Горковенко Людмила Павловна : другие произведения.

Небесный Дракон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.89*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик по "Наруто". Брошен незаконченным... Длинный и толстый с сантиметровым слоем шоколада :)

  Я стою на веранде нашего большого дома в Суне. Раннее утро. Небо наполнено зелено-оранжевым свечением предрассветных сумерек. Прохлада ночи скоро исчезнет совсем, смятая порывами горячего засушливого ветра, который приходит из пустыни.
   Вот-вот здесь должен появиться он. Тот, за кем я тайно наблюдаю с самого детства. Мое чудо... Конечно, он ничего обо мне не знает. Не потому, что я такая несмелая, просто все мои попытки подойти к нему неизменно оканчивались воплями мачехи, тащившей меня, упирающуюся и орущую, за руку в наш, тогда еще маленький, дом.
   Так происходило из года в год... Тому есть причина. До сих пор его считают самым опасным существом, не человеком, но существом в Суне. Несмотря на то что он Казекаге. Несмотря на то что он ценой своей жизни и силы спас нас всех от опасности быть погребенными под развалинами города, на который обрушилась бомба Дейдары.
   Откуда я знаю, как звали этого безумца на белой птице? Все просто - я уже много лет работаю в Совете. На подхвате, так сказать. Подай это, принеси то. Погляди-ка вот на эти документы... Составь деловое письмо... Сейчас мне хотят поручить должность архиватора. Это значит, что я стану еще ближе к нему. Смогу видеть его чаще и, может быть, даже говорить с ним.
   Пальцы взметнулись к губам: говорить с ним. Сколько раз я пыталась это сделать с тех пор, как жена моего покойного отца оставила этот мир, и мне никто и ничто, вроде бы, не мешало. Сколько раз я пыталась позвать его, но горло перехватывало болезненным нервным спазмом, и я молчала. И он, так же молча, проходил мимо. Я боюсь вызвать его гнев, если честно, ведь он все-таки Казекаге. Он старше меня, и к тому же один из самых сильных шиноби Суны. Гаара Пустынный. Самовлюбленный демон.
   Но вот из-за поворота появляется длинная нога, облепленная задравшейся полой длинной мантии, потом кончик ромбовидной шляпы, а вот и он сам... Ему идет белое и голубое, хорошо сочетается с оттенком его холодных глаз. В это утро он прекрасен. Впрочем, как и всегда... Иногда он смотрит сюда, наверх, но я прячусь за колонной, и он, наверное, не видит меня. Но сегодня его взгляд устремлен вперед, он, верно, думает о чем-то крайне важном...
   А бывает и так, что я не вижу его по нескольку дней к ряду. Он уходит из скрытой деревни. Порой один, порой с братом и сестрой. Мне хотелось бы идти с ним, но ведь я не шиноби. Во мне нет ничего особенного, если не считать странного родимого пятна там, где солнечное сплетение. По форме оно напоминает свернувшегося кольцом Дракона, поэтому меня и назвали Рю. Мачеха всегда говорила, что это плохой знак, что я приношу одни неприятности и вообще загнала отца в гроб. Это не правда. Я любила папу, хоть он и не был мне родным. Настоящих родителей я никогда не знала, да и не стремилась отыскать. Теперь, может быть, уже поздно.
   Широкая спина моего тайно обожаемого человека скрывается за соседним зданием. Теперь можно идти. Сегодня важный день, сегодня я сделаю все, чтобы меня взяли вести архивы заседаний Совета.
   Здание Совета не так далеко от дома, добежать туда можно и за пять минут, однако я предпочла не торопиться. Пришла ровно в восемь утра, как было оговорено. Внутри тихо и золотисто-светло от стен, выполненных из песка и декорированных стеклянными мозаиками, повествующими об истории создания нашего поселения.
  Поднимаясь по громадной парадной лестнице, я немного нервничала. Да что там, я очень волновалась. В голове вертелась тысяча "Если", и я отгоняла их как надоедливую мошкару, что порой одолевает в жаркий летний вечер собравшихся у пруда в тенистом парке. Меня хорошо знали те, на кого я собираюсь теперь работать. Вся моя жизнь прошла на их глазах. Тайной оставалось только одно - моя безмолвная любовь. Моя одержимость Пустынным.
   Автоматически здороваясь со всеми, кто встречался мне в этот утренний час, я добралась до кабинета Райсы-сана, советника. Он и вынес мою кандидатуру на рассмотрение, а теперь должен был провести собеседование и дать ответ.
   В конце этого коридора кабинет Казекаге. Мысли наполнились текучими образами... Он сейчас, наверное, хмуро перебирает бумаги, решая, за что же взяться. Ему не нравится бумажная работа. Как-то вечером я задержалась, и слышала, как он говорил с Канкуро. Старший брат пришел за ним, потому что было уже довольно поздно, а Казекаге не торопился домой. Темари волновалась. Гаара-сама сказал тогда: "Это хуже болота, Кан". И вправду, рутина похожа на липкую бурую топь - затянет, не выберешься.
   Дверь передо мной распахнулась, я переступила порог. За полукруглым столом сидела комиссия. Советник Райса был председателем.
  - Доброе утро, уважаемые господа! - я поклонилась.
  - Доброе утро, Рю-чан, - в голосе Райсы-сана чувствовалось напряжение. Он тоже волнуется, поняла я. - Присаживайся, обсудим детали твоего вступления в должность.
  Я растерялась, замерла. Вот так. Без собеседования. Без вопросов. Это не то, что я ожидала.
  - Ты, верно, удивлена? - советник Намару-сан, очень многое повидавший за свою длинную-длинную жизнь, седой, но по-прежнему бодрый, взял слово.
  - Да, Намару-сан. Я думала...
  - Что будет сложнее, - ответил за меня он. - Нет, девочка. Сложности начнутся только тогда, когда ты приступишь к выполнению своих обязанностей, - он склонил голову и вгляделся в меня. Я почувствовала, как чужая воля ломится внутрь, но вместо того, чтобы отторгать, раскрылась. Распахнула себя, как окно - наружу. И ощутила недоумение, а потом - радость.
  - Ты очень необычный человек, Рю-чан, - пробормотал, привставая, Намару-сан. - Ведь ты не принадлежишь народу Песка.
  - Нет, Намару-сан. Я... подкидыш.
  - Стоило приглядеться к тебе повнимательнее, детка, - совсем по-домашнему, так, будто он мой дедушка, заявил советник. - Ты носишь на себе Знак. Очень странный. Я удивлен, что за девятнадцать лет никто не обратил на него внимания.
  - Мне кажется, в этом нет ничего такого... - начала было я, но меня перебил Райса-сан:
  - Позволь решать это тем, кто старше и мудрее тебя, Рю-чан.
  - Да. Прошу прощения, - я склонила голову. Стыдно мне не было, ведь я и в самом деле не считала себя кем-то особенным. Но если им так нравится, что ж - пусть.
  - В твои обязанности будет входить следующее: разносить требуемые документы Каге, советникам, а также представителям высших рангов шиноби, которые этого потребуют. Заполнять требуемые документы, подтверждать рапорты и отчеты. Вести записи всех собраний Совета в полном и неполном составе, а также содержать их в полном порядке. В твое распоряжение переходит архив Совета. Это очень важно. Но запомни, ты не будешь одна. Такая громадная работа не поручается только одному человеку. Твоим начальником будет Шойчи Козуга-сан. И помни, тебе оказано огромное доверие. Ни один человек еще не удостаивался этой должности с такой легкостью и в таком возрасте, как ты, Рю-чан.
  - Благодарю, Райса-сан. Однако я хочу спросить, почему? - видимо, в глазах и в самом деле отразились те переживания, что одолевали меня. На лице все написано - это про меня.
  - Не думай, что Совет не видел и не ощущал той пользы, что ты приносила все пять лет, что работала здесь. Мы следили за каждым твоим шагом и видели, что ты трудолюбивая, талантливая. У тебя много и других положительных качеств. Так что решение было закономерным. Кроме того, все присутствующие знают о твоей способности чувствовать движения души других людей. Это очень ценно для... Суны.
  - Но я ведь не одна такая, - запротестовала я, - многие могут...
  - Способ, каким ты это делаешь, значительно разнится с тем, как это происходит у других, Рю-чан, - улыбнулся Намару-сан. - А теперь иди, не теряй времени на пустяшные расспросы. Казекаге-сама ждет отчет о происшествиях. Шойчи-сан покажет тебе, что и как надо делать.
   И только тут я заметила невысокую старушку, сухонькую, желтую и сморщенную, как осенний лист. Шойчи-сан сидела в самом дальнем и темном уголке, в нише, откуда ее, наверное, никто и не замечал. Закончив записывать последние слова в длинный-длинный свиток и убрав его в футляр, она с трудом встала и подошла ко мне. Глаза у женщины были красивого небесного цвета и совсем не потеряли яркости от возраста, это приятно удивило меня.
  - Пойдем, деточка, выпьем чаю, поболтаем, а на этих старых хрычей не обращай внимания, много они понимают в беседах...- Шойчи-сан взяла меня за руку, горячее шершавое прикосновение отдалось в сердце тоской по родительской нежности. Я тепло улыбнулась ей, и мы покинули кабинет.
  - Гаара-кун ждать не любит, - заговорщическим тоном сообщила она мне, как только мы пришли в маленькую полутемную комнатку, которая служила ей кабинетом, - поэтому давай, держи вот это и беги к нему, вернешься, все расскажешь. Не забудь о вежливости! Только не бойся его, он славный мальчик...
  - А я и не боюсь, Шойчи-сан, - ответила я, кивнув.
  - Это хорошо, деточка, это хорошо... - качнула головой она. - А я пока чаю заварю.
  
   Выйдя, я разглядела бумаги, которые Шойчи-сан мне вручила. Пятнадцать формуляров, заполненных разными и не всегда аккуратными почерками. Ой, а это кто писал? До чего безграмотно! Бедный Каге, и ему все это надо прочесть, да тут весь день просидишь - не разберешься! Ничего, он такой же умный, как и сильный, справляется с этим едва ли не каждый день. Интересно, что он мне скажет? Наверное, ничего. Служащих обычно не замечают, если работа идет нормально. Правда, стоит кому-нибудь вроде архиватора заболеть, как начинается полная неразбериха!
   Погруженная в собственные мысли, я не заметила, как дошла до двустворчатых дверей, ведущих в кабинет Казекаге. Ладони вспотели, кровь прилила к щекам. Я его увижу. Сейчас... Я никогда еще не подходила к нему так близко и... мне придется положить документы ему на стол, а то и подать в руки. Спокойнее, Рю, ты ведь этого и хотела! Да, но я не думала, что взрослая девушка будет так по-детски себя вести. Он тебя не съест, ты же полезна... для Суны. Вдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, я осторожно постучалась, потом вспомнила, что мне уже можно входить без стука, должность позволяет, смутилась, и решительно потянула за большую ручку.
   Дверь отворилась беззвучно. Чтобы не мешать работе главы деревни нужно положить это и исчезнуть как можно более незаметно. Однако мне так хотелось, чтобы было наоборот, чтобы он заметил меня. Как тогда, когда они возвращались. Его почти нес на себе Узумаки-сан. Гаара-сама пропустил вперед носилки с телом Чию-сан и потом скользнул взглядом по восторженно замолкшим людям. Я поймала этот взгляд - немного рассеянный, с затаенной в глубине радостью и черными пятнами плывущей по поверхности боли - и вернула его. Я старалась вложить в ответ одобрение, восхищение, счастье от того, что он все же вернулся, и всю ту нежность, что испытывала к нему. Не знаю, понял ли он. Но я втайне надеялась, что из многотысячной толпы он запомнил меня. Глупо, правда?
   Комната была большой и очень ясной. Солнце уже встало, и его лучи били прямо в круглые окна за спиной Каге. Попав из затененного коридора в это полное света помещение, я оцепенела. Глазам надо привыкнуть к такой резкой смене освещения. В воздухе золотисто искрились крошечные песчинки, красновато-коричневое кресло для посетителей, несколько картин на стенах. Бонсаи в горшках... Так тихо. Так спокойно. Самое то для работы. Я не видела выражения его лица. Только две, показавшихся мне громадными, стопки каких-то бумаг, высящихся на столе по обеим сторонам от него. В руках Гаара-сама держал бланки и внимательно вглядывался в еще один, лежащий прямо перед ним. Немного подождав, я, стараясь ступать как можно тише и даже, кажется, затаив дыхание, подошла к столу. Выбрав место, куда положить отчеты, я развернулась, чтобы уйти.
  - Кхм, - раздалось за спиной. Это негромкое покашливание было равно взрыву. Я не ожидала ничего подобного, поэтому, вздрогнув, обернулась.
   Он поднял голову и теперь смотрел мне в глаза. Я почувствовала, как мучительно заливаюсь краской. Томительный жар расплескался по венам, одновременно с холодом, сковавшим позвоночник. Как по-дурацки вышло! Говорила же Шойчи-сан: 'Не забудь о вежливости!'. Ух, Рю, какая же ты нескладная!
  - Доброе утро, Казекаге-сама! - я склонилась в глубочайшем поклоне, а выпрямившись, принялась сбивчиво объяснять историю моего появления. - Меня зовут Фудзивара-но Рю. Я ваш новый архиватор, Шойчи-сан...
  - А-а-а... это ты, - с каким-то непонятным выражением протянул Гаара-сама, совершенно сбив меня с толку.
  - В каком смысле? - брякнула я первое, что пришло в голову. И тут же пожалела об этом. О-о-о, Рю, когда ты научишься сдерживать свой язык?
  Гаара-сама вздохнул так, что я почувствовала себя самым глупым существом во всей Вселенной.
  - В следующий раз не стой так долго перед дверью, - посоветовал он, возвращаясь к работе. Я пулей вылетела из его кабинета, лишь бы подальше скрыться от этих холодных всепроникающих и насмешливых глаз! Так опозориться в первый же день! Все ветры пустыни! Но... Он говорил со мной. И что значило его: "А-а-а... это ты"? - так говорят только когда встречают человека, которого уже видели. И не раз. То есть... он знает обо мне. Глупая, конечно, он знает! Он ведь КА-ЗЕ-КА-ГЕ. Без его разрешения тебя бы в этом здании никогда не было. Ладно, все, собрались, успокоились. Сегодня первый рабочий день и нужно постараться усвоить максимум полезной информации. Иначе, что будет, если ты станешь на каком-нибудь заседании рисовать сердечки на свитках для записей? А шифр сложный, между прочим, ошибешься в одном знаке - и все приобретет совсем другой смысл. Тебя за такое никто не похвалит, Рю.
   Должность моя почетна, но и сложна. Тайная документация Совета тщательно зашифрована, только архиватор и Каге знают ключ. Поэтому архиватор обычно один. Шойчи-сан, скорее всего, давно хотела уйти, да вот только не было подходящего человека. Я улыбнулась, вспомнив, какое лицо было у советника Райсы-сана, когда он понял, что я досконально знаю нынешний шифр. Смена кодировки - процесс очень длительный и сложный, а если архиватор уже пожилой, то сложный вдвойне. Наверное, это тоже было одной из причин, почему меня взяли так быстро. Это прекрасно.
  Содержать такой большой дом, как у меня, довольно трудно. Но я не хочу расставаться с ним. В моем доме пять комнат. Три я сдаю студентам академии Суны. В одной живу сама. А пятая остается гостевой. У меня много приятельниц, которые иногда остаются на ночь. Особенно, если им нужно излить душу. Как-то так повелось, что я утешаю их в минуты жизненных неурядиц.
   За работой текли мимо часы. Взглянув в очередной раз в одно из окон, я с удивлением отметила, что небо стремительно темнеет. Рабочий день заканчивался, пора было собираться домой.
   Шойчи-сан приготовила вечерний чай. Мы с ней быстро нашли общий язык, у нее было много детей и еще больше внуков и внучек, а я, как она призналась, напоминала ей одну из них. Неторопливо попивая горячий и терпкий напиток, мы беседовали. Шойчи-сан почти всю свою жизнь проработала здесь. Ей так и не удалось попутешествовать. Она мечтала об этом многие годы и вот теперь, на склоне лет, ей представится наконец-то такая возможность. Ее супруг уже давно покинул этот беспокойный мир. Он был шиноби, а это опасная работа. С одного из заданий он так и не вернулся. Женщина осталась одна с шестью детьми на руках. Так и не вышла потом ни за кого повторно, хотя многие добивались ее. Радостью жизни Шойчи-сан стали дети. Все они теперь достойные граждане страны Ветра. Шойчи-сан рассказала мне и несколько курьезных случаев, связанных с работой, мы хихикали, как подружки, когда дверь нашей комнатушки вдруг распахнулась. На пороге возник темный силуэт. По очертаниям растрепанных волос, которые ему, боюсь, так никогда и не удастся пригладить, я поняла, что это...
  - А, Гаара-кун! - поднялась ему на встречу Шойчи-сан. Я тоже вскочила, не зная, куда деть руки. - Проходи, выпей с нами чаю! - кивнула на свободное место старушка.
  - Я думал, все уже ушли, - чуть склонив голову и глядя на нас исподлобья, сообщил он. - Ваш смех...
   Я наконец-то сложила руки в замок и застыла в почтительном поклоне. Сколько времени уже прошло с тех пор, а он все еще не может свободно выражать свои мысли в таком простом повседневном общении. Перед кем же ты раскрываешься, любимый? Кто выслушивает тебя? С кем ты советуешься, если не можешь разрешить какую-то проблему?
  - О, я просто рассказывала Рю-чан ту историю с Хвостиком! - объяснила женщина. - Помнишь, когда кошка чернила опрокинула на формуляр Канкуро? О, молодой человек тогда вышел из себя...
   Выражение лица Гаары немного изменилось, когда я вновь посмела взглянуть на него. Он прошел в комнату, отодвинул стул и сел к столу.
  - Рю, детка, не стой столбом, принеси печенье и вон ту красную чашу. Темари-чан, верно, редко вас балует домашней выпечкой? - улыбнулась она, поправляя воротник его мантии. В это момент я завидовала ее возрасту, ведь ей можно делать все что угодно! Как просто она с ним разговаривает, касается! И ему, кажется, это по душе. Конечно, ведь он с раннего детства был лишен родительской заботы. Впрочем, мне это немного знакомо. Отца вечно не было дома, а мачеха... Но зато благодаря ей я научилась хорошо готовить и содержать дом в порядке.
   Руки дрожали. Этого было не скрыть. Сердце колотилось как сумасшедшее, то гналось вперед, пытаясь обогнать время, то пропускало несколько ударов, чтобы застучать с новой силой. Я выложила печенье в тарелку, налила чаю, стараясь не расплескать, и подвинула угощение к нему. Он мельком взглянул на меня и тут же отвел глаза. Мне хотелось зажмуриться и визжать от счастья. Быть рядом с ним. Всего в нескольких десятках сантиметров. Ощущать его запах - белый жар пустыни, раскаленной палящим солнцем. Видеть его глаза. Я готова была петь, видя эти глаза... Будто кто-то плеснул чистой голубой озерной воды и дал ей замерзнуть, порасти прозрачными колкими иглами льда. Но под этим льдом крылось движение живого острого ума и едва сдерживаемых этой хрупкой полупрозрачной коркой бурных эмоций.
   Казекаге взял печенье, осторожно надкусил и блаженно вздохнул.
  - Вкусно, - тихо сказал он.
  - Это старинный рецепт, - довольно заметила Шойчи-сан. - Я нашла его в одной из книг нашей библиотеки... Там столько интересного, особенно в запасниках, которые, кстати, не помешало бы разобрать.
  - Завтра разберут, - отозвался Гаара, отпивая чаю. - Мне будет не хватать вас, Козуга-сан, - неожиданно выпалил он. - Научите Фудзивару, чтобы... печенье...
  - О, не волнуйся, Гаара-кун. Я еще помозолю глаза здешним бюрократам, - воинственно подняла палец кверху она и тут же смягчилась, - надеюсь, ты понимаешь о ком я, - он кивнул. - Старик Намару совсем распоясался, но он еще поймет, как чинить препоны добрым гражданам, - погрозила она невидимому Намару, опускаясь на свой стул. Я подлила еще чаю и ей, не решаясь ни сесть, ни заговорить. - А Рю-чан я научу. И тому, с глазурью, которое было на прошлой неделе...
  - Я постараюсь, чтобы было не хуже, - с трудом перебарывая непослушное горло и деревянный язык, произнесла я. - Обещаю.
  И вновь кивок. Все ветры пустыни! Это значит, что он будет приходить сюда иногда по вечерам. И мы будем пить чай вместе... Как он привык. Я не знала, кого из богов благодарить за ту радость, которую мне подарило осознание этого факта.
  Когда все было съедено и выпито, а так же рассказано, Шойчи-сан и я стали собираться домой. Гаара-сама вышел.
  - Он внизу подождет, нам по пути, - Шойчи-сан все пыталась попасть в неуловимый рукав легкого пальто. - До чего добрый мальчик. Наруто на него хорошо влияет. Ты знаешь, он приезжает иногда... Жаль, что не очень часто... Есть у них там еще один юноша, кажется, Ли-кун, очень похож на моего старшенького, на Сато. Ничего, вы еще познакомитесь. Надеюсь, ты справишься с такой оравой, потому что когда прибывают дети из Конохи, печенье приходится печь до утра, - проворчала по-доброму она.
  Надо свыкаться с тем, что мы теперь будем часто видеться. Он любит имбирное печенье... Кто бы мог подумать? Скоро будет Праздник Фонарей, может быть, на него они посетят нас? Радостное предчувствие грядущих перемен в моей скучной, если не считать встреч с Гаарой-сама, жизни заставляло меня улыбаться. Я еще не знала тогда, что это предчувствие принесет с собой. Да если бы и знала, разве отказалась бы?
  Следующим утром на работу я летела. Все было в радость - с самыми тяжелыми заданиями я справлялась так, будто провела не один десяток лет на месте Шойчи-сан. Она только качала головой и усмехалась, так, как это умеют делать умудренные жизнью люди, знающие, в чем причина. К тому, кого любила, я наведывалась по десять раз в час...
  - Казекаге-сама, это отчеты с нынешней ночи...
  - Казекаге-сама, это личные дела на тех пятерых, что вы просили...
  - Казекаге-сама, это с неполного заседания, по проблемам ирригации...
  - Казекаге-сама...
  Часа в три пополудни, когда я вбежала к нему с кипой папок, извлеченных из запасников, в содержании которых Шойчи-сан не была уверена, он устало откинулся в кресле и сложил руки на груди:
  - Все.
  - Что, простите? - я изумленно воззрилась на него, с размаху опуская пыльные папки на стол. Гаара-сама сморщился, но все же не выдержал и чихнул.
  - Не могу.
  - Но... Казекаге-сама... - я не была убеждена в том, что поняла его правильно, однако он не дал мне договорить.
  - Ты... активная, - тем же странным тоном, что и накануне, заявил он.
  - Это разве плохо? - улыбнулась я.
  - Хм-м-м... - Гаара-сама свел брови (э-э-э, то есть не брови, конечно, но...) у переносицы и длинно выдохнул.
  - Хотя, - я дернула плечом, меня переполняла жажда действия, - мой папа говорил, что от работы кони дохнут, думаю, он был не так уж и далек от истины.
  Сдавленный звук со стороны Гаары-сама с большой натяжкой можно было принять за смешок.
  - Если вам в тягость сидеть над этими бумажками, то могу помочь с ними разобраться, - совсем осмелев (обнаглев?) объявила я.
  Казекаге глянул на меня так, как смотрят на внезапно заговорившее человечьим языком животное. Я мгновенно приутихла, ругая себя. Навоображала себе невесть чего и ждешь, что он за два дня проникнется доверием к тебе? Дура.
  Однако Гаара-сама, смерив меня оценивающим взглядом с головы до ног и обратно, небрежно кивнул и двинул принесенное в мою сторону. Решительно, он не перестает меня удивлять. Я переместила кресло для гостей к столу, села и раскрыла верхнюю из шести сероватых от не совсем слетевшей пыли папок.
  Бумага внутри была желто-коричневой, чернила вместо черных - бледно-фиолетовые, выцветшие. Часть страниц поедена грызунами, Я вглядывалась в старинные письмена, силясь отыскать хоть крупицу смысла в этих завитушках и закорючках... О, как я проклинала себя за дурацкую самонадеянность! Оплошать дважды у него на глазах - это уж слишком! Казекаге буквально сверлил меня взглядом, право, так изучают букашку, вползшую под микроскоп к лаборанту. Это выводило из равновесия и мешало сосредоточиться. Спустя еще несколько минут я готова была уже зарыдать от бессилия, как внезапно меня осенило:
  - Казекаге-сама, у вас есть зеркало?
  - А? - мой вопрос вывел его из задумчивости, в которую он погрузился, созерцая мои тщетные усилия.
  - Мне нужно зеркало, кажется, я поняла, в чем тут секрет, - победно улыбнулась я. Зеркала не оказалось, и мне пришлось сбегать в наш кабинет, взять маленькое. Через несколько мгновений я уже переносила древние тексты в новую книгу для записей. Работа оказалась трудоемкой, потому что на ходу приходилось переводить с одного неудобоваримого кода в другой. По мере того, как я прочитывала извлеченные архивные записи, мне становилось все легче и легче, это было похоже на возвращение чужих воспоминаний, ты начинаешь видеть скрытое за словами, но будто глазами другого человека...
  Это трудно объяснить, но у меня такое с детства. Я - книжный червь, правда. Книги были моими спутниками всю жизнь и каждый раз, как я погружалась в очередное произведение, то словно проживала чужую жизнь, приобретая бесценный опыт. Может быть, поэтому я сторонилась своих сверстников и до сих пор не нажила ни врагов ни друзей? Единственный реальный человек, интерес к которому неослабевал, потому что никогда так и не был удовлетворен - это Пустынный Гаара.
  Вот и сейчас я начинала слышать звуки из прошлого, смех, шепот, видеть свет солнца и тени, наполняющие комнату писца, чувствовать бумагу под его пальцами. Прошлое вливалось в меня медленным потоком, растворяясь во мне, становясь... мной...
  - В год Великого Змея, когда луны остановят свой бег, а лик Солнца отемнеет от горя, далеко отсюда, в чужой и неведомой стране родится ребенок, который сможет противостоять песчаному Злу, восставшему на свой народ. Ребенок, несущий на себе Знак, - высокий мужчина в белой мантии Каге подходит к окну. Яркий свет заливает его фигуру, но лицо все еще в тени. - Так говорят Звезды и черные скорпионы, свернувшиеся в своих норах, - он оборачивается к писцу. - Ты записываешь, Козуга?
  - Да, папа.
  - Дитя со Знаком должно быть в Суне до того, как минут шесть Сезонов бурь, иначе наша страна станет величайшим тираном и будет изничтожена на вершине своего царствования. Ты записываешь, Козуга?
  - Да, папа...
  Чужие, далекие голоса врываются бурно лопочущим ручьем в реку моего сознания:
  - Фудзивара! Фудзивара!
  - Рю-чан, Рю-чан!
  Меня трясут за плечо. Я открываю, оказывается, закрытые глаза и первое, что вижу, это лица Гаары-сама и Шойчи-сан, склоненные надо мной.
  - Что случилось, деточка? Ты перепугала нашего смелого Казекаге, когда потеряла сознание, - старушка внимательно вглядывается в мое лицо, щупает пульс.
  - Я не... Хм...- это Гаара-сама, по его лицу пробегает солнечный зайчик облегчения, тут же скрываясь в обычной мрачности. Значит, он волновался... Конечно, он же Каге. Каге всегда волнуются за свой ... народ.
  - Нельзя так перенапрягаться, работа не скорпион, в норку не зароется, - наставляла меня архиватор.
  - Так говорят Звезды и черные скорпионы, свернувшиеся в своих норах, - бесцветным, чужим голосом ответила я. Пожилая женщина отпрянула от меня, словно я ее укусила, но потом вдруг приблизила свой рот к моему уху:
  - Где ты это слышала, кто тебе сказал? - горячечным шепотом выпытывала у меня она.
  - В год Великого Змея, когда луны остановят свой бег... - я ощутила, что стою на острие клинка судеб. Кругом лишь тьма и неясные тени чужой прожитой жизни. Нужно сойти с него в ту или иную сторону. Нельзя... вот так, иначе он рассечет тебя пополам. Я рывком прихожу в себя, будто выныриваю из заросшего тиной болота. Я не знаю, какую сторону выбрала...
  - Что происходит? - голос Казекаге напряжен, пауза между словами длинная. Он злится. Мне стыдно, что я вызвала всю эту суматоху.
  - О, она просто перенервничала. Скоро все пройдет, - Шойчи-сан поднимает меня с кресла с удивительной для ее возраста силой. - С вашего разрешения, - бормочет она, уводя меня из тихого кабинета главы селения.
  - Простите, - невнятно лепечу я, упираясь взглядом в обувь Казекаге. - Документы! - я тянусь к разложенным по столу бумагам. - Важное!
  - Потом, потом, когда тебе станет лучше, - Шойчи-сан выводит меня в коридор, дверь захлопывается, отрезая прошлое от настоящего.
  
  - И часто такое с тобой происходит? - Шойчи-сан заботливо глядела на меня. Кружка с чаем грела пальцы. Все казалось далеким и неясным, будто было во сне вечность назад.
  - Почти всегда, когда я читаю что-нибудь очень интересное. Иногда так происходит и с людьми. Я могу, ну... иногда... становиться... ими, - смущенно ответила я.
  - Даже так, - Козуга-сан покачала головой, потрепала меня по руке. - Я думаю, неспроста Совет выбрал именно тебя архиватором. Однако с такими способностями ты была бы просто великолепной АНБУ. Какие сложные и запутанные дела могли бы открываться перед тобой...
  - О чем вы говорите, Шойчи-сан! - отмахнулась я. - Да я бы переломала все пальцы, чтобы выучить хоть одну из печатей, или умерла на беговой дорожке, пытаясь осилить этот их специальный способ передвижения. Нет-нет! Мой путь лежит вдалеке от дорог куноичи.
  - Хм-м-м... Очень интересно. Детей с такими способностями, как у тебя обычно берут на обучение, но как вышло так, что ты выросла 'дикарем'? - задумчиво посмотрела в кружку, будто могла найти там ответ, Козуга-сан.
  - Наверное, это мои родители... То есть, я хотела сказать приемные родители. Они всегда меня... ох, как бы сказать, ограничивали в общении с окружающим миром.
  - Если тебе интересно, то я могу помочь разобраться во всем этом, - таинственно блеснула глазами старший архиватор.
  - О, да! Конечно, это было бы замечательно! - я оживилась. - Только не говорите никому, ладно, а то, боюсь, как бы мне не пришлось распрощаться с только что приобретенной должностью, - тихо и неуверенно попросила я.
  - Милая моя, это все пустяки, - похлопала меня по руке Козуга-сан, - со временем, я уверена, ты научишься контролировать свое состояние. Главное, чтобы такого не случалось на важных заседаниях. А теперь давай, принимайся за работу. Для начала надо обработать корреспонденцию...
  Я облегченно кивнула и вышла. Постояв немного за дверью, я пошла по направлению к Отделу письменной корреспонденции, но меня что-то потянуло назад с такой неодолимой мощью, что я вернулась. И, стоя за дверью, услышала, что Шойчи-сан заговорила. Но с кем можно было беседовать в пустой комнате? Не с самой же собой? Невольно я прислушалась.
  - Намару уже знает о ней, - недолгое молчание, потом возмущенно, - она не умеет ставить блоки! - вновь пауза - Ребенок слишком чистый для них, они не могут понять ее... - тишина. - Нет, никуда спрятать ее не получится, ты же знаешь, ей давно интересуется Он. Да, она растет. Я бы сказала, скачкообразно... Прекрасно справляется с работой.
  Сердце захолонуло. Она говорит обо мне? Но... с кем? Почему? Что же такое происходит? Уши заложило, я перестала ощущать себя, голова кружилась. Не желая больше ничего знать, я стремительно двинулась по коридору в сторону комнаты для дам. Кожа там, где было родимое пятно, горела. Я развязала пояс блузки и взглянула на живот, но ничего не заметила. Все было как всегда, если не считать этого странного жгущего чувства. Шойчи-сан знает намного больше, чем говорит мне. И кто этот таинственный 'Он', который интересуется мной? Все ветры пустыни! Второй день на работе, а уже столько на голову свалилось... Как трудиться в таких условиях?
  Умывшись, я постаралась успокоиться и выкинуть все из головы. К архиватору это не имеет никакого отношения. Надо будет поразмыслить вечером. Или утром... Но только не сейчас.
  Конец рабочего дня был близок, когда я, взвинченная, непривыкшая к обстановке тщательно соблюдаемой тайны, часть которой теперь составляла я сама, буквально ворвалась в кабинетик, где Шойчи-сан уже заваривала чай.
  - Я так не могу, - с ходу, не дав опомниться ни себе, ни Козуге-сан, начала я. - Что вы знаете обо мне? Кто я такая? Откуда родом? Почему вас так взволновали мои слова там, у Казекаге-сама?
  Козуга-сан села на краешек своего любимого стула, подперла подбородок рукой и долго молча смотрела на меня. Потом все же сказала:
  - Значит, ты слышала... Я не знаю и половины ответов на твои вопросы, Рю-чан. Но, думаю, ты имеешь право... быть осведомленной кое о чем. Те слова, что ты произнесла - часть очень давнего пророчества, которое считается утраченным. Сохранились только обрывки, неясные, не дающие полной картины. Эти записи, что мы вытащили, никто не мог разобрать уже много десятков лет, это просто чудо, что тебе удалось. Я думаю, причина в том, что ты обладаешь даром понимать сущность вещей. Ты ведь читаешь не знаки, ты вникаешь в смысл... Может быть, я непонятно выражаюсь, но это единственные слова, которые могут хоть как-то прояснить то, что с тобой происходит. Но я боюсь, что твоим даром могут воспользоваться люди с... не слишком чистыми устремлениями. Мы старались защитить тебя, но ты уже не ребенок, чтобы оберегать тебя. Завтра ты встретишься с теми, кто входит в одну... организацию, они знают больше моего.
  - Почему не сегодня? - требовательно воскликнула я.
  - Потому что они еще не знают о том, что ты уже кое-что знаешь, - с хитринкой в голубых глазах ответила Шойчи-сан.
  - А... Казекаге-сама... он...
  Шойчи-сан покачала головой, значит, Гаара-сама не замешан в это темное дело.
  В этот вечер Казекаге нас не навестил. Папки из его кабинета я забрала, чтобы поработать над ними в спокойной домашней обстановке.
  Дома было непривычно темно, мои студенты куда-то подевались, может быть, ушли на какую-нибудь встречу? Пожав плечами, я стала делать ужин на одну персону. Обычно я готовлю на всех, если Джемма-чан, Рин-кун и Тиа-чан дома. А когда они уходят, то оставляют записки... Сегодня все шло наперекосяк. И записок не было.
  Поев в гордом одиночестве, я принялась за древние свитки. Погружений удалось счастливо избежать, но записи вызвали только еще больший вал вопросов, чем дали ответов. Там упоминались названия и реалии, мне совершенно не знакомые и перевод получился корявый, а в некоторых местах вообще примерный. Речь шла о событиях за много-много лет до моего рождения, но велась она так, будто это уже случилось. И это несоответствие жутко меня раздражало. Я никак не могла соотнести данные с окружающей действительностью, от этого быстро разболелась голова. О пророчестве узнать ничего больше не удалось. Архив гласил, что создается некое братство под названием 'Астро', которое призвано воплотить в жизнь то, о чем говорили Звезды. Но когда, где это происходило, точную дату, от которой можно было бы отсчитать время, я не могла найти.
  Было где-то около полуночи, когда я услышала стук входной двери - вернулись мои гулены. Троица неразлучных ребят ввалилась в гостиную. Галдя и перебивая друг друга, они начали рассказывать о том, что у них сегодня было и почему они так задержались. Я слушала в полуха, но не могла не смеяться в ответ на их задорный хохот. Пришлось напомнить им о времени, веселье тут же пригасло.
  Если подумать, то я не так уж и намного старше их. Осенью мне исполнится девятнадцать, а им - по пятнадцать. Иногда мне кажется, что они даже взрослее, чем я, но только не тогда, когда они затевают игрища ниндзя по всему дому, а потом мы все вместе наводим порядок. Скоро они разбредутся, усталые и довольные, по своим комнатам, потом по очереди примут ванну и наконец-то угомонятся, дабы поднять меня в шесть утра, чтобы в половине седьмого я снова стояла на веранде, провожая взглядом моего любимого Казекаге.
  Ночь я спала плохо. Слушала гулкое биение сердца, когда думала о любимом человеке, мечтала о том, как приглашу его на Праздник Фонарей. Размышляла над прожитым и услышанным, осознавая, что я сама знаю о себе гораздо меньше, чем те люди, о существовании которых я до сегодняшнего, уже вчерашнего, дня и не догадывалась. Выходило, что я очень слабо представляю себе свои способности и возможности. От чего меня необходимо было оберегать? От Гаары-сама? И что это за зло песка, которое восстанет на свой народ? Вот уж прав был отец, когда говорил: 'Меньше знаешь - крепче спишь'. Мой сон был младенчески глубок и наполнен радостными сновидениями вплоть до вчерашнего дня.
  Утро застало меня за рабочим столом. Ребята не торопились меня будить звонкими голосами и возней на втором этаже, еще одна странность ко всему остальному. Я вышла на веранду, вдохнуть чистого, еще не исполненного жаром воздуха. Как раз вовремя. Гаара-сама уже показался из-за поворота. Когда он поравнялся с площадкой, на которой я стояла, я весело окликнула его:
  - Доброе утро, Казекаге-сама! Взгляните, какое чистое небо, день обещает быть прекрасным! - в моих мечтах он бы ответил что-то вроде: 'Таким же прекрасным как ты, Рю-чан!', - и это было бы первым шагом на пути к сближению. В жестокой реальности Гаара-сама остановился, одарил меня одним из своих не-понятно-как-истолковать взглядов и то ли спросил, то ли, наоборот, утвердительно ответил:
  - Больше не прячешься...
  Мои щеки обдало огнем, даю руку на отсечение, что в этот момент мое лицо было похоже на помидор, но он не уходил, наверное, ждал, что я ему скажу в ответ. Я собралась с духом:
  - А зачем прятаться? Я ведь теперь ваша официальная подчиненная.
  - Зачем... раньше? - спросил Гаара-сама так, словно был не уверен, нужно ли задавать этот вопрос. Я смешалась, но отступать было некуда. Позорное бегство в комнаты лишь усугубило бы ситуацию. Тем более что через час с небольшим мне уже надо быть на рабочем месте и вот там-то мне не отвертеться, если он захочет узнать ...
  - Э-э-э... Просто раньше я не была уверена в том, что вы ответите на мое приветствие. И что вообще заметите меня, - откровенно призналась я, и сама испугалась. Высказанная вслух правда звучала нелепо.
  Он не сказал больше ничего, просто пошел вперед, но перед тем, как исчезнуть из поля моего зрения, бросил короткое: 'Зря'. И это слово подняло меня до самых небес. 'Зря!'. Надо было поздороваться с ним впервые еще полгода назад, когда я заметила, что он ходит в Совет этой дорогой. И он знал, что я прячусь от него, что наблюдаю за ним, вот почему он сказал тогда: 'А-а-а... это ты'! Как же теперь в глаза ему смотреть? Все ветры пустыни, до чего стыдно! Я закрыла ладонями лицо и глупо захихикала.
  - Фудзивара-но Рю-сан? - вежливо позвал незнакомый мужской голос с улицы. Вот черт! Я не представляла себе, что в столь ранний час снаружи уже полно народу! Пришлось отнимать руки от лица и смотреть на посетителя. Мужчина носил жилет АНБУ, маска была прикреплена к поясу. Что меня поразило в нем - так это круглые черные глаза и густые брови. Волосы были подстрижены ровно и подчеркивали твердый подбородок. Его можно было назвать симпатичным...
  - Да, это я.
  - Доброе утро, вы позволите войти?
  - Утро... Сначала мне нужно узнать с кем я имею дело, - осторожно кивнула я.
  - Кхм... Вчера вы говорили с Шойчи-сан... - намекнул незнакомец.
  - Я думала, вас будет больше, - он не мог не заметить изумления в моем голосе. - Шойчи-сан сказала, что это не один человек... - подозрительно оглядела его сухощавую фигуру я.
  - Так и есть. Просто остальные уже внутри, - мягко улыбнулся мужчина.
  - Но... Как... Там ведь только те трое, если еще не ушли на занятия... - пробормотала я. - Неужели они и есть - остальные?
  В замешательстве я спустилась с веранды и открыла сотруднику АНБУ дверь. В гостиной чинно восседали за столом мои ребятишки. Серьезные до неузнаваемости. Я опустилась на колени рядом с ними. Никто не произнес ни звука.
  - Вы хотите сказать мне, что я круглые сутки находилась под опекой и даже не замечала этого? - вместо всякой ерунды типа природы и погоды начала разговор я, пристально всматриваясь в ставшие вдруг незнакомыми лица.
  - Позвольте представиться, - обратил на себя мое внимание черноглазый, - Мацуда Сато-дес, я...
  - Внук Шойчи Козуги-сан, - закончила я за него.
  - Откуда вы?...
  - Просто она упоминала, что у нее есть внук по имени Сато. Вот я и предположила, что это вы. Могла и ошибиться, - вздохнула я.
  - Нет, вы не ошиблись, Фудзивара-сан, - Мацуда-сан сделал небольшую паузу, чтобы достать из-под толстого жилета плоский широкий конверт. - Вот тут кое-что... это может помочь вам в понимании ситуации.
  Я приняла пакет из его рук, долго рассматривала его, пытаясь отгадать, что внутри. Распечатала. На стол выпали несколько бланков, заполненных аккуратным остроугольным почерком моей... мачехи.
  - Тиё-сан всегда сама заполняла их, - с грустью тихо произнес Мацуда-сан.
  Я схватила ближайший ко мне отчет (а это были именно отчеты) и жадно вгляделась в буквы... Изнутри поднялась холодная приливная волна, смывая мое сознание и унося его в воды ее прошлого.
  Тиё стоит у зеркала, расчесывая длинные рыжие волосы. Искристые серые глаза с любовью находят в зеркале отражение сидящего позади нее мужа. На руках он держит их будущее. Девочка завернута в розовое одеяльце, она мирно спит.
  - Сай... Мы сможем воспитать из нее достойного человека? - чуть хмуря красиво изломанные брови, спрашивает она.
  - Она будет...достойной нашей фамилии, - уверенно отвечает супруг. Он опускает голову. Глаза скрываются за длинной растрепанной челкой.
  Тьма.
  - Ты злая! Злая! Противная! Я... - маленькая девочка в запачканном платьице срывается в плач. У девочки такие же серые глаза, как и у нее. И такие же медные волосы, как у Сая. Никто не узнает, что это не их родной ребенок. - Почему ты не пускаешь меня к нему? Он хороший, Тиё! - выкрикивает сквозь слезы дитя.
  А она не знает, что сказать. Ведь может случиться так, что это чудовищное порождение Пустыни будет врагом ее любимой дочери. Вчера Вера жаловалась, что он сломал руку ее сыну. Нет уж, надо держать их подальше друг от друга... Я люблю тебя, детка, считай меня дурной мачехой, но я ни за что не позволю кому бы то ни было причинить тебе вред... Она втаскивает упирающуюся дочь в дом и захлопывает за собой дверь. Внутри Тиё отпускает детскую руку и бежит в спальню. Хрупкие женские плечи сотрясаются от рыданий. Она даже не может сказать своему ребенку, что только она, Рю, составляет смысл ее жизни. В ней - их надежда на будущее. И хоть пророчество еще не до конца разгадано, и она, и Сай твердо уверены, что дитя со Знаком - это она. Но какую роль ей уготовила судьба? Сможет ли она, справится ли со своим предназначением, смысла которого еще никто не ведает?
  Тьма.
  Медленно оплывает свеча. Желтое пламя отбрасывает тени на стены. Тиё лежит в постели. Рядом - бумаги и карандаш. Она уже знает, что не доживет до рассвета. Сато так и не выяснил, кто, когда и чем отравил ее. Конечно, ему удалось приостановить действие яда, но не обезвредить его. Эти... люди даже не представляют, что творят. Их разум затмили жадность и властолюбие. Ее дочь еще очень неопытна, и... чиста. Почему же именно так все должно закончиться? Сая устранили пять лет назад. И никто не докопался до истины. Как же долго он ждал ее там, в вечном оазисе жизни... Где нет места боли, горю, страданиям, одиночеству. Слабеющей рукой она подтягивает к себе письменные принадлежности, на листе с последним отчетом криво выводит: 'Я люблю тебя, Рю'. Улыбается. Бесшумно растворяется окно. В полутемную душную комнату проникает прохлада, вместе с прохладой приходит Сато. Долго безмолвно сидит у ее постели. Она протягивает ему бумаги:
  - Отдашь ей, когда придет время...
  - Тиё, я... - мужчина с силой трет лицо, сдерживая наворачивающиеся слезы.
  - Я знаю, Сато, - ласково улыбается она. - Если бы я не встретила Сая... Ты был бы прекрасным... супругом... Не оставляй... Рю...
  Колеблется пламя свечи. Это приходит утренний ветер пустыни... Пламя гаснет.
  Тьма.
  Когда я пришла в себя, то первым, что почувствовала, были обжигающие слезы. Она все это время... Она всегда так любила меня... Какая же я отвратительная дочь! Я... никогда не стремилась понять ее, хоть с моими способностями это было бы легко. Со стыдом и ужасом в сердце я раскаивалась глубоко и искренне в том, что желала, чтобы она исчезла из моей жизни навсегда... Как же я могла так относиться к человеку, который настолько искренне верил в меня, оберегал меня всю мою жизнь? Никого и ничего не стесняясь, я разрыдалась в голос. Кто-то из моих ребят обнял меня, я уперлась лбом в крепкое жесткое плечо, значит, это Рин-кун, и заревела еще сильнее - оттого, что они все теперь жалели меня, достойную только презрения, но никак не жалости.
  - Простите меня, пожалуйста! Вы меня когда-нибудь простите? - я захлебывалась собственными слезами, не в силах остановить эту дикую боль в сердце, разорвавшую мою жизнь на двое. На 'до' и 'после'.
  - Фудзивара-сан, не плачьте, - спокойный голос Сато-сана долетает до меня сквозь заглушающую все пелену горя. - Вашим родителям это бы не понравилось. Ведь... Тиё просила меня приглядеть за вами, боюсь, она рассердится на меня, когда увидит, что вы так плачете.
  Я судорожно втянула воздух, зашмыгала носом, стараясь остановить слезы. Он прав. Я ведь Фудзивара-но Рю. Мое имя означает 'Дракон'. Я должна быть сильной. Истериками ничего не вернешь назад.
  - Она... хотела... чтобы я... была... хорошим... человеком, - прерывисто вздыхая, но уже успокаиваясь, пробормотала я. Рин отстранился, видя, что почти все уже в порядке. - Я... ни о чем не могу думать сейчас, Мацуда-сан. Извините... Можно нам встретиться еще как-нибудь в другой раз... Мне скоро на работу... надо привести себя в порядок, иначе Казекаге будет смеяться над моим распухшим лицом и красным носом... Еще подумает, что я пью саке в такую рань.
  - Наш Казекаге смеется? - с недоверием вопросил Рин-кун.
  - Фигурально выражаясь, - утерев лицо протянутым Джеммой платком, объяснила я.
  - Я помогу донести ваши книги, - встал из-за стола Мацуда-сан.
  - О... спасибо большое, - я тоже поднялась. - Мне надо привести себя в порядок. С вашего разрешения.
  Холодная вода и горячий чай сделали свое дело. Мне полегчало. Вот только глаза выдавали. Ничего, Гаара-сама, наверное, не обратит внимания на это. Достаточно того, что он признает мое существование. Бедная моя мама, она так не хотела, чтобы я с ним виделась... Он теперь совсем другой. Он защищает нас, мама. И никто больше не жалуется на сломанные руки...
  
  Когда мы с Мацудой-саном подходили к зданию Совета, на балконе, дверь с которого вела в кабинет Каге, я заметила одинокую фигуру в бело-голубом. Гаара-сама наблюдал за тем, как мы прощались, как Сато-сан передавал мне папки, улыбался, скромно и вежливо кланялся, уходил. Я вошла в здание, а он, наверное, еще стоял там, провожая взглядом моего нового знакомого.
  В нашем с Козугой-сан помещении пахло свежим печеньем и молочным чаем. Сама Шойчи-сан, наверное, уже в архивных запасниках. Перво-наперво надо отчитаться перед Гаарой-сама о проделанной работе...
  Только войдя в кабинет, я почувствовала, какой тяжелой стала его атмосфера. Казекаге еще не приступал к работе, а на столе уже лежало сломанное пополам металлическое стило. Он стоял ко мне спиной и что-то разглядывал в круглое окно. Спина у него была прямой, как палка. Я занервничала, но не убегать же?
  - Доброе утро, Казекаге-сама, я вчера вечером перевела те докуме...
  Договорить он мне не дал, не оборачиваясь, спросил:
  - Кто это был?
  - Простите? - не сразу поняла я.
  - Кто с тобой был только что? Он нес твои папки, черноволосый, худой, любезный такой... Маска АНБУ на поясе... - многословность не входила в список достоинств нашего Каге. И эта несвойственная ему длинная речь подтверждала мои опасения - Гаара-сама был чертовски зол. Повернувшись ко мне и не дав рта раскрыть, он продолжил: - Почему у тебя глаза красные? Он что, тебя обидел?
  Первым порывом было начать нести оправдательно-сбивчивую чушь, но вместо этого я услышала от себя же:
  - А вы почему интересуетесь, Казекаге-сама? Это имеет отношение к моим прямым обязанностям? - пожалеть об этом пришлось тот же час.
  Гаара-сама со свистом втянул сквозь зубы воздух, медленно-медленно сел за стол, опустив сжатые кулаки на подлокотники своего кресла:
  - Я интересуюсь, потому что прежде не видел... его, - через паузы объяснил он.
  - Значит, это хороший АНБУ. Их работа и должна быть незаметной, - я решила не подливать масла в огонь и развеять его сомнения насчет порядочности этого гражданина. - Он старший внук Козуги-сан. Его зовут Мацуда Сато-сан. Мы познакомились сегодня утром.
  - И он уже носит твои вещи, - с очень неприятной интонацией отчеканил Гаара-сама. С ним точно творилось нечто неладное.
  - Папки и книги для записей довольно тяжелый груз. Вас же не было рядом, чтобы помочь все это донести, - выпалила я, краснея и избегая встречаться взглядом с его глазами, чей голубовато-зеленый лед начал опасно плавиться...
  - Ты больше не будешь таскать такие тяжести... сама, - с нажимом произнес он, ставя жирную точку в нашей беседе. Ну вот и поговорили, подумала я, раскладывая перед ним в две стопки оригиналы и перевод архивов. Весело началось третье утро... Что дальше-то будет? С чего он так рассердился? Как всегда язык у меня длинен, да ум короток, я не удержалась:
  - А вы всегда так сердитесь, когда видите незнакомого человека, Сабаку-сама?
  Его лицо мгновенно превратилось в маску из розового мрамора, холодную, гладкую и невероятно... угрожающую. Жили только глаза, обведенные фиолетовыми кругами от вечного недосыпания. И эти глаза сейчас готовы были спалить меня заживо. А заодно и все остальное.
  - Иди... работать, Рю.
  Я покорно кивнула, поклонилась и поспешила убраться восвояси. Выскочив за дверь, я долго не могла отдышаться... Стена приятно холодила спину, но руки, прижатые к груди, не могли помочь моему сердцу биться ровнее... Сердечко мое, к чему эта сумасшедшая барабанная дробь? И от чего так радостно? Он назвал меня по имени! Не 'Фудзивара', а 'Рю', он сказал... Может ли статься, что он согласится пойти со мной на Праздник Фонарей? До него еще три месяца, но все же... За три месяца может многое случиться, а если учитывать то, что произошло за три дня... Я рассмеялась своим глупым счастливым мыслям и поспешила заняться работой. Ведь он так сказал!
  За весь день мне так и не удалось толком поговорить с Шойчи-сан, из старых завалов мы извлекали такие интереснейшие свидетельства прошлых десятилетий, а иной раз и веков, что просто диву давались, как могло это все здесь просто так валяться? И ведь это было не обычное наследие страны Ветра, это принадлежало Скрытой деревне Песка. Суне. Всем нам. Конечно, нужно взять во внимание то, что Каге становились в основном воины, но никак не бюрократы. Им некогда было раскладывать все по полочкам и возиться с какими-то стародавними бумажками. Да и архиваторы появились сравнительно недавно. Я - всего лишь третий из всех, но в обозримом будущем должен появиться и четвертый, когда я стану старшим архиватором, а Шойчи-сан уедет в свое кругосветное путешествие. Но, думаю, это будет не так скоро.
  Вечерело. Снаружи все покрыла легкая туманная дымка, предвестник дождя. Наконец-то! Эта сушь все-таки выводит из себя. Когда проходит дождь, Суна расцветает... Открывают внутренние сады, галереи и переходы которых сплошь из редких видов растений... Искусственные пруды наполняются водой, парковая зелень становится ярко-зеленой и тугой... Жаль, что это бывает не слишком часто.
  Мы с Шойчи-сан только сели пить чай, как в дверь вежливо поскреблись. Я открыла. Молодой человек, лет четырнадцати протараторил, не обременяя себя вежливостью:
  - Ты Фудзивара-но Рю? Иди, тебя Казекаге требует!
  Не успела я спросить по какому делу, как мальчишка умчался, будто его и не было. Я оглянулась на Козугу-сан.
  - Иди, детка, я подожду, - кивнула она. - Заодно спросишь, будет ли он пить чай с нами? Сегодня я сделала медовники.
  Ох, не нравится мне это, - думала я, шагая по коридору. Вдруг что-то не то? Опять начнет разглагольствовать... Так и по шее схлопотать не долго... Трусишка. Вот как меня следовало назвать родителям. Какой из меня Дракон?
  Немного помявшись перед высокими дверями, набравшись смелости, я вошла. На столе его лежали несколько отчетов с заседаний, на которых он не присутствовал, и, по всей видимости, он пытался в них разобраться. Часть материалов была закодирована.
  - Вы хотели меня видеть, Казекаге-сама? - остановившись на почтительном расстоянии, осведомилась я.
  - Да. Подойди, - Гаара-сама не отрывался от текста, что-то помечая в личной записной книжке. Я сделала несколько шагов и встала прямо перед его столом.
  - Сюда, - уточнил он, указывая рукой на место справа от него. Поднимать глаза он избегал. Сердце мое снова пустилось вскачь. Горло стало сухим и шершавым, как скорпионья нора. К лицу прилила кровь, а тело окаменело.
  - Я... где-то ошиблась? - мой осипший шепот все же оторвал его от работы. Он поставил палец на то место, где читал и взглянул на меня. Его вздох прозвучал, как ругательство. Кляня себя за то, что так реагирую на его присутствие, я обошла стол и встала там, где Гаара-сама указал. Его взор вел меня, словно щенка на поводке.
  - Здесь, - он постучал ногтем по строке. - Почерк...
  Мне пришлось наклониться, чтобы разглядеть то, на что он указывал. Я ношу длинные волосы и очень редко собираю их в какую-то прическу, вот и сейчас прядь выбилась из-за уха, и кончик ее свернулся завитком прямо на столе... Совсем рядом с его рукой.
  - Простите, - я заправила волосы. - Где, вы говорите, трудно прочесть? - О, все ветры пустыни! Я почти касаюсь его! От этого сладко-горького аромата его тела, которое так нещадно скрывает мантия, закружилась голова. Щекой я чувствовала тепло, исходящее от его кожи. Мы так близко... Опасный жар растекся по венам, сгущаясь в пульсирующий клубок внизу живота. Я сжала губы, чтобы не выдать себя неосторожным вздохом.
  - Тут.
  Я склонилась еще ниже, наши лица теперь были на одном уровне, и если чуть повернуться, то... Невероятным усилием воли я заставила себя смотреть туда, куда мне указали.
  - Гм... здесь написано: решили отклонить предложенную кандидатуру, Казекаге-сама, - прошептала я.
  - Угу.
  Он все-таки повернулся. Наши взгляды переплелись, проникая друг в друга. Сердце остановилось. Дыхание пресеклось. Я почувствовала, как медленно и неотвратимо начинаю погружаться в него. Полустоном из груди вырвалось:
  - Нельзя...
  Я с трудом, как будто двигалась в заполненном вязким маслом пространстве, отстранилась от него и, сделав шаг назад, едва не растянулась на полу. Гаара-сама отреагировал молниеносно, заключив мое тонкое запястье в мертвую хватку жестких длинных пальцев. Рывком привел меня в вертикальное положение... Мы так и застыли: он, держащий меня за руку, я, с рухнувшей в пропасть и теперь возносящейся к небесам душой... И снова - глаза в глаза. Казекаге разжал пальцы:
  - Пиши разборчивее, Фудзивара.
  Но я знала... уже знала, что он хотел сказать совсем другое. Однако не стал.
  - Прошу прощения, Казекаге-сама, - я поклонилась, - такого больше не повторится, - еще один поклон.
  - Иди, - он потер виски, склоняясь над документами.
  - Ано... Сабаку-сама, Шойчи-сан просила узнать, почтите ли вы нас своим присутствием сегодня на вечернем чаепитии. Она испекла медовников... - запинаясь, и все еще чувствуя остроту момента, произнесла я.
  Лицо его чуть оживилось:
  - Немного позже, - отрывисто бросил он.
  - С вашего разрешения, - третий поклон. Кое-как переставляя ватные ноги, я вышла за дверь.
  Хотелось кричать или плакать, или смеяться, или... Запястье горело, будто содрали кожу. Я чуть помассировала его, но зря - стало только хуже. Присмотревшись, я поняла, что так и есть - на костяшках виднелись ссадины, а там, где хватка была наиболее сильной, наливались краснотой будущие синяки. Вот тебе и прикосновение Казекаге, - промелькнуло в голове. Спасибо скажи, что не сломал и не вывихнул, а ведь мог же! По сравнению с этим падение на пол начинало казаться не таким уж и опасным... И все-таки оно того стоило.
  Подвывая под нос мотивчик детской считалки про двух тигров, я вернулась на свое рабочее место.
  - Он придет, Шойчи-сан! - пела я, порхая по крошечной комнатенке и сервируя стол. - Правда, это замечательно?
  Козуга-сан, пряча тихую улыбку, наблюдала за мной. Она расположилась в кресле, которому, верно, было столько же лет, сколько ей самой.
  - Тебя удовлетворило то, что ты узнала, Рю-чан? - она поставила локоть на подлокотник и уперла сухонький кулачок в подбородок.
  - Совсем нет, - я покачала головой, - но зато до меня дошло, что мои родители по-настоящему любили меня. Это важно.
  - Твоя мать была чудной женщиной, - кивнула Шойчи-сан. - Я, конечно, близко ее не знала, но Сато рассказывал... - Где ты успела так пораниться? - озабоченно нахмурилась она, разглядев наконец-то в этом скудном свете мой синяк.
  - Так... не до конца упала, - попыталась отделаться полуправдой я.
  - Хм... Мне чудится, или это и в самом деле очертания чьих-то пальцев? - подняла бровь она.
  - Казекаге меня поймал, - вынужденно созналась я, ощущая, как кровь снова бросается в лицо.
  - Значит, Гаара-кун, - со странно довольным выражением прищурилась старший архиватор. - Трогательная забота о подчиненных, - с очень-очень хитрой миной продолжила она, явно ожидая от меня какой-то реакции.
  - Э-э-э... Да. Он такой, - только и смогла выдавить я.
  А потом пришел Гаара-сама. И мы сели пить чай. Казекаге даже отважился вставить несколько слов в нашу болтовню с Шойчи-сан. К концу мне уже начало казаться, что я знаю этих двоих всю жизнь, впрочем, в случае с Сабаку-сама так и было. Почти.
  Неожиданно в сонм моих радужных мыслей серым дымом пепелища вплелась одна: а что, если это и в самом деле просто забота о подчиненной. Наверное, ужас отразился-таки на моем лице, потому что Шойчи-сан, увлеченно доказывающая Гааре-сама необходимость постройки отдельного здания хранилища, замолкла. Оба уставились на меня, как будто я им могла что-то объяснить. Натянуто улыбнувшись, я замахала руками, открещиваясь заодно и от собственных мыслей:
  - Ничего, все в порядке...
  Неловкую паузу прервал Казекаге-сама, поднявшись со стула, он загадочно сообщил:
  - Поздно, - а потом добавил: - пора.
  Шойчи-сан захлопотала над столом, приводя все в порядок, я помогла ей одеть пальто. Гаара-сама не ушел, как позавчера, а остался, терпеливо дожидаясь нас.
  На улице было прохладно. Я поежилась. Гаара-сама двинулся вперед, мы с Шойчи-сан пошагали за ним. Я разглядывала его широкую спину, запоминая, как ложится складками мантия при его движении. Чем старше, тем большую силу он набирает... Пусть его насильно избавили от Шукаку, но опыт и его собственную чакру не отнимет никто. Ему сейчас девятнадцать. Он старше меня. Но всего на несколько месяцев.
  Я не заметила, как мы дошли до дома, Казекаге-сама обернулся, кивнул нам, прощаясь, и его белая мантия растворилась в сгущающихся сумерках.
  - Ну, до завтра, Рю-чан. Когда будешь готова поговорить о... себе, скажи ребятишкам. Они свяжутся с Сато, - посоветовала на прощание Шойчи-сан.
  Я поднялась по ступенькам, намереваясь сейчас же разобраться в том, с кем, собственно, я делю кров.
  Утро. Мягкая серая лапка предрассветной полумглы щекочет ресницы, побуждая открыть глаза. Сегодня я снова увижу его. И все же, какие внезапные перемены в жизни... Со мной рядом живут трое лучших членов 'Астро'. Да, они еще дети, но дадут фору любому шиноби! С такими защитниками ничего не страшно, вот только не понятно от чего или кого они меня защищают. Мне не в тягость было их общество, когда я понятия не имела о том, кто Рин, Таи и Джемма на самом деле. Не в тягость и теперь.
  За завтраком собрались все вместе, болтали ни о чем. Потом я снова вышла на веранду. Но сколько ни ждала, Казекаге-сама так и не появился. Сердце провалилось в пустоту, когда я поняла, что он не пройдет здесь сегодня. Мгновенно собравшись, я побежала на работу, надеясь там встретить его и понять, что же случилось.
  Кабинет был пуст. Ни записки, ничего! С каких это пор ОН должен ТЕБЕ записочки оставлять, а? Наивная дурочка. Ты - работник. Он - твой руководитель. Все. Это все. Я буквально упала в кресло для посетителей, эмоции... эмоции... бардак в душе, вот что это такое. Любая мелочь может столкнуть в бездну отчаяния, когда ты мечешься между мечтой, надеждой и крахом всего, что у тебя есть светлого. Все светлое для меня - Гаара-сама. Раньше так не было больно от его отсутствия. Наверное, теперь я решила, что он каждый день будет... здесь. Но от этого моего внутреннего, надуманного решения внешние реалии не изменились. Он по-прежнему Казекаге. Он по-прежнему шиноби Суны. И у него есть свои обязанности. А ты - должна с блеском выполнять свои, чтобы он тобой гордился, Рю. Если не можешь быть рядом с ним, когда его нет, то будь лучшей там, где ты есть. Твердо кивнув самой себе, я встала, вышла в коридор, плотно прикрыв за собой двери, и отправилась посмотреть, как закладывают котлован для нового архива. Шойчи-сан все-таки уломала его, - улыбнулась я.
  
  Его нет уже неделю. Никто не говорит где он. Будто эта какая-то государственная тайна. Будто я могу как-то... Я почти не сплю, почти не ем, ни с кем не разговариваю. На все вопросы типа: 'Деточка, да что это с тобой творится?', - отвечаю: 'Ничего'. Я постоянно, каждую секунду, каждый миг своего существования думаю о нем. Думаю, думаю, думаю... моя голова скоро лопнет от того, что ее раздирают столь противоречивые мысли. Нигде нет никаких документов или зацепок, куда же он отправился? В их доме темные окна. Значит, он ушел со своими... Даже когда его похитил Дейдара, мне не было настолько плохо. Больно. Это ужасно. Страх за ставшего особенным для тебя человека. Нельзя вот так молчать все время. Надо что-то делать. Надо как-то признаться ему... Решиться... Пусть он посмеется, пусть он скажет, что не может ответить на мои чувства... Но я буду знать. Я буду... знать, что с ним все в порядке... Я заметалась по архиваторской, как пойманная дикая кошка. Я готова была выть, но еще сдерживалась.
  Я была пустой оболочкой без него. Моя душа отлетела к нему. Остались только голова, глаза, и руки для работы. Меня позвали на заседание. Я крепче сжала свиток и карандаш. Снова эта бюрократия, эта видимость бурной деятельности... Идя по коридору, увидела, как спешно приводят в порядок свои кабинетики служащие. Мальчишка со шваброй носился по коридору, натирая полы до блеска. Сердце екнуло, я схватила парня за рукав курточки:
  - Что случилось?
  - Казекаге-сама возвращается! Его уже видели недалеко от ворот в деревню.
  Я бегом побежала вниз по лестнице, но, словно врезавшись в каменную стену, остановилась. Что будет, если сейчас ты сбежишь с заседания, Рю? Думаешь, тебе позволят остаться? Я развернулась. И с трудом волоча ноги, поднялась на второй этаж. Будь оно проклято! Кто придумал эти заседания? Чуть не плача, я заняла свое место в нише, приказала себе успокоиться, но это не помогло. Руки тряслись, как у запойного пьянчуги. Сердце бухало паровым молотом, вколачивая острые иглы боли под ребра. В зал заседаний заглянула Шойчи-сан, поманила меня к себе, пока не началось. Я сползла с сиденья...
  - Давай сюда это, - с неизменной хитринкой в голосе и глазах, она отобрала у меня свиток и карандаш. - А теперь беги... Встреть его.
  - Но... Шойчи-сан... заседание... - я ошеломленно глядела на нее, не смея поверить в те слова, что услышала.
  - О, этим ворчунам все равно, кто будет протоколировать их бредни! - махнула рукой старушка. - Много они понимают в том, что важнее этого? - загадочно подмигнула она мне и скрылась в нише.
  Я кинулась оттуда, как будто это был мой единственный шанс на побег из тюрьмы, куда меня засадили пожизненно.
  До ворот я добежала так быстро, как могла. Еще издали я увидела его фигуру. Он сказал пару слов шиноби, окружившим его, и направился в сторону деревни. Тыква за спиной, подол боевой мантии изорван, ботинки в грязи... Боже, куда они ходили? Позади шли его старшие сестра и брат. Тоже не в лучшем состоянии... И их ненадолго задержали привратники.
  Я закрыла глаза на секунду. Нет. Я не стану прятаться на этот раз. И останавливаться не стану. Пусть думает, что хочет... Он увидел меня, на лице мелькнула тень удивления, я рванулась из последних сил... Мое тело впечаталось в его - крепкое, как песчаная статуя. Он даже не попытался уклониться! - махнула хвостиком юркая мысль.
  Руки взлетели, как птицы, и опустились на его широкие плечи. Я крепко зажмурилась, не зная, чего ожидать: толчка, окрика, отповеди? Эта идея уже не казалась мне такой прекрасной. Радость пополам с тревогой переполняла меня и выхлестывалась через край... слезами облегчения. Он жив. Он в Суне. Жив! Теплый, остро пахнущий потом, грязный весь, пыльный, израненный, но живой...
  - Живой... - всхлипнула я. Получилось глухо, как из бочки... Мое лицо было втиснуто в нагретую кожу нагрудника, а макушка приходилась на уровень его подбородка...
  Его руки легли мне на плечи. Широкие ладони, длинные пальцы. Твердые, уверенные... Мир растворился в блаженной тьме. Он не сердится! Сердце было готово разбить тесную клетку ребер и вырваться на свободу. Ладони любимого жгли кожу сквозь тонкую ткань блузки...
  - От нашего Гаары так легко не отделаешься, - усталый густой мужской голос. Волна холода окатила меня с ног до головы, когда я поняла, что мы вовсе не одни во всей Вселенной. Что есть еще люди, которые, вероятно, недоумевают, кто это такая и почему она ТАК ведет себя с КАЗЕКАГЕ.
  Почувствовав мое смятение, Гаара-сама убрал руки, я сделала шаг назад. Провалиться сквозь землю, вот все, чего мне хотелось в данный момент. Стать песчинкой в тыкве Каге. Но я подняла раскрасневшееся лицо и смущенно заулыбалась. Темари фыркнула и, обогнав нас, пошла вперед. Канкуро расплылся в широчайшей ухмылке и поспешил за сестрой. Казекаге-сама пытался сохранить привычную бесстрастность. Мы шагали рядом. Он, наконец-то, спросил:
  - В Совете... как?
  - Заколачивают сваи под фундамент нового хранилища, - дрожащим от напряжения голосом сообщила я.
  - М-м-м...
  Я исподволь любовалась им, и никак не могла пригасить счастливой улыбки. Так мы добрались до госпиталя. Ему нужно пройти медицинское освидетельствование и отдохнуть хотя бы несколько часов, прежде чем появляться в Совете.
  - Надеюсь, у вас все будет в порядке, Казекаге-сама, - я учтиво поклонилась. Надо уходить. Однако ноги мои приросли к земле, разогнувшись, я взглянула на него. Гаара-сама смотрел на меня, будто видя впервые. Я не знаю, виновато ли желтое солнце, или желтые отблески песка, или... Но глаза его на миг потеплели. Я поклонилась еще раз и повернулась, чтобы идти... Его пальцы сомкнулись на левом запястье. Почти как тогда. Синяки на правой руке еще не прошли, обнаруживая рисунок жесткой хватки желтовато-зелеными кольцами.
  - Погоди... Пойдешь со мной... Отчеты... Вечером будет большое заседание... не успею... сам, - как мог объяснил он и выдохнул, будто эта речь утомила его. Я возликовала! Какое счастье, что Шойчи-сан помогла мне, и я могу провести с ним немного больше времени.
  - Мне только нужно бумагу взять... и карандаш. Я постараюсь побыстрее, Сабаку-сама, - пробормотала я, окончательно растерявшись и ощущая, что снова начинаю впитываться в него... Он все еще держал мое запястье, а когда заметил это, сказал: 'О!', - и отпустил. Все тут же прошло. Потом взор его упал на мою правую. Глаза расширились, Гаара-сама, вероятно, вспомнил при каких обстоятельствах и кто наградил меня этим 'браслетом'... Наверное, то, что отразило его лицо, можно было назвать смущением. Если знать Казекаге хорошо...
  Я сделала несколько шагов назад и, заставив себя не оглядываться, чуть ли не бегом понеслась в Совет.
  - Шойчи-сан! Шойчи-сан! Где мои принадлежности? Казекаге-сама хочет, чтобы я помогла ему составить отчеты о миссии! - я вихрем летала по комнате, вздымая пыль и аккуратно разложенные бумажки. Все это опускалось на пол, но меня не останавливало.
  - Ах, молодость, молодость, - качала головой Казуга-сан, кряхтя и собирая то, что я раскидала. - Как он там?
  - Слегка ранен, - отозвалась я из недр шкафчика, куда полезла за бумагой и сумкой. - А одежда вообще в негодность пришла. Думаю, им там досталось. Но он живой! Это... просто чудесно...
  - Рю-чан...
  - А?
  - И давно ты к нему так относишься? - осторожно поинтересовалась Козуга-сан.
  Ей можно рассказать, решила я:
  - Лет с пяти, думаю.
  - Надо же, - одобрительно покачала головой старушка, поднимаясь с пола и усаживаясь в кресло. - Ты знаешь, мне кажется, он об этом догадывается, - сообщила она, складывая бумаги по порядку на коленях. Я задохнулась:
  - Не может быть! Я...
  - Ну... есть люди, которые не замечают очевидного, но я, например, к ним не отношусь. Большинство не видит дальше собственного носа, а стоило бы иногда оглядываться по сторонам, - улыбнулась Шойчи-сан.
  - Вы...
  - Я буду молчаливее пустыни, - пообещала старший архиватор, заметив мое состояние.
  - И пески иной раз поют, - ответила я, буравя пожилую женщину взглядом.
  - В конце-концов, Рю-чан, ты же этого сама хочешь! - заворчала она.
  - Я боюсь, - призналась и ей, и самой себе я. - Не хочется становиться посмешищем, на которое тыкает пальцем каждый, мол, смотрите, она безнадежно влюблена в нашего Каге...
  - Почему же безнадежно, - ласково осведомилась Шойчи-сан. - Выше голову, Рю-чан! Ты знаешь, я тут кое-что нарыла в архивах. Касательно нашего общего интереса. Займешься на досуге? - сменила тему она.
  - О, конечно! - я взяла протянутые мне папки и уложила в сумку. Туда же отправились письменные принадлежности и бланки отчетов для Казекаге. - Я пойду, он ждет, - улыбнувшись, я прикрыла за собой дверь.
  Пока я моталась туда-сюда, погода испортилась. Так всегда... только что светило солнце и вдруг - бац! С востока набежали тучки, уплотнились, скучились, зависли прямо над головой. Протяни руку - коснешься. Верхние этажи зданий скрылись в клубящейся свинцовой тьме. Вдалеке загрохотало... на плотный утоптанный песок под ногами брызнули первые капли. Я побежала быстрее, ворвалась в больницу одновременно с ливнем, ворвавшимся в Суну. У регистратора спросила, куда положили Казекаге, поднялась на четвертый этаж.
  Палата его была просто громадной. Ничуть не меньше кабинета, но гораздо комфортнее... Кровать у стены, если лежать на ней, то по правую руку - окно. Напротив - два диванчика и журнальный столик. На нем - хрустальная ваза для цветов и графин с водой. У кровати - тумбочка, на ней - пижама зеленоватой расцветки. Чистенько и без особых изысков. Гаара-сама покоился на постели, укрытый голубой простынкой. Грудь его мерно вздымалась. Подойдя на цыпочках поближе, я поняла, что он спит. Лицо разгладилось, даже упрямая морщинка на лбу меж надбровных дуг ушла... Но синева эта вокруг глаз никак не сойдет, въелась намертво... Какой же он все-таки красивый! Этот упрямый подбородок, этот чуть вздернутый нос, этот необычный разрез глаз...
  Я закрыла окно, чтобы шум грозы не помешал ему, а после - тихонько присела на самый краешек кровати. Ресницы Казекаге дрогнули, но и только. Так и не распознав, очнулся он или еще нет, я сидела, не шевелясь. Мучительно хотелось как-нибудь дать ему понять, что я здесь, и в то же время жаль было тревожить. Он привычен к бессоннице, но это подрывает жизненные силы. Порой мне представляется, что Сабаку-сама гораздо старше тех, кто заседает в Совете, столько на его долю выпало испытаний. Пусть хотя бы этот короткий отдых принесет ему некоторое облегчение.
  Дверь неслышно распахнулась, в палате появилась Темари:
  - Ты уже здесь! - злым шепотом укорила меня она, наливая из графина в вазу воды и осторожно опуская туда стебли ярких астр.
  - Казекаге-сама просил меня помочь, ...госпожа, - выдавила я, кровь застыла в венах, когда до меня дошло, что от страха я забыла ее фамилию. Ну не обращаться же к ней по имени? Это невежливо...
  - Неужели так трудно оставить его в покое хотя бы на несколько часов? Конечно, тебе, канцелярской крысе, не понять состояния шиноби, вернувшегося с тяжелой миссии... Но нужно же иметь хоть каплю мозгов! - прошипела старшая сестра предмета моего обожания. - Тебе что, заняться больше нечем? И вообще, кто тебя сюда пустил?
  Я готова была разрыдаться:
  - Простите, но я никуда не уйду, госпожа.
  - Идиотка! - выдохнула Темари-сан и пожала плечами, будто не понимая, как можно допустить, чтобы подобные мне вообще появлялись на свет. - Убирайся отсюда, тебе говорят, неужто ты еще и глухая? - девушка стояла прямо передо мной, уперев руки в бока, даже больничная одежда не лишала ее вида внушительности и силы. Ей не составит труда вывести меня силой, я даже пискнуть не успею.
  Гаара-сама пошевелился, открыл глаза...
  - Ну вот, видишь, ты его разбудила! Безмозглая курица, - выплюнула она мне в лицо, ничуть не стесняясь младшего брата. Я готова была сгореть от позора и обиды, о, каким гневом пылала моя душа! Родимое пятно будто полили какой-то кислотой, так оно жгло кожу.
  - Тем, если у тебя еще остались силы ругаться, значит, миссия была недостаточно тяжелой, - не глядя на сестру, словно ее тут и нет, куда-то в потолок сказал Казекаге. А со мной и два слова толком связать не может, - обиженно констатировала я про себя. - Навести лучше Кана, раз в тебе возгорелась сестринская любовь.
  - Ты какую угодно любовь погасишь, братец... Даже если какая-нибудь дура, вроде этой,- (кивок в мою сторону) при этих словах я покрылась гусиной кожей, а потом просто глупейшим образом покраснела, - приложит все усилия, чтобы ее возжечь, - оставила последнее слово за собой блондинка и, выйдя, нарочито аккуратно закрыла дверь.
  Казекаге со вздохом сел. Простынка сползла, обнажая торс. Редкие рыжеватые волоски завивались вокруг небольших пуговок коричневато-розовых сосков и спускались тоненькой линией от пупка вниз... Я зажмурилась, отвернулась и вскочила с кровати, чувствуя, как удушливой волной накрывает мой разум неуместное здесь вожделение. Все ветры пустыни, Рю! Это уж слишком...
  - Почему... не разбудила меня... сразу, - привычно медленно звучит его речь. Он тщательно подбирает слова в разговоре со мной. Как я раньше не додумалась?
  - Простите, Казекаге-сама, вы уснули, и я не... Вы и так почти не спите, - ощущая себя виноватой во всех его бедах, ответила я.
  - Откуда ты знаешь? - было слышно, как он спускает ноги с кровати, берет с тумбочки одежду, натягивает ее на себя, после этого нашаривает тапочки на полу, встает. Не знаю от чего, но я стала рассказывать:
  - Наш старый дом стоял как раз напротив вашей резиденции. Когда была маленькой, я видела, как по ночам вы забирались на крышу или подолгу сидели один на качелях. Размышляли о чем-то...
  - Ты видела? - его голос звучал недоверчиво и напряженно.
  - Простите, - я закрыла лицо ладонями, полагая, что он сейчас возьмет меня за шкирку и выставит отсюда со всеми моими россказнями, и никогда-никогда больше не подпустит к себе на выстрел из баллисты.
  - Значит, и в самом деле... - очень тихо произнес он. И громче добавил: - Ты так и будешь говорить с дверью, или, наконец, повернешься? - еле уловимая насмешка. Наверное, у них это семейное...
  Избегая поднимать на него взгляд, я проскользнула к столику, вынула бланки и разложила их по порядку заполнения:
  - Вот, - рядом легли стило, химический карандаш и закупоренная чернильница.
  - Прекрасно, - Казекаге занял один из диванчиков, взял стило, повертел в руках, будто не был уверен в том, что собирается делать. Я стояла в стороне, ожидая, пока он даст мне знак. Внутри все еще бурлила злость на его сестру. Если бы мы были в более определенных отношениях, пусть даже рабочих, я высказала бы ему все, что о ней думаю. А так... мне и пожаловаться на такое не кому, разве что Шойчи-сан или своим ребятишкам... Нет, они не поймут.
  - Не маячь там, сядь где-нибудь, - ворчливо велел он, заметив, как я переминаюсь с ноги на ногу.
  Я села на второй диванчик и сделала вид, что разбираюсь в своих папках. Стило стучало по бумаге, нещадно царапая ее и оставляя жирные чернильные кляксы. Руки Сабаку-сама била дрожь, и тут я со стыдом и огорчением осознала, как чудовищно на самом деле он устал. Темари-сан была права, надо было выметаться, несмотря на его просьбу. Я уже жалела, что она не вышвырнула меня отсюда... Так было бы лучше. Рю, ты чертова эгоистка. Но он ведь... Конечно, он ведь мужчина и не может отказаться от своих слов...
  Гаара-сама раздраженно хмыкнул, испортив очередной листок, скомкал его и запустил в стену. Наверное, его разозлило то, что я стала невольной свидетельницей его бессилия. Пусть временного, но все же... Столик протестующее вякнул, когда Казекаге двинул его бедром, поднимаясь с сиденья. Гаара-сама не обратил на это внимания, упал обратно на кровать и затих, сложив руки на груди.
  - Иди сюда, Фудзивара, - распорядился Казекаге таким противным тоном, о котором я еще не имела понятия. Оставив папки на диване, я подошла. - Отныне назначаю тебя моим личным стенографистом, - сделав вялый жест в мою сторону, твердо сказал он. - А теперь садись и начинай записывать, - я огляделась в поисках стульчика, но ничего похожего в комнате не было.
  - Казекаге-сама... Я принесу стул, - начала я.
  - Тебе что, здесь неудобно? - он указал глазами на край кровати. Судя по скорости речи, Гаара-сама начинал раздражаться.
  - Не то чтобы... неудобно... - промямлила я. Это ему не понравилось еще больше:
  - Стенографист должен уметь работать в любых условиях... А если бы это случилось в критической ситуации, например, на поле боя, ты бы тоже стульчик искала? - скривив тонкие губы, выдал он.
  - Простите, - сев там, где мне сказали, я ощутила, как очень двусмысленно соприкоснулись наши бедра. Но его это, похоже, совсем не трогало. Ерзать и отодвигаться я не посмела. Да и некуда было.
  Сабаку-сама наморщил лоб, видимо, вспоминая подробности... - Ранг миссии - А. Уровень секретности - три плюса. Кодировка - универсальная специальная.
  Я слышала, переводила в код и записывала, в то же время всеми фибрами души впитывая его запах, звук его речи, жар его кожи, добирающийся до меня сквозь одежду. Постепенно я стала воспринимать не слова, а то, что крылось за ними. Мое сознание как бы разделилось на два потока, они иногда пересекались, но большей частью шли параллельно друг другу...
  Они вступили в полупустой, частично руинированный город. Волосы Темари трепал сильный восточный ветер - предвестник грозы. Канкуро несколько раз повернул голову влево и вправо - оценивал местность. Тыква привычно оттягивала плечи, эта тяжесть отчего-то успокаивала. Им на встречу, огибая развалины, выдвинулась делегация. Глава города (его невозможно было не узнать по плотному бочкообразному телу), подвергшегося нападению, и члены городского совета:
  - Наконец-то вы прибыли! Мне сказали, что они пошлют сильнейших, но... Вас всего трое? - удивился толстяк, отирая тряпочкой потеющую лысину.
  - Этого достаточно, - презрительно усмехнувшись, окатила его взглядом, будто ледяной водой, Темари.
  - Кто-нибудь видел нападавшего? - Гаара размашисто двинулся вперед, чтобы хоть по каким-то знакам определить род существа, которое вторглось в Дориар. Так называется этот город.
  - Те, кто видел, уже ничего не смогут сказать... - глава семенил позади, уже начиная задыхаться. 'Похоже, его пузо побольше моей тыквы'...
  - Сабаку-сама, - подсказал Канкуро.
  - Сабаку-сама, - послушно повторил толстяк. - Вот, взгляните, - Гаара проследил за сосискообразным пальцем. Секундная заминка... Все трое мгновенно поняли, с кем имеют дело.
  - Это Четыреххвостый, - вырвалось у старшего брата.
  Гаара кивнул. Он уже ощупывал каменное изваяние женщины, прижимающей к себе маленького мальчика. Сколы, неровности, выбоины... Она стоит здесь уже третий день. Значит, их еще и известили не сразу. Поразительная беспечность.
  - Вы что, ждали, пока он не пожрет всех, кто здесь есть? - грубо, но точно выразил его мысль кукольник.
  - Мы не...
  Но никто не стал слушать объяснений.
  Гаара повернулся к своим:
  - Если он вышел на поверхность так близко к городу, значит, здесь где-то есть старые коммуникации... Это последний из сбежавших.
  - Почему нам достался именно этот? - на риторический вопрос Темари мужчины развели руками.
  - Конохе пришлось иметь дело с Семихвостым, - напомнил кукольник сестре. - Так что...
  - Ты забыл? У Конохи есть Наруто. А у Наруто есть... в общем, то, чего у нас сейчас нет, - прикусила язык она, покосившись на горожан, обступивших их и с надеждой заглядывающих в лица шиноби.
  - Я пока еще Казекаге... - упрямо вздернул подбородок младший брат и, не оглядываясь, направился к чернеющему среди руин провалу, уводящему под землю.
  Насколько глубока нора Василиска? Выберутся ли они из нее живыми? Четыреххвостого не так просто запечатать в его владениях. Тем более ни один из них не владеет техникой печатей... Значит, речь идет об уничтожении. Песчаную бурю на эти светские власти! Присылают заказы с такими формулировками, что разобраться в них можно только на месте.
  Когда они ушли довольно далеко, и свет с поверхности перестал проникать в туннель с неровными стенами, по которому можно было двигаться, не пригибаясь, Гаара понял, почему все трое до сих пор видят, пусть и слабо, окружающую обстановку. Светились сами стены. Совсем неяркими, зеленовато-желтыми рваными отблесками. Казекаге брезгливо коснулся грунта и взглянул на результат - сияющие частички, походящие на меленькие-меленькие чешуйки, переливались на подушечках пальцев. Василиск полз, раздвигая пласты грунта всем телом, на стенках хода оставалась отмирающая чешуя. Она еще не потемнела, значит, это было не так давно. По позвоночнику, нервно перебирая тысячью лапок, пронеслась мокрица страха. Он стряхнул ее и раздавил толстой рифленой подошвой сандалии. Полегчало.
  - Почему нам сразу не сказали, что это один из Хвостатых развлекается? - завела беседу, чтобы не хвататься за веер на каждый шорох, Темари.
  - Столь явные признаки демонического присутствия... - Канкуро покачал головой. - Черт, да младенец поймет, что это было, с первого же взгляда на камни! - недоумевая, воскликнул он.
  - Когда до вас, наконец, дойдет, что эта миссия изначально задумывалась именно для нас. Минимум информации, максимум бесполезных воплей о гибнущих горожанах, требование моего присутствия... Ничего не напоминает? - младший брат сделал еще несколько шагов, опустился на колени и принюхался к земле.
  С опаской наблюдая за его более чем странными действиями, Темари и кукольник молчали.
  Он поднялся, отряхнул грязь с колен, и холодные глаза его нехорошо блеснули в зеленоватом сумраке:
  - Василиску двигаться сейчас тяжело. Он много съел, но еще не освободился от отходов, у нас есть шанс застать его спящим, - пояснил Гаара свои действия брату и сестре, а затем неожиданно безо всякого перехода заявил: - Эта идея зародилась в старческом мозгу одного из Советников. Они думают, что я ничего не знаю об их попытках узурпировать власть в деревне и устранить меня. Одного или вместе с вами... Пусть думают, жалкие сволочи, пусть станут еще более беспечными...
  - У тебя есть доказательства? - опасливо поинтересовалась Темари.
  - Не так много, чтобы обвинить и казнить, но достаточно для того, чтобы видеть ситуацию в целом, - привычно сложил руки на груди Казекаге. - Шукаку не лишил меня мозгов, как привыкли считать некоторые особо рьяные оппоненты...
  - И что ты намерен делать? - Канкуро поежился от интонации Песчаного, давно он уже не слышал такой ярости в голосе брата.
  - Прямо сейчас у нас одна задача - выжить в схватке с Четыреххвостым. А если ты о Совете - ждать. Они полагают, что без Тануки я стал слабее...
  - А разве не так? - поджала губы Темари, с болью глядя в спину рыжеволосому, который, кстати, уже года три назад перегнал ее в росте.
  Гаара покачал головой. И в этом движении было столько неколебимой уверенности и знания чего-то так глубоко скрытого внутри его личности, что старшие приободрились.
  Вскоре туннель начал ветвиться. Шиноби безошибочно находили дорогу благодаря налету на стенах, и чем дальше они продвигались, тем быстрее шел Казекаге, будто ему нетерпелось доказать самому себе, что он не стал слабее.
  
