Глава 12. "Dies irae, или "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" на английский лад".
Вполне возможно, нашим образованным читателям и без особенных пояснений известно, что "Dies irae" - это название и заглавная строка секвенции католической мессы, бывшей в обиходе с середины XVI века по 1970 год. Однако лучше перестраховаться.
В свете второй части заголовка ясно, что воспринимать латынь следует буквально: "День гнева".
Эпиграф номер 1, под стать "устрашающему" заглавию:
One of these days
I'm going to cut you into little pieces.
Pink Floyd, "One of these days", 1971.
Как-нибудь на днях я искрошу тебя в пыль.
Знаете ли Вы, что?
Вся команда Флойдов единодушно ненавидела... ди-джея радиостанций BBC Radio 1 и Radio 2, безудержного болтуна. На концертах тех лет группа вставляла в данную композицию бессвязные обрывки ораторства радио-ведущего, тем самым словно выполняя угрозу.
Эпиграф номер 2, совершенно иного плана:
Sundown dazzling day
Gold through my eyes
But my eyes turned within
Only see
Starless and bible black
Ice blue silver sky
Fades into grey
To a grey hope that oh years to be
Starless and bible black
Old friend charity
Cruel twisted smile
And the smile signals emptiness
For me
Starless and bible black.
King Crimson,"Starless", 1973-74.
Яркий закат роскошного дня
Глаза мои позлащает.
Но взгляд обращён вовнутрь себя,
Там беззвёздная ночь и библейская тьма.
Синь небес надо мной, словно лёд, серебрится,
Меркнет в сером тумане надежды она,
И тоскливая дымка вот-вот обернётся
Вечной ночью беззвёздной с библейскою тьмой.
Милосердия чаша старинного друга
Полна ядом кривой и жестокой усмешки.
Для меня в ней сигналом - одна пустота,
Ночь беззвёздная, вечно библейская тьма.
Автор от души попотел над наиболее адекватным и красивым переводом. И потому имеет смелость предположить, что это почти современная магия стихов в маггловском песенном исполнении. К тому же, именно этот эпиграф довольно верно иллюстрирует сомнительную во всех смыслах атмосферу нижеследующей главы. А уж какова сила истинного волшебства поэтических строф в действии, вскоре можно узнать.
Конец эпиграфа.
- Вставайте, мастер Ремус Люпин! По приказу Хозяина Винли принёс необходимое зелье, - пропищал эльф прямо над ухом оборотня.
- А, Винли, спасибо тебе за сегодняшнее угощение.
- Не за что благодарить негодного эльфа, мастер Ремус Люпин, ему это было нетрудно, - заверил эльф.
- Мерзкий Винли заслуживает строгого наказания, его поблагодарили! - голосок взвился ещё выше, - Винли пойдёт и накажет себя!
- Подожди, Винли!
Но эльфа и след простыл.
Ещё час-другой после действенного приёма Антипохмельного зелья прошёл в полусонных размышлениях о врождённом мазохизме домашних эльфов и сладких мечтах хоть об одном таком милом, услужливом рабе. Вскоре стали встречаться и более крамольные мысли, рождающиеся из банального сравнения.
Как здорово живётся богатому, единственному наследнику чистых кровей, совсем не то, что бедному полукровному оборотню, которого в дамском коллективе сторонятся вне зависимости от лунного календаря.
До чего же везучий этот полноценный человек, а у оборотня с отрочества не заладилось. Укусил Сивый, по своему обычаю не загрыз насмерть, зараза, верные друзья оказались на деле совсем не такими. Один подло подставил другого, чтобы замести следы после убийства третьего. Куда это годится?..
... И вот Ремус в мечтах и вымыслах дошёл до опасной черты, говорящей о его лживости в некоторых нюансах.
А что делать, если даже на любимые книги жалования не хватает? Какие уж тут принципы не ходить по борделям, если нечем заплатить и за разик, особенно, с удалыми мальчонками-сквибами?..
