Робин нагнал повозку за городскими воротами, в ярдах пятистах от них.
Наши беглецы вначале поехали не прямо на север, самым коротким путем, а чтобы обмануть возможную погоню, часа два ехали влево и только потом двинулись в сторону Шотландии.
Очень беспокоило то, что лошади могли скакать только с небольшой скоростью, ибо груз приходилось тянуть им не малый. Тем не менее, рыцарь дал женщинам копье и щит, чтобы они положили их в повозку. Конечно, мог бы приторочить к седлу - для этого имелись на нем и подпруге специальные петли - но он знал, что ехать будет гораздо менее удобно - даже при скачке легкой рысцой длинное тяжелое копье будет сильно раскачиваться: оно не упадет, но это будет раздражать во время езды. Если же держать его в руках, то в течение продолжительной скачки оно слишком утомит их, тогда как необходимо беречь силы для возможного боевого столкновения. Неслучайно рыцари пользовались услугами оруженосцев, да и их старались не обременять, когда имелась рядом запряженная повозка или вьючная лошадь.
Солнце продолжало ярко светить и все ощутимее пригревало - утро выдалось погожее.
Рыцарь поднял, наконец, забрало и снова увидел мир не через прорези стальной защиты. Кругом была живописная местность, вид которой говорил об изобильной, процветающей жизни здешнего населения: всюду среди холмов и рощ виднелись деревни с десятками каменных домов, возделанные полосы земли, мельницы, замки.
Несмотря на дующий с востока ветер, рыцарю стало жарко. Броня все более накалялась на солнце. Робин нашел в большой седельной сумке свернутую белую накидку. Достал ее. Снял боевые рукавицы и положил их в седельную сумку. После этого надел накидку, что сделать закованными в броню руками было не так уж просто. Затем снова надел рукавицы. Накидка закрыла от солнца большую часть доспехов. Они перестали накаляться, и жару теперь переносить было легче.
Робин решил продолжать путь с поднятым забралом и опускать его, как обычно это делалось всеми, только перед боевым столкновением. Правда, понимал, что ехать с поднятым забралом ему небезопасно. И вот почему. Часто встречались купеческие обозы. Многие сопровождал небольшой отряд охраны, состоявший из английских воинов. Что если среди них окажутся знающие Смита Уоррена в лицо? Может, воевали в одной рати или встречались на турнирах. Как отнесутся они к тому, что рыцарь, на накидке которого его герб, совсем не он?
Надо заметить, что путь значительно облегчал и удешевлял закон короля, запрещавший феодалам взимать плату за проезд через их владения. Но брать с путников деньги за проезд по мостам по-прежнему не возбранялось.
Когда наши беглецы подъезжали к первому встретившемуся на их пути мосту, пятеро стоявших около него ратников закричали:
- О, Смит Уоррен! Смит Уоррен! Мы рады приветствовать вас!
Робин потянулся к седельной сумке, где лежал кошель ее истинного владельца, чтобы кинуть латникам несколько пенсов, но они воскликнули:
- Нет-нет! Что вы, сэр Смит! Разве мы можем взять плату с такого прославленного рыцаря?! Да еще друга нашего сюзерена!
Когда Робин Говард, следуя за повозкой, проехал мимо воинов, то снова взглянул на них. Он не мог не заметить, с каким изумлением они теперь смотрели на него. Если бы мы считали допустимым использовать в авторской речи сленговые обороты, то добавили бы, что челюсти у них отвисли. И действительно было похоже на это.
Отъезжая от моста, Робин подумал: "И ростом, и фигурой я похож на Смита. Но лицом, видно, не очень, - усмехнувшись, добавил: - встретили по одежке, а проводили по лицу. По спине пробежал неприятный холодок. "Да, конечно, удивились. Вполне возможно, заподозрили что-то неладное. Ну так пусть. Чем мне это грозит? Да ничем. Что, они станут меня преследовать? Нет, конечно, - у них коней нет. Единственно, что не хорошо, это, если за нами есть погоня, то они подтвердят, что она на верном пути".
Робин взял теперь за правило: как только увидит вдали вооруженных людей, сразу опускать забрало и не поднимать его, покуда не оставит их позади себя. В те времена путники, встречающиеся вне селений, обычно приветствовали друг друга, дабы засвидетельствовать свою невраждебность. Делал это и наш герой, иначе, приближаясь с опущенным забралом, внушал бы многим серьезную тревогу. Ограничивался для приветствия невысоким поднятием руки, поскольку опасался, что встретится кто-нибудь хорошо знающий голос Смита Уоррена.
Стража у следующего моста, к которому наши путники подъехали через часа четыре, приветствовала мнимого Смита Уоррена с не меньшим почтением, чем стража у первого, но не выказала желания пропустить бесплатно. Робин положил в ладонь протянувшего ему руку воина двадцать шиллингов, что многократно превышало обычную плату за проезд через мост. Сделал это не случайно, ибо опасался, что ему зададут два сложных для него вопроса. Первый - почему он приблизился к ним с опущенным забралом, что считалось недружественным поступком. Второй - почему едет без сопровождения своих дружинников или хотя бы оруженосца, что было необычно, поскольку он выполнял обязанности охраны. Впрочем, Робин уже давно придумал, что сказать, отвечая на такие вопросы. Но сейчас он вдруг ощутил странную нерешительность, предчувствие, что скажет так, что все сразу поймут, что он говорит неправду. Он знал, что никогда правдоподобно лгать не умел, и однажды, как мы помним, это чуть не погубило его. Подсознательно Робин надеялся, что обрадованные очень хорошей платой стражники забудут задать ему эти вопросы, а если и зададут, то не воспримут настороженно-подозрительно его проезд мимо них без ответа.
- О, вот это да! - воскликнул стражник, получивший плату. - Благодарим, сэр! А говорят, что вы - скупердяй. Значит, враки это.
- А мы уж думали, что вы без мзды собрались проехать. Поэтому и забрало держите опущенным, - сказал другой воин и тут же спросил: - А и правда, ваша светлость, почему вы с опущенным забралом?
- И что случилось? Вы без ваших людей. Почему? - прозвучал еще один ожидаемый нашим героем вопрос.
