Если враг не сдаётся... Часть 2
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: 2 глава полностью. Добавлено обновление от 28.07.2010 и кое-где подрихтован текст на предмет нестыковок ;)
|
2. Капкан
1
"...Говорят, началось всё в землях Черкасских. Набежали татары, пограбили, людишек в полон захватили да и возвернулись на свой Кырым, чтоб он сгорел. А была серед ясыря девка одна, перестарок, дочка казацкая. Лицом неказиста, нраву до того лихого, что и замуж её никто не взял. Билась бы она с татарами наравне с мужиками, да набег посеред ночи случился, и с постели её выдернули, да повязали сонную, как иных девок. Привели её татары на торжище людоловское и продали какому-то турку в гарем. А девка та турка ввечеру тихо прирезала да и в бега. Убежала аж за море-окиян, где по природе своей разбойной ватагу собрала и за зипунами подалась. Гишпанцы за её голову большие деньги сулили, только никто не взялся ловить - замуж её какой-то дворянин аглицкий взял, да ватага уж больно лихая собралась. Людишки аглицкие да хранцузские в те времена разбоем промышляли, не с руки им было ватажников продавать. А как стали они лихих людей прижимать, девка черкасская уже и воеводой стала, и придумала захватить землицу богатую, да пригласить люд работный из немцев. И пошли немцы на землицу богатую, ведь ватажники пограбили немало. И стала та землица богатеть не разбоем, а торговлей..."
Эх, землица чужая... И куда его только не заносило, а так далеко - ещё никогда. А по всему видно, придётся этой жёлтой земле свои косточки отдать. Хорошо хоть похоронят честь по чести - люд тутошний индейский, апачи, уже почти все крещены по православному. Крестятся по старинному обряду, двуперстием. Да и уклад ихний уже во многом на донской похож. Избы не ставят - какие тут избы, дерева на сто вёрст в округе не доищешься - всё в шатрах из шкур зубровых живут. Только ежели раньше люди индейские токмо разбоем жили, гишпанцев грабили, лошадей уводили, то теперича бабы ихние огороды держат, а мужики в дозоры ходят. Был бы на Руси - сказал бы, "на государевой службе". А тут словно на Дону родном. Вся старшина выборная. Вот он, Фёдор Григорьев, Степанов сын, атаманом стал не по указу от старшины тутошней. Апачи и выбрали. Мудрено ли - осьмнадцатый год уже здесь живёт, из людей индейских казачество сотворил, можно сказать. Пришёл-то сюда Фёдор - никто и звать никак. Окрестили по-тутошнему Длинной Бородой. Оженился на девке индейской, атамана тутошнего дочке, деток народили. Ватагу индейскую в войско превратить было нелегко, но сделал же! Сперва десятком командовал, потом сотней, а теперича заместо тестя атаманом сделался. И потихоньку, помаленьку - сперва жонка с детишками окрестилась, потом свояки, а там и весь народец веру православную принял. За большие деньги брёвнышки с севера привезли да церковку посреди станицы и возвели с Божьей помощью. А года три тому явились Иван с Аксентием - казаки молодые. Хоть и никониане, а дело своё добре знают.
Эх, Дон, вольный Дон, хоть и далече ты, а и тут, ежели умеючи, жизнь достойную наладить можно. Борода у Фёдора седа, а всё ж доволен он прожитыми годами. Не зря жизнь потратил на чужбине...
- Обоз-то когда придёт, дядька Фёдор?
- Аккурат на Покрова должен, - немного помедлив, ответил атаман. - С чего пытаешь? Аль невесту ждёшь?
Люди индейские, довольно по-русски разумеющие, оскалились.
- Деньгу-то пришлют за службу, - Иван, самый молодой из казаков, прикинулся, будто и не подначивал его атаман. - Ружья, порох... Дядька Фёдор, брёвнышек бы купить, хату поставить. Оно, конечно, сподручно в степи голой в шатрах жить, так ведь за стеной - не за шкурами. Всяко надёжней будет.
- Так ведь, чай, не на Дону живём, - крякнул Аксентий - есаулом и дома был, есаулом и тут скоро сделался. Толковый мужик, обстоятельный. И молод он был разве по сравнению с Фёдором, годков за тридцать с лишком уж миновало. Не один прибыл - бабу с оравой детишек притащил.
- Люди мы православные, стало быть, и жить должны как православные, - гнул своё Иван. - Не дело казакам в шатрах жить да на шкурах спать, будто погане какие.
- Был бы твоим отцом, я бы нагайкой тебя поперёк спины вытянул за такие речи, - Фёдор сердито пыхнул трубкой - подцепил привычку табак курить ещё на Сечи и посейчас не бросил. Благо, с атаманами индейскими закурить опосля разговору - милое дело. - Помни, где и с кем живёшь, сопля жеребячья!
Индейцы - оба крещёные, один Савелием, другой Степаном - молча переглянулись. Соглашаются, стало быть. Крепко они атамана уважают. И не за то, что атаман, а за то, что голова на плечах имеется. На этой землице они хозяева, а казаки гости. Хозяев не уважать - себе дороже. При внуках Ивановых тут всё по-иному будет... если этот щенок доживёт до свадьбы, язык свой длинный не по делу распускаючи.
Фёдор нахлестнул коня и поскакал вперёд. Стан индейский впереди показался, атаману впереди быть положено.
Казаки... Какие из тутошних людей казаки? Пока вовсе никакие. Но погодите, дайте только время. Не дети, так внуки их настоящими казаками сделаются.
2
- О, друг мой, как я рад вас видеть!..
"Как тесен мир... Вот уж не чаял встретить давнего знакомого, чтоб ему провалиться в преисподнюю!"
Последнее, что нужно французскому агенту - встретить в "опекаемой" стране старого знакомого ещё по той, не отданной государству жизни. В таком случает от "старого знакомого" следует отделаться как можно скорее, не привлекая к себе внимания. Но как, скажите, можно не привлекать внимания, если этот чудак полез обниматься посреди улицы? Пришлось изображать не менее бурную радость - как ни крути, а двадцать лет не виделись. На одной улице росли, иной раз носы друг дружке разбивали. И если верно утверждение, что мир тесен, то Панама - вообще перекрёсток. Торговая Мекка. Ворота в Азию. Вселенский Вавилон, по выражению святоши из поезда. Где ещё встретить преуспевающего купца, как не здесь?
- ...Нет, нет, Жан-Батист, я решительно настаиваю, чтобы мы обращались друг к другу на "ты" - как в старые добрые времена!.. Каким ветром, приятель?
- Как это - каким? Арно, ты ведь знаешь, что я старший сын у отца, и унаследовал дело. Конечно же по торговым!
- Ну, да. Раньше ты, помнится, любил сладкое и здорово смахивал на сдобную булку. А сейчас сделался поджарым, как породистая гончая. Это дела тебя так изнуряют?
- Язык у тебя как раньше - что твоя бритва, - засмеялся Жан-Батист. - Они самые, чтоб им... Дела мои и компаньона. А если компаньон втрое богаче и ещё твой свояк, приходится вертеться как проклятому... Ты не поверишь, Арно - я ведь на китаянке женат!
- Да ты что!
- Точнее, китаянка она по отцу, младшему сыну какого-то шелкоторговца, что и по сей день держит контору в Панаме. Мать у неё панамская испанка, и да простит меня Бог, кажется, немножко ведьма.
"И наверняка дочь какого-нибудь торгаша, не побрезговавшего ради выгоды отдать дитя за желтолицего варвара. Ведь благородных идальго из Панамы ещё Морган повывел", - подумал Арно. Своё истинное отношение, впрочем, он ничем не выказал.
- И ведь какая штука получается, Арно: китайская кровь велит моей супруге быть покорной мужу, а испанская требует верности и поклонения её красоте. Там есть чем восхищаться, приятель, четырёх детей уже родили, и хоть бы что ей сделалось!..
Да. Если француз нахваливает другому французу красоту своей жены, то он либо непроходимо глуп, либо абсолютно уверен в своей половине. Что, с точки зрения Арно, было равнозначно первому утверждению. Слушая трескотню старого знакомого, он злился, но злость свою загнал в самый тёмный уголок души. Держаться нужно как можно более естественно, и так же естественно распрощаться. Но если можно попутно выудить толику полезной информации... Впрочем, ради жалких крох не стоит тратить время. Как можно скорее извиниться, сослаться на некое срочное дело - и подальше от этой гостиницы!
