Горковенко Людмила Павловна : другие произведения.

Бионик. Двуличные. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.78*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что ты задумала, доктор евгеники и генетики Сталина Меркулова? Ах, бионика-полиморфа... Зачем? Не знаешь? Но это ведь прекрасная идея! А изобретенную тобой наносыворотку, которую пришлось строго засекретить хочется иметь не только суперколонии Русь-2 на Авроре...
  Усталая докторша в белом халате близоруко щурилась, рассматривая на свет содержимое колбы. На несколько секунд она зажмурилась, восстанавливая зрение. Потом отставила сосуд и сосредоточилась. Обстановка предательски расплывалась, норовя смешать краски то в серый, то в грязно-коричневый.
  - Гена, запиши, - сипло скомандовала она, считывая и расшифровывая на ходу показания инкубатора, - объект развивается нормально. Тест инвитро показывает полную жизнеспособность. Полиморфия на стадии компенсации, - женщина потерла лоб, потом закрыла глаза ладонью. - Господи, хоть бы все получилось... Ген, как ты думаешь, на этот раз шанс есть?
  Откуда-то из-за аппаратуры донесся приглушенный голос:
  - Шансы были и в прошлые разы... Может быть, все зависит от везения?
  - Да... Ненадежная штука это твое везение. Никак его не просчитать.
  - Если долго мучиться, что-нибудь получится. И вообще... ты не чувствуешь усталости? Нельзя столько работать... Ты не бионик, Лина.
  - Знаешь, иногда хотелось бы им оказаться. Мне всегда было интересно узнать, как они себя чувствуют, - призналась она, открыв один из боковых шлюзов инкубатора и встраивая туда колбу с раствором. - Скоро надо будет искать ему мать. У тебя есть кто-нибудь на примете?
  - Пока нет. После неудачного завершения прошлого эксперимента... Я не думаю, что кто-то может пожелать такого, приятного мало, когда из тебя вынимают не человеческое дитя, а этакого василиска... Не то птичка, не то рептилия...
  - Родила царица в ночь не то сына, не то дочь... Не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку...- процитировала Лина. - Я сама не понимаю, как это произошло. За день до операции его сканировали. Плод был нормальный. Отчего он стал изменяться при родах? Может быть, посчитал извлечение агрессией против него?
  - Что толку гадать? Однако, если этот опыт удастся, у тебя будет возможность задать ему такой вопрос. Главное, чтобы никто не пронюхал о том, чем ты занимаешься.
  - Не ты, а мы. Ты тоже в этом замешан, и если всплывет, попадем оба... Ладно, что-то мы сегодня и вправду засиделись. Вырубай машины! Спать! - деланно бодрым тоном велела она.
  Гул медленно затихал. Геннадий вынырнул из недр лаборатории, на ходу стянул перчатки, бросил их в утилизатор и уже надевал плащ, пока его коллега программировала инкубатор.
  - Чем планируешь заняться завтра?
  - Еще не думала. Скорее всего, буду работать.
  - Понятие 'личная жизнь' тебе, наверное, не знакомо, - поджал губы он.
  - Просто нет времени.
  - Скажи, ты не хочешь ребенка? Такие гены не должны пропадать зря.
  - Они и не пропадают. Часть моего генотипа есть в некоторых биониках, в самых симпатичных, между прочим. А наш подопечный, - она любовно оглядела инкубатор, словно видела сквозь толстую обшивку развивающееся существо, - это почти мой сынок.
  - Я всегда завидовал твоей способности отвечать на все вопросы быстро и не задумываясь. Чао, бамбина!
  Молодой мужчина приподнял воображаемую шляпу и, отвесив поклон, скрылся за дверью. Доктор евгеники и генетики Сталина Израилевна Меркулова еще постояла над бесшумно работающей машиной, кивнула сама себе и вышла. Дверь автоматически закрылась наглухо.
  Дом встретил ее темнотой и молчанием. Сталина бросила сумку в прихожей, прошла на кухню, включила чайник. Бессильно опустившись на табурет евгеник сгорбилась и чуть было не уснула за столом... Чайник просигналил, женщина вздрогнула, поднимая голову. Пока чай заваривался, она умылась и переоделась в домашнее.
  Устроившись на старом диване, Лина щелкнула пультом голокома, мягко засветилось приветственное сообщение... 'Ну надо же... Вот так приходишь каждый день, с ног падаешь, как ломовая лошадь... Могла бы себе давно взять помощника. Хоть какого-нибудь специалиста по уборке', - оглядела она Хаос, вольготно расположившийся в комнате. Журнальный столик, за которым она иногда обедала, был завален всевозможными обертками, пакетиками, скрывающими две или три немытых тарелки, кружку, в которой уже завелась собственная жизнь, такой же чистоты вилки и ложки...
  По комнате были разбросаны мятые вещи, некоторые уже не первой свежести...'Я совершеннейшая свинья', - но стыдно почему-то не было. 'Хотя... Перед кем стыдиться? Сюда даже привести некого, не то что жить... И в самом деле, прав Гена, наверное, можно и ребенка... Чтобы приучил к чистоте для начала... Но от кого ребенка? Чтобы ребенка, это же надо одеваться хорошо, макияж ежедневный, волосы, наконец, в порядок привести, а иначе нам удачи не видать... И это все лень. Просто одна большая такая лень. Впрочем, об этом еще можно подумать', - но подумать она не успела. Свет пригас, голоком через полчаса выключился...
  Утром в лаборатории доктор обнаружила знакомый плащ. Удивилась. Раньше нее обычно никто здесь не появлялся. Гена бродил между агрегатов и беседовал сам с собой, решая, как лучше удалять продукты распада из питательной среды.
  - Ты чего это так рано? Да еще и в субботу? - поинтересовалась она вместо приветствия.
  - Ну, не одной же тебе дано право загубить свою молодую жизнь...
  - Любовь упорхнула, бросив напоследок, что больше не хочет делить тебя с работой?
  - С чего ты взяла?
  - Просто каждый раз, когда такое происходит, ты начинаешь вкалывать с утроенной силой. Обычно это дает хороший результат, - Лина немного помолчала, потом начала переодеваться. - Гена... Как врач пациентке скажи, я смогу выносить... м-м-м... нашего малыша?
  - Что? Ты... кто? - изумление скользнуло по его лицу, но он быстро взял себя в руки.
  - Ты не так понял, - мягко укорила она, - я имела в виду бионика.
  Геннадий шумно выдохнул, но тревожная складка между бровей осталась на своем месте.
  - Технически и физически - да. Ты сможешь его выносить. Откуда такие мысли?
  - Ну, здрасьте! А кто вчера меня убеждал, что, мол, гены и все такое?
  Он промолчал. Лина натянула перчатки, опустила их в чашу с дезинфектором, подождала, пока не загорится разрешающий символ, и сразу же направилась к инкубатору. Снимая показания, она разговаривала с эмбрионом, зреющем в нем.
  - Так... Как мы сегодня себя чувствуем? Отлично... Отлично мы себя чувствуем сегодня... И все у нас в порядке... Гена, запиши: рост повышенный, но пока в переделах нормы. Жизнеспособность объекта - полная. Полиморфия в стадии компенсации. Пересадка в естественный донорский организм планируется на двадцать третье августа сего года.
  - Ты уверена?
  - Да.
  - Почему именно он? Почему не хочешь настоящего?
  Сталина гневно побелела:
  - Он настоящий!
  - Прости... я... я не так выразился, - коллега нервозно облизал губы, - Я имел в виду ребенка от мужчины. Природным путем.
  - Не твое дело.
  - Ну извини, Лин... Я понимаю, как много он для тебя значит. Это ведь не обычный тип бионика, так? Ни одна душа, кроме нас с тобой об этом пока не знает.
  - Вот и ладно. Никому и не надо знать. Пусть думают, что мы разрабатываем что-нибудь другое. Например, пилота для сверхдальних перелетов...
  - А что ты будешь писать в отчете? Дата икс наступит скоро, и если начальство не удовлетворят сухие письмена, они нагрянут с проверкой.
  - Вот этим ты займешься. Придумай новый тип. Прояви фантазию, найди доноров приличных. У тебя есть неделя, Гена - гений...
  - Слушаюсь и повинуюсь, - он сложил руки по-восточному и покорно склонил голову.
  День прошелестел бумагой, промигал лампами на пультах, проклацал клавиатурами и, утомившись, стал клониться к вечеру.
  Большая сумеречная кошка бродила по улицам Павлодара. Заглядывала в окна, вспрыгивала на крыши, стелилась по широким аллеям модных столичных парков. Всюду она оставляла клочья шерсти - темноты. Совсем скоро город укрылся в ласковой кошачьей тьме...
  Лина шла быстрым размеренным шагом, сосредоточившись на дыхании и прокручивая в голове всевозможные варианты развития событий. Она даже подумала о смерти, но эта мысль не вызвала ни страха, ни тревоги. Евгеник знала, что от родов не умирают.
  Гинекология и акушерство достигли впечатляющих результатов: впервые за многие годы рождаемость стабильно превышала смертность. Генетика же пробила себе путь наверх, обзаведясь влиятельными покровителями. Теперь вмешиваться в естественное развитие плода, устраняя различные генетические 'недостатки' и заменяя их 'достоинствами' было модно.
  Евгеник помнила, сколько шуму наделало изобретение ею сыворотки, позволяющей с помощью нанотехнологий увеличить жизнь человека по меньшей мере вдвое. Это стоило дорого, очень дорого, но желающие нашлись быстро. Успех первых операций был оглушительным. Умирающие от страшных болезней и старости обретали 'второе дыхание' и молодели на глазах.
  Лина выкупила арендуемое помещение, набрала штат сотрудников и вплотную занялась наукой. Скоро от крупных медицинских корпораций посыпались предложения продать патент на изобретение. Все они получили отказ. Потом предлагать перестали и начали угрожать. Сталине пришлось собрать в кулак волю, смотать в клубок нервы и стоять на своем до победного конца.
  Проблема решилась неожиданно и быстро. Глава страны почтил ее личным визитом, и вскоре частное учреждение превратилось в закрытый государственный особо охраняемый объект. Со временем заглохли даже слухи о его деятельности, и (странное дело!) пресса оставила лакомый кусочек в покое, словно его никогда не существовало.
  А потом было озарение. Молодая девушка создала бионику, новую науку на стыке генетики и наномеханики о создании специальных конструктов - биоников. Через два года запустили первую линию производства. Существ с особыми генетическими кодами, чей организм представлял собой сплав органики и наномеханики.
  Представьте себе человека, чей мозг сохраняет всю полученную информацию и перерабатывает ее за доли секунды, а тело сильное и послушное. Добавьте способность к самообучению, эмоциональность, желание приносить пользу и любовь к людям, заложенные в каждый хромосомный набор и усиленные программированием. Удалите стремление к власти, самовыражению и насилию в любых формах и вы получите идеальных работников для засекреченных институтов государства.
  Отличить бионика от 'человека естественного' можно только путем специального длительного и дорогостоящего обследования на оборудовании, аналогов которому в мире пока еще не было. Поэтому о них знали лишь те, кому по рангу это было положено. И никто не осмеливался раскрыть рта.
  Доктор остановилась перед дверью подъезда, нахмурилась, долго искала ключи. Не нашла. Вывалила все из сумочки на крыльцо: карточки, новая, но так и не пригодившаяся помада, флэшка, телефон... А вот и ключи! На ощупь открыла дверь, собрала свое добро, вошла.
  Хаос никуда не делся. Оборванный и грязный приживала... Стоит только разок оставить посуду в раковине или куртку на спинке стула, как он за несколько дней вырастает в чудовище, которое не убьешь, смахнув мокрой тряпкой с мебели. О, нет, с ним надо бороться тяжелой артиллерией. Одной тряпочкой тут не обойдешься...
  Лина сжала кулаки, внутри разгоралось и крепло знакомое пламя раздражения и обиды. Обиды на себя и раздражения собственной ленью. Нарочито аккуратно раздевшись, она размяла руки, похрустела суставами пальцев и начала вываливать с полок и вытаскивать из шкафов то, что там было.
  Кавардак недоверчиво заглядывал в глаза и вертелся рядом. Наивный! Сталина каверзно улыбнулась и принялась раскладывать одежду по порядку. Чистую - в шкаф, грязную - в сторону. Довольно заурчала стиральная машина. Беспорядок в недоумении отступил. В центре зала образовался кусочек свободного пространства.
  Чистота отвоевывала позиции одну за другой. Пылесос, ее верный рыцарь, побеждал в очередном сражении с ковром. Хаос пытался спрятаться в кухне, ютился в щелях пола, под ковриком прихожей, среди книг и дисков... Но его безжалостно изгоняли. И наконец, когда Лина, утомившаяся и довольная результатом, пила ежевечерний чай в вылизанной и почти стерильной квартире, Порядок уже сидел напротив в пустом кресле и широко улыбался.
  
  ѓСтоя перед зеркалом, Лина причесала волосы и убрала их в мягкую шапочку. Застегнула короткий халатик. Прикрепила к левой руке браслет с именем и фамилией. Взглянула в глаза отражению. Оно явно переживало, прямо тряслось...
  - Да не волнуйся ты так, - шепнула ему женщина. - Все будет хорошо. Я уверена.
  Отражение вздрогнуло, лукаво подмигнуло, мол, вот так авантюру мы с тобой затеяли! Сталина потерла лицо ладонями, глубоко вздохнула и начала диктовать:
  - Гена, запиши: естественный донор - Меркулова Сталина Израилевна, дата рождения - шестое октября две тысячи восемьдесят третьего года. Телосложение - худощавое, рост - сто шестьдесят девять сантиметров, вес - пятьдесят четыре килограмма. Фенотип рецессивный номер шесть. Заболеваний нет. Группа крови вторая, резус-фактор положительный. Риск отторжения плода - ноль целых одна тысячная процента. Пройден недельный интенсивный подготовительный гормональный курс. По результатам медицинского обследования к внедрению биомеханического эмбриона готова.
  Эта будничная речь немного успокоила ее, но страх перед неизвестностью не отступал.
  - Ген... Я боюсь...
  - Совершенно зря! Тебя просканировали. Машина теперь знает твое тело как свои пять...манипуляторов! - в доказательство он пошевелил пальцами у нее перед носом. - Она просто не может сделать что-то не так. А теперь нам пора. Тебе - в операционную, мне - в операторскую. Не тревожься. Ты ничего не почувствуешь. Мы все сделаем как надо, - врач похлопал ее по плечу и слегка подтолкнул к двери.
  Расположившись в удобном кресле и с немым ужасом глядя на зависшие над ее мягким телом, которое так легко повредить, манипуляторы, Сталина вцепилась в поручни, как цепляется тонущий за обломок доски. Шумно сглотнув, женщина заставила себя расслабиться. Правый верхний манипулятор молниеносно сделал ей легкий укол, евгеник не успела опомниться, как сознание потекло водой из плохо закрытого крана, потом превратилось в тонкую струйку, потом в капли... Кто-то неведомый и сильный постепенно закручивал вентиль, последняя капля дрожала на самом краю, но вот и она упала, растворяясь в заполнившей все темноте.
  Сталина очнулась на узкой и немного неудобной, явно не домашней, кровати. Стерильная белизна белья и стен, отсутствие окон шепнули ей, что она в гинекологическом отделении ее собственного центра. В новой палате для биологических доноров. Она положила руки на живот, с нежностью подумала о своем будущем ребенке, и каким-то неведомым образом получила отклик от него, маленького, еще беззащитного, растущего теперь там, в ласковой красной глубине. Это было похоже на короткие отрывки сумбурных и не до конца понятых слов, но мать ясно ощутила мощную волну добра и странной, но, несомненно, светлой силы. 'Значит, я правильно подобрала тебе гены, драгоценный мой сыночек...- Сталина счастливо вздохнула, свернулась калачиком, обняв подушку. - Я хочу, чтобы ты был самым добрым, самым сильным, самым умным, чтобы всегда принимал единственно верное решение... Хочу, чтобы твои ошибки были мелкими и не приносили вреда... Ведь ошибки бывают у всех... У каждого, избежать их невозможно... Ну так пусть твои ошибки ведут тебя к великим победам...'.
  Чмокнула герметичная дверь, в палату вошел Геннадий, вид у него был взъерошенный.
  - Сталина, вставай, пожалуйста, скорее... Через час у нас будет комиссия. Черт, что-то им не понравилось в моем отчете... - сообщник женщины в крайнем волнении облизал губы. Донор села на кровати, с силой потерла лицо, перестраиваясь на рабочий лад. Она ждала, когда к ней придет страх. Страх перед этой проверкой, перед зализанными черными людьми из Департамента инспекции, что все как один узкогубые, сухие, высоколобые, но внутри царила лишь спокойная уверенность.
  - Перестань нагнетать атмосферу, Ген... Программу с машины стер?
  - Да.
  - Манипуляторы, кресло, все очистил?
  - Так точно, - он слабо улыбнулся, понимая, что им, наверное, ничего не грозит...
  - Новый эмбрион подготовил, поместил в инкубатор? - Сталина уже стояла перед ним, закручивая по привычке длинные светлые волосы в тугой узел.
  - Нет... Я...
  - Сейчас будет... Дадим ему побольше стимуляторов роста и он у нас за полчаса достигнет показателей недельного роста...
  - Но... Это же убьет его, так?
  - Чем-то в этой жизни приходится жертвовать. В данном случае - лучше дорогостоящим материалом, чем нашей с тобой свободой.
  Гена готов был поклясться, что она ему показалась красивой в первые секунды, когда он вошел сюда: маленькая, светлая, с радостной улыбкой, но теперь доктор Меркулова снова была самой собой. Деловой, целеустремленной, строгой, с сухим и колючим прищуром бледно-зеленых глаз.
  
  Они входили по одному. Одинаковые до жути. Нет, не похожие друг на друга - одинаковые. Она наблюдала за ними с затаенным отвращением, как наблюдают порой за рептилиями в террариуме. Скользкие, неприятные твари, обшаривающие каждый закоулок ее лаборатории противными желтыми глазами и потными, грязными руками. Дрожащим от ярости голосом она приказала им сначала пройти процедуру обеззараживания, а потом приступать к проверке.
  О, она хорошо знала, что они хотят найти, что хотят видеть в ее глазах, чего желают. Выслужиться, вырваться из мальчиков на посылках за ее счет, перегрызут друг друга пауками в тесной банке, каждый из них будет подсиживать другого, вырывать, выманивать, выпытывать секреты...
  Да, они прекрасно осведомлены обо всех тонкостях работы генного инженера Меркуловой. Правительство хочет быть уверенным в том, что все идет по плану и славная докторша ничего не замышляет за спиной добрых дяденек с толстыми шеями и кошельками... Дяденек, у которых за обросшими салом спинами, прячется взведенный плазмер, готовый сию секунду покарать провинившихся... Сделать так, что все забудут, как тебя звали и что ты вообще существовала на этой планете, в этой реальности...
  Гена тщательно скрывал дрожь в коленях, потел, утирался. Хихикал, невпопад что-то пояснял, суетливо и обрывочно отвечал на грубые, четкие вопросы. Еще чуть-чуть и он не выдержит пресса этих желтых глаз, этих шипящих голосов, этих черных лацканов на безупречной белизне воротничков. Красные галстуки с печатями Департамента поедали глаза. Сталина взяла инициативу в свои руки. Ответы следовали еще до того, как кто-то из проверяющих успевал задать вопрос. Осмотр занял всего несколько неприятных минут, вместо нескольких тошных часов. Выпроводив посетителей, евгеник сникла и со стоном опустилась на заботливо подставленный Геной табурет.
  - Козлы долбанные, - сквозь зубы выругалась женщина, - как же они меня достали. Вот все испоганили одним присутствием своим. Паскудные жабы, - она перебрала еще с десяток животных, которым можно было приписать отрицательные качества, и упомянула, каким образом те скрещивались пока не получили данный продукт отвратительных мутаций.
  Лицо Сталины приобрело настолько искреннее выражение гадливости, что Гена содрогнулся, мельком взглянув на нее. Он расставлял по местам потревоженное оборудование, что-то непрерывно бормоча под нос, потом бормотание перешло в подвывание, не лишенное, впрочем, приятности. Хорошее настроение потихоньку возвращалось теплом в комнату, где еще недавно была настежь открыта в зимнюю ночь форточка... Вымораживающий ужас, паутиной облепивший мебель, лица сотрудников и даже инкубатор, стекал призрачными каплями и исчезал, впитываясь в пол.
  Дома, оставшись одна, Сталина долго не могла прийти в себя. Вдруг навалилась какая-то тоска, совершенно никчемные переживания, ей хочется одновременно и что-нибудь сделать, и нет сил даже подняться со стула. Возникло чувство, что кто-то стягивает все соки ее тела вниз живота. 'Такого не может быть, - вяло думала женщина, автоматически прижимая ладони к странно пульсирующему месту, - качает, как насос воду...', - удивилась она удачному сравнению и провалилась в небытие.
  
