Хорси летел пронзая слои серых реальностей словно надежное шило скорняка, дырявящее сложенные друг на друга посконные холстины. Нипочем железу, привыкшему протыкать выделанные кожи жалкие тряпицы. Вот так и Хорси - мчит, летит; зацепился бы, да где там! Не волен.
Что за реальности, как в них течет время, да и есть ли время в них вообще, низвергнутый бог не чувствовал. Низвергнутый и вчерашний... Становятся ли боги бывшими? Никогда! Пока не свершено развоплощение, бог остается самим собой, пусть и теряя почти все свои возможности. Черепаха остается собой с содранным панцирем; матерый волк не превращается в длинноухого зайца, если лосиным копытом выбиты все зубы; даже пойманный дикий гусь, которого хотят оставить осенью на подворье и подрезают крылья, не перестает быть вольной птицей.
Думалось Хорси, что в безвременном колодце лететь придется крайне долго, по внутреннем часам - столетия, но падение резко замедлилось. От слишком крутого вхождения в мир он поначалу не воспринял происходящее вокруг. Беспомощное состояние длилось лишь несколько мгновений. Счастье, что он явился в жесткую реальность не под удар оружия и не прямо в жадно распахнутые пасти оголодавшего зверья. Удача... В таком состоянии он бы не смог ничего предпринять.
Несколько придя в себя, Хорси ясно осознал: великие, божественные способности пропали. Он, великий и страшный Хорси, некогда двигавший материками и повелевавший всеми живущими на накачанном жидким огнем окаменевшем пузыре, состарился, ослаб, потерял бдительность - и... стал обычным человеком. Настолько, насколько это возможно для существа, в течение тысячелетий бывшим богом.
Но оставались в Хорси те качества, которые слагались в самую его суть: сметливость, точность, уверенность в действии, опыт. Еще в нем поселилась жажда мести. Кажется, не много. Обидно, обладая памятью и знаниями не иметь возможности творить. Но Хорси преисполнился уверенностью: сохранившегося хватит, чтоб на Древню пал чистый жар мести и она выгорела дотла. Он превратит их всех в погорельцев. Возможно, не лично, так другой, но по его наущению, с его подачи. На стол будет подавать он! И пусть все подавятся горьким яством.
Однако, сколь ни желанны мысли об отмщении, с ними придется погодить. Шестерка новых богов сбросившая Хорси на землю, вряд ли на сём успокоится. Да, кто-то из них не допустил развоплощения. Не из жалости или других светлых чувств: из боязни. Вдруг завтра уже пятерка богов втихаря ухайдакает шестого? Как пример для будущих дрязг - решили оставить Хорси в живых. Пока. Надолго ли?
Хорси оглядел себя и окружающий мир. Степь округ. А он валяется на траве, словно шмякнутая ребячьей рукой о дорожную затвердевшую корку лягушка... Судя пор всему - теперь он человек, мужчина. Пожилой. А то даже и старик. Хотя безбородый. В какой-то длинной грубой рубахе простой, не подпоясанной, синего цвета. Босой. Ох, не верится, что Перун оставил всё как есть, без своего присмотра. Что-то да выдумал.
Человек силен в куче да в толпе. А здесь, посерёд степи - рыжей лисой бы затаиться, сурком палевым в норку урыться, оленем пятнистым прочь убежать. А что человек? В степи ни оружия не добыть палки-дубины, не схорониться за скалой или на дереве. Зубы волчьим уступят, а когти отродясь не росли, не то, что у рыси или медведя. Да и бычьи рога на мощной вые не помешают в случае битвы.
- Да-а-а... - задумчиво протянул Хорси. Потом громче:
- Да-а-а...
Наконец в полный голос:
- Да-а-а-а!!!
Далеко, далеко по степи летит звук от человечьего крика. Пугает он мелких животных не хуже воя волчьего или рева разъяренного быка. Страшней этот крик, потому как мощь в нем и сила необыкновенная. И столь могущественен глас людской по той причине, что колеблет части мира, заставляя колыхаться нити, по которым движется жизнь каждого в этой реальности. Его лишили возможности распоряжаться судьбами? Так он сможет двигать их чужой волей. Пусть они держат кончик нити в руке, а он будет дергать ее без их высочайшего ведома. Творить волшбу можно лишь голосом!
