Меня кто-то осторожно тронул за рукав. Воскресная служба закончилась, и я уже направлялся к выходу из храма. Я оглянулся. Седой старик, лет семидесяти, с взъерошенной косматой гривой волос на большелобой голове, с живыми глазами улыбался мне как старому знакомому. Раньше я никогда его не видел ни в храме ( хотя в этой уютной церковке в центре Москвы бываю часто), ни где-нибудь еще. У меня хорошая зрительная память. Здесь всегда мало прихожан (что, кстати сказать, меня очень устраивает: я не люблю толкотни) и мне достаточно было нескольких посещений храма, чтобы примелькались его завсегдатаи. Очевидно, незнакомец объявился в храме не к началу службы, иначе я бы его заприметил. Уж очень космат.... Тогда где и когда я мог пересекаться с ним раньше? Не случайно же он обратил на себя внимание и просительно заглядывает мне в глаза! В лифте? В парке у дома, где я часто гуляю? Нет, эти одержимые глаза никогда прежде мне не встречались.
- Мне сказали, что вы писатель, - доверительно шепнул он мне.
- Нет- нет, - торопливо отреагировал он на мой неопределенный жест. - Мне неважно какой вы величины, мне важно, чтобы это прочитал профессионал.
Он достал из кармана пластмассовую плоскую коробку и сунул мне в руку. Мы уже вышли из храма. Я машинально взял прозрачную упаковку. Там лежал обычный CD -диск. На его серебристой поверхности алел красный квадратик, сделанный фломастером, и надпись " А 13".
- Здесь изложены очень важные мысли для человечества, но не литературно. Вразброс, так сказать. Вы как профи, сможете привести изложенное к виду, удобному для чтения. Понимаете?
- Понимаю, но почему именно я?
- Потому что у меня нет времени на поиски кого-то другого. ... У меня абсолютно нет свободного времени. Что-то меня подтолкнуло заглянуть сейчас в храм. Вошел неожиданно для себя. Тогда я наобум спросил у свечницы, нет ли среди прихожан писателя. Она мне указала на вас. Я это воспринял как указание свыше. Вы - и никто другой...
- Тогда уж объясните, почему такая спешка? Что вам мешает поискать писателя с рекомендациями, а не доверяться первому встречному?
-Дело в том, что я скоро умру. В самое ближайшее время...
При последней фразе его лицо так просияло, будто он ожидал скорого исполнения сокровенной мечты.
- Похоже, что это вас радует? - не удержался я от бестактного вопроса.
- Разве заметно? Вы проницательный человек!
- Ну, это совсем несложно, вы просто светитесь радостью.
- По правде говоря, вы угадали. Мне действительно не терпится поскорее узнать, зачем я жил на земле, и что за продолжение меня ждет...
- Мы, в конце концов, все там будем и все узнаем... в свое время.
- Вот-вот, мое время как раз настало. Я вчера получил... получил, как бы поточнее выразиться, извещение ... нет, скорее, приглашение...
- На тот свет? - саркастически поддакнул я. Мне начал надоедать этот сумасшедший.
- Именно! - радостно подтвердил он, не замечая сарказма, собираясь продолжить объяснения.
- По почте? - хохотнул я, глядя ему прямо в глаза. Но прямая издевка тоже не возымела действия.
- Да, по электронной... через сайт А 13...
- Минуточку! - прервал его я.
В этот момент мы поравнялись с журнально-газетным лотком, что располагался прямо у подземного входа в метро. Мне нужны были не газеты, а повод отделаться от старика. Я остановился. Незнакомец остановился тоже. Намеренно не спеша, я перелистал пару газет, выбрал одну и, так же не спеша, расплатился. Значительная пауза образовалась как нельзя кстати. Откровения безумного старика удалось прервать естественным образом, мне оставалось только, не давая ему открыть рот, сказать, что я не умею пользоваться компьютером, попрощаться, вернуть диск и нырнуть в спасительное подземелье. Не оборачиваясь, я уже начал скороговоркой прощаться и извиняться, но, обернувшись, никого рядом не обнаружил. Старик исчез.
Придя домой, я сунул диск в компьютер, начал читать и незаметно для себя увлекся.
"Едва я открыл глаза, как почувствовал, что со мной приключилось что-то непоправимое. Пугающе непоправимое. Обычно, проснувшись, я уже сразу знал, куда мне идти, зачем, что делать, с какой скоростью и в каком порядке. А тут, вдруг, вместо обычного расписания на день, откуда-то из глубин моего подсознания, выползло давно забытое внутреннее "Я". Вообще появление этого самого "Я" для меня знак катастрофического разногласия между моими поступками и мыслями. Но, слава Богу, оно не подавало никаких признаков жизни с тех пор, как я бросил пить. А пить я бросил так давно, что мне уже перестали сниться ужастики о нарушении табу, и в буфете надолго прижились початые бутылки разных крепких напитков. Я уже решил, что навечно избавился от утренних страданий, и вдруг... "Я" деловито просканировало мою память, дотошно обследовав самые заброшенные закоулки, удовлетворенно хмыкнуло, и, выдержав многозначительную паузу, разразилось страдальческими воплями.
Сегодняшнее утреннее пробуждение чем-то напомнило мне давно не переживаемое состояние похмелья: вечером падаешь на кровать, переполненный праздничным, легким прямо-таки неземным блаженством и радужными мыслями. Никакого предчувствия беды - всё изумительно. Всю ночь - мертвый сон. Вдруг щелчок-пробуждение - и уже в следующее мгновение ты раздираем адовыми муками будничного бытия. Надо оторвать расслабленное тело от теплого ложа, надо включить чугунное устройство под названием голова, во время донести его до работы, и весь рабочий день делать вид, что этот малоподвижный гудящий колокол на твоих плечах способен соображать. Но самое ужасное, что вместе с тобой продирало глаза и оживало внутреннее "Я". С места в карьер оно начинало обличать, укорять, упрекать, угрызать, надсмехаться над вчерашним. "Вчерашнее"...Лучше б его не случалось вообще. Потому что с точки зрения внутреннего "я" "нетрезвое вчера" всегда выглядело безобразным, в лучшем случае, неприличным или недостойным интеллигентного человека.
Сейчас голова у меня не гудела, но все остальное соответствовало забытым ощущениям. Например, то, что безмерно веселило и радовало вчера, сегодня отталкивало очевидной пошлостью и грубостью. Вчера, казавшееся настоящим и истинностным, сегодня выглядело мелким, пустячным, надуманным. Еще вчера прожитая часть жизни представлялась логичной цепочкой из событий значимых и промежуточных, ведущих к ясной цели, сегодня она же ужасала бессмысленным нагромождением эпизодов.
Ни с того ни с сего, нежданно-негаданно, я проснулся другим человеком. То есть весь мир я с сегодняшнего утра видел совершенно иначе, чем вчера, чем в предыдущие дни, чем всю прошлую жизнь. Картинки были всё те же, но результаты разглядывания были пугающе не похожи на прежние... Что могло вот так враз перетряхнуть взгляды на мое земное существование, устоявшиеся во мне за долгие годы и казавшиеся незыблемыми? Неужели это последствия навязчивого "многосерийного" сна, преследующего меня в последние дни?
Началось все с того, что я вдруг заметил в себе старика. Оказывается, вот этот человек, с неустойчивой пошатывающейся походкой, с тревожным, цепляющимся взглядом, не успевающим за ритмом снующей вокруг толпы, этот вот дед, неуверенными и незаконченными движениями явно мешающий перемещаться по тротуару всем прочим шустрым единицам суетливого процесса - это я. Не-ет, не может быть. Я снова и снова разглядывал себя со стороны, чтобы убедиться в обратном, но чем больше я это делал, тем меньше оставалось аргументов для опровержения. Как ни странно, им был я. Свыкнуться с внезапным открытием я не желал. Новый образ упорно отторгался другим, прямо противоположным, жившим в моем воображении. Я всегда себя ощущал молодым. Пусть иногда уставшим, разбитым, больным, но всегда молодым: вот отдохну и побегу... Когда это я успел перейти в категорию доживающих из категории полноценно живущих? Совсем, кажется, недавно я шустро летел по этой же улице в институт. По ней же, помню, прогуливался тогда с Аришей, переполненный тщеславным чувством повелителя. Сокурсница, с редким именем Ариадна была влюблена в меня по уши и беспрекословно мне подчинялась. Рабыня любви... Оказывается, с тех пор прошло уже сорок с лишним лет...Да что там лет... Жизнь пролетела...Эх, если бы знать тогда, каким странным образом прогулка та разрешится...
Вам приходилось когда-нибудь укладывать спать трехгодовалого ребенка? Приходилось? Тогда вы обязательно вспомните, что перед тем как заснуть, он рассказывает самому себе обо всём удивительном, что случилось с ним за длинный-предлинный день. Может быть, для того чтобы не забыть, а может быть, чтобы еще раз удивиться. Его открытия мира излагаются в произвольном порядке, подчиняясь только причудам детской памяти...Старики в этом смысле очень похожи на детей, им тоже хочется рассказывать и рассказывать, и тоже совсем не обязательно в хронологической последовательности... С той лишь разницей, что их прошедший длинный-предлинный день размером в целую жизнь, а наступающий сон - вечность...
В моем первом варианте системы мироздания никак не отыскивалось места старикам. Да-да, старикам. Сначала просто меня очень удивляло их обилие в магазинах и в транспорте, особенно в час пик. И так полно народу, что им дома не сидится? Неужели нельзя найти другое время для передвижения и покупок? Какие такие неотложные дела выталкивают из своих убежищ в самое неподходящее время разных божьих одуванчиков? И почему их так много везде? Даже само существование стариков мне казалось неестественным. Для чего они живут, навсегда лишенные всех радостей мира? Почему так цепляются за то, что уже жизнью никак не назовешь? Им невдомек разве, что они осуждены вечно, ВЕЧНО "влачить жалкое существование"? (При слове " влачить..." в моем воображении рисовался грязный в лохмотьях старик, с котомкой за плечами, под дождем, едва передвигающий ноги - картинка из французского фильма "Отверженные", ужаснувшая меня в детстве). Категория "не вписывающихся в жизнь" довольно быстро разрасталась и, наконец, вобрала в себя всех несчастных: и стариков и калек и бродяг. Я был твердо убежден, что все они, так или иначе, испытывают только страдания от пребывания на земле. Откуда они берутся, я, конечно, знал, но полагал, что перспектива "вечно влачить" ко мне не имеет ровно никакого отношения.