  Гаара-сама замолк и прикрыл глаза. Меня рывком выдернуло из информационного поля, так я решила для себя называть то, что вижу.
  - Воды? - предложила я, с упоением разглядывая обозначившиеся под натянувшейся тканью рубашки мускулы. Да, он сильный, но как эта сила далека от физической...
  Казекаге кивнул. Я сложила бланки рядом с ним, отошла к столику, и получила в спину:
  - Спасибо, что встретила. Я рад.
  Грудь стиснуло так, что я не могла вздохнуть. Неужели он поблагодарил... меня?! В голове застучали молоточки, щеки лизнуло пламя. Здорово, что я стою к нему спиной, и он не видит выражения моего лица. Такие улыбки бывают только у тех, кто отстает в развитии... и у меня. Потому что я... и потому, что есть он.
  - Я... тоже. Очень, - банально ответила я. Вернее, я могла бы ему поведать много-много, и как волновалась, и как ждала, и как безумно скучала, и как безмерно счастлива сейчас, несмотря на трепку от Темари и осознание собственного эгоизма. Вернувшись на место, я подала ему воды, и, мысленно зажмурившись, спросила:
  - Вы... не против, если я всегда так буду?
  Сабаку-сама перестал пить, покосился на меня:
  - Нет, - просто сказал он.
  Все ветры пустыни, и почему, когда он говорит так кратко, у меня душа разрывается на части от наслаждения? Что будет, если он станет беседовать со мной так же, как с Канкуро и Темари? Я умру от непереносимого блаженства?
   - Болит? - перевел Казекаге взгляд на мои руки.
  Я собралась с духом:
  - Если честно, да. И работать мешает. Но в таких случаях принято говорить, что это не доставляет никаких неудобств и все такое, - завершила я с несмелой улыбкой.
  Гаара-сама отвернулся, вглядываясь в серо-желтую пелену дождя за окном, он внезапно вспомнил:
  - Я... почувствовал тогда... что-то.
  Я словно приросла к кровати, спину сковал тугой корсет... Так бывает, когда уже догадываешься в какую сторону свернул разговор, но еще не до конца уверена. Кто-то невидимый выкручивал и рвал мои нервы, дыша в затылок то холодом, то жаром... Мой тайно любимый человек старался сохранять ровный тон:
  - А ты?
  Я чувствую это 'что-то' уже почти четырнадцать лет, - могла бы ответить я. Но вместо этого пробормотала:
  - Да.
  - Нечто подобное было, когда старик Намару первый раз... - словно ища ответ внутри себя и не находя, поделился Сабаку-сама. В очередной раз обозвав себя дурой, я подумала, что он станет еще одним из тех немногих, кто узнает о моем восприятии действительности.
  - Казекаге-сама, хочу вам кое о чем рассказать. Это не отнимет много времени, - спешно предупредила его возражения я. Он отвел взгляд от окна и устроился поудобнее на своем ложе. В течение нескольких минут, пока я последовательно разворачивала перед ним себя, словно карту чужой территории, его взгляд менялся. Интерес, недоверие, снова интерес, и наконец в глубине колючих точек зрачков появилась мысль, за которую он крепко уцепился:
  - А с людьми так происходит только при прикосновении? - окидывая меня странным жадным взором, спросил Гаара-сама.
  - Нет. Иногда довольно длительного пребывания рядом, личной вещи... - мне кажется, я не ошиблась, сделав кое-какие выводы. Поэтому без обиняков заявила: - Я помогу вам, ведь вы об этом думаете?
  - И много ты узнала обо... мне? - продолжал допытываться шиноби, игнорируя мой вопрос.
  - Не слишком, но в дальнейшем это неизбежно, - честно ответила я, и внутренне похвалила себя за то, что мне удалось быстро перестроиться на деловой лад. - Я работаю с вашими документами, и мы видимся почти каждый день, - а вот теперь он получает полное право отстранить тебя от работы и вообще изгнать из деревни. Или уничтожить. Кто знает, как много тебе уже известно и что станет известно потом, Рю - внутренне сжимаясь, я раскрыла себе самой глаза на состояние дел.
  Казекаге закинул руки за голову, на лицо его снизошло торжественное выражение, и если бы не эта жажда убийства в глазах, я могла бы сказать, что он чрезвычайно мил.
   - Сколько тебе лет, Фудзивара?
  - Я на десять месяцев младше вас, Сабаку-сама...
  - Почему не отдали в Академию? Была бы намного сильнее... - моего ответа и не требовалось, он просто рассуждал. Вслух. Это было не обычно. Вероятно, он пришел к какому-то решению, потому что глаза его загорелись:
  - Я буду тренировать тебя!
  - И на ком, на себе? - совсем потеряв страх, ляпнула я.
  - Никто больше не должен знать о том, что ты мне рассказала... Сколько еще там осталось до заседания? - сменил тему он.
  - Два часа, - глянула на хронометр я.
  - Записывай, Фудзивара...
  
  Стены стали сходиться несколько десятков метров назад и больше не светились. Что-то произошло. Что-то, заставившее Василиска резко изменить свои размеры. Они ползли вперед с упорством, достойным норных псов, загоняющих пустынную лису. Лису... Наруто, адский лисёныш, почему ты так долго не приезжаешь? Нам столько нужно обсудить... Тыква больно била по локтю, ее приходилось тащить за собой, потому что иначе невозможно было проникнуть в этот узкий ход. Канкуро было еще тяжелее - у него кукол трое. Зато Темари, похоже, особых неудобств не испытывала.
  Впереди замерцал свет. Не так уж и неожиданно под руками осыпался край норы и сначала Гаара, а за ним все остальные вывалились в какую-то рукотворную пещеру, освещаемую мерзкими слизистыми созданиями, обсевшими стены, потолок... Их не было только на полу. Отряхиваться никто не стал - бесполезно. Открывшееся пространство когда-то, наверное, было очистной станцией. Здесь еще сохранились заросшие каким-то грибком и оплетенные корнями пустынных растений насосы. Четыре штуки. Четыре отводных канала вели с очистной на четыре стороны света: север, юг, запад и восток.
  - И куда теперь? - Темари все-таки попыталась счистить землю с колен и локтей.
  - Жаль, что с нами нет этого заносчивого Хьюги, его бьякуган бы сейчас пригодился, - кукольник сделал несколько движений, чтобы размять тело.
  Младший присел на корточки, огляделся по сторонам. Слизней нет на полу. Если эти существа имеют хоть зачаток нервной системы, тогда... Он вскочил, закидывая тыкву за спину:
  - Идем! - и, не дожидаясь реакции, рванул по северному направлению. Старшие бросились за ним.
  - Что он делает? - простонала на бегу Темари.
  - Сдается мне, пока я в детстве разбойничал по ночам на кухне, наш малыш в библиотеке времени даром не терял... - усмехнулся Канкуро. - Посмотри, здесь нигде нет этих... тварей.
  - Единственное, что я вижу, это ... НИЧЕГО! - злобно огрызнулась сестра, начиная терять терпение оттого, что впереди их ждала одна неизвестность. - А вдруг мы попадем в какую-нибудь ловушку? Ай, ой... Гаара! Ты хоть предупреждай, когда останавливаешься, - прошипела она, в темноте налетев на внезапно тормознувшего брата.
  - Вы что, не чувствуете? - поразился тот.
  - Чего? - Канкуро, слепо шаря вытянутыми руками, чтобы ни на кого не наткнуться, подошел ближе.
  - Воздух... земля... Вот опять! - шепот рыжеволосого звучал глухо. И тут они ощутили. Едва заметная дрожь прокатилась по окружающему пространству, вздыбив волосы на затылках.
  - Это... что? - Темари взяла веер наизготовку, правда, надеясь, что лупить вслепую все-таки не придется.
  - Он уже близко. Эффект присутствия. До чего же силен! - восхищение, сквозившее в голосе Казекаге, убедило девушку в том, что им придется ой, как нелегко. Последний, кем восхищался этот рыжий маньяк - Наруто. Их первая встреча закончилась плачевно для Гаары, но зато дьяволенку в оранжевом костюмчике удалось вбить в их братца хоть немного понятия о ценности человеческой жизни.
  'Близко' оказалось совсем не тем, что старшие брат и сестра вкладывали в это понятие. Они шли уже довольно долго, осторожно продвигаясь вдоль стен. Темари убедила их взяться за руки, она стеснялась признаться даже самой себе, что широкая горячая ладонь Канкуро действовала на нее успокаивающе.
  Постепенно коллектор светлел и вскоре они могли даже различать очертания друг-друга. Тем не менее слизней не было видно и выяснить источник свечения не представлялось возможным.
  - Как мерзко пахнет, - пожаловался кукольник, стискивая ладонь младшего брата. Ему было не по себе, но молодой мужчина относил это на счет замкнутого пространства и неуютной близости неизвестной твари. Ответного пожатия не последовало. Гаара остановился, и Канкуро почувствовал, что рука, которую он держал в своей, стала влажной и похолодела. Дыхание младшего сбилось, будто его что-то душило.
  - Гаара, ты... что-то случилось? - заволновалась Темари, услышав, как тяжело втягивает сквозь зубы воздух Пустынный.
  - Я сглупил, - сдавленно отозвался Гаара, оседая на пол. Сознание мутнело, но он держался. - Я забыл... кое-что очень важное... Ёнби-но йома ядовит. Причем настолько, что в местах его обитания не может выжить никто иной...
  - Ты... ничего не путаешь, братец? А эти люди, а слизняки на стенах? - неуверенно возразила Темари.
  - Это было... сделано... для того, чтобы ввести нас... в заблуждение... и я ... так глупо попался, - с трудом произнес Казекаге.
  - Тогда почему я еще ничего... О-о-ох... - Темари скрючилась, но руку Канкуро не отпустила.
  - Нам надо возвращаться, - высказал общую мысль мастер кукол.
  - И как ты собираешься заскочить обратно в ту узенькую дыру в потолке со своими куколками, а, большой парень? - несмотря на ухудшающееся самочувствие Темари умудрилась вложить в вопрос все сомнение мира.
  - У нор Василисков обычно только один выход и один вход, всего два отверстия. Назад мы не пойдем, остается одно... - кое-как справившись с тошнотой и головокружением чудовищным усилием воли, Гаара поднялся с пола.
  - Это самоубийство! - запротестовала Темари.
  - Есть идеи получше? - Канкуро нащупал тонкую талию сестры, плотнее прижал к себе, чтобы хоть как-то помочь ей, сводного брата он крепко держал под локоть. - На меня пока еще не так сильно действует, как на вас, попытаюсь извлечь из этого пользу...
  - Тебе повезло... здоровяк... Сакура, похоже, привила тебе неслабую резистентность... - Казекаге сделал шаг. Другой. Третий. 'Я должен вернуться'.
  Время и место перестали быть категориями действительности. Он то терял поверхность под ногами, то вновь обретал ее. Каждое движение становилось подвигом. Каждый выдох был победой. Каждый последующий вдох приближал их гибель. Они не смогут сражаться с Ёнби в таком состоянии. 'Кто... это... придумал... гений. Так просто - отравить. Не едой, не питьем'... Гаара горько ухмыльнулся, в светлеющей тьме некому было заметить его искаженного лица. Жесткая лапа старшего брата больно сжимала ребра.
  Канкуро почти нес обоих напарников. Пот, стекая по коже, щекотался и размывал грим. Чем дальше они заходили, тем сильнее хозяин деревянной тройки ощущал гибельную ауру, распространившеюся под землей. Ему было тошно, но он еще не потерял сознания, а вот Темари, похоже, близка к этому. Гаара то безвольно обвисал на его руке, то приходил в себя и начинал бестолково перебирать ногами. Его тыква жутко мешала, и весила, пожалуй, столько же, сколько ее обладатель. Отвлекшись, Канкуро не заметил высокой ступени, и, охнув, кувыркнулся вниз, увлекая за собой брата и сестру.
  Яркий всплеск света заставил его очнуться. Приподнявшись на локте, кукольник осмотрелся. Помещение, куда они попали, имело высокий сводчатый полукруглый потолок. По почерневшим, полустертым фрескам на стенах, шиноби понял, что это когда-то было храмом. На расколотом надвое алтаре, подобрав под себя худые белые ноги, сидела женщина. Остального он не разглядел. Свет странными толчками исходил от нее. И тут на него накатило. Сияние померкло, невидимая гигантская ступня расплющила его об пол, растерла, размазала. Легкие вывернулись наизнанку, ловя хоть молекулу неотравленного воздуха. Он ушел в черноту, не оглядываясь. 'Сакура, почему тебя...нет'.
  Гаара и Темари медленно, мучительно приходили в себя.
  Чистый высокий голос зазвенел, заструился под старыми сводами:
  - Вы пришли убить. Я не звала вас. Вы пришли. Вы умрете.
  - Ты... разрушила город, - Казекаге повернул к свету перекошенное страданием лицо, он плохо соображал, но причину их появления здесь помнил.
  - Меня позвали. Меня обманули. Я обманула. Я ушла. Я здесь. Города не было.
  - Ты... не похожа... на... - Пустынный перевернулся, встал, опираясь на колени и локти.
  - Твое существование скоротечно. Я - буду жить после тебя. После сына твоего сына. И после внука твоего внука. Но ты сильный. Твоя воля велика. Умерший и возрожденный, обманувший и обманутый, одинокий и мучимый. Носивший, но освобожденный, внимай моим словам. Я дарую тебе жизнь, когда могла бы принести смерть. Я дарую тебе свободу, когда могла бы заточить в рабство. Я дарую тебе знания, когда могла бы лишить мыслей. Поднимается буря. Там, наверху, вас ждут те, кто искал моего заточения и те, кто искал моей смерти. Идите и убейте их.
  - Почему ты... сама... не можешь...
  - Я могу. Я не хочу.
  - Не верь ей...- Темари пыталась подняться, но ничего не получалось. Девушку вырвало густой черной желчью. Кое-как утерев губы непослушным запястьем, она продолжила: - Это все... наваждение. Ты не Ёнби. Ты не можешь отпустить нас... просто так...
  - Спустя краткий срок, за который не успеет смениться и треть чешуек на моем теле, вы издохнете у моих ног, - речь Василиска изменилась, как и ее тело. Оно стало вытягиваться, увеличиваться, свиваться кольцами... Гигантское туловище рептилии заполонило пространство храма. Четыре хвоста оканчивались погремушками, издающими сухой, полный угрозы, шорох. В первой трети тела проступили на спине бугры, вскрылись, выпуская плотные рудиментарные кожистые крылья. Там, где должна была быть уродливая башка йомы, покоилась на мощной шее женская голова. Неземной лик существа столь же древнего, сколь и прекрасного, завораживал, притягивал и отвращал одновременно. На лбу его переливался радужный Знак. - Примите мои слова, и довершите начатое мной. Или останьтесь здесь навсегда!
  'Да!... да!... да!' - загремело подземное эхо.
  - Хорошо, - зрение предало Каге, все кругом двоилось и троилось... - Мы... Я принимаю твои слова.
  Огромное создание рывком приблизилось к Казекаге. Пунцовый рот тронул посеревшие губы молодого мужчины, потом переместился к уху:
  - Ты касался. Ты видел. Оно было в тебе, но так недолго. Мое последнее семя. Человеческое счастье так хрупко, так слабо, так скоротечно. Но оно порой дает ростки, которые могут оплести Вселенную. Благодари ее. Ты жив.
  Половины слов Гаара не разобрал. По телу прошла волна всесжигающего жара, прокатилась судорога, выкручивая суставы, помимо воли он закричал. Ему ответило еще два нечеловеческих вопля, полных ужаса и боли.
  
  Во тьме проступили очертания неровной окружности выхода. Позади он слышал дыхание Тем и Кана. И это было хорошо. Йома сдержала слово, она и в самом деле освободила всех троих от собственного же яда. Он заключил договор с демоном. Никто не поверит. Никто и не должен верить, потому что не узнает. О чем она говорила? О каком-то семени... О чьем-то счастье... Память сыпалась песком, принимая любые очертания, кроме истинных. Внутренне его все еще трясло от нервного перенапряжения, но внешне... внешне он был спокоен так же, как по пути от дома в Совет.
  Гаара оглянулся, дал знак стоять.
  Сосредоточился, позвал... Песок откликнулся, тонкой струей выливаясь из тыквы и свиваясь послушным кольцом у его ног. Казекаге опустился на землю, печати складывались сами собой. Два вытянутых пальца правой ладони закрыли глаз:
  - Даисан-но ме...
  Песок принял шарообразную форму, посреди сферы распахнулось жутковатое Око. С несвойственной ему осторожностью, Пустынный повел его к поверхности.
  Их было не так много, как он ожидал. Почему Ёнби не убила их сама, а предпочла сбежать? Не может быть, чтобы эти ниндзя были сильнее могущественного Василиска. Ее яд на них не подействовал, вот что странно... они не прячутся, уверенные в том, что если шиноби скрытого Песка и выползут из этой дыры, то, наверняка, полумертвые, истощенные, отравленные. И им не составит труда добить жалких, извивающихся в предсмертной агонии людей.
  Значит, на их стороне внезапность и сила. Гаара отозвал Око. Что здесь не так. Что-то ему отчаянно не нравилось, но он не мог поймать это ускользающее ощущение и воплотить его в конкретную мысль. Он не был уверен до конца, что это все не одна громадная, чудовищной силы иллюзия. Сразу после того, как Василиск ушла, а они более-менее оклемались от действия противоядия, каждый попытался рассеять иллюзию. И из того, что вышло, можно было сделать как минимум два вывода: или это мощный морок, или все реально. Одинаково неприятно было и то и другое.
  - Чего мы ждем? - Темари уже держала веер наизготовку.
  - Гаара, толку нет вот так сидеть, их силу мы узнаем только когда выйдем отсюда, - карие глаза Канкуро сузились, загораясь темным огнем, он настроился на тяжелую битву, исхода которой никто не мог предсказать.
  Шиноби сошлись плечом к плечу и преодолели последние несколько метров...
  В мгновение ока их окружили девять врагов. Лица скрыты под масками. Плотные черно-коричневые одеяния не оставляли открытым ни кусочка кожи. Даже глаза закрывались плотными зеркальными щитками...
  - Кольцо... Это так здорово, - светлые глаза Казекаге излучали пугающее ледяное спокойствие. Кругом, на сколько хватало глаз, раскинулись барханы песка... Лучше не могло быть! Внутри ворочалось и разрасталось предчувствие грядущей бойни. Река его сознания утратила свой первоначальный зеленовато-голубой цвет... Из мелких водоворотиков, странных пустоток, которые оставил после себя Тануки, хлынули потоки пролитой годы, десятилетия, века назад крови... - Я убью... вас всех.
  Они набросились одновременно, непонятно каким образом не посшибав друг друга еще в воздухе... Никто из троих песчаников не стал ждать на месте. Похоже, незнакомцы не поняли, что их первая же атака была смертельной ошибкой. Отзвуком тысячи проклятий над пустыней разнеслось:
  - Рью сабаку рю!
  Земля дрогнула, выблевывая стену песка, разделившуюся на три потока, отдаленно напоминающих драконьи головы... Лавина накрыла неудачников-ниндзя, затопила, забивая глаза, ноздри, горло вязким, умерщвляющим песком.
  Шершавые ладони вжались в песок. По пальцам потекло знакомое чувство: еще шевелятся... Завершающим аккордом смертельной симфонии, спрессовывая тонны сыпучей могилы, эхом похоронного марша:
  - Сабаку Тайсо!
  
  'Айсо...айсо...айсо'...
  - Фу, как скучно, - Темари скривилась, забрасывая веер на плечо. - Я думала, будет веселее...
  Канкуро опустил напряженные руки, облегченно вздохнул:
  - Какая жалость, а я думал продемонстрировать пару новых трюков, - шиноби заулыбался, - знаешь, Гаара, я...
  - Назад! Все назад! - Казекаге заорал, не жалея легких. Следуя своему же призыву, он сделал обратное сальто и застыл в ожидании, готовый... к чему?
  По ногам прокатывалась вибрация, дрожал, змеился, уходил в воронку песок. Там, где должны были упокоиться те, кто поджидал их.
  - Темари, как только поднимутся, прессуй их! - прокричал он сестре, перекрывая подземный гул.
  - Я знаю! - куноичи сжала свое оружие так, что костяшки пальцев побелели...
  - Канкуро!...
  - Я разберусь! - с шелестом ссыпались повязки Саншо и Куроари. Карасу до последнего момента должна остаться скрытой... Мало ли что...
  Но когда ЭТО поднялось, отреагировать не успел ни один. Длинное черное тело, скользко блестя гладкими боками, выхлестнулось из ямины, скручиваясь тугой пружиной. То, что несколько минут назад ЭТО было девятью людьми, казалось абсолютно невозможным. Больше всего существо напоминало жирную, опившуюся свежей крови пиявку. Переднюю часть венчал неправильной формы бугор с тонкой безгубой полоской рта, задняя оканчивалась длинным тонким, как веревка, отростком, на конце которого пульсировал мерзкий фиолетово-алый нарост. Приземлившись, существо слепо повело головой и, отверзнув рот, харкнуло прозрачно-красноватой слизью, целясь в Казекаге.
  Гаара не пытался увернуться, он видел, что это невозможно...
  Песок заключил его тело в непробиваемый кокон. Приняв на себя удар, зашипел раскаленной сковородой, в мгновение ока оплавился и потек, растворяемый страшной жижей.
  Темари очнулась от шока, вызванного появлением такого противника:
  - Футон! Татсу-но Оошигато!
  Веер взметнулся вверх. Небо, отвечая на призыв, потемнело, налилось грозовыми тучами, заполонилось высверками молний. В центре бури возникло круглое чистое пятно, оно ширилось и росло, выпуская по спирали вниз страшный поток ветра. Давление в несколько сотен атмосфер, усиленное чакрой.
  Существо издало режущий слух визг, когда колоссальный ветряной пресс нашел точку приложения. Куски дурно воняющей плоти, разлетелись по сторонам. ЭТО почти развалило надвое, но, кажется, такая ужасная рана не повлияла на него. Рванувшись в разные стороны, оно разделилось, разрывы ткани стремительно зарастали... Теперь их было двое. Передний и Задний.
  'Атака - лучшая защита!'... Канкуро распечатал Карасу... Пощелкивая суставами, кукла взвилась вверх, выплевывая сотни отравленных игл. Они пронзили Заднего, отвлекая его от Темари. Передний раздулся, готовясь к очередной атаке...
  - Сабаку кью!
  Гибкие щупальца из песка оплели чудовище, сливаясь в одно, потекли по телу, залили его целиком, образовав пульсирующий, судорожно бьющийся ком.
  - Сабаку соусоу! - ладонь Гаары сжалась в кулак. Существо сдавили тонны песка, стремясь расплющить, превратить во влажные грязные куски... и тут же отхлынули, превращаясь в растопленное масло, застывая неровными стеклянными потеками... ЭТО вылезло из образовавшейся чаши, распарывая размягченное собственной же кислотой брюхо о наросты, волоча за собой сизые внутренности, двинулось к Пустынному...
  Задний напал на кукольника, орудуя хлыстообразным отростком. Он норовил его опутать, утопить в себе и, выпуская из пор смертоносную разлагающую слизь, умертвить. Канкуро бросался из стороны в сторону, Саншо прикрывала его, но не долго. Хвост существа тоже был покрыт мерзостью, которая молниеносно разъедала прочное дерево куклы.
  - Кан, поймай его, удержи как-нибудь, я попробую добить! - Темари на секунду оглянулась, проверяя, как там их младший брат.
  'Левая рука на сгибе правой... О! Это может сработать!', - старшая ухмыльнулась. По воздуху прокатился густой баритон Казекаге:
  - Суна Райшин!
  Песок вырвался из тыквы, устремляясь в небо непрерывным потоком, из этой желтой, вспухающей, текучей тучи сформировались 'капли' - каждая диаметром в три-четыре сантиметра и длиной до двух дециметров. Как по команде они ринулись вниз, частью вонзаясь в Переднего, частью покрывая поверхность вокруг него. Те, что попали на искалеченную тушу, быстро расплавились и исчезли, но другие обратились в жезлы, растроившиеся на вершинах. В воздухе сверкнуло.
  'Разряд!', - злорадно прокомментировал Канкуро про себя. Саншо с треском развалилась, оставив ему один только выход - нападать... Карасу и Куроари с двух сторон накинулись на ЭТО, стремясь захватить его там, где толстое тулово перетекало в тонкий хвост. Куроари удалось облапить псевдопиявку, Карасу распалась на части... Едва уловимое движение пальцев привело куклу в движение, из оголенных суставов выщелкнули отравленные клинки, развернулись по направлению к туше и единовременно проткнули ее в нескольких местах. Одно из лезвий отсекло отросток. Тот упал в песок, лихорадочно затрепетал, извиваясь и выгибаясь, едва ли не прыгая по раскаленной солнцем поверхности. Красноватое свечение на вздутом конце угасало, но ЭТО еще продолжало жить...
  - Тем, я его долго не удержу, он расплавит их! - крикнул кукольник, отскакивая от подобравшегося к нему все еще агонизирующего 'хвоста'.
  Темари прикусила большой палец, мазнула выступившей кровью по поверхности раскрытого веера:
  - Кучиёсе! Кири Кири Май!
  Воздух взорвался рядом с ней, выпуская на волю из подпространства крохотного, по сравнению с черной тварью, светло-серого хорька. Мордочка его была хитрой и донельзя довольной, будто он был несказанно рад прибыть на зов куноичи. Один глаз хорька был закрыт повязкой, в лапках призванный крепко сжимал остро отточенную стальную косу. Закружившись в убийственном танце, животное налетело на противника, нанося ему множественные повреждения своим несоразмерным оружием. ЭТО извивалось и дергалось, не в силах противостоять атаке Темари. Ураган, в который превратился хорек, мотал его по песку. Из разрубов и порезов потекла слизь, растворяя песок. Задний погружался в образованную им же кипящую жижу, распадаясь на вонючие ошметки...
  
  - Мои куклы! - огорченно воскликнул Канкуро, собирая в одну кучу останки верных соратников. Он никогда не относился к ним как к простому бездушному оружию... - Эта чертова тварь просто изничтожила их! - взвыл он.
  - Пусть лучше их, чем тебя, - проворчала Темари. - Гаара, сдается мне, тоже закончил, - устало опираясь на веер, сообщила она.
  Бесформенная груда, в которую превратил Переднего Казекаге, истаивала на глазах, обращаясь из Нечто в Ничто.
  - А вот теперь, скажите мне, ЧТО ЭТО БЫЛО? - невозмутимо поправляя тыкву за спиной, глянул исподлобья на напарников рыжеволосый.
  Брат и сестра пожали плечами. Они сами не знали, что и думать.
  Тщательно обыскав место происшествия, Пустынный нашел протектор. К черной ткани прикреплена простая металлическая полоса с закругленными краями. Пустая. Никакого знака, указывающего на принадлежность шиноби, напавших на них. Со вздохом Гаара привязал ее на пояс. Темари и Канкуро обеспокоено закрутились на месте, вглядываясь в горизонт:
  - И куда теперь идти? - расстегивая жаркий костюм, поинтересовался кукольник.
  - За мной, - вскинул твердый подбородок Гаара, разворачиваюсь в сторону, где должен был находиться иллюзионный город.
  - Откуда ты знаешь, что этот путь правильный? - нахмурилась Темари.
  - Понятия не имею, но... что-то мне подсказывает, что я не ошибаюсь, - угрюмо пояснил он.
  - Не слишком надежный проводник, но выбирать не приходится, а? - подмигнул младшему брату Канкуро.
  
  На вторые сутки пути, далеко впереди, в белесом мареве напоенного жаром воздуха показались знакомые очертания высоких скал. Сунагакурэ-но Сато. Дошли!
  Вытянувшиеся лица патрульных несколько позабавили Казекаге. Понятное дело, не каждый день увидишь главу селения в столь потрепанном виде. Да и Канкуро без своих кукол - тоже непривычно. Темари в изорванном платье, может быть, и способна была вызвать подобие нежности и желание защитить, но знающим стервозный характер сестренки Каге, и в голову бы не пришло жалеть ее. Можно и не выжить...
  На входе пришлось несколько задержаться. Шиноби, что несли вахту, сразу послали одного из своих в госпиталь, подготовить места для 'царственной семейки в полном составе'. Усталость делала свое дело. Болели плечи, глаза, голова... Закончив с формальностями, Пустынный обернулся, заметив краем глаза движение впереди. Рыжие волосы развеваются по ветру, серые глаза искрятся, расплескивая радость... Не может быть! Рю?! Он стоял, не двигаясь, боясь спугнуть зарождавшееся в груди, в самом сердце... Добежала, прильнула, руки взлетели на плечи, стискивая их так, будто он вот-вот мог исчезнуть. Огрубевшее, отвердевшее, закаленное в боях тело внезапно откликнулось, ответило внутренней дрожью, пронзающей от макушки до пяток.
  - Живой, - всхлипнула она.
  Он, скорее, угадал, чем почувствовал... Она плачет... Она настолько счастлива только потому, что он вернулся... живым... Сердце раскрылось ало-розовым бутоном, выпуская, словно почка - листья, неизведанное чувство, оглушающее, ослепляющее, лишающее рассудка. Ушла боль. Отодвинулась усталость... Его ошеломило откровение... Вот оно. Вот это и есть доказательство его существования. Дыхание остановилось.
  Шелухой осыпались наносные безразличие, гордость, высокомерие, привычная грубость, обнажая чувствительный к малейшему движению ее души бьющийся нерв... Голову наполнило сухим потрескивающим шелестом. Ниоткуда всплыли слова, он силился вспомнить, кому они принадлежат: 'Человеческое счастье так хрупко, так слабо, так скоротечно. Но оно порой дает ростки, которые могут оплести Вселенную'.
  Жесткие ладони легли ей на плечи, притянули чуть ближе. Молодой мужчина почувствовал тепло ее нежной кожи, пробивающееся сквозь тонкую ткань блузы.
   - От нашего Гаары так легко не отделаешься, - с ноткой гордости заявил Канкуро. Волшебство растаяло, оставив в сердце тоску. Но первый росток, неуверенный, полупрозрачный, уже пустил тонкие светлые корни в его сердце...
  
  - Фудзивара, ой... Фудзивара! Ты меня слышишь? - низкий голос любимого человека вернул меня с небес на землю. Чем дальше это заходит, тем больше я вижу и... тем меньше остается в моей памяти. Последние секунды видения были такими яркими, такими важными, а я... Проклятие! Почему так происходит?!!
  - Да, простите, Казекаге-сама... - неужели я все это время так беззастенчиво пялилась на него? Это открытие вогнало меня в краску, я поспешно опустила взор.
  - Ты... не могла бы сообщать, когда э-э-э...- он поджал губы, силясь отыскать верное слово.
  - Погружаюсь? - подсказала я.
  Он кивнул.
  - Хорошо, - я глянула на бланки. - Сабаку-сама, мы закончили записи на... о! Только на месте, где вы дошли до пещеры Ва...
  - Не нужно, - перебил меня шиноби. - Дальше не нужно. И сотри до того момента, как мы появились в призрачном городе, - он немного помолчал. - Я буду дальше дописывать сам.
  - Но... Совет захочет выслушать ваш доклад, - попробовала оспорить его решение я. Он кисло взглянул на меня, вероятно, поражаясь моей тупости. По крайней мере, я себя именно так и почувствовала...
  - Я нахожу, что наш Совет слишком многого от меня хочет... После того, что они устроили, - Казекаге прикрыл глаза, но по плотно сжатым кулакам я поняла, что думает он вовсе не о летних цветочках. - То, что ты увидела, должно остаться вот здесь, - его указательный палец уперся точно в центр моего лба. Это прикосновение ужалило меня, будто в том месте, куда пришлось, не было кожи, а только голые нервы.
  - Можете быть во мне уверены. Я не подведу вас, Казекаге-сама, - со всей решительностью, на какую только была способна, заявила я.
  Он снова отвернулся к окну. Сейчас спросит что-нибудь жуткое, - сориентировалась я.
  - Ты... до какого момента... ты...
  Я закусила губу: мне чудится, или я вижу, как розовеет его щека?
  - Последним было, как вы вошли в Суну... Но я... знаете, так бывает, когда видишь сон, - зачастила я, боясь, что он опять прервет меня, - а под утро почти ничего не помнишь... В общем, все как в тумане, - завершила я. В выдохе мне послышалось облегчение. Все ветры пустыни! Что ж там такое было?
  Выяснить это на месте не получилось. Дверь снова отворилась - на этот раз к Гааре-сама зашел старший брат. Я встала со своего места, поклонилась ему и молча стала собираться. Похоже, мы уже закончили...
  - Э-э-э... Я просто услышал голоса, когда проходил мимо, вот и подумал, что к тебе можно зайти... - теребя жесткие, торчащие во все стороны, волосы, неловко признался кукольник, поглядывая то на меня, то на распростертого на кровати брата.
  - Канкуро, познакомься, это мой... персональный стенографист, по совместительству младший архиватор Совета, Фудзивара-но Рю-сан, Фудзивара, это Сабаку-но Канкуро, мой старший брат по отцу, - то, как он выделил 'мой персональный' мне крайне понравилось. Канкуро же это, по всей видимости, насторожило, но он не подал виду:
  - Приятно познакомиться, Фудзивара-сан... - я думаю, что ему не часто выпадало вот так быть представленным кому-то, поэтому он смутился и засунул руки глубоко в карманы больничных брюк.
  - Мне тоже очень приятно, Сабаку-сан, - улыбнулась и кивнула я, запихивая бланки и письменные принадлежности в сумку. Похоже на то, что я все-таки разнервничалась: сумка с грохотом свалилась с диванчика...
  - Что у вас там такое? Каменные блоки для новой стройки? - пошутил кукольник, поднимая ее.
  - Фудзивара, ты опять таскаешь тяжести? - не предвещающим ничего хорошего тоном спросил Казекаге-сама. Не успела я сказать и полслова в свою защиту, как Канкуро заявил:
  - Все равно нас с Темари уже освидетельствовали и отпускают домой. Так что я помогу ей донести вещи, вы ведь не против, Фудзивара-сан?
  - Я... э-э-э... Не хотела бы доставлять вам лишние хлопоты, Сабаку-сама, тем более тут не так уж и далеко, и сумка не очень тяжелая... - залепетала я, пытаясь вытянуть ее из его крепких рук. Ага! Сейчас!
  Гаара наблюдал за этим молча, но это молчание было красноречивее любых слов, наконец он решился:
  - Кан, Фудзивара права, тебе надо больше отдыхать... Она оставит свою тяжкую ношу здесь, а я принесу ее на заседание...
  - Ну, как угодно, - подозрительно быстро согласился старший, хватка тут же ослабла.
  Стук в дверь заставил всех посмотреть в ту сторону...
  - Войдите, - разрешил Казекаге.
  - Гаара-сама! - молодая девушка, пожалуй, чуть младше меня, темноволосая и темноглазая, бросилась к его кровати, не стесняясь присутствующих, упала перед ней на колени и, тревожно вглядываясь в его лицо, спросила: - С вами все в порядке? Я прибежала, как только мне сказали, что вы вернулись...
  С меня в этот момент можно было лепить статую, под названием 'Не ожидала'.... О ребра заколотился хвост великой змеи по имени 'Ужасная Ревность'. Все ветры пустыни! Как она смеет, как она...
  - Все в порядке, Матсури, - Казекаге приподнялся на постели, она помогла ему, поправив подушку, и как бы ненароком, погладив по плечу. Так вот какая она... Эта Матсури... Я ощутила, как холодное чешуйчатое тело обвивает мое горло, еще чуть-чуть и я задохнусь от ярости, боли и...
  - Простите, Казекаге-сама, если я вам больше не нужна, я пойду, - стараясь не выдать своих чувств дрожью в голосе, я сделала пару шагов к выходу. Сумка висела на плече. Он это заметил:
  - Я же сказал, Фудзивара... Оставь ее здесь, - с нажимом произнес он, глядя на меня поверх головы своей ученицы.
  - Я справлюсь и сама! - внутри все кипело, родимое пятно раскаленным клеймом впивалось в кожу, растравляя и без того острую муку...
  - Рю. Оставь. Ее. Здесь, - буравя меня взором, потребовал Гаара-сама.
  - Это ваше распоряжение? - я прищурилась, отвечая ему той же монетой - глядя прямо в глаза.
  - Это ПРИКАЗ, - повысив тон, бросил Сабаку-сама.
  Матсури и Канкуро изумленно наблюдали за нашей перепалкой. Очень медленно я стянула ремень с плеча, аккуратно поставила свою ношу в угол.
  - Слушаюсь и повинуюсь, - сквозь зубы ответила я, кланяясь и не отрывая взора от его глаз. - Приятного отдыха, Казекаге-сама, у вас такая милая компания... - с кривой улыбкой заметила я, прикрывая за собой дверь. Прижавшись спиной к ее гладкой поверхности, я пыталась не разрыдаться. Звукоизоляция в больнице так себе, поэтому через секунду я услышала:
  - Вот это девушка! Я впервые вижу человека, который осмелился спорить с тобой, - с неприкрытым восхищением - Канкуро.
  - Гаара-сама, а... она кто? - подозрительно - Матсури... Мерзкая, мерзкая... у-у-ух!!!
  - Это его стенографистка, ну и архиватор в Совете, - ответил за брата Канкуро. Казекаге что-то пробурчал, потом:
  - Ну-у-у... не буду вам мешать, Гаара, увидимся вечером...
  Я отскочила от входа и быстро помчалась к лестнице, ведущей на нижние этажи. Оказавшись на улице, я сразу промокла насквозь. Ливень еще не кончился, ну и прекрасно! На улице никого нет, ни один не увидит моих слез - по щекам и так бегут струи... Я расплакалась, по привычке закрывая лицо руками. Отдавшись этому детскому, глупому горю, не сразу поняла, что надо мной кто-то держит зонт. Осторожно раздвинув пальцы, я увидела Шойчи-сан. Старший архиватор участливо смотрела на меня, будто спрашивая, что же случилось?
  - Он что, сказал что-нибудь гадкое? - все-таки выразила она свою мысль вслух.
  - Нет. Не он... Там... пришла эта его Матсури...
  - А! Хорошая девочка... Так тепло к нему относится, это редкость для... Ой, прости, - смолкла она, заметив, как я начинаю раздражаться. - Но я в самом деле не могу сказать о ней ничего плохого, - развела руками архиватор.
  - Зато я могу, - прошипела я, вспоминая сцену в палате.
  - Пойдем, деточка, намечается большое внеплановое неполное заседание, так что там понадобится твоя скоропись, у меня руки уже не те, - пожаловалась она, взяв меня под локоть и увлекая меня за собой.
  После заседания Шойчи-сан дала мне пачку документов для обработки. Времени до прихода Казекаге оставался еще вагон и маленькая тележка, поэтому я разложилась основательно. С головой уйдя в кодирование очередного текста, я аж подпрыгнула, когда дверь с треском распахнулась, а потом с грохотом закрылась, так, что показалось, будто соседняя стройка переместилась прямо ко мне в кабинет.
  Гаара-сама был не в себе. От злости. Ворот мантии перекрутился, подол промок едва ли не до колен и к тому же в грязи. Он бережно прижимал к себе мою сумку. Сухую. Но лицо! Это ведь просто достойное нововведение для театра 'Но'! Маска Чудовищного Гнева.
  - Это что такое было там, а? - ласковым отеческим тоном справился Сабаку-сама. Как я и думала, от обычного косноязычия - ни следа, и почему меня именно сейчас разбирает сарказм?
  - О, маленькая интерлюдия на тему: 'Все любят Казекаге', - в тон ему ответила я. Мой драгоценный едва не поперхнулся. А я уже прощалась мысленно и с головой, и с должностью. Он долго молчал. Переваривал. Потом открыл рот и снова закрыл его. Затем прошел к столу, подвинул стул и сел. Сумку не отпускал.
  - Я обидел тебя, Рю?
  Теперь пришла моя очередь столбенеть и закашливаться:
  - Э-э-э... Вы уверены, что полностью избавились от последствий интоксикации, Сабаку-сама? - брякнула я первое, что пришло в голову. Похоже, что меня он не слышал. Поднялся, протянул сумку:
  - Я принес твои вещи.
  - Спасибо большое, - я робко улыбнулась, пытаясь хоть как-то загладить свою резкость...
  - Вечером зайду на чай, - совсем растерянно сообщил Гаара-сама.
  - Мы будем рады, - я склонила голову, гадая, что с ним такое.
  -Угу...
  Казекаге вышел, бережно прикрыв за собой дверь. А я еще несколько минут приходила в себя, спрашивая: 'Это что такое было, а?', - и не находя ответа.
  
  В зале Совета, том, где стоят четыре изваяния предыдущих Каге, установилась гнетущая тишина, когда Сабаку-сама в сопровождении брата и сестры вошел и занял свое место в главе стола. Канкуро и Темари стояли по правую и левую стороны от него. Я - в своей нише. Мне отсюда все видно прекрасно, будто из ложи в опере. Только театрального бинокля не хватает, потому что сейчас передо мной развернется высшей степени мастерства актеров представление.
  Когда были проведены все соответствующие протоколу процедуры, типа регистрации акта выполнения миссии, причитающейся оплаты и состояния здоровья шиноби, выполнивших ее, приступили к подробному разбору полетов.
  Пока Совет, яростно жестикулируя и обвиняя друг друга в том, что именно тот, а не другой посоветовал тому, а не другому отправить на нее Казекаге, что вот этот знал о возможных сложностях, но ничего не сделал, а тот не знал, но предлагал...
  Гаара-сама наблюдал за этой грызней с откровенно скучающим, даже отрешенным видом. Так могло показаться. Но его замороженные от созерцания мерзости происходящего глаза цепко обшаривали каждую фигуру, ловя мельчайшие детали, отклонения от традиционного поведения. И он делал выводы. Я молча восхищалась им, стило скользило по свитку, стремительно появлялись состоящие из многих линий символы, перевернутые, искаженные иероглифы, каждый хвостик или точка в которых имели свое значение. Одновременно я пыталась хоть что-нибудь почувствовать вот так - на значительном расстоянии, но ничего не получалось. А насчет тренировок, Казекаге-сама, наверное, пошутил... Хотя стоит заняться этим самой на досуге. Может быть, тогда я смогу ему хоть как-то помочь.
   Борьба Совета с Казекаге не была обыкновением в Суне. По крайней мере до того, как на пост Казекаге встал Сабаку-но Гаара-сама. А вот после - началось. Я многого не понимала до того, как поступила сюда архиватором. Мне казалось, что так и должно быть, все-таки это частью бюрократический институт государства... Однако теперь мне открылась совсем иная картина. Изжить во что бы то ни стало - вот девиз двенадцати членов совета. Они объединились в борьбе с тем человеком, который лишь недавно научился любить то, что раньше ненавидел и чего, откровенно сказать, боялся. Он понял, что значит для него Суна и каждый ее житель в отдельности...
  А теперь его снова пытались (и как откровенно!) лишить всего с таким трудом обретенного. Гаара-сама все прекрасно понимал, но ничего не мог поделать. Пока ничего. Вот Коноха обходится как-то без стариков-советников, и ничего, процветает. А мы - закоснели во внутренней вражде. Да, конечно, финансирование улучшилось, без заданий не сидим - это прежде всего его заслуга. Шойчи-сан, пока мы сидели на том неполном заседании, куда она меня повела, успела рассказать мне сколько времени он потратил на то, чтобы доказать, что не погибнет в ближайшее время от рук своих же людей. Ну, или чужих - нанятых своими. Как он каждый день преодолевает этот кошмар известно ему одному.
  Напряжение было предельным. Неожиданно для остальных, видимо, уже настолько привыкших к тому, что Сабаку-сама обыкновенно молчалив и за все заседание не произносит ни слова, он буквально вскочил со своего места, двинув при этом кресло так, что оно едва не грохнулось:
  - Хватит! - далеким предвестием страшной сухой пустынной грозы раскатился его наполненный силой электрических разрядов голос. Немая сцена, последовавшая за этим, могла бы сорвать аплодисменты зрителей, если бы они здесь присутствовали. Все так и застыли в нелепых позах, с открытыми ртами, будто марионетки в руках умелого кукольника. - Сидеть! - рявкнул Каге так, что воздух вздрогнул. Никто не посмел ослушаться. Сели, одуревшие, хлопая глазами и, наверное, не совсем оценив исторический момент. Я улыбнулась про себя, теперь он точно все возьмет в свои руки. И не дай пустынный ветер кому-нибудь попробовать что-то ему противопоставить... Вздернув подбородок, Казекаге взял слово:
  - Нам пришлось столкнуться с крайне необычным проявлением активности. Неизвестные смогли заключить троих сильнейших ниндзя Суны в гендзюцу, чтобы подвести как можно ближе к Ёнби-но Йома.
  - Это невозможно! - сдавленно прошептал кто-то. - Как вам удалось уйти от него живыми?
  Сабаку-сама глянул на говорящего, как-то странно дернул губами, но ответил:
  - От нее. Ёнби-но йома это ОНА. Василиск нам помогла. По собственной прихоти.
  - Вы уверены, что это был именно Четыреххвостый демон? - щуря подслеповатые глаза, вставил советник Гандзюро-сан. - Быть может, это все-таки гендзюцу? Я ни разу за свою жизнь не слышал, чтобы кто-то ушел от Хвостатого 'по его собственной прихоти'...
  Обведя присутствующих взором, под которым поникло бы все живое, Гаара-сама выбросил вперед правую руку. Глухо звякнуло железо протектора, ударившись о полированную поверхность стола:
  - Тогда это тоже фантом?
  Шепотки, шорохи, чье-то пораженное 'Ах!'. Тишина. На меня накатило ощущение триумфа. Как там говорится, увяз коготок - всей птичке пропасть? Этот протектор и был тем коготком. Однако понять по реакции, кто из советников зачинщик этого безобразия, было невозможно.
  - Я хочу выслушать ваши мнения по этому поводу, - опустился в кресло Казекаге, откидываясь и привычным жестом складывая руки на груди.
  Налобная повязка пошла по рукам. Ее ощупывали, обнюхивали, рассматривали, вертели так и эдак, но никто не смог сказать хоть что-нибудь вразумительное. Тоже мне, великие следователи! Да тут элитные АНБУ не разберутся что к чему.
  
  Минут через десять оживленного совещания, поднялся Намару-сан:
  - У нас нет никаких предположений, - по возможности твердо произнес он.
  - Удивительно, - безо всякой эмоциональной окраски обронил Гаара-сама. Темари и Канкуро едва сдерживались, чтобы не высказаться самим, что ОНИ думают по этому поводу, но их удерживал непререкаемый авторитет брата.
  - И в самом деле, - проскрипела со своего места Шойчи-сан, сползая с высоковатого доя нее кресла. - Дайте-ка мне глянуть... - и, не дожидаясь разрешения или отказа, старший архиватор взяла повязку большим и указательным пальцами, как опасное насекомое и покрутила туда-сюда.
  - Пожалуй, я могу внести некоторую ясность, - улыбнулась старушка.
  - Я вас слушаю, Козуга Шойчи-сан, - подался вперед Сабаку-сама.
  - Задолго до вашего, да и до моего рождения, существовала Деревня, скрытая в Пустоте. Ее жители отличались великолепными знаниями в области медицины, генетики, физиологии различных существ и... демонов. Если вы нанимали специалиста Пустоты, то вас ждали прорывы и открытия. Они и носили вот такие протекторы. Однако считается, что Деревня, скрытая в Пустоте давным-давно стерта с лица земли, и я удивлена тому, что кто-то попытался скопировать их опознавательный знак. О том, что она действительно существовала, знают очень немногие... - склонила голову пожилая женщина.
  - Откуда вы это знаете? - подозрительно покосился на нее советник Райса.
  - О, Саватори-кун, это все архивы! Работа пыльная, но расширяет кругозор. В отличие от твоей, - с неизменно лукавым выражением сморщенного личика ответила Шойчи-сан, передавая Каге налобник. Тот убрал его куда-то в складки мантии.
  - То, что вы поведали, очень ценная информация. Теперь у нас есть зацепка. И мы размотаем этот клубок до конца, чтобы узнать из чьих рук он берет начало, - все-таки решился сказать Канкуро. Гаара одобрительно кивнул, подтверждая слова брата.
  - Если никто больше не желает ничего озвучить, - Казекаге исподлобья оглядел советников. Они молчали, опустив головы. - Тогда заседание считаю закрытым, - он поднялся. Встали и остальные. - Младший архиватор Фудзивара-но Рю-сан, пройдите в мой кабинет, я хочу взглянуть на протоколы.
  Ну надо же до чего вежливо! Я оторвалась от свитка:
  - Слушаюсь...
  А зачем ему протоколы? Он же никогда раньше ими не интересовался? Похоже, и в самом деле грядут перемены...
  Соскочив с места, я вышла из зала вслед за ним и его родными. В коридоре он попрощался с братом и сестрой, пообещав рассказать все вечером, и направился к себе. Я торопливо поклонилась в их сторону, потому что Канкуро и Темари как-то странно смотрели на меня, и поспешила за Казекаге.
  Мой любимый стоял спиной к двери. У того же самого окна, как и неделю назад. С ума сойти, так мало времени прошло и столько событий уложилось в него! Может быть, оно, это время, имеет свойство растягиваться и сжиматься? В поцарапанных пальцах Казекаге бликовал на вновь появившемся солнце металл защитной полоски.
   - Не держите его при себе слишком долго, Сабаку-сама, иначе мне тяжело будет разглядеть его предыдущего владельца, - с порога посоветовала я. Он обернулся, бросил протектор на стол.
  - Фудзивара, ты... сможешь?
  - Посмотрим, - пожала плечами я, подходя ближе. - Я так и знала, что протоколы - благовидный предлог, чтобы показать мне это, - улыбнулась я, и подала ему круглый тубус со свитками. Он рассеянно принял его, отправил туда же, куда и протектор, опять развернувшись к окну:
  - Там... так красиво... дождь... был, - он поманил меня к себе. Пара шагов - и вот я стою рядом с ним. Снова так близко... Сердце пустилось в пляс, я зажмурилась от удовольствия, ну ровно кошка... Он взял меня за плечи, и поставил перед собой, чтобы мне лучше было видно. Гладко выбритый подбородок уперся мне в макушку, горячее дыхание шевелило волосы на голове. Я задохнулась от восторга, тело напряглось хорошо натянутой струной... Его руки - на моих плечах, так крепко держит, так... сладко. Все ветры пустыни, он дразнит меня что ли? Толкнуло в голову знакомое чувство погружения...
  - Гаа... Ой, Казекаге-сама, - сглатывая, прошептала я, - вы просили предупреждать, когда на меня...э-э-э... находит...
  - И? - похоже, он не собирался меня отпускать...
  - Сейчас... Я могу... прочесть вас, Казекаге-сама, - разрываясь между блаженством от его близости и попытками не допустить проникновения в его личность, проронила я.
  - Я...попробую блок, а ты скажи, получится... или нет, - его дыхание немного сбилось, или я навоображала себе лишнего?
  - Как вам будет угодно, - голова шла кругом, но я отпустила себя...
  Тоненькие ручейки светло-синей воды моего сознания устремились к чуть замутненной реке - его. Влились, смешиваясь, наполняя русло, впитывая в себя ощущения, звуки, запахи...
  Он лежит на больничной койке. Матсури уже ушла. Напротив, на диванчиках сидят Темари и Кан.
  - Я просто глазам своим не поверила, когда увидела, как она на тебя вешается, братик! - возмущенно заявила Тем, покачивая ногой.
  - Она... хорошая... - легкое смущение заставляет щеки розоветь, внутри тепло уже от того, что он смог это сказать.
  - Я ... э-э-э... теперь у меня проблемы еще и со слухом, - поджимая губы, констатировала старшая сестра. - Что ты только что сказал?
  - Она хорошая, - увереннее и громче.
  Широкое лицо старшего брата расплылось в довольной ухмылке:
  - Сколько вы знакомы-то, а?
  - Наверное, всю жизнь... - он и вправду так думает. Потому что если Фудзивара видела его еще тогда... И в тот раз, при возвращении. Она стояла в толпе. Худенькая девочка в белом платье до колен. Странно бледная для загорелых жителей Суны кожа выделяла ее из толпы. И эти глазища! Ему показалось тогда, что кто-то необычайно добрый, ласковый, понимающий погладил его по голове, по щеке, шепнув на ухо, что он умница и все будет хорошо. Но молодой Казекаге отнес это на счет стресса, связанного с его... перерождением. А теперь все запуталось окончательно... и если это она...
  - Братец, ты часом не...- ехидно начал кукловод, но Тем его перебила:
  - Нет! Не произноси этого слова. Я не хочу это слышать...
  - О-о-о, ты, никак, ревнуешь, Тем-чан? - осклабился Канкуро. - Боишься, что некому будет есть твои кулинарные шедевры по вечерам?
  - А тебе вообще пора сесть на диету, Толстяк Кан, - огрызнулась старшая.
  - Ну конечно, потому что Гаара все время отказывается от половины порции, а мне приходится за ним доедать эту гадость! - взмахнул руками молодой мужчина.
  - Ах, гадость, значит?! Ну все, с этого дня вы готовите сами! - Темари сложила руки на груди и отвернулась к окну, всем своим видом выказывая презрение к обоим братьям.
  - Слушай, болящий, - Кан переместился с диванчика на краешек постели, где он лежит. - А твоя архиваторша хорошо готовит?
  - Которая из них? - жизнерадостно в тон брату вопросом на вопрос отвечает он.
  - Э-э-э, а у тебя что, их две? - растерянно нахмурил брови брат.
  - Вообще-то да, - его тянет улыбнуться. - Старший архиватор и младший Первая готовит очень хорошо. Опыт сказывается... Она старше нас всех вместе взятых.
  - Может, напроситься к ней на ужин, хоть побаловать желудок, а то он, бедненький, скоро не выдержит поварских изысков нашей сестренки... - косясь на Темари и едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, заговорщически сообщил брату Кан.
  - Ах, так вы теперь еще и вечерами дома бывать не будете? - вскипела Темари.
  - Все-все! Будет вам... - робкая полуулыбка вползает на тонкие губы, подрагивает, готовая вот-вот исчезнуть...
  
  - Фудзивара, ой! - он встряхивает меня, я выныриваю, не совсем соображая, кто я и где, поворачиваюсь, едва не столкнувшись с ним носом:
  - Да, что такое? - и только тут понимаю, что получилось. Наши лица разделяют миллиметры. Я чувствую тепло воздуха, который он выдыхает... Вдох-выдох, вдох-выдох... мы дышим в унисон, но отчего так часто, так... Мой взгляд скользит по его лицу, спускаясь от линии роста волос, по безбровому лбу, гладким щекам, ниже... останавливаясь на несколько бледных губах. Эти губы чуть приоткрываются, он хрипло шепчет:
  - Не сработало...
  - Блоки бесполезная штука, - отвечаю я... Наши слова наполнены тысячью смыслов и означают совсем не то, что мы произносим вслух.
  - Это я и сам уже понял... Ты... видела... что-нибудь?
  Я молчу. Потом осмеливаюсь:
  - Казекаге-сама, я... И вправду хорошая? - изнутри к горлу подкатывает раскаленный шар, отнимая кислород... И тут же ухает вниз, туда, где...
  - Да.
  Все завертелось перед глазами. Пол ушел из-под ног. Я ощутила себя в другом времени и в ином пространстве. В теле, которое было моим. И в то же время никогда не было.
  Отчаянный прыжок в небо. Вот что это было. Я распахиваю свои рудиментарные кожистые крылья... Мое тело слишком тяжелое, так говорят. Я не смогу летать. Так говорят. Но ведь я лечу. Прямо сейчас!
  Он поднимает руку, касается костяшками пальцев моей щеки. Мне хочется спрятать лицо у него на груди, но...
  Стук в дверь. Настойчивый, требовательный. Наверное, что-то важное. Он со вздохом отстраняется:
  - Держи, - он сует мне в руки протектор, я прячу его в кармане широкой юбки - Сделаем вид, что мы заняты протоколами, - тяжелая рука опускается мне на спину, без усилий сгибая над столом. Я опираюсь на локоть, он садится в кресло. Я трясущимися руками распаковываю футляр, достаю свиток, разворачиваю перед ним.
  - Войдите, - глуховато произносит он.
  Я молюсь, чтобы спадающие на лицо волосы не дали рассмотреть, насколько я покраснела.
  - Гаара-сенсей, я... - снова этот ненавистный голос! Матсури! Мне захотелось тут же сделать что-нибудь этакое, поцеловать Гаару-сама в губы, например. - О, простите, я, наверное, помешала....
  - Ничего, проходи, мы как раз заканчиваем, - он хитро прищурился, отыскав мои глаза сквозь свисающие пряди. Я разогнулась, отбрасывая назад волосы:
  - Вам оставить документы, Казекаге-сама?
  - Да, я сам отнесу их в архив, - совершенно рабочим тоном ответил он. Я обошла стол, как ни в чем ни бывало, сдержанно поклонилась его ученице, и удалилась, гордо задрав нос.
  Да! Да! Да! Он сказал 'МЫ'... Проклятье, я так и не обратила внимания на то, что он хотел показать мне за окном... А хотел ли он и в самом деле полюбоваться вместе со мной видом на умытую грозой Суну? Значит, я хорошая... Хоть какая-то определенность. Я хочу стать составляющей смысла твоей жизни, мой дорогой Казекаге-сама. И, все ветры пустыни, я ей стану!
  В кабинете меня ждала Шойчи-сан.
  - Определенно, наш Каге пользуется успехом, а Рю-чан? - по-девчоночьи хихикнула она, намекая, очевидно, на Матсури.
  - О, да... Этакая внезапная, ошеломительная популярность, - едко заметила я. - И почему стоило мне обратить на него пристальное внимание, как тут же нашлись еще желающие?
  - Это закон жизни, - подняла указательный палец пожилая женщина.
  - Что-то мне хочется его отменить, - хмурясь, заметила я. - Или, по крайней мере, обойти...
  Мы засмеялись.
  - Завтра выходной, что собираешься делать, Рю-чан? - Шойчи-сан вынула из шкафчика чайник и теперь колдовала над ним. Вот и еще один день пролетел...
  - Отдыхать! Для начала хорошо поесть и выспаться как следует, - вот сказала это и сама заметила, что тоже устала. От ожидания и волнений. - Теперь, когда он здесь, я спокойна.
  - Да, отдых не помешает. От тебя одни глаза остались, - проворчала по-родственному Козуга-сан.
  - А вы что-то хотели предложить, Шойчи-сан?
  - Думала, может быть, сходить в парк... - архиватор мечтательно закатила глаза. - Пока эта жара все не спалила, надо насладиться зеленью и цветами. Оранжереи, это, само собой, но на открытом воздухе... И, я думаю, пруд тоже должен наполниться. Можно было бы пригласить и Гаару-куна, - как бы невзначай обронила она.
  - Шойчи-сан, вы сводня! - расхохоталась я.
  - И ничуть из-за этого не переживаю, заметь! - расцвело улыбкой сморщенное личико. - Если бы не я - половина пар Суны уж точно никогда не решились бы быть вместе. Это все природная суровость, вот что я тебе скажу. Песчаники привыкли прятать свои чувства под толстой кожей...
  - Ни один не сумеет долго скрывать ни любовь, ни ненависть. Все равно это просачивается наружу, - я вынула из тумбочки принесенное Шойчи-сан печенье. - А у некоторых вообще фонтанирует, - закончила я, высыпая его в общую миску.
  - И как же ты здесь прижилась, а? - как бы у самой себя спросила моя начальница, присаживаясь на свое любимое место - стульчик в дальнем уголке кабинета.
  - Если честно, я... не видела никого и ничего вокруг с тех пор, как в моей жизни появился Сабаку-сама. Странно как-то, но я лишь сейчас это осознаю. Мой мир сузился до его всеобъемлющей фигуры, - философски заметила я.
  - А ты мудрее, чем кажешься, Рю-чан... - с неясным выражением произнесла Козуга-сан. - Так и не смотрела еще те бумаги, что я дала?
  - Ой, может быть, сейчас? - я оглянулась в поисках сумки.
  - Погоди, так ты идешь с нами в парк? - переспросила старушка.
  - А вот вы у Казекаге-сама узнайте, если он согласится, то и я пойду...- честно ответила я.
  - Значит вот как, - усмехнулась архиватор. - Ну ладно, я узнаю...
  Чай заваривался и начинал распространять по тесной комнатке сладкий карамельный аромат... Я сидела на полу и с высочайшей осторожностью перебирала едва не рассыпавшиеся в пыль записи. Руки мои были облачены в белые хлопковые перчатки, но это не мешало работе.
  То, что я сумела расшифровать, запутывало предсказание напрочь, зато проясняло положение дел в Древней Суне.
  'Астро' когда-то входила в состав совета, но потом группу распустили в одностороннем порядке с полным запретом деятельности - 'Астро' пыталась повернуть Деревню, скрытую в Песке, лицом к остальному миру, так сказать. Но консервативно настроенные советники, имеющие власть гораздо большую, чем ныне, были против. Тогда у Суны еще не было права иметь Каге. Так организация стала тайной.
  Столько лет прошло, а об их существовании знает лишь ограниченный круг лиц, о чем это может свидетельствовать? Только о том, что они великолепные конспираторы? Или есть что-то большее? Может ли статься, что если бы им тогда удалось провести свою реформу, Суна была бы более процветающим селением, не случилось бы этого кровопролитного конфликта с Конохой?
  Интересно, а почему они так цепляются за это предсказание, которое даже я помню с пятого на десятое? Я что, похожа на ребенка со... Проклятье... Я и в самом деле похожа на ребенка со Знаком! Эта мысль была для меня как гром среди ясного неба. Для пущей убедительности я тут же задрала блузу и осмотрела свое родимое пятно. Шойчи-сан это заметила, сползла со своего креслица и тоже принялась его рассматривать. Меня это почему-то не смутило:
  - Гкхм... Ну, положим, я и в самом деле не местная. У меня есть родимое пятно странной формы и необычные способности. Это не делает меня великим борцом с мифическим злом, - я попыталась подойти к ситуации критически. - Тем более нам не известно предполагаемое время появления этого зла и этого дитя... И что такое 'шесть сезонов бурь'?
  - Так... Ты что-то знаешь, но не говоришь? - насторожилась старушка. Я вздохнула. Как ни крутись, а рано или поздно все равно придется рассказывать. И я привела ей полный текст пророчества, который слышала во время своего первого видения. Она долго молчала, пораженная. Потом что-то новое появилось в ее глазах.
  - Понимаешь, получается, что ты не одна знаешь его целиком, - она задумалась. - Твой отец никогда не рассказывал, как и где нашел тебя... Мы решили наблюдать за тобой, потому что уже во младенчестве ты проявляла интересную... силу? Не знаю, как лучше объяснить. Иногда ты принималась говорить такое, что родители просто диву давались! Но этим словам неоткуда было взяться в твоей маленькой голове, - Шойчи-сан с кряхтеньем поднялась, смахнула пыль с ладошек. - Правду сказать, я не верю ни в какие пророчества. Но это стало движущей силой 'Астро'. Те, кто знали, вероятно, решили, что зло - это Гаара-кун. И всерьез пытались отыскать способ уничтожить его... Через его отца, который, кстати, тоже входил в 'Астро'... Но когда ничего не вышло - через тебя. Но твоя мать... она никогда не допускала такой возможности, чтобы тобой воспользовались. Уж не знаю, понимала ли она уже тогда, как ты к нему относишься, или просто жалела... своего ребенка или третьего сына Казекаге... Когда Гаара-кун занял пост Каге, все возгорелось с новой силой, потому что он стал главой и защитой шиноби Суны. Фактически, мы стали его народом. Вот как это следует понимать. Однако когда из мальчика насильно извлекли Шукаку, все тут же пошло на убыль. Он сильно изменился за эти четыре года. Теперь 'Астро' пытается отыскать зло в другом месте... - старушка снова слилась со своим стулом.
  - До чего все это сложно, Шойчи-сан! - воскликнула я. - Охота им заниматься всякой ерундой, вместо того, чтобы приносить пользу.
  - Это политика, деточка, - со вздохом ответила она. - Мерзкое дело. Но твои родители никогда не ставили интересы 'Астро' выше своих собственных. За это их бесконечно уважали, но и ненавидели, и боялись.
  - За это их и убили, - жестче, чем хотела, отозвалась я.
  - Вполне возможно, деточка, вполне возможно...
  - Шойчи-сан, а как вы узнали, что эти документы связаны с 'Астро', если не умеете их расшифровывать? - озвучила внезапно пришедшее в голову я.
  - Если ты еще не обратила внимания, Рю-чан, - задетая моей подозрительность буркнула она, - в верхнем левом углу всех бумаг стоит такой значок... Кругляш с зубчиками. Это и есть знак 'Астро'. Он не меняется уже несколько столетий.
  - Простите, я не хотела вас обидеть, - искренне раскаялась я.
  - Хорошо, что хоть у кого-то голова на месте, - пожала плечами Козуга-сан. - Если бы не ты, я бы не узнала, что и у 'Астро' есть секреты от своих. Я давно подозревала, что что-то не так...
  Нашу беседу прервала открывающаяся дверь, на пороге стоял Казекаге собственной персоной.
  - Ах, наконец-то! - Шойчи-сан махнула рукой в знак приветствия, вставать она не собиралась. - Не стой, проходи, Гаара-кун...
  - Сабаку-сама! - вырвалось у меня против воли, я мгновенно поправила одежду и спешно стала раскладывать бумаги по папкам...
  Рыжеволосый последовал приглашению. Опустившись на стул, он с нескрываемым интересом наблюдал за мной.
  - Я... буквально пару минут и я освобожусь, - смущенно пролепетала я, чувствуя всей кожей его взгляд.
  - Гаара-кун, у тебя есть планы на завтра? - осведомилась Шойчи-сан. Казекаге повернулся к ней и неуверенно кивнул... - Если они не очень важные, то, может быть, ты согласишься на прогулку по парку, а то Рю-чан не хочет идти, если тебя не будет.
  Я порадовалась, что еще не встала с пола, иначе пришлось бы срочно куда-нибудь садиться. Остолбенев от такой прямолинейности, я не могла вымолвить ни слова, только густо краснеть и заикаться.
  - Если только после полудня. С утра я буду занят, - словно боясь сказать что-то другое, выпалил он.
  - Вот и чудненько! - улыбнулась старушка, подмигивая мне. Мда, порой решительные действия дают результат...
  Я справилась с собой и закончила собирать папки. Уложив их в сумку, проворно разлила крепкий сладкий чай по кружкам, поставила миску с печеньем в центр круглого столика и села сама.
  - Вот чего мне не хватало... там, - Казекаге-сама медленно жевал печенье, наслаждаясь каждым кусочком.
  - Если бы вы предупредили, Сабаку-сама, я бы... испекла вам... в дорогу, - я сжала под столом похолодевшие ладошки.
  - Если я буду есть его еще и на миссиях, тогда Темари станет называть меня Толстяк Га, - в его голосе затаилось веселье, - потому что я непременно стану похож на брата... - разглядывая печенье, заявил он. Мы рассмеялись.
  - Ты стал общительнее, Гаара-кун, что-то хорошее случилось? - приподняла седые брови Шойчи-сан. Казекаге-сама кивнул и почему-то посмотрел на меня. Я отвела глаза, чувствуя, как расцветает внутри радость. Он здесь. С нами. И никто не хочет больше его убивать... Пока. Радость тут же омрачилась дурацкими мыслями...
  Как же это страшно - жить в постоянном ожидании удара в спину. Не знать, от кого ждать подвоха, кто друг, а кто враг. Как работать с тем, кто готовит покушение за покушением? Кто в глаза говорит одно, а за глаза - совсем другое? Ему, наверное, противно ходить сюда каждый день, но он перебарывает себя, потому что чувствует ответственность. В моих глазах Казекаге-сама вырос еще больше...
  За болтовней и печеньем мы провели около часа. Обсуждали что ни попадя... И проект нового здания, и то, каких взяли строителей, и то, что скоро осень, будет прохладнее... И все-все-все, что взбредет в голову.
   Шойчи-сан и мой любимый проводили меня до дома. Казекаге-сама нес мою сумку. Пожелав друг другу спокойной ночи и сказав 'до завтра', мы разошлись.
  Следующий день начался неожиданно рано. Даже мои разбойники еще не встали. Я ведь планировала поспать подольше, однако моего посетителя, который с таким упоением колотился в парадную дверь, это нисколько не интересовало.
  Растрепанная, в не слишком положительном расположении духа, я поплелась открывать. Толком не разлепив веки, я встретила незваного гостя словами:
  - Совесть у вас есть? Я не спала всю неделю...
  На что получила в ответ:
  - Я всю жизнь не сплю, и ничего...
  Осторожно приоткрыв один глаз (правый), я отважилась взглянуть на пришедшего. Лучше бы я с закрытыми глазами развернулась и утопала внутрь, а не заливалась краской до корней волос, судорожно соображая, что же теперь сказать Казекаге-сама. Определенно, у меня талант попадать во всякие неловкие ситуации, а у него - быть непосредственным участником оных. Не придумав ничего лучше, как протараторить:
  - Извините, пожалуйста, проходите, я сейчас...- я унеслась приводить себя в порядок. Вернувшись, я обнаружила его увлеченно разглядывающим картины на стенах. Меня бросило в жар, потом в холод, потом лицо, пожалуй, сменило несколько оттенков. От буро-красного до бледно-зеленого. По центру стены висел его портрет, исполненный мной в масле, у которого он сейчас и застыл, сложив на груди руки. Мои знакомые уже до того привыкли к обстановке в доме, что редко замечали его. А если и замечали, то не удивлялись. У некоторых были даже альбомы, посвященные шиноби Суны. Так что это ни у кого никаких подозрений не вызывало.
  - Ты еще и рисуешь ... - не то спросил, не то подтвердил свои догадки он, не отрывая взгляд от портрета.
  - В свободное время... - осторожно отозвалась я. - Простите, а чем обязана такому раннему визиту? - перешла в наступление я. Он развернулся, если бы у него были брови, я бы сказала, что он саркастически задрал правую:
  - Тренировка, - напомнил Сабаку-сама.
  - Гкхм... это не было шуткой? - оторопела я. Он только качнул головой. Я обратила внимание на то, что одет он непривычно. По-домашнему, что ли? Черная обтягивающая футболка с короткими рукавами поверх еще одной - сетчатой, с рукавами две четверти. Облегающие коричневые брюки заправлены в плетенки с высокой голенью. Какая же у него прекрасная фигура! Подтянутый, быстрый, ловкий...
  - Ты не занималась... тем, что я тебе дал вчера? - так ничего и не сказав насчет портрета, Гаара-сама отошел к низенькому столику, и сел за него.
  - Еще нет... Простите, я вчера... немного вымоталась... Я... могу принести, - мое движение в сторону спальни было прервано внезапным:
  - Тебе надо больше есть, Фудзивара.
  - А?
  - Ты похожа на тощую кошку, - совсем невежливо пояснил Казекаге-сама.
  Между прочим, все вы виноваты, - ответила бы я, но пришлось промолчать.
  - Если вы еще не завтракали, то... может быть, не откажетесь, - предложила я.
  - МЫ тоже не откажемся! - жадно сверкая глазами с лестницы, хором заявили трое моих жильцов. Казекаге-сама воззрился на них так, будто увидел нечто из ряда вон выходящее. 'Это еще кто?' - спросил меня его взгляд. Пришлось их знакомить... К чести ребятишек, надоедать своим присутствием они не стали. Побоялись его, или наоборот, из уважения ко мне, но Тиа, Рин и Джемма быстро покончив с едой, убежали на улицу.
  