Хорси, не теряя времени, проверил, какие чары ему доступны. Для начала - пустил молнию в землю шагов в двух от себя. Да, не Перун, понятно. Но должен же был остаться хотя бы выжженный клок! В рост человека глубиной. Однако вместо ожидаемой, полагающейся жирной, ярко-фиолетовой потрескивающей струи огня из пальцев вытекли желтоватые капли, собравшиеся в вялое янтарное яблоко. Шаровая молния, покачиваемая дуновениями ветерка, нехотя свалилась в указанном Хорси направлении, укололась о верхушку стебля кобылки, издала громкое "пам!" и рассыпалась на сотню мелких горошин, моментально укрывшихся в зеленой мураве.
Хорси некогда обладал такими силами, что казалось невероятным, что их больше нет. Заклинаний он знал столько, что не упишутся на всех пергаментах Земли, которые ныне существуют. Но... Некоторые звуки и не реализовать в этом теле, другие заклятия требуют поддержки реальностных условий. По иному будут звучать слова в плотном тумане и в великое вёдро, на восходе и в полдень, в дыму чабреца или полыни. Да и как из того множества чудесных словопереплетений выбрать единственно подходящие именно здесь, именно теперь и именно ему? Может, удастся измениться, стать не человеком?
Хорси попытался перекинуться. Нужно всего-то: сказать нужные слова и перевернуться. За кувыркми худого старика издалека, от холмика свежевырытой земли, с подозрением наблюдал сторожевой байбак. Сурок беспокоился не зря. Хорси хотел стать лисой. Увы. Тело Хорси выполнило совершенно не ту перемену. На лису стала похожа только голова. И то... Честно говоря, не в лисьею превратилась, а именно "стала похожа". Так, как на лисью похожа собачья. Но не очень. Особенно общее впечатление портили рога. А вот олени копытца на ногах, с рогами как раз гармонировали.
Хорси понял, что за ошибку он допустил: в голове остались мысли о "пятнистом олене", волчьих зубах и рогах для зашиты. Однако тратить драгоценные мгновения на последующие перевоплощения, которые к тому же неизвестно чем могли закончится, он не собирался. Да, из звериной морды звуки выходили не похожие на гладкие людские слова, но среди многообразия заклинаний найти подходящие для новых возможностей труда не составило. Хорси рискнул повторно сотворить молнию. Из ладони с грохотом вырвался столб голубого цвета, уперся в почву у ног, и воспылала сама земля. Уже хорошо. Может, удастся взлететь?
Одно из качеств, присущих богам - полёт. Если ты способен взмыть в воздух и мчаться сквозь порывы ветра, сквозь клочья тумана или пушистость облаков, если умеешь взмыть над тучами и пронизывать ночную звездную тьму, догоняя убегающее солнце - ты воистину бог. Пусть слабый и маленький. Если научился ходить меж миров - ты очень сильный бог. И ты велик, если повелеваешь временем. Все остальное могут и волхвы. Итак, удастся ли взлететь?
Полетом этакую штуковину назвать было бы слишком. Силы волшебные рванули тело Хорси в воздух и тут же отпустили. Он больно ударился о землю и покатился, едва не обломав рога.
"Что ж, - мелькнула злобная мысль, - попробуем поиграть по вашим правилам". Попытался успокоиться. Закрыл глаза, вдохнул степной воздух полной грудью. Запах мятой травы, цветов, взрытой корнями растений земли... Не приятный аромат раздавленной при бесплодном кувыркании божьей коровки, сдобренный сладким оттенком... оттенком... Не важно. Главное - тут есть разрыв-трава. Держа глаза под опущенными веками, Хорси медленно покрутил головой, выбрал направление и уверенно сделал несколько шагов. Наклонился...
Стебель былинки Хорст вырвал с корнем. В пальцах травинка тут же высохла и пожухла, превратившись в сухую прошлогоднюю соломину.
Если ему нет доступа к Мощи напрямую, он будет получать мощь из мира вокруг. Ту мощь, которая составляет суть окружающей природы. Эту то способность у него не отняли. Забыли? Посчитали незначительной?