Чёрт бы побрал старых знакомых!
3
- Ты закончил?
- Да, - Эдвин лениво обмахнулся щёгольской шляпой. Скоро в море, придётся сменить её на короткополую форменную треуголку... - А что, крошка Элизабет уже хмурится?
- Эд, перестань задевать мою жену, - на удивление спокойно ответил адмирал Эшби. - Если она не умнее тебя, это не повод для подобной неприязни.
- Вит, на эту тему мы с тобой переговорили тысячу раз. Хватит. Я пошёл.
Спокойствие брата до того разозлило Эдвина, что тот, оказавшись на улице, негромко выругался. Мог бы и громко, да прохожие не поймут. Ладно - господин офицер не в духе после аудиенции у адмирала. Но ведь девять из десяти прохожих знали Эдвина в лицо, и то, кем он господину адмиралу приходился. Пришлось как можно скорее покинуть окрестности уютного дома, который он, сколько себя помнил, считал родным...
"Чёрт раздери, она была права!"
Злился Эдвин не столько на брата и его жёнушку, сколько на себя. Открытие сделал, видите ли. Нашёл и прочёл бабкино послание. Тольку-то? Да, она ещё тридцать лет назад предостерегла их... От чего? От почивания на лаврах? Как будто старик генерал не производит впечатления сонного маразматика. Или он далеко не все бабкины слова понял верно?..
...Надо полагать, торговля идёт полным ходом, продолжаете удивлять Европу всякими диковинками, плюёте в суп благородным монархам? Не скажу, что это так уж замечательно, но хуже всего знаете что? Вы к этому привыкли...
"Мы привыкли к тому, что поблизости нет никого сильнее нас. Но есть ещё Европа. И Европа достаточно сильна, чтобы затеять войну на уничтожение наглых заокеанских выскочек. Плевать, что две трети наших товаров не воспроизведут в Европе ещё добрую сотню лет - им главное от головной боли избавиться... Бабка предвидела это задолго до того, как написала своё послание. Её дневники... Боже, если ЭТО прочтёт хоть кто-то, не имеющий отношения к нашей семье, воображаю, какой будет раздут скандал!"
Впрочем, опасения Эдвина были напрасны. Если даже он, выросший в доме бабушки, едва понимал написанное ею, то что уж говорить о прочих, русским языком не владеющих? А если и найдётся какой-нибудь русский, то и ему мудрено будет прочесть: уж больно необычен диалект. Но он-то прочёл. И сделал выводы. Очевидно, те же самые, что несколькими годами раньше сделал Виктор.
Алина Эшби не была провидцем. Она попросту ЗНАЛА, от чего следует предостерегать потомков.
"А вот об этом генералу - ни-ни. Даже Сезару, хоть он мой лучший друг. Семейные тайны не следует выносить за порог дома, тут братец трижды прав".
У вас уже при поступлении в гардемаринскую школу отдаётся предпочтение детям офицеров? А если папаша не офицер, то проблем у такого курсанта несколько побольше, чем у прочих? Я угадала? Плохо, ребятки. Так ведь недолго доиграться до потомственных званий, а это уже дворянство в худшем его проявлении. Ни в коем случае нельзя перекрывать "социальную лестницу", друзья мои, в противном случае Сен-Доменг очень быстро превратится в застойное болото... Смотрите, не завоняйтесь.
- Капитан?
- Сеньорита Меркадор? Что вы здесь делаете?
- Провожу свой законный отпуск на берегу, капитан, - холодно ответила Доминга. - Прикажете вернуться на борт?
Сюрприз не из приятных. "Андалузская змеюка" пошла, видать, навестить матушку, и наткнулась прямиком на Эдвина. Чёрт, ведь сам же ей вакационный лист подписывал... Голова дырявая, мог бы и сразу вспомнить.
- Нет, - Эдвин сбавил обороты. - Простите, я был... немного расстроен.
- Бывает, - "змеюка" пожала плечами. - Удачного вечера, капитан.
- Разве вы идёте не домой?
- Я иду в порт, капитан.
По ровному, без излишних эмоций, голосу испанки никак нельзя было понять, что она расстроена. Но Эдвин никогда не стал бы капитаном даже маленького сторожевика, не умей он читать в людских душах. А в том, что девчонка расстроена, он почему-то был уверен на все сто.
- Сеньорита штурман, я направляюсь к генералу, - официальным тоном - и мысленно проклиная себя за это - произнёс Эдвин. - Приказываю вам сопровождать меня, дело государственной важности.
Удивление Доминги выразилось лишь слегка изогнутой бровью. "Вот это нервы у девчонки! Мне бы такие!" - подумал капитан. А девушка, не сказав ни слова, кивнула и пошла рядом. Точнее, на шаг слева-сзади. Да-а, вымуштровал её папенька. Видимо, очень уж горевал, потеряв единственного сына, если решил сделать из старшей дочери замену умершему мальчишке. А впрочем... Эдвин не сказал бы, что замена неудачная. Могло быть и хуже.
- Капитан первого сторожевого дивизиона Эшби и штурман того же дивизиона Меркадор - к генералу.
- Я доложу, господа. Подождите в приёмной.
Дежурный офицер скрылся за дверью кабинета. Не прошло и минуты, как он вышел оттуда.
- Сеньор капитан, вас просят пройти. Сеньорита штурман, вам велено подождать.
Доминга, равнодушно пожав плечами, уселась на изрядно потёртый задами посетителей стул и, подцепив со столика свежий номер "Gazett", углубилась в чтение. Наличие в Алькасар де Колон офицера службы безопасности стало необходимостью после едва не увенчавшегося успехом покушения на жизнь второго генерала. Который, будучи отменным политиком и патриотом Сен-Доменга в лучшем смысле этого слова, насолил очень многим. На жизнь нынешнего генерала пока никто не покушался. Возможно, потому, что он был скорее военным, чем политиком, а возможно потому, что его хорошо охраняли. Тот же дежурный - с виду ничего особенного, но это наверняка профессионал; убьёт, и не заметишь. Доминге до этого не было никакого дела. Охраняют - и пусть. Старик не возражает, флотские не ворчат - и ладно. Её дело - дождаться капитана и либо сопровождать его дальше, либо отправляться... Куда? В гостиницу, наверное. Неохота снова выслушивать вздорные подначки Луситы, которая умудрилась подцепить жениха в неполные пятнадцать и не нашла ничего лучшего, как попрекать старшую сестру. "Тоже мне, большое достижение - соплячка собралась замуж за такого же сопляка, - раздражение Доминга не показывала никому, но оно выедало её изнутри. - Одного не пойму: чему мама радуется? Ведь не выйдет из брака двух малолеток ничего хорошего, задницей чую..." Сама она давно и прочно поставила на себе крест. В истории Сен-Доменга были женщина-генерал и ещё две женщины боевые офицеры в ранге не выше первого помощника. Штурманы торгового флота не в счёт. Из этих троих замужем была лишь генерал. И то потому, что её высокий пост не создавал мужу никаких неудобств. Доминге же до сих пор не встречался мужчина, который стерпел бы жену-командира. Просто командира - ещё так-сяк. Помнится, кое-какого уважения команды сама Доминга добилась весьма незатейливым способом: поспорила, что семью пулями подряд сшибёт горлышки у семи бутылок. И выиграла. Теперь осталось доказать, что она не последний штурман в этих водах. А главное - не последний человек.
Что ж, это дело времени.
То ли газета быстро закончилась, то ли не было в ней ничего интересного, но вскоре Доминга стала откровенно скучать. Дежурный офицер демонстративно не обращал на неё внимания (что означало - следит за каждым движением). Большие настенные часы отмеряли минуты так медленно, что они казались бесконечными. От вынужденного безделья Доминга начала зевать. Сеньорита штурман изрядно нервничала: какого чёрта капитан притащил её сюда? Тут даже ногу на ногу не закинешь и газеткой не обмахнёшься. Это вам не личная каюта, а приёмная главы государства... Кстати, если это приёмная главы государства, почему здесь не толпятся разнокалиберные чиновники? Генерал спихнул рутину на помощников? Разумно - в его-то возрасте. Но большие государственные дела он должен решать сам. А значит... Что-то тут не так.