  За столом Гаара-сама не проронил ни слова, внимательно наблюдая за тем, как я ем. Я изредка взглядывала на него, но тут же опускала глаза, смущенная его пристальным взором. По завершении, оценив опустошение, произведенное одним очень голодным Казекаге, я принялась за уборку. Не спрашивая нужно это или нет, Сабаку-сама помог мне с посудой...
  Мы устроились в гостиной. Он стоял у стены под своим портретом, а я - на входе. Нас разделяли десять уверенных широких шагов:
  - Попробуй прочесть хоть что-нибудь с такого расстояния... - в длинных пальцах Каге крутилась то влево, то вправо налобная повязка неизвестного шиноби.
  Я мысленно потянулась к протектору, ощущая словно бы некоторое сопротивление воздуха... По мере приближения к объекту приложения моих усилий, воздух загустевал, предотвращая любые мои потуги погрузиться в информационное поле.
  - Не получается. Мне будто что-то мешает, - призналась я через несколько минут бесплодных стараний.
  - Подойди на шаг ближе и попытайся снова, - велел Гаара-сама.
  Мы потратили на это столько времени, сколько песчинок в ладони у пустынного ветра... И выяснили, что какие-то крохи видений я схватываю, только прикасаясь к вещи. Как бы сказать... Этот протектор был удивительно чужд всем предметам быта, с которыми мне доводилось сталкиваться ранее и через которые я что-то или кого-то постигала. Я не видела ничего, кроме каких-то неявных черно-белых огрызков...
  После этого Казекаге-сама предложил проверить контакт с людьми. В него мне удалось погрузиться с пяти шагов при контакте глаз. Глубоко читать его я не собиралась, поэтому, почувствовав, что у меня получается, сразу же разорвала едва наметившуюся связь.
  Мы пробовали снова и снова, дальше, ближе, не глядя, касаясь... Он изводил меня своей близостью, лишающим чувств ароматом бледной кожи, почти не видевшей солнца из-за постоянного ношения Песчаного Доспеха, глуховатым, ощутимо плотным, обволакивающим и обездвиживающим голосом... Я билась словно муха в паутине, разрываясь между стремлением добиться хоть чего-нибудь в качестве его новой ученицы и жаждой... просто жаждой его.
   Но результат оставался тем же. И это не удовлетворяло требовательного Пустынного. К концу шестого часа он уже начал серьезно раздражаться. Оно и понятно - ему еще никогда не попадалась столь трудная девушка. Я злилась и на себя, и на него...
  - Фудзивара, ты совсем не стараешься! - в конце-концов раздосадовано бросил он, поворачиваясь ко мне спиной.
  - Каков учитель, таков и ученик! - огрызнулась я.
  - Ну да, я как-то позабыл, что старых собак новым фокусам не учат, - объяснил он как бы сам себе. Я вспылила, но внешне постаралась произнести как можно более холодно:
  - Это вы о себе, Казекаге-сама? Конечно, очень трудно возвращаться к заботам сенсея после такого длительного перерыва.
  - Предыдущая ученица была более способной!
  Ах так, вы еще и уязвить меня вздумали? И разозлили не на шутку...
  - Думаю, не только более способной, но и более признательной, чем ваша скромная слуга... Надеюсь, она хорошенько вас о_т_б_л_а_г_о_д_а_р_и_л_а, - процедила я сквозь зубы. Смысл последнего слова пояснять не приходилось, он и так все понял.
  Молниеносно Гаара-сама оказался рядом, глядя на меня сверху вниз, угрожающе прошептал:
  - Тебе следует поучиться благодарности...
  Наши яростные взоры скрестились, звеня остро отточенными гранями и разбрасывая искры...
  - Уж кто бы меня научил, - зашипела уличной кошкой я, задирая голову, чтобы не проиграть ему в эти нелепые 'гляделки'. Не сдержавшись, он схватил меня за плечи, я охнула и подалась вперед...
  Боль... БоЛь... БОЛЬ... Бледная тень слов не может отразить... Нет понятий для этого... Я-Он кричит, кричит, кричит, но никто не слышит этого крика. Каждая клеточка охваченного мукой тела захлебывается беззвучным воплем, мольбой о помощи, страстным и от того еще более горьким, безнадежным призывом. Я-Он не может не чувствовать, как выдирают.... Мириады тончайших желтовато-белесых нитей демонической сути, сплетенные с его существом, лопаются... каждая из них извивается, ранит на излете судорожных метаний. Рвутся... Рвутся... одна за другой. Воздуха нет... Легкие, стиснутые ребрами, невыносимо жжет. Я-Он хочет вдохнуть, чтобы продлить свой крик, но не может... Никого нет рядом. Никого нет. Только эта горечь на неповоротливом, распухшем языке. Невозможно сглотнуть.
  - Неужели... я... умираю... - чужим, изменившимся до неузнаваемости голосом, хрипло выплевываю я последний воздух из груди.
  - Не надо, не надо, не надо, остановись! Фудзи... Рю! Рю, не смотри... - этот голос так похож на... мой... мой-его. Его. Все ветры пустыни! Вдох сбрасывает темную пелену с моих крепко зажмуренных глаз. Пятна... Черное, белое, красное? нет... рыжее... Я кашляю, сгибаясь в три погибели, слезы прочерчивают кривые мокрые дорожки на щеках. Он прижимает меня к себе, хочет... спрятать меня в себе, чтобы я больше не...
  - Я не смотрела, Сабаку-сама. Я была тоб... вами.
  - Ты не должна была... - начинает он и обрывает себя. Благословенная тьма его футболки, теплая, исполненная его запахом, влажная от моих слез, отторгает меня... Я пытаюсь смахнуть эту влагу, мешающую разглядеть... Гаара-сама отстраняется, отходит на несколько шагов, обессилено опускается на пол, опираясь спиной о стену.
  - Можешь, когда захочешь, - в его тоне нет ни капли укоризны, только необъяснимая звериная тоска. Будь он красным пустынным волком, завыл бы... Но он человек. И он молчит. И это молчание красноречивее всякого воя.
  - Я боюсь, что вы меня возненавидите за... то, что я могу... я ведь предупреждала вас... - родимое пятно клеймом впивается в живот, прожигая тело насквозь...
  - Ты не должна была... Это... моя мука, потому что только я могу вынести... - прерывает меня рыжеволосый.
  - Какой вы жадный, Сабаку-сама, - я постепенно прихожу в себя, слезы высыхают, на лицо возвращается легкая улыбка. - Вам в детстве никто не говорил, что надо уметь делиться?
  Вместо ответа он мотает головой, ему сейчас, наверное, трудно принять случившееся.
  - А вот мне папа как-то сказал, что если делиться радостью, то ее станет в два раза больше, а если горем - оно вдвое уменьшится, - я кое-как привстаю, подбираюсь к нему, сажусь рядом.
  - Твои родители... они... - Гаара-сама лихорадочно вздыхает, закрывается, стискивая плечи, в попытках скрыть охватившую его дрожь, опускает голову.
  Все ветры пустыни, надо учиться регулировать погружение! Надо искать необходимое внутри, а не хвататься за первое, что увидишь... До меня начало доходить какие ненужные страдания я ему причинила этим, какие воспоминания вызвала к жизни. Это все было четыре года назад... И за эти четыре года многое, очень многое изменилось - к лучшему. И все же... Я закрыла глаза, набираясь смелости. Потом решительно протянула руку и погрузила ее в пожар его жестких волос. Он дернулся было, но избегать не стал.
  Его волосы и в самом деле походят на пламя, согревающее, успокаивающее... Красные пряди щекотали ладонь, обвивали пальцы, и от этого по телу разливалось приятное тепло. Сердце, замеревшее в миг касания, словно вспомнив о своем предназначении, принялось наверстывать упущенное в двойной мере. Из груди рвались слова... много... тысячи, миллиарды... Но я не могла произнести ни одного, не могла выразить то, что чувствовала. Мне чудилось, что внутри опрокинут сосуд, полный сладкого меда, который так тяжко собирали пчелы с редко цветущих пустынных цветов... И он течет, этот мед... Дивно пахнущий, тягучий, невыразимо сладкий... Милый, родной, любимый... Мое утреннее солнце, моя ночная звезда... Самая ясная, самая горячая... Ты... Я...
  Он повернулся ко мне, светлые глаза слабо мерцали лучиками радужки, окружающей черную точку зрачка. Как звезды... Но в самом сердце этих звезд - неодолимая тьма. Серая мгла безысходности.
  - Я... обязательно... - от волнения пересохло горло, звуки царапали его, выбираясь наружу. И все же я хотела сказать... - Обязательно научусь, Казекаге-сама... Я сумею помочь... Я сделаю так, что в сердце звезды не останется места мраку...
  Его больше не трясло, Гаара-сама опустил руки, придвинулся ко мне. В его взгляде появилось что-то новое, неизведанное, манящее... и опасное, как свет открытого фонаря для глупой вечерней бабочки. Сердце запело... мелодия - древнее скал, окружающих Суну... такая же неодолимая... На его щеках проступил легким, неуверенным мазком кисти начинающего художника, румянец. Он облизал пересохшие губы, а я, как зачарованная, не могла оторваться от медленного движения его языка. Меня влекло к нему... Ладони вспотели, меленькие невидимые иголочки впились в кожу, пронзили тело, добираясь до сердца...
  Мы сблизились, его длинные темные ресницы, пушистые и чуть загибающиеся кверху, дрогнули, опускаясь. Горячая, чуть влажная ладонь легла на мою пылающую щеку... Нежное поглаживание вызвало целую бурю эмоций... Повинуясь этому внезапному порыву, я тоже прикрыла глаза, подавшись к нему...
  Стук в дверь, показавшийся мне громом средь ясного неба, отбросил нас друг от друга.
  Я хватала ртом воздух, как выброшенная на песок рыба из подземного озера. Все ветры пустыни! Клянусь, я удавлю этого доброхота сама, если он струсит сделать харакири!
  В крайнем смущении, стараясь не глядеть на мучительно краснеющего Казекаге, который вскочил с пола и теперь стоял, не зная, куда деть вдруг ставшие лишними руки, я побежала открывать.
  Посетитель, ой, посетительница оказалась не одна. Шойчи-сан окружало ее многочисленное семейство, Сато-сан тоже был здесь. И все они сияли радостными улыбками. Старший архиватор известила:
  - Добрый день! Я подумала, что ты уже выспалась, детка... Собирайся, заскочим за нашим доблестным Гаарой-куном и - в парк!
  - День добрый... Я...э-э-э... сейчас, - я поклонилась всем сразу, соображая, впускать их или нет. Мои метания прервал ровный низкий голос любимого:
  - Доблестный Гаара-кун уже здесь.
  Все ветры пустыни, как неудобно! Я сейчас провалюсь сквозь землю... Шойчи-сан, похоже, восприняла его присутствие как нечто само собой разумеющееся:
  - О! Замечательно! Раз все готовы, тогда - вперед!
  Казекаге-сама остался знакомиться с близкими Козуги-сан, пока я бегала на кухню за корзинкой для пикника, приготовленной еще с вечера.
  Светило солнце, от мокрых мостовых поднимался едва видимый парок. Песок, обычно змеящийся под ногами при любом дуновении ветерка, мокрыми комьями забился по углам, выжидая, когда жаркий воздух испарит влагу. Впереди замаячила приятная глазу зелень. Этот парк именуется парком Содружества. Казекаге-сама заложил его по возвращении в Суну четыре года назад. Сколько средств ушло на его создание, на оборудование раскрывающегося защитного купола, искусственного пруда... Но он приносил столько радости горожанам! Лучшее место, где можно отдохнуть душой от сурового единообразия ландшафтов и красок пустыни.
  Мы шли по улице и болтали, перебивая друг друга и смеясь. Мне было легко и приятно. Гаара-сама отобрал мою корзинку, ревниво покосившись на Сато-сана, и теперь нес ее сам. Прохожие изумленно разглядывали главу поселения. Да, это и вправду необычно, он почти улыбается. Почти. Подо льдом его глаз в желтом пламени пляшут чертики... Однажды этот лед все же вскроется...
  - Интересно, куда это ты направляешься, братик? - этот язвительный тон не спутаешь ни с чьим! Темари-сан собственной персоной. Вся ее поза выражала неодобрение выбранной братом компании.
  - Шойчи-сан пригласила... в парк, - неторопливо ответил он.
  - Ах вот как... Интересно... И все это время, то есть практически семь часов, ты... готовился к такой вот прогулке? - ухмыльнулась старшая сестра.
  - У меня были... дела, - отсек дальнейшие расспросы интонацией и несколько потяжелевшим выразительным взглядом, брошенным на сестру, младший. Темари-сан фыркнула, презрительно дернула бровью, и напоследок бросив:
  - Вечером поговорим, - удалилась.
  Вот как, значит... Веселье поутихло. Вроде бы, кроме нас с Гаарой-сама никто не понял, о чем вообще шла речь. Я нахмурилась, вот уж Темари-сан, умеет испортить настроение... Но тут меня осенило: это, наверное, первый раз, когда он проводит выходной не с семьей и не на тренировочной площадке, и тем более не на миссии. Да и я ей не нравлюсь. Канцелярская крыса, которой не понять состояния настоящего шиноби, - рот скривился в горькой усмешке. В бок ткнулся острый локоть, голубые глаза серьезно и внимательно глядели на меня, он хотел что-то сказать, но передумал и промолчал.
  - Что примолкли, воробышки? - так, как умела только она, задорно воскликнула Козуга Шойчи-сан. - Пойдемте скорее, иначе негде будет и присесть...
  - Вот за это можно не волноваться, - уверенно заявил самый младший из внуков Шойчи-сан, Рё-кун, кажется. - С нами ведь Казекаге-сама, а ему уж точно достанется самое лучшее место!
  Мы расхохотались, Сабаку-сама вздохнул с облегчением.
  
  В парке и в самом деле оказалось многолюдно. На нас обращали внимание, перешептывались за спиной, гадая, что же такого произошло, раз Казекаге решил дать себе целый день отдыха. А я внутренне отвечала на эти немые вопросы: он заслужил это, как никто другой, годами упорной, тяжелой и не слишком приятной работы. Он заслужил хоть немного вашего доверия...
  Мы расположились почти у самой воды, искусственный бережок был засыпан песком, дальше начиналась обильная зеленая трава, на которой можно было играть, сидеть, бегать, в общем, делать все, что угодно. В Конохе специально для Суны вывели новый сорт - чем больше по ней топчешься, тем больше она размножается. Толстый желтый плед в крупную клетку, одноразовая посуда... Каждый раз, когда Шойчи-сан вынимала из своей громадной корзины очередное лакомство, раздавалось восхищенное: 'Ах!'. Я тоже скромно выложила принесенное, Казекаге-сама тут же подвинул два блюда к себе. Я заулыбалась, искоса поглядывая на него, однако он оставался невозмутим.
  Если честно, я отчаялась запомнить имена всех тех, кого мне представила Шойчи-сан, но пользоваться своими способностями, чтобы не попасть впросак, казалось неэтичным. Положила конец своим метаниям, решив, что лучше переспрошу, если что... Пока же надобности в именах не возникало. Мы болтали без умолку, правнуки - их было четверо и все мальчишки, называли меня старшей сестрой, а я их братишками. К концу первого часа мне удалось запомнить, как кого из них зовут. Темноволосый и темноглазый - Рё, рыженький с синими глазами - Кёя, зеленоглазый блондин - Масуда, а единственный малыш с длинными, белыми как снег волосами - Сао. Кёя и Рё были сыновьями Сато-сана. Первый похож на мать, второй - на отца. Массу и Сао - это сыновья самой старшей и средней дочерей Шойчи-сан.
  Устав объедаться мы пошли впятером на берег - строить городок из песка, пока он мокрый. Так как никто из нас не был специалистом в строительстве, то домики выходили вкривь и вкось, но нам нравилось... Гаара-сама, как мне показалось, с удовольствием наблюдал за нашей возней. Взрослые болтали о детях, ценах на продукты, новом строительстве, налогах и о том, чем Шойчи-сан удивила семью на этот раз. Сабаку-сама молчал и слушал. Щебетали птицы, плескала вода. С шелестом пробегал по траве ветерок. Неторопливый людской гомон здорово успокаивал... Это было незабываемое ощущение, ты будто и среди народа, и вроде бы как сама по себе... Я отряхнула ладони от налипшего песка и, насмелившись, улыбнулась Гааре-сама, как могла, открыто:
  - Присоединяйтесь, Казекаге-сама, юным строителям требуется поддержка опытного руководителя!
  Он помотал головой в знак отказа, но я видела, что ему на самом деле очень хочется принять участие в наших играх. Может быть, это не очень подходящий момент для эксперимента, но...
  Я поймала его глаза и влилась в них, погружаясь в его сознание... Я хотела только одного, чтобы он не отказывал себе в том, чего у него никогда не было в детстве - в живом общении. Я желала отдать свое тепло ему и помочь ему научиться отдавать его плотный, годами копившийся жар другим, не боясь его растратить и остыть. Ибо чем больше даешь от сердца, тем больше в сердце имеешь, но чем больше берешь от других, не отдавая, тем более беднеешь.
  - Рю, это не честно, - с непонятной мне интонацией пришел в меня из него голос. Перетек по каплям-словам... - Ты пользуешься своей силой, и знаешь, что даже я не могу от нее защититься.
  Я увидела его внутренним взором, маленького мальчика, который изо всех сил старался выслужить хоть капельку чужой любви, ибо родительской никогда не видел и не помышлял о ней, но чем больше старался, тем сильнее его ненавидели и презирали. Если бы хоть кто-нибудь из этих детей догадался... Если бы не моя мать... Кожа покрылась мурашками, я снова смотрела на него своими глазами, видя взрослого, красивого и сильного мужчину, который так же, как тот мальчик, отчаянно нуждается в чьей-нибудь безусловной, не требующей доказательств, любви.
  - Не честно нуждаться в чем-либо и не брать из-за глупости, - прошептала я в ответ, наблюдая, как сливаются капли моих слов с рекой его сознания, растворяясь в ней, отдавая ему частичку меня.
  - Я никогда раньше этого не делал, - разволновался шиноби. Его воды окрасились в сиренево-розовый, в глубине парили яркие огоньки. - А вдруг у меня не...
  - Как вы узнаете, если не попробуете, Гаара-сама? - Рю, когда ты научишься следить за собой?! Пристыдила я сама себя. Тебе еще никто не разрешал заходить так далеко! - Ой... Прошу проще...
  - Не надо извиняться, - поспешно перебил меня он, словно боясь спугнуть эту неожиданную внутреннюю близость, установившуюся между нами.
  - Но ведь... Так можно, только когда люди хорошо знают друг друга или... по крайней мере знают давно, - смущенно пролепетала я.
  Он хмыкнул, на миг задумался, а потом медленно, с выражением произнес:
  - А теперь подумай сама, знаешь ли ты меня хорошо и знаешь ли долго.
  Я подавилась собственными возражениями и обмерла. Он не упускает ни одной мелочи...
  - Гаара-сама, а можно спросить? - вдруг озарило меня. - Как много вы видите во мне, когда я... погружаюсь?
  Он долго не отваживался сказать, краски его сознания то меркли, то наливались силой, менялись, перетекали одна в другую, создавая немыслимые цветовые сочетания. И это было очень красиво. Наконец он вымолвил:
  - Чувствую... Только твое присутствие...
  Я всем существом ощутила значение недосказанности. Сердце ёкнуло, ухнуло куда-то в бездну, для того, чтобы воспарить в вышине. Слова, дела, все сущее сделалось каким-то несущественным, ненужным... Я тихонько выскользнула из его сознания. Мне требовалось время, чтобы обдумать то, что только что произошло.
  Однако покой нам только снится, поскольку Сабаку-сама подошел к нам и со смертельно серьезной миной принялся отдавать распоряжения мальчишкам. Они приняли эти новые правила игры и теперь с радостно сияющими глазенками вытягивались перед ним в струнку, с трудом вспоминая полные вежливости фразы, которые слышали от своих родных. То, что мы настроили, было безжалостно порушено Казекаге-сама, чтобы сделать лучше.
  Как-то незаметно для самой себя я отошла от игр. Усевшись на траву в нескольких шагах от них, я щурила глаза от бликов солнца, отраженного в мелкой ряби пруда, по дальнему берегу которого в прошлом году высадили лотосы. Еще немного - и они расцветут. Наверное, лет через десять станет традицией, приходить сюда в дни цветения лотосов. Это в Конохе они цветут дважды, а нам бы хоть разочек посмотреть на это чудо. Может быть, в следующий раз стоит пригласить не только Каге, но и Темари с Канкуро? Старший точно будет рад...
  Я сомкнула веки, сгустилась красная тьма. Солнышко. До чего же хорошо! До меня доносились строгие приказы Казекаге, деланно недовольный гомон его юных подчиненных, которым только в этом году предстояло начать посещать Академию Суны.
  - Гаара?! - я слегка приоткрыла один глаз, услышав изумленный голос старшего брата моего любимого. Рядом с Канкуро, таращившим глаза на странное зрелище (жуть какая, Казекаге играет с детьми!), стояла Матсури. Щеки ее зарделись, а в глазах... Чего бы я только не отдала, чтобы стереть эти неприкрытые нежность, восхищение и умиление! Подавив внутренний рык, я стала наблюдать за ними из-под ресниц.
  - Гаара-сама... - только и смогла прошептать его бывшая ученица.
  - У вас есть какие-то конкретные предложения для нашего города? - сурово поинтересовался младший брат. Глаза его смеялись.
  - Э-э-э... - старший почесал затылок, мгновенно перестраиваясь, - сдается мне, расстояние между домами маловато, большегрузный транспорт не пройдет, - он огляделся, выудил из травы несколько сухих веточек и чакрой соединил их в некое подобие очень странной повозки...
  Я вздрогнула, почувствовав, насколько сильно не хочу, чтобы эта девушка даже находилась рядом с ним. Если она сейчас пристанет к ребятам... Я стиснула кулаки, закрыла глаза, чтобы не дай пустынный ветер, не проникнуть в нее и не наделать там дел. Черт тебя подери, Рю, если это настолько мучительно, давай, не тушуйся!
  - Добрый день, Матсури-сан, - приветствовала я, удивляясь тому, как дружелюбно звучит мой голос.
  - О, и вы здесь, Фудзивара-сан? - как-то неловко отозвалась она.
  Я кивнула:
  - Сабаку-сан, вы выбрали прекрасный день для прогулки, - я легко склонила голову, глядя в широкую спину Канкуро. Солнце заставляло жмуриться.
  - Почему-то оказалось, что нам нечего делать, - обернулся он, улыбаясь. - Новую древесину для своих кукол я заказал прямо из госпиталя, но ее привезут только завтра. Тем отправилась за шмотками, а Мацу-тян я встретил уже по дороге сюда...
  - А-а-а, вот как! Матсури-сан, не желаете присесть, - я похлопала по траве рядом со мной. - У нас найдется, чем угостить!
  - Только не съедай все, Мацу-тян! - тут же встрял, уловив слово 'угостить', Канкуро-сан.
  Бывшая ученица Каге вежливо поздоровалась с лениво растекшимися по газону взрослыми, и отказываться от угощения не стала. Как-то незаметно у нас завязалась ни к чему не обязывающая беседа. Я расспрашивала ее о повседневной жизни куноичи, а она поражалась тому, что меня не отдали в Академию. Мне уже начинало казаться, что это вопиющий случай, и я одна такая на всю деревню, скрытую в Песке.
  По прошествии некоторого времени великие архитекторы и иже с ними проголодались и совершили набег на плед. Гаара-сама пристроился точно между нами двумя. Канкуро-сан сел напротив. Мальчишки облепили его со всех сторон, но он был не против. А раньше, насколько я помню, кукольник всегда сторонился детей.
  Острая ревность, охватившая меня, то отпускала, то вновь накатывала, стоило Матсури как бы по неосторожности задеть руку Казекаге-сама, когда они одновременно тянулись за едой. И она улыбалась ему, все ветры пустыни! Как она улыбалась ему! Я мрачнела с каждой секундой... В итоге, не выдержав такого издевательства собственных чувств над собой же, я поднялась:
  - Прошу прощения, я немного пройдусь. Тут становится жарковато...
  - Куда? - не поднимая головы, спросил Сабаку-сама.
  - Куда глаза глядят, - отпечатала я, и зашагала в сторону центральной аллеи. Она закольцована, поэтому через полчаса я неминуемо окажусь на прежнем месте. Может, пустыня услышит мои молитвы, и когда я вернусь, этой противной девчонки там уже не будет?
  Ну почему, почему, почему все так складывается? Я, пожалуй, становлюсь ужасной эгоисткой и собственницей. Мой и больше ничей... Как вам такое нравится? Я горько ухмыльнулась про себя. Он принадлежит Суне. Разве может он принадлежать безраздельно тебе и только тебе одной? Нет. И как я забыла, что на тренировочной площадке всегда полно хорошеньких куноичи в не сковывающей движения одежде, которые то и дело, хлопая во-от такими ресницами, просят объяснить принцип действия какой-нибудь техники... Воображение живо нарисовало мне эту соблазнительную картину. Гр-р-р-р! Почему вы не отдали меня в Академию? Сейчас бы я тоже щеголяла протектором на шее и 'заменяла бы Тем-чан на миссиях А-ранга', - с чувством вслух передразнила я Матсури. На меня оглянулись, я нервно улыбнулась, и, уставившись в землю, рванула вперед, будто за мной кто-то гнался.
  Остановилась я где-то после третьего круга. Наверное. Меньше всего это походило на прогулку. Ноги гудели, я поймала себя на мысли, что почти пробегала по аллее... Как это глупо выглядело, можете себе представить... Зато принесло свои плоды. На бережке уже не было видно ни этой... ни старшего брата Казекаге. Мальчишек тоже почему-то не оказалось на месте, взрослые разбрелись. Только Гаара-сама отдыхал, закинув руки за голову и вытянувшись всем телом. Сердце закололо. Как же он все-таки прекрасен!
  Изобразив беспечность, я направилась к желтому пятну пледа на яркой траве. Пустынный, заслышав мое приближение, повернулся и приподнялся на локте. Его сузившиеся глаза не предвещали ничего иного, кроме хорошей выволочки за недостойное поведение.
  - Успокоилась? - взбесившим меня с первых звуков, будничным тоном осведомился он.
  - Можно подумать, мне есть о чем волноваться, - вздернула подбородок я.
   - Полагаю, что не о чем, - он сделал паузу. - И все-таки... ты...
  Я не ответила. Обошла его и стала собирать мусор в большой пакет.
  - С тобой... трудно, Рю, - Гаара-сама снова лежал на спине.
  - Мне с вами тоже. Многое из того, что я хотела бы вам сказать, остается невысказанным, - это выплеснулось само собой. Я поджала губы и с еще большим усердием занялась уборкой.
  - Хм-м-м... - он не проронил больше ни звука.
  Когда все было собрано, я сообщила:
  - Отнесу на площадку для мусора... - Казекаге-сама кивнул с закрытыми глазами. Вроде бы ничего не случилось, но меня наполнило нехорошее, зябкое чувство. Оглядевшись, я не заметила ничего подозрительного, стряхнула с себя оцепенение и побрела к мусорке.
  Я так и не поняла, в какой момент... это произошло. Не сделав и пяти шагов, краем глаза я заметила, как расцветает на поверхности пруда всплеск воды под чьим-то легким телом. Воздух свистит, разрезаемый черными шершнями кунаев, что летят, направив на меня свои черные жала, любой 'укус' которых смертелен... От осознания неминуемой гибели я даже не способна закрыть глаза... Жуть заливает уши, залепляет рот потной склизкой ладонью, и я не могу... Внезапно передо мной вырастает плотная стена еще не совсем просохшего песка, ножи застревают в ней, пробив насквозь, и звякают оземь, когда она опадает.
  Я поворачиваю голову. Гаара-сама стоит в до боли знакомой стойке. Лик, высеченный из гладкого камня, вымороженная гневом, обжигающе ледяная голубизна его глаз исторгает жестокость. На берегу пока еще шевелится в чудовищном коконе из песка тело того несчастного нападающего. Все ветры пустыни, он ведь сделает это! Раскрытая ладонь Казекаге-сама закрывается, словно цветок на закате, но я знаю, что в это же время мириады песчинок приходят в движение, впиваясь в еще живое человеческое тело...
  - Гаара-сама! Не надо! - я бросаюсь к нему...
  - Я... уничтожу... каждого... кто посмеет... причинить... тебе... вред, - в его голосе бурлит, затуманивая разум ядовитыми парами, жажда чужой крови.
  - Гаара-сама! Мы так не узнаем, кто и зачем его подослал! - с этим последним аргументом, я вцепляюсь в его руку... - Пожалуйста... Освободите ему хотя бы голову, чтобы он мог дышать...
  Он на секунду отвлекается, непонимающе смотрит на меня:
  - Рю... ты...
  А я замечаю, как истаивает кокон, облекающий несостоявшуюся жертву гнева Казекаге. В тот же миг в мозгу проносятся видения черной склизкой твари, едва не угробившей всю семью Пустынных. Видимо, он думает о том же самом, с коротким хакающим выдохом отшвыривая меня, как надоедливую шавку, вцепившуюся в штанину. Я взлетаю в воздух пухом с одуванчика, и со стоном врезаюсь в неожиданно твердую землю. Трава, перемолотая проехавшейся по ней спиной, зеленой кровью пачкает мою белую кофту... Я задыхаюсь от боли, но превозмогая себя, встаю...
  Вывалившуюся из растворенного кокона мерзость едва ли можно назвать человеком... Да, у него всего четыре конечности, и вроде бы, еще есть голова, но все это покрыто мертвящей слизью, разлагающей, пожалуй, все, кроме своего хозяина. Наш городок разваливается, отдавая уже просохший песок во власть Казекаге. Туго свивающиеся песочные ленты хлещут атакующее существо наотмашь, и рассыпаются. Существо надвигается, тесня Гаару-сама в моем направлении. Там, где оно ступает, обозначиваются неглубокие ямки с оплавленными, как от высокой температуры, краями... Значит, его цель все же я, а не... Почему я?
  В мерзкую тварь со всех сторон летят сюрикены и кунаи. Впиваются в нее и оплывают как горячий воск по свече. Порезы и раны исходят какой-то зеленовато-голубой жижей, но его это не останавливает. Нужно, чтобы что-то хоть на миг затормозило его, тогда Сабаку-сама сможет... как тогда... Рю, соберись... Соберись, потому что если не удастся сейчас...
  Я бросаюсь в эту сущность, как в заросшее тиной болото, выходя на контакт с поразившей меня саму легкостью. И с ужасом обнаруживаю, что внутри его нет ничего. Нет сознания. Лишь пустота инстинкта убийцы, направляемая чужой волей... Эта тонкая, еле уловимая связь дрожит в воздухе, невидимая, но тем не менее ощутимая. Небольшое усилие - и я нащупываю ее... Как жаль, что у меня нет времени отследить, увидеть того, кто на том конце, кто управляет этим... Со злорадством, показавшимся отвратительным мне самой, я обрываю эту связь. Она лопается, как туго натянутая струна, звук до ужаса неприятный, я чувствую, как в моей сути возникает резонанс... и ухожу во тьму.
  
  Едва очнувшись, я слышу его усталый голос:
  - Ты чрезвычайно нестабильна, Рю.
  И как он узнал, что я уже пришла в себя?
  - Это потому что мной никто еще толком не занимался, - хриплю я.
  - Я буду... - его пальцы нервно касаются моего лба, отбрасывая с лица волосы. Он сидит на краю моего ложа. Совсем как я... вчера? Неужели он только вчера вернулся?
  Разлепив веки, я поняла, что лежу в больничной палате. Спину саднило немилосердно, но даже сейчас я понимала, что он правильно сделал. Не было времени рассуждать или предпринять что-то иное. Мало ли как могло повести себя это...
  - Вы что, так серьезно меня приложили, что пришлось госпитализировать? - без зазрения совести я, закусив от боли губу, накрываю его руку своей узкой ладонью, прижимая к раскалывающейся голове.
  - У тебя... вся спина... стесана, - недовольный тем, что приходится это признавать, ответил он. - Я... - замер на миг, в глазах - сочувствие. - Очень болит?
  - Хм... Наверное, не очень. Мне не с чем сравнивать... Если только с вашей... Тогда это ничтожная мелочь.
  - Это ты остановила его, Рю? - он вгляделся в меня так, будто надеялся самостоятельно отыскать ответ.
  - А что? - я не на шутку встревожилась. - Я ведь... э-э-э... ничего не помню с того момента, как вошла в него.
  - Со стороны все это выглядело более чем противоестественно... - сообщил Казекаге-сама. - Ты вскочила, уставилась на него и... у тебя глаза почернели. Он задергался, а потом просто упал. Будто кто-то отрезал веревочки у марионетки, - не зная, насколько он близок к истине, ответил Сабаку-сама.
  - Ну надо же. Сработало...- морщась, я с трудом сглотнула. - Просто он был... пустой внутри.
  - То есть как это: пустой? - опешил Гаара-сама, хмурясь.
  - А вот так. В нем не было сути... Только чужая воля, которая им управляла, - мой голос совсем сел.
   - Хм-м-м... Ясно. Значит, это все-таки была ты, - утвердился в собственных предположениях он. - Воды? - не отнимая руки от моего лба, шиноби ловко справился с кувшинчиком и стаканом, стоящими на прикроватной тумбочке. Помог мне сесть, придержав за локоть. Я шипела и ругалась про себя...
  - Шрамы будут? - решила сменить тему я.
  - Не думаю, - поднес к моему рту стакан Гаара-сама. - Дня через два уже сможешь выйти на работу...
  - Мне не надо так много! - запротестовала я, клацая зубами о стакан. Конечно, облилась, напуганная перспективой столько времени проваляться в постели, не видя его. - Наши тренировки... Сегодня к вечеру я уже...
  - Я приду. Утром, - заверил меня мой тренер, со вздохом утирая салфеткой мой мокрый подбородок. Будь я в ином состоянии, оценила бы момент, однако, увы... - И... может быть, не стоит, но...
  - Не терпится, - кивнула я. - Давайте его сюда. Все равно мне здесь будет нечего делать...
  - Эта твоя сверхпроницательность... - проворчал Казекаге-сама, вынимая из кармана брюк протектор и пристраивая его под подушку
  Я дернулась пожать плечами, мол, какая есть, но стоило им приподняться на самую малость, как я почувствовала себя тушей на вертеле, которой как раз решили хорошенько прожарить тыл...
  Пальцы свободно лежащей руки сгребли простынку, глаза заслезились.
  - Кстати... я... меня кое-что заинтересовало, когда... - ресницы Сабаку-сама дрогнули, на переносице показалась морщинка, скулы едва заметно порозовели.
  - Не томите, - в животе возникло нехорошее ощущение. Что ж он такого-то видел?
  - У тебя... вот здесь... - он высвободил свою ладонь из-под моей и очень осторожным, не слишком уверенным жестом коснулся того места, где было родимое пятно. Неизбежно его пальцы задели также и грудь... Мы оба задержали дыхание, пожирая друг друга глазами... Его рука подрагивала в такт биению моего сердца, которое все наращивало ритм... Меня пронзила невидимая молния, заставив сжаться все внутри, вдоль позвоночника по мышцам растекся жар, концентрируясь там, где его твердая ладонь...
  Мы одновременно судорожно вздохнули, он тот час отдернул руку, словно обжегшись, но глаз не опускал, хоть и краснел все сильнее. Меня окутала эйфория, даже спина ощущалась как-то меньше.
  - Вы об этом говорите, Казекаге-сама? - дыша через раз, стоя на грани погружения в него, я медленно приподняла край пижамы, обнажая порозовевшую кожу.
  Гаара-сама заскрежетал зубами, взгляд его заметался между моими смеющимися глазами и темным коричневым кольцом пятна. Корка льда во взоре пошла трещинами, в зрачках полыхало черное пламя...
  - Об этом, - сквозь зубы выдавил он. - Рю... если ты сейчас не... - так же неторопливо я отпустила ткань, позволив ей скрыть мой Знак.
  - Я вас, кажется, смутила, Казекаге-сама, - я облизала в миг пересохшие губы. Пустынный не ответил, отвернулся, встал, деревянной походкой достиг двери и, не прощаясь, вышел. Нервно хихикая, я откинулась на подушки. Спина тут же напомнила о себе, заставив застонать в голос. Рю, ты чудовище. Разве так можно? Сам виноват, нечего меня провоцировать... Я наконец-то отважилась осмотреть обстановку. Одиночная палата? Надо же... А впрочем, ничего иного от него ожидать и не приходилось. Блюдет свои интересы... Я прикрыла глаза.
  Дверь без стука отворилась, впуская Сабаку-сама. Волосы влажные, от румянца - ни следа... По левому виску стекает капля... Спокоен, как слон.
  - Э-э-э... - ошеломленно протянула я.
  Он взял табурет для посетителей, поставил в шаге от кровати, сел:
  - Откуда оно у тебя? - как ни в чем ни бывало продолжил беседу рыжеволосый.
  - От рождения... - буркнула я, обиженная таким положением дел.
  - Оно мне... кое-что напомнило, - морща лоб, сообщил он. - Нечто важное. Но я не... трудно понять, - наконец выложил Казекаге-сама.
  - Отпустите его... Это важное. Когда будет необходимо, понимание придет само, - посоветовала я. Он как-то странно взглянул на меня, а потом, чередуя слова с долгими паузами, промолвил:
  - Ты... не... нормальный человек, Рю. Эти твои способности... и... Я ... давно отвык... от такого... отношения. Мне... я чувствую, что... нуждаюсь в этом...
  - Я не во всем искренна, Казекаге... хм-м-м... Гаара-сама, - покачала головой я. - Я... очень... Нет. Не так. Я с самого детства... мне было необходимо ваше общество, но... я... Мне все время мешал мой собственный страх. И страх моей матери. И... - я недоговорила, уловив напряжение в его взгляде, позе, дыхании.
  - Нам нужно как можно скорее отыскать источник угрозы, - шиноби поднялся. Наша беседа, скорее всего, натолкнула его на какую-то значимую мысль. - Ты... Без твоей... помощи сегодня многие могли пострадать, - ужасающая ясность этих слов походила на пощечину. Все ветры пустыни! Ни о ком, кроме себя и него, я и думать не могла... О, как это, наверное, сложно - постоянно держать в уме, что от любого твоего действия или бездействия зависит столько жизней! - Я еще выясню, каким образом это создание проникло в Суну... - пообещал он. - Рю, постарайся как следует... Хотя, когда тебя не заставляют, все получается само собой, - с подобием одобрения добавил Казекаге-сама. Мне сказать было нечего, я лишь кивнула, комкая тонкую простынку...
  Уже подойдя к двери, он вдруг обернулся и, будто вырвав из самого сердца, бросил мне:
  - Ничего не бойся. Я... буду защищать тебя.
  Я осталась одна в палате. Вот так. Переборов подбирающуюся сонливость, вызванную лекарствами, я встала и подошла к окну. Отсюда виден вход и небольшая площадка перед больницей. Там толпится куча народу! Все ждут Казекаге-сама, чтобы узнать, что это было... Да уж, долго будут восстанавливаться те места, где оно ступало... и воду в пруду менять, мало ли что могло попасть в нее из-за этого... этой штуки.
  Вот он выходит, его сразу же окружают плотным кольцом... Он отмахивается от протянутых к нему рук, говорит что-то резкое, обводит толпу хорошо знакомым леденящим взором, и, пройдя сквозь людей отточенным лезвием, скрывается в дрожащем мареве раскаленного воздуха... Наверняка завтра утром ему придется делать официально заявление, а сегодня вечером маяться с отчетами и прочими бумажками. Такое АНБУ он точно не доверит...
  - Ты что же это творишь, деточка? - знакомый голос... Шойчи-сан, возмущенно хмыкнув, подошла ко мне, крепко прихватив за локоть, отвела к кровати и помогла устроиться удобнее. - Сдается мне, у вас обоих талант притягивать к себе неприятности, - бурчала она, ставя в стакан, из которого я только что пила, крошечный букетик оранжевых цветочков. - Гаара-кун тоже вечно во что-нибудь встревает... Ты здорово напугала нас всех... Особенно Рё. Он просто влюбился, с ним чуть истерика не приключилась, когда он увидел тебя на носилках. Да еще и наш Каге никого к тебе не подпускал, рычал, что твой зверь... Потом, правда, успокоился. Одно плохо, от той твари, что на вас напала одна яма в земле и осталась.
  - Ему явно кто-то помог оказаться в нужном месте в нужное время. Это охотилось за мной, - призналась старшему архиватору я.
  - Я давно ожидала чего-нибудь подобного, - не удивилась старушка. - Слишком уж спокойно все было... Ладно, расскажи-ка мне, как все это было...
  И я рассказала. Мы долго молчали. Она поглаживала меня по руке, потом вздохнула:
  - Трудно же ему будет со всем этим справиться, но ничего, наш Казекаге сильный. Выдержит. Если ты ему поможешь, Рю-чан. Держу пари, все это взаимосвязано, и вам двоим под силу будет распутать этот клубок. Не сдавайтесь...
  Козуга-сан погладила меня по голове, и велев отдыхать, удалилась.
  
  ... Глубоко под землей, там, куда веками не проникало солнце... Обширные каверны, заполненные питательной жижей... Шелестят аккуратно исписанные, заполненные всевозможными диаграммами, графиками, таблицами листы, переворачиваются, повинуясь воле длинных, тонких, очень бледных пальцев. Безотчетно я сравниваю их с червями...
  Позвякивают перекладываемые со стола в кювету с дезинфектором запачканные кровью инструменты. Кто-то, чьего лица я не вижу, стоит у выхода. Из-за пропускающей свет непрозрачной оболочки, прикрывающей круглый коридор, доносятся голоса... Мне становится плохо только от одних этих звуков...
  У человека длинные волосы, спадающие на лицо... Я силюсь разглядеть его, но мне не дано... Ибо у меня еще нет глаз. Из-под прядей ударом по непроявленному зрению показывается налобная повязка с крепко прикрученной к плотной ткани чистой полоской металла... Я чувствую противную слабость... беззащитность... и нечто, во много раз превосходящее слово 'отчаяние'...
  Человек раскрывает рот, чтобы заговорить, но я прерываю его своим собственным воплем. Этот крик эхом отражается в моих собственных ушах, выдергивая из кошмара.
  Холодный липкий пот градом струится по коже, невыносимо чешется заживающая спина. Уже заживающая. Я жадно хватаю ртом спасительную прохладу воздуха...
  Обеспокоенная медсестра заглядывает в палату:
  - Что-то случилось, Фудзивара-сан?
  - Нет... Ничего... Извините, дурной сон, - чувствуя себя виноватой за то, что заставляю ее волноваться из-за такого пустяка, отвечаю я. Уже зная, что это не пустяк. Потому что в ладони, сведенной судорогой, зажат тот самый протектор.
  
  Он пришел утром, как и обещал. Серьезный и какой-то опустошенный. Окаменевший. Мантия была вычищена и проглажена. Небрежно бросил шляпу на прикроватный столик. Знал, что я уже не сплю, просто лежу с прикрытыми глазами и наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц, и тем не менее двигался тихо-тихо, будто скользил над полом.
  - Я видела их, Гаара-сама. Тех, кто носил такие протекторы, - прошептала я. Он отошел от окна и приблизился ко мне. - У меня такое ощущение, будто я их знаю... Или знала раньше, но... это ведь невозможно, так? Я почти с рождения в Суне и до этого никогда не читала о таком, совершенно не слышала о Пустоте, пока Шойчи-сан вчера на заседании не сказала...
  - Много? - осведомился мой любимый. Складка у переносицы никуда не делась со вчерашнего дня. Я пообещала себе, что не стану добавлять ему забот и сегодня постараюсь как можно лучше.
  - Нет. Но... это было очень неприятно, - я поморщилась. - Противно даже вспоминать.
  - Ладно. Тогда начнем, - Казекаге протянул руку за повязкой...
  
  Через пару дней, как он и обещал, меня выписали. Следов на спине почти не было видно. Мы занимались каждый день, любая свободная минутка уходила на это.
  Я видела, что с ним творится, и наглухо закрыла свои чувства. Заперла их за семью замками. Мы подолгу задерживались на работе, я изо всех сил пыталась облегчить бремя, навалившееся на его плечи. Выяснилось, что эта сущность, которую у меня получилось остановить, уничтожила беззвучно и с поразительной скоростью (с момента ее входа в Суну до нападения на нас прошло меньше десяти минут) все патрульные группы и зачистила посты у селения. Этого не могло произойти, если бы ей не подсказали точное расположение и количественный, да и качественный состав шиноби. Гаара-сама был потрясен их смертями, мучаясь от осознания того, что, находясь в деревне, не смог защитить своих людей в мирное время. В какой-то момент мне даже захотелось, чтобы он стал прежним - жестоким, отвратительным кровожадным монстром, которого все ненавидят и боятся, но у которого не болит сердце. Не исходит невидимыми беззвучными рыданиями сбросившая песчаный доспех душа. И я испугалась собственных мыслей.
  Через две недели мы стали вместе обедать в его кабинете, потому что дома ни у меня, ни у него не было времени поесть. Я уже чувствовала вещи с двух шагов, но тот протектор не спешил раскрывать передо мной свои тайны, и все-таки постепенно из разрозненных кусочков начинала складываться цельная картинка. По крайней мере, я могла со всей определенностью сказать, что все видимое было каким-то адски разросшимся научным подземным комплексом. Что за цели были у его обитателей и какие именно методы они использовали - на этот счет информация пока отсутствовала.
  Сабаку-сама рвался вперед, как гончая, почуявшая след раненой дичи. Он мобилизовал всех, до кого смог дотянуться. Суна работала с одной целью - докопаться до истины и... А вот что мы будем делать с этой истиной, пожалуй, задумывалась только я, да и то не часто.
  Через три недели я научилась контролировать погружение - смогла читать других, оставаясь в сознании. Это было очень необычно - чувствовать себя двумя разными людьми одновременно.
  А через месяц сотрудники центральной лаборатории доложили о результатах исследования образцов вещества, взятого из следов нападавшего. Абсолютный растворитель, вот как они это назвали. Но понять, почему он не действует на ткани собственного носителя так и не смогли, как и дать хоть какие-то рекомендации насчет борьбы с такими существами. На это требовалось больше времени... А его не было. Деревня, скрытая в Песке, жила в постоянном изматывающем напряжении, каждый миг ожидая нападения.
  'Астро' пришлось выйти из тени. Глава организации (Икута Кобаяси-сан) сам пришел к Казекаге-сама. Они очень долго беседовали. Я присутствовала при этом разговоре в качестве стенографиста. Услышанное повергло в шок и меня и Гаару-сама. Икута-сан принес документы. Отчеты моего отца с той миссии... когда он принес в Суну меня.
  К Холодильнику, так шиноби Песка окрестили это место, они вышли случайно. Их вызывали для того, чтобы помочь жителям пострадавшего от землетрясения района соседней страны. Довольно далеко от эпицентра мой отец и его группа обнаружили разлом, ведущий вниз. Странным Фудзиваре-но Саю показалось то, что внутри были видны очертания рукотворного спуска.
  То, что они нашли, не поддавалось никакому описанию. Сотни квадратных метров площади, заставленных стеллажами, на которых покоились абсолютно невозможной конструкции механизмы, покрытые изморозью, на каждом - пустая металлическая табличка. Стерев наледь с одного из них, они увидели...
  Скорее всего, это были результаты каких-то запрещенных экспериментов. Ни один из препаратов даже отдаленно не напоминал известные нынешнему ученому миру органы или ткани растений или животных. Они не успели ничего вынести, поскольку поспешили уйти оттуда - начиналась вторая волна подземных толчков, похоронившая под толщей скальных пород и Холодильник, и его нераскрытые тайны. После этого в семье Фудзивара-но появилась я. Собственных детей у них так и не было. Холодильник еще пытались отыскать, однако, увы, безуспешно.
  Икута-сан полагал, что это могло быть как-то связано с нашими происшествиями, Шойчи-сан ведь рассказала ему о протекторе. После этого разговора они оба уставились на меня как-то странно, будто я знала все досконально и из вредности молчала.
  - Мне папа никогда ни о чем не рассказывал. Мама сказала, что он меня удочерил, потому что мои родные погибли при землетрясении, а взять на себя заботу о грудном ребенке больше было некому, - развела руками я в ответ на их испытующие взоры.
  - В любом случае 'Астро' получит поддержку Совета и мою лично, - угрюмо завершил встречу Казекаге-сама.
  Оба поднялись со своих мест, Гаара-сама проводил посетителя до двери кабинета, потом вновь вернулся на рабочее место. Громоздкие, раздувшиеся от бумаг папки почти не оставляли открытого пространства на его столе.
  Я подвинула к себе часть документации и занялась ее обработкой. Казекаге-сама ведь меня еще не отпускал, а мне было просто приятно быть с ним в одной комнате, хотя он, пожалуй, в последнее время редко замечал мое присутствие.
  Пустынный долго сидел в раздумьях. Его взгляд блуждал по кабинету неприкаянным призраком, нигде подолгу не задерживаясь и ни во что не проникая. В конце-концов он остановился на мне, и я почувствовала, как моментально затрепыхалось в груди сердце, а щеки вспыхнули спичкой, поднесенной к открытому пламени.
  - Гаара-сама, вы чрезвычайно много работаете, - я отложила в сторону листки с данными и, протянувшись через стол, накрыла своими ладошками его сложенные в замок руки. Правда, накрыла это очень сильно сказано, так, положила сверху... Его руки были ледяными, а мои - наоборот, горячими. - Так и надорваться недолго... - обеспокоено нахмурилась я.
  Рыжеволосый медленно кивнул, соглашаясь с моим мнением:
  - Я не могу остановиться, Фудзивара, - глухим, лишенным всякой эмоциональной окраски голосом произнес он. - Стоит мне хоть на секунду потерять темп, Совет сожрет меня с потрохами. Они в этом замешаны, если не все, то большинство... - мой любимый мужчина опустил глаза, наткнулся на мои кисти и стал рассматривать их, слегка наклонив голову. Неожиданно он дернулся, будто что-то вспомнил, с трудом расцепил намертво сведенные пальцы, удерживая в одной руке обе моих, другой полез в стол. Порылся там и извлек на свет две гарнитуры дальнего радиуса. Одну положил передо мной, - Вот, возьми. Я приготовил ее для тебя... Держи всегда включенной, даже когда спишь. Я тоже свою выключать не буду, - пообещал он.
  - Я... спасибо большое, Гаара-сама, - помимо воли на глаза навернулись слезы благодарности. В такое время он еще и обо мне успевает думать... Я внимательнее присмотрелась к нему - выглядел он не очень. Кожа приобрела землистый оттенок, а тени под глазами совсем почернели. Черты лица обострились, сам похудел так, что мантия болтается, как на вешалке, я скупо улыбнулась, кое-что вспомнив. - Вам надо больше есть, Сабаку-сама, - серьезно сказала я.
  - А? - очнулся от раздумий шиноби.
  - Вы похожи на тощего кота, - сглатывая, заговорщически шепнула я.
  Губы его дрогнули, по светлому льду радужки побежали трещинки... Хоть немного отвлекся!
  - Рю... - только и сказал он, качнув головой и ловко надевая гарнитуру. Я заворожено следила за его действиями, но ничего не поняла...
  - Казекаге-сама, - в горле пересохло и голос звучал надтреснуто, - у меня нет опыта ношения такой... штуки, у меня не получится надеть ее самостоятельно, - с замиранием сердца, и даже почему-то крепко зажмурившись, произнесла я.
  Не отпуская моих рук, он встал, и мне тоже пришлось подниматься. Осторожно Гаара-сама обошел стол, только рядом со мной решившись разорвать эту молчаливую поддержку прикосновением:
  - Давай помогу, - тихо предложил Сабаку-сама. Я остолбенела, боясь спугнуть это короткое мгновение оттепели посреди суровой зимы, такой долгой, что, кажется, ей все не видно конца. Он снова был так близко, что наше дыхание перемешивалось и... становилось все чаще. Сообразив, что я уставилась на его воротник, и не могу оторваться, я пересилила себя, медленно, ощупывая взором каждый миллиметр его кожи (гладко выбритый подбородок, немного растрескавшиеся, сухие губы, тонкий аристократический чуть вздернутый нос, и эти длинные черные ресницы, теряющиеся на фоне таких же антрацитовых теней), я подняла взгляд к его невероятным глазам.
  В них мне почудилась тень нежности, заставляя изнывать от сладостной муки открывающихся возможностей... Возможно ли, что он... нечто испытывает ко мне? Возможно ли, что...
  Гаара-сама тем временем нашарил гарнитуру, поднес ее ко мне и молча, с отдаленным подобием ласки приподняв мой подбородок, закрепил дужку за ухом, выведя тонкий усик микрофона ко рту. Повинуясь порыву, Казекаге-сама прикоснулся большим пальцем по моим губам, заставив трепетать от нахлынувшего желания. Я, отбросив, всякие нормы приличия, чуть приоткрыла рот, чтобы лучше ощутить это... Молодой мужчина перестал дышать, обжигающий взгляд переместился туда, где пребывал его большой палец. Одно движение - и он погрузится в меня, подобно...
  Не успела я сообразить что к чему, как его слегка потеплевшие ладони оказались на моих щеках, а сам он придвинулся ко мне так, что еще пара сантиметров и мы ощутим друг друга всем телом... На его лице отзвуком морозного рассвета проступил румянец.
  - Что это... такое... Рю? - хрипло выдохнул лучший шиноби селения.
  - Я... у вас...хотела спросить, Гаара-... сама, - изменившимся голосом ответила я.
  И снова я уловила то самое выражение, как тогда, у меня дома... Все ветры пустыни, почему сейчас, когда совсем нет возможности хоть как-то укрепить эту хрупкую связь? Вероятно, он понял мое состояние, поэтому отстранился, не сумев скрыть глубокого вздоха сожаления. Мне стало почти больно, когда он отнял ладони от моего лица. Отошел к окну, невидяще уставился в пространство:
  - Никогда не выключай ее, хорошо? - я услышала его голос и в наушнике и просто так... И когда он успел все настроить? - Это... очень... важно, Рю.
  - Я... понимаю, Казекаге-сама.
  Он по обыкновению сложил руки на груди, долго так стоял, не произнося ни слова. Я вернулась к прерванному занятию, прислушиваясь к его постепенно выравнивающемуся дыханию. Интересно, когда опасность минует, и угроза будет устранена, мне придется расстаться с этой аппаратурой? Наверное, будет ужасно непривычно не слышать всего, чем он занимается... Впрочем, он тоже будет как бы все время рядом со мной... Даже в ванной...
  - А она влагоустойчивая? - с сомнением спросила я.
  - Да, - ответил он, сходу улавливая мою мысль.
  - Ужас. Мне придется совсем перестать стесняться, - негромко проворчала я под нос, на секунду забыв, что теперь мой обожаемый расслышит и самый тихий шепот...
  - Мы в равных условиях, - напомнил он, рассеянно касаясь крохотного корпуса рации за ухом. Эти новые микротехнологии просто нечто! Я залилась краской, крыть-то было нечем... - Сегодня состоится очередное расширенное заседание, Рю. Мне нужно, чтобы ты прочитала всех, кто там будет присутствовать и, главное, нашла и запомнила все, что связано с... нашим делом, - Гаара-сама устало потер шею, снова усевшись в свое кресло.
  - Я постараюсь. У меня есть кое-какие идеи на этот счет, - спокойно и, как мне самой показалось, твердо ответила я. А внутри все сжималось от страха: а вдруг не получится? Как я тогда в глаза ему посмотрю? Он ведь рассчитывает на меня! А сколько людей рассчитывают на него, и перед сколькими он чувствует свою ответственность... И что будет значить мой провал для него... и для них. Нет, нет, нет... Лучше об этом не задумываться и просто делать свою работу. Просто работать. Спокойствие и собранность, Рю. Вот твои главные козыри. Я взяла со стола три папки, которыми надо было заняться, и пошла к выходу. Его голос нагнал меня, как обычно, у самого порога:
  - Через полчаса... будем обедать.
  - Как скажете, Казекаге-сама. Я все приготовлю, - я поклонилась и закрыла за собой дверь.
  Счастливо вздохнула: он придет к нам в архиваторскую. Шойчи-сан, наверное, снова приготовила какой-нибудь суперкалорийный сюрприз, от которого Гаара-сама будет сначала долго отказываться, а потом съест все без остатка. А на мне - основная часть. Сегодня это рисовые колобки с мясом в остром соусе. Надеюсь, ему понравится... А после этого, эх, после этого - заседание. Страшно-то как, живот весь в узел завязался, да уж, так я хорошо не поем. Не успела я отойти от дверей и на пару шагов, как столкнулась с Матсури. Куноичи натянуто улыбнулась мне:
  - Добрый день, Фудзивара-сан.
  Я тоже поспешила изобразить на лице хоть сколько-нибудь приятное выражение:
  - Добрый день, Матсури-сан.
  - А... Гаара-сама у себя? - зачем-то спросила она.
  - Да. Работает, - строго сказала я. Однако Матсури не услышала в моем тоне явное 'нельзя ему мешать'. Или не захотела услышать.
  - У меня к нему важное дело, - как бы оправдываясь, пояснила девушка. Я сообразила, что преграждаю ей путь, и хотя бывшая ученица Сабаку-сама вполне могла меня обойти, она явно предпочитала, чтобы я уступила ей дорогу. Мне это труда не составило:
  - Пожалуйста! - один единственный шаг в сторону. И почему я так странно себя чувствую? Спокойно и уверенно. Заработалась, наверное. Матсури мигом оказывается у двери и входит без стука. А я, пожав плечами, отправляюсь своей дорогой. Я ведь и так услышу все, что будет происходить в кабинете Казекаге-сама. У этих раций просто удивительная чувствительность.
  - Гаара-сама, - ее голос звучит чуть приглушенно, очень неуверенно и я даже так могу понять, что темноволосая девушка жутко волнуется.
  - М? - интересно, оторвался он от работы или отвечает на автомате?
  - Я... хотела... гкхм... - еще она, пожалуй, краснеет.
  - Мацу-тян, зайди позже, - ворчит Казекаге-сама, и совсем шепотом, скорее для себя, чем для нее, добавляет, - я никогда не разберусь в этих чертовых каракулях... Кто-нибудь научит Кана писать нормально?
  - Простите... я только хотела... Через полтора месяца Праздник Фонарей... Я подумала, что...(длинная пауза) Сабаку-но Гаара-сама, я приглашаю вас пойти со мной, - наконец-то осмелившись выдает она.
  О, нет! Все ветры пустыни, я должна была сделать это первой! Почему она?! Родной, милый, пожалуйста, только не говори ей: 'Да'! - мысленно взмолилась я.
  - Сейчас не время, - как можно мягче (проклятие, почему он с ней так церемонится?!) отвечает Казекаге.
  - Простите...- сдавленно продолжает она. - Я понимаю... но мне нужно знать ответ. Я хочу знать...
  - Ты... - 'А как же я?... мой фонарик...' - в приступе панического страха я перестаю себя контролировать, и слова исторгаются из груди, расплываясь по сознанию масляной черной лужей. Я зажимаю рот обеими ладонями, но уже поздно - он все слышал. Короткий вздох. Он решился. - Прости, но я не смогу, Мацу-тян, - уверенно произносит Сабаку-сама. А у меня кружится голова, и цветные пятна прыгают под закрытыми веками. Я обессилено прислоняюсь к двери собственного кабинета. Ноги не держат, всю колотит как в лихорадке.
  - Вы... уже кому-то пообещали? - с отзвуком отчаянной надежды спрашивает куноичи.
  Тишина отвечает за него. Я слышу, как хлопает дверь его кабинета и, отлепившись от своей опоры, ныряю внутрь. Не хватает только встретиться с ней в таком состоянии.
  Ликовать мне не позволяло сочувствие... Я могла вообразить себе как тяжело воспринимается отказ любимого человека, а то, что она его любит не вызывало сомнений. И все-таки, все-таки, все-таки... Я была счастлива. До щенячьего визга.
  Вот уж не знаю, каким образом, однако Гаара-сама уловил мое состояние и с озадачившим меня выражением, сообщил:
  - Мне интересно, какого цвета будет твой фонарик, Рю...
  - А мне - какого цвета ваш, - с замиранием сердца ответила я. Он хмыкнул. Наверняка еще об этом не думал, если думал вообще...
   Праздник Фонарей - это самое главное событие осени. На нем чего только не происходит! С ним связаны тысячи легенд и суеверий. С давних времен повелось в праздничную неделю дарить друг другу бумажные фонарики... Когда внутри такого фонарика зажигают свечку, бумага окрашивается в разные символические цвета. Красный - вечная страстная взаимная любовь. Такими обычно обмениваются состоявшиеся пары. Желтый - неразделенная любовь. Зеленый - надежда на взаимное чувство. Яркий оранжевый - безграничное уважение. Фиолетовый - почитание. А если фонарик так и остается белым - дружеское расположение.
  В поэзии и романтических пьесах сердца возлюбленных часто сравнивают с красным фонариком, а любовь - с огоньком свечи, который придает ему (фонарику) такой яркий цвет...
  Получить приглашение на Праздник Фонарей всегда радостно... А в итоге подводится своеобразный результат кто сколько и каких фонариков получил. Я никогда не могла похвастаться большим их количеством и особым цветом... Но помню, года два назад наш Казекаге-сама, пройдясь по центральной улице Суны, был просто увешан гирляндами фиолетовых и оранжевых светящихся шариков размером с орех! Интересно, куда он их потом дел?
  Мои размышления прервала Козуга-сан. Отдуваясь и пыхтя, старушка ввалилась в кабинетик и тихонько, по стеночке, а потом и с моей помощью, добралась до любимого стульчика:
  - Эти строители когда-нибудь доведут меня до белого каления, и я покажу им, чего стоит Козуга Молния! - воздела к небесам сухой сучок коричневого пальца она.
  - Козуга Молния? - недоверчиво переспросила я.
  - Да, - приосанилась женщина. - Пока я не вышла замуж за моего обожаемого и не стала носить фамилию Шойчи, мое имя гремело на все пять стран, - с нескрываемой гордостью поведала мне женщина.
  - Пожалуй, это было задолго до моего рождения, - пробормотала я. В ухе раздался какой-то придушенный звук... Ах, да, Гаара-сама же все это слышит! Мы с Шойчи-сан переглянулись и по обыкновению рассмеялись... Если бы не поддержка этой женщины, ставшей мне очень близкой, не знаю, как бы я выдержала все это.
  - Поди-ка сюда, деточка, - близоруко сощурилась старший архиватор, заметив гарнитуру. - Что это у тебя такое? - спросила она, когда я, подойдя ближе, наклонилась, чтобы она могла хорошенько рассмотреть вещь.
  - Казекаге-сама велел носить не снимая. Это приемо-передатчик дальнего радиуса действия, - похвасталась я.
  - Ага... - кивнула она. - Гаара-кун, тебе не кажется, что это уж слишком? - не успела я дернуться, как Козуга-сан, ухватив усик микрофона, четко выговаривая каждое слово, принялась делать внушение молодому человеку...
  - Передай ей, что не кажется, и чтобы перестала говорить со мной, как с глухонемым, я итак все прекрасно слышу, - раздалось в наушнике. Я передала.
  - А про зарядное устройство ты забыл, так? - сделала выпад Шойчи-сан, хитро изгибая седую тонкую бровь.
  - М-м-м... Сейчас принесу, - протянул Казекаге-сама. Ох, и не любит он признавать за собой мелкие ошибки! - Вы уже все там приготовили для обеда? - строго спросил он, направляя беседу в другое русло.
  - Он спрашивает, все ли готово для обеда, - пересказала я.
  - М-м-м... Сейчас будет, - в точности скопировав его интонацию, подмигнула мне Козуга-сан. Я с укором посмотрела на старушку, вот ведь хитрая бестия! Она, оказывается, все и так слышит! Но как притворяется!
  С удовлетворенным видом моя начальница отстранилась от микрофона:
  - Рю-чан, накрывай на стол... И не забудь достать мое печенье, только осторожнее с ним, оно хрупкое...
  - Да, да, сейчас сделаю, - с улыбкой ответила я, ныряя в шкафчик за тарелками и кружками.
  И тут на меня накатило... Полагаю, это было самопроизвольное проникновение в предмет, а еще точнее - в рацию, что дал мне Гаара-сама. Оказалось, что он довольно долго носил ее при себе, все время забывая мне отдать...
  Они сидят за маленьким столиком в его комнате вдвоем с братом. Поздний ужин, приготовленный кухаркой, конечно, вкуснее того, чем их потчует старшая сестра, но все же... Темари, Темари... Зачем же он так с ней поссорился? Надо было уступить, в конце-концов... Но он не мог иначе, ведь она стала оскорблять Рю, а Рю - это... Это Рю.
  Громко хлопнув дверью со словами: 'Ухожу подальше от тебя и от твоих проблем!', - Тем удалилась. Теперь сестричка уже вторую неделю торчит в Конохе у 'своего гения'. Бедный Нара... он прячет усмешку за широкой салфеткой, делая вид, что стирает с губ соус. Вчера пришло письмо от Шики с одними восклицательными знаками... Конечно, Тем-чан это хорошо, только недолго... И она теперь не знает, как вернуться, не потеряв лица, так сказать... Что ж, пусть помучается, может быть, тогда поймет, что значит для него 'эта бледная рыжая мартышка'...
  Канкуро смотрит на него со странным выражением...В карих глазах брата тонкой дымной лентой опять извивается это. То, чему он так и не подобрал названия. После того как они с сестрой замечали такое, у Канкуро появлялась очередная пассия. Свое родство с Каге старший успешно использовал в качестве золотого крючка, на который иной раз ловилась весьма симпатичная рыбка. У него закрадывается в душу очень нехорошее предчувствие...
  - Нам надо поговорить, Гаара, - темноволосый аккуратно складывает салфетку вчетверо и кладет ее на край стола. Он всегда так делает, когда разговор предстоит серьезный. В груди холодеет.
  - Да... - отзывается он.
  - Как ты относишься к... Фудзиваре-но Рю? - голос брата звучит настораживающе мягко.
  - Непосредственно, - несколько грубовато отвечает он, понимая, куда клонит кукольник.
  - Точнее... - просит брат.
  - Я очень уважаю младшего архиватора и моего стенографиста Фудзивару-но Рю, - сдержанно уточняет он и чувствует, как переворачивается все внутри от одного звука ее имени. - Она великолепно справляется со своими обязанностями, а теперь еще и взяла на себя часть моих. Рю - прекрасный человек...
  - И только? - недоверчиво склоняет голову Канкуро.
  - Ты прекрасно знаешь сам, - начинает он... - И вообще, что ты хочешь сказать этим 'и только'? - взрывается, вскакивает с места и нависает над братом.
  - Она меня... заинтересовала, - откликается кареглазый, в упор глядя на него.
  - Ты не посмеешь, - в миг онемевшими губами едва выговаривает он. Жадный зверь ревности терзает сердце окровавленными когтистыми лапами. Он чувствует, как по телу разливается гибельный холод... - Ты не посмеешь, - гораздо менее ультимативно повторяет он, понимая, что если Канкуро попробует...
  - Тогда действуй решительнее, братец - бросает старший. Потом встает, легонько кланяется и, насвистывая какой-то несложный мотивчик, исчезает за дверью.
  - Гр-р-а-а-ах! - хрупкий столик ломается под ударом тяжелого костистого кулака. Еда вперемешку с осколками посуды и обломками дорогого дерева летит на пол... От рыка дрожат недавно вставленные стекла. С ребра ладони с тихим шорохом осыпается песок. Броня опять треснула. - Убью, - шепчет он, едва сдерживая заливающую сознание багряным потоком ярость. В эту секунду он готов снова перестать считать Канкуро родственником... в эту секунду он с болью признает, что брат прав...
  Все это всплыло у меня в сознании и тут же погасло, будто свечка под порывом ветра, оставив только нечеткий отпечаток на сетчатке. Но если закрыть глаза, ты увидишь, как под веками распускается ее трепещущий огонек.
  Я села на свой табурет и задумчиво посмотрела на проделанную мной работу... Все было аккуратно расставлено и разложено... Хорошо, что рисовые шарики еще не остыли... Значит, Темари в Конохе... Вот уж никогда не желала, чтобы из-за меня ссорились родные люди, хотя, чего греха таить приятно было узнать, что он вступился за меня. А Канкуро... ну, пошутил, наверное... Хотя какие могут быть шутки с Казекаге... С очень неуравновешенным Казекаге в прошлом, который на все отвечал одним способом: 'Сабак Кью!'.
  Все ветры пустыни! Надо что-то с этим делать... Матсури, может быть, и первая, кто пригласил его на Праздник Фонарей, но, скорее всего, не последняя... А если ему понравится какая-нибудь... э-э-э... пригласительница? Я же помру на месте...
  - Казекаге-сама, вы скоро? - спрашиваю я у рации.
  - Уже иду, - отвечает она мне голосом любимого.
  'Казекаге-сама, я люблю вас', - я впервые думаю так осмысленно, так четко, так кристально ясно. Простая фраза, но отчего ее так трудно произнести?
  Обед прошел в несколько нервозной обстановке. Желания как-то разрядить атмосферу парой игривых замечаний не возникло даже у Шойчи-сан. Я обдумывала предстоящие погружения и порядком волновалась. Гаара-сама ел, не глядя на то, что перед ним. Одно было хорошо - мне удалось впихнуть в него две с половиной обычных порции... Когда я в очередной раз положила ему добавки, он наконец-то поднял глаза и тихо сказал:
  - Спасибо, Рю. Мне уже достаточно...
  Вот и все.
  К залу заседаний мы пришли вместе. Казекаге-сама пропустил нас вперед, немного задержавшись... Когда я уже сидела в своей нише, в ухо проник его свистящий шепот:
  - Фудзивара... ты только не перестарайся, ладно? - с порадовавшей меня теплотой посоветовал Казекаге-сама. - Я... считай это приказом, - жестче добавил он.
  - Понятно, Казекаге-сама. Все сделаю в лучшем виде... Но... вы же понимаете, что это не сможет послужить доказательством их вины... - прошептала я в ответ.
  - Мне не это нужно, - неживой тон его подсказал мне, что Сабаку-сама настроился на совещание. - Мне нужен путь туда, откуда приходили эти твари. Если я не могу дотянуться до кукловода, то хотя бы поломаю весь его мерзкий театр, - с завидной твердостью произнес он.
  - Хорошо. Я поищу... - с готовностью отозвалась я, закрывая глаза, чтобы острее чувствовать...
  Они входили по одному и группами по двое-трое... Все разные и все одинаковые в своем стремлении к безграничной власти. Им мешает всего лишь один молоденький мальчишка, который некоторым в правнуки годится... Один мальчишка - сын четвертого Каге, который временами упорствовал в своих заблуждениях. Сын четвертого Каге, который безропотно плясал под их дудку перед собственным жалким концом. Пятого не удалось ни запугать, ни отстранить... Рыжий дьяволенок все активнее вмешивается в их политику, перекраивая их планы... Ну да ничего, недолго ему осталось...
  Мое сознание разделилось на два потока... Один жадным щупом проникал в людей, второй руководил телом, заставляя записывать то, что слышали уши... Их всего двенадцать... Двенадцать черных душ... Замутненных сознаний... Неуклюжих мастеров интриги... И кто-то из них знает обо мне что-то, чего ему знать не следует... Первый - пусто... Второй - никакого результата... После четвертого я слишком поспешно переключаюсь на пятого и от реки моего рассудка отделяется третий ручеек... Потом четвертый... пятый... Это жутко, когда ты одновременно ты и еще кто-то. Жадно впитываюсь, перебираю, ищу... Нахожу, читаю, отбрасываю... Сливаю в себя чужие мысли, чувства, желания.
  Смотрю на них снаружи и чувствую себя ими изнутри. Намару и Райса. Молодой Сатидовари. Эта троица всем заправляет. Регулярная тайная переписка... список шиноби, завязших в этом деле...
  Ах, вот как... Они вышли на людей Пустоты! На тех, кто сотворил Холодильник... И... Все ветры пустыни! На тех, кто знает обо мне то, чего не знаю даже я! Чрезвычайно опасна... Это я-то?
  Что за призрачный метемпсихоз? Ах, так называется то, что я сейчас делаю. Как я и думала, от этого нет защиты и его далеко не все чувствуют... А вот еще функциональный метемпсихоз - перемещение души в иное тело.
  Фактический эффект бессмертия при наличии любой физической оболочки в пределах действия. Пределы действия - до двухсот метров.
  Потенциально может существовать в чужом теле. Имеется вероятность копирования матрицы сознания.
  От массы сведений у меня начинает кружиться голова.
  Абсолютная запечатанная память. Родимое пятно - это... Невозможно!
  Что-то мне нехорошо... С трудом оторвавшись от информации о самой себе я переключаюсь на то, чего хочет Казекаге-сама.
  Мои старания увенчались успехом. Две недели пути до... А не там ли было землетрясение, когда отец меня нашел? Не точно, но близко... Я переношу в себя все, что связано с этой местностью. Как попасть, коды доступа к мощным защитным станциям, пароли, схемы распределения охраны... Последнее ухваченное заставляет вздрогнуть ... глубоко под землей, там, куда веками не проникало солнце... Обширные каверны, заполненные питательной жижей...
  Я ощущаю себя громадным всемогущим фиолетовым спрутом, зависшим в безжизненной черноте космоса... Щупальца сотнями присосок оплетают чужие мыслесферы и тянут...тянут из них все, что могут. С жадным чавкающим звуком отсоединяются, стоит мне лишь подумать о том, что пора прекратить...
  Напев. Знакомый, даже родной и одновременно с тем омерзительно чуждый, нечеловеческий, я перевожу метаречь и облекаю ее в слова:
  Я - желто-зеленое чудище
  С янтарными щелями глаз.
  Я - мудрое в кованом рубище,
  Спасавшем меня не раз...
  Смиритесь, двуногие глупые,
  Нелепые игры смешны...
  Я - верное. Дикое. Вечное.
  А вам не дожить до весны...
  
  Стило ставит жирную точку в конце последней фразы советника... Переливание из пустого в порожнее, ой, простите, заседание Совета, окончено. Гаара-сама смотрит на меня:
  - Все в порядке, - на грани слышимости произношу я, - у меня есть то, о чем вы просили.
  - Наконец-то... - напряжение отпускает его, и он растекается по креслу. Последним выходит Намару-сан, беспокойно оглядывается на внезапно расслабившегося Казекаге, меняется в лице. Да, в проницательности ему не откажешь. А Сабаку-сама смотрит советнику прямо в глаза, и левый угол его тонких губ неудержимо ползет вверх, превращая лицо в устрашающую гримасу... И этот внутренний самовлюбленный демон, проступающий сквозь его бледную кожу, насмешливо говорит: 'Я все знаю... все... все... все...'.
  - Мы выходим завтра же... - краешком рта информирует меня Гаара-сама.
  Через несколько минут Гаара-сама, Шойчи-сан и я тоже покинули зал заседаний. Шойчи-сан решила отнести наши записи вы архив и заодно 'обстряпать кое-какое важное дельце'. Сабаку-сама пригласил меня в свой кабинет, чтобы обсудить заседание...
  Как только дверь его кабинета закрылась за нами, он, едва сдерживая жажду немедленных действий, обратился ко мне:
  - Ну?
  - Меня кое-что насторожило, Казекаге-сама... - мне пришлось охладить его пыл. - Почему они до сих пор не предприняли никаких радикальных мер на мой счет? Если честно, я ожидала покушений одного за другим, но вот уже минул месяц - и ничего. Судя по их информации, я чрезвычайно опасна... - хмуро поделилась я.
  - Может быть, их сдерживает мое присутствие? - чуть насмешливо произнес он, скрещивая на груди руки. Это прозвучало как: 'А не забыла ли ты, кто здесь Казекаге?'.
  - В парке ваше присутствие их не сдерживало... - ляпнула я вслух. Казекаге-сама помрачнел. А я пожалела, что напомнила ему об этом, да еще в такой невежливой форме, вот уж в точку - язык мой враг мой.
  - Я сомневаюсь, что они знали о... Я не часто бываю на... таких мероприятиях... - выдвинул предположение он.
  - Здесь что-то не так... Мы о чем-то не знаем... - я отчаянно пыталась получше сформулировать ускользающую от меня мысль, но ничего в голову не приходило.
  - В любом случае, ждать мы не можем, - отрезал Казекаге-сама. - Сейчас ты сядешь вот сюда, - он отошел к столу и решительным жестом сбросил бумаги и папки на пол, очистив место, - и нарисуешь подробный план... Всю информацию запишешь вот здесь, - он положил на стол пустой свиток. - Я пока сообщу Канкуро, чтобы собирался...
  - Вы что, вдвоем собрались идти? - сказать, что я жутко удивилась - значит, сильно приуменьшить. - Это... очень опасная затея, Сабаку-сама... - покачала головой я, но не посмела ему возражать... - Это... смертельно опасно... - все ветры пустыни, я же с ума сойду от разлуки и страха за его жизнь! И... и за свою... что же делать?
  - Ты думаешь, я этого не знаю? - очень тихо и спокойно откликнулся он, обойдя меня. - Я... не могу сейчас доверять ни одному шиноби Суны, кроме своего брата и...- он недоговорил. - Те, в ком я был уверен на все сто, погибли, когда пришла пустая тварь. Не очень походит на случайность... - с горечью завершил Гаара-сама, занимая свое рабочее место.
  - Может быть, обратиться в 'Астро'? - неуверенно предложила я.
  - К людям, которые пытались меня устранить несколько лет тому назад? - уточнил Казекаге-сама, морща безбровый лоб. - А если они перейдут на сторону Совета? Уверен, что бы эти старые хрычи ни затеяли - добром это не кончится.
  - Да что я вмешиваюсь! - в сердцах я скомкала листок, на котором вычерчивала контуры будущей карты. - Вы уже все решили, так? А мне... Не важно, - оборвала я сама себя, почувствовав, как тяжелеет его взгляд. Работать, Рю... Тебе нужно закончить это сегодня...
  Вечер подкрался незаметно... За окнами плескалась тьма... Сильнейший шиноби Суны разогнулся, отрываясь от работы. В его кабинет так больше никто и не зашел, зато он сам успел побегать... Интересно, не висит ли на двери табличка: 'Не влезай - убьет'?
  - Я все, Казекаге-сама, - я потерла онемевшую шею, похрустела скрюченными от усердия пальцами, спрятала карту и данные в футляр и подала ему.
  - Прекрасная работа, Рю, - рыжеволосый коснулся моих пальцев, не спеша забирать его. Открыл рот, закрыл... Облизал губы, избегая смотреть мне в глаза, на щеки его снова вползал румянец...Я смотрела на то, как трепещут его длинные загнутые ресницы и меня саму охватила приятная дрожь...- Не возражаешь, если я... гкхм-м... провожу тебя? - наконец-таки осмелился он.
  - Почту за честь... Гаара-сама, - улыбнулась я, чувствуя, как внутри зарождается робкое тепло.
  Он прерывисто вздохнул, взял-таки тубус, упрятал его в какой-то карман в складках мантии и, обойдя стол, подал мне руку. Я обмерла... Сейчас ... взять его за руку... Сердце заколотилось, меня бросило в жар. Завтра они уходят... Затаив дыхание я протягиваю ладонь, он перехватывает ее и сжимает, несильно, будто напоминая мне, что я - под его защитой. Я вновь чувствую его запах - кружащий голову белый жар пустыни...
  Суну окутала темень. Скудное освещение не давало запнуться обо что-нибудь или вписаться в столб, но не позволяло разглядеть людей... Я думала, он отпустит меня, как только мы выйдем из здания, но нет... Мы идем и держимся за руки... Как же это прекрасно! Его ладонь - сухая, горячая и твердая, успокаивающая и возбуждающая одновременно... Невольно в голову полезли мысли о том, что со мной могут сотворить эти сильные руки, эти длинные пальцы... Я сглотнула, едва не задыхаясь от разыгравшегося воображения. Мы шли медленно, я - потому что у меня подгибались ноги, он - приноравливался к моей походке...
  И почему я живу так недалеко? Единственный вопрос, который меня интересовал, когда мы вдвоем стояли на веранде перед входом. Дома уже все спали, ибо свет не горел ни в одном окне. Только теперь я заметила, что снаружи на самом деле...
  - Холодно... - зябко передернув плечами, я улыбнулась Сабаку-сама, будто извиняясь за то, что замерзла. Не знаю, тьма ли сыграла свою роль, или он тоже волновался из-за завтрашнего, но Казекаге-сама притянул меня к себе, заключил в стальное кольцо рук... так крепко, что я жалобно мяукнула, лишаясь воздуха.
  - Так теплее? - ласково спросил он.
  - Да, - выдавила я, пытаясь вдохнуть. Он немного ослабил объятие... Давай, Рю, сейчас, или никогда! Я, поразившись собственной смелости, обвила его руками в ответ, спрятав лицо на его груди. Упиваясь его сладостно-горьковатым запахом, я перебирала на языке слова, которые хотела сказать... Твердый подбородок Гаары-сама лег на мою макушку, как тогда - в его кабинете. В эту секунду меня озарило ...
  - Рю, - прошептал он. И в его голосе я уловила непривычные нотки... сладкая истома залила меня с головы до ног, впиталась в кожу... - Посмотри на меня, Рю...
  Я подняла голову. Наши глаза встретились, взгляды пронзили друг друга острой, неодолимой жаждой, сплелись... Я впервые отчетливо увидела, как расширяются зрачки этих ледяных очей, становясь пропастью, в которую меня затягивает водоворотом желания... По негласному соглашению, наши взоры переместились на губы: мой - на его, его - на мои.
  Он наклоняется... бесконечно долго и в то же время стремительно... Я подаюсь вверх, привставая на цыпочки, наши веки смыкаются одновременно...
  Прикосновение его губ - так недавно родившаяся бабочка касается своего первого цветка... Я захлебываюсь восторгом, крепче сжимая его сухощавое, тренированное тело ... Его руки приходят в движение... Левая перемещается к моему затылку, а правая - к талии, он втискивает меня в себя, ведомый одним со мной желанием. Я ощущаю каждый сантиметр его тела... Зачем эта мантия? Почему мы еще не...
  Поцелуй становится глубже. Повинуясь жадному движению его губ, на поверку оказавшихся мягче, чем я себе представляла, я приоткрываю рот. Я пью его поцелуй истомившимся путником у кристального родника... Пью и не могу напиться... Голова кружится, внутри все горит, горит не сгорая, лишь увеличивая вспыхнувшую от искры этого поцелуя страсть.
  С огорченным полустоном-полувыдохом с обеих сторон прерывается чудо маленького единения... Я готова заплакать от того, что это кончилось так скоро...
  - Это был мой... первый... поцелуй...
  Наши голоса одинаково вибрируют, соединяясь в пронзающую меня насквозь, чувственную мелодию.
  Я улыбаюсь ему, уже не удерживая слез... И вижу, как на его губах расцветает первая осмысленная счастливая полуулыбка... Но его лицо меняется, как только он замечает, что у меня мокрые щеки - встревожено вглядывается в меня, немо спрашивая, что он сделал не так?
  - Я... это от счастья, Гаара... -сама, - всхлипываю я, снова зарываясь в складки мантии...
  - Моя маленькая девочка... - срывающимся голосом хрипло произносит он. И в этом первом осознанном слове 'моя' столько неколебимой уверенности в исходе дела, что я не выдерживаю:
  - Пожалуйста, не оставляйте меня, Гаара-сама... - его мантия так насквозь промокнет, прекрати истерику, Рю... Ну и пусть! Я вцепляюсь в него, как уличный котенок цепляется за человека, проявившего к нему капельку заботы. - Пожалуйста, только не...
  Неожиданно его рука срывается с моей талии, другой он молниеносным движением, сути которого я не уловила, перемещает меня за свою спину. У его ног закручивается песок... Снизу поднимается чье-то опутанное лентами песка тело. Я не вижу его глаз, но сейчас они, наверное, пылают от гнева...
  Я тянусь к кокону, чтобы распознать нарушителя нашей романтической идиллии...
  - Все ветры пустыни, Гаара-сама отпустите ее! У нее же сердце от страха остановится! - выкрикиваю я, дергая его за рукав.
  - Ее? - недоверчиво переспрашивает мой любимый, затягивая пойманную добычу на веранду.
  - Это моя подруга, Кику Миэ-чан... Наверное, опять со своим парнем поругалась... Вот и ждала меня здесь... Отпустите, Гаара-сама! - я настойчиво потянула его за руку, моляще заглядывая в глаза.
  Казекаге-сама хмыкнул, едва заметным движением освободил случайную пленницу... Миэ, вывалившись из песчаной гробницы, тот час же отползла подальше, в расширенных от пережитого ужаса глазах стояли слезы. Я кинулась к ней, обняла покрепче:
  - Тс-с-с, тихо, тихо, успокойся, он не причинит тебе вреда... Он просто испугался за... меня, - в этой ситуации правда - лучший выход...
  - Ты уверена в том, что она за тобой не шпионит и не наемная убийца, Рю? - обеспокоено поинтересовался Сабаку-сама, подходя ближе, чтобы удостовериться в том, что существо, отпущенное им по моей просьбе, и в самом деле человек.
  - Уверена, я давно ее знаю! - отозвалась я.
  - Простите, Казекаге-сама, Рю-чан... я...- пролепетала Миэ, оправившись от шока. До девушки начало доходить, что она помешала чему-то интимному и моя приятельница мило покраснела... - Не хотела мешать...
  - Ничего страшного, Миэ-чан... - поспешила успокоить я. Ну да, если не считать смертельной опасности быть смятой в комок собственным Каге...
  - Что ж, у вас, по-видимому, есть что обсудить, - холодно заметил Гаара-сама. - Только не заболтайтесь, поздно уже... - это одной мне послышалась отеческая забота? - Кстати, Рю, советую тебе лечь пораньше... И приготовь все необходимое, ты уходишь с нами, - довершил он.
  От такой неожиданной новости я совершенно потеряла дар речи и не смогла выдать ничего более осмысленного, чем:
  - А-а-а... да...
  Вместо того, чтобы чинно удалиться, как полагается по должности, Казекаге-сама мощным прыжком преодолел расстояние до крыши моего дома и скрылся в темноте...
  - Круто! - выдохнула Миэ, хитро взглянув на меня. Ну все, расспросов не избежать... И как расценивать эту его последнюю фразу? Лучше, наверное, всерьез... про тренировки он ведь не шутил...
  - Миэ-чан, мне понадобится твоя помощь, - обреченно выдохнула я, помогая ей подняться. - Ты ведь уже сдавала экзамен на чунина?
  - Ты же знаешь, я провалилась, - пожала хрупкими с виду плечиками она, отряхивая с колен песок. - Так что все еще генин...
  - Это не важно... Мне нужно быстро сшить походный костюм, такой, чтобы не стеснял движений и был максимально функционален... Я ведь ничего в этом не смыслю!
  - Мне бы твои проблемы, - покачала головой девушка. - А куда это ты уходишь с ними?
  Ну, началось... Врать у меня никогда не получалось особенно хорошо, поэтому и начинать не стоило... Так что я отделалась тем, что это жутко секретная миссия и распространяться о ней я не имею права. Строго говоря, так оно и было... Мы вошли в дом, я тщательно заперла двери, проверила замки...
  - Повезло тебе, - с ноткой зависти вздохнула Миэ, оглядывая меня с ног до головы. - И что в тебе такого, чего нет у остальных девушек? Ты ведь даже не куноичи...
  - Может быть, в этом и весь секрет? Что я не куноичи... - насмешливо улыбнулась я, включая свет и приглашая подругу в свою комнату. - Ты сегодня у меня ночуешь?
  - Ага... - ответила она, плюхаясь на кровать. - Знала бы ты, как меня уже достали придирки А-куна...
  - Акаи-кун зря ругаться не станет, - наморщила лоб я. История была древней как мир... Она - куноичи, он - шиноби. Ни один не любит заниматься домашним хозяйством... Живут вместе, поскольку оба рано лишились родителей... Детская дружба постепенно переросла в нечто большее, но это ведь накладывает определенные обязательства на людей... Они еще дети, а парень старается быть взрослее, ведь он чувствует свою ответственность. И требует того же от Миэ.
  В общем, все это мне и пришлось ей объяснять, вытаскивая из шкафа отрезы разнообразной ткани. Одежду я давно уже шью себе сама - выходит значительная экономия в средствах... Не каждый может позволить себе одеваться в дорогих магазинах...
  - Рю-ниичан, ты такая... толковая, - улыбнулась повеселевшая Кику-чан. - У тебя, наверное, никаких проблем в отношениях не будет... Даже с Казекаге... Хоть у него и жуткий характер, - хихикнула девушка. - Я бы ни за что не решилась даже и близко к нему подойти, не то что поце... ой...
  - Так ты еще и видела, - с удивившим меня саму спокойствием констатировала я.
  - Ну-у-у... Да, - смущенно улыбнулась блондинка. - Но я никому не скажу! - замахала руками она. В том, что завтра об этом будет знать вся Суна и еще парочка окрестных деревенек сомневаться не приходилось.
  - Гм... говорить-то пока не о чем, - пожала плечами я, с трудом скрывая торжествующую улыбку и стараясь казаться как можно более безразличной. - Подумаешь, первый поцелуй...
  - Рю-ниичан! - притворно пихнула меня в бок приятельница, раскусив мой маневр... Мы рассмеялись.
  Лечь пораньше, а тем более выспаться, мне не удалось.
  Утро застало меня перед зеркалом. Я критически осматривала свою фигуру в новом походном костюме. В моем первом походном костюме, но, сдается мне, не последнем.
  - Ничего не скажешь, функционально, конечно... - пробормотала я, поворачиваясь и так и этак, приседая, вставая... - И двигаться не мешает, но... Может быть, не стоило его делать таким...э-э-э откровенным?
  - Ты еще Темари-сан в гражданском не видела. По сравнению с ней твои теперешние одеяния - все равно что монашеский балахон, - жутко зевая отмела мои сомнения Миэ-чан. - Зато не порвется в бою...
  - Так чему тут рваться-то? Вот этим ремням что ли? И вырез можно было бы поменьше сделать... И юбку подлиннее...
  - Вырез у тебя целомудренно прикрыт сеточкой, а под юбкой - шорты. Так что не бойся, никто не увидит ничего лишнего... - вяло покачала кистью моя приятельница.
  - Холодно будет, завтра - уже осень, - грустно парировала я.
  - А плащ тебе на что? - не осталась в долгу Кику-чан, набрасывая мне на плечи плотное красивое полотно. У горловины он стягивался шелковой лентой...
  Полюбовавшись на совместное творение еще немного, я перебросила плащ на сгиб руки и, взглянув на часы, поняла, что уже пора...
  Внизу в гостиной меня уже ждали мои жильцы. С первого взгляда я поняла, что они откуда-то уже все знают. Рин-кун от имени всех троих пожелал мне удачи и передал небольшой пакет, завернутый в желтую упаковочную бумагу. Развернув его я увидела несколько разнокалиберных кожаных сумочек с удобными креплениями.
  - Это подсумки, - пояснила Джемма, заметив мой недоумевающий взгляд. - Сюда можно положить кунаи, сюда - сюрикены, это отделение для еды, а вот - для свитков...
  - Спасибо, ребята! - с улыбкой кивнула я, бережно прижимая к груди подарок. - Я найду им применение, хоть у меня и нет ни ножей, ни звездочек...
  - Прекрасно выглядишь, сестренка, тебе идет, - важно заметила Тиа, и разбавила комплимент: - Только вот синяки под глазами все портят.
  - В Суне есть только один человек, которому они к лицу, - усмехнулась я в ответ.
  В дверь постучали. Я подпрыгнула - возбуждение от предстоящего било по нервам неумелым музыкантом, извлекая совершенно диссонирующие между собой звуки.
  - Это за мной...
  - Ты... будь, пожалуйста, поосторожнее там, ладно? - взволнованно дотронулся до моей руки Рин-кун. - А то Шойчи-сан нам головы открутит, хоть мы будем и не виноваты... - в глазах его мелькнуло лукавое выражение: - Может быть, нам стоит попросить Каге приглядеть за тобой получше, а?
  - Каге обойдется и без ваших советов, - раскатился тяжелыми валунами по комнате знакомый глуховатый голос. А я поразилась: неужели я вчера забыла двери закрыть и мы так и ночевали - заходи кто хочешь, делай что вздумается?
  - Нам пора, - он подошел ближе и крепко взял меня за руку.
  Ни слова о смене моего облика! Вот как значит, да? В его-то боевом одеянии ничего не изменилось, разве что подновил немного символы на тыкве, да сандалии почистил...
  И все же я восхищенно вздохнула, сердце невольно охватывает ликование при взгляде на этот гордый разворот плеч, уверенную осанку... Он больше не горбится, как в детстве и не смотрит исподлобья. И этот стальной отблеск бледно-голубых глаз! Ах, Казекаге-сама!
  - До встречи, - я старалась держаться молодцом и не показывать им, остающимся, как мне страшно на самом деле... Я понемногу начала понимать, что ввязалась в смертельно опасное предприятие. Борьба между Казекаге и Советом ничего хорошего народу Песка не принесет...
  Внушительная фигура Канкуро с тремя свитками за спиной маячила далеко впереди. Он пытался как-то подбодрить меня, и даже чуть-чуть пофлиртовать, но после жутковатого взгляда младшего брата, решительно обогнал нас и после ни разу не оглянулся. Гаара-сама больше не вымолвил ни слова, только заставил меня надеть плащ, обронив ревниво:
  - Прикройся...
  По улицам плыли тени, клубился, цепляясь за высотные здания, туман. Едва уловимый аромат витал в воздухе... сентябрь на носу! А в середине октября - Праздник Фонарей. Мы обязательно вернемся к нему или даже раньше, - пообещала я родному селению.
  
