Аннотация: Постапокалиптическая фантастика. Небольшое количество людей выживает на просторах нашей Родины после глобальной катастрофы
18. Миха (ч.1. Рейд).
Прощание с Болой получилось совсем уж скомканное. Какое-то, похоже, неудачное. И постоянно есть некое ощущение, будто попрощался с совсем чужим и практически посторонним человеком. Вот так вот мимо проходя, мельком посмотрел, сделал ручкой и удалился восвояси, не особо заостряясь на воспоминаниях. А если посмотреть с другой стороны - что за странные мысли вдруг такие? Ведь, действительно, едва знакомы. Или он совсем уж наивно рассчитывал на то, что девушка будет ему непрерывно и грустно улыбаться, как родному. Ну, а в пик прощания тихонько всплакнет на плече? Н-да, действительно глупо. Но и тем более после того, как испугал ее... Тоже не совсем хорошо получилось. А ведь, как говорится, без задней мысли. Только о безопасности девушки и думал после пережитого кросса в одиночку по городу. Тут бы любого, как говорит главный крысятник Кабан, нахлобучило. В любом случае, что случилось, то случилось. Будем относиться к этому философски. А иначе никак и не получится. Ведь самое главное, или одно из самых главных правил - это самообладание и холодная голова. А иначе... иначе конец. Или крышка. Кому как больше нравится. Итог один.
Потоптавшись вокруг сарая, парень выбрал наиболее ровное место, присел, откинул в сторону всякий мусор. Можно прилечь. Подстелив на отдававшую прохладой землю курточку, Миха улегся используя вместо подушки отполированный чурбачок. Расслабился как смог, закрыл глаза - этому способствовали ясное синее небо и отличная погода. Постепенно прогнал все грустные мысли прочь. Парень лежал на травке, закинув ногу за ногу и жуя травинку. Обдуваемый ветерком, Миха начал забывать недавнее напряжение...
Только-только был прочитан дневник Николы. Точнее не совсем дневник, а связанные временными промежутками записи с выводами человека, который прошел через водопад событий - когда вроде как жизнь та же самая, а вот капля в одном водопаде каждая разная. Не понятно? Вот и ему так же не совсем понятно было. Решил отложить размышления на потом. На то время смятение в голове уляжется, и настанет возможность разложить все по полочкам.
- Как там Никола писал? "Осколки"? Ага. - Миха вспоминал отдельные эпизоды и выражения. - А что, неплохо сказано. Живем на осколках былого, причем постоянно режемся о них...
В таком духе прошла большая часть дня. Практически до вечера парень предавался безделью, никем не потревоженный. Несколько раз мимо проходили поселенцы, пробегали искатели, как всегда занятые своими заботами и проблемами. Подходил Артёмыч с предложением активно поучаствовать в общественно-полезных работах, однако на полуслове хлопнул себя по лбу и со словами, что раненому требуется отдых, удалился. Миху травма не особо беспокоила, но трудиться на грядках, ремонте или где бы то ни было, охоты не возникало. Да и травма не такая уж и... травма. Парень осмотрел туго стянутое предплечье. Пошевелил пальцами. Похоже, ничего страшного. Практически не болит, разве что самую малость ноет. Размотал ткань, вынул фиксирующие лубки, подумал немного и закинул их подальше. А повязку замотал обратно таким же образом и не менее туго. Рука сразу почувствовала себя свободнее. И намного приятнее, хотя и пользы от повязки стало меньше. Некоторое время посозерцав собственную конечность, парень решил, что здоровья в ней достаточно и принялся практиковаться в сборке арбалета, про себя считая секунды, за которые это удавалось сделать. За этим нехитрым занятием его и застал Летун Алик.
- Охо-хо! - Принялся восклицать тот словно книжный Санта-Клаус, масляно поглядывая на арбалет. - Дай подержаться. Это же... вещь!
Миха молча внимал просьбам Летуна. Ну, понятно. Сначала дай посмотреть, потом подержаться, потом выстрелить разок-другой, а там уж и вовсе подари. Все одинаковы. И местные искатели-поселенцы, и неместные военные сержанты. Выдержав минутную паузу, парень подал оружие прикладом вперед. Алик, хотя и был достаточно молод - не так уж и на много старше самого Михи - похоже совсем впал в детство. Принялся скакать, размахивать арбалетом и поражать невидимых тварей целыми сворами, как из своего короткорылого, нынче бесполезного, автомата.