Понятие "вечность" вошло в мою систему самым естественным образом: я - вечен, как и все вокруг меня. День длился так долго, что я до вечера я успевал несколько раз устать и отдохнуть, год казался веком, отрезок в двадцать лет - вечностью, сорокалетние - глубокими стариками. Моя грядущая жизнь виделась бесконечной, я предполагал, что устану от жизни и умру раньше, чем успею состариться и поэтому сам я становиться ни стариком, ни инвалидом не собирался. Даже если невозможное свершится, и такая беда все-таки на меня обрушится, думал я, то я предпочту застрелиться.
Жизнь так и шла своим чередом, не противореча моему сотворенному варианту мироздания, пока вдруг не заупрямилось время...
Я и не сразу заметил, что оно давно уже передумало, и теперь не тащится, как раньше, с передышками, стариком по крутой лестнице, а проворно и беспрерывно движется. Поскольку эта перемена никак не влияла на мою кипучую деятельность, то и не вызвала особого беспокойства. Но вот, на очередном витке бесконечного пути по вечной жизни, я вдруг обнаружил, что публика вокруг меня молодеет. Количество стариков, правда, не убавилось и я предположил, что так проявляется прирост населения в городе. Однако, одновременно с этим фактом объявился и другой, необъяснимый. Некоторые мои телодвижения, которые прежде легко укладывались в одно мгновение, теперь требовали, по крайней мере, двух, потому что именно во второе мгновение двери вагона метро захлопывались перед носом либо пропускали меня вовнутрь лишь частично. Как-то однажды случайно я глянул на свое отражение в двери вагона метро, выдергивая задник моего ботинка, после того как я снова не уложился в отпущенное мгновение. Вот это да-а! Неужели я так давно не видел себя в зеркале? Постойте, но бреюсь я, по крайней мере, через день!
На меня смотрел запыхавшийся пожилой мужчина. Не молодой, не моложавый, а именно пожилой... Почему же я еще вчера выглядел как обычно ... Не юноша, уже конечно, но мужчина средних лет так сказать...Наверное, в вагоне неудачное освещение, поэтому...
Но минут десять спустя, едва войдя на эскалатор, я сзади услышал: "Атэс! Или бистрэй давай или разрэщщи прайты". Я обернулся и посторонился. Спешивший грузин, мне показалось, был чуть меня моложе. "Отец"... Он назвал меня отцом. Значит, дело вовсе не в освещении... До сих пор ко мне редко обращались даже возгласом: "Мужчина!", а как правило "Молодой человек!" и я не считал это большим комплиментом... А сегодня... вдруг, на тебе.. "Отец"... Может, плохо выгляжу, потому что вчера поздно лег?... Впрочем, по возрасту я и вправду отец... и даже почти дед.
Но с этой успокоительной мыслью жить пришлось недолго. Совсем скоро время выкинуло новый фортель. Теперь оно перестало мне подчиняться. Распределять его, как я легко это делал еще недавно, уже не получалось. Я пытался ускоряться, и все равно не укладывался в отведенный отрезок: добавлялось суеты, а дело упорно не заканчивалось в положенный срок. Время от меня постоянно ускользало и мне не удавалось его ухватить и приручить. В результате я перестал успевать делать всё во время. Я крутился как белка в колесе, мне некогда было даже выспаться и, однажды, я заснул за рулем своей новенькой "восьмерки" на скорости 90 км/час. Собственно, я не заснул, я подремывал и сомкнул глаза, как потом выяснилось, ровно на одну десятую секунды, но этого было достаточно, чтобы выехать на противоположную сторону и улететь под откос...
Вы, наверное, ждете душераздирающих подробностей? Пожалуйста. Я открыл глаза после того как почувствовал, что меня что-то хлещет по щекам. Оказалось, ветки деревьев с остервенением и с противным скрежетом царапают машину, а те из них, что повыше, нахально всовываются в открытое боковое окно и лупят меня почем зря по лицу. "Постойте, а откуда ветки, я же еду по шоссе", успеваю подумать я, прежде чем мозг включается окончательно. Тем временем машина замирает, и я обнаруживаю себя сидящим в неподвижной машине, в ольховом подлеске. Двигатель спокойно работает на холостых. Я глушу двигатель и пытаюсь открыть свою дверь. Она не открывается. Вторая - тоже. Я выбираюсь через открытое окно. Мозг работает заторможено, как в моменты, когда тебя вдруг расталкивают среди ночи и спрашивают о чем-нибудь. Озираюсь, пытаюсь осмыслить происшедшее. Передо мной крутой откос, где-то там наверху должно быть шоссе. Догадываюсь, что заснул таки, всего в полутора километрах от дома. Помню, перед тем как непроизвольно сомкнулись веки, я глянул на спидометр: скорость 90 км. Подумал тогда: за оставшиеся 2 минуты до дома не засну, дотяну. Дотянул.... Я смотрю на машину. Она сидит как на подушке из подмятой трехметровой ольховой поросли, чуть в нее провалившись, поэтому двери заблокированы. Левое крыло подмято. Смотрю вверх. Полотно дороги на высоте около двух метров. Наверное, без крана не обойтись... Вдруг наверху появляется мужчина с перекошенным от ужаса лицом. Увидев меня, ужас в его глазах исчезает. Выражение лица меняется на тревожное. " Что случилось?" - кричит он. "Кажется заснул", отвечаю я, и не узнаю своего голоса. " А я ехал сзади метров за пятьсот, кроме тебя впереди - никого. Вдруг вижу столб пыли, а машины твоей- нет, как корова языком .... Ты погоди, я сейчас..." Я тупо киваю, мужчина исчезает, а я пытаюсь понять как все произошло. Соображаю все так же с трудом, как спросонья. Поднимаюсь по откосу на шоссе. По следам от шин отчетливо видно как вильнула она на встречную полосу, пошла по откосу вниз. Откос внизу заканчивается широкой ложбиной с ольховой порослью, тянущейся вдоль дороги. Сойдя по откосу, машина выровнялась и, подминая под себя трехметровые ростки, прошла еще метров двадцать параллельно шоссе и увязнув в образовавшейся ольховой подушке, остановилась.
- Ну, как ты?
Я оборачиваюсь. Это тот же мужчина, но в окружении двух здоровых парней с топорами.
- Вроде в порядке, - я виновато улыбаюсь.
- Ну ты меня напугал! - продолжает он, - Ровная дорога, ни поворотов, ни пересечений, ни встречных, одна твоя впереди...Вдруг, рраз! И нету!
- Я и сам не могу понять...
- А чего там понимать, - включается один из парней.
Оба они, едва поздоровавшись, уже рубят ольховник, освобождая машину из плена.
- Заснул вот и все объяснение. Ты в рубашке родился. В прошлом году на этом же месте отца с сыном по кускам собирали. Экспертиза показала, отец был за рулем и заснул.... Только они вправо ушли, а ты влево.
- Так вправо ровное поле!
- А столбы видел?... Вот они один и поймали. Мы тут недалеко живем, услышали хлопок, прибежали...
Парень безнадежно покачал головой.
- А тебе повезло. Богу свечку поставь....Как твоя тачка на откосе не перевернулась? Здесь уклон градусов семьдесят... Мы с братом насмотрелись на эти дела...
- А что здесь часто аварии?
- Да не здесь. Мы дальнобойщики... Коленки не дрожат? За руль можешь?
Коленки вроде не дрожат.
- Могу, а зачем?
- Вот те раз, как зачем? Сейчас поедешь.
Машина действительно уже освобождена от пут ольховника. Но ведь еще метра два вверх почти по отвесному склону! Парень видит мое недоумение. Добродушно улыбается.
- Первую вруби и чуть наискосок держи, а мы подтолкнем.
Сажусь за руль. Коленки, оказывается, дрожат. Врубаю первую. Несколько секунд и, охнув и скрежетнув днищем по кромке асфальта, моя "восьмерка" стоит всеми четырьмя колесами на дороге, пофыркивая, как ни в чем не бывало...
Я снова еду по шоссе. Со мной это случилось или нет? Со мной, со мной. Коленки еще дрожат, но внутри ощущение радостного облегчения. Смотрю на часы. На все про все ушло минут сорок не больше. Кому рассказать не поверят.... Подъезжаю к дому. При повороте переднее колесо задевает за подмятое крыло. Надо бы срочно подправить... Быстро вытаскиваю из гаража инструмент. Гараж у меня в доме. Подходит сосед.
- Где это ты?
- Да заснул...
И вдруг от внезапного осознания случившегося, меня охватывает леденящий всепоглощающий ужас. Всего сорок минут назад я бы мог уже перестать существовать на земле!!! Навсегда!!! Вот как нелепо, легко и внезапно может оборваться жизнь!?!? Или, еще хуже, на всю последующую жизнь я мог бы остаться калекой??? И эта чудовищная катастрофа могла бы стать реальностью только потому, что всего на одну десятую секунды я отключился??? Почему "могла бы"? А вдруг, я еще в шоке и не чувствую смертельной раны? Сосед тактично ожидает подробностей. "Я - сейчас", говорю я ему, убегаю в дом, выхватываю из буфета бутылку водки и делаю два больших глотка. Лихорадочно себя ощупываю. Нет, все на месте. Ни ушибов, ни даже царапин. Делаю еще два глотка. Горячая волна разбегается по всем жилкам, ударяет в голову, ужас начинает скукоживаться.
Я выхожу, рассказываю терпеливо дожидающемуся соседу подробности. Тот изумляется, помогает выправить крыло и уходит, оставляя меня мыслям на растерзание мыслям - одна страшнее другой. Оказывается, то, что в моем сознании считалось возможным лишь теоретически, на самом деле настолько реально, что может случиться каждый день, каждый час, каждую секунду! "Поставь Богу свечку", сказал здоровяк-дальнобойщик... Я то себе Бога представлял, как что-то весьма удаленное, как высший разум, занимающийся проблемами Вселенной, у которого нет времени заниматься отдельными людишками....А вот люди, часто встречающиеся со смертью, думают по-другому.... А если бы я ушел вправо? И почему отец с сыном, на том же самом месте заснули, как и я? И почему они вдребезги, а на мне ни одной царапины? Это что же теперь придется жить с неотвязной мыслью, что со мной вот-вот что-то случится? Во мне уже нет прежней твердой уверенности в моей неуязвимости. Главное же, оказывается, что вовсе не я управляю своей судьбой, а неведомая сила, которая вольна казнить и миловать, когда ей заблагорассудится.... Но с другой стороны, если эта неведомая сила - Бог, то мне можно не бояться! Ну конечно! Ведь Он же меня оставил целым и невредимым! Значит, Бог меня бережет. Не знаю почему, не знаю зачем, но бережет!
Меня так очаровала эта мысль, что все остальные мысли разбежались...
Утром рано я выехал бодрым и выспавшимся. Мне предстоял путь в 900 км. Вчерашняя история уже не казалась мне ни трагической, ни мистической.