  Как только мы вышли за пределы мощного скального выхода, что служил естественной границей Сунагакуре-но сато, Канкуро разбежался и ушел в затяжной прыжок...
  Я беспомощно оглянулась на Сабаку-сама:
  - Мне такое не под силу!
  - Никто и не заставляет, - проворчал все еще недовольный Казекаге.
  - Я что-то не так сделала, Казекаге-сама? - спросила я, тщетно пытаясь выдернуть кисть из его жесткой ладони. Он скептически посмотрел на эти подергивания, потом взглянул мне в глаза:
  - Темари... отнюдь не пример для подражания...
  Я вспыхнула, все ветры пустыни, так и знала, что ему не понравится!
  - Вам... не по вкусу мой костюм? - решила убедиться в своих предположениях я.
  - Ты... в нем... чересчур... женственная... - постепенно убыстряя темп речи, заговорил он. Закипает...- отметила про себя я. - Неужели ты не заметила, как... на тебя смотрят... И Кан туда же! Жаль, не было времени, иначе тебе пришлось бы переодеться! - гневно завершил тираду он, автоматически сдавливая мою ладонь.
  Я пискнула от боли. Его будто дернуло током, он сразу же отпустил меня, потом вдруг обнял... Прижал к себе. - Пока ты носила эти ужасные длиннополые юбки и бесформенные блузки, я еще как-то мог сдерживаться, - завораживающе опасным тоном очень тихо, но так, что меня пробрал озноб, заговорил Гаара-сама. Его губы касались моих волос на макушке. - Я ведь не твердокаменный, Рю... Под песчаной броней живое тело... я... молодой мужчина, Рю... И, - он сглотнул, обрывая себя. У меня вновь в голове все перемешалось от его близости.
  - Я... тоже... не кукла, - прошептала я, крепко стискивая его в ответном объятии.
  - И теперь... ты очень отвлекаешь... меня от спасения... мира, - докончил Сабаку-сама со вздохом.
  - Можете вернуть меня в Суну. Мы еще не ушли далеко, - обиженно пробормотала я ему в грудь.
  - Так торопишься попрощаться с жизнью? - несколько грубо спросил Сабаку-сама. А ведь он с самого начала не собирался меня оставлять там, - поняла я. И сказал так поздно, что я с ними пойду, чтобы не наделала каких-нибудь глупостей...
  - Простите, Казекаге-сама, я не подумала... На что вам такая глупая и неблагодарная ученица, которая даже двигаться быстро не может? - сокрушенно добавила я.
  - Потому что я... ты... Хм-м-м... - он отстранился, повернулся ко мне спиной, снял тыкву, перевесил ее наискосок на грудь и опустился на одно колено: - Забирайся!
  - К-куда? - опешила я.
  - Сюда...- он похлопал себя по плечу. - Давай, пока я не передумал, - с тенью усмешки поторопил меня Казекаге. Недоверчиво косясь на него, я подошла ближе. - Руками обними меня за шею, а ногами обхвати талию, аккуратнее... - давал указания он, пока я неуклюже взбиралась ему на спину. - Вот так, - на выдохе он встал, передернул плечами, пытаясь удобнее распределить дополнительный вес, то есть меня...
  - Вам же тяжело, Гаара-сама, - попробовала запротестовать я.
  - Ты легче моей тыквы, - упрямо вздернул подбородок он. - Держись крепче...
  Разгон, прыжок... Воздух бьет в лицо, свистит в ушах, волосы развеваются по ветру... С ума сойти, как же это здорово! Какой он сильный! Я утыкаюсь носом ему в затылок, вбирая тонкий аромат дорогого шампуня... Его волосы щекочут мой лоб... Теряя голову от счастья, я осторожно целую его в шею, туда, где нет жесткой корки доспеха... Он едва заметно вздрагивает, будто прислушиваясь к ощущениям. Мне так хочется помочь ему, поддержать, и я погружаюсь в него... Сейчас я уже могу разобрать на этапы весь процесс призрачного метемпсихоза...
  Через это можно влиять не только на сознание объекта, но и на его физическое тело - это дает невероятные возможности, в том числе и боевые.
  Физическое тело - есть проявленная составляющая метатела. Метатело - это то, что иногда остается после разрушения видимой оболочки. Сильно поврежденные метатела - это призраки. Не слишком поврежденные - духи. Полные и обладающие возможностью создать оболочку - демоны. Я соединяю свое метатело с чужим. В это трудно поверить, но еще более сложно представить...
  Если бы мной занимались в течение всей жизни, а не последние пять недель, кто знает, что бы из меня вышло?
  Если бы мне рассказали все, и не пришлось бы высасывать крохи обрывочных знаний о себе из других...
  Привал мы сделали только во второй половине дня... Я буквально отвалилась от спины любимого и, кое-как переставляя конечности, принялась бродить по кругу... Тело болело, руки-ноги затекли... Отчаянно хотелось есть.
  Песок, песок... всюду только песок... Но завтра мы должны будем выйти на мостик, который пересекает какую-то хилую речушку. За ней - уже зелень и где-то недалеко онсен.
  - С Фудзиварой-сан все в порядке? - опасливо покосился на меня Канкуро, присаживаясь в тени одного из громадных камней, до половины ушедшего в песок.
  - Она не куноичи... - пояснил Гаара-сама, снимая тыкву и потирая натруженные плечи.
  - Э-э-э... да? - брови старшего поползли вверх. Все ветры пустыни, это и в самом деле странно, что в скрытом селении живет человек, которому до шиноби - все равно что ползком до луны?
  - Зато умею другое. И без этого мы бы никуда не пошли, - спокойно отозвалась я.
  - Интересно было бы узнать, что это такое, - с сомнением проворчал старший брат Гаары-сама.
  Я оглянулась на Казекаге: можно? Он задумался, потом медленно кивнул: можно.
  - Смотрите внимательно, Сабаку-сан...
  Я втекаю в его разум тысячью ручейков, копируя в себя матрицу его сознания...
  Я-он произношу вслух:
  - Ничего себе!... - зеркальным отражением удивления в его глазах дергаю рукой так, как ХОТЕЛ это сделать он...
  Я-он спрашиваю:
  - Озвучить все мысли? - и мотаю головой из стороны в сторону синхронно с кукольником. Разрыв контакта.
  - Это называется призрачный метемпсихоз, - отвечаю я до того, как он успевает спросить. - Теперь во мне есть слепок вашей личности, Сабаку-сан, и я могу предугадать некоторые ваши действия. И буду способна к этому до тех пор, пока не произойдет нечто, что изменит ваше отношение к миру...
  Я присела на горячий песок, оперевшись спиной на один из валунов, расположенных по кругу. Расстегнула плащ, позволила ему соскользнуть с плеч. Гаара-сама не возражал - в пустыне сейчас жарко. Я подумала, что сейчас самое время рассказать им кое-что, заслуживающее внимания:
  - За нами пойдут спустя несколько часов... Совет не хочет, чтобы о его планах узнала какая-нибудь другая скрытая деревня... Поэтому они наняли отступников. Старик Намару с превеликим удовольствием изничтожил бы половину Суны, начиная с Шойчи-сан и ее семейства, если бы не надеялся использовать наших шиноби в своих целях. Очень далеких от мирных, надо сказать...
  - Поче... - 'му ты не сказала этого раньше?'... не дав договорить своему сенсею, я не слишком вежливо отвечаю:
  - Стали бы вы меня слушать...
  - И не подумал бы, - подтвердил Канкуро-сан. - Он даже мне не объяснил, в чем дело... Сказал, что по дороге все расскажет. Я уже и не помню, когда мой братец последний раз вот так бросался с головой в авантюру, полагаясь исключительно на себя... - весело заметил он. - Если честно, я уже соскучился по хорошей драке... Да, кстати, в Коноху заглянем?
  - Там Темари, - это было произнесено так, как обычные люди говорят 'само собой'...
  - Это... все связано со мной, - я пересыпала из ладони в ладонь горсть песка, - но пока не знаю как. Я чувствую в себе силу, однако не могу разгадать ее природу. Советники пойдут на многое, чтобы заставить меня вернуться... Я... для чего-то им очень нужна.
  - У них... было много времени... до того, как ты осознала... это, - Гаара-сама отпил из фляги с водой, жестом предложил мне, я не стала отказываться. - Почему они не сделали ничего... раньше? Если Намару знал...
  - Я думаю, ответ можно будет найти там, куда мы сейчас направляемся, - автоматически перебирая в себе чужеродные элементы иных личностей и уничтожая ненужные, чтобы не засорять собственное метатело, задумчиво ответила я. - Этот объект - последняя рабочая станция Пустоты. Нужно будет действовать очень осторожно, а еще лучше - по четко разработанному плану, - я повертела в руках фляжку моего обожаемого человека, сделала еще пару глотков, касаясь губами того же края, что и он, когда пил. Косвенный поцелуй... Мы переглянулись, его ресницы дрогнули, уголки губ самую малость приподнялись. Я смущенно опустила взгляд...
  - Можно будет подключить Нару. Это воплощение лени дружит с головой... - отреагировал на мои слова старший Сабаку-но.
  В разговоре возникла пауза...
  - Рю... - младший указал взглядом рядом с собой. Пришлось подниматься и подходить. Отведя меня в сторонку, он с тревогой вгляделся в мои глаза:
  - Ты... меняешься, Рю... Когда ты... э-э-э... демонстрировала Кану свои способности ты... стала им... Не внешне - внутренне... Это страшно... Рю.
  - Понимаю, - сдержанно ответила я, отводя взор. - У меня... во мне... все ветры пустыни, это называется 'частичная непроизвольная эвакуация абсолютной метапамяти'... Не спрашивайте, откуда я знаю - не скажу.
  - Придется навестить Тсунаде... Ее наверняка заинтересуют твои... термины, - последнее слово было произнесено с таким явным отвращением, что я поежилась. Он хотел добавить что-то еще, но передумал.
  - Вам крайне не по душе то, что со мной творится, да? - до боли закусив губу, я медленно переводила взгляд с его подбородка к губам, носу... и выше - к бледно-голубым вымороженным озерам глаз.
  - Я плохо понимаю сущность твоих изменений, это меня... кхм... беспокоит, - он длинно выдохнул, оглянулся на брата, надвинувшего капюшон на лицо, нерешительно положил ладони мне на плечи, сжал. А затем заговорил, стремительно выплевывая слова, будто это была раскаленная галька... - Я... боюсь, что с тобой может случиться что-то плохое... Со всеми нами. У меня... дурное предчувствие, Рю.
  Холод, который я так долго загоняла внутрь, мерзлая муть, подавляемая присутствием Казекаге, выплеснулась наружу, оплела меня сетью, стеснила... Я не поддамся. Пусть твои предчувствия оправдаются хоть тысячу раз, мой родной, но я не...
  - Если рядом со мной вы, мне ничего не страшно... Даже уме...
  Его ладонь закрыла мой рот, прерывая речь. Огненноволосый покачал головой, неторопливо убрал руку от моего лица, переведя ее на затылок. Я накрыла его широкую кисть своей узкой ладошкой, чувствуя шероховатость песка, покрывающего кожу Казекаге... Плывущие изменчивые тени под истончившейся коркой льда глаз Гаары-сама несли с собой сотни слов и у всех их был один смысл. Я ощутила, как в сердце ржавым кунаем воткнулась тупая ноющая боль. Я поняла его. И это понимание было глубже, чем все мои погружения в него.
  Родимое пятно вновь дало о себе знать с трудом выносимым жжением... Я стиснула его руку так крепко, как только могла. Мы постояли так еще немного, просто глядя друг другу в глаза, после нужно было быстро поесть и двигаться вперед.
  Была уже глубокая ночь, когда мы пересекли границу Страны Ветра и оказались на территории Огня. Отсюда около двух суток пути до Конохи. Чахлая растительность приграничья успела смениться густо разросшимся лесом, и шиноби пришлось идти по среднему ярусу - самым толстым веткам деревьев.
  Если бы мы не останавливались, то оказались бы на онсене уже к следующему утру, но Казекаге решил не торопиться... Понятно, почему. Я почти спала, бессильно повисая на нем, и все время сползала, тем более из-за дополнительной нагрузки он быстрее уставал. А уставший боец - полбойца. Без меня они бы ушли гораздо дальше...
  Ночлег было решено устроить на обширной поляне, которую окружали высокие тонкоствольные деревца, а подлеска метров на двести кругом не было, так что подобраться к нам незамеченными могли только очень опытные и серьезные враги.
  Кое-как приведя меня в чувство и добившись более внятного, чем: 'А? Что? Кто?' - Гаара-сама велел мне готовить ужин, как только вернется Кан. Я боролась с подступающим сном и старалась найти очертания Сабаку-сама в окружающем мраке по дыханию, которое слышала в наушнике. Канкуро, ушедший за хворостом все никак не возвращался, меня внезапно охватил страх...
  - Гаара-сама, - передатчик транслировал куда-то в темноту мой тихий голос.
  - Да? - мгновенно откликнулся он.
  - Ано... Казекаге-сама, чем вы заняты? - полюбопытствовала я.
  - Опробую... свою новую... технику, - спокойно ответил рыжеволосый откуда-то справа. Я повернулась на звук, так хотя бы создавалась иллюзия, что я его вижу.
  - А в чем она состоит, если не секрет? - продолжала допытываться я, лишь бы заглушить пугающе непривычные звуки ночного леса: шорохи, перешептывания, писки, отдаленное завывание каких-то животных...
  - Я создаю... замкнутую полосу песка, который даст мне знать, если эту линию пересечет крупный... объект, - снисходительно объяснил он. Уже не делает таких больших пауз между словами - с удовольствием отметила я про себя. Звук его голоса успокаивал и рождал внутри неясное, однако согревающее тепло. Я поплотнее укуталась в плащ, которым меня накрыл Казекаге-сама, когда пристроил под одно из деревьев...
  - Спасибо, Гаара-сама, - выдохнула я, поражаясь тому, с какой нелепой нежностью прозвучали эти простые слова. Ответом послужило невнятное 'М-м-м...'.
  Вернулся Канкуро с охапкой веток, умело и быстро развел огонь, я подобралась поближе. Тьма за кольцом света, отбрасываемым костром, казалось, стала еще гуще и неприятнее. Гаара-сама вынырнул из нее, как из черной воды, подошел к нам. Сел, а потом и лег, глядя на весело потрескивающее пламя...
  Я достала из сумки, которую все это время нес старший Сабаку, котелок, упакованное в промасленную бумагу вяленое мясо, хлеб, пропаренный рис... Две дополнительные фляги воды мы набрали в той маленькой речке, поэтому вскоре в котелке уже весело булькал кипяток...
  Братья с интересом наблюдали за мной, временами подкладывая в огонь веток по моей просьбе.
  В любом случае наш очень поздний ужин, или очень ранний завтрак, удался.
  - Жаль, что ты не ниндзя, - закидывая руки за голову и вытягиваясь у догорающего костра, заявил Канкуро-сан.
  - Ну да, это было бы менее проблематично, - согласилась я.
  - Нет... Это было бы... гораздо вкуснее на прошлых миссиях, - со вздохом улыбнулся он. - Может быть, ты теперь всегда с нами ходить будешь?
  - А не подарить ли тебе ... на день рождения... губозакаточную машинку? - мрачно ответил за меня младший брат.
  - Тем более Казекаге-сама будет трудно все время меня на себе таскать, - добавила я.
  - Ничего, я не слабее...- отыскал выход Канкуро-сан. Я не нашлась, что ответить, Гаара-сама только чуть повернул голову, чтобы встретиться отнюдь не ласковым взглядом со старшим братом. Канкуро отвел глаза, неловко кашлянул:
  - Кхм... Э-э-э... Ну ладно, пора уже завязывать с разговорами и спать... Надеюсь, те отступники, которых упоминала Фудзивара-сан, будут иметь совесть и придут утром...
  Я тоже на это надеюсь, - подумала я, но вслух не сказала.
  В темно-красных отсветах углей мы приготовились к ночлегу. Канкуро-сан и Гаара-сама устроились так, чтобы я находилась по центру, то есть между ними. Так никто не сможет добраться до меня сразу, если вдруг что случится. Казекаге устроил себе импровизированное ложе из песка, его брат растянулся прямо на траве, не снимая свитков с печатями вызова кукол. Мда... Спать совсем расхотелось, точнее, немоглось. Ложиться не было никакого смысла, поэтому я осталась сидеть. Взгляд бесцельно бродил по рдеющим в чернильной жиже ночи развалинам сгоревших веток, выискивая во вспыхивающих символах подобие смысла... Насыщенный кислородом похолодевший воздух кружил голову, таинственно мерцали с неба далекие звезды.
  Время текло сквозь пальцы, а веки никак не хотели смыкаться или хотя бы тяжелеть. Устала до того, что не могу уснуть? Это не про меня, я почти весь день провела на спине Гаары-сама, с чего уставать-то? Интересно, как там Шойчи-сан одна справляется? Совет сейчас, видно, на ушах стоит... И чего я им так впилась? А наемники должны бы нас уже нагнать... Вот что меня тревожит. До такой степени, что я с трудом могу это признать. Как эти двое могут так спокойно дрыхнуть, когда я трясусь от мыслей типа 'вот-вот начнется'?
  - Почему не спишь? - неожиданно прошелестело в ухе. Я подскочила на полметра и чуть не ухнула в еще горячее кострище.
  - Лезет в голову всякое, - пожаловалась я, сглатывая и оглядываясь.
  - А говорила, со мной не страшно, - насмешливо хмыкнул он. - Иди... сюда...- дрожь пронзила меня с макушки до пяток, все ветры пустыни, теперь-то уж точно уснуть мне не светит! Дважды он повторять приглашение не будет, Рю, так что хватит метаться и делать вид, что ты записная скромница... Я вздохнула, покорившись собственному внутреннему голосу. Слабо различив очертания Казекаге, я двинулась к нему почти ползком, вытянув руку, чтобы случайно не упасть, вставать на ноги не рискнула, мало ли, наступлю еще на него, как потом оправдываться буду?
  Он поймал меня за запястье и осторожно притянул к себе. Второй рукой я нащупала нагрудник, повела ладонь вверх, и, ощутив твердый подбородок, на котором уже начинала пробиваться щетина, как-то вдруг замерла. Это было так необычно, не видеть его, а чувствовать... Он завозился, подвинулся:
  - Ложись...
  - Куда? - едва слышно спросила я.
  - Сюда, - Казекаге-сама бережно перехватил меня за талию, помогая улечься рядом. Руки пришлось убрать... Теперь я чувствовала его сильное напряженное тело всей спиной...
  - Немножко неудобно... Гаара-сама, а можно я... на плечо вам лягу? - ужаснувшись тому, как это нагло прозвучало, я все-таки не стала брать свои слова обратно.
  Он молча перевернулся на спину, и через несколько мгновений моя голова уже покоилась на его широкой груди, до плеча я почему-то не дотянула. Одна рука моя была прижата к телу, а второй я непроизвольно вцепилась в мягкую серую кожу нагрудника. Ну точно - бездомный котенок, которого первый раз взяли на руки... Однако Сабаку-сама не возражал. Его правая ладонь коснулась моих волос, погладила их, потом уверенно замерла и больше не двигалась. В эти мгновения я даже, казалось, не дышала.
  - Так лучше, - прошептал он с очень неопределенной интонацией...
  - Это вопрос или утверждение? - осмелилась уточнить я.
  - И то, и другое, - ровно произнес Пустынный.
  - От вас всегда так приятно пахнет, - зачем-то брякнула я, наверное, потому что меня именно сейчас безумно волновал этот терпкий будоражащий аромат.
  Шиноби ничего не ответил. Впрочем, я и не ожидала ответа... Его тепло согревало меня сильнее, чем плащ, видимо, оно же подействовало так успокаивающе, что через несколько минут я задремала... И сквозь эту полудрему до меня вдруг дошло, что я слышу стук его сердца. Ровный, чуть ускоренный, мощный. Судорожный вздох сорвался с губ, расслабившиеся, было, мышцы вновь напряглись.
  - Чш-ш-ш... Спи, Рю, - теплый воздух от его губ достиг моего лица, заставляя прилагать все усилия для того, чтобы не возжаждать большего... Зачем же вы так мучаете меня, Гаара-сама? Какое 'спи'? Ох, из огня да в полымя! Лучше бы уж сделала сонный вид, тогда, когда он спросил... Спокойствие, Рю, только спокойствие... В двух метрах от вас храпит Канкуро, так что даже по обоюдному желанию ничего не выйдет... Чтобы отвлечься (!) я стала медленно, прислушиваясь к своим ощущениям, погружаться в него.
  - Опять... - обреченно пробормотал он, зная, что сопротивление бесполезно. Я проигнорировала его слова, пытаясь внутренне узреть его сущность. Спустя некоторое время мне удалось сконцентрироваться настолько, что передо мной стали проявляться светящиеся контуры его метатела...
  Но, все ветры пустыни, как только оно проявилось полностью, я не смогла сдержать пораженного всхлипа. Звук вышел тихим, потому что Казекаге в этот момент, будто догадываясь, ЧТО я могу увидеть, буквально вжал мою голову в себя, приглушая бурное проявление моих эмоций... Как ему удается сохранить рассудок и жизненные функции с ТАКИМ телом?
  Пустоты, заполненные некрозными остатками духа Шукаку, разложившейся информационной мертвечиной, отравляющей его суть, переплетались с обширными наростами бурно пульсирующей предельной силы воли. Нечеловеческой силы воли, сказала бы я, если бы не была на все сто уверена в том, что я сейчас лежу рядом именно с человеком.
  Я увидела, что между моим и его метателами тянутся тоненькие, не толще волоса, полые трубочки, по которым от меня к нему, поблескивая в разверзшейся кругом черноте, течет жизненная энергия. Она же и образовывает плотные сгустки вокруг некротических очагов, не давая заразе распространяться дальше... Так вот в чем причина его стабильности! Уже около четырех лет я служу ему источником питания... С тех пор, как впервые неосознанно соединила нас тогда, по его возвращении. Он получил мощный заряд от Чиё-сан, однако если бы я не... Нет. Об этом я думать не стану. Наверняка, нашелся бы какой-нибудь выход... Для метател не существует ни пространства, ни времени, тем более эта связь очень хрупкая, практически незаметная, а для тех, кто не знаком со спецификой моих способностей, и вовсе не очевидная вещь...
  Постепенно вязкая антрацитовая бездна растворяла меня в себе, и уже вступая в привычно цветной мир сновидений, я почему-то подумала, что совсем не знаю его...
  Чужие ниндзя не появились и утром. И это несколько разочаровало как Канкуро, так и его младшего брата. Я опасалась показаться слабачкой, поэтому не стала говорить, как же я довольна этим прискорбным для некоторых фактом. Однако меня занимала мысль о том, что могло остановить их. Или кто. И зачем? Чтобы лучше думалось, я даже прикрыла глаза. Если Совет уже не горит желанием решить мою проблему самым простым способом, значит, это перестало быть им выгодно. Или они нашли иной, гораздо менее затратный путь? Что-то здесь не так, причем НЕ ТАК до липкой жути... Я ведь видела эти мысли, я знала об этом их плане, когда они еще толком и не сформировали его... Старику Намару не откажешь в умении рассчитывать и осуществлять многоходовые комбинации. Стоит вспомнить его тонкую игру по устранению отца Гаары-сама. Его так никто и не заподозрил. И я бы не заподозрила, если бы не прочла его, поскольку зацепиться было абсолютно не за что. Все они там в разной степени ядовиты... Какое-то скорпионье гнездо, честное слово! Что же они задумали на этот раз? Решив для себя, что я поразмыслю над этим, когда будет больше спокойного времени, например, на онсене, я вздохнула и открыла глаза.
  Старший Сабаку-но уже разогревал на вновь зажженном огне то, что осталось от вчерашнего ужина.
  Позавтракав, мы собрались, Казекаге-сама снова заставил песок окутать тело доспехом (на ночь он его сбрасывал), оставив незащищенной только заднюю поверхность шеи. Я смущенно улыбнулась, когда заметила это... Наверное, ему понравилось... вчера. Кое-как разобрав пальцами перепутавшиеся волосы я заплела их в косу, чтобы не доводить до состояния колтунов. Закрепив прическу шнурком, который предусмотрительный Рин положил в один из подсумков, повернулась к мужчинам, которые терпеливо ожидали, пока я закончу:
  - Готова!
  Гаара-сама неторопливо проговорил, перевешивая тыкву на грудь:
  - Может быть, зря мы ушли... Нас никто не преследует, - на лицо его надвинулась тень.
  - Прежде у тебя не возникало сомнений в правильности собственных действий, братец, - оглянулся на него Канкуро, заинтересованно приподняв брови. - Взрослеешь, - со вздохом завершил кукольник.
  Казекаге отделался традиционным 'Хм-м-м', повернулся ко мне, кивнул... Я молча забралась ему на спину, крепко прижалась, уткнувшись в затылок любимого человека:
  - А мы ведь остановимся ненадолго в бане, правда? У меня после ночевки на песке все чешется, - прошептала ему на ухо я, Гаара-сама скосил на меня глаза и так же тихо ответил:
  - Остановимся... Но в Конохе... подберем... более закрытый... вариант...
  Я не стала переспрашивать чего именно: моей одежды или ночевки.
  Горячие источники встретили нас славным людским гомоном... Было слышно, что клиенты там пребывают в хорошем расположении духа. Небольшой деревянный домик был густо обсажен красивым декоративным кустарником, все еще зеленым, несмотря на то, что осень уже начинала вступать в свои права. Позади дома я разглядела заборчик, отделяющий, вероятно, придомовое пространство от собственно бань. В небо поднимался легкий парок...
  - А! Онсен! Онсен! - я готова была петь от радости, предвкушая, как окунусь в исходящую паром горячую воду... Смою накопившуюся усталость, хотя бы на время... забуду... Просто забуду обо всем. Гаара-сама и Канкуро-сан вдруг остановились, странно озираясь кругом. Я тоже притормозила:
  - Что-то случилось?
  - Не то что бы... случилось, - поводя плечами, ответил Сабаку-сан, - какое-то странное чувство.
  - Рю, ты никогда ведь раньше не покидала Скрытую деревню Песка? - в упор взглянул на меня Казекаге-сама.
  - Нет... А что? - я жизнерадостно улыбнулась, вслушиваясь в отзвуки веселья, доносившиеся со стороны бани.
  - Человек, который впервые... оказывается... в непривычной обстановке... ведет себя по-иному... Не так, как ты, - с нажимом произнес он. Я замерла на месте, открыла было рот, чтобы возразить, однако его слова заставили меня призадуматься.
  - Хм-м-м... Вообще-то Гаара прав, - прищурился мастер кукол. - Помню, на первой нашей миссии, мне, пожалуй, было лет десять, когда мы перешли границу и оказались в лесу, я долго не мог в себя прийти от удивления. У нас тогда не было парка в деревне... и деревья... речки, которые текут просто так, откуда любой человек может бесплатно брать воду, или даже купаться! Все это было очень... ново... - молодой мужчина улыбнулся приятным воспоминаниям.
  - Ты чуть шею себе не свернул тогда, - проворчал младший Сабаку-но.
  - Это ты мне чуть шею не свернул, - возмутился Канкуро-сан. - А я, между прочим, всего лишь оступился!
  - И рухнул на меня всем своим немалым весом, - мрачно довершил рыжеволосый, по обыкновению складывая руки на груди.
  - Тебе-то что, а я вот об твой уплотнившийся песок лоб расшиб! - кукольник непроизвольно вскинул руку к голове.
  - Потому что под ноги надо смотреть, а не ворон считать! - нахмурился Казекаге-сама.
  На сердце стало тепло от этой их дружеской перепалки, да, время течет... Мы становимся другими...
  Прямым ударом раскаленной иглы в мозг вплавились чьи-то слова: 'Полагаешь, оно будет расти?' - и чей-то отклик, от которого, мне почудилось, с меня сейчас слезет кожа: 'Время течет, Ичимару... Мы становимся другими... Оно будет расти...'.
  Я заметила, что за спиной подозрительно тихо, только когда дошла до дверей домика. Что дело плохо, стало понятно в ту же секунду, как я обернулась, чтобы поторопить обоих Пустынных.
  Они стояли, вытянувшись в струнку, бездумно глядя перед собой, и глаза их были ПУСТЫ. Пальцы Канкуро-сана пришли в движение, будто зажили отельной от кукольника жизнью. Поднявшийся со стороны бани ветерок играл полами боевого одеяния Гаары-сама, перебирал огненные пряди его волос, и нес с собой неуловимый запах опасности и предвестие близкой беды.
  Приказав себе не впадать в панику, я приблизилась к своим спутникам и осторожно потрогала сначала одного, потом второго... С виду они в порядке, что не так то? Как жестоко мне пришлось пожалеть, что я не куноичи в тот момент! Я совершенно растерялась, не знала, что делать в таких случаях и бестолково вертелась вокруг них, кусая губы и ломая руки. Взвинченные нервы заставляли чутко реагировать на любой звук...
  - Спокойствие, только спокойствие! - я схватилась за голову, сжала ее так, что показалась - вот-вот хрустнут кости. Думай, Рю! Думай! '...смогли заключить троих сильнейших ниндзя Суны в гендзюцу'... Все ветры пустыни, это его внешнее проявление... Но почему я тогда не... Ладно же, хорошо, если это оно, то где-то рядом источник этой напасти. Скорее всего, среди тех, кто сейчас в бане. Одной соваться туда не следует, но как справиться с этой техникой? Ведь я только приблизительно знаю о ней из книг... Впрочем, есть одна мысль...
  Проникновение в двоих разом далось легче, чем я предполагала, но тяжелее, чем когда мы тренировались с Казекаге. Я опасалась удара в спину, ведь тот, кто способен охватывать чрезвычайно мощной техникой иллюзии отнюдь не маленький радиус вокруг онсена - довольно опасный противник. И он вполне может оказаться тем же человеком, что довел Гаару-сама и его родных до Йонби-но йомы. Дрожь пробрала меня с ног до головы. Что я буду делать, если у меня не получится? Иллюзионисту такого уровня, который легко воздействует на Казекаге и его старшего брата, ничего не будет стоить... уничтожить... нас...
  Из моего метатела выхлестнулись толстые, усеянные присосками щупальца, опутали шиноби, я ощутила неровную, неправильную, чужую пульсацию, искажающую ритм движения энергии по их телам. Нет, это совсем не гендзюцу. Он пытается продавить их, впитаться в них, стать ими, чтобы... управлять, как тем чудовищем в парке... Но только это не такая тоненькая связь, которую во тьме отсутствия сознания можно и не обнаружить. Это просто бревна какие-то, а не каналы! До чего топорное, грубое, мерзкое по своей сути воздействие! Исполнившись отвращения и ярости, я вырастила из метатела псевдоконечности... Сколько бы времени это не заняло, но мне необходимо сломать это прежде, чем он сломает их... Прежде всего - Канкуро-сан. Потому что Гаара-сама продержится сам гораздо дольше из-за нашей с ним связи...
  Я вмешиваюсь в процесс подчинения, мгновенно с той стороны приходит ментальный ответ. Обрывочные звуки, нелепые, странно звучащие слова, незнакомый язык, которого я не понимаю... Я передавливаю энергетические каналы, раздираю их оболочку, втекая туда, выстраиваю мощный буфер...
  Он начинает дергаться, серебристо-черная жижа хлещет из раны, поглощается окружающей тьмой - так выглядит его метаэнергия в тонком мире. Мне неприятно, жижа щиплет кожу, и хотя я понимаю, что это ощущение - лишь физическое проявление того, что происходит на самом деле, легче не делается.
  Сабаку-но Канкуро-сан приходит в себя и тут же падает на колени, его рвет прямо на жухлую тощую травку. Мужчина кашляет, глаза его слезятся. Это последствия разрыва метаконтакта.
  Я хватаюсь за второй канал, одновременно заставляя двигаться губы. В этот момент я удивительно четко разделяю себя и собственное тело:
  - Выйдите из зоны поражения, Канкуро-сан. Четыре шага назад. Пожалуйста... выйдите... из зоны... поражения... Канкуро-сан...
  Он слышит мой голос, понимает меня, потихоньку отползает к пыльной грунтовой дороге, по которой мы сюда добрались. Потом кое-как поднимается на ноги, возвращается, взваливает на себя неподвижное тело младшего брата и отходит обратно.
  Как только шиноби оказываются вне контура воздействия, который я смутно вижу как белесые переливающиеся жидкие нити, мне становится легче. Значит, я все же переоценила противника... или недооценила себя? Оглядываюсь назад: Гаара-сама постепенно приходит в себя, мотает головой, крепко вцепившись в волосы, будто пытаясь вытрясти оттуда остатки иного присутствия. От сердца отлегло. С ними все будет в порядке.
  А теперь, дорогой мой паучок, я попробую добраться до тебя, ведь я вижу, откуда исходит твоя сеть... Но мою ментальную атаку перечеркивает десяток сюрикенов... Канкуро кричит, в наушнике я слышу Пустынного: 'На землю'. Но, даже падая, я понимаю, что не успею увернуться. Со свистом рассекая воздух, три заточенных звездочки впиваются в меня, поражая наискосок левое плечо, центр груди и правый бок. Тело взрывается болью, я слышу собственный вопль, полный жалкого отчаяния и страха. Это не боевой вскрик шиноби, которого учили переносить повреждения стоически и находить в них силы для новых атак. Отключить болевые рецепторы.... Мне нужно попробовать... отключить их... Все просто... как у... как тогда... в...
  - Убью, - хрипит Гаара-сама, распечатывая тыкву.
  Канкуро вызывает своих кукол. Всех троих разом.
  - Погодите... я... постараюсь... снять... его... паутину, - на какое-то время мое тело полностью лишается способности чувствовать. Переборщила. Это почти паралич... Но для метатела не имеет никакого значения. Там я все еще крепко приклеена к своему оппоненту... Я устремляюсь к нему по безвольно обвисшим останкам энергоканалов... Пожрать и переварить... Превратить это тело в кровавый комок пищи... Меня мутит от собственных, из ниоткуда возникших злобных мыслей. Подбираюсь к зависшему в пустоте пульсирующей серебряно-черной капле... Он потратил треть собственного тела на выращивание каналов... Идиот... Тем легче будет умертвить... Пожрать и...
  Сеть, в которую попали ниндзя Суны, истаивает, возвращая часть энергии своему хозяину.
  - Можно, - киваю я.
  Они рвутся вперед, словно почуявшие кровь хищники, Гаара-сама, окруженный струями бешено извивающегося песка, и Канкуро-сан, в сопровождении деревянной тройки. *Не прерывая движения, Пустынный безмолвно спрашивает у меня, все ли в порядке. Я растягиваю губы в жестокой ухмылке, уже предвидя исход:
  - Только не подпускай их близко, пока не могу... шевелиться, - секунду, Рю... Ты сказала 'не подпускай'... Нет времени думать о вежливости, говорю так, как нужно ...
  Сандалии Казекаге вгрызаются в землю толстыми рифлеными подошвами, руки молниеносно выносятся вперед из-за спины, направляя две толстые струи песка на чужаков. Он не двинется отсюда, даже если на него нападут все ниндзя мира разом...
  Мое сердце переполняется благодарностью, потом я перевожу взгляд на домик. Там, в его темных глубинах сидит тот, кто руководит этими людьми. Стоп. Почему я больше не... ах, вот оно что! Мой враг закрылся внутри переливающегося расплавленным серебром кокона. Этакий вариант абсолютной защиты. Он не может двигаться в таком состоянии, но и мои атаки не принесут никакого результата...
  Их втрое больше, чем нас... На их лбах посверкивают в лучах стоящего в зените солнца перечеркнутые протекторы. Дождь, Туман, Камень. Нам придется туго. И если мне придется выбыть из боя...
  Я смыкаю веки, сосредотачиваясь на глубоком и спокойном дыхании любимого человека, которое слышу через рацию. Я больше не боюсь. Растворяюсь в темноте, отыскивая пульс энергии, отличной от моей. Вокруг моего неподвижного тела бушуют стихии, схлестываются в смертельном противостоянии вода, земля, дерево, песок... Щелкают суставы нечеловечески быстрых кукол Канкуро, я слышу пение ветра, обтекающего остро отточенные лезвия их клинков...
  - Рю, быстрее! - жемчужные капли слов падают сверху, текут, впитываясь в мою суть, отдавая свой смысл...
  - Это требует времени, Казекаге-...сама. Держитесь! - выплескиваю с его сознание я. Светящиеся точки. Две. Три. Четыре. Мой максимум - пять. В спокойном состоянии. В мирной обстановке. И это была не работа с метателами. Это было действие через сознание. Получится ли у меня сейчас? Ведь мне нельзя прекращать подпитывать щиты, что я установила на своих... вот они - светятся золотой скорлупой правильной яйцеобразной формы, не допуская смертельных повреждений, и в плотном и в тонком мирах. Мои щупальца пульсируют, прокачивая энергию от меня к ним. Как велики мои возможности? Как долго я продержусь в таком ритме? Все ветры пустыни, пожалуйста, пусть меня хватит до конца, иначе...
  О том, что может случиться иначе, я предпочла не задумываться, переключаясь на сиюминутные задачи. Перед внутренним взором неожиданно проносится ряд каких-то замысловатых картинок, у меня возникает стойкое ощущение дежа вю. Так уже было. Когда? Где? Со мной ли? Я обдумаю это позже...
  Намеченная жертва еще не знает, что будет с ней через секунду. Проламываю энергетический доспех, наспех сотканный человеком, владеющим бледной тенью моих способностей, вгрызаюсь в мягкое переплетение узловатых трубок. До моего слуха доносится отчаянный визг, и на меня нисходит переворачивающий мир с ног на голову боевой азарт...
  
  Пришла в себя я, по всей видимости, много позже. Уже внутри домика, ощутила себя лежащей на чем-то мягком. Оказалось, что меня оставили одну в небольшой гостевой комнатке, а мягкое - футон. Из наушника доносились хорошо различимые голоса моих спутников. И еще каких-то людей.
  - Спасибо, спасибо вам огромное! - женский.
  - Хорошо, что онсен остался цел... вы нам так помогли... - мужской.
  - Значит, они заперли вас в погребе, - интонации старшего брата Казекаге было невозможно ни с чем спутать.
  - Ждали нас, - угрюмо подытожил глава Суны.
  Значит, мы победили. И все живы... Удалось ли им захватить того, кто... Я попыталась встать и тут же повалилась назад с болезненным криком. Родимое пятно вновь дало о себе знать, но такое ужасное проявление его активности было у меня впервые. Казалось, между ребер вонзились раскаленные клещи и вот-вот вырвут окровавленный кусок моей плоти... На мой ор прибежали оба Сабаку-но, Канкуро-сан загородил проход в комнату, Гаара-сама упал рядом, с размаху стукнувшись коленками об пол, навис надо мной, встревожено вглядываясь в лицо:
  - Что такое, Рю? Тебе плохо?
  Меня скрутило в три погибели, я не могла оторвать рук от живота, по щекам струилась влага, глаза на лоб лезли от раздирающих живот спазмов:
  - Пятно-о-о, - захлебываясь слезами, провыла я. Коленом он выпрямил мои подтянутые к животу ноги, бесцеремонно уселся на меня сверху, крепко взял за запястья и силой развел руки в стороны:
  - Мне надо... посмотреть, Рю, - неужели он меня... уговаривает? - Ты ведь ранена... Я... перевязал тебя... как мог... Но вдруг что-то не так?
  Почувствовав тяжесть его тела, я постаралась успокоиться. Сквозь мучения пробилась будоражащая и даже приятная мысль: 'Все ветры пустыни! Он меня перевязывал...'.
  - Лежи смирно, - строго сказал, заметив мои потуги вновь закрыть болящее место, как только он взялся за край моей рубашки. Стиснув зубы, я повиновалась. Как только ткань поднялась достаточно, Гаара-сама охнул, на переносице появилась глубокая складка:
  - Это... не нормально...
  - Что там такое? - всхлипнула я, силясь приподнять голову, чтобы разглядеть себя.
  - Оно так... раздулось, - расширенные глаза мастера кукол живо обрисовали мне сложившуюся ситуацию.
  Гаара зыркнул на брата так, что тот поспешно отвернулся, и даже, пожалуй, зажмурился.
  Мне все же удалось взглянуть... Белые полоски бинтов наискось пересекали грудь и живот, но этот участок кожи оставался открытым. Пятно было сухое и горячее, к тому же все в какой-то... чешуе, что ли? Вокруг него сквозь кожу проступили толстые, абсолютно нефизиологичные для нормального человека вены.
  - Я... тогда... на Совете... прочитала... Это не просто Знак. В нем заключена моя абсолютная память. Понятия не имею, что это такое, но это очень неприятно...
  - Проклятие! Почему каждый раз, когда нужна помощь медика, рядом никого нет? - чертыхнулся Канкуро-сан.
  - Ты ведь... как-то отключала боль в бою, Рю... - пальцы рыжеволосого Казекаге все еще нервно двигаются в бесполезных попытках облегчить мое состояние. - Вспомни, как это делается, давай!
  - Откуда вы знаете, Гаара-сама? - тяжело дыша, спрашиваю я.
  - Почувствовал.
  Я ведь когда-то это делала, - приходит вялая, но в то же время кристально ясная мысль. Часто. Приходилось... Мне приходилось это делать... Едва ли не ежедневно... Белые черви пальцев листают толстый журнал с записями на незнаком языке. Я слышу змеиное шипение - я помню его голос. 'Ты будешь переживать это, пока мне не удастся научить тебя контролю над твоими физическими телами...'. Меня переполняют омерзение и жуть. Я хочу убить... уничтожить... его, но... Он требует. И я... подчиняюсь... Найти и отключить болевые рецепторы, блокировать нервные импульсы седьмого порядка. Словно строчки из чьих-то лекций плывут в моем воспаленном мозгу. Но это дает результат. Через несколько минут я уже ничего не чувствую, кроме дикой усталости.
  - Можете слезать, - ворчу я, хватаясь за край рубашки и пытаясь прикрыть живот. Словно солнце проглянуло из-за свинцовых туч, на лице любимого проступило облегчение.
  - Я... - он стремительно наклоняется ко мне, пользуясь тем, что брат сейчас не видит нас и шепчет в самое ухо, забыв о том, что на нас надеты приемники: - Я... не хочу... тебя... потерять...
  Через секунду он уже стоял на ногах и протягивал мне руку, чтобы помочь подняться... Я в недоумении наморщила лоб: мне помстилось, или он действительно это сказал?
  Со вздохом я приняла его большую ладонь, кое-как встала.
  - Э-э-э... Кхм... Мне уже можно смотреть? - немного виновато спросил Канкуро-сан.
  - Можно, - отозвался за меня его младший брат, - только осторожно...
  - Гаара... - с укором вздохнул кареглазый и покачал головой.
  Мы вышли во двор. Снаружи все еще светило солнце, следовательно, я не так уж и долго провалялась в отключке. Однако от живописного местечка мало что осталось. Собственно в онсене, вода которого окрасилась в розовый, отмокают куклы Канкуро. Все остальное припорошено песком Казекаге, в сторонке под проломленным в нескольких местах забором аккуратно сложены завернутые в белые мешки трупы. Девять штук. Все-таки не достали они десятого. Жаль. А у меня были к нему вопросы. Может быть, мне удастся выяснить что-то и у этих мертвецов? Хорошо, что он не устроил им Императорские Похороны. Гаара-сама, проводив меня изумленным взором, тихо спрашивает в рацию:
  - Зачем?
  Я усаживаюсь прямо на землю перед уже начинающей понемногу распространять сладковато-едкий трупный запах кучей тел:
  - Хочу выяснить, кто это был.
  - Но они же... - начинает Гаара-сама, с сомнением глядя в мою сторону.
  - Это не имеет значения. Мне нужны огрызки их метател. Они должны быть где-то поблизости. Метатело теряет связь с физическим не сразу после смерти. Сначала отходит главная магистраль, девять дней после этого лопаются побочные связи. По одной в день, - выдаю я, как по писанному. Но я не помню, откуда это знаю. Откуда?
  - Как пожелаешь, - поджимает губы Казекаге-сама.
  Я вхожу в тонкий мир, беспокойно озираясь, готовая к любым сюрпризам. Темно и тихо. Я повышаю чувствительность, изменяя собственное метатело до неузнаваемости. Но вот, постепенно начинают проявляться. Один, два, четыре. Я угробила четверых из девяти. Двое - на совести Канкуро-сана и трое - за Сабаку-но Гаарой-сама. Наверное, это было страшно. Я не хочу этого видеть. Не хочу становиться свидетельницей этому... Никогда не подозревала в себе склонности к убийству. И не имеет значения для тех, кто уже никогда не сможет возродиться, то, что я оборонялась, а они нападали.
  Медленно перебираю их дергающиеся от судорожной боли распада сущности. То, что я сейчас испытываю можно сравнить со слюнотечением у очень голодного человека при виде пищи. Только что рассуждала о морали, а теперь с жадным урчанием заталкиваю в себя ментальные останки людей.
  Правильно. Все правильно. Энергия не может взяться ниоткуда, если ты потратила ее часть, то необходимо восстановить утраченное. Пусть и таким отвратным образом. Да... начинаю сомневаться в том, что я - человек. В меня проскальзывают чужие воспоминания. Видения, мысли, чувства. Как осколки цветного стекла...
  Круглая комната с высоким потолком, перед ними сухой старец в сероватых одеяниях советника Суны. Высокий темноволосый человек с заостренными чертами не лишенного приятности лица, их наниматель, беседует с ним. Полукругом сидят на полу восемь его товарищей.
  - Вы ведь гарантировали, что проблем с вашим Казекаге не будет, мол, от яда он не защищен... И что я узнаю? Мало того, что ваши Сабаку-но уничтожили последние экземпляры, весьма дорогостоящие, между прочим, никийских дьяволов, так еще и забрали его с собой!
  - Что вы так вцепились в этот злосчастный протектор, Ичимару-доно? - скрипит старик, но живо поблескивающие глаза выдают его внимательность.
  - Это не просто протектор, Намару-доно, - скучающий тон его очень обманчив. - Это модуль постоянной памяти осевого сервера нашей рабочей станции. Хуже всего то, что вы не предупредили нас о том, что в Суне есть человек, существование которого чрезвычайно опасно для Пустоты. Она смогла убить единственного в своем роде Опустошенного, который был нашей козырной картой в самых тяжелых ситуациях. И вы тщитесь убедить меня в том, что это существо, которое сейчас называет себя Фудзивара-но Рю, не представляет особых проблем?
  Тот, которого назвали Намару, обводит их, притихших, злым и пристальным взглядом.
  - Ваши люди умеют молчать, Ичимару-доно?
  - Они полностью под моим контролем, советник, - оскаливается его хозяин.
  - И как долго вы сможете удерживать их в таком состоянии? - скепсиса в голосе старика хоть отбавляй.
  - Как долго мастер может удерживать на нитках куклу? - вопросом на вопрос ответил он. - Мне жаль, что наше общее мероприятие откладывается на неопределенный срок... Однако я настоятельно рекомендую вам проявить решительность в действиях, Намару-доно... Я до сих пор ожидаю результата.
  - Я не могу один противостоять такой могущественной организации, как 'Астро'. Все мои попытки добраться до этой девчонки пересекаются в корне. А все старая Шойчи, чтоб ей провалиться! Да и этот противный мальчишка, сыночек Четвертого, теперь ее опекает... Когда мы принимали ее архиватором, я думал, что смогу подчинить ее, но пролетел сквозь сознание, будто эта Рю была пустой внутри, - возмущенно завершил он.
  Темноволосый жутковато улыбнулся:
  - Вы не поверите, насколько близки к истине, упоминая в сочетании с ее именем слово 'Пустота'...
  Воспоминания оборвались, видимо, где-то здесь был поврежден сектор его памяти... Я связана с Пустотой и этим Ичимару. Почему он повел своих людей на смерть, если знал, что я - опасна? Тем более выступить против Казекаге и его брата... И они обогнали нас той ночью.... Не может такого быть, чтобы не заметили и прошли мимо. Нет, обогнали, надеясь застать врасплох, устроили засаду. Был уверен в своей победе? В том, что на этот раз дело у него выгорит? Еще больше вопросов! Но увы, сколько я не ковырялась, в остальных не оказалось ничего интересного. Их воля и сознание были замутнены куда сильнее, чем у первого.
  Пришлось возвращаться в физический мир. Распахнула глаза и увидела, что слева и справа стоят и напряженно вглядываются в меня Гаара-сама и Канкуро-сан.
  - Ну что такое? - ой-ой, сбавь обороты, Рю! Что это за капризный тон? Я поднялась и только потом заметила, что от смердящей кучи остались только мешки.
  - Это я и хотел бы узнать, - сложил руки на груди Казекаге-сама.
  - Я восстановила баланс сил путем поглощения останков метател. А физические тела разложились самостоятельно. Это нормально, - пожала плечами я.
  - Сомневаюсь, - обронил Сабаку-сама.
  
  На онсене нам довелось задержаться. У меня разболелись раны от сюрикенов, попытки отключить боль успеха не имели, поэтому пришлось снимать повязки и осматривать меня вторично. Не могу сказать, чтобы я особенно была рада тому факту, что возилась со мной старушка Ханна, так зовут владелицу бани. По крайней мере, после ее снадобий мне немного полегчало. Знак тоже 'успокоился'. Обеспокоило другое, она сказала, что сюрикены и кунаи, которыми поранило не только меня, но и братьям-шиноби досталось, возможно, были отравлены. Хороших медиков в округе не было - только два ветеринара в соседней деревне. Канкуро-сан заявил, что чувствует себя прекрасно и, раз уж выдалась такая возможность (бесплатно провести вечерок в баньке), то он намерен воспользоваться ей на полную катушку. Казекаге по обыкновению отмолчался, и старший брат решил, что он тоже согласен. Мне оставалось только кивнуть, ведь и у меня не наблюдалось симптомов отравления. Пробурчав что-то вроде: здоровье начинаешь ценить тогда, когда его уже нет, бабушка Ханна удалилась, чтобы приготовить нам ужин.
  Канкуро-сан закончил возиться с Саншо, Карасу и Куроари. Он тщательно отмыл их, почистил и смазал суставы и заново покрыл все оружие ядом, пообещав запечатать марионеток немного позднее.
  Покосившись на эту странную стражу, рассевшуюся у самого источника, я сняла халат, выданный мне владелицей, и вошла в воду. Ранки от звездочек были успешно залеплены какой-то влагонепроницаемой дрянью, поэтому намокнуть им было не опасно.
  Несмотря на то, что баня была смешанной, к источнику я спустилась первой. На этом настоял Гаара-сама...
  Водрузив на голову влажное полотенце, я погрузилась по плечи в горячий источник. От воды поднимался парок, где-то одиноко стрекотала еще не уснувшая цикада, потемневшее небо выпускало на волю первые звезды. Все ветры пустыни, как же хорошо! Опустив веки, я наслаждалась покоем и теплом, не мешал даже легкий зуд от заживающих порезов. Это была еще одна странная вещь, о которой мне непреминул сообщить Казекаге-сама... 'Я думал, что знаю только одного человека, на котором ТАК все зарастает'. Интересно, почему я это считала чем-то само собой разумеющимся? Наверное, потому что мне не доводилось получать сколько-нибудь серьезных повреждений до сих пор, ну, не считая того случая, когда Гаара-сама учил меня летать в парке... Наверное, тогда он счел мое быстрое выздоровление заслугой медперсонала.
  В наушнике слышалась возня и тихий разговор Пустынных. Говорил в основном старший, от младшего можно было услышать разве что 'Хм-м-м'. Им выделили одну комнату на двоих, мне сегодня предстояло спать отдельно. О чем я уже успела посожалеть. Через несколько минут я невольно прислушалась к их беседе, потому что речь зашла обо мне...
  - Фудзивара-но Рю-сан полна сюрпризов, а, братец? Вот уж от кого не ожидал... Когда в нее попали, думал, все, кончилось наше путешествие... Если бы я не знал, что она не куноичи, то сказал бы, что у нее необычно сильный кёкэй гэнкай. Не двигаясь с места порвать четырех преступников рангом не меньше B...
  - Я уже ни в чем не уверен, - судя по звуку, Гаара-сама укладывал футон поудобнее.
  - А что она? - зашелестела ткань, брякнули перекладываемые вещи. -Тебе ничего не говорила о том, кто были эти люди?
  - М-м...
  - Надо бы расспросить ее, как вернется... Бабуля Ханна сказала, что скоро ужин, я хочу успеть искупаться до него. Ты со мной?
  - Угу.
  Я вздохнула, вот так всегда, не дают побыть эгоисткой, только расслабишься, оказывается, уже и вылезать пора:
  - Казекаге-сама, я уже выхожу, можете собираться, - передала я в микрофон. Еще одно сдержанное 'Угу'.
  Столкнувшись с ними на входе в дом, я впервые поняла, насколько они похожи... Канкуро-сан без грима выглядел совсем не устрашающе, внешность у него вполне даже благородная, только он чуть плотнее своего младшего брата. Очень необычно было видеть Казекаге-сама в махровом халате на... все ветры пустыни, у него же под этим халатом ничего нет... то есть, есть конечно, и даже более того, но... Я совершенно по-дурацки застыла на месте, жадно пожирая глазами стройную фигуру обожаемого человека, пораженная сделанным открытием, потом густо покраснела и, пробормотав нечто маловразумительное, стремительно скрылась из вида обоих мужчин. Гаара-сама сопроводил это действо непонимающим взглядом, но ничего не сказал.
  Запершись в комнате, с бешено колотящимся сердцем я упала на футон и накрылась с головой одеялом. Какое счастье, что мы сегодня спим не рядом, иначе я бы не вынесла этого! Пока наши выстиранные и аккуратно починенные добрыми руками спасенной владелицы онсена костюмы сушились на натянутых во дворе веревках, ходить и спать, по всей видимости, нам предстояло в халатах. Минут через двадцать будем ужинать... я закусила губу, стараясь унять буйство воображения, но получалось у меня из рук вон плохо. Хуже всего было понимать: он так же, как и я, слышит все, что я делаю. Из наушников донесся плеск воды, спокойный длинный вздох Гаары-сама... Шорох сбрасываемой с широких плеч теплой ткани... О-о-о! Перестань, Рю... Сейчас же прекрати... Промаявшись большую часть времени и все-таки кое-как справившись с собой, я вспомнила, что нужно бы привести себя в порядок перед тем как садиться за стол.
  Заглянув в общую раздевалку и убедившись, что там никого нет, я подошла к своему шкафчику. Увлеченно копаясь в нем, занятая собственными мыслями, я не услышала его шагов, а когда поняла, что он молча стоит сзади и наблюдает за мной, было уже поздно. Сглотнув, я медленно выпрямилась, расческа все-таки нашлась, но... разве это сейчас имело значение?
  Пустынный подобрался ко мне вплотную, дыхание его сбилось, я напряженно ожидала дальнейших действий... Аромат, исходящий от него, окутал меня с ног до головы, заставляя трепетать каждый нерв и хватать ртом испарившийся куда-то воздух. Крепкие руки обвились вокруг моего тела, одна обхватила талию, вторая - плечи, стараясь не причинить мне боли, Гаара-сама несильно сжал меня, привлекая к себе.
  - Твой... запах... - глухо прошептал он, зарываясь носом в мокрые и еще не распутанные волосы. Происходящее покрылось какой-то светлой дымкой, стирая границы реальности, заставляя думать, что это - сон. И такого на самом деле не может быть. Потому что он... и потому что я... Но это было. Теплые пальцы прошлись по моей шее, отводя в сторону волосы... Обжигающее дыхание любимого сместилось с затылка на шею, секунда - и его сухие, чуть обветренные губы коснулись кожи там же, где я целовала его вчера и... сегодня, как будто возвращая этот блаженный 'долг'... Поцелуй все длился, вызывая сладостную дрожь, колкий жар растекался по коже от места соприкосновения по всему телу...
  - Гаара-...сама... - подобием стона сорвалось с моих губ.
  Он отпустил меня так же неожиданно, как и обнял, и отошел к своему шкафчику, а я стояла столбом, зажмурившись и сжав кулаки до хруста в пальцах. На глаза наворачивались злые слезы: почему он всегда обрывает вот так... Почему не... Схватив расческу, я, не глядя по сторонам, вернулась к себе. Его чрезвычайно неуверенный голос по рации нагнал меня у самого порога:
  - Я... просто не знаю... что делать... дальше.
  Это признание ввергло меня в ступор. Интересно, и почему это я решила, что он должен знать и уметь абсолютно все? Только потому что он Казекаге? Обеспокоенный моим молчанием он бросил в эфир:
  - Рю?
  - Простите, Гаара-сама, я... тоже... не умею... Но научусь! - тут же горячо пообещала я, вызвав с его стороны нечто вроде смущенного смешка.
  - Неопытный... в этот раз... у тебя... будет... учитель, - нерешительно завершил он.
  Я не нашла что еще сказать и чувствуя, как щеки горят румянцем, взялась за свои волосы.
  К столу я вышла позже всех, когда услышала в наушнике нетерпеливое покашливание Казекаге-сама и поняла, что тянуть дальше нет смысла.
  Низкий столик в просторной комнате, где со вкусом были расставлены расписные ширмы, предлагал обильную трапезу. Все выглядело таким аппетитным, что я невольно сглотнула. Две маленькие подушечки из трех уже были заняты Казекаге и его братом. Последняя ждала меня.
  Кукольник вертел в руках бутылочку саке, раздумывая, выпить или все же отказаться. Решился, налил в маленькую чашку прозрачной жидкости... Я села напротив него рядом с Гаарой-сама. Негромко мы пожелали друг другу приятного аппетита, Канкуро-сан поднял чашечку:
  - Ваше здоровье!
  Казекаге кивнул, я несмело улыбнулась.
  - Гаара, может, ты тоже будешь? - Канкуро-сан щелкнул по горлышку бутылки ногтем.
  - Только в следующем году, - ответил тот, подвигая к себе блюда с мясом и рисом.
  - Рю? - скорее в шутку, чем в серьез предложил Сабаку-сан.
  - Мне... тоже еще нет двадцати, - пробормотала я.
  - Скучные вы ребята, - притворно огорчившись, вздохнул молодой мужчина. - Сюда бы Тсунаде-сама, вот кто знает толк в развлечениях!
  - Не стоит слишком расслабляться, Кан. Не забывай о нашей цели, - предупредил брата Казекаге-сама.
  - Ну, кто бы говорил... - мастер кукол принялся за еду, не забыв добавить в заветную чашечку еще немного саке. Опрокинув в себя вторую порцию, он откинулся назад: - Вспомни наше первое посещение Конохи. Тогда кто-то забыл о плане начисто... И это точно был не я.
  - Это было давно, - с трудом, словно не желая, чтобы я об этом узнала, отозвался рыжеволосый. - И... я был другим...
  - Да... Знаешь, я даже рад, что у нас тогда ничего не вышло... Иначе Сакура не спасла бы мне жизнь... и вообще... - Канкуро-сан мечтательно закатил глаза. - Жаль, что она не хочет переезжать, я ведь ей предлагал...
  - Твое нахальство, Кан, меня... удивляет, - Гаара-сама прекратил есть, положил палочки рядом с тарелкой. - Ты... - он оглянулся на меня, но потом все же продолжил, - отнюдь не стараешься хранить ей верность... Скажи спасибо, что она смотрит на это сквозь пальцы!
  - Не вижу в этом ничего такого... Если бы мы были вместе, я бы не стал обращать внимания на других... - пожал плечами темноволосый.
  - А если бы она так же свободно думала об отношениях? - видимо, этот спор между ними не первый и не второй, - подумала я. - Но заканчивается одним и тем же: каждый остается при своем мнении. - Между прочим, Сай... до сих пор... к ней... неравнодушен...
  - Я не ревнивый! - расхохотался Канкуро-сан, но в глубине карих глаз мелькнула затаенная мука. - Может быть, ты станешь лучше понимать меня, когда познаешь секрет плотского удовольствия, - сообщил он таким тоном, что я залилась краской и мысленно пожелала исчезнуть.
  - Кхгм... - Гаара-сама выразительно посмотрел на старшего брата, - оставим эту тему, - он повернулся ко мне: - Рю, поделись с нами тем, что узнала... гм... сегодня днем...
  - Угу, - я прожевала суси, которое только успела положить в рот, и стала излагать, стараясь не повышать голос, мало ли, ведь и у стен есть уши: - Человека, напавшего на нас, зовут Ичимару. Он шиноби Пустоты и состоит в прямом сговоре с советником Намару. Девятка отступников находилась в его непосредственном подчинении, я полагаю, что он управлял ими примерно так же, как Сабаку-сан своими куклами, только... как бы выразиться... на более тонком уровне. Те существа, которые напали на вас у логова Василиска, назывались никийскими дьяволами и были одним из видов биологического оружия Пустоты. - Канкуро-сан нахмурился и очень недобро глянул на меня. Пожалуй, он и не предполагал, что я так осведомлена. - Как и Опустошенный в парке Суны. Помните, Казекаге-сама? - шиноби только кивнул. Я смолкла, давая им время оценить услышанное.
  - И если вы еще не сказали вашему старшему брату о цели нашего путешествия, я восполню этот пробел. Мы направляемся к последней рабочей станции Пустоты. Это комплекс лабораторий, научно-исследовательских центров и жилых помещений, располагающийся довольно глубоко под землей... Кстати, Казекаге-сама, тот протектор все еще у вас?
  - Да. Это... его вещь? - хищно блеснул светлыми глазами Гаара-сама.
  - Нет. Этот артефакт принадлежит Пустоте, - сообщила я. - Вещь чрезвычайной важности. Думаю, не сложно оценить насколько... Металлическая пластина представляет собой осевой накопитель данных... Грубо говоря, на нем есть огромная масса данных о том, что представляет собой Селение, скрытое в Пустоте.
  - Откуда у тебя такая подробная информация? - настороженно спросил кукольник, и расслабленность ушла из его позы. Распахнувшийся на груди халат продемонстрировал несколько шрамов, оставленных разным оружием, и курчавую темную поросль, скрывавшуюся в складках ткани где-то под столом. А ведь он отнюдь не полный... У него просто сильно развита мышечная масса... - сказал кто-то внутри меня чужим оценивающим голосом.
  - Гм... понемногу отовсюду. Включая мою абсолютную память... Плюс я слила в себя кое-что от одного из бойцов. Разделяю ваши опасения, Сабаку-сан, вероятно, они не беспочвенны. Я ведь рождена не в Суне. И даже не в Стране Ветра. Скорее всего, - глубоко вздохнула, чтобы придать самой себе смелости признаться в собственных догадках, - я... из народа Пустых.
  На лице старшего Сабаку-но появилось торжествующее выражение, мол, какой я догадливый!
  - Почему? - Казекаге-сама уставился в тарелку, вид у него был такой, будто он тщательно что-то обдумывает. И мне пришлось рассказать им обоим о моих видениях человека с белыми пальцами, способности управлять физическим телом как будто оно - лишь сложная машина, о том, что голос Ичимару я уже когда-то слышала, и его слова, обращенные к старику Намару: 'Вы не поверите, насколько близки к истине, упоминая в сочетании с ее именем слово 'Пустота'...
  - Странно другое... - пробормотал кареглазый, морща лоб. - Шойчи-сан говорила, что Пустота исчезла много столетий назад, все, что сохранилось - сказания и легенды. А тут на тебе! Не только живые и здоровые представители давно сгинувшего народа, но еще оказывается, что они не так уж и слабы...
  - С точностью до наоборот... - не предвещающим ничего хорошего тоном констатировал Казекаге-сама.
  - Пустые что-то задумали. И для этого им нужен Песок. Но почему-то не могут реализовать свои планы, пока я... жива, - подытожила я.
  - Что-то эта затея нравится мне все меньше и меньше, - Канкуро-сан налил себе еще, плотнее закутался в халат и выдал: - А не окажем ли мы им любезность, появившись на этой чертовой станции вместе с этой штукой и Рю-сан в придачу? Лично я довольно слабо представляю себе их способности и возможности, а лезть в скорпионье гнездо за алмазом голой рукой как-то не хочется...
  - Мы же не втроем туда идем. С нами будут шиноби Листа, - напомнил Гаара-сама.
  - Играть на поле врага опасно, - настаивал на своем кукольник.
  - Тебя здесь никто не держит, - скомканная салфетка полетела на пол. Злые холодные глаза сузились. Я вся сжалась внутренне. Не люблю, когда он начинает сердиться. А характерец у него не сахар... Терпит, вроде бы, молчит, кажется безразличным, а потом как выдаст! Хоть стой хоть падай... - Дверь - в той стороне.
  Старший закрыл глаза, сложил руки в замок, выпрямился. Наверное, считает про себя до десяти, чтобы не сорваться... И кто сказал, что он более уравновешенный?
  - Не надо делать из меня труса, братец, - глухо и так, что мне стало не по себе, наконец ответил кукольник. - Я пытаюсь трезво оценить обстановку, несмотря на выпитое. А ты, хоть и не взял в рот ни капли, ведешь себя, как пьяница, который хвастается тем, что за день перейдет пустыню...
  - Вы еще подеритесь, - громко предложила я, переводя на себя внимание обоих мужчин. - И так понятно, что дело принимает серьезный оборот, но не надо меня со счетов сбрасывать. Если мои догадки верны, то у вас есть по крайней мере одна приличная фигура... Пустые сделали три провальных попытки уничтожить преграды к достижению неизвестной нам цели. Это должно бы внушить им уважение к Казекаге-сама и его семье. И к 'существу, которое сейчас называет себя Фудзивара-но Рю'.
  Братья переглянулись, одинаково вздохнули, губы Канкуро дрогнули, расползаясь в извиняющуюся улыбку... Колючки льда в глазах Казекаге истаяли, он снова взял в руку палочки, неторопливо подцепил с блюда кусочек рыбы:
  - Но знают ли они о том, куда и зачем мы направляемся?
  - Скорее всего, да, - вынуждена была огорчить его я. - У вас такое выражение лица было после заседания, что догадался бы всякий... К тому же они точно угадали часть нашего маршрута, обошли нас и ждали здесь. Однако сейчас Ичимару один и ослаблен. Я, конечно, могу выяснить, куда он делся, но отвлекаться на погоню...
  - Не стоит, - закончил за меня мастер кукол.
  - Нам нужно очень и очень тщательно подготовиться. Второй попытки не будет, - после этой фразы нужда в дальнейшем обсуждении отпала, и ужин прошел спокойно.
  Позже старший Сабаку-но отправился запечатывать кукол, оставив нас наедине.
  - Наши комнаты рядом... - немного неуклюже начал разговор Гаара-сама. - Но лучше не запирай дверь, хорошо...
  - Не буду... - согласилась я. Мы чинно сидели рядом, в полуметре друг от друга, я - слева от него. Ведь ни за что сам этого не сделает, - подумала я и, набравшись смелости, подвинулась к нему ближе. Теперь мы соприкасались рукавами... Я искоса разглядывала его, сердце заходилось в сладостной муке, выбивая ритмом его имя... Чуть влажные после купания волосы, просыхая, снова топорщились в разные стороны, грудь мерно вздымалась, серая махровая ткань слегка разошлась, приоткрывая незагорелую кожу с легкими завитками рыжеватых волос. На щеки моего обожаемого Казекаге мелкими шажками взбирался румянец. Спустя мгновение я уже была крепко обнята и прижата к груди, едва ли не лежа на нем... Замирая от радости, я ощутила пылающей щекой тепло его кожи, мысли понеслись в такт гулко бьющемуся сердцу шиноби. Перебирая концы пояса халата Гаары-сама, я таяла в его жилистых руках от благодарности за такие проявления чувств, ведь ему это не легко дается...
  - Рю...
  - М-м-м? - я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Желтый свет светильников сделал его глаза зеленоватыми, и в этой прозрачной зеленой воде мелькали юркие рыбки невысказанного...
  - Нет... Ничего, - он ласково погладил меня по голове, зарылся длинными пальцами в волосы, да так и застыл, вперившись в пространство перед собой. Пауза была долгой, но он все-таки продолжил: - Мы пропустили несколько дней...
  - А? - похоже, был мой черед выражаться междометиями...
  - Тренировки, - напомнил он.
  - По-моему у меня неплохо получается, - пробормотала я, вдыхая его запах, к которому примешивалось нечто едва уловимое, сугубо мужское, то, что рождало внутри эту страшную жажду...
  - Хм... Твои успехи впечатляют, - его взгляд сместился на меня, превращая маленький костерок внутреннего пламени во всеохватный пожар. - Но этого мало. Мне нужно чтобы ты стала гораздо... сильнее...
  - Мне иногда кажется, что в тво... вашем присутствии я могу гораздо больше, чем... когда вас нет рядом... - поделилась я.
  - Мне тоже, - рыжеволосый наклонился, неловко чмокнул меня в висок, смущенно отстранился, отворачиваясь, чтобы я не могла заглянуть ему в глаза. Он рывком поставил меня на ноги, одновременно поднимаясь сам: - В Конохе будем к обеду.
  Его ладони сжимали мои плечи, эта молчаливая поддержка была важнее многих слов.
  - Спокойной ночи, Гаара-сама, - я привстала на цыпочки и коснулась губами уголка его тонких губ. Он замер, потом чуть повернул голову... Оглушенная и ослепленная, ничего не замечающая кругом, я растворялась в его поцелуе, истаивала свечным воском от внутреннего жара... Мои ладони сами собой оказались на его груди, я замерла, прислушиваясь к ощущениям... Еще! Еще! Еще! Без остановки твердило сердце, изнывая от сладости... Неужели так будет всякий раз? Я хочу, чтобы это никогда не кончилось...
  Но все имеет свое завершение. С сокрушенным вздохом оторвавшись от меня, и покрепче обняв перед расставанием, Гаара-сама пробормотал:
  - Какая уж тут спокойная ночь...
  
