, нашел на берегу озера несанкционированную свалку, огромную гору, целиком состоящую из рекламных брошюрок и проспектов центра сайентологии и дианетики Рона Хаббарда. Ну и где здесь сексуальная подоплека? Ау, Фрейды!
  

Глава 5.

   Отоспался я и проснулся относительно рано - не было и трех часов дня. За окном свирепствовала золотая осень, хватая за душу когтями летящих паутинок. Отпиваясь чаем и любуясь в окно пейзажем, я вспоминал все подходящие к случаю стихотворения, такая на меня благодать накатила - унылая пора, очей очарованье, сентябрь, праздник, сладкий как папиросный дым, уходят в последнюю осень поэты, чей-то мягкий лик над лесом, пахнет вишнями и мохом...
   "... И собрал я золота, и серебра, и сокровищ царей и сокровищниц. И оглянулся я на деяния рук своих, на все, что совершил я, и увидел, что все это суета и погоня за ветром, и нет в том прока под небесами. Суета сует, все суета..." Экклезиаст. Сегодня надо будет раскуриться. Настроение соответствует.
   Я одел черный берет "KANGOOL", темные очки, длинное пальто с блестящими пуговицами и остроносые мажорские туфли. Бархатные. Посттарантиновский стиль в глухой провинции все еще производит впечатление.
   Я взял в руки картонный пакет на тесемках с плоским донышком. И отправился выполнять последнюю волю покойного. Пусть это будет моим личным вкладом в приближение эры милосердия.
   Квартира, где имели последнее земное пристанище усопшие Пашка с Васькой, находилась в получасе ходьбы. Пошел пешком. Мягкой кошачьей поступью. Весь расслабленный, весь на шарнирах. В моей блудливой улыбке все тайны Вселенной. Эй, мамы, не прячьте дочек за своими широкими юбками, все равно найду, поймаю и съем. Эй, дочки, хотите посмотреть на живого тигра? Не бойтесь, он не кусается, я его держу.
   Погуляв по магазинам, скверам и улицам, я оказался перед дверью. На звонок открыл парнишка по прозвищу Казак, двадцатилетний наркоманящий оболтус, отирающийся при малолетках в качестве прислуги. Квартира числилась за кем-то из бригады Стайко, и, несмотря на присутствие людей, вид имела необитаемый. Видимо, из-за хорошего ремонта, чистоты и почти полного отсутствия мебели. Кроме выбывших Пашки-Васьки, здесь обитали еще двое парнишек того же возраста и профессии, мне малознакомых. Жили они суровой коммуной, по звериным законам спецприемника для малолетних. Такая жизнь их воспитывала и дисциплинировала. Инфантильный Казак за еду и наркотики убирался по хозяйству и готовил хавчик на всех.
   Хозяева были дома, сидели прямо на полу в гостиной, смотрели видик и пили чай вместе с гостем - моим старым приятелем (несмотря что я лет на пять старше), сыном одного толстосума, занимающего не последнее кресло в администрации.
   Все-таки спасибо Великой Октябрьской Социалистической революции, уничтожившей сословное деление общества и стершей все классовые различия и границы. В былые времена едва ли молодой барчук стал бы с кухаркиными детьми чаи гонять, а сейчас ничего, смеются даже.
   Я присел в кружок и отправил Казака за чистой кружкой. Хорошо так сидеть, когда вокруг тебя трое чистых, веселых, счастливых ребятишек. Идиллию смущала только жуткая порнуха по видику. Впрочем, я привыкший.
   Казак торжественно внес в комнату кастрюльку с дымящейся бурой жидкостью. Это была вываренная в молоке конопля. Конечно, местная, собранная по дворам конопелюшка не обладала таким мощным душеранозаживляющим действием, как та сказочная трава, что нам привозят с юга. Иначе говоря, тутошнюю усладу ругательно называли "беспонтовкой". Но, приготовленная по особой технологии, она могла дать некое подобие того эффекта, дабы вкусить который, англицкие рыцари в средние века и затеивали крестовые походы на Ближний восток, где в изобилии растет чудесная трын-трава.
   В процессе употребления препарата начали делиться знаниями. Менты нашли дальних родственников Пашки и Васьки, живущих в Шахтерском поселке за городом. Тела им отдадут из морга только завтра, потому как не закончены еще все их ментовские процедуры. Диагноз - передозировка не подтвердился, просто вкололи покойнички по неопытности какой-то бодяги ядовитой, найти бы барыгу, что ее впарил пацанам, и порвать бы его, как грелку, да где его уже найдешь то... Похороны у них там будут, в Шахтерском, мы поедем, конечно, далеко, правда, хотя пацанам это уже не поможет. Может из старших кто поедет - родню подогреть, а может и не поедут - близких родственников то у Васьки с Пашкой не было. Детдомовские, из инкубатора.
   Кролик в ванной сидит, он уже затрахал гадить по углам. Что, по-натуре заразный? Ну, дела... Да ну, прокалываться идти, неохота. Мы кролика особо не трогали, его все Васька мацал больше. Заболеем - пойдем, а нет - и так прокатит. Забирай кролика, без базара, нам он в бампер не упирался. Ну счастливо, заходи, коли здоровье будет. Уя! Хорош руку ломать, пошутил я. Давай.
   На улице продолжался все тот же сумасшедший листопад, только после употребленного продукта молочной кухни он приобрел особый, скрытый от простых прохожих смысл. У каждого падающего листа был глаз , моторчик и передатчик. Листья экипировались, как снецназовцы. И падали листья не хаотически, а вполне осмысленно, преследуя при этом свои, непонятные людям цели. Все лето листья висели на деревьях и вели сбор информации, желтели. И вот наконец сегодня главные листья передали - пора. Сначала полетели листья-разведчики, потом - листья-десантники, захватившие плацдарм, теперь летят основные силы листьев. "...Лица желтые над городом кружатся..."
   А на ржавом мусорном баке вполне прилично одетый дитенок с отрешенным лицом выводил что-то мелом. Я умилился - вот она связь поколений, подошел поближе, рассчитывая увидеть по уши родную с детства трехбуквенную формулу, но не тут то было. Белым по ржавому аккуратно было выведено "NIKE". Эти дети родились уже в другой стране.
   В картонном пакете с тесемками сидел белый кролик с фиолетовой цифрой "5" на ухе и думал свои кроличьи думки. Усы у него часто двигались.
   А поеду я в трамвае, устало меня пешком ходить. Ой! М-да, Гаврюшка, не любит тебя Евдокимыч... Давно я уже в общественном транспорте не ездил: и мест свободных нет, и лица у всех, как гавна в рот набрали, а выплюнуть неловко. Эй, народ, расслабьтесь все. Нет, ну я понимаю, зарплату не плотят, цены растут, Ельцины страну разворовали, я все знаю. Я в новостях смотрел. Но почему у вас лица такие злые? За окном бабье лето, а мы... Ой! Чего вам, женщина? А, понял, сколько? Я не смеюсь, я в самом деле не знаю. Вот ваши два рубля за проезд. Вам спасибо. Та помогай вам бог.
   Все-таки как мило гудят трамваи. Помню, лет двадцать назад меня в садик на трамвае возили, так они одинаково гудели, что тогда, что сейчас...
   Стоять! Вдох-выдох, пришел в себя, быстро! По направлению 14 часов дня дичь. Сидит одна. У окна. И рядом место только что освободилось. Ага, понятно, почему я на нее сразу не среагировал, с ней рядом какой-то фырган сидел, я думал, они вместе. Я ведь не беспредельщик какой, на чужих женщин кидаться в присутствии кавалера, уважаю чужие чувства. Но эта здесь одна. Рывок. И я сел рядом. Начинаем разговор...
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 6.

   Долгие годы наблюдений за живой природой привели меня к результату, аналогичному тому, что получил граф Калиостро задолго до нашего века. Формулы любви, универсальной и безотказной, не существует. Нет магических слов, волшебных заклинаний, перед которыми падает любая неприступная крепость.
   Конечно, существуют определенные правила поведения, манеры одеваться и вести беседу. Общеизвестно, что если ты богат и знаменит, больше вероятности, что на твой крючок клюнет рыбка. Следуя всем этим правилам и расчетам, ты лишь увеличиваешь свои шансы на победу. Не более чем. Во всем остальном охота на женщину остается все той же сумасшедшей лотереей, и полагаться следует исключительно на ветреную девку удачу. Иногда казалось бы абсолютно беспроигрышные варианты пролетают мимо кассы. Бывает, и вечер с ней проведешь, и и потратишь на нее рублей сорок семь, и домой зазвал на палку чая, ан нет, обломитесь, не ваш сегодня праздник. А при случае безо всяких усилий с твоей стороны запретный плод сам падает в руки с дерева познания добра и зла как раз в тот момент, когда ты проходил под ним.
   Поэтому я никогда не берусь предсказывать результат очередного матча и никогда не готовлю заранее его сценарий. Действовать и говорить нужно интуитивно, по ситуации. Главное, почувствовать женщину, ее настроение, настрой и резонировать струнами души. Слова здесь - второстепенное. Важнее "...движение губ, прикосновенье руками...".
  