" Сам во всем виноват. Поленился остановиться и подремать. Забыл магнитолу, нечем было себя отвлечь. Ну и везение, конечно. Бог тут абсолютно ни при чем... Кстати, надо включить радио". Включаю радио. "Вот как устроен человек", продолжаю я размышлять, " Стоит ему попасть в неспрогнозированную опасную ситуацию, он тут же вспоминает о мистических силах и о Боге, который почему-то должен его спасти. Можно подумать, что у Бога только и дел, что спасать таких мелких людишек, как я. Они вон целыми самолетами разбиваются, кораблями тонут.... А тут нате...Господь Бог вдруг спохватывается и начинает заботиться обо мне, об одном единственном... Приятно, конечно так думать, но, увы.... Понимаю еще, если бы я был великим или хотя бы известным человеком, необходимым всему человечеству...".
Музыка по радио прерывается новостями, и ...я чуть снова не улетаю в кювет от неожиданного сообщения: " Вчера в автомобильной аварии погиб Виктор Рой, музыкант, певец, кумир современной молодежи. По предварительной версии он уснул за рулем своего "Москвича"... Далее сообщалось время аварии. Оно точно совпадало с моим! Вот это действительно чудеса! Получается, если предположить, что Бог занимается каждым из нас, получается, что Он предпочел спасти меня, меня, а не Роя...
Моя незыблемая доселе система мироздания покачнулась. До сих пор я считал, что преждевременная смерть и болезни посылаются Богом в наказание за великие прегрешения. И уж в чем-в чем, а в грехах Рою со мной никак не сравняться. И не потому, что я вдвое его старше, а потому, что грех был смыслом моей жизни. Нет, я не был Донжуаном, и соблазнение дам и девиц любой ценой никогда не входило в мои планы. Я мог бы стать прожигателем жизни, но, слава Богу, прожигать ее смолоду было не на что, а когда возможности появились, я настолько поумнел, что нашел ей другое более приятное применение.
После отрицательного опыта в построении семейного очага, понаблюдав, я обнаружил, что подавляющее большинство "братьев по полу" либо безнадежно мучаются в брачных узах, либо пытаются из них выпутаться. Из личного опыта я убедился, что "духовная близость" не более чем карнавальная маска, тут же сбрасываемая нежными существами за ненужностью после надежного опутывания объекта этими самыми брачными узами. Пылкая страсть - всего лишь искусная мастерица по ретуши самых очевидных пороков объекта вожделения, злейший враг здравомыслия и весьма недолговечна, а потому не может служить основой вечного союза. Краткие удовольствия в семейной постели никак не компенсируют мук постоянного созерцания рядом с собой туповатого и вечно лгущего существа. Таким образом, я пришел к заключению, что форма семейного союза несовершенна и вольная жизнь предпочтительней. И я к ней приступил. В процессе существования в новом качестве оказалось, что охотниц получать удовольствия без всяких обязательств предостаточно, особенно среди замужних. Это обстоятельство подтверждало лишний раз мои предположения о браке, как об отмирающей форме. С одной стороны я чрезвычайно гордился проницательностью своего ума, но с другой - меня покусывал червь сомнения: почему же весь мир упорно не замечает очевидного несовершенства семьи? Неужели мой ум ушел так далеко вперед? Да, ушел, уверял себя я (если не принимать всерьез церковь и прочих ретроградов, окрестивших мою, можно сказать, передовую идею "банальной распущенностью"). А почему бы и нет.... Да, я вижу дальше, чем все.... Разве такого не бывает? Вот и Бог же меня не наказывает за вольную жизнь!
С детских лет я свято верил в то, что Бог обязательно накажет, если я веду себя недостойно, с тех пор как моя любимая добрая и строгая тетя Лиза, (в деревню к которой каждое лето меня отправляла мама) привела меня в церковь - каменную храмину, чудом уцелевшую от большевистского мародерства. Я был так поражен и устрашен величием его внутреннего убранства, сюжетами расписанных стен, загадочностью и необычностью происходящего вокруг меня, что ни на секунду не засомневался, когда тетя Лиза таинственно сообщила, что всевидящий и всемогущий Бог живет на небе и невидимкой возникает за золочеными воротами, когда люди приходят в храм Ему молиться. И добавила, что если я плохо буду себя вести, то Бог меня накажет.
- Где плохо вести, в церкви? - с надеждой уточнил я.
-Нигде и никогда нельзя вести себя плохо. Ни днем, ни ночью. Он все видит и все слышит, от Бога ничего скрыть нельзя.
Тети Лизино "ни днем, ни ночью" я запомнил на всю жизнь...Конечно, со временем, я перестал воспринимать Бога столь буквально, но уверенность в неминуемой расплате за неблаговидные поступки не исчезла.
Последнее чрезвычайное происшествие укрепило меня в мысли, что ничего противного Богу я не совершаю, а потому с легким сердцем могу продолжать вольную жизнь. Правда, к Всевышнему остались вопросы. Например, по какому принципу выбираются кандидаты на тот свет, почему спасаются далеко не лучшие? При всей моей безграничной любви к самому себе, объективности ради, практичнее было бы спасать того, кто помоложе. Ему бы, Виктору Рою, еще жить и жить.... И потом, разве обязательно было Богу организовывать смертельный трюк с дрожанием коленок, чтобы показать мне свое расположение?
В текучке последующей жизни вопросы эти как-то затерлись до поры, пока новое потрясение окончательно не опрокинуло мою систему мироздания: я остро стал ощущать одиночество. Друзья давно все переженились (некоторые успели дважды) и у них не оставалось на меня времени. Мне же, наоборот, удалось приспособиться к быстротекущему ритму времени (я просто-напросто перестал лезть из кожи, чтобы успевать все) и в промежутках между короткими встречами с подружками образовывались пустоты. Теперь мне стало казаться, что друзья счастливее меня. У них есть спокойная гавань - семья, где всегда можно укрыться от житейских бурь, обрести поддержку и в то же время выскочить при случае, порезвиться " в открытом море".
Мне же все время приходилось держать нос по ветру, рассчитывать только на себя (даже поплакаться в жилетку некому) и в таких образовывавшихся время от времени "пустотах" я чувствовал себя брошенным корабликом, в одиночку бьющимся с немилосердными волнами бытия. Мне становилось себя очень жалко и, наконец, я решил, что не буду слишком противиться браку, если я встречу женщину с доброй душой. Перебрав в уме подруг, всех которых еще удерживала память, я не обнаружил ничего утешительного для себя. Те из них, которым я подарил бы себя безоговорочно, меня как раз в этом ключе не желали рассматривать или были уже замужем. Пришлось включаться в активный поиск подходящей кандидатуры. По прошествии какого-то времени меня весьма озадачило одно обстоятельство: в момент знакомства и даже позднее, при продолжении его, ни одну из женщин я не интересовал сам по себе. Дальше содержимого моего кошелька их любопытство не распространялось. Очень немногие вяло спрашивали, чем я занимаюсь, но ответа уже не выслушивали, увлекшись поглощением чего-нибудь вкусненького. Докопаться до глубин их душ не представлялось возможным. Хотя "глубины" и были мелковаты, но они доверху были забиты шмотками от великих кутюрье, дорогими французскими духами и бутылками с дорогим шампанским. Я предположил, что целесообразнее искать подругу жизни не на модных курортах, а в милых сердцу домах отдыха и санаториях.
Оказалось, что и души посетительниц скромных подмосковных центров здоровья переполнены таким же товаром, только с более доступными ярлыками, и мужчины ими воспринимаются исключительно как денежные мешки разного заполнения. Я заметил еще, что и дамы и девушки перестали краснеть, что исчезли из их обихода слова: кавалер, ухажер, жених, друг, чтобы заместиться одним общим: партнер.
Моя идея подтверждалась. Вместо доисторических брачных уз - современные партнерские отношения, ничем не связанных свободных людей. Поиграли - разошлись, понравилось - игру продолжили. Надоел партнер - ищешь нового. Или лучше всего имеешь нескольких партнеров. И проводишь " ротацию" до наступления скуки... Собственно, я так и жил... Чего это я вдруг расслабился? Заскулил...Полный вперед и так держать!!!
Вероятно, от последней блистательной мысли у меня вдруг пейзаж перед глазами стал медленно вращаться. Я сижу в шезлонге на пляже у небольшого озерца. Совсем рядом стоит двухэтажный корпус дома отдыха, в который я въехал два дня назад. Лето в полном разгаре... Я закрываю глаза. Головокружение прекращается, но я чувствую полную расслабленность. Открываю глаза. Кружится уже не голова, а Вселенная, и с такой скоростью, что приходится глаза закрыть во избежание катастрофы. Слышу сигнал к обеду, пытаюсь встать. Пытаюсь, но не получается. Наверное, то же испытывают космонавты при взлете: мое тело так потяжелело, что не могу даже шевельнуться. Очевидно, я выглядел просто задремавшим, потому что веселый голос соседа по палате произнес рядом: " Можно я съем твою порцию?". И тот же через мгновение: " Тебе плохо?".
Скорая помощь подъезжает прямо к шезлонгу, но даже двух шагов я не в состоянии проделать самостоятельно. Я подволакиваю ноги и похож на напившегося до бесчувствия, которого ведут под руки сердобольные друзья. Меня укладывают на носилки и задвигают во внутрь машины. Я прекращаю попытки открыть глаза, потому что вселенская круговерть мгновенно возобновляется. Врач жестким женским голосом допрашивает, нет ли у меня гипертонии или сахарного диабета. Нет, говорю, но язык едва ворочается. И тут я начинаю ощущать, что тело перестает БЫТЬ МОИМ. Оно уже и не тяжелое, оно просто-напросто совсем мной не управляется. Больше того, оно кажется инородным, чужим, а я весь собран в объеме с кулак где-то в середине грудной клетки и там весь я. Но вместо испуга я чувствую вдруг необыкновенную легкость. Все, что происходило недавно и происходит сейчас вокруг меня: скорая помощь, перенесение моих мощей, врач, вопросы, - все это кажется ненужным, второстепенным. А главное и очень важное сейчас - осуществление одного единственного сформировавшегося желания - выбраться из ставшего обузой тела и обрести свободу... " Вот так, наверное, и приходит смерть", думаю я, но, удивительно, страха не испытываю. Тем временем меня выгружают из машины и укладывают на больничную койку. Я слышу голоса, сознаю, что это перемещают мое тело, но как будто наблюдаю за происходящим со стороны. В смысл слов я и не стараюсь вникнуть, мне хочется только одного: побыстрее расстаться с мешающим громоздким балластом - плотью. Суета вокруг продолжается, меня колют, в меня что-то вливают, но меня это ничуть не трогает. Я погружаюсь в блаженное небытие...