- Эх, покатался бы я, повалялся с парой-тройкой этих продажных любовников! Зато им и дела нет до моего истинного имени, как и до моей животной сущности! Пусть это и не пахнет любовью, но был бы просто незабываемый секс, я смог бы хоть с одним из них "выпустить зверя", это же ничуть не больно, однако, ярко и яростно, - тихо умилялся Люпин, дав волю фантазии.
Но оборотень из чувства волчьей осторожности пресёк такого рода думы, а что было бы, если набралось деньжат, и как бы он разошёлся да погулял себе в удовольствие.
Вот, к примеру, благородная благодарная мысль. Хорошо, что нынешний великодушный и щедрый дружище всегда готов предложить редкую, отборную литературу, посвящённую единственной Даме Сердца Ремуса, Тёмным Искусствам по школьной номенклатуре. В тесном дружеском клубе знатоков вещи назывались своими именами, практически запрещёнными в волшебном мире - Чёрной Магией, зато правдиво.
Оборотень имел и другие приоритеты в выборе чтения ради поддержания беседы с образованным другом на мало-мальски пристойном уровне.
Только отбило Рему охоту вновь просто-напросто прикоснуться к книгам об оборотнях после упоминания заумного и, если честно, ненормально всезнающего Севера о какой-то жути про бешенство человеческой сути из-за подыхающего волка.
По заключению всегда правого друга, это лишь теория. И вообще, чему быть, того не миновать.
Да ну, сплошные глупости, равно, как и отсутствие души у вервольфов. Оборотню ли не знать, как она мучает порою, а в самом укромном её уголке никогда не дремлет совесть!
Но главнейшая и опаснейшая идея не осенила этого уникально разумного зверя, явно к счастью. Люпин так и не сопоставил всего-то раз помянутого всуе призрака, и "дерьмового" гувернёра, что вполне логично. Чересчур заметная разница между неким старым привидением из области воспоминаний и реальным человеком. Да и в голове у Северуса те ещё тараканы...
- Ладно, зато он не в первый и не в последний раз накормил, напоил, и спать уложил! - радостно заключил мыслитель, и опять погрузился в дрёму, бывшую на редкость лёгкой и приятной, словно в ожидании чего-то поистине волшебно-прекрасного.
Когда Ремус окончательно вышел из спячки, за окном вечерело, и вновь шёл ливень. Оборотень встал, с хрустом потянулся и увидел на кресле домашний халат удивительного медово-янтарного цвета.
Он с удовольствием облачился в драгоценный шёлк и пошёл в ванную приводить себя в порядок. Волшебное зеркало завопило:
- Привет, красавчик! Этот халат подобран Хозяином прямо под цвет твоих глаз!
- Правда, Хозяином? - удивился изрядно седеющий "красавчик" не первой свежести.
- Ну, когда вы уже начнёте целоваться?
- Что-о? Умолкни, тварь паскудная, не трави душу, погань.
Зеркало обиделось и замолчало.
Впервые за несколько лет Ремус побрился маггловским способом. Он с удивлением обнаружил после нанесения на кожу какой-то "пены для бритья", как гласила надпись на флаконе, что этот метод позволяет выскоблить подбородок и щёки лучше и чище Бреющего заклинания.
Обрадованный, но слегка смущённый болтливым зеркалом-шалунишкой, оборотень поспешил в гостиную поделиться с другом своими впечатлениями от процесса бритья, заодно покрасоваться в халате, надетом поверх рубашки и брюк, но тот отсутствовал.
- "Значит, как всегда, колдует над своими горшками, посмотрю, как он там", - рассудил Люпин.
Подойдя к лаборатории, он обнаружил запертую мощными заклинаниями дверь.
- "Ну вот, Север в своём репертуаре, закрылся в лаборатории, не пойми на сколько, а мне тут слоняться... стоп, я пойду в гостиную, а в баре скотч! Слава Мерлину!