   Чудесная незнакомка сидит у окна и держит в руках какую-то "ELLE", но смотрит не в журнал, а в окно. За работу, господа. Я одеваю темные очки, поднимаю воротник, натягиваю берет на уши и улыбку на лицо. Потом говорю ей с проникновенной хрипотцой, но серьезным голосом:
   - Здравствуйте, девушка, я к вам по делу.
   Сработало! Yes!
   Она посмотрела на меня не испуганно и без неприязни, скорее с деланным равнодушием. Про такой взгляд я когда-нибудь напишу песню. А глаза то какие, м-м-м... , марки "Черная ночь", но почему блестят так? Ладно, частности потом, не отвлекаться, изображаем "непроницаемое лицо".
   - По какому делу? - Голос приятный, непонятная мне пока тревога в нем, это я подсознанием, печенью чувствую, может, все-таки напугал я ее, ладно, потом разберемся, дальше, дальше.
   Я таинственно оглянулся по сторонам, скорчил невообразимую гримасу, наклонился поближе к ней, чтобы обдать вдобавок своим драгоценным парфюмом (я на него состояние ухлопал!), и шепотом, на ушко пробубнил:
   - Девушка, я секретный шпион. Угадайте, что у меня в пакете.
   Тут она поняла, что ее дурачат, но делать нечего, раз уже вступила в игру:
   - И что же?
   - Ну... я вас первый спросил.
   - Не знаю.
   - Сдаешься?- надо резко перейти на ты, сейчас игра ей может надоесть.
   - И знать не хочу. - Черт, это плохо, но не смертельно.
   - Ладно, смотри, - я еще раз оглянулся по сторонам и осторожно приоткрыл пакет.
   Нет, оттуда не выпрыгнуло мерзкое чудовище со страшными зубами и не заговорило человеческим голосом. Там сидел белый кролик с фиолетовой цифрой на ухе. Ничего страшного. Любая фифа должна хотя бы улыбнуться. Но я вообще ничего не понял! Почему она испугалась, будто я ей показал мутировавшую черепашку-людоеда из гонококковых болот Хуямбы-вамбы.? Аж дернулась от испуга и сразу заревела. Хорошо, не в голос, стыда не оберешься, молодой охотник за приведениями, ведь люди вокруг. Просто слезы из глаз полились. А ведь она и раньше ревела, точно! Вот что меня сразу насторожило, вот что не понравилось. У меня нюх на такие вещи, а обдолбанный не сразу просек - не далее как пару часов назад рыдала она, ревела навзрыд от ужасного какого-то несчастья, надеюсь, не вселенского масштаба.
   - Что вам от меня надо? - это сквозь слезы, чуть ли не с отчаянием. Только истерики мне здесь не хватало. Нет, продолжайте без меня.
   - Извиняюсь, дамочка, я здесь проездом. - Скомкал я грубо заключительную часть беседы и пошел-пошел к выходу. Мне срочно надо было побыть одному. Я, как любой нормальный половозрелый мужчина, не знаю, как реагировать на женские слезы. Тем более второй раз в течение одних только суток. Ну Наташка то ладно, по делу ревела, по пьяному. А эта вообще, ни к селу, ни к городу. Как рыба об лед. Вот припадочная попалась! Неприятное впечатление. Облом, одним словом.
   Выскочив из вагона, я направился в сторону сквера, расчитывая проветриться и подлечить нервы. Мама, а это кто?! А это моя новая знакомая держит меня за рукав и что-то втирает, в смысле предъявляет. Вот психованная. Злая какая, надо же. Подобрать сопли и успеть выпрыгнуть за мной из трамвая - это не каждая сможет. Буйнопомешанная, может? Почему таких в больнице не держат, вот сейчас по улицам бегает, на людей кидается. Послушаем, о чем она ругается:
   - Это вы его убили? Это все из-за этих кроликов, да? Но я ведь здесь ни при чем, вообще. Вы поймите, я просто рядом оказалась, случайно.
   - Девушка, я тебя просто трахнуть хотел. - по хамски прервал я этот театр абсурда. С психобольными надо так, жестко, я где-то читал - А кролика на улице нашел. Честно. Чего ты ко мне прицепилась, щас в глаз получишь. Не нравлюсь, уходи, не мешай работать. Потом сама придешь, плакать будешь, ночь любви просить, поздно, скажу, ушел поезд. Раньше, скажу, думать надо было, когда молодой был, красивый. Поняла? И руку отпусти, пора мне, я сейчас, наверное, очень водки напиться спешу. Душа просит.
   Рука ее автоматически разжалась, но уходить я не спешил. Достал пачку Шмальборо лайтс, вытянул сигарету, ввинтил между зубами (зубы у меня красивые, породистые). А она, представьте, тоже осталась стоять. Взгляд абсолютно не больной, только потерянная вся какая-то. Приступ прошел, скорее всего. Еще раз попробовать, что ли, ни разу не делал это с душевнобольной, это любопытно, это возбуждает. Тем более, здесь есть какая-то интрига - "прекрасная, но безумная". С другой стороны, она говорила про какое-то убийство. Не люблю я криминальные, мутные истории. Более двадцати лет жизненного опыта в нашем жестоком мире научили меня не влезать в темные или плохо пахнущие дела, тем более чужие. А вдруг она меня убьет, а ее оправдают? Ладно, разберемся. Уж больно сладкий кусочек.
   - Хочешь большую вкусную сигарету?
   Она не побрезговала. Я щелкнул зажигалкой и произвел осмотр. Нет, не может душевнобольная выглядеть так.
   Лет двадцать - край, стрижка - каре или что то вроде, брюнетка, натуральная, брови за себя говорят, глаза миндалевидные, чуть раскосые, с едва уловимой монголоидинкой, хотя нос не тюркского типа, а скорее кавказского, с горбинкой, но тонкий, изящный. Губы (ух!) сочные, кожа матовая, загар, пальцы длинные, ухоженные, косметика - со вкусом и чувством меры, хотя и зареванная вся. Нет, она явно психически здоровая на все сто процентов, кому как, а для меня показатель душевного здоровья женщины - ее умение обращаться с косметичкой.
   Все остальное - тоже в духе времени, хотя плохо видно под шмотками - дорогими, немного неформальскими - мешковатыми. Зуб дам - гуманитарный вуз. Редко таких птичек встретишь в наших кустарниках, будь я в здравом уме и твердой памяти, я бы и не подвалил к такой на улице, с первого раза и трезвая она Принцу Датскому не даст. Богатые девушки обычно предоссудительно относятся к уличным знакомствам, таких надо брать в дорогих клубах или по институтам. Что же она так разволновалась?
   Она уже затянулась несколько раз, просморкалась, вроде успокоилась и нервно спросила:
   - Откуда у тебя этот кролик?
   - Звать то нас как, дочурка? - по ходу начался третий раунд, надо перехватывать инициативу.
   - Я с тобой серьезно говорю! - Ути-ути, какие мы строгие, надо попытаться растопить сердце этой льдышки. Можно рискнуть и покривляться, сейчас она все-равно не уйдет:
   - Хочешь, я тебе романс спою? - и, не дожидаясь ответа, завыл, раскачиваясь - Среди миров, в мерцании светил
   Одной звезды я повторяю имя.
   Не потому, чтоб я ее любил... Кстати, у тебя нос красивый. - такие резкие смены курса обычно эффективны.
   - Придурок, ты ведь лох левый, сам еще не понимаешь, куда встрял. Где ты кролика нашел, сифилитик? - и жестко, не мигая, уставилась мне в глаза.
   Здравствуйте, приехали. Обгадился, психолог гребаный. Как она быстро превратилась из запуганной дичи в Диану-охотницу. И как свирепо зыркнула на меня. Нет, обидно все-таки. Ну, "придурок" бы я стерпел, лоха принял бы за фамильярность, но левый лох - это по-живому, это чересчур. Обидно, досадно, да ладно. Главное - не поддаваться эмоциям. Включаем самый быстрый в мире компьютер по решению психологических этюдов - мой головной мозг. Начинается жесткая работа, просчет вариантов. Итак, гуманитарный вуз отменяется, дорогая девка какого-то бандита, наверняка, а ведь внешне и не скажешь, видон аристократический скорее. Уверенная в себе, при понятиях, не испугалась моего недетского вида и золотого браслета, значит, серьезная крыша, если не блефует. Кроме всего, у нее какие-то неприятности из-за этих кроликов, вот почему она убивалась так, знает она, что они заразные, и, что главное, просекла уже, что к ее неприятностям моя персона отношения не имеет. Поверила, видимо, в мой первый спитч. Что делать? - Гнуть свою линию - хам, придурок и клоун, а там посмотрим. Все это я обдумал буквально за пару секунд. Продолжаем разговор. Я включил физиономию "глупый даун-олигофрен", спрятал пакет за спину и буркнул, насупившись:
   -Это мой кролик!
   - Мама дорогая, ну как с тобой говорить то еще?
   Вот, наконец, проняло. Она расслабилась и не чувствует во мне опасности. Я расправил плечи, снова принял рабочее выражение лица и начал свою партию с первой ноты:
   - Во первых, представьтесь, милая дама, а затем побеседуем, вы ко мне первая подвалили, а я с незнакомками не разговариваю. Спид не спит, знаете ли, и мама не разрешает, во-вторых.
   - Инна меня зовут, Ин-на.
   Теперь быстро в бой, пока не опомнилась. Пора бить ее наповал. Я снимаю очки, беру ее за руку, внимательно смотрю в глаза, затем с расстановкой произношу:
   - Я очень рад с вами познакомиться, Инна - и на долгие несколько секунд прижимаюсь губами к руке. Через некоторое время она понимает, что самостоятельно прекращать поцелуй я не собираюсь, и отдергивает руку сама. Со стоном выпрямляюсь, облизывая губы и как бы смакуя оставщийся на них вкус, стягиваю берет, прижимая его к груди, и, одновременно с кивком головы и щелкнув каблуками:
   - Дмитрий, к вашим услугам. Еще меня зовут Тутанхамон, потому что я очень умный.
   Женщины часто упоминают бога, пообщавщись со мной. Эта не исключение:
   - Господи, откуда ты такой взялся?
   Ответ у меня готов всегда:
   - Оттуда же, откуда все остальные.
   Пока она переваривает информацию, беру ее под локоток и командую:
   -Пошли гулять. Вон скверик.
   Но ее не так то просто сбить с толку:
   - Дмитрий, объясни мне, пожалуйста, где ты взял этого кролика? - при этом пытается освободить локоток.
  -- Инночка, сама судьба бросила нас в обьятия друг другу. А перечить судьбе грешно, ты это знаешь. Я ценю твою заботу о своем здоровье, но можешь не волноваться за меня - голыми руками я этого кролика не трогал, а после общения с теми, кто трогал, всегда мыл руки с мылом И не спрашивай, как я тебя нашел, это не моя тайна, - настойчиво ворковал я, не отпуская ее руки.
   Это с моей стороны был гениальный шаг, ход конем. Теперь она знает, что я знаю кое-что про этого кролика и думает, что наша встреча была запланирована, а значит, не такой уж я и левый, и уж совсем не лох. И если я с ней ласково разговариваю, а не убиваю, значит, пришел я на переговоры, а белый кролик - знак моих добрых намерений - типа шелковый шарф на шлем. Гениальный блеф. Умею ведь все-таки. Надо было идти в шпионы.
   Переговоры заинтересованных сторон проходили на засыпанных красным гравием дорожках осеннего сквера. Из наводящих вопросов выяснилось, что у Инны убили друга. Системы "жених". По описаниям, бандитика средней руки. Позавчера. И не то, чтобы убили. По версии следствия, он сам себе вколол дозу чегой-то непереваримого (Ого, знакомая история, нет, решено, разок трахну, и отчаливаю, не нравятся мне эти дела). Но дело в том, что он вообще не кололся. Да, занимался наркотой, торговал, ну шмаль, кокс нюхать - в порядке вещей. Но по вене он не колол, сто процентов, за полгода, что они были вместе, ни разу, по крайней мере. (Крамольный вопрос: "А раньше?" остался без ответа)
   Теперь кролики. Заказали ему их. Он ей вообще все рассказывал, все свои дела. А кроме того они многое вместе делали, им заказы давали серьезные. Кроликов конкретных из больнички заказали конкретно югославы (начинается, косовский или там сербский след искать, в политику я не лезу, однозначно). Нет, это не те югославы. Это наши югославы, живут они здесь на своей конторе, ведут какое-то крупнотоннажное строительство. Они заплатили хорошо. Вообще то она их на Валеру вывела. Они попросили ее свести с кем нибудь из людей ночной профессии. А сама она с ними уже давно знакома, в клубе не помню каком познакомились, больше года тому. Ну общалась с ними некоторое время ( батюшки, мы еще и краснеть умеем!). Потом так, встречалась периодически. Они взрослые совсем, лет под сорок. Нет, про Стайко не слышала ничего, Валера сам нашел пацанов каких-то левых, по своим каналам, и подписал на кражу. Заплатил, они и доставили товар. А на следующий день Валеру нашли мертвым. Когда и кому он передал кроликов - неизвестно. Теперь твоя очередь, ходячая лавка афоризмов.
   Все-таки, какая язва! Никакая я не лавка, просто решил блеснуть эрудицией перед господами офицерами, и изредка прерывал ее исповедь вроде бы подходящими к месту изречениями древних латинян.
   И вообще, не тронула меня за душу ее история. Видимо такое уж я насквозь порочное дитя своего бездушного века, что даже во время рассказа о трагическом конце Валеры я думал о том, что у нее уже двое суток, как минимум, секса не было.
   И почти абсолютно откровенно втер я ей свою историю, за исключением частностей, которые также втер, но подвергнул небольшой обработке . Ничто так не обезоруживает оппонента, как чистая правда моего исполнения в расширительном толковании. Разрешите представиться, дорогая Инна. Я - последний оставшийся в живых из преступного трио. Было нас трое братьев по духу, трое лучших друзей по оружию, с детства из одной миски хлебали и одним пером стихи строчили, посвященные друг другу. Двое сходили на дело за кроликами, а на следующий день отбыли в вечность, с диагнозом, аналогичным вашему случаю. Их разлагающиеся останки стучат в мое отважное сердце, и только мысль о страшной грузынской мэсти греет мне душу и не дает наложить на себя руки от отчаяния. И, раз наши истории схожи, мы должны быть в одной упряжке, чтобы покарать зло. Сама судьба бросила нас в объят..., стоп, повторяюсь, короче, поехали ко мне, составим план мероприятий по восстановлению справедливости в подлунном мире.
   - Сегодня я занята - просто сказала она, - надо помочь Валериной матери перед похоронами. Завтра похороны, потом поминки, сам понимаешь. Послезавтра разве что?
   - В полночь, у входа в "Диафрагму" - демонически прошептал я.
   - Ладно, до встречи.
   И добавила , уже уходя, вполголоса:
   - Трахнуть он меня хотел, видите ли...
   От комментариев воздержался.
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава следующая.