  Очнулась в липком, вызывающем зуд молочном тумане. Тишина кругом просто невероятная, кажется, слышен ток крови в сосудах. Лина пошевелилась, ощупала руками свое тесное замкнутое ложе. Вздохнула. Конечно, медкамера. Куда еще ее мог определить обеспокоенный коллега, не дождавшись на работе? Только в ЦМТ.
  Она яростно почесалась, с силой потерла лицо и вдруг замерла от первой отрезвляющей мысли - если ее подвергли полному медицинскому сканированию, то наверняка обнаружили, что она беременна. Вопрос в другом: сколько она уже тут находится и подключали ли камеру к спецустройству ?2? А если подключали, что тогда? Принудительный аборт? Нет... только не это... Откуда-то изнутри, сначала нечетко, потом все более явственно стали приходить слова. Ее мозг облекал этот бесплотный голос в приятную полутень баритона...
  - Ма... ма... Мамочка... Ты слышишь меня? Не надо кивать, скажи... мы-с-лен-но...
  - Слышу. Это... ты, сынок?
  - Я, - помолчал. - Ты не бойся, мозг, конечно, еще не сформирован, но... Я уже здесь... С тобой... Сам не знаю, как это получается, - голос явственно ухмылялся.
  Сталина представила себе его будущего обладателя. Картинка получилась теплая, от нее повеяло силой и спокойствием. Тревожные мысли отступили, их место заняли привычные рассуждения.
  - Скорее всего объема нейробластул в тебе достаточно, чтобы запустить процессы связного мышления... Однако язык, логическое построение лингвальных команд... прямая передача данных в мой мозг, - Сталина улыбнулась, - это приятный побочный эффект...
  - Наверное, какой-то тип симбиотического восприятия...
  -То есть ты пользуешься мной для того, чтобы мыслить?
  - Скорее всего, так и есть.
  - Но... как? То есть всегда считалось, что ребенок изначально не может, - она прервала себя на полуслове, внезапно осознавая, что привычная ей картина мира очень неустойчива...
  -Ты забыла, насколько я отличаюсь от биологических чистых детей? - ласково напомнил баритон.
  - Я не предполагала... что ТАК, - мысленно развела руками Лина.
  - Ну а как быть с моей полиморфией? Это, по-твоему, не отличие?
  - Не язви... Господи, я разговариваю с тобой как со взрослым! - потрясенно заключила евгеник.
  - Просто я расту слишком быстро... Всю информацию из твоего мозга я обработал за двое суток. Внешние каналы мне пока еще не доступны, но скоро я научусь подключаться к твоим.
  - Ты... Будешь видеть моими глазами, слышать моими ушами... И... Бог мой, мне придется забыть о личной жизни на девять месяцев?!
  - Ой, не надо вот этого вот, - кисло сморщился голос, - можно подумать, что до меня она у тебя процветала...
  - Ну... она же еще не совсем завяла, - неуверенно возразила мать.
  - Совсем, - категорично припечатал сын. - Да, кстати, тебе не интересно, сколько времени мы уже тут торчим?
  - Интересно. И сколько? - Сталина перевернулась на живот, разминая затекшее тело.
  - Около восьми суток. И в этом прежде всего я виноват, - в голосе слышалась глубокое раскаяние.
  - Поясни...
  - Видишь ли, при всех моих достоинствах есть один существенный недостаток: я потребляю огромное количество энергии для того, чтобы вырастить и развить нормальное тело. Скорость роста превосходит нормальную в три раза. Боюсь, что я... э-э-э-э... немного превысил лимит твоего организма...
  - И мозг автоматически отключился... Кровообращение было нарушено... Я это почувствовала. Теперь нам точно придется все три месяца пролежать в ЦМТ. И как я буду объяснять врачам специфику протекания моей беременности? Ой, извините, у меня незаконно подсаженный бионический эмбрион, который жрет энергии столько же, сколько небольшой завод, а растет как в сказке - не по дням, а по часам?
  Голос возбужденно хихикнул, потом Лине показалось, что она слышит сосредоточенное сопение, будто кто-то возится со сложным механизмом. Она понимала, что эти эффекты лишь порождение ее фантазии, но в окружающей тишине ухо невольно искало звуков. Любых. Пусть и выдуманных.
  - Ты что там делаешь? - обеспокоено пошевелилась мать, пробуя привстать на локтях.
  - Как это что? Борюсь с нанокритами. Пытаюсь вдолбить этим тупым псевдомеханическим животным, что им нужно снизить активность до минимума... Знаешь, мам, мне тут чрезвычайно уютно и я не хотел бы раньше времени попадать на стол к прозектору, - мрачно пошутил бионик. - О! Я понял, почему мне удается мыслительный процесс в отсутствии мозговой ткани! - Не дождавшись ответной реакции, он продолжил: - Мое тело действует как эквивалент человеческого органа мышления.
  - М-м-м... Ясно. А каков минимальный объем, позволяющий тебе думать?
  - Э-э-э... Двести пятьдесят граммов...
  - Бог мой! Уже? Мы пропали, - застонала она. - Эти чертовы медики точно поймут, что дело не чисто... Где это видано, чтобы плод так развивался?
  - Ну, не расстраивайся раньше времени! Я что-нибудь придумаю! И... да... один маленький вопросик: ты меня как назвала?
  - Честно? Я об этом еще не думала. А ты как хочешь?
  - Ну-у-у... что-нибудь необычное...
  - Гудвин, Великий и Ужасный? - со смешком предложила она.
  - Нет, слишком пафосно...
  Сталина задумалась, вспоминая все необычные имена, когда-либо слышанные или прочитанные.
  - Может быть, Аристарх подойдет?
  - Аристарх Меркулов. Звучит неплохо! А отчество?
  - Как это будет по матери... - пробормотала вслух Лина. - Сталинович? Сталевич?
  - Ужас! Лучше не надо... Ты не обидишься?
  - Нет, конечно.
  Женщина легла навзничь и хорошенько потянулась... И только тут заметила, что молочный туман постепенно рассеивается, это значит, что медкамеру скоро будут сканировать, но сначала нужно удалить питательную взвесь изнутри, чтобы не возникли помехи. Сканирование проводится в три этапа, вспомнила она, сначала инфракрасное, потом ультразвуковое и, наконец, двухфазный рентген. Они точно попадутся. А когда врачи доложат куда следует, их тихонько умертвят, может быть, даже не выпуская из медкамеры. Просто откачают воздух, и все... Судорожно вдохнув, женщина замерла, как будто, если она перестанет двигаться и дышать, неумолимые механизмы покажут другой результат. 'Кстати, помехи - отличная мысль, - шепотом отозвался в сознании Аристарх. - И мне, кажется, это по силам. Только вот... тебе может немного поплохеть, - она 'услышала', как мальчик завозился в животе. - Я попробую сгенерировать электромагнитный импульс достаточной силы, чтобы испортить им показания. Понятно, это не панацея, но тогда мне можно будет сказать: сделал все, что мог'. 'Тебе не повредит?' - заволновалась мать. 'Ерунда!' - уверенно отмахнулся голос. Сталина почувствовала резкий приступ дурноты. Камера зашлась в пьяной пляске, оставляя противный привкус желчи во рту и комок в желудке, подкатывающий к горлу...
  С характерным жужжанием крышка камеры поползла вверх и в сторону. Яркий мертвенно-синий свет заставил сощуриться, пациентка сморгнула набежавшие слезы: получилось! На нее недовольно смотрела молодая медичка:
  - Вы сможете выбраться самостоятельно? У нас проблемы с оборудованием.
  - Да, конечно... Я постараюсь...- язык ворочался тяжело, однако речь получилась внятной. Сталина неловко выкарабкалась из 'корыта', так медики называли нижнюю часть медицинской камеры, сестричка набросила на нее короткий зеленый халат.
  - Когда дистанционные техники все починят, вас пригласят на осмотр. Остальные камеры заняты, а запасные еще не переведены из стазиса в рабочий режим. Дело это долгое, сами понимаете. Я надеюсь, вы не будете жаловаться на плохое обслуживание? - подозрительно добродушно спросила она.
  - Нет, что вы! - поспешно уверила ее Лина, занимая широкое кресло, разложенное наподобие шезлонга. - Делайте все, как надо. Можете не торопиться, я вполне сносно себя чувствую.
  Девушка дежурно улыбнулась и вышла. Лина осмотрелась. Стандартная палата женской консультации. Зеленовато-желтой расцветки стены, под большим окном с видом на парк - удобная кровать. Напротив, под портретом счастливой матери с младенцем на руках, - медкамера. Два кресла для посетителей и одно для пациентки. Голоком. Впрочем, набор программ очень ограничен. Везде встроены удобные кнопки вызова персонала.
  Светало. Получив небольшую передышку, она снова задумалась над ситуацией. Бежать? Невозможно. Она и двух шагов не успеет ступить без риска быть пойманной и допрошенной. Наверняка у входа дежурят мальчики Вограна, потому что ее отсутствие на работе в течение стольких дней не могло не вызвать вопросов. И если она еще дышит, то это потому, что Гене как-то удалось удержать язык за зубами. Вероятно, и врать-то не пришлось. Она и в самом деле беременна, процесс протекает довольно сложно, и возможны всякие неожиданности... Сталина представила разговор Гены с главой безопасности Вограном, которого правительство держит на коротком поводке, следуя известной истине о друзьях и врагах. Стало страшно. Насахиро Миклошевич проницателен и хитер, Гене он не поверит ни за что, захочет убедиться сам. Все отчеты врачей и показания медкамеры, должно быть, уже у него. Евгеник помнила узкое угловатое лицо, лишенное начисто всякого выражения... Когда на него глядишь, видишь перед собой только странную маску, и как-то совсем не хочется знать, что за личность за ней скрыта. 'Аристарх', - тихонько позвала она. 'Да, что?' - тут же откликнулся сын.
  - Ты как там?
  - Спасибо, нормально, правда, ты нервничаешь, и я это чувствую. Немного неприятно.
  - Прости, - Лина положила руки на живот, откинулась в кресле, стараясь принять расслабленный вид.
  - Ничего... А этот Вогран и в самом деле так опасен? - после секундной паузы поинтересовался бионик.
  - Да. Очень. Ходят слухи, что он бывший наемный убийца... Поэтому его и сделали начальником. Сомневаюсь, что он станет добровольно связывать себе руки в нашем деле... Есть идеи, как нам выбраться отсюда?
  - Пока никаких, - честно признался сын. - Однако мне удалось затормозить развитие. Да и мои механо выдохлись после фокуса с излучением. Так что это тельце поспеет только за семь неполных месяцев. Я так понимаю, это вполне приемлемый срок.
  - Да, вполне, - облегченно вздохнула Лина.
  - Наверное, через недельку я наращу дополнительный блок нанитов и подсоединюсь к твоему зрению и слуху. Пока у меня вся деятельность уходит на обработку генетических данных. Тут стоит несколько странных блоков, это ты их ввела?
  - Нет. Я тебя не блокировала.
  - Ладно, значит можно создать антигены?
  - Валяй... Где только ты этому научился?
  - В твоей голове! Ты не представляешь, сколько там всякого... Я знаю сейчас то же самое, что и ты. Так что фактически мне не две недели, а все двадцать с хвостиком.
  - Боже мой, я лишила тебя детства...
  - Это не совсем верно. Мне в любом случае придется в ясли ходить и в детсад, и, наверное, в школу. Хотя твою школьно-университетскую программу я знаю наизусть. Это если мы отсюда выберемся, и твой Вогран нас не заметёт.
  'А вот и он...' - закончила Лина и села ровнее, стараясь не смотреть на посетителя и не делать резких движений. Вошедший был маленького роста и неопределенного возраста. Безукоризненно сидящий черный костюм не стеснял движений. Его комплекция, без сомнения, позволяла проникать в любые коммуникации современных зданий, с легкостью проходить там, где человек среднего роста и сложения наверняка застрянет. В свое время он немало пользовался эти щедрым даром матери-японки и неизвестного отца, судя по отчеству и фамилии - прибалта. На пустом лице мужчины застыла вежливая полуулыбка. Черные блестящие глаза схватывали, ощупывали и отбрасывали предметы обстановки и наконец остановились на Лине. Та молчала. Все так же не проронив ни слова Вогран подвинул себе одно из кресел и присел на самый краешек, доверительно наклонившись вперед.
  - Доброе утро, Сталина Израилевна. Как вы себя сегодня чувствуете? - тихо произнес он. Женщина внутренне вздрогнула, ей показалось, что губы у Насахиро вообще не двигались, и голос шел откуда-то со стороны. Лина почувствовала как деревенеет шея. Чтобы не выдать себя еще и дрожью в руках, пациентка спрятала их в карманы халата. От него это не укрылось.
  - Не надо переживать, вам ничего не грозит, Сталина Израилевна. Пока. Признаться, меня взволновали последние события, - он выделил слово 'взволновали'. - Не хотелось бы терять такого высококлассного молодого специалиста, - интонация вильнула на слове 'терять'. - Вы же знаете, вы незаменимы для Бюро.
  Сталина сглотнула, не ответив и на эту сентенцию. Вогран со вздохом откинулся в кресле, улыбка его увяла, рот стал жестким, будто под кожей крылись металлические пластины.
  - Геннадий Андреевич мне все рассказал. Увы, ненадежный у вас подручный.
  Сталина мысленно заметалась. Рой потревоженных мыслей больно жалил тревогой. 'Знает. Он все знает, но хочет, чтобы я подтвердила это сама. Отдалась в его руки. Чтобы он мог потом... манипулировать мной'. 'Так, без паники, - встрял Аристарх, - он может и врать с такой же мордой. Вот и ты бери с него пример'.
  - Что именно 'все', Насахиро Миклошевич? - криво улыбнулась евгеник.
  - О ваших, так сказать, экспериментах в области генетики.
  - Каждый ученый экспериментирует, Насахиро Миклошевич. И это прописано в моем контракте. Без экспериментов я никогда не поднимусь выше, а одного докторского звания мне мало. Я, знаете ли, амбициозна, - Сталина почувствовала, что ее несет и с трудом заставила себя остановиться на этой фразе.
  - Ясно, - проронил Вогран. - Можно вас поздравить, Сталина Израилевна. Ваш лечащий врач сообщил, что вы ждете ребенка. И как же мы упустили такой исторический, вне всякого сомнения, момент, как зачатие, - он с сожалением покачал головой.
  'Между прочим, он только что признался, что слежка за тобой установлена не так давно. И ведется на высоком уровне, - заявил бионик. - И что мы ему скажем?'.
  - Это не ваше дело, Насахиро Миклошевич, - резче, чем хотела, ответила Лина.
  - Как же... Очень даже мое, дорогая Сталина Израилевна... Если мои ребята плохо работают с вами, кто может гарантировать, что они не допускают таких же оплошностей и в работе, например, с главой государства? Получается, что и я не могу дать никаких гарантий. А ваш покорный слуга привык к обратному. Механизм должен быть выверен до мельчайших деталей. И такой прискорбный факт, что вы на несколько часов смогли выпасть из поля нашего зрения, крайне огорчает. И наводит на некоторые размышления.
  - Дорогой Насахиро Миклошевич, - почти прошипела беременная, - для того чтобы зачать ребенка, требуется от трех до семи минут интенсивных фрикций с последующей эякуляцией. Как видите, дурное дело не хитрое, и его вполне можно провернуть, попав в одно из 'слепых пятен' в любом помещении Бюро.
  - Камеры с трехсот шестидесятиградусным обзором не допускают появления 'слепых пятен', уважаемая Сталина Израилевна.
  - Как знать, уважаемый Насахиро Миклошевич, быть может, одна из них временно вышла из строя?
  - Быть может, - впервые на лице мужчины появилось подобие интереса. Генетик мысленно себе поаплодировала. 'Ничего еще тебе неизвестно доподлинно, товарищ, который нам вовсе не товарищ... Так, одни только догадки. Но довольно опасные догадки'.
  - Что-нибудь еще? - медовым голоском вопросила Сталина.
  - Полагаю, это все. Ах, да... Будьте готовы, через некоторое время вас переведут в другое помещение, где вы будете находиться под медицинским наблюдением и сможете продолжать вашу научную деятельность, - Вогран встал, направился к двери и уже перед самым выходом вдруг обернулся. - С прискорбием должен вам сообщить, уважаемая Сталина Израилевна, что ваш очередной проект по созданию пилота для сверхдальних перелетов опаздывает по срокам сдачи. Из Департамента инспекции пришли бумаги, извещающие, что эмбрион погиб через несколько часов после посещения группы проверки. Смею надеяться, что тому была причиной неосмотрительность персонала, который будет строго предупрежден, дабы обезопасить нас от подобных 'случайностей' впредь, - кавычки долго еще дрожали в воздухе, после того как за Вограном закрылась дверь.
  - Не так страшен черт, как его малюют! - оптимистично подытожил Аристарх.
  - Не все так просто, мой дорогой... Мне очень интересно, по какой причине санкционировали наблюдение. Эти таинственные перемещения пугают гораздо больше, чем тюремная камера. Насахиро-то не шутит.
  Мягко осветился голоком, привлекая к себе внимание:
  - Входящее сообщение. На номер нет кода доступа. Транслировать?
  - Да, конечно, - быстро откликнулась Лина.
  Над приемником появилось призрачное изображение напряженного лица и сгорбленных плеч Геннадия. Судя по обстановке, он был в Бюро. Говорил тихо и быстро, поминутно оглядываясь и облизывая губы:
  - Ты не представляешь, что здесь творится. У этих ящериц ордер на обыск! Они обшаривают каждый закоулок. Допрашивают сотрудников с психоморфом, народ просто в шоке! Я уже не знаю, что и думать... Вогран только что был, сказал, что ты ему во всем призналась и теперь тебя переводят на спецрежим! Меня, наверное, тоже скоро арестуют, но я не скажу ничего, слышишь! - 'Идиот! - едва ли не вслух крикнула женщина. - Молчи, молчи, скотина! Всех под монастырь подведешь!'. Напарник между тем продолжал: - Если ты можешь, свяжись со мной прямо сейчас по моему личному приемнику, я боюсь до чертиков этого япошку, он же душу из меня вытрясет!
  - Конец связи, - известил приятный обезличенный голос. - Запись передана в девять ноль пять. Желаете связаться с источником?
  - Нет. Набери номер сто девяносто пять, тринадцать, тринадцать, семьдесят восемь, ноль семь.
  - Подтверждаю набор: сто девяносто пять, тринадцать, тринадцать, семьдесят восемь, ноль семь. Номер зарегистрирован на Кулагина Геннадия Андреевича, желаете связаться?
  - Да.
  Долгое время ничего не происходило, даже начали кружить какие-то цветные голограммы, потом появилось изображение. Мутное, дрожащее, слышимость и того хуже... Руководитель Бюро придала лицу строгость, в голосе завибрировал металл:
  - Геннадий Андреевич, я только что получила ваше сумбурное сообщение, из которого поняла, что Насахиро Миклошевич проводит внеочередную проверку. Что за паника? Рано вы нас хороните. Господин Вогран обеспокоен состоянием моего здоровья и желает найти подтверждение, - с нажимом произнесла она, - тому, что это не связано с нашей работой. Мне повторить или вы и так все поняли? - Гена ошеломленно молчал, потом глухо выдавил:
  - Я понял, Сталина Израилевна.
  - Отлично! Я надеюсь скоро вернуться в наш дружный коллектив. Подготовьте базу для проекта 0307, но ничего без меня не предпринимайте. Как поняли?
  - Понял хорошо, будет сделано.
  - Все, мне пора, конец связи.
  - Конец связи, - машинально повторил за ней Кулагин и хотел что-то добавить, но Сталина как раз отключилась, потому что в дверь вкрадчиво поскреблись.
  - Войдите, - с замирающим сердцем пригласила пациентка.
  Молодой и по-женски красивый блондин в отлично скроенном стандартном мундире госслужбы Вограна вежливо приветствовал евгеника, и плотно закрыв за собой дверь, запер ее магнитным ключом. В руках у него был объемный пакет.
  - Госпожа Меркулова, меня прислал Насахиро Миклошевич. Здесь одежда и обувь, а также ваши прочие личные вещи.
  - Вы что, рылись в моем доме? - возмущенно воскликнула женщина.
  - Нет, госпожа Меркулова, эти вещи были с вами, когда вы сюда поступили. Мы уладили все формальности, так что вас можно поздравить с выпиской.
  - Что ж, это неплохо. У вас имя есть? Как-то не вежливо будет звать 'эй ты, белобрысый', - поддела она, забирая из рук у опешившего посыльного пакет.
  - Меня зовут Марк, госпожа Меркулова, - он растеряно улыбнулся, польщенный ее любезностью, соображая, где же кроется подвох...
  - Очень приятно, давно у Насахиро? - Сталина сбросила халатик, молодой человек тотчас отвернулся и встал лицом к двери.
  - Уже четвертый год. Меня взяли сразу после училища.
  - Вы этим гордитесь, - констатировала генетик, переодеваясь. - И как о нем говорят подчиненные?
  - Мы ценим его опыт и ум, госпожа Меркулова. Он незаменимый человек.
  - А как же темное прошлое? - Лина прикрепила к запястью персональный голоком, провела по волосам щеткой, подкрасила губы, глядя в маленькое зеркальце, потом сложила все обратно в большую черную сумку.
  - Не могу знать, госпожа Меркулова.
  - Ясно. Что ж, я готова. Куда, кстати, меня переводят?
  - Не могу знать, госпожа Меркулова, - повторил он.
  - Значит, еще не имеете такого допуска. Что ж вы так, уж за четыре года можно было кое-чего добиться, - усмехнулась она.
  - Я считаю, что мне есть чем похвастаться, - указал он на погоны.
  - Увы, мне это ни о чем не говорит. Я не разбираюсь в званиях. В моем кругу котируются только ученые степени. Пойдемте, Марк, мне уже становится интересно... Да, а там, куда мы едем, надеюсь, прилично кормят? Беременным нельзя голодать...
  - Едой и всем необходимым вас обеспечат, - блондин открыл дверь и вышел, не оглядываясь.
  - Очаровательно, - буркнула Сталина, обулась и поспешила за широко шагающим по коридору мужчиной.
  Пока ехали, генетик рассматривала город, как будто он мог измениться за неделю. Автомобиль остановился у незнакомого темного здания, фасад которого украшала вычурная символика Государственной службы безопасности: голова орла в профиль со скрещенными мечами под ней. Там, где мечи образовывали углы, горели золотом буквы Г, С и Б. По обочинам подъездной дорожки развевались красивые стяги на высоких флагштоках из дорогих пород деревьев. Некоторые с позолотой или серебром. Марк открыл для нее дверцу авто и помог выбраться. Вдвоем они поднялись по широким мраморным ступеням, прошли контроль и двинулись к лифту. Посетительница зачарованно озиралась кругом, ничуть не стесняясь взглядов, которые то и дело бросали на нее служащие.
  Поднявшись на несколько этажей, Марк и Сталина вышли в громаднейший холл, откуда в разных направлениях вели коридоры с кабинетами. В интерьере чувствовалась рука очень талантливого дизайнера. Скромность и роскошь, достоинство и некоторая чопорность создавали непередаваемое сочетание, которое вызывало трепет и уважение... Ну и, конечно, невольную зависть к тем, кто работает в окружении такого великолепия. Черный с золотом, черный с серебром всюду и во всевозможных комбинациях, а от цветных мундиров даже рябило в глазах.
  - Сколько же тут отделов? - вслух поразилась женщина.
  - Несколько десятков. Точно, наверное, только сам Глава знает.
  - О-о-о! - только и смогла сказать Лина.
  Несколько раз свернув, то спускаясь, то поднимаясь, они наконец-то оказались перед нужной дверью. Табличка на ней была самым настоящим произведением искусства - резная с инкрустациями в японском стиле, имя и должность стилизованы под иероглифы.
  - А здесь все знают, как пройти в его кабинет? - поинтересовалась доктор Меркулова.
  - Нет, только те, кто ему нужен.
  - А-а-а, понятно, - протянула она.
  Марк нажал какую-то скрытую кнопку, табличка побледнела, стала прозрачной, потом и вовсе исчезла, явив удивленному взору Лины маленький зеркальный экран. 'Отлично придумано для того, кто сидит в этом кабинете!', - отметила про себя женщина.
  - Ах, это вы, входите, - тихо сказал усталый голос.
  Дверь беззвучно отъехала в сторону, Марк подтолкнул Сталину вперед, зашел сам, подождал пока Насахиро за ними закроет, и решительно двинулся через длинную прихожую, походившую на шлюз, в святая святых всей службы. Отсалютовав, он бодро гаркнул:
  - Лейтенант Сафиров по вашему приказанию прибыл! - и вытянулся по стойке 'смирно'.
  - Вольно, лейтенант, - Марк заложил руки за спину и расставил ноги на ширину плеч, но лицо его осталось таким же каменным. - Сталина Израилевна, входите же, не бойтесь, вас тут не съедят, - кажется, это была попытка пошутить...
  - Я и не боюсь. Еще раз доброе утро, господин Вогран. У вас тут очень мило, - улыбнулась Меркулова, скрывая охватившую ее панику. Против истины она не погрешила, когда назвала милой обстановку личного кабинета 'главного охранника' государства. Она отличалась сдержанностью и даже некоторой аскетичностью. Здесь было только необходимое. Большой стол, за которым пряталась фигура шефа госбезопасности, два кресла для визитеров, над столом - голокарта государства. Три стеклянных журнальных столика украшены затейливыми икебанами. Остальное надежно упрятано в стенные панели, и еще бог знает, как скрыто с глаз. Вогран уже успел переодеться. Теперь на нем был темно-синий военный мундир со всеми регалиями. По обилию серебра, Сталина предположила, что звание его не ниже полковника. 'Надо будет на досуге заняться этим вопросом, чтобы впросак не попасть, понизив в звании какую-нибудь шишку', - подумала Лина.
  - Присядьте пока, - Вогран указал на одно из кресел. - Мы ждем еще одного господина. Разговор предстоит долгий, - строго предупредил он.
  - Вы уже завтракали, Насахиро Миклошевич? - вежливо намекнула Меркулова.
  - Да, но я с удовольствием предоставлю вам такую же возможность, - он сделал какое-то движение рукой и одними глазами указал Марку на выход. Лейтенант коротко бросил 'Есть!', и испарился.
  В молчании тихими паломницами в вечность уходили минуты. В животе у Лины жалобно заурчало, и она поняла, как сильно голодна на самом деле. Тут не до вечности, когда есть хочется. Аристарх молчал, наверное, спал. Вогран, сидя в свободной позе, осторожно разглядывал посетительницу. Худощавая фигура, черная юбка до колен, белая блуза, серый жилет. Никаких украшений, никакой косметики, кроме помады.
  Мысли мужчины оставались для нее загадкой, он никак не намекнул о чем пойдет речь. К чему готовиться? Чего ждать? Генетик попыталась спокойно проанализировать ситуацию. 'Итак, что мы имеем? С одной стороны, безумный профессор, то есть я, вместе со своим лучшим ассистентом, который, впрочем, тоже не в своем уме, решается на совсем уж странный эксперимент. О нем каким-то образом узнает госслужба, и ее задачей сразу становится выяснить, что же такое затеяли эти двое? Однако прямых доказательств у них нет, а то, что эти двое что-то скрывают, ясно как день. Что дальше? Доктору и ассистенту просто необходимо утаить факт того, что беременность доктора - результат вышеупомянутого эксперимента. Ну а безопасникам - наоборот. Значит, мы ждем Гену. Потому что остальных уже допросили, а нам хотят устроить очную ставку. Замечательно!'.
  Вернулся Марк с небольшой тележкой, накрытой белой скатертью, на которой, аккуратно прикрытые крышками, были расставлены разнообразные блюда и разложены столовые приборы. Блондин подвинул импровизированный столик к креслу, постелил ей на колени салфетку, снял крышки, и кабинет наполнили дивные ароматы.
  - Я не знал ваших вкусов, госпожа Меркулова, простите, заказал несколько разных кухонь, - наклонился к ее уху молодой человек.
  - Ничего страшного. Я в еде не прихотлива. Так что мое содержание под наблюдением не обойдется ГСБ слишком дорого, - с ядовитой улыбкой ответила Лина, принимаясь за еду. Когда она закончила, то заметила, что на нее с удивлением смотрят и Сафиров и Вогран. Все блюда были пусты, а соус аккуратно подобран кусочком хлеба. Первый раз она увидела, как ломается коричневая маска лица Насахиро, и плавным движением, словно курки, взводятся брови.
  - Беременным нужно есть за двоих. А лучше за троих! - назидательно произнесла она, ткнув свернутой салфеткой в сторону хозяина кабинета.
  - Вероятно, ваше предположение насчет дешевизны содержания оказалось преждевременным, - заметил тот, возвращаясь к прежней невозмутимости.
   Пискнул невидимый зуммер, Вогран набрал код на пульте, скосил глаза на маленький экран в подлокотнике своего кресла и негромко сказал 'Входите'. Атмосфера комнаты, до того бывшая почти дружеской, наполнилась холодом и напряжением. В кабинет по одному зашли двое. Первый - высокий сухопарый и немолодой мужчина с коротким ежиком начавших седеть волос, в таком же синем мундире, как и его начальник, только рангом пониже - отрапортовал о прибытии, именовав Вограна полковником. Лина подумала, что не ошиблась в оценке. Вторым был Геннадий на грани нервного срыва. Одежда на мужчине была мятой, волосы взъерошены и немыты, на лице - щетина. 'Основательно его взяли в оборот', - печально отметила генетик.
  На Вограна смотреть было страшно, маленькие черные глаза стали жуткими дулами неизвестного оружия, хуже всего - никто не знал, когда оно выстрелит и кого поразит при этом. Тонкогубый рот превратился в пространство между двумя каменными жерновами, готовыми перемолоть любого неосторожного в труху.
  - Так, так, - проскрежетали жернова, - так, так...
  Трясущегося Гену едва ли не силком усадили в кресло, подали стакан воды, он залпом выпил его, клацая зубами о край, и как будто стал успокаиваться. И все-таки не выдержал, вскочил и, наставив на шефа безопасности костлявый указательный палец, воскликнул срывающимся голосом:
  - Вы! Вы за все ответите! Я требую адвоката! В чем меня обвиняют?
  'Правильно, - кивнула сама себе Лина, - Если крысу загнать в угол она будет защищаться. А лучшая защита, как известно, - нападение'.
  - Успокойтесь, доктор Кулагин, вас ни в чем не обвиняют. Пока, - ровным тоном произнес полковник. - Просто возникли некоторые вопросы у ваших кураторов. Своими силами они разобраться не смогли и передали это дело мне. Странное дело, должен сказать. Я ведь не разбираюсь в вашей науке. Присядьте, выпейте еще водички... Не хотите? Может быть, что-нибудь более крепкое? Виски? Бренди? Водка? Нет? - не получив ответа он повернулся к Сталине. Гена молча опустился на сиденье и 'прикинулся ветошью'.
  - Вы должны меня понять, Сталина Израилевна, я пригласил сюда вас обоих не для того, чтобы получить доказательства вашей виновности в чем-либо. Наоборот, я хочу найти факты вашей непричастности.
  - Мы внимательно слушаем, Насахиро Миклошевич, пожалуйста, продолжайте.
  - Не так давно вокруг вашего Бюро началась странная возня. Мы перехватили несколько шифрованных донесений, отправленных не куда-нибудь, а в дипломатические миссии нескольких стран, контакт с которыми на этом уровне исключен. Моим слишком ретивым служащим не удалось, к сожалению, установить, кому предназначались эти документы, но то, что они абсолютно секретны и исходят из вашего Бюро - несомненно.
  - И вы решили, что в этом замешаны я и мой ассистент, так?
  - Это естественно, потому что только вы двое имеете полный доступ ко всей информации в Бюро. Да и к тому же это происшествие, когда вас находят полумертвой в собственном доме, а после обследования выясняется, что вы недавно забеременели, навело меня на определенные мысли. Тем более после вашей сентенции о вышедшей из строя камере...
  - Могу предположить, что вы подумали... 'Эта Меркулова связалась с каким-то иностранцем, и потеряла голову, выдает все государственные секреты', примерно так? - заулыбалась женщина.
  - Да, что-то в этом роде. Но вы упомянули о Бюро, и я предположил, что отец вашего ребенка работает у вас. Ну а после того - женщину пытаются убрать, чтобы не болтала лишнего. А заодно убить и ее детище, чтобы невозможно было установить отцовство и выяснить таким образом, кто и чего хотел.
  - Замечательный план. Увы, я вас разочарую, Насахиро Миклошевич, я впервые об этом слышу.
  - И я тоже! - вставил приободрившийся Геннадий.
  - И будет совсем прекрасно, если вы согласитесь повторить то же самое под психоморфом, - безмятежно добавил Вогран.
  - Это невозможно, - категорично отмела Сталина. Геннадий молчал.
  - Почему? - спросил шеф ГСБ, наставляя на нее свои дула.
  - Потому что психоморф негативно влияет на состояние плода в первый триместр. Это может привести к выкидышу, а то и к гибели матери, - и она едва удержалась, чтобы не показать ему язык.
  - А вы? - обратился он к Гене.
  