Он поскакал, не отвечая. И тут услышал за спиной голос Кэтрин. Надо заметить, что на этот мост Робин въехал первым, а повозка - вслед за ним. Сейчас на козлах сидела Кэтрин (спутницы нашего героя управляли лошадьми поочередно). Голос Кэтрин звучал уверенно, она врала убедительно:
- Да у него зуб болит. Щеку так разнесло. Ну, знаете, как это бывает. Вот он и не поднимает забрало - не хочет, чтобы видели его личико кособокое. А без своих воинов едет потому, что на нас нападение разбойников было. Отбились. Но из пятерых наших один только рыцарь в живых остался.
В ответ на ее слова стражники стали оживленно говорить что-то, но что именно, Робин уже не мог расслышать за грохочущим стуком копыт о доски моста.
Когда отъехали от реки на ярдов двести, он обернулся и сказал:
- Молодец, Кэтрин. Давай, теперь ты отвечай на вопросы любопытных.
Две следующих реки наши путники преодолели вброд, через который вела дорога. Прежде, чем Робин Говард и его спутницы добрались до третьего моста, им не удалось избежать приключений.
Уже после второго моста виды окружающей местности стали заметно меняться. Не всюду были идиллические картины изобильного благополучия. Все чаще взгляд встречал приметы войны, заглянувшей в этот благоденствующий край. Попадались опустевшие селения - без людей, без скота и каких-либо других признаков жизни, производящие впечатление брошенных. О том, что им пришлось пережить тяжелое бедствие, свидетельствовали также полуразвалившиеся или сгоревшие крыши над каменными закопченными стенами, с пустыми окнами.
Кэтрин, сидевшая рядом с Маргарет на козлах, толкнула ее локтем и указала на одно из таких селений.
- Вот видишь, что творят твои шотландцы, - сказала она. - А то у тебя все англичане плохие.
- Если б вы не лезли к нам то и дело, не было бы и этих ответных набегов, - ответила Маргарет, враждебно взглянув на Кэтрин. - А как я к вам попала? Ты что, не знаешь?
По вполне понятной причине наши беглецы не поддались соблазну заночевать на постоялом дворе. Они съехали с дороги и расположились на ночевку в ближайшей роще. С рассветом наш герой проснулся и часа три, пока спутницы спали, выпасал лошадей на лугу, не видном с дороги за рощей. После этого запряг их и продолжил с женщинами путь.
В одном из придорожных селений купили мешок зерна. Подкармливали им лошадей через каждые два-три часа, ибо они выполняли тяжелейший труд, который требовал постоянного подкрепления сил.
Ближе к середине дня, выехав на один из холмов и оглянувшись, Робин увидел скачущую по дороге группу всадников. На их щитах и белых накидках, покрывающих латы, разглядел герб Смита Уоррена. Наш герой велел женщинам дать ему щит и копье, что было незамедлительно исполнено.
- За нами погоня, - сказал он. - Скачите как можно быстрее. Я постараюсь задержать их. Если я не нагоню вас, все, что есть в повозке, поделите между собой поровну.
Сидевшая на козлах Кэтрин погнала лошадей. Из-за полукруглого кожаного верха повозки выглянула Маргарет и испуганно воскликнула:
- О нет! Нет, Робин! Они убьют тебя! Скачи с нами! Мы убежим от них!
- Мы все равно не уйдем от них! Какая мне разница где помереть - около вас или немного подальше! Но почему не использовать шанс вас спасти?! - крикнул ей в ответ рыцарь.
Повозка, громыхая, быстро удалялась вглубь дубовой рощи, через которую шла дорога.
Пользуясь тем, что за холмом пока невидим преследователям, наш герой, въехав в рощу, свернул влево и притаился в густых зарослях подлеска.
Скоро послышался конский топот, который быстро приближался. Вот перед глазами замелькали в просветах между листьями ветвей пятна блестящего металла доспехов, белой ткани накидок, а ниже - коричневые пятна лошадиных крупов.
Робин с грозным боевым кличем вынесся из зарослей на дорогу. Он оказался за спиной у врагов. Те стали осаживать коней, обернув к нему испуганные лица. Шотландец рванул повод влево и снова пришпорил коня, бросая его на всадников. В этот момент противники поворачивали коней и были весьма уязвимы для его копья. Робин направил копье в ближайшего из них. Ратник в пластинчатом доспехе, покрытом белой накидкой, находился к нему боком. Он с силой порывисто дергал повод, стараясь как можно быстрее повернуть коня обратно. Из-под блестящего железного шлема смотрело на Робина бледное лицо, с каким-то застывшем от страха выражением, словно маска. Поскольку дергал повод левой рукой, держащей щит, он не сумел вовремя на достаточную высоту поднять его, чтобы прикрыть им голову. Острый наконечник копья поразил его прямо в лицо. Удар выбил всадника из седла. Мгновенно погибший воин успел только вскрикнуть. Сраженного ратника отбросило к соседнему всаднику, что на две-три секунды несколько сковало его движения, чем не замедлил воспользоваться наш герой, который поразил и этого противника. Стальной наконечник копья пробил спадавшую из-под шлема кольчужную защиту и вошел глубоко в голову. Наш герой не стал выдергивать копье и выпустил его из руки: при таком сближении с противниками оно все равно было уже бесполезным. Робин мгновенно обнажил меч.
В живых остались три противника. Двое не могли сразу приблизиться к нему, потому что на какой-то момент им преградили путь кони убитых, вставшие поперек дороги. Один из этих всадников стал объезжать их. Другой замешкался, не зная, последовать за ним или подождать, когда кони отбегут прочь отсюда, и появится возможность атаковать противника в лоб. Третий заехал слева и обрушил на Робина рубящий удар меча. Тот отбил его щитом, почувствовав сколь велика сила этого противника. Наш герой оказался по отношению к нему в крайне невыгодном положении. Чтобы сражаться с ним, нужно было сильно поворачиваться туловищем. Это не давало возможности эффективно орудовать мечом. Оставалась надежда преимущественно на щит и доспехи. Чтобы улучшить свое положение, наш герой дал шпоры коню. Конь рванулся вперед, оттолкнул грудью одну из лошадей, лишившихся седоков, и Робин оказался лицом к лицу с замешкавшимся всадником. Тот ловко и умело отбил его два удара. И тут Робин понял, что совершил большую ошибку, переместившись сюда: он оказался в еще более худшем положении, чем был, ведь противник, атаковавший слева, теперь находился сзади. Уже через несколько секунд он нанесет новый удар, который отразить, конечно, не удастся. Можно было бы надеяться, что выручат стальные доспехи. Однако сила, которую Робин почувствовал в том воине, оставляла слишком мало надежд на это. Наш герой понимал, что шансы на спасение может прибавить стремительная победа над противником, находящимся спереди. Но он явно был опытным, умелым, сильным. Почти в отчаянии наш герой снова нанес удар, вкладывая в него всю свою мощь. Противник точно подставил для защиты клинок, но силы в руке не хватило, чтобы отразить такой удар. Меч Робина отбросил меч врага прямо ему в лицо, что нанесло сильную рану. Воин потерял способность сопротивляться, по крайней мере, на одну - две секунды, которых Робину хватило, чтобы следующим ударом снести ему голову.
