Внезапно Таня почувствовала приближение простуды. Та подкрадывалась неслышно, будто котенок на мягких лапках, а ведь не прогонишь ее, не отмахнешься.
Таня подняла глаза от тетрадки в круге света настольной лампы. В темноте за окном порхали ночными мотыльками редкие снежинки, старая липа тянула к стеклу черные ветви, будто просила пустить погреться. Ах, как наполнялась Танина комната в начале июля теплым, сладким запахом липового цвета, запахом летних школьных каникул! Но в прошлом году дерево засохло, зима тогда была на редкость суровой... Девочка все надеялась, что липа оживет, и весной за окном опять зазеленеют веточки.
Из прихожей послышались шаги и голоса, и бабушка прошаркала тапками на кухню, загремела посудой, - как же, сегодня ведь чаепитие в честь Последнего Воскресенья Зимы! Таня закрыла тетрадку и выключила лампу. На мгновение ей показалось, будто кто-то заглядывает в окно, словно бледное, размытое сумраком лицо запуталось в ветвях засохшей липы... Девочка нахмурилась и тут же улыбнулась: надо же, собственного отражения испугалась.
В прихожей Венцемир Иванович поздоровался с ней за руку (Тане это очень нравилось), а Аленка ткнулась холодным с мороза носом ей в щеку и крепко обняла Таню, будто после долгой разлуки, хотя виделись они не далее, как позавчера.
- Я вам, Нина, последний в году истинно зимний гостинец принес, - Венцемир Иванович вручил бабушке литровую банку спелой алой клюквы.
- И у меня есть гостинчики, для истинных сладкоежек, - и Аленка с хохотом высыпала из сумочки кучку шоколадных конфет в пестрых фантиках.
Таня возвращалась из кухни, осторожно держа тарелку с еще теплым яблочно-ореховым пирогом. Из приоткрытой двери гостиной пробивалась в полутемной коридор полоска света, слышался заливчатый смех Аленки. Вспомнилось, как в августе вот так же, все вместе, отмечали Аленкин день рождения, и бабушка пекла такой же пирог...
- Встречался сегодня с нашим бывшим сокурсником, профессором Красиловым, - сказал Венцемир Иванович, помешивая чай. - Появилось у него на старости лет чудачество, весьма любопытное.
- Ну-ка, давно о нем не слышала, - оживилась бабушка.
- У Красилова масштабная задача: он борется с зимой. Плацдарм ограничивается пока что садовым участком нашего профессора, и вот как сие происходит. Еще с осени переехал он жить на дачу, и закупил в ближайшей деревне две телеги дровишек. Все тогда еще удивлялись: зачем, ведь в его особнячке центральное паровое отопление. Только начались первые заморозки, стал Красилов по всему участку круглосуточно костры жечь, землю прогревать, снег собирать и топить. Соседи, конечно, возмущаться начали, милицию грозились вызвать. Тогда Красилов костры жечь перестал, но от замысла своего не отступил, и стал применять меры еще более знатные: купил несколько электрических обогревателей, расставил по участку, над ними большие пляжние зонтики раскрыл, чтобы приборы от дождя и снега защитить...
- Надо же, - удивлялись Таня с бабушкой.
- У профессора и объяснение, так сказать, цели своей борьбы имеется... гм, - Венцемир Иванович закашлялся.
- Дедушка, он же хороший, - серьёзно сказала Аленка. - Над ним часто смеются, и я раньше смеялась, а он ведь просто хочет, чтобы деревья всегда зеленели.
- Знаете, а я всегда предвкушаю приход зимы, есть в ней такое умиротворяющее спокойствие, - задумчиво протянул Венцемир Иванович. - Годы уж, наверное, сказываются. Ведь лето - словно обман, иллюзия, воплощение быстротечности всего сущего... Истина начинает просыпаться осенью и снисходительно улыбается зимой.
- Вот же философию развел упадническую, да еще при детях,- упрекнула его бабушка.
Перед сном Тане вспомнились цветущие магнолии возле школы, и гудение пчел... и они с Аленкой, жмурясь от яркого солнца, бегут на урок, взявшись за руки, и смеются... Когда же это было? Когда?
Понедельник начался для Тани болью в горле и заложенным носом, простуда полностью вступила в свои права. "Вот так болезнь меняет течение событий," - подумала девочка. - "Никакой школы, день полностью в моем распоряжении. Буду пить чай с малиной, заедать медом и читать интересную книжку.".
- Заболела? - бабушка заботливо приложила ладонь к Таниному лбу. - Вот клюква как раз будет тебе кстати, в ней витаминов много. Иди завтракать, а мне в магазин надо.