   Солнце, бьющее в глаза, обычно символизирует собой наступление нового трудового дня. Я проснулся, некоторое время рассматривал лежащую рядом женщину и прикидывал, устроить ли себе утренний марафон. Вдогонку за ночным. Длиннющие ноги, белокурые волосы, вздернутый носик. Грудь, правда, подкачала, не иначе рожавшая уже. Действительно, что-то она про дочку обмолвилась.
   Нет , не буду делать именины души. Утренний секс , с устатку, хорош только с очень хорошей девочкой, страстной и возбуждающей. Не очень люблю рожавших, не та упругость плоти. Хотя вчера вечером мне этого никто не напомнил.
   Обычная история, сижу я дома, отхожу от наркотика, терпеливо жду ночи, вдруг - звонок в дверь. Приехали гости, числом трое, друзья детства. Без предупреждения. Спортсмены, бывшие, ныне модной профессии киллеры. Вернее, киллер только один, а двое у него в прикрытии, но - профессиональное самолюбие... Жалко, живут далеко, на другом конце города, поэтому навещают редко, но метко. С собой пацаны принесли ящик вина и вот эту - Света, что ли. Пацаны пили вино и говорили за жизнь, за Хабаровский край, откуда только вернулись по делам, за Москву, куда намыливаются на днях. Света гуляла по квартире, смотрела фотки и хлопала глазками.
   Когда мы вышли на балкон раскуриться, я испросил позволения поработать. Биатлонист Алик, Света считалась его добычей, мялся поначалу, но пацаны его уговорили:
   - Ты ведь трахал ее уже, тебе что, больше всех надо? А тут хоть посмотрим работу профессионала, поприкалываемся, наберемся модных словечек. А тебе Димон еще телефончиков накатит, ведь накатишь, Димон?
   Димон без разговоров выдрал несколько листков из записной книжки, испещренной телефонами и женскими именами, первых попавшихся листков, и широким жестом протянул Алику. Сатисфакция была принята, индульгенция на будущие прегрешения - получена.
   Вернулись в комнату, я усилием воли сгустил сумрак и начал выступление. По теме " Кто такие друзья народа и как они борются против социал-демократов".
   Потом вино кончилось, пацаны начали собираться, прощаться, но Света изьявила желание остаться. Сама, что самое интересное, изьявила. Я никаких предложений подобного плана в своей без малого сорокаминутной речи не выдвигал, хотя сделал намек на теоретическую возможность их существования. Пацаны не устроили скандала. Ну и я не возражал. Вдвоем не так страшно темной ночью.
   Так, ладно, секс с утра отменяем. "Не верь члену, восставшему поутру, ибо не секса он вожделеет, но поссать стремится". Я растолкал спящую красавицу, процитировав ей Некрасова: "...Пора вставать, ты знаешь сам, какое время наступило...", а сам убежал в ванную. В ванне сидел белый кролик и грыз капустный листик. Рядом стояло блюдечко с вином.
   За утренним кофе мы мило побеседовали.
   - Не так как-то ты женщин сооблазняешь, - вдруг капризно заявила вроде бы уже пойманная и съеденная дичь.
   Я подавился кофием:
   - А как надо?
   - Надо по другому. Нормальные мужики разговаривают о том, о сем, культурно ухаживают, потом все, надо в койку, хотя бы из вежливости, некоторые сразу наседают - чего-то хочется, но не знаю с кем. А ты, я даже не пойму, не то, что обалтываешь, или зубы заговариваешь... Колдовством ты случайно не занимаешься? То ли завораживаешь, то ли наговоры какие то знаешь.- На меня был брошен пытливый взгляд.
   - Может, я просто такой сексапильный? - стеснительно ковыряя пальцем стол (люблю кривляться), предложил неправильный сооблазнитель.
   Меня критически осмотрели:
   - Внешне, кстати, нет. Обыкновенный ты, среднестатистический симпатичный подлец. А вот на подсознательном уровне, маткой почуяла - не отвертеться мне от него сегодня. - она обреченно вздохнула, - В глазах у тебя прочитала.
   - Мой подлец остался доволен. Впрочем и от меня тебе спасибо - высокомерно произнес я. - Ты дала мне пищу для размышлений.
   Потом мы собрались, я взял пакет с кроликом и зашагал в одну сторону, а она - в противоположную. Свободная женщина в свободной стране. Никаких напрягов. Наши отношения не вышли за рамки чисто сексуальных.
   На улице творилась все та же болдинская осень. Но сегодня я взял со стоянки машину - бордовую крутую точилу восьмерку - прошлый год, пробег 5 тысяч, сигнализация Экскалибур, тонировка, наверченная музыка, все опции, диски, широкая резина "Good year", и дырки для пальцев по краю деревянного руля. Ее еще называют ловушкой для золушек - если посадить девчонку на заднее сиденье, то самостоятельно выбраться из машины она уже не сможет. А если сложить передние сиденья, то сзади можно творить чудеса эквилибристики - об этом красноречиво свидетельствовал плафон освещения салона на потолке, раздавленный чьей-то неосторожной пяткой.
   В городе я люблю ходить пешком, мне претит мажорский выпендреж - по главной улице с оркестром и включенными фарами. Идиоты, кто же так работает, приличные девки от машин навороченных шарахаются, боятся. Покупаются на такие понты только дешевые синявки с окраин или откровенные шлюхи, а лучшего вы, дурачье, и не заслуживаете.
   Машина же незаменима для вылазок на природу - базы отдыха, загородные бани, дачи, прекрасные свинарки и прочие прелести сельской жизни. Или кататься по делам - как сегодня, например.
   Для начала я отправился в областную больницу. В лабораторном корпусе, за дверью с табличкой "Зав. кафедры микробиологии" я увидел грустного дядю в белом с бородой. Он сидел и настороженно искал какую-то живность в волосах головы.
   - Здрасьте, а я к вам по делу, - обнадежил я его, протискиваясь в дверь.
   Он, не прекращая ковыряться в шевелюре, кивнул на стул. Я присел, поерзал и затих.
   - Слушаю вас, - наконец высказался хозяин кабинета.
   - Я вам кролика принес - с виноватой улыбкой признался я и высыпал содержимое пакета на стол.
   Кокс еще не совсем отошел от вина, поэтому сидел тихо.
   - Где вы его нашли? - не особенно удивил я доктора, он не бросился на меня с объятьями.
   - На улице, знаете ли. Иду я себе по улице, смотрю - кролик сидит. А я телевизор смотремши был, дай, думаю, поймаю. Дал, подумал и поймал. Со всеми мерами предосторожности. И сразу к вам. Вот.
   Док нехорошо молчал. Я на всякий случай решил удалиться:
   - Ну, ладно, засиделся я тут с вами, пойду я. Остальные-то кролики как, нашлись?
   - Вернули их. С пару часов назад. Пришел мужик, швырнул мешки с кроликами и ушел. Вот.
   Следующим пунктом моей программы было упрочение материального положения. Здесь я решил не изобретать ничего нового, а воспользоваться старым, проверенным способом. И поехал на окраину, в один из промышленных районов.
   Путь мой лежал через горы и долины. Впереди по дороге из центра высились до горизонта обшарпанные коробки многоэтажек, каких-то 15-20 лет назад носивших гордое название новостроек. Отжившая свое эпоха стекла и бетона - далекие, безмятежные восьмидесятые. Кое-где, особенно ближе к центру, взгляд останавливался на красивых Зданиях Красного Кирпича - постперестроечный модерн - элитные обители новых хозяев жизни. Лицо города они, конечно, оживляют. Но большая часть населения все еще проживает в хрущобах и крупнопанельных муравейниках.
   Отвлечемся от архитектурных абстракций и произведем расчет. Итак, что мы имеем? В нашем таежном углу (хотя тайгу вокруг давно уже под корень...) копошится около миллиона человекомуравьишек. Из них, ориентировочно, половина - женского пола. Стало быть - пятьсот тысяч. Так, чему нас учили по статистике? Средний возраст человека - лет семьдесят. Поэтому разобьем имеющиеся поллимона баб на семь возрастных групп. Получается, что в самом сладком возрасте - от пятнадцати до двадцати пяти на территории примерно ста квадратных километров (даже меньше, если вычесть заводские районы) водится около семидесяти тысяч особей красавиц. Отнимем некрасавиц, безнадежно замужних и полных идиоток, то есть делим результат на три. Остается больше двадцати тысяч красивых, свободных и стремящихся к общению со мной девчонок. И это без учета иногородних студенток. Ого! У нас еще много работы, товарищи.
   Кстати, где-то читал, что по той же статистике средний американец имеет за свою среднюю жизнь шесть средних женщин. В среднем. Это значит, что их может быть три, но полных, или десять, но худых. В любом случае я , за неполную четверть века перекрыл средний жизненный рекорд буржуев больше чем в тридцать раз. М-да, нашей стране есть чем гордиться, кроме космических достижений.
   Наконец я подрулил к старому желтому, немцы еще пленные строили, особняку. В отличие от других подобных развалюх вокруг, этот был нехило отремонтирован. Беспрепятственно пройдя мимо трех гоблинов в штатском (помнят, суки, молодого барина!), я поднялся на второй этаж и вошел в зал. Тихо гудел кондишн. Царь сидел на троноподобном кресле и листал что-то узкоспециальное.
   Чтобы травмировать его психологически как можно меньше, я решил начать с главного и заявил тоном десятилетнего, развращенного роскошью мерзавца:
   - Анкл, я хочу денег!
   Он, наверное, раскуривается, втихаря, не может живой человек быть таким невозмутимым. Не вставая с места, родственничек ногой открыл один из отделов стола.
   - Прошу! - царственным жестом указал благодетель.
   Когда я сосредоточенно перекладывал содержимое ящика по карманам, он произнес, умело пародируя мою интонацию:
   - Оставь немного, я тоже хочу.
   Все-таки яблоко от яблони... Конечно, мудрости жизненной ему не занимать. Только достойные становятся царями. При предыдущем губернаторе нашей семейке была доверена честь перекачивать областные бабки. После выборов, на которых губернатора свалили, что-то где-то просочилось, возбудили дело, всплыло имя моего папаши, и пришлось ему свалить от греха подальше. Родной евойный брат, который мой дядя, теперь руководит бизнесом.
   Он не докучает мне моралью строгой, знает, что молодой должен нагуляться. А как мозги выбьют, тогда можно и за ум браться.
   -Скажи ка, дядя, ведь недаром югославы у нас в городе что строят? - осведомился любознательный наследник, оторвавшись от кормушки (чуть не сказал - от груди).
   Поразмыслив пару секунд, он ответил:
   - Юги завод металлоконструкций отгрохали, по заказу областной администрации. Только денег ни хрена не получили.
   - Почему?
   - Администрация деньги под строительство из федерального бюджета получила, целевое финансирование называется такой механизм. Бабки раздербанили, ясный перец. А югославам они отдали медикаменты, эндоциллина пять составов. Его нам индусы отдали, в счет уплаты по долгам бывшему СССР.
   - И югославы согласились взять эту ботву?
   - Да у них выхода не было никакого на тот момент. Их прижали крепко . В курсе, недавно премьер очередной полетел? Раньше они на него завязаны были. А сейчас - без крыши остались. Вот и решил их наш губернатор поклевать.
   - И откуда ты все знаешь?
   - Это наш хлеб, Митенька. Позволь спросить, почему тебя заинтересовали представители братской страны?
   - А, так, промелькнула информация. Здесь замешана женщина. Ну, покедова, спасибо за хлеб, соль, спички, керосин, патроны.
   - Заходи, если что.
   Уже в машине я прикинул сегодняшний улов. Почти тысяча долларов США в рублевом эквиваленте. Двадцать пять тысяч рублей, 00 копеек. По московским меркам, конечно, мелочь, на неделю вылетов топлива всего, но в нашем медвежьем углу этого хватит на целый месяц курса интенсивной ночной терапии. Для страны мелочь, мне приятно. Ну скажите, на что еще мне тратить деньги? Машиной и квартирой обеспечен, данке шен, папа унд мама.
   Остаются еда, чуть бензина, некоторые шмотки и море удовольствий. Может, к слову, действительно рвануть на море, на недельку. В Сочи, скажем. Надо будет обмусолить эту идейку. В этом случае следующий визит в Желтый Дом несколько приблизится. Впрочем, хлебом-солью его я пользовался без зазрения совести. Потребности у меня минимальные, и дяхан это понимает. Не нахожу я удовольствия в стяжательстве материальных благ, не сочтите за ханжество. Хотя многие знакомые мне новорусские оболтусы выдоили из родителей обеспеченное существование на сытом Западе в престижных университетах.
   Года четыре назад и меня папаша, поддавшись общему настроению, отправил на три месяца в Штаты в составе группы таких же отъявленных детишек. Я перепробовал плоды всех более-менее симпатичных яблонек в этом саду, а больше в Америке делать было нечего. Местные студенты и студентки, в среду которых нас активно внедряли, являли собой образец тупости и снобизма. Разлюлигуляйвеселая американская молодежная жизнь, до слез милая и родная по "Полицейской академии", "Крику" и "Деткам", оказалась голливудским блефом. Рекламная кампания, в своем роде, американского образа жизни.
   Вернувшись в родные палестины, я вытребовал отдельную жилплощадь ("Папа, мне баб водить надо!") и категорически отказался от дальнейшего устройства своей судьбы. Пусть родители реализуют родительские инстинкты и отрываются на младшей сестре, она вроде благосклонно воспринимает подарки судьбы и околачивается уже в каком-то гарварде.
   На благосостоянии семьи разносторонние интересы потомков не сказывались никак. Семья уже скоро две пятилетки специализируется на самом высокодоходном в условиях местного рынка бизнесе - приватизация средств бюджетов различных уровней. О деловой репутации нашей фамилии в этой сфере многие заинтересованные лица в различных государственных учреждениях отзывались очень уважительно.
   В неиссякаемости денежного потока, оседавшего помимо прочих мест, в рабочем столе кабинета, у меня, как и у всех родственичков-нахлебников, сомнений не имелось: любая новая команда, пришедшая в здание областной администрации, будет нуждаться в надежных и наработанных способах откачки казенных денег . Поэтому и стиль жизни я менять не собирался.
  
  
  
  
  
  

Глава уже бог знает какая.

  
  
   Клубы и клубная жизнь дла расейской тусовки, впрочем и сама тусовка - вещи новые, но пришедшиеся впору и быстро ставшие родными. В стародавние времена - всяких Обломовых и покоренья Крыма - молодежь резвилась исключительно невинно - по гостям ходили, колядовали, блинные масленицы да хороводы вокруг костров. Прикинутая знать и столбовые дворянки ездили на крутых тройках с бубенцами по балам и званным обедам, когда им звонил недремлющий брегет. Но все увеселения также проходили на дому - в роскошных хоромах того времени падких на гостеприимство графинов и князьев.
   И оставалась Россия кондовой, суконной и домотканной вплоть до Великого Октября. Советская власть подарила молодежи сразу два развлечения - совместное обучение в вузах (я пока молчу про школы) и Дома культуры. В репродуктивном возрасте отношения между полами стали приобретать не только супружеский, но и сношательский характер.
   Все равно светская жизнь протекала в высшей степени целомудренно. Опять умалчиваю про рестораны, куда в советские времена ходили девушки исключительно понятного содержания, танцплощадки, турпоходы, пионерлагеря и курорты. Это лето, это отдых.
   Сексуальная революция в России началась с момента, когда сексуальность перестала носить сезонный, весенне-летний характер, то есть с появления первых дискотек, позже переросших в ночные клубы. Это специализированные учреждения, постоянно, вне зависимости от погоды, функционирующие с одной целью: чтоб молодежь приходила, обнюхивалась и удалялась на совокупление.
   Удовлетворение основного инстинкта - вот какому идолу поклоняются Дэнсы. Именно для ублажения этой страсти, кипящей в штанах, бог знает который раз я подъехал к "Диафрагме", показал на входе карточку постоянного клиента и неторопливо покатился в сторону биллиардной.
   До стойки бара мне дойти не дали. Меня притормозил Гинеколог. Вообще-то он Эдик, а Гинекологом стал по той же причине, что я - Окулистом. Из старого анекдота. Не люблю повторяться, но если кто не вспомнил: Подарили старому окулисту на юбилей сувенир - огромный хрустальный глаз, в центре зрачка которого был помещен его, окулиста, портрет. Посмотрел окулист на это чудо, вздохнул и говорит: "Все-таки хорошо, что я не гинеколог". Первым рассказал этот анекдот у нас Эдик, а я взял себе в привычку повторять со вздохом: "Хорошо, что я не гинеколог" по поводу и без повода. Вот и прозвали: меня - Окулистом, его - Гинекологом.
   Я его не очень уважал. Пошло работал Эдик, примитивно. Гладко прилизанный, разодетый ярко, как клоун в зоопарке - желтый пиджак, синяя рубашка, красный галстук и прочее. Денег у него не было никогда.С девчонками держался на понтах - намекал на сказочное состояние, представлялся крутым бизнесменом, долго и с подробностями рассказывал о дорогих автомобилях и о знаменитостях, с которыми он якобы на короткой ноге. Мажор, одно слово. Хотя не могу не признать эффективность такого метода. Запудривал он мозги бедным девчонкам капитально и делал с ними свое черное дело. Девки - как вороны, на все блестящее кидаются. И вот этот самый подозрительный тип сейчас поднырнул ко мне.
   - Денег не дам! - грозно предупредил я с порога.
   - Да я не про то. Ты посмотри, какие движения у дальнего стола. Цимес!*
   ----------------------------------------------------------------------------------------------* Сладкая морковка по-еврейски, обиходное словечко.
  
  
   Пустив стрелу взгляда в указанном направлении, я согласился с мнением, высказанным в виде определения.
   Две молодые модные женщины довольно умело катали пул на двоих. Не знаю, где проходит граница между девушками и женщинами (не уже женщинами, а просто Женщинами, пошляки!). Не в физиологическом плане. А, скорее, в психологическом. Женщины - элегантны. Нет, встречаются, и часто, очень элегантно выглядящие девчонки, но женщины элегантны именно женской элегантностью. Девушки, (не путать с девственницами, я уже устал повторять!) так вот девушки не могут обладать женской элегантностью. Дело здесь именно в приобретенном не вдруг жизненном опыте и в появившейся не сразу женской мудрости.
   Эти две, хоть и молодые - года под двадцать два на вид - были женщинами. Элегантными, интересными женщинами. Были у меня и постарше этих, однако новое для меня чувство - ощутить очарование женственности. Может, я взрослею? А может просто устал с молоденькими кувыркаться. Хлеба наелся, да и на булочку потянуло.
   - Беру! - решительно сказал я - Угощай.
   - С тебя поляна?
   - Какие базары, пошли.
   Остановились около играющих одалисок.
   -Девчонки, это Дима. - Представил меня Гинеколог. Одарив ближнюю ко мне ласковым взором, я заложил руки за спину и, поклонившись, сказал добрым голосом:
   - Здравствуй, дочь моя.
   Ну, это что-то. Одно слово - женщина. С одного взгляда на меня она прочитала и раскусила все мое прошлое, настоящее а также все мои коварные замыслы относительно покушения на ее женскую честь. Я, в свою очередь, тоже не дурак и прочитал у нее в глазах следующее: "Я красива, молодость проходит, наслаждаться надо каждой минутой жизни. Рядом стоит молодой самец, хорошо одетый и чистоплотный - худое хищное лицо, чувственные губы, хорошие плечи, крепкие бедра. Судя по всему, будет неплох, кроме того и собеседник, что на сегодняшний день редкость. Ну давай, шаловливый мой, побеседуем.
   - Здравствуй, папа. - приознесла она это с ироничной улыбкой, видели, мол, таких.
   - Я не папа, - терпеливо обьяснил я.- А скорее батюшка. Отец Дмитрий нареченный. Суету мирскую отгоняю, исповедую, благословляю. Покайтесь, дочери мои, в грехах своих скорбных, и да примет нас господь всемогущий в обьятия очистившихся от скверны греховно-о-ой!
   Последние слова я уже произносил нараспев, церковным речитативом. Глаза собеседницы по ходу проповеди все расширялись.
   - Ты нормальный?- с тревогой спросила она.
   Вместо ответа я вытащил из кармана и показал ей визитную карточку, на которой черным было вытиснено только одно слово: "ДА!". Несколько таких хитрых штучек всегда ношу с собой для подобных случаев.
   - Господи, откуда ты такой взялся?
   - Оттуда же, откуда все остальные, мадам. А в прошлой жизни я был фараоном. Тутанхамон - может слышали?
   - Интересно...
   - Доверься мне в главном, не верь во всем остальном...
  