Наш герой вновь дал шпоры коню. Тот, захрипев, снова рванулся вперед
и наскочил грудью на вражеского коня, отчего обезглавленное тело, звякнув латами, рухнуло на землю, а конь Робина очень удачно для него повернулся вправо, что позволяло действовать правой рукой. И тут он увидел то, что никак не ожидал увидеть: двое оставшихся в живых противников вдруг стали энергично дергать поводья, чтобы повернуть коней, явно не желая продолжать противоборство . Должно быть, их боевой дух сильно упал при виде того, как шотландец буквально за несколько секунд сразил трех воинов. Робин так обрадовался, что даже не стал нападать на них, хотя в этот момент им бы было трудно от него защищаться. Дал им беспрепятственно покинуть место боя. Они стремительно удалялись в том направлении, откуда прискакали.
"Не разучился я драться, - подумал с удовлетворением Робин. - Меч таким легким кажется. Значит, я сильнее стал". Несколько секунд он провожал торжествующим взглядом обращенных в бегство врагов. Затем оглядел место боя, удивляясь тому, что сумел одолеть трех конных латников и так быстро. Пожалел, что не имеет возможности забрать трофейное оружие. Только когда проскакал с милю и, свернув за поворот, увидел в ярдах пятистах от себя повозку, на которой ехали спутницы, он заметил, что у него нет копья: забыл подобрать его. Но, желая как можно скорее нагнать попутчиц, возвращаться за ним не стал, о чем в дальнейшем пожалел, ибо приключения их не закончились.
Невольно вспоминал бой. Ему показалось, что одного из бежавших сейчас от него воинов где-то когда-то видел и чуть не вскричал от удивления: "Так это же, так это Смит Уоррен!" Робин расхохотался и подумал: "А почему не в рыцарских доспехах? Как почему? Да потому, что они на мне, его доспехи. Вообще-то, у него, такого богача, возможно, есть и другие, запасные. Но кто же в погоню отправляется в тяжелых рыцарских латах? Вот он и надел легкие доспехи обычного ратника", - сообразил наш герой. И догадался: "А ведь это его удар по моему щиту был такой мощный. Да, это он, Смит. Да, силен, ничего не скажешь. Любые латы пробьет".
Робин Говард быстро нагнал спутниц. Легко представить какую большую радость вызвала у них его победа и то, что он жив и невредим. Особенно радовалась Маргарет, очень боявшаяся потерять любимого.
- Какой ты могучий рыцарь, однако, сэр Робин!- сказала восхищенно Кэтрин. В глазах ее было не только восхищение. Она смотрела на Робина с чувственным интересом, с каким глядит женщина на мужчину, который ей нравится. Надо сказать, что и она не осталась без внимания нашего рыцаря. Она привлекала его внимание поначалу прежде всего тем, что особенно ценилось в те времена среди людей, совершавших неблизкий путь - умением сделать его нескучным. Почти всю дорогу Кэтрин безумолку болтала, рассказывая интересные истории и веселые байки. Даже когда не ее была очередь править лошадьми, она не пряталась от солнца под кожаный верх повозки, а оставалась сидеть на облучке, чтобы продолжать общаться с рыцарем. Робин поймал себя на том, что уже не первый раз сказал мысленно: "А ведь она тоже хороша". Даже более того, он подумал: "А все-таки брюнетки мне больше нравятся". Маргарет теперь не казалась ему такой красавицей, как прежде. Рядом с Кэтрин она выглядела какой-то невзрачной, хотя это было обманчивое впечатление.
Было заметно, что Маргарет огорчена завязавшимися у нее на глазах теплыми отношениями между Кэтрин и Робином. Маргарет смотрела на эту броско-красивую женщину обиженно-недовольно, а порой снова с ненавистью, которая несколько поубавилась в ней за время дружеского общения с Кэтрин. На Робина Маргарет смотрела тревожно-растерянно. Иногда она как-то глуповато улыбалась, что придавало ей еще более растерянный вид.
Неожиданно для себя Робин испытал странное для него чувство, которое никак не ожидал испытать по отношению к падшей простолюдинке. "Что это? Неужели мне стыдно перед ней за то, что я с таким интересом выслушиваю болтовню другой шлюхи? Значит, мне стыдно за то, что я заставляю ревновать Маргарет. Она явно расстроена, явно ревнует. Ну, это совсем смешно: мне стыдно перед шлюхой за то, что я заставляю ревновать ее... Но разве Маргарет шлюха? Какая же она шлюха, если у нее был только один мужчина - я? Но все же шлюха. Ведь она сама пришла ко мне, сама отдалась. Да с такой страстью. Но что ей оставалось делать? Ведь она хотела, чтобы у нее был первым я, а не этот проклятый Смит. К тому же она пленница, а красивых пленниц всегда склоняют к разврату. Если она шлюха, то шлюха поневоле. Да к тому же она, и вправду, тоже, может быть, любит меня. Почему я говорю тоже? То есть тоже меня любит, как и я ее. А разве я люблю ее?.. Должно быть, да. Просто боялся себе признаться. А сейчас признался. И я действительно чувствую к ней то, что никогда ни к одной женщине не чувствовал. А их у меня не так уж мало было, - думал наш герой. - Можно представить, что она чувствует сейчас, когда видит, как я развесил уши, слушая болтовню Кэтрин. И ведь, правда, развесил. Да так, что ничего вокруг себя не вижу, кроме нее. Как это, должно быть, заметно со стороны".