Хорси вытянул вперед руку и повернул ладонью в верх. Под его пристальным взглядом в руке, в самом центре ладони вырос голубоватый шарик размером с ноготь большого пальца. Цвет и его насыщенность стали меняться. Превратился в синий, зеленый, пожелтел. Вот уже подобен маленькому китайскому яблоку, стал красноватым, багряным, бурым и, - на ладони Хорси лежит обточенный в сферу кусок угля. Опустил руку. Черный орешек остался висеть в воздухе. Но превращения не кончились.
Шарик подернулся сероватой дымкой, покрылся молочной рябью, стал белесым, и вдруг полностью пропал из виду. Только по странной изогнутости мира, когда смотришь через эту точку пространства, можно догадаться, что волшебный маленький колобок еще тут.
Хорси выбросил руку вперед и поймал малыша, будто пролетавшую муху. Пониженный в возможностях бог улыбался. Если ему удалось за сто ударов сердца превратить разрыв-траву во вполне приличную молнию, способную свалить сорокалетний дуб, то дальнейшая жизнь на Земле окажется совсем не так уж и плоха?
Чуть подумав, Хорси присел и, сильно толкнувшись ногами, подпрыгнул. Но и просто удержаться не получилось. Да, сколько бы мощи не накопить, для того, что бы хотя бы просто повиснуть в воздухе, надо перейти в другой мир. Не можешь сам - пусть кто-то другой поможет. Торопиться с поисками проводника не стоит. Может, из Древни уже сейчас за ним наблюдают?
Хорси сосредоточился и раскинул сеть восприятия опасности на многие тьмы шагов окрест.
В подтверждение мыслей о приближающейся беде раздался басовитый гул. Пока еще ментальный. Сюда мчался, не жалея усилий своих воинов, пчелиный рой. Что-то, а в выдумке Перуну отказать трудно. Другой бы медведя послал или тура - страшнее тура в здешних местах лишь лютый зверь, забредающий порой с южных гор. А тут - пчелы. Исконные враги. Они появились в мире уже после того, как Хорсти получил первое поражение. И подготовили ему разгром . Растения, на заре мира взлелеянные им, не справились с молодыми пришельцами, посланными Флорой. Потому что... Потому что те опылялись пчелами. Рой пока далеко, но времени на отражение атаки совсем мало.
В минуты опасности в голову Хорси всегда приходили неожиданные мысли. Перун готов к обычным мыслям и только внезапные откровения способны принести спасение. На этот раз Хорси внезапно вспомнил, что за посторонний запах коснулся его ноздрей совсем недавно. Когда знаешь, чего искать, считай, что половина уже отыскана.
Это же был запах близкой смерти! Подыхающий конь сыскался очень быстро: в небе кружил пока еще одинокий стервятник. К тому же у новой головы имелись свои безусловные преимущества - нюх развит необычайно. Отчего же он оказался сброшенным вниз именно там, где остатки жизни уходили из такого крупного животного?
Да, он знал, что значит "неподвластная богам удача", но известно Хорси и о том, как тяжело отличить непредвиденное от хорошо спланированной операции. Что ж, выяснение причин удачи можно отложить на потом, а сейчас следовало готовится к приёму сладколюбивых гостей. Конь умирал. Но даже крупица жизни, которую еще можно взять станет огромным подспорьем. А в сей скорбной коняге вполне хватало энергии, что бы сдвинуть гору. Шага эдак на полтора. Беда, но в нынешнем виде Хорси мог забрать магические силы для перемещения горы всего-то на вершок. Остальное - фьють! Брызнут в окружающую степь и исчезнут на бескрайней равнине. Но и оставшееся часть это очень, очень много. Должно, по крайней мере, хватить для ловушки.
И началось соревнование в скорости: кто быстрей? Убийцы небесные, или постоянно сбивающийся от торопливости Хорси. Собрал валяющиеся там и сям по земле камушки, расположил в строгом порядке, между некоторыми выложил сорванной травой грубые лини, и громко буквально пролаял заклинание.