Что может быть лучше потягивания доброго крепкого скотча в ноябрьскую непогоду...
Разве только сидящий в соседнем кресле Северус, но он придёт, когда сам пожелает. В конце концов, он тут хозяин, а я его всегда желанный гость, собеседник и, пожалуй, собутыльник, хоть и пьём мы разный алкоголь
".
Вот теперь оборотню не повезло - после третьего стакана ему вспомнился рефрен рондо: "Мир утомился от меня" и типа, кто-то тоже. Но кто это был?..
Едва он принялся с трудом вспоминать, как стало поздно.
Тут будто этот самый кто-то непонятный, не всплывающий в памяти, рывком распахнул окно, и в гостиную ворвался ледяной мокрый воздух улицы, мгновенно поглотивший всё тепло.
- Дери всё это мордредова тёща! Что ещё за шутки!
Люпин обхватил себя руками, ему стало невыносимо холодно в шёлковом халате, но он смело пошёл по гостиной, проверяя, все ли окна закрыты. Оказалось, все.
Тогда он, стуча зубами, прошёл в свою комнату, перебрался в столовую, заглянул на кухню, сунул голову в холл, подобрался и к самой запретной, заботливо закрытой заклинаниями спальне Северуса, постоял возле его двери, но оттуда не доносилось ни малейшего шевеления воздуха...
- "Я утомился от него", вот как эта слёзная круговерть заканчивалась!
Тотчас обжигающий вихрь обернулся вокруг оборотня, вынудив вскрикнуть от испуга, но проклятущий порыв исчез. Заледеневший Люпин поспешил обратно к полыхающему камину.
- Это же какая-то магия стихов, знаю, она подвластна далеко не всем чародеям, а только... блин, конечно, стихийным волшебникам, таким, как Северус. Но и не все из их малого числа ознакомлены с этой поганой магией до того реально, что, брр, вспомнить страшно.
Насколько мне известно, - продолжал рассуждать Ремус, отогревая конечности, - Чтобы создать материальную иллюзию, свидетелем которой я оказался, нужно вложить в некоторый словесный шифр много собственной энергии, и учитывать настроение, проще говоря, состояние души.
В качестве модели: нельзя создать приятную иллюзию, когда тебя бросил любимый человек. Материальная иллюзия, в каком-то смысле, есть отражение души в закодированных словах.
Значит... - говорить стало физически трудно, до того безрадостно сделалось на "несуществующей" душе, тяжело, зябко и сыро, - Значит, этот мерзкий холод и слякоть, которые я почувствовал сейчас, являются или, лучше сказать, являлись отражением состояния души Севера, когда он творил проклятую магию стихов.
Ну, просто невыносимо ему было в то время, я это ему ещё вчера сказал, а он лишь отмахнулся небрежно, дескать, вот так и живу, и дюже хорошо поживаю. Уверен, он перевёл для меня не всё рондо по своим личным соображениям.
- "А как же я? Неужели я ему до такой степени никто, что не могу растопить его ледяную, продрогшую душу?" - уже про себя озадачился оборотень, да испугался возможного ответа, - "Нет, я его единственный друг, он всегда рад мне, он позволяет мне, волку, гостить у него в полнолуния! Мерлин, я даже почти уверен, что он заколдовал один из своих халатов так, чтобы его цвет оттенял мои седины!"
Люпин судорожно выпил стакан скотча, но лучше не стало и спустя минут пять-десять, напротив, ещё куда тошнотворнее.
- "Налить коньяка, что ли? Или скряга Северус заавадит, едва заметив, что я уговорил стакан его любимого коньяка? Да какая рюмка, к Мордреду в зад!" - раздумывал он недолго, - "А, ладно, наливаю, заодно и проверю, что он ценит больше. Всего-то коньяк, продающийся за деньги, или своего единственного настоящего друга".
