Аннотация: О самом ценном ресурсе для "комбинаторов" вроде наших героев или итальянских банкиров пятнадцатого века, даже в песенке поётся. Но что в пятнадцатом веке, что в двадцать первом, этот ресурс неисчерпаем.
Глава 2. Самый ценный ресурс
- Нет, нет, мона Анна, к этому платью - только жемчуг. Оно же светлое! Вот эти серьги, ожерелье и ещё одну нитку вплести в волосы. Я видела, так ходят знатные дамы... А к этому платью, цвета багрянца, лучше всего подойдут рубины или гранаты... Вот это, синее, что попроще, лучше надевать в церковь, без всяких украшений, к нему подойдёт только скромный розарий с деревянными бусинами. Негоже хвастаться перед Господом своими нарядами, согласитесь. Хотя некоторые так не считают, а тщеславие - грех, так отец Симеоне говорит... А это... Мона Анна, взгляните, алый бархат! К этому платью подойдёт только золотая цепь...
И вот так полдня. С самого утра и до обеда Катарина преподавала мне основы здешней моды и правил поведения в обществе. Разумеется, учебными пособиями были её собственный гардероб и увесистая шкатулка с украшениями. Дочку синьор Марко любил и баловал, но о её умственных способностях отзывался весьма скептически. Обыкновенная девочка, озабоченная нарядами и вниманием потенциальных женихов. Думаю, папаша уже подыскивает ей, как это принято говорить, выгодную партию. Не забывайте, что здесь разводы практикуются только у королей, и то в экстраординарных обстоятельствах типа бесплодия или рождения супругой одних девчонок. Для всех прочих брак нерушим, и, выдавая дочку замуж, богатый купец был уверен, что поддержка семьи зятя обеспечена ему на всю жизнь. Главное - не ошибиться в выборе будущих родственников. Причём Катарина ди Марко твёрдо знала, что её выдадут замуж за равного по происхождению и богатству, но всё же продолжала мечтать о дворянском звании. Среди потока слов, который она обрушивала на меня, иногда проскакивали соответствующие признания.
"Боже мой... Она когда-нибудь замолкает? Хотя бы во сне, например?"
Но отделаться от хозяйской дочки было решительно невозможно. Хотя мы с Тошей по легенде были обедневшими дворянами, вынужденно занимающимися торговлей, и прислуга в палаццо Буонсиньори питала к нам соответствующее статусу почтение, но синьор Марко и его семья относились к нам, как... Да - как к бедным родственникам из глухой провинции. Причём на этот раз наша легенда в точности соответствовала истине: предки Антона действительно были мелкими служилыми дворянами, из тех, у кого имение в полтора лаптя шириной и парочка крепостных в услужении. И то они умудрились промотать ещё при царе Горохе, после чего кормились исключительно службой и... Правильно - карточными играми. Ещё покойный тесть похаживал на сборища картёжников и играл на деньги. Тоша же, в отличие от отца и старшего брата, семейного хобби не разделял. "Риск - дело благородных", - шутил он, ввязываясь в очередную авантюру. И до сих пор нам с ним везло. Но ещё никогда мы с ним не оказывались в положении приживалок, старательно опекаемых подростками.
Что синьор Марко прицепил к нам по соглядатаю из числа своей родни, это было ясно, как солнечный день. Джованни не отставал от Тоши, а Катарина буквально висела у меня на ушах. Хотя процесс обучения местному этикету не предполагал чуть ли не круглосуточного присутствия юных учителей. Избавиться от общества болтливой девицы не удалось даже под предлогом недомогания: Катарина подняла на ноги весь дом и самолично поила меня каким-то мерзким отваром. Номер не прошёл. Освобождала же она меня от своего общества буквально на пороге гостевой комнаты, где мы обитали уже четвёртый день.
Четвёртый день... А впечатление было такое, будто мы прожили здесь минимум четыре недели.
За это время нас успели порядочно загрузить сведениями о родственных и дружеских связях семьи Буонсиньори, о специфике торговли предметами роскоши, о местных сплетнях, о противостоянии гвельфов с гиббелинами - то бишь, папства с имперцами - сиенцев с флорентийцами, тех и других с неаполитанцами, всех вместе с пиратами, христиан с магометанами... Словом, мы едва не потонули в этом информационном море, с трудом вылавливая крупицы действительно полезных в нашем положении знаний. К примеру, нам куда важнее было узнать о том, что погибшая супруга синьора Марко была его второй женой, чем о политической линии нынешнего папы римского, а также о том, что она, как и его первая супруга, родом была не из Сиены. И что этот теперь уже дважды вдовец, едва успев похоронить благоверную - и, разумеется, выразив непреклонное желание почтить её память положенным сроком траура - уже сделал тонкий намёк отцам и матерям уважаемых семейств города. Возможно, я ошибаюсь, но его планы на личную жизнь могли повлиять на нашу судьбу куда сильнее, чем перипетии большой политики. Гвельфы, гиббелины... Для нас особенной разницы не было.
А год на дворе стоял тысяча четыреста тридцать третий от Рождества Христова. Ничем особым не примечательный год. Как будто.
Интересно, почему итальянцы, как правило, вполне симпатичные в молодости, годам к восьмидесяти превращаются в таких вот ...старых тощих гоблинов? Что за выверт матушки-природы? Или это я придираюсь из-за напрочь испорченного настроения?
- Так... - проскрипел "старый тощий гоблин", сходу оценив опытным взглядом "приобретение" племянника. - Марко за последние лет тридцать нисколько не изменился. Так и продолжает водиться с иноземцами... Пусть я покажусь вам брюзгливым стариком, господа, прибывшие издалека, но я обязан задать один вопрос: сколь долго вы намерены у нас гостить?
Синьор Марко и Антон смерили дедулю одинаково нелюбезным взглядом. Вот ведь пенёк трухлявый... Впрочем, он хозяин палаццо, захочет - приветит, захочет - выгонит на улицу.
- Мы привезли партию дорогих клинков на продажу, синьор, - как можно более вежливо ответил Антон. - Полагаю, выручки хватит, чтобы снять достойное жильё и не обременять вас.
- Хехе, не удержался, уколол, - скрипучий смех старика был похож на лай простуженного пса. - Полезное умение, но не для вас. Пока - не для вас, синьор Антонио. Прежде, чем вы сможете безнаказанно оттачивать своё искусство на уважаемых гражданах Сиены, станьте здесь своим. Да, это очень тяжело. Сиена может принять чужака, но далек не всякого. Но вы уж постарайтесь... Хехе, молодой и дерзкий... Тебе, Марко, всегда не хватало дерзости.
- Я не склонен бросаться в авантюры, дядя, - скрывая недовольство, ответил великовозрастный племянник.
- А я был склонен, и, в отличие от твоего отца, нажил состояние на рискованных операциях. Правда, возраст взял своё, и со временем я занялся более спокойными сделками... Что ж, получайте разрешение городского совета, молодой человек, - это скрипение адресовано уже Тоше. - Получайте разрешение на торговлю и продавайте свои клинки. Господа кондотьеры, вероятно, оценят их по достоинству.
- Я уже внёс необходимую сумму, дядя, - произнёс синьор Марко.
- Вот как?
- Именно так. Я, прямо скажем, обязан синьору Антонио жизнью, и покупка разрешения - самое малое, чем я могу ему отплатить.
- Не ожидал от тебя, право слово. Видно, напугали тебя всерьёз, если ты перестал считать каждую монетку. Ты уже дознался, кто нанял брави?
- Разумеется, флорентийцы. Мирный договор мирным договором, а перекрыть нам торговлю для них дело чести.
- Флорентийцы - и честь... М-да. Ну, да ладно, с ними разговор всегда особый. Чуть позже я покажу тебе одно письмо. А пока завершим разговор с синьором Антонио. Итак, о ваших планах на ближайшее будущее я услышал. Каковы же ваши долгосрочные намерения? Уедете на родину или останетесь здесь?
- Пожалуй, мы останемся, - в голосе Антона я уловила едва различимую нотку грусти. - Здесь куда меньше шансов разориться из-за неурожая.