  
   ...............................................................................................................
   В шесть часов утра я дворами, чтобы не нарваться на ментов, добирался до дома. Женщины пили исключительно водку, причем абсолютно не пьянея. Пришлось поддержать. И что особенно мило, они сами взялись нас с Гинекологом угостить, и все расходы на закуп выпить-закусить взяли на себя. Приятно, несмотря на все мои принципы, черт возьми, когда слабый пол угощает.
   Оказались они родственницами одного из главарей ОПГ региона, одна, моя, - Диана - жена, другая, Эдикова, - Алфия, или просто Аля - сестра. Вот что значит женское коварство: муж оставил свою ненаглядную под присмотром сестры, а те снюхались и на пару занялись своим любимым делом, в котором преуспели не меньше, чем любые другие женщины. Обе - восточных кровей, хотя волосы светлые. Овал лица, скулы, губы, разрез глаз и тому подобное - все говорит за себя.
   Жалко, медицинский бросил, надо было идти на кафедру анатомии, писал бы сейчас кандидатскую по теме "Прикладная женская антропология". На основе экспериментальных данных, собранных в регионе. Интересная нация, к слову, образуется в нашем краю. Исконные гены этих мест - потомков Чингизхана - башкир и татар - со времен Ермака и Демидовых разбавлялись не менее горячей казацкой кровью, а также многочисленными каторжанами неведомого рода-племени. Потом пошли великие переселения народов, раскулаченные, репрессированные, эвакуированные, пленные эшелонами сюда же. И весь этот салат, замешанный на тумане и на запахе тайги, наш президент тактично называет "Дорогие россияне". На генетике популяции такое кровосмешение сказалось благотворно. Девчонки родятся красивейшие, пацаны - отменных производительных качеств, невзирая на повальное пьянство, наркоту и экологию. И темперамент появился горячий, горный какой-то - чуть что - за ножи хватаются. Воздух даже зимний пропитан электричеством, от камней замшелых сексом пахнет. Куда там карнавалу в Рио-де Жанейро. Этих обезьян бразильских бы да в наши морозы, да заставить совокупляться. Женилки бы поотмораживали к едрене фене. А мы ничего, фунициклируем, карнавалим.
   В исконно женском плане все прошло великолепно. Раскрепостились у нас свободные женщины Востока донельзя, скажу я вам. За исполнение я Диане поставил пятерку.
   Осторожно выруливая на второстепенные объездные улочки, я классифицировал сегоднящнее приключение. В который раз вынужден признать правоту древнего стереотипа, что самые роскошные красавицы достаются в жены блатным и крутым. Сей факт не помешал мне попастись на этой лужайке. Хорошая травка. В номинации "Красивые богатые женщины этого сезона" ей светит первый приз. А может ввести для нее особую категорию: "Восточные женщины"? Такие нечасто попадаются. Девушки мусульманских кровей - это экзотика, в большой секс они идут редко, у нас не Сайгон и не Таиланд.
   Хотя, с другой стороны, в абсолютном первенстве она будет смотреться бледненько. Там ведь есть "Мисс студентка этого лета", "Самая сексапильная сучка года", отдельные категории по блондинкам и брюнеткам. Модные центральные девочки с тонкими ногами, манерные манекенщицы с томным взором, наивные студентки всех высших учебных заведений города, глупенькие старшеклассницы, прячущие страсть и алчность за наглыми красивыми мордашками, упругие, жадные до любви танцовщицы, молоденькие секретарши и бухгалтерши... Все проходили перед нами, все побывали тут.
   Да и вообще сезон был на редкость удачливым. Сезон - это время большой охоты - примерно с апреля по сентябрь. К зиме я обычно снижаю активность: кровь остывает, движения замедляются, гормоноотделение слабеет.
   Вообще-то все достижения этого года меркнут перед моим давнишним трофеем. Два года назад отловил я семнадцатилетнюю зайку Юлю, глупую, много курящую и болтливую ( все, что я не люблю в женщинах). Но поверьте, люди, такого тела я не видел ни до, ни после. Я с ней провел три недели (!), а такой чести в последние годы мало кто удостаивается. Расстался я с ней, как у меня заведено, не прощаясь, просто исчез с горизонта без оставления координат, но... ох как хочется до сих пор. Ну ладно, прочь воспоминания, призраки - прочь, вернемся в сегодняшний предрассветный сумрак.
   Наборовшись, мы лежали на огромной разноцветной кровати и лениво курили в резной потолок.
   - Ну, как оно? - решил я побеседовать.
   - Мерзавец, - спокойно отозвалась Диана, - Мужнюю жену совратил, над невинным сердцем поглумился.
   - Прямо-таки над сердцем?
   - Ну а как же? Маньяк ты самый настоящий. Даже не познакомились толком, комплиментов я почему то тоже никаких не услышала. Наехал, мозги запудрил и в постельку. Слушай, может ты меня загипнотизировал? Глаза у тебя шальные, бесовские.
   - Да вы что, все сговорились? Нашла коперфильда, еще одна. Предложила бы что нибудь оптимистическое. Например, вдруг ты влюбилась в меня с первого взгляда и страстно возжелала. А потом уже, чтобы себя оправдать, начала накручивать - гипнотизер, оболтал...
   - Уговорил, влюбилась.
   На трюмо около кровати я обнаружил пустую ампулу с названием "Эндоциллин"
   -?
   - А это я мужу колола еще на той неделе. Служанка приболела, не убиралась, вот ампулка и завалялась. От сифилиса. - (я захрипел и забился в конвульсиях) - Не умирай, слышишь, ты мне еще живой нужен! Я то здоровая. А он из Москвы люис привез, меня предупредил сразу, я к нему не прикасалась. А эндоциллин - четыре укола - и все, болезнь побеждена на любой стадии, никаких последствий, и безболезненный к тому же. Лекарство нового поколения.
   Отдышавшись, я с укоризной заметил:
   - Одна феечка часто приходила на помощь. А ей постоянно приходили на память.
   - Глыбоко... - подумав, оценила прелестница.
   - А другая фея шла на свист. И несла с собой затыкашечку.
  
  

Глава еще одна.

   Эдик по прозвищу Гинеколог после тихого ухода Окулиста остался сладко спать в обьятиях чудесной Аленьки, сестры Джамбула. Последний представлял собой бандитствующего бизнесмена новой формации. Начинался он на заре ревущих девяностых, в качестве потрошителя китайских торговцев, постепенно гоп-стоп превратился в цивилизованный сбор дани. Не прекращая этого занятия, Джамбул, с образованием шесть классов школы, ни с того ни с сего увлекся модным хобби - евроремонтом и отделкой. И не увлекся даже, а буквально заболел этой темой. Мало того, что он отделал свое с Дианой любовное гнездышко под музей отделочных материалов. Он открыл у себя на китайском базаре магазин "Евроремонт", при посещении которого даже бывалые новые русские завистливо крякали. Он выписывал кучи иностранных журналов и каталогов, регулярно посещал московские выставки и семинары по теме, а коллеги по бандитскому бизнесу в последнее время стали избегать встреч с Джамбулом - он мог в течении часа-двух, держа собеседника за ошейник в виде золотой цепи, с горящими глазами рассказывать о новых колорах венецианской штукатурки, о добавках, придающих оттенки кафелю, и тому подобных скучных вещах.
   В настоящее время Джамбул дома почти не жил - оставил его на попечение жены под присмотром сестры, а сам перебрался за город. В сопровождении свиты и бригады ремонтников он душевно отделывал новенький замок - будушее родовое гнездо графьев Джамбуловых. Так виделось ему в розовых снах.
   Не знал Джамбул, и никогда уже не узнает, что сынок его, кровинушка, наследный принц, еще не появившийся на свет, был зачат совершенно незапланированно прошлой ночью от случайного проходимца.
   И будут дитятке умиляться многочисленные туркменские родственники, гадая, откуда у чистокровного мусульманского ребенка такие необычные серые глаза, и будут вспоминать родовые легенды, древние, как само время, и вспомнят, что в тех легендах говорилось, как род Джамбуловых повел начало от любимой туркменской танцовщицы великого воина Искандера Македонского, у которого был такой же пронзительный стальной взгляд, цвета моря, из пены которого он родился - Средиземного.
  
  
   Ближе к обеду Эдик по прозвищу Гинеколог был растолкан, одет, поцелован и отправлен домой - к жене, теще и ребенку. Всех троих Эдик тихо ненавидел, но роптать на судьбу не смел. На попечении тещи он находился, поэтому дергаться было опасно. Родители жили где то в Норильске, на краю земли, а чтобы остаться в этом благословенном богом, теплом южном городе, где зима длится всего пять месяцев, Эдик должен держаться корней. И уже два года изображал любящего мужа, отца и зятя.
   Еще была постылая работа чиновником средней руки в земельном комитете, куда его протолкнула всемогущая рука тещи (везде она, сука, везде!).
   Для семьи у него был неоспоримый повод для постоянных вечерних отлучек - разборный кий в затейливом бархатном чехольчике, привезенный из Норильска. Каждый вечер Эдик одевал цветные одежды, взбивал пышную челочку на голове, целовал жену и сыночка, а также мило улыбался теще и уходил в биллиардный клуб - на тренировки и турниры. Такова была легенда.
   При входе в Диафрагму чехольчик с кием оставлялся под присмотр знакомых охранников, а его хозяин преображался. Он становился вершителем судеб, организатором и главным действующим лицом Большой игры.
   Окулист все таки самовлюбленный идиот. Надо же, мозги парить, изобретать целую теорию из обыкновенного траха. Тем более, у него и бабок немеряно, может купить любую, или просто показать краешек купюры. В конце концов, не обязательно самую красивую, любая будет неплоха, если расшевелить. У богатых свои причуды.
   Золотистые завитки шевелюры, детская хитрая мордашка с острыми глазками, синий галстук и желтый пиджак - все это вместе называется "охота на живца". Не нужно тратить время на разговоры, искать хитрые подходы, надо просто понравиться. Девчонки любят все яркое и блестящее. Это у них в крови. Так зачем изобретать велосипед, если результативность традиционного метода не хуже? На следующем собрании "лучших членов Диафрагмы" можно будет мельком обмолвиться, что это он на неделе угостил мясом Окулиста, и восхищенный взгляд толпы ему обеспечен. А там, глядишь, к нему обратятся другие. Ведь раскрутить девчонок - это всего полдела, главное - найти спонсора - денежного пацана с машиной, который бы башлял за выпивку и угощение для дам, ставил поляну. Удачно отработать и провести вечер за чужой счет - вот верх искусства, вот где удовольствие. А наутро блаженно думать о тайнах мужской психологии, которых нет, как таковых. Эх, надо было пойти в сутенеры.
   Гинеколог был счастлив. За окном автобуса проплывала осенняя страна. Пустые яйца приятно звенели, если пользоваться опять же терминологией вечно обкуренного Окулиста. Ой, подсел на коноплю Окулист, уже год, по крайней мере, что ни день, умотанный приходит по самые гланды. И глаза у него от шмали такие бездонные и проникновенные.
   А по обкурке в "Диафрагме" речи свои толкает знаменитые, на которые в бар из Дэнса народ ломится послушать. Мастер он, что ни говори, разговоры разговаривать, на уши приседать. Взять, к примеру, его воскресную проповедь на той неделе, когда у него от анаши гонки были полные. Выступление было по теме, что от секса мужчина удовольствие получает минимальное, как, скажем, от утоления аппетита. "Максимум физиологического удовольствия получает женщина, у нее и эрогенные зоны развиты на порядок лучше. И женщина к сексу относится естественнее, чем мужчина, так как она по сути своей ближе к дикой природе. Мужчина же, как существо более сложно организованное в социальном плане, более, скажем, разумное и рациональное, больше получает эмоционального, сознательного наслаждения, но не на физическом, а на психическом уровне, то есть удовольствие от секса, как от общественно полезного труда, удовольствие от обладания дорогой красивой вещью. Позже это удовольствие блекнет и нужен новый эмоциональный раздражитель, новая красивая вещь. Поэтому мужчины и пьют больше и наркоманят чаще, так как они не очень восприимчивы к физическим раздражителям, и чтобы пронять их, нужна большая доза". Интересно - думал Гинеколог, - вот я вроде не наркоманю, пью нечасто, а от секса удовольсвие получаю огромное. Вот натрахался ночью и могу петь, как птичка. Может, я голубой? Нет вроде, с женщиной трахался, точно помню. А ведь прав Окулист, действительно хочется все время новых баб. Поэтому и супружеские обязанности выполняю с тем же желанием, с которым бы пылесосил в кладовке. О, смотри-ка, дичь, девчонка клевая, по одежде - кислотница, вошла в переднюю дверь и села. Ну-ка, ну-ка.
   Гинеколог, не раздумывая, подошел к девушке и, улыбнувшись, спросил:
   - Извините, девушка, а этот автобус не на вокзал идет?
   - На вокзал. - с веселой улыбкой ответила та, оглядев Эдика.
   - Ой, как хорошо, значит я не ошибся. Вообще то я приехал в ваш город с делегацией московских бизнесменов, но заблудился, и вот...
   - Про московскую делегацию, Эдик ты мне в том году еще в Диафрагме рассказывал. За год мог бы уже изучить наш город.
   - А потом?
   - А потом я тебя еще пару раз там видела, только ты меня не узнал - она продолжала все с той же веселой улыбкой.
   Гинеколог опустился в кресло рядом:
   - И что между нами было?
   - Ты уже не помнишь?
   - Я то все помню, но хочу, чтобы ты мне еще раз все рассказала.- с чувством выдохнул Эдик.
   - Да врешь ты, забыл все.
   - Все?
   - Ну я с подружкой была, с Анькой, ты нас еще с другом своим познакомил, с Димой. Еще в баню ездили.
   Гинеколог задумался. Внезапно он вспомнил все - девчонок, баню, кокаин, которым тогда Окулист баловался, сплетение голых тел, посещение с Окулистом на пару уролога-венеролога Семена Юрьевича. Эдик с горечью подумал о пропавших пяти рублях за проезд и, не прощаясь, задумчиво вышел из автобуса.
  