  Как и следовало ожидать, никто не выспался. Я - потому что бесконечно прислушивалась к тому, как беспокойно вертится на своем ложе любимый человек, вздыхает, ругается под нос, кляня вошедшую в кровь и плоть за долгие годы сосуществования с Ичиби привычку к бессоннице. Канкуро-сан - потому что, цитирую: 'Ты меня испинал уже всего, братец, черт побери... (пауза) О-о-о! И почему эта комнатка такая маленькая! (пауза чуть дольше) Проклятие, лучше в следующий раз я лягу на улице', - занавес.
  К завтраку собрались, сонно протирая глаза, и расселись, едва не натыкаясь друг на друга за тем же столиком, что и вчера. Поели, то что уже успела приготовить хозяйка онсена, не чувствуя вкуса пищи и на автомате отвечая на ее вопросы.
  Одежда наша уже высохла, поэтому мы, не задерживаясь, переоделись и, попрощавшись с хозяевами, отправились в дальнейший путь. Всю дорогу до Скрытой деревни Листа я бессовестно продремала, прижавшись к спине Гаары-сама. Поэтому, когда шиноби спустились на землю с очередного дерева, и Казекаге, крепко придерживая меня за руку, помог встать на ноги, сначала не могла понять где мы находимся. Под ноги стелился желтоватой лентой укатанный тракт, впереди маячили высоченные, приветливо распахнутые ворота со знаком 'Огонь' на самом верху. Меня охватило волнение, ведь через несколько минут я увижу его друзей, тех, кто когда-то спасал ему жизнь, людей, без которых я потеряла бы смысл своей жизни - его, Сабаку-но Гаару-сама.
  Сна уже не было ни в одном глазу, Канкуро-сан едва ли не бегом достиг ворот, мы с Казекаге-сама чуть отстали. Я увидела, как у выхода с той стороны собираются люди, переговариваются, смеются, обнимают Канкуро, хлопают по спине. Мы вступили внутрь и тут же оказались окружены плотной толпой. Казекаге облепили со всех сторон, я почувствовала, как меня от него оттесняют и испугалась, Сабаку-сама схватил меня за руку и сжал. Я придвинулась поближе и так и стояла, краснея от вопросительных взглядов...
  - Гаара! Гаара! - высокий светловолосый шиноби протолкался к нам, в нем я с трудом узнала Узумаки Наруто... Надо же, он здорово изменился, хотя нет... все та же искренняя широкая улыбка, сияющие голубые глаза. - Наконец-то! Я уж думал, вы никогда не дойдете! Как же я рад тебя видеть, ты просто не представляешь! - мужчины крепко обнялись, несмотря на то что одна рука у Казекаге была занята.
  - Мы все рады тебя видеть, Гаара, - девушка с волосами цвета лепестков вишни, которую уже обнял, и, по всей видимости, никуда не собирался отпускать, опустив подбородок на ее острое плечико, старший брат Казекаге, протянула руку для приветствия.
  - Я хочу вас познакомить кое с кем, - как только все улеглось, но никто еще не расходился, заявил Гаара-сама. У меня голова кружилась от новых впечатлений, водоворота чужих, но очень симпатичных лиц кругом, большую часть из которых я уже видела четыре года назад... И некоторые, кого я совсем не знала. Справа от Сакуры-сан стоял высокий темноволосый красивый юноша с черными, пронзительными глазами, держал за руку девушку, которая вначале показалась мне... слепой, настолько прозрачными и светлыми были ее глаза. Волосы, такие же темные, как у него, шелково блестели на солнце.
  Любимый подтолкнул меня вперед, покровительственно положил ладонь мне на плечо и объявил:
  - Это Фудзивара-но Рю... - замолк, не зная, что сказать дальше. Выбрать было из чего: одна из народа Пустых, архиватор Совета, личный стенографист? Я собиралась было продолжить сама, как тут до нас долетел знакомый голос:
  - Тупая канцелярская крыса... Вот уж не думала, братец, что ты ее и сюда притащишь.
  Я застыла, в шоке от такого представления, сгорая со стыда и ярости. Головы всех присутствующих обернулись к ней. Пока ее от нашего взора скрывала толпа... Я почувствовала как по коже, слегка покалывая, ползет песок... Зачем? Я не успела спросить... Пятно снова разболелось.
  - Темари, мы это уже обсуждали, - в ставшей оглушительной тишине негромкий голос младшего брата куноичи прозвучал особенно угрожающе.
  - Да только все бестолку... - продолжила, вздернув подбородок, блондинка. Позади нее, скривившись от предчувствия скандала, но не решаясь прервать его, стоял молодой мужчина в темно-зеленом жилете джонина. Черные волосы собраны в высокий хвост, руки - в карманы... Наверное, это и есть Нара Шикамару. - Зачем тебе этот балласт? Пользуешься ей как утяжелителем, а Гаара? Или взял в качестве забавы на ночь? Она же ничегошеньки не умеет...
  - Неправда! - я, с красным от еле сдерживаемого гнева лицом, оказалась прямо напротив нее. Между нами мгновенно образовалось пустое пространство.
  - Э-э-э, может быть, вы... не будете так ссориться, девушки... - Наруто-сан выскочил на середину 'линии атаки' и беспомощно глядел то на меня, то на нее.
  - Нет! Это надо решить сейчас... Раз и навсегда... Я собираюсь доказать моему внезапно поглупевшему братцу-Казекаге, что эта курица не стоит его внимания! Она не шиноби, она вообще никто... - упорствовала Темари, не спеша вытаскивая из-за пояса свой гигантский веер. Если она развернет его - у меня не будет ни малейшего шанса...
  - Ты ошибаешься, Темари... Пожалуйста, прекрати вести себя как избалованная эгоистка, ты... позоришь наше селение, - сложив руки на груди Гаара-сама буравил взглядом сестру.
  - Это ты не в своем уме, братик... Какой из нее шиноби? У этой идиотки даже протектора нет! - возмутилась куноичи.
  - Гаара-сама, дайте его мне, пожалуйста, - прошипела я, не глядя протянув руку назад.
  - Ты уверена, Рю? - я кивнула. - Гм-м-м... постарайся не сильно ее травмировать... Она все-таки моя сестра, - с этими словами Казекаге вложил в мою руку защитную повязку.
  - Это же... наш трофей, не смей напяливать его на свою пустую головенку! - Темари мгновенно распахнула веер...
  - Ты не представляешь себе, как права, употребляя в моем отношении слово 'Пустой'... - произношу я, завязывая концы повязки на затылке.
  Моя голова взрывается немыслимой болью... Тысячи, сотни, миллионы и миллиарды слов, понятий, диаграмм, графиков, символов, втекают в мой разум... Стираются, пропадают без возможности быть понятыми, воспринятыми и усвоенными, оседают в подсознании, моргая кровавыми маячками нелепых, словно чужих, воспоминаний... Прекратить передачу данных. Немедленно прекратить передачу данных! - внутренне кричу я. Боль исчезает так же внезапно, как появилась... Чертов протектор! Прошло не больше полусекунды... У меня совсем мало времени для того, чтобы среагировать правильно... Я стою и смотрю на нее, одновременно вплывая в чей-то спокойный и свободный разум, глядя чужими глазами со стороны...
  Рыжая бледная сероглазая девушка, со странным протектором, повязанным на лоб, стоит, опустив руки, глядя прямо перед собой. Блондинка с четырьмя хвостиками делает один широкий и плавный взмах своим оружием... Режущий, наполненный чакрой, точно рассчитанный порыв ветра, налетает на ее соперницу. Все, кроме смотрящего, на миг зажмуриваются, ожидая увидеть, как валится в пыль окровавленное тело... Ветер стихает. Она стоит. Ни единого следа на почти белой коже... По толпе проносится ропот: 'Невероятно!'. Глаза рыжей заливает чернота...
  Я выхожу в метапространство, щедро разливая чувство невероятной благодарности Гааре-сама и его вездесущему песку, защитившему меня от первой атаки. От первой и последней ее атаки... Я чувствую, как он хмуро внутренне кивает мне, но волнение за сестру не покидает его, замутняя воды реки, изменяя ее цвет с синего на темный фиолетовый. Я вижу, как вихрятся вокруг ее метатела идеи атак, то, что потом проявится в физическом мире в виде страшных, смертоносных вихрей. Я вижу, как вспухает рядом подпространство, готовое выпустить из себя Призванного... Мое тело меняется, порастает щупальцами, толстыми, словно канаты... Отростки тянутся к ней, опутывают ее, не давая двинуться, я нащупываю магистраль связи, доползаю до узла нервной системы, слегка притормаживаю течение энергии. Теперь куноичи Суны парализована. Я втекаю в ее разум, свободно, тихо и безболезненно...
  - Не стоит, Темари-сан, я больше не могу позволить вам пытаться уничтожить мою физическую оболочку. Это опасно для окружающих, - я роняю в нее слова, яркие белые бумажные кораблики... Они тонут в реке ее рассудка, отдавая то, зачем были принесены.
  - Ты! Как ты смеешь... Я тебя убью... Убирайся вон из моего сознания! - она задыхается от ярости. Река бурлит, выплескиваясь на берег... Но и только.
  - Я не хочу повредить вам, Гаара-сама просил... не повредить вам...
  - Ты... Ничего... не сможешь... - она еще не понимает, что произошло, но медленно в ее сознание просачивается... - Это... что за...
  - Тяжело было с ним... Вы так старались, чтобы у него всегда и все было самое лучшее, ведь он был для вас не только младшим братом... он был силой, которую вы так уважаете... - я перебираю легкие, словно клочки вуалей, ее воспоминания, ее чувства...
  - Как ты смеешь копаться... во... мне... Ты... - злые и бесполезные слова...
  - Я пытаюсь понять вас, а вы меня - нет. Вы даже не спросили зачем мы здесь, почему ваши братья были вынуждены взять меня с собой... В отличие от меня, вы не глупая канцелярская крыса, вы - шиноби, а значит, оцените ...
  Я собираю все, что у меня есть о нынешней ситуации, складываю, стягиваю в плотный комочек, втискиваю в нее, растворяю в ней... Жду. Долго. Пока она поймет, что...
  - Иначе было нельзя, - тихо шепчет Темари-сан. - Но я ведь его сестра... Я... тоже не могла по-другому. Уйди, пожалуйста... Фудзивара-но Рю, - перебарывая себя произносит она. Я расплетаю свою сеть, освобождаю от своего присутствия ее разум и позволяю ей снова пользоваться своим телом.
  Наше противостояние длилось меньше минуты там, где есть время и пространство.
  Темари деловито складывает веер, затыкает за пояс, и уходит, ни слова ни говоря. Шикамару бросается за ней, махнув рукой остальным, мол, свидимся еще... Пугающие глаза медноволосой незнакомки снова становятся нормальными.
  Я снимаю протектор, улавливая последнюю из мыслей того, через кого смотрела на все это: 'Она просто какое-то чудовище'...
   Мои размышления на эту тему были прерваны высокими интонациями красивой пышногрудой женщины:
  - И почему каждый раз, когда вы появляетесь в Конохе, Казекаге-доно, сразу случается что-нибудь подобное... - ее тонкие губы растянулись в довольной улыбке.
  - Наверное, потому что у меня беспокойные родственники, Хокаге-доно - развел руками Гаара-сама.
  - Ладно, можно считать, что с официальной частью мы закончили, - махнула рукой глава селения. - Теперь можно приступать к неофициальной... О, это то юное дарование, о котором ты мне писал? - она подошла ближе, чтобы получше разглядеть меня.
  - Ано... Простите, Тсунаде-сама, но эти трое еще не предьявили свои пропуски, - шиноби с повязкой, пересекающей лицо, вежливо вмешался в беседу. Я покосилась на Казекаге, мол, какие пропуски? Не тратя времени на слова, он расстегнул нагрудник, порылся в одном из внутренних карманов, вынул пластиковые желтоватые прямоугольники и подал постовому. - Еще раз извините, но такова процедура... Я запишу ваши данные и верну их, Казекаге-сама, - мужчина немного смущенно поклонился и испарился.
  Пока ждали возвращения наших документов, Гаара и Канкуро оживленно болтали со всеми подряд, делились новостями, я молча цеплялась за рукав Сабаку-сама и исподволь рассматривала окружающих, стараясь запомнить, как он их называет. Парень, что был со светлоглазой девушкой, это Саске Учиха, его спутница - Хината Хьюга... Еще один юноша, чрезвычайно на нее похожий - Хьюга Нейджи... Блондинка с длинными волосами - Ино, фамилию я не запомнила... Большого парня с узорами на щеках и волосами, такого же цвета, что и у меня, зовут Чоджи...
  Получив назад наши пропуска, Гаара-сама вздохнул с облегчением:
  - Все, можно идти...
  - Сначала, пожалуй, организуем поесть и... выпить, - подмигнула ему Тсунаде-сан. - А потом уже соберемся у меня обсудим все детали. Кстати, как твое имя? - обратилась она ко мне.
  - Фудзивара-но Рю, Хокаге-сама, - я вежливо поклонилась.
  - Думаю, мне представляться не надо, - улыбнулась женщина. Склонив голову она вопросительно глянула на Пустынного: - Не возражаешь, если я украду ее ненадолго, у тебя ведь и так большая компания... - Гаара-сама нехотя отпустил мою руку... - Вот и славно! Мы вас обгоним, Наруто знает куда идти, так что не заблудитесь... Идем, Рю-чан! - с этими словами она увлекла меня вперед. Оглянувшись, я уловила растерянный взгляд любимого человека: все пошло не так, как он рассчитывал...
  - Гаара писал мне, что ты проявляешь интересные способности... И у тебя довольно необычные медицинские показатели, Рю-чан, - бродить вокруг да около Хокаге не стала. - Ты когда-нибудь проходила полное обследование?
  - Насколько я помню, поводов к этому не возникало, Тсунаде-сама. Я никогда серьезно не болела... - я пожала плечами.
  - Хм-м-м... Странно. У нас все дети подвергаются этой процедуре... - Хокаге нахмурилась. В наушнике прошелестел голос Казекаге-сама:
  - У нас тоже. Только тебя почему-то обошли стороной...
  - Казекаге-сама передает, что я счастливо ее избежала по непонятным причинам, - улыбнулась я.
  - Тогда надо наверстать все здесь, - сразу предложила Тсунаде-сама.
  - Только в моем присутствии. Это обязательное условие, - жестко заявил Сабаку-сама.
  - Казекаге-сама настаивает на личном присутствии, - развела руками я.
  - Как ему будет угодно, - изогнула бровь женщина, присматриваясь ко мне. - Это те рации, что Наруто у меня выбивал полмесяца?
  - Наверное... очень удобно, - похвалила я технику.
  - Значит, вопрос с обследованием мы решили. Кстати, оно не помешает и тем двоим... Если я не ошибаюсь, вы нарвались на какие-то неприятности по дороге сюда? - прищурилась она.
  - Да... - я помедлила. - Но как вы догадались?
  - Хм... Я ведь Хокаге, - не стала раскрывать секрета Тсунаде-сама. - О, ну вот мы и пришли... Остальное обсудим после...
  Честно сказать, пока мы добирались до места, я успела разглядеть не много, но изумляло меня решительно все... Другая архитектура, множество зелени, цветов, какой-то иной, прозрачный и сладкий воздух. Не удивительно, что здесь такие приятные люди... Из наушника я ловила отдельные фразы... То тонкие, то низкие голоса... Все их объединяло веселье и дружеское участие, в первую очередь к Гааре-сама. Это грело мне душу.
  - Здорово возмужал...
  - Мне кажется, или твоя тыква стала больше?
  - Черт, а у меня, наверное, щетина появится только к старости!...
  - Канкуро почему не кормишь, смотри, какой он тощий!...
  Он отвечал что-то, иногда невпопад, иногда с долей юмора, и голос его, обычно глухой и низкий, звенел струной от радости встречи...
  Мы с Тсунаде-сан подождали, пока они догонят нас. Как только все подошли, Гаара-сама сразу же завладел моей рукой, легонько ее пожал... Глаза его светились, и я поняла, как он на самом деле счастлив от того, что мы здесь. Потом он будто что-то вспомнил, несколько раз оглянулся по сторонам и, остановив взгляд на Тсунаде-сан, спросил:
  - А где Ли?
  - На миссии. Завтра должен вернуться... - и, заметив, как помрачнел Казекаге, поспешно добавила: - Не волнуйся, он не один, с ним Шино и Киба... Нам прислали заявку с просьбой исследовать одну местность, где есть проявления ненормальной активности.
  Меня это насторожило:
  - А где примерно?
  - Хм-м-м... Ты думаешь, я запоминаю все, что связано с работой? - усмехнулась легендарная куноичи. - И сейчас не время об этом говорить! Нас ждет прекрасная еда и саке! - воинственно подняв руку, она устремила ее в направлении входа в кафе. - Все за мной! - скомандовала Хокаге, и первой перешагнула порог.
  Внутри было светло и людно в этот обеденный час, вкусно пахло жареным мясом и свежими овощами. Чтобы не разбивать компанию, было решено сдвинуть несколько столов. Хозяин, невысокий полный мужчина, с интересом рассматривал 'высоких гостей', наверное, нечасто ему выпадала возможность принимать в своем заведении правителей других Скрытых селений.
  Расселись. Я оказалась между двумя Каге, со стороны Гаары-сама сидели Наруто, Канкуро и Сакура, потом Ино и Чоджи. Со стороны Тсунаде-сан - Саске, Хината, Нейджи и девушка, которую, кажется, называли Тен-Тен. Теперь, когда первое волнение улеглось, мне стало стыдно за нашу ссору с Темари, ведь они с Шикамару тоже должны были быть сейчас с нами...
  - Как вы думаете, Гаара-сама, с Темари-сан все будет в порядке? - прошептала я, наклонившись к нему.
  - Это у тебя надо спросить, - его ответ показался мне резким. Я не посмела продолжить и, выпрямившись, отвернулась. - И не дуйся, - так, чтобы слышала только я, сказал мой обожаемый, - иначе придется применить к тебе тайное дзюцу... Называется щекотка... - от неожиданности я поперхнулась и недоверчиво уставилась на него, похоже, настроение было прекрасным, раз уж Казекаге-сама сподобился на шутку... Я несмело улыбнулась ему, он кивнул, удовлетворенный таким итогом.
  - Рю-ниичан, а ты какие дзюцу больше любишь? - вопрос лучшего друга Гаары-сама застал меня врасплох.
  - Э-э-э... Кхм... Вообще-то я не куноичи... То есть, у меня есть определенные навыки, но... они э-э-э, скорее всего, природного характера, - сбивчиво объяснила я. По вытянувшимся лицам присутствующих я поняла, что мое объяснение успеха не возымело.
  - Вы хотите сказать, что имеете кёкэй гэнкай? - вступил в разговор Нейджи-сан.
  - Я в этом не уверена, - все больше теряясь, пробормотала я.
  - Если это он, тогда Рю-ниичан точно шиноби! - твердо заявил Наруто. - А с какими оценками ты академию закончила?
  - Рю не посещала академию, - вмешался Гаара-сама. - Она пошла по гражданской стезе, - пауза. - К сожалению. Мы поздно выяснили, что у нее выдающиеся способности к... хм-м-м... тайным техникам.
  - Но вот с Темари... Что это было? Хиден дзюцу? - не успокаивался Узумаки. Я открыла было рот, чтобы рассказать, но меня снова опередил Казекаге. Тон его был каким-то недовольным. Похоже, разговоры о моей персоне его раздражали:
  - Только давай без этой твоей сумасшедшей терминологии, Фудзивара...
  - Это... очень долго объяснять, Наруто, - эх, рискну, - ниисан.
  Гаара-сама одарил меня возмущенным взглядом и очень выразительным 'Гкхм'.
  - Так мы вроде и не торопимся! - рассмеялся блондин. - Всем будет интересно узнать о тебе...
  Остальные энергично закивали. Кроме старшего Хьюги, хранившего ледяное спокойствие. Тсунаде-сан с легкой улыбкой наблюдала за этой беседой:
  - Наруто прав, я тоже не откажусь послушать, - поддержала она его начинание.
  - Похоже, братец, ты растерял былую популярность, - поддел младшего Сабаку-но старший.
  Рыжеволосый только хмыкнул.
  В общем, так получилось, что вместо того, чтобы спокойно поесть, я весь обед проговорила... Ребята лишь изредка задавали направляющие вопросы. Мне удалось избежать темы моего происхождения и мифической Пустоты. Мою 'страшную тайну' узнают только те, кто пойдет с нами к их станции. Казекаге-сама, видя, что ничего ужасного не происходит, расслабился. Все это периодически разбавлялось тостами со стороны Хокаге и Канкуро, саке пили все, кроме нас с Гаарой, Наруто и Хинаты. Ближе к концу беседа перекинулась на то, что называется 'продолжением банкета', было выдвинуто предложение посетить местную баню, которая, несомненно, гораздо лучше той, где мы гостили по дороге. Гаара-сама пытался спорить, но его сопротивление было быстро сломлено натиском Узумаки Наруто, который добил моего обожаемого Казекаге аргументом: 'Сто лет не виделись, и ты не хочешь сходить со мной на онсен?'. Вид у него при этом был такой, будто он вот-вот расплачется... Покоренный актерскими талантами друга, Сабаку-сама со вздохом согласился на все...
  - Я так и знал, что этим дело не кончится, - пожаловался он в микрофон.
  - Вы не хотите идти? - поинтересовалась я.
  - У меня не получится уговорить их на раздельное купание, - проворчал шиноби. - Здесь одинокие только Наруто и Нейджи... Хотя, насчет второго я не уверен...
  - А... себя вы в этот список не вносите? - осторожно осведомилась я. Он глянул на меня так, что я срочно опустила глаза. Вернулось давно забытое ощущение собственной безграничной глупости.
  - Как и тебя, - отрезал Пустынный.
  Значит вот как... О чувствах друг к другу не было сказано ни единого слова и тем не менее... Наше сближение произошло как-то спокойно и плавно, а сейчас он вообще ведет себя так, будто мы были вместе всегда. Интересно, так и должно быть? Тут я кое-что вспомнила, и от огорчения брякнула во всеуслышание:
  - У меня же купальника нет с собой...
  - Это не проблема, Рю-чан, - улыбнулась мне через стол Ино, - я возьму запасной из дома, мы ведь одного роста и примерно одинаковой комплекции, так что тебе должно подойти...
  - Я бы не хотела доставлять ва... тебе неудобства, - пролепетала я.
  - Да брось! Не надо стесняться, ты ведь с Гаарой, значит и с нами... - в подтверждение своих слов куноичи кивнула.
  - Спасибо большое, Ино-чан, ты очень добра... - что мне еще оставалось сказать? Не отказываться же?
  - Я бы предложила тебе свой, - подала голос Сакура, косясь на блондинку, - но боюсь, он будет несколько тесноват в груди...
  Я окончательно смешалась и не могла подобрать слов. Но, кажется, я ее этим не обидела. Мы знакомы всего пару часов, а они уже приняли меня в свой круг, решительно, нравы здесь сильно отличаются от тех, к которым я привыкла.
  Через некоторое время мы покинули гостеприимное кафе, расходы за это взяли на себя Тсунаде-сан и Акимичи Чоджи. За онсен предстояло платить Наруто и Саске.
  Хокаге-сама, велев начинать без нее, куда-то ушла.
  Сабаку-сама от меня не отходил, ревниво оберегая от заинтересованных взглядов прохожих, крепко удерживал мою руку в своей широкой горячей ладони, не отпуская ни на шаг. Наверное, это было заразительно, потому что вскоре за руки уже держались и Ино с Чоджи, и Сакура с Каном.
  И нам еще удавалось болтать друг с другом! Я узнала, что семья Яманака (та, к которой принадлежит Ино) содержит цветочный магазин, а отцы Чоджи, Шикамару и ее дружат с юности. Так получилось, что их дети вошли в одну команду шиноби... Наруто во всю хвастался своими достижениями, Гаара-сама тоже упомянул о собственных новых техниках, Канкуро в красках расписывал Саске и Нейджи нашу битву с отступниками. Сабаку-сама, хоть и выражал всем своим видом неодобрение действий брата, но вмешиваться или запрещать тому говорить не стал. Кукольник, конечно, чуть преувеличил свои заслуги и чуть приуменьшил мои, но я не возражала... Беседа перетекла в обсуждение того, чем же все-таки можно объяснить мои боевые навыки, я услышала столько предположений, сколько сама ни за что не придумала! Нейджи предложил на месте исследовать меня бьякуганом, на что получил моральную плюху от Гаары-сама в виде чрезвычайно тяжелого взора а-ля 'только через ТВОЙ труп'.
  Ино ненадолго отлучилась - забрать из дома предназначенный мне купальник. Мы всей компанией ждали ее на мосту через небольшой ручей, протекающий прямо по центру селения. Когда девушка вернулась, пошли дальше.
  Баня и в самом деле оказалась куда шикарнее той, придорожной... Сам онсен мог спокойно вместить в себя нас всех!
  В женской раздевалке кроме нас с девушками никого больше не оказалось. Поначалу я была очень скована, но, видя, как мои новые знакомые стараются меня растормошить, смягчилась.
  - У тебя прекрасная фигура, Рю-чан, ты соблюдаешь какой-то режим питания? - Ино-чан помогала мне застегнуть лифчик раздельного купальника светло-голубого цвета.
  - Нет... Я жутко ленивая, правда... Даже не могу заставить себя по утрам гимнастику делать... Все время клянусь начать с понедельника, но как-то не удается, - пожала плечами я.
  - Ну вот! Так всегда, а мне приходится столько усилий прилагать, чтобы держать себя в форме! Зато Чоджи отъедается за меня... - хихикнула девушка.
  - Рю-чан... а можно... личный вопрос? - мило краснея, робко улыбнулась Хината.
  - Конечно, задавай! - разрешила я.
  - А вы... давно с... Гаарой? И... как познакомились? - выпалила она.
  - Хм-м-м... Вообще-то я... в него влюблена с самого детства, - ужас! Что со мной творится? В Суне от всех скрывала это, старалась ничем не выдавать своих чувств, а здесь...
  - А он? - Сакура закончила с переодеванием и теперь ждала нас...
  - А он... не знаю, - со вздохом призналась я.
  - Не надо сомневаться... - подбодрила меня зеленоглазая, - твой Казекаге ТАК на тебя смотрит... Я еще никогда не видела его настолько хм-м... как бы это сказать... Он... мягче стал, что ли... И перестал дергаться по любому поводу, - чуть помолчала. - И видно, что не будет на других заглядываться... Вот бы Канкуро взял с него пример...
   - Мне... хотелось бы, чтобы Саске-кун тоже иногда... брал меня за руку при всех... Но он считает это ненужной демонстративностью, - немного печально улыбнулась Хината.
  - А вы давно вместе? - полюбопытствовала я, собирая волосы в пучок на затылке.
  - С тех пор как он вернулся... - просияла она. - Ах, да, ты же... ничего не знаешь...
  - Ну...у нас ведь будет еще возможность поболтать, тогда вы мне все расскажете, - лично у меня сомнений в этом не было.
  - Рю-чан, ты извини, если лезу не в свое дело, но почему у вас такие напряженные отношения с его сестрой? - Тен-Тен, справившись с завязками своего купальника, тщательно расчесывала волосы, прежде чем убрать их под шапочку.
  - Скорее всего, она ожидала увидеть на моем месте другого человека, более достойного, по ее мнению... - дернула плечом я, не обрадованная таким вопросом.
  - Честно сказать, - продолжила Сакура, - это, наверное, для всех стало неожиданностью, я думала, что он будет с Матсури... так заботился о ней тогда, после этой истории с похищением, - сердце больно кольнуло, настроение рухнуло, как подкошенное. Сакура заметила, как изменился мой взгляд. - Ой... я что-то не то ляпнула, да?
  - Нет, ничего, все в порядке, - соврала я, отводя взор. - Похоже, Темари-сан тоже так считала, а тут появилась я и... Семья Сабаку-но очень расположена к Матсури... а я... - отвернувшись, я едва сдерживала некстати навернувшиеся слезы. Что за ерунда, Рю? С каких пор у тебя так резко меняется настроение?
  - Девочки, как вам не стыдно, посмотрите, что вы наделали! - Ино подошла ближе и легонько приобняла меня за плечи.
  - Не волнуйся, Рю-чан, вот увидишь, у вас все наладится... Я... тебя понимаю... В некотором роде... Мы с Саске тоже очень неожиданно... стали парой...- Хината, залившись краской, теребила полотенце, накинутое на плечи. - Все считали, что моим парнем будет Наруто, а Саске отдаст свое сердце Сакуре-чан... - ее голос становился все тише и неувереннее, и едва-едва слышно девушка закончила: - Но мы... счастливы... вместе.
  Установилась тишина. Ее нельзя было назвать неловкой.
  - Вот это речь, Хина-чан! -Тен-Тен восхищенно покачала головой. - А то все молчком да молчком...
  - Спасибо, Хината-чан, ты... удивительная, - мне и вправду полегчало. Оказывается, не у меня одной такая ситуация.
  Из коридора послышались звуки борьбы, мужской смех и голоса.
  - О, они уже выходят! Пойдемте скорее, а то займут самые хорошие места! - Ино ринулась к двери...
  - Подождите! - вырвалось у меня, я вскочила с лавочки, на которой сидела, стыдясь признаться себе, что боюсь идти туда... - Гаара-сама ведь... тоже будет там... в одних плавках и... - горло у меня пересохло, сердце забилось часто-часто. - Увидит меня в... таком...
  Девочки непонимающе уставились на меня. Сакура, а за ней и остальные расхохотались.
  - Ты хочешь сказать, что вы ни разу не видели друг друга без одежды? - округлила глаза куноичи с розовыми волосами.
  - Я... да... нет... Мы еще не... настолько... близки, - выдавила я.
  - Чего и следовало ожидать от этого замороженного песчаника, - хмыкнула Ино, - держу пари, он сама сдержанность... Как же так можно, когда такая красавица рядом! - куноичи решительно взяла меня под локоть. - Ничего, пара вечерков на онсене, пара бутылочек саке и он оттает! - с уверенностью заявила она, вытаскивая меня из раздевалки едва ли не силой.
  - О! А вот и девушки! - Канкуро широко и радостно улыбнулся, поймал Сакуру-чан за руку, притянул к себе. - Но одна самая прекрасная!
  - Льстец! - она ущипнула его за живот. Он притворно охнул, скорчился, будто очень больно. - Что такое, Кан? - тут же встревожилась его возлюбленная.
  - Да пошутил я! - рассмеялся он, за что тут же получил подзатыльник и уже непритворно охнул. - Сакура, что ж ты творишь! Говорил мне Наруто, что у тебя рука тяжелая, а я, дурак, не верил! - беззлобно ругнулся мужчина.
  Мы засмеялись. Все-таки хорошая они пара... Мои напряжение и страх уменьшились на порядок... И тут я увидела ЕГО. Сердце затрепетало, в груди за одно мгновение распустился пышущий жаром огненный цветок, а меж ребер заныло, как бывает только когда ты безумно счастлив...
  Все ветры пустыни, как он прекрасен! Это все, о чем я могла думать в тот момент, разглядывая его с ног до головы. Изумительный рельеф отлично развитой мускулатуры, хищная пластика уверенных движений опытного шиноби. Бедра обернуты полотенцем, но все равно легко угадать то, что там, под ним... Я вся покрылась гусиной кожей, ладони вспотели, я вцепилась в свое полотенчико, как утопающий в соломинку и застыла, не в силах двинуться с места, пожирая его глазами. Увидев меня, он так же замер. Мир стерся, исчез, вместе со всеми звуками, красками, людьми... Я боялась вздохнуть, чтобы не разрушить... Ту-дум... Ту-дум... Ту-дум... Чье это сердце? Мое или его? Почему от этого взгляда я плавлюсь, словно воск и пьянею от дикой, накатывающейся волнами эйфории? Мое чудо... Мой... мой... только мой, никогда... никому... ни за что...
  Мир снова обрел объем и цвет. И первым звуком, который уловило мое ухо, было сдавленное рычание Гаары-сама:
  - Яманака Ино, неужели не нашлось ничего, менее откровенного?
  Народ прекратил свои забавы, и теперь все внимание было приковано к нам троим. Ино, не ожидавшая ничего такого, вытаращила глаза, было видно, что от удивления она не может найти достойный ответ, потом блондинка все же справилась с собой:
  - Вы поглядите, какой ревнивец! - она встала в позу 'руки в боки' и умудрилась окатить его полным неудовольствия взглядом с головы до ног. - Вообще-то дареному коню в зубы не смотрят, так что в следующий раз тебе следует позаботиться о своей даме заранее...
  Сабаку-сама сжал кулаки, скрипнул зубами, вид у него при этом был такой, что следующими словами могли стать только: 'Сабаку Тайсо!'.
  - Гаара-сама, здесь, наверное, так принято одеваться, - попыталась затоптать некстати вспыхнувшую искру я. - Даже у Хины-чан раздельный купальник, - правда, походило на то, что я только подлила масла в огонь...
  - Почему это 'даже'? - вступился за возлюбленную Саске. - Хине есть чем гордиться, - он подмигнул, не без гордости намекая на выдающие достоинства девушки.
  - Право, Саске-кун... зачем ты так, - светлоглазая красавица готова была сгореть со стыда...
  Я дерзнула приблизиться к Казекаге, осторожно коснулась его локтя, улыбнулась, как могла ласково:
  - Не надо сердиться, Гаара-сама... Это ведь ваши друзья и... никому еще не делалось плохо только от взглядов, - твердо завершила я.
  - От его взгляда кому угодно поплохеет, - буркнул Канкуро, выделив слово 'его'. - Братец, видать, решил вспомнить далекое детство, когда от него шарахались даже советники... Я уж думал, он забыл, как это делается...
  - Все равно это... слишком, - заставил себя сказать Казекаге. Вот же упрямый! Мне это перестало казаться забавным, тем более мы волей неволей задерживали остальных.
  - У меня есть предложение, Казекаге-сама, - я почувствовала, что меня несет, но останавливаться было уже поздно: - Я подарю вам водолазный костюм...
  На лице любимого отразилось полное непонимание. Я поймала взгляд Наруто, стоящего в дверях мужской раздевалки, парень усердно зажимал обеими ладонями рот, лишь бы не расхохотаться. Остальные тоже уже поняли к чему я клоню, даже суровый Нейджи едва сдерживал улыбку. Гаара-сама насупился, но все же попытался прояснить ситуацию:
  - Зачем?
  - Чтобы никто не видел вас в одном полотенце... - растолковала я. - У меня-то по крайней мере две детали гардероба, но вы же не станете носить лифчик... Так что остается только водолазный костюм...
  Узумаки не выдержал, прыснул, к нему присоединились остальные. Рыжеволосый прикрыл глаза, набрал в грудь побольше воздуха и на выдохе, очень медленно произнес:
  - Тебе еще никто не говорил, Фудзивара, что у тебя чересчур длинный и острый язык? - ой-ей-ей... А вот теперь будет совсем не весело... Прости-прощай, белый свет, ну чем не честь - пасть от руки ревнивого главы скрытого селения Песка? Эх, помирать так с музыкой!
  - Я всегда считала это одним из своих главных достоинств, Казекаге-сама.
  - Так, я почти уверена в том, что этим двоим надо кое-что обсудить с глазу на глаз, пойдемте скорее, а они могут препираться хоть пока онсен не замерзнет, - махнула на нас рукой Сакура. Коноховцы веселой стайкой высыпали во двор... А мы стояли друг напротив друга и тщательно искали слова для продолжения пикировки. Молчание затягивалось, и когда я наконец уже дошла до кондиции и была готова попросить прощения за недостойное поведение, Гаара-сама снизошел до объяснений:
  - Это... выше моих... сил, - по обыкновению, когда слова давались ему тяжело, он повернулся ко мне спиной. - Я не могу... не хочу... чтобы на тебя кто-то... даже просто...
  - Все ветры пустыни, Гаара-сама! - ну что с ним делать? Я подошла сзади, зажмурилась, чтобы не растерять свою решимость, ладони скользнули по практически обнаженному телу, пальцы переплелись у него на животе... Правой щекой я прижалась к спине Пустынного, тихонько вздохнула: - Для меня чьи-то там взгляды не имеют никакого значения. Я... всегда смотрела... и буду смотреть... только на... теб... вас!
  Его горячие руки легли поверх моих:
  - М-м-м... - с непонятным выражением протянул он. Не то одобряя мои слова, не то, наоборот. Я же вдруг осознала, что прислушиваюсь к тому, как постепенно наращивает ритм его сердце и учащается дыхание. Меня саму бросило в жар, изнутри, снесенным пустынной бурей барханом, страшной волной песка поднималась жажда. Я стиснула кольцо рук, наслаждаясь этим невероятным чувством...
  - Рю... - истома скользила в его тоне, опасно разжигая еще большее вожделение.
  - Да? - мурлычуще откликнулась я.
  - Я пока еще держу себя в руках... - дыхание его стало тяжелым и сладким, как дикий мед...
  - Нет... Это я пока еще держу вас в руках, Гаара-сама, - я вдохнула поглубже, вбирая в себя тонкий аромат его кожи, мои ладони пришли в движение, исследуя его тело...
  - Ух... но еще немного и... я могу выйти за рамки дозволенного, - предупредил он, тем не менее и не думая мне препятствовать.
  И в этот сладчайший момент, со стороны входа раздался какой-то шорох. Отпираться и играть в невинность было бесполезно, поэтому я не торопясь отвела руки от благословенного тела любимого и выглянула из-за него на звук. В дверях стояла Хокаге, вид у нее был донельзя встревоженный:
  - Будь здесь Джирайя, он наверняка получил бы кучу материала для своей новой книжки, - не удержалась от комментария к увиденному она. - Но, к сожалению, купание отменяется.
  Глава Конохи проскользнула мимо нас, на ходу бросив:
  - Одевайтесь, пойдете вместе со всеми. Вернулись Ли и остальные. В очень плохом состоянии...
  - Вы... справитесь? - его лицо закаменело, как если бы песок проступил сквозь кожу...
  - Не уверена, - с жутковатой серьезностью ответила лучший ниндзя-медик, о которой ходили легенды. - За всю свою жизнь я ни разу с подобным не сталкивалась. Проклятие! Если бы я только знала, что там будет, послала бы с ними Ино... и Сакуру. И пару медицинских команд, - Хокаге скрылась с той стороны занавеси, отделяющий коридор от онсена. Казекаге-сама исчез в раздевалке, я отправилась в свою.
  Буквально через несколько мгновений мы все были уже одеты и стояли перед выходом.
  Гаара-сама жестом велел мне забираться ему на спину...
  - Неужели... все серьезнее, чем... когда... вытаскивали Саске? - Сакура комкала перчатки, ее зеленые глаза потемнели от беспокойства. Мы прыгнули... Так до госпиталя можно добраться гораздо быстрее.
  - Даже серьезнее, чем то, что случилось с Канкуро... Если бы это был яд какого-либо рода, пусть наиредчайший, мы бы смогли гарантировать им жизнь... Но это... - Тсунаде-сан оттолкнулась от крыши одного из зданий, ее светлые волосы стелились по ветру. - Нужно сделать все, что в наших силах, чтобы они остались живы. Возможное и невозможное.
  - Мы обязательно их вылечим! - Ино закусила губу... На остальных было жалко смотреть, больно сознавать, что когда твои друзья в опасности от тебя ничего не зависит... Чувствуешь себя противно беспомощным и... виноватым. Хоть мне и не были близки те, кто лежал сейчас в госпитале, но это друзья Гаары-сама. Может быть, я и бесполезная канцелярская крыса, глупая курица и что там еще... Но я могу хотя бы узнать, что привело их к такому состоянию. Этого у меня никто не отнимет.
  Больничный комплекс в Конохе, конечно, огромный. Несколько зданий, каждое из которых имеет свое назначение. Понятно, их население больше нашего, да и насчет медицины и техники Лист подкованнее. Правда, в последнее время у нас ситуация медленно, но меняется к лучшему. Казекаге-сама старается не упускать из виду ни одно из условий благосостояния Суны, это ему неизменно удается. Пусть у нас еще не настолько развита школа медицины, как здесь, но со временем все будет, я уверена.
  - Я поместила их в одну палату интенсивной терапии, несмотря на то, что они из разных кланов, - Гаара-сама позволил мне идти своими ногами, мы поднимались по лестнице на третий этаж основного корпуса, Тсунаде-сан говорила все это, обращаясь ко мне. Все ветры пустыни, Рю, который раз ты оказываешься в ситуации, когда на тебя возлагают надежды? - У всех троих одинаковые симптомы, Инузука и Абураме уже прислали своих специалистов, но толку пока нет. Время идет, а мы даже не можем понять, от чего отталкиваться. - Гаара-сама и остальные, кроме нас с Ино, Сакурой и Тсунаде-сан остались снаружи, а мы прошли за застекленные двери, ведущие в стационар.
  - Зачем вы сами отправились за нами, Тсунаде-сама, прислали бы кого-нибудь... - Сакура прищурилась, разглядывая наставницу.
  Ино поспешно переодевалась в стерильную одежду, чтобы исключить любую потенциальную опасность заражения больных чем-нибудь еще. Мне сунули в руки такой же сверток...
  - Ладно, раскусила! - заявила вдруг Хокаге девчоночьим задорным голосом и превратилась в невысокую рыжую девчонку с румянцем во всю щеку...
  - Моэги! - возмутились одновременно Харуно и Яманака.
  - Давайте скорее, она заперлась там с этими тремя и никого к себе не пускает, говорит, что это крайне опасно и вообще, возможно, жутко заразная штука, - юная куночичи посерьезнела.
  - Так это не яд? - уточнила Сакура. Девочка только покачала головой.
  Все были готовы, и так быстро, как могли, направились к больным. Коридор показался мне зверски длинным...
  У палаты дежурили двое шиноби-медиков с какими-то странными штуками в руках.
  - Это обеззараживатели, будем надеяться, что хоть чем-то они нам помогут, - Ино скривилась.
  - Что ж, мне туда еще рановато, - Моэги улыбнулась, махнула нам рукой. - Вы уж постарайтесь, ладно?
  - Сделаем все, что в наших силах, - твердо ответила Сакура и первой встала под брызги дурно пахнущего раствора...
  После нее эта процедура уже не казалась мне настолько отвратительной.
  Внутри все было залито ярким до рези в глазах, мертвящим синевато-зеленым светом. Тяжелый и болезненный воздух слоился и оставлял на коже неуютное липкое ощущение. Пациенты подключены к аппаратуре искусственного поддержания жизни: трубки и капельницы, блестящие металлические поверхности кювет с хирургическими инструментами и моргающие показатели мониторов. Атмосфера происходящего до боли напоминала мне что-то, что уже когда-то было, но давно... так давно, что мне не суждено это ясно понять. Меня передернуло, изнутри подкатила тошнота, но я заставила ее отступить. Первым, на кого я обратила внимание, войдя в палату, был громадный белый пес, лежащий на койке рядом с тем, кто, по-видимому, приходился ему хозяином.
  - Моэги же сказала, что их трое... Но тут четверо, считая собаку, - нахмурилась я.
  - Рю, перестань разглагольствовать и начинай действовать. Чем скорее мы выясним, что с ними произошло, тем быстрее приступим к лечению и повысим шанс того, что все выживут! - Тсунаде-сан неторопливо водила исходящими зеленоватой чакрой ладонями над телом одного из шиноби: темные волосы торчком, бледная кожа испещрена отверстиями, из которых ползло нечто черное. Присмотревшись, я поняла, что это жуки. Умирающие жуки... У хозяина собаки на щеках были изображены два клыка, по телу извивалась татуировка - Инузука Киба. Третий жутко похож на Сато-сана, значит, это и есть Рок Ли. Они в тошнотворном состоянии. Чудовищно вздувшиеся гнойники по всему телу, из которых сочится мерзкая жидкость, разъедающая кожу и ткани. Оставляющая незаживающие язвы... Поверхностное дыхание, общий цвет тела - землисто-серый. Обычная болячка давным-давно бы уже поддалась лечению такой сильной чакрой, как у Хокаге, но это... Все куда хуже, чем я себе воображала.
  - Ино, Сакура, живо принимайтесь за остальных! Нужно поддерживать регенерацию клеток до тех пор, пока Рю не...
  - Есть!
  - Есть!
  Девушки безотлагательно принялись за дело. Я села неподалеку от них, прямо на пол и, уже начиная процедуру вхождения в метамир, проворчала:
  - Я думала, будет по-другому. Консилиум, реанимация, куча справочников, толпы родственников...
  - Были бы это повреждения боевого характера. Боюсь, мы не имеем права подвергать такому риску кого-либо еще. Если это неизвестного рода инфекция, она не должна распространиться, - голос Тсунаде-сан растворялся, таял, уходил во тьму небытия...
  Ну что же, поглядим, что с вами случилось, мальчики. Но сначала я сделаю так, чтобы у нас появилось немного больше времени для того, чтобы вытащить вас с того света. Ведь все почти уже кончилось... Как вовремя вы вернулись...
  Привычным движением разворачиваю веер жестких толстых щупалец... Я парю в темноте, окруженная постепенно тускнеющим золотистым сиянием трех людских метател и четвертого - красновато-коричневого тела пса. Перераспределить потоки энергий, приостановить или замедлить все процессы жизнедеятельности, протекающие в их телах...
  - Они холодеют... Тсунаде-сама, я не чувствую дыхания Кибы! - голос Сакуры дрожит...
  - Все в порядке. Это мое воздействие... - шевелю губами, исторгаю звуки, нужные для того, чтобы выразить им...
  - Но ты убиваешь их, Рю! - кричит она... Будто я глухая.
  - Совсем наоборот. Я объясню свои действия позже, когда все будет завершено. Продолжайте, пожалуйста. Без этого их физические оболочки долго не протянут, - теперь мне нужно по одному их обследовать... изнутри. Первым будет парень с жуками, ему куда хуже, чем прочим. Впитываюсь в его тело, вбираю в себя его прошлое и настоящее, становлюсь им. Нет, в энергетическом плане все в порядке. Но как же так? Ведь каждая болезнь имеет свой эфирный аналог, сначала поражающий метатело, и только после заболевает физическое. Думай, Рю... Думай. Если бы все было так просто - вытеснить дурную энергию из их метател... Значит ли это, что существует нечто, имеющее воздействие исключительно и только на физическое тело? В природе такого не может быть. Это не естественная болезнь... Ладно, паниковать пока рано. Посмотрим-ка...
  По привычке засунув руки глубоко в карманы, он стоял у дерева и ждал их. От жесткого воротника куртки приятно пахло маминым любимым порошком... Он чувствовал ИХ шевеление в свом теле, казалось, давно пора перестать обращать на это внимание... Жуки-разведчики уже вернулись, не обнаружив впереди ничего подозрительного. Ветер шевелил волосы, тени от листвы прыгали по лицу, играя, словно маленькие котята. Свет солнца не так раздражал чувствительные глаза, разбиваясь о темные линзы очков. Ли и Киба свесились с ветки прямо перед его лицом:
  - Шино! - Абураме даже не шевельнулся. - Блин, опять не удалось застать тебя врасплох... Ой! Не будь таким угрюмым! - Киба широко улыбнулся. - Это самая легкая миссия, которую мы получили в этом месяце.
  Он вздохнул:
  - На такие уловки я не попадаюсь. О том, где вы прячетесь, я знаю заранее...
  - А! Щекотно! - Ли соскочил с ветки и яростно почесал бока, - Шино! Убери их...
  - Уже нечего убирать... Ты их раздавил, - покачал головой хозяин крошечных созданий.
  - Ну прости... - парень в зеленом костюмчике виновато улыбнулся. -Предупреждать же надо, когда своих жуков на нас садишь!
  - Неужели так трудно догадаться самим... - пробормотал шиноби. - Киба, почему твой пес пытается подкрасться ко мне сзади?
  - Скучно с тобой, Шино... Акамару, отставить! Иначе он еще выкинет какую-нибудь пакость...
  - Ну вот так всегда, - в хриплом голосе пса послышалось разочарование. - Когда-нибудь мне удастся отомстить тебе за те танцы, Шино!
  - Когда-нибудь... - повторил словно эхо он. - Идемте, мы почти на месте.
  - Почему это его сделали лидером, а? - проворчал про себя Инузука.
  - И не думай, что я этого не слышал... - Шино уже спускался по крутому боку поросшего травой холма, направляясь к вывороченным из земли развалинам.
  - Что они панику развели? - Инузука подхватил сухую травинку и сунул ее в зубы. - Ничего аномального не чую... Запашок, конечно, будто кто-то помер, но и только.
  - Свечение неизвестного происхождения, подземные толчки и нерегулярная смена ландшафта, - процитировал Абураме слова их нанимателя, - это, по-твоему, нормально?
  - Мы торчим здесь уже четвертые сутки и хоть бы что-нибудь из описанного! - заметил Ли, они втроем окружили пролом в земле и заглянули во тьму.
  - Что, предлагаешь туда лезть?
  - Меня интересуют те звуки, которые мы слышали вчера и позавчера. Они доносились именно отсюда. Не забудьте, нам надо оценить степень угрозы окружающим землям. И если мы ошибемся, это может стоить Конохе большой части доверия, - нехорошее предчувствие глодало сердце, заставляя удваивать внимательность.
  - Не нагнетай обстановку, - поежился Киба.
  - Ладно, ничего мы тут не выждем, Акамару, за мной! - юноша приготовился прыгать в дыру...
  - Стоп, - за тихим спокойным тоном Абураме пряталось сильное волнение. - Не стоит так необдуманно рисковать... Ли, доставай веревку. Обвяжемся ей, будем спускаться друг за другом. Акамару останется здесь, и если что, вытащит нас отсюда.
  - Эй, я без него не смогу нормально драться! - Инузука попробовал спорить, хоть и знал, что это бесполезно.
  - Тогда наверху будете оба, - жестко парировал лидер команды. Когда нужно, он мгновенно переставал быть тихой размазней, каким себе его многие ошибочно представляли.
  - Блин, Шино... Хорошо, ладно... - сдался шиноби. - Черт, почему ты такой благоразумный?...
  - Потому что адекватно оцениваю свои возможности, - Абураме закрепил узел, подергал веревку, проверяя на прочность.
  Друг за другом ниндзя Листа спустились в провал, включили фонарики и осмотрелись. Извилистый ход, со свисающими с потолка и стен корнями кустарника и травы, уводил вниз под пологим углом, то сужаясь, то расширяясь. Из-под земли неожиданно будто пахнул легкий ветерок, принеся с собой отвратительный запах.
  - Железо, химикалии и кровь, - определил Инузука. - Беру свои слова насчет легкой миссии назад.
  - Пойдемте скорее! Вдруг там кому-то нужна помощь? - встрепенулся Ли.
  - Мы не обязаны участвовать в сторонних конфликтах. У нас другие задачи, - осадил его Шино. - При малейшем признаке серьезной опасности нам следует вернуться в Коноху и... - договорить не получилось.
  Земля затряслась, на них посыпались комья грязи, угол наклона пола резко изменился, стряхивая их в глубину образовавшегося колодца. До слуха Кибы донесся отчаянный вой Акамару, треск лопающейся веревки и устрашающий шум обвала... 'Вот и все твои никчемные предосторожности, Шино... Какой позор, умереть от удушья, будучи заваленным тоннами земли'...
  Очнулся в темноте, лежа на твердой гладкой поверхности. Дышалось не так уж и тяжело, из чего он сделал вывод, что откуда-то поступает воздух. Пошарил руками вокруг, нащупал веревку, дернул... Темнота застонала...
  - Киба? Ли? - позвал Шино.
  - Я здесь, - отозвался Прекрасный Зеленый Зверь Конохи.
  - Не помогли твои веревки, умник! - сипло хохотнул Инузука. Надо же, и в такой ситуации сохраняет присутствие духа.
  - Надо выбираться отсюда. Оставайтесь на месте, я сейчас... О-о-ох... - боль отдалась отголоском падения во всем теле. Колония беспокоится... Ничего, нас еще рано хоронить... Подобравшись к друзьям, он спросил:
  - Надеюсь, ни у кого ничего не сломано?
  - Да вроде все кости целы... Хоть бы с Акамару все было в порядке... - Киба вздохнул. - Попробую встать. Мне кажется, здесь просторно.
  Исползав на коленях круг около двадцати шагов в диаметре, сколько позволяла ему 'связующая нить', Абураме понял, что шиноби провалились в какое-то подземное помещение. Ли радостно вскрикнул, обнаружив фонарик, щелкнул выключателем, и, о чудо, он работал!
  Тусклый свет показался всем ослепительным снопом едва ли не солнечной яркости, немного привыкнув, ребята осмотрелись. Гладкий, выложенный квадратными плитами пол не имел наклона, прямая стена, под которой стоял Ли, уходила вверх во тьму, потолка видно не было.
  - Поищем выход? - Шино поднялся с колен, зачем-то отряхнул брюки. По привычке потянулся к переносице - поправить очки, но разочарованно опустил руку - они слетели при падении, искать бесполезно, наверняка разбились.
  - А у тебя красивые глаза, - осклабился Киба, - девчонкам бы понравилось, если бы ты их не прятал за этими уродливыми линзами...
  - Мне зрение дороже, - угрюмо пробормотал Абураме, тайком радуясь тому, что в этом полумраке трудно заметить, как он покраснел.
  Выстроившись гуськом, они двинулись по стеночке. Квадратное отверстие, затянутое какой-то похожей на кожистое перепончатое крыло дрянью, попалось на сто тридцать втором шагу. - Что будем делать, Шино-сан, попробуем выйти здесь или поищем другую дверь? - Ли потыкал пальцами в перепонку, задумчиво посмотрел на руку...
  - Советую ничего здесь не трогать, - предупредил Абураме. - Это может быть опасным.
  - Ой, - Густобровчик спрятал руку за спину. - Я больше не буду, - совершенно по-детски пообещал он.
  - От добра добра не ищут, - философски заметил Шино, вынимая кунай и разрезая податливую преграду наискосок. Пролезть сквозь образовавшийся проем не составило труда. Внутри оказался длинный коридор, заканчивающийся тупиком. В глубине его мерцали, отливая металлом двойные сомкнутые двери.
  - Это что, лифт что ли? - подозрительно прищурился Киба, рассматривая выпуклую кнопку, расположенную по правую сторону дверей. И прежде чем Шино успел отреагировать, утопил ее пальцем в панель, на которой виднелись непонятные символы. Панель осветилась. Раздалось характерное жужжание двигателя, шиноби услышали, как дернулся противовес и медленно, но постепенно набирая скорость, откуда-то снизу двинулась кабина.
  - Как здесь, однако, все просто устроено, - гордый полученным результатом, Киба широко улыбнулся.
  - Хм... не говори 'гоп'... - мрачный Шино на всякий случай отошел подальше от дверей. Лифт подъехал, створки раздвинулись, против ожиданий осторожного ниндзя, оттуда никто не выпрыгнул с дикими воплями и не принялся кромсать всех окружающих. Кабина была пустой и светлой. Ли заглянул внутрь, повертел головой, пожал плечами:
  - Не вижу ничего подозрительного... Киба, тут чем-нибудь пахнет?
  - Ничем кроме старости и пыли... - откликнулся Инузука.
  - Та-а-ак... Я вхожу, - надеясь, что звук собственного голоса придаст ему сил, Ли поставил ногу на пол кабины. Шиноби напряглись, но ничего не произошло. Густобровчик, крепко вцепившись в веревку, сделал еще два шага:
  - Здесь есть кнопки... Две. На одной стрелочка 'вверх', на второй - 'вниз'.
  - Ну, вниз нам не надо... Эй, лидер, рискнем? - татуировки на щеках Кибы сморщились от несколько нервной улыбки.
  - Как-то это все странно... Свалились непонятно куда, темно, как в... хм... Если тут есть электричество, значит, есть и генератор. Рабочий. Если есть генератор, значит, должны быть и те, кто его обслуживает. Не вечный же двигатель здесь стоит... - Шино передернуло от открывающихся перспектив.
  - Еще полчаса рассуждений и я начну метить здесь углы вместо Акамару, - заявил ниндзя и демонстративно отвернулся от напарника.
  - Проклятье, ну почему вы каждый раз стремитесь сунуть голову в петлю! - упрятав подбородок в высокий воротник проворчал Шино. - Рискнем... - уже громче добавил молодой мужчина.
  Троица с легкостью уместилась в большой кабине, он взял на себя ответственность, нажав кнопку 'вверх'. Двери закрылись, лифт легко сдвинулся с места и пошел ввысь. Шиноби ощутили, как давит на плечи и прижимает ноги к полу огромная скорость.
  - Кто это построил, интересно знать? - выразил общую мысль Ли.
  - Кто бы ни построил, он сделал это с толком... Такой техники нет и у нас, хотя Страна Огня считается самой передовой в этом плане, - Шино задрал голову, будто желая рассмотреть, что там, над ними... Куда несется, разрезая пространство, эта кабина...
  Плавное торможение заставило напрячься команду из Конохи. Кнопка, до этого светившаяся, погасла. Двери открылись. Перед взором ниндзя предстал широкий, квадратного сечения тускло освещенный коридор. Друг за другом они покинули лифт и не успели оглянуться, как тот самопроизвольно закрылся и ухнул вниз. Все трое одинаково шумно сглотнули.
  - Э-э-э... Куда теперь? - разглядывая стены, покрытые странным геометрическим узором спросил Ли.
  - За мной, - скомандовал Шино...
  Коридор, петляя, все же шел под углом вверх. Они уже потеряли счет времени, когда Киба вдруг заявил, что слышит, как шумит ветер и чирикают птицы, и чует запахи с поверхности... Впереди в низком потолке виднелся двустворчатый люк. Над головой раздался оглушительный лай, перемежающийся с невнятными рычащими проклятиями.
  - Это Акамару! Акамару, ой! - Киба рванул к люку, забыв, что привязан к остальным, дернул их за собой... Все трое пересекли какую-то невидимую черту, на грани бессознательного почувствовав, что что-то не так, но никто не остановился - ведь выход был так близко...
  Я вышла из него, все еще пребывая в метамире, обратилась к протектору, который так и остался у меня. Чужие, незнакомые слова теснились в мозгу, возникая, стираясь, оплывая... Обезличенная тень голоса:
  - Десятая, вас приветствует виртуальная память системы 'Окулюс', введите ваш запрос...
  - Объемную развертку первого подземного уровня, координаты: квадрат С34, - откуда это во мне? Я не могу знать такого... я не...
  В голове возникает четкий план переборок, переходов, лифтовых шахт... Я проецирую картинку, извлеченную из памяти Абураме Шино, на полученные данные и вглядываюсь в то место, где они...
  - Окулюс, инженерные сооружения, включая ингредиенты защиты и маркировки, аварийный запасный выход над лабораториями 737 и 738... - такое чувство, будто кто-то другой сидит во мне и с усмешкой смотрит на всю мою прошедшую жизнь. Бесполезную, бессмысленную, никчемную...
  - Пожалуйста, Десятая...
  Вот оно... то место. Здесь установлена... Все ветры пустыни, да это же обыкновенная... Почему она на них так подействовала?
  - Химическую формулу и примерную реакцию взаимодействия на биологические ткани, не содержащие ДНК ? 401...
  Перед моим внутренним взором возникает объемная светящаяся структура... Многоуровневые связи, необычное построение... Это же... вирус?
  - Примерная реакция - инкубационный период до двух суток, разложение тканей путем взрыва или инкарнации клеток. Наступление физической гибели биологического объекта зависит от массы тела.
  - Почему в метаполе нет информации по штамму Е-854? - не мои воспоминания... не мои слова... не...
  - Идейная компонента вынесена в пространство Гаррета-Лавоэра. Принудительное внедрение клеток, содержащих ДНК ?401, в зараженный организм может запустить рецессию. Повторная инвазия исключена.
  - Спасибо, Окулюс. Отключаюсь, - вот и выход...
  - Всегда пожалуйста, Десятая.
  Жуть... Жуть... Жуть... Слепая, немая, оглохшая жуть. Меня одной на всех не хватит. Но больше не у кого... стоп. ДНК ?401 выделена из... Я выныриваю из метамира, окрыленная верной догадкой:
  - Тсунаде-сан, пожалуйста, пусть принесут три устройства для переливания крови... И пригласите сюда Гаару и Темари, будьте так добры. Если я не ошибаюсь группы крови совпадают у меня и Шино, Гаары-сама и Ли, Темари-сан и Кибы.
  - Так ты выяснила, что это? - отрывисто интересуется она.
  - Да. Специфический вирус. Передается исключительно через биологические среды. В их организмы попал в результате впрыскивания через систему маркировки экспериментальных моделей лаборатории 737 рабочей станции 'Окулюс', - я растягиваюсь на полу, складывая руки на животе. Усталость наваливается сверху, горячо дыша в ухо, оставляя ощущение омерзения, как нежеланный любовник.
  - Рю, выражайся яснее! - Тсунаде-сан раздраженно тыкает в кнопку селектора, рычит на медработников, ругая за неторопливость, передает мою просьбу. Спустя несколько секунд в палату приносят требуемое, приходит Гаара, уже переодетый в больничное... Медбратья вкатывают три мобильных кровати. Остается только дождаться Темари.
  - Яснее я могу только так... - снова выйти в метапространство, вырастить три канала для Хокаге, Ино и Сакуры. Сформировать информационные сгустки и передать напрямую...
  Тсунаде-сан хватается за голову, девчонки ойкают и зажмуриваются.
  - Простите, я знаю, ощущение не из приятных... - однако виноватой я себя вовсе не чувствую.
  - Слабо сказано, - Тсунаде-сан ожесточенно массирует виски. Много, ох много от меня это потребовало, но почему? Ведь вроде бы расход энергии был гораздо меньше, чем вчера. Или я еще не оправилась от той стычки? Впадаю в забытье, все еще контролируя состояние метател больных шиноби.
  Прихожу в себя, когда в вену входит игла катетера. Гаара-сама и его старшая сестра уже подключены к остальным, медленно движется по тонким пластиковым трубками кровь. Я облегченно вздыхаю, теперь можно расслабиться и растормозить функции физических тел пациентов Тсунаде-сан. Дальше за меня все сделает... природа? Навряд ли. ДНК ?401 была впервые сконструирована в лабораториях станции 'Окулюс'. Той самой, к которой мы идем сейчас... Той самой, которая раскинулась на сотни и сотни квадратных километров под землей. Свыше тысячи лабораторий различных направленностей, уровень исследований и экспериментов, который нынешним ученым и не снился. 'Окулюсу' уже больше двух тысячелетий, он длительное время функционировал как самостоятельная замкнутая система. И виртуальная память этой системы не только знает меня, но и выдает информацию отнюдь не поверхностного толка. Так кто же я, все таки?
  
  У меня ночь прошла беспокойно, Гаару-сама и Темари-сан отправили из больницы как только была закончена процедура переливания. А я осталась наблюдать за больными по собственной инициативе. Приятно было видеть, как, будто по волшебству, постепенно исчезают нарывы, сходит клочьями старая кожа, заменяясь на новую - чистую, матово-прозрачную, без признаков болезни. Выравнивалось дыхание, стабилизировались давление и сердцебиение, восстановилась нормальная активность мозга. К трем часам ночи все трое разом пришли в сознание. Акамару, до этого безучастно взиравший на происходящее, не произнесший ни звука, тихонько повизгивая, принялся лизать лицо хозяина и друга - Кибы. Инузука лениво отпихивался, ворчал что-то типа: 'Ну что ты... на нас же смотрят... переживал что ли?'... Абураме, большую часть колонии жуков которому нам удалось сохранить, сразу же повернул голову в мою сторону и прямо взглянул в глаза. Взгляд был долгим, полным бессловесной благодарности, губы юноши несколько раз дрогнули, но он так и не решился произнести ни слова. Впрочем, я в них и не нуждалась. Оставив Ино и Сакуру хлопотать над друзьями, я удалилась, плотно прикрыв за собой дверь палаты.
  Рано утром Хокаге собрала нас всех у себя в кабинете. Неудачливую разведгруппу оставили на долечивание, остальные спокойно расселись на полу, ожидая, что же скажет Тсунаде-сама. Тут были все те, кто встречал нас вчера у ворот. Пришли и Темари-сан с Шикамару. Старшая сестра Гаары-сама сдержанно кивнула мне в знак приветствия, потом, когда мы оказались рядом, сказала:
  - Никогда не думала, что у меня одна группа крови с этим собачником... Ну как они там, живы?
  - Да, все в порядке, большое спасибо вам за участие, Темари-сан. Это большая удача, что вы оказались здесь, - стараясь вежливостью загладить последствия нашей стычки, поклонилась я.
  - Хм... А что такое в нашей крови? Почему потребовалась именно она? - продолжила расспрашивать куноичи.
  - Помните Василиска? - судя по мгновенно сузившимся зрачкам, она помнила ее очень хорошо. - Воздействие примерно то же самое. Йома распространяет не яд вокруг себя, как принято считать, а выпускает сквозь поры кожи облачка вирусов, подобных или точно таких же, как штамм Е-854, каким заразились шиноби Конохи. В ее выделениях содержится антиген, препятствующий его распространению и губительному воздействию. Поэтому вы остались живы - она передала вам его через э-э-э... поцелуй, насколько я помню. Здесь же понадобилось переливание, потому что впрыск вируса осуществлялся напрямую во внутреннюю среду организма и прошло уже слишком много времени для того, чтобы можно было отделаться легкими методами воздействия.
  - Ясно. Но откуда этот антиген у тебя? Ты-то с Василиском не встречалась! - Темари явно была настроена получить ответ на свой вопрос немедленно. Поэтому я честно призналась:
  - Не знаю. Но вероятнее всего, я отношусь непосредственно к Пустым.
  - Ничего не понимаю... - блондинка задумчиво потеребила пояс. - Каким образом? Ты ведь родилась в Суне...
  - В том-то и дело, что нет... Семья Фудзивара-но меня удочерила. Так что мое предположение вполне оправданно. А-а-а... Канкуро-сан или Гаара-сама вам ничего не рассказывали? - вскользь поинтересовалась я.
  - Нет, а что? - нахмурилась она.
  - Расспросите их как-нибудь на досуге, - посоветовала я, завершая разговор. Тсунаде-сан подняла руку, призывая к тишине и вниманию. Гаара-сама стоял рядом с ней, бездумно теребя ремни на поясе. Взгляд его рассеянно блуждал по кабинету.
  - Казекаге-доно посетил Коноху не с дружеским визитом, это, я думаю, всем понятно, - Хокаге на минуту задумалась. - Причины для того, чтобы помочь им, более чем серьезны. Угроза равновелика всем деревням. Противостояние Казекаге-доно и Совета тянется уже довольно давно, и при нашем участии грозит перерасти в очень неприятное гражданское столкновение. Однако это мелочи по сравнению с тем, о чем мне рассказал Гаара... Шизуне кое-что раскопала в нашей библиотеке, до сих пор это считалось не более чем легендами, если угодно, древними сказаниями. Судя по полученной информации, селение, скрытое в Пустоте, является одним из первых таких селений. Его существование ранее не изобиловало доказательствами, но теперь... в этом не приходится сомневаться. Как полагает Казекаге-доно, их планы очень амбициозны, поскольку Советники не стали бы прислушиваться к ним, если бы не имели возможности (или считали, что имели таковую) извлечь некую выгоду. Однако сейчас, когда страны и деревни обрели наконец-то стабильность вмешательство неизвестного и поэтому довольно пугающего противника может иметь абсолютно непредсказуемые последствия. Нам необходимо выяснить кто такие эти шиноби Пустоты, каким образом они связаны с Суной и их планы на ближайшее будущее. Для этого Казекаге-доно отправился к ним, так сказать, с визитом вежливости. А мы к нему присоединимся. Добровольцев нам не требуется, - ворчливо заметила она, глядя, как загорелись глаза у Наруто. - Шикамару, Гаара, обсудите детали. Потом я выслушаю ваши предложения. В таком деле в первую очередь нужно полагаться на интеллект и четко просчитанные действия. Никаких импровизаций. Это может плохо кончиться.
  - Это может плохо кончиться в любом случае, - угрюмо пробормотала Темари-сан.
  - Чтобы обсуждение не затянулось надолго, Рю, введи, пожалуйста, Шикамару в курс дела, - попросила Хокаге.
  - О-о-о... Это неприятно, - горячо посочувствовала Ино. Нара непонимающе уставился на нее, а я начала прямую передачу данных. Лицо парня сморщилось, будто он глотнул грязной воды и на зубах захрустел песок, сжался взведенной пружиной и, кажется, затаил дыхание. Как только я закончила, шиноби хлестко разогнулся, длинно выдохнул и почмокал губами, будто во рту еще оставался некий неприятный привкус.
  - Больше так не надо, - капризно и чуть гнусаво произнес он. - Лучше по старинке... словами... Хотя, вынужден признать, довольно прогрессивные у вас в Суне методы, - ухмыльнулся Нара, посматривая на Гаару. - Детишкам страшно повезет, если ты вдруг решишь стать преподавателем в вашей академии. Весь урок будет занимать каких-то две-три минуты.
  - Во фразе 'страшно повезет', ключевое слово - первое, - с усмешкой развела руками я. - Так что я бы им не завидовала...
  Следующие несколько часов мы впятером, то есть я, Гаара-сама, Нара, Темари и Кан бурно обсуждали стратегию и тактику похода к станции 'Окулюс'. Остальных благополучно удалила из кабинета Пятая. Протестующие вопли Наруто еще долго не утихали в коридоре.
  Шикамару изобретал такие ходы и комбинации, от одной попытки осознать которые у меня все извилины в узел завязывались и совершенно отказывались работать. Я отметала уж слишком сложные варианты, в конце-концов он устал слышать мое: 'Проще!' и надулся, как мышь на крупу. Вся его поза говорила: 'Раз такие умные - думайте сами'. Все доступные поверхности были изрисованы грифелем с примерно набросанными планами расположения 'Окулюса' в пространстве, но этого явно было недостаточно.
  - На голодный желудок что-то не работается, - прервала затянувшееся молчание я. - Давайте сходим куда-нибудь перекусить, а после продолжим.
  - Точно, ты ж еще не пробовала Ичираку-рамен! - загорелся идеей Канкуро.
  Остальные нас поддержали.
  Солнце клонилось к закату, разливая в воздухе теплые лучи, добавляя к синим теням желтизны, превращало их в зеленоватые. Красные волосы моего обожаемого Казекаге пылали, перекликаясь с постепенно багровеющим ликом светила. От закусочной разносился кругом аромат лапши и соусов, я мысленно пускала слюни в предвкушении трапезы, Шикамару и Темари все никак не могли отвлечься от планирования и ожесточенно спорили о какой-то, на мой взгляд, малозначительной ерунде. Гаара-сама не мог завязать со мной беседы, было видно, что он мысленно перебирает и отбрасывает один за другим варианты начала диалога...
  - Гаара-сама, как вы перенесли переливание? - решила помочь ему я.
  - Я... за тебя волновался, - выпалил он, прикусывая губу.
  - Спасибо... - мой взгляд утонул в холодной воде голубых озер его глаз.
  - Шино, тебя уже выписали? - удивленный голос Канкуро отвлек нас от безмолвного разговора. Старший брат Казекаге уже скрылся за занавесками палатки с надписью 'Ичираку-рамен'.
  - Не надо так громко... Я... сбежал. Ну не могу я в четырех стенах! - нервно объяснил Абураме.
  - Ну и правильно, - сказала я, поднимая занавеску и оглядывая закусочную. - Нечего тебе там делать... Фудзивара-но Рю, - я дружески улыбнулась и протянула руку для знакомства. Немного смущенный таким поворотом дел, Шино легонько пожал ее:
  - Это тебе я обязан жизнью, не так ли? - щеки темноволосого чуть заметно порозовели, маслины темных, сощуренных от чрезмерно яркого для него света, глаз загадочно блеснули из-под длинных ресниц. Прав был Киба, без очков он гораздо симпатичнее.
  - Ну, сказано слишком выспренно, но в целом верно, - кивнула я. - Ты теперь считаешься моим братом по крови, кстати. С чем тебя и поздравляю...
  - Только таких родственников у меня еще не было, - ворчливо заметил Гаара-сама, усаживаясь за длинный общий столик.
  - Почему это у тебя? - от удивления я даже перешла на 'ты'.
  - Потому что! - избежал ответа Казекаге.
  - Да у нас серьезное прибавление в семействе, если следовать твоей логике, Рю! - расхохотался Канкуро. - Киба и Ли ведь тоже участвовали.
  Похоже, выяснять, почему я оказалась в этом 'семействе' было бесполезно.
  - Как там эти двое? - Шикамару сделал вид, что изучает меню.
  - Шизуне удалось их поймать... - пожал плечами Абураме. Вероятно, это все объясняло. - Так что, боюсь, не очень.
  - У нас сегодня наплыв посетителей, дочка! Смотри, какие гости! - приятный высокий и полный мужчина, хозяин закусочной, с улыбкой глядел на нас из-за прилавка. - Что будете заказывать?
  Народ загалдел, со всех сторон сыпались незнакомые мне названия блюд, я стушевалась и молча наблюдала за происходящим.
  - Ты что будешь, сестренка? - неожиданно взял на себя заботу обо мне Шино.
  - Не знаю...- тихо призналась я.
  - Ей то же самое, что и мне, будьте добры, - чуть громче, чем нужно, сделал заказ Гаара-сама, окатив Абураме неприязненным взором. Тот лишь пожал плечами и отвернулся, мол, как пожелаете... Шикамару и Темари, подрядив Канкуро, из палочек пытались соорудить подобие объемного плана станции, но так как они знали его лишь примерно с моих слов, ничего хорошего из этого не вышло. В общем, поели мы весело... Темнело в Конохе рано, почти так же, как и в Суне. В моем родном (как это забавно теперь звучит...) селении, тьма наваливалась неожиданно, словно кто-то набрасывал покрывало на красное солнце и гасил его. Здесь же тьма наступала постепенно. Когда мы покинули палатку и направились назад к зданию правления, Абураме некоторое время шел с нами, а потом отступил в сгустившуюся тень и совсем потерялся было из виду, но я окликнула его:
  - Шино, не уходи, ты можешь нам помочь.
  - Чем это? - удивился он.
  - Увидишь... - загадочно пообещала я.
  Нара насупился:
  - Чем больше народа, тем сложнее, каждый думает, что он умнее другого, все спорят и...
  - Твои интеллект и способность к стратегическому мышлению никто не оспаривает, Шикамару, - немного устало возразил хозяин колонии жуков. - Я буду нем, как рыба...
  - О-о-ох... До чего же это все проблематично, - возвел очи горе шиноби, засовывая руки в карманы и прибавляя шагу.
  - Интересно, где Наруто? Я думал, он будет караулить нас у выхода или встретит в Ичираку, - поделился со всеми Канкуро.
  - Действительно, странно... Может быть, его Тсунаде-сан услала куда-нибудь? - предположила Темари.
  - Ага, а он послушался, - хмыкнул Шикамару.- Скорее всего, он торчит в больнице, утешая Кибу и Ли и жалуясь на мировую несправедливость в лице Пятой, которая не дает ему участвовать в нашем маленьком деле.
  - Чем быстрее мы решим, как нам действовать, тем будет лучше. Я не хочу давать фору нашим противникам, - прервал болтовню Гаара-сама.
  - Никто не хочет, - пробормотала я себе под нос.
  - Хм-м-м... - Казекаге невозмутимо поправил за спиной тыкву и, обогнав остальных, присоединился к Наре.
  Я не стану описывать наши скучные споры в кабинете Хокаге, Шино действительно помог нам, построив по моей просьбе из жуков трехмерную большую модель станции 'Окулюс'. Глубоко за полночь мы все-таки пришли к единому мнению, одобрив то, что предлагал Нара. От многомерности его плана веяло мистикой, сказать, что я была впечатлена его умственными способностями - не сказать ничего. Теперь я лучше понимала, из-за чего Темари-сан так крепко держится за этого шиноби. Выход наметили на вечер завтрашнего дня...
  На улице уже было прохладно, попрощавшись, мы разошлись. Канкуро отправился к Сакуре, Нара и старшая сестра Казекаге ушли вместе. Вскоре я с удивлением обнаружила, что мы остались вдвоем. Он вытащил из внутреннего кармана нагрудника какие-то ключи и помахал ими у меня перед носом:
  - У Чоджи две квартиры, так что одну из них он любезно предоставил Казекаге и его команде. Правда, я думаю, ждать тех двоих сегодня не придется... Идем? - голубоглазый увлек меня вперед. Я растерялась. Оставалось только крепче сжать его горячую ладонь и брести за ним. Попетляв по узким улочкам Конохи, мы наконец-то добрались до места. Высокий многоквартирный дом кое-где еще светился окнами, несмотря на поздний час. Наше пристанище находилось на втором этаже. В дверной щели торчала записка. Гаара-сама развернул ее и усмешка скользнула легким лучиком по его лицу:
  - Еда в холодильнике, белье я сменил. Приятного отдыха! Чоджи, - зачитал он вслух.
  - Здорово, - вздохнула я. - У вас такие... друзья, Казекаге-сама! - я не могла подобрать слов.
  - Пост скриптум: не забудьте взять меня с собой, когда пойдете на миссию... - Гаара-сама спрятал записку в нагрудник, открыл дверь, пропустил меня вперед.
  - Я сейчас разогрею ужин, поздно, конечно... Но лучше уж поздно, чем никогда, - улыбнулась я Казекаге, странно робея перед осознанием того факта, что мы впервые вот так надолго остаемся рядом. Можно было даже вообразить себе, что это наша счастливая семейная жизнь, что мы... после ужина будем спать в одной постели и... Кровь прилила к щекам, я вздрогнула, как если бы он мог услышать эти непристойные мысли, что плясали джигу у меня в голове. Спокойно, Рю. Просто ужин. Кухня нашлась быстро, планировка была удобной, и я не могла сказать, что она (эта планировка) мне непривычна. Распахнув холодильник я остолбенела: такого количества пищи мне видеть в своей жизни еще не приходилось. Впрочем, чего еще ожидать от Акимичи? Судя по разговорам между шиноби, которые я то и дело ловила в наушнике, он знал толк в еде. Впрочем, это не только не мешало ему быть первоклассным ниндзя, но даже наоборот, составляло в какой-то мере его ниндзюцу.
  Я автоматически возилась с кухонной утварью, занятая размышлениями о тех новых людях, с которыми меня столкнула жизнь. Так необычно учиться доверять безоговорочно с первого взгляда, полагаться на тех, кого едва знаешь и в свою очередь быть уверенной в том, что на тебя так же полагаются и надеются. Это удивительное чувство, согревающее сердце, позволяющее почувствовать себя нужной и важной. В наушнике раздался шум воды, меня, успокоившуюся было, снова бросило в жар... Невольно перед глазами предстала соблазнительная картина 'Казекаге в ванной комнате', руки дрожали, пока я нарезала овощи для салата. С ума сойти... я слышала его дыхание, плеск струй, касающихся тела, воображение разыгралось не на шутку, и чтобы хоть как-то его усмирить, я попыталась снять гарнитуру. Тут же до меня долетел завораживающий шелест его голоса:
  - Ты что это делаешь, Рю?
  - Я... простите, Казекаге-сама... - смешавшись, и чувствуя себя виноватой, я уже жалела о своем глупом решении.
  - Я же велел тебе никогда не снимать ее... - тон его принял опасное звучание. Он точно был недоволен. - Ты разве еще не привыкла?
  - Ужин будет готов через несколько минут, Казекаге-сама, - попыталась свернуть на более безопасную дорожку я.
  - Хорошо, мы поговорим об этом за ужином... - снова это странное выражение - не то угроза, не то облегчение...
  Я накрыла стол в гостиной, убрала лишние стулья. Из ванной вышел Гаара-сама, в свежем банном халате, с мокрыми волосами...
  - Пожалуйста, садитесь за стол, Казекаге-сама, - улыбнувшись, я приглашающее отодвинула стул.
  - Ты когда-нибудь прекратишь это? - мерзким капризным тоном вопросил он.
  - Что именно, Казекаге-сама? - стараясь казаться беспечной, пряча панический ужас, спросила я.
  - Меня раздражает твое выканье, эти вечные суффиксы 'сама' и именование меня по должности. Я начинаю чувствовать себя старым и совсем чужим... - он с грохотом вырвал у меня из рук стул, упал на него так, что мебель едва ли не завопила в голос, и положил сжатые кулаки на стол.
  - Но... как же тогда я... должна... - я все не могла понять, к чему он ведет.
  - Мы не будем есть, пока ты не научишься звать меня на ты и только по имени, - мне кажется или я вправду слышу это жуткое напряжение в его тоне?
  - Не уверена, что у меня получится с первого раза... Гаара...-сама, - пробормотала я. Он не ответил, выжидающе откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и отвернулся к окну. Ладно... ладно... я это сделаю, пусть даже в моих мечтах я никогда не позволяла себе такое. - Я... Давай есть, Гаара. Остынет - будет не так вкусно, - выпалила я.
  - Я не расслышал, - ух, до чего холодный тон.
  - Давай... поедим... Гаара... - медленнее, но куда менее уверенно произнесла я.
  - Еще...- потребовал он.
  - Гаара, - я готова была расплакаться, сама не зная от чего...
  - Еще... - все ветры пустыни, до чего настойчив, ну, сам напросился!
  Я наклонилась, обвила его шею руками, приблизив рот к розовому уху прошептала:
  - Гаара, ужин остывает, давай поедим...
  И с удовольствием отметила, как стремительно алеет его ухо, будто он услышал нечто совсем иное.
   - Гкхм... - его ладони накрыли мои запястья. - И в самом деле... остывает. Садись, Рю.
  - Интересно, как я это сделаю, если вы... ты держишь меня? - бесстыдно касаться губами его нежной кожи, чувствовать этот головокружительный аромат свежего молодого крепкого тела... Сходить с ума, не возвращаться к реальности...
  - О...- Казекаге тут же аккуратно отвел мои руки, немного подержал их, кивнул на соседний стул, - присаживайся, Рю.
  - Спасибо, - улыбнулась я, следуя его... просьбе? Приказу? Не важно.
  - Итадакимас, - он склонился над тарелкой, взял палочки и отправил в рот маленький кусочек рыбы. - М-м-м... Вкусно. Тебе всегда удавались обеды, я... заметил... еще в Суне...
  - Это... не стоит похвалы, Гаара-са... ой... Гаара. Вы... ты слишком добр ко мне, - я старалась сделать так, чтобы он не заметил, как сильно дрожат мои пальцы, пока я пытаюсь палочками подцепить овощи. - Итадакимас!
  Хм-м-м... пожалуй, не стоило скромничать. Это и вправду очень вкусно. Я люблю, когда с легкой остринкой.
  - Мне начинает казаться справедливым желание Канкуро... - вдруг заявил рыжеволосый. Я в недоумении уставилась на него, ожидая объяснения. - Помнишь, он хотел, чтобы ты всегда была с нами на миссиях...
  - Да. А вы его отговаривали... - это я тоже прекрасно помню.
  - Хм-м-м... Возможно, я был не прав, - с загадочной ухмылкой признался Гаара. Его глаза хитро поблескивали из-под антрацитовых ресниц...
  Я не могла сосредоточиться на еде, разглядывая его так, будто не видела сто лет. Халат разошелся едва ли не до пояса, но он, казалось, не придавал этому никакого значения. Похоже, он вообще ничего кругом не замечает, кроме своей тарелки... Вот и хорошо, скорее всего, он уже и забыл про...
  - Кстати, о твоей дурацкой попытке избавиться от этого, - не заботясь о вежливости, Казекаге ткнул палочкой в направлении моей гарнитуры. - Почему ты это сделала? И не смей даже надеяться на то, что я приму маленькую невинную ложь, - неожиданно зло выплюнул он.
  - Правда... слишком постыдна для того, чтобы я посмела произнести это вслух, - заливаясь краской до корней волос, вынуждена была признать я. В горле пересохло, я не рисковала поднять глаза на него, ожидая, чем кончится этот разбор полетов.
  - Хм-м-м... и что могло послужить достаточным основанием для нарушения прямого приказа Казекаге, - он перестал есть и его колючий недобрый взор переместился со столешницы на меня. Я почувствовала это кожей, буквально покрывшись мурашками и чуть не выдыхая пар, так похолодала атмосфера. Все ветры пустыни! С ним не соскучишься. С такими внезапными переменами настроения... Хотя, чего еще можно было ожидать? Что он всегда с тобой будет мил и ласков, Рю? Чушь собачья!
  - Я... не хотела... слышать... как вы... ты... моешься. Это... слишком... Умоляю, не заставляй меня говорить об этом! - мой голос предательски дрогнул, бамбуковые палочки жалобно хрустнули, ломаясь на несколько частей в его жестких пальцах. Этот звук заставил меня дернуться и взглянуть на него. Казекаге сидел красный, как помидор и нервно стряхивал с ладони осколки палочек. Все ветры пустыни! Он понял... Догадался... Проклятие!
  Доели мы в полном молчании, изредка сталкиваясь взглядами оба мгновенно смущались и отводили глаза. Поблагодарив меня за вкусный ужин, он ушел в комнату. Я стала убирать со стола, потом обратила внимание на то, что слышу, как он шелестит тканью, как звякают пряжки ремней... Забеспокоившись, я выскочила из кухни в гостиную, чтобы заметить как он решительно направляется к двери. В боевой одежде, однако без тыквы за спиной. Куда? Увидев меня, он сглотнул, зачем-то поправил безупречно лежащий на бедрах ремень и глухо произнес:
  - Я... пройдусь немного... Не жди меня...
  Окаменев от такого заявления, но понимая, что мне это совершенно не нравится, я тупо молчала, комкая подол белого фартука.
  - Спокойной ночи, Рю, - Казекаге взялся за ручку двери, повернул ее... Дверь распахнулась наружу... Нельзя, так нельзя... Если он сейчас уйдет... Это... будет очень плохо... Голубоглазый делает медленный шаг за порог. Я, словно зажатая в густеющем масле, бросаюсь за ним, но это выглядит как пара робких, неуверенных шагов... Дверь начинает закрываться... Отчаянным движением, чуть не падая, я успеваю ухватить его за рукав, другой рукой вцепившись в косяк, чтобы не грохнуться на пол, слова выплескиваются из горла, будто ждали подобного:
  - Пожалуйста, не уходи! Гаара, пожалуйста... Не уходи!
  Он оборачивается, в глазах - сомнение и легкое недоумение:
  - Почему... ты...
  - Не уходи, пожалуйста! Только не уходи! - словно заклинание, задыхаясь, чувствуя, как по щекам сползают слезы, повторяю я.
  - Я... ладно... Но ты... уверена? - другой смысл, другое звучание... неужели он... тоже? Жар, поднимающийся изнутри, осушает мои слезы.
  - Да. Абсолютно... - тяну его за рукав.
  Он вздыхает, глубоко-глубоко, поворачивается... И дверь закрывается за ним. С этой стороны. Гаара запер ее на ключ, обернулся, опираясь на нее спиной, будто ноги плохо держали его. Я кинулась ему на шею, захлебываясь собственным счастливым смехом. Он прижал меня к себе... Некоторое время мы стояли так, не двигаясь. Оглушенные и ослепшие... Мир исчез, провалился в тар-тарары, предоставив нас друг другу...
   Он чуть отодвинулся, придерживая меня за плечи, я перевела ладони ему на грудь, чувствуя, как мелкие настойчивые иглы впиваются в кончики пальцев. Коснувшись согретых его теплом пряжек нагрудника, я вздрогнула, самая длинная, самая тонкая игла прошила мой позвоночник насквозь - от макушки до пяток, заставив судорожно сглотнуть. Горячую лошадь-сердце было не удержать хлипкими возжами разума или чувства долга, она понеслась, взбрыкивая и мотая головой из стороны в сторону... Приличиям пришлось подать в сторону, чтобы не быть сбитыми и похороненными под ее копытами...
  Первыми на пол упали гарнитуры.... С лязгом и шорохом слетали его боевые одежды, обнажая дивно пахнущую незагорелую кожу, розовеющую от прилива крови. Он вцепился мне в волосы, конвульсивно сжались пальцы, из груди вырвался полувсхлип-полустон, силой запрокинув мне голову, любимый припал сухим, ищущим ласки ртом, к моим губам. Глаза закрылись сами собой, внутри все перевернулось, голова закружилась, на ногах едва удавалось держаться. Я уже не ведала, где верх, а где низ, стою ли я еще на земле или уже возношусь к небесам? Гаара содрал с меня фартук, ничуть не заботясь о его целости, когда он расстегивал молнии на моем костюме, я заметила, что руки его бьет дрожь. В расширяющихся зрачках Казекаге стыла решимость... однако внезапно он остановился, посмотрел на меня как-то странно, будто впервые видел, осторожно взял за руки, поднес ладони к лицу, долго и пристально их рассматривал, а после медленно произнес:
  - У тебя такие тоненькие пальчики... Такие маленькие кисти... Рю... - с последним звуком он заключил меня в объятья, крепко прижимая к себе. Дышал через раз, сталь напряженных мускулов окружала меня непробиваемой стеной...
  - Гаара... родной... - я принялась беспорядочно гладить его: по голове, шее, готовым взорваться мышцам... - Не... переживай так... я... если даже... что-то пойдет не так... я пойму... Если не хочешь...
  - Глупая... - проворчал он, заметно успокаиваясь, и целуя меня в ухо, - я не хочу сделать тебе больно.
  - Ты... ты самый нежный.... самый ласковый... ты... я... - отстранившись от него, я стала покрывать его лицо и тело легкими поцелуями, стремясь вложить в них все одобрение и жажду, что были во мне. Ямка между острых ключиц, коричневатые пуговки сосков, рельефные кубики пресса...
  - О, боже, Рю... - сиплый, шершавый от вожделения голос разорвал тишину, когда я добралась до мягкой рыжей дорожки, ведущей от пупка вниз. Дорожка изчезала из виду, теряясь под темной тканью плавок - всего, что на нем еще оставалось из одежды. - Здесь есть и ... более удобные места... - едва справляясь с собой, просипел он. И только тут я поняла, что мы все еще стоим в прихожей... мир вернулся, заставив ощутить себя в нем. Голубоглазый поднял меня на руки без особых усилий, мне отчего-то вспомнилось его: "Ты легче моей тыквы...", заставив прильнуть к его груди и улыбнуться...
  Широкая кровать в спальне и вправду была куда удобнее, чем прихожая... На полу был постелен тостенный ковер, тусклые светильники придавали обстановке особое настроение... Света было достаточно, чтобы видеть, но недостаточно для того, чтобы прийти в смущение от увиденного... Гаара опустил меня на пол, я заставила его сесть на постель, продолжив то, что было начато у входной двери...
  - Гаара... Я не испугаюсь...- тихо прошептала я. - И нет в этом ничего постыдного... - его громкие мысли скользили переливающимися облачками сквозь меня... Похоже, состояние неглубокого метемпсихоза рядом с ним для меня становится естественным...
  Стянуть с него последнюю деталь одежды оказалось не так уж легко. Не то чтобы он сильно сопротивлялся, но румянцем залился до корней волос...
  Ласково, чтобы неосторожностью не сделать больно одной из самых чувствительных частей мужского тела, я освободила его от плавок. Сдержать пораженный вздох у меня не получилось. С превеликим трудом оторвав взгляд от открывшейся картины, я перевела его на лицо любимого. Глаза были крепко зажмурены, молодой Казекаге едва осмеливался вздохнуть...
  - Он... такой... красивый... - ободряюще улыбнулась я. Гаара приоткрыл один глаз, робкая кривоватая ухмылка вползла на тонкие губы... Широкая ладонь легла мне на голову... Не теряя момента, я взялась за предмет нашей беседы обеими руками... то ли у меня они и в самом деле маленькие, то ли...
  Он был удивительным: будто плотную скальную породу окружили тонким слоем упругих волокон и оплели сетью крупных, прихотливо извивающихся вен, а сверху... ничего нежнее и более приятного на ощупь, чем эта кожа, чуть темнее, чем остальное тело, в подлунном мире боги еще не создали. Как маленькому ребенку, мне тут же захотелось опробовать его не только наощупь... Прикрыв глаза я начала с самого низа... Когда мой язык коснулся основания "древа жизни", как именуют его старые книги, от изумления любимый поперхнулся, прокашлялся и глубоко-глубоко задышал. Ритм его дыхания всколыхнул во мне ту тайную трясину, в которой хоронятся самые дикие и необузданные желания... Где на дне спит до времени чудовище по имени Похоть...
  Исследуя сантиметр за сантиметром, я добралась до самой вершины, источающей прозрачные капли... Пальцы Казекаге перебирали мои волосы, то сжимаясь, то расслабляясь... Он оказался солоноватым на вкус, заполнил мой рот целиком, не оставив места даже для дыхания. Тело горело, будто вокруг был не прохладный воздух чужой квартиры, где по осени еще принято оставлять окрытыми на ночь форточки, а раскаленное марево знойного полдня в центре пустыни... Сухой белый жар путал остатки мыслей, заполняя голову прозрачной звонко-стеклянной пустотой...
  Я чувствовала, как вторым сердцем он пульсирует в моих ладонях, заставляя в унисон биться и мое... Неожиданно Гаара прервал собственное блаженство, чуть потянув меня за волосы, заставив выпустить его изо рта...
  - Позволь... теперь... мне...
  Простые слова, но как они на меня подействовали... Казалось, все волоски на теле стали дыбом, электрический разряд и тот не вызвал бы такого пронзающего и острого чувства... предощущения сводящей с ума сладости. Рыжеволосый шиноби помог мне подняться, лечь на кровать и удобнее устроиться... Он сел рядом, повернувшись ко мне лицом и некоторое время просто разглядывал меня, не осмеливаясь ничего сделать. На мне все еще были трусики и майка.
  - Мне раздеться? - спросила я, привставая, сердце нервным комом билось где-то в горле.
  - Я... сам... - твердо ответил он. От замороженных голубых озер его глаз остались мраморные ободки вокруг заполонившей почти всю радужку черной пропасти зрачков... Тонкий прозрачный лед стремительно таял, взламывался трещинами, опадал колючими клочьями... Сначала он избавил меня от майки... Чуть грубоватые, мозолистые ладони (и почему я замечаю это только сейчас?) накрывают мою грудь, он прислушивается к ощущениям, опустив темные от привычной бессонницы веки. Потом инстинктивно тянется ко мне, сжимая ладонями оба полушария, вдыхает запах моей кожи... Я целую его в пламенную макушку, он прерывисто вздыхает... Я окаменеваю, под его еще не проявленной лаской твердеют соски, становясь чувствительными к любому, даже самому мимолетному прикосновению...
  Суховатые, еще неумелые, но такие сладкие поцелуи любимого заставляют меня сжиматься и трепетать... Когда он добирается до соска, я протяжно ахаю, вцепляясь в шевелюру Казекаге так же, как и он недавно - в мою.
  - Га-а-ара... О, боги...
  Жесткие пальцы стискивают второй сосок, судорожно выгибаюсь хорошо натянутым луком, нервы - тетивой, вот-вот лопнут...
  - Га...-а...ра... М-м-м-м....
  Я не узнаю свой голос... под закрытыми веками пляшут сполохи бездымного пламени... Он усаживается на меня сверху так же, как тогда, на онсене... Но здесь... Заведя ладони под спину, он приподнимает меня, прижимает к себе, поцелуй сплетает наши языки, мы исследуем неизведанные доселе глубины друг друга... Потом он снова опускает меня на кровать, одновременно снимая с меня трусики. Жар облизывает мне щеки, я зажмуриваюсь так же, как он... Потом приоткрываю глаза... Мое чудо завороженно смотрит на меня, сидя меж бесстыдно раскинутых ног, его ладони застыли на моих бедрах, и в этом взгляде - ни тени льда... Мне чудится, что в глубине его зрачков вспыхивают и гаснут оранжевые искры... Будто очнувшись, он шумно сглатывает и... гладит меня, нежно-нежно, словно успокаивая ребенка... Каждое его движение - отдается там, в глубине, содроганием, я извиваюсь под его руками, схожу с ума... Я так хочу, чтобы это никогда-никогда не кончалось... За поглаживаниями следуют поцелуи... В них что-то неуловимо изменилось, может быть, исчезла неуверенность? Он прокладывает тропинку из прикосновений и поцелуев от коленей по внутренней стороне бедер до лона. Меня затапливает какой-то необычный и страшный стыд, безотчетно я пытаюсь сдвинуть ноги, но он не допускает этого. В голову бьет наотмашь пугающее, невесть откуда взявшее знание... И я не могу ему этого не сказать...
  - Гаара... я... мое тело не... будет кровоточить... когда... Я хочу, чтобы ты знал, что... ты у меня - первый и... единственный... Прости, - лепечу я. Он поднимает на меня взгляд:
  - Это хорошо...
  - Почему? - глупый вопрос, но мне нужно знать, почему ему не важно, что у меня нет... этого...
  - Я... не причиню тебе... ненужной боли... - тихо шепчет он, лаская кожу на... границе... заступи он за которую... и уже ничего не повернешь вспять... Его дыхание, показавшееся мне открытым пламенем, опаляет тонкую чувствительную кожу между ног, я становлюсь мокрой в мгновение ока... Одним прикосновением пальцев он раздвигает мягкие влажные складки, словно осторожно открывает дверь, ведущую в небеса... Болезненно-страстный вскрик срывается с моих губ...
  - О... еще... пожалуйста... Га-а-ара....
  Мои руки немеют, все осязание сосредотачивается в одном участке тела, требуя большего... Его ласки становятся более смелыми, чуть-чуть, совсем ненадолго он погружает кончики пальцев в разгоряченную плоть... Я чувствую, как до боли сжимается лоно, жаждая принять его в себя...
  - Еще... внутрь... пожалуйста.... - хрипло... жадно...
  Он медленно вводит в меня палец. Я задыхаюсь, кричу... Из глаз брызгают слезы наслаждения... А ведь это всего лишь слабый отголосок того, что...
  - Тугая... - его голос вибрирует. - Мягкая... такая нежная... ты... такая нежная... Рю... - второй палец присоединяется к первому, я изгибаюсь, подаюсь вперед, чтобы глубже... и больше...
  - О... Гаара... Я... не выдержу... Пожалуйста... Возьми меня... Пожалуйста! Га-а-ара-а-а! - в груди разверзается жерло вулкана, толчками, вместо крови плещет лава... я смотрю ему прямо в глаза, впитываясь в него... Он приоткрывает рот, но слова не идут... его губы дрожат. Он осторожно вынимает мокрые пальцы, мягко приподнимает мои бедра, вершина его "древа жизни" обманчиво-медленным тараном неторопливо соприкасается с чуть приоткрытыми в горячечном зове створками. Я замираю, трепещут только веки, неуверенные, закрыться им или позволить глазам смотреть на...
  Гаара подается вперед, проскальзывает внутрь, раскрывая, растягивая, заполняя... до конца, до предела... до мучительной и невероятно восхитительной боли. Я вскидываюсь, словно взведенная и вдруг отпущенная пружина, охватываю его тело, прижимаюсь к нему, желая слиться, впитаться, раствориться в нем...
  - Га-а-а-а-ара-а-а! - его имя... только его имя... это смысл всего... мои глаза распахиваются, но я ничего не вижу, кроме бешеной карусели звезд... я чувствую себя... в нем.... и его - в себе. Он роняет меня на спину, тяжелый, горячий... родной... и начинает движение вспять...
  - Нет... не надо... не выходи... еще чуть-чуть.... еще... Любимый... - я почти в истерике от губительного предчувствия потери, если только...
  - М-м-м... Рю... ѓ- он снова погружается до конца... и потом чуть назад... Плотный, сильный, мерный ритм охватывает вселенную... В этом ритме мерцают звезды, бьется сердце, волнуется прибой... Это ритм той первой песни творения, с которой началась сама жизнь. Бессвязные слова, путаясь и переплетаясь, текут с моих губ, они ткут золотой кокон вокруг единого тела двоих людей...
  - Гаара... Гаара... любимый, родной... мое чудо, мое солнце... Я люблю тебя... люблю... тебя... И всегда... буду... О, Гаара! Миленький... О, боги! Да... еще, пожалуйста!...
  Быстрее, еще глубже, хотя, казалось, глубже уже некуда... Сильнее... Жестче...
  Меня охватывает ощущение двойственности, я становлюсь им, испытывая то же, что и он... и одновременно остаюсь собой, чувствуя каждой клеточкой тела то, что он дарит мне... Наслаждение становится просто непереносимым... На какое-то мгновение, а быть может на вечность? я постигаю его суть, запечатлевая его - в себе и себя - в нем.
  Время и пространство исчезают, я вишу в оглушающе тихой черноте и исторгаю из нас последние капли нечистот, оставленных Однохвостым. Я вижу, как смешиваются и текут по слившимся в одно невидимым венам энергии тонкого тела. Прорастают друг в друга души... И нет страха. И больше никогда не будет. Есть только одна бесконечная постоянная - Любовь. Я возвращаюсь в свое физическое тело... Звуки теснятся в груди, превращаясь в переполненные соком плоды, их кожица настолько тонка и прозрачна, что... Один за другим вытекают слова:
  - Гаара, пожалуйста.... назови меня своей!
  Он хрипло стонет, стискивая меня раскаленными добела клещами стальных рук...
  - Ты моя, Рю... Ты - моя!
  По щекам ползут слезы...
  - Еще!...
  - Ты - моя... Рю, о, боги... Ты - только моя... Никому... никогда... - он сжимает меня, едва не ломая мне кости, вскрикивает, из его широкой груди исторгается длинный, животно-протяжный полустон-полувопль.
  Вулкан внутри меня взрывается, осколки рассеиваются, впиваясь всюду, где только можно, кипящая лава накрывает меня с головой, сжигая, расплавляя, не оставляя даже пепла...
  Я слышу свой собственный стон-крик.
  Достигшее предела напряжение срывается серией мощных толчков, он выплескивает в меня свое семя, я чувствую, как лоно, будто отдельное от меня существо, жадно всасывает все до последней капли... Еще секунду он держится, а после - расслабленно опускается на меня, вдавливая в мягкую перину. Ощутив его вес, я тоже обмякаю... Нет сил ни на что...
  