Не решаясь призвать дорогую бутыль, Ремус подошел к бару и налил стакан дивно ароматного крепкого напитка. Только он собрался вкусить нектар Снейпа, как в комнате материализовался Винли с распухшими бордовыми ушами и истошно заверещал:
- Хозяин болен, очень болен, Хозяин весь в крови, мастер Ре...
- Я все понял, Винли, бегу.
Эльф исчез.
Не помня себя от страха за Снейпа, Люпин тупо посмотрел на полный стакан в руке и, не задумываясь, выпил до дна, отбросил его на ковёр и ринулся в лабораторию.
По счастью, дверь была отперта, но из помещения валил удушливый дым.
Ремус рванулся внутрь, схватил Северуса поперек груди и потащил прочь.
- Стой! И не смей меня трогать! Отпусти немедленно! - как-то странно, заметно слабовато прикрикнул на оборотня Снейп, но превозмог себя и успокоил переволновавшегося друга: - Возьми и надень маску, чтобы прикрывала нос и рот, видишь, как у меня. Это вещество только неприятно пахнет, но не ядовитое.
Рем, открой все окна в лаборатории, - теперь излишне бодро сказал друг, - Открыл, нет?
Что-то ты долго копаешься.
Оборотень чувствовал себя попросту отчаянно пьяным, если не сказать грубее, но почему-то ещё прямоходящим. Эти параллельные и, в то же время, противоречивые ощущения окончательно вскружили ему голову, а перед глазами будто повисла белёсая тонкая ткань, притупляющая зрение, и это точно не от паров, разлитых в воздухе.
- "Тогда отчего? Наверняка, от них", - по-быстрому решил для себя проблему упившийся Ремус.
- Валим отсюда, эксрементатор хренов!
Ведь с алхимиком явно не всё в порядке, а что именно, Люпин не мог понять, кусочки пазла в голове никак не хотели правильно сложиться.
- Как ты меня назвал? - с интересом вглядываясь в друга, усмехнувшись краешком губ, шепнул Северус, державшийся за грудь ближе к правому боку судорожно согнутыми пальцами.
- А... как я тебя назвал? Север, да что с тобой?
- Сейчас я буду лечиться, а ты можешь и дальше наслаждаться моим коньяком в тестраловых дозах, - привычно съязвив, Снейп слегка сбросил пережитое напряжение, но он так и пребывал в шоке от случившегося, - Ну, иди, и спасибо за окна. Теперь я справлюсь сам.
- Я... словом, прости меня в который раз, никудышный я друг, только и могу, что напиваться, даже без тебя, но было до того дико страшно от твоего кругового пения и этого ледяного, пронизывающего насквозь вихря. Я места себе не находил, мне стало необходимо выпить и согреться, понимаешь, извини...
Ремус говорил бы ещё долго так же бессвязно, пока его грубо не прервали:
- Ты что, глаза в стакане забыл?! Я же весь в крови! И мне нужно, наконец, принять необходимые зелья, чтобы ещё раз не свалиться тут в обморок!
И вот сей же час головоломка сложилась и ужаснула столь пьяного наблюдателя, которому и море по колено.
Северус с посеревшим от боли лицом, батарея флакончиков перед его окровавленными руками, холщовый фартук отмечен кровавыми пятнами, разодранный на левой руке выше локтя рабочий сюртук. Много, целое море крови, от которого слиплись волосы. А с них медленно, по капле, стекает кровь, унося жизнь единственного друга.
- И что ты так смотришь? Подумаешь, котёл взорвался, что за невидаль, - пробурчал Снейп, видя отчаянный взгляд Люпина, - Это не смертельно.
Алхимик с гримасой муки открыл рот, чтобы выпить Кроветворное зелье, ещё флакончик, ещё.
- "Сколько крови ты потерял, Север. Как же ты терпишь такую жуткую боль!" - подумал Ремус, всё ещё с ужасом глядя на вечно спокойного и хладнокровного друга.