  Медицинский кабинет походил на пыточную. Он был во всех отношениях неудобный, давящий и как бы говорящий 'вы все больные', хотя на шестой межпланетной колониальной конвенции был подписан декрет об именовании посетителей медучреждений пациентами. Но эту комнату словно выдернули из прошлого века: кафельные стены, пол то ли отделан под линолеум, то ли в самом деле такой и есть. В углу хромированный столик со зловещими инструментами, рядом стеклянный шкаф с реагентами и лекарствами. У стены - кушетка, покрытая плотной прорезиненной тканью. Напротив - стол медика с массивным персокомом. Два стула. Все. При виде такого 'великолепия' Гене стало плохо, пришлось его уложить на кушетку. Ассистент притянул Лину ближе и горячо прошептал на ухо:
  - Я боюсь уколов, Лин... Это ужасно!
  - Ну, здравствуйте! Как ты вообще медиком-то стал! Значит, живых людей самому резать - ничего, а вытерпеть маленький укольчик мы не в силах? Стыдись, Гена! Тем более нам нечего скрывать, - храбрилась женщина. 'На самом деле есть чего, очень даже есть... Господи, сделай так, чтобы следователь не задавал вопросов по поводу моей беременности!', - взмолилась она.
  Марк и второй офицер о чем-то перешептывались с Насахиро. В кабинет вошел мужчина в медицинском халате поверх формы, и белом колпаке на рыжих волосах. Он салютовал Вограну. И, представившись майором Гофманом, известил, что будет проводить дознание. Подойдя к инструментам, майор стал готовить сыворотку.
  Когда Кулагин пришел в себя, ему закатали рукав и на сгиб локтя прилепили пластырь, пропитанный психоморфом, - тест на наличие аллергии. Сталина закусила губу и скрестила пальцы. Через несколько минут пластырь сняли - реакции нет, значит, психоморф будет действовать на полную катушку. Евгеник внимательно следила за действиями Гофмана, дурное предчувствие било по расстроенным нервам. Вот он вставляет в специальную камеру капсулу с розоватой густой жидкостью, протирает иглу спиртом, протирает кожу Гене, подносит пистолет...
  - Подождите, - шепчет она, потом громче, - стойте!
  Майор вопросительно смотрит на женщину и как-то нехорошо улыбается.
  - Да?
  - Вы не могли бы сначала проверить этот препарат на себе? - внезапно спрашивает она. Дознаватель вздрагивает, растерянно поворачивается к Вограну, тот недовольно поджимает губы, но кивает. Гофман сглатывает, откладывает пистолет, берет новую ватку, мочит в спирте, долго трет руку, так, что кожа краснеет... Глаза его стекленеют. Он делает себе укол. Потом отнимает инструмент и участливо смотрит на докторшу. Она садится на стул и прикрывает глаза рукой. Этот жест полон отчаяния. Майор улыбается и поворачивается к Кулагину, берет его за руку...
  Вогран впивается глазами в пистолет. На долю секунды лицо его приобретает выражение крайнего ужаса, он видит, что уровень жидкости в капсуле не изменился. Гофман нажимает на спуск, жидкость медленно просачивается в вену Геннадия... На четверть... На треть... И тут Насахиро прыгает, мгновенно преодолевая расстояние до майора, толкает его на пол. Пистолет летит под кушетку. Геннадий начинает задыхаться и кашлять, глаза его закатываются под веки.
  - 'Сироп', - врывается в сознание Лины голос Вограна. - Антидот номер триста четыре! - яростно кричит он, пытаясь удержать крупного, извивающегося Гофмана. Марк и темноволосый не могут двинуться с места. Лина вскакивает, стул с грохотом падает на пол. Мозг будто отключен от тела и даже не пытается вмешаться. Она бросается к шкафчику, звенят стеклянные двери, взгляд мгновенно выхватывает нужную пачку. Руки автоматически вставляют капсулу в лежащий на столе второй пистолет.
  Быстрее, пока не стало слишком поздно! Какая дезинфекция, речь счет идет не на секунды - на терции*! Беззвучно входит игла - проводник жизненно важного раствора ?304. Изогнувшийся в страшной судороге мужчина безвольно обмякает, сползает на пол, скрючивается, обнимая колени...
  Гофман яростно сопротивляется, ему удается стряхнуть с себя Насахиро, на четвереньках, быстро-быстро он выползает из кабинета и бежит, сбрасывая с себя халат и колпак. Марк и высокий офицер бросаются в погоню, Вогран, больно ударившийся затылком об пол, медленно встает на ноги.
  - Господи, какой ужас... Насахиро, чтоб вас черти взяли, - Сталина хлопотала над Кулагиным, помогая ему подняться с пола и лечь на кушетку, - откуда взялся этот тип? Он чуть не угробил лучшего специалиста по биохимии на всем континенте! Что вы стоите, как воды в рот набрали, скажите что-нибудь! - бушевала она.
  - Прошу прощения, - хрипло выдавил полковник, потирая горло, куда пришелся последний удар тяжелого военного сапога.
  - Да он вас всех обвел вокруг пальца! - сорвалась на крик Сталина. - Как детей, ей богу! И где ваши хваленые рефлексы? Эти мальчишки позволили ему смыться! Вдруг они все заодно?! Просто осиное гнездо какое-то эта ваша ГСБ!
  - Отставить! - внезапно гаркнул Вогран. Лина захлопнула рот и вся подобралась. - Вы мне тут не разводите скандал, сам понимаю, что нехорошо вышло. Удивительно, как на ваши вопли не сбежался весь офицерский состав, - гораздо спокойнее добавил он. Прежняя невозмутимость сковала льдом ожившие было черты лица полковника. - Сейчас гораздо важнее выяснить, кто это был и по чьей указке действовал. Меня насторожило то, что он не включил персоком на автоматическое протоколирование данных и не приготовил второй пистолет с вакерином...
  В комнату смущенно всунулась голова, ойкнула, убралась. Потом вошла миловидная полная девушка, представилась и, с опаской глядя на Насахиро, осторожно положила выброшенные беглецом халат и колпак. Однако ни о чем спрашивать она не решилась и быстро ушла.
  - Меня не волнует, что вы там думаете! Как только вот он, -женщина указала на скорчившегося на кушетке мужчину, - придет в себя, мы ни секунды не останемся в этом змеином кубле! - прошипела раздраженная его отповедью доктор. Геннадий молча плакал от пережитого потрясения и осознания того, как близок он был к гибели.
  - Подумайте хорошенько, уважаемая Сталина Израилевна, - настоятельно посоветовал полковник. - Если я с трудом могу гарантировать вам жизнь в оплоте безопасности всего государства, то что может случиться с вами и вашим подручным за стенами этого здания? Сомневаюсь, что вы протянете дольше суток. О неудаче этого убийцы может скоро стать известно его заказчикам, и на вас начнется форменная охота.
  - Да что я могу такого знать? Я впервые услышала эту поганую историю из ваших уст! Я и так восемь суток провалялась в медкамере, мои исследования резко заторможены, меня буквально оторвали от работы, чуть не убили друга и соратника, и теперь вы заявляете, что на меня объявлена охота! Прекрасно! Может быть, покончить с этим как можно быстрее? Подойти к окну и дать себя застрелить снайперу?
  - Не надо нести чушь, - с суровой брезгливостью заявил начальник безопасности. - Вы слишком много 'якаете' и не думаете о том, что может знать Кулагин. Не случайно же его пытались заставить замолчать. Он очень беспокойный господин, а в свете последних событий, - Насахиро сделал неопределенный жест и замолчал. Сталина не трогалась с места, сгорая от бешенства, все в ней клокотало, но нужные слова на язык не приходили. С досадой ей пришлось признать, что Вогран прав.
  Вернулись двое бросившихся в погоню. Марк нервно мял в руках форменное кепи. Второй был белее полотна. Блондин кивнул ему и, выдавая волнение только дрожью в голосе, сообщил:
  - Капитан Чардымов и я пытались задержать преступника. Мы загнали его на крышу и при ожесточенном сопротивлении оттеснили нападавшего к парапету. Шеф, он... прыгнул... - растеряно и не по уставу закончил рапорт лейтенант.
  - Проводите госпожу Меркулову и господина Кулагина в убежище номер тринадцать. До особого распоряжения. И держитесь подальше от окон, - Вогран прикрыл глаза, тяжко вздохнул и, указав на дверь, прошептал, - это все.
  - Игорь Алексеич, а ну, помоги, - попросил коллегу Марк, с трудом ворочая размякшее, словно тесто, полубесчувственное тело Кулагина. Чардымов подскочил, подхватил биохимика за талию, положив его левую руку себе на шею, помог встать и сделать несколько нетвердых шагов. Когда проходили мимо Вограна Геннадий вдруг поднял голову, слезящиеся глаза зашарили по лицу гээсбэшника, ничего не нашли и словно потухли. Мужчина закашлялся, но совладал с собой и тихо сказал:
  - Спасибо, господин Вогран. Вы, очевидно, спасли мне жизнь. Я буду... буду готов к допросу, как только немного приду в себя.
  Было видно, что речь трет по горлу колючей крупной наждачкой и дается ему громадным волевым усилием. Насахиро Миклошевич неуловимо шевельнул головой, наверное, это должно было означать кивок. Лина, поджав губы, гордо прошествовала мимо, решительно сбросив с плеча покровительственную ладонь молодого офицера. У самого выхода она обернулась, смерила взглядом маленькую фигуру в мундире и выплюнула как оскорбление:
  - Благодарю покорно за... все.
  Человек в мундире никак не отреагировал.
  