Прихожу в себя от писка комара. Надо сказать, что с тех пор как я себя помню, этот мерзейший звук вводит меня в состояние боевой готовности "номер один" независимо от времени суток и моего сиюминутного состояния, пусть даже самого невосприимчивого. Как клич боевой трубы он заставляет меня прерывать любое дело, и дальнейшее мое существование подчиняется только одной цели: уничтожить агрессора.
Открываю глаза. Я в комнате с давно не беленым потолком. Полумрак. Сквозь окно пробивается свет раннего летнего утра. Комар неспешно приближается к моему лбу. Я не могу шевельнуть ни рукой ни ногой и комар это чувствует, гад. Вот он уже топчется по поверхности лба, выбирая лучшее место... Согласен, что все твари зачем-то нужны на земле, но только не комары.
И вдруг я чувствую, что шар в груди, где сосредоточена моя душа, лопается, и содержимое теплыми струями растекается по всему телу. В одно мгновение силы возвращаются ко мне, мои члены снова становятся мне послушны и опп!!!, я с невыразимым наслаждением убиваю насосавшегося кровопийцу. Новых писков не слышно, ну да, месяц совсем не комариный, вспоминаю я и, успокоенный, засыпаю.
Пробуждаюсь от разговора в полголоса двух мужских голосов. Разлепляю глаза. Светло. Обшарпанная серо-зеленая стена палаты - это значит, я лежу на боку. Негромко напевает радио: "Все, что было не со мной - помню"... И я помню тоже..., и как будто не со мной это было. Чувствую себя абсолютно здоровым, будто вчерашнего происшествия не было. В палате пять коек: три вдоль одной стены и две вдоль другой. Третью по этой стене не поставить - мешает входная дверь. Напротив двери как раз моя койка - сооружение максимально непригодное для прямого назначения. Создателей сей скрипучей железной колыбели, очевидно, прежде всего, обуревала идея несокрушимости конструкции. Даже если для археологов-потомков недра земли-матушки и ничего не сохранят из изделий нашей скоропортящейся цивилизации, то уж в одном-то койко-предмете российского производства можно не сомневаться.
Между тем, двое мужичков на соседних экспонатах археологического музея будущего продолжают беседу.
- Новенькай? - один из них кивает в мою сторону, не замечая, что я проснулся.
- Ага, вчера ещщо.
- На своих пришел?
- Да нет. На скорой. Из домотдыха.
- В себе?
- Да вроде как нет. Рвало сначала, потом затих. Белый весь как смерть.
На всякий случай закрываю глаза.
- Значить, не жилец.
- Да кто его знает. Щас вроде живой, спит.
В палату входит врач, веселая молодая женщина, и я - первый на ее пути.
- Ну вот, порозовел, а то смотреть было страшно. Как самочувствие?
- Полный порядок. Могу возвращаться?
- О, какой шустрый! Вчера только умирал!
- Так все уже прошло.
- "Прошло...". Надо понять, отчего. Все анализы пока в норме. Дождемся кардиограммы, тогда посмотрим.
По ее лицу видно, что любой результат ей все равно разгадку не подскажет. И действительно, через два часа медсестра сообщает мне, что кардиограмма в порядке, и я могу возвращаться в дом отдыха.
Я вхожу в свой двухместный номер как раз после обеда. Сосед удивленно вскидывает на меня глаза.
- Вот уж не ждал...
- Теперь свой обед я буду съедать без твоей помощи, - говорю я ему и радостно выкладываю подробности своего воскрешения, а заодно и давнишнюю историю о пируэте в кювет.
- Зачем-то я нужен Богу на земле. Или Он меня за что-то любит...
Мой сосед (постарше меня лет на десять) помолчал задумчиво и вдруг выговаривает:
- Или предупреждает...
- То есть?
- Да очень просто. Ты не так живешь как надо. Он тебе раз погрозил, ты не усек. Это второе предупреждение, уже посерьезней. А держит тебя на земле - надеется, что исправишься...
Интересная мысль. Мне не приходило в голову зайти с этого боку. Но самое интересное оказалось то, что все попытки ее опровергнуть давали прямо противоположный эффект. Например, я себя убеждал в том, что не создаю семью из-за несовершенства института брака. А кто мне, собственно мешал совершенствовать его, этот институт? Создай семью и совершенствуй! Семья - единственное уникальное предприятие производящее здоровых ребятишек, то есть воспроизводящее новое здоровое поколение. Неполноценные "предприятия" поставляют, как правило, калек, и я это тоже знал. Значит, я просто не желал нести дополнительную нагрузку, предпочитал "цветочки на чужой клумбе". "Свободная любовь" - ширма, за которой прятался мой эгоизм и ... и банальная распущенность!!! Но ведь в юности я не был таким! Мне все девушки казались ангелами во плоти. Хоть я влюблялся часто, но каждый раз навечно и "по настоящему". Прежде всего, мне хотелось постичь душу избранницы. Самое важное было поговорить с ней. Глаза, голос, жесты - этого вполне хватало, чтобы быть окончательно околдованным или разочарованным. Я искренне удивлялся, когда мои однокашники отвергали подруг из-за нестройности ног или недостаточного размера груди. Когда я влюблялся, мне в голову не приходило разглядывать части тела возлюбленной. Я оставался абсолютно равнодушным к длинноногим красоткам, равно как и обладательницам высокой груди, не умеющим связать двух слов....Но это все школьная юность.... Позже, когда однажды произошло ЭТО, оказалось, что у женщин есть и другие притягательные достоинства: фигура, волосы, запах, кожа, тело, взгляд. Особенно взгляд, потому что взгляд - сигнал страсти. А страсть это когда " "страсть" как хочется" чего-нибудь. Оказалось, что эта самая страсть бывает всякой: безумной, безрассудной и даже животной и мучительной. Как-то незаметно вновь объявившиеся критерии выбора заместили прежние и я уже не так безразлично поглядывал на круглых дур с округлыми формами. Наверное, если хорошенько покопаться, можно и у дуры найти драгоценный кристаллик чистой души. Не знаю, могу только сказать, что моя попытка потерпела полное фиаско. Однажды некоторые прелести одной такой особы заслонили от меня весь остальной мир до такой степени, что я позволил отвести себя в ЗАГС, где в окружении недоумевающих и посмеивающихся друзей меня лишили статуса независимости. Пять лет я упорно копал, пытаясь отыскать нужный тайник души и доказать правильность моего выбора, но лишь утомился. Обескураживающие побочные открытия во время раскопок ошеломили настолько, что у последующих избранниц глубже нижнего белья к душе приближаться опасался. Меня устраивала такая жизнь и мне она казалась правильной. Справедливой, по крайней мере,... и вдруг, на тебе.... Куда ни копни, я неправ... "Партнерские" отношения, так называемые, тоже ведь только с виду безобидные. Кажется, чего особенного : поиграли, разошлись, обменялись партнерами - игра, одним словом.... Да для многих это даже уже и не игра, а обычное дело, как отправление естественных надобностей. Собрались озабоченные в укромном уголочке, "сняли напряжение" и разъехались. Какая уж тут игра, какое удовольствие! Напряжение бы снять! Точно так же, когда туалета нет вокруг, и приходится терпеть. Наконец, находишь и с чувством глубокого удовлетворения снимаешь напряжение ...
Помню, я как-то играл в теннис со случайной партнершей, интересной дамой и как мне показалось, не лишенной ума. Мы договорились встретиться на корте в другой раз. Мы встретились, и после игры я предложил устроить пикник за городом на следующий день. Она кивнула и мило улыбнулась.
- Не забудьте, пожалуйста, презервативы, - и доверительно добавила, - Ужасно боюсь забеременеть.
Она произнесла это так, как будто речь шла о коробке конфет на десерт. Потом я услышал, что она современная женщина и лишена чувства ложного стыда, и что гигиена интимных отношений для нее чрезвычайна важна. Я уже точно знал, что завтра вместо предполагаемого пожара страстей меня ждет длинный перечень действий, необходимых мне выполнить, перед тем как случится ЭТО, и обстоятельное описание диспозиций предпочитаемых ею в условиях отсутствия надлежащих гигиенических устройств...
Другую крайность "современного" подхода к взаимоотношению полов мне тоже пришлось испытать на себе. Девушка с невинным взглядом и щебечущим голоском, едва познакомившись со мной, стала настойчиво требовать доказательств своей желанности приблизительно каждые три часа. Окружающая обстановка для нее не имела никакого значения и не считалась помехой. Только в метро и на улице она позволяла воздерживаться, если там застигал нас назначенный час подтверждения моей неугасимой пылкости. Во всех других случаях незначительная задержка в проявлениях чувств грозила мне смертельной обидой. ...
Обе были уверены, что так и полагается себя вести, и что именно так проявляется любовь. Но ведь любовь - я-то знаю, что это такое! Может быть, поэтому у меня не удавался поиск той, единственной? Любую взять из моих знакомых, копнуть чуть глубже, они все из этой же обоймы!.. Ну, конечно, выходит - все в дерьме, один я в белой сорочке. А откуда берутся мои подруги? Да и подругами я их зову, чтобы лгать себе самому. Какие они подруги, когда с ними неинтересно, и я вовсе не желаю знать, чем они дышат, о чем думают? Я вполуха слушаю, если кто-нибудь из них вдруг начнет про свои проблемы и норовлю прервать, чтоб побыстрее в постель. У меня другая задача. Для меня самого мои страстишки важнее, чем внутренний мир той, которая их удовлетворяет. Так чем же я лучше их? Я такой же точно партнер по "игре", и только таких партнерш и ищу. И поэтому только такие мне и попадаются. Я только делаю вид, что ищу других.... Похоже, что прав сосед, это не особое ко мне расположение, а подзатыльник- предупреждение. Уже второе. И надо круто менять образ жизни.... Ну что ж, менять так менять. Вот только закончу с врачами... Я все-таки, хотел знать, что скажет о последней бяке, приключившейся со мной в доме отдыха, современная медицинская наука.