По легенде мы с ним снялись с обжитого местечка из-за катастрофического недорода, по причине которого из нашего маленького имения разбежались все крестьяне. Для Италии, где ещё помнили Чёрную Смерть - чуму - выкосившую чуть ли не две трети населения, разбежавшиеся крестьяне - самая обычная история. Правда, землевладельцы сейчас как будто прилагают все усилия, чтобы закрепостить земледельцев - а пусть не разбегаются! - и вроде бы какие-то законы уже напринимали. Но на Руси право Юрьева дня ещё соблюдалось, и об этом мы упомянули в первую очередь.
- На неумелой торговле разориться куда проще, - старик пожевал губами. - Так. Ну, что ж, я сведу вас с нужными людьми, для первого времени вам хватит. Дальше сами заводите полезные знакомства и деловые связи.
- Это именно то, к чему мы стремимся, синьор.
- Мы... - хмыкнул дед, уколов меня неприязненным взглядом. - То бишь, вы и ваша супруга. Не слишком ли вы опрометчивы?
- Мы всегда действуем вдвоём.
- Успешно?
- Вполне.
- Ваше право допускать жену к своим делам, но лично я бы так не рисковал. Несмотря на весь мой былой авантюризм... Всё, хватит, молодёжь, я устал. Марко, проводи меня в комнату.
Старый пень был ещё достаточно крепок, чтобы добраться до комнаты без посторонней помощи, но все помнили о некоем письме, предназначавшемся для обсуждения исключительно в семейном кругу. Кстати, палка, на которую опирался Буонсиньори-самый старший, тоже примечательная: дерево тёмно-красного цвета, покрытое резьбой и чеканными металлическими накладками. Навершия, прикрытого костлявой сухой ладонью, было не разглядеть, но я догадывалась, что оно выглядит под стать иным украшательствам. А глухой тяжёлый стук, издаваемый палкой при соприкосновении с каменными плитами пола, выдавал её изрядный вес... М-да, не так уж и немощен дедуля, если постоянно таскает с собой эту дубину. Не удивлюсь, если узнаю, что глава семейства время от времени поучает ею своих непутёвых родственников. Хотя, вряд ли. Тут за такое дело можно нарваться на судебный иск, средневековые итальянские республики, как ни крути, правовые государства - несмотря на некоторые ...гм ...особенности.
- Медичи?..
- Именно.
- Дядя, скажи на милость, с какой стати мы должны ввязываться в дрязги между ним и Альбицци? Пусть одни флорентийцы грызутся с другими, нам от этого только легче.
- Чтобы нам от этого было ещё легче, дурак, нужно сделать всё, чтобы они грызли друг друга с удвоенной силой. Медичи против Альбицци и Строцци. Мы должны помочь слабейшей стороне, усилить её, и пусть этот конфликт длится до скончания времён.
- Любые конфликты рано или поздно завершаются. На мировую эти пауки уже не пойдут, значит, война будет идти до полной победы одной из сторон. Победитель получит Флоренцию и достояние побеждённого, и нам придётся иметь дело...
- Сам знаю, не кипятитсь. Ты веришь, что Альбицци сможет одолеть эту хитрую бестию - Козимо? И я не верю. Альбицци слишком жаден и недальновиден. Он ещё не успел изгнать Медичи из Флоренции, как начал открытый грабёж всех недовольных его правлением. Чем, по-твоему, это закончится?.. Медичи же едет к нам прямиком из Венеции. Догадываешься, с чем и от кого?.. То-то же. Дож наверняка что-то ему подкинул взамен на кое-какие обязательства. Знаю, знаю. Буонсиньори уже не те, Сиена уже не та. Но это шанс, Марко. Шанс вернуть нашей семье былое влияние и богатство. А вместе с нами воспрянет и Сиена.
- Было бы вовсе неплохо возродить славу нашей семьи, дядя, но ...это же Медичи. Ты помнишь его папашу? Сынок ничуть не лучше. Ты уверен, что он будет соблюдать данные им обязательства?
- Поверь, племянник, ему будет очень сложно отвертеться.
- Что ты задумал?
- Пока ещё ничего. Вернее, есть несколько многообещающих вариантов. Пока Козимо доедет сюда, я смогу ему кое-что предложить.
- Если ты не против, я тоже подумаю над этим вопросом... Хм... Медичи. Козимо, сын Джованни ди Биччи, былого гонфалоньера справедливости. Да, такая авантюра нашей семье не подворачивалась лет, пожалуй, восемьдесят.
- Больше, Марко, больше. Мой отец, слава богу, оказался достаточно дальновиден, чтобы не участвовать в авантюре Барди, и сумел сохранить основной капитал.
- Дедушка не был авантюристом, правда, дядя?
- То было время осторожных, после которого настала моя пора - пора авантюристов, - едко хмыкнул старик. - Отец сохранил, я преумножил. Не погибни мой брат в неполные сорок, мы бы такие дела могли провернуть... Сейчас пришло время рассудительных. Ты вполне ему соответствуешь, и потому я советуюсь с тобой. Да, риск велик. Но если дело выгорит, мы получим с одного вложенного золотого вдвое больше.
- А если нет?
- Если нет, мы потеряем всего лишь деньги. Неужели ты думаешь, что мы станем участвовать в делах Медичи открыто?
- Нет, дядя, такой глупости мы наверняка не совершим. Но и денег жаль, если вдруг не получится.
- Кто не рискует, тот не имеет. Ты можешь зарыть сундук с деньгами, так они будут сохраннее. Но и прибыли тебе не принесут. Неужели я должен тебе это объяснять?
- Медичи - весьма сомнительное вложение средств.
- Вот потому нам стоит поразмыслить, на какой крючок его стоит подсадить, чтобы не соскочил. На толстый такой, отменно острый рыбацкий крючок, Марко. Подумай. А насчёт наживки не беспокойся, тут я сам кое-что приготовил. Приманка вкусная. Окажись я на месте Козимо, сам бы клюнул. Главное, он должен верить, что не столько мы помогаем ему, сколько он нам. Смекнул?
- Мы не знаем, что ему известно о нашем положении, а что не известно.
- Зато он со своими перемещениями по Италии сейчас как на ладони. Во всяком случае, для того, кто держит глаза и уши открытыми. А насчёт того, что он успел нашпионить в Сиене, я не обольщаюсь. Конечно, за деньги здесь тоже можно найти продажную и болтливую тварь, но если заказчик флорентиец, то тварь обойдётся ему вдвое дороже, и наболтает вдвое меньше, чем любому иному. Хотя, если Козимо работал через венецианцев... А он мог. Ну, да ладно. Медичи приезжает через неделю. За это время можно хорошенько подготовиться.
- Он что, путешествует не один?
- Он собирается сперва устроить семью где-то на побережье, в неприметном местечке.
- Разумно.
- Ты уже что-то надумал? Марко, я тебя с пелёнок знаю, этот хитрый блеск в глазах ни с чем не спутать.
- Есть одна идейка, дядя. Дай мне время до утра. Я хорошенько обдумаю и поделюсь ею с тобой.
- Ступай, мой мальчик. Доброй ночи.
Изучая, как по мере необходимости, так и из любопытства, историю Средних веков, я не уставала поражаться одной вещи. Как, не имея электронных средств коммуникации, пращуры ухитрялись быть в курсе множества последних событий? Допустим, папа римский что-то эдакое решил, и его буллу разнесли по католической Европе с гонцами. Или если речь шла о королевском указе - то же самое в рамках подвластного королевства. Но как, скажите мне, какими туннелями путешествуют новости торгового мира? О них не выкрикивают на площадях, и гонцы не разносят повсюду свитки с "жареными новостями". Но стоит какому-нибудь, скажем, венецианскому купцу сделать рискованное вложение денег, как весть об этом разносится по всей Италии и сопредельным государствам. После чего кредиторы упомянутого венецианца, обеспокоенные судьбой уже своих деньжат, начинают резкое изъятие своих депозитов. Судьба же капитала самого венецианца в свете этого становится понятной и кристально ясной: если не найдёт богатого и влиятельного заступника, "банко ротто" - "перевёрнутая доска менялы" - не за горами. И так повсюду на юге Европы. Север пока не берём в расчёт, там все эти банковские премудрости в зачаточном состоянии. Что из этого следует? А из этого следует, что любой уважающий себя банкирский дом Италии содержит службу безопасности. Прежде всего, безопасности информационной, а потом уже заботящейся о сохранности телес уважаемых граждан Венеции, Флоренции, Сиены, Милана, и так далее. Очень полезная служба.