Не успела Доминга взбодрить себя подобной мыслью, как пожаловали посетители. Гм... Честное слово, она была наслышана о сикхской общине континента, но самих сикхов видеть не доводилось. Теперь наверстала упущенное. В приёмную вошли двое - причудливо одетые пожилой мужчина и молодая женщина. Мужчина был темнолиц, усат и бородат, в синей чалме и белом экзотическом одеянии с оранжевым шарфом, но во многом походил на европейца, тогда как в жилах женщины, завёрнутой в роскошное шёлковое сари, явно текла кровь индейцев континента. Но держались они оба с таким достоинством, будто происходили из семьи Великого Могола.
- Сеньоры, - дежурный офицер учтиво склонил голову, - с кем имею честь говорить?
- Самратх Сингх, - важно представился мужчина. По-испански он говорил с явным акцентом. - Со мной моя дочь.
- Аджуни Каур, - в свою очередь представилась девушка в сари. Её испанский был безупречен. - Мы прибыли из Нового Орлеана по приглашению сеньора генерала.
- Я предупреждён о вашем визите, господа, - новый кивок офицера. - Однако вынужден сообщить, что генерал сможет принять вас не раньше, чем через четверть часа. Надеюсь, столь незначительное ожидание не причинит вам неудобств?
- Нисколько, - проговорил сикх.
- Прошу вас...
Гости с континента, не теряя достоинства, устроились за тем же столиком с газетой - аккурат напротив Доминги.
"Ч-чёрт... Вот это номер. И сидеть, как истукан, невежливо, и поговорить с ними особо не о чем... Не о погоде же, в самом-то деле!"
В "гардемаринке" молодых офицеров учили не только искусству кораблевождения и войны, но и хорошим манерам. Нейтральные беседы "о погоде" входили в курс обучения. Но, боже ж мой, как искренне и неподдельно Доминга их ненавидела! Аналогичные нежные чувства она сейчас испытывала и к капитану. На кой ляд он приволок её сюда? Никакой логики в его действиях Доминга не наблюдала, и это бесило её ещё больше. "В тихом омуте черти водятся", - говорил о ней боцман Томми Грей, и не ошибался. При случае сеньорита Меркадор могла продемонстрировать рогато-хвостатое население персонального омута любому желающему. Но показывать своих чертей при гостях генерала - моветон высшей пробы. Потому - будь самим спокойствием, дорогая...
- Вы тоже на приём к генералу, сеньорита?
Усатый-бородатый дядька в синей чалме предпочёл помолчать, но его дочь решила первой нарушить неловкую тишину, повисшую в приёмной. Странно, но раздражение Доминги почему-то пошло на убыль.
- Нет, сеньорита, - как можно спокойнее ответила она. - Я сопровождаю капитана.
- Вы - офицер флота? - удивление гостьи, которой, на взгляд Доминги, едва стукнуло семнадцать, на сей раз было почти детским. - Говорят, даже в наше просвещённое время это большая редкость.
"Редкость" едва не застонала в голос. Опять! Да сколько можно! Подумаешь, какой редкий зверь - девица-офицер! Да только в её выпуске было шесть девчонок-штурманов! Разумеется, Доминга сообщила это глубокоуважаемой гостье в самых любезных выражениях и с совершенно непроницаемой физиономией.
- Я понимаю, что это несколько непривычно для ...гостей из Европы, сеньорита, но вы ведь прибыли из Нового Орлеана, - невозмутимо проговорила она, мельком взглянув на почтенного папашу собеседницы. Сикх усердно притворялся статуей: то ли недостаточно хорошо знал испанский, то ли попросту не считал нужным вмешиваться. - А это - столица одной из провинций Сен-Доменга.
- Да, с моей стороны было странно удивляться, - смущённо улыбнулась гостья. - Но я вижу на вас чёрно-белый мундир военного флота. Вот что я имела в виду, когда говорила о редкости.
"Пресвятая Мария, ещё две минуты, и я вывалю ей всё. Всю правду. Чтоб раз и навсегда зареклась приставать ко мне с расспросами!"
- Никто не мешает даме поступить на службу в военный флот. Разумеется, кроме отживших суеверий, - Доминга действительно держалась из последних сил. И прекрасно понимала, что виной тому не сеньорита Аджуни, а она сама. Ну и денёк выдался... - Смею надеяться, вы их не разделяете?
- Что вы! - та энергично махнула рукой. - Наша вера уравнивает мужчин и женщин во всех правах, равно как и в праве защищать свой дом с оружием в руках. Но вы ведь католичка, сеньорита...
- Меня это совершенно не беспокоит, - Доминга изобразила любезную улыбку подколодной змеи - плохой признак.
- Аджуни, ты вышла за рамки приличий, - почтенный Самратх Сингх соизволил оторваться от созерцания висящей на стене картины и сообщить своё мнение по поводу светской беседы. - Вера - выбор души. Не стоит касаться столь деликатной темы.
- Простите, отец, я не хотела никого обидеть.
А вот тут Доминга поостыла. Проще говоря, теперь пришёл её черёд удивляться: девчонка, выслушав замечание отца, не стушевалась, не смутилась. И уж подавно не собиралась послушно затыкаться и молчать в тряпочку, как это издавна заведено в испанских семьях. То есть, почтение к родителю присутствовало, но это было почтение равной и достойной. Ну и вера у этих сикхов! Никакого преодоления обстоятельств: захотела - взяла саблю в руки, и никто тебе худого слова не скажет! Не то, что в Старом Городе, где каждая карга готова плюнуть тебе вслед, только побаивается отцовского имени да твоей же тяжёлой руки...
От дальнейших самокопаний Домингу избавило появление капитана. Эдвин вышел из кабинета... не сказать, чтобы взволнованным, но озадаченным уж наверняка. Вдаваться в подробности он точно не станет, особенно при подчинённых. Если, конечно, окончательно не спятил. Но озадаченный начальством капитан означал в первую очередь головную боль для подчинённых. Хотя, этой головной боли Доминга сейчас была бы только рада.
- Штурман, следуйте за мной, - бросил на ходу Эдвин - присутствие в приёмной дежурного и странных незнакомцев заставляло его обращаться к Доминге по форме.
Сеньорита Меркадор, так же на ходу буркнув извинение в адрес сикхов, лихо умчалась за ним следом. Но уже за порогом Алькасар де Колон она едва не налетела на капитана, который вдруг решил остановиться.
- Слушайте меня внимательно, сеньорита, - необъяснимо, до жути серьёзно произнёс он. - Вы сейчас отправитесь на фрегат "Республиканец" и передадите капитану Касадо приказ подняться на борт "Морской стрелы".
- Но почему вы посылаете меня, капитан? - не без едкой нотки поинтересовалась Доминга. - По-моему, с этой задачей мог бы справиться любой мальчишка из тех, что вечно ошиваются в порту.
- Потому что вам, в отличие от портовой шпаны, я доверяю, - Эдвин своим ответом убил девушку наповал. - Это во-первых. Во-вторых, никому ни слова.
- Приказ ясен, - процедила Доминга. Больше всего на свете ей сейчас хотелось выразить обуревавшие её чувства "большим морским загибом". Потому как любые другие слова здесь были неуместны.
- Вот и хорошо, - язва-капитан изобразил кривую ухмылку. - Исполняйте, сеньорита штурман, а я тут пройдусь... У меня тоже есть небольшое поручение.
4
Обеспечить должную секретность испытаний новейшего оружия - такое задание не внове для высших чинов Службы безопасности. Но впервые этот приказ получила Ампаро Сотомайор. Получила - и крепко задумалась. "На кой это понадобилось сеньору Васкесу? Не нашёл никого более подходящего?" Впрочем, об истинных замыслах главы Службы Ампаро имела весьма смутное представление. Может быть, и не нашёл. Может, прочие шишки Конторы (как заглазно величали их организацию) заняты на три жизни вперёд, одна сеньорита Сотомайор не при деле. А ведь ей ещё разбираться с потенциально проблемным офицером флота, имеющим, если верить секретным бумагам, некое отношение к высшим кругам Совета капитанов... Чёрт, вот ведь как некстати-то!