Он слегка коснулся шпорами боков лошади и выехал вперед. Путь продолжал теперь, держась впереди повозки, чтобы избегать соблазна общения с Кэтрин.
Во второй половине дня они проехали мимо одного замка. Когда удалились от него на мили две, Робин, оглянувшись, а он продолжал это делать часто, поскольку опасался новой погони, увидел группу вооруженных всадников, скачущих во весь опор в том же направлении, что и он со спутницами. Не иначе они стремились настичь их: других путников на дороге не было видно. Робина обдало внезапным холодом: он понял, что опять придется вступить в бой, слишком неравный бой. Теперь врагов было шестеро, а не пятеро, как в прошлый раз. К тому же их возглавлял всадник в полном рыцарском вооружении. И возможности устроить засаду сейчас не было.
К удивлению своему Робин разглядел на их щитах и белых накидках герб, который видел на знамени, гордо развевавшемся на главной башне замка, мимо которого сейчас проехал. "Почему они вздумали напасть на нас? Они же не знают, что я шотландец. Неужели этот рыцарь грабит проезжающих через его владения, как, говорят, многие рыцари грабили в старину?" - подумал Робин.
Он велел спутницам скакать как можно быстрее, поскольку за ними новая погоня.
Из-под кожаного верха повозки выглянула встревоженная Маргарет и воскликнула:
- Что, что случилось, Робин?! Опять...
Но в этот момент Кэтрин сильно стегнула хлыстом лошадей, они рванулись вперед, и Маргарет отбросило вглубь повозки.
Наш герой поехал навстречу незнакомым всадникам. Видя это его смелое движение им навстречу, они несколько смутились и невольно стали слегка придерживать коней. В те времена случаи, когда закованный в броню рыцарь один вступал в борьбу с несколькими воинами, были не так уж редки. Нередко случалось и то, что такой смельчак побеждал. Приближающиеся всадники это знали. Кроме того, рисунок на щите и накидке скачущего им навстречу рыцаря не мог не внушать им страх, который, однако, они сумели преодолеть, решившись преследовать обладателя этого герба, известного всем в английском Пограничном крае.
Сблизившись на расстояние ярдов двадцати, наш герой и незнакомые ему воины остановились.
- Что вам нужно от меня?! - спросил Робин Говард, приподняв забрало, но только над ртом, чтобы оно не заглушало голоса.
- Правда? Может, скажешь, чем тебе так не угодил Смит Уоррен?
- И ты еще спрашиваешь, подлец?! И у тебя еще хватает дерзости издеваться над нами, когда ты один против нас, шестерых?! - возмущенно воскликнул незнакомый рыцарь и сказал: - Ты даже осмелился появиться здесь один. И это после того, что ты сделал мне. Я даже ушам не поверил своим, когда дозорный доложил мне, что видит тебя и что ты один. Это что, способ показать, как ты презираешь меня как воина? Ну да, ты посильнее меня. Неслучайно тебя считают лучшим рыцарем Пограничного края после Джона Уолморда. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я собираюсь драться с тобой в поединке. На таких подлецов, как ты, правила рыцарства не распространяются. Тебе придется иметь дело не только со мной, но и с моими парнями.
- Я вполне согласен с тобой, что Смит Уоррен большой негодяй. Все же меня распирает от любопытства, - интересно, чем он насолил тебе так?
- Сэр, сдается мне, что он, и вправду, не знает, - сказал один дружинник своему рыцарю. - И вообще, мне кажется, он немного,.. немного того: говорит как-то странно - о себе так, как о другом о ком-то.
- Да, похоже на то, - согласился английский рыцарь и вновь обратился к Робину. - Он верно говорит... Уж не нашелся ли молодец, который тебя по башке хорошо трахнул? Вот у тебя и вылетело из нее все. Очень похоже на это.
- Должно быть, причина вашей ссоры в дележе добычи? - спросил Робин.
- О, значит, не все он выбил. Что-то осталось, раз что-то вспомнил, - рассмеялся английский рыцарь. - Знал бы кто тебя так по головке погладил, поблагодарил бы его.
- Ну, если ты можешь быть благодарен тому, кто доставляет сэру Смиту неприятности, то и я должен удостоиться твоей благодарности. Тебе будет приятно узнать, что он умылся дерьмом, причем в прямом смысле. И посидел в ошейнике на цепи, как собака. Тоже в прямом смысле. И все это не обошлось без моего участия.
- Сэр, он опять что-то мелет. Явно у него с башкой что-то, - заметил один из ратников. - Разве тот, кто в уме своем, так будет говорить о себе?
- А я не о себе говорю, а о Смите Уоррене, ибо я не он, - Робин Говард поднял полностью забрало. - Так что вы не в драку со мной лезть должны, а поблагодарить меня и отпустить с миром.
Английские всадники уставились на него изумленно-внимательно.
- Это, и правда, не он.
- Не он.
- Это же не он. Точно не он. Я того хорошо в лицо знаю, - заговорили они, удивленно переглядываясь.
- Ты кто?! Я тебя ни разу еще не видел. Ни в рати сюзерена нашего лорда Гамильтона, ни в рати Пэрси, с которой не редко наш лорд объединяет свою рать для набега на Шотландию. Ни вообще в округе нашей такого рыцаря еще не видел, - произнес английский рыцарь с удивлением, восхищением и радостью в голосе. - Наверное, ты совсем недавно тут у нас. В то, что ты, и правда, Смита Уоррена победил, нельзя не поверить, раз ты в его доспехах. Герб не успел смыть пока. Это бывает. Значит, в Англии появился еще один мощнейший рыцарь. Даже сильнее Смита Уоррена. Ну конечно же, я не собираюсь драться с тобой. Напротив, ты теперь друг мне. И я тебя приглашаю в гости. Хороший пир задам в твою честь.
- О, не сейчас только - я слишком тороплюсь. - На обратном пути заеду к тебе.
- Да, да, на обратном пути. Заезжай обязательно.
Робин внутренне радостно вздрогнул при мысли, что так легко удалось избежать опасность, которая грозила ему неминуемой смертью.
- А как звать-то тебя? Звать как? Меня - Тэд Хопкинс. А тебя? - сказал английский рыцарь и тут же поправился: - Тьфу ты, извините, сэр, что я к вам на ты обратился... Как звать вас, сэр?