Но наука не торопилась с выводами. Она потребовала анализов. И много. И разных. Их нельзя было сделать в одном месте. Да такого места и не могло существовать в принципе. Наука умудрилась расщепить человека не только на различные системы, но и на отдельные органы, клетки, хромосомы и даже гены. Соответственно разделились и лечебные учреждения, причем каждое подразделение, выделившись, предпочитало выдавать собственное суждение о здравии всего организма на основе своих специфических анализов, а посему территориальное соседство с конкурентом только мешало привлечению клиентуры. Моя задача сводилась к беганию по разнопрофильным учреждениям до тех пор, пока одно из них не признает меня за своего пациента. Но, как правило, все эти лечебные центры очень охотно взявшись за диагностику и получив за нее немалые деньги, внезапно теряли ко мне всякий интерес. Все происходило по примерно одной схеме. Сначала внимательный доктор выслушивал мои жалобы и выспрашивал чем я болел, с тех пор как себя помню, и что у меня нашли его коллеги-конкуренты других специальностей. Далее следовало главное священнодействие: меня обкладывали датчиками или тыкали в разные места электродами, заполняя паузы между тыканиями потоками мудреных медицинских и технических терминов. (В точности как наш слесарь из ЖЭКа пугавший словечками вроде "сгон", "муфта" или "американка", когда старался поднять значимость проведенной им работы). Затем, после расшифровывания и осмысления таинственных данных, мне предлагался диагноз: в нем перечислялись все те же болезни, что я сумел выложить внимательному доктору, но уже языком профессиональным. Лечение предлагалось, как правило то же, что и после неутомительного бесплатного осмотра в районной поликлинике. Его коротко набросала мне замученная длинной очередью пациентов старуха - терапевт. Таким образом, сбережения мои таяли, а ситуация оставалась неопределенной. Здоров я, или во мне прячется таинственная болезнь, которая не хочет ни за какие коврижки открываться передовым методам исследования? Может быть, своими рассказами о моих уже известных болячках, я невольно мешаю последующим целителям совершить открытие новой? Я решил поменять тактику. Отныне, перед новыми эскулапами я прикидывался " черным ящиком" - здоровым, но любопытным. Тут же отношение ко мне радикально поменялось. Теперь почти каждый из них открывал во мне новые болезни, опасные и не очень, но требовавшие безотлагательного лечения. По мере накопления медицинских анализов рос и список обнаруженных недугов. Их оказалось так много, что на их излечение должна была уйти оставшаяся часть средств и жизни без остатка. Однако, стать здоровым мне хотелось чуть раньше, чем я предстану перед Страшным Судом. Остаться без средств к существованию, даже в случае полного исцеления, тоже не имело особого смысла. Тогда я подумал, что лучше сосредоточиться пока на излечении головокружения, которое стало меня "доставать" после того злополучного дня в доме отдыха.
Мне выписали лучшие на тот день лекарства и я начал лечение. Примерно по середине курса лечения появились первые результаты: высыпание сыпи на теле, бессонница, понос. Головокружение же пока никак не откликалось на новейшие средства. В аннотации к лекарствам появившиеся явления значились побочными и должны были исчезнуть. Однако к концу курса они настолько освоились в моем организме, что теперь головокружение, не прореагировавшее на атаки суперлекарств, казалось мне побочным пустячком. Лечащий врач понимающе кивнул и предложил другой набор медикаментов, подороже. Увы! Мой зловредный организм не оценил и их. Мало того, к новым так и не ушедшим недугам прибавились еще шум в ушах, тошнота и судороги в икроножных мышцах. Врача мои жалобы ничуть не обескуражили и, подкорректировав список снадобий, он обещал, что теперь осечки не случится. Головокружение действительно прошло, но, очевидно это не понравилось самой голове. Теперь она постоянно трещала, гудела, просто болела, но мириться с исправным состоянием никак не желала. " Я не Бог", пожал плечами врач, " Вы хотели, чтоб не кружилась. Она не кружится. С остальным придется мириться".
Я призадумался. Избранный путь исцеления уперся в камень на развилке с двумя предложениями: "Прямо пойдешь - и деньги потеряешь и здоровее не станешь. Направо пойдешь - как Бог пошлет". Поскольку ни одно из них не содержало информации о длине пути, то я выбрал последний.
"Ну, что ж, - поддержал врач, - в вашем возрасте я пожалуй, сделал бы тот же выбор".
Шумящая голова осознала смысл сказанного, только когда я возвратился домой. То есть, что значит " в вашем возрасте"? В том, что я еще хоть куды и могу обойтись без лекарств? Или в том, что мне уже не имеет большого смысла лечиться?!?! Не-еет!!! Я подошел к зеркалу, чтобы рассеять сомнения.
Пока я бегал по врачам, я вообще утратил ощущение времени. Голова вечно была забита анализами, названиями лекарств, адресами лечебных центров, а глаза сосредоточивались только на информации медицинского характера.
Я взглянул на мое отражение в зеркале и сомнения вмиг рассеялись. На меня смотрел седой старик с глубокими морщинами на обвислых щеках, выцветшими глазами, рассеянным взглядом. Нет, не пожилой мужчина, а именно СТАРИК, очень похожий на тех, что вечно путались под ногами на протяжении всей моей жизни. "На протяжении"... позвольте, позвольте, какое протяжение? Все что произошло со мной от рождения до сегодняшнего дня едва осязаемые мгновения!! Я только начинаю понимать, как надо жить, а зеркало утверждает, что уже поздно! И врач имел ввиду тоже самое: старость наступила, а она, старость - болезнь неизлечимая.
Я включаю компьютер. Надо срочно излить душу. Он все-таки не совсем неодушевленный предмет. Набираю в Яндексе " Теперь я немощен и стар". Сейчас он вежливо попросит выражаться лаконичнее. Да. Значит это не строка из чьих-то стихов, а то бы компьютер откопал автора. Хотя ему тоже не всегда и все сразу удается. Но он настырный. И с характером. Я вспоминаю, как уже при первом же нашем знакомстве, он вдруг, ни с того ни с сего, замолчал. Прекратил попискивания, музыкальные приветствия. Я, грешным делом, подумал, что мой очередной ляп всему виной, и безуспешно пытался его расшевелить известными мне способами. Но он упорствовал, и я прекратил попытки. В конце концов, наши завязывавшиеся пока настороженные отношения не стоило нарушать по такому пустяку.... Так молча и началась наша совместная трудовая деятельность. Потом он так же неожиданно "заговорил". Наверное, все-таки решил, что со мной можно попробовать вести диалог. Вначале он мне показался чрезмерно чувствительным. Стоило мне совершить малейшую оплошность, он хоть и молча, но достаточно выразительно заставлял меня почувствовать, что я полный профан в компьютерной технике вообще, и как её пользователь в частности. Демонстративно подчеркнуто он или делал то, что его совсем не просили, или вообще прекращал работу, или работал, но, явно давая понять, что ему нужно остерегаться безумного дядьки, наугад тыкающего пальцами в неположенные места на клавиатуре. Позже, когда я привык к его щепетильной требовательности и практически лишил его удовольствия меня подлавливать на ошибках, он выискал другой способ мне досаждать. "Вам нужен дополнительный словарь?", догадливо вопрошал в самый подходящий момент, когда я метался в поисках нужного значения слова. "Да!", радостно кликал я, и через несколько секунд получал невозмутимый ответ: " К сожалению, не могу отыскать ". Или вдруг он начинал требовать: " Отмените поиск документа", далее следовало название, которое не встречалось мне нигде и никогда на протяжении всей моей жизни. Я молча отменял, но на следующий день, в тот же час педантично повторялось то же самое. Еще он очень любил вмешиваться в мою переписку. Ему было неважно деловая она или дружеская, ему важно было подчеркнуть свое превосходство в знании грамматики. Он ловил каждую пропущенную запятую, случайно выпавшую букву, несогласованное окончание, чтобы торжественно напомнить мне о моей неграмотности. Иногда он так увлекался, что осмеливался мне советовать в областях, в коих, мягко говоря, ни уха ни рыла. Я пишу, например: " Я букетик несу из трепещущих роз, для любимой моей темнооокой...". Он тут же поправляет "томноокой" и ждет похвалы. Можно подумать, что это его любимая, и он-то уж точно знает какие у нее глаза.
Но уж когда у него случались промашки я злорадствовал на всю катушку.. Однажды, решив, что я по рассеянности нарушил порядок букв, он переправил имя "Бенито" на "небито". Или, не обнаружив в своих запасниках слова "пицца", он услужливо подбросил "пивца". Но мои насмешки его нисколько не смущали. С какого-то момента я перестал удивляться его осведомленности и тем с какой легкостью он находил ответы на, казалось бы, тупиковые вопросы. Скажем, расписание автобусов между маленькой эстонской деревушкой и городом Тарту в точности не мог мне назвать ни один из местных жителей деревеньки, компьютеру же понадобились считанные секунды, чтобы выстроить весь маршрут со всеми пересадками и временем ожидания на них.... А уж где чего купить быстро и задешево... Короче говоря, в областях, где властвовали конкретные данные, ему не было равных. Моя задача состояла лишь в том, чтобы вопрос был для него понятен и по возможности краток.
Оставалась, по-моему, единственная сфера, которой мы не касались за ненадобностью. Да сначала мне это и в голову не приходило: поболтать с компьютером на произвольные темы. Нет, не в чате поторчать, перебрасываясь флиртообразными репликами, а так сказать, поглубже копнуть проблемы бытия. Раз уж он способен следить за грамотностью речи, может он умеет разбираться со смыслом сказанного? Первые же эксперименты дали обнадеживающий результат. Если его "раскачать", то он начинает просто сыпать перлами авторитетов и знаменитостей всех времен и народов по любой предложенной теме.
Сегодня с пол-оборота завести не удалось. Убираю все слова, оставляю "стар". Нет, мой собеседник явно не в настроении и отказывается меня понимать. " Стар", " Суперстар" " Стармания" - несет околесицу, а ведь русский понимает...Пардон, пардон, у меня у самого полное "ку-ку" в головушке... "Стар" набрал латиницей и получил...
Да чего напрасно я его буду мучить, и чем он мне поможет? У меня мир рушится... Конечно, как прилежный аспирант, запасшийся цитатами на все случаи жизни от возможных наскоков оппонентов, комп отобьется от меня ссылками на высказывания великих умов. Но ведь мироздание, разваливающееся на глазах, цитатами не укрепишь! Все мои прежние постулаты ложны: жизнь оказалась короткой, чрезвычайно хрупкой и ... бессмысленной. Во имя чего и кому она нужна эта быстрая суетливая пробежка человечка по свету Божьему? Теперь я старик, и по прежним представлениям, я бы должен застрелиться. Но мне почему-то не хочется расставаться с жизнью, даже, несмотря на последние удручающие открытия. Тогда надо искать новые точки опоры.... Но легко сказать "искать". А где? У кого? Будь мой смышленый ноутбук и о семи пядей во лбу, все равно эти вопросы ему не под силу. Да что там компьютер - точная наука мямлит, философы спорят. Бог- это другое дело. Он мог бы внести ясность... Но... Даже всемогущей поисковой системе Его слабО отыскать. Зачем, почему Он прячется? Если Ему недосуг появляться на нашем шарике, вполне мог бы оставить адрес сайта или электронной почты своей канцелярии... Современная быстрая связь....А через священника или молитву - долго ждать... Это раньше не торопились... " Бог есть любовь"- вдруг выдает электронный умник. Оказывается, размышляя, я набрал в поисковике "Бог, если ты есть, то где ты?". Не помню этого момента. Но вот эта фраза, сидит в "Google". Совсем стал плохой. Кликаю. Может там еще, чем порадуют, кроме известного изречения? Пробую открыть сайт. "С помощью какой программы вы желаете открыть этот сайт?". Вот идиотский вопрос! Это же я прошу помощи, я!!! Откуда мне знать, во что вы ее упаковали? Я перебираю все, что есть в моем буке. "Поиск программ можно продолжить в Интернете". Спасибо, я и сам догадался. Бук долго роется и вдруг сообщает: " Программа установлена". Ни на рабочем столе, ни в " Проводнике" нет никаких признаков появления новой программы. Я перекопал все папки, все что открывается. Глаза трещат, башка не варит, других результатов - ноль. Уже не помню, чего ищу, зачем ищу.... Все хвааатит...Я откидываюсь на спинку кресла. Закрываю глаза. "Рекламная пауза"...