Но Ампаро не была бы сама собой, если бы принялась роптать на судьбу и начальство. Она принялась за выполнение этого приказа с тем же тщанием, с каким исполняла все предыдущие. Желательно не привлекать внимания к морскому полигону? Отводим для него местечко подальше от давным-давно протоптанных торговых дорожек, но и не слишком далеко от столицы. Где проще что-то спрятать?.. Правильно: на самом видном месте. Охрана? Двух малых сторожевых дивизионов должно хватить за глаза. Прикрытие? Идеальное во все времена: охота на шайку контрабандистов. Погодные условия? Тоже недурственно: если верить учёным господам из Университета и собственной мигрени, ночью должна пройти гроза. Потому, если даже кто-то услышит отзвук взрыва, ему не придадут большого значения... Подчинённые Ампаро работали на совесть. Она верила им почти как самой себе. Но офицер Конторы с позором вылетит со службы, если самолично не проконтролирует столь важное мероприятие. Потому сеньорита со вздохом добыла из платяного шкафа штаны и чёрно-белый камзол - мундир флотского офицера.
Ампаро терпеть не могла обряжаться в штаны...
Когда подчинённые сообщили о полной готовности, она не медля ни минуты пошла в порт. Пункт назначения - борт "Морской стрелы", флагмана первой сторожевой флотилии Юго-Восточной эскадры. Лодку нанимать не пришлось: в распоряжении Службы всегда найдётся нужный человек с нужным транспортом. Настроение Ампаро не улучшило даже почти полное отсутствие надоедливых торговцев на третьем пирсе. Стража в который раз прикрыла незаконные лотки. "Разрешение стоит всего ничего, каких-то десять ливров за день торговли. И ради экономии на такой мелочи - за день в порту профит у одного торгаша будет не меньше трёх сотен - люди готовы подвергаться ежеминутному риску быть оштрафованными на куда большую сумму... Не понимаю. Нет логики..." Цивилизация, породившая Ампаро, почитала женщин существами, живущими не столько разумом, сколько чувствами. А там, где царят чувства, как будто нет места логике. Но либо Ампаро была неправильной женщиной, либо её современники, ныне развивавшие новомодную науку психологию, никогда не общались с женщинами из Конторы. Во всяком случае, отсутствие логичности в поведении ближних своих коробило её. Так что прибыла Ампаро на борт сторожевика понятно в каком настроении... и тут же застала сценку, которая показала, что не она одна сегодня не в духе.
- Срач на палубе! - орала на матросов длинная девица испанской наружности. И офицерский камзол на ней вовсе не смотрелся маскарадным костюмом, как на Ампаро. - А ну швабры в зубы и живо драить!.. Где боцман? Дрыхнет? Так я его сейчас быстро разбужу, с банником в заднице спать неудобно! Чего рты пораззявили? За работу, засранцы!
Ампаро не удивилась бы, если бы матросы просто и незатейливо послали ведьму в мундире куда подальше. Но долговязая испанка, видимо, пользовалась кое-каким авторитетом. Да и офицерский камзол носила явно не для прикрытия, как некоторые служащие СБ. Потому бурчащая матросня принялась за дело. Палуба, к слову сказать, была если не стерильно чистой, то впечатления помойки точно не производила, но девица-офицер орала так, будто на настил вывалили весь камбузный мусор и приправили содержимым гальюна. Сеньорита Сотомайор на секунду представила, как должна вскипеть злющая испанка при виде ряженого офицера Конторы, и едко ухмыльнулась.
- А это ещё что за явление? - флотская мегера вполне оправдала ожидания "ищейки". Поза "руки в боки", злобный взгляд, рычание - всё как положено, амплуа соблюдено.
- Приказ генерала, - невозмутимо ответствовала Ампаро, добыв из кармана соответствующую бумагу со всеми положенными печатями и подписями. - Будьте любезны ознакомиться с предписанием, сеньорита офицер.
- А, - испанка, ознакомившись, чуток поубавила обороты. - Ещё одна шишка на ровном месте. Что ж, поднимайтесь на мостик, сеньорита офицер, - она намеренно акцентировала последнее слово. - Я - Доминика Меркадор, штурман этой лоханки. Капитан будет на борту не раньше, чем через час.
"Это ведь дочь капитана Меркадора, прими Господь его грешную душу. Не завидую я капитану Эшби. Две начальственные женщины на борту одного маленького сторожевика! - с насмешкой подумала Ампаро, благоразумно последовав совету грозной сеньориты штурмана. - Команда сойдёт с ума за время этого рейда!"
5
- Ты мудр, брат мой Длинная Борода. Но я много старше тебя, и видел, как белые люди клялись в вечном мире другим народам степи. Где их клятвы? Что сталось с теми народами? Они умирают от неведомых нашим предкам болезней. Их дети голодают, потому что отцы предпочитают охоте питьё огненной воды. Какие из них теперь воины?
- Не все белые одним миром мазаны, вождь Сидящий Бык.
- Я вижу перед собой белолицего человека, но дух твой подобен нашему. Мало среди твоих собратьев по крови таких воинов...
- Мало, - согласился Фёдор. - А будет больше. Если вы поможете.
- Народ степей слишком малочислен, чтобы повлиять на белых. Ты говоришь, среди белых тоже много народов, и все они многочисленны, богаты и сильны? Чего же им не хватает? Земли?
- Мудрости, отец. Если её нет...
- Ты прав, вождь Длинная Борода. Они подобны детям, получившим в руки оружие взрослого охотника. Но вижу по твоим глазам - ты знаешь, что делать.
- Знаю, отец. Нужно принять предложение людей Большой Воды. У них мало воинов и много оружия. Они готовы дать нам оружие, припасы и деньги, если мы согласимся воевать за них.
- С кем?
- С любым, кто нападёт на них.
- Мой дух колеблется. Тебе я верю, но можно ли верить людям Большой Воды?
- Вожди людей Большой Воды уже шесть десятков лет держат слово, данное людям южных гор и лесов.
- Но они нарушили слово, данное великому вождю белых.
- Лишь после того, как великий вождь белых обманул их доверие. Тебе ли не знать, что это такое.
- Если люди Большой Воды достаточно сильны, чтобы противостоять воинам великого вождя белых... Ты говоришь, сейчас у них мало воинов и много оружия. Когда поседеют твои сыновья, у них будет уже много оружия и много воинов, и большие вожди белых станут их бояться. Зачем тогда им понадобятся апачи?
- Когда мои сыновья станут дедами, апачи будут среди великих воинов этой страны. Кто же откажется от таких воинов? У сильного всегда есть враги, если не явные, то тайные. Да и нескоро успокоится южная земля...
- Ты прав, Длинная Борода. Мы возьмём от людей Большой Воды оружие и припасы. Мы пошлём молодых сильных воинов на службу. Я согласен только потому, что слышал о тебе только хорошее. Но знай: доверие легко разрушить и очень трудно восстановить. Наше доверие к белым однажды было разрушено.
- У нас своих не предают, - проговорил Фёдор, заметив, как по знаку старого вождя кто-то из его сыновей начал набивать табаком длиннющие трубки...
...Ох, и нелегко это - атаманов местных уговаривать. Каждый себе на уме, а думают только о том, как бы коней у кого скрасть. Ну, ничего, дайте срок. Уговорит. Всех. А кого не уговорит, тому же хуже будет.
6
Это сладкое слово "халява"...