Наш герой хотел назвать первое пришедшее на ум выдуманное имя, но оно словно застряло у него во рту. Он не торопился отвечать. И не только потому, что не очень-то умел врать, как мы знаем, а, главным образом, потому, что близость шотландской границы усилила в нем чувство национального самосознания, чувство гордости и рыцарского достоинства, обострила ненависть к злейшим врагам родной земли. Ему просто не хотелось опускаться до жалкой боязливой лжи перед этими презренными англичанами. И он вдруг сказал неожиданно для себя:
- Робин Говард.
- Знакомое имя. Часто слышал, вроде... Но видел ли где, когда?.. Не припомню что-то, - Тэд Хопкинс озадаченно поморщился, вспоминая. - Постой-постой, да ты знаешь,.. да ты не поверишь, - он удивленно, насмешливо заулыбался. - Здесь у нас тоже живут Говарды. Их замок не так уж далеко отсюда. Только там, на той стороне порубежья, в Шотландии. Вот ты тезка кому оказался. Джеймсу Говарду. Много вреда мы от него терпели. Немало положил наших, собака. Но несколько лет назад его самого кокнули. Наконец-то. Мы облегченно вздохнули все, кто в Пограничном крае живет, английском. Я уж подзабыл даже о нем, как видишь.
- Я обещаю вам, что вы опять вспомните о Говардах и снова будете дрожать, слыша это имя. Джеймс - мой отец. И да будет тебе известно, что его не кокнули, а умер он своей смертью. Хотя, правда, мечтал умереть в бою.
Глаза Тэда Хопкинса расширились и округлились от изумления. В них промелькнула тень испуга. Лицо вытянулось и побледнело. Он несколько секунд молчал, уставившись на Робина.
- Так вот оно что... Вот ты кто, оказывается, - наконец проговорил он. - А я думал ты из наших. Далеко же ты проник в наше графство. Аж до Смита Уоррена добрался. Да, конечно, дерзко, нагло и ловко. Впрочем, от Говардов что угодно можно ожидать. Жалею, что другом назвал тебя. Но я не знал кто ты. Нет, мне даже этот Смит проклятый в тысячу раз больше друг, чем ты. Хорошо, что ты на меня нарвался. Безнаказанно не уйдешь из набега. Вообще не уйдешь. Не повезло тебе. А нам повезло. Я как раз со своими парнями упражнялся, когда о тебе весть получил. Поэтому мы все в латах сейчас. Очень кстати оказалось. Так что конец тебе пришел.
Бледное, растерянное лицо Тэда Хопкинса покраснело. Губы твердо сжались. Лицо обрело мужественное, решительное выражение. - А твои, вернее, Смита доспехи, - продолжал он, - будут мне превосходным возмещением за обиду, нанесенную Смитом. И особенно вон то добро, что ты награбил у нас. Много его, смотрю, - даже две лошади не могут повозку тянуть быстро. Нагнать нетрудно будет.
- Но прежде вам придется со мной справиться. Лучше два раза подумай, прежде, чем кидаться на меня. Разве не ты сейчас только что назвал меня мощнейшим рыцарем?
- Но и я не слабачок. Странно, что ты еще не знаешь об этом. Видать, потому, что столкновений между нами и вами в последние лет пять слишком мало было почему-то.
- Ну так давай же решим спор по-рыцарски. Если ты так уверен в себе.
- Нет, я хочу работу своим парням дать. Я ж говорю, мы с ними упражнениями как раз сейчас занимаемся. А тут ты так удачно подвернулся. Настоящий бой куда больше дает воину, чем безделица эта - махня учебная.
Английский рыцарь опустил забрало. Наш герой сделал тоже и выхватил из ножен меч. Как только увидел новых противников, он пожалел, что оставил свое копье на месте схватки в роще. Сейчас бы оно пригодилось ему очень. Хотя вряд ли бы выручило, ибо пришлось бы принять удары не одного, а шести копий одновременно. Уверенный, что не удастся избежать боя, Робин во время разговора потихоньку подъезжал к англичанам. Эта маленькая хитрость помогла ему избежать страшных уколов этого смертоносного оружия. Враги побросали свои длинные копья, видя невозможность их использовать из-за близости противника, и взялись за мечи.
С боевым кличем его рода: "Говард, Говард!" Робин дал шпоры коню, которого направил в очень малый промежуток между рыцарем и всадником, находящемся слева от него, первого стремясь поразить мечом, а от второго прикрываясь щитом.
Тэд Хопкинс в момент сближения успел только вынуть меч из ножен и в это мгновение еще не мог пустить его в ход рассчитано и верно. Сумел лишь несколько поднять меч, продолжая держать острием вниз. Надеялся хотя бы таким образом попытаться если не отбить, то хотя бы отклонить, ослабить удар противника. Это движение выглядело беспомощным, бесполезным. Действительно, оно не могло парировать удар, нанесенный ловко и умело. Но английский рыцарь сумел достаточно быстро поднять щит, чтобы прикрыть более уязвимую часть доспехов, верхнюю: острие клинка могло войти в прорези забрала, которое и само могло не выдержать удара. Подняв щит, Тэд Хопкинс открыл нижнюю часть своего нагрудника. Впрочем, он вполне мог рассчитывать на его крепость - панцирь в рыцарских доспехах играл, можно сказать, ту же роль, что играет лобовая броня у танков. Нашему герою оставалось только нанести удар в глухой стальной нагрудник, причем колющий удар, потому что для рубящего удара помехой был нижний край щита противника. Колющие удары в панцирь, наносимые всадниками, были самыми неэффективными, поскольку их не усиливало движение ног, которые, хотя крепко сжимали круп коня, все же не могли придать телу положение, достаточно твердое для сильного выпада. При этом воин несколько съезжал назад, отчего удар значительно ослаблялся.
Робин Говард отбил щитом второй удар противника слева. В этот момент остальные дружинники Тэда Хопкинса выехали вперед, чтобы зайти шотландцу в спину. Конь нашего героя мощным броском раздвинул коней, в промежуток между которыми ворвался, и помчался дальше, оставляя англичан сзади. Робин не стал пока его сдерживать, и это было его новой тактической хитростью. За спиной раздались хохот, а затем дробный конский топот. Враги явно решили, что шотландец спасается бегством, и начали преследовать его, потому что, конечно, не хотели упустить превосходные дорогие доспехи Смита Уоррена и славу победителей того, кто сумел одолеть второго по силе в Англии рыцаря.