  Плановое заседание Кабинета министров Главе пришлось отложить. В его кабинете, обставленном предельно демократично, стояла непривычная тишина. Семь голокомов, обычно заливающихся разноголосицей, огорченно молчали, чувствуя себя, вероятно, хуже, чем бездельниками. Длинный овальный стол, золотисто-коричневые занавеси на пуленепробиваемых окнах, живые цветы на стенах и журнальных столиках... За столом в обитых бархатом креслах сидели трое. Глава, министр обороны и начальник Государственной службы безопасности. Только что смолкли последние звуки доклада Вограна, и теперь присутствующие обдумывали рассказанное. Первым отозвался министр обороны Чернышев, полный высокий человек, уже не молодой, но еще не слишком старый, лет шестидесяти, с обманчиво-располагающей внешностью и холодными цепкими глазами:
  - Я неоднократно говорил, что господин Вогран больше не может справляться с возложенными на него обязанностями. Он подверг опасности людей, чья жизнь имеет первостепенное значение для всей государственной науки. Он допустил немыслимую для его службы халатность, упустив единственную связующую нить между всеми этими преступлениями. Я требую отстранения его от руководящего поста, - завершил обвинение он.
  Глава государства, Павел Георгиевич Горний, обладатель высокого лба с сильными залысинами, что свидетельствовало о его недюжинном интеллекте, и серых с желтыми крапинками глаз, которые заставляли говорить правду, даже если хотелось солгать, сплел пальцы, выставив локти на полированную поверхность перед собой.
  - Я бы не советовал торопиться с выводами, а тем более отставкой... Напомню вам, Евгений Романович, что именно Насахиро Миклошевич еще два года назад предлагал перенести известное нам Бюро в закрытую военизированную и строго охраняемую зону Б-5. Однако при непосредственно вашем участии Бюро было оставлено в городе под прикрытием обычной больницы. Секретность оно, конечно, не утратило. Пока.
  Вспомните то время! Ситуация получилась, мягко говоря, сложная. Выборы завершились, вся эта суета с передачей власти от предшествующего Главы действующему... Но теперь вы сознаете всю опасность, которая исходит от решения, принятого, и мной в том числе, тогда? И тем более не Вогран подверг опасности Альфа семь и Альфа восемь, а как раз тот тип, о котором мы вскорости все узнаем. Не Вогран передавал шифрованные данные из Бюро... Даже наоборот, я бы сказал, наблюдение, инициированное им, и его непосредственное участие помогли спасти жизни неоценимых людей.
  И кстати, почему этого не сделали сразу же после засекречивания? Опять будете ссылаться на то, что бюджета не хватило? А я скажу, что это простая расхлябанность, увы, при моем попустительстве.
  Я на вас, между прочим, крайне рассчитываю. На обоих. Расслабляться еще очень рано. Недавно приобретенный статус Руси-2 как суперколонии не является защитой от внутренних посягательств, - Глава помолчал, давая время обоим чиновникам усвоить его слова. - Я санкционировал проверку ГСБ Департаментом инспекции, и по их докладу смогу более полно оценить обстановку... Альфе семь и восьмерке обеспечить полный уход и всяческое содействие. Простой в их работе ведет к колоссальным экономическим и интеллектуальным потерям. Организуйте им лабораторию и переведите туда квалифицированный персонал, пусть пока побудут у вас. До выяснения обстоятельств, как говорится.
  - Я понял, Павел Георгиевич, - отозвался Насахиро и продолжил: - Мои люди в данный момент проводят обыск в квартире погибшего капитана Гофмана, это, к счастью, его настоящее имя. На данный момент нам известно, что он был женат, но детей не имел. Жена ведет домашнее хозяйство. Через несколько часов я представлю вам доклад.
  - На этом и закончим, - Глава нажал на кнопку селектора и негромко сказал, - Леночка, приглашайте остальных...
  Вогран взял с соседнего кресла дипломат и, пожав руки остающимся мужчинам, вышел.
  
  Квартира капитана Гофмана находилась в престижном районе столицы в доме рядом с великолепным городским парком. Плодовые деревья, завезенные сюда с Земли, прекрасно прижились и в теплом климате новой планеты цвели и плодоносили практически круглогодично. Гибриды с местной флорой садоводы тоже активно использовали, и не исключали того, что они могут вскоре вытеснить 'чистокровные' растения.
  'Квартира' - довольно устаревшее понятие', подумал про себя Марк, пропуская вперед высоких тренированных оперативников. Перед ними высилась громадная хоромина в неорусском стиле: три этажа грандиозного воплощения красоты и мощи с древнейших времен и до нынешних дней, окруженная высоким металлическим забором затейливой ковки. 'Уж если он мог позволить себе деревянное жилище... Надо бы поднять его кредитную историю, что-то он не по средствам размахнулся. На жалование капитана такого не купишь', - немного позавидовал лейтенант. Капитан Чардымов в отличие от младшего по званию зданием не любовался. Он обошел его кругом, дотошно осматривая прилегающую местность, несколько раз скрывался в подозрительных, по его мнению, кустах, но вскоре выныривал оттуда все более разочарованный.
  - Никаких внешних тайников, по первому впечатлению... - вздохнув ответил он на вопросительный взгляд Марка.
  Опер с нашивками старшего группы нажал на кнопку домовизора у ворот и громко и четко сказал в микрофон: 'Откройте, милиция! Мы имеем ордер на обыск вашей жилой территории!'. В подтверждение своих слов он сунул в прорезь дисковода мини-диск с данными о том, по какому поводу был выдан ордер.
  Марк ожидал, что из динамика раздадутся плач или непристойные ругательства с требованием убраться. Но нет, металлические ворота разошлись в стороны, пропуская нежданных и тем более неприятных гостей. Чардымов проверил файлы, выданные ему в ГСБ. Гофман Елена Николаевна, в девичестве Мелецкая, двадцать один год, из них в браке четыре... Красивое лицо, длинные волосы, пышная фигура... Одевается на галактический манер, явно стремясь подчеркнуть принадлежность к поколению 'детей космоса'.
  Дверь в дом распахнулась еще до того, как они успели до нее дойти. На пороге стояла сама Елена Николаевна, не бледная, не растерянная, без слез на очаровательном лице. Она молча впустила их, не задавая традиционного 'Как это случилось?' или 'Кто виноват?'. Марк очень удивился.
  - Делайте что хотите, - твердо произнесла вдова, - только оставьте меня в покое... Я отвечу на все ваши вопросы, когда вы закончите, - с видимым отвращением добавила она.
  Сафиров пожал плечами на этот выпад, и они приступили к обыску, посоветовав женщине оставаться в пределах видимости группы.
  Это мероприятие совсем не походило на разгром, каким было в годы до Освоения. Опергруппа была снабжена более чем подробными инструкциями и оснащена довольно дорогим сканером, настраиваемым на различные диапазоны. С помощью такого аппарата можно было найти тайники, скрытые где угодно в доме, оружие, взрывчатые вещества, наркотики... Увлекшись поиском, капитан ГСБ упустил из виду хозяйку дома, а когда обратил на нее внимание, она уже стояла над утилизатором и торопливо что-то пропихивала в его жадное жерло. Игорь подскочил к ней, выбил из рук стопку одинаковых черных дискет и, ловко скрутив вяло сопротивляющуюся госпожу Гофман, замкнул на запястьях элеркан.
  Диски были собраны и запакованы в прозрачный пластиковый контейнер. Вдова волком смотрела на того, кто помешал ей избавиться от улик, указывающих на... что? С этим еще предстояло разобраться. Покончив с обыском, Марк заставил хозяйку завизировать отпечатком ладони протокол. Пока группа опечатывала здание и часть прилегающей территории, гээсбэшники препроводили Елену Николаевну в служебный автомобиль. Оставив с ней Марка, капитан связался по голокому с Вограном, оперативно доложил обстановку, шеф ГСБ пообещал подготовить все для допроса.
  В ГСБ вдову Гофман первой встретила маленькая женщина, очень похожая на престарелую болонку. Глядя снизу вверх на вновь прибывшую и неодобрительно поджимая губы после каждого слова, она представилась:
  - Добронравова Галина Степановна. Я буду представлять ваши интересы во время следствия и суда.
  - Почему вы так уверены, что дойдет до суда? - неприятно усмехаясь спросила молодая женщина пока ее освобождали от прибора, сковывающего запястья.
  - Потому что невинные люди не пытаются воспрепятствовать следствию, уничтожая вещественные доказательства, - совсем уж неприятным тоном констатировала адвокат.
  - А если я была в состоянии аффекта?
  - Об этом мы с вами побеседуем приватно. Вам уже зачитывали права?
  - Да... Вот этот красавчик, - она мотнула головой в сторону Сафирова, - позаботился.
  - Что ж, прекрасно, значит, процедура не нарушена. Сейчас мы пройдем в комнату предварительной подготовки и основательно поговорим, чтобы я знала, на что могу опереться в вашей кхм... защите, - цепкая сухонькая ручонка подхватила подозреваемую под локоть и увлекла вглубь здания.
  
  Сталина и Геннадий до рези в глазах всматривались в голограмму, пытаясь найти хоть какие-то знакомые черты в сидящей на неудобном железном стуле молодой женщине. Она вела себя очень вызывающе, считая, видимо, что все ей сойдет с рук. На вопросы следователя отвечала резко и грубо, отпускала колкости и насмешки в его адрес. Примерно через пятнадцать минут они сдались. Сталина сказала первой:
  - Нет. Я не знаю эту даму и никогда раньше с ней не встречалась.
  - Геннадий, вы? - Вогран испытующе посмотрел на молодого человека, ставшего очень молчаливым и спокойным с того памятного неудавшегося допроса. Кулагин отрицательно покачал головой. - Нет? Очень интересно...- на секунду гранитная маска лица руководителя ГСБ дрогнула, пошла трещинами и едва не сломалась, но секунда минула, и он снова стал таким, как всегда, - спокойным до того, что казалось, будто он окаменел. - Простите, я не смогу проводить вас в лабораторию, мне необходимо подумать и просмотреть кое-какие записи...
  