  - Она хочет его выплюнуть... - в голосе любимого неподдельная радость от неожиданного открытия. Мне становится смешно, ведь это и в самом деле так. Он устало выскальзывает, меж ног течет горячая жидкость, пачкая и меня, и его. Терпкий запах, похожий на усиленный в несколько раз аромат зеленого яблока, ударяет в ноздри...
  - Пахнет... - я слышу улыбку. - Рю, скажи, так всегда будет? - его рот возле моего уха, губы щекочутся...
  - Как - так? - мне удается закинуть ему на спину и скрестить там лодыжки, вздохнув, ерошу и без того растрепанные волосы... перебираю пряди на затылке...
  ѓ - Я ничего не вижу... и тела не чувствую... вокруг будто жемчужный туман... и так... хорошо и спокойно, - сообщает он.
   - Откуда мне знать, родной? У меня все было впервые, - собравшись с силами, я переворачиваю его на спину, распластываясь сверху... Он жесткий, костистый и мокрый... Потому что вспотел... И я - тоже.
  - Пить хочется... - жалуется он, однако когда я пытаюсь сползти с него, чтобы принести воды, захлестывает меня обеими руками и никуда не пускает. - И есть тоже... Но я совсем не могу двигаться... разве что самую малость... - я приподнимаюсь, упираясь ладонями ему в грудь... - его руки бессильно соскальзывают с моей спины на бедра. И все-таки он невообразимо прекрасен. Гаара моргает несколько раз, улыбается. - О, наконец-то... - его глаза принимают осмысленное выражение. - Ты... очень красивая, Рю... - я смущенно улыбаюсь, и не думая спорить. - Иди сюда, - мы оба потихоньку приходим в себя. Я слезаю с него, ложусь рядом, закинув на него ногу и обнимая одной рукой. Он целует меня в лоб, потом в глаза, потом в нос...
  - Гаара... - я тереблю тонкие волоски на его груди.
  - М? - голос все еще ниже, чем обычно...
  ѓ- Ты сильно обидишься, если я сейчас усну? - я не могла разлепить веки, тело, заполненное текучим золотом, было тяжелым и теплым.
  - Нет... - он помолчал. - И кто придумал, что мужчины после этого отворачиваются к стене и храпят?
  - Прости... спокойной ночи, - прошептала я, проваливаясь в пламенеющую бездну.
  - Спокойной ночи... котёнок... - шелестом ветра меж тонких веток молодых деревьев с набухшими почками, слабым посвистом в прибрежных камышах, отбликом солнца на водной глади... Все ветры пустыни, он назвал меня котёнком... Небо на землю упадет, а я не проснусь, потому что это слишком огромное счастье для того, чтобы быть реальностью.
  
  Любимый растолкал меня, когда за окнами спальни было еще темнее темного. Одежда, которую мы побросали в прихожей, аккуратно сложенная, лежала на прикроватной тумбочке, как и обе ганитуры. Гаара был в одних плавках, несмотря на то что в комнате было довольно зябко.
  - Не можешь уснуть? - выбравшись из-под одеяла, я поежилась, натянула майку и трусики, потянулась, чтобы поцеловать его, он не отстранился.
  - Я все думаю, - Казекаге присел на краешек нашего ложа, лихорадочный блеск в его глазах встревожил меня, - о завтрашнем дне. Что-то изменилось... мне кажется, в план Нары следует внести коррективы.
  - Ты изменился. И я. Разве этого достаточно, чтобы оказать сильное влияние на окружающий мир? - попробовала возразить ему я. - Навряд ли остальных устроят внезапные перемены.
  - Может быть, ты права, и это всего лишь отголосок... - говорил и не верил в свои слова. Во вновь заледеневших радужках мела прозрачно-голубым крылом невидимая метель. - У меня дурное предчувствие, Рю, - укол в сердце, острые льдинки царапают... холодная белая крупа в тепле его голоса не тает... - И оно куда сильнее, чем... было раньше. Проклятие! - он схватил меня за плечи, сдавил, не чувствуя собственной силы, я скрипнула зубами, но сидела тихо, как мышка, понимая - тронь его сейчас и взорвется. Невидяще уставился в пространство: - Если бы ничего между нами не было... Если бы... Это все так тяжело, Рю!
  - У меня не получится разлюбить, даже если ты мне прикажешь, - я понимала его сомнения так же, как если бы они были моими. Но где мне найти верные слова, чтобы успокоить тебя, родной? - Даже если ты меня погонишь прочь, в надежде, что станет легче, и будет не так мучительно ощущаться страх потери... Я стану твоей тенью, Сабаку-но Гаара. Тень еще никто не терял... - горько усмехнулась я.
  Шиноби вскочил с кровати, метнулся к окну, ладони грохнули о подоконник, слепой взгляд зашарил по темноте за стеклом в поисках ответа, которого там не было. Спина - знак вопроса, сгорбленный, напряженный до звона. Острые лопатки едва не прорывают кожу.
  Я встала, сложила одеяло, испачканное нами, надо будет его закинуть в стиральную машину, если она, конечно, имеется в этом доме:
  - Я в ванную... Ты со мной? - и сама удивилась тому, как буднично это прозвучало. Словно я каждый день это говорила как минимум в течение лет пяти... И это просто еще одна бессонная ночь влюбленной пары...
  - Да... я... сейчас, - Казекаге сник, будто придавленный тяжкой ношей. Побарабанил длинными пальцами по подоконнику, вздохнул, отгоняя навязчивые мысли, повернулся ко мне, смущенный своей внезапной вспышкой раздражения. Я дернула плечами, мол, привычное дело.
  Пока белье крутилось в машинке, мы успели не только вымыться... На этот раз голод игнорировать было просто нельзя, поэтому холодильник подвергся опустошительному набегу. Гаара предпочел побольше мяса, пожирнее соус и еще чего-нибудь... калорийного.
  - На редкость обессиливающее занятие, - прокомментировал он, отставив манеры и жадно запихивая в рот надцатый кусочек. - В таком состоянии я могу составить неплохую конкуренцию Чоджи.
  - Ты в любом состоянии можешь составить ему конкуренцию, - улыбнулась я, стараясь не отстать от любимого, иначе мне грозило остаться голодной.
  - Грубая лесть, - подметил он. - Но мне нравится это слышать... от тебя, - лицо Пустынного осветила короткая, как проблеск молнии, улыбка.
  
  Странное беспокойное чувство, как начинающее светлеть окно, говорящее о том, что скоро нужно будет вставать, но будильник пока еще не прозвенел, заставляло вздыхать и ворочаться в кровати. Из головы не шли слова Гаары о дурном предчувствии, он все-таки сумел заронить семя сомнения в благодатную почву своими метаниями. И ведь не постесняется выложить все Наре при встрече... А тот начнет городить словесные конструкции, которые не обойти не объехать... И все это закончится чем-нибудь этаким, если до драки не дойдет.
  Я успела передумать многое, пока не заметила, что и вправду светает. Любимый сопел рядом и не думая подавать признаков беспокойства, нервов или вообще какого-либо волнения. Впрочем, оно и правильно, ему слишком о многом предстоит волноваться, чтобы тратить благословенно отпущенное судьбой спокойное время на всякую бяку. Только мне не давали покоя сгущающиеся над нашими головами тучи...
  Выскользнув из-под одеяла, я пошуршала на кухню, чтобы приготовить рыжеволосому чуду, мирно спящему в обнимку с подушкой вместо меня, приятный сюрприз в виде утреннего кофе с молоком и гренками. Белье, развешанное на веревках на балконе, было жутко холодным, но почти сухим.
  Где-то у Чоджи я видела этот кофе... Стараясь сильно не греметь посудой и дверцами шкафчиков, я облазила всю кухню, пока добралась до вожделенного напитка.
  Когда исключительно приятный аромат, чуть пряный от белого перца и корицы (о, этот рецепт! Какого древнего года была та поваренная книга?) наполнил наши апартаменты, я позволила себе скромную улыбку. Дожаривая последний гренок, уже негромко напевала под нос какую-то импровизацию. Может быть, синоптики снова ошиблись и буря так и не разразится? На маленьком разносе как раз уместились блюдца с гренками, чашечки и медная турка...
  Едва ли не на цыпочках я прокралась в спальню и расположила сюрприз на круглом низеньком журнальном столике. Две декоративных подушечки вполне могли послужить сиденьями. Когда я с улыбкой оглядела предмет своего труда, решила, что он вполне и обернулась, чтобы разбудить спящего красавца, поняла, что сюрприза не выйдет. Из-под трепещущих полуприкрытых ресниц за мной следили внимательные ледяные глаза... И, по всей видимости, не спал он уже давно.
  - Доброе утро... - на языке так и вертелось 'котенок', но я робела и не смогла себе позволить так его именовать. Как все-таки было хорошо, когда можно было отделываться 'сама' и 'Казекаге'!
  - Угу... Ты, я вижу, постаралась для того, чтобы оно таковым стало, - закинув руки за голову и не спеша вставать, он... любовался мной? Или это снова мое воображение? - Надо будет все-таки попросить Тен-Тен одолжить тебе один из ее костюмов. Она одна здесь прилично одевается...- пояснять подобную ремарку он явно не собирался.
  - Мой ничуть не хуже, - я сделала вид, что обиделась. - Тем более, боюсь, я не дотягиваю до нее по росту, ее одежда будет болтаться на мне, как на плохом манекене. А там, куда мы отправляемся дурновкусие, как и стиль 'с чужого плеча' не в почете, - не удержалась я от того, чтобы не съязвить.
  - Оказывается, ты способна дерзить не только Казекаге, но и тому, кого любишь... - прищурился Гаара.
  - Удивительно, в самом деле! А тебя не смущает тот факт, что это одно и то же лицо? - парировала я.
  - Нисколько. Меня он даже радует, - в его способности шутить и даже смеяться, я не сомневалась никогда, но видеть его счастливую улыбку воочию... Словно наблюдаешь за цветением самого редкого в мире растения... Или любуешься рассветом, который никогда больше не повторится, ибо был для тебя первым и последним... И вытравленная каленым железом предательств боль в глазах лишь усиливает сладость его радостного смеха.
  Не успели мы приступить к завтраку, как Гаара насторожился, зачем-то глянул на дверь спальни и беспокойно передернул плечами.
  - Что-то случилось, сол... - 'солнышко', хотела произнести я, однако меня невежливо перебил звонок в дверь.
  - Я думал... это только показалось, - Казекаге помрачнел.
  Пришлось вскакивать, торопливо одеваться, и бежать открывать.
  Белее мела, растерянный, растрепанный и без грима на пороге стоял Канкуро:
  - Суна... Матсури... - губы его тряслись, слова я скорее угадывала, чем слышала. Гром все-таки грянул... И теперь уж поздно надеяться, что непогода обойдет стороной...
  - Все ветры пустыни, да можешь ты толком сказать, что произошло?! - нервно воскликнула я, затягивая его в квартиру. Как он сюда-то дошел? Ноги деревянные! Наконец-то появился Гаара, на ходу застегивая ремни нагрудника:
  - Кан? - увидев, в каком состоянии брат, и без того бледнокожий, он и вовсе стал походить на простынь. Из горла вырвалось сдавленное: - Что?
  - Матсури... Утром... в госпитале... И Суна... - пролепетал старший, цепляясь за меня, чтобы не упасть самому.
  - Идем на кухню, - строго сказала я. - Ему нужно выпить чего-нибудь горячего и присесть. Новость, как видно, не из приятных.
  Усадив кукольника за стол, я бытро заварила очень крепкий чай, не пожалев сахара, грохнула на стол кружку, самую большую, какую нашла:
  - Пей. Живо!
  Мужчина послушно отхлебнул, частью пролив на себя. О, боги! Неужели это шиноби? Их ведь учат контролировать эмоции, разве не так?
  - Гаара... мы сейчас из него и двух связных слов не вытянем, а узнать, что все-таки произошло, нужно как можно скорее, я собираюсь прочесть его. Не возражаешь? - в такие сложные мометы я отчего-то становилась очень собранной, очень спокойной и бесконечно уверенной в правильности собственных действий. Но откуда это ощущение дежа-вю?
  Любимый только кивнул. Я погрузилась в Канкуро, будто в темную, мутную и до визга холодную воду. С сгущающейся тьме ни одной яркой рыбки, все хорошие воспоминания куда-то попрятались... Ах, вот и причина! Вздымая ил и песок, со дна поднимался черный, распластанный скат. И от него веяло такой дикой угрозой и страхом, что я попятилась. Но отступать все-равно некуда, так что сейчас мы ухватим тебя, дикая скользкая тварь, и посмотрим...
  - Сакура, постой, ну куда же ты! - он, смеясь, ловит тонкое запястье любимой. На улице еще не слишком светло и довольно прохладно. Она любит тренироваться по утрам, пока еще никого нет, тихо и только начинают щебетать просыпающиеся птицы. Она любит этот воздух за воротами Конохи - щекочущий ноздри аромат дальней дороги и приключений. А он любит ее и готов ради этого даже на такие подвиги, как совметная тренировка в жуткую рань.
  - О, Господи! Что это?! - во вскрике розововолосой неподдельный ужас. Он не видит того, что видит она, потому что куноичи загораживает обзор. Одним движением он отталкивает Сакуру в сторону и, готовый ко всему, внимательно вглядывается вперед.
  Рывками. Преодолевая. Метр. За. Метром. Ползет. Окровавленное. Существо. Когда-то. Похожее. На. Человека.
  Кровь течет у существа отовсюду: из глаз, носа, рта... Сочится из ушей и из-под содранных ногтей рук... Позади него остается длинный темный след. Дорожная пыль сворачивается комочками, бурая, от пропитавшей ее влаги. На шее существа болтается залитый кровью и заляпанный грязью протектор, с трудом он различает на нем знакомый символ песочных часов. Символ Суны.
  Он бросается к израненному шиноби, и только приблизившись понимает, что это... Боги! Это Матсури... Он хочет поднять куноичи на руки, но скользкое тело не поддается и... Она все еще пытается ползти, когда он оставляет свои бессмысленные старания. Воспаленные веки, обожженное лицо, пустые, полузакатившиеся глаза... Но она все еще пытается ползти... Какая сволочь могла с ней это сотворить? Сакура мгновенно оказывается рядом, зеленое сияние ее чакры охватывает раненую едва ли не с головы до ног... Матсури блюет кровью, готовая вывернуться наизнанку от мучительных спазмов... На секундочку, на миг придя в себя, она, проталкивая грубый, словно песок родной пустыни, воздух сквозь ободранное горло, шепчет...
  - Казекаге-сама... Суна... в осаде... каге... сама...
  Отключившись от сознания Канкуро, я тупо уставилась в одну точку и даже не шевелилась. Увиденное потрясало своей жестокой нелепостью, неправильностью, несправедливостью, наконец. Это переворачивало с ног на голову все те планы, что мы понастроили.
  Кое-как справившись с собой, я повернулась к тревожно ожидающему моего ответа Гааре:
  - Суна в осаде... Матсури серьезно ранена. Сегодня утром ее нашли у ворот Конохи Сакура и Канкуро. Сейчас она в госпитале, по-видимому, пока без сознания.
  Против моих ожиданий, Казекаге отреагировал на удивление спокойно. Его лицо приняло выражение абсолютной бесстрастности, ровным тоном он поинтересовался у пустоты за моей спиной:
  - Когда они напали? Сразу после нашего ухода? Невозможно. Вчера? Тогда каким образом Матсури оказалась здесь так быстро?
  - Судя по тому, что я увидела, она сожгла себе легкие, загнала себя, пытаясь добраться в Коноху как можно скорее, - отвечать пришлось мне, поскольку пустота безгласна и безразлична ко всему. - И не только. Ей сильно досталось. Внешние повреждения незначительны... но это, пожалуй, не все. Мне надо увидеть ее. Тогда я скажу больше.
  - По-твоему она выживет? - безразлично до такой степени, что вопросительный знак здесь явно неуместен...
  - Обязательно. И я больше скажу - без моей помощи на этот раз. Это просто физический урон. Отлежится недельку-другую и будет как новенькая, - наигранная бодрость в моем голосе звучала срежетливой фальшивой мажорной нотой в общем минорном хоре оркестра.
  - Ясно. Можешь сделать так, чтобы он пришел в себя? - кивок в сторону Канкуро.
  - Да, - меня передергивает от того, как был задан этот вопрос.
  - Так делай. Мне он нужен нормальный, а не в слезах и соплях безо всякого повода... Через пять минут чтобы стоял на ногах. Мы идем в госпиталь, - с этими словами он развернулся и вышел, чтобы забрать из гостиной свою тыкву.
  Ошарашенная его поведением, которое кроме как отвратительным я и назвать-то не могла, я не сразу сообразила, что это он мне пять минут дал на все про все. С ума сойти... Как это он сказал-то... 'безо всякого повода'? Ну и ну... Накрылся медным тазиком наш крестовый походик на гнездо разврата и тлена... Стоп. Пусть идет в свою Суну... Пусть вообще катится на все четыре стороны, черствая его душа! Я могу и одна пойти... В конце-концов я даже не песчаная... я из народа Пустых. И мне позарез необходимо разобраться в том, что происходит в моем доме.
  У палаты интенсивной терапии мы оказались не первыми. Шикамару, Темари и Ли, стараясь сохранять спокойствие, о чем-то беседовали. Я ожидала, что хоть здесь Гаара оттает и хотя бы обронит банальное: 'Как она'? Но ничего такого не произошло. Вместо этого он поздоровался со всеми, отозвал в сторонку Нару и, ничуть не смущенный удивленными взглядами остальных, негромко спросил:
  - Твое мнение по поводу осады Селения, скрытого в Песке?
  Нара поджал губы, засунул руки поглубже в карманы брюк:
  - Похоже на то, как действует птица, пытаясь отвести угрозу от гнезда... После того как их план перехват с треском провалился, они решили совершить отвлекающий маневр. Матсури дали уйти сознательно, тот, кто это сделал, прекрасно рассчитал физические и моральные возможности именно этой куноичи. Тсунаде говорит, что ее внутренние органы чуть не превратили в кашу, плюс она повредила легкие... Но это все лечится. Хотя, если бы она принесла недобрую весть и умерла на твоих руках, как предполагалось, эффект, несомненно, был бы больший.
  - И что мне теперь делать, господин Стратег? - Сабаку-но привалился спиной к стене, по обыкновению сложив руки на груди.
  - Тут я тебе не советчик, - криво усмехнулся Шикамару. - Суна твоя деревня. И угроза вполне реальна. Осаждающие не блефуют... Хотя, кто знает... Если все это представление изначально было построено всего лишь на одном актере - Матсури, тогда... Однако если бы мне предложили сопоставить степень вреда Суне с тем, что исходит с базы 'Окулюс', я бы поставил на последнюю. Последствия твоего решения - вот что сейчас важно. Думай сам. Не люблю взваливать на свои хрупкие плечи чужую ответственность, - хмыкнул джонин и подошел к нам. Гаара так и остался стоять в стороне.
  - Что слышно об ее состоянии? - хотелось смягчить неловкость, вызванную поведением голубоглазого, но я, увы, не знала, как это можно сделать.
  - Стабильно тяжелое, - ответила Темари. - Он думает возвращаться? - это она мне.
  - Не знаю. Скорее всего, да. Это же Суна... - я потерла виски, от напряжения заболела голова.
  - А ты? - своевременный вопрос, ничего не скажешь...
  - А я - нет, - что ж, рано или поздно мне пришлось бы и ему сказать о своем решении.
  - То есть как это 'нет'? - вскинулся Казекаге, сверкая изподлобья ледяным взором.
  - Вот так. Важнее разорить гнездо, чем гоняться за притворяющейся птицей... Мы должны были выйти на 'Окулюс' сегодняшним вечером. Если возникнет необходимость, я отправлюсь туда одна. План Шикамару, конечно, прекрасен, но там слишком много участников... А чем сложнее стратегия, тем больше шанс, что она провалится, - от кого я это слышу, Рю. А не ты ли недавно призывала оставить все как есть? Я. Но это было до того как...
  - Прекрасно, - ничего соответствующего этому слову в угрюмом тоне Казекаге не наблюдалось. - Только никуда ты не пойдешь, - он выдержал паузу, дав мне осмыслить его заявление. - И никто не пойдет, пока мы точно не узнаем, блефуют Пустые или нет.
  - И как ты предлагаешь это сделать? - подал голос старший Сабаку-но.
  - У нас есть один специалист влезать к людям в голову, вот пусть она этим и займется...- в его пронизывающем до мозга костей голосе я уловила тщательно скрываемое раздражение.
  - Как вежливо и трогательно вы просите, Казекаге-сама... Разве я могу отказать? - хотелось шипеть и раскачиваться, как кобра перед атакой.
  - Мне нужно уйти. Будут новости - сообщишь, - бросил он, скрываясь за поворотом, из-за которого мы появились всего лишь несколько минут назад.
  - Что это с ним? - с сомнением глядя в ту сторону, куда ушел брат, спросила Темари.
  - Похоже, сильно переживает, - опередил меня с ответом Ли. - Гаара очень чувствительный, несмотря на свою песчаную броню... А то, что он так себя ведет - лишнее тому подтверждение.
  - А мне так не показалось, - поджала губы я.
  - Просто ты еще плохо его знаешь, - улыбнулся юноша в зеленом костюме.
  - Да уж, пожалуй, - я скрыла усмешку, опустив голову. Странно, порой мне кажется, что я - это он, но иногда...
  Открылась и закрылась дверь палаты. Тсунаде-сан поправила волосы, оглядела нас, нахмурилась:
  - А где Пустынный? Она пришла в сознание и хотела бы его видеть...
  - Тсунаде-сан, я прошу прощения, у него возникли неотложные дела и... он не смог остаться, - выдавила я, чувствуя, как царапает горло это вынужденное объяснение.
  - Хм... И что бы это могло быть? Он давал какие-нибудь поручения кому-то из вас? - продолжила расспрашивать она.
  - Да. Просил, чтобы я разузнала, что именно случилось, - я поежилась под тяжелым взглядом Хокаге.
  - Просил? Скорее уж приказал... - хмыкнул Нара.
  - Что ж, думаю, Матсури это переживет. Постарайся не слишком усердствовать, Рю, - Тсунаде-сан отступила, пропуская меня в палату.
  - Обещаю не сделать ей хуже, - тихо сказала я, проскальзывая в дверь.
  Гаара, конечно, все это слышал. Но никак не отреагировал.
  Девушка лежала в кровати. Вокруг царила стерильная чистота. Ее темные волосы и обведенные страшными синими кругами карие глаза производили отчего-то неприятное ощущение. Меня передернуло.
  - Ты? - с отвращением выплюнула она, едва мы встретились взглядами.
  - Он хочет знать, что произошло. Мне нужно будет заглянуть в твой разум, чтобы картина была ясной, - торопливо, чтобы она не успела выставить меня отсюда одним своим словом, выпалила я.
  - Господи, ну почему все время ты? - простонала она, закрывая глаза. - Что в тебе такого? Ладно. Смотри и убирайся отсюда.
  - Спасибо, - прошептала я.
  - Не стоит благодарности, - буркнула она, отворачивая от меня лицо.
  Я села неподалеку на стул для посетителей и начала погружение.
  Продравшись сквозь липкую муть боли и неприятия, я вынырнула на поверхность внутри ее памяти. Хаос и тьма. Крики людей. Горящий песок под ногами... Нужно еще глубже, чтобы появилась структура... Чтобы я могла понять, где ее истинные воспоминания, а где - ложные.
  Их тройка возвращалась с патрулирования внешних границ, когда Матсури заметила, этого человека у тайного восточного прохода. У странника были темные прямые волосы до плеч и необычная одежда. Покрой такой интересный... И жилет похож на те, что носят джонины Конохи. Однако на шиноби он походил менее всего. Худой, походка разболтанная, будто у него плохо с координацией... Такой не может быть ниндзя.
  - Господин! - вежливо окликнула его она. Однако черноволосый и не думал оборачиваться. - Здесь нельзя находиться, это охраняемая территория. Пожалуйста, покиньте это место, - протокол. Главное - соблюсти протокол. И если он окажет сопротивление, то...
  Человек все-таки обернулся. Едва взглянув в эти страшные белесые глаза мертвой рыбы, Матсури поняла, что им придется туго. Песок под ногами странника вскипел, из-под земли показалось множество отвратительных голов... А потом полезли тела... Многоногие, многорукие, омерзительнейшие твари взбирались на скалы, закреплялись в них, выбрасывали какое-то подобие паутины, закрывая плотной завесой все входы и выходы из Суны.
  Человек засмеялся, и она с ужасом увидела, как падает, будто застигнутый страшным самумом в пустыне Аса-кун. Матсури схватилась за свое оружие, но так и не успела его применить... Ужасные глаза уставились на нее, впиваясь во взор куноичи наполненным смертоносным ядом осиным жалом.
  Ноги тут же по колено увязли в песке, руки не слушались. Она лишь открывала рот да моргала выброшенной на скалистый берег рыбой. Воздух куда-то делся, глаза застил кровавый туман...
  Осознала себя, лишь когда оказалась в лесополосе, отделяющей два государства друг от друга. В голове вертелась только одна мысль - скорее добраться до Казекаге и сообщить ему, что... Что? Память услужливо отозвалась на неуверенное напряжение, подкинув пару картинок.
  Вот она пытается пробиться сквозь крупноячеистую сеть, сотканную этими тварями, но застревает и видит, как бегут, бегут к выходу отчаявшиеся люди, а их настигают... настигают... кто? Что? Вражеские шиноби? Животные? Лишь черные размазанные в воздухе полосы перечеркивающие тела... и они падают, чтобы уже не подняться.
  Кое-как выпутавшись из сети, куноичи оглядывается в поисках врага, того самого черноволосого, но его нигде не видно. Не видно... Только шевелятся, сидя на скалах, гадины со многими конечностями... И снизу понятно, что даже если она и доберется до какой-то из них, то ничего не сможет сделать. Толстая черная чешуя отсверкивает на солнце, жирные, сочащиеся ядом жвала жадно клацают, в ожидании глупой пищи, что посмеет подойти достаточно близко...
  Кошмар... Какой кошмар... Она делает несколько шагов, боль скручивает кишки в тугой узел, едва не разрывая тело пополам... Кровь... Что он с ней сделал? Ведь даже не прикоснулся... такой не может быть... шиноби?
  Еще чуть-чуть... нужно... ползти... еще... чуть-чуть... немного... Мацу-тян... пожалуйста, ну что... тебе... стоит... легкие... мои... не могу... больше... дышать...
  Он... никогда... не простит... тебя... Матсури... Никогда... если ты... не дойдешь...
  Я отсекла дальнейшее, отключившись от нее.
  Удивительно, как она смогла это. Ненормальная... Шикамару прав, он просто дал ей уйти. Твари на стенах - настоящие, но вот их сеть... К тому же специально взвинтил ей адреналин до предела, чтобы она сумела добраться сюда вовремя. Неудивительно, что так много повреждений... Но Матсури... Как тонко они все просчитали. И ее чувства к Казекаге, и ее преданность ему. И то, что он над ней трясется... Потому что так и есть. Чертов Нара... вот это мозги... Матсури, Матсури... Бедная нестостоявшаяся наживка...
  - И что ты выяснила? - женское любопытство неистребимо. Даже на больничной койке. И тем более у куноичи...
  - Тобой воспользовались в своих интересах одни очень нехорошие люди. Повезло, что жива, - я наконец-то открыла глаза, встала.
  - Я ничего не почувствовала, - с недоверием проворчала Матсури.
  - И не должна была. Это не психофизическое воздействие, каким пользуются обычние ниндзя для считывания воспоминаний. Это... тоньше, - я помолчала, но на языке вертелся вопрос, который я могла задать только ей. - Он назвал это 'безо всякого повода'... И первым делом поинтересовался у Нары, что он об этом думает. Я не могу понять, ведь он... ты для него не просто... Матсури. Ты... нечто большее, чем... даже друг... Но он не захотел зайти и...
  Куноичи Суны хрипло засмеялась, но скоро смолкла, утирая углом простыни кровавую пену, выступившую на губах:
  - Я всю жизнь восхищалась его холодной головой. Гаара-сама всегда и все делает как надо, а не так, как от него ждут.
  - Прости, тебе вредно перенапрягаться, - поднявшись со стула, я не удержалась и подошла к ее кровати. Холодная ладонь девушки показалась ме бескостной и липкой жабьей лапкой. Здорово ей все же досталось. Чернота обступила нас со всех сторон. Отрастить две трубки потолще, подсоединить вот к этому и сюда... Перенаправить потоки энергии. Секундное головокружение подсказало, что я действую верно. Закрыть шлюзы. Растворить каналы. Снова ощутить свет. И увидеть, как на бледные щеки возвращается краска... - Уверена, он знает, как ему с тобой повезло. Чуть позже... думаю, он придет.
  - Я не знаю, что ты со мной сделала, - Матсури несколько нервным жестом высвободила руку из моих ладоней, - но спасбо. Мне легче.
  - На здоровье, - я кивнула ей и вышла.
  - Ну что? - жадный до информации Нара уставился на меня исподлобья.
  - Мне сложно вот так сходу сказать, что там фальшивка, а что - нет. Надо подумать, - отрезала я. На самом деле нечего подсказывать Казекаге. Он должен сделать выбор и в отсутствие информации. Пусть это по-женски мстительно и мелочно с моей стороны, но... В наушнике я расслышала, как открывается и захлопывается дверь, голос Наруто:
  - О, Гаара... Не ожидал тебя так рано сегодня увидеть...
  - Мне нужна твоя помощь, брат...
  Я не дослушала и рассмеялась. Я уже знала, какими будут его следующие слова. Вот это наш Казекаге! Теперь я понимаю, почему именно он, а не Канкуро или Темари... Или кто-то другой вообще. Он не только самый сильный в Суне, он еще и голову использует по назначению. Советники недооценивают рыжего мальчишку, который путает им все карты. О! Как в самом деле страшно они его недооценивают. И...
  - Гаара, прости... Я... была не права, - слова легко уходят в эфир. В ответ - молчание. Он понял и принял извинения. Только вот ответных от него ждать не приходится. Сабаку-но все сделал правильно. Ему не за что извиняться.
  Договорившись встретиться через пару часов здесь же, у палаты Матсури, мы разошлись. Предварительно я сообщила им, что все остается в силе, кроме одного. Темари, Канкуро и Гаара возвращаются домой. А мы идем к 'Окулюсу' без них, но зато с Наруто. Я отправилась было назад в квартиру Чоджи, но, вовремя вспомнив, что у меня-то ключей нет, повернула наугад на одну из извилистых улочек Конохи... Гаару разыскивать не было смысла, он был занят делами государственной важности.
  Через несколько минут меня догнал Ли:
  - Рю-сан! Рю-сан... не возражаешь против моей компании? - юноша ослепительно улыбнулся.
  - Нисколько. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? - фразы были дежурными, но для начала беседы сойдет и так.
  - Нет, спасибо. Мне сказали, что ты нас троих спасла. Это правда? - круглые блестящие черные глаза заглянули мне, казалось, в душу.
  - Правда. Только отчасти. Я просто поставила правильный диагноз, остальное доделали Тсунаде-сан, Ино и Сакура. Не считая прямого участия двоих из Суны, - сдержанно улыбнулась я.
  - Скромность украшает человека, так говорит Гай-сенсей, - юноша сделал паузу, обдумывая, что сказать далее. - Жаль, что такое случилось с Матсури... Девушки такие хрупкие существа... Я почему-то до сих пор думаю, что куноичи - неподходящая профессия для них.
  - Пожалуй, мои родители думали так же, потому я и стала архиватором, - кивнула я в подтверждение его слов.
  - Да? - безмерное удивление в его тоне заставило меня оторвать взгляд от земли и посмотреть на собеседника.
  - Да. Я и близко не стою к шиноби, - пожала плечами я, в очередной раз констатируя факт.
  - Хм... А твой протектор, одежда? Тем более мне сказали, что ты пришла с Гаарой и Канкуро... - он недоверчиво покачал головой.
  - О! Это маскировка. Как там... Один вид шиноби должен ввергать врага в ужас! - постаралась убедить его я. Юноша рассмеялся. Рядом с ним отчего-то возникало ощущение, будто тебе в лицо светит солнце, и от его лучей становится тепло всему телу.
   - Рю, смотри! Это наша экзаменационная арена... Когда Гаара на первом этапе в схватке уложил меня в больницу, сюда мы пришли с Гаем-сенсеем... Я тогда еще был на костылях.
  У меня внутри все оборвалось:
  - К-как уложил в больницу? - настал мой черед недоверчиво глядеть на темноволосого.
  - На экзаменах и не такое случается. Я зла на него никогда не держал. Хорошо, что не убил, а ведь мог... Меня Гай-сенсей спас... Зайдем? Сейчас тут тихо, нет никого... Но через месяц будет куча народу, ведь скоро второй этап этого полугодия. Было бы здорово, если бы вы к нам приехали... В этом году сдают Конохамару и Моэги. Многообещающие генины. Так и Гай-сенсей говорит.
  Охрана у входа без лишних вопросов пропустила нас. Водя меня по трибунам, Ли размахивал руками и в лицах показывал, что произошло, когда Орочимару под личиной Казекаге проник в Коноху. Про нападение его змей и шиноби из Суны. Про то, как был сорван финальный бой Саске и Гаары...
  - Он как закричит: 'Это кровь! Моя кровь!'. Ей-богу не до смеха стало. Я уж думал все, конец нашему гению... Меня дрожь прямо до костей пробрала. И лапа из кокона этого ка-а-ак полезет! О, а вот тут, видишь, кладка еще не до конца потемнела... Это Гай-сенсей в стене дыру проделал, чтобы Наруто и Шикамару с Саске за Гаарой и его семейством отправились. Здорово им пришлось попотеть. И Шино тогда тоже отличился.
  Я слушала и не верилось, что это все натворил тот Гаара, который лишь прошлой ночью называл меня котенком и вообще... Все ветры пустыни, Ли прав, я совсем не знаю его. Одно дело, когда кто-то неблизкий тебе рассказывает небылицы про кровожадного мальчишку, который детям руки отрывает и кушает их на завтрак... И совсем другое, когда то же самое делает один из самых близких друзей любимого человека, на поверку и оказывающегося тем самым кровожадным мальчишкой. Бр-р-р...
  - Ой, а какую он трепку Наруто устроил! Любо-дорого смотреть было, когда его в соседнюю со мной палату уложили, - мы завершили обход гигантской площадки и уже возвращались к воротам. - Я тогда и жалеть себя перестал. Зато потом прибыли Сакура с Саске и я понял, что со мной Пустынный просто пошутил немного. Это же надо столько чакры иметь, чтобы четверых шиноби отправить на больничную койку!
  - Нашел чем восхититься, - притворно фыркнула я. - Он же Джинчурики. Был.
  - Да ладно, он и без этой твари, кого хочешь побьет... - вступился за друга черноглазый. - Ну, может быть, кроме Наруто... - рассудительно добавил он. - Зато когда мы попали в переделку с той четверкой, что за Саске пришла, они здорово нас выручили! Темари Наре помогла, да так, что до сих пор расстаться не могут. Вот это я понимаю, чувства! Зато Узумаки облажался с Кимимаро, а Гаара все-таки его сделал... Знаешь, это, наверное, просто цирк был... Я тогда из палаты сбежал. И вместо своего лекарства прихватил саке Тсунаде-сама. А мне алкоголь вообще противопоказан! Я от него впадаю в состояние, хм-м-м... бешенства что ли. Ну так вот, в середине схватки с Кагуей я вспомнил, что не принял лекарство. Мой противник оказался столь любезен, что позволил мне его выпить... Ну и началось! Правда, большей части я не помню, но Пустынный потом рассказывал, что мне удалось изрядно измотать оппонента. Хотя, он, скорее всего, это сделал, чтобы меня не обидеть. Пожалуй, тогда-то мы и подружились. До Конохи ближе было, вот их всех и поместили в госпиталь на плановое обследование после тяжелой миссии. Тогда, конечно, все жутко за Чоджи и Нейджи переволновались. Шика даже плакал... Считал, что это он виноват в том, что Чоджи досталось, они ведь лучшие друзья!
  И Прекрасный Зеленый Зверь из Конохи все рассказывал и рассказывал... И как им насолили Акацки, и как они им потом перцу на хвост насыпали... И про невероятные успехи Узумаки и суперские техники Сакуры и Сая... И про возвращение Саске и про многое еще. Мне изредка удавалось вставить пару словечек, но и то хорошо. Я ведь не умею вот так запросто все выложить... Да и моя жизнь могла показаться серым полотнищем в сравнении с той яркой картиной, что широкими мазками набрасывал передо мной Рок Ли. В голове не укладывалось то, с чем этим, в сущности, еще детям, пришлось столкнуться... Все ветры пустыни, какое безликое и в то же время безоблачное у меня было детство. Какие глупости меня занимали, покуда они... решали судьбу мира, в котором я живу. Без преувеличения, если хочешь почувствовать гордость за своего избранника - послушай Ли. И если хочешь ощутить себя полным ничтожеством - сделай то же самое.
   Мы погуляли еще немного и Ли, извинившись, ушел. Ему было пора на очередное обследование в госпиталь. Я огляделась. Оказалось, мы забрели в какой-то тихий парк. Где-то слышались голоса детей, листья на некоторых деревьях уже начинали желтеть. Плиточная дорожка довела меня до каменной лавочки. Впереди сквозь резные кружева листвы проступали кремового цвета стены какого-то здания. Напрягая зрение, я разглядела и вывеску: 'Учебные классы'. Ясно, это место недалеко от местной академии. В наушнике раздался какой-то звук, привлекший мое внимание. Открывалась дверь... Необычно дрогнувший голос любимого произнес:
  - Мацу...-тян?
  Мое сердце сжалось. Проклятье! Он всегда с ней такой... нежный... Радостный всплеск звука:
  - Гаара-сама!
  Шорох простыни... Он садится с ней рядом. Наверняка берет за руку...
  - Мацу-тян... Прости меня. Пожалуйста... Я... не должен был оставлять тебя в опас...
  Не выдержав, я сорвала гарнитуру и зажала наушник в кулаке, чтобы ни единый звук... Это их чертово дело! Пусть... Я только третий лишний. Но он... ведь когда меня ранили там, на онсене, он не считал себя ответственным за это... И не извинялся... и... Все ветры пустыни, чего еще ты хочешь, женщина! Чтобы он сюсюкал с тобой? По всему же ясно, что у вас совсем другие отношения. Сдается мне, они куда неустойчивее, чем у Казекаге и его бывшей ученицы. От злости и обидной несправедливости на глаза навернулись слезы. Я ревела как тринадцатилетний отвергнутый подросток и утирала слезы крепко сжатыми кулаками. Вспомнились мельчайшие подробности, когда он чем-то задевал меня или сердил... Закрыв лицо ладонями, я погрузилась в свою тоску по самое не хочу.
  - Рю-ниичан! Кто тебя обидел? Я надеру ему уши! - знакомые задорные нотки вывели меня из состояния глубокого саможаления и заставили взглянуть на того, кто прервал мою тихую истерику.
  Голубоглазый блондин обеспокоенно смотрел на меня снизу вверх, сидя на корточках. Солнечный лучик, пробившийся сквозь кроны деревьев, играл на его протекторе, радостно скользя по спиралевидным граням стилизованного листа.
  - Ну, так кому мне врезать? - теплые натруженные ладони шиноби накрыли мои упрямо сжатые кулачки, удивительным образом успокаивая.
  - У вас в Конохе что, все такие? - шмыгая носом, поинтересовалась я.
  - Какие такие? - уточнил Наруто.
  - Добрые. И... спокойные... и вообще... Ух какие... вот, - сбивчиво объяснила я.
  - Если под словом 'все' подразумевать тех, с кем ты знакома, то - да, - улыбнулся он, присаживаясь рядом. - Так из-за чего слезы, ты скажешь?
  Теперь причина встала передо мной во всей своей нелепости. Ну и как, сказать?
  - Я... - наклонившись, прошептала в самое ухо, - ужасно ревнивая. А Гаара... он пошел навестить Матсу... Матсури. Мацу-тян, муси-пуси... Р-р-р...
  - Да уж. Если бы это было единственной причиной, по которой девушки льют слезы, мир был бы совершенен, - Джинчурики расхохотался, закинув руки за голову. - Ты как ребенок, честное слово! Это большая редкость... Девчонки вечно строят из себя старших и мудрых, а есть такие всезнайки, которым этого и делать не надо... И так понятно, что ты болван, как только она появляется рядом, - тон его немного изменился. - Если бы мне так же повезло с девушкой, как этому тыквоголовому, я бы все сделал, чтобы не одной слезинки из ее глаз не пролилось. Ну, если только от счастья, - очень серьезно заключил он.
  - И почему такой перспективный юноша до сих пор один? - ой, Рю, ты как сказанешь... Ну что за бестактность?
  - Так получилось, - пожал плечами Узумаки. Боги! Неужели это первый молодой человек, который не разыгрывает из себя вселенскую таинственность? - Та, которая мне нравилась, предпочла другого. А той, которой нравился я, надоело ждать, когда я это пойму. Говорю же - болван! - с улыбкой заключил голубоглазый.
  - А по-моему, так очень сообразительный, - не удержалась от комплимента я. И только тут вспомнила, что проклятущая гарнитура все еще зажата у меня в руке. Спешно нацепив ее, я, как и ожидала, не услышала там истошных воплей рыжего Каге, внезапно понявшего, что связь со мной утеряна.
  - О! Так вы их все же носите! - обрадовано заметил шиноби.
  - Практически не снимая, - подтвердила я.
  - Я рад, что они пригодились, - светловолосый кивнул сам себе, поднялся. - Извини, я бы хотел поболтать с тобой подольше, но у меня есть кое-какие дела до того, как мы выйдем на миссию... Так что до встречи! - шиноби Листа растворился в игре света и теней. Эх, вот мне бы так научиться... Да кто научит такого 'переростка'?
  - Рю? - знакомый голос в наушниках оторвал от непривычных мыслей.
  - Да, - не сразу отозвалась я. С той стороны нервно вздохнули:
  - Ты сейчас где?
  - В парке около академии, - закрыть глаза, раствориться в этих покое и тишине, слышать мягкие переливы птичьих голосов и ощущать неумолимо надвигающуюся осень с ее странным запахом...
  - Никуда не уходи, я сейчас буду, - слышно дробный топот ног. Он всегда так быстро спускается по лестницам - перескакивает через несколько ступенек, мальчишка!
  Он возникает передо мной внезапно, будто из-под земли. Ветерок шевелит красновато-рыжие пряди, заставляет трепетать длинные, по-девичьи загнутые черные реснцы и щурить прозрачно-голубые глаза... Одна пола боевой мантии обвивается вокруг ноги, другая волнуется, будто оглаживая спину дикого невидимого зверя. Отслоившиеся песчинки тонкой золотистой вуалью окружают его, мерцая в лучах солнца.
  Я люблю его... Эти бесконечно длинные стройные ноги, этот сухощавый, перевитый сталью мышщ торс, эту чертову тыкву за спиной я тоже люблю...
  - Гаара... - сладко замирает сердце при звуке его имени.
  - М-м? - холодная вода его зрачков накрывает меня с головой.
  - Я люблю тебя... - в груди разливается томительный жар, но я знаю, что он ответит:
  - Спасибо...
  Вздохнув, я принимаю протяную мне руку, опираясь на нее, встаю:
  - Не стоит благодарности.
  Он прижимает меня к себе, целует в макушку. Взявшись за руки, мы идем по тенистой аллее, будто не будет расставания, которое принесет мучительную неизвестность и боль. Ему. И мне.
  Сборы были недолгими. Оставив квартиру добродушного Акимичи в полном порядке, мы двинулись в госпиталь.
  К нашему приходу все остальные уже были в сборе. Тсунаде-сан, сложив руки на пышной груди, нервно барабанила красивыми и острыми ноготками по предплечьям. На лице ее сохранялось выражение крайнего недовольства:
  - То, что случилось в Суне, требует немедленного вмешательства. Я это понимаю, однако это отрывает значительную часть отряда, который должен был идти к базе Пустых. А я, к сожалению, не могу придать вам больше сил. Не ислючена возможность нападения и на Коноху... С вами и так пойдут самые лучшие... Но, ради бога, будьте осторожны. Особенно ты, - она ткнула пальцем в сторону Наруто. - Вечно лезешь в самое пекло! Тем более после экзаменов этого года я хотела сложить с себя полномочия... Так что если ты не вернешься живым, пеняй на себя. Титула тебе не видать, как своих ушей, - хитро улыбнулась женщина. Глаза шиноби загорелись:
  - Клянусь, я приложу все усилия! Мы вернемся... Обязательно... бабуля Тсунаде, - широчайшая улыбка, казалось, осветила все кругом.
  - Ах ты! Опять за свое? - притворно нахмурилась Хокаге, но в глазах ее плясали искорки веселья... Вперемешку со сполохами тревоги за тех, кто стал ей ближе собственных детей, которых у куноичи никогда не было. Хотя, правду сказать, они ей действительно годились во внуки, но... об этом молчок!
  Шикамару назначили старшим. Если вдруг что случится с ним, то командование на себя должна была принять я. Меня это немало удивило. Я даже попыталась протестовать, но все мои протесты были отклонены. Кроме нас двоих в отряд входили еще Сакура, Нейджи и Наруто. Всего пять человек. Я кое-что вспомнила:
  - Чоджи тоже рвался на эту миссию...
  - Я не могу его отпустить с вами, - твердо отказала Пятая.
  - Тсунаде-сама, позвольте, я пойду, - тихий, но удивительно убедительный голос заставил всех повернуть головы к источнику этого звука.
  Подпирая широким плечом дверной косяк, сквозь черные линзы на нас глядел Абураме Шино. - Я там уже был. Могу пригодиться, - добавил он.
  - Э-э-э... Я на него не рассчитывал, ну да ладно. По дороге придумаю, как быть, - поддержал его Нара.
  - Хм... Ну хорошо. И спасибо, что поставил в известность, а не как в прошлый раз, - сыронизировала Хокаге. Я улыбнулась, вспомнив рассказ Ли. Значит, для Абураме это в порядке вещей, идти туда, куда он считает нужным, и даже не предупреждать об этом.
  Отлепившись от двери, Шино подошел к нам. Горячая ладонь Казекаге сжала мою чуть сильнее. Клянусь, я слышала, как он скрежещет зубами! Неужто это ревность? А ведь мы долго будем в одной команде... Только дорога займет не меньше недели... В одну сторону.
  Все ветры пустыни! Нашла коса на камень...
  - Наруто, можно тебя на пару слов? - Гаара тронул друга за плечо. Джинчурики молча кивнул, и шиноби удалились.
  - Так, теперь, пока этих двух смутьянов нет, мне нужно вам кое-что сказать... Советники считают, что на 'Окулюсе' могут быть полезные для Конохи предметы и сведения о каких-либо технологиях, в том числе медицинских. Так что сопутствующей миссией для вас становится поиск этих предметов и сведений. Думаю, Рю не станет возражать? - осторожно поинтересовалась она.
  - Не стану, и даже постараюсь помочь в силу моих возможностей. Однако я настаиваю на том, чтобы все, что мы найдем, в равной степени принадлежало Суне, - сощурилась я.
  - А у тебя, однако, есть зубки, Дракончик... - одобрительно покачала головой Пятая.
  - Наш Казекаге сказал бы то же самое, - пожала плечами я.
  - Это точно, - подтвердила не проронившая до этого ни слова Темари.
  - Хм-м-м... Ну ладно, думаю, у меня нет иного выхода, как согласиться с таким требованием, - вздохнула Хокаге.
  - Спасибо, - я протянула ей руку, чтобы скрепить этот устный договор. Ладонь Пятой оказалась по-мужски крепкой и тяжелой. Ох, не хотелось бы мне быть тем, кто посмеет вступить с ней в открытый бой. Если Сакура - лишь отражение в мутной воде своего учителя, то...
  - Конохе очень повезло с Пятым Хокаге, - выразила вслух свою мысль я. Народ одобрительно загалдел. Вернулись Наруто и Гаара. Привычным движением любимый сразу же завладел моей рукой. Я усмехнулась...
  Прощались мы, уже выйдя далеко за ворота, там, где дорога раздваивалась, разводя нас в разные стороны.
  Я обняла рыжеволосого. Крепко. Так, что у самой слезы из глаз брызнули.
  - Береги себя, пожалуйста! Он не переживет, если с тобой что-то случится... Пусть даже ты сильнее, будь осторожен, ради всех богов, в которых ты веришь! И... постарайся оставить от Суны хотя бы один камень...
  Я разомкнула руки. В голубых глазах шиноби плескались удивление и азарт...
  Медленно отойдя к тем, кто стал моей командой, я со слезами на глазах наблюдала, как сдержанно прощаются остальные.
  Наруто и Гаара пожали друг другу руки, задержав пожатие немного дольше обычного. Казекаге обронил, будто нехотя:
  - Присматривай за ней, ладно?
  Узумаки серьезно кивнул. Слов для этого не требовалось.
  Канкуро и Сакура долго стояли, обнявшись. Он гладил ее по волосам, шептал что-то не то успокаивающее, не то наоборот... Шика и Темари вообще незаметно скрылись из глаз, однако через некоторое время вернулись, чуть растрепанные... На фоне этого, наше с Гаарой прощание выглядело уж очень пуритански. Что никого не удивило. На людях он очень строго держится.
  Еще дрожало в воздухе последнее 'Удачи!', но оглядываясь назад уже невозможно было различить даже точки на горизонте, куда скрылись шиноби Суны.
  - Ну что, пора, пожалуй, и ускориться, - заявил Нара, шедший первым.
  Сакура держалась рядом с Наруто. Нейджи шел позади, Шино - по правую руку от меня.
  - Простите, ребята, но у меня не получится, - развела руками я. - До Конохи меня нес Гаара...
  - Я могу тебя понести, - положила мне руку на плечо Сакура. - Мне уже приходилось это делать... Никогда не забуду комментарии той... хм-м-м... дамы, - она выразительно покосилась на Наруто. Тот возвел глаза к небу и сделал вид, будто не понимает намека.
  - Сакура-сан, спасибо, но... не будет ли тебе тяжело? - честно сказать, я сомневалась в этом предложении, ведь на вид и не скажешь, что эта тоненькая девушка может одной левой крушить скалы...
  - Да... все-таки ты не куноичи, - засмеялась зеленоглазая, присаживаясь на корточки, - давай, не стесняйся... Или, может быть, ты предпочитаешь кого-то из мальчиков, пока Гаара не видит? - подмигнула она мне. Я залилась краской до ушей и быстренько взобралась на подставленную спину.
  - Ну что, готовы? - нетерпеливо оглянулся на нас командир группы.
  - Да, - откликнулась за всех Сакура.
  - Порядок движения как обычно: Шино, ты замыкающий. Наруто за мной, Хьюга в середине, потом Сакура и Рю, - напомнил Шикамару и, мгновенно оттолкнувшись от земли, прыгнул...
   У меня только ветер засвистел в ушах, слились в одну сплошную зелено-серую полосу ветви и листья окружающего леса, от сумасшедшей скорости слегка замутило. Пришлось закрыть глаза. Почему-то с Гаарой такого не случилось, может быть, сейчас мы двигаемся куда быстрее? Ну да, глупая, у него же кроме тебя была еще и тыква!
  Шиноби переговаривались, подтрунивали друг над другом, смеялись, я не прислушивалась, думая о своем. Мои расчеты скорости оказались неверны, поэтому до 'Окулюса' мы должны были добраться за пять дней, а не за семь. Еще более меня волновало то, что мы не знали, что творится на подходах к базе. Весь день, пока мы шли ни на минуту не останавливаясь, я пыталась проникнуть в закрытые от меня области информации виртуального сервера Пустых. Но вежливый бесплотный голос отвечал на все мои попытки одним и тем же: 'Введите, пожалуйста, код', естественно, кода я не знала, тогда следовало: 'Извините, Десятая, ваша память не пробужена. В доступе отказано'. На вопрос какую память 'Окулюс' имеет в виду, ответа я так и не добилась. По всей видимости, та Десятая, за которую меня принимала железяка, должна была знать все ответы... да и, впрочем, у нее бы таких дурацких вопросов не возникло.
  На ночлег остановились на какой-то полянке, развели костер. Молча поели, скучно пожелали друг другу спокойной ночи... Первой нести вахту выпало мне. Шикамару объяснил это тем, что лучше лечь на два часа позже, чем быть вырванной посредине самого сладкого сна. Я с ним согласилась. При самом малейшем подозрении на атаку вражеских существ мне надлежало разбудить сначала его, а он решит, стоит ли принимать мои опасения всерьез.
  Но мое дежурство оказалось спокойным. Только когда подошло время сдавать пост Нейджи, я вспомнила, что не экипирована должным образом. У всех, кроме меня, были компактные спальные места, сухой паек и прочее, что полагается для таких миссий. Балбеска! Нет, это же надо было быть такой... идиоткой! А все эта жуткая спешка, в которой проходили сборы! И что теперь?
  Нейджи правильно расценил мою оторопь и очень тихо, чтобы не разбудить остальных, сказал:
  - Можешь пока занять мое место, - однако не преминул пожурить: - И о чем ты только думала? Это тебе не прогулка в парке...
  - Спасибо, Хьюга-сан, - я решила, что почтительность не помешает. Его я знала очень мало, только по рассказу Ли. И по всему выходило, что этот молодой мужчина не только старше меня, но и куда умнее и опытнее. - Но я ведь...
  - Я не нуждаюсь в твоих оправданиях, - довольно резко прервал меня он. В прозрачных лавандовых очах отразилась неприязнь. - На будущее подумай о своем ночлеге сама. Не всем нравится возиться с чужими детишками и следить, чтобы они ни в чем не нуждались и никуда не вляпались...
  Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Мне после таких слов совсем не хотелось ложиться на его место, но не спать же на холодной и жесткой земле? Мой плащ был годен только на одно: или матрас, или покрывало. И в том и в другом случае, чтобы хоть как-то оградить себя от холода, приходилось складывать его вдвое. Костер, конечно, давал немного тепла, но осень есть осень... Так что мне пришлось оставить оскорбленный и гордый вид и лечь на его походную постель. Она еще хранила тепло тела Нейджи, которое быстро согрело меня, утягивая в сон.
  Ночь прошла безмятежно. Обладатель бьякугана разбудил меня только рано утром, когда пора уже было завтракать и отправляться в дорогу. Спросонья я ляпнула первое, что пришло в голову:
  - Хьюга-сан, почему вы не подняли меня, когда ваша вахта кончилась? Я не хотела доставлять вам лишнее беспокойство...
  - Шиноби может прекрасно обойтись и без удобств, если того требуют обстоятельства, - он сказал это таким тоном, будто беседовал с шестилетней крохой. Я улыбнулась про себя: несмотря на внешнюю суровость, у этого юноши доброе сердце. Не стал будить, пожалел, потому что я не ниндзя? Девушка? Или нашел другую причину? Я поднялась:
  - Еще раз благодарю, в следующий раз постараюсь не...
  - Следующего раза не будет, - не глядя на меня, ниндзя из Конохи стал собирать постель, аккуратно сворачивая ее и укладывая в заплечный мешок.
  Я растерянно поклонилась его спине и сделала вид, что мне нужно отойти по нужде. Сакура, ни слова не сказав, двинулась за мной.
  - Я правильно поняла, что не слишком ему нравлюсь? - наконец-то позволила себе спросить я, когда мы отошли довольно далеко и не слышали парней.
  - Он такой практически со всеми, кому еще не видит причин доверять, - пожала плечами Сакура, срывая какой-то листочек с неприметного кустика и складывая его в один из подсумков. - Нейджи тяжелый человек, жизнь его не баловала. И, кстати, лучше уж сделать то, что якобы послужило причиной нашего ухода, передвигаться будем, как вчера, а справлять нужду в прыжке с переворотом пока умеет только Акамару, - лукаво усмехнулась девушка.
  - Понятно, спасибо, Сакура-сан... Ты... очень добрая.
  Мы разошлись по кустикам...
  Во второй половине дня, когда лес пошел более низкорослый, с густым перепутанным подлеском, мы внезапно остановились. Харуно нахмурилась, мне пришлось спуститься и стать рядом с ней на ветку. В ствол я вцепилась обеими руками, им легко, они умеют контролировать чакру в ногах, чтобы не упасть с такой высоты, а я...
  - Что случилось, Шикама... - начала было зеленоглазая, но Нара прервал ее, подняв ладонь вверх, призывая к тишине.
  - Слышите? - спросил он через некоторое время.
  - Что? - раздраженно отозвался Наруто. - Лично я ничерта не слышу!
  - Вот именно, дурья твоя башка, - беззлобно ругнулся Нара. - Ни-Че-Го! Ни птиц, ни животных, ни единого звука!
  - Здесь нет даже насекомых, - подтвердил Шино.
  - Нейджи, - осторожно начал Шикамару, но тому не требовалось особого приглашения...
  - Бьякуган! - вокруг глаз его вспухла сеть вен, в глубине проступили очертания зрачков. - Я ничего не вижу, Шика... Ни единого движения. Вообще.
  - Проклятье. Надо удвоить бдительность. Мне это вовсе не по душе, - осторожничая, Нара продвинулся вперед на несколько метров, пригласив нас последовать за ним.
  Мы ползли вперед со скоростью черепахи, которая гонится за зайцем, вот уже часа три, не меньше. Начинало темнеть, а вокруг стояла все та же пугающая тишь. Так перед самумом в пустыне все живое стремиться уйти глубоко под землю и не высовываться до поры. Но здесь же не пустыня, и этот регион так же далек от тайфунов и ураганов, как луна от земли. Я крутила эту мысль и так, и эдак, рылась в обширных кладовых своей книжной памяти, пытаясь разыскать хоть какой-то подобный случай. И наконец меня осенило:
  - Есть одна догадка...
  - Давай-ка, удиви нас, - прогнусавил Нара, не очень-то веривший в женский интеллект.
  - В некоторых местностях, когда на территории появляется очень крупный и сильный хищник, животные могут мигрировать. Уходить от возможной опасности. Может быть, мы вошли на территорию как раз такого хищника? Правда, я не знаю, как этой теорией объяснить исчезновение насекомых... - тут же призналась я, поймав взгляд Абураме.
  - Мда... Хотя, лучше десять процентов от чего-то, чем сто процентов от ничего, - оценил командир мои умственные усилия. - А предложения, как в такой ситуации надлежит действовать шиноби, у тебя имеются? - по-видимому, он надо мной насмехался. Однако я сделала вид, что меня его фраза не касается.
  - Ты же у нас голова, вот и думай, - напомнила ему о прямых обязанностях Харуно. И ободряюще улыбнулась мне.
  - А чего тут думать, может быть, мы с этим хищником и не встретимся вовсе, - проворчал Наруто. - А если и встретимся, наваляем по полной! Забудет, как маму звали, - с самодовольной ухмылкой добавил юноша.
  - Не стоит недооценивать опасность, - рассудительно добавил Шино. - Если Рю права, это одно, а если здесь все истребили? Или распылили какой-то смертельный токсин? - предположил он.
  - Навряд ли это токсин, - поджала губы Сакура. - Это сильно отразилось бы на растениях и почве, а я видоизменений никаких не вижу. Да и кому придет в голову забираться в такую глушь и вести охоту на все сущее?
  - Василиску, например, - брякнул Узумаки. Все изумленно на него воззрились. Эта догадка больше всего походила на правду. И была очень неприятной.
  - Черт, я все больше склоняюсь к мысли, что ты дурак только с виду, - сообщил Шикамару, оглядываясь на товарища. Наруто засмеялся, к подобным комплиментам он, пожалуй, уже привык.
  - Мы в любом случае не сможем определить границы его влияния, пока не выйдем из них, - высказал общую мысль Нейджи. - Главное, не останавливаться здесь на ночлег. Мало ли что... Если это и в самом деле Василиск, то утро для нас просто не наступит.
  - А что, если мы так и не услышим ничего? Будем идти всю ночь и весь завтрашний день? И что тогда от нас останется? - возразил Наруто, которому вовсе не хотелось остаться без отдыха.
  - У меня есть с собой солдатские пилюли. На них мы вполне можем продержаться и три дня без сна, - вспомнила Сакура. Наруто побледнел и скривился:
  - Я еще помню их м-м-м... вкус, Сакура-тян. Лучше не надо...
  - Ничего, я слегка изменила рецептуру, теперь они не такие противные, - утешила его девушка, не разозлившись по обыкновению.
  - Они стали еще хуже? - подколол ее Шикамару.
  - Ну, вы у меня допроситесь! - пригрозила куноичи, и зеленые глаза ее нехорошо блеснули.
  - Все, мир! Сдаюсь, я больше не буду, - поднял руки вверх в жесте примирения Нара. - Блин, до чего все-таки жаль, что трое из Суны с нами не пошли! - воскликнул он. - Темари рассказала мне про их встречу с Ёнби, хватило бы и одного кого-то, чтобы можно было быть спокойными...
  Остальные потребовали объяснений, и Наре пришлось пересказывать историю. Постепенно в беседе версия Наруто обрастала уверенностью, что так оно и есть.
  - Это только предположения. Мы ничего не знаем наверняка, - пришлось охладить мне их пыл, когда показалось, что они заходят слишком далеко в бездоказательных рассуждениях. - С такой же степенью вероятности это может быть и гендзюцу, - выдала я на-гора первое, что пришло в голову.
  - Глупости, массовое гендзюцу требует непосредственного участия шиноби, который его создает, - опровергла мою версию Харуно. - А в округе ни единой живой души, кроме нас с вами, так ведь, Нейджи? - обратилсь она за подтверждением к другу.
  - Да, - не замедлил окликнуться Хьюга.
  - Все равно присутствие Василиска маловероятно, - продолжала упорствовать я, сама не зная почему так уверена в своей правоте. - Такой крупный демон должен был уже привлечь внимание, и тем более для того, чтобы выделяемые ей вирусы подействовали на такой громадной территории нужно довольно много времени. Да и даже если это все-таки она, то у меня к ее вирусам стойкий иммунитет, - я хотела их успокоить, но получилось немного наоборот.
  - То есть ты уже встречалась с Ёнби-но йомой? - прищурился Нейджи.
  - Нет. Я... в общем, дело было так...
  Дорога не будет казаться такой долгой, если занять себя беседой. К тому же я обещала себе, что те, с кем я пойду к 'Окулюсу' будут знать, с кем имеют дело.
  - Я догадывался, что здесь что-то не так, уж больно много тебе известно о Пустых... Что ж, нам очень повезло, что ты на нашей стороне, - подытожил Шикамару. - Кстати, получается, что Шино тоже иммунен к испарениям Василиска, ведь ему переливали твою кровь, так?
  - Ага, - согласилась с его выводом я.
  - Ну, значит можно и ночлег устроить, - обрадовал всю команду гений.
  Выбрав более-менее подходящее место, мы спустились с деревьев. Шино отправился за сухим хворостом для костра, Сакура принялась хлопотать над немудреным ужином. Шика, Нейджи и Наруто о чем-то тихо переговаривались, усевшись прямо на землю в некотором отдалении от нас.
  - Рю... Ты, вроде бы, совсем не обеспокоена отсутствием Гаары, - осторожно начала куноичи, но я уже поняла,к чему она ведет...
  - Ты тоже ведь не выказываешь волнения за Канкуро, - пожала плечами я, пытаясь уйти от скользкой темы.
  - Ну... Я-то знаю его возможности и... мы ведь оба ниндзя. Может случиться все, что угодно, так что морально я готова. Но вот ты... как можно сохранять такое поразительное присутствие духа? Тем более ты не перемолвилась с ним ни словом с тех пор, как мы расстались... Я бы на твоем месте посадила гарнитуру часа за два беспрерывной болтовни, - мило улыбнулась девушка.
  - Хм-м-м... Может быть, все дело в том, что кое-кто забыл их зарядить перед выходом, - мрачно произнесла я, понимая, что именно так дело и обстоит. Я уже настолько привыкла к посторонним звукам в эфире, что до меня только дошло, что в наушнике царит оглушительная тишь.
  - Блин, да я бы извелась от неизвестности, - продолжала гнуть свое она.
  - Что-то я не вижу особой нервозности с твоей стороны... Кстати, а вы почему не пользуетесь такой техникой? Удобно же...- перевела разговор я.
  - Ну-у-у... Мы пользовались до первой его... кхм... интрижки и моего, так сказать, отмщения... Потом решили, что лучше без них. Меньше знаешь - крепче спишь, - пожала плечами зеленоглазая. - Наруто зато сам не свой... Какой-то он тихий, - поделилась подозрениями она. Понятно, тоже решила избегать лишнего о личном.
  - Я его мало знаю, поэтому не могу ни поддакнуть, ни опротестовать, - хмыкнула я, внимательнее присматриваясь к блондину. В сумерках он казался равномерно блеклым, да и черты лица просматривались с трудом.
  - Куда же запропастился этот жукомэн? - Сакура оглянулась в поисках товарища, и тут же словно по волшебству из кустов вынырнул облепленный лесным сором Шино. Виновато улыбаясь, он протянул сердитой напарнице вязанку. - Тебя бы за смертью посылать, Абураме! Опять наткнулся на редкого жучка и ползал за ним, пока не извозился как черт? - накинулась она на парня.
  - Прости, Сакура... Здесь не так много обломанных веток... А сухих деревьев я не нашел. Живое дерево горит плохо, и сильно чадит, ты же знаешь... - пустился в оправдания шиноби. Девушка вскинула на него удивленные глаза, пожалуй, извиняться и объяснять свои действия было для него не в порядке вещей.
  - Да ладно... я... э-э-э... извини, гкхм... сорвалась. Скоро будет ужин... кхм... если хочешь, можешь посидеть с нами, - куноичи с трудом подбирала слова. А тот, кажется, только и ждал приглашения... Абураме сел с моей стороны, едва не касаясь меня плечом. Не скажу, что мне было неприятно такое соседство, но в накатывающей темноте я уловила опасный блеск в глазах шиноби в черно-оранжевом. Если этот ревнивец сорвется...
  Мы мирно побеседовали ни о чем, пока готовился ужин, потом поели. В кулинарии Сакура оказалась не так уж плоха, поэтому еду никто критиковать не стал. А может быть, и не рискнули, зная о тяжелой руке и вспыльчивом характере Харуно.
  Первые два часа вахты выпали в этот раз Наруто. Мне было предложено использовать комплект Шикамару, но спать не хотелось, поэтому я исподволь наблюдала за голубоглазым.
  Он сидел сгорбившись у костра, уставившись в него, будто искал там истину, которая, как известно, одна. Что будет, если от него вдруг потребуется что-то сверх его возможностей? Что-то, что умеет только тот, кто ушел в Суну? А если они догадаются раньше, чем мы достигнем 'Окулюса'? Я закрыла глаза и попыталась представить себе любимого... Невольно в голову полезли непристойные мысли... Вспомнился его рот, ставший таким ласковым и нежным в то памятное утро. Все ветры пустыни, как недавно это было! Всего лишь позавчера, а кажется, что прошла вечность. Сердце затрепетало, обжигая тело несбыточным вожделением... И уговорить себя не думать об этом было невозможно...
  Я перевернулась на живот и уткнулась носом в пропахшую незнакомым ароматом экипировку Нары. Едва уловимый запах табака заставил меня вспомнить одну из его привычек - бесконечно щелкать серебристой крышкой зажигалки. Однако я ни разу не видела его курящим. Наверное, он редко это делает. Отвлекшись, я сама не заметила, как уснула.
  Разбудил меня Шикамару. Бодрствовал также Хьюга. Остальные спокойно спали, окружив тлеющий костер, словно щенки - теплую мать.
  - Рю... У меня какое-то нехорошее чувство... Нейджи ничего не видит, но ему тоже не по себе, - он сидел рядом на корточках и черные глаза глубокими проалами обозначались на загорелом лице. - Ты ведь можешь... ну, смотреть как-то по-другому, как было с Кибой и остальными... Я хотел попросить тебя сделать это раньше, но веского повода не было...
  - Нара-сан, надо было делать это раньше, - нахмурилась я, ощущая, как покалывает всю кожу ощущение дежа-вю. Как будто я где-то это уже видела... Такие же пустые леса, пугающую тишину, преследующее чувство страха и чего-то еще... Знакомого и в то же время чуждого мне.
  До этого я имела дело только с вещами людей, но не с природой. Пришлось вылезать из-под нагретого плаща, прохлада пощипывала голые плечи. Я опустила ладони на землю, пытаясь войти в метамир и увидеть... Знакомая тьма обступила меня со всех сторон. Вокруг вспыхнули разноцветным сиянием тела ниндзя... Привычных искорок иной жизни, усеивавшей обычно космическую пустоту метамира не было. Пространство необычно кривлялось, по нему прокатывались волны, будто кто-то выбивал пыль из ковра... Близилось нечто, дрожь пронзила все мое существо, как только я заметила, что рядом вспухают шесть странных грядущих прорыва из ниоткуда. 'Не из ниоткуда, - поправил внутренний голос. - Из пространства Гаррета-Лавоэра. И ты знаешь, что это может быть... Точнее, кто', - насмешливо хихикнул голос и умолк. Я выскочила из метамира, как ошпаренный рак из кипятка:
  - Приготовьтесь, сейчас тут будут гости, - все, что я успела выкрикнуть, когда это началось...
  Действительность харкнула обломками черноты, размером с крупного человека. За километр от нас. Шесть отвратительных темных тел плыли в воздухе, будто он был их родной стихией, огибая острые сучья деревьев. Они, то сокращаясь до шарообразного состояния, то вытягиваясь в тонкую, охватом едва в три пальца, линию, постепенно приближались к нам, стоящим в круге защиты. Я - внутри. Самая оберегаемая и ценная фигура. Самая бесполезная из всех.
  - Я плохо их вижу. Все время теряю, - напряженно сообщил Нейджи.
  - Эгоист. Только о себе и думаешь... - нервный смешок сгладил интонацию лидера команды. - Остальным еще хуже... - Шикамару возбужденно вертелся, выглядывая противников, но тьма вокруг вступила в заговор с черными телами наших врагов...
  Но почему я... хоть и не вижу их, однако чувствую... где они и...
  Высокая рыжая женщина стоит перед стеклянной стеной, уходящей куда-то в потолок и не то растворяющейся в нем, не то не достигающей его совсем. Там, за толстой стеклянной коркой шевелится масса скользко переливающихся тел.
  - На земле от них никакого толку. Они слишком медленные... - погруженная в свои рассуждения, она начинает прохаживаться вдоль стены... Туда и обратно. Отмеряя шагами собственные слова. - И к тому же любой мелкий камешек с острыми краями сведет все усилия наших инженеров к нулю. У этих тварей одно преимущество - их трудно уничтожить так, чтобы самому выжить. И это в то же время их самый большой недостаток... расстояние атаки не должно превышать трех метров... А на три метра к противнику, ползая на брюхе, они не подберутся, - она поворачивается на каблуках так резко, что воздух, разрезаемый длинными волосами едва не свистит. Ее тон резок и уверен: - Их надо доработать. Я хочу, чтобы пиявки могли летать... И подбираться к противнику близко-близко... как бы из ниоткуда, - глаза женщины заливает хищная тьма, красивые губы растягивает злая усмешка. - Чего еще ты ждешь, Окулюс! Ты слышала приказ.
  - Да, Десятая. К исполнению принято. Токсин оставить без изменений? - полудетским электронным голосом интересуется искусственный интеллект.
  - Да. Токсин... - в жутковатых глазах проступает, будто пузырь на болоте из темной воды, подобие удовлетворения, - получился на редкость... смертоносным... - кажется, каждое из этих отнюдь не ласкающих слух слов для нее звучит музыкой. В этой странной комнате и этой странной женщине есть что-то знакомое мне... Но что?
  О, это уже не тихое хихиканье за моей спиной... Это уже откровенный издевательский хохот... 'Неужели ты забыла? А? Забыть такое... Нет, решительно невозможно... Ну, давай, давай, давай!!! Вспоминай... Пространство Гаррета-Лавоэра... Тонкая-тонкая кожица... так легко поранить и ба-бах! Оно взрывается... Капли попадают на тонкую-тонкую шкурку соседа и... О! Эти глухие хлопки, будто лопается воздушный шарик... Ну? Ты же помнишь это! Тебе это нра-ви-лось... Ой, не делай таких удивленных глаз... Они уже бли-и-изко... А твои друзья стоят на изготовку, и их кунаи готовы лететь в первую попавшую в поле зрения тварь'...
  - Кунаи... Уберите кунаи... Их нельзя ранить... Ни в коем случае нельзя ранить, - я сижу скорчившись в центре защитного круга, инстинктивно закрыв голову руками. - Пиявки... Они... Пустые называют их пиявками... Они взрываются при даже самом незначительном повреждении внешней оболочки. Радиус разброса токсина составляет полтора метра. Они охотятся стаей... И если гибнет один - обречена вся группа...
  - Так это же здорово! - никто не разделил моего волнения. В голосе Наруто фейерверком плещется азарт.
  - Их внутренности - смертельный яд для человека. К тому же большая часть их жидкостной среды - сильная кислота. И если хоть капля попадет даже не на тебя, а рядом, и ты вдохнешь эти испарения, то быстрая и крайне мучительная смерть гарантирована, - чужие слова, не понятные мне самой объяснения так легко слетают с губ, будто я всю жизнь только и делала, что вела лекции по флоре и фауне базы 'Окулюс'. Проклятье, откуда во мне все это?
  - Эта информация достоверна? - я понимаю сомнения Нары. Он слишком мало меня знает, чтобы доверять, но сейчас выбирать не приходится.
  - Да, а они уже близко. Почти в сотне метров от нас, - костер горит ярко. Шино подбросил дров, но что можно сделать за такое короткое время?
  - Сколько? - командующий нашей группой переходит на шепот...
  - Шесть, - кратко отвечаю я.
  - Чем еще опасны? Как они нападают? - я даже не успеваю осмыслить его вопросы, как ответы, будто бусины с разорванной нити сыплются из меня неостановимым потоком. Разбегаются, растекаются... невозможно собрать:
  - Если им удается окружить жертв, кусают друг друга. Жертвуют собой, ради поставленной цели. Они не тупые животные, которых гонит на охоту голод и жажда выживания... Нет. Их натравливают. Как охотных* (*правильное употребление прилагательного, кто сомневается, смотрите толковый словарь) собак. И даже если мы попробуем разделиться, это не поможет. Они найдут. Выследят. Очень быстро. И убьют. От пиявок еще никто не уходил.
  - Проклятье! Ты не можешь их остановить как-нибудь? Мне надо подумать! - собранность и спокойствие, никакого отчаяния в голосе. Он еще не осознает, что с нами произошло...
  - Нет. Они подходят в режиме блика. Слишком мало времени для того, чтобы воздействовать, - отрывисто поясняю я.
  Медленно и торжественно, словно невеста в зал бракосочетания на нашу поляну вплывает первая из шестерых. Ее жирное, покрытое каплями слизи туловище, сокращается, словно проталкивая ее сквозь желе. Багровое пятно пасти на большом безобразном вздутии указывает, где у нее голова. Кроме рта, других органов нет и в помине. Они тщательно скрыты, утоплены внутрь. Сакура дергает рукой, как бы отпуская в полет железные перья кунаев - привычная первая реакция куночичи. Если бы не мое предупреждение, никого из нас уже не было бы в живых.
  - Я попробую их отвлечь! - Наруто как всегда, самоуверен и забыл обо всем, кроме боя. Он разделяется на шесть клонов, и все они бросаются в рассыпную.
  Почему-то три пиявки разворачиваются и начинают преследовать выбранных жертв.
  Что-то не так, неужто эти создания поглупели? Или просто тогда еще не было этой техники теневого клонирования? Тогда... Это давно? Пожалуй... Внимание остальных приковано к нам.
  Нейджи не до того, что происходит сейчас в лесу, он сосредоточенно следит за плавными перемещениями наших противников.
  А они ведут себя странно. Не нападают, а кружат в воздухе над нашими головами, точно стервятники, ожидая когда уйдет последнее дыхание из будущей еды... Но они здесь не ради насыщения...
  Я стою в центре круга и пытаюсь найти в своем сердце хоть капельку страха. Но страха нет. Как будто это все уже было, и я знаю, чем закончится.
  Странное чувство... Словно отзвук головокружения, все плывет, смешивается, обступает светящаяся тьма. Я только успеваю уловить, как выкрикивает свое 'Хаккеншо Кайтен!' холодноглазый Хьюга. Что ж, они приняли верное решение, если мы окажемся внутри этого вихря, то...
  Когда я наконец-то пришла в сознание, Нара привычно ныл по поводу того, как жаль, что с нами нет тройки из Суны. Его стенания вызвали у меня невольную улыбку, остальных, похоже, это нисколько не раздражало.
  - Я надеюсь, вы хотя бы подождали некоторое время, пока токсин рассеется? - ворчливо вопросила я со своей лежанки, привычно отметив незнакомое место... Кругом было яркое солнце, сияние которого не могла заглушить легкая вуаль постепенно желтеющей листвы. Радостное щебетание птиц сообщило мне, что мы давно уже вышли из области, в которой появились Пиявки.
  - Э-э-э... А сколько надо было ждать? - смущенно отозвалась Сакура, перекрывая гул остальных голосов.
  - Хотя бы пару часов, - забеспокоилась я, привставая и оглядывая ниндзя. Неожиданно накатившая слабость уложила меня обратно. Нет, все в сборе, слава Пустыне! Никто не пострадал...
  - Мы почти всю ночь провели на месте, пытаясь привести тебя в чувство, но успеха так и не добились, - развела руками куноичи.
  - А... сейчас... Это какой день? - подозрения мои подтверждались. Я давно уже предполагала, что все мои способности требуют немалых затрат внутренней энергии, и как только я выхожу за определенные, но пока неведомые мне рамки, происходит некий сбой, погружающий меня в пучину беспамятства.
  - Второй, - тихо произнес невесть как оказавшийся рядом Наруто. Голубоглазый шиноби наклонился надо мной и осторожно тронул лоб. - Температура, вроде, спала, - он обернулся к Сакуре, словно ища ее поддержки. - Хочешь сесть?
  Бесконечная тревога и забота в его глазах заставили меня ободряюще улыбнуться. С его помощью я приняла сидячее положение, и тот час же в руках у меня оказалась чья-то фляга. Аромат, исходящий изнутри был очень притягательным, поэтому я без спросу отхлебнула большой глоток. Глаза полезли на лоб от крепости напитка, но мерзкая слабость тут же прошла.
  - Это что такое? - севшим от неожиданности голосом спросила я.
  - Хм-м-м... Особый рецепт клана Нара, - хитро блестя глазами обернулся ко мне Шикамару. - Я знал, что тебе понравится. Эта штука куда крепче, чем саке, - ухмыльнулся он. - Да и куда полезнее, впрочем. Состав не выдам, и не надейся!
  - Пожалуй, там такие ингридиенты, о которых и в самом деле лучше не знать, - многозначительно произнесла Сакура.
  - Эй! - оскорбленный в лучших чувствах Нара буравил напарницу взглядом.
  - От повторного употребления, думаю, тебе стоит воздержаться, - не обратив внимания на командира группы, авторитетно заявила она. Я так и знала, что она им еще припомнит те шуточки о пилюлях.
  Как же много я упустила в жизни... Почему у меня никогда не было таких вот друзей? Меня никто ни от чего не спасал, не стоял за моей спиной, ожидая спасения. Никто не шутил со мной вот так, не насмешничал по-дружески, готовый простить мне ответный выпад... Почему? Такие разительные перемены в жизни настораживали, и подспудно я все боялась, что это кончится так же быстро и неожиданно, как началось. Но каждый последующий прожитый день подтверждал обратное.
  - Спасибо, - я протянула флягу Наре, он привычно пожал плечами, мол, как хочешь, и забрал 'чудодейственный напиток'.
  - Надеюсь, я не пропустила ничего важного? - ну что ж, продолжим экспресс-допрос, Рю...
  - Нет, совершенно... С тех пор - никаких стычек. А жаль, - вздохнул Наруто. Я его понимала. Когда тебя изнутри распирает сознание своей чудовищной силы, невольно ищешь ей применение. Вокруг установилась тишина, нарушаемая лишь звуками природы. Отчего-то они все напряженно ждали, что я еще скажу.
  - Через пару дней мы окажемся на месте, - сообщила я, сверившись с данными призрачного сервера 'Окулюса'. - Может быть, вы расскажете, как там все было... С Пиявками? - осторожно поинтересовалась я.
  - Шикамару почти сразу решил, что наш главный козырь - Нейджи, - загородив собой солнце рядом со мной появился Абураме. - Конечно, все было бы намного проще, если бы с нами был Гаара. Его абсолютная защита очень пригодилась бы нам в той ситуации. Однако за неимением лучшего, - с этими словами он покосился на Хьюгу, тот никак не прореагировал, - пришлось воспользоваться тем, что есть. Оказавшись внутри вихря Нейджи, Сакура метнула сюрикены, поразив все три цели. Ошметки разметало на довольно приличный радиус, так что никто не пострадал.
  - А другие? Которых повел за собой... Наруто? - и как он решил эту проблему, если он не совсем...
  - Я сам расскажу! - встрял блондин. - Тех троих взяли на себя клоны, ну а мне от их дематериализации ни холодно ни жарко. Правда, неприятно немного, когда они так мгновенно испаряются, но в целом все прошло хорошо.
  - Э-э-э... И все? - Сакура подозрительно оглядела друга. - Рю, ты положительно на него действуешь, обычно он так многословно описывает свои успехи, что не успевает уложиться и в один день... А иной раз его монологи затягиваются суток на трое, - доверительно наклонившись ко мне, шепнула девушка так громко, что все прекрасно слышавший Узумаки покраснел до корней волос.
  - Я... э-э-э... пожалуй, пойду поищу веток для костра... Ей нужно съесть чего-нибудь горячего... - быстро отыскав причину, чтобы не выслушивать дальнейшие сомнительные комплименты в свой адрес, шиноби Конохи ретировался.
  - Шино, ты не против, если я попробую глянуть кое на что через тебя? - я решила не увиливать, а пошла напролом. Мне нужно узнать самой и сделать кое-какие выводы.
  - Нет. Что мне делать? - сразу согласился отзывчивый парень.
  - Ничего, если хочешь - сядь. Но я полагаю, много времени это не займет, - мягко улыбнулась я, погружаясь в его сознание. Метемпсихоз облегчало сейчас только то, что на нем все еще сохранялся отпечаток моей личности. Иначе мне ни в кого в таком состоянии не пробиться.
  Он стоит, прислонившись к дереву. Руки в широких карманах. Внутри, успокаиваясь после недавней схватки, шевелится рой. Пусть ему и непришлось поучаствовать в ней, но все же... Он смотрит, как Сакура хлопочет над рыжеволосой девушкой, которую изо всех сил прижимают к земле вернувшийся из темной чащи невредимым Наруто и, казалось, равнодушный к ней Хьюга. У рыжей страшные черные глаза. Лицо искажено конвульсиями, и совсем не походит на человеческое. Ее выгибает дугой, бросает из стороны в сторону. Она дико кричит. Рыдает. Зовет Гаару. Из разорванной в первые же секунды блузы виден обнажающийся периодически живот. Меж ребер запечатлен странный Знак. Бугристые вены окружают его. Нечеловеческая анатомия - это он определяет сразу. Сакура коленом притискивает свою бешено извивающуюся пациентку к земле и, насильно раздвинув сведенные судорогой челюсти, вливает в рот лекарство.
  - Когда оно подействует, Сакура-чан? - Наруто взволнован, это чувствуется по запаху страха, окружающего его. Лихорадочно блестят голубые глаза...
  Ему кажется, или они чуть бледнее, чем должны бы быть?
  - Скоро... - обнадеживает зеленоглазая куноичи.
  - Мне трудно ее держать, слишком горячая, - скрипя зубами заявляет Нейджи.
  - Давай я сменю тебя, - он оттирает напарника плечом, осторожно касаясь ладонями открытых голеней девушки. И в самом деле, горячо.
  - Наруто, может, отдохнешь? - Нара хмуро смотрит на друга, готовый принять на себя заботу о той, которая, если честно, очень сильно их выручила.
  - Нет. Я не устал, - отрывисто отвечает блондин.
  Тем временем лекарство действует и рыжее существо постепенно затихает. Лицо разглаживается, чернота из глаз уходит, теперь она больше похожа на ту Фудзивару-но Рю, которую он знает.
  - Блин, если бы я знал, что у нее такой отходняк начнется после этого, ни за что бы не попросил посмотреть, что там, - укорил сам себя Шикамару.
  - Ты не знал... Да и она, по всей видимости, тоже, - отирая выступивший на лбу пот, утешила его Сакура.
  - Незнание не освобождает от ответственности, - хмуро парировал гений. - Черт, что я Гааре скажу, если с ней что-нибудь серьезное случится? Прости, друг, не уберег? Да он же меня на клочки порвет одним взглядом!
  - Успокойся. Все обойдется, - немного резковато оборвала его излияния Сакура. - Я здесь не для красоты, - припечатала она, закрывая тему.
  Дальше можно было не заглядывать. Я оторвалась от Шино, словно насосавшийся крови москит и плюхнулась обратно на свою жестковатую лежанку.
  - Понятно. Ничего серьезного. Такое у меня уже бывало, правда, я оставалась в сознании, - прокомментировала я увиденное, заметив, с каким облегчением вздохнули окружающие. - Вы все сделали правильно. Боюсь, такое еще не раз повторится, если возникнет необходимость в... использовании моих специфических способностей.
  - Может быть, это можно как-то предотвратить? - умница Сакура, сразу берет быка за рога.
  - Я пока еще не знаю. Не могу отметить границу, за которую мне заходить нельзя. Было бы гораздо проще, чувствуй я тем или иным образом свой лимит. Вам в какой-то мере проще. Каждый знает свой запас чакры и ощущает ее расход, а я как недавно ослепший с кувшином, даже по звуку не могу определить сколько еще осталось внутри... - развела руками я. Лежа это выглядело забавно.
  Через некоторое время вернулся Наруто, развели костер. Разговор все скатывался к событиям двухдневной давности... Признаться, напугала я их этими Пиявками здорово. Но не так страшен оказался черт, как я его малевала. Странно, ведь я твердо была уверена в неблагополучном исходе схватки. Однако нечто пошло вразрез с моими невесть откуда взявшимися представлениями об этих существах.
  Похоже, моя первая догадка была верной. Они слишком старой модификации и совершенно не знакомы с сегодняшними реалиями. Это значит, что их где-то хранили в... КРИОГЕНЕЗЕ... всплыло знакомое чужое слово. Замороженными то есть. И вот теперь, когда они понадобились, их напустили на нас. А они растерялись, потому что мы - совсем другие. Не такие, как те, с которыми им приходилось, возможно, иметь дело раньше. Отсюда их странное поведение и столь быстрая гибель.
  То есть ты хочешь сказать, что их вывели до того, как ниндзя стали известны эти штучки с теневым клонированием, вихревой защитой и прочая? Это единственно возможное объяснение всем странностям...
  А какое объяснение ты найдешь тому, что увидела, когда смотрела ТУДА? Чем это было? Прошлым? А ведь женщина из видения до странности походит на твое отражение в зеркале. Разве что она выше и характерец у нее не сахар. Да и выглядела незнакомка немного старше. Тогда будущее? Но причем тут Пиявки? Ничего не понимаю!
  Разозлившись на себя за подобное скудоумие, я сердито насупилась и внутренне замолчала, прислушиваясь к тому, о чем беседовали остальные. За этими рассуждениями я и не заметила, как выхлебала две, а то и три чашки крепчайшего бульона. Совсем скоро я чувствовала себя готовой к дальнейшим действиям любого характера. И тут до меня дошло. Я ведь совсем не поблагодарила их!
  - Ребята, - хоть и говорила я тихо, но все замолкли и тревожно оглянулись на меня, мол, что еще? - Спасибо большое! Вы... без вас это было бы бесполезной затеей, - слова были неуклюжими, но зато честными. Лица шиноби из Конохи расцвели улыбками.
  Неторопясь мы собрали свои вещи, затушили костер. Я чувствовала себя бодрой и полной сил, и под надзором четырех пар глаз, которые тщательно следили за моим состоянием, старалась изо всех сил показать, что мне гораздо лучше, чем раньше. Однако это не помогало, и мне почему-то не позволяли ничего делать...
  Взобравшись на спину Сакуры, я на секунду зажмурилась: мы идем прямо на солнце!
  К концу нашего путешествия шиноби немного заскучали. Я же молила об одном всех ведомых и неведомых богов: чтобы не случилось ничего более серьезного, чем эта недавняя встреча с Пиявками. Мне хватило ее по горло. И это дало мне еще один повод задуматься над собственным поведением... Все-таки я не искатель приключений, и это тяжкое ремесло куноичи - не для меня. Не может быть куноичи настолько трусливой. Впрочем, что можно считать трусостью? От опасностей я еще не бегала, наверное, потому что их было не так уж и много на моем пути... Этих самых опасностей. Да и некогда бояться, пока рядом надежное плечо друга.
  Перед нами простиралось открытое пространство, пронизанное лучами восходящего солнца. Усыхающая трава, уже приобретшая цвет соломы, переливалась яркими брызгами росы. Где-то далеко впереди синей полосой вздымался лес. Позади угрюмо молчала осенняя чаща, скрипя старыми деревьями, словно несносная старуха - гнилушками когда-то крепких зубов. Насмешливый хохот уже проснувшихся сорок неприятно холодил спину, как взгляды и перешептывания завистниц в школе, когда ты сделала новую прическу или пришел в кроссовках вместо строгих ботинок...
  От земли поднимался туман. Слоистый, полупрозрачный, неровной густоты, будто табачный дым... Неведомый курильщик выпускал из-под земли кольца и зигзаги, вероятно, страясь угодить какой-нибудь несговорчивой даме. Однако дама осталась непреклонной, поэтому вскоре курильщик бросил циркачество и, выбив трубку о пепельницу, удалился. Земля под нашими ногами вздрогнула... Из высокой травы поднялась стайка небольших пестрых птичек и с недовольным, пронзительным гуканьем унеслась по направлению к лесу. Раскаленный шар солнца неторопливо полз вверх, меняя окраску с алой на желтовато-оранжевую.
  Никому не верилось, что где-то вот здесь, под этим полем простираются на тысячи километров неведомые коммуникации Пустых. База 'Окулюс'.
  Нам предстояло пересечь это пространство, чтобы...
  Меня вновь охватило ощущение дежа-вю. Подхваченная его захлестывающим потоком, я, не чуя земли под собой, понеслась вперед... Из-под ботинок летели искрами от костра сверкающие на солнце капли. Ноги в момент сделались мокрыми, продираться сквозь оплетающие икры холодные липкие стебли было трудно, словно ступни застывали в смоле, но я упорно лезла вперед. Задыхаясь, обжигая горло холодным воздухом низовья, ибо мы спустились с довольно высокого холма, я плюхнулась на колени, нимало не заботясь об одежде, и принялась с корнем вырывать дерн...
  Крышка люка обнажилась как раз, когда остальные подоспели на помощь.
  - Это здесь! - торжествующе выдохнула я, напрягаясь, в попытках приподнять ее.
  - Что это? - Сакура присела рядом и внимательно вгляделась в Знак, оттиснутый на черном металле. Я поняла, что он ей не знаком. Меня же всю колотило при одном взоре на него... Он походил на тот, что оттиснут Природой на моем животе, но тем не менее в нем была какая-то неправильность. Будто недосказанность... Что-то не так. Но что? Задумываться над этим я не стала, поскольку занимало меня сейчас нечто иное.
  - Понятия не имею, но мне очень надо его открыть! - я дергала за витую кованую ручку, чуть не плача от того, что она не поддается.
  - Дай-ка я, - Харуно отодвинула меня, поудобнее взялась за рукоять и на выдохе попыталась приподнять упрямую крышку. Первая попытка провалилась. В искреннем недоумении уставившись на неожиданно заупрямившееся препятствие, девушка, с нехорошим блеском в зеленых глазах, предприняла попытку номер два. Но и вторая, и третья, и четвертая - все были безуспешны. Прищурившись и вздохнув от дасады, куноичи решила приложить больше усилий...
  Итогом был мой возмущенный вопль и вырванная с мясом из металлического массива витая кованая ручка, зажатая в маленьком девичьем кулачке...
  Парни смотрели на это все со снисходительными ухмылками, мол, девушки, что с них взять!
  Но когда один за одним они отступались перед непокоряющимся препятствием, снисходительность в их глазах таяла, уступая мето растерянности и сожалению. Один Нейджи не принимал в этом никакого участия, с присущим ему одному высокомерием глядя на нашу возню. В конце-концов мы уселись вокруг таинственного люка, ведущего неизвестно куда, и молча уставились на него.
  Тем временем день набирал обороты, роса уже высохла, и солнце начинало пригревать. День обещал быть жарким.
  - Знать бы, что там такое, - отдышавшись, Нара выжидательно посматривал на меня.
  - Единственное, что я знаю, это то, что мне необходимо его открыть, - словно заведенная повторила я, раздраженно всплеснув руками.
  - Мы что, никуда не пойдем сегодня? Так и будем здесь ковыряться непонятно зачем? Весь план насмарку! - расстроился Наруто. - Мы уже ведь близко от входа? Да?
  - Не надо торопиться, горячая голова... Найти неприятности на собственную пятую точку ты всегда успеешь, - осадил его Шикамару. - Нейджи, посмотри-ка, что там такое? Может, и не надо нам туда лезть?
  - Пока вы в пустую тратили свои силы, я уже это сделал, - доставая из заплечного мешка флягу с водой, заявил он. - И могу сообщить, что вижу только темный колодец... Сбоку скобы для того, чтобы держаться при спуске. Там довольно глубоко, я не узнал, куда он ведет, - шиноби Листа неторопливо отпил из фляги. - И еще кое-что. Этот люк открывается отнюдь не грубой силой... - старший Хьюга протянул руку и легко переместил несколько кусочков железной мозаики, из которой, при внимательном, очень внимательном рассмотрении, склазывался Знак. Как только все встало на свои места, внутри что-то щелкнуло, и крышка отъехала право, скрываясь в пропезанном под нее пазу.
  - Мда... - мне захотелось сквозь землю провалиться, только чтобы не ощущать на себе этот уравновешенный и отчего-то показавшийся мне очень насмешливым взгляд Нейджи-сана.
  Мы заглянули внутрь... От угольной черноты, разбавленной только сверху жидковатым светом, постепенно теряющим свою силу, закружилась голова и потемнело в глазах. Возникло стойкое чувство, будто оттуда смотрит на нас чей-то внимательный и очень недружелюбный глаз. Лезть туда немедленно расхотелось.
  Внезапно внизу один за другим стали вспыхивать скрытые в стенах светильники, заполняющие вертикальную трубу спуска мигающим молочным свечением. Оцепенение схлынуло.
  - Не нравится мне все это, - проворчал Шикамару, наклоняясь над отверстием и пробуя расшатать одну из впаянных в стену скоб. Металл сидел крепко и, несмотря на то что долго никем не использовался и оставался без ухода, не был тронут ни единым пятнышком ржавчины. Но все-таки спокойствия это отнюдь не внушало. - Ты уверена, что оно нам надо? - обратился он ко мне.
  - Я кашу заварила, мне и расхлебывать, - отозвалась я. - Никого за руки не тяну, кто не хочет, может не идти...
  - Ну ты скажешь тоже, - покачал головой Наруто. - Попробуй не пойди, вдруг ты чего-нибудь натворишь? Тем более Гаара велел за тобой присматривать, - вот ведь наглец, а? И как он до сих пор не раскрылся...
  Оставив его тираду без ответа, я в одно мгновение оказалась внутри. .Со вздохом за мной потянулись и остальные.
  Когда круглое пятно выхода на поверхность стало крошечной точечкой, которую еле-еле мог разглядеть даже Нейджи, а мне уже начало казаться, что вся моя жизнь вот так и пройдет в этом колодце без дна, левой ступней я наконец коснулась ровной поверхности, а не очередной скобы.
  Спустившись, я осмотрелась.
  - Удивительно, что не сработала система предупреждения о вторжении, - пришла из ниоткуда ясная мысль, которую я тут же озвучила. Коноховцы покосились на меня, но никто ничего не сказал. Потому что невольно в ТАКОМ месте хотелось соблюдать тишину.
  Испещренные незнакомыми символами и формулами, графиками, диаграммами, а также довольно подробными, но отвратительными по содержанию рисунками, стены светились, как и тоннель. Тут и без всяких пояснений и переводов было понятно, что речь идет если не о чудовищных пытках, то по крайней мере об очень неприятных опытах над какими-то нелепыми существами, отдаленно похожими на людей. Несколько длинных металлических столов, снабженных приспособлениями для удержания 'подопытных', имели кровостоки, уходящие куда-то в пол.
  - Там стоят цистерны, - тихо заметил Нейджи, уловив направление моего взора. - Они до сих пор полные...
  Отвращение подкатило к горлу скользким комом. Пришлось сглотнуть. Хуже всего, когды ты что-то Знаешь, но не можешь этого Понять. Лица сотоварищей исказила гримаса омерзения. О, да, это воистину злое место. И туда вниз, вниз, вниз ведут еще тысячи, тысячи ступеней... И там много такого, о чем даже я имею весьма отдаленное представление.
  Чем больше я смотрела на настенные иллюстрации, тем больше меня затягивало в водоворот необъяснимых ощущений, отрывков неких видений, кусочков чьей-то правды, когда-то случившегося и давным-давно прочно позабытого всеми. Или так и не узнанного никем.
  Медленно, словно в трансе, я приблизилась к одному из столов и провела кончиками пальцев по его прохладной и гладкой поверхности. Мучительные воспоминания толклись в мозгу, словно рой надоедливой мошкары, но никак не могли протиснуться в сознание, чтобы заполонить его целиком. Тык происходит, когда вы пытаетесь вспомнить какое-то слово, оно вертится на языке, вы точно знаете его смысл, но абсолютно не в состоянии припомнить хотя бы примерную последовательность звуков, которые несут этот смысл.
  Отвернувшись от стола, я вновь взглянула на стены и с удивлением обнаружила, что некоторые из фраз незнакомого мне языка, а в том, что это был именно их язык, я не сомневалась, стали понятными. Но эта понятность была не такой, как когда вы выучиваете чужой язык. Наоборот, это было, словно я думала на этом языке. Думала так же, как...
  - Здесь ничего нет, - с трудом выдавила я из себя, силой перекрывая поток захлестнувшей меня информации. - Пойдемте дальше. Здесь нет того, зачем я сюда пришла.
  Недоверчиво переглянувшись, мои спутники все же последовали за мной. Никто не задал ни единого вопроса. Но меня влекла вперед некая необоримая сила, тянула за руки, за волосы, звала, манила, обещая неизвестно что... И я не пыталась ни противиться ей, ни осознать что она такое. И не видела и не слышала кругом ничего и никого.
  Протектор на лбу стал горячим, однако я не придала этому особого значения.
  Мы пересекли зал, в который попали, и по мере того, как мы продвигались вглубь, позади нас гасли, а впереди и вокруг вспыхивали световые панели. На некоторых из них имелись указатели. Уровень, лаборатория, допуск. Уровень, лаборатория, допуск. Уровень... Лаборатория... Допуск... Я зачитывала вслух эту кодифицированную информацию и от гортанных звуков собственной речи ежилась, как от ударов бича.
  Первым 'отмер' Шикамару:
  - Что это за место, Рю? Зачем мы полезли в эту крысиную дыру?
  - Это Северо-западный блок базы 'Окулюс', - откликнулась я.
  - Что ты там бормочешь? По-человечески можешь сказать? - проворчал недовольно он. Я очнулась. Я сказала это на языке Пустых.. Пришлось повторить. И я даже почти не удивилась, уловив легкий акцент...
  - Теперь я почти уверен, что ты и в самом деле отсюда, - удовлетворенно заметил Нара. - Мы придем с той стороны, с какой никто не ждет. Все складывается даже лучше, чем я думал. Только одно волнует: на кой мы сюда поперлись? Ты ищешь какую-то вещь? Или нечто непредметное? - продолжал шиноби, пытаясь, вероятно, таким образом натолкнуть меня на верную мысль.
  - Когда я найду искомое, ты узнаешь об этом первым, - наполовину отшутилась, наполовину сказала правду я. А большего и сама не знала.
  Наверное, чужому человеку, чтобы не заблудиться в этих переходах, спусках, подъемах, лестницах, лифтах и в большинстве своем запертых кабинетах и лабораториях пришлось бы основательно потрудиться над трехмерной картой 'Окулюса'. Я же вела их за собой столь уверенно, будто точно знала, куда и зачем мы движемся. Иногда мне казалось, что это не я иду, а меня ведут.
  Остановившись перед очередной белой дверью, высокой, уходящей куда-то в потолок, я невольно поразилась масштабам подземелья.
  - Это здесь, - я любовно огладила пальцами светлую панель с выпуклыми символами. - Код доступа 2882, - мои пальцы зависли над клавиатурой и уже приготовились было набрать его, как меня остановил спокойный и собранный Нейджи-сан.
  - Одну минуту, Фудзивара-сан. Мы не знаем, что нас ждет за этой дверью. Поэтому, прежде чем мы туда войдем, я думаю, пора прекратить этот небольшой фарс, что вы так успешно разыгрываете перед нами с уважаемым Годайме Казекаге.
  После этих слов моя рука плетью повисла вдоль тела, я закусила губу и обернулась. Лишь две пары недоумевающих глаз сверлят меня насквозь. Сакура и Шикамару. Пролетел, гений! И куноичи хороша - столько лет знать Наруто и за столько дней не догадаться о подмене... Хотя, она ведь что-то подозревала в самом начале, однако эти подозрения отчего-то не развились в уверенность.
  - Хорошо, - поддельный Узумаки сложил ладони в печать и коротко выдохнул: - Кай!
  Личина растворилась в сухом, почти стерильном воздухе подземелья множеством искристых бликов. Перед изумленными ниндзя предстал рыжеволосый правитель Селения, скрытого в Песке, собственной персоной. И эта персона имела удовольствие ехидно ухмыляться, щуря прозрачные голубые глаза:
  - Я знал, что ты додумаешься первым. Для обладателя бьякугана это не составит большого труда. Однако мне интересно, каким образом? Я ведь усовершенствовал это гендзюцу... Даже родные брат и сестра не догадались о подмене...
  - Я прожил бок о бок с этим самоуверенным дурнем больше десяти лет, и ты думаешь, не изучил рисунок его тенкетсу до самой последней точки? - саркастически приподнял брови Хьюга. - У каждого человека свой узор точек выхода чакры, его невозможно спутать с другим, если только они не однояйцевые близнецы.
  - Теперь понятно. Абураме-сан, я благодарен вам за то, что не стали разглашать мою тайну до времени, - неожиданно церемонно обратился Сабаку-но Гаара к Шино. - Но ты изрядно помотал мне нервы, и если бы не необходимость соблюдать инкогнито, я бы выяснил, как звучит твой голос из-под двухметрового слоя моего песка, - злорадно добавил мой любимый.
  - Наконец-то все встало на свои места, - удовлетворенно заметила Сакура, приходя в себя, - а я-то гадала, отчего Рю такая спокойная, пока возлюбленному грозит неизвестно какая опасность.
  - А за Наруто ты не волнуешься? - тихо, как бы неуверенно, спросил Нара.
  - За этого шалопая? Еще чего! Пожалуй, это единственный шиноби в котором я уверена на все сто. Единственное, на что у него не хватило духу, так это признаться мне в... своих чувствах. Но в бою он еще ни разу никого не подводил. Поздравляю, Казекаге-сама, это было дальновидное решение, - она коротко поклонилась Гааре.
  - Я буду немало удивлен, если после его визита от Суны останется хоть что-нибудь, кроме нерушимого здания Совета, - скривил рот в немного наигранной улыбке Нара. Понятно, ему не понравилось то, как Гаара обвел его вокруг пальца. - И до каких пор вы надеялись водить меня за нос? - это уже вопрос не только ему, но и мне. Конечно, рта открыть мне никто не дал.
  - Нейджи выбрал удобное время, чтобы обнаружить меня. Я собирался это сделать при первой же серьезной угрозе здесь, на 'Окулюсе', - ответил за обоих Пустынный.
  - И когда ты успел освоить теневое клонирование? - поинтересовался Шикамару.
  - У меня было свободное время, - уклонился от прямого ответа Гаара. - Кажется, ты хотела войти сюда, Рю, - так мы вернулись к тому, на чем прервались.
  - Погодите! Нельзя же делать вид, что ничего такого не случилось! - возмутился Нара. - А что будет, если мы встретимся с таким... с чем-нибудь, что под силу только Наруто? Как тогда быть?
  - Здесь нет ничего такого, с чем не справилась бы я, - жесткие властные нотки в моем голосе совсем не понравились мне самой. Что бы это ни было, но оно завладевало моей сущностью тем быстрее, чем дольше мы находились в этом странном месте, которое я уже внутренне величала своим домом.
  - Мы ничего не знаем о тебе, - в тон мне ответил Нейджи. - А та неясная картина, что только начинает вырисовываться, не внушает доверия, - припечатал он.
  - Твое присутствие здесь санкционировано Годайме Хокаге-сама, Хьюга-Нейджи-сан. И если бы не это условие, то на поверхности ты оказался бы в несколько раз быстрее, чем здесь, - до чего же противный тип, а! Определенно, он выводит меня из себя!
  - Мне интересно, Кем санкционировано Твое Присутствие Здесь, - откровенный интерес, вызывающий и сбивающий меня с толку, сквозил в его голосе, колючем, словно отблески далеких звезд неприветливой ночью.
  - Мы бы давно это выяснили, Нейджи, если бы не твои отдающие театральностью выпады, - встряла Харуно. Куноичи стояла прямо перед ним, уперев руки в бока и с вызовом глядя на одного из тех, кого называли гениями Конохи.
  Тот проигнорировал этот выпад.
  - Помнится, в начале нашей милой беседы, Хьюга-сан сказал, что мы не знаем, что за этой дверью, - я вздернула подбородок. - Это значит, что его бьякуган по каким-то причинам не может проникнуть туда. Агрессия, уважаемый, это лишь проявление неуверенности в себе. Мне бы тоже следовало об этом помнить, однако я, как и вы, оказалась в непривычной для меня ситуации. И, естественно, чувствую себя не в своей тарелке.
  - Мне так не показалось, - вновь возразил прозрачноглазый. - Ты ведешь себя довольно уверенно именно здесь. Ты много знаешь об этом месте. И твои сведения на много порядков отличаются от тех, которыми владеем мы. Да, ты права, мой бьякуган здесь бессилен. И поэтому я предпочитаю осторожничать, не зная, кто ты нам все-таки. Друг или успешно прикрывающийся маской дружелюбия враг?
  - Думай, о чем говоришь, Нейджи, - горячая рука Гаары легла на мое плечо, даруя бессловесную поддержку. - Она пришла со мной. Значит, я несу ответственность за все ее действия. До сих пор она ничем не заслужила порицания. Фудзивара-но Рю не трус и не предатель. По крайней мере это я могу гарантировать.
  - Многовато на себя берешь, Гаара, - неприятный взор Нейджи-сана переместился на Казекаге. - Однако я остаюсь при своем мнении. Пока у меня не будет достаточных доказательств обратного.
  - Я надеюсь, вы уже закончили? - Сакура вздохнула и завела глаза к небу. - У меня скоро ноги отнимутся здесь стоять. Мы остановились на том, что хотели войти сюда, Рю. Действуй!
  - Спасибо, Сакура-сан, - мои пальцы ожили и, будто отдельные от меня существа, потянулись к панели.
  Когда дверь плавно отъехала в сторону, скрываясь в толстой стене, мы вначале не могли ничего разглядеть в сияющей абсолютной белизной комнате.
  Нейджи хотя и не двигался, вся его поза неуловимо изменилась, и теперь дышала напряжением, готовым взорваться в любой момент вихрем сокрушительной атаки. Остальные так же слепо щурились на свет, как и я.
  - А-а-а... Наконец-то ты решилась войти. Твои прихвостни всегда так тебе мешают? Помнится, раньше все было несколько по-иному, - ироничный, сухой, потрескивающий и искрящийся, будто свежий снег, голос как нельзя лучше подходил окружающей говорящего обстановке. Этот голос отчего-то взволнлвал меня, Он был мне будто бы знаком...
  - Отчего же ты молчишь, моя дорогая леди? Или, может быть, ты думаешь, что твое молчание скроет от меня смятение в твей хорошенькой рыженькой головке? - нет... Это не снег, это сахар, сладкий, рассыпающийся крупинками, покрывающий белой пеленой все вокруг...
  - Что ж... Я никогда не был любителем затянутых монологов, моя дорогая леди, - неожиданно в сплошной белизне стало проявляться лицо. Почти такое же бледное, как обивка белейшего кресла, на котором сидел этот странный человек.
  А потом он поднялся. И Нейджи как будто обмяк. Сдался, поняла я. Но с чем было это его внутреннее противоборство? Звук электронных приводов, поскрипывание кожаной обивки, человек с базы 'Окулюс' предстал перед нами по весь рост. Он оказался выше любого из нас как минимум на локоть! Идеально сидящая белая тройка, не разбавленная никаким иным цветом, казалось, вот-вот растворится в окружающей обстановке. Он двинулся к нам, и шиноби отступили. Даже Гаара.
  Каждый его шаг сопровождался характерным звуком, а когда подошва незнакомца опускалась на пол, тот вздрагивал, будто принимал на себя тонну веса. Я застыла каменным изваянием, столь неуместным в этом царстве технологий. Приблизившись, Пустой взял меня за подбородок, вздернул лицо кверху, внимательно вгляделся в меня. Я похолодела внутренне, ощутив металлические холодные пальцы на своей коже... Но более всего поразили меня его глаза. Молочного цвета радужка с черным проколом зрачка, взятая в узкое антрацитовое кольцо, которое отделяло ее от белка. Сама того не ожидая, я ухнула в эти глаза, как в гостеприимно распахнувшуюся туманную бездну.
  