Не проскакав и двухсот ярдов, наш герой осадил коня, резко развернул его и помчался обратно. Увидел, что его преследуют двое, причем скачут не бок о бок, а друг за другом с интервалом ярдов в сорок. Увидел также, что рыцарь остался на месте, и рядом с ним находится один ратник, а остальные двое поскакали догонять повозку, которая смогла уехать не так уж далеко.
К нашему герою первым приближался дюжий воин на вороном коне, в кольчуге, стальном шлеме в виде конуса с закругленным верхом. Всадник прикрывался шитом, меч поднял над головой, занеся для рубящего удара. Наш герой вытянул вперед руку, держащую меч. Длинный клинок вместе с рукою превратился в своего рода копье. Робин направил его в лицо противнику, желая убедить, что, и правда, туда метит. Да тот и не сомневался в этом, ведь лицо не защищено бронею, разве что металлической планкой на носу, а попадание в него разит мгновенно и почти всегда насмерть. Английский воин поднял небольшой щит, чтобы прикрыть голову. При этом осторожно немножко выглядывал из-за щита. Глаза смотрели внимательно и с опаской. Его конь в стремительном порыве пригнул голову. Благодаря этому между нею и нижним краем щита образовалось небольшое открытое пространство. В него-то шотландец и направил в последний момент удар. И это был тоже колющий удар, но очень эффективный. Острие клинка пробило кольчугу, живот, спину и уперлось в заднюю сторону кольчуги. Это произошло в течение одного мгновения. В следующий миг рыцарь выдернул меч из смертоносной раны. Его сильно качнуло в седле. Имелась опасность рухнуть наземь, вывихнуть плечо, повредить запястье, в лучшем случае потерять меч. Но необычайная природная и тренированная ловкость и развитые специальные навыки помогли не допустить этого. Сраженный воин, испуская дух, свалился с коня.
Следующий преследователь был вооружен также, как и первый, но был менее крупный. Сблизившись, шотландец и англичанин четыре раза скрестили мечи, нанося и отражая удары. Когда противник сделал новый выпад, Робин ловко, умело чуть отклонил вражеский клинок мечом и точно, с не меньшим умением направил острие в шею врагу. Казалось, тот сам наскочил на лезвие. Захрипев и роняя оружие, ратник стал заваливаться назад. Затем бездыханное тело сползло с крупа головой вниз на дорогу и поволочилось за конем, поскольку одна нога осталась в стремени. Наш герой этого не видел, потому что уже мчался далее, охваченный одним стремлением - не позволить врагам настигнуть повозку со спутницами.
Но впереди еще - рыцарь и его могучий дружинник, которых надо суметь тоже одолеть. Но что такое? Рыцарь сидит как-то странно в седле - как-то боком и, кажется, вот-вот упадет. Руки его безжизненно повисли. Они без оружия. Под ногами лошади валяются щит и меч на белой песчаной дороге. На ней отчетливо видны какие-то пятна, красные пятна. Да это же кровь! Робин Говард понял, что все-таки пробил панцирь. Ратник поддерживал рыцаря так, словно старался не дать ему упасть. Дружинник этот был поражен тем, как легко и быстро шотландец расправился с его отнюдь не слабыми товарищами, видел, что Тэд Хопкинс не подает никаких признаков жизни, а значит, нет больше надобности доказывать ему свою доблесть. Поэтому поспешил отъехать от дороги на ярдов сорок, желая показать Робину, что не собирается вступать с ним в бой. Лишенный поддержки безжизненный рыцарь грузно рухнул на пыльную дорогу, звякнув латами.
Робин Говард пронесся мимо. "Давай-давай, Скотт, дружище, не подведи", - говорил он своему скакуну. И поистине добрый конь не подвел его. Вовремя догнать преследователей повозки помогло и то, что они скакали не так уж быстро, не сомневаясь, что все равно, тяжело нагруженная, она не уйдет от них. Услышав сзади топот, английские всадники, уверенные, что к погоне присоединился кто-то из товарищей, даже не обернулись. Но сейчас, когда повозка была совсем уже близко, поскакали гораздо быстрее, должно быть, от нетерпения увидеть поскорее какая ожидает их в ней добыча. Робин настиг ближайшего преследователя. Тот скакал, пригнувшись в седле. Шотландец обрушил на его поясницу страшный удар, который едва не разрубил туловище пополам. Другой преследователь обернулся, услышав предсмертный вопль товарища. Был поражен, увидев близко вражеского рыцаря. Стал осаживать коня, чтобы развернуть его и принять бой. При этом он, скакавший только что, пригнувшись в седле, выпрямился. Но сразу вступить в борьбу или хотя бы что-то предпринять для своей защиты, уже не успел, ибо все уже решали доли секунды. Налетевший Робин снес его голову, как множество раз разрубал на полном скаку тыкву на подставке, осваивая приемы боя на учебном ристалище.
Повозка остановилась, потому что Кэтрин, выглядывая из-за ее кожаного верха, в сильнейшей тревоге все время наблюдала за происходящим на дороге и сказала сейчас правившей лошадьми Кэтрин, что их защитник опять победил и можно теперь ничего не опасаться. Как только он подъехал к ним, они принялись его восторженно поздравлять с новой поистине блестящей победой. "Честно говоря, я и сам не ожидал от себя, - подумал наш герой, - за один день восемь англичан на тот свет отправил. Вот это да. Похоже, я, и правда, не разучился драться".
Они весело продолжили путь. Однако нынешние приключения их на этом не закончились.
Через некоторое время въехали в лес, преимущественно хвойный. Над просекой с обеих сторон возвышались великаны-сосны, перемежавшиеся пышно-лапыми елями, которые темнели в могучем строю светло-коричневых прямых стволов, покрытых черными точками коротких сучков. Эти сучки торчали в разные стороны небольшими группами, образующими своего рода ярусы, которые уходили под самые кроны, ветвистые, окутанные клубами хвои, зеленеющей под голубым небом. Путь беспорядочно пересекали причудливые ответвления корней. Дорога была густо усыпана опавшей и высохшей хвоей. Этот образовавшийся за многие годы густой бурый покров нарушали две черные колеи, оставленные колесами. Повозка, которая недавно легко катилась по ровной песчано-белой дороге, сейчас затряслась и застучала на весь лес.