  
  
  
  
  

Глава предпредпоследняя, кажется, а может и нет.

  
  
  
   Нет, югославы, определенно сошли с ума. Ну, швырнули их с с бабками, с кем не бывает, отдали ведь вместо денег пять паровозов с этими антибиотиками долбаными. Остальных богатеньких заграничных буратин в этой стране швыряют налево и направо. А этим хоть малость перепало. И ведь какую страшную месть удумали братья-славяне! Похитили зараженных сифилисом кроликов, и наверняка, как те мои гипотетические чеченские террористы, разбросать их собирались по школам, предпочтительно по коридорам младших классов. А что, выходят детишки на перемену, глядь, а там кролик живой бегает. Ну и давай с ним играться, и гладить его по-всякому везде-везде. А через пару месяцев прыщики какие-то по всему телу. Водинка - не водинка, бабадавка - не бабадавка, пупылышек - не пупылышек... Понял, мама, а у меня шанкерочек! То-то радости будет, можно в школу не ходить.
   Подарочек с подоплекой, так сказать. Кто думает, тот понимает, что господь бог эпидемией василька наградил детей здешнего народа за необязательность в расчетах высших должностных лиц областной власти, подобно тому, как когда-то тот же бог истребил первенцев народа египетского за фараоновскую безответственность в исполнении обязательств.
   Такие мысли пришли мне в голову в самолете, по дороге в Москву, когда меня начало отпускать и хоть какие-то связные мысли смогли появиться. Ух, крепок Задов самосад.
   До этого меня безбожно перло, мотало и колбасило.
   А еще перед этим ко мне приходила Желтая королева.
   Впрочем, все по порядку. Зад - это наш клубный поставщик, барыга, другими словами. Все, что касается достать какой-нибудь наркотической гадости - начиная с героина и заканчивая насваем - жевательным таджикским табаком - новым экзотическим увлечением золотой молодежи, - обращайтесь к Заду.
   Зад у Зада, если честно, тощий и мосластый, простите за каламбур, даже непонятно, почему Стасику дали такое прозвище. Выглядел он на редкость зачуханно, девушки его любили редко, да и то самые отчаявшиеся, попадал он постоянно в различные темные истории, в общем Зад - он и есть Зад.
   На этот раз достал он не тяжелого вонючего плана, а ароматной, легкой, полезной моему слабому здоровью марихуаны. Раскуривались мы вчетвером, в машине, у входа в "Диафрагму", долго и со знанием дела. Потом посидели, скушали по интересной синей таблетке, попили водички, и повторили заход.
   Накурились до зеленого дыма из ушей. Анаша оказалась крайне жесткой, сорта "прошлогодняя чуйская", а в том году засуха была страшенная, вот конопля на солнце жарком и вызрела звериная, по мозгам ударила с неописуемой силой. Кроме дыма, в ушах был колокольный звон, и он тек, как елей. Лукреция Борджиа, узнать бы, в связи с чем на ум пришло такое имя. Меня били-колотили в огороде, во кустах, ах. Если мы тринадцать минут пробудем на этом пароходе, нас могут пригласить на бесплатный секс. Торговая марка "Кто эта женщина". И никогда не жалею. У каждого есть свой скелет в шкафу. Звезда сериала. Ух, какой я никакой.
   В одно из просветлений я выпал из машины и отполз на лавочку неподалеку. Там я закурил, и приход налетел и закружил с новой силой, подобно январской пурге. Сигарета после плана добивает наркомана. Внезапно передо мной появилась Желтая королева. Она всегда приходит к детям, которые рисуют только желтыми карандашами и душит их. Это был самый ужасный кошмар моего детства. Я закрыл глаза и потер лицо руками. Когда открыл глаза, Желтой королевы уже не было. Вместо нее рядом со скамейкой стоял Дьявол. Так он, по крайней мере, назвался. Выглядел он, как мужик лет сорока пяти - пятидесяти: худощавое подпитое лицо, добрые глаза, нос бесформенный, лысина, растрепанные остатки шевелюры. Одет он был в серенький бомжеватый костюм, мятенький и грязненький.
   - Дьявол, - представился он и сел рядом.
   - Мою душу пришел покупать? - слабым голосом полюбопытствовал я, - Или любоваться на творение рук своих бесовских?
   - Скупкой душ я не занимаюсь. Это инсинуации, - сказал он, закуривая вонючую болгарскую сигарету. Этот запах нельзя перепутать ни с чем. - И даже создал тебя не я, а некто Изиль. Он из бывших ангелов, и когда-то его знали под именем Минотавр. В этом ты прав, ты на самом деле бесовское творение. Причем источником вдохновения, или даже прототипом, ему служил действительно я. А пришел я просто пообщаться, познакомиться, так сказать, в естественных условиях обитания.
   - Следовательно, я - твое земное воплощение?
   - Ну откуда ты нахватался этих языческих бредней? - он, кажется, чуть вышел из себя, - Мое место по отношению к вашему миру немного отличается от того, как описывает его ваша религиозная, если не сказать псевдорелигиозная, традиция. Скупка душ, воплощение... Предрассудки это все, чушь! Я - не антитеза добру и жизни. Это сложно обьяснить, но меня ваши людские дела касаются постольку-поскольку. Я занят абсолютно другими вещами. Как было сказано: "Я просто пытаюсь растить свой сад и не портить прекрасный вид". А вот ты себя ведешь, будто тебя уполномочили вершить судьбы людские. Как нибудь остановись, и одумайся, что ты делаешь. Посмотри, во что ты превратил этот мир. По улицам твоего города текут реки греха.
   Я помолчал немного, потом сказал:
   - Теперь, понятно, по какому вы вопросу, папаша. Но хочу сказать, что я не один такой. Это наше мужское коварство. Один на дюжину дюжин народится, чтобы отомстить женщинам за наши страдания, наши терзания, за их лукавство и обман.
   - Но ведь подобных тебе не знала наука божественной евгеники. Да, Казанова циничен, бессердечен, бездушен. Но женщины знали, на что идут, идя к нему. Этим женщинам был нужен самец, и они его получили.
   С другой стороны - Дон Жуан - обаятелный, чувственный, берущий за душу. И ловил он на свой крючок несчастных, воображавших, что им нужна любовь, и жестоко над их любовью смеялся. Они хотели страдать - и получили полную чашу.
   Но ты еще более жесток. Ты вызываешь любовь, а ломаешь волю, ты внушаешь не желание, а подчинение. Ты вселяешь не надежду, а безнадежность, зомбируешь. Ты же видел, что происходит с женщинами, попавшими под твое влияние. Они уже не соображают, куда идут и что делают. Ты вводишь программу, твои изречения, твой театр - все направлено на подавление воли, это гипноз, это сеть паука, которой он окутывает муху.
   - Товарищ, не демонизируйте меня. Я - простой смертный, живу пятью чувствами и тремя вожделениями. Жил бы в горах - ебал бы коз. Согласен, я ловко пользуюсь некоторыми врожденными экстрасенсорными способностями, но в моей охоте больше игры и театра, чем психологии или чуда. И не загружаюсь я проблемами добра и зла, просто люблю я это дело.
   - Жениться тебе надо. Жениться и заняться делом каким-нибудь. Ты пойми, ведь девчонки, которым ты башку заморочил - они ведь живые, а не твои марионетки. У них есть чувства. После общения с тобой их колбасит по два-три месяца. А для тебя это все игра, развлечение, - сварливо продолжил собеседник. Чувствовалось, что уверенность его пошатнулась, умею, что ни говори, вести дискуссию, я старый демагог, и диалектик сильный.
   - Вот не надо, пожалуйста, интонаций моей мамы. Жениться, размножаться, и тупо, до скончания потенции ходить в свою контору. Летом уезжать на острова, а зимой отогреваться в солярии и бане. Как миллионы других, простых новых русских. Ради чего это все? Не лучше ли болтаться лазоревой птичкой яснокрылой между небом и землей, наблюдая за степью звенящей в пыли солнце красное предзакатное? И петь свои песни птичьи переливчатые и печальные. И прочувствовать свой полет до конца, каждой клеточкой тела, выжать из своей невесомости максимум наслаждения и ощущения. Наслаждения материей, из которой состоишь, наслаждения и насыщения своей жизнью, как формой существования белковых тел. И любое ощущение в момент полета становится твердым и сладким, оно приобретает форму и вид карамельки, его перекатываешь во рту, чувствуя все нюансы его вкуса и замысловатой формы, ощущая, как сладость его растекается по телу.
   - Митяй, поднимайся, ты чего? На лавке лежишь тут, сам с собой разговариваешь.
   - Ты кто?
   - Я это, Стас, вот тебя нахлобучило то, я угораю.
   - Ага, все, встаем, никто ничего не видел, все спокойно, - в голове еще что-то трещало и позвякивало. - Кошмарная у тебя трава, Зад. Такой глюк сейчас словил! Скажи, к тебе когда-нибудь являлся дьявол в облике бомжа?
   - Ничего похожего не помню, - порывшись в кладовых памяти, признался Зад. - Однажды только привиделось мне, что Земля перевернулась, и я с нее падаю. Хорошо, дело в доме было, и я никуда не улетел, и то хватался за двери и за мебель, чтоб от земли не оторваться. И все к потолку прилипал, пока не догадался под диван залезть. Там и сидел, пока не отпустило.
   - Ну, этим меня не удивить. Я сам подобное ловил пару раз. Даже термин специальный нарки придумали для подобного состояния - опрокинуло или перевернуло. Пошли в дэнс. О, Федор, здорово, ты чего такой пьяный, Федор? С двумя павлинами пьешь? Какими павлинами? С югославами, живыми югославами? Первый раз вижу, пошли, познакомишь, а? Здорово, братья славяне! Вы по-нашему шпрехаете? А то у меня в школе по югославскому банан был. Хотите рашн девочки? Айн момент, цурюк. Девочки, можно вас на минуточку, один вопрос решить, познакомьтесь, это наши сербские братья по оружию, мы с ними вместе ходили НАТО воевать.
   Федор - один из совладельцев Диафрагмы. Югославы оказались те самые, из строительного концерна. Все трое - пьяные до неприличия. Следовательно, у меня перед ними большое преимущество. Я, хотя и обкуренный в ноль - но все же трезвый. Поэтому начал задавать разные вопросы - как жизнь в Югославии, когда домой собираются, как эндоциллин продают и прочее. Увидев мою осведомленность относительно строительных дел, юги поначалу взбудоражились, но я их успокоил, порекомендовав принять как должное, что вся Россия спит под одним одеялом, (добавил - под моим) все друг другу только добра желают, поэтому секреты какие-либо иметь просто неприлично, все равно все всем известно. А когда я представился по форме, то удостоился дружелюбных улыбок, толчков в плечо и что-то типа "Гут, Гут, карашо" - папашку и дядьку моих, как выяснилось, они знали и даже вели с ними какие-то темные делишки, а может и не темные вовсе. Тут они расслабились, рассказали, что через третьих лиц ищут пути продать свой выстраданный эндоциллин опять-таки государству Российскому за обратно-таки бюджетные бабки. Упорные ребята. Не отчаиваются. А что делать? Законными путями в этой стране ничего не решить, ежу понятно. А если посуетиться, помутить там, тут, поискать зацепочки, можно добиться ошеломительных результатов.
   - Кроликов все-таки вы зачем сперли?- напрямик спросил я. Все-таки жаль, не пошел в дипломаты, у меня талант задавать корректные вопросы. Они вздрогнули синхронно и посмотрели на меня безумно. Даже, кажется, протрезвели.
   - Да ладно, расслабьтесь, я так просто спросил. Только не надо мне вкалывать херни вашей. Я наркотиками не увлекаюсь, а шмаль - это так, для усиления мироощущений. Ой, извините, уж полночь близится, сейчас ко мне приедет Золушка на ночь, вынужден вас оставить. Девочки, не обижайте братьев наших меньших, я потом проверю. Все, убегаю, убегаю, дама ждет.
  
  
  

Глава точно предпредпоследняя. (хотя...)