Что такое "халява", Эдвин узнал не от бабушки - от брата. Загадочное русское слово означало дармовщинку. И неё, на этот сладкий медок, всегда слетались жирные зелёные помойные мухи. Братья Эшби нечасто соглашались друг с другом в том, что касалось законов Сен-Доменга, но тут они были единодушны: "халявное", пусть и крошечное, пособие для безработных не только помогало выжить малоимущим семьям, кормильцы которых пробавлялись сезонными заработками, но и расхолаживало вездесущих трутней. Опустившиеся моряки и мастеровые, разорившиеся в пух и прах купеческие сынки, не желающие работать эмигранты... Этот контингент строго делился на два разряда: живущие в дешевейших государственных домах на окраинах и совсем безнадёжные, построившие за чертой города халупы из всякого мусора. Если первые, находясь под постоянным контролем врачей и полиции, ещё пытались держаться на плаву - искали (и чаще всего находили) работу, старались следить за одеждой, и так далее - то вторые не желали делать ничего. В смысле, ничего хорошего. Насчёт выпить или чего-то стянуть голова у них почему-то работала всегда. И руки, что удивительно, прикладывались как надо. В связи с этим уровень преступности - по сравнению с европейскими столицами довольно низкий - время от времени всё же начинал раздражать горожан. Власти на подобное реагировали быстро и жёстко: население "блошиного города" оперативно расселяли по тюрьмам (если было за что) и захолустью (если не были замечены в криминале), а хлипкие постройки разрушались первым же ураганом. Но "блоха" была живуча. Проходило несколько месяцев после очередной облавы, и она снова впивалась в тело столицы, распространяя заразу и плодя криминал. До следующего полицейского рейда.
Эдвин давно управился с последним поручением генерала и уже возвращался в порт, когда увидел типичного представителя "блохи". Около дешёвой таверны ошивался синюшный пьяница. Рваное тряпьё, воняющее мусорной кучей, заменяло ему рубаху и штаны, обуви не наблюдалось вообще. Свалявшиеся волосы, цвет которых из-за грязи и пыли определить было затруднительно, символически прикрывал не менее грязный и засаленный кусок тряпки... Всё ясно. Платёжеспособность ниже ватерлинии, и алкаша выставили за порог, ибо взять с него уже нечего. Вот и стоит он, солнцем палимый, в ожидании доброго человека, которому не жаль подарить несколько су страдающему от жажды. Просить открыто пьянчуга не решался: загрести могут. Ведь если человек действительно нуждается, он всегда может прийти в свою церковь, и ему дадут несколько монет. Но на выпивку, сколько ни проси, не получишь. Ещё и в полицию стукнут.
Пьяница вперил в Эдвина взгляд выцветших глаз. Так люди смотреть не могут. Так смотрит голодное животное в зверинце: "Человек, а человек, дай пожрать!"
- Господин офицер... - хриплый, жалостливо просящий голос напоминал кашель старого больного пса. - Не желаете ли выпить в хорошей компании перед выходом в море?
Ч-чёрт... Голос-то знакомый! Откуда? Эдвин напряг память...
- Фелисье! Ты?!!
Открытие потрясло Эшби-младшего до глубины души. Надо же! Фелисье, один из лучших матросов его первого экипажа! "Господи, да он же мой одногодок!" Француз ушёл с флота - точнее, его ушли за беспробудное пьянство - всего полтора года назад. Тогда он ещё не выглядел синерожим придатком к бутылке...
- К-капитан? - Фелисье сделал попытку отшатнуться назад, но позади была стенка. Теперь его взгляд был умильно просящим, что вызвало у Эдвина отвращение. И какой-то глухой протест: ведь отличный же матрос был, чёрт задери! - Вы? В-вот уж кого не ожидал увидеть, господин капитан!.. Не угостите по старой памяти?..
- Говорил я тебе - знай меру, - буркнул Эдвин. - На кого ты похож, Фелисье? Выглядишь дерьмом и воняешь как дерьмо. Даже из этой помойной ямы выставили. - Кивок в сторону подозрительного заведения, объекта вожделения запойного матроса. - Где живёшь?
- Понятно где - на "блохе", господин капитан, - француз стянул с головы то, что заменяло ему шляпу и пустил скупую слезу. Пробивал на жалость. - Всё этот трактирщик проклятый... Всё, что получаю, ему, кровопийце, отношу... Господин капитан, ради всего святого, угостите по старой памяти. Вчера он, скотина, мне вместо рома какую-то бодягу набулькал, до сих пор голова болит...
Какое-то мгновение Эдвин раздумывал - дать пропойце монетку или нет? Дашь - тут же пропьёт. Не дашь - возненавидит. А ведь он когда-то был частью его команды, и не худшей частью.
"Чёрт с ним".
- Держи, - Эдвин подбросил монетку достоинством в пять ливров - в этом заведении можно упиться до полусмерти, если, конечно, никто никому ничего не задолжал. Фелисье неожиданно ловко перехватил серебряный кругляшок и просиял.
- Спасибо, господин капитан, добрый вы человек, - его опухшая физиономия расплылась в довольной ухмылке. - Я всегда всем так и говорил - месье Эшби достойный капитан.
- На флот вернуться не хочешь? - неожиданно для самого себя спросил Эдвин.
- На флот... - протянул Фелисье, так же неожиданно задумавшись. - На флот... Вы уж простите, господин капитан, не вернусь. Мне и тут хорошо...
Забулдыга давно скрылся в дверях обшарпанной таверны, а Эдвин свернул за угол, выходя на набережную. Казалось бы, ничего эдакого не случилось... но господин капитан никак не мог забыть выражение, что появилось на испитой роже пьяницы, когда тому предложили вернуться на службу. На мгновение он увидел прежнего Фелисье - парня-балагура, душу матросской компании. Влюблённого в море, наконец. Тогда - Эдвин почему-то в этом не сомневался - Фелисье был почти счастлив. Но плеск рома в кружке оказался сильнее плеска волн за бортом...
"Почему он предпочёл скотскую жизнь на помойке? Кто объяснит?.."
Объяснять было некому.
На борт "Морской стрелы" Эдвин явился злой и всем недовольный, о чём сразу команде и поведал. Классическое "Срач на палубе!" тоже прозвучало, между прочим, хотя сеньорита штурман уже загоняла матросов - драить настил и приводить в порядок такелаж перед выходом в море. Боцман Томми благополучно сбежал на берег - самолично вытаскивать загулявших в увольнительной из злачных заведений - чем злонамеренно подставил Домингу под обстрел. То бишь, под недовольство кэпа. Но сеньориту штурмана пронять было не так-то просто. Она, сорвав злость на команде, успокоилась, и попросту заслонилась от капитана широкой спиной... Словом, предъявила пред светлые капитановы очи сеньориту Сотомайор и благополучно сделала вид, будто её тут нет.
"Чёртова девка! Погоди, найду я на тебя управу!" - кипел Эдвин, проводив Домингу злым взглядом. Тем не менее, с важной гостьей нужно было быть вежливым, и кэп упрятал своё раздражение куда подальше.
- Надо полагать, сроки выхода в море нужно согласовывать с вами, сеньорита? - поинтересовался он, втихомолку оценивая гостью. "Итак, ещё одна испаночка... А что? Красивая, умная, опасная. Для мужчины из нашей семьи - то, что надо".
- Разумеется, сеньор капитан, - без равнодушия, но и без избытка внимания к особе Эдвина ответила та. - Вот карта. Поднимайте паруса немедленно. Прикажите штурману проложить курс сперва вот сюда, а затем следовать в этот район. Там нужно быть на рассвете.
- Но это же...
- Да, в двух лигах отсюда. Но кто сказал, что кратчайшее расстояние между двумя точками - это прямая? - гостья холодно усмехнулась.
- Бесстрастная наука геометрия, сеньорита Сотомайор, - не без иронии ответил Эдвин.
- Когда вступают в силу законы столь же бесстрастной государственной политики, сеньор капитан, могут утратить силу даже привычные со школы законы науки, - сеньорита ответила ему с той же иронией.
- А я и не знал, что следовало отвечать господину учителю, когда он в очередной раз ставил мне два балла, - коротко рассмеялся Эдвин.
Он добился своего: очаровательная гостья наконец улыбнулась.
К борту сторожевика подошла шлюпка, и через планшир перелезли шестеро угрюмых - лишили законного отдыха! - матросов во главе с боцманом Грином. Томми столь же угрюмо доложился - мол, вот мы все как есть, на борту - и отвалил. Когда начальство не в духе, лучше лишний раз ему глаза не мозолить.