Комонь умер, и в тот же миг воскрес. Даже, пожалуй, воскрес чуть раньше, чем умер. В него вселилась часть астральной сути Хорси, выгнав душу божьей твари. Конечно, с этих пор у бывшего бога появились долги перед всеми конями, но это вопрос будущего. А пока...Плоть внутри животного начала превращаться в однородную массу. Плотную, никем ранее на Земле не виданную. Она, подобная ртути по поведению, переливалась всеми радужными оттенками, растекалась по внутренней стороне шкуры, создавая непреодолимый барьер, как для внешних, так и для внутренних посягательств. Хорси хотел создать живой щит и скрыться за ним. Но щит не простой, а с выдумкой.
Когда все приготовления окончились, то рядом с Хорси стоял, на первый взгляд, обычный жеребец. Роста не низкого, но и не высокого. Копыта не тонкие, но и не широкие. Масть саврасая. Живот впалый, грива растрепанная, в косички не сплетеная, без ленточек, хвост спутанный. Стоит с веждами закрытыми, будто спит стоя. Но если кому поймать взгляд коня того, не земным холодом сжало бы людское сердце. Не как бельмо, и даже не как снежок или облупленное яичко, какое увидишь, если зрачки улезают под лоб и смотрят внутрь человека. Не так. Переливы плавящегося свинца, кипящий металл, но ни капли жизни.
Оказывается, Хорси торопился зря. Вполне успевал поправить коняге стать. Вот только теперь точка на горизонте стала похожа на что-то реально существующее. А еще - послышалось гудение. Будто воинская дружина в степи решила спеть повещенную Белобогу песнь и собравшись в круг как можно более низкими голосами, не раскрывая рта, изображали полет шмеля. Не смотря на мирный, весенний звук, - угроза, медвежья сила слышалась в нарастающем гуле.
Хорси стоял, ждал. Крепко обхватив руками шею нового друга. Пока первого и единственного в этом зелено-голубом мире. Вот и показалось огромное скопление пчел. Отнюдь не простых. Бронзовые тельца с тонкими стальными крыльями могут быть лишь волшебными. Кто их сотворил, кто направил на Хорси, совершенно не важно. Перун, Мокошь или кто другой из шестерки? А может, бог, отвергнутый ранее? Например, Ярило или Чернобог. А может, и Белобог, ведь это он питатель мелких тварей, вечно окружен мухами. В любом случае неизвестный "пасечник" не лишен стремления к внешним эффектам, будто обыкновенный жуликоватый жрец. Рой сделал три размашистых круга над работающим с конской телом Хорси, затем взвился под небосвод, откуда так удобно ринуться на врага.
Хорси не пришлось даже создавать воронку: рой выстроился в подобие копья и устремился в атаку. Все же пчелы - смелые букашки. Осы, пожалуй, окружили со всех сторон и разом накинулись. А эти - роем. Ну и ... Конь раскрыл рот, похожий на раковину моллюска, переливающуюся изнутри перламутром, и будто собака кинутый со стола кусочек заглотил всех. Пока передние летучие бойцы добрались до самого дальнего уголка заколдованной шкуры, пока рой своим артельным разумом понял, что надо выбираться через то же место, в которое сюда вчинялись, ибо другого выхода больше не предусмотрено, было кончено. Хорси выхватил невидимый шарик и зашвырнул вслед последней пчелке из арьергарда. Волшебному скакуну дышать ни к чему. А ход теперь наглухо перекрыт, сколько бы не бились рассерженные темнотой и теснотой пчелы внутри саврасой шкуры.
Есть такая хитрость. Она заключается в том, что бы не мешать. Никто не препятствует волшебным пчелам искать Хорси. Просто область поиска - ограничена. Телом жеребца. А поскольку пчелы собирались вырваться и поискать снаружи, то шкура вздулась, встала на ноги и превратилась в приличную коняшку. Приятная неожиданность. Того, что от пчелиных несоразмерных внутренних ударов конь начнет переступать с ноги на ногу, махать хвостом, взбрыкивать и задирать голову, Хорси не ждал. Хотя быстро сообразил, какая ему в том выгода, вскочил на спину словно молодой и послал четырехногого рысью. Быстро перешедшей в лёт. Пчелы, они ведь летучие...
Увы, летать на чужих слугах, хоть и упрятанных в собственноручно обустроенную для них оболочку, не являлось верхом мечтаний Хорси. Но это уже кое-что. Да, такой с позволенья сказать Слейпнир, не доскачет до Древни, но вот такие места как Царь-гора или сельцо Холмогоры уже вполне доступны.