   Инна уже стояла у входа. Я на лету схватил ее, запихал в машину, запрыгнул сам, и, только выезжая на дорогу, сказал:
   - Все, праздник окончен, едем в Москву, прямо сейчас. У тебя паспорт с собой?
   - Какую Москву, зачем?
   - Столицу нашей родины, город-герой. Маме позвонишь уже оттуда. Не задавай лишних вопросов и не требуй за это денег.
   - Ты пьяный, что-ли?
   - Нет, я чуть-чуть с похмелья и немного влюблен.
   Все-таки она не согласилась сесть в самолет, пока я не обьяснил ей, что к чему:
   - Кроличья история - явно дело рук твоих югословов. Я провел с ними ознакомительную беседу, и у них на мордасах было написано, что они в этой истории по уши сидят. Причем саму эту историю по каким-то своим, сугубо югославским причинам, хотят они скрыть от широкой публики, поэтому и колбасят всех, кто хоть чем-нибудь, не говорю пальцем, может указать в их сторону в связи с этими ушастыми. Ты - последнее звено в цепочке. Хлопнуть тебя сразу после Валеры - значит вызвать подозрение. Чересчур много смертей - это перебор. А сегодня-завтра наступит твоя очередь. Своим откровенным выступлением перед сербскими братьями я во-первых, отвлек внимание на себя, во-вторых, отсрочил твою безвременную кончину. Ты мне еще живая нужна (где-то я эту фразочку недавно слышал?). Меня они трогать побоятся, я, думаю, - слишком скандальная фигура, может выйти много шума. Скорее всего, попытаются узнать, что мне известно и попробуют купить. Взятки я беру, наверное. Жаль, никто не предлагал раньше, сейчас бы знал наверняка. А тебе придется залечь на дно и провести там некоторое время. И я тебе в этом помогу. Кроме того, и мне нелишне будет на пару дней исчезнуть, вдруг югославы - паникеры, и не разобравшись, сгоряча начнут стрельбу. Они по самолетам натовским палят бестрепетно - что им какой-то плэйбой районного масштаба?
   Решение срулить в Москву пришло в голову внезапно, при виде Инны. Наверное, я действовал под влиянием шока от встречи с первой в моей жизни столь явственной наркотической галлюцинации. Но говорил на редкость складно и логично.
   В самолете начался отходняк. Чтобы отвлечься от дурного самочувствия и дурных мыслей, начал думать о приятном - о женщинах. А ведь последний раз летел с женщиной в самолете лет семь назад. Тогда я был еще наивный, неопытный, сентиментальный мальчишка, летели мы в составе тургруппы в Италию, а я в течение двух недель так и не решился подойти к ней и поговорить по душам. Исчезла она из моей жизни навсегда, так и не узнав, что я был в нее тайно влюблен целых две недели. Мне простительно, в средней школе меня никакие аспекты секса, кроме самостоятельного, не интересовали. Позже начал приходить опыт, сын ошибок трудных. Сначала студенческие (знаменитые мединститутовские) вечеринки и дискотеки, потом своя Галя, с которой провел по молодости целых полтора года, потом Ира, которую прочил, по глупости, на роль жены, но к тому времени увлекся уже ночными приключениями, щекочущими нервы, и в конце концов они превратились в мой обыденный образ жизни. Семейное положение - прелюбодей.
   И вот теперь я стар и могуч. Уже гораздо меньше времени мне нужно, чтобы завалить свою добычу, намного меньше стало проигрышных вариантов, подсознанием мастера уже чувствую, стоит ли начинать игру, и как ее вести. Это в молодости я позволял себе волочиться и нудно уламывать девицу на протяжении долгих недель, причем иногда без особых успехов. Уже несколько лет я не трачусь на огромные букеты алых роз, чтобы покорить привлекательное для меня сердце и не приглашаю обладательницу этого сердца в шикарный ресторан. И даже не слежу особенно за своей внешностью. Главное - чистоплотность и блеск ботинок. Я давно забыл, как завязывают галстук. Мне не нужна элегантность. Важнее сексапильность. Я - "работаю". Если ты не раскрутилась на секс сразу или в самые ближайшие дни - гуляй, родная, бог тебе судья. А меня уже ждет новая работа.
   Каждая новая победа дарит не просто телесное удовольствие, а что-то приятно греет изнутри, дает топливо для генератора душевной энергии. Это неописуемое ощущение, знать, что ты, а не кто-то другой, добился на этот раз блаженства, выполнил свое мужское предначертание. Действительно, вот он ответ на вопрос, зачем я этим занимаюсь - выполняю свое предназначение. Чтобы под старость было, о чем вспоминать. А сколько уже есть таких воспоминаний в моей коллекции... Вел я одно время статистический учет удачных попаданий, но теперь бросил, так, ориентировочно прикидываю цифру и сладко зажмуриваюсь. Есть в подобном счете что-то запредельное, неземное. Интересно, какой эта цифра станет лет через пятьдесят? Когда-нибудь напишу завещание, а после соберутся наследники, дедушка нотариус в золотых круглых очках откроет сейф, достанет оттуда конверт, специальным ножичком отколупает сургучную печать и, облизнув бледные старческие губы, торжественно зачитает:
   " Дорогие потомки. Ваш дед и прадед за свою светлую и безгрешную жизнь оттрахал две тысячи сто пятнадцать женщин. На них я израсходовал все состояние, оставшееся мне от отца. Больше у меня для вас новостей нет, выкручивайтесь сами".
   Хочется верить, хоть кому-то из наследников, какому-нибудь молодому оболтусу с нагловатым взглядом, это покажется смешным. Кстати, интересно, заделал ли я уже себе потомка? С претензиями ко мне не обращались. Кроме того, с моей манерой рубить концы и исчезать с горизонта, вряд ли кто меня сможет найти на вопрос абортажа или алиментов.
   А может, действительно, сына заделать? Вот этой, например, что рядом сидит? То-то родители будут рады! Нет, родители жениться заставят, они у нас старой закваски, даром что новые русские. Будем считать, что плохая идея, отменяется. Кроме того, отношения, возникшие в экстремальных ситуациях, редко заканчиваются хорошо. Там увидим.
   Я посмотрел на малознакомую девушку по имени Инна, сидевшую в кресле у иллюминатора Она спала, откинувшись на спинку. По лицу ее проплывали тени от притушенного света. "У-у-у"- убаюкивал мягкий рев двигателей. Планета Земля проплывала в десяти километрах под нами, там миллиарды людей ели, спали, сношались и занимались тысячами других необходимых дел. А здесь, на борту самолета, среди сотни других таких же, находились два молодых человеческих существа. Одно, женского пола, пребывало в состоянии сна. Другое, очевидно мужчина, был в отходняке от заканчивающегося наркотического опьянения. Спать ему было рано. Биоритм его был настроен на ночной образ жизни. Он бесцельно вертел головой, тер лицо руками, по привычке пытался работать стюардессу(не ведется, сучка, на базар, и смотрит со злобой, месячные, наверное), и что-то бормотал сам себе. Молодая стюардесса, родом из провинции, старалась проходить мимо него быстрее. Когда она попадала мимоходом под беспокойный взгляд серых глаз, ей становилось не по себе. "Дурак какой-то, - сердито думала стюардесса - вылупился и смотрит!"
   "Рабудить, может Инну, хоть поговорим, - думал я - ладно, пусть спит. Мы будем молчать, и молчание сыграет с нами странные игры. Так сказал поэт. И я принялся размышлять про югославов.
  
  
  
  

Глава предпоследняя.

   Первопрестольная встретила нас мокрым и противным осенним дождем. Я устроил Инне ночной загул по местным клубам (все равно наше "Метро" не хуже! - думал, спесиво глядя на метелицины достопримечатальности) Под утро устроились отсыпаться в Палас-отеле, а следующим вечером рванули в Сочи, зацепить конец бархатного сезона. Неделю длилось блаженство, про которое и рассказывать-то нечего. Было бы чуть меньше недели - не хватило бы, чуть больше - наступило бы пресыщение. А так, я по крайней мере сумел выжать максимум удовольствия из моря, солнца, Инны и целебного морского воздуха. Народ уже не купался, но мне нипочем - я сибиряк. Если бы догадался взять с собой конопли, было бы еще лучше. Но не догадался, пришлось обходиться так.
   Насчет гуманитарного вуза интуиция меня не подвела - художественное училище, на минуточку. У меня были когда-то художницы - помню, Аня, да, и еще потом, Катя. Люди искусства - натуры творческие, тонкие, сексуальные. Взять меня, к примеру. Или Инну.
   Взяли мы друг у друга сколько было. Как ни странно, Инна показалась умной даже мне - большая редкость для женщины в наши дни. Жуткая неправда, что мужики не любят умных женщин. Это придумали пробитые дуры, которым завидно, что умные нарасхват. Необычайное это чувство - говорить и видеть, что тебя понимают. Это не одно и то же, что по пьяни читать стихи проституткам. Перед теми хоть пьесы разыгрывай, им главное, что мужчинка интересный. Бисер перед свиньями.
   Возвращались домой отдохнумши, выспамшись и натрахамшись. Милый сердцу кусочек родины встретил нас внезапным первым снежком, растаявшим в непролазную слякоть. Движения по городу переходили на зимний режим. Постепенно сходили на нет посиделки на лавочках и открытых машинах. Народу в клубах изменилось, ушли учащиеся и студенты - им вставать рано на учебу, зато вернулось много лоботрясов с югов, дач и летних кафушек. Да и просто подросли за лето новые, желающие вкусить ночного моциона.
   Инну я отвез жить в пустующую квартиру подруги, взяв обещание ни в коем случае не появляться на людях, пока все не утрясется. Поцеловав ее на прощанье, я сказал:
   - Ты самая лучшая...
   Подумав, добавил:
   - Из всех.
   И получил затрещину по шее. Все равно, класно подколол.
   И снова в бой...
   В голове у меня гремел полонез Огинского, широкая грудь стремилась разорвать праздничные одежды, ноги в блестящих туфлях сами по себе пританцовывали, когда я входил навстречу теплу и свету, в Дом, Где Много Вкусного, бывший Дворец культуры железнодорожников, ныне общество с ограниченной ответственностью, ночной танцевальный клуб "Диафрагма".
   У входа - стайки малолеток, молодежные группировки, мажорские команды, за углом, у памятника первым коммунистам, кого-то бьют. Дети. Я, не задерживаясь, взбежал в танцпол. Во всю мощь колонок ревел Blow job. Неясные тени в такт музыке дергались в фиолетовом мраке. "Дома" - подумалось мне. Раскурился прямо здесь, под музыку, и волна накрыла меня с головой.
   В углу биллиардной, вокруг столика, был праздник. Праздновали первую случку неаполитапнской мастины, принадлежавшей Вадику. Отмечали также завершение летнего сезона. Меня встретили аплодисментами. Популярность, черт побери, приятно.
   Собрался цвет общества - самые знаменитые члены нашего охотничьего клуба, известнейшие любители кухни естественных блюд. Редко так, за одним столом собираются лучшие птицеловы города, семь молодых людей, на счету у каждого из которых далеко за сотню побед на любовном фронте.
   В центре стола громоздилась куча сотовых телефонов. Их нежное пиликанье и мелодичный звон услаждали слух и тревожили душу.
   Кроме моих постоянных напарников по Диафрагме Гинеколога и Бармалея, здесь были признанные мэтры из других клубов: Пимыч представлял "Метро", рядом сидел Вадик Шлюхеншнобель из "Домашней утки" - его пухлое, выразительное лицо так и сочилось обаянием и добродушием. Отказать человеку с таким лицом было просто невозможно, и Вадик с успехом эксплуатировал этот подарок судьбы в работе. Кличку свою он получил благодаря фамилии - Штиттельбауэр.
   Около него находился напарник, Гена-Керосин. Керосином он однажды выводил лобковых вшей, за что и поплатился плохо пахнущим прозвищем. Довольно умело Керосин разыгрывал партию насквозь положительного парня, того самого мальчика, которого любая девочка мечтает представить маме. До этой стадии Генино знакомство с девушками, к их удивлению, не доходило. Извините, девушки, работа такая.
   Дальше сидели двое из "12 стульев" - милого стрип-клуба. Первый, Коля-Мачо, по национальности - цыган, а по профессии - инженер-электрик. Этот - типичный образец, эталон, можно сказать, средиземноморского типажа мужской красоты - смуглый, с большими черными глазами, вьющимися волосами, белозубой улыбкой - сердца молодок таяли от этой улыбки, как льдинки в ладони. Около Коли сидело и поглощало еду в огромных количествах нечто невообразимое. Баскетболист и безработный Арчи по прозвищу Большой действительно весил сто тридцать килограмм при росте два-десять. Одевался он под блатного - строгий костюм, барсетка, куча золота, с девушками общался исключительно вежливо - опираясь на неоспоримые аргументы, (как то - свои размеры) логически обосновывал необходимость соития. Соглашались они на его домогательства скорее не из уважения к большому серьезному дяде, а из страха перед такой ужасной горой мяса.
   По кличкам мы звали друг друга не в угоду тюремной романтике. Просто так повелось у нас, что у каждого было прозвище, а то и не одно, его индивидуальное кодовое название, пароль.
   Кроме нас, за столом присутствовали также поклонники, фанаты и ученики. Всего человек пятнадцать. Пили водку и рассказывали занимательные истории. Как все-таки надоедает иногда женское общество. Как хорошо сидеть вот так в своем кружке, обсуждать достоинства проходящих барышень, "...и, улыбаясь, вспоминать о том,
   что с этой дамой мы когда-то были близки..."
   Через несколько выпитых чекушек я почуствовал первые признаки того, что вечер состоялся - веселье, кураж и свободу мысли. Я потребовал тишины и начал излагать свою только что рожденную гипотезу: Если мы все думаем, что это мы снимаем девок, то мы ошибаемся. Лишь природная женская стыдливость и врожденная мужская гордыня не дают общественному мнению честно и откровенно признать - женщины сами выбирают себе партнера. Из проходящих мимо самцов они отбраковывают наглых, нечистоплотных, слабых, придурков и выбирают своего мужчину. В глубине души тая надежду, что это тот самый, которого она ждет всю жизнь, но прагматичным женским умом понимая, что завтра утром он изчезнет, поэтому использовать его надо с максимальной эффективностью. Ага, Пимыч, твое здоровье ... Ух! Продолжим.
   Есть, конечно, идиоты, которые этого не понимают, им надо трахнуть кого-нибудь, они хватают первую встречную за волосы , заталкивают в джип, и уже через пятнадцать минут на берегу водоема ее бьют пистолетом по голове и орут: "Соси, дура!".
   Садистские наклонности - в этом что-то есть, конечно, я не спорю. Кстати, интересно, чья больная фантазия придумала слово "мазохизм"? Основоположником этой веселой игры был некто фон Захер-Мазох. Уместно предположить, что главенствующей является здесь первая часть фамилии, аналогично Бендер-Задунайский, Потемкин-Таврический. Отсюда следует, что детище этого Фона будет названо "Захеризм", в крайнем случае "Захермазохизм"... Прошу прощения, я отвлекся.
   Так вот, изнасиловать кого при случае - я к этому отношусь с пониманием. Но ведь куда приятнее, если женщина сама кидается на тебя, как голодная львица, и пожирает твою плоть, освобождая твою душу. Чтобы не быть голословным, предлагаю перейти к практическому закреплению материала. Все вы видите, друзья мои, вон то эффектное солнышко в белом у бара. Сейчас я вам продемонстрирую, как эта золотоволосая девочка, это чудное создание из всех сидящих в зале тварей мужского пола выберет своего мужчину - сиречь вашего покорного слугу.
   Без промедления я подошел к сидящей красотке (лет семнадцать на вид, а взгляд дерзкий - что ты, что ты, еще и сигарету тонкую курит), присел рядом и проворковал нежным голосом:
   - Девушка, а у вас вся спина белая.
   - И чево надо? - У-у, как здесь все запущено... Ладно, поиграем:
   - Родишь мне сына? А я его буду навещать по выходным.
   - Перетопчешься. - И нагло выпустила мне дым в лицо.
   - Откуда такая вежливая? - спокойно, ледяным тоном осведомился я, но уже чувствуя, что закипаю.
   И получил ответ. Конкретный, лаконичный и не оставляющий места для двусмысленного толкования:
   - Из пизды.
   Слов я не нашел. Вместо них я выудил из кармана визитную карточку, на которой большими черными буквами было напечатано "Ну и дура", бросил ее на стойку и удалился.
   Растоптанной кожурой от банана приполз я к милым, добрым пацанам, умирающим от смеха при виде моего фиаско. И завел следующую песню, попутно обиженно оглядываясь в сторону бара - о наглых, лживых сучках, которые данную им природой красоту используют не во благо человечества, а лишь для удовлетворения своих, насквозь меркантильных и гнилых потребностей. И бороться с этим злом можно только одним способом - увезти на берег водоема, дать по морде и заорать в ухо: "Соси, дура!".
   Большой гаденько смеялся:
   - Это же лярва Люся, сука прожженная. Она стриптиз в "12 стульях" танцует, и трахается только с блатными, причем конкретно с синими. Мода сейчас такая у шестнадцатилетних. Их так и называют - лярвы. Упустил ты этот нюанс в молодежных движениях, упустил...
   Тут подошел ко мне Федор, и на ушко проговорил :
   - Тебя в ресторане люди ждут на разговор.
   - Что за люди? - не то, чтобы я испугался, просто напрягся немного, и легкость в животе появилась неприятная.
   - Они тебя узнают, иди, - и изчез гонец из Пизы.
   Не прощаясь, я пошел, пошкандыбал к лестнице на второй этаж, к двери с табличкой " Restaurant Diafragma"
   За столиком у окна, дающим обзор дэнс-пола сидели трое - мой Unkle, как всегда невозмутимый в центре, по левую руку - сюрприз - один из давешних югославов, по правую - ужель та самая Татьяна? - сам Стайко Батькович, сидит и ласково мне оскаливается. Они что, наябедничали про мое нахальное поведение? Ну, надо же. Сейчас ремнем по попе схлопочу.
   За соседним столиком сидели двое дядькиных гоблинов, знакомых по оффису. Нодо сказать, выглядел дядя впечатляюще, в духе заведения. Перевелись на Руси Рембранды - запечатлеть в красках весь боевой прикид на выгуле нового русского, к началу перестройки старшего товароведа базы "Продснаб" медеэлектролитного завода.
   - Вызывали? - я сел напротив.
   - Приглашали... - тон его ни на полноты не отличался от той, что я слышал последние несколько лет. Ни одной эмоции, будто говорил памятник. А ведь когда-то бушующие волны моря страстей били в борт и этого старого баркаса.
   - Давненько ты что-то не появлялся, грешник, - начал издалека опекун, (вот от кого я нахватался богословских словечек, эх, надо было на дьякона учиться, сейчас бы свой приход имел) - Где носило то?
   - В Сочи ездил, дядя, - голосом выпускницы женской гимназии (вжился в мечту) проблеял я, далеко не будучи уверен, что в пятьдесят с гаком лет родственничек выбрался в ночной клуб, только чтобы пообщаться с милым племянником. В свои годы я уже неплохо знал жизнь, чтобы не оставаться оптимистом.
   - Жизнь продолжается, дети взрослеют...
   Я посчитал неприличным спрашивать напрямую, чем обязан визитом и тактично промолчал.
   - Мы ведь все-таки одна семья, Митрофан, мог бы и предупредить.
   - Так случилось... - а что делать, наезжают, справедливые упреки. Кроме того, я с интересом посмотрел на Стайко - неужели мы и с ним одна семья?
   - Ладно, теперь по делу, - черты его голливудского лица размягчились, значит, преамбула закончена, началась амбула.- Помнишь, ты заходил в последний раз, так ведь ушел, недослушав, что я рассказывал.
   - Извините, виноват, из деревни, туповат.
   - Кончай придуриваться - он закурил, - должен сознаться тебе, что я являюсь, как бы покрасивше выразиться, центральной фигурой той пьесы, в сценарий которой ты случайно залез.
   - ?
   - Дело в том, что мои деловые партнеры из Югославии - он покосился на соседа слева, - обратились за помощью ко мне, чтобы полученный ими эндоциллин, который им ни в один орган тела не упирался, продать обратно администрации, за опять таки бюджетные бабки. Чтобы операция прошла успешно, я задействовал свои личные завязки с губернатором. А кроме того, мы разработали хитромудрый сценарий, согласно которому под закуп администрацией лекарственных средств должна быть подведена легитимная база. Очаговые вспышки сифилиса в регионе оказались бы как раз кстати - они создали бы видимость эпидемии, природной катастрофы.
   Я из вежливости понимающе кивнул, хотя и скучно было слушать эти откровения. Ну, не понимаю я в делах большого бизнеса, хоть тресни, неинтересны мне они. Он продолжал:
   - Все было продумано гениально, с моей точки зрения. Но, увы, мы не боги и не смогли предусмотреть всего. Ну кто мог подумать, что из всех нескольких сотен правонарушений и катастроф, случившихся в тот воскресный вечер, телевизионщики выбрали для показа имненно тот сюжет - про кроликов? Не учли мы фактор средств массовой информации, да и просто не могли учесть. Судьба - свечи огарок, воробей в руке... Эпидемия должна была носить стихийный характер, чтоб ни одна мразь не почуяла за ней злокозненный умысел чей-то, не говоря уже о запахе полосатых носков твоего дяди. Только в этом случае удалось бы добиться целевого бюджетного финансирования на закуп медикаментов. Наше правительство, обычно прижимистое, становится щедрым до щенячьего визга, если дело касается целевых выплат из бюджета. Особенно, если деньги идут через нужные структуры. Хватает всем. - Он покосился на соседа справа. Стайко, поймав его взгляд, кивнул, подошел к югославу, пошептал ему что-то, и оба вышли.
   - Я попросил их оставить нас вдвоем. - Обьяснил он мне эту немую сцену.
   - Внимательно слушаю, - вежливо-официально но в то же время приветливо произнес я.
   Он помолчал, собираясь с мыслями и продолжил:
   - Это лишь одна сторона медали. А истина состоит в том, что я сам устроил съемку и трансляцию сюжета про кроликов. Не удивляйся. Югославы - здесь чужие, хотя мы и вместе работаем. Но сегодня они тут, а завтра нет. И деньги, живые деньги им отдавать не хочется. Поэтому я взял в работу параллельный заказ, из структур, близких к губернатору. Заказ состоит в том, чтобы швырнуть югов с оплатой за лекарства. Сделать это проще простого - подписать контракт, получить товар, а потом обнаружить мощный компромат на продавца, провоцировать арест счетов, и на этом основании затянуть оплату. И все получилось бы гладко, не спутайся ты с этой девкой. По своим каналам я мог бы обеспечить ее безопасность - она нужна была, как свидетель. Но если югославы узнают, что ее прячет мой сын... У них есть меткие стрелки. Хотя их можно в чем-то понять. В этой дикой России их швыряют уже второй раз на одном только деле.
   Я почуствовал себя вдруг маленьким ребенком, у которого пытаются отобрать любимую игрушку:
   - А другого выхода нет?
  