Для нас с Антоном это означало прежде всего совсем другое, а именно - постоянное, выматывающее нервишки нахождение под круглосуточным надзором. Дочь и племянник синьора Марко не отставали от нас ни на шаг, а вечером... У меня, наверное, разыгралась паранойя, но мерзкое ощущение взгляда в спину не отпускало даже в нашей комнатке. Не исключено, что здесь имеются неприметные щели, через которые прислуге весьма удобно присматривать за гостями. Учитывая развитую паранойю итальянского купечества, не удивлюсь, если приказ им отдал синьор Марко. Или его ушлый дядюшка, что скорее всего. Судите сами, насколько "уютно" я себя чувствовала. Но, повторяю, не исключено, что со мной шутила шуточки моя паранойя, и я зря наговариваю на достойнейших людей... М-да, очень смешно.
Визит синьора Марко оказался достаточно поздним, чтобы быть вне рамок местных приличий. Здесь даже в богатых домах экономят на свечах, и на нас, засиживавшихся допоздна, косо поглядывала вся прислуга. Немного непонимающе поглядел и наш благодетель. С его точки зрения засиживаться до полуночи - занятие для монахов, но никак не для купцов. Разве что ради какого-нибудь стоящего дела, и то вопрос. Откуда ему было знать, что мы с мужем как раз обсуждали варианты "вписывания" в местную систему. С нашим-то опытом сомнительных сделок провернуть это не то, чтобы легко и просто, но шанс достаточно большой. Таких схем, по которым привыкли работать мы... и не только мы, здесь и близко не видывали.
- Синьор Антонио, мона Анна, отчего вы не спите? - с приветливой улыбкой поинтересовался синьор Марко. - Я-то думал, что разбужу вас, а вы даже не переодевались ко сну.
- Простите, синьор Марко, - улыбка Тоши была зеркальным отражением улыбки итальянца. - Мы с женой сейчас обсуждали, чем и как мы смогли бы быть полезны сиенскому обществу... с нашим опытом.
- О, это похвальное занятие, - Марко ди Джованни согласно кивнул. - Не позволите ли присесть?
- Вы здесь хозяин, синьор Марко.
- Увы, - тот рассмеялся, присаживаясь в единственное на всю комнату кресло, помнившее наверняка ещё основателя торговой династии. - Хозяин здесь мой дядюшка, и Господь в своей милости одарил его, помимо скверного характера, отменным здоровьем. Мне не скоро предстоит стать полновластным хозяином палаццо и семейного дела... Однако, я хотел бы поговорить с вами не о дядюшке Джанбаттиста, храни его Господь и Дева Мария. Мне крайне интересны кое-какие обычаи торгового сословия вашей ...страны. Словом, вы меня поняли, синьор Антонио.
- Какие именно? - любезно поинтересовался Тоша. И, если я не ослепла, ему не понравилась постановка вопроса. Впрочем, мне тоже.
- Какие именно, я не имею представления, - снова рассмеялся итальянец. - Ну, скажем... Представьте, что у вас есть влиятельный враг из богатого торгового дома. Есть возможность действовать анонимно, через не менее влиятельных посредников. И есть желание если не разорить врага дотла, то причинить ему значительный ущерб. Как поступили бы у вас, имея подобный расклад?
Вот как. Быка за рога, практически сходу. Что ж, мы этого ждали. Не так скоро, правда, но рано или поздно нам бы всё равно задали этот вопрос.
Мы переглянулась.
- Эээ... простите, синьор Марко, нам с женой потребуется на некоторое время перейти на родной язык, дабы не упустить ни одной тонкости... словом, извините...
- Я вас понимаю, - улыбка итальянца на сей раз вышла кривоватой.
Тут уже я его понимаю. Но ничего не поделать. Он умный человек с крепкой психикой, футуршок от созерцания айфона выдержал на пять баллов, но если вести обсуждение по-итальянски, то придётся выдать свою истинную суть. Мы ведь комбинаторы, а не купцы, не забыли? А как отнесётся правильный сиенский купец к тому, что в его доме поселились ...не совсем законопослушные граждане, можно приблизительно догадаться. Варианты есть, но ни один из них мне не нравится.
- Ты представляешь, во что он нас втягивает? - устало спросила я своего благоверного.
- Какой-то крупняк по местным меркам, - Антон, судя по его лукавой усмешке, моих опасений не разделял. - И в самом деле, пора завязывать с мелочёвкой. Тырим копейки и прячемся.
- Ты недавно решил сыграть по-крупному. Понравилось?
- Не понравилось. Первый блин комом вышел. Но здесь-то, здесь... Аня, здесь и слыхом не слыхивали о финансовых пирамидах. Местные олигархи горят не на рискованных сделках, а на займах королям. Да ты сама рассказывала про этих... как их...
- Барди.
- Точно. И ещё ты рассказывала, и я где-то читал о "Компании Южных морей". Это была Англия, восемнадцатый век. "МММ" георгианской эпохи, создатели пирамиды неплохо наварились.
- То есть ты хочешь сказать, что можно впарить этому гипотетическому врагу акции "МММ"? И он клюнет?
- Нет, котёнок, - рассмеялся Тоша. - Впаривать акции будут не ему. Впаривать их будет он сам.
- Но он же...
- Видишь ли, солнышко, Мавроди - публичная персона, и все шишки в итоге достались ему. А основная прибыль - без шума и пыли - тем, кто за ним стоял.
- Ах, вот ты о чём... - я мысленно обозвала себя сонной курицей: могла бы и сама догадаться, не бином Ньютона. - Посредники.
- Значит, эту схемку и обрисуем? Нет?
- Давай. Чем чёрт не шутит. А вдруг выгорит, тогда слегка поднимемся и попутно заведём полезные связи... Но если не выгорит...
- Про триста процентов прибыли и капиталистов помнишь? Поверь моему опыту, если не веришь Карлу Марксу.
- Маркс сам процитировал кого-то.
- Но весьма к месту. Жадность - это такая штука, которая творит с людьми страшные чудеса.
Риск есть всегда и везде. Даже при заваривании чая на собственной кухне, есть риск обжечься горячим паром, получить удар током или поймать макушкой неловко сброшенную котом с верхней полки коробку с запчастями от мясорубки. Что уж там говорить о внедрении в жизнь схем по относительно честному отъёму денег у олигархов из соседнего города. Тут главное оставаться в тени, насколько это вообще возможно.
Изложенная Тошей схема заставила синьора Марко задуматься. Думал он долго, минут пять, глядя на тихонько потрескивавший огонёк свечи. Пожалуй, если бы не дежурный окрик вечернего патруля, бдящего полблизости от палаццо Буонсиньори, размышления его могли длиться и больше. Встрепенувшись, Марко ди Джованни окинул нас обоих заинтересованным взглядом.
- В этой схеме лишь одно уязвимое место, друзья мои, - сказал он. - Контрагент, если он достаточно умён и искушён в торговых делах, быстро поймёт, что к чему.
- Всё зависит от того, как это ему подать, - проговорил Антон.
- Справедливое замечание. Я подумаю над вашей идеей, синьор Антонио и мона Анна. Такими делами у нас никто не занимался, шанс есть, и немалый. Нужно лишь подумать о... Впрочем, я вас утомил, - синьор Марко снова засиял улыбкой. - Спокойной вам ночи, синьоры. Увидимся за завтраком.
- "Нужно подумать о том, как перевести стрелки в самый ответственный момент", - Тоша устало провёл ладонью по лицу, словно снимая мягкую силиконовую маску. - Вот что он хотел сказать, и не договорил.
- Значит, мы в деле, но как младшие партнёры, - сказала я. - Как самые младшие.