Высоко над землей Хорси подниматься не стал. Проверяя как слушается Шершень (так новый житель Земли решил именовать коня) Хорси принялся закладывать вираж. И увидел мчащегося в его сторону верхового.
Рассердившись на себя за невнимательность, Хорси остановился и настороженно прислушался к колебанию невидимых нитей сил. Кажется, опасности приближающийся человек не представлял. Ни внутреннего беспокойства, ни шума в ушах, ни зловещего черного пятна округ головы всадника. Хотя, иногда черные мысли приходят и в светлую голову.
Не доехав до Хорси шагов десять, всадник, а было уже видно, что это совсем юноша, лишь недавно вышедший из отрочества, резко осадил коня, да так, что тот поднялся на дыбы. Юноша скатился на траву еще в то время, когда жеребец стоял на задних ногах, молотя перед собой в воздухе передними. Скатился, вскочил, пробежал немного вперед, и бросился оземь перед Хорси.
--
О, бог прошу пощады, не губи меня, прости недостойного. Какие хочешь жертвы принесу, только не губи меня, молодого.
Хорси, сбитый с панталыка такими бурными проявлениями чувств, потянулся почесать в затылке и... Наткнулся на рог.
Пока молодец голосил всякие глупости, упираясь коленями, грудью, лбом и ладонями в степную траву, Хорси быстро сотворил заклятие: сунул руку в рот коню, выпачкал ее в переливчатой тяжелой жидкости, умылся, обтер рога и, словно от снега, обмахнул ноги. Рога исчезли, ноги очеловечились, а вот лицо... Тут Хорси схитрил. Поняв по наречию юноши, каких тот кровей, лицу старый интриган придал вид доброго лесного хозяина. Пушистая белая борода поясная, седые же волосы оплечь, красноватый широкий нос, полные губы, диковато зеленые глаза и морщинки в уголках губ и глаз. Морок, наведенный на скорую руку, должен был подействовать. А уж принять свой собственный вид - при случае успеется.
--
Встань, отрок. Прощенье дарю тебе, отечеству и дедчеству твоему. С какой окраины будешь? Как звать - величать?
Хорси разделил собственное сознание. Одну часть направил в голову стервятника. Тот не потерял еще надежды на смерть Шершенира, и кружил под облаками. Другую часть - отрядил на разговор с молодым славянином. Третья - следила за колебаниями нитей силы. А четвертая, самая энергичная, изыскивала пути мести шестерки богов, низвергнувших Хорси из Древни. Поскольку через глаза птицы ничего опасного не виделось, третья часть сознания чувствовала лишь подрагивание нитей сил, от бьющися внутри заколдованной шкуры бронзовых пчел, а планы мести начинались со зрелищ истязания врагов, не продвигаясь далее, то интересней всего оказался разговор с юношей.
Хорси в человеческом облике пришелся пареньку больше по душе. Но некоторым признакам оказалось просто догадаться: примчался он не издалека. Без седла. В легкой рубахе на выпуск. В хороших, хотя и не щегольских сапогах.
На вопрос отвечал уже не волнуясь:
--
Вайнамир. Сын Володислава, внук Игоря, племянника великого князя русского Игоря. В печенежском полону живу. Отец с Ярославом Святославовичем дружен, вот и положил Володимир мне в вежах печенежских проживать. Заложником. За дружбу ту.
--
Не неволят?
--
Не, не неволят. Вот, разрешают в степь за нуждой ездить. Боязно лишь, ну как опять в набеги примутся ходить? Забери меня с собой!
--
Забрать? Хм... Куда ж ты скакал?
--
За медом.
--
Медом?
--
Степным медом: рой летел. Здоровый рой. Хотел в рубаху посадить и свезть к колоде. А ты кто сам, дедушка?
--
Я-то?
Хорси призадумался. Кто же он теперь?
--
Я великий волхв земель реченных.
--
А разве волхвы с рогами бывают? Уж не обманывай, дедушка. Лучше скажи, ты из каких богов: старых или молодых?
... Хорси только что не крякнул с досады. Недооценил парнишку! Что ж, сам виноватый. Надо бы его себе в помощники взять. Не зря, видно, он хотел сделать то, что выполнил сам Хорси - пчел заловить.