- Принять кормовые! - заорал Эдвин, поднимая на уши и без того вздрюченную команду. Раз боцман на борту, можно сниматься с якоря. - Принять носовой! Патрис, раскочегаривай свою кастрюлю!.. Ветер встречный, - пояснил он слегка удивлённой сеньорите Сотомайор своё решение идти на паровом ходу. - Фарватер довольно сложный, галсами мы отсюда будем выходить долго, и очень сильно ругаясь... Томми, поднять сигнал "Следовать за мной"! Вымпел на грот!
Жиденький дымок, сочившийся из трубы - "Морская стрела" с момента прибытия на борт сеньориты штурмана уже стояла под парами - стал заметно гуще и почернел. За кормой запенилась взбаламученная гребным винтом вода, и лёгкий на подъём сторожевик стронулся с места.
- Охота тебе в начале рейда мазут расходовать?
Эдвин обернулся: так и есть, Сезар собственной персоной, только что высунулся из люка. И что он внизу делал, позвольте спросить?
- Мы ненадолго и недалеко, - ответил капитан Эшби. - Ты что, решил освоить профессию машиниста?
- Камзол испачкаю, - усмехнулся Сезар. - У вас топливопровод самую малость подтекает, слеза на сгоне. Резиной и проволокой замотано. Так и на небеса отправиться недолго.
- У нас дураков нет - возле машинерии курить, - отшутился Эдвин. Посудина уже лет десять на плаву, и всего одна тимберовка была. Машина старовата. Сколько ни вбухивай в ремонт, дешевле будет новую купить. - Вылезай, ты нам на палубе нужен.
"Морская стрела" и четыре подчинённых сторожевика - малый сторожевой дивизион - неспешно выходили из бухты. Гигант "Сварог", стоявший под парами, проводил их долгим басовитым гудком. Эдвин знал от брата: в полночь ему выходить в рейд... Рейд. Словечко, унаследованное от дедушек-пиратов, почти не изменило своего значения. Разве что без нужды на купцов не нападали, как встарь, а за обозвание "пиратом" домингос могли обзывателю и по роже дать. Но случись война - а Сен-Доменг сейчас ни с кем в состоянии войны не пребывал - и флот пиратских внуков-правнуков быстро припомнит старые привычки...
"Остров Свободы" - так называли Сен-Доменг в землях от северных льдов до Огненной Земли. "Остров Разбойников" - так его именовали при блестящих дворах Европы. Но как бы его ни называли, он был чужд этому миру. Почему-то Эдвин был в этом уверен - он привык доверять своим ощущениям. Человек со времён Адама и Евы ничуть не изменился. Всё непонятное и чуждое его пугает. А страх, как известно, вызывает у человека желание уничтожить его источник. Так что спокойных деньков не жди.
"Верно бабуля в дневнике писала: за будущее надо бороться. Я-то готов бороться. Сезар, Доминга, эта офицерша из Конторы - и они тоже готовы. Но готовы ли остальные? Не помешает ли наросший за десятки лет жирок?.."
7
Остров Сен-Доменг, удобно расположившийся за океаном, вдали от того, что принято было называть цивилизацией - то бишь, придворных интриг, войн за наследство бездетных королей и тому подобных потрясений - несколько десятилетий плыл сам по себе, словно отбившийся от каравана галеон. Никому особенно не интересный и назад возвращаться не собирающийся. Технические новинки с "Острова Разбойников" давно перестали удивлять и венценосцев, и обывателей. И те, и другие быстро оценили удобство и прибыльность оных новинок. А вот о том, что за океаном вызревает нечто странное, чуждое этому миру, догадывались очень немногие. Достаточно было почитать книги сен-доменгских писателей, издаваемые как на родине, так и в Европе. Казалось бы, что опасного может таиться в авантюрном романе некоего господина Монтаньяра? Приключения учёного-географа и отважной команды парового брига, встречи с новыми землями, неизвестными племенами, вулканами и штормами. Наконец, присутствует и романтическая линия - нежные чувства молодого капитана и дочери профессора, пустившейся в опасное путешествие вместе с отцом. Впечатлительной молодёжи хватает и этого. Как будто. Но на второй взгляд из романтической "приключалки" проступали весьма острые углы. Писатель устами героев временами высказывается столь едко и злободневно, что становится страшно. Так мог написать только доминго, во Франции за подобные слова могли и изгнать крамольника. Если, конечно, с оным крамольником полюбовно не договориться.
Господин Аруэ разложил бумагу и взял в руки самопишущее перо. Очередная диковинка из Сен-Доменга. Стеклянный баллончик, хитрый поршенёк на архимедовом винте, корпус из эбонитовой смолы и стальное перо. Всё. А лет двадцать назад эта штучка буквально разорила поставщиков писчих перьев. Что ж, сейчас продукт сен-доменгской учёности выведет первые слова на чистых листах, и эти слова станут первыми выстрелами в давно назревавшей войне.
Томик "Вслед за солнцем" господина Монтаньяра лежал на столе, раскрытый на сто шестой странице. Как раз там издатель вклеил великолепную гравюрную иллюстрацию к эпизоду с высадкой на побережье Новой Голландии. Земли неведомые, люди опасные. Но путешественники всё же рискуют высаживаться там, вытаскивая на свет Божий тайны, хранившиеся тысячелетиями. В прошлом своём романе господин Монтаньяр, кажется, живописал путешествие сен-доменгского моряка и юкатанского аристократа вглубь тропических лесов, к затерянным городам киче-майя, всё ещё населённым язычниками. Там иллюстрации были ещё живописнее... Это действительно был чуждый цивилизованному европейцу мир, но в то же время притягательно прекрасный. Как картина, которой можно любоваться, но нельзя туда попасть. Впрочем... В детских сказках, бывает, попадают и в более экзотические, нежели картины, места.
"Да. Но мы живём не в сказке. К сожалению".
Господин Аруэ готовился к заочной дуэли с господином Монтаньяром и твёрдо знал, что ответ воспоследует. Потому первый удар должен быть мастерским.
- Лично мне всё происходящее кажется несусветной глупостью. Вы же, насколько я в силах уразуметь, придерживаетесь иного мнения.
- Ваше высочество, я посол её величества императрицы Анны Ивановны при дворе короля Франции, и политика - моё призвание. Посему осмелюсь вашему высочеству возразить: цель того, что вы назвали "несусветной глупостью", вряд ли благородна, но это пойдёт на пользу всем европейским государствам. И России в том числе.
- Боюсь, Андрей Иванович, вы судите о противнике, ничего о нём не зная, кроме посторонних суждений, кои вполне могут быть предвзяты. А моему батюшке довелось там учиться. Поверьте, об этот орешек обломится ещё не один зубок.
- Чтобы обломать зубы Франции, нужен либо очень большой нахал, либо очень сильная коалиция. Ни того, ни другого в Европе мы не наблюдаем. А за океаном... Ни один флот мира не в состоянии перевезти на такое расстояние армию, способную поставить на колени европейского гегемона. Увы, ваше высочество, не стоит переоценивать возможности республики Святого Доминика.
Елизавета Петровна как бы невзначай обмахнулась надушенным платочком: граф Андрей Иванович Остерман, конечно, блестящий дипломат, большой подлец и... столь же большой засранец. В прямом смысле этого слова. Впрочем, привычки французского двора за последние несколько десятилетий изменились мало. Батюшка Пётр Алексеич, будучи проездом во Франции, написал в путевых заметках: "Однако же Париж воняет". Не единожды обсмеянная иноземцами нелюбовь французских аристократов к мытью до сих пор коробила "дикую" русскую душу Елизаветы Орлеанской. Герцогиня мылась и меняла бельё ежедневно, выбрасывая кругленькую сумму на подогрев воды и услуги прачек, а также приохотила к гигиене мужа и детей. За что постоянно подвергалась критике со стороны венценосного деверя. Но пышущее здоровьем семейство Орлеанов выделялось на фоне прочих знатных придворных особ, как цветущий розовый куст на поляне с увядшими ромашками. Оттого королевская критика благополучно пропускалась мимо ушей. Немец Остерман, кажется, бил все рекорды экономии на себе любимом, умудряясь издавать амбре похлеще, чем король Франции.