- Не так уж и плохо... для начала. Главное, сделать так, чтобы стрелки не перевели на нас. Но тут уж как карта ляжет. Всё, Ань, я пас. Пора на боковую.
Пора. Ой, как пора. Веки слипаются, хоть спички вставляй. Всё. Спокойной ночи. Утро вечера мудренее, если на прикроватном столике есть стаканчик рассола...
Спать.
Завтрашние проблемы оставим будущему дню.
"Не знаю, о чём они умолчали, но я, кажется, догадываюсь, чем эта парочка промышляла у себя дома".
Идея была не самая свежая, синьору Марко случалось слышать о чём-то подобном, какие-то мелкие и малоизвестные банкирские дома, бывало, проворачивали сомнительные схемы. Но чтобы вот так мошенничать, в чистейшем, законченном виде... При этом, чтобы быть уверенным в мошеннической сути схемы, нужно знать все её детали. Или обладать глубоким умом вкупе с немалыми навыками ведения счётных книг. Что касается последнего, то какой банкир не умеет вести подсчёты? Первым, если верить сведениям из Флоренции, ни Альбицци, ни Строцци не обделены. Но Антонио уверял, что схема работает, и в эту ловушку попадают даже неглупые и осторожные люди. Что же заставляет их ввязываться в подобную авантюру?
Ответ долго искать не пришлось.
Жадность. Жадность по обе стороны банковской стойки, где покупающий сомнительные бумаги жаждет получить прибыль быстро, много и без труда, а продающий... Продающий желает того же, но куда больше. Синьор Марко вынужден был признаться в том, что сам вряд ли отказался бы от подобного предложения, при условии, что представительство нового дела будет не в Сиене. Интересно, Альбицци клюнут на предложение использовать свою контору в Венеции для подобной авантюры? Впрочем, если венецианцам удастся убедить их в прибыльности и надёжности предприятия, и умолчать о некоторых деталях, то вполне, вполне.
И если дело сладится...
А вот тогда перед банкирским домом Буонсиньори открываются неплохие перспективы. Особенно если удачное начало сподвигнет Альбиции и Строцци распространить это ...прибыльное дело на свои представительства в других городах и, главное, на конторы во Флоренции. В зависимости от некоторых нюансов, а именно, удастся ли Альбицци привлечь в качестве поручителей какой-нибудь солидный банковский дом, или они будут действовать на свой страх и риск, соответственно будет меняться тактика Буонсиньори.
"Или, скорее, Медичи, - поспешил одёрнуть себя синьор Марко, расхаживая по комнате в рубахе и ночном колпаке. Сон всё не шёл к нему, оставалось лишь потратить время, нелюбезно предоставленное бессонницей, с пользой. - Медичи - вот тот, кто в случае успеха получит и прибыль, и власть. Флорентиец, черти бы его взяли... Поделиться властью его заставить не удастся, не те сейчас Буонсиньори, не те. Но поделиться прибылью и частью сиенского имущества Альбицци - вполне. Порукой тому будет слабое соответствие закону той схемы, в которой он сам будет участвовать. Пусть негласно, но без его подписи под соответствующим документом мы палец о палец не ударим... Итак, мне есть что сказать дядюшке поутру".
У него не было сомнений не только в том, что из себя представляли эти странные ...гости, но и в том, что предложенная ими идея, переложенная на сиенский лад, придётся дядюшке по душе. Старому авантюристу это понравится. Ибо, несмотря на принадлежность к одной из самых влиятельных сиенских семей и почтенный возраст, дядя в глубине души остался самым настоящим ...мошенником. Без свидетелей синьор Марко мог себе позволить называть вещи своими именами. Дядюшка очень редко и крайне неохотно упоминал о методах, коими пополнял семейную казну. Что ж, они сработаются.
А он сам... Что же он сам?
А он, поучаствовав в организационной части, постарается отойти в сторонку. Авантюры - не его стихия. Тем более, там, на дороге, ему достаточно прозрачно намекнули, чтобы держался подальше от...
Больше ни слова, даже в мыслях.
- Так... Продолжай, Пьетро, я слушаю.
Любой добропорядочный хозяин обязан знать, что происходит под крышей его дома. Это прописная истина. Потому все родственники и слуги старательно информировали главу семейства обо всём происходящем. Кто что сказал, кто украл кусок окорока с кухни, кто с кем спит, кто прикарманивает мелочь при закупках продуктов на рынке - обо всём этом Буонсиньори-старший узнавал с минимальным запозданием. Неудивительно было, что он всерьёз заинтересовался гостями своего великовозрастного племянника и самого вероятного наследника семейного дела. А гости и впрямь интересные. Начать хотя бы с этого... Антонио, с которым Марко зачем-то беседует наедине почти ежедневно. Что они там обсуждают, неведомо, но племянник после этих бесед часто бывает задумчив и хмур, чего за ним ранее никогда не водилось. Жёнушка Антонио, Анна - с виду такая скромница, но старика не проведёшь. Тот самый тихий омут с чертями. Добрая треть, если вовсе не половина слов Антонио - это её слова, бог свидетель. Вот уж точно, муж и жена одна сатана.
И - на это синьор Джанбаттиста Буонсиньори готов был поставить всю свою долю семейного дела - гости из далёкой северной страны Novgorod, на его искушённый взгляд, были теми ещё пройдохами. Конечно, бесхитростный банкир - это нелепица, таких не бывает. Торговец тоже должен обладать известной долей изворотливости, если не хочет разориться. Но эта парочка производила на опытного старого авантюриста впечатление продувных бестий. Даже интересно стало, чем на самом деле они промышляли и почему покинули родину. Неурожаи и разбежавшиеся крестьяне - весомый повод. Для честного землевладельца, но не для торговца... Что-то тут точно нечисто. Не попал бы Марко впросак с этими гостями.
- ...Вина пьют немного, и то разбавляют водой, - тем временем продолжал слуга. - Ежели им дать одежду на выбор, то надевают самое скромное платье. В пище умерены. Свечи вот только жгут до полуночи, а то и позднее. Книги спрашивали почитать, да неувязка вышла, они латыни не знают. Отец Симеоне намедни спрашивал синьора Антонио, отчего тот лишь раз посетил церковь, а синьор ему в ответ - мол, мы византийской веры, нам в католические церкви ходить не дозволено.
- Скажу отцу Симеоне, чтобы нашёл способ разрешить это затруднение, - хмыкнул старик. Гости, почитающие себя христианами и не посещающие церковь - это урон для репутации дома. Надо как-то выходить из положения. - Так или иначе, они тоже чтят Иисуса Христа и Деву Марию... ведь верно?
- Точно так, синьоре, - услужливо кивнул Пьетро.
- Ну, вот и славно. Значит, мы найдём общий язык... Далее, Пьетро. Я хотел бы знать, каковы их взаимные отношения как супругов. Верны ли друг другу, ссорятся ли?
- Ни разу не повысили голос друг на друга, синьоре. На сторону тоже вроде не смотрят, так времени-то совсем мало прошло. То ли опасаются чего, то ли и вправду чтут брачные обеты. Того я не ведаю, синьоре, и ведать не могу.
- Ну, что ж, ты и так узнал немало. Продолжай наблюдать за ними.
Серебрушка для верного слуги - и тот клянётся глаз с гостей не спускать. Ни днём, ни ночью.
Неглупые, скрытные, осторожные гости. Но в происшествие на дороге вмешались без оглядки, ещё ничего не ведая о Сиене и сиенском купечестве. О чём это говорит? О том, что эта пара ещё преподнесёт сюрпризы.
Быть может, Марко и прав, предпочитая держать их в самой непосредственной близости от себя. Гости, способные выкинуть какую-нибудь неожиданную штуку, должны быть настроены дружественно к дому Буонсиньори.
Нет, не должны - обязаны.
Племянничек, между прочим, судя по его виду, почти не спал. Одежда в порядке, за этим слуги следят, но осунувшееся лицо и покрасневшие глаза никуда не денешь. Проводив Пьетро ироничным взглядом, Буонсиньори-средний бесцеремонно пододвинул ногой табурет и уселся напротив.
- Доброе утро, дядюшка, - с усмешкой произнёс он. - Надеюсь, ты хорошо отдохнул?