Просыпаюсь оттого, что кто-то толкает меня в бок. Открываю глаза. Полная темнота, будто и не открывал. Но невидимка продолжает настойчиво меня расталкивать. Постепенно глаза адаптируются к темноте, и невидимкой оказывается веселый бородач. Где-то я его видел, но пока не могу припомнить, где именно.
- Пора идти. Пока солнце встает, успеем добраться до жары.
Я лежу на песке, одетый, так же как и мой шустрый знакомый, в свободный тканый балахон. Рядом еще лежат люди в таких же одеждах. Некоторые с детьми. Все начинают шевелиться, подниматься, отряхиваться от песка. Я делаю то же, что и все. Куда это мы должны добраться до жары? У самого горизонта горы окаймляют бескрайнюю песчаную пустыню, по которой мы, поднявшись, бредем. Куда это меня занесло?
Черные как смоль кучерявые волосы покрывают его голову. Впереди вдали действительно проступают контуры волн буйной растительности. Я делаю вид, что обрадован не меньше, и начинаю лихорадочно соображать. Ага, Канны, значит я на съемках, а это все вокруг - массовка... Город приближается. Нет-нет... это не Канны. Я, правда, не был там никогда, но телевизионные изображения так намелькались... Да здесь даже моря нет!... Мы у каменного дома, двор которого огромным шатром накрывает вьющийся виноград. Нас размещают под его тенистыми зарослями, и красивые девицы разносят всем вино в кувшинах.
- По какому поводу угощение? - спрашиваю я у бородача.
Тот удивленно всплескивает руками и с грузинским акцентом шепчет:
- Вай,вай, вся Кана знает, а ты как с луны свалился!
По-моему я вспомнил, где я видел этого дядьку. На картине Иванова "Явление Христа народу". Ну да, те же восторженные глаза, курчавая черная борода... Как это я сразу не сообразил! Не успеваю я удивиться собственному открытию, как происходит всеобщее оживление и взоры присутствующих устремляются к входящей группе мужчин. Если бы я не сидел, то упал бы обязательно. Этого я никак не мог даже предположить. Иисус Христос, собственной персоной, в окружении своих учеников, быстрым шагом проходит в дом!!! И тут меня наконец, осеняет! Никакое это не кино и не массовка! Я не во французских Каннах, а в Галлилейской Кане, на свадьбе! Как бы в подтверждении моей догадки из дома выходят молодожены и гости, праздник продолжается во дворе. Взгляд же мой прикован к Иисусу Христу, вышедшему вместе со всеми. Вот к Нему подходит его мать( я сразу догадался, что это она) и что-то говорит незаметно для веселящихся. Иисус кивает, подзывает кого-то из слуг и я вижу как забегали ребятишки и девушки, наполняя водой каменные водоносы, которые вначале я принял за вазы. Внимательным взглядом Иисус обводит собравшихся, и вот Его взгляд останавливается на мне. Он манит меня к себе. Я - напрямки к Нему, через весь двор... Вот здорово! Сейчас я Ему все выложу, все выспрошу...
Глаза Иисуса смотрят насмешливо, но дружелюбно.
- Вижу, ты адаптировался вполне. Настоящий иудей!
Он говорит так, будто мы закадычные друзья и расставались ненадолго. Я смелею окончательно.
- Не настоящий, конечно, но могу побыть, если необходимо.
Иисус удивленно вскидывает брови.
- Да, не настоящий? А кто же ты?
- Я русский.
- Ага-а.
Иисус оглядывает меня с неподдельным интересом.
-А этот дядька, который тебя будил, он кто, по-твоему?
- Иудей, наверное.
- Он еще твой предок по отцовской линии. По этой цепочке я тебя сюда и вытащил по твоей просьбе.
- Ничего себе, цепочка в два тысячелетия. А пообщаться через Интернет, хотя бы, не проще?
- Проще? Ты же первый засомневался бы. У меня же нет электронной подписи. А по голосу ты меня тоже не узнал бы.
Иисус смеется.
- И потом у тебя вопросов на еще один " Новый Завет".
- Вопросов, конечно много. Твой "Новый Завет" за два тысячелетия обветшал. Человечество шагнуло чуть ли не к краю Вселенной, а "Завет" Твой, прости, Господи, топчется на земле-матушке. Все мироздание пытается объяснить примитивными притчами. Пришло время его заново переписать, в соответствии с требованиями сегодняшнего дня.
Иисус смотрит на меня, пряча усмешку.
- Куда же это вы так шагнули?
- В космос, например.
- Космос... да. Предположим, шагнули. Ну а в ту самую землю-матушку вы глубоко закопались?
- В землю пока на несколько километров.
- Всего? А что так? Проткнуть не попробовали?
- А зачем?
- По кометам стреляете же зачем-то.
- Для научных исследований.
- Ну и проткнули бы для науки.
- Пока не хватает знаний, технических средств, уровня научных достижений.
- Так, научились копать чуть глубже собственных могил, и считаете, что пора переосмысливать мироздание на более высоком уровне?
- Обижаешь, Господи. А ракеты, а космические станции, а полеты к другим планетам?
- Масштабы содеянного, как в вашей поговорке: " Написала мышка в море. Говорит, там и моя доля".
- Мы бы может и достигли большего. Но что за жизнь Ты даровал нам на земле? Не учитывая воли самого человека, его обязывают появиться на земле и жить по чьим-то правилам. Мало того, сама жизнь и коротка и хрупка до такой степени, что не может представлять собой хоть какую-то ценность. Плюс к тому, человек даже в этот короткий промежуток подвергается и болезням и внешним напастям. Да еще и не очень понятно во имя чего эти испытания?
- Ты мой русский друг, "Евангелие" читал?
- Читал. Там все слишком просто: веди себя хорошо и попадешь в Царство небесное.
- И что тебе не хватает в этой простоте?
- Во- первых, про рай - одни разговоры. Его никто вразумительно описать не может. А почему нельзя для начала, его копию организовать на земле? А то получается, что вся жизнь предназначена для подготовки к смерти? Тоска зеленая, а не жизнь.
- Во- первых, не к смерти, а вечной жизни, а во-вторых, кто людям мешает строить земной рай?
- Рай уже есть, но только далеко не для всех. На всех ресурсов Ты не додал.
- Это кто сказал?
- Наука.
- Наука ваша чрезмерно любопытна, сует нос, куда не следует, за деньги "обоснует", что угодно, да еще и не способна видеть дальше собственного носа.
- Бывают, конечно, промашки, но по большому счету наука - это знание. А знание - двигатель прогресса.
- И как далеко знание вас задвинуло?
- Ты человечество в пещерах разместил? В Кане, видишь, уже дома есть, но туалеты еще на улице. А у нас уже - полный комфорт. И это лишь часть неоспоримых достижений прогресса.
- На самом деле комфорт ваш - ползучая катастрофа. В гигантских мегаполисах природа не в состоянии восстанавливать среду. Дышать нечем, водой опасно мыться, не то, что пить. Все живущие в городах - заложники комфорта. Дня два не подавать воды - и город захлебнется в нечистотах, отключить электричество на несколько часов и в метро и застрявших лифтах жертвы будут исчисляться тысячами. Я уж не говорю о постоянном разрушительном стрессе от чрезмерного скопления людей.
Так рай не строят.
- Не в пещерах же было оставаться?
- Конечно, нет. Но можно было остановиться на золотой середине, найти гармонию с природой и жить, не разрушая ее.
- Тогда земли на всех не хватит.
- Это опять наука посчитала?
- Ну да.
- Тяжелый случай. Давай сначала. Землю кто создал Я или твоя наука?
- Ты.
- Так вот я тебе говорю: На земле всего и всегда будет в достатке, если люди научатся любить друг друга.
"Любить друг друга" - это одежды голого короля, - хочу, но не успеваю возразить. Он вдруг указывает на водоносы и спрашивает.
- Там вода или вино?
Я помню из "Евангелия" всю историю с превращением воды, но сейчас только что мальчонка влил последний кувшин воды, закончив наполнять последний водонос. Я в замешательстве. Иисус смеется.
- Сомнение - враг веры.
Наверное, это так. Но, чтобы верить во что бы то ни было, надо сначала прочувствовать!... Умозрительные постулаты, за пределами ощущений, всегда размыты, а потому легко замещаемы другими. С другой стороны, нужно ли убеждать муравья, что разрушительные потоки с небес, падающие на муравейник могут быть разного происхождения: и Божьим дождем и мочой остановившегося лося? Я верил, например, что вечен на Земле. Однако оказалось, что не только я, но и сама Земля не вечна. Мало того, мне, оказывается, и не осознать происходящее во Вселенной! Тогда зачем меня создал таким Господь Бог, с постоянным чувством собственной ничтожности, никчемности и неполноценности? Всё, что я делаю на Земле, в конечном счете, никому не нужно! Но ведь всё-таки должен же быть какой-то смысл всему происходящему во Вселенной! Как-то обидно появиться на свет, только для того, чтобы ужаснуться собственной беспомощности в бесконечных просторах мироздания. Не могут же быть Божественные усилия по созданию человека напрасными? Зачем-то нужны Ему моя жизнь, мои переживания? Вот компьютер, скажем, создан разумом человеческим для помощи разуму же творить. Постепенно по форме он обретал человеческие черты. Сначала в шутку, а теперь и всерьёз. Со своим подобием сподручнее общаться. По содержанию и говорить не приходится: при диалоге с компьютером уже и забываешь, что это машина.