"Ужасно, - думала герцогиня. Мысль о нечистоплотности собеседника мелькнула и ушла, остались лишь тяжкие раздумья политического характера. - Подумать только - этого человека батюшка приблизил! Ведь и дураку понятно: нельзя будить спящего медведя, даже если это ещё медвежонок. Порвать, может, и не порвёт, но его шкура обойдётся слишком дорогой ценой... Хотя, что с французов-то взять? Привыкли бить того, кто слабее. Если б не большой политес, не быть бы им первыми в Европах".
Вежливо распрощавшись с графом Остерманом, Елизавета Петровна нервно взмахнула веером. Хороша же кузинка Аннушка! Плевать в колодец, из которого постоянно водицу черпаешь! Кто, как не Сен-Доменг, уже которое десятилетие обучает русских морских офицеров? Кто, как не Сен-Доменг, снабжает русскую армию первоклассным вооружением, лучшими сухопутными офицерами и инженерами? Кто, как не заводчики сен-доменгские, создали с купцами российскими концессии, и Москва засияла электрическим светом раньше Парижа и Лондона? Откуда в России взялись дороги железные, по которым паровозы грузы от балтийских портов к столицам и обратно возят? Куда, как не в Сен-Доменг, Россия втихую сплавляет неугодных - старообрядцев, бунтарей, непокорных казаков - получая взамен всё вышеперечисленное? И после этого императрица - чтоб её трясучка взяла - присылает к французскому двору человека, который льёт воду на мельницу врага России!.. О, если бы верны оказались прогнозы докторов! Елизавета Петровна тогда знала бы, что делать. И если не будет у неё возможности воссесть на батюшкин престол самолично, то нелюбимая, самая младшая сестрица Наташка тоже дочь Петрова. И тоже голову на плечах имеет, а не тыкву пустую. Не бывать сопле брауншвейгской императрицею Российской Анной Второй!
Ни прислуге, ни даже мужу - любимому, но, прости Господи, глуповатому - доверять нельзя. Отправлять письмо по дипломатическим каналам - тем более. Остерман так дело наладил, что вся почта, адресованная в Россию, проходит через его руки. Остаётся... Да, только верная подруга детства. Екатерина Михайловна Воллерт, урождённая Нарышкина. Жена посла Сен-Доменга во Франции. И Катенька, и муж её люди надёжные, через них не раз приходилось такое отсылать, что, прознай царственный деверь, мигом слетела бы с плеч прелестная головка герцогини Орлеанской.
- Бабетта, - негромко позвала Елизавета Петровна.
Доверенная служанка, войдя, присела в положенном по этикету реверансе.
- Да, ваше высочество.
- Позовите моего старшего сына и велите заложить экипаж. Не карету - коляску. Едем кататься.
8
Рассвет в этих широтах редко бывает по настоящему красивым. Хлоп - и словно кто-то включил громадную электрическую лампу. Потому, когда местным поэтам требовалось описать нечто романтичное, они никогда не сравнивали описываемое с рассветом, чем немало удивляли европейских коллег. А морским офицерам и подавно было по... это самое: они на службе, тут вообще не до романтики. Им надо дело делать.
"Морская стрела" вышла в заданный район на рассвете, как и было оговорено. Кроме неё и четырёх сторожевиков её группы, здесь присутствовали ещё два пароходофрегата с вымпелами Второй Континентальной эскадры и два старых-престарых галеона. Видать, ещё времён Филиппа Четвёртого. Эту рухлядь как правило не пускали даже на растопку, дерево уже никуда не годное. Их за сущие гроши выкупали военные и использовали в качестве мишеней на морских учениях. Или на стрельбищах, при испытаниях новейшего вооружения. Эдвин давно догадался о цели рейда. Впрочем, все, у кого голова была с мозгами, а не тырсой набита, тоже сделали соответствующие выводы. Испытания так испытания. Новейшее оружие - сила Сен-Доменга. Не будет его - не будет и республики, об этом каждый школьник знает. Их задача охранять акваторию, где проходят испытания? Никаких вопросов, будут охранять. Но Эдвина разбирало любопытство: что там ещё придумали учёные мужи? Помнится, в прошлый раз это были особо точные ракеты, способные поражать даже подвижные морские цели. А в позапрошлый - какие-то замудрённые мины, в конструкции которых сам чёрт ногу сломит. Эдвин никогда не забивал себе голову чрезмерными техническими подробностями. Надо дёрнуть за эту верёвочку и ни в коем случае не крутить вон то колёсико? Да запросто. Лишь бы работало. В тонкостях пусть спецы разбираются, а он флотский офицер. И дело своё - сторожевую службу - знает на отлично.
Группа сторожевиков, распавшись на тройку и пару, рассредоточилась на юг и юго-восток от полигона. На юго-западе удобно расположился один из фрегатов, поменьше. Крупный - полтора "Республиканца", точно - лежал в дрейфе, из трубы едва сочился серый дымок - котёл грели по минимуму, чтобы в случае чего быстро сняться с якоря. Марсовой исправно разглядывал горизонт и время от времени сообщал, что тот чист. Что и неудивительно в этом районе: тут поблизости слишком много коралловых отмелей и рифов, пройти без потерь сможет только опытный, хорошо знающий фарватер лоцман. А лоции этого фарватера строго засекречены, пользовались ими только высокопоставленные флотские офицеры, да и то не все. Сторожевику с малой осадкой беспокоиться не о чем, а вот крупная посудина рискует превратиться в искусственный риф при первой же попытке прогуляться по окрестностям. Так что купцы, не желавшие рисковать грузом и транспортом, благоразумно обходили эти места, а контрабандисты давно усекли, что лучше кантовать нелицензионный товар подальше от столицы. Так что если на горизонте кто-то и объявится, то это будет означать, во-первых, провал Службы Безопасности (и пусть они там в своей Конторе выясняют, где "крота" зевнули), а во-вторых, Эдвину же и придётся отлавливать непрошеного гостя. И потому марсовой бдит в оба глаза и подзорную трубу. Вон, и "андалузская змеюка" не выдержала, приволокла из каюты потёртую отцовскую "спарку" - спаренные подзорные трубы. Смотрит, как и марсовой, во все стороны. Эдвин приметил, что полигону она в общем-то уделяет больше внимания. Что ж, любопытство - кошачья смерть. Затаскает её офицерша - пардон, сеньорита Сотомайор - по кабинетам, тошно станет. Причём, не только Доминге.
Один из галеонов-мишеней вдруг взорвался без всякого предварительного шумового эффекта. То есть, ни выстрелов, ни характерного рёва взлетающих ракет Эдвин не услышал. Только незадолго до того что-то как будто сильно плеснуло. Да и далековато "Морская стрела" от полигона находилась, не меньше мили. Могло и показаться. Что они там, бесшумные пушки изобрели, что ли? Вот было бы интересно... Логика подсказывала, что сейчас, проанализировав первое попадание, спецы на фрегате должны произвести поражение второй цели. И вот тут уже пришлось, хорошенько протерев линзы трубы рукавом, напрягать зрение. Ага! Быстро же они повторили выстрел! Хотя, какой это, к дьяволу морскому, выстрел? С борта фрегата выбросили плашмя какую-то длинную трубу, смахивающую на здоровенную ракету. В месте падения "ракеты" забурлила вода. Потом бурление превратилось в пенную ленту, хорошо видимую на спокойной воде и протянувшуюся до борта мишени... и второй галеон буквально разорвало на куски. То есть, в прямом смысле, будто снаряд в крюйт-камеру угодил.
- Ни хрена себе... - процедил Эдвин.
- Впечатляет? - поинтересовалась - и откуда только тут взялась, ведь чуть не на вантах сейчас висела! - сеньорита Ампаро.
- Подводные ракеты?
- Как видите, сеньор капитан. Исключительная мощь. У корабля, подвергшегося подобной атаке, никаких шансов, сколь бы велик он ни был.
- Да, и чем больше корабль, тем вернее попадёшь, - подытожил Сезар. Этот с самого рассвета болтался на мостике, как неприкаянное привидение. - Насколько я понимаю, один фрегат сможет нести на борту не более двух таких... э-э-э... ракет?