  Помещение, где они теперь трудились, было очень большим залом, разделенным на рабочие сектора пластиковыми перегородками. Стерильная чистота поддерживалась в нем пятью установками: бактерицидной, антивирусной, противопылевой, инфракрасной и ультрафиолетовой. Эти аппараты были похожи на прочные белые пористые кости, на которых держится все остальное мясо различного функционального оборудования. Четыре из них стояли по углам зала, одна - в центре. Все они обслуживались автоматически, чтобы исключить фактор человеческой забывчивости или мстительности.
  Чаще всего руководительницу и ее ассистента оставляли одних, но иногда им приходилось работать с обслуживающим поточные инкубаторы персоналом.
  Присев на корточки и снимая показания с контрольного инкубатора, Сталина тихо попросила:
  - Ген, запиши... Проект 0307, три недели, плод развивается нормально, отклонений нет. Показатели жизнедеятельности в норме. - она распрямилась и не повышая голоса поинтересовалась: - Ты всегда теперь будешь так молчать? Ну скажи мне хоть что-нибудь...
  - А что сказать? - обескровлено и со странной иронией в голосе спросил он, пока пальцы паучьими лапками метались по клавиатуре, очень быстро забивая показания в файл архива.
  - Ты со мной так и не поделился тем, как прошло твое второе дознание.
  - Они не стали применять психоморф. Посчитали, что глубокий гипноз будет не таким травмирующим. Говорят, ничего важного я им так и не поведал. А я не помню.
  Женщина согласно кивнула. 'Да уж, узнай они что-нибудь про Аристарха, навряд ли мы бы здесь работали'.
  - Тебе тоже, наверное, скоро предложат такой метод, - после длительной паузы безразлично произнес он.
  - И отказаться я не смогу. Ведь видимых причин для этого нет, - 'а невидимая им еще не известна', закончила мысль не вслух Лина. - Ладно, Ген, я на обход, а ты будь умничкой, не задерживайся сегодня у своих контейнеров, иди спать.
  - Угу, - буркнул молодой человек, поворачиваясь к коллеге спиной и шагая по направлению к личным помещениям. 'Бог мой, - с болью в сердце заметила женщина, глядя ему вслед, - он же ковыляет, как сломанная кукла'.
  Мысли разрисованными печальными ликами вертелись перед ее внутренним взором. Одна была уродливее и страшнее другой. Сотни 'а если' роем кружили в голове, надоедая и зудя над ее страхом, словно мухи над смердящим трупом. Думать о работе после того, как Кулагин сказал, что и ее скоро прозондируют под гипновоздействием, было совершенно невозможно.
  Большинство сотрудников бионического цеха уже покинули свои места, а оставшиеся трудоголики бились над какими-то неразрешимыми теоретическими заданиями, пытаясь прошибить стену недостатка фактического и эмпирического материала бездоказательными умозаключениями. 'Это все равно, что ехать на автомобиле без колес', - ухмыльнулась евгеник, взглянув через плечо на один из мониторов персокома какого-то чрезвычайно сосредоточенного мужчины, но вслух ничего не сказала.
  Подошла усталая заведующая складом нанооборудования и спросила, что надо заказать еще на следующую неделю. Лина спохватилась - забыла передать список во всей этой суете! Извинилась, пообещав сбросить данные сразу же, как только попадет к своему персокому. Завскладом слабо улыбнулась, принимая ее извинения, сказала, что проверит список завтра, поэтому можно не торопиться. Пожелав друг другу спокойной ночи дамы расстались. Генетик с усилием потерла лицо ладонями, опустившись во внезапном приступе панического бессилия в чье-то рабочее кресло.
  - Господи, помоги! Сколько всего навалилось, еще этот чертов допрос с гипнозом! Тут беременностью не отбояришься, - совсем уж в отчаянии воскликнула мысленно Сталина.
  - Не знаю уж чем тебя подбодрить, - тут же откликнулся молчавший доселе Аристарх, - Я, конечно, не Господь, но у меня для тебя есть хорошая новость!
  - Ну? - осторожно поинтересовалась она. Сын молчал, наслаждаясь ее недогадливостью. - Ты меня пугаешь, Аристарх, - напряженно прервала его театральную паузу мать.
  - Достаточное количество нанитов через пуповину поступило в твое тело, возможно, я смогу управлять им как своим! - восторженные интонации в его голосе при всем желании невозможно было принять за что-то иное.
  - Этого еще не хватало, - пробормотала она. - В прошлый раз ты хотел самостоятельно полюбоваться на процесс создания бионика, потом выслушивал всякую ерунду, пользуясь моими ушами, а теперь? Ты собираешься загонять меня до седьмого пота, чтобы проверить свои предположения?
  - Нет, мам, ну что ты, - огорчился ее реакции сын. - Я не буду...
  - Тем более это может быть небезопасно, - продолжила доктор Меркулова.
  - Если бы это было небезопасно, я бы не стал и предлагать, - обиженно заявил Аристарх.
  - Только не сейчас, ладно? Я слишком устала и раздражена. И вообще уже спать пора.
  - Так что ты тут сидишь? Пойдем скорее...
  - Тебе вообще хорошо... Никуда ходить не надо. Плавай себе и плавай... Или спи, - со вздохом проворчала Лина, вставая с жесткого сиденья.
  - Вообще-то тут удивительно тесно, - пожаловался 'эмбрион'. - А когда ты начинаешь активно двигаться, тут такая болтанка! Хуже, чем в самолетах конца ХХ века.
  - А это ты где успел узнать? - от удивления женщина остановилась на полдороги и внимательно посмотрела на живот, словно желая заглянуть туда, где рос этот в высшей степени странный ребенок.
  - Размотал ДНК-клубок вплоть до восьмого колена, - изрек он как нечто само собой разумеющееся.
  - Почему не до первого гоминида? - в шутку поинтересовалась мать.
  - Я устал, - пожал плечами сын.
  - Ты мне уже столько сюрпризов преподнес! А как это... узнавать о предыдущих поколениях?
  - Будто сам живешь... Жизнь за жизнью. Жаль, что информация записывается только до зачатия следующего в роду. И я тебе скажу, что быть женщиной гораздо интереснее, чем мужчиной. У вас больше преимуществ.
  - Это еще почему?
  - Ну как же! Такая потрясающая эмпатия, просто блестящее эмоциональное слияние с людьми... Это, кстати, одна из характерных черт нашего генома. Матери нашего рода обладали высоким интеллектом, и часто выше, чем отцы, организм более устойчив к стрессовым воздействиям и вообще... очень износостоек, если можно так выразиться, - Лина готова была слушать и слушать его, но длинный коридор, похожий на огурец в разрезе, так густо он был утыкан дверьми-семенами, свернул влево, приведя их к внутренним помещениям для персонала.
  - Все, все! Довольно лекций, - всплеснула руками генетик, силясь поднять веки. Получалось плохо. Примерно так же, как открывать ломиком герметичную дверь корпуса биологически опасных материй.
  Добравшись до своей комнаты, Лина не стала включать свет или работать с персокомом, как планировала. Вместо этого она обессиленно рухнула на постель. 'Зубы сегодня чистить не буду' - вязкая мысль пропала в темноте. Кое-как раздевшись и побросав вещи на пол у кровати, женщина устроилась поудобнее и заснула.
  Ей снился удивительный сон. Она со странной командой, состоящей из высокого мужчины в военной форме, женщины с антрацитовыми волосами в красном вечернем платье, странного вида мужичка средних лет в пробковом шлеме и очках и еще двух молодых парней - явно братьев, обыскивает высокий кирпичный дом в каком-то заброшенном руинированном городке. И не на Авроре... На Земле. Лина с такой поразительной точностью это осознала, что даже не удивилась.
  Они все что-то ищут... Но что? Шныряют из комнаты в комнату, как старые опытные собаки, глаза у них похожи на сканеры и в них - жажда обладания некой скрытой в этом доме вещью. Для удобства Меркулова дала им прозвища: Высокий, Дама, Шлем, Брат Первый и Брат Второй.
  Уцепившись взглядом за Шлема в любопытном одеянии, каких давным-давно не носят, что-то вроде старинной полевой формы, она бросилась за ним. Он почти летел, пригнувшись к земле, вышаривая что-то горящими от предвкушения глазами. Шаткие полусгнившие деревянные мостки из нескрепленных досок привели ее в ужас, а Шлем пронесся по ним, даже не притормозив. Он ничего кругом не видел, кроме неведомой Лине цели их пребывания здесь.
  Вся группа была вооружена, однако оружие было старинным. Таким увлекся ее отец, когда взялся за историческую реконструкцию. У Шлема было ружье с длинным стволом и деревянным прикладом. У Высокого - автомат с колиматорным прицелом и подствольным гранатометом. Дама носила маленький черный револьвер, Братья были вооружены пистолетами-пулеметами. И только у нее с собой ничего не было. Кроме оттягивающего плечи рюкзака с подходящими к концу запасами пищи и воды.
  'Выходит, я самый бесполезный член отряда', - констатировала Лина. - 'И во время боевых действий эти люди вынуждены прикрывать меня. Господи, какая морока!'. Она вспомнила, что за ними идет следом другая группа, отнюдь не дружественно настроенная. И не так давно они попали в засаду, устроенную теми, другими. Однако каким-то образом вырвались и дошли сюда первыми. Евгеник поняла, что находится здесь: тайник с оружием, боеприпасами, консервами, а главное - водой. Что же, им очень повезло.
  Занятая своими мыслями она не заметила, как отстала от Шлема и забрела в когда-то бывшую жилой часть дома. Разбитые окна еще хранили на своих покореженных телах обрывки занавесей, все было окутано пылью. Лина содрогнулась от мысли о том, сколько же здесь может быть микробов, опасных вирусов, неизвестных болезней... Осторожно опустившись на чудом уцелевшую кровать, она выглянула в окно.
  Из-за соседнего дома, находившегося в еще худшем состоянии, вышел высокий мужчина. Лицо его покрывал слой грима и грязи. Мощный торс обтягивала черная, местами порезанная и продырявленная футболка. 'Досталось же ему!' - с удивившей ее саму симпатией подумала женщина. Камуфляжные брюки, заляпанные слякотью и кровью, были заправлены в высокие шнурованные ботинки, когда-то, вероятно, имевшие благородный черный цвет. Сейчас они покрылись плотной потрескавшейся коркой засохшей жижи охристо-зеленоватого цвета. 'По болоту шел', - догадалась Лина. Коротко стриженные темные волосы частично прятались под обрывками черной ткани, повязанной на манер банданы.
  Внизу раздались громкие голоса, на улицу один за другим выбежали Дама, Высокий, Братья и Шлем. Незнакомец устало поприветствовал их, опустился на покореженную бетонную плиту, устраивая рядом снайперскую винтовку, и спросил: 'Где она?'. Голос у него оказался приятно низким. Шлем оглянулся на дом и, увидев ее силуэт в окне, призывно махнул рукой. Но женщина пока не собиралась спускаться. Она разглядывала новоприбывшего с горячим любопытством, запоминая черты его лица. Особенно ее поразили глаза - обведенные черным гримом, покрасневшие от пыли, они были необычного зеленого цвета. Только теперь ей стало ясно сравнение 'глубокий как омут'. Такой омут, в который хотелось броситься и остаться там навсегда. Нагретый солнцем, с мелькающими в глубине тенями, с колышущимися на дне длинными кудрями водорослей, и извивающимися меж них узкими черными телами безымянных существ...
  Несколько минут спустя она поняла, что он смотрит ей в глаза. И манящее видение глубины - порождение этого взгляда. Мурашки побежали по спине, прокладывая путь от шеи до поясницы, незнакомое томление охватило ее, и с внезапной ясностью пришло понимание: она любит его. Этого парня. К счастью, взаимно. Даже знает его прозвище - Дэд. А зовут его... имя... его имя... Лина зажмурилась, напрягая память, а когда открыла глаза, испугалась.
  Они сидели в каком-то аппарате на воздушной подушке, медленно продвигающемся вперед. Управлял этой машиной Шлем. Теснота быстро заполнилась запахами пота, раздавленных растений, пороха - резким и едким призраком недавней стрельбы. Дэд обнимал ее, и в кольце этих громадных рук она почувствовала себя невероятно уютно. Толстое выпуклое лобовое стекло искажало панораму, но оно хотя бы было чистым. Впереди дорога обрывалась сухим каменистым склоном. Шлем осторожно направил аппарат вниз.
  Дама вскрикнула, и этот звук вклочья разодрал чувство уюта. Лина вытянула шею, чтобы получше разглядеть то, что так напугало черноволосую. На них слепым многоногим потоком надвигались существа, покрытые толстой пятнистой чешуей зеленовато-коричневого цвета. 'Очень высокие, с большим объемом мышечной массы' - отметил вечный ученый внутри Лины. Ящеры. Оскаленные челюсти, закаченные в непередаваемом ужасе буркала.
  - От чего они бегут? - спросила она сразу у всех.
  - Не от чего, а от кого, - поправил Дэд. - Мне больше всего хотелось бы знать, как им удалось натравить их на нашу группу.
  - Они же похоронят нас! Боги, да мы просто станем костями под многокилометровой толщей земли! - крикнула Дама.
  - Спокойно, я попробую уйти... - сказал Шлем, и пальцы его намертво вцепились в штурвал.
  Время как будто сдвинулось. Медленно и плавно первые животные достигли их и вместо того чтобы, как надеялась Лина, отшвырнуть в сторону или обежать, использовали в качестве табурета, на который встает ребенок, чтобы дотянуться до сладкого печенья на самой высокой полке в шкафу. На них посыпались песок, камни, земля... Дэд покрепче прижал любимую к себе, стремясь создать хотя бы иллюзию безопасности.
  - Мы долго не выдержим, - полуприкрыв глаза неторопливо произнес Высокий. - Эта батисфера не рассчитана на такие передряги...
  Шлем принял это как руководство к действию. Натужно взревели двигатели, батисферу тряхнуло, повело, Лина закрыла глаза, в ожидании чуда и... проснулась.
  Шумели совсем не двигатели. Грохот издавал ее личный голоком на прикроватной тумбочке, поставленный на вибрацию. Сев на постели и разминая ладонями лицо, Лина краем глаза глянула на большой настенный монитор, который служил искусственным окном, передавая внешнюю обстановку.
  Снаружи развернула свои позиции королева-ночь. Звездная армия заняла в необычайно прекрасном, хоть и несколько беспорядочном параде все небо, орхестра с блеском играла туш. С их красивых мундиров сыпалась золотая, серебряная, медная пыль, рассеиваясь в теплом воздухе, она одевала ореолом верхушки деревьев, крыши спящих домов. Смешиваясь с неярким блеском галогеновых фонарей, придавала ночи непредсказуемое очарование поздних сумерек. Во главе армии неторопливо печатал шаг маршал-луна, небольшая холодная планетка, носящая имя Сципион. Его округлый довольный лик показался Сталине чрезвычайно похожим на лицо Вограна, если бы тот неожиданно располнел. Картину нарушали лишь просвечивающие в правом нижнем углу цифры - 03:00 - и до неуместности громкий звонок.
  - Три часа утра! - возмущенно воскликнула женщина, схватив голоком и нажимая кнопку приема. Над панелью взвился серый клубок помех. Скривив губы, Лина злорадно подумала: 'Ага, сейчас, дозвонитесь вы, как же! Тут столько глушилок стоит, я даже сосчитать боюсь!', - и она вознамерилась было отключиться, однако сквозь беспорядочное месиво белых и черных точек пробился голос. Бесплотный, на грани слышимости... Такой, которого евгеник никогда не слышала и предпочла бы не слышать вовсе.
  - Я бы не спал на вашем месте, госпожа Меркулова, - бесстрастно посоветовал некто. - Сон здесь очень опасен, особенно, когда никто не видит вас и не знает, что может с вами произойти во сне. Но мы видим вас, и прекрасно знаем, что вы делаете в каждый из моментов вашей жизни... Когда вы встаете по утрам, чем вас потчуют на завтрак, и даже как ведете себя в уборной.
  - Кто это? Кто вы? - перебила Лина. Говорящий не обратил никакого внимания на ее вопросы.
  - Нет нужды предупреждать вас о последствиях, если третьим лицам станет известно об этой маленькой беседе. Я лишь хочу вам помочь и предупредить - в нашей власти ваша жизнь... и ваша смерть.
  - Передача сообщения завершена, - доложила система.
  - Источник передачи зафиксирован? - недобро прищурилась обладательница прибора, мысленно обещая допрос с пристрастием ночному доброхоту.
  - Ответ отрицательный. Источник установить не удалось.
  - Что здесь, черт дери, происходит? - вышла из себя молодая женщина, потрясая зажатым в кулаке коммом.
  - Ответ отрицательный. Сформируйте ваш запрос точнее, - мягко порекомендовала система
  - Да ну тебя, идиотское железо! - рявкнула Сталина, засовывая ставший из необходимого ненавистным голоком под подушку. Оттуда немедленно раздалось приглушенное:
   - Ответ отрицательный. Сформируйте ваш запрос точнее.
  С яростным рычанием доктор встала, крайне неприязненно глянула на кровать и направилась в ванную.
  Плеснув в лицо несколько пригоршней воды, она будто бы успокоилась.
  - Аристарх, ты не спишь? - беззвучно осведомилась она у сына, возвратившись в комнату и включая неяркий ночник.
  - Нет. Уже не сплю, а что? - отозвался он.
  - Ты это все слышал? - поинтересовалась Лина, забираясь в кровать.
  - Слышал.
  - Ну и?
  - Ерунда, - уверенно отмахнулся бионик. - Кто-то просто пытается тебя запугать. Да и, как я понял из его слов, камеры, которыми ребятишки Вограна оборудовали твое жилище, не слишком защищены от вторжения. Это шефу было бы знать полезно.
  - А если он сам пытается навязать мне какую-то игру, правил которой я не знаю? - выдвинула предположение мать.
  - Все равно ему полезно будет узнать, что ты знаешь о том, что остаешься практически беззащитной и потребовать мер. Ему придется что-то делать в любом случае. А если ты пойдешь на поводу у этого доброхота, как ты его назвала, то кто бы это ни был, он будет считать, что ему все сойдет с рук, - растолковал Аристарх. - Тем более не исключено, что он будет тебя преследовать и дальше. Если они смогли раздобыть личный номер твоего комма и у них стоит такое мощное оборудование, которое позволило перебить глушилки и передать сообщение... А твой комм, кстати, весьма навороченная штучка, не смог запротоколировать откуда велась передача... Это говорит о том, что наши господа имеют внушительный бюджет.
  - Допустим, что Вогран тут не причем. Тогда мне интересно, какие цели они ставят? Если бы знать это, можно было бы как-то противодействовать им, - мысли Сталины потекли по другому руслу.
  - Вот так мне нравится больше, - заулыбался бионик. -Теперь ты рассуждаешь не с позиции жертвы.
  - А с какой? - улыбнулась в ответ евгеник.
  - С позиции солдата на сложном задании. Это, наверное, тоже генетически обусловлено. Большинство отцов нашего рода так или иначе были связаны с военными организациями.
  - Отлично, итак? Твои мысли по этому поводу?
  - Я бы сначала хотел услышать твои.
  - Хорошо, - Сталина собралась с духом и начала. - Первое, чего они могли бы добиться этим - мое волнение и как следствие бессонница, плохое самочувствие, ошибки в работе.
  - Ошибки... Я бы не стал на это рассчитывать, ведь вас контролируют высокоточные механизмы.
  - Мальчик мой, если ты изначально задаешь неверные параметры, никакие механизмы, пусть даже с суперпозитронным мозгом, тебя не спасут. И проект твой полетит ко всем чертям.
  - Тоже верно. Об этом я не успел подумать.
  - Итак, ошибки. Они грозят тем, что мной будут недовольны и в Минобороны, откуда идет основной поток заказов, и в Минздраве, куда доставляются наносыворотки и прочие разработки моего Бюро. Это вызовет кучу осложнений, меня могут отстранить от работы. А что дальше?
  - Давай подумаем, кому это выгодно, - предложил сын.
  - Ой, да много кому! - пожала плечами мать, перевернувшись на бок и натягивая одеяло до подбородка. - Может быть, кто-то метит на мое место и исподтишка старается подпортить мне карьеру.
  - Навряд ли. В твоем окружении нет человека, который владел бы настолько масштабными средствами. Поверь мне, чтобы задействовать такие механизмы, какими воспользовался твой ночной собеседник, необходимо иметь за плечами как минимум мощного спонсора. Например, какой-нибудь крупный концерн.
  - Концерн! - со стоном повторила Лина, зарываясь в подушку. - Мне кажется, у меня голова сейчас лопнет от этих предположений!
  - Так не допустим того, чтобы они оправдались! Сейчас тебе нужен прежде всего спокойный и глубокий сон до самого утра. И безо всяких звонков, понятно?
  - Да, мой генерал! - согласилась Лина, вытащив из-под подушки ни в чем не повинную электронику, и задала программу 'Не принимать звонков до 06:00'. - Вот если бы так же можно было голове приказать - не думай до шести утра! Было бы удобно, правда? - сдавленно хихикнула она.
  - Тс-с-с... Спа-а-ать... - шепнул сын.
  - Да, да, все.
  
  Утро наступило неожиданно. Выпрыгнуло из засады с солнцем наперевес и давай палить алыми лазерными лучами в разные стороны. Армия ночи спешно отступала - не до парадов здесь, когда такое творится! Военная операция 'Рассвет' прошла успешно. Маршал Сципион покинул поле битвы последним, гордо подняв голову и подгоняя незадачливого знаменосца - звезду Таурус, которая неохотно сворачивала свое голубое мерцающее знамя. 'Надо же, - изумилась доктор, глядя на монитор, - никогда бы не подумала, что небо может устраивать такие представления!'.
  - Да, красиво, - согласился Аристарх, подпустив в голос не свойственной ему мечтательности.
  - Ты опять подглядываешь?
  - Извини, что без разрешения... Как-то само собой выходит, - ей представилось как сын виновато опустил глаза, разводя руками.
  - Ну да... Боюсь, что скоро мы будем похожи на тянитолкая. Ты хочешь вправо, а я - влево. Между прочим, мне дороги свобода воли и передвижения, так что будь добр, уйми свою любознательность.
  - Ты не представляешь как мне сейчас тяжело, - неожиданно холодно и отчужденно сказал он. - Только вообрази себе, что это такое - быть запертым в клетке из родной тебе плоти и крови, зависеть от нее целиком и полностью уже тогда, когда ты взрослая, полностью оформившаяся личность, - и уже более сердито добавил. - Я не безмозглая лялечка, которая к месяцу созревания в матке только формирует мозговую ткань! Я бионик, мама! Я совершенно другое существо... - Аристарх помолчал. - С такими способностями, которые ты в меня заложила, и еще кучей побочных эффектов, я сам точно не знаю, когда и какой из них может проявиться. Да, я частично исследовал свою ДНК, но чтобы проделать это от первого и до последнего комплекса генов даже мне не хватит жизни!
  - Прости! Ну, прости меня, ладно? Не надо злиться... - Лина погладила живот. - Это не оправдание, конечно, но я ведь не знала, что так получится, совсем не предполагала, - сокрушенно покачала головой она. - Другие бионики развиваются так же, как и человеческие младенцы, только на третий месяц после вскрытия контейнера у них активизируется ген акселерации и начинается размножение нанитов.
  - Понятно. Все, как ты и говорила, зависит от изначально введенных данных. Мам, я постараюсь больше не срываться так, но ты сама не ставила ограничений в эмоциональной сфере...
  - Ладно уж, потерплю, - тихо проворчала, вставая с кровати, молодая женщина.
  Не успела она включить персоком, чтобы сразу сбросить данные по заказам заведующей складом, как в дверь постучали. На небольшом экране, встроенном в дверной блок, отобразилось приятное лицо лейтенанта Сафирова:
  - Госпожа Меркулова, полковник Вогран приглашает вас для частной беседы, - улыбаясь, доложил он.
  Пришлось вставать, впускать, объяснять, что как только она закончит неотложную работу, так сразу они пойдут. Марк присел в кресло для гостей и смотрел в искусственное окно, пока Лина не объявила, что готова.
  Всю дорогу ее подмывало спросить, кто в эту ночь дежурил перед мониторами, которые транслируют изображение с камер, поставленных в ее комнате, но все же не спросила. По Марку нельзя было сказать, случилось что-нибудь, или эта 'частная беседа' будет предварять гипнодопрос. Кабинет шефа ГСБ поменял месторасположение, и Лина догадалась, что это происходит уже не первый раз в целях пущей безопасности. Внутри ничего не изменилось. Стол, икебаны, карта. Вогран, с угрюмым спокойствием восседающий за столом.
  - Доброе утро, уважаемая Сталина Израилевна. Вы прекрасно выглядите, видимо, беременность идет вам на пользу, - приветствовал он вошедшую, коротким кивком отпуская Марка.
  - Доброе утро, полковник Вогран, спасибо, на здоровье не жалуюсь, - несколько нервно улыбнулась она, не решаясь присесть без приглашения.
  Насахиро встал, обошел комнату по периметру, нажал какие-то скрытые кнопки, затеняя помещение. Голокарта изменилась, превратившись в большой голоэкран.
  - Будьте добры, присядьте, пожалуйста. Я представлю вашему вниманию одну запись. Смонтировано, конечно, не для межпланетного кинофестиваля на Вулкане, но для внутренних нужд сгодится, - пояснил он и без паузы подал команду 'воспроизведение'.
  На экране появилось отчетливое изображение вечерней улицы, однако угол обзора был неестественным.
  - Эта запись сделана с помощью нескольких внешних камер, рассеянных по городу, - комментировал полковник. - А вот и интересующий нас объект. Узнаете?
  Доктор евгеники и генетики пораженно кивнула. На экране появилась она, в легком летнем пальто, быстрым шагом направляющаяся домой. Камера на крыше магазина, находящегося напротив ее жилья, запечатлела как она, сидя на крыльце, ищет ключи, входит, закрывает дверь. Вогран промотал несколько секунд вперед. Теперь было утро 23 августа. Того памятного дня, когда ей пересадили Аристарха. Вот она выходит, запирает подъезд, и не отклоняясь от курса, уверенно шагает на работу. Проходит контроль в больнице, спускается вниз в помещения центра, или как его официально называют Бюро, немного задерживается в лаборатории и идет к гинекологическому отделению, до этого ни разу еще не пригодившемуся, поскольку все испытания проходили в искусственно созданной среде. Следом за ней направляется Геннадий, они отсутствуют около двух часов пятнадцати минут, потом встречают проверку. На этом месте Насахиро остановил голозапись и склонив голову стал смотреть на Сталину.
  - Очень жаль, что камеры в помещениях для доноров не поставили за неделю или две до этого, - наконец произнес он. - Тогда я мог бы сказать со стопроцентной уверенностью, что отец вашего ребенка - Геннадий Кулагин.
  - А сейчас почему не можете? - еле подавляя дрожь в голосе, осведомилась генетик.
  - Потому что не совпадает предполагаемое мной время зачатия и показания вашей медкамеры в ЦМТ. Судя по медицинским записям, зачатие произошло на две недели ранее. Я не могу вам сказать, почему меня привлек именно этот день и именно этот факт, ведь вы и раньше оставались вдвоем допоздна на работе.
  Вы можете счесть это непрофессиональным, однако я привык доверять своему чутью, раньше оно меня не подводило, - Насахиро некоторое время посвятил изучению ее лица. Губы сжаты в линию, глаза устремлены на него, и в них отражается судорожный поиск выхода из этого неудобного положения. Нет, из таких ловушек, которые ставит опытный охотник Вогран, дичь обычно не выбирается. - Итак, вы можете мне поведать, чем занимались с девяти сорока пяти до одиннадцати ноль ноль по местному времени утром 23 августа сего года?
  