Таня уселась на широкий кухонный подоконник с чашкой чая в руках, выглянула на улицу. В воздухе висела легкая синяя дымка - к оттепели. От входной двери к калитке тянулись две еле заметные цепочки следов, оставленных вчерашними гостями. Те, что поглубже и побольше - Венцемира Ивановича, а вон те, маленькие и словно танцующие, - Аленки. Говорил вчера, кстати, Венцемир Иванович что-то про следы на снегу, когда его, по словам бабушки, на философию потянуло... Ах да, можно понять, что действительно существуешь, пройдясь по снегу и оглянувшись на отпечатки своих ног. Значит, ты взаимодействуешь с миром, что-то в нем меняешь и оставляешь после себя. Вроде так.
Из дому вышла бабушка, оглянулась, помахала рукой Тане. Осталась третья цепочка следов.
Ах да, надо бы позвонить Аленке, предупредить, что прогулка сегодня отменяется. Они же собирались вместе после уроков в парке встретиться, снеговика лепить, на коньках покататься, может, последний раз в году... Зима ведь кончается.
Девочка протянула руку к телефону и тут же вздрогнула от резкого звонка.
Сквозь потрескивание в трубке послышался далекий, прерывающийся мужской голос:
- Здравствуйте! Я... моя фамилия Красилов. Послушайте...
- Профессор Красилов? - удивилась Таня.
- Прошу извинить, времени мало... К Веньке... Венцемиру не дозвонился. У вас ведь тоже дерево...? Сухие деревья их притягивают...
- Что, простите?... Какое дерево?
- Никто не верит, конечно, я и сам вначале, тем более ученый, мне не положено... Вам Венцемир рассказывал?
- Не знаю, о чем вы... Он рассказывал... гм, что вы с зимой боретесь и костры жжете, - смущенно пробормотала Таня, не зная, как вести себя с этим странным человеком.
- Да, да... Вы ведь Таня, верно? А Нина, бабушка ваша, дома?
- Ее нет сейчас, в магазин пошла...
- Ах, как плохо... Неужели... Послушайте, хоть вы не выходите из дому никуда, ни в коем случае, прошу вас...
- Не смогу выйти, я простужена.
- Хорошо... Понимаете, какое дело. Вы не пугайтесь только... Кто-то из вашего близкого окружения на самом деле... не существует. Словно призрак... А сегодня критический, решающий день. Если за собой уведет, то... Не выходите из дому, Танечка.
Связь прервалась. Таня автоматически положила трубку на рычаг. Что все это значит? Не существует... призрак... "Он просто сошел с ума, этот профессор", - сказала себе девочка, чтобы успокоиться, и вернулась к окну. Чай в чашке совсем остыл, а Таня все машинально помешивала его ложечкой.
Ворона уселась на ветку засохшей липы, прямо под окном, и громко каркнула.
"Сухие деревья их притягивают". Их... призраков? Притягивают... возвращают к жизни тех, кто уже... ушел?" - Таня прижалась пылающим лбом к холодному стеклу и смотрела, смотрела на три цепочки следов.
"Хоть бы поскорее вернулась бабушка. Пожалуйста, пусть бабушка вернется домой", - повторяла девочка. А что, если?... Она вдруг вспомнила свой давний страшный сон. Возвращается домой из школы, звонит, стучит, но никто не открывает. И Таня осторожно нажимает дверную ручку, а дверь оказывается незапертой и поддается с протяжным скрипом. Девочка заходит в квартиру. А там очень холодно, стены все в паутине, а на полу толстый слой пыли, и Таня проваливается почти по щиколотку. Она в страхе зовет бабушку, но дома нет никого. Никого. Таня открывает дверь в гостиную, а там... лежит снег. И на снегу разбросаны клубки бабушкиных шерстяных ниток для вязания. Зеленые, желтые, красные...
"Где-то, где-то", - выстукивали настенные часы. Который час? Почему бабушки так долго нет?
Неужели... Таня заметалась по квартире. Может, одеться и пойти ее искать? Но ведь профессор говорил оставаться дома. Призрак может увести за собой. Куда?...
Внезапно она услышала странный скрежещущий звук и обмерла.
Ключ... Кто-то поворачивал ключ в замке входной двери.
- Бабушка! - громко и отчаянно позвала девочка.
- Да, милая, это я, - в квартиру вошла бабушка. - А я решила в дверь не звонить, думала, ты спишь. Танюша, да ты прямо дрожишь, в постель немедленно!
- Бабушка, нам звонил профессор Красилов, так меня напугал! О призраках каких-то говорил, совсем сумасшедший...
Венцемир Иванович медленно брел по парковой аллее, вдыхая сырой, промозглый воздух, в котором уже неуловимо пахло весной. "Такой седой, совсем седой февраль, - подумал он. - Что ж, Феденька Красилов, зима уступает твоим стараним и уходит в никуда, как ты и хотел. Больше не надо жечь костры и топить снег, не надо согревать деревья и надеяться, что они зазеленеют раньше, чем предусмотрено природой. Не надо прогонять призраков, они скоро уйдут сами..."