- Уж получше, чем ты сегодня, - язвительно проскрипел старик. - Признавайся: не спал ведь.
- Прикорнул под утро. Всё размышлял над ...предложением.
- Судя по твоему нахальному виду, ты сейчас предложишь мне какую-нибудь каверзу.
- Разве это не наша цель, дядя?
- Ладно, выкладывай.
Племянник был без шляпы, но синьор Джанбаттиста так и видел Марко в его любимом головном уборе с ниспадающим на плечи шарфом. Выглядел в нём наследничек не хуже какого-нибудь графа - и так же снисходительно-надменно. Впрочем, и сейчас, без пафосной шляпы, Марко ди Джованни имел вид герцога в изгнании... А кстати, неплохая идея. Получил же прощелыга Боргезе дворянство и титул? Получил. Отчего бы и Буонсиньори не получить?.. Но все тщеславные мысли были моментально забыты, едва племянник в общих чертах обрисовал свой план.
- Сознайся, Марко, это не твоя идея, - произнёс старик, холодея и сжимаясь от нехорошего предчувствия.
- Сознаюсь, - тот едва заметно склонил голову перед старшим родичем. - На изложенную вам схему меня натолкнула беседа с синьором Антонио. Он поведал мне занимательную историю о том, как некий мошенник у него на родине организовал нечто подобное. Разорению подверглись многие семейства, мошенник попал в тюрьму, но деньги... Деньги исчезли. Я подумал, что если венецианцам удастся убедить Альбицци, то падение этого флорентийского дома станет лишь вопросом времени. А выгоду от этого приобретут те, чьи имена никак не будут фигурировать в связи с предстоящим скандалом.
- Медичи, если и согласится на участие в подобной ...афере, то лишь на условиях полнейшей тайны его участия.
- Разве он не собирается ничего вкладывать в собственное возвращение на родину? Боюсь, венецианцы при таких условиях откажутся от сделки, и Медичи придётся выискивать союзников по всем закоулкам Италии.
- Выманить у него расписку будет очень сложно.
- Но попытаться стоит.
- Ты прав, в этом случае он будет у нас в руках. И он это понимает не хуже нас. Именно поэтому я и говорю... Словом, это мошенничество чистейшей воды. Если скормить его флорентийцам в том виде, в каком ты скормил мне, они сразу нас раскусят. Альбицци жаден, но не глуп. Строцци просто жаден, но вполне может почуять надувательство.
- Ну, а если предприятие будет с серьёзным обеспечением?
- Тогда есть шанс. Правда, уговорить венецианцев обеспечить сомнительные сделки чем-то весомым будет сложно. Они тоже должны что-то получить с этой истории, иначе им нет резона ввязываться.
- Обеспечение может дать Медичи.
- Он богатейший банкир, но одно его имя может отпугнуть Альбицци. Разве что тайные займы венецианцам...
- ...и нам, дядя. И нам. Иначе я тоже не вижу резона ввязываться. А заодно мы сможем привлечь к участию - разумеется, не посвящая во все тонкости дела - и наших любезных сограждан. Из числа тех, кто уже точит зубы на наши активы. Лично я не прочь немного их проучить, и чтобы виновными в их ущербе считали флорентийцев.
Старик облегчённо вздохнул: нет, его племянник ничуть не изменился. И сейчас он наверняка озвучил не чужую, а собственную мысль. Что ж, неплохо, совсем неплохо. Знаменитая на весь христианский мир сплочённость сиенских банкиров на самом деле зиждется на крайнем недоверии друг к другу. Это вне Сиены они горой друг за дружку. Внутри же идёт грызня за имущество ничуть не лучше, чем у благородных за графства и герцогства. Подсидеть ближнего своего, пока он не подсидел тебя и не возрадовался, в среде сиенского - и не только сиенского - купечества почиталось едва ли не добродетелью. Неудивительно, что племянник первым делом подумал, как не только вернуть дому Буонсиньори былое процветание, но и ущемить заклятых компаньонов, подставив при этом флорентийские банкирские дома.
- Твоя схема и моя наживка для Медичи... Я подумаю, как их совместить. Козимо наверняка не откажется от некоей доли в делах домов Сиены, не так ли? - старик задумчиво растянул тонкие сухие губы в едкой усмешке. - Так пусть это будут не наши доли, а доли наших любезных соседей... Эх, если получится исполнить задуманное хотя бы на две трети, вот это дельце будет. Громкое дельце. О падении дома Альбицци и век спустя станут говорить... Ну, что ж, нам есть что предложить Медичи, когда он явится. Составляй письма, я прочту и подпишу.
Старый прожжённый авантюрист прекрасно понимал, что это дело последнее в его жизни. Что он вполне может не дотянуть до его финала, каким бы тот ни был. Но он теперь считал делом чести провернуть такую дьявольскую аферу, и дожить до того момента, когда с уверенностью можно будет сказать, что Альбицци попался в расставленные сети и не вырвется. А заодно попадутся и не вырвутся десятки, если не сотни доверчивых и жадных простаков. Эти не простят Альбицци своего разорения.
На том и строился расчёт старика. Пусть идея принесена чужаком, но на итальянской почве она даст сугубо итальянские плоды.
Всё меняется в этом мире, кроме одного: сути человеческой.
Да, мода другая, язык, полный анахронизмов, невероятное для моего понимания влияние церкви на общественную жизнь. Да, знатные или зажиточные мужчины здесь ходят с мечами, а их жёны и дочери - с кинжальчиками, пристёгнутыми к поясам. Да, дуэли и банальные убийства по самым различным мотивам здесь не редкость. Но, прогуливаясь по узким улочкам Сиены в неизменном обществе юной Катарины и пары служанок, я постоянно ловила себя на мысли, что никуда не ..."попадала". Просто отчего-то мои соседи вдруг решили сменить одежду на средневековую и поиграть в эпоху Возрождения. Типажи, поведение, реакция - один в один. Разве что манеры немного иные, но это дело воспитания.
Люди есть люди, тут ничего не поделаешь. Они не изменились за без малого шесть сотен лет. Те же страсти, те же интересы, та же ярмарка тщеславия. С той лишь разницей, что здесь меряются не марками авто и моделями айфонов, а яркими нарядами из дорогих тканей и количеством ювелирных изделий, навешанных на себя любимого. Толщина и вычурность золотых цепей, носимых здесь знатными особами и богатыми банкирами, служили показателем статуса и являлись предметом зависти. Женщины питали слабость к богато украшенным безделушкам и кошмарнейшим сооружениям, водружаемым на голову. Однажды мне довелось наблюдать выход знатной дамы к мессе... Неизвестно, что было больше - её юбка, или конструкция из проволоки и ткани, долженствующая исполнять функции головного убора. Почему-то вспомнился гардероб Марии-Антуанетты, и вдруг стало ясно, почему в палаццо знатных особ и церквях делают такие высокие дверные проёмы.
Шучу, конечно...
Мы задыхались здесь. Задыхались от нехватки информации и черепашьей - по нашим меркам - скорости её обмена. От почти безвылазного сидения в четырёх стенах и постоянного ощущения взгляда в спину. А главное - из-за незримой, но ощутимой психологической стены, которой отгораживались от нас сиенцы. Мы были для них чужими на сто процентов, несмотря на наши старания в изучении местных манер и ношение соответствующей месту и времени одежды.
Синьор Марко предупреждал, что своими в полном смысле этого слова мы в Сиене не станем никогда. Равно как и в любом другом городе Италии. Что ж, эта черта присутствовала у итальянцев и шесть столетий спустя, и тут тоже ничего не поменялось. Сиенцем стать нельзя, говорил он, сиенцем можно только родиться. На это я, не удержавшись, привела ему аналогию с застойным прудом. Кувшинки там расцветают прелестные, но рано или поздно он всё равно превратится в гибельное болото. Аналогия синьору Марко не понравилась, возможно, потому что он сам отчасти придерживался того же мнения.
Словом, времена меняются, но люди остаются людьми. В любых одеждах и с любыми аксессуарами.