Может и Богу понадобилось сотворение помощника по образу и подобию своему? Узнать бы только с какой целью? Что Ему нужно от своего подобия? Очень похоже, что Богу первое творение не сразу показалось удачным. Понадобился потоп, чтобы убрать нежелательный вариант. Понадобилось собственное пришествие на Землю персонально, чтобы создать Церковь, корректирующую развитие размножающихся "помощников" в нужном направлении. И видно заранее предполагая невысокую эффективность церкви, предупредил о втором пришествии.
Очень интересно было бы узнать цель эксперимента...
Он легонько хлопает меня по затылку.
- Ты будешь тринадцатым апостолом, - и смеется.
У меня тут же темнеет в глазах...
Тьма сгущается и поглощает все пространство. Непроницаемая чернь становится осязаемо вязкой... Вселенская тишина... Жутковато в этих чернилах. Но вот где-то на периферии зрения появляется малюсенькая мерцающая точка. Она приближается, движется вправо и вниз, затем останавливается и превращается в небольшой пульсирующий красный квадратик. Он будто подкачивает свет, потому что с каждым новым импульсом темнота отступает. Постепенно проступают очертания экрана. Квадратик оказывается значком на панели задач моего компьютера.
За окном еще светло. Я смотрю на часы. "Рекламная пауза" длилась минут двадцать. На панели задач красный квадратик не исчез, но уже не мерцает. Так, сейчас проверим его начинку. Файл " ХIII" - это все, что мне удалось выпытать у компьютера. Ладно, нет так нет, попробуем открыть заново. ... Вот тебе на! Нажал на левую кнопку и квадратика как не бывало!... Интересная история....Всегда вот так! На самом интересном месте, бабах и все пропало! А я бы уж дожал Тебя, Господи, будь уверен! Рассуждения Твои - чистая демагогия. " Любите друг друга" - все равно что "творите добро". Прописные истины - их все знают, все соглашаются, но никто не собирается выполнять. На самом деле - человек человеку - враг или в лучшем случае соперник за место под солнцем... Что Он там еще сказал под конец? " Сомнение - враг веры"? А если не сомневаться, то очень легко сбиться с дороги! "Мы наш мы новый мир построим..." И строили без всяких сомнений! А что получилось?...Эх, жаль сны не сериалы!...
Так, на чём, я остановился? Ах, да, я теперь отныне и до конца дней старик...Перспектив никаких, только ожидание постепенного ухудшения и неизбежного конца. В лучшем случае еще несколько лет может удастся попутешествовать по миру в кампании румяных седых неунывающих здоровячков, что никогда не удавалось в молодости из-за нехватки времени и денег. Надо сказать, что денег и сейчас негусто. Я хоть и выгораживал перед Христом заслуги прогрессивного человечества, а должен признать, что с точки зрения справедливости распределения земных благ людишки подкачали. " Кто смел, тот и съел" - несменяемый вечный нехитрый экономический механизм со времен первобытной общины действует до сих пор. И ученые умы нисколько не усовершенствовали его за тысячелетия. "Свободный рынок" - на самом деле бессовестный обман. Не нужно быть профессиональным экономистом, чтобы это понять. Например, такие как я, проработали всю жизнь и теперь едва сводят концы с концами, а другие, ничуть их не лучше нас, захлебываются в роскоши. На одном полюсе пухнут и умирают с голоду, на другом разлагаются от пресыщения. И так было всегда. Если бы "рынок" хоть что-нибудь регулировал, как тогда объяснить, что один человек может "законно" украсть результаты труда миллионов людей? Что никогда не стукнувший палец о палец человек, может обладать состояниями, способными прокормить целые страны, просто потому что он наследник? Это не регулирование, а разгул вседозволенности...
Землю Бог не делил меж людьми. Значит, ее сокровища принадлежат всем. Человек же самовольно отрезал себе "собственный" кусок земли и стал изгонять оттуда своего "ближнего". Как это, интересно, в такой ситуации "возлюбить" сознательно выталкиваемого? И откуда вообще в человеке возникло убеждение, что надо все грести под себя? Он ведь прекрасно понимает, что не вечен на Земле, что с собой в мир иной ничего не унести, но даже на смертном одре, слабеющей рукой пытается спрятать деньги под подушку, а последняя угасающая мысль скорбит о дороговизне похорон...
Да, много еще чего нужно было бы выведать у Христа. Жаль, что сон случился неожиданно...
Так, опять сбился с мысли. А-а, ну да, я старик и надо приспосабливаться к новой реальности... А собственно зачем приспосабливаться? Зачем? Чтобы "влачить" жалкое существование? Может лучше зажмуриться, шагнуть с балкона и разом прекратить затяжной процесс угасания? И тем избежать мук ежедневной печальной констатации постепенного умирания плоти? Это еще в лучшем случае. А в худшем придется корчиться от боли или беспомощности в доме престарелых.... А что, действительно, мне делать на земле? Ничего нового для себя я уже не открою в этом мире. Не осталось ровно ничего не испытанного и не пережитого. Поэтому, наверное, все струны моих чувств уже ослабли до такой степени, что могут лишь слабо дребезжать, а не петь, как в молодости. И то если их сильно дернуть. Прежде достаточно было их коснуться... Другим людям я не нужен, потому что у меня уже нет сил приносить им пользу. Так лучше освободить "жилплощадь" и понапрасну не расходовать драгоценные воду и воздух? Пусть больше останется молодому поколению... Говорят, что Бог против самоубийства. Почему, тоже интересно бы узнать. В молодом возрасте, действительно, самоубийство не оправдано, а вот дряхлых стариков, по моему - лучший выход...Лучший, но не для всех. Для богатых, например...Интересно, чтобы я думал о конце жизни будучи миллионером?..
Звонок в дверь прервал мои невеселые мысли. Я взглянул на часы. 22-05.
Поздно для обычных моих посетителей. Кто же это? Грабители в такое время не ходят, да и брать у меня нечего...
Я смело открываю дверь. На пороге ...На пороге стоит ... На пороге стою Я!!!... Я... Но лет на двадцать моложе... Я - лет сорока... Я остолбенело молчу. "Я" несколько секунд молчит тоже, потом, коротко глянув мне в глаза, спрашивает моим голосом.
- Кирилл Викторович?
- Да,- отвечаю я и чувствую, как голова начинает покруживаться.
- Можно войти?
- Конечно, пожалуйста.
Моя копия бочком проскальзывает мимо меня, я закрываю дверь.
- Куда можно? - спрашивает моя прежняя копия моим прежним голосом, с интересом оглядывая переднюю.
- Проходите в комнату.
Я показываю на дверь, хотя и так понятно, что другого пути туда нет. Предлагаю ему сесть на диван, сам опускаюсь в кресло.
- Я ненадолго, - предупреждает копия. - Меня зовут Александром. Мне о вас рассказывала мама. Она умерла, к сожалению. Ее звали Ариадна, она училась с вами...
Дальше можно было не уточнять. История, приключившаяся со мной в студенческие годы, хорошо сохранилась в моей памяти ...
Видите, опять приходится отвлекаться на второстепенные воспоминания. Но это не по моей вине...
Еще когда я учился в институте, меня бросила или скорее предала моя первая в жизни возлюбленная. Сама по себе история банальная с сегодняшних позиций, но тогда я очень переживал. Чуть было не выскочил из института с пятого курса за неуспеваемость. Пришлось взять академический отпуск и год приходить в себя. Потом надо было привыкать к новой группе, вживаться в другой коллектив. Вот в этой новой группе и произошло наше знакомство с Ариадной, Аришкой, как ее все называли. Я сразу заметил, что она ко мне неровно дышит. Не знаю, чем я ее привлек, но я постоянно ловил на себе ее задумчивые взгляды. Она страшно смущалась и краснела до слез, если мне удавалось перехватить ее взгляд. Надо сказать, что она была очень красивой девушкой, что было большой редкостью в технических вузах в наше время. Обычно туда попадали умные, но невзрачные. Ариша была исключением. Прежде всего, у нее были удивительные глаза. Большие, глубокие, печальные, чистые. Излучающие доброту с абсолютно беззащитным выражением. Голос ее был тихим, чуточку вкрадчивым. Она никогда не грубила, даже не повышала голоса, но при этом в ней угадывалась сила характера. Конечно, за ней пытались ухаживать ребята из группы и старшекурсники, но безрезультатно...
Я же к тому моменту чувствовал себя законченным женоненавистником. В любой девушке теперь я подозревал двойное дно. Во всех без исключения сквозило, как мне казалось, едва прикрытое лицемерие, ханжество, ложь. Они только прикидываются влюбленными, добродетельными и честными. На самом деле ими руководит холодный расчет. Я готов был всем им мстить за поруганную мужскую честь, за то, что одна из них, из этого предательского сословия, хладнокровно растоптала мою искреннюю преданную любовь...
В те времена у студентов была одна насущная проблема - 'хата'. Так именовалась любая квартира в городе, свободная от родителей на время устраиваемого 'загула', или по сегодняшнему, вечеринки. 'Загулы на хате' - танцы под радиолу, песни под гитару и конечно выпивка продолжались до возвращения родителей из театра или кино. Как редчайший подарок загул продолжался до утра, если родители уезжали на ночь на дачу. На такие праздники, конечно, приглашал хозяин 'хаты'. Попадать на все устраиваемые загулы удавалось немногим. Для этого нужно было чем-нибудь устраивать любую компанию: играть на гитаре, петь, быть заводилой или, нам худой конец, иметь набор заграничных пластинок.
Несмотря на присущую мне застенчивость, в компании, после 'принятия' дозы горячительного, я преображался на удивление самому себе. Во мне возникало острое желание стать центром внимания: я сыпал анекдотами, острил, бренчал на гитаре, пел. В результате я прослыл душой компании и меня звали наперебой даже из других групп. Но это было до отпуска, на этом же курсе меня ни в моей группе, ни в соседних никто не знал, и приглашений я не получал. Да и мне было трудно привыкать к новой публике, и свободное время я проводил с прежними сокурсниками.
Только к концу учебного года, весной, в перерыве между семинарами ко мне как-то подошел один парень из группы.
- У Аришки день рождения и 'хата' в субботу. Будешь скидываться?
Я невольно оглянулся по сторонам, ища ее глазами. Она разговаривала невдалеке с подругой, но я успел перехватить ее любопытный взгляд. Она тут же отвела глаза, сделала вид, что увлечена разговором, но ее выдала краска, вспыхнувшая пунцовыми пятнами на щеках...
Пока мы обсуждали с организатором застолья что, чего и как, я между делом узнал, что хата у Аришки образовалась первый раз за все годы учебы, потому что ее папа большая 'шишка', у них шикарная обстановка и мама за нее очень боялась. Но в этот раз, по случаю дня рождения и скорого окончания института, мама смилостивилась и они с отцом разрешили 'сабантуй' аж до утра.