  - Кайму-сама! - он обернулся на зов.
  - Все готово для испытаний Портала, - высокая, стройная рыжеволосая женщина с требовательными нотками в суровом голосе глядела на него снизу вверх. И от этого взгляда он сам себе казался очень маленьким. Буквально карликом.
  - Ты уверена? - сомнения глодали его изнутри, заставляя оттягивать срок пуска.
  - Абсолютно. Лабораторные испытания проходят успешно. Тем более он на контроле у Красного, - тон ее не оставлял даже малюсенькой лазейки для того, чтобы можно было отступить и еще раз... Что? Убедиться в том, что он все делает правильно? Или что она тоже все делает правильно?
  - Кайму-сама, - он взял ее за плечи: непозволительная роскошь для правящего семейства. - Скажи мне, что мы все делаем правильно... - И с надеждой заглянул в эти серо-стальные глаза, так напоминающие своим блеском блеск его любимой катаны.
  - Твоя неуверенность начинает меня раздражать, - она спокойно сняла его руки, но на последок едва заметно сжала их, давая понять, что за показной черствостью есть нечто большее. - Ты принимаешь окончательное решение. И спихнуть ответственность на меня, так же, как за Триангулар, на этот раз не выйдет.
  - Я и не стремлюсь 'спихнуть ответственность', - слишком поспешно для обдуманного ответа заявил он, чувствуя, как по позвоночнику в кишки вползает гадкое чувство напряжения, разливается там волной ледяной воды и нестерпимо тянет в уборную.
  - В любом случае, дорогой, коней на переправе не меняют... Однако если ты решишь, что необходимости в открытии Портала и его использовании нет, тогда, конечно, ты вправе отменить все, закрыть проект и забыть о нем с чистой совестью, - женщина улыбнулась, но в улыбке сквозила такая уверенность в том, КАКОЕ ИМЕННО решение он примет, что Кайму почувствовал себя связанным по рукам и ногам.
  Мда... Его титул и влияние уже давным давно были раздавлены толстыми каблуками ее высоких ботинок. Он во всем подчинялся ее воле, потому что эта женщина могла все. Она правила народом Пустых железной ладонью в бархатной перчатке. С ее приходом к власти все так изменилось. Да, безусловно, они все стали жить лучше, но какой ценой... Ее безжалостность к малейшим проявлениям человеческой слабости войдет в легенды. Равно как и результаты, достигнутые таким способом.
  А теперь вот этот проект... Она хочет добиться 'счастья для всех, и пусть никто не уйдет обиженным', но осуществимо ли это? В своем стремительном полете над обстоятельствами, людьми, над самой жизнью, наконец, не приближается ли она и не тянет ли их за собой к неумолимой гибели? Ох, ему так хотелось надеяться, что нет. Но упрямые чувства все твердили обратное.
  - Ладно, я готов, - он передернул плечами, стряхивая накатившее в очередной раз оцепенение сомнений и, взяв ее за руку, потянул за собой. Если уж ему суждено... Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Эти ее слова он запомнил на всю жизнь...
  
  Тьма...
  
  Он мнется перед зияющей пастью Портала. Еще один шажочек... еще один шаг... Ему кажется, что лампы тревожно уставились на него своими никогда не моргающими бельмами, он сходил с ума, слыша их шепот: 'Не смей, не смей, не смей...'. Пойди он тогда на поводу им, все было бы по-иному...
  
  Тьма...
  
  Он просыпается. Медленно-медленно, как будто внутри кто-то включает один механизм за другим. Он двигает пальцами и слышит слабое жужжание. Он чувствует, что воздух наполнен ароматом кварца и догадывается, что находится в так называемой стерильной комнате, куда помещают только в очень тяжелом состоянии... Неужели их эксперимент завершился столь неудачно? Неужели их совместно разработанная теория так и не подтвердилась практически? Они ведь были на сто процентов в этом уверены!
  Рот сухой, ни капли слюны...
  - Пить! - его надтреснутый голос разносится по палате, отражаясь от голых стен и приборов слежения за состоянием. С величайшим трудом, он поднимает веки, свинцовыми бляхами, что кладут обычно мертвецам на глазницы, давящие на глаза...
  
  Я почувствовала, как меня буквально пинком вышвыривают из чужого прошлого.
  - А ты все такая же бесцеремонная, как и раньше... Но нет, я не покажу тебе этого... А словами не передать, как я мучился от того, что мое тело заменили на ЭТО.
  - Вынуждены были заменить, - вяло напомнила я, не зная, откуда идут слова, и кто внутри их нашептывает. - Вынуждены были... Кайму-сама. Иначе ты бы погиб...
  - А я и погиб! - взрывается он, и его до этого момента каменное лицо идет волнами от испытываемого негодования. - Я подох там! В этой чертовой дыре, которую ты гордо именовала Порталом... Мозг, дорогая моя леди, это еще не весь человек, - белоголовый успокаивается так же внезапно, как вышел из себя. - Это даже не большая его часть... - устало добавляет он. - Говори, зачем пришла и убирайся отсюда. Нас и так осталось слишком мало для того, чтобы вновь вернуться под твою руку... Каждый выживает как может... Ичимару разбудил всех, кого сумел. Остальные так и не вышли из криостаза. Ты хотела счастья для всех... И уничтожила целый народ.
  - Рю, что он несет? Ты можешь объяснить, что здесь происходит? - Гаара, молча взиравший на происходящее, решил вмешаться. Все ветры Пустыни, наконец-то! Я открыла было рот, чтобы сказать, что эта двойственность раздирает меня изнутри, а еще больше то, что я почти поняла о чем он, однако...
  - Понятно. Тебе нужно разбудить абсолютную память. Бедняжка, верно, терзаешься тем, что в тебе будто два человека, да? - от его тона сочувствием не повеяло ни на миг. Злорадство? Может быть, и так. Гаару и остальных он просто напросто игнорировал и делал это так мастерски, что на какой-то миг мне показалось, что мы остались вдвоем в этой чудовищной белой комнате.
  - Я не могла всего этого сделать... Мне только восемнадцать. Я не могла... - сознание разлеталось на куски... Вся стройная мозаика моего существования, такая красивая и такая бессмысленная, рушилась в одно мгновение этим получеловеком с молочными глазами.
  - Ее жизнь прошла на моих глазах, - Гаара подошел ближе, словно преодолевая мысленное сопротивление Кайму-сама. - Он действительно не могла этого сделать. Вы - не более чем легенда в современном мире. Вы настолько обросли домыслами и сказками, что даже то, что мы о вас знаем, слишком мало походит на истину. Теперь. Кагда я все это увидел воочию.
  - И ты думаешь, я поверю? - его лицо искривила усмешка. - Я слишком хорошо знал ее, чтобы... делать теперь поспешные выводы, - через паузу добавил он.
  - Ты знал ту, другую... Моя Рю не такая. Она вовсе не чудовище, способное ради прихоти истребить... свой народ, - слова камнями выпадали из его рта, будто ему проходилось неимоверными усилиями проталкивать их сквозь сжимающееся горло. В какой-то мере он говорил не только обо мне, но и... о себе! Внезапное осознание этого наполнило сердце необыкновенным теплом.
  - Мне вовсе не нужна эта ваша абсолютная память! - едва не выкрикнула я, но сумела заставить себя произнести фразу спокойно. - Я хочу быть той, какой была всегда, потому что я люблю... Понимаете? Может быть, она, та, другая, что во мне, тоже когда-то давно любила вас... Может быть, она и хочет это вернуть, но я ей не позволю. Потому что Я ЛЮБЛЮ. Понимаете?
  - Отчасти, - грустно и как-то по-отечески прошептал он. - Что ж, раз тебе не нужна твоя память... Раз ты готова отказаться от себя настоящей...
  - А это и есть я настоящая, - перебила, торопясь успеть за мыслью, тесня слова словами... - Расскажите мне, почему я такая! Я прошу вас... Я уже устала мучиться знанием без понимания... За мной пошли мои друзья, потому что доверились мне, и я не могу предать их доверия. Моя родная деревня, Сунагакуре-но Сато, находится под непонятной угрозой... Ичимару, которого я никак не могу вспомнить, но знаю, что откуда-то его знаю... он охотился на меня. Моего любимого человека пытаются низвергнуть с помощью того народа, который вы называете моим... Я... все совсем по-иному представляла. Я так гордилась тем, что я из народа Пустых... Но теперь... я не вижу здесь поводов для гордости, если все так и было, как... Эта память, ее память, чужая память врывается в меня какими-то клочьями, а я не знаю, как прекратить это! - чуть не плача закончила я. То выражение, что я увидела на лице человека с 'Окулюса', когда осмелилась поднять глаза, можно было смело назвать смесью изумления и испуга. Когда он наконец справился с собой, то медленно изрек:
  - Да... Люди меняются... Ты всегда это говорила. Только мне казалось, что данное утверждение к тебе отношения не имеет. Сейчас я готов его пересмотреть... Я никогда не думал, что... какое-то из твоих тел настолько... Боже, в голове не укладывается! - он встряхнул волосами. - Пойдем. Я все покажу. Но только будь готова к тому, что увидишь. Это не слишком-то приятно. Хм... Значит, теперь тебя зовут Рю. Пожалуй, подходящее имя, - пробормотал он себе под нос, выходя из кабинета и направляясь вперед по коридору. - Ах, да, твои друзья могут задавать мне любые вопросы, я постараюсь ответить на все, если это будет в моих силах.
  О, лучше бы он этого не говорил, ибо вопросы посыпались как из рога изобилия. Пока мы шли, выяснились некоторые интересные исторические побробности... История лгала, впрочем, как всегда. В людских умах факты переплетались с домыслами, одни события затмевали собой другие, порой более значимые... Путались времена и события... Легенды о деревне Пустых, которые я знала и читала, которые хранились в наших архивах, оказались не более чем фикцией. Правды в них было едва ли пара песчинок среди тонн песка. Нелепые предсказания и предназначения, странные знаки - все это оказалось нелепицей и глупостью, над которой тот, кого звали Кайму-сама, искренне посмеялся. Казалось, его вовсе не трогает, что прошло столько сотен лет... Что все вокруг так разительно изменилось...
  Мы с удивлением выяснили, что когда еще база функционировала в полную силу, люди понятия не имели, что такое чакра, ниндзюцу и все с этим связанное. Возможности человека оставались тайной за семью печатями, ибо Пустые во всем опирались на технику. Их цивилизация, если можно это так назвать, шла по пути освоения внешнего пространства, а не внутреннего. И естественно, ни к чему хорошему это не привело. Люди стали стареть и умирать преждевременно. Количество болезней все увеличивалось, а каждое последующее поколение было слабее предыдущего. Умы наводнили отчужденность и разруха. Кровавые войны, развязываемые из-за малейшего повода, а иногда и без оного, не могли заполнить той бездуховной пустоты, которая образовалась в душах людей. Религии и верования были отвергнуты, а замены им так и не нашли. Разрозненный народ чах и катился в бездну собственной гибели, пока у руля не стала она. Та женщина, что была заключена в моем теле...
  Астра-София. Таковым было имя, данное ей при первом рождении. На языке Пустых оно красиво звучало, но для нашего уха было несколько резковатым и... очень необычным. Она была крупным ученым. И первой предположила, что источник болезни лежит не вовне, а внутри человека. И эта ее теория вскоре блестяще подтвердилась. Человек и только человек мог самостоятельно излечить себя. Были заново открыты такие понятия, как Душа, Астральное тело, Тонкое тело... Был заново открыт даже Абсолют. Разум, управляющий всеми процессами во Вселенной, который есть Все и который есть Ничто. Сущность настолько же бесконечная, насколько и загадочная. Однако ее наличие никто не посмел отрицать после ряда успешных доказательных экспериментов, проведенных Астрой-Софией.
   Он был наследником этой державы. Человеком самых передовых идей и взглядов. Его покорили ее ум, настойчивость и умение каждое начатое дело доводить до конца.
  Их нация начала подниматься с колен. Она дала людям надежду и веру. Она консолидировала их в одно целое. Она заставила задуматься о том, что внутри и ощутить простую радость БЫТИЯ. Она...
  Продолжительность жизни увеличилась в разы. На лицах цвели улыбки, любовь и взаимопонимание царили в большинстве семей. Взаимопомощь сделалась такой же обыденной, как несколько столетий назад - войны и кровь.
  Однако ей показалось этого мало. Ведь оставались еще люди, отвергнувшие ее и ее учение. Они болели, старели и погибали. И рожали таких же больных, быстро стареющих и умирающих детей. Они были озлоблены и они вырождались, не в силах победить собственные предрассудки, хотя сама жизнь твердила об обратном.
  Счастья для всех, и пусть никто не уйдет обиженным. Воистину, благими намерениями выстлана дорога в ад. Она не могла и не хотела принять их боль и их страдания, которыми они сами наказывали себя. Ее чрезвычайная доброта из добродетели превратилась в странный и страшный порок, ибо стала навязываться. А навязанное добро, как известно, хуже зла. Однако Астра-София, казалось, этого не видела.
  И вот этот проект. Портал в то измерение, которое именовалось Духом Святым. И войдя в которое каждый бы непременно излечился как телесно, так и духовно. Все его существо противилось этому. Но разве он мог переубедить ее? Ее, которую так уважали и почитали едва ли не земным воплощением Абсолюта?
  Испытания в лабораториях проходили на ура. И каждый раз показывали потрясающий результат, но... Он чувствовал, что что-то не так. Как будто терпение того, кто был По Ту Сторону истощается... И что та сущность, что По Ту Сторону, - это вовсе не Дух Святой. Но она была так искренне в этом убеждена, что заразила своей верой других. Всех, кроме него...
  - Она забыла об одном, - с горечью вспомнил он. - Туда можно было не только войти. Оттуда можно было и выйти. И оно выходило. Это странное нечто. В телах наших подопытных. Больных, искалеченных, ставших здоровыми и полноценными. Физически и, как казалось на первый взгляд, духовно. А когда в Портал вошел я - абсолютно здоровый человек, который знал, что такое болезнь только по старым книгам и рассказам наших подопытных, случилась катастрофа.
  - А те странные сцены, которые изображены там... - Сакура махнула рукой назад и вверх. Как ни странно, он мгновенно понял ее:
  - Это то, что случилось позже. Много позже... Наша цивилизация распалась надвое. Раскололась. Та сущность, что вышла из Портала, захватывала все новые и новые тела. Я не знаю, как вам лучше объяснить.... Люди теряли свой разум и обретали нечто вроде коллективного. Мы назвали это явление Роем. Позже... Когда решили, что в результате катастрофы Астра-София погибла... Это было нечто ужасное. В одно мгновение база почти полностью была сметена с лица земли. Так вот то, что вы видели, это были представители Роя. Мы пытались понять, как справиться с ним.
  - А Пиявки? - встряла я. - А мои способности? Все эти погружения?
  - Придержи свое любопытство, моя дорогая леди. Обо всем по порядку, - мягко улыбнулся он. Улыбнулся искренне, что невозможно было не почувствовать. И эта улыбка сильно переменила мое мнение о нем. Несмотря на душераздирающую боль от такого вот полусуществования, он был ДОБРЫМ. И насколько... После всего рассказанного им, мне хотелось придушить себя собственными руками, ибо если это было правдой, а оно не могло ей не быть, то это было более чем просто ужасно.
  - Ну так как же? - я все-таки осмелилась настаивать на своем.
  - Пиявки были еще до меня. Это была одна из ее многочисленных диссертационных работ. Она была тогда еще совсем молоденькой и хотела доказать, что может разрабатывать не только средства спасения людей... - равномерный лязг его металлических подошв на секунду замер. Оглянувшись на меня он замер, с каким-то странным упоением разглядывая мои лицо, фигуру... Этот взгляд привел меня в крайнее смущение и я, как за спасательный круг, уцепилась за Гаару, ни на шаг не отстававшего от меня. Казекаге нащупал мою ладонь и крепко сжал. Смущение отступило. Усмешка тронула тонкие губы Кайму-сама, спустя мгновение он отвернулся и зашагал дальше.
  Пока мы шли, он все рассказывал и рассказывал. Слова неостановимым потоком лились из его уст. И это было понятно, в течение бесконечно долгого времени он не имел возможности поделиться своими обширными знаниями ни с одной живой душой. На неоднократные уговоры Ичимару возглавить то, что осталось от древней цивилицации Пустых, он ответил решительным отказом, и тот в итоге был вынужден оставить свои попытки.
  Запершись в крохотной белой комнатке, Кайму-сама отдался на волю горестных и не очень воспоминаний. Все равно его долгий век должен был в свое время приблизиться к концу. Через несколько столетий?
  Когда он ненароком обронил, что люди их цивилизации жили по пятьсот и более лет, а долгожителями считались те, кто перешагивал порог восьмисотлетия, я с дрожью в коленях вообразила себе какой же объем личной памяти 'загружен' в меня...
  - Расскажите об этой абсолютной памяти, Кайму-сама... И еще вот об этом, - я стянула с головы и передала ему протектор.
  - Ах это! - Кайму расхохотался. Его смех гулким эхом разнесся по пустому пространству коридора и показался мне каким-то собенно одиноким. - Последняя надежда Ичимару на возрождение 'Окулюса'. Жаль только, он не знает как им воспользоваться... Кстати, как это оказалось в ваших руках?
  Гаара рассказал. Кайму-сама выслушал его со вниманием, и, похоже, остался крайне доволен.
  - Интересное у вас времечко... Надо же! Такая коротенькая жизнь, такое безобразное и варварское к ней отношение, и такие поразительные способности! Ну надо же... - еще раз повторился он. - Было бы любопытно узнать, с каких пор ваш народ живет там, наверху...
  - Может быть, вы захотите пойти с нами? - взяла быка за рога Сакура.
  - Это точно! Нам бы не помешал ваш... гм... интеллект и... вообще... - немного неуклюже поддержал ее Нара.
  - Может быть, - туманно отозвался Кайму.
  - Я чувствую себя бычком на веревочке, которого ведут неизвестно куда и неизвестно зачем, - шепотом пожаловался Нейджи Шино. Тот в ответ промолчал. Он вообще не произнес ни слова с тех пор, как мы встретили Кайму.
  - А Кайму - это, я так понимаю, должность? Наподобие наших Каге, так? - поинтересовался Гаара.
  - Каге? - переспросил беловолосый.
  И все наперебой принялись объяснять ему государственное устройство, институт скрытых деревень и назначение Каге. В итоге выяснилось, что Кайму - этот титул. Вроде нашего императора. Только ответственности у него гораздо больше - как говорится, одни обязанности и никаких прав... Я сделала робкую попытку выяснить его настоящее имя, но наткнулась на глухую стену настороженности и отчуждения. От ответа он уклонился более чем вежливо, но неприятный осадок все же остался. Хотя я была не вправе ожидать от него большего. Он и так слишком много делает для... меня? Себя? Нас? Для кого и для чего он это делает вообще? Почему? Ему, почти небожителю в наших глазах, человеку, несомненно, человеку, пусть и с механическим телом, прожившему больше тысячи лет в нормальном теле и неизвестно сколько - вот так... зачем все это? Возня слепых котят в коробочке, которые повзрослеют, постареют и погибнут прежде, чем он даже заметит это. Имеет ли для него время такое же первостепенное значение, как для нас?
  И что для него сейчас Астра-София? С мыслью о гибели которой все то же неумолимое время должно было, вроде бы, примирить его? Или он так и не смирился? А если нет, то почему так спокойно смог отвергнуть последний шанс на ее возвращение, пусть даже в моем теле. Пусть даже путем уничтожения моей личности, совершенно никакого значения, по идее, для него не имеющей? Все ветры пустыни! Одни вопросы, и ведь чем больше он отвечает на них, тем больше их возникает...
  - Как же вы тут жили? Я не вижу ничего, похожего на источники пищи или воды, - Сакура оглядывалась по сторонам, на милом личике куноичи застыло изумленное выражение.
  - Я в этом не нуждаюсь... А остальные, те, кто выжил после... всего, - они ушли наверх вместе с Ичимару. И спустя столько времени я узнаю, на что он употребил свои... хм... таланты, - с неодобрением покачал головой Кайму-сама.
  - Скажите, Кайму-сама, почему вы решили... э-э-э... не возвращать к жизни... - не успела я до конца озвучить свою мысль, как он уже отвечал на нее.
  - Потому что никто не вправе убить Бога в другом, - он помолчал, давая нам возможность переварить сказанное. - Человек есть физическое проявление божественной сущности Абсолюта. И если не ты вырастил, не ты воспитал, то какое ты имеешь право даже ударить? Мы воспроизводили новые тела для Астры, но... дело в том, что она успевала в них переходить еще до того, как Абсолют своею Волей дарил им Душу. Законы Вселенной не нарушались таким образом.
  - А зачем ей требовались другие тела? - в воспросе Нейджи-сана подозрение сливалось с любопытством и одно невозможно было отделить от другого...
  - Во время ее работы всякое случалось... - туманно пояснил Кайму.
  - А что стало с Роем? Вы победили его... их? - Шикамару шагал, закинув руки за голову, совершенно расслабившись и, казалось, забыв обо всех грозивших или еще только угрожающих опасностях... Но так мог подумать лишь тот, кто поверхностно знал этого шиноби, его цепкий сосредоточенный взгляд отмечал все.
  - Рой... - Кайму помолчал, не то обдумывая как бы ответить, не то как бы повежливее от ответа уйти. - Рой породил демонов. И мы вынуждены были воспользоваться одной из уцелевших разработок Астры-Софии, хранившейся в криостазисе. ДНК N401... Она свободно использовалась нами, в том числе и при создании тел для нее... Спектр действия ее довольно широк. Кстати, - он повернулся к Гааре, - то существо, с которым вы столкнулись в подземелье, Василиск, да? - Гаара кивнул. - Очень похоже на наше создание. Только у нас она звалась по другому - Ламия. Женщина-змея...
  - Погодите! Я, наверное, не так понимаю, но... Как может быть Ёнби-но Йома вашим созданием? Это ведь демон! Существо, пребывавшее в этом мире изначально, еще до того, как его населили люди... - Сакура наморщила лоб. По озадаченным лицам остальных ниндзя можно было догадаться, что знания об окружающем мире трещали по швам не только у нее...
  - Я не вижу никакого противоречия, - Кайму даже не стал оборачиваться. - Вы правильно сказали... Она появилась задолго до того, как ВАШИ люди населили эту землю... Однако увы, противостоять мощи порожденных Роем демонов она не смогла.
  - Я не ошибусь, если предположу, что Девятихвостый Лис, был создан тем, что вы именуете Роем? - Нара так уставился в спину Кайму-сама, будто хотел проткнуть его взглядом насквозь.
  - Значит, он выжил... - Кайму эта новость, похоже, несколько опечалила. - И, как я могу догадаться, превратил существование нынешнего человечества в сущий ад...
  - Мы справились с ним... Временно... И с остальными тоже, - несколько хвастливо, но не без осторожности в голосе, заявил Нейджи-сан.
  - Что же, могу вас только поздравить, - однако на поздравление это походило мало. -. Впрочем, не советую обольщаться на этот счет... - тут же разбавил комплимент водой Кайму-сама. - Созданное с такой разрушительной ненавистью и силой существо... - он не договорил и тут же переключился, продолжая размышлять вслух... Может быть, эта привычка у него появилась за то время, что он провел здесь в одиночестве? - Уничтожить его у вас не достанет ни сил ни ума, - это было сказано таким тоном, что даже захоти мы обидеться и что-нибудь возразить, то достойных аргументов все равно не нашлось бы, - так что вы сотворили? Погрузили его в сон? Заточили его в чем-то или... в ком-то?
  Нейджи несколько побледнел. Нара прищурился. Повисло неловкое молчание.
  - Значит, в ком-то... - верно истолковал этот знак Кайму. - Смело. Хоть и глупо. Рано или поздно он подавит волю носителя.
  - Прошло уже двадцать лет, - горячо возразил Гаара, - Наруто справился с ним!
  Кайму оскорбительно захохотал...
  - Двадцать лет! - повторил он сквозь смех. - Вы хоть можете себе вообразить, что это такое для существа, которое прожило в несколько сотен раз более долгий срок?!
  Мучительно залившись краской, Казекаге смолчал, но я видела, как потемнела от гнева лазурь его глаз. Кайму тоже заметил напряжение, витающее в воздухе, и поспешил исправить свою оплошность:
  - Я прошу прощения, если выразился несколько резко... Но поймите, все обстоит зачастую совсем не так, как кажется. Наше зрение, слух... все наши чувства говорят нам одно, опыт, усваиваемый от прошлых поколений, - другое, но ни первое ни второе не являются Истиной в полном понимании этого слова. Истины не знает никто, кроме Абсолюта. И это тяжкое бремя, когда Он возлагает на тебя Крест - нести Истину туда, где господствует заблуждение... Под тяжестью этого Креста пала Астра-София... Абсолют наделил ее многим, но удержать от искушения проявления ее собственной воли так и не смог...
  - Я вспомнил, - неожиданно изменившимся голосом заявил Гаара. - Все сходится... Проклятие! - мой любимый бесцеремонно, удерживая меня одной рукой, второй быстро расстегнул ремень на талии и задрал рубашку, обнажая Знак.
  - Прошу прощения... - пробормотала я. - За обоих... Может быть, ты соизволишь... объясниться? - прошипела я ему в ухо.
  - Василиск... Тогда, в пещере... У нее было точно такое же на лбу! И она сказала... 'Ты касался. Ты видел. Оно было в тебе, но так недолго. Мое последнее семя. Человеческое счастье так хрупко, так слабо, так скоротечно. Но оно порой дает ростки, которые могут оплести Вселенную. Благодари ее. Ты жив', - он повернулся ко мне. Свет озарения плескался в глубине его узких зрачков. - Она о тебе это сказала, Рю... Понимаешь?
  - Понятно... - за меня ответил Кайму-сама. Потому что мне было совершенно не ясно, о чем это он вообще.. - Это так называемое проявление Зова Крови. Все носители ДНК ?401 чувствуют друг друга так или иначе. Поэтому ты пришла сюда... Тебя гнала не только пробуждающаяся Память... ее... Но и Зов Крови. Честно сказать, я удивлен, что тебе удалось выжить. Хм... я и не предполагал, что какая-то часть оборудования базы 'Прима' может сохраниться так хорошо и... все-таки это удивительно! О да, вот мы и пришли!
  Увлеченная беседой, я совсем не замечала окружающей обстановки и только теперь возволила себе осмотреться. Мы находились в большом, нет, не так... В невероятно огромном зале. По центру его проходила колонна, чей приблизительный диаметр я бы оценила метра в три... Металлическая, переливающаяся сотнями разноцветных огней, она походила на очень странную новогоднюю елку... От колонны отходили несколько хм... даже не знаю как сказать... В общем, она была соединена целой сетью проводов с несколькими пирамидами меньшего масштаба. Если они были полыми изнутри, то в такой как раз хватало места одному не слишком габаритному человеку. Больше в зале не было ничего. Голые молочно-белые стены, казалось, угрожающе пялятся на нас, со всех сторон, надвигаясь и в то же время раздвигаясь. Я почувствовала дурноту, которая исчезла при первых звуках голоса единственного жителя 'Окулюса':.
  - Это ЦПАП. Центр пробуждения абсолютной памяти. Как видите, он рассчитан не на одну персону. Кодирование и перенос памяти были обычной практикой в мое время. Вот здесь нам как раз и понадобится тот модуль, который ты принесла... - Кайму вертел в руках протектор, было видно, что он нервничает.
  - Что-то не так? - его волнение передалось и мне.
  - Да... я... мне показалось, что здесь еще кто-то есть... Но... Данных о вторжении, вроде бы, не зафиксировано, - несколько растерянно пробормотал мужчина. - Проверьте, все ли ваши люди на месте, - внезапно приказал он.
  - Шино пропал, - отозвалась Сакура.
  - Он ведь был все время с нами... Не отставал... И... не в его характере сворачивать куда-нибудь не туда, чтобы заняться самостоятельным изучением объекта... - Шикамару свиду был спокоен и уверен в лучшем исходе дела. Это несколько развеяло сгущающиеся облака паники над нашим отрядом.
  - Может быть, он просто... ну... отстал где-нибудь? На что-то засмотрелся и упустил нас из виду? - Харуно принялась стаскивать перчатки с рук, взгляд ее панически метался по залу, не в силах остановиться на каком-либо предмете.
  - Очень в этом сомневаюсь... - подлил масла в огонь Кайму. - 'Окулюс' только с виду так прост... На самом деле на базе сотни, тысячи тайных проходов, скрытых дверей и люков... А если учесть еще технические проходы и воздушные шахты... - окончания не потребовалось, все и так поняли, что дело более чем серьезное.
  Молчание сковало наши ряды. Каждый обдумывал варианты развития событий, и видно было, что никто не находил оптимального. Даже гений Нара.
  - Так как вы поступите? - поторопил нас беловолосый. - Будете искать своего товарища и отложите операцию по стиранию? Или все-таки продолжим то, за чем мы сюда шли, и позже займемся нашей блудной овечкой?
  - Может быть, нам следует разделиться? - неуверенно предложил Хьюга. - Вы с Гаарой останетесь здесь и займетесь вашим делом, - обратился он к нам, - а мы с ребятами пока попытаемся...
  - Извини, Нейджи, но это чистое самоубийство, - не дослушав, отмел предложение шиноби Нара. - Мы заблудимся здесь скорее, чем хотя бы поймем где и по каким следам искать нашего жукомена...
  - Разумно, - похвалил его Кайму-сама. - Итак, выводы... Вынужден констатировать, что вы все сейчас зависите от меня. Однако я готов принять любое ваше решение.
  - Насколько опасно находиться здесь человеку, который ничего не знает о базе? - попытался выяснить степень угрозы для Абураме Шикамару.
  - Если у него голова на месте, и он ей активно пользуется, то должен понять, что лучше ему ничего не трогать и ставаться там, где он сейчас. В таком случае он может погибнуть только от жажды или голода. Если мы не найдем его в течение определенного времени. Я не знаю, каковы у вас эти периоды... - 'хозяин' 'Окулюса' уже справился со своим волнением. Взгляд его сделался безмятежен и пугающе сосредоточен в то же время.
  - А сколько времени займет операция? - отважилась спросить я.
  - Одни полные сутки, учитывая тот объем, который в тебе заложен, - последовал ответ.
  - А не можем мы запустить этот процесс и пойти за Шино? - Нейджи старался найти ход, который был бы выгоден, как говорится, и нашим и вашим.
  - Если бы я имел в наличии хотя бы одного человека из обслуживающего персонала, мы, несомненно, так бы и сделали. Но на данный момент только я один знаю как и что нужно делать, а для того, чтобы обучить этому кого-то из вас уйдут годы и годы... - покачал головой Кайму-сама.
  - Вы зря так думаете, - слова успели слететь с языка прежде, чем я уследила за ними. - Я могу выкачать из вас необходимую информацию и передать ее кому-нибудь из...
  - Не кому-нибудь, а мне, - требовательно заявил рыжеволосый Казекаге.
  - Вот даже как? Присутствие Астры-Софии в... поверхностной структуре твоей личности более чем велико.... - оценил Кайму-сама. - Однако ты лишишься всех своих, а вернее, ее способностей, как только пройдешь необходимые процедуры. У тебя не останется ничего, кроме твоей собственной личностной памяти. Надеюсь, ты хорошо это осознаешь? - он еще раз пристально всмотрелся в меня.
  - Да... я... Не могу сказать, что готова к этому, но... не велика потеря, ведь верно? - я оглянулась на любимого, ища его поддержки. И получила ее в виде простого кивка.
  - Должен предупредить... - Кайму перевел свои необычные молочного цвета глаза на Гаару. - Процесс очень сложный. И как только он будет запущен, остановить его, а тем более повернуть вспять, будет уже невозможно. Распад запечатанной личности начинается с первых же мгновений и идет по нарастающей. Если кто-то или что-то вмешается в операцию стирания, то мы можем получить очень неприятные побочные эффекты, например, диффузию личностей. Я объясню... - он едва взглянул на меня. - Ты утратишь себя... Но и Астры-Софии в твоем теле полностью тоже не будет. Грубо говоря, мы получим человека неполноценного, как психически, так и телесно. Безумного инвалида. Понятно?
  - Это довольно большой риск, тебе не кажется, Гаара? - Нара нахмурился. - А что будет, если этого не сделать?
  - Как ни печально, но...то же самое, - развел руками обитатель базы Пустых. - Это вроде бомбы замедленного действия. Распад может начаться и закончиться мгновенно, а может длиться годами, постепенно сводя носителя с ума. Вы пришли сюда крайне вовремя, восемнадцать лет - крайний срок пробуждения или разрушения подсаженной личности, или абсолютной памяти, как мы уже ее называли.
  - Блин, как же все это проблематично, - расстроено протянул Шикамару.
  - Я... Мы справимся, - Пустынный, сжав покрепче мою руку, возвысил голос. - Мы справимся... Я уверен.
  - Ну что ж, тогда начнем, - спокойно улыбнулся Пустой.
  