Время шло, мы понемногу знакомились с местными реалиями и тонкостями делового общения. Без этого, даже при наличии солидной "крыши" в лице семьи Буонсиньори, у нас здесь ничего не получится. А жить как-то надо. И, пока Тоша под предлогом продажи своих кинжалов знакомился с деловым миром Сиены, я разбиралась в тонкостях общения с прислугой и ведения домашнего хозяйства на местный лад. Нет, от меня не требовалось стоять у плиты и готовить супругу ужин. Это делал повар. Мне не нужно было стирать бельё и чистить верхнюю одежду - на то в доме держали двух кастелянш, которым мы лишь приплачивали за услуги. В мои задачи входило содержание нашей комнаты в порядке, своевременный вызов слуг и ...хорошие манеры. Под руководством юной Катарины я совершенствовалась в этой науке, стараясь выглядеть благовоспитанной дамой, раз уж не довелось попасть в число благочестивых. Тем не менее, я молилась. Вправду молилась, искренне. Впервые за всю свою жизнь. Мне было за что благодарить Творца, согласитесь. Но делала я это в комнате, без свидетелей. Хотя, с учётом склонности слуг к излишнему любопытству, думаю, свидетели были... Итак, каждый из нас посильно занимался тем, чем должен был заниматься согласно своим ролям, а время незаметно утекало, как капли сквозь трещинку в камне.
- Ф-фух... - Тоша устало повалился в деревянное кресло, устеленное подушкой. На стол, глухо звякнув, шлёпнулся толстенький бархатный мешочек. - Семь потов сошло, но продал всё.
- Всё? - удивилась я. - Ты ведь не собирался продавать тот, золотой, с гербом.
- А я его и не продал. Он в сумке, в свитер завернул... Стрёмный он какой-то, Ань. Вот хочешь верь, хочешь не верь, а я его боюсь даже показывать. Сам не знаю, почему. Пяткой чую, что-то с ним нечисто.
Когда прожжённый "деловар" говорит о чутье, ему можно верить. Те из нас, кто был обделён "чуйкой", либо давно забросили бизнес, либо тихо покоятся в могиле... кому повезло быть опознанным. Моё чутьё, собственно, говорило о том же, но оно было подкреплено ещё и некими познаниями в истории. Герб семейства Медичи, да ещё без французских лилий, явно относил кинжал ко временам, в которые нас и угораздило попасть. Или чуть ранее. Если это не Козимо Первый отметился, то его папаша Джованни, основатель богатейшего банкирского дома Италии. Сейчас на дворе тысяча четыреста тридцать третий год, Медичи уже хорошо известны. И демонстрировать богатый кинжал с их гербом неким гостям "из далёкой северной страны" было бы весьма опрометчиво. Сразу же возникли бы ненужные вопросы, способные усложнить нам жизнь до максимума.
- Тут ты прав, с ним что-то нечисто, - согласилась я. - Ты не задавался вопросом, откуда в наших родных краях мог взяться золотой итальянский кинжал пятнадцатого века?
- Ань, за шестьсот лет много чего оказалось не там, где должно было быть. Давай пока закроем тему, ладно? - Тоша стянул с головы причудливую средневековую шляпу и бросил её на стол рядом с кошельком. - Теперь у нас есть стартовый капитал. Есть влиятельные покровители и кое-какие деловые контакты. Если мы не планируем кататься в Новгород с итальянскими клинками, то моё мнение - надо сменить профиль. Тут можно неплохо навариться на поставках папскому престолу или торговле пряностями. Мы кое-что знаем о тёплых островах и пути в Индию с Китаем. Америка, наконец, ещё не открыта. Есть на чём хорошо подняться, если правильно приложить наши знания.
- Думаешь так широко развернуться вот на этот капитал? - улыбнулась я, поддев кошелёк пальцем.
- Думаю, мы неплохо наваримся на той авантюре, которую затеяли Буонсиньори. Главное - правильно вложить вот этот капиталец, несколько раз обернуть и вовремя оттуда вынуть вместе с прибылью. Ну, что ты смеёшься? Компания Южных морей в Англии несколько лет паслась. Здесь ребята ушлые, могут провернуть всё намного быстрее, раз речь идёт не о наваре, а об интриге.
- Дай бог, дай бог...
А вечером весь дом был поставлен на уши новостью о приезде знатного гостя.
Медичи и Барди. Сразу две громкие фамилии. Барди - прошлое, Медичи - настоящее и, возможно, славное будущее. И, хотя синьор Козимо явился без супруги, госпожи Контессины, отблеск былой славы её рода заставлял относиться с уважением к сыну флорентийского "выскочки".
- Банкир, банкир... - ворчал глава дома Буонсиньори, без особого удовольствия наблюдая за беготнёй слуг. - Кто слышал о Медичи полвека назад, когда наша семья была известна от Англии до Византии? Да никто... Его папаша сколотил состояние, давая деньги в рост и выколачивая долги любыми способами, в то время, как мы зарабатывали, с риском для жизни поставляя ценности для королей и утварь для папского двора... Иные поговаривали, будто он продал душу дьяволу...
- Поговаривали, насколько я могу судить, пущенные им по миру должники? - усмехнулся Марко.
- Тебе-то какая разница? - буркнул старик. - Мы тоже, случалось, раздевали кое-кого донага, но о нас таких слухов никто не распускал.
- Полно тебе, дядя, выискивать всюду происки нечистого. Разве Медичи не ходили к мессе, отвергали святое причастие и пренебрегали исповедью? А грехи... У кого из нас их нет, дядя? Наш духовник не сидит без дела.
- Люди слабы и грешны, тут я с тобой соглашусь...
"Чем старше мы становимся, тем больше в нас предрассудков, - подумал Марко ди Джованни, оставив дядюшку наедине со свежедоставленным письмом. - Годы идут, и чем ближе отмеренный Господом срок, коего никто из нас не ведает, тем больше охватывают нас мысли будущем посмертии. Никому не хочется гореть в аду. Оттого старики так брюзгливы и набожны... Но в одном с дядей не согласиться не могу: о Джованни ди Биччи в своё время ходили весьма странные слухи. Пройти путь от младшего сына мелкого землевладельца до богатейшего банкира Италии, гонфалоньера справедливости во Флоренции, и ни разу не оступиться? Это не под силу даже столь незаурядному человеку..."
Раздавая указания прислуге - дядя с чистой душой сгрузил на племянника заботы о подготовке дома к приёму гостя - синьор Марко в очередной раз подумал: а так ли уж необходимо было затевать эту авантюру? Осторожность, за годы въевшаяся в кровь и плоть, снова напомнила о себе. Это дядя, старый искатель приключений, вдруг решил вспомнить молодость и ввязаться в интригу, от которой за лигу несёт тухлятиной. Ладно - помочь кому-то, чтобы посадить его на крючок компрометирующими документами. Но этот "кто-то" - флорентиец. И не просто флорентиец, а Медичи. И не просто Медичи, а Козимо Медичи, о котором тоже ходит немало слухов, пусть и не таких одиозных, как о его папаше. Как бы не вышло, что не он окажется на крючке у Буонсиньори, а наоборот. Тогда на независимости Сиены можно смело ставить жирный крест.
"Козимо - хитрец и пройдоха, аферист высокого полёта, как и все политики... или желающие стать таковыми. Что мы можем ему противопоставить? Свои знания и хитрость двух пришлых пройдох и аферистов. Уж в истинной природе моих новых друзей я более не сомневаюсь. Смогут ли они одолеть Медичи? Вряд ли. Они, при всей их хитрости, совсем не знают нашей жизни. Но этот пробел в их знаниях можно восполнить нашим опытом. Жаль, дядя не очень им доверяет... О, легки на помине".
Гости из грядущего, волей Господней оказавшиеся в доме Буонсиньори, имели слегка растерянный вид, что им было не свойственно. Синьор Марко в своё время был неприятно удивлён их манерой держаться со всеми одинаково непринуждённо. Временами даже закрадывалась мыслишка: а не из высшей ли они знати? Разориться и потерять земли может кто угодно, по нынешним временам от этой участи не избавлены даже короли. Привычка держаться на равных, гладкая, несмотря на неизбежный и сильный акцент, речь, явная начитанность... при почти полном отсутствии познаний в латыни и греческом. И - склонность влезать в авантюры разного толка. То на дороге, то в финансах.