  Лина вернулась на рабочее место спокойная и уверенная в себе, хоть и выглядела несколько бледнее обычного, Геннадий не стал расспрашивать, что да как. С рядовыми сотрудниками руководительница вела себя обычно, из чего ассистент сделал вывод, что ничего экстраординарного не случилось. Общались они со Сталиной только по работе, перебрасываясь иногда ничего не значащими шуточками, бородатыми анекдотами о генетиках и их созданиях.
  Женщина периодически поднимала глаза вверх, что-то выискивала на потолке, напряженно посматривала на персональный голоком, вздыхала и нервно улыбалась, когда ловила на себе пристальный взгляд кого-нибудь из окружающих. К концу рабочего дня, когда Кулагин осторожно попытался узнать, не произошло ли чего, доктор Меркулова твердо ответила: 'Нет, ничего. Все в полном порядке'.
  Еще несколько раз аноним передавал Лине все более угрожающие послания, это происходило ровно в три часа пополуночи. Женщина попыталась записать их, однако система отказалась это делать. Аристарх предположил, что существует какой-то цифровой код, препятствующий протоколированию поступающих данных. Через неделю, в пятницу, генетик сдала свой прибор связистам, но они только подтвердили то, что он в полном порядке.
  В понедельник работу бионического цеха приостановили. Прибыли плечистые парни в форменных черных комбинезонах с эмблемой Службы по контролю над электронными приборами и потреблению энергии, каждый имел с собой небольшой черный ящичек с инструментами. Всех сотрудников выставили с работы и из личных помещений и провозились там часов пять. Вышли усталые, серые, припорошенные штукатурной пудрой, пряча потные лица под длинными козырьками стандартных кепи. Удалились так же, как и появились - безо всяких объяснений.
  Лаборатория весь вечер гудела заведенной юлой. Работа шла с трудом, волоча полный мешок ярых сплетников и любителей от нечего делать почесать языком. Сталине пришлось побегать, выуживая корреспондентов сарафанного радио по закоулкам секторов. Каждый считал своим долгом узнать, что думает по этому поводу она, но доктор отвечала однообразным 'так надо', и советовала выкинуть все ненужное из головы, чтобы заняться делом. Когда это не помогало, она выразительно постукивала пальцами по голокому и напоминала: 'Октябрь уж наступил, а кто-то отдыхает...'. Все знали продолжение этой юмористической переделки стихотворения знаменитого древнего поэта, улыбались, но потом, серьезные, возвращались к работе.
   Аристарх выпросил у матери дозволения с ее помощью пару часов в сутки бродить по гиперсети. Интересовали его в основном способы самозащиты и уроки обращения с различным оружием. На резонный вопрос, зачем ему это надо, сын туманно отвечал: 'Мало ли когда пригодится'.
  
  Утро шестого октября выдалось туманным. Читая по голокому очередной сборник статей с какого-то форума, посвященного генетическим конструкциям, Сталина изредка рассеянно следила за листопадом, который отображал настенный монитор в ее комнате. Персоком негромко транслировал классическую музыку докосмической эпохи, в эту ночь (впрочем, как и в остальные после визита парней из СКЭ) странный доброжелатель не беспокоил ее уведомлениями о мифических опасностях, так что выспалась женщина хорошо. Огорчало иное - никто до сих пор не поздравил ее с днем рождения. Под подушкой не было никаких подарков, и, наверное, днем их не будет тоже. Кулагин всегда напрочь забывал дату ее маленького личного праздника и поздравлял то на день раньше, то, наоборот, позже. 'А ведь мне исполнилось двадцать пять лет. Круглая дата - ни больше ни меньше', - потерев привычным жестом лицо, молодая женщина прошлась туда-сюда по комнате.
  - Мамуля, я тебя поздравляю с таким знаменательным днем! - ласково и торжественно-громко провозгласил изнутри сын. - Ты перевернула науку, соединив несоединимое совершила невозможное. Я появился только потому, что двадцать пять лет назад появилась ты! Я тебя очень сильно люблю, прости, если огорчаю, но такой уж у меня характер. Весь в мамочку, - гордо завершил он.
  - Спасибо, милый мой, - растроганно поблагодарила мать. - Я так рада, что ты у меня есть! - навернулись непрошенные слезы, Лина присела на кровать, вытерла мокрые глаза уголком простыни и пожаловалась: - Иногда мне кажется, что лучше бы было, если бы я и не открыла феномен симбиотического сочетания эритроцитного гемоглобина с нанокритами. Ведь это смежные сферы, а не генная инженерия.
  - Ну и что? Зато какое широкое применение нашлось твоим открытиям и изобретениям! В двадцать три года получить доктора наук, это тебе не сквозь зубы плюнуть - кто дальше.
  - И что с того? Получила степень, а вместе с ней - полное засекречивание. Даже родителей не могу известить о том, где я и что со мной. Они, верно, считают, что я их совсем забыла, - от избытка чувств именинница всхлипнула, и едва сдерживая рвущиеся из груди рыдания, продолжила. - Никаких форумов, консилиумов, конкурсных работ. Знай клепай биоников, разрабатывай новые модели. А я надеялась, что мои труды принесут пользу не только некоторым государственным институтам, а всем-всем! И зачем я только согласила-а-ась... - с ревом уткнулась в подушку она.
  - По-моему, у тебя начинается истерика, - заметил ребенок. - Мне помочь или не мешать?
  - А чем ты поможешь? - немного поутихла Лина.
  - Могу отдать приказ нанокритам разложить часть гормонов в крови на безопасные соединения и блокировать их дальнейшее производство на короткий срок.
  - Знаешь, я не предполагала, что ты будешь ими управлять, тем более таким образом, - шмыгнула носом генетик.
  - А какой тогда от них толк? - с хитрецой прищурился бионик.
  - Твои запрограммированы на размножение до пятидесяти процентов от объема крови, только при таком большом их количестве теоретически становится доступна полиформия. Плюс к этому наниты автоматически регенерируют поврежденные ткани, уничтожают патогенные микробы и вирусы, а также известные на данный момент яды, - с удовольствием пояснила ученый, немного помолчала и несмело улыбнулась: - Ах ты ж, фокусник! Психолог-самоучка, значит, не знаешь какой толк от нано! Еще скажи, что забыл!
  - Ладно, ладно, - рассмеялся в ответ Аристарх, - разгадала мой приемчик... Но ведь подействовало же?
  - Ты точно не подшаманил биохимию моего организма? - недоверчиво нахмурилась Сталина.
  - Да точно, точно! - все еще хихикая, развеял ее сомнения он.
  В их беседу вмешалась голосовая система голокома:
  - Доктор Меркулова, с вами желает говорить начальник ГСБ Насахиро Вогран, транслировать?
  - Конечно.
  Над панелью появилось невозмутимое лицо гээсбэшника. Контуры изображения чуть подрагивали, вероятно, Вогран куда-то быстро шел.
  - Доброе утро, Сталина Израилевна. Я сейчас направляюсь к вам, надеюсь, вы нарядно одеты?
  - Доброе утро, господин Вогран, позвольте поинтересоваться, зачем мне нужно быть нарядно одетой? - вздернула бровь женщина.
  - Полагаю, я еще не настолько стар, чтобы меня подвело зрение, в вашем личном деле записано, что шестое октября - день, когда вы появились на свет, - в его голосе проскальзывали подозрительные нотки веселья, вроде крокодилов в мутной воде Иелы.
  - Да, это так. А в чем дело? - насторожилась подопечная ГСБ.
  - Дни рождения принято праздновать, - отчеканил, будто цитируя устав, полковник. Легким взмахом руки он пригладил волосы, и передача прервалась. Дверь комнаты без стука отворилась и мужчина, вошел.
  - Трансляция завершена, - запоздало предупредила система.
  - Это я и так вижу, - пождала губы Сталина. - Садитесь куда-нибудь, Насахиро Миклошевич, с вашего позволения я... в 'гардеробную', - ощущая себя немного неловко под его профессиональным всеобъемлющим взглядом, доктор евгеники выудила из шкафа нечто, напоминающее розовую пену, достала небольшую шкатулку с нижней полки и удалилась в ванную.
  Переодеваясь, поздравила себя с тем, что уже не обращает внимания на круглосуточное наблюдение за ней невидимых камер.
  Первое время это очень раздражало ее, особенно в интимных нуждах. Тогда она потребовала убрать 'этих дурацких железных соглядатаев' из санузла и ванной комнаты, аргументировав тем, что за мониторами следят 'извращенцы-вуайеристы в мундирах'. Вогран вместо ответа красноречиво расписал, что может с ней приключиться в этих безобидных местах, а помощь-то может и не успеть, если никто ничего не увидит.
  После этого разговора Сталина долго сердилась, но потом поняла, что руководитель Госбезопасности просто хочет качественно выполнить доверенную ему работу.
  Тщательно оглядев свое отражение в зеркале, заменяющем одну из стен, она не нашла никаких огрехов. Длинное, в пол, серебристое платье словно охвачено распускающейся на небе зарей - так изящно смотрелось на нем пышное облако кружев и затейливой вышивки. Все это великолепие подчеркивала дорогая фамильная диадема из серебра с жемчугом. Чуть румян на скулах, немного туши, помада. 'Не слишком ли вычурно для утра?' - засомневалась было красавица напротив. 'Нет', - со сдержанным восхищением ответил за нее Аристарх.
  - Я готова! - радостно улыбнулась именинница, выпархивая из 'гардеробной'.
  - О, розовый камень седого морского владыки,
  Песчинка, одетая в краски рассветного неба,
  За что тебя прячет жемчужница в чреве безликом?
  Мастерски продекламировал Вогран, застывая в почтительном полупоклоне.
  - О-о-о... - поименованная 'песчинка' растерялась, но подумала, что невежливо будет вот так стоять, раскрыв рот и недоумевая. - Какие изумительные строки! - восхитилась она. - Это вы такое пишете?
  - Небольшой экспромт в меру невеликого таланта, - вежливо опустил глаза автор. 'Да что же с ним такое творится?' - нервно сглотнула Сталина, пока губы ее произносили:
  - Не надо скромничать, уважаемый Насахиро Миклошевич! Может быть, дадите как-нибудь на досуге прочесть остальные ваши творения?
  - Поговорим об этом позже, - выразительно указал взглядом вверх полковник.
  - Простите, я иногда забываю о них, - доверительно шепнула Лина. - А... можно кое о чем спросить? - не повышая голоса ринулась ва-банк генетик, когда они вышли из комнаты. Вогран кивнул в знак согласия. - Что с вами такое сегодня? То есть...
  - Я понял вас, госпожа Меркулова. Со мной ничего странного не случилось, я трезв и в своем уме. Дело в вас, вернее, в сегодняшнем дне. Ведь, насколько я знаю, вы привыкли к тому, что ваш день рождения всегда большой праздник для родных и коллег. Жаль, что последние два года только для коллег... Так совпало, что и мне этот день тоже сулит неплохие вести. В общем, будет небольшой сюрприз, одинаково приятный как мне, так и вам.
  'Сюрприз... сюрприз... Бр-р-р! Как-то даже в животе похолодело от этих 'сюрпризов'. Теперь вот гадай, что за свинью на этот раз подложат. 'Радость за радостью, - пришла на ум Лине цитата из когда-то прочитанной древней сказки, - отец объявляет о дочкином согласии. А тут и Прошкины пятнадцать лет к концу подходят. И ни разу он, голь деревенская, с копыл не сбился. Ни разу соплей рукавом не утер, не почесался'. Может быть, он скажет, что расследование окончено, и нас с Геной вернут на прежнее место работы?' - искра надежды полыхнула перед внутренним взором пламенем зеленого стяга, и тотчас угасла под ледяной водой логичных рассуждений, - 'Нет, вряд ли. Вограну и ГСБ не нужны абы какие виновные. Он пойдет до конца, что бы там ни оказалось, и возьмет за горло тех, кто за этим стоит'.
  Войдя в личный кабинет Вограна, в очередной раз сменивший координаты, ученый почувствовала глубокую благодарность. Радость зажглась внутри маленьким светлячком, осветив слабым, но видимым сиянием глаза женщины. Затененная комната была украшена красными бумажными фонариками, в больших плоских вазах, стоящих, где только было возможно, плавали крошечные свечки. Вместо голокарты переливалась всеми цветами радуги надпись 'С днем рождения, Сталина!'.
  - Насахиро Миклошевич любезно разрешил нам отпраздновать твой день рождения здесь, - преподнеся ей шикарный букет аврорианских цветов, шепотом сообщил наглаженный, чисто выбритый и приятно пахнущий Гена.
  - А кто еще будет? - глубоко вдохнув сладкий аромат розовых дендрул, осведомилась она.
  - Тогда другой вопрос: кого бы вы желали видеть? - занял свое привычное место за столом хозяин помещения.
  - Думаю, будет правильно, если мы пригласим лейтенанта Сафирова и капитана Чардымова. Они ведь принимают весьма деятельное участие в нашем деле, - заметила доктор.
  - К сожалению, сейчас это невозможно. Как вы изволили выразиться, 'они принимают деятельное участие в нашем деле'. Присядьте, выпьем немного вина, и я вам обоим все расскажу.
  
  Гелиор подогнали к служебному выходу ?6 в черте города. Сталина и полковник Вогран, окруженные со всех сторон спокойными и собранными вооруженными мужчинами в военной форме со знаками различия группы особого реагирования (проще, ГОР), без эксцессов преодолели расстояние до машины, подрагивающей в потоках горячего воздуха, изрыгаемого двигателями. Из обрывков переговоров женщина поняла, что несколько агентов, расставленных по периметру квадрата, в котором производилась эта операция, докладывают обстановку.
  По-видимому, их ничего не насторожило, поскольку дверцы летательного аппарата предупредительно распахнулись. За штурвалом сидел незнакомый человек - симпатичный загорелый брюнет с глазами такими же синими, как небо осенью. На заднем сиденье троицу ожидал Марк. Старший группы прижал микрофон к губам и передал в эфир: 'Внимание! Альфа семь, Альфа восемь и Орел доставлены на борт 61'. Насахиро первым скрылся в салоне, Сафиров помог Лине забраться внутрь, после чего, повинуясь неслышной команде диспетчера, аппарат оторвался от поверхности. Авиатор, не оборачиваясь, представился:
  - Капитан ГСБ Чернышев Влад Евгеньевич. Пилот первого класса.
  Перед вылетом Меркуловой как единственному гражданскому лицу провели подробнейший инструктаж. Нельзя ничего трогать, мешать летчику, громко разговаривать, перемещаться по салону, проносить с собой на борт легковоспламеняющиеся или потенциально-опасные предметы и вещества. Всех одели в камуфляжные костюмы повышенной защиты типа 'вудланд', способные выдержать прямое попадание из плазменного оружия в течение трех-семи секунд. Велели не снимать их ни при каких обстоятельствах.
  Генетик сидела, сложив руки на коленях, молча радуясь тому, что их Бюро наконец-то переводят в специализированную зону Б-5. Полковник с профессиональным интересом разглядывал верхний уровень города, пестрящий рекламой в боковом окне. Узнав о том, что Геннадия повезут другим рейсом, Сталина немного заволновалась. Аристарх успокоил ее, справедливо указав, что ГСБ действует верно, следуя совету не класть все яйца в одну корзину.
  Погрузившись в мечты о том, как после долгого рабочего дня выйдет на прогулку по зеленой полосе, которую специально разработали и вырастили лучшие специалисты по психологическому терраформированию, она не сразу отозвалась, когда Вогран назвал ее по имени. Прикосновение к плечу вернуло ее в реальность.
  Гелиор вылетел за пределы Павлодара и направился на запад. Под блестящим титановым брюхом распластались богатые фермерские угодья. Урожай давно созрел и был убран. Жирная плодородная земля делилась на квадраты, часть ее уже засеяли озимыми культурами. В строгом шахматном порядке, закрепленные за своими участками, из-под земли тянулись к солнцу экодома.
  По неестественно-бледному лицу Марка, дергающейся щеке и плотно сжатым губам полковника, Сталина поняла: что-то пошло не так. В салоне стояла необычная тишина, не было слышно постоянной приглушенной переклички в эфире, резко оборвался дотоле сопровождающий их шум гелиоров поддержки. Поверх головы Насахиро пассажирке удалось разглядеть ужасающую картину. Удлиненные обтекаемые корпуса машин с парнями из ГСБ и ГОР на бортах завертело и швырнуло вниз. Каждый виток был словно удар насквозь пробитого сердца - все тише и медленнее. Все больнее и ближе к неизбежному концу. Холодный пот прошиб женщину насквозь, слезы жгли щеки.
  - Господи, они же умрут! - уже не сдерживаясь, вскричала доктор. Схватив Вограна за руку, она потребовала: - Сделайте же что-нибудь! Почему они падают?
  - Господин полковник, - отвернул от лица микрофон бесполезной гарнитуры сохраняющий спокойствие пилот, - управление перехвачено неизвестным диспетчером. Мы отклонились от курса на пятьдесят девять градусов к северу.
  - Немедленно передавайте SOS, - приказал старший по званию капитану, отцепляя от себя перепуганную плачущую подопечную. - А вы - готовьтесь к аварийному катапультированию, - велел он Лине и Марку.
  - Бортовой компьютер вышел из строя и не отвечает на запросы, господин полковник, - доложил Чернышев. - Катапультирование невозможно: полный отказ аппаратуры.
  - Снижайте высоту!
  - Не получается, - словно извиняясь за поведение близкого друга, произнес пилот, быстро набрал код на сенсорной панели, недовольно закусил губу и обернулся к Вограну: - Я могу остановить гелиор механически, но тогда мягкого приземления не будет.
  - А как же защитный экран?
  - Выведен из строя, господин полковник, ничего нельзя поделать, - с сожалением информировал Влад.
  - Процент выживания в данных условиях?
  - Пятьдесят процентов - авиатор, по шестьдесят тем, кто сидит у окон, и семьдесят пять - центральному.
   - Как повысить?
  - Рекомендуется всем сгруппироваться ближе к центру салона и держаться вместе. Тогда шансы возрастают, - мгновенно сориентировался молодой человек и добавил, - в теории.
  - Останавливайте машину и перебирайтесь сюда. Если выберемся, я в штабе такой разбор полетов устрою - головы полетят, - сквозь зубы пообещал глава госслужбы.
  Слегка растягивая буквы (последствия вылеченного заикания - определила Лина) Марк сказал:
  - Надо по возможности избежать переломов... Комки защищают от выстрелов, а если кабина сплющится, то они не помогут.
  - Нас быстро найдут, - уверенно заявил летчик, заканчивая отсоединять провода, - В диспетчерской есть сканер-пеленгатор, а этот малыш, - он похлопал по одному из кресел, - подает очень сильный и точный сигнал, - его лицо внезапно приобрело поразительное выражение озарения, и словно отгородившись от всего, летчик распорядился: - Раскладывайте кресла: рычаги слева и справа по борту. Видите серые пласт-скобы? Продевайте руки! Вот эти ленты намотайте на запястья и кисти. Вот так, закреплять привязные ремни я не буду, может быть, придется быстро выбираться из салона... - мужчина ловко перелез из кабины пилота к пассажирам, предупредил, поворачивая выпуклую красную ручку на спинке кресла второго пилота: - Я опускаю защитную крышку, гелевые респираторы будут закреплены автоматически. Это должно снизить травматизм и уберечь от отравления угарным газом, если начнется пожар. Дай бог, чтобы нас сильно не покорежило и не зажало! - размашисто перекрестился он и виновато дернул уголком рта, как бы оправдываясь в минутной слабости. Остальным пришлось потесниться, чтобы авиатор мог занять место рядом с Марком со стороны левой двери.
  Стало темно. В уши набилась вата, тошнота подкатила к горлу, как только летательный аппарат резко пошел к земле. Тишина, растерзанная воем сирены, истекала кровавым светом аварийных маячков. Прохладная аморфная масса залепила Лине нос и распространилась на губы и подбородок, несколько секунд спустя включилась подача кислорода.
  - Только не паникуй, - донесся до едва живой от страха женщины голос сына. - Ты же знаешь, как действуют мои механо. У тебя их полным-полно, выживешь!
  - Ты не понял, что происходит? Мы вот-вот расшибемся! А если я тебя придавлю? Вдруг произойдет посттравматический выкидыш? Аристарх, я не просто в панике, я на грани сумасшествия, - честно предупредила мать.
  - В таком состоянии легко наделать глупостей, - удивительно беспечно кивнул сын.
  - Я ведь не лишала тебя такой эмоции, как страх! - вымученно улыбнулась Лина. - Так почему же ты себя ведешь так, будто произошло наоборот?
  - Приготовиться! - предупредил всех пилот. - Сейчас будет болтать.
  Евгеник стиснула зубы и до хруста в пальцах сжала кулаки.
  Глоток, вдох, задержать воздух. Ей представляется, что громадное чудовище с туманными очертаниями хватает их крошечный гелиор и трясет его, как погремушку, силясь сообразить, что же это такое? Крутит его и так и эдак, дует на него, но ничего не понимает. Эта возня продолжается всего несколько секунд, но тем, кто внутри, кажется - вечность. Разочарованный монстр отшвыривает непонятный предмет. Взревывает бешеным зверем воздух в переборках остановленных двигателей. К сиренам добавляется душераздирающий скрежет металла... Какофония нарастает, превращаясь в адский концерт, невольные слушатели которого предпочли бы никогда не брать на него билеты.
  Удар. Наконец-то! Серия инерционных толчков. Девятый вал терзающих слух звуков откатывается назад, туда, в океан катастрофы, породившей его. Мелкой, выброшенной на берег рыбешкой, бьется сердце, прозрачной медузой пульсирует учащенное дыхание товарищей по несчастью, аварийная сирена захлебывается собственным клекотом и затихает.
  Красноватое тело тьмы взрезано ножом белесого отблеска - это Влад, первым выбравшийся наружу, открыл по счастью не слишком покореженную дверь и с трудом поднимает защитную крышку. Вот она подалась, потерпевшие часто заморгали, приспосабливаясь к хлынувшему в проем яркому дневному свету.
  - Никак не привыкну к аврорианскому солнцу, - проворчал, так и не открыв глаза, но сдирая респиратор и выпутываясь из фиксирующих лент, полковник. - После него кажется, что на Земле сумерки.
  - Вы бывали на Земле, Насахиро Миклошевич? - прикрывая лицо ладонью, Сталина старалась сесть ровно и сделать это так, чтобы ее не шатало из стороны в сторону от головокружения. В салоне было пыльно и воняло нагретым железом и замкнувшей проводкой.
  - Я там родился, - нехотя ответил полковник.
  - Как вы думаете, остальные тоже в порядке?
  Он понял, кого доктор имела ввиду.
  - Уверен. Ребята хорошо подготовлены. Справятся.
  - Сдается мне, это не было презентом на твой день рождения... - прохрипел лейтенант Сафиров, и закашлялся.
  