Мебель в квартире действительно была роскошной. Полированная, импортная, солидная. На полах ковры. В гостиной на огромном дубовом столе, покрытом белоснежной скатертью, стояли тарелки тонкого фарфора с серебряными приборами, хрустальные фужеры. Стулья, мягкие, полукруглые, похожие на кресла, вокруг стола, в углу невиданная американская радиола-автомат для долгоиграющих пластинок с мощными колонками усиливали ощущение роскоши вокруг.
Несмотря на отсутствие родителей, все приглашенные чувствовали себя несколько скованно в непривычной обстановке. Хозяйка, раскрасневшаяся от волнения, уговаривала всех чувствовать себя как дома, носилась из кухни в гостиную, расставляя на столе, закуски, салаты, пироги.
Наконец, все расселись, торжественно поздравили Аришу, выпили, и ... меня понесло. Я был в ударе, 'публика' смеялась, подпевала, хлопала. Особенно Ариша. Она не сводила с меня глаз. Сейчас я уже точно могу сказать, что больше в жизни такого взгляда мне не суждено было встретить. Вы знаете, что такое любящий девичий взгляд? Он пронзительно нежный ласкающий и зовущий, переполненный счастливым радостным предвкушением неизведанной любви, безмерно обожающий вас и предлагающий себя без остатка и ... и прерываемый частыми всполохами целомудренного ужаса от собственной смелости.
Я его чувствовал, но оставался холоден. Почему не знаю. Она ведь и внешне была хороша. Может быть, еще сидела во мне прошлая обида на весь женский род? Званые на день рождения ребята не теряли надежды на благосклонность, и наперебой приглашали ее танцевать. Но я то знал, кто победитель. Какая муха меня укусила, не понятно, но я решил продемонстрировать это всем присутствующим. До сего момента я бренчал на гитаре, балагурил с ребятами, выбирал пластинки, но сам не танцевал. Я отложил гитару, улучил момент и пригласил Аришу на танго. В гостиной горело только бра над радиолой, но и в полумраке нельзя было не заметить густой румянец, сразу заливший ее щеки. Слезы выступили у нее от сильного смущения, но она не отвела взгляда, хотя я чувствовал, что это ей стоит больших усилий. Еще я почувствовал, как затрепетало все ее существо, когда я прижал ее к себе. В меня будто вселился бес. Я со снисходительной усмешкой спросил негромко, но чтобы слышали рядом танцующие.
- Правда, ты меня любишь?
Она прямо смотрела мне в глаза, и я с удовольствием отметил страдание от чудовищного смущения, каким наполнился ее взгляд. Я заставлял ее произнести тайну, спрятанную от себя самой за семью замками, глядя мне в глаза и в присутствии других людей.
- Да,- одними губами пролепетала она.
Ее глаза умоляли прекратить пытку. Но меня вдруг охватило странное желание, испытанное мной всего однажды в раннем детстве и, казалось, давно забытое...
В трехлетнем возрасте в детском саду, я щипал одну девочку в группе. Щипал больно, и меня удивляло, что она не отталкивала меня, не убегала, не пряталась, а только беспомощно начинала громко плакать, открыв широко рот и обливаясь слезами. Когда к ней подходила воспитательница, она успокаивалась, но не выдавала обидчика. Я не могу сказать, чем привлекал меня этот процесс, но я при случае повторял щипки до тех пор, пока воспитательница не застала меня за этим неприглядным занятием. Она молча ущипнула меня тоже и так больно, что я заплакал.
- Больно? - спросила воспитательница.
Я кивнул.
- Вот и ей больно. Она меньше тебя и себя защитить не может. А тебе должно быть стыдно.
Больше таких экспериментов я в жизни не проводил...
Сейчас во мне вновь, вдруг, возникло похожее желание почувствовать себя полновластным повелителем девичьей души, но теперь мне еще и захотелось продемонстрировать свою власть окружающим.
-Правда, любишь?
Ариша смогла лишь кивнуть. Она из последних сил боролась с безмерным смущением.
- Тогда поцелуй меня!
Все вокруг делали вид, что не слушают нас, однако, по коротким взглядам ребят я понимал, что они с большим интересом ждут результата.
Ариша закрыла глаза и.... Наверное с таким выражением лица в прежние времена девушки бросались в омут... Ее губы на мгновение коснулись моих и тут же отпрянули назад.... В этот момент кончилась пластинка, и, воспользовавшись заминкой, я громко произнес
- Предлагаю выпить за любовь!
Народ дружно и одобрительно загалдел и двинулся к сдвинутому к стене столу. Я был вполне удовлетворен. Победа безоговорочная и очевидная для всех.
Вечер продолжался и завидующие моему успеху ребята договорились меня подпоить. Это им легко удалось. Остаток вечера меня тошнило, я плохо соображал и держался на ногах. Ариша от меня не отходила и в конце концов меня уложили на ее кровать в ее спальне. К утру часть команды разошлась по домам, часть осталась досыпать на широченном диване гостиной. Арише пришлось лечь рядом со мной. Другого места не было...
Я проснулся уже днем. Голова гудела. Я не сразу понял, где я. Потом постепенно память восстановила события: день рождения... Ариша... надрался.... Рядом со мной никого. Я вспомнил и ночь. Осторожно прильнувшее ко мне неподвижное девичье тело. Я сначала принял ее, в мутном полусне, за ту, которая бросила меня. Потом понял, что ошибся и меня охватило разочарование с большой примесью раздражения и ... '...И пользовался ей не как Кассандрой, а как простой и ненасытный победитель...' - подбросила память, подходящую цитату. Пожалуй точнее не скажешь о прошедшей ночи.
Появилась Ариша. Она была в домашнем халатике и держала поднос с горячим ароматным кофе. Глаза ее светились прежней целомудренной любовью, но уже без всякого страха, и излучали вселенскую доброту.
- Доброе утро, а где ребята? - спросил я обычным тоном, будто ничего не произошло.
Она улыбнулась, поставила поднос на тумбочку у кровати, села рядом со мной и провела рукой по моей взлохмаченной голове.
- Все уже давно ушли...
И тут я с ужасом понял, что она ждет от меня признания в любви.
А как же иначе? Я вчера вырвал у нее признание, и она вполне могла подумать, что это было единственным препятствием для моего ответного.... Теперь это препятствие удалено.... Потом, не исключено, что ночью, в порыве страстей, я уже нашептал ей то, что теперь требовало лишь подтверждения при дневном освещении, в нормальном режиме, так сказать...
Её ожидание было столь осязаемым, что я ощущал его каждой клеточкой своего тела. Но те же клеточки, да и мой трезвеющий разум были абсолютно холодны и невосприимчивы к движениям ее души... Я не мог даже посмотреть ей в глаза. Она вычислит ложь в одно мгновение... Я сделал глоток из чашки дымящегося кофе.
- Ариш, спасибо!.. Безумно трещит башка.
- Я сейчас тебе дам таблетку, - кинулась, было, она на кухню.
Я ее удержал.
- Не надо, я себя знаю, мне нужен день. Я пойду домой, отлежусь,
К вечеру тебе позвоню.
Я ей позвонил вечером. Мы прогулялись от метро до института и обратно, в подробностях вспомнили вечер накануне. Ариша огорчалась, что она не сразу заметила, как мне подмешивали водку в вино, рассказывала, как мне было плохо, но ни словом не обмолвилась о ночи. Она ждала, что я заговорю первым, но я промолчал.
Я не подошел к ней на следующий день в институте. И на следующий. Её непонимающий, полный горечи взгляд преследовал меня теперь ежедневно и вызывал у меня легкие приступы угрызения совести. Чтобы как-то избавиться от них я твердил себе: я ей ничего не обещал... лгать о несуществующей любви еще хуже... что делать, если так случилось... лучше пережить ошибку, чем потом всю жизнь мучиться от неразделенной любви... в конце концов, могла бы и не ложиться со мной, уже взрослый человек, должна была думать...
Сейчас, конечно, о том событии я думаю совсем иначе. Я вел себя тогда, как насильник, обычный заурядный насильник. С той лишь разницей, что тот использует грубую силу, а я..., я - интеллектуальное насилие. Взломал как хакер, по-воровски, девичью программу защиты. Мной руководили низменные желания, не более. Кувалдой или обманом добиваешься своего - в любом случае - ты преступник. Какой именно инструмент в руках значения не имеет. Я был ни чем не лучше насильника: злоупотребил доверием - раз, и трусливо прятался от ответственности за низкий поступок - два.
Но тогда я всячески себя перед собой выгораживал. Я так и пропрятался весь месяц, последний совместный месяц учебы и больше мы с Аришей не встречались никогда...
Позже, по прошествии нескольких месяцев, я даже почувствовал себя героем, в том смысле, что отомстил всему женскому роду и теперь не мне одному несправедливо страдать.
Я пытался поподробней рассмотреть Александра. Продолжая говорить, он быстро оглянул комнату, для вежливости присев, тут же встал и протянул визитку.
- Вы извините, у меня мало времени. Может мы встретимся завтра, и пообедаем вместе? У меня есть к вам несколько вопросов.... В три часа, скажем, вам удобно?
- Мне удобно, свободным временем даже могу поделиться.
- Спасибо. Это то, что мне больше всего не хватает. - Он улыбнулся.
'Улыбка Аришкина' , мелькнула у меня мысль.
- Тогда завтра я за вами к 2.30-ти пришлю машину.
Он так стремительно вышел, что мне осталось только захлопнуть дверь. Я глянул на визитку. На ней значилась Аришкина фамилия ...
На протяжении второй половины жизни, я привык к неожиданным поворотам или жизненным тупикам, но такого варианта при всей фантазии я и предположить не мог.
Так значит этот Александр - мой сын, 'биологический' сын!!! Вот чем через сорок лет обернулось легкомыслие юности... Мне тогда такое и в голову не приходило. Если бы я знал, что Ариша забеременела.... Ну узнал бы, предположим, и чтобы я сделал? Прибежал бы просить прощения? А что дальше? ... Совместная жизнь? Мука для нее, мука для меня, мука для сына...
Сорокалетний мужчина, всем похожий на меня, голосом, жестами, телосложением не вызвал во мне никаких чувств, кроме крайнего удивления. А откуда им взяться, чувствам? Я его не растил, не воспитывал.... По сути он мне чужой человек. Кажется, и он это почувствовал.... Однако зачем-то он пригласил меня...
Беспорядочные мысли роились в моей голове и не давали уснуть. Уже давно наступила ночь, а я все никак не мог справиться потрясением и ворочался с боку на бок, пытаясь отогнать невеселые мысли и заснуть. Наконец, мысли смешались, пошел поток неразборчивых обрывков, потом появились цветные круги, а затем замигал красный квадратик...