Кто они на самом деле, эта парочка? Быть такого не может, чтобы они были всего лишь аферистами.
- Да простит меня мой господин, мы с супругой несколько сбиты с толку этой суетой, - с лёгким поклоном проговорил синьор Антонио. Матерь божья, он и кланяется-то без капли подобострастия, а лишь выказывая уважение к хозяевам дома. - Не будет ли невежливым с нашей стороны спросить, чем мы могли бы помочь вам?
- Мы ждём гостя, синьор Антонио, - Марко ди Джованни помимо воли поклонился в ответ. Ну, не мог он держаться с этими людьми надменно, хоть убейте. Не мог, и всё.
- Судя по подготовке, это весьма важная персона.
- Именно так. Но я поспешу успокоить вас, друзья мои: никто не станет утомлять вас расстановкой стульев и приготовлением изысканных блюд, на то есть слуги. А гостю я вас представлю вечером. Будете удивлены.
- Это... Медичи, не так ли? - с едва заметной улыбкой проговорила мона Анна.
- Вы догадливы, синьора, - где-то в глубине души зародился холодный склизкий комок страха.
- Я просто кое-что читала об этой семье, синьор Марко, - всё с той же улыбочкой говорила женщина. - Его изгнали из Флоренции... примерно в это время. И он, если я не ошибаюсь, хочет вернуться.
- Именно так, - синьор Марко принудил себя улыбнуться в ответ. - Но молю вас, прекрасная госпожа, сейчас не время обсуждать это.
- Прошу меня простить, - скромно потупилась дама.
- В отличие от супруги, я не силён в истории, - с виноватой улыбкой сказал Антонио. - Значит, до самого вечера нам нечем себя занять... Не соблаговолите ли вы, синьор Марко, отпустить Джованни прогуляться с нами по городу?
Понимают, что одних он их ни за какие деньги не отпустит, и просят племянника в сопровождающие. Что ж, и они сами весьма умны, и мальчик отнюдь не пустоголовый хлыщ. Им будет о чём поговорить во время прогулки... Но эта мысль лишь краешком задела сознание и унеслась прочь. Синьор Марко только сейчас понял, что явилось причиной страха, поселившегося в его душе.
Он для них - история. Такая же пыльная древность, как уцелевшие здания Форума в Риме для него самого. От мысли, какая пропасть отделяла этих людей от привычного ему мира, становилось даже не страшно - жутко. Бездна. Но бездна... чего? Познания? А не соблазн ли познанием послужил причиной грехопадения Адама и Евы?
Дядюшка что-то говорил о Джованни ди Биччи, продавшем душу дьяволу. Уж не поставил ли Господь сейчас самого синьора Марко перед страшным выбором?
Ну-ка, проверим кое-что...
- Друзья мои, - на этот раз он говорил без тени улыбки, самым серьёзным тоном. - У меня для вас есть хорошая новость.
- Какая же? - заинтересовался Антонио.
- Я знаю, что вам, христианам византийского исповедания, запрещено молиться вместе с нами, католиками. Но завтра в Сиену прибывает византийский купец, и, насколько я знаю, при нём всегда есть священник. Полагаю, вы не откажетесь отстоять мессу... Ах, у вас нет мессы, богослужение как-то иначе называется... Я не ошибся?
- О, да, - мона Анна буквально расцвела. - Синьор Марко, это замечательная новость! Спасибо вам!
Её супруг, лишь мгновение помедлив, просветлел лицом, принялся сердечно благодарить и выспрашивать, как можно будет найти этого византийца... Ну, хоть с этой стороны можно не опасаться подвоха. Они точно так же заинтересованы в спасении души, как и все добропорядочные христиане. Стало быть, дьявольских козней можно не опасаться.
Но страх перед бездной всё равно никуда не делся.
- Что-то он мутный какой-то... Тебе так не показалось?
- Мутным он был с самого начала. А что? У него сегодня важный гость, вот и нервничает... Или ты считаешь, что этот гость...
- Я ничего не считаю, Тоша, просто... он нас проверял.
- Проверял? Как?
- Эта фразочка насчёт византийского купца, при котором будет священник.
- Ань, ну, это же смешно, - улыбнулся Антон. - Мы, конечно, не святые, но подозревать нас в сношении с дьяволом - это слишком.
- Это тебе смешно, а ему, как видишь, не до смеха, всё очень серьёзно. Вокруг нас Средние века, если ты не заметил. Мы в Италии, наконец, а как здесь относятся к церкви, даже в наше время, ты должен помнить.
- Ладно, солнышко, не кипятись. Признаю свою ошибку... О, Джованни! Наконец-то!
Буонсиньори-младший приближался к ним с лицом человека, с плеч которого сняли тяжкий груз забот и разрешили отдохнуть. Собственно, так оно и было: несмотря на юный возраст, Джованни всё больше и больше участвовал в семейном бизнесе. Часть подготовки к встрече гостя он тоже взял на себя, и сейчас отправлялся на прогулку с чистой совестью. Тем более, что прогулка тоже была частью семейного бизнеса.
- Прошу простить моё опоздание, - юноша был сама любезность. - Кузина замучила меня стенаниями из-за выходящей из моды расцветки моей шляпы.
Шляпа как шляпа. По местным меркам вполне пристойная. Что в ней не так? Расцветка? Какой ужас, мы все умрём.
- Друг мой, не обращайте внимания, - Тоша решил поиграть в мужскую солидарность. - Дамы всегда чрезмерно требовательны к подобным мелочам, а мы вынуждены подчиняться их капризам... Итак, куда мы сегодня идём?
Честное слово, мне было абсолютно всё равно, куда парень поведёт нас прогуляться. Сиена и в наше-то время была размером со средней руки райцентр, а сейчас и вовсе не поражает размерами. К тому же, город поделен на кварталы, вражда между которыми доходила до запретов вступать в браки с "тамошними". Даже представители самых уважаемых семейств города не во всяком квартале могли появиться без неприятных репутационных издержек. Но до мордобоя доходило редко, отношения выясняли на проводившихся раз в полгода палио - скачках без правил. Надо же, я не думала, что традиции тут настолько старые, ведь палио проводят и в наше время... Я думала, Джованни сводит нас в какое-нибудь интересное, с его точки зрения, место. Но нет, мы просто степенно прогуливались по улицам, время от времени раскланиваясь со знакомцами молодого Буонсиньори и столь же степенно беседуя. Вернее, беседовал с парнем Антон, я практически не принимала в этом участия.
Меня не отпускало странное, царапающее душу предчувствие. Мы снова влезаем на чужую территорию, как тогда, с коллекцией холодняка. Боюсь, если снова оступимся, не учтём все нюансы - а шансов на это здесь у нас побольше, чем ...дома - то убежать уже не успеем.
Как там у Тоши с верховой ездой? У меня так вообще печально.
Вот то-то же.
Тем не менее, жизнь понемногу налаживалась, с этим сложно поспорить. Часть денег, вырученных от продажи коллекционных клинков, Тоша уже вложил в дело, став, как это у нас называется, миноритарным акционером двух банковских домов. Часть оставил на жизнь и на будущее предприятие Буонсиньори. Рискованное это предприятие, прямо скажем, но если выгорит, то пресловутые триста процентов мы всё же получим. Разевать рот на большее пока не стоит, подавимся. Выскочек здесь не любят. А потихоньку, находясь в тени и под прикрытием известной фамилии, можно провернуть весьма прибыльное дельце. Правда, придётся делиться, но есть случаи, когда лучше расстаться с частью навара, чем потерять всё, вместе с головой. Тут, кстати, вполне практикуется заказное убийство или внезапный полёт из окна. Сыскное дело заточено на ловлю преступников "на горячем", розыск же анонимного убийцы поставлен, на мой искушённый взгляд, из рук вон плохо. Если не поймали с окровавленным ножом над трупом, можно считать, что убийца не будет пойман уже никогда. Потому - осторожность и ещё раз осторожность. Ибо если предполагаемые жертвы аферы Буонсиньори прознают, кто подбросил им светлую мысль, наша жизнь, которая только-только начала налаживаться, быстро сделается весьма насыщенной и короткой.