Внезапно оборотня пробило на редкий для него, в общем и целом, приступ религиозности, узнай о котором Северус...
Впрочем, не узнал, и ладно, проехали на время.
- "Господи Боже отца моего! Мерлин всеблагой покойной моей матушки! Как там его, это невнятное, безымянное божество?..
А, Бог Неведомый, покровитель самого Северуса, ты для него главнее всех!
Кто-нибудь, услышьте, помогите ему справиться с болью, исцелите его раны, верните мне его живым и невредимым как можно скорее!
"
Лишь теперь опустошённый внутренне оборотень, в котором, как легендарный Perpetuum Mobile, наконец-то с полной силой взыграл стакан коньяка, нутром почуял, что не милы Северусу ни посиделки, ни попойки, во время которых тот тоже практически невозмутим. Те же побасенки и анекдоты из жизни героев волшебного мира приносят ему мало радости. Но смеётся Север так искренне, заразительно...
- "Неужели всё это, всё, от альфы до омеги, твоё слизеринское фирменное враньё?!" - чуть не завопил Люпин, да не решился, - "Отчего этот океан лжи, и зачем она тебе самому?! Ты же меня мучаешь, бессовестный аристократишка!"
Истинный аристократ Снейп остался верен клятве не применять Легиллименцию к единственному другу, но сейчас, мельком посмотрев в глаза, понял почти всё, тот стал чрезмерно грубым и неотёсанным после злосчастного полнолуния, и думает излишне "громко".
Читать мысли без зрительного контакта нереально, однако с опытом пришло умение улавливать их основной вектор. Чудом ушла от внимания чтеца мыслей наскоро придуманная мольба, обращённая ко всему скопу известных пьяному другу богов мира подлунного.
Впрочем, Северусу было не богов всей Вселенной, вместе взятых.
- Ступай... нечего тут делать, выпей за мое здоровье, что ли, - успокаивающе сказал Снейп, - А то мне как-то неудобно перед тобой, ведь я порчу тебе всё удовольствие, по праву заслуженное.
- По какому праву, Север? - жалобно воскликнул Ремус, - Нет-нет, я останусь, ну, хочешь, где-нибудь в коридоре, а потом ты позовё...
- Довольно, никаких коридоров, - настаивал профессор, - Со мной ничего экстраординарного не произошло, и я уже это говорил. Только что я выпил Скелерост, а то у меня справа два ребра сломаны, потому и послал Винли к тебе, чтобы ты управился с окнами. Вытяжка не справляется с такими объёмами.
Да, кстати, пора их закрывать, а то на улице слишком промозгло, ещё простудимся, - совершенно мирно сказал непредсказуемый Северус, - Ты закроешь?
- Конечно, - с охотой отозвался Ремус, но почувствовал, что ноги стали ватные и негнущиеся.
Вопреки всему, он сумел дойти и закрыть оба окна.
- Уходи, Рем, мне больно на тебя смотреть, ты едва ноги передвигаешь, так сядь в кресло и расслабься. Просто прими всё, что будет происходить с твоим телом и головой.
- А будет что-то интересное?
- Представь себе, скоро узнаешь. Мне некогда, уволь, - не оглядываясь, сказал Снейп и потянулся за очередным флакончиком.
Ремус нехотя покинул друга и еле-еле добрался до кресла у очага, плюхнулся в него, раскинул руки и запрокинул голову. Тотчас всё тело стало таким же ватным, как ноги, а голове случился настоящий пожар, выжигающий собственное Я, сметающий преграды из мыслей и тревоги за друга, освобождая мозг для пустоты, непревзойдённой по тяжести и легчайшим предчувствиям чуда...
Это было настоящее, неподдельное блаженство. Нет, было бы.
... Вот в комнату вошёл Северус и склонился так низко, что оборотень почувствовал его обжигающее дыхание на своих губах...
- Хорошо ли тебе, милый друг? Вижу, что да, - как-то совершенно очаровательно выдохнул алхимик.