  (следующая глава)
  
  Худощавый мужчина в боевой экипировке еще раз проверил пульс у хозяев - ровный, не больше шестидесяти ударов в минуту. Приподнял верхние веки, посветил в глаза фонариком, прикрепленным к плазмеру, зрачки послушно сократились, но никто не очнулся от глубокого сна. Плотного телосложения лысый дядечка средних лет, жена ему под стать, двое пацанов-погодок - все были уложены рядком на кровати. Он повернулся к своим и указал вниз. Невидимые и неслышимые непрошенные гости спустились в холл экодома.
  - Дарион, готовность номер один, - прошелестел искаженный легкими помехами в эфире голос.
  Командир быстро осмотрел соратников. Они ждали, заняв положенные позиции.
  Долговязая остроносая женщина, смахивающая на сбежавшую из дома девочку-подростка, замерла в закоулке под лестницей, ведущей на второй этаж. В руках она сжимала модифицированный полуавтоматический парализатор. Нагрудная нашивка, закрепленная немного криво, объявляла ее сержантом Форц.
  На каске крупного мужчины, который держал под наблюдением пространство во дворе, пристально следя за малейшим движением через диоптрийный прицел лазерной винтовки, белела слегка истертая надпись 'Одинэри'. Он расположился в глубине холла, между низкорослыми, но развесистыми деревцами в кадках.
  Третий стоял в дверном проеме кухни. Правильные черты лица и флегматичное его выражение резко контрастировали с прочими деталями внешнего облика. Ремни, поддерживающие правую руку, вместо предплечья и кисти завершавшуюся многоствольным лучеметом, оставили потертости на ткани его маскировочного костюма.
  На черном корпусе грозного оружия мелькнула, поймав гранями свет, выполненная готическим шрифтом гравировка на кириллице: 'Константин'. Под этой броской надписью мелкими латинскими буковками уточнялось 'changed oppressively'. В левой руке плясал, повинуясь едва заметным движениям пальцев, нож с опасно заточенным лезвием.
   Худощавый, которого звали Дарионом, раздвинул жалюзи и, сверившись с хронометром, стал внимательно вглядываться в небо. Все шло по плану: ровно через три минуты появился гелиор, в котором находился некто невероятной важности. От того, на чьей стороне эта персона, зависело слишком многое на Авроре.
  Как и предполагалось, аппарат будто замер на мгновение в воздухе, потом стал падать, вращаясь в горизонтальной плоскости.
  - Нулевая готовность, - прозвучало в наушниках.
   Дарион спокойно наблюдал, как гелиор плюхается пузом о землю, постепенно замедляясь, пропахивает ее и зарывается носом так, что его присыпает сверху. Подобно святому Ионе, вышедшему невредимым из чрева кита, наружу вылез человек. Дарион опознал единственного члена экипажа - пилота первого класса Чернышева. Не дожидаясь, пока он закончит какие-то манипуляции со своим воздушным судном, командующий группой сделал несколько резких взмахов раскрытой ладонью в направлении удачно приземлившегося гелиора. Хлопнула, закрываясь, дверь На одном дыхании отряд достиг места назначения.
  В недрах летательного аппарата закопошились люди, затем донеслись голоса - низкий мужской, звонкий женский, потом опять мужской, но более высокий и охриплый. Последний говорящий закашлялся.
  Одинэри взял на мушку протирающего слезящиеся глаза Влада. По сигналу Дариона маломощным зарядом парализатора сержант обездвижила авиатора, лишив его возможности предупредить остальных о нападении. Константин, расставив ноги для лучшего упора, если понадобится стрелять, встал у второй двери.
  Форц заглянула внутрь - еще три выстрела, Одинэри вытащил наружу обмякшие тела. Маленький человечек, с восточными чертами лица, явно в возрасте, выглядел спящим хорьком на птицеферме. Опасный тип. Молодой парень модельной внешности в этой обстановке смотрелся так, словно случайно оказался здесь, перепутав адрес очередной фотосессии. Пустышка и франт. А вот третья...
  Дарион быстро, но тщательно осмотрел их, набрал на крошечной клавиатуре, прикрепленной металлическими браслетами к запястью, запрос. КПК спроецировал на внутреннюю поверхность зеркальной полумаски, скрывающей половину лица командира, короткий видеоряд, снабженный субтитрами.
  - Нам нужна эта, - повел дулом плазмера в сторону распростертой на земле стройной блондинки небольшого роста старший. - Переоденьте ее. Прочих раздеть, комки уничтожить, Одинэри, Кости - отнесете их к нашим радушным друзьям в экодом, - обратился к высокой, - Форц, вкати им дозу побольше, примерно на двое суток. Одинэри, вернешься, на тебе будет докторша. Кости - замыкающий.
  Бойцы без разговоров приступили к выполнению приказов.
  
  (следующая глава)
  