- Можно и более, но в полной готовности - не больше двух. Если вы присмотритесь, то увидите крепления... Впрочем, сеньоры, что я вам рассказываю? - усмехнулась Ампаро. - В скором времени ваш "Республиканец", сеньор Касадо, получит на вооружение точно такие же подводные ракеты. Потому вас и пригласили на испытания. А вы, сеньор Эшби, не унывайте. Для сторожевиков тоже готовят кое-что интересное.
- Да мы, никак, к войне готовимся, - ледяная ирония Доминги ну никак не вязалась с её яркой южной внешностью.
Ампаро сразу перестала улыбаться.
- Государственная политика - не наше дело, дамы и господа, - сказала - как отрезала. Видимо, "змеюка" попала точно в цель. - Мы ещё не настолько сильны, чтобы давать себе поблажки.
У Эдвина на языке вертелся ещё один вопрос, но, вообразив, какой ответ на него воспоследует, господин капитан сдержался. И правильно сделал. Безопасность - штука серьёзная, с ней не шутят. Война? Хрен с ней, когда это Сен-Доменг от войны бегал? Новое оружие? Применим по супостату, да так, что костей своих в мешке домой не дотащит. Но с кем собрались воевать? Вот это уже заставляло призадуматься. С "большими мальчиками" из Европы? Тогда ещё вопрос, кто костей не соберёт. Если навалятся всем континентом, Сен-Доменгу придётся туго, как никогда. Жирком уже республика обрастает, это невооружённым взглядом заметно. А жирных котов всегда бьют сильные, наглые и голодные.
Война... Странно, почему у него, морского офицера, участвовавшего не в одном реальном бою, возникло стойкое ощущение приближения крупных неприятностей? Как там бабуля братцу Виктору говорила? "Песец - это такая северная лисица. Но у этого слова в русском языке есть и жаргонное значение: полная задница. Почуешь приближение упомянутого зверька - сразу прикидывай, где соломки подстелить. Потому как геройски погибнуть успеется всегда, а вот выжить и навалять обидчику сумеет далеко не каждый". Эх, какая жалость, что было Эдвину всего пять лет, и не понял он девяноста процентов подслушанного. Хорошо, хоть сейчас дошло.
"Итак, северная лисичка на подходе? Кажется, да. Что ж, пора прикидывать варианты действий. Эдак, чёрт побери, ещё политиком заделаюсь... на старости лет. Если доживу".
На фрегате подняли условленный вымпел: конец операции, пора возвращаться в порт.
- Глуши машину! - скомандовал Эдвин. - Два румба к востоку, идём в галфвинде!
Спешить некуда. Всё равно им рейд на двадцать четыре часа определён, можно и расслабиться, и мазут сэкономить. А заодно пригласить сеньориту Ампаро к завтраку.
9
- Сеньор генерал, - его превосходительство посол королевства Испании в республике Сен-Доменг, пожилой герцог Медина-Сели, был весьма доволен результатами беседы со столь же пожилым генералом Магнуссоном. - Мне крайне приятно встретить столь глубокое понимание проблемы, с которой Испания столкнулась в последнее время. Однако вы недвусмысленно дали понять, что республика Сен-Доменг не жаждет напрямую ввязываться в европейскую драку. Смею заметить, здесь я вижу противоречие.
- В чём же противоречие, господин посол? - поинтересовался старый швед. - Даже при условии предоставления Испанией своих гаваней для стоянки наших кораблей, мы не сможем вести полноценную войну в Европе. Максимум - две-три операции флота, да и то при поддержке союзников. Аналогично здесь, за океаном, так же бессильны армии европейских государств. Между Европой и Америкой в ближайшие лет семьдесят попросту не может случиться полномасштабной войны. После - не поручусь, наука не стоит на месте. Но ради того, чтобы дать республике эти семьдесят лет, генерал Сен-Доменга, кто бы он ни был, обязан вести активную политику... Да, сеньор посол, будем откровенны друг с другом. Мы с вами уже немолоды, и оба прекрасно знаем, что слово "политика" есть синоним слова "подлость". Но пока мир устроен так, а не иначе, мы вынуждены подличать, дабы тем же самым не пришлось заниматься миллионам добрых граждан.
- То есть, вы оправдываете политиков? - усмехнулся герцог.
- Не совсем. И не всех. Кто-то делает подлости ради блага своей страны, а кто-то - ради собственной выгоды. В принципе, разница невелика, но она всё же есть.
- Иными словами, вы берёте на себя грех, чтобы избежать большой войны. Увы, сеньор генерал, ситуация складывается таким образом, что большая война неизбежна, и Сен-Доменг не сможет отсидеться за океаном, как прежде.
- Это естественно, господин посол. Французы и англичане прямо-таки лопаются от злости, когда им говорят о прогрессе и механизации труда. А откуда всё это берётся?.. Вот именно.
- Странно. Ведь именно научный прогресс и повсеместное внедрение машин позволили Сен-Доменгу стать лидером Нового Света и получить изрядный кусок рынков Старого.
- О, господин посол, у нас с Европой были две разные проблемы, - генерал мельком взглянул на потолок. Так и есть: лопасти большого вентилятора - такие как правило устанавливали в общественных собраниях и университетских аудиториях - вращаются медленнее, чем следовало бы. Нужно будет вызвать электрика, пусть устранит неполадку. - Территория республики огромна, а людей, населяющих её, мало. На континенте масса мест, куда ещё не ступала нога белого человека. Потому механизация сорок лет назад буквально спасла нас от катастрофы. В Европе же, увы, картина обратная: перенаселение и недостаточный уровень образования, будем так говорить, среднего европейца.
- Да, в то время, как в республике уровень грамотности составляет девять человек из десяти... Увы, даже сейчас в Испании каждый второй не способен написать своё имя, и это при том, что король Филипп ещё два десятка лет назад повелел ввести в стране всеобщее образование по вашей методе. Увиливают любыми способами. Родители готовы платить взятки чиновникам, лишь бы не отдавать детей в школы...
- Быть может, они полагают, что расходы, связанные с обучением ребёнка, будут гораздо выше? - генерал Магнуссон едва удержался от язвительной усмешки: о подобных проблемах он был наслышан давно. И существовали они не только в Испании.
- Мы пока не готовы ввести всеобщее бесплатное образование, сеньор генерал. Как вы верно заметили, население в Европе куда многочисленнее, чем здесь, и расходы на столь же многочисленные школы лягут неподъёмной тяжестью на казну.
- Это палка о двух концах, господин посол, и рано или поздно проблему придётся решать. Как сказал господин Лейбниц, добрая ему память, лучше потратиться на школы, чем потом расходовать казённые деньги на постройку тюрем.
- Вам проще, - вздохнул испанец. - Вы строили своё государство с чистого листа, но опираясь на опыт многих веков истории. Оттого вам удалось избежать множества проблем, возникших у нас. Мы - старая система. Чтобы что-то действительно изменить к лучшему, её нужно сломать, как ломают отжившие свой век парусники. Но для очень многих это означает потерять всё нажитое, и на такую жертву они не пойдут.
- Тогда их заставят.
- Кто?
- Те, кому нечего терять, и кто только выиграет от слома старой системы и замены её на новую.
- Это... жертвы, кровь...
- Война, о которой вы говорили - тоже жертвы и тоже кровь, - теперь Магнуссон говорил твёрдо, чеканя каждое слово. Тяжеловатый акцент слегка огрублял его испанский язык. - Проблемы она не решит, поскольку не изменяет старую систему, но лишь продлевает её агонию. Не беспокойтесь, Испании это коснётся не скоро. У вас ещё есть резерв для мирной смены системы. А вот Франция... Да, с нашей - уточняю: с моей и вашей - помощью Франция через несколько лет полыхнёт так, что жарко станет всей Европе. Вот тогда у Испании появится небольшая фора во времени, чтобы сменить старый галеон на современный пароход. Если же ваши гранды этого не поймут... Что ж, мы хотели как лучше.
"А ведь старый чёрт прав. То, что мы готовим Франции сразу две большие неприятности, это, разумеется, не может не пойти во благо Испании. Но что именно я упустил?.. Позор на мои седины! Швед наверняка имеет какие-то свои виды на предстоящее, а я... Я, видимо, уже совсем выжил из ума, если не способен понять - где я допустил промашку..."
- Друг мой, распорядитесь насчёт чашечки кофе.