Тут Люпин, с трудом разлепив веки, поднял ватные руки и заключил его в замок, обхватив за шею, пригнул пониже, и их губы встретились.
- Вот и молодцы, ребятки, давно пора, - сказало зеркало-невидимка...
... И иллюзия рассыпалась.
- Треклятое зеркало, спугнуло нас, но ведь Север сам напросился на поцелуй, жаль, что он не состоялся по-настоящему. Как от него пряно пахнет травами, какие у него мягкие сухие губы, - бормотал Ремус, услаждаясь воспоминаниями о том, чего не было в реальности.
Брюки стали тесны ему, он быстро потёр высвобожденный член о шёлк халата и кончил, закусив губу, беззвучно, безостановочно, как сломавшаяся музыкальная шкатулка, выкрикивая имя друга.
- Друга?..
Люпин привёл себя в порядок, поспешно применив Очищающее заклинание, и напоследок ласково погладил полу вовремя пригодившегося халата. Но...
Разве можно так неправильно называть человека, одно ложное измышление о поцелуе с которым довело до неотложной нужды в разрядке?!
- А кто же он ещё для тебя, Ремус?
- Любимый, только я никогда не скажу ему об этом.
- Почему, Ремус? Может, он только и ждёт твоего признания, чтобы на полном основании затащить тебя в постель?
- Фу, какая пошлость, в постели с оборотнем. Он не такой.
- А ты хоть знаешь... какой он? Почему тебе бывает невыносимо жалко его?
- Да потому что он одинокий, как и я.
- Тогда отчего ты ни разу не попытался...
- Душа, заткнись, я включаю разум.
- Жаль. Я подожду...
- А я уж перебьюсь.
Опьянение прошло так же быстро, как наступило. Странно, но похмелья не ощущалось.
- Забавно, ведь последний диалог с душой очень напоминает мне что-то, - не мог здраво рассудить оборотень, - Да и положить с прибором на всю эту чушь! Но, Мерлин, как же ноет сердце.
На пороге гостиной появился Снейп, весь в засохших пятнах крови.
- Ну, и как всё прошло? Я смотрю, ты успел протрезветь.
- Элементарно, Люпин, - алхимик встал в коронную позу, и совершенно спокойно, как положено достойному образу "чистоплюя бессердечного" для преступившего уже все грани приличия оборотня, принялся за излюбленную логику о двух частях:
- Во-первых, ты покраснел, увидев меня, а во-вторых, я тоже как-то раз выхлебал стакан коньяка, дабы согреть душу, и до сих пор помню свои ощущения после такой порции. С тех самых пор, чтобы хорошенько выпить, я употребляю огневиски, а коньяк просто смакую.
Это исчерпывающий ответ? - медоточиво поинтересовался Снейп.
- Да, Северус, - чуть ли не заикаясь, выдавил из себя без вины виноватый, - Только никакой эротики с... тобой у меня в жизни не было, - опять извернулся Ремус, не заметив, что глаза любимого, недосягаемого мужчины вновь источают нескрываемое презрение, и полны... отчаяния.
Оборотню нелегко было подличать, но ради восстановления и утверждения долгосрочных дружеских отношений он был готов пойти на самые крайние меры.
- Тогда, позволь узнать, с кем... в этот раз?
Гость дорогой уже побоялся взглянуть на хозяина дома, больно голос у него неестественно ласковый.
- Ни с кем, Север, успокойся, у меня в голове была выжженная пустыня, честное слово.
- Мне всё равно, с кем ты в пьяном разуме совокуплялся, хоть с твоим соблазнителем Поттером, только не надо мне лгать! - повысил голос алхимик, - Я уже сказал, что знаю, как действует стакан коньяка на мозг человека, и слова никакого не нужно.
- Но я-то оборотень, Северус, - ухватился за последнюю соломинку Люпин.