Впрочем, нам не привыкать. Жизнь комбинаторов, как, кстати, и итальянских банкиров, весьма насыщена яркими эмоциями.
Кстати, насчёт яркости - здесь в моде довольно смелые цветовые сочетания в одежде, особенно, почему-то, у мужчин. Прогулка по улицам Сиены лично у меня крепко ассоциировалась с гастролями провинциального цирка. Не у всякого клоуна в наше время наряд такой пёстрый, как у местных модников и модниц. По словам Катарины, иные сиенцы выбрасывали на заказ одежды целые состояния. И я их понимаю. Ткани здесь красят вручную, краски редко оказываются стойкими, а те, что оказываются, стоят бешеных денег. Наряды линяют и теряют вид даже без постоянной стирки. И, к тому времени, когда назреет поход к портному, может смениться модное течение. Ещё один стимул развязать кошелёк. Потому улицы Сиены были похожи на нескончаемый карнавал. Или вышеупомянутый цирк на гастролях, разве что не висят афиши и не кричат зазывалы.
Да, а ведь наряды, на мой, избалованный двадцать первым столетием взгляд, выглядят средненьким рукоделием. Ровные, одинаковой величины стежки в швах были обязательным атрибутом очень дорогой одежды. Вещи подешевле нечасто могли похвастать такой роскошью, там швеи упирали на скорость работы, а не на её качество. Торчащие нитки, разнокалиберные кривые стежки и тусклые краски были непременным атрибутом нарядов ремесленников и прислуги, насмотрелась я на это в палаццо Буонсиньори. Пошив строго индивидуальный. Если кому-то доставалась одежда с чужого плеча, перелицовка была обязательна... если на то хватало денег и присутствовало желание. Можно, конечно, было щеголять в платье, которое болтается на твоей фигуре, как мешок на огородном пугале, но этим ты показываешь свой крайне низкий социальный статус. А то и вовсе демонстрируешь, что одёжка краденая... Статус. Снова статус. Он должен быть во всём, от цвета и покроя одежды до манер поведения и гладкости речи.
Каков же, в таком случае, наш с Тошей реальный статус? Вопрос на миллион, как говорится.
Наше возвращение сложно было назвать удачным.
У дверей палаццо стояли двое мрачного вида типов в добротной кожаной одежде - излюбленном наряде кондотьеров и брави. Типы были, разумеется, при оружии, но не это вызывало вопросы. Рожи незнакомые. Взгляды - как их мечи, тяжёлые и острые. Они не стали загораживать проход своими немаленькими персонами, это яснее всяких слов говорило, что они не служат хозяевам дома. Но на хмурых физиономиях крупными буквами было написано ярчайшее желание лечь костьми на пороге дома, но не допустить подозрительных личностей внутрь... Та-ак, это что же, гость уже приехал? Ой, как интересно. А нам-то что теперь делать? Забиться в свою комнатку и не мозолить глаза, пока не позовут?
Дверь приоткрылась, и из дома, бочком, с оглядкой на вооружённых хмырей, выскользнул слуга. Пьетро его зовут, кажется. Так же бочком, с оглядкой, он подобрался к юному господину и прошептал ему на ухо несколько слов. Джованни молча кивнул и жестом отпустил слугу.
- Друзья мои, - юноша с любезной улыбкой - он вообще так часто улыбался, что я практически не помню его лица без оной - обратился к нам. - Дедушка и дядя приглашают вас в трапезную, дабы представить вас нашему гостю.
- Мы польщены, - тут же отозвался Антон, и по его голосу невозможно было догадаться, что он, как и я, озадачен.
- Прошу вас.
От его любезного тона мне почему-то стало неуютно. Но раз мы в игре, да ещё на вторых ролях, то не нам менять правила.
Я уже привыкла к тому, что здесь одежда характеризует не только достаток, но и степень влиятельности особы, в оную одежду облачённой. Короткие камзолы и облегающие штаны с подкладками из ваты на бёдрах здесь носят молодёжь и не слишком зажиточные дворяне. Длиннополые одеяния из дорогой ткани - привилегия церковников, влиятельных старцев и очень важных персон. Алый бархат, из которого был сшит наряд гостя семейства Буонсиньори, говорил ещё и о немалом богатстве. Алая же шапочка была украшена лишь тонкой золотой нитью по краю, поблёскивавшей под мерцающим светом множества свечей. Издалека гостя можно было бы даже принять за кардинала. Хозяева дома держались с ним на равных, уважительно, но явно с долей опаски.
- А, вот он, наш наследник и надежда дома, - не без иронии проскрипел Буонсиньори-самый старший, завидев Джованни. - Поди сюда, мой мальчик, я представлю тебя нашему гостю.
Пока юноша раскланивался и выражал пышными фразами радость от встречи, гость повернулся к нам боком. И я узнала этого человека. Узнала, хотя всего раз видела его портрет кисти Джакопо Каруччи Понтормо в галерее Уфицци, и то в каталоге, а не в натуре. Там Козимо был представлен в профиль, и выглядел несколько старше, чем сейчас. Хотя, художник явно писал его не с натуры, ибо жил намного позже, насколько мне помнится... Что ж, приятно познакомиться, синьоре Козимо. Неоднозначная и яркая фигура, хоть и малоизвестная, в отличие от его потомков, Козимо Второго и Лоренцо Великолепного.
- Рад знакомству, молодой человек, - голос у Медичи был негромкий, но звучный. - Вижу, будущее дома Буонсиньори обещает быть блистательным. Как-нибудь я познакомлю вас, Джованни, с моими сыновьями.
Знакомство с отпрысками семей Медичи и Барди - это действительно билет в блистательное будущее, несмотря на вековую вражду между Флоренцией и Сиеной. Буонсиньори рассыпались в благодарностях.
- Что ж, нашему будущему не помешает пойти отдохнуть, - не без иронии проговорил старик Джанбаттиста. - Он столько сил и времени отдал, целый день распоряжаясь прислугой, что наверняка очень устал.
Это нисколько не было похоже на "Рано тебе ещё, сосунок, участвовать во взрослых делах", но Джованни понял дедулю правильно, и с сожалеющим видом откланялся.
А мы - остались.
- Синьор Козимо ди Джованни де Медичи, - едва дверь за юношей закрылась, как заговорил Марко Буонсиньори. Официальная церемония представления не закончилась, и его слог был соответствующим. - Вам, должно быть, уже известно о происшествии на дороге, стоившем жизни моей супруге. Позвольте представить вам синьора Антонио де Нуовачитта, коему по воле господней я обязан жизнью.
Не зря Джованни и Катарина дрессировали нас, обучая, как и кому следует кланяться. Тоша не подвёл: придраться к его манерам было сложно. А вот Медичи... Ну и взгляд. Не взгляд - рентгеновский луч. И кстати, Козимо - вполне симпатичный мужчина средних лет. Вспомнился мне портрет его папаши. На вид Джованни ди Биччи был типичный дегенерат, а в реальности - умнейший и опасный человек. Сын на него почти не похож.
- Также позвольте представить вам его супругу, синьору Анну, - продолжал синьор Марко. - Нечасто в наше время встретишь столь преданную делу мужа женщину.
Взгляд-рентген пронзил меня насквозь, перебрал каждую косточку и явно назначил цену. Оптовую и розничную, со скидкой и без оной. Этого не обманешь скромно потупленным взглядом, тихим голоском и учтивым реверансом.
- Весьма лестная характеристика из уст синьора Марко, - Козимо, вытряхнув мою душу наизнанку, тонко усмехнулся и изволил озвучить своё мнение. - Я учту это на будущее. Да, господа, я кое-что о вас уже слышал. Торгуете редкими клинками? Неплохое дело, прибыльное, но, по нашим неспокойным временам, опасное. Также до меня дошли слухи, будто вы, осознав эту опасность, решили вложить деньги в какое-нибудь не менее прибыльное предприятие здесь, в Сиене. Это так, синьор Антонио?