Не прошло и получаса, как вдруг перед нашими беглецами на просеку вышли человек двадцать. Они были одеты кто, как крестьяне, кто, как горожане. Были вооружены кто копьем, кто луком, кто мечом, кто топором. Иные были в кольчуге или акитоне (Акитон - стеганная куртка. - П. Г). Почти все имели щиты, но лишь двое - железные, остальные - деревянные, обтянутые кожей. У некоторых на голове был шлем. Все они были бородатые, косматые, страшные. Нетрудно было догадаться, что это разбойники. Они радостно зашумели, явно довольные тем, что должно было стать их добычей:
- Ну, это то, что нам надо!
- Какие курочки!
- Чур я первый вон с той светленькой!
- Ишь ты чего захотел?! Ты что, всех лучше?! Нет, будем жребий тянуть, как всегда!
- Да главное не это, а то, что там, в повозке. А там, я чую, есть много хорошего, чем можно поживиться!
Наш герой, который ехал перед повозкой, сразу обнажил меч.
- Эй, рыцарь, хочешь живым уйти?! Тогда слезай с коня и дай нам спокойно раздеть тебя! А потом мы тебя отпустим! Даю слово джентльмена! - обратился к Робину долговязый разбойник в кольчуге. Конический стальной шлем смешно сидел на его голове, несколько набекрень, словно шапка. Свисали ремешки, не застегнутые под подбородком. Из-под шлема, размера явно меньшего, чем нужно, выбивались рыжие спутанные вихры.
- Да, доспехи на нем хороши! Еще как хороши! Наверно, только у графьев такие! - воскликнул другой разбойник и довольно заулыбался, обнажив огромные желтые зубы, с двумя пустыми промежутками.
- Прочь с дороги, негодяи! - велел им Робин.
- Это как ты нас назвал?! Это мы-то негодяи?! Тогда кто вы, рыцари, если грабите еще пуще нашего?! Только это у вас вполне законным делом считается. Да еще с вилланов своих три шкуры дерете, что тоже грабеж!
- У нас в Шотландии нет рабства, и мы, шотландские рыцари, не дерем с крестьян три шкуры, как ваши. (П.Г.: крепостное право просуществовало в Шотландии только полтора века: до середины четырнадцатого).
- Ах, ты еще шотландец!
- Впрочем, это очень хорошо для нас. А для вас плохо. Англичан-то мы не очень шерстим. Свои все же. Часть товара их оставляем им. Можно сказать, просто плату за проезд берем. Свой убыток покрываем, конечно, за счет вас, за счет шотландцев, и всяких других, кто тоже не наш, - берем у вас то, что у наших не добрали.
- Ну все, ответишь сейчас за своих дружков-землячков! Их отряды, которые наезжают сюда, бывает, и нас тоже неплохо треплют! Особенно, когда мы тоже к вам "в гости" наведываемся.
- Да, столько парней хороших потеряли из-за вас!
- Ну все, собака, обязательно вздернем теперь тебя: не живого - так мертвого!
- Бейте его, ребята! - закричали лесные люди и бросились на него.
Робин Говард взмахнул мечом, и они все отпрянули назад, явно опасаясь открытого столкновения с рыцарем.
Воспользовавшись их некоторым замешательством, он попробовал, как сказали бы сейчас, с ними договориться:
- Разве вы не знаете, что дороги в Шотландию и обратно находятся под защитой его величества? Он не хочет, чтобы торговля заглохла между нашими королевствами.
- Нам наплевать на королевские указы. Здесь я король, - заявил долговязый рыжий разбойник.
- Я дам вам сто шиллингов, и вы пропустите нас, - предложил Робин.
Разбойники расхохотались.
- Да все твое уже наше!
- Вместе с твоей жалкой жизнью!
- Твоими бабами, упряжкой, повозкой и тем, что ты везешь в ней! Разве ты еще не понял?!- ответили ему.
- Ну, тогда возьмите это, если сможете, - угрожающе потряс мечом Робин.
- Вот что парни, - сказал тот, кто объявил себя королем здешнего леса. - Мы с ним, конечно, справимся, но прежде он может положить не одного из нас. Стоит ли нам рисковать своими жизнями? Разве у нас нет длинных луков?
- Да, да, правильно, - одобрительно зашумела шайка, и вперед выступили два рослых разбойника с так называемыми длинными луками. Следует сказать несколько подробнее об этом оружии. Так называемый длинный лук стал новым словом в европейских военных технологиях той эпохи, причем весьма значительным, сыгравшим решающую роль в некоторых важнейших исторических событиях. В общем-то, это был обычный лук, только очень большой, которым могли управляться достаточно сильные люди, прошедшие долгую специальную подготовку. Стрелы, пускаемые ими из такого лука, пробивали рыцарские доспехи, причем даже на не малом расстоянии. В Англии была создана эффективная система обучения, дававшая войску большое количество превосходных лучников. Именно они засыпали смертоносными стрелами ряды шотландских воинов в битве при Даплине, французских - в сражениях при Креси, Пуатье, что и принесло победу англичанам.
Кроме этих двоих разбойников, направивших сейчас на нашего героя свои длинные луки, в шайке были еще восемь лучников. Но они отбросили за бесполезностью свои менее мощные луки и взяли в руки кто меч, кто топор, кто копье и вместе с остальными лесными удальцами стали обходить рыцаря со всех сторон.
Робин закрыл панцирь щитом. Лучникам пришлось стрелять ему в голову. Обе стрелы попали в шлем по касательной, скользнули по стали и улетели дальше. В этот же миг наш герой дал шпоры коню и ринулся на врагов. Он сразу подмял одного из лучников. Тот не погиб под копытами богатырского коня, но полученные увечья лишили его возможности продолжать участвовать в схватке. Второго лучника нашему герою удалось поразить мечом насмерть, сделав глубокий выпад, из-за которого он чуть не свалился с седла. Все же удержался и принялся наносить направо и налево рубящие и колющие удары.
Разбойники подобрали упавшие на землю длинные луки, стреляли в рыцаря, попадали в него, но не могли причинить ему никакого вреда, потому что не могли достаточно сильно натянуть тетиву.
