Он никогда не выходил на улицу, даже когда шел дождь. В это время в его норе было слишком парко, но лень, или даже можно сказать такой стиль существования ему подходил по всем несуществующим в действительности параметрам. Лапа заживала медленно и болела постоянно - к приходу ночи даже скулил от ярости, да и собственной беспомощности. Утром дождь закончился, последние ручьи воды, стекающие по скалам, досыхали под утренним палящим солнцем. Где-то в небе непонятное пернатое планировало над его жилищем уже возле недели, надеясь на скорую и мертвую добычу. В мозгу проносились последние воспоминания. Совместная охота на местную живность, купание вечером в море и прекрасный костер, который долго играл своими языками пламени перед его черным, тогда еще мокрым носом. Даже помнится шерсть обуглилась на хвосте. Но все это не давало ответ на главный вопрос - почему его оставили здесь? Чем он провинился? Неужели запомнилась та истерзанная плоть молодой девушки? Однако, чего греха таить, это было самое вкусное мясо со времен маминой сиськи, которую он отгрыз на четвертом дне жизни.
Он отрыл в глубине мрака под скалой остатки вчерашнего неосторожно пробегавшего леопарда. Желудок медленно, но стремительно начал заполнятся и провисать между подреберьями. Еще один день, когда можно не напрягаться с отловом еды. Забылись все утренние вопросы почему и зачем. Тепло приливающей крови к желудку забавляла его. Он всегда помнил, как покойный отец перед смертью съел свою собственную заднюю лапу. Интересно было бы съесть собственный желудок... М-да...На этом острове точно можно что-то себе отгрызть. Солнечные лучи понемногу проникали к заднему своду пещеры, делая прекрасный обзор летающему пернатому, который приземлился на большом валуне, хитро поглядывая на его окровавленную лапу. Ничего подобного - говорил он глазами птице. Пернатый в ответ начал чего-то искать в камнях, мол, больно нужно. Морской воздух под напором ветра начал достигать ноздрей. Слегка втянув воздух в легкие, он медленно встал и пеплелся к птице. Несмотря на то, что она была в раза полтора больше его, пернатый громким хлопком крыльев взмылся в воздух. Вот тебе и летающий ужин. Сколько можно здесь торчать? Может бросится со скалы в бушующие волны прибоя? Хороший, но не оптимистический какой-то выбор. Со скуки даже выть надоело. Тем более, что сейчас обе луны не видны.
...Вечер встретил его ознобляющей гарячкой и ужасными болями в лапе, которая к тому времени успела опухнуть и потемнеть. Неужели здесь и будет его могила в этой темной вонючей пещере? Он всегда мечтал погибнуть на охоте, в бою вместе с хозяином, прокладывая ему дорогу поверх трупов поверженных врагов, а не вот так.
Утро ослепило глаза. На лапу не хотелось ни смотреть, ни отгрызть, ни даже просто поднять голову со своего хвоста. Сзади послышался стук клюва по камню. Ну и пусть. Пелена застилала глаза, но пернатого он все же увидел. Весь вид и походка птицы как будто показывали, кто сегодня здесь хозяин. Быстрым прыжком пернатое сделало два клевка по глазницам, достигая своим, специально предназначенным для этого, клювом небольшого теплого мозга теперешней его жертвы. Кровь стекала по голове птицы, небольшие куски белесоватой плоти исчезали в глубине серпообразного клюва, который пернатый забрасывал кверху при каждом глотке.
***
Большие клубы дыма окутали все скалы верхушки старого острова. Небольшие изрыгания пламени из сопел приступами затихали по мере приближения к каменистой земле. Не дожидаясь приземления, огромный зверь спрыгнул наземь. Несмотря на высоту с двухэтажный дом в холке, зверь спокойно засунул морду в пещеру. Зрелище разбросанных окровавленных костей по полу не наделяла хорошими мыслями мохнатую голову, неизвестного Дарвину вида. Глаза яростно вращались в орбитах, а ноздри дергались при знакомом запахе, который наполнял пещеру. По трапу, щелкая ,оббитыми серебром, башмаками, спускался маленький щупленький старичок в очках с толстой оправой. Зайчик, отбрасываемый линзами старика, бегал по пещере. По мере приближения двуногого, зрачки зверя суживались до неприличных размеров. Уши резко напряглись по стойке смирно, а жилы задних лап натянулись подобно струнам.
- Каштанка, ты чего?.... - кровь фонтаном брызнула из шеи обезглавленного старика. Череп громко хрустнул под зубами удволетворенного зверя. Тело не успело упасть, как могучие челюсти одним махом подхватили его в воздух, и башмаки исчезли в бездне пищеварительной системы чудовища.
***
Громадный пернатый, испачканный в чем-то красном, гордо планировал в струях воздуха, меняя высоту - то падая, то быстро набирая высоту. Острое зрение и терпеливость подсказывало о хорошем будущем завтраке.