Он остановился, заметив белочку. Та юркнула прямо из-под его ног и, почти утопая в ноздреватом снегу, бросилась к ближайшему дереву.
"Мы с тобой совсем разные, Красилов. Ты бежишь от зимы, а я... Я и сам словно сухое дерево. Да, ты был прав. Сухие деревья... Вот кто любит зиму и, наверное, хочет, чтобы она длилась вечно. Зимой, когда все деревья стоят без листьев и спят, никто не узнает, которое из них на самом деле... неживое."
Венцемир Иванович тяжело прислонился спиной к дереву и прикрыл глаза, вспоминая вчерашнюю встречу с Федором Красиловым.
- ... они появляются зимой и исчезают в конце февраля, почему-то всегда двадцать пятого числа, - говорил Федор Максимович своей обычной, знакомой с университетских времен, скороговоркой. - Я назвал этот феномен "сны сухих деревьев", такие случаи зафиксированы, но совершенно не изучены, никто ведь не верит... Случилось так, что два года назад на моем дачном участке засохло дерево, и вот прошлой зимой у меня... появилась жена, Оля... которой на самом деле никогда не было.
- Не понимаю тебя, Федя, - осторожно сказал Венцемир, подимаясь с мягкого кресла в кабинете Красилова. - Дерево... жена... не вижу абсолютно никакой связи...
- В том-то и дело, что объяснения у меня нет, - горестно махнул рукой Красилов. - Никакого. Есть только факты... Всё так сложно, память искажается... появляются ложные воспоминания, связанные с несуществующим человеком, фантомом, которые потом исчезают. В конце февраля Оля пропала... Если бы не моя привычка вести дневниковые записи.... Я сейчас провожу некоторые эксперименты, приходится, так сказать, в полевых условиях работать, на собственной даче, и от соседей отбиваться...
- Это все очень интересно, - сказал Венцемир, надевая пальто. - Сны сухих деревьев, говоришь... Извини, Федя, приятно было повидаться, но мне пора. Идем с Аленкой вечером в гости... к Нине. Пусть у нас с ней так ничего и не вышло, зато теперь вот внучки дружат. Помнишь ведь Нину?
- Да, помню, - Красилов вдруг сник, низко наклоня седую голову. - Как же не помнить. Мы ведь с тобой оба за ней... как тогда говорилось, "бегали". Но обоим не повезло. Хотя... постой. Разве?... - он вдруг резко поднялся.
- До свидания, Федор, - сказал Венцемир Иванович, открывая дверь.
- Постой, постой, Венька. Что-то здесь не так, - старый профессор потер подбородок. - Что-то не так, я чувствую. Не уверен, истинны ли эти мои воспоминания, ми ведь редко с тобой общаемся. Послушай... эти фантомы опасны. Иногда они уводят с собой живых, настоящих людей. Уводят в... никуда.
"Да, Федя, ты был прав. Я и есть сухое дерево, и я сам себе приснился. Себе и близким мне людям. А закончится сон, и станет все по-другому... Не знаю, как сие происходит. Ты у нас ученый, может, и разгадаешь эту тайну."
Венцемир Иванович потер озябшие ладони и открыл глаза. День угасал, в феврале ведь темнет быстро... Невесть откуда взявшийся густой туман обволакивал кусты и деревья, и те казались издали чьими-то неясными силуетами.
"Вот же я, чурбан старый, совсем расклеился. Аленка ведь ждет дома голодная, волнуется, куда дед подевался."
Он поднял упавшую трость, и, кряхтя, выпрямился. Странно, почему до сих пор не зажгли фонари вдоль парковой аллеи? Туман становился все гуще, Венцемиру Ивановичу казалось, что он продирается сквозь слой серой вязкой ваты.
- Дедушка! - послышалось вдруг где-то слева. Вот опять... ближе. В тумане голос звучал так глухо... Это же Аленка!
Венцемир Иванович бросился в сторону с парковой дорожки, побежал по мокрому снегу. Ветки кустов цеплялись за рукава пальто, словно преграждая ему путь. Вот мелькнуло впереди ярко-синее пятно внучкиной курточки...
Девочка то подбегала к дедушке, то опять, смеясь, исчезала в тумане, звала за собой.
Внезапно туман рассеялся, будто упала застилающая мир сплошная серая пелена. Венцемир Иванович остановился, тяжело дыша, и в изумлении огляделся. Как он здесь очутился? Знакомая улица... Здесь же недалеко живут Нина с Таней!