  Закрытая правительственная клиника. Удушающе тихо. Насахиро вперился в стену невидящим взором. Он был мрачен как никогда. Он был болен.
  В палате уютно пахло свежей выпечкой и кофе со сливками. Приглушенный молочно-белым экраном на окнах свет заполнял все пространство, придавая больничной обстановке эфирную легкость. Однако Насахиро было сейчас не до этого. Ему вообще ни до чего не было дела. Он погрузился в тяжкие размышления о собственной профпригодности.
  Сказать, что глава ГСБ сильно переживал, все равно, что назвать акулу корюшкой. Вскочить и бегать кругами, выкрикивая самые непристойные ругательства, натыкаясь на мебель и выдирая волосы с седеющей головы, не позволяли кислородная маска и подведенная к правой руке капельница.
  Из медкамеры его вынули несколько часов назад и велели уснуть. Однако сон к нему не шел. Вогран перевел взгляд на пластиковый пакет, из которого по узенькой трубочке сочился в его вены физраствор, разжижающий кровь. 'Упрямый старикан, - сказал ему Глава. - Упрямый старикан, почему ты не захотел пройти операцию внедрения?'. 'Проживу, сколько бог даст', - ответил он.
  Но как, ... как могло такое случиться? Ведь все просчитали, продумали. Посоветовались с сотней, да что там, с тысячей специалистов своего дела! Проверили, перепроверили... Неделю маялись, пока не добились полной четкости и слаженности действий от двадцати команд по пять экипажей в каждой.
  'Паша, да ты пойми, это уже не угрозы, не давление, не провокация, это самое настоящее нападение! Что мы будем делать?', - перед глазами плавали черные и радужные пятна, уши закладывало, голова шла кругом так, что казалось, вот-вот оторвется и под вскрик сестрички и деловые комментарии реаниматоров покатится, куда ей вздумается. А он видел только одно светлое в этой черноте - выбеленное волнением лицо лучшего друга, серые кляксы внимательных глаз, да неприглаженную шевелюру, где черных и седых волос стало поровну.
  Каталка чуть подрагивала, твердая сухая и горячая рука Главы сжимала его руку. Холодную, скользкую и вялую. Глубокие морщины на лбу и у рта выдавали Павла Георгиевича с головой, видно, не одну ночь без сна провел. На одних стимуляторах. Наниты ему не очень-то помогают. Так недолго и в соседней палате очутиться. И этот человек еще за него переживает!
  'Насахиро, у тебя предынфарктное состояние, - быстро говорил он, - побеседуем потом, позже. Не мучай себя. Найдем мы ее. Всех найдем. Всю колонию на ноги подымем. Да что ты, ей богу!' - сморщился Горний, заметив прозрачные капли, стекающие из уголков глаз по вискам гээсбэшника.
  'Я тебя подвел, Паша. Я ее подвел. Как я в глаза Кулагину посмотрю после этого? Парни эти проклятые! Каждый день на них натыкаюсь, - пожаловался он. - И у всех ведь что-то есть от этой докторши. То нос вздернутый, то глазищи громадные...'.
  Остановились перед дверью палаты, медсестра набрала на панели шифр, дверь распахнулась, каталку втолкнули внутрь, и Вогран успел только увидеть, как Павел махнул ему рукой, а потом, прижав ладонь к сердцу, с болезненным вздохом опустился в одно из стоящих в коридоре кресел. К нему подскочил какой-то молодой врач в голубой форме, но тут дверь закрылась, отрезая внешний мир, и сильные руки двоих санитаров аккуратно помогли ему переместиться в 'корыто'.
  Может, и к лучшему, если Чернышев ставленника своего пропихнет. Устал ведь, честное благородное, устал. Сорок лет с хвостиком колонию эту от войны спасал. Все прошел, знаю, как хлеба кусок разведчику в чужом лагере достается. Заговоры на белый свет вытаскивал. Интриги подковерные распутывал. Шпионов переловил - мама не горюй! Сколько резидентов сам воспитал...
  Улечу на Землю, поселюсь где-нибудь в зеленой зоне. В Японию съезжу, посмотрю, откуда мать родом. Москву посещу, хоть на родной могиле побываю, повинюсь. Так, мол, мама, и так... Погорел твой сын на старости лет, как есть погорел.
  А мама скажет, что ж ты сынок, бесчестно так поступил? Вину свою и дело свое на чужие плечи, как плащ дырявый, перекинул? Кашу-то заварил, да не уследил. В угли обратилась каша твоя, а рот черным марать, за руки в жар совать не хочешь. Нет, дорогой мой, прощения тебе, и имя материнское забудь, если не выполнишь долг свой.
  Ах, мама, мама... Долг этот, что камень на шее, все вниз тянет. Да никак не утянет.
  Каждому судьба дает, сколько унести человек может. Неси, сынок. Не задавит. Что начал - доводи до конца.
  И ему почудилось, что хрупкая материнская ладонь, с набухшими под желтой пергаментной кожей венами, ложится на его покорно склоненную голову и гладит. И от этой ласки вся чернота из мыслей улетучивается, голова становится легонькой, как воздушный шарик, а измученное, сведенное болезненной судорогой, тело - расслабляется.
  Вогран прикрыл глаза, собираясь наконец-то вздремнуть, но ему помешал настойчивый сигнал голокома.
  - По внутренней линии вызывает Глава, - провозгласила голосовая система, смолкла, потом издала приятный звуковой сигнал и сообщила:
  - Линия полностью защищена. Транслировать?
  Мужчина отнял от лица кислородную маску, щелкнул тумблером на пульте находящегося рядом с кроватью аппарата, прекратив подачу газа.
  Не буду отвечать.
  Но все же ответил:
  - Да, - и понял, что этим коротким словом обрекает себя на такой тяжелый умственный труд, что выспаться ему вообще не удастся до тех пор, пока не найдут Сталину Меркулову вместе с ее ребенком.
  - Вижу, ты проснулся! - довольно сказал Павел Георгиевич с легкой улыбкой. - Как самочувствие?
  - Ничего, Паша, жив пока. Что у тебя?
  - Сможешь конференцию выдержать? Чернышев все рвется с большой ложкой к твоей тарелке.
  - Может быть, дать ему все же хлебнуть? - задумчиво сдвинул брови руководитель госслужбы.
  - Нет уж... - усмехнулся Глава государства. - Отравится он варевом твоим, где я еще такого толкового министра найду? Ну так как?
  - А куда мне деваться, Паша? Выдержу, - полковник помолчал, настраиваясь на рабочий лад. Уходило, ускользало, выхолаживалось тепло из полковничьих глаз. И Павел Георгиевич почти физически ощутил, как от ставших космическими черными дырами зрачков распространяется на острые скулы, короткие черные брови, узкие сухие губы глубокое промерзание. Эх, дорогой мой друг, вот что с тобой эта должность проклятая сделала... Разве можно так долго это сносить? Печальные мысли Главы прервал первый деловой вопрос Вограна: - Дивова уже отозвали?
  Горний потер виски, сосредотачиваясь, и ответил, как в ледяную воду бросился:
  - Как только вас троих нашли. Он, конечно, недоволен был, но ничего, не отказался.
  - Ему бы и не дали такой возможности. Что же, начнем.
  Голосовая система известила:
  - Поддержка конференц-связи установлена. На линии министр обороны и руководитель Департамента инспекции.
  От первичной голограммы отделились два сгустка, постепенно формируя изображение.
  Чернышев был недоволен. Нет, Чернышев пребывал в бешенстве. Брезгливо опущенные уголки губ и нервный тик буквально кричали о его мыслях, позволяя Вограну предугадывать их до того, как чиновник открывал рот. Прима-инспектор Диана Шлыкова, до странности походящая на крупную ворону, хранила невозмутимое молчание. Темные, словно приподнятые в вечном удивлении брови, иронично изогнутый в пожизненной гримасе недоверия крупный рот, блестящие бусины прищуренных глаз. Короткая стрижка, строгий черный костюм и непременный красный галстук с печатью Департамента довершали портрет.
  Естественно, первым начал Евгений Романович:
  - Я предупреждал, - неприязнь сочилась из каждого слова. - Я предупреждал, - повторил он, - но вы, Павел Георгиевич, предпочли доверять уважаемому Насахиро Миклошевичу. Мне интересно, далеко ли заведет колонию Русь-2 это слепое доверие.
  Горний перевел взгляд с больничной койки, где лежал его друг, на министра:
  - У меня нет оснований не доверять Насахиро Миклошевичу. В течение сорока трех лет он показывал себя как прекрасный специалист. И не раз спасал колонию, наверняка не для того, чтобы загубить ее теперь.
  Вогран внутренне ухмыльнулся, при виде того, как угасает воинственный пыл оппонента. Павел Георгиевич имел некую мистическую власть над людьми и в зависимости от целей мог успокоить или, наоборот, привести в полную боевую готовность.
  - А вы что скажете, Диана Анатольевна? - повернулся Глава к инспектору.
  - По моим данным, в действиях полковника ГСБ Насахиро Вограна нет состава должностного преступления, квалифицируемого как халатность. Также группа проверки не обнаружила никаких признаков саботажа. Со всех точек зрения он чист, - бесстрастно доложила она.
  Подавив внутреннюю дрожь неуверенности, взял слово сам Вогран. На пустом лице его внутренней борьбы не отразилось.
  - Вероятно, пришло время, когда создавшееся положение невозможно исправить только силами ГСБ и Главы государства. Господин Глава, разрешите им рассказать? - Павел Георгиевич уверенно кивнул, поддерживая инициативу полковника, тот продолжил: - Из Бюро бионики, возглавляемого доктором евгеники и генетики Сталиной Израилевной Меркуловой, около месяца назад была попытка разослать в дип-миссии колоний Омриго-4, Кайтос-6 и Ларниро-3 полностью засекреченные данные об эритроцитарных наноконструкторах и генетических кодах биоников, разрабатываемых доктором Меркуловой и ее ассистентом, кандидатом медицинских наук, Геннадием Андреевичем Кулагиным. Примерно в это же время Кулагин нашел доктора Меркулову без сознания в ее собственном доме. В Центре Медицинских Технологий выяснилось, что она беременна. Группа инспекции из Департамента уважаемой Дианы Анатольевны, - при этих словах прима-инспектор поморщилась, - не установила никаких противоправных действий со стороны руководительницы и ее лаборантов. Тем не менее, они любезно передали это дело в наше ведение.
  Командой капитана ГСБ Игоря Алексеевича Чардымова были допрошены с применением химических и психологических средств все сотрудники бюро, то есть пятьсот три человека. Исключая Геннадия Кулагина и Сталину Меркулову, но включая охрану и уборщиков. Допрос ничего не прояснил. Забегая вперед, скажу, что первичная версия о связи Меркуловой или кого-либо из сотрудников с представителем иностранного государства была отложена. Мы проверили все учетные записи бухгалтеров и менеджеров по персоналу, полагая, что некто, переведенный на другую должность из Бюро, мог каким-то образом завладеть информацией, которая была доступна только Меркуловой и Кулагину. Однако разработка этой версии также не оправдала себя.
  Как только доктор пришла в себя, я навестил ее, однако ничего полезного не узнал и взял на себя смелость устроить руководительнице и ее ассистенту перекрестный допрос с психоморфом, при котором произошло нападение майора ГСБ из отдела 'Д' Гофмана Ильи Александровича на Геннадия Кулагина с целью последнего умертвить. Благодаря своевременной реакции доктора Меркуловой Кулагину был введен антидот ?304.
  - Значит, его травили 'Сиропом', - пробормотала себе под нос Шлыкова. - Нетрудно спутать с психоморфом, на вид они совершенно идентичны. Но где он его достал?
  - Неизвестно. С собой Гофман ничего не проносил, иначе сканеры бы зафиксировали запрещенное вещество, и в здание человек не попал. В химической лаборатории все препараты выдают под роспись, точно указывается, в каком часу, для каких целей, кто и что берет. Судя по записи, он взял именно психоморф. Две капсулы. Ну а антидоты и прочие, не требующие спецразрешения лекарства, находились в допросном кабинете.
  Илья Гофман специализировался на допросах с применением химических веществ, и у меня даже вопросов не возникло, кого пригласить. Я был уверен в нем, поэтому не слишком следил за его действиями.
  А зря. После содеянного задержать его не удалось, он покончил жизнь самоубийством, бросившись с крыши здания. Счастье то, что он упал во внутренний двор. Это позволило нам скрыть происшествие от прессы, - говорящий умолк, неспешно и осторожно, стараясь не потревожить иглу в вене, поправил подушку под головой, и стал рассказывать дальше: - Кое-что о личности Ильи Александровича. Его родители происходили из двух разных колоний. Отец, как не трудно догадаться по фамилии, из Джермана-на-Марсе, мать из Омриго-2 на Вулкане. Эмигрировали в начале шестидесятых на Аврору. Получили вид на жительство в суперколонии Русь-2. Как только у них родился сын, оба погибли при странных обстоятельствах. Милиция, расследующая дело, пришла к выводу, что это был несчастный случай. Других родственников у мальчика не было, и его определили в интерпансион с военно-правовым уклоном. В последствии парень получил высшее образование в Русской государственной академии военного дела, где показывал всегда отличные результаты, завершив обучение, в чине младшего лейтенанта поступил на службу в Минобороны.
  Ровно два года назад этот человек был переведен к нам ныне покойным вторым заместителем министра обороны Владиславом Перьевым с согласия отдела доследования ГСБ и моего лично.
  Записи с камер, расположенных в доме и на придомовой территории Гофманов ничего не дали. Обыск, проведенный в их жилище, предоставил нам одну зацепку. Елена Гофман пыталась уничтожить диски с зашифрованными данными. Кому они предназначались, остается пока неизвестным. Также как и то, кто и каким образом передал их майору. На них была записана вся информация о проектах Бюро от 0001 до 0307, который тогда еще находился в стадии разработки. Помимо этого там также находились описания всех когда-либо проведенных операций внедрения. Списки тех, кто был подвергнут такой операции, включая самых высоких лиц государства. Экспертиза, проведенная криминалистами, позволила узнать только то, что записи выполнены на материалах и способом, которые традиционно используют две организации, - он выдержал паузу. - ГСБ и Министерство обороны суперколонии Русь-2.
  После этих слов на Чернышева лучше было не смотреть. Недоверие, возмущение, страх разом отразились на его лице. Он тяжело вздохнул и как бы осел в кресле, сделавшись сразу каким-то маленьким и жалким. Диана Анатольевна хранила многозначительное молчание. Павлу Георгиевичу показалось, что он уловил торжество в глазах лежачего больного, но нет, Вогран был невозмутим.
  - Допрос с психоморфом и глубокий гипноз не позволили добиться от вдовы Гофман прямой информации. Однако на один факт я все же обращу ваше внимание. Женщина была твердо уверена, и не раз заявляла о том, что, цитирую: 'они меня обязательно вытащат. Илья говорил, что они обязательно меня вытащат, если что-то случится'. Однако, по всей видимости, 'они' предпочли пожертвовать пешкой в этой партии.
  - Чтобы потом успешно захватить королеву, - задумчиво произнесла прима-инспектор. - Простите, продолжайте, - попросила она, заметив, что на нее пристально смотрят. Руководитель ГСБ незаметно для остальных перевел дыхание.
   - Теперь к событиям, которые наводят на размышление об обороноспособности нашей страны, - при этих словах присутствующие напряглись. - Геннадий Кулагин был допрошен повторно с применением гипноза. Однако он оказался низкогипнабельным. На все вопросы следователя отвечал односложно. Пришлось полностью сканировать мозг. Операция болезненная, крайне неприятная и, как оказалось в нашем случае, малоинформативная. Главное, что мы выяснили - ни он, ни Меркулова никому ничего не передавали и с дип-миссиями никак не связаны. Психоблоков ему никто не ставил, человек абсолютно чист.
  Бюро было переведено в убежище ?3, находящееся в ведении Государственной службы безопасности. Полное переоборудование потребовало значительных ресурсов. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что спустя некоторое время, Сталине Израилевне стали приходить на персональный голоком сообщения довольно угрожающего порядка. Еженощно, в 03:00. В личных помещениях персонала стоят очень мощные глушители внешнего сигнала. Сообщения свободно проходят только по внутренней линии. Каким образом этому неустановленному лицу удалось провернуть такое? Помимо этого, как раз в тот момент, когда наша подопечная просыпалась от звонка, выводились из строя путем подмены изображения ВСЕ камеры, установленные в здании, а прибор-приемник доктора Меркуловой не смог записать ни одного сообщения.
  Я считал, что это невозможно. Признаю - ошибался.
  Мои люди обыскали прилегающую территорию в радиусе трех километров, поскольку по данным инженеров-связистов, именно такова максимальная возможная дальность прибора-источника.
  - И ничего не обнаружили? - мрачно предположила Шлыкова.
  - Так точно, - подтвердил полковник. - Никаких следов внешнего источника. Тогда пришлось полностью проверить внутреннюю электронную систему комплекса сооружений Госслужбы. И знаете, мы обнаружили его, - Вогран неожиданно замолчал, потом извинился, нажал кнопку вызова персонала, и попросил воды. Голограммы одна за другой свернулись. Пожилая медсестра принесла ему полный графин и небольшой стаканчик, поставила на прикроватный столик и, не удержавшись, проворчала что-то насчет безответственного отношения пациента к собственному здоровью. Завершив тираду словами 'не казенное же', которые заставили полковника внутренне горько улыбнуться, потому что как раз от его физического и морального состояния сейчас зависело целое государство... и еще двое людей, один из которых пока не появился на свет. Дверь закрылась. Голограммы восстановились, и Вогран продолжил:
   - Так вот об источнике. Это была программа. Великолепно сработанная, самообучающаяся программа, которая успешно внедрилась во все персокомы локальной сети. Обошла такую мощную защиту, аналогов которой, как мы думали, нет еще ни в одной галактической колонии. И знаете, какая маркировка стояла на этом файле? - полковник поочередно оглядел внимательных слушателей. - Печать Департамента инспекции.
  - Странно, - хрипло каркнула прима-инспектор.
  - Более чем, - согласился Насахиро Миклошевич. - Я думаю, будет важно знать, что на запрос, поданный мной в ваш Департамент, пришел ответ. В той группе проверки, которая посетила ГСБ сразу после случая с Гофманом, не было ни одного человека, настолько профессионально разбирающегося в коммуникациях. Больше посещений ваших людей не было.
  Но игнорировать это проникновение мы не могли. Я вторично допросил с гипнозом Меркулову. Она не имеет никакого отношения к попытке распространения государственной тайны, но стало ясно, что у нас руководитель Бюро, как и сама организация, отнюдь не находится в безопасности.
  ГСБ был подготовлен перевод Меркуловой и Кулагина в Зону Б-5 по плану 'Пять и один'. Естественно, по высшему уровню секретности с двойным управлением - внутренним и наружным, диспетчерским. А теперь несколько вопросов первостепенной важности.
  Во-первых, как захватчики УЗНАЛИ, на каком из ста бортов, поднятых в воздух из разных точек Павлодара, находится Меркулова?
  Во-вторых, каким образом им удалось ПОЛНОСТЬЮ ПЕРЕХВАТИТЬ управление ВОЕННЫМИ гелиорами?
  И, в-третьих, кто покушается на суперколонию Русь-2?
  - Ну-ну, не горячитесь, Насахиро Миклошевич, - притормозила его Диана Анатольевна. - Вы так много нам рассказали... Но меня интересует вот что: вы выяснили, кто отец ребенка нашей гениальной дамы?
  - Да, выяснил, - полковник склонил голову влево и впился взглядом в глаза Шлыковой. - Это ее коллега, Геннадий Кулагин. Взаимное одиночество, длительное сотрудничество, как следствие - случайная связь, как бывает обычно в таких случаях, - 'Как же вдохновенно он врет!', - восхитился другом Павел Георгиевич. Прима-инспектор не выдержала сверлящего взора Вограна и вдруг заинтересовалась рисунком собственного галстука. Насахиро внутренне расслабился: - Как только выяснилось, что Сталина Израилевна беременна, он отказался признать отцовство.
  - Я была о нем лучшего мнения, - позволила себе маленькое отступление глава Департамента инспекции.
  - Не уводите разговор в сторону, Диана Анатольевна, - вмешался Глава государства. - Насахиро Миклошевич поставил конкретные вопросы, куда более важные, чем беременность доктора Меркуловой. Вы вообще понимаете, чем Руси-2 грозит похищение Сталины Израилевны? Я разъясню, если не дошло...
  Сверхсекретная разработка наногенетических конструктов, иначе называемых биониками, единственная в мире, которую нам удавалось скрывать в течение двух лет, едва не оказалась в лапах иностранцев, - он сделал паузу, дождался, пока взоры участников конференции обратятся к нему, и проникновенным тоном сообщил: - Вы хоть представляете себе, какое давление общественности мне пришлось пережить, когда я, только пройдя инаугурацию, всеми правдами и неправдами доказывал Всепланетной организации здоровья человека, что наносыворотка доктора Меркуловой на самом деле еще требует доработки и имеет серьезные побочные эффекты?
  Как я боролся за то, чтобы каждого гражданского (их не так уж и много, к счастью), прошедшего операцию внедрения, подвергнуть принудительному психоблокированию с эффектом самоустранения, до того, как все это было абсолютно засекречено? Да мы стояли на грани войны! Нам пришлось аннулировать ее докторскую диссертацию и полностью изъять все записи, все материалы, чтобы ни одной строчечки, ни одного намека не осталось нигде и ни у кого! - Павел Георгиевич гневно посмотрел на подчиненных. Вся троица дружно избегала его прямого взгляда. - Да что я перед вами распинаюсь, ей богу! - в сердцах воскликнул он. - Не дети же, сами прекрасно все знаете. Это ведь настоящий прорыв! Судьбой девочки был очарован весь мир... Колоссальная нагрузка! В девять лет экстерном закончить школу с углубленным изучением анатомии и химии, а в пятнадцать иметь почти все возможные премии за открытия в области генетики... Не каждый ребенок, пусть даже настолько одаренный, выдержит подобное и не сойдет с ума.
  Поправьте меня, если я ошибаюсь, но уже тогда ведомство Насахиро Миклошевича обратило на нее внимание, - никто не рискнул опровергнуть это заявление Главы. - Единственное, в чем можно упрекнуть нашу систему, так это в том, что в то время, пока Сталина Израилевна защищала свое изобретение, появление которого никоим образом невозможно было просчитать, я улаживал внутренние проблемы, доставшиеся Руси-2 от моего предшественника, а господин Вогран изволил находиться в колонии Омриго-4, где лично обсуждал один очень сложный вопрос с их президентом, - слова 'лично обсуждал' были так жирно выделены, что не обратить на них внимание было невозможно. - А замещал Насахиро Вограна, между прочим, ваш выученик, Евгений Романович, подполковник Иван Леонидович Бакревский, благополучно прохлопавший ушами, за что и был впоследствии уволен. Займи я пост Главы пораньше... - он оборвал себя на полуслове, воскликнул: - Ну, как можно было такое допустить?! - и жестом отчаяния уронил голову на руки, погрузив пальцы в полуседые спутанные кудри.
  - Гкхм... - кашлянул Насахиро и, копируя интонацию Павла Георгиевича, сказал: - Будьте добры, господин Глава, не уводите разговор в сторону. На мои вопросы так никто и не ответил. Пока.
  - Прошу прощения, - мужчина на секунду прикрыл глаза. -Итак, соберем воедино все имеющиеся данные.
  Некие люди, назовем их, например, Зеро, дождавшись удобного случая, поэтапно проводят масштабную акцию, конечной целью которой ставят похищение доктора Меркуловой. Для начала они устраивают шум вокруг Бюро, о котором и знать-то никто, кроме нескольких высших правительственных чинов, не должен. Потом, просчитав наши шаги, запускают Гофмана. Однако зачем им понадобилось устранять Кулагина? Он-то тут причем? Этот шаг мне не понятен.
  - Может быть, они хотели напугать Меркулову, чтобы та некомфортно себя чувствовала даже под крылом ГСБ? - подал голос Чернышев.
  - Да, это возможно, - поощрил его кивком Глава. - Потом следует программа, вероятно, с той же целью - вывести из равновесия Меркулову и... добиться ее перевода в другое место. Что же, Зеро просчитали все верно. Мы ни при каких обстоятельствах не могли оставить ее там. Безупречный ход.
  Зеро точно знают, в каком из гелиоров летит Сталина, перехватив управление, они меняют курс и роняют воздушную группу поддержки. И вот тут, точно следуя инструкции, теоретически предусмотренной для таких случаев, но на практике еще нигде не применявшейся, экипаж решает сажать головной гелиор. Это правильно. Однако столь же предсказуемо, - Павел Георгиевич грустно посмотрел на Насахиро, сплел пальцы и стиснул руки так, что хрустнули суставы. - Вы не могли следовать неизвестным курсом - мало ли кто на том конце линии борт-диспетчер. Бортовой компьютер отключен. Машина падает. Пилот, естественно, принимает все меры для того, чтобы пассажиры остались живы. К этому времени боевики Зеро уже устранили наземные группы поддержки, интересно, сколько их было?
  - Наших - по семерке на каждые пять километров пути. Число противника неизвестно, - ответил Вогран.
  - Мда... Итак, они устранили наземные группы поддержки, дождались, пока гелиор приземлится и, обезвредив офицеров Государственной службы безопасности, похитили доктора, - повисла пауза. - Веселенькая картинка получается. И что нам теперь переворачивать с ног на голову ГСБ, Минобороны, Департамент инспекции? Допрашивать всех сотрудников государственной машины, так или иначе имеющих отношение к вышеназванным структурам? Как нам выйти на Зеро до того, как они заставят Сталину работать? А на кого работают сами Зеро?
  - Я вижу только один выход, - передернул плечами осмелевший Чернышев. - Нам придется устроить тотальный допрос. Вот ведь странная штука, первый раз сталкиваюсь с таким случаем, что подозреваемого как такового нет. Вернее, это целых три государственных института, - вслух подумал он. - Параллельно с этим я бы рекомендовал отозвать Дэда с выполнения текущего задания и бросить на это дело. Он парень хваткий, может быть, увидит то, чего сейчас не видим мы?
  - Его уже отозвали, - вздохнул Глава. - Самое нехорошее то, что мы не можем легально объявить ее в розыск. Я велел о ходе расследования докладывать лично мне. На месте преступления сейчас трудятся эксперты. В ближайших планах - кинуть какую-нибудь косточку СМИ, пусть погрызут, главное, отвлечь их от инцидента с падением военного гелиора на гражданской территории.
  - А не могла Меркулова сама это все спланировать? Она ведь гениальный ученый... - подала идею Диана Анатольевна.
  - Скорее всего, эта версия несостоятельна, - авторитетно заявил Глава. - Она гениальный ученый, как вы верно заметили, однако в других сферах жизни эта дама - сущий ребенок. Нет, вряд ли... Да и что бы мы сейчас сделали, окажись это правдой?
  - Ничего, - Шлыкова поправила галстук и решительно заявила: - Я подам на нее в розыск от имени Департамента. Как на преступницу. Даже если они попытаются вывезти ее за пределы суперколонии, кто-нибудь, да заметит.
  - Это довольно опасно, - негромко сказал Павел Георгиевич. - А если она не так поймет? Это может подтолкнуть ее к сотрудничеству с Зеро. С другой стороны, Сталина Израилевна уже сталкивалась с нашими методами, а мозгов ей не занимать...
  Вогран хранил молчание. Потом сказал:
  - Между прочим, пока мы тут мирно беседуем и строим бездоказательные предположения, лежа в мягких постельках и сидя в теплых креслицах, ее могут пытать. А психоблоков с побуждением к самоликвидации Сталине Израилевне никто не ставил. И не надо думать, что это все провернули мифические внешние враги. Тот факт, что в последние годы внутри нашей колонии все как-то очень гладко, меня изрядно настораживает.
  - Вы, как всегда, правы, полковник, - прима-инспектор подвела итог: - Я займусь межпланетным розыском и подпишу приказ о проверке наших организаций. Придется подключить независимых инспекторов, но это необходимый риск.
  - Я проинструктирую Дивова и буду следить за розыском Альфа семь, - вставил Вогран.
  - Тогда на мне пресса. Как вы думаете, Павел Георгиевич, не следует ли привлечь Министерство внутренних дел? Все-таки, похоже, это в их компетенции? - обратился к Главе Чернышев.
  - Нет. Как говорится, знают двое - знает и свинья, а нас уже четверо, - отозвался Горний. - И я очень прошу, как только появятся хоть какие-то сведения, - сразу связывайтесь со мной. Не надо звонить каждые полчаса и докладывать, что ничего не продвинулось, это будет только мешать и мне и вам. Время, увы, против нас, так что работайте быстро, но спокойно. Загонять себя в гроб излишними нервами не стоит, вы мне еще пригодитесь.
  Он ободряюще всем улыбнулся и подождал, пока отключатся министр обороны и руководитель Департамента инспекции. Затем долго смотрел на Вограна и безмолвствовал. И Вогран смотрел на него и тоже молчал. Заледеневший лик пациента потихоньку оттаивал.
  - Ну? - выразительно шевельнул бровями Павел Георгиевич.
  - Пожалуйста, навести меня сейчас. Мне надо тебе кое-что сказать с глазу на глаз, - очень тихо и печально произнес полковник.
  - Я так и понял, - Глава попытался расцепить побелевшие от напряжения пальцы, чтобы выключить аппарат. Не удалось. - Завершить связь, - распорядился он, и голограмма растаяла.
  Насахиро закрыл глаза. Голова гудела старым церковным благовестом. Дрожащие руки комкали легкое покрывало. Горло будто забилось противной пылью, желудок бесновался - тошнило просто нестерпимо. Он снова включил установку подачи кислорода и, натянув на нос маску, интенсивно задышал. Начальнику ГСБ показалось, что он только на минуточку прикрыл глаза, наслаждаясь постепенным отступлением боли, а около него уже сидел Павел Георгиевич, тревожно морща лоб.
  - Плохо дело Паша, - раздирая слипшиеся губы, прошептал Вогран. - Ох, до чего плохо... Ни в коем случае нельзя затягивать расследование, Лину надо найти как можно скорее. Нельзя допустить, чтобы ее ребенок родился вне Руси-2, потому что... - он рывком приподнялся, сказал на ухо другу всего два слова, и рухнул обратно.
Оценка: 5.78*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"