Почти сразу рыцарь получил в спину два сильных удара копьем. Но панцирь выдержал. Робин понял, что на нем прочнейшие, очень надежные доспехи. С этого момента он стал действовать спокойно и уверенно. Наносил удары более рассчитанные, точные. При этом так стремительно орудовал мечом, сверкавшем в лучах солнца, которые проникали сюда через множество промежутков между ветвями, что казалось - в руке у него не меч, а молния. Со всех сторон на рыцаря сыпались удары. Ему удавалось многие отбивать и точно наносить самому. При этом не стоял на одном месте: послушный его сильной, умелой руке конь все время быстро перемещался: то вперед, то вправо, то влево. Это очень мешало разбойникам доставать его своим оружием. Иные падали не от ударов рыцаря, а от того, что их сбивал свирепый могучий конь. Двоим упавшим копыта, как и лучнику, нанесли тяжелые увечья. Конь не был в доспехах. Поэтому Робин серьезно опасался, что разбойники убьют его. Тогда, упав вместе с ним, он не сможет достаточно быстро встать, обремененный латами. Враги навалятся на него, и он окажется в их полной власти. Но разбойники не убивали коня и даже старались не ранить. Уж очень он был хорош. Поэтому нужен был им целым и невредимым, чтобы продать его или использовать самим.
Удары сыпались со всех сторон. Разбойники толпились вокруг рыцаря, яростно стараясь поразить его своим оружием. Они напоминали ос, которые злобно роятся вокруг того, кто их потревожил. Но быстро потеряв из своего числа человек шесть убитыми и ранеными, разбойники изменили эту, если так можно сказать, тактику, изменили, не сговариваясь, не подчиняясь чьим-либо командам (главарь их уже лежал на земле с раскроенным черепом), а единственно повинуясь инстинкту самосохранения. Теперь они то нападали на рыцаря, то отскакивали от него, напоминая уже свору собак, которыми охотник травит медведя.
Если б желал, Робин легко мог пробиться и целым и невредимым ускакать от разбойников. Но он должен был защитить спутниц и ценный груз.
Женщины, замерев, видели прямо перед собой страшную картину: рыцарь, в стальных латах, покрытых белой накидкой, на могучем боевом коне, размахивает огромным сверкающим мечом, разбойники, со щитами, мечутся вокруг него, размахивая мечами, топорами, направляя в него копья; окровавленные тела убитых и раненых валяются под ногами сражающихся. И все это - в клубах поднятой яростным движением пыли, в сизоватой пелене которой неясно видна уходящая вдаль просека. Слышны звон оружия, крики, стоны, как в настоящем сражении.
В какой-то момент бой переместился за обочину дороги, и проезд освободился. Кэтрин сразу же что есть сил стала хлестать коней. Они рванулись вперед. Повозка проехала по окровавленным телам, прыгая, как на ухабах, и покатила далее вдоль просеки со всей скоростью, с какой были способны бежать запряженные в нее лошади.
Робин мог бы поскакать за ними, но не сделал этого, ибо был слишком распален боем и, главное, почувствовал, что победа начала склоняться в его сторону. Теперь противоборство стало выглядеть странно: разбойники уже не нападали на него, а лишь старались увернуться от его коня, его меча. Они искали спасения в ближайших зарослях подлеска, прятались за стволами деревьев. А он, словно разъяренный хищник, рыскал среди этих зарослей, где мог проехать конь, стараясь настигнуть то одного, то другого и обрушить на него свой страшный меч. Вскоре он уже никого не видел вблизи себя и остановился, озираясь. Увидел на дороге окровавленные тела. Валялись они и среди примятых кустов за обочиной. Насчитал шестнадцать. Восемь лежали безжизненно, остальные слегка шевелились. Слышались стоны. Из глубины леса донеслась отборная брань, в потоке которой можно было выделить следующие допустимые для использования в литературном тексте слова:
- Погоди, собака, рано радуешься! Мы еще доберемся до тебя! И ты ответишь за бойню, которую устроил здесь!
В прогалинах между стволами рыцарь разглядел пять фигур, находящихся от него на расстоянии ярдов сорока - пятидесяти.
"Неужели их только пятеро осталось?", - крайне удивленный, подумал он.
Робин понимал, что они ждут, когда он покинет место боя, чтобы оказать помощь раненым. Он решил не задерживать ее оказание: ярость им уже не владела, теперь он, вообще не испытывал к врагам никакой злобы. Поскольку вопрос, за кем осталось поле боя, не мог ни у кого вызвать сомнений, рыцарь отсалютовал мечом в ознаменование своей победы, повернул коня и поехал догонять спутниц.
Вскоре наши беглецы оставили лес позади. А через часа два уже ехали по Шотландии.
Робин велел Кэтрин остановить лошадей около большого раскидистого дуба, одного из крайних в группе других таких же деревьев, росших поблизости от дороги. Здесь он слез с коня, сбросил с руки щит на землю и накинул уздечку на торчащий несколько кверху из ствола короткий крепкий сук. Отошел немного в сторону, упал на колени среди вереска и, устремив в сияющее прекрасное голубое небо взор, стал истово молиться, благодаря Бога за то, что Он дал ему возможность вернуться на Родину. Кончив молиться, Робин встал и, раскинув широко руки, словно обнимая простирающиеся перед ним просторы, проговорил:
- Приветствую тебя, моя Шотландия. Как долго я шел к тебе. Но все же дошел. Теперь у тебя на одного защитника больше.
Он снова опустился на колени, потом лег на траву лицом и поцеловал сквозь нее землю. При этом раскинул руки, тоже, словно обнимая родную землю.
Затем встал, обернулся. Увидел, что Маргарет молится, стоя у повозки, а Кэтрин сидит на облучке, задумчивая.
Когда он подошел, Маргарет сказала:
- Спасибо тебе, Робин. Если б не ты, разве я смогла бы добраться до сюда? Небо послало мне тебя, чтобы ты помог мне.
Наш герой продолжил путь без щита и накидки, которые кинул в повозку. При первой же возможности он даст щит мастеру. Тот заменит герб английского рыцаря на его герб. Накидку даст швее. Она сделает то же.
Шотландия встречала их солнечной, приятной погодой, а не столь обычной для нее хмурой и ненастной. Робин ехал, озирая знакомые виды: долины, холмы, рощи, горы вдали. Видел все сквозь пелену навертывающихся слез. И это были счастливые слезы.