Глава N ... ладно, не важно.

  
  
   Вернувшись вниз, я углядел в углу биллиардной спасителя душ заблудших.
   - Зад, - серьезно сказал я ему, - Мне надо убиться. Насмерть, на твой выбор.
   - Ты ведь водку пил? -он с оживлением посмотрел на меня. Общеизвестно, что алкоголь с наркотиками не мешают.
   - Надо! - повторил я.
   - Сто рублей. - коварно улыбнулся искуситель.
   Получив деньги, он испарился, пообещав что-то особенное. Я остался тупо следить за катающимися по столу шарами. Ждать пришлось недолго, не дольше, чем зимой ждать весны. Зад обернулся за пять минут. В одной руке он нес стакан, полный до краев бурой пенящейся массой. В другой - бутылку пепси.
   - Я хотел убиться, а не стошнить, - заметил я , принимая от него бурый стакан.
   - Выпиваешь залпом, потом запиваешь газировкой, - втолковывал мне гуру.
   - Что это?- я был поражен жутким вкусом поглощенной дряни.
   - Хе-хе, кулинария, новые веяния. Обычные специи к мясу, пять рублей пакетик. Замешиваешь два пакетика на стакан кефира, и через пару часов ты - мертвый. Пошли пока накуримся.
   - Я вроде дал сто рублей, а ты сказал - два по пять. Не стыкуется...
   - Так ведь нас двое, и доставка. Плюс кефир.
   - Убедил.
   Потом мы накуривались, и я терпеливо ждал эффекта от приправ, слушая нехитрую задовскую философию, которой, в принципе, придерживался сам: героин, ханка - это плохо, это виртуальная реальность, которую твой мозг придумывает сам, это против жизни, против радости общения. Шмаль, кокс, винт - это здорово, это для общения, для веселья , это культура третьего тысячелетия - быть слегка обдолбанным. Пьянство уже не модно. Еще Гиппократ говорил, что поглощаемая еда должна быть одновременно лекарством. Если идти дальше, согласно законам жизни третьего тысячелетия всякая еда должна быть одновременно наркотиком. И мы движемся в этом направлении - манага, жареха, печеньица, орехи, грибы, таблетки всех мастей - лишь самые известные блюда наркоманской кухни.
   Потом мы пили пиво в какой-то ночной забегаловке, и креветки убегали от нас по всему столу. А потом мы громко мочились с высокого крыльца этого заведения.
   В один из моментов я тошнил у киоска, а Зад, почему-то в огромном клоунском колпаке, зеленом и блестящем, выяснял у продавщицы, может ли она поджечь свой киоск и уйти с нами гулять. После мы долго шли под дождем и долго говорили ни о чем с какими-то заблудившимися девчонками. Еще мы были в каком-то клубе, где работал мастер татуировок. Я с плачем вырывался из цепких обьятий Зада, а он мне терпеливо (вот что значит наркоманская школа!) объяснял, что здешние татуировки - это для лохов, а перед настоящими синими все эти драконы и тигры - это западло. Поэтому ни в коем случае не надо мне их делать, потом стыдно будет.
   Просыпаться было кошмарно. Это было не похмелье и даже не кумар. Это была самая настоящая ломка, трясун, мутный, или как еще называют подобное состояние. Зад еще обиженно сопел на диванчике в кухне. Ксюша уже ушла. Ксюшей звали чудное создание, которое мы привели вчера со своих скитаний. Она была давнишней подружкой одного из Задовых друзей, и согласилась пойти с нами, только потому что много лет уже знала Зада, да и пьяная была зело. Немудрено, незнакомые девчонки вчера шарахались прочь, лишь увидев дикий блеск у нас в глазах.
   Придя ко мне, начали пить водку, но Заду еще захотелось женской ласки, и он полез на Ксюшу. Увидев поползновение на свою законную добычу, я полез в драку. И вот результат - избитый Зад уполз спать в свой угол, а я, невзирая на сопротивление противника, попытался сделать свое черное дело. Скотина, одно слово. Противник отбивался, кричал, что от меня жженными тряпками пахнет, и от этого запаха тошнит. А когда она наконец сдалась, то у меня ничего не получилось. Видимо нервы, хотя для публики официальная версия была - от наркоты потенцию отшибло. Хотя какие нервы, воспринял я ситуацию поначалу бесстрастно. Нервы начались примерно через час после разговора в ресторане. А может и не нервы это были вовсе, может, меня действительно с мясных приправ на эмоции потянуло?
   В ушах звучал еще блеклый, бесцветный голос родного дяди:
   - Деньги - хрен с деньгами. Не вышла эта комбинация, выйдет следующая. Проблема в том, что мне необходимо обезопасить себя. И тебя, кстати, тоже. Свидетелей в таких делах быть не должно. Нельзя их оставлять, просто нельзя. Да ты и сам все понимаешь, взрослый уже. Должен понять.
   Я, подражая собеседнику, бесстрастно пододвинул к себе салфетку и написал на ней адрес. Подошедший сзади Стайко бысто выхватил салфетку со стола и вышел. Я посидел около минуты для приличия, потом тоже встал и, поклонившись, удалился.
   А где-то через час меня начало корежить. По нарастающей. И корежило всю ночь. Наконец, когда мы уже подходили к дому, я решился действовать. Запустив Ксюшу с Задом в дом, сам я побежал на улицу, крикнув им, что забыл еще водки взять. На улице поймал тачку, которая отвезла меня во двор, соседний с домом Инны. Шофер остался ждать, получив предоплату. Прогулочным шагом я дошел до нужного подьезда. На третий этаж зашел пешком - лифт не работал. Входная дверь была не заперта. Из щелей тянуло густым черным дымом. В темной квартире был пожар, настоящий и довольно сильный. Горело все - мебель, разбросанные по полу вещи, жутко дымил линолеум. Я прокашлялся, набрал воздуха и бесстрашно бросился в огонь. Инну нашел сразу - она лежала поперек кровати. Схватив ее, я выволок в подьезд и положил на грязный, затоптанный бетон лестничной площадки. Она была мертвая, сильно мертвая, безнадежно. Один рукав пижамы был задран, на локтевом сгибе видна еще была красная точка - след от укола. Я сел рядом на ступеньки и начал тереть лицо руками. Это у меня нервное. С детства, когда я нервничаю, тру лицо руками.
   Реальность и бессмысленность происходящего ошеломили меня, хотя хладнокровия я не терял - бетонная плита наркотика придавила голову и не давала подниматься никаким эмоциям. В награду за хорошее поведение она приятно щекотала волнами где-то вдоль позвоночника.
   Посидев немного на ступеньках, я поднялся и пошел вниз. Запрыгнул в жучку и скомандовал :
   - Домой, Федор.
   Шофер неодобрительно посмотрел на мое дымящееся пальто, но ничего не сказал. Ближе к дому я велел ему остановиться у ночного павильончика. Внутри о чем-то ворковали продавщица с охранником. Оба с опаской посмотрели на мой закопченный вид.
   - Снаряды для танка есть? - спросил я с порога.
   - Нету, - настороженно ответила продавщица.
   - Тогда водки. Три. Презервативов не надо...
   Вернулся я , когда Зад уже начал накладывать руки на малоподвижную Ксюшу и с порога кинулся в драку.
  