  Не успела я даже настроиться на волну личности Кайму, как внезапно очень знакомый голос разорвал установившуюся тишину:
  - Какая трагедия! Можно подумать, я позволю вам это сделать...
  Никто не понял даже откуда они явились... Соткались из молочной белизны окружающих стен и элетронного поблескивания системы Центра... Девять человек. Восемь Пустых... И Шино Абураме. Стеклянный взор его, неестественная - в струнку - поза, натолкнули меня на мысль о том, что он находится под контролем у Ичимару, Высокий, тощий, черноволосоый бледный человек из прошлого смотрел на меня. И из диких колодцев его угольных глаз на меня вдруг глянула Вечность...
  - Честно сказать, у меня была слабая надежда на то, что ты утратил эту свою способность... И вы не найдете общего языка, - Пустой был спокоен, зная, что ни один из нас не двинется с места, пока у него в руках наш Шино. - Увы... Увы... 'Окулюс' по прежнему предана тебе как собака, жаль, что эта собака очень больна и практически издыхает у твоих ног. По твоей же, заметь, воле, Алессан Ди Эссамаррен, последний наследник трона Пустоты...
  - Как вы прошли? - тон Ди Эссамарена был настолько же холоден, насколько пафосен был его оппонент
  - О, в ее конструкции достаточно мертвых зон, куда не проникнуть твоему всевидящему оку и всеслышащему уху, - усмешка превратила тонкие губы Ичимару в сплошную кривую линию.
  - С чего это ты так веселишься, никчемный кукловод? Ты же знаешь, что обречен на проигрыш, пока с нами она, - Сабаку-но Гаара, похоже, единственный, кто был во мне на сто процентов уверен.
  - А с того, мой милый юноша, - Пустынного аж подбросило от ярости при таком обращении, - что вы и шагу не сделаете без моего разрешения. Иначе ваш драгоценный друг пострадает... Но умереть я ему не дам, не волнуйтесь... Жаль, что жизнь после этого ему покажется адом, а гибель - желанным выходом... И не для того я так долго шел к этому дню, чтобы в мой план впутывались такие глупые дети, как вы...
  - Излишняя болтовня всегда была твоим пороком, Самаэль... Если уж мы решили отбросить эти новые клички... - безмятежно прервал излияния соплеменника Алессан. - Не нужно этих долгих вступлений, говори, чего хочешь, и убирайся. Ты мешаешь.
  - О, боюсь, вот здесь у нас возникает неразрешимый конфликт... Патовая ситуация, так сказать... - сладенько улыбнулся черноволосый Пустой. От этой улыбки мороз продрал по шкуре будто хороший крупный наждак. - У вас есть то, вернее, та, что нужна мне, а у меня тот, кто нужен вам. Живым. И здоровым.
  - Тебя снова понесло, - бесцеремонно напомнил белоголовый, чуть не зевая от несколько театральной скуки, написанной на его живом и благородном лице.
  - Черт бы тебя побрал, Алессан! Ты всегда умудрялся испортить самый лучший момент... - у предводителя наших противников, фигурально выражаясь, опустились руки. Он отошел от Шино и присел на одну из пирамидальных конструкций в зале. Напряжение покинуло его тело. Молчание затягивалось... И я решилась уже было на отчаянный рывок в его сознание, как ясный и глубокий взор его остановил мое начинание...
  - Не стоит, милая леди... Что ж, раз ты так настаиваешь, мой самовольно сложивший с себя все обязанности и всю ответственность бывший принц, я все объясню... В лучших традициях пошленьких книжек, которые так любят читать эти глупые люди с поверхности, - ухмыльнулся он, заметив почти шепотом, про себя: - Какая ирония...
  
  Он проснулся от сильных подземных толчков, сотрясающих саркофаг. Система жизнеобеспечения была в порядке и работала стабильно, но ИИ (* для тех, кто не в курсе, ИИ - искусственный интеллект) на всякий случай все же позволила себе прервать тысячелетний сон одного из оставшихся в живых представителя древнейшей цивилизации на планете.
  Откинув непрозрачный купол, он сел и осмотрелся. Слева, где раньше белели ряды других саркофагов, в том числе и тот, который больше всего ему был дорог, чернела теперь сырая земля, завалившая часть помещения.
  Мельком взглянув на таймер, указывающий текущую дату, он тихо выругался. По его расчетам, бестии, оставленные Роем, были еще активны.
  Холодный пот прошиб его на мгновенье, когда вспомнилось, в какой спешке он перегружал память их принцессы в новое тело... В младенческое тело... Да, он помнил, инструкции это жестко запрещали, но иного выхода просто не было. Нужно было только немного подождать, чтобы оно созрело до необходимого физиологического возраста, но времени... времени у них тогда не было.
  Между 'Окулюсом' и 'Примой' связь оборвалась в первые же минуты атаки Роя... И надо же ей было броситься на передовую, никому ни слова не сказав! Великий Абсолют, а что, если бы он тогда не узнал ее, не вытащил? Но даже едва не погибнув, она оставалась великой и в этом... Удерживать больше двух тысяч тел Роя в течение полутора часов не смог бы никто кроме нее. Какая же боль терзала ее сердце? Боль за допущенные ошибки, жажда все исправить, но... Не ценой же собственной жизни!
  . - Самаэль, не надо... Я запрещаю тебе! - шепот рвался с ее окровавленных губ, но он не слушал. - Довольно с меня смертей... Я устала...
  Хрупкое тело рыжеволосой госпожи было помещено в пирамиду ЦПАП, во вторую был загружен кювез с подготовленным тельцем-приемником. Это тело они выращивали на всякий случай, той же модификации, что и все остальные - максимальная совместимость с группой Тонких тел и Абсолютной памятью Астры...
  Он едва успел вынести ее тогда, крошечную, завернутую в мягкое одеяльце, девочку с наполненными болью и страхом глазами. За спиной жахнули цистерны с горючим... Опалило затылок...
  Он понимал, что навязал ей еще один срок жизни, будто тюремный, но отступить не мог, да и не хотел. Все необходимо исправить. Возродить. Восстановить эволюционную справедливость... Абсолют создал Человека и Человечество для счастья и любви, у всех была одна судьба: здоровье и долголетие. Но люди слишком быстро забыли Его. И это забвение привело к столь плачевным результатам, что даже Посланники Его на Земле не справлялись и гибли... гибли... не понятые и не принятые. Но она... Она ведь смогла достучаться до сердец и душ! Один раз смогла, значит, необходимо дать и второй шанс. Просто подождать, пока это все не закончится. Они могут. Подождать...
  И вот теперь он бежал по коридорам и переходам, поднимаясь все выше и выше к выходу на поверхность. Он чувствовал, почти знал, что землетрясение выбросило ее саркофаг туда. К людям... Великий Абсолют, если они таковы, как он о них думает, то ему суждено рыдать над растерзанным младенческим телом любимой госпожи. 'Отец Наш! Умоляю... пусть она будет жива... Пусть только будет жива!', - отчаяние перехлестывало через край горячими слезами, капало с подбородка. Он ожесточенно отирал их, всхлипывал, и никак не мог остановить...
  В каком-то полузабытьи, долго путая коды выхода наружу и входа внутрь, он возился с внешним шлюзом... Может быть, эта задержка все и решила тогда...
  Когда он наконец-то выбрался на поверхность, то успел лишь заметить спины группы людей, а у одного из них - высокого темноволосого, красиво сложенного мужчины - на руках была она. Вон он, краешек одеяла... Сделав несколько шагов к ним, он почувствовал дурноту и вспомнил, что уже четвертые сутки ничего не ел и не пил. Пытался ползти, звать, издать хоть какой-то звук, но кроме еле внятного мышиного писка не смог выдавить из себя ничего. Сознание отключилось...
  Его, полумертвого, нашли и выходили какие-то добрые люди. С ужасом Самаэль понял, что утратил часть памяти и способностей. Он мог только считывать их намерения, кусочки, клочки, обрывки мыслей... И совершенно не понимал языка. Мучился неизвестностью... Терзал себя думами об Астре-Софии. Каждый упущенный день наносил его сердцу нестираемые шрамы. Каждый упущенный день все уменьшал шансы на то, что ему удастся найти принцессу вовремя... До того, как разовьется вторая личность. Вернее, первая... В этом был весь запрет на использование младенческих тел. Ибо как только такой ребенок открывал глаза первый раз, он уже обладал собственной душой, а подселенную пытался вытолкнуть... Чаще всего это заканчивалось плачевно и для подселенца, и для носителя. Однако если тело выращивалось в криостазе до физиологического взраста 21 года непробужденным, оно делалось лишь оболочкой без наполнения и было безопасным вместилищем для перемещаемой Души. Никто не знал, почему так. Но так было.
  Долгие долгие годы были посвящены поискам младенца с развалин Холодильника. Это название он узнал, когда изучил в совершенстве язык людей с поверхности. Со временем вокруг него сама собой сложилась легенда, которую он и не думал развеивать. Мол, иностранец, да, друг семьи, ищет ребенка, оставшегося в живых после гибели родителей...
  Но и когда он взял след, ведущий к ней, то столкнулся со множеством препятствий... Бюрократия и мздоимство, жестокосердие и глупость людей, чернота их мыслей, деяний и низость желаний первое время изумляли его и заставляли протестовать. Потом... потом он просто привык... И даже научился этим пользоваться.
  Было время, когда он все оглядывался на себя прежнего, пытаясь сорвать с себя ту маску, которая так и норовила прилепиться к коже, прирасти намертво и навсегда изменить его... Но и это прошло.
  Прошло тогда, когда он, запутавшийся, но все еще решительно идущий к своей цели - возрождению народа Пустых через возрождение Астры-Софии - узнал, что Алессан Ди Эссамаррен, возлюбленный супруг его госпожи, жив. И не просто жив, но и не спит.
  Однако оказалось, что помочь Ди Эссамаррен не просто не желает, а категорически отказывается... Печальный остов человека, вот что увидел Самаэль, найдя его на 'Окулюсе'. Он так и не смог простить ей, своей любимой, ту первую, последнюю, роковую ошибку. И укрепился во мнении, что прошедшее не вернуть и Пустые никогда не будут вновь жить, радоваться, любить, существовать на этой планете... Тем более жестким сделалось его сопротивление, когда он узнал, что их принцесса была помещена во младенческое тело... И этой девочке уже тринадцать лет.
  Последние годы он потратил, разыскивая уцелевшие саркофаги и пробуждая оставшихся в живых. Вместе они восстановили часть 'Примы' и 'Окулюса'. Алессан не препятствовал, но и не помогал. Постепенно в голове у Самаэля сложился четкий и воистину дьявольский план того, как заманить эту девушку, называвшуюся теперь Фудзивара-но Рю сюда. Но для этого требовалось немало денег, хитрости и лживой игры с человеческими умами.
  Одурачить совет оказалось совсем просто. Достаточно было сыграть на их ненависти к этому милому чудовищу - Казекаге. И вот, когда он почти добрался до девчонки, неожиданно наткнулся на препятствие в виде организации, носившей название 'Астро'. Пришлось устранять их членов. Одного за другим.
  Ее даже взяли в Совет и вот-вот должны были отправить в длительную командировку, как все карты смешал этот рыжий дьяволенок. Заявив, что она под его опекой и присмотром и он ни в коем случае не допустит ее длительного отсутствия, мальчишка отказался подписывать документы о командировке.
  Это не остановило Самаэля, тогда уже известного как Ичимару. Шаг за шагом он приближался к своей цели, используя все и вся. Не гнушаясь никакими методами, свято веря в правильность и справедливость того, что он делает.
  
  - Именно с того момента одно к одному начали складываться известные вам события, приведшие к такому финалу, - завершил Пустой. - Я знаю, что у вас ко мне масса вопросов, но, увы, здесь не время и не место обсуждать тот путь, на который я встал и по которому прошел.
  - А мои видения? Они ведь не во всем совпадают с тем, что вы говорите! - запротестовала я.
  - Значит, процесс уже начался, - слова Ди Эссамаррена медленным ядом втекали в мои уши.
  - Я не дам вам разрушить то, что создавал с таким трудом, - Самаэль встал. - Отдай мне модуль управления системой, Алессан. Я верну нам Астру-Софию, я верну народу Пустых его бывшее величие. Если с нами будет она, все можно возродить! Она помнит утраченные технологии выращивания тел, она сможет помочь нам вернуть к жизни тех, чьи саркофаги вот-вот перестанут функционировать... Да, нас мало, но мы можем выжить, расселиться по поверхности в конце концов!
  - Она не хотела этого... Ты ведь сам сказал, что Астра была против того, чтобы ты продлевал ей жизнь, - ни малейшего отзвука раздражения не было в тоне Кайму. Он будто уговаривал несмышленого ребенка отдать ему опасную игрушку... - Все когда-нибудь заканчивается, Самаэль. Прими это. Смирись с этим. Ничего уже не вернуть. Прошлое осталось в прошлом. С его ошибками и с его победами.
  - Она была не в себе, мало ли что люди несут в состоянии стресса... И мы не знаем, что она сказала бы сейчас, - возразил его оппонент. - Подумай, Алессан! Включи голову! - мужчина принялся мерять шагами помещение. Множество напряженных глаз следило за каждым его движением. - Что значит гибель этой девчонки с поверхности, жизнь которой протечет скорее, чем вырастет из семени одно дерево, по сравнению с жизнью той, которая вернула нам нас самих? Она повернула нас, блуждающих во тьме, к свету! И ты хочешь, чтобы мы все оставили как есть? Стерли ее, забыли о ней, сделали вид, что никогда не было Астры-Софии?
  - Глупец... Или ты забыл в КАКОМ теле развивалась эта личность? - голос Ди Эссамаррена неожиданно наполнился силой, загремел, зарокотал, сделался голосом бури, предвестником страшного обвала, погребающего под собой все живое...- Несмотря на все искажения, которые она могла внести в себя, система ее Тонких тел довольно стабильна, и даже если срок ее жизни будет втрое короче нашего, то это все равно чрезвычайно много для этого времени и этого мира. Для этих людей... Она может немало сделать для них... Может повернуть ИХ к свету. Не нас... Наше время прошло... Как бы горько ни было это осознавать тебе или мне...
  Никто не решался вмешаться в этот спор двух гигантов. И в самом деле, что мы могли сделать? Первая же наша атака отразилась бы на Шино, а этого мы желали менее всего. И я стояла, завороженная, словно и не обо мне вовсе речь, будто не моя жизнь и судьба сейчас летает, как мячик в детской игре, от одного к другому... Это могло бы продолжаться бесконечно долго, но я чувствовала, как стремительно убывает отпущенное мне время разумного мышления. Может быть, это был просто страх после всего того, что они мне тут наговорили...
  - Постойте, послушайте... - я устало сжала голову руками, закрывая уши, чтобы не слышать их голосов больше. - Я не хочу жить для чего-то или кого-то... Я хочу жить для себя... Просто жить. Дышать, пить, есть... Любить. Я люблю эту жизнь, Мне нет дела до ваших великих целей и планов. Я просто человек. Не великий, не величайший, не правитель... Я не хочу никого поворачивать к Свету, потому что понятия не имею, что это такое в вашем понимании. Я хочу пройти свой Путь и достойно его завершить. У меня есть любимый человек, которому дорого мое существование в этом мире. В это время... И если нет другого выхода, то я не собираюсь жертвовать собой во имя какого-то призрачного блага, - свовсем сморщившись от перспективы выдержать взгляд этих подземных жителей, я внутренне уговаривала себя заткнуться. Но внезапно голос мой изменился, и я ощутила, как изнутри нарастает волна негодования и в то же время безмерной жалости к этим живым еще останкам давно мертвой цивилизации. И я поняла, что это больше не я, а она... - Ибо благими намерениями устлана дорога в Ад. - ее голос посыпался шорохом дождя, все нарастающим, ливнем, смывающим, очищающим, великолепным... - Самаэль, друг мой, разве ты настолько ослепил сам себя, оскопил себя, что не видишь более, что Путь твой привел тебя к гибели? Или ты забыл, что станет с тобой, когда физическое твое тело отработает свой срок? Ты думаешь, что эти люди не от Абсолюта? И у них нет Душ и Ангелов? Я глубоко скорблю о том, что ты так и не сможешь присоединиться к нам, там... В лоне Матери Вселенной... Не тебе разрушать то, что создал не ты. Оставь ее проявить ее волю, ибо этой волей наделил ее Абсолют. Как и каждого живущего...
  - Но они не ведают что творят! Пожалуйста, позволь нам вернуть тебя, моя дорогая леди! - отчаянный его призыв был более страстным, чем любая молитва любому из богов самого нуждающегося человека. - И я буду знать, что моя неизбежная гибель не бессмысленна. Я согласен на Ад, если только так можно...
  - Оставь их их воле. Самаэль, говорю тебе, когда придет время, и среди них появится Мессия, чтобы дать Свет, - голос ее стал слабеть и стихать. Последние слова можно было расслышать уже с трудом, хотя я изо всех сил старалась... помочь ей... - Отпустите меня, ибо срок, отпущенный мне, истекает, - она повернула мое тело и вгляделась в глаза любимого. - Прости меня, родной. Ты был прав. Ты постиг Истину более, чем я. Но почему не остановил меня, даже зная, что волю свою я употребляю во зло?... Почему... не остановил....
  Сознание мое замутилось, перед глазами поплыли цветные пятна....
  Но тут произошло нечто, буквально пинком вернувшее меня в нормальное состояние.
  Установившееся прозрачное, как стекло, безмолвие, расколол утомленный и в то же время насмешливый голос Шино:
  - Итак, спасение утопающих дело рук самих утопающих... А я все ждал, когда же вы завершите это глупое переливание из пустого в порожнее...
  Судорога рябью прошлась по лицу Ичимару-Самаэля. В его глазах застыло вопросительное выражение. Стеклянный звон все еще стоял в моих ушах, а события, разворачивающиеся вокруг, по скорости стали напоминать ураган... И я - в центре этой бури...
  Шино и его противника окружило черное шевелящееся облако, в тот же миг оно опало и там, где раньше стояли двое, не было никого. Только мертвые крошечные тельца, усеивающие белый-белый пол.
  Незнакомцы напротив нас поросли, ощетинились каким-то оружием, не знакомым нам, единственным оружием которых было собственное тело и несколько граммов металла...
  Кайму встал так, чтобы прикрыть меня. На лицо Гаары вползла пугающая бледная тень его знаменитой ухмылки:
  - Пора кончать этот фарс, - оттенок горечи в словах цвета вишни... Странное сплетение узлов вокруг, переливающиеся формы, как чья-то нелепая, а может быть, единственно верная фантазия обо всей нашей Жизни? Я вижу, как из бочки его выпадает пробка, и песок струится по рукам, подобно двум пустынным питонам. Он обволакивает ладони любимого и течет, растворяясь и окрашиваясь ледяной прозрачностью стеклянных лезвий. Я знаю - это невероятно больно... Его последняя разработанная техника. Лезвия обоюдоострые, их зазубренные острия направлены в пол... Я вижу, как бьется и сияет чакра, наполняющая их.
  И я закрываю глаза, в последней попытке поймать серебряный дождь восприятия Астры-Софии, поймать отзвуки золотистой вуали ее ощущения и видения мира. Последним толчком воспаляющегося сознания остановить грядущую бойню, ибо живым из нее не выйти никому.
  Чернь и золото. Тиснение на кожаном переплете... Я раскрываю книгу судеб, чтобы вписать в нее еще несколько строк. Из-под ресниц - слезы.
  И звезды Тонких тел ослепляют меня своим невероятным сиянием, и погасить их... Разве можно погасить их? Каждая соткана Любовью Абсолюта, и каждая важна Ему. Неужели это возможно? Такая долгая дорога домой... Помоги мне в последний раз! Помоги мне удержать их... Я знаю, что силы уже не те. Я знаю, что мы обе вот-вот рассыплемся в клочья и это будет началом нашего Ада... Но помоги мне... В последний раз. Не убить Любовь. Возродить ее...
  Откуда эта музыка? Это мелодия, созданная Его любящим сердцем. Откуда эти цветные сполохи, окружившие нас? Это цвета Его Радости... И шаг... поворот... Последний танец когда-то соединенных Душ... Раскрывается соцветие ладоней, орошая пыльцой неимоверно сияющие звезды... Легкая вуаль, каждая хрупкая и невероятно крошечная ее ячейка - надежная сеть для ловцов человеческих Душ... И все их атаки захлебываются и гаснут в плотных хитросплетениях...
  И растворяющееся в сиянии Сущности Творца вдруг гаснет Зло. Гаснет. Поглощенное Счастием Бытия.... Отец Наш Небесный, сущий на Небесах... Да святится Имя Твое... Да придет царствие Твое... И будет Воля Твоя... Воля... Твоя...
  Многомерное и многоликое, бесконечное и прекрасное, вечное и в то же время лишь единомоментное, охватившее все мое существо блаженство Любви спрашивает-втекает-вливается... 'Хочешь остаться или хочешь уйти?'.... Как же можно остаться? Тут боль, страх и грязь... Тут ужас и отвращение жертвоприношения самого себя на алтарь злобы и саморазрушения.... Я не смогу... 'Подумай... Ведь Там, куда Я уведу Тебя больше никогда не будет Ничего. Твоего Тела, твоих Мыслей, твоих Желаний... Там, куда Я возьму Тебя - только бесконечная Любовь'. А как же Гаара? Ведь он взял на себя смерть слишком многих... колышется-шепчет-рыдает 'Ему нет места во Мне'... рыдает, как Мать, потерявшая Дитя... Тогда я останусь. Я останусь, чтобы дать ему Продолжение через наших Детей... Чтобы в них сохранить пусть малую часть Его и Тебя-в-Нем... вздыхает-ласкает-отворачивается-смотрит 'И Сказал Я: 'Да будет на то Воля Твоя'...
  
  Я поснулась в мерно покачивающейся повозке, наполненной свежескошенной травой. Она щекотно кололась, шелковый ее аромат заставлял трепетать ноздри... Сквозь веки всполохами просачивалось солнечное сияние. Ощущение вдоха, как в первый раз. И хочется кричать и плакать... Горе от разьединения с Ним и счастье от Воплощения - вот конфликт, который нам всем предстоит преодолеть в себе, чтобы прожить достойно.
  Тень заслонила солнечное сияние, я крепко зажмурилась, а после приоткрыла один глаз, посмотреть - кто же это? В мозгу взрывается тысяча визжащих фейерверков. Долго ничего не вижу... Но потом, прозрев в водин миг, задыхаюсь от его красоты и того, как он глядит на меня... На бледное лицо падает рефлекс от просвечивающего сквозь красно-рыжую челку солнца, голубая эмаль его холодных глаз растрескивается, опадает, обнажая бушующие чувства. Воротник боевой мантии грязный, разорван... Сердце заныло, руки сами собой взлетели вверх и сошлись на его шее:
  - Любимый, - едва слышно, как шорох травы...
  - Тс-с-с... Тебе нельзя много говорить, - шепчет он в ответ, осторожно прикасаясь израненными пальцами к моим щекам.
  - Почему? Мне... так много нужно сказать тебе, - я пытаюсь приподняться в повозке, но к сожалению, не преуспеваю.
  - Еще успеете наболтаться. Побереги силы, хватит геройствовать, - знакомый насмешливый тон.
  Повернув голову вправо, я увидела Шикамару. Он брел рядом с неспешно двигающейся повозкой, закинув руки за голову. Исцарапанный так, будто на него напала разом тысяча Тора-чан... Ну, вы помните ту кошку, за которой приходится охотиться каждому поколению генинов? Но его широкая довольная улыбка говорила о...
  - Пф... - я скорчила рожицу. Это было все, на что меня хватило. Да, а слабость-то, оказывается, еще как ощущается! - Мне страшно любопытно, что там произошло? Я ведь ну... немного не в ситуации. И как Шино? Его нашли?
  Улыбка тут же угасла. Легкий кивок в мою сторону. Не без помощи ласковых рук Гаары я поворачиваюсь налево.
  - Он еще дышит, - тихо произносит Сакура. Она держит шиноби за кисть, контролируя его пульс. - Я не знаю, довезем ли мы его до Конохи... Мы сделали все, что смогли, - куноичи отворачивается. Да, выглядит Абураме не наилучшим образом. Заострившийся нос вот-вот проткнет небо, кожа желтушно-воскового цвета, волосы свалялись в колтуны, очки треснули и кусочек линзы вывалился. Видно как сильно воспалены веки...
  - Вот кто из нас герой, - вздыхаю я, чтобы хоть как-то себя успокоить. - Ничего, он дотерпит... Он ведь столько вынес! Не может быть, чтобы все вот так...
  Я замолкаю, остро ощущая всю ненужную нелепость своих утешений, обращенных ни к кому конкретно и ко всем разом.
  - Ты поспи еще, ладно? Иначе мне персонально опять от Кайму достанется, - куда-то в пустоту выговаривает Сакура бесцветным голосом.
  Я послушно смежила веки, но не удержалась и спросила:
  - А он что, с нами?
  - Да. Он Шино с того света вытащил. А потом решил 'проконтролировать ее состояние после самопроизвольного изгнания', - долетел до меня голос моего Казекаге. Судя по слуху, Пустынный был не в восторге от этой затеи. Догадываюсь, каких гадостей эти двое могли друг другу наговорить... - Мол, это первый случай за много-много лет, - не надо было смотреть, чтобы понять, как скривился Гаара.
  - И, пожалуй, последний... - тихонечко пробормотала я, так, чтобы слышали только мы двое. - Ты только не уходи никуда, ладно? - вдруг совершенно по-детски попросила я, наконец-то отпуская его шею. - Я очень испугаюсь, если проснусь, а тебя рядом нет...
  - Не если проснешься, а когда... Я буду здесь. Обещаю, - я услышала, как скрипнуло дерево, на меня накатил такой родной запах его кожи, пота... Поцелуй, как легкое перышко, коснулся моего лба. Я растаяла от этой нежности и неожиданно для себя ухнула в сон, как в пропасть...
  Разбудили меня уже довольно глубокой ночью, помогли подняться с душистой травы, осторожно усадили на чей-то спальный комплект. Позади, немного неловко приобняв меня за плечи, устроился Гаара. Первые несколько минут я мучительно вспоминала, что произошло и почему меня вот так будят среди ночи? Потом мое внимание привлек тихий электронный шум, рядом опустился Алессан.
  - Удивительно, правда? - негромко начал он.
  - Что именно? - отозвалась я.
  - Вот это все, - он окинул окрестности завороженным взором, а после, уставившись в начинающий разгораться костер, так и сидел, недвижный и будто бы неживой. Вокруг поднималась неспешная возня шиноби, остановившихся на привал.
  - Мы уже привыкли. Настолько, что перестали замечать, - ответил за меня Сабаку-но.
  - Может быть... Для меня выбраться на поверхность впервые за столько времени, это все равно что для вас спуститься в мои подземелья... И как вы еще умудрились ничего не испортить со своим варварским мировоззрением? - не удержался от мягкого порицания Кайму.
  - Это от чего же оно варварское? - присоединился к беседе Нара, в этот раз костровым был именно он.
  - От жестокости к самим себе, - последовал незамедлительный отклик. - Ведь вы жизнь готовы положить ради товарища, а себя спасти от саморазрушения не можете... Живете, как листья плывут по ручью, - куда занесет, там и остаетесь... Но тем не менее, вы не утратили какой-то странной для меня организованности. И это позволяет вам управлять теми силами, которые заложены в вас природой.
  - Рассуждаете, как о подопытных кроликах, - кажущиеся почти бесцветными в темноте и налившиеся солнечной желтизной от костра невероятные глаза старшего Хьюги бесцеремонно впились в лицо ди Эссамаррена, будто ястреб в тело голубки.
  - Это не только сугубо научный интерес. Если бы я не нашел в вас нечто привлекательное как в людях, ничто не заставило бы меня покинуть мое последнее прибежище, - ни один волос не шевельнулся на его голове, но мне почему-то показалось, что он отрицательно качнул ею.
  - Что будет с Шино? - я оглянулась на повозку, из которой его не стали перемещать, и откуда сейчас доносился негромкий голос Сакуры, хоть пациент и не отвечал, очевидно, ей так было спокойнее...
  - А что вы надеетесь от меня услышать? - немного резко прозвучало в ответ. - Нового я ничего не скажу. Захочет выжить - проколите его тысячей мечей и он выживет. Захочет умереть - создайте ему самые лучшие условия и круглосуточный уход, но он умрет. Все, как всегда, зависит только от одного человека.
  - Вы так говорите, будто наша помощь ничего не значит, - прищурился Шикамару, доставая из заплечного мешка котелок и пристраивая его над огнем.
  - Отнюдь. Она значит очень многое, но лишь в подходящий момент. Постоянная помощь только вредит. Она расхолаживает того, кому помогают, и лишает свободы того, кто помогает, - невидимая ухмылка скользнула по холодному лицу жителя подземелий.
  - От ваших рассуждений у меня скоро ум за разум зайдет, - отряхивая руки от травы, заявила Сакура. Она уже завершила осмотр и теперь, наверное, хотела заняться нашим поздним ужином. - Мало собрали хвороста... На ночь не хватит, - критически оценила она вязанку. - Давайте, поторапливайтесь, Нейджи и вы, Алессан-сама. У вас зрение... гкхм... получше, чем у некоторых... - покосилась она на Шикамару.
  - Ой, ой, я-то тут причем! - свел брови у переносицы молодой человек, но озорной блеск из-под ресниц подсказал, что он вовсе не сердится. - Я же не виноват, что у меня нет этих механических... штучек, - хмыкнул ниндзя.
  - Я бы отнес это к преимуществам, - Пустой встал, отряхнул свое одеяние от налипшего сора и, ни на кого не оглядываясь, скрылся в лесной чаще.
  Мы переглянулись. Его присутствие все еще было чем-то невероятным, как, впрочем, и все, происшедшее с нами. Нейджи помедлил мгновение, но строгому взору Сакуры, вздохнув, покорился. Как только они ушли, Харуно в нетерпении повернулась ко мне:
  - Что ты будешь теперь делать?
  - Смотря что ты имеешь в виду, - я чуть повернулась, устраиваясь в руках любимого, словно в гнезде.
  - Твои способности. Их ведь больше нет, - в голосе ее сквозила жалость, и мне от этого сквознячка стало немного неуютно.
  - Ну и что? Разве только ради этого стоит жить? - я улыбнулась куда-то в темноту, ощущая себя самым счастливым человеком на свете... - Я ведь еще очень молода, здорова, люблю и любима, передо мной весь мир открыт!
  - Но это не мир шиноби, - вода в котелке закипела, Нара уселся прямо на землю и вытянул ноги.
  - Для меня как для Казекаге, это, конечно, потеря, но вот как для главы Суны, скорее, приобретение, - Гаара прижал меня к себе покрепче. - Спихну на тебя всю кабинетную работу...
  Такое откровенное проявление чувств Пустынному было не слишком свойственно и от этого Сакуре и Шикамару стало немного неловко, едва заметный румянец лизнул их щеки, повисла секундная пауза.
  - Вот видишь, Сакура, мне быстро занятие нашлось, - хихикнула я, обрывая тишину, как листочек с ветки.
  - Да, с вашим Советом скучать точно не придется, - исцарапанный гений стратегии ухмыльнулся одним уголком рта.
  - Интересно, как там Наруто и... остальные, - куноичи подтащила поближе мешок с едой и, присев на корточки, стала колдовать над котелком.
  Беседа затихла, позволяя тихому и торжественному обаянию осенней ночи войти в нас. Звуки окрестного леса, потрескивание костерка, даже назойливый писк еще не перемерзших комаров, все казалось каким-то не таким, как раньше. На ночном небосклоне крупной алмазной россыпью мерцали звезды, луна, совершающая неспешную прогулку по одной ей известному пути, словно приостановилась, чтобы внимательнее взглянуть на нас... В воздухе витала сказка, казалось, что в такую ночь легко могут ожить и войти в плоть и кровь Реальности все легенды и истории, какие мамы и папы на сон грядущий рассказывают своим детям... В ткань бытия, дополняя рисунок, легкой тенью нити вплелся чуть гнусавый тон Нары:
  - Как... Развлекаются наверное, в отличие от нас.
  - Главное, чтобы после развлечений этого неугомонного Лисенка от моей деревни осталось хоть что-нибудь, кроме кучи песка, - вздохнул рыжий Казекаге, вызвав у друзей полные понимания улыбки.
  Со стороны повозки донеслись какие-то шорох и возня, мы не успели даже отреагировать как-нибудь, а Сакура уже была там, помогая чуть приподняться нашему главному пострадавшему. Мы все вскочили, и откуда только силы взялись лично у меня - не знаю, но у повозки я оказалась наравне с остальными...
  Всклокоченный, с застрявшим в волосах сеном, сползшими расколотыми очками и слабой кривой улыбкой на лице, больше похожем на череп, обтянутый кожей, Шино, пришедший в себя, был все-таки прекрасен! Мы окружили его, не в силах ни слова вымолвить от охватившей нас радости.
  - Блин, чувак, ты нас реально напугал, - это были первые слова, которые Абураме довелось услышать после пробуждения.
  - Тебя утешит, если я скажу, что сам испугался не меньше? - прохрипел он в ответ.
  - Оставьте болтовню до Конохи, вы оба! - сурово нахмурила брови Сакура. - Ему сейчас нужен крепкий мясной бульон и то, что у тебя во фляге, Шикамару.
  - Эта куноичи хочет доконать тебя окончательно, Шино... - проигнорировал ее строгий тон Нара. - Погоди, закусить ту дрянь, что сварганил мой милый старик, она точно предложит своими чудными пилюльками!
  - Если это поможет мне на ноги подняться скорее, - шиноби сделал долгий перерыв во фразе, но собравшись с силами сумел закончить, - я согласен даже на пилюли...
  - Неужели это такой подвиг? - проворчала зеленоглазая.
  - Представь себе, да... Ты сама-то их пробовала? - темнота беззвучно выпустила из своего чрева сначала светящиеся бесцветные глаза, потом все остальное. Нейджи с крупной вязанкой на плечах, растрепанный и явно не в форме был похож на оскудевшего и вынужденного заняться натуральным хозяйством дворянина.
  - Пробовала, конечно! - возмутилась Харуно. - И не вижу в них ничего столь ужасного... И почему разговор вечно у вас сворачивает на меня и мои пилюли? Не над чем посмеяться больше? - девушка, по-видимому, серьезно рассердилась. Парни смолкли и принялись разглядывать кто землю, кто звезды.
  Появление Кайму незаметным не было, ибо сначала все слышали, как работает его механическое тело и тяжесть его шагов, а потом уже появлялся он сам.
  - Ты принял верное решение парень, без тебя этой безумной компании пришлось бы куда хуже. Сомневаюсь, что их бы похвалили за твою героическую смерть... - ни один мускул на одухотворенном лике древнего не дрогнул, но в голосе, как в кристалльной озерной воде промелькнула юркая рыбка радости.
  - Зря, - Шино откашлялся. - В мире шиноби то, как умирает ниндзя важнее гораздо, чем то, как он живет.
  - Воистину, есть две бесконечности - Вселенная и человеческая глупость, - с мрачноватой торжественностью изрек Алессан. Его мнения, похоже, никто больше не разделял, но хоть оспаривать не взялись. Хьюга, может быть, и решился подискутировать, но предвидя, что Кайму легко уйдет от темы, чтобы не усилять и без того негативное отношение юноши к себе, промолчал. Однако это молчание было очень выразительным.
  - Давайте поможем Шино выбраться, - робко предложила я, перебивая очередную реплику Нары, тот покосился на меня, но со вздохом прикрыл рот.
  - Помощнички, - прокряхтел раненый, скептически оглядев нашу команду. Понятно, что темнота многое скрывала, но то, что досталось каждому изрядно, скрыть от него не могла. Во тьме глаза Абураме, слишком чувствительные при свете дня, видели куда лучше.
  Кайму отстранил неловко топчущихся у повозки, прикидывая, как половчее снять друга, Шику и Нейджи, спокойно, деловито перегнулся через борт (с его-то ростом это было легко) и взял Шино на руки, как младенца. Гаара, с привычно отстраненным видом взирающий на происходящее так и не вымолвил ни словечка, лишь когда ди Эссамаррен проносил пострадавшего поближе к костру, едва заметно кивнул и затаившееся в глазах напряжение покинуло Казекаге.
  Дров на ночь хватило... Как и сил на то, чтобы обсуждать все произошедшее до утра. Шика забрасывал Пустого вопросами касательно ведения войн в древности и внимательно выслушивал долгие пространные объяснения, порой заставляя Кайму рисовать планы палочкой на влажном от ночной росы песке грунтовой дороги. Тактика и стратегия были основной темой их беседы до тех пор, пока у жителя подземелья не сели солнечные генераторы, питающие небольшие осветительные приборы, вмонтированные в руки.
  Шино спал, сытый и слегка опьяневший от таинственного зелья клана Нара. Нейджи делал вид, что спит, вполглаза наблюдая за Кайму и Нарой. Сакура бодрствовала, наглотавшись своих пилюль. Гааре хватило сил на защитный круг из песка...
  А я... Я то просыпалась, то снова погружалась в тревожный, полный каких-то неясных видений и символов сон. Сон, который не приносит ни отдыха, ни успокоения.
  Мне виделось начало завязавшейся битвы, стеклянные лезвия, прорастающие из ладоней любимого, странный запах паленой проводки и призрачно звенящая тишина, разбивающаяся на тысячи осколков и порождающая нелепых чудовищ Роя...
  Смеющийся Наруто, внутри которого запечатано одно из произвдений искусства древнейшего врага всего сущего, день за днем укорачивающее жизнь своей живой клетки...
  Окаменевший лик Гаары, медленно осыпающийся песчинками и исчезающий в облаке пыли...
  Плачущая кровью Матсури, беспомощно хватающая эту пыль, пытаясь остановить неминуемое разложение Пустынного...
  Сердце разрывалось от боли, будто все это было реальным, и в то же время разум четко осознавал, что это все - лишь безумные игрища уставшего мозга.
  Ближе к рассвету я погрузилась в благословенную мглу забытья, ощутив, как меня, в очередной раз вздрогнувшую от нахлынувшего кошмара, обняли и прижали ближе к телу знакомые горячие руки.
  Утро принесло незабываемое ощущение развалины. Так чувствуют себя руины оставленных городов, где нет больше людей, наполняющих их, а есть только пустые оболочки зданий, глядящие ослепшими окнами на улицы, которые не слышат больше шагов. И только затихающий шорох перекати-поля, одинокого, ищущего себе пристанища где-нибудь в уголке между бывшей школой и оградой парка...
  Слегка потряхивало. Мы продолжали свой путь.
  Солнце было уже высоко, а небо приобрело тот самый оттенок, какой бывает только несколько дней в году в сентябре. Мимо неспешно проплывали желтеющие деревья, поскрипывала повозка, журавлиный клин, оглашая затихшие окрестности печальным криком расставания, устремился на юг...
  Я приподнялась и осмотрелась. Гаары рядом уже не было, но судя по негромкой беседе, он шел впереди, обсуждая детали отчета о миссии с Шикамару.
  Справа тяжело дышал все еще спящий Шино. Над ним, уложив его голову к себе на колени, дремала Сакура. Тонкие руки куноичи покоились на широкой груди друга. Она была так похожа на мать, желающую защитить от всех бед свое дитя.
  Слева тяжко впечатывал стопы в проседающую под ним землю Пустой. Без одежды. Я хотела отвернуться, но не смогла оторвать взгляда от переплетения металлических деталей и проводов, шарниров, трубок, заполненных какой-то цветной жижей, срастающихся с остатками живых тканей тела и невиданных крыльев развернутых элементов питания, ловящих солнечный свет.
   - Зрелище не для слабонервных, милая леди, не так ли? - белые волосы Кайму треплет усиливающийся ветер, в котором уже ясно можно уловить влажное дыхание осени. Глаза, когда-то выгоревшие в пламени войны, развязанной добрыми побуждениями, заглядывают внутрь, ища ответа на то самое 'Почему?'. Но несмотря на это, ему вновь интересно жить. Как и всем нам...
  - Да. Не боитесь, что вас по винтикам разберут, когда такое увидят? - неловко пошутила я. - Техника протезирования здесь совсем не развита...
  - Для этого тем, кто решится на такое святотатство, понадобится как минимум армия и тяжелая боевая техника. Правда, к исходу битвы от меня не то что винтика, вообще ничего не останется, так стоит ли овчинка выделки? - Кайму пребывал в отличном настроении.
  - Ваши подземелья подвергнутся набегу местных варваров от науки, - я заспавила себя не смотреть, чтобы перед глазами перестал маячить образ красивого и мужественного человека, чье тело безжалостно пожрал молох экспериментального Портала.
  - Что ж, рано или поздно их все равно бы обнаружили. Ученые это полбеды. Главное не сделать их достоянием зевак и местом для развлечения богатеев. И гору можно в горстях вынести, - в его словах не было жалости к оставленному жилищу.
  - Начнется грызня за лакомые кусочки... Вас захотят заполучить сильные мира сего... Неприятная это штука - задумываться о последствиях, - вздохнула я.
  - Проблемы надо решать по мере их поступления, - отмахнулся Пустой. - Пока за комплексом присмотрят оставшиеся... Самаэля жаль, конечно, но он виноват сам. Я и не предполагал, что этот лохматый мальчишка такой шустрый...
  - Значит, не всех спасла, - с сожалением поджала губы я. - Его Шино... убил? - зачем-то переспросила, хотя знала, что это так.
  - Его убило желание вернуть прошлое и с ним свое былое величие, - без малейшей тени сомнений припечатал он. - Но благодаря ему я понял одну очень важную вещь: если хочешь жить - меняйся. Правда, характер перемен он выбрал немного не тот, - я аж почувствовала, как ди Эссамаррен поморщился. - Однако кто я такой, чтобы осуждать...
  - Думаю, вы таким не станете, - осторожно предположила я.
  - Будем надеяться. Я хочу поговорить с тобой кое о чем, не откладывая, ибо если я прав, времени у нас не так много, - я повернулась в нему. Кайму прищурился, разглядывая что-то впереди. Напрягши память, я вспомнила, что тут мы уже проходили и эти места не далеко от Конохи:
  - Пока не забыла... Повозку вы где взяли?
  - Купили в деревне, неподалеку от одного из выходов на поверхность, - сообщил Алессан. - Сначала я думал, что можно вас быстрее доставить по внутренней линии 'Окулюс' - 'Сципион 4', он прямо под Конохой расположен. Но выяснилось, что там электроснабжение нарушено. Я решил, что мы доберемся по синей ветке до 'Сигны', а там по поверхности совсем немного до этой деревни Скрытого Листа. Твои друзья проявили чудеса смекалки, протаскивая лошадь через входной шлюз, - на бледном лице появилась сухая улыбка.
  - Так... А... Хм... - бессвязные звуки вполне отразили мое удивление.
  - Под землей расположена целая система баз, она охватывает весь материк, - любезно сообщил Кайму. - Некоторые разрушены, конечно, но все можно восстановить, если людям этого мира это понадобится. Там... передвигаться куда быстрее, чем здесь. Ну вот, увела в сторону от темы... - наморщил лоб Пустой. - Я вот о чем хотел... Ты для меня, как для ученого, представляешь немалый интерес и я хотел бы, может быть, будущей весной пригласить тебя пройти некоторые исследования на базе.
  - Все зависит от того сколько на меня навесит наш Казекаге, - пожала плечами я. - Но предварительное согласие у вас есть, - в конце концов мне самой интересно, что я такое.
  - О чем шепчетесь? - рыжеволосый глава селения оказался рядом, посчитав, наверное, что достаточно прошелся, он вызвал облако песка, с комфортом устроился на нем, и теперь с интересом на грани подозрения разлядывал меня и Кайму.
  - О своем, о девичьем, - острые иглы зрачков Пустого воткнулись в хрупкий лазурный лед взгляда Сабаку-но. - Что вы намерены делать по возвращении в родные пенаты? Как поступите с Советом?
  - Разгоню, - мрачно пообещал Пустынный. - Если они еще живы...
  - Вам не дороги их опыт и мудрость? - тонкая ирония очень шла Ди Эссамаррену.
  - Мне не дороги их устаревшие взгляды и безуспешные попытки избавить этот мир от моего присутствия, - объяснил Гаара.
  - Вечный конфликт поколений, - Алессан снял с борта аккуратно повешенный костюм и стал одеваться. - В острой форме.
  - Вы уже подумали о том, где будете жить? - я подвинулась ближе к борту, и Гаара помог мне перебраться к нему. Песок был теплым от солнца и пропитавшей его чакры...
  - Мне все равно. Я не нуждаюсь ни в пище, ни в воде, ни в отдыхе с тех пор как стал таким. Буду бродяжничать, - беззаботно улыбнулся он. - Жаль, конечно, что некоторые удовольствия плоти для меня уже недоступны, но не хлебом единым жив человек...
  - Если вы не откажетесь от затеи с... опытами над моей... над Рю, - значит, слышал. Гаара притянул меня к себе плотнее, я почувствовала, как он вздрогнул, и пожалела об утерянных способностях впитывать его мысли и чувства. - Я, как ее прямой хм... начальник... буду вынужден поставить вам ряд условий. В интересах Сунагакуре-но Сато, разумеется, - уточнил он.
  - Не думал, что у вас такая хватка, Годайме Казекаге-доно, - очень снисходительно произнес Кайму, будто ребенок попросил у него пять медяков на мороженное в жару. - Я согласен...
  - Согласны, еще даже не зная, чего я хочу? - безбровый лоб пошел морщинами, голубые глаза широко раскрылись в неподдельном удивлении. Сейчас он как никогда был самим собой, девятнадцатилетним пареньком, на которого взвалили тяжкое бремя управления несколькими тысячами элитных воинов и заботу об их семьях.
   Кайму расхохотался, по-мальчишески задрав голову кверху. Его хохот порывом неведомого шторма пронесся над верхушками деревьев, распугав окрестных птиц, подняв с веток стайку воробьев, тревожно и негодующе зачирикавших в ответ на незнакомый звук.
  - Я сомневаюсь в том, что вы способны потребовать нечто настолько невероятное, чего я не смог бы сделать, - абсолютная уверенность в том, что это так и есть, сочилась из каждого звука. - Это во-первых. Во-вторых, вы слишком здравомыслящи на сей момент, чтобы это сделать... Ну и в-третьих, ваш выбор, как вы сами сказали, будет продиктован отнюдь не личными интересами, - Ди Эссамаррен даже склонил голову, пристально рассматривая собеседника, чтобы уловить малейшие оттенки реакции Гаары.
  - И луну с неба? - хитро прищурился мой любимый.
  - А это входит в сферу интересов Сунагакуре-но Сато? - парировал Пустой.
  - Один ноль в пользу Кайму-сама, Гаара! - прогундосил Нара с козел.
  - Меня только одно смущает, - я дождалась, пока их взоры обратятся ко мне, - вам не кажется, что мы делим шкуру не убитого медведя? До весны еще дожить надо...
  - А с тем, что случилось и тем, что еще предстоит, твои слова приобретают просто угрожающее значение, - согласился за всех Шикамару. - Боюсь, как бы нас не растащили на сувениры... До чего же это проблемно!
  - И Шино весь праздник по поводу нашего триумфального возвращения в госпитале проведет, - вступил в беседу Нейджи.
  - Ему вообще пора свести знакомство с какой-нибудь симпатичной медичкой, и все проблемы будут исчерпаны. Тогда и больничке чалиться веселей, - с ужасно пошлой ухмылкой, от которой у меня жар к щекам прихлынул, заявил Шикамару. - Бедный Нару-чан лишится половины своих горячих поклонниц! - хихикнул он, видимо, представив себе осаждаемого бывшими поклонницами Узумаки жукомена.
  - Он и так уже своей дуростью всех распугал, - пробормотала Сакура, приоткрыв один глаз. Откинув голову назад, чтобы расслабить затекшие мышцы шеи и сдув со лба упрямую розовую челку, она вздохнула: - А они могли раньше нас в Коноху вернуться?
  - Если в Суне случилось что-то серьезное, брат с сестрой останутся там, - ответил ей Гаара, понимая, что под словом 'они' скрывается имя 'Канкуро'...
  - Тогда... Ой, чуть не забыла, мне же еще отчеты Тсунаде сдавать! - застонала куноичи. - Слышишь, Нара, не затягивай со своим, ладно? Я хочу еще в Суну успеть... - девушка беспокойно оглянулась на шиноби. Тот скривился и одними губами прошлепал: 'Проблемно'...
  - Не исключено, что тебя и Ино туда отправят специальным распоряжением. Я опасаюсь большого количества раненых, а госпиталь у них сама знаешь какой, - с встревоженным видом развел руками Нейджи. Чем ближе была Коноха, тем более заметным становился возбужденный блеск его глаз.
  - Может быть, им все-таки удалось избежать битвы? - понимая, что это наивно звучит, сказала я.
  - Ага. С дипломатическими способностями Наруто только на это и остается надеяться, - фыркнула Сакура.
  - Если бы я не знала, что он твой друг, подумала бы, что он тебе крупно насолил когда-то, и ты его просто ненавидишь, - улыбнулась я ей, млея в руках родного человека. Скорее бы уже добраться, уладить все дела и остаться вдвоем... Решительно, полный опасностей и приключений мир ниндзя не для меня, хотя вся эта затея, кажущаяся такой забавной со стороны, едва не обернулась крахом... А Суне принесла страдания гибелью десятка отличных воинов...
  - Да не только в нем дело, - немного раздраженно отозвалась куноичи, - ни Канкуро, ни тем более Темари выдержкой и тактом не отличаются. - Тактика боя у них всех на высоте, а стратегия одна - сунуться туда, куда не следует и посмотреть, что из этого выйдет.
  - А потом в этом 'куда не следует' оказываются парочка скрытых селений, какая-нибудь секретная зловещая организация с безумцем во главе, ну и все в том же духе, - закончил за нее Нара.
  - Только не в этот раз, - внес свою лепту Хьюга.
  - Если никто не против, здесь мы расстанемся, - Алессан Ди Эссамаррен оглядел нас, останавливая взор на каждом по очереди, словно фотографируя. - Здесь поломка на внутренней линии. Буду устранять, - пояснил он, заметив удивление на наших лицах. - Я найду вас, когда вы мне понадобитесь...
  - А как нам вас найти, если... - начала было Сакура, однако Пустой ее перебил:
   - Я узнаю, когда я вам понадоблюсь, - с упором на слово 'Я' произнес древний. - Астра-София не единственная, кто владел метемпсихозом, а у меня он еще и усилен за счет кое-каких технических хитростей, - прихвастнул он. И все-таки правы люди, когда говорят, что в каждом мужчине, сколько лет бы ему ни было, живет вечный мальчишка!
  - Остановить вас никто все равно не сможет, - как обычно неторопливо произнес Гаара, - зачем же интересоваться нашим мнением?
  - Никогда не слышали такого выражения: 'Вежливость ничего не стоит, но дорого ценится'? - усмехнулся Алессан.
  - Надо взять на вооружение, - почесал в затылке Шикамару.
  - Что ж, прощайте, Пустой, - Гаара с таким видом пожал ему руку, как будто сделал громадное одолжение. Впрочем, у него всегда был такой вид для тех, кто не разбирался в его скупом на эмоции поведении.
  Я со своей стороны могла сказать, что в мозгу любимого роятся осами и больно жалят вопросы, на которые только этот механический индивид мог бы дать ответы, но не даст, потому что именно сейчас ему приспичило чинить какие-то там свои проводочки и железячки...
  - Смею надеяться, вы посетите Суну на Праздник Фонарей. Будем рады видеть, - любимый притянул меня к себе, говоря от нас обоих. Мне ничего не оставалось, как только серьезно кивнуть.
  - Постараюсь... Я ведь теперь...свободный человек, - его самого позабавило то, кем и о ком это было сказано.
  - Может, уже поедем? Не хочется, чтобы Абураме кончился тут от старости, а не от ран, пока вы прощаетесь, - недовольная задержкой заявила Сакура.
  - Я от настоев твоих и притирок быстрее помру, чем от ожидания... Знала бы ты, КАК воняют они ... - прохрипел со своей лежанки Шино.
  Харуно вспыхнула и, как всякий хороший костер, начала сыпать искрами... От доброй и скромной девушки ТАКОГО потока изощренных ругательств не ожидал никто, поэтому на некоторое время общим выражением лиц стали открытый рот и задранные на невероятную высоту брови, ну, у кого они были... Пожар красноречия зеленоглазой куноичи быстро утих, будто залитый водой всеобщего молчания, но еще долго шипели остывающие угли ее взглядов, периодически бросаемых на кого-нибудь из нас.
  Пока она бранилась, Пустой незаметно ускользнул.
  Прибавив скорости и выжимая из усталой кобылы все соки, мы добрались до Конохи за какие-то два часа. Никто нас не встречал, поскольку время нашего возвращения было неизвестно. Однако стоило нам проехать всего несколько метров, миновав ворота, тотчас начала собираться толпа. Казекаге был вынужден сойти со своего облака, стащить меня с него и поддерживать, чтобы я не упала, потому что слабость в ногах была не шуточной. В деревне же использование дзюцу запрещалось.
  Прибыла Хокаге, поднялась невероятная суматоха, люди забегали, засуетились, и в одно мгновение Коноха превратилась в растревоженный муравейник. На мое лицо приклеилась судорожная улыбка - не содрать, среди всего этого хаоса Пустынному каким-то невероятным образом удавалось сохранять привычное спокойствие. В череде бесконечных расспросов здравый смысл грозил затеряться, приходилось отвечать не раздумывая и не заботясь о вежливости и титулах...
  Это потом наступит время отчетов, где часть нежелательной правды будет тщательно скрыта между строк, и только те, кто был свидетелями этих грандиозных событий смогут прочесть или вспомнить ее... Это потом будут договоры и кипы ненужных документов, бюрократические проволочки и поиск выгод для собственной деревни...
  Сейчас же была просто радость от возвращения...
  Ночь застала нас в компании друзей, собравшихся в пустующей каморке Наруто. У меня язык уже не поворачивался во рту от усталости, а они все заставляли и уговаривали, и упрашивали рассказать еще... К трем часам утра, когда от нас с Казекаге не осталось ничего, кроме мыслей об отдыхе, а перед глазами маячил образ футона, Чоджи сжалился и выдал нам ключи от своей, как он выразился, запасной берлоги...
  Добравшись до вожделенной кровати мы едва не свалились на нее замертво. Пьяные от усталости, едва-едва соображая, шатаясь и подпирая друг друга плечом, мы все-таки сподобились помыться.
  Рухнув на мягкую постель, застеленную хрустящим от чистоты бельем, крепко обнявшись, мы наконец-то уснули.
  Утро не порадовало никого. Мучительно не хотелось вставать. Хозяйкой своего тела я себя не чувствовала ни в какую, а оно, пользуясь моментом, пустилось во все тяжкие. Болело все, что могло болеть, а что не могло - просто отваливалось. Судя по всему, мой рыжий господин чувствовал себя не намного лучше, по крайней мере, синяки под глазами у нас были одинаковые.
  - Вот же... не припомню, чтобы мне... когда-нибудь... было так же... нехорошо, - делая долгие паузы, произнес он, приоткрывая глаза.
  - Даже тогда, когда Хвостатого извлекали? - я с хрустом потянулась и закинула не него руку и ногу, запоздало подумав, что не стоило бы напоминать... Однако. Казекаге не стал возмущаться таким непочтительным поведением. Вместо этого он сгреб меня в охапку и звучно поцеловал.
  - Хвостатый и рядом не валялся, - с совершенно серьезной миной заверил меня он и взгляд его рассыпался смехом... - А вот кое-кто валялся, - с озорством ухмыльнулся Пустынный.
  Некоторое время мы посвятили веселой возне в ворохе одеял и простыней, неловким ударам подушками и повизгиваниям от щекотки... От его жестких пальцев у меня на ребрах грозили появиться синяки, но грех было жаловаться, видя, какое удовольствие ему доставляют эти игры.
  - Надо возвращаться, - тихо напомнила я, когда мы, исчерпав силы, валялись, бессмысленно пялясь в белый потолок. Вместо ответа я услышала лишь приглушенный стон зарывшегося в подушку главы Сунагакуре-но Сато.
  Несмотря на некоторую нервозность обстановки, отпустили нас быстро, снабдив в дорогу всем необходимым. Выслушав положенную порцию напутствий от всех, кто пришел проводить, мы пустились в путь.
  Дорога была скучной и показалась мне долгой. Наверное, моему любимому так показалось тоже, ведь ему, итак порядком вымотавшемуся еще и меня на себе волочь пришлось. Но надо отдать ему должное: он проявил железный характер и ни разу не пожаловался на тяжесть...
  Еще издалека мы услышали ее тихий говор. Суна была по горло занята решением своих проблем, и до нас ей не было никакого дела.
  При виде того, что стало с его деревней, Гаара судорожно сглотнул, лицо его мгновенно покрылось серым пеплом тревоги, а в бездонной голубизне глаз отчетливо проступила мутная тень ужаса.
  Воспоминания Матсури лгали не во всем. Крошечные людские фигурки с распылителями медленно брели вдоль нелепой паутины, заткавшей поселение. Там, где жидкость, или что у них там было в баллонах, касалась паутины, протаивали широкие дыры, разьедая прочное плетение. Другие возились с жутковатыми трупами черных тварей. 'Ткачи', - вдруг всплыло в мозгу. 'Ничего, если я посмотрю?', - тихий шорох песка, сыплющегося в часах, туман и бесплотность. Ди Эссамаррен...
  Я поежилась. Оказывается, этого и в самом деле не чувствуешь, - подумала я для него. Он ничего не ответил. И мне оставалось только гадать: ушел ли Пустой или все-таки наблюдает за нами своим метемпсихотическим 'зрением'.
   Скалы не открыли нам всей картины случившегося. Ощутив невероятное напряжение, охватившее главу Суны стальными тисками, я соскочила с его спины.
  - Иди... тут не далеко, пешком доберусь. Подумаю заодно... - сбивающимся голосом предложила я.
  - Спасибо, - механически откликнулся Казекаге и, спешно набросив личину Наруто, гигантскими прыжками понесся вперед.
  Я закуталась плотнее в плащ. С запада дул пронизывающий ветер, на горизонте бурлил желтый дым... Через несколько часов нагрянет песчаная буря. Загребая ногами песок, не глядя по сторонам, полная дурных предчувствий, я потащилась к проходу в скалах.
  
  Дом встретил меня тишиной и нескладной, невяжущейся с представлением о Доме, разрухой. Везде: от спален и уборных до гостиной ѓ - были заметны следы ожесточенного боя. Бой бесновался безумным художником, в отчаянии разбрасывая кровавые кляксы по стенам и полу, карминовая краска оказалась даже на потолке. Оружие вместо кисти и тело вместо палитры... И у нее один цвет: красный. И там, где кисть его касалась убранства моего дома, оставались глубокие, неизгладимые зарубки, трещины, разломы, выбоины...
  Я закусила губы. Мы вернулись... Все ветры Пустыни, какое счастье, что я уже не могу прочесть это, увидеть! Только мысли голодными обезьянами скакали в мозгу, обрывая с ветвей скудных моих познаний горькие плоды догадок...
  Вот здесь Тиа увернулась и заряд белой молнии попал в гардину, проделав в ней дыру и оплавив дорогой искусственный бархат... Рин нападал, но атака его парных клинков, которые он любовно называл 'Зубы Кобры', увязла в крышке перевернутого круглого столика... Мелкие выбоинки на стене ѓ- в ряд - это Джемма со своими верными четками. Никогда не представляла себе как обыкновенные с виду монашеские четки могут быть таким грозным оружием.
  Никто не выжил... Машинально наклонившись, я подняла с пола обрывок холста. С куска загрунтованной ткани на меня укоризненно глядел льдисто-голубой глаз в окружении глубоких теней... Скомкав его (обрывок, не глаз, конечно) в кулаке я бессильно опустилась на пол и уставилась в пространство, ничего не видя перед собой.
  Неизвестно сколько времени пролетело в непонятном полузабытьи. Придя в себя (смешно звучит теперь...), я обнаружила, что занимаюсь единственно возможным для хозяйки - уборкой. Плоды моего труда были аккуратными, насколько это возможно для мусора, кучками рассортированы на полу гостиной, а в спальнях моих жиль...не так... комнатах, которые раньше были заняты, остались голые стены. Их еще предстояло отмыть от крови, копоти и прочих 'украшений'.
  Подойдя к расколотому, но каким-то чудом держащемуся в раме, зеркалу в прихожей, я оглядела себя. Дробящееся отражение меня не порадовало. Будто только сейчас я ощутила такую же разружу в своем собственном сердце, какая царила позади. Прикоснувшись к стеклу я ощутила холодок, пробежавший по кончикам пальцев. Плотина, наскоро возведенная мною при виде творящегося кругом безобразия, рухнула и воспоминания хлынули освобожденной рекой, выплескиваясь наружу слезами...
  Рин.
  Джемма.
  Тиа.
  Холодная пустота меж пальцев. Горки мусора в гостиной. Разбитое зеркало.
  
  - Ты... будь, пожалуйста, поосторожнее там, ладно? - взволнованно дотрагивается до моей руки Рин-кун. - А то Шойчи-сан нам головы открутит, хоть мы будем и не виноваты... - в глазах его мелькает лукавое выражение: - Может быть, нам стоит попросить Каге приглядеть за тобой получше, а?
  
  Невозможно.
  
   - Это подсумки, - поясняет Джемма, заметив мой недоумевающий взгляд. - Сюда можно положить кунаи, сюда - сюрикены, это отделение для еды, а вот - для свитков...
  
  Неправильно.
  
  - Прекрасно выглядишь, сестренка, тебе идет, - важно замечает Тиа, и разбавляет комплимент: - Только вот синяки под глазами все портят.
  
  Несправедливо.
  
  Почему именно так? Почему здесь? Почему? В стороне не осталось никого. Суна разделилась на два враждующих лагеря и отвратительная в своей сути братоубийственная гржданская война прочертила между ними свою разделительную полосу. На одной стороне - бывшие советники, а на другой - все остальные. 'Арго', шиноби Суны, Сабаку-но Гаара и я.
  Что теперь будет? Скорее всего остальные деревни быстро пронюхают о положении Селения, скрытого в Песках. И последствия не замедлят себя ждать. В первую очередь нам придется доказывать, что это ослабление никак не повлияло на эффективность выполнения шиноби Сунагакуре-но Сато их миссий. Во-вторых, отбиваться от попыток уничтожить ослабевшую деревню... В-третьих восстанавливать порядок в самом селении и, конечно, вести приготовления к Празднику Фонарей. Гаара ни за что не откажется от него. Это поможет поднять боевой дух шиноби, ну и врагу покажет... Или покажется... Что-нибудь... Как обычно...
  
  Холодные пальцы неловко ткнулись в лицо. Я знаю, он хочет быть ласковым...
  - Я не сплю, милый, - горько. Солоно. Его поцелуй тает льдинкой на моих губах. Оставляя где-то там, глубоко, каплю сверкающей сладости... Несмотря на то что происходит... Мы обрекли друг друга на любовь.
  - Я знаю, - он откидывает голову назад и морщит безбровый лоб. - Из Конохи никто серьезно не пострадал. Люди... сильно измотаны. Устали. У нас долго не будет воды и электричества. Надо предупредить эпидемии... раздать лекарства... Денег на ремонт...
  До меня с трудом доходит смысл его слов... Да он советуется со мной! Он... делится размышлениями...
   - Деньги не проблема, - я подавляю невольный вздох. - Кайму говорит, что у него есть доступ к необходимым средствам и материалам. Он говорит, что по меркам нынешнего времени сотрудничество с ним просто подарок для нас... Невероятное богатство, - поправляюь я, улавливая воздушные пузырьки мыслей Пустого в мутной толще воды своего сознания. - Если быть точной...
  - Хорошо... Я серьезно говорил тогда о кабинетной работе, - напоминает мне он, поднимаясь с пола и подавая руку.
  - Предлагаете приступить прямо сейчас, Казекаге-сама? - со стоном поднявшись, я устало приникаю к его плечу. - Вот и триумфальное возвращение с миссии ранга А...
  - Ты думала, что это легко? - он поводит плечом, поправляя съехавший ремень от тыквы.
  - Нет... Я...
  - Вот именно, - рыжеволосый правитель сжал кулаки, так и не обняв меня в ответ. - Видят внешнюю сторону. Почтение, власть, богатство. Но... То как это достается...Пойдем, - он посуровел, в считанные секунды превратившись в Гаару Пустынного, пятого Каге селения, скрытого в Песке. - Работа.
  
  Время летело бешеным скакуном, высекая копытами искры в каменных мостовых вечности, отрясая с губ хлопья пены, вскидываясь и трепеща ноздрями, оно могло застыть в невероятной свече* (*свеча - лошадь становится на задние ноги, вытягиваясь вверх, в попытке сбросить седока), а потом пуститься с места в карьер... А мы... мы все пытались удержаться на его спине... Без седла, без узды, даже жалкого недоуздка и того нам не оставила суровая судьба... Раньше мне казалось, что месяц - это такая старенькая кляча, которая еле преставляет костлявые ноги, и вот-вот рухнет под весом седока, но только не сейчас...
  Сентябрь промелькнул, октябрь приближался к концу, а мы с Гаарой едва перемолвились словечком. Он пропадал на опасных миссиях, по целым дням отслеживал как продвигаются дела на стройках и в больницах, а я... Или лучше сказать я и Кайму, потому что он так и не вылезал из моей головы, так вот я и Кайму заново организовывали почти всю государственную структуру селения. При этом приходилось учитывать громадное количество факторов: положение в системе родов шиноби, отношения этого рода с другими странами (!), то, как повлияет наше решение принять или не принимать данного человека в Совет, на общую обстановку в организации деревень... В общем, проблем хватало. Никогда еще я так глубоко не погружалась в политику, и не скажу, что мне это доставило удовольствие. Подчас приходилось принимать решения 'дипломатического характера', как назвал это Алессан, то есть те, которые не слишком устраивали меня и Каге, но зато были на руку неким влиятельным персонам, чьи имена лучше не упоминать всуе.
  Я чувствовала, как это все отдалило нас с Гаарой друг от друга, но ничего не могла сделать. Будто в ступор какой-то впала. Тем более непросто проявлять нежные чувства, когда ты знаешь, что рядом 'третий лишний', хоть и не физически, но ментально... Мы оба впали в какое-то забытье, только ели вместе и разбегались по своим делам. Однако совместная работа давала быстрые и надежные результаты в отсутствии тех сил, что были у деревни раньше. Ведь многие жители выбыли из строя.
  Коноха и еще две дружественные ей деревни взяли на себя охрану подземелий Пустых, ведь у слухов длинные ноги и бегают они так же быстро, как некоторые болтливые ниндзя. Немало охотников за наживой отвадили в первые же несколько дней после того, как Кайму запустил в работу ближайшие станции. А этот механоид, как иронически он именовал себя, когда очень злился на себя же, сделал все очень быстро... Впрочем, его связь с техникой не являлась для меня чем-то поразительным, из-за практически постоянного пребывания в состоянии метемпсихотического контакта с ним я иногда улавливала обрывки его сознания. А вместе с ними и разного рода информацию.
  Как мы и договаривались, Коноха получила исключительное право на совместное с Суной владение всем, что мы отыщем в 'кладовых' радушного ди Эссамаррена, который совсем не жалел о расставании с некоторыми предметами и охотно делился техническими знаниями с инженерами обеих деревень. Цунаде сдержала обещание рассмотреть кандиатуру Наруто на титул следующего Хокаге. Парень был счастлив безумно, тем более что учли его заслуги перед Суной. Он сдержал слово и удержал Къюби, которого пришлось-таки частично высвободить, от разрушения Суны. Только двадцать процентов зданий серьезно пострадали, а потом ему и родным Гаары удалось перевести битву в более безопасное для мирных жителей место.
  Из-за всех этих перепетий я совсем перестала контролировать то, что происходило с нашими отношениями...
  Праздник Фонарей неуклонно приближался. Его еще и перенести пришлось на несколько недель позже... А я даже не закупила бумаги и свечей для своих фонариков. В этом году церемония открытия должна быть особенно пышной, такой, чтобы если и не затмила горе и боль утрат, но во всяком случае значительно смирила остроту... Занятая организационными хлопотами, я не замечала ничего и никого вокруг. Дура.
  'Осень развесила флаги свои всюду. Золото и лазурь. И печаль - светла... Из далека, полушепотом, 'Я не забуду'... Милый мой, как бы сейчас я тебя обняла!' Я закрыла глаза, устав вглядываться в предрассветную темень. Цитаты из старых лирических сборников... Неужели это все, что у нас осталось? По вечерам было холодно, а под утро становилось прямо невыносимо... Гаара вот-вот должен был вернуться с одной из своих беконечных миссий, с самого нашего возвращения мы всё хотели жить в одном доме, но у меня еще не был закончен ремонт, а пожить у него было невозможно из-за Темари. Она так же не переносила меня, хотя и смирилась с моим существованием. Разделенная с ним и днем и ночью, я не успевала ничего почувствовать или обдумать, настолько велика была усталость от свалившихся на меня новых обязанностей. На мое счастье Шойчи-сан не пострадала и взялась так же бодро вести архив, как до этого собиралась на пенсию.
  Сегодня я переборола себя и встала по будильнику, чтобы поймать хотя бы его взгляд, когда он будет проходить мимо моего дома...
  Я переминалась у колонны, ожидание и холод делали свое дело, сворачивая нервы в тугой болезненный комок. Исполненная дурных предчувствий, я поплотнее завернулась в плащ, и медленно побрела к воротам Суны.
  Дозорные не спали. Далеко-далеко на востоке виднелась светлая полоска. Приближая рассвет, развеивались тени, отползал в свое укрытие толстый, неповоротливый змей тумана, готовясь схорониться в уцелевшем парке. Напряженная тишина ничем не прерывалась. Остановившись недалеко от ворот, так, чтобы видеть тех, кто подходит, но чтобы они не сразу заметили меня, я вновь приготовилась ждать.
  Не заметить их было трудно. Четыре человека и одна тыква... Гаара, Темари, Канкуро, Матсури... Матсури. Сердце ухнулов бесконечную пустоту, страх плеснул в вены, заставив чрево неприятно сжаться. Щеки обдало жаром.
  Как я могла упустить из виду такой пласт ОЧЕВИДНОГО. Его молчаливость, бесконечные отлучки, странные улыбки над отчетами о миссиях... ВСЕ... ВЕТРЫ... ПУСТЫНИ... только не ЭТО! Ноги подкосились, и я бы упала, если бы сильная и уверенная рука не поддержала меня. Тихое жужжание приводов сопроводило его движение, когда он потянул меня за собой в закоулок, из которого была прекрасно видна площадь перед воротами.
  - И давно ты в Суне? - чуть резче, чем хотелось бы, спрашиваю я, обшаривая глазами каждый сантиметр площадки, где вот-вот должны были появиться сильнейшие шиноби деревни.
  - Нет. Просто сейчас я нужен тебе. Вот и пришел, - такая дикая самоуверенность ему, как ни странно, простительна. За эти несколько недель он узнал меня лучше, чем кто бы то ни было другой. Кроме Гаары, конечно, но... И вот теперь начиналось самое интересное. Вмешательство всемогущего 'НО'.
  До чего дошло, - я поморщилась, - шпионю за собственным... кем? И такой ли уж он 'собственный'? Только сейчас я поняла, что тот, кого я за глаза давно именовала мужем, им, вообще-то, еще не является. И кроме пары месяцев, нескольких авантюрных предприятий и одной единственной бурной ночи нас с ним ничто не связывает. Как громом пораженная, я застыла на месте, поймав себя на том, что до этого беспрестанно суетливо двигалась: перебирала пуговицы на одежде, дергала завязку плаща, приглаживала волосы...
  - Алессан, это... этого не может быть, - совсем тихо пробормотала я.
  - Сейчас увидим. Если она его поцелует на прощание - пиши пропало, - как то уж чересчур опимистично заявил Пустой.
  Меня передернуло от одной мысли об их с Матсури поцелуе.
  - Может, нам лучше выйти? - заомневалась я...
  Нет. Определенно. Я совсем не хочу даже допускать возможность того, что Гаара... МОЙ ГААРА может ПОЗВОЛИТЬ ЕЙ... Задыхаясь одновременно от ужаса и ярости я до боли впивалась ногтями в ладони, будто эти крохотные кулачки могли мне помочь в битве за его мятущееся сердце... Ясно же отчего все это случилось... Я была слишком уверена в том, что мой дорогой никуда уже от меня не денется и отпустила ситуацию. Забыла обо всем, кроме работы, работы, бесконечной-никогда-не-прекращающейся-работы.
  Позор и поношение, Фудзивара-но Рю. Как ты могла? Ей богу, будь у тебя мозгов побольше, чем скорпионья какашка, такого бы не случилось... Теперь понятно, почему Шойчи-сан так на меня смотрела... Но почему она ничего не сказала? Не раскрыла мне глаза? Не хотела вмешиваться? Проклятие! Я зажмурилась, кусая губы.
  - Если она его поцелует я ее изуродую, - сквозь зубы пообещала я. Алессан расхохотался во всю глотку у меня в голове. Утирая несуществующие слезы и держась за живот, он выдавил:
  - Каким образом, Рю? Ты хоть и лаешь, но теперь не кусаешься... Уймись,я же сказал, что буду нужен тебе. Этот странный народ никогда не вмешивается в дела других людей, предпочитая давать им самим учитья на ошибках. Подход, в целом, правильный, - упредил он возражения, готовые сорваться с моих губ, - однако не во всем... Даже такому железному болвану, как я, ясно: то, что между вами двумя происходит, это точно не 'одна бурная ночь', - усмехнулся он.
  - Убирайся вон из моей головы, злыдень! - разъярилась я. - Может, у меня и нет зубов, зато засасываю насмерть!
  Алессан вновь беззвучно захохотал, это показалось мне обидным до слез. Изнутри поднималась холодная волна острой, взрезающей внутренности, горечи. Я всей душой хотела верить ему... Единственному, бесконечно прекрасному. Но в то же время... Почему он держал ее за руку? Он никого раньше, кроме сестры и брата за руку не брал... Хаос и тьма. Водоворот сухих изжелтевших мыслей... Листья на ветру... Это ведь не может быть правдой? Это только мои нелепые подозрения, это все потому, что я так сильно боюсь потерять его. Я так сильно боюсь потерять его... В голове посветлело. Я расправила плечи, убрала волосы за уши...
  - Знаешь, Алессан, я не хочу смотреть, попытается Мацу-тян его поцеловать или нет. Это не важно. Пойдем, тебе нужно поприветствовать главу Сунагакуре-но Сато.
  Мы вышли из укрытия как раз, когда отважная четверка появилась в поле нашего зрения. Матсури мгновенно убрала руки за спину, Казекаге (чуть смущенно? Или кажется? Древо подозрений росло с каждой томительной секундой, обрастая ветвями домыслов и шелестя густой кроной бездоказательности) отступил на шаг и с некоторым удивлением взирал на белую громаду Алессана торжественно вырастающую за моими хрупкими плечами. Я молчала... Потом, набравшись храбрости, размахнулась и всадила топор в самое основание своей нелепой ревности...
  - Все ветры пустыни! Наконец-то! - я улыбнулась ему одному, замыкая в кольцо рук и пряча лицо у него на груди. - Я уж думала, замерзну... действительно, самое худшее на свете - ждать и догонять... - Все было не так, как тогда, летом, не так... Мои дни не были наполнены ожиданием в окружившем меня вакууме, на этот раз они были заполнены до отказа. Каждая секунда норовила обернуться годом, столько в нее вмещалось дел... И из-за этого я едва не упустила самое важное в моей жизни...
  Внезапно в ушах у меня раздалось нечто вроде щелчка и я увидела... услышала... вихрь образов и звуков, запахи, странное ощущение зашевелило волосы у меня на голове. Гаара, похоже, чувствовал то же самое, поскольку изумленно воззрился на меня... И тут я поняла что это такое...
  - Прости меня, пожалуйста... прости... Я... Сожаление - это не то слово, которое мне хотелось бы использовать... Я... - мучительно подбирать слова и образы, когда он вот так смотрит на тебя, когда он касается твоих оголенных нервов и держит их в костистом сухом кулаке, не зная: верить или нет?
  - Ты... обещала встречать меня с каждой миссии, - на разрыв... он пробует мои нервы на разрыв... Как же больно! Почему мне никто не сказал, что это так больно? Чувствовать себя во власти другого человека, который одним словом может убить, а вторым - воскресить тебя из мертвых. Разъять на серый пепел и песок или слить воедино с собой и целым миром...
  Страх одиночества бесформенной одичавшей тварью, покрытой множеством иголок, каждая из которых несла в себе яд бесконечных страданий, напал со спины, разрывая острейшими когтями мою плоть, стремясь добраться до самого сердца и остановить его... Мои остекленевшие глаза перестали различать что-либо во внезапно сгустившейся тьме. Мое тело стало пустым и невесомым, пальцы разжались сами собой и началось долгое-долгое-долгое падение в бездну... Отчаяния. Слепоты. Безнадежности...
  Неожиданно, нечто сотрясло мой мир, остановив на краткий миг тот чудовищный ад, что разверзся внутри меня... Я открыла глаза, и уже ощутила всем телом, как он трясет меня за плечи... Мое рыжее солнце, так стремительно закатившееся, вновь возвращалось на небеса, и я ухватилась за тоненький лучик надежды, обещающий вырвать меня из страшных когтей чудовища, охотящегося за моим сердцем.
  - Никогда, слышишь! - он почти кричал... Нет, он в самом деле кричал... Во всю мощь своих тренированных легких... - Никогда! Не смей! Даже тени... этих мыслей... Я не позволю тебе!
  Осознание того, что он говорит, запаздывало, но я увидела, как с визгом отступает, растворяясь под теплым солнечным светом, то, что напало на меня.
  - Прости меня... Рю! Прости...за это... прости меня... Но работа... она сделала тебя одержимой, в твоем мире все меньше места оставалось для меня... прости меня! Я чертов эгоист, Рю! - его руки слепо шарили по моей спине, горячечные объятия перешли в сухие, колкие поцелуи, каждый из которых будто сдирал с меня кусок брони, наросшей на слишком чувствительном и мягком теле... - Я, - он набрал побольше воздуха, - ты... - его губы оказались возле моего уха и жаркий пустынный ветер с тысячью песчинок принес одну единственную фразу: - ты - доказательство моего существования...
  - Разве я справлюсь с такой громадной ответственностью, Казекаге-сама? - против воли я всхлипнула, как вода, прорвавшая плотину, хлынули слезы, смывая горечь, утишая боль от ран, которые я сама нанесла себе, успокаивающие и очищающие.
  - О, да... - он нервно ухмыльнулся, стискивая меня так, будто решил похоронить в себе самом. - Ты... нужна мне... Ты нужна... мне... - его обжигающий шепот заново лепил меня из пепла и песка, его дыхание стало моей новой душой.
  Наше счастливое уединение было прервано 'деликатным покашливанием в эфире'. Ди Эссамаррен, не скрывая широчайшей улыбки, заявил:
  - Ну, кроме него ты еще кое-кому понадобишься...
  - Кому это? - подозрительно мягким тоном поинтересовался мой возлюбленный.
  - О, этому человеку ты тоже будешь очень сильно необходим, - Алессан отеческим жестом похлопал Гаару по плечу. Тот аж присел, но выдержал... - Я думаю, вам лучше заранее выбрать цвета для детской, а то еще поссоритесь на этой почве... - задумчиво добавил он. Молочного цвета глаза его смеялись...
  Нас обоих будто током дернуло... Ну конечно же... ни о каком предохранении речи и не шло... Тем более я ведь не куноичи, которые способны движением чакры блокировать овуляцию, зачатие и даже регулы...
  - А... что же делать? - мой наивный и совсем неуместный вопрос изрядно повеселил беловолосого Пустого.
  - Хм... дай-ка подумать, - он наморщил лоб, брови сошлись у переносицы как два птичьих крыла. - Наверное, рожать... - пожал плечами он, пряча в уголках губ хитрую ухмылку.
  - Это... я что... и правда буду... отцом? - щенячий восторг в голосе Казекаге прорвался высокими нотками. Я крепче прижалась к нему, хотя казалось, крепче уже некуда...
  - Конечно, вот этот разрисованный станет дядькой, а вот эта красавица - очаровательной тетушкой, - металлический палец Кайму последовательно ткнул в родных Гаары.
  Темари сначала побледнела, потом покраснела, потом на нее снизошла некая умиротворенность...
  - И в какие цвета будем спаленку оформлять? - деловито поинтересовался у всезнающего Пустого Канкуро.
  - Пожалуй, для начала в розовые... А вот лет так через пять, думаю, можно будет и за голубые взяться... - со всей серьезностью ответил тот.
  - Эй вы, двое... Что вам срочно нужно оформить, так это отношения, - с Темари, похоже, за один миг слетела вся усталость, молодая женщина озабоченно оглядела мою фигуру, ища признаки беременности. - А то твоя рыжая мартышка будет совсем некрасиво смотреться в пышном платье, скрывающем живот... Нет, нет, нет... у моего брата должна быть идеальная свадьба, - неподдельный энтузиазм, отразившийся на лице сестры Пустынного, меня немного испугал. - Кстати, будет совсем неплохо, если дата придется на один из дней Праздничной Недели... Я ясно выразилась, Гаарочка? - сладко пропела она.
  Гаарочка, едва соображающий от бури эмоций, закрутившей и перепутавшей все его мысли, только покорно кивнул.
  - И вообще, - она сощурилась, - ей срочно нужно лечь на обследование, мало ли как сказались на ребеночке их приключения...
  Я нахмурилась, новость была, конечно, из разряда приятных неожиданностей, но вот и новые тревоги...
  - Ничего с ней не случилось, - успокоил Темари Ди Эссамаррен. - Это же дитя любви, какие бы испытания ни выпали на долю ее родителей, на ней это не отзовется...
  О Матсури все позабыли и я оглянулась, ища невысокую девушку в коричневом костюме...
  Она стояла чуть поодаль, но, несомненно, все слышала. Глаза ее были полны невыразимой печали и в то же время радости за любимого человека. Что-то было в ее взгляде. До боли знакомое, но такое далекое... Память вспыхнула одной-единственной яркой картинкой... Так Тиё глядела в след отцу каждый раз, когда он уходил. Она прощалась с ним. Навсегда.
Оценка: 5.89*13  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"