- Тем не менее, ты прав, я не учёл этого обстоятельства, значит, ты видел прекрасного матёрого волка, не иначе, - коротко рассмеялся Снейп.
Оборотень ничего не сказал и посмеялся за компанию.
- Ладно, надоело мне играть в Кровавого Барона, пойду к себе, распорю одежду и залезу в ванну, а потом буду тщательно отмывать от крови волосы. Занятие не из приятных, но сам дурак, сделал слишком взрывоопасную смесь, вот она и рванула, я успел отскочить и закрыть руками лицо, но осколки медного котла, это вам не шутки, режут почище стекла. Вот я тебе всё и объяснил, даже разложил на составляющие.
Сними стресс огневиски, отличным огневиски из пятигранной бутылки. Это "Огденское".
Не скучай, к вечеру буду, как новенький.
И да, я закажу Винли обед для тебя, вернее, уже ужин.
Северус развернулся и ушёл в свою спальню.
- "Он, что, ревновал меня? Да хотя бы к Гарри или вообще к кому-то мне не известному?
Но причём тут его ненавистный Герой, объект особых насмешек и злословия?
" - в замешательстве подумал Люпин, налил огневиски и выпил, морщась.
- "Да, это определённо была ревность, значит...
А ничего "такого" не значит. Он ревновал как друг, полагая, что у меня есть кто-то, кроме него, способный вызвать такую бурю эмоций. Хотел бы я знать, а кого... он представлял после коньячка от всей души?..
Выходит, Северу всё можно, с кем угодно, когда угодно, хоть в трижды трезвом разуме, как в тот раз. Он же неспроста заперся тогда в спальне и разорался, я-то всё помню...
" - оборотень пришёл к такому неутешительному выводу, что опять не смог завершить мысль логично.
Ему было не до причинно-следственных связей. Немудрено, что он донельзя разобиделся на злоязычного друга, по привычке, молчком и на этот раз, "тихо".
Ещё бы Ремусу не надуться, как мышь на крупу! Именно, он же весь день ведёт себя тихонечко, как мышка, не шалит, никого не трогает, даже не починяет примус. А в результате сплошные попрёки и откровенные оскорбления.
- "Тоже мне, нашёлся злой следователь, устроил самый настоящий допрос единственному верному другу из-за стаканчика своего драгоценного коньяка. Да подавись ты этим пойлом!"
Люпин удручённо перевёл дух, чтобы самому не захлебнуться от всплеска нечеловеческой злобы.
Профессор был занят не только, и не столько первичной обработкой ран спиртом и заклинаниями, сколько вспышкой праведного гнева. Но разозлился Северус тоже привычно, в гордом одиночестве, и... мысленно. Совсем, как его дружище, не правда ли?
- "Подумать только, что он себе позволяет! Терпеть не могу, когда в отношении моей личной жизни настойчиво пытаются устроить моральный стриптиз! Этот друг посмел орать во весь голос моё имя, занимаясь самоудовлетворением после непристойного коньячного бреда с моим самым прямым участием! И это сразу после того, как я едва не погиб...
Какая бестактность! Будешь нарываться, получишь по заслугам, пусть вынужденное одиночество и покажется мне болезненным в первое время, но неприятность эту мы переживём.
Уж лучше бессмысленно существовать в ожидании смерти, забросив партию со Смертью ко всем маггловским чертям, и поскорее встретиться с тобой, возлюбленный мой Тобиас
", - думал обескураженный и оскорблённый до глубины души профессор.
Согласитесь, классика жанра. Средневековый маггловский мотив - спор души и тела. Так можно охарактеризовать и занимательный монолог оборотня, да не забыть об израненном теле человека.
И пока никому не важно, выдумали ли этот дуализм клирики и схоласты, или же он действительно существует.
(C)
Ваша GrayOwl, с пожеланиями отвлечься от тополиного пуха и жары,
а кому-то, напротив, наступления тёплых денёчков.
3 июня 2014 года.