  
   Немного очухавшись с утра, я растолкал Зада и твердо сказал:
   - Зад, надо продолжить.
   Он испугался:
   - Да ты что, приправы нельзя два дня подряд глотать. Кишки загубишь. Давай лучше водку, ты же вчера принес. Чего ты такой грязный?
   - В танке горел. Наливай.
   И мы начали пить. Зад рассказывал длинные наркоманские истории, а я молчал и корежило меня, как вчера.
   К вечеру нам на хвост приземлились старый алкаш Пимыч, и два его другана, по профессии сутенеры. Уже ночью мы поехали на берлогу к их подопечным девушкам. Там я снова попытался взгромоздиться на какую-то Машку, и снова безрезультатно. Виной всему была, по-видимому, водка, которую пил безмерно весь световой день , и от которой не пьянел, а только мрачным делался, как тяжелое прошлое отечественной тяжелой промышленности. А Зад тем временем рассказывал, что они как-то с солдатами обламывались, кайфа не было никакого, и тут один из солдат вспомнил, что ему брательник вспоминал, как служил где-то на Севере, накуриваться там было нечем, так они придумали вольфрамовые нити из лампочек выламывать, мельчить и курить. И эффект будто бы был потрясающий. Три часа после этого рассказа солдаты вместе с Задом скручивали и били на предмет вольфрама все найденные неподалеку лампочки. Добытый продукт измельчили, намешали с табаком, забили и выкурили. Эффекта ожидаемого они, понятно, не получили. Солдата, подавшего рацпредложение, долго били.
   Две недели я провел в полном бреду. Пьяные кошмары сменялись вполне натуралистическими кокаиновыми приходами. Расстояния сужались, но пространства расширялись, время почти остановилось, но стрелки часов летели с лошадинной прытью. Полезли навязчивые галлюцинации, главным персонажем которых снова был бомжеобразный дьявол и еще один доселе незнакомый тип с бычьей головой. Эти двое сидели в неизвестной комнате, интерьером похожей на мою, но гораздо большей по размерам, и вели между собой длинные беседы. Иногда говорили про меня, причем довольно странные вещи.
   Через две недели я перешел с водки на пиво - мощный природный антидепрессант, а от кокаина отказался вовсе - он давал тяжелейшие головные боли по утрам, от которых было только одно спасение - новая доза. Выход был - переходить на более тяжелую наркоту. Но я предпочел жизнь и солнечный свет зловонному мраку наркоманских притонов, поэтому взял у Зада стакан марихуаны и завис в мутном делириуме. Пил пиво и догонялся убойными дозами анаши.
   Стрелка, указывающая уровень потенции, застыла на отметке "полшестого". Все попытки коитуса с той самой ночи прошли безрезультатно. Да и желание чисто ментальное соединиться с кем-нибудь телами начисто отсутствовало. Перестало меня тревожить вожделение. К этому прибавились неприятные ощущения в области паха. Эмоций, впрочем, у меня это не вызвало никаких. Мне было безразлично.
   Ни с того, ни с сего я решил покарать убийцу. Месть, в конце концов, благородное дело. В своем сумеречном состоянии я не искал особенно ни доводов, ни контрдоводов. Отомстить, и точка.
   Папаше, разумеется, мстить не буду, а этому пробитому Стайко, пожалуй, следует. Убив мою женщину, он задел меня. По всем понятиям я имею право на ответный удар. Да и не нравится он мне просто, шрамы эти жуткие, нефотогеничен. Нечего ему улицы города своим видом портить, туристов пугать.

Глава последняя

   Я набрал номер и наговорил на автоответчик :
   - Алик, это Тутанхамон. Приезжай в гости по быстрому, покалякать надо.
   Потом полез на антресоли, долго шуршал там, чихая от пыли, пока не выволок длинную картонную коробку. К приходу Алика коробка уже была протерта от пыли и лежала на столе. Алик пришел больной с похмелья, помятый весь, поэтому хмурый и невежливый.
   Я усадил гостя напротив коробки, а сам сел по другую сторону стола и начал издалека:
   - Ну, рассказывай, как жизнь половая.
   - Жизнь дала трещину, денег остался последний мешок. Ты давай по делу, а то плохо мне.
   - Ну, по делу, так по делу. - я взял быка за то, что ближе попалось - Алик, мне известно, чем ты зарабатываешь на хлеб насущный дней своих. Нет, никто не раскололся, просто, буде тебе известно, своим делом ты занимаешся с моей подачи. Пару лет назад один уважаемый мною человек попросил вывести его на хорошего стрелка, не страдающего любопытством, угрызениями совести и криминальным прошлым. Я подумал и дал ему твои координаты. Его звали Тахир, и он до сих пор является твоим научным руководителем, насколько мне известно.
   Алик склонил голову направо, что означало у него примирение с судьбой и преклонение перед моими явными и многочисленными талантами. Я продолжил:
   - Теперь про дело. Перед тобой на столе лежит твоя мечта - ружье за восемь тысяч долларов, подарок папаши. Насколько я помню, ты на него слюной исходил. Теперь оно стало твоим. Это гонорар за работу. Заказчик - я. Цель - Стайко.
   Я закончил спитч. Наступила минута молчания. Алик закурил, почесал подбородок и спокойно оветил:
   - Нет вопросов. Заказ принят.
  
  
   Алик взялся за дело с юношеским задором.
   Маршруты Стайко - тот катался с шофером и охранником на неказистой девяносто девятой - были отслежены за три дня. Спасибо учителю Тахиру, который научил ремеслу. Ночами Стайко торчал в загородной бане, куда вызванивал проституток. Там его делать опасно - народу и строений мало, все на виду. Отоспавшись, он приезжал в город к обеду. Покрутившись несколько часов по конторам и адресам, он сруливал уже по своим вечерним делам. В это время следить за ним было нельзя, вечер - время работы Стайко, в это время он настороже, ездит по своим стрелкам и разборкам. Решено было работать его в одной из городских контор - желтой, двухэтажной, находящейся у завода. В нее он приезжал каждый день, прежде всех остальных дел, и проводил там до сорока минут.
   Алик с двумя пацанами разместились в заброшенном детском садике, метрах в двухстах от цели. Один стоял, опершись плечом на стенку веранды, двое сидели на лавочке, имитируя распитие спиртных напитков. И даже не особенно притворяясь, что имитируют. Просто пили вино. Алик делал вид, что спит, свернувшись калачиком на лавочке, подложив руки под голову и накрывшись кепкой. На самом деле он в маленький бинокль через заблаговременно проделанную дыру в заборе осматривал место предстоящей баталии и вспоминал о былом. Алик самодовольно улыбался - это будет его первая самостоятельная операция. Строгий Тахир раньше все просчитывал сам, и не давал шагу ступить без своего ведома. Ну, ничего, ведь надо попрактиковаться во взрывах, стрелок я конечно, несравненный, но надо уметь все, быть универсалом, кроме того стрелок оставляет следы, а взрыв их уничтожает. А Тахир меня хвалил, говорил, что я после него буду, номером первым.
   Стайко появился внезапно, даже непонятно, когда машина подъехать успела, а он уже вышел и ко входу идет.
  
   Стайко беспрепятственно миновал охранников, быстрым шагом поднялся в огромный кабинет. Поздоровавшись с хозяином, красивым мужчиной средних лет, он начал без предисловий:
   - Игорь, проблемка небольшая наметилась
   - Что случилось?- без эмоций произнес хозяин кабинета.
   - У твоего придурка крыша засвистела конкретно. Он меня мочкануть удумал.
   - Не понял, объясни.
   - У Евгеньича отрабатываются три кореша твоего племянничка. Типа киллеры.
   - Я думал, у Евгеньича Тахир по этим делам?
   - Все правильно, но как тебе обьяснить... Когда Тахир серьезный заказ отрабатывает, пацанву эту в том же месте на какую-нибудь мелочевку посылает. На подстраховку он их держит, как подставу, чтобы в случае кипиша какого мусорам их сдать, вроде коров убойных. Молодые, дурные еще. Так вот, вчера один из них по пьяни болтанул девке в кабаке, что твой старшенький меня им заказал. Этими самыми словами. Девка наша оказалась, она сразу через пацанов мне передала. Порешай ты этот вопрос, мне сам понимаешь, напрягов хватает, чтобы еще и от малолеток бегать...
   - Так-так. - мужчина потянулся за пальто, висящем на спинке кресла.
   - И вообще, - продолжал Стайко - хоть я в таких делах не советчик, но обратил бы ты внимание на подростка. Очень трудным вырос. Нелады у него с головой. Я, как меня вчера обрадовали, сумел людей поспрашивать. Говорят, на конопле сидит плотно, в последнее время бухущий в мат, что ни день, смотри, скоро ширевом баловаться начнет. Если не уже...Может уговоришь его отправиться к семье от греха?
  
   Минут через пять Стайко вышел из дома. На этот раз его сопровождал незнакомый мужчина, импозантный, хорошо одетый, с голливудским лицом героя. Фигурой и походкой он кого-то напоминал, но Алику было не до воспоминаний. Он побледнел и отрывисто сказал:
   - Давай!
   Пацан, тот, что стоял, сунул руку в карман пальто. Мятая, раздавленная, казалось бы пустая коробка из под обуви, валявшаяся около бордюра, внезапно взорвалась. Рвануло так, что земля ощутимо вздрогнула. По верхушкам деревьев прошелестели осколки. В ушах остался стоять звон. Звенели также стекла по всей округе. Сверху сыпались ветки. Пацаны резво собрали в сумку пустые бутылки, пробки, даже окурки, и, пошатываясь вроде пьяных, пошли вглубь дворов. Алик выдернул из-за забора кусок провода, игравшего роль антенны, закинул его в лужу и неторопливо зашагал вслед за ними.
   - Матвей, ты с пластилином не переборщил? - спокойно спросил он, догнав пацанов.
   - Ты же сам сказал, чтоб наверняка, - с невинным видом отозвался тот. - Всего то вышло четыреста грамм в эквиваленте.
   - В каком эквиваленте, в плутониевом? Устроил тут Хиросиму, придурок! - не сдержавшись, заорал Алик.
   - С той стороны стена завода идет, а в нашем направлении пустырь - оправдывался тот. - Вот и дало волну...
   - Волну дало, говоришь... - ядовито продолжал Алик, - А землетрясение мне почудилось? Или его тоже стена завода дала? Сейчас по радио воздушную тревогу обьявляют, наверное.
   Переругиваясь, пацаны дошли до проходной завода. Там они незаметно смешались с толпой и запрыгнули в троллейбус.
   Из автомата в центре Алик позвонил:
   - Привет, это Алик. Дело сделано. Обращайся, если что.
   И повесил трубку.
  
  
   После похорон я еще несколько дней сидел дома и уныло смотрел телевизор. Новостей не было. Была старость - внезапно налетевшая безумная усталость, безразличие к делам всего света и своим собственным. Никаких чувств, никаких желаний, никаких эмоций. Была конопля, которую смолил с утра до вечера. Телефон не звонил, в гости никто не заходил, и не надо. Принесло только случайно молодого милиционера - робко расспрашивал, не было ли у дяди врагов, и тому подобную ботву, потом извинился и исчез.
   В один из дней я решился и выполз из дома. На улице лежал хороший снежок, приятно хрустел под ногами, конец октября в Сибири - это уже конкретная зима. Долго прогревал на стоянке серую от городского дыма и копоти машину.
   Добравшись до заветной больнички, я заглянул в дверь с табличкой "Уролог" и вежливо, как мог, спросил:
   - Семен Юрьевич, к вам можно?
   - Какими судьбами? - приветливо улыбнулся мне широкоплечий мужчина.
   - Да, знаете ли, проезжал мимо, дай, думаю, зайду. Дал, подумал и зашел... - и проскользнул в кабинет.
  
  

Вместо эпилога.

  
  
   Дело происходило в огромной комнате, скорее даже не в комнате, а даже скорее в зале, настолько она была большая. Пять на десять, не меньше. Находилась он где-то на краю света. Освещения в зале было всего ничего - отблески огня из камина да десяток свечей на скамье у примыкающей к камину стены. Языки пламени отражались на красивом, хотя несколько грязном, мозаичном полу. Кроме свечей, на скамье стояла баночка явно земного происхождения - на ней было написано "Майонез Провансаль" Из мебели присутствовала также каминная решетка, на ней шипели два вертела с подозрительно пахнущим мясом.
   Около скамьи, расположившись прямо на полу, сосредоточенно трудился человек - лет пятидесяти, с худым лицом, нос картошкой, большая лысина на темечке, давно нечесанные остатки шевелюры над ушами. Одежды на человеке не было совсем, и в глаза бросался курчавый серый мех на выпирающем, барабаном, пузе. Человек красивыми низким голосом напевал:

О лебеде исчезнувшем,

О лебеде, ушедшем во тьму я пою

И еще, святые, помолитесь за нас.

   Напевая, он сосредоточенно работал: замешивал гипс, разливал его по формочкам, ставил их к камину на просушку, из уже подсохших формочек выковыривал готовые изображения звезд, комет, фигурки мужчин, женщин,хвостатых сперматозоидов, неведомых зверей и каббалистические символы. Человек прилеплял их на стену, создавая подобие барельефа, и сразу же закрашивал его ярко-желтой краской. Уже не меньше половины стены было покрыто затейливым орнаментом. Время от времени он, вытерев руки о волосатый живот, подходил к камину и переворачивал мясо, не переставая напевать варварскую песню:

О деревьях, что спят,

О ветре, что не может прикоснуться к их снам

Святые, помолитесь за нас.

   С грохотом распахнулась дверь в темном углу залы. Вошедший был огромного роста и в очень плохом настроении. Он не был человеком. Об этом говорили морщинистая страшная бычья голова, с жуткими рогами, и длинные черные пальцы, покрытые шерстью. Мощный торс, подобный геркулесовскому, обернут был во что-то темно-багровое, длинное, волочившееся по полу. Войдя, он с раздражением кинул в угол сверток, в котором что-то загремело и зазвенело, и принялся ходить от стены к стене. Из гостя вырывались возмущенное фырканье и урчание. Скульптор краем глаза посмотрел на вошедшего, улыбнулся и продолжил работу.
   Зверь наконец утихомирился, встал посреди залы и с вызовом заявил:
   - Да, у меня опять не вышло! Не вижу ничего смешного.- голос его звучал грохочущим ревом. - Он опять вмешался, когда я был близок к цели, как никогда. Экземпляр был очень перспективный... Дьявол!
   Тот поморщился:
   -Не кричи, Изиль, я тебя слышу. И не понимаю, чего ты еще от Него ожидал. Его излюбленное развлечение - насылать болезни, со времен гибели первенцев египетских, - он снова вытер руки об себя и подошел к огню. - Даже не понимаю, как эти твари могли быть созданы по Его образу и подобию. Они ведь такие хилые, болезненные. Ну, да ты знаешь, меня твои с Ним споры не интересуют.
   Зверь уже порывался что-то сказать, но дьявол продолжил:
   - И прекрати нервничать, я это чувствую. Что ни говори, предыдущий твой опыт в Египте вполне удался - этот, как его, Тутанхамон. Ты не голоден? Волчатина готова. Я приготовил чудесный соус из штуки под названием "майонез". Недавнее Его изобретение. На днях увидел в магазине, дай, думаю, куплю. Дал, подумал и купил.
   Длинным хвостом человек зацепил скамью, подтащил ее поближе к камину и выжидающе посмотрел на Зверя лучистыми серыми глазами.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Челябинск 6 января 1999 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"