--
Некогда Хорсом звали, - негромко, со значением произнес он. И сам удивился, сколько боли вырвалось вместе со словами.
--
Слышал, - обрадовался Вайнамир. - Лунный свет и охота в твоей власти.
--
Были, вьюнош, были. Нынче я уж не бог. Я нынче ведун.
Хорси самому понравилось, как ловко удалось вывернуться. Вроде, и не собирался обманывать, мол, волхв. Просто, правда такая горькая.
--
А возьми меня с собой, ведун. Я ни вещей, ни припасов с собой не взял, так что не хватятся меня долго. А ты им глаза отведешь, если нагонять станут. Чуется мне, не долго мир с Киевом у печенегов.
Вот так, - грустно подумал Хорси, - все по старому. Ты лишь собираешься человечка использовать, а он уже с молитвой пристает. Ну, придется платить загодя. Глаза отводить не будем, а вот что сделаем...
- Твоего коня мы жизни лишим. Сделаем так, будто волки его съели. Вместе с тобой. Вот они гнаться и не станут. А мой Шершенир двоих поднимет запросто.
Отослав Вайнамира подальше наблюдать за происходящим окрест, а на самом деле чтоб не видел как тут убивают его коня и кромсают плоть, творя подобие юноши, Хорси постарался на славу. Управился быстрее, чем если бы второй раз мчались пчелы. Но ничто не беспокоило части души, следящими за миром.
- Ваня! Иди сюда! Снимай рубаху.
Тот послушно побежал, стягивая сорочку на ходу через голову. Хорси оставалось сделать последний удар резцом: изодрать рубаху и надеть ее на мясную куклу. А уж стервятники докончат начатое. Но "резец" сорвался. Хорси просто накинул ткань сверху. Его отвлекли амулеты, которые оказались на груди у юноши.
- Что это?
Хорси ткнул пальцем в серебряный медальон.
- Отец говорил, Слуда из Царьграда деду Игорю привез.
План мести созрел. Хорси взял амулет в ладонь и пристально посмотрел. Серебряная коробочка раскрывалась: внутри на маленькой картинке, любовно выписанный находился лик темноглазого мужчины. Хорси не открывал серебряную дверцу. Он видел и так. Но не только эту картинку. Если сам не в силах покинуть этот мир, то можно позвать того, кто может явится в него из другого места...
Мужчина из серебряного амулета вдруг моргнул, и внимательным взглядом ответил Хорси.
- Просьба у меня. - Мысленно обратился Хорси. - Накажи, господи, этих разбойников. Повергни в прах. Возьми себе всё. Останься один. Отмщения прошу.
- Разве есть месть в сердце твоем? - пришел Хорси молчаливый ответ. - Там только обида и злость. Желаешь ли ты обидеть обидчика или превратить обиду в триумф? Один сказал слово неловкое. Другой в ответ - слово обидное. Первый на обиду ответил жестом, а второй - делом. Тогда первый - напал, а второй - убил. Не сурово ли за неловкое слово?
- Не ты ли говорил - глаз за глаз?
- Не я. Но, будь по-твоему. Древня опустеет. Повергать в прах я их не намерен, Армагеддон уже кончился: он был вчера, а вот на другую службу направлю. Теперь бойцы не нужны. Война богов кончилась. Надо всем трудиться на общее благо.
- Почему был вчера? А отчего о том не известно?
- Великие битвы выигрывают не в полях, а в шатрах переговоров. - Черноглазый улыбнулся. - Ну, Хорси, готов работать в команде? Или хочешь остаться с рогами?
Лишь тут вспомнил Хорси, что его собеседнику морок не отводит глаза. И... покраснел.
- Готов. Признаю тебя Господом.
- Понимаю тебя, Хорси. Беспокоится не о чем. На время и близкое и дальнее у тебя задача одна: становление христианства на Руси. Помогать мои людям, убирать людей чужих: Перуна, Сварога... Я буду помогать.
Связь прервалась.
- Хорошая, мощная вещица, Ваня, береги ее. - Сказал и отпустил тот, кто был только что собеседником самого Христа.
Вайнамир почувствовал, сколь сильно нагрелось серебро. А Хорсиже занялся придумыванием себе нового имени. Христианского.