Аленка подбежала к разлогому дереву возле их дома и оглянулась:
- Дедушка, иди скорей сюда!
Он бросился к внучке, но кто-то крепко ухватил его за плечо и прокричал прямо в ухо:
- Стой! Не двигайся!
Венцемир Иванович дернулся изо всех сил, вырвался, но тут же споткнулся и упал коленями в снег.
- Да стой же ты, Венька!
- Федор? Да ты совсем сдурел! - Венцемир сердито оглянулся.
- Успел... успел... - тяжело дышал Красилов, опускаясь рядом с ним прямо на снег, - проход уже закрылся. Смотри!
Вокруг ствола старой липы, словно обнимая ее, клубилось мерцающее серебристое облачко.
Таня устроилась на диване в гостиной, укуталась в плед и раскрыла книжку. Было тепло и уютно. Бабушка сидела в своем любимом мягком кресле и, тихонько напевая, вязала шерстяные носки, в углу бормотал телевизор.
- Знаешь, я вот все вспоминаю о Красилове, - задумчиво сказала бабушка, разглаживая на коленях почти готовий носок. - Рассказывал он когда-то, еще в студенческие годы, такую интересную легенду о деревьях. Люди ведь и не подозревают, что посаженные ими деревья знают все о мыслях, чувствах и мечтах своих хозяев. И вот однажды зимой...
В дверь кто-то позвонил, раз, другой...
- Кто ж это может быть, на ночь глядя? - удивилась бабушка, подымаясь с кресла.
- Постой, не открывай! - подскочила Таня, но бабушка уже была у двери.
- Веня! Ты?
Венцемир Иванович, запыхавшийся, взьерошенный, еле держался на ногах.
- Аленка... Я только что видел... Аленка... - повторял он.
- Что с ней случилось? Что произошло, Веня?
Венцемир Иванович отдышался и тяжело опустился на стул.
- Красилов был прав... - тихо сказал он. - Записи и фотографии... Таня, у тебя ведь много фотографий. Собери все снимки, где мы с Аленкой. Изменяется память, изменяются воспоминания, но не изменится то, что запечатлено на бумаге...
Таня удивленно взглянула на него и пошла в свою комнату.
Девочка любила фотографировать. Животных, цветы, пейзажи, но главное - близких людей. Особенно, когда все собираются вместе, празднуя радостное событие, и снимок потом хранит эту теплую атмосферу. Вот новогодний снимок. Бабушка, Венцемир Иванович, еще несколько гостей. Танины родители давно развелись, сразу оба обзавелись новыми семьями, в которых Таня чувствовала себя чужой и лишней, вот и осталась с бабушкой. А Аленка здесь, видимо, в кадр не попала, она тогда дурачилась и прыгала возле ёлки в маске зайца.
Так, в августе праздновали день рождения Аленки... Вот фотография. Что такое? Бабушка, Таня и Венцемир Иванович за столом, поставленом прямо в саду, в центре стола - знаменитый бабушкин пирог. Таня тогда поставила фотоаппарат на автоспуск... Где же Аленка и ее подружки? Тарелок и чашек всего три... Девочка взглянула на обратную сторону снимка: "20.08. 2012. Праздник Первой Спелой Антоновки". Да, один из их личных, придуманных бабушкой, праздников. Но это ведь должен быть Аленкин день рождения? Таня лихорадочно листала фотоальбомы, перебирала ворохи фотографий. Вот, первое сентября прошлого года, Таня с букетом хризантем возле школы. Но их же тогда фотографировал Венцемир Иванович вместе с Аленкой, Таня шла в шестой класс, а Аленка в четвертый...
- Нет... Аленки, - прошептал Венцемир Иванович. - Нет и не было никогда...
"26-е февраля 2013 г. Вчера мои подозрения относительно В. подтвердились. Объект номер 16 - липа, посаженная им в возрасте одиннадцати лет в рамках школьного движения по озеленению города, у дома, где на данный момент проживает наша однокурсница Н. Фантом - внучка Аленка. Вероятность возобновления фантомообразующей активности объекта - невысока. Радиус действия искажений реальности и памяти, вызванных фантомами, оказывается меньше, чем предполагалось. Во время моего пребывания на даче (около пятидесяти километров от места локализации объекта) случались проблески воспоминаний о личной жизни В.: жена умерла, сын и два внука (мальчики) давно за рубежом... "
Профессор Красилов вздохнул и вложил исписанный лист бумаги в папку с названим "Сны сухих деревьев". Он подошел к окну, рывком распахнул его и жадно закурил. День был теплым, солнечным, воробьи щебетали взахлеб, радуясь близкой весне. Федор Максимович, прищурившись, взглянул на стоящую неподалеку от дачного домика вишню, и на мгновение ему привиделось среди ветвей бледное женское лицо...