- Ладно, поигрался и достаточно. Верни, где взял, ибо, при длительном использовании чужими руками, изделие теряет блеск, - выдал Миха заготовленную фразу, не раз слышанную от старосты Виктора Сергеевича. - В другой раз подходи, я сам только к нему привыкать начал.
- Та ладно тебе, малый. Я возьму попользоваться ненадолго. Тебе-то незачем, поранишься еще, не ровен час. - Отдавать понравившуюся "игрушку" Алик явно не хотел и принялся было понемного перемещаться в сторону.
- Ага, понятно. Ну, сейчас придется тебя простимулировать, - Миха из положения полулежа "перестроился" в положение сидя. И дальше обратился к собаке, которая сидела в тени разбитого сарая, - Придадим ведь сил и желания?
Друга посмотрела Летуну в глаза, внезапно ее зрачки расширились до максимума, верхняя губа задралась, почти полностью обнажив десну с торчащими клыками и крепкими зубами. Грудное глубокое рычание заклекотало внутри собаки, постепенно нарастая.
- Понял, так бы сразу и сказали, - Алик поспешно вернул арбалет хозяину, - Всего доброго. Собачку придержи, а то волнуется. Не хватало, чтобы еще задницу мне полатала.
Бочком-бочком, не поворачиваясь задом, он переместился за сарай, выглянул из-за него, осмотрел успокоившуюся собаку и, не найдя в ней былой угрозы, постучал себя указательным пальцем по лбу.
- Иди уже, - махнул рукой Миха, делая вид, что выцеливает Летуна в прицельную планку.
- Я потом подойду, ладно?
- Давай завтра. До скорого.
Парень попрощался с Аликом Ростоком, сержантом Второго Крымского Авиационно-истребительного Полка, вернее, как тот сам говорил - его остатков. Затем, навалившись всем весом, надел на арбалет тетиву и, упершись коленом, взвел ее.
- Хух, - сказал Миха сам себе, снова мостясь поудобнее горизонтально земле. - Надо же - "малый"...
Еще пару часов до вечера парень рассматривал приобретенные "ништяки", которые имел на то время при себе - то любовался на бинокль, то собирал и разбирал или заряжал и разряжал арбалет. Устав, взял в руки пакет с болтами. Надорвал пластиковую упаковку, предварительно отгрызя крепкий уголок и просунув в получившуюся дырку указательные пальцы, а затем разведя их в стороны. Достал сам болт, прикрутил наконечник - классический, расходящийся четырьмя уголками от мерцающего темного острия. Поднатужившись, присоединил искусственное оперение. Темно-синие пластмассовые перья приятно захрустели в руке. Прищурившись, поводил заряженным арбалетом со стороны в сторону. И всё так же, полулежа, не вставая, выстрелил в кособокую дверь сарайчика.
Взвизгнув, болт неуловимо быстро мелькнул и бомкнул в дерево двери. Друга, уже вовсю придремывающая неподалеку, всполошилась. Вскочила, испуганно озираясь. "Она что, звук выстрела знает?" - удивился Миха. Поразмышлял минуту, прикидывая, стоит ли подниматься, но все-таки встал, почесал ее за ушами, погладил вставший дыбом загривок. Собака успокоилась и снова легла, свернувшись клубочком, а парень подошел к сарайчику. С определенным усилием рывками попытался выдернуть болт. После некоторых манипуляций, выраженных в круговых движениях и ерзанием взад-вперед, болт поддался и соизволил отпустить дерево. Удивленно подняв брови, Миха уважительно рассматривал наконечник, прикидывая, как сильно может пострадать отродье, буде ему пробегать на линии прицела. Сильно пострадает. Однако, как быстро оно умрет, то никому не ведомо. Живучи они ой-ой...
Вообразив себе громадного зверя, шумного от своих суетливых движений, быстрого и опасного, парень вскинул разряженное оружие и "выстрелил" в темноту. Проводив взглядом как будто бы удаляющийся болт, он представил, как тот с хрустом пробивает крепкую звериную шкуру. И отродье, сжимая кулаки и пуская розовую пену, издыхает.
- А что, неплохо, - сказал Миха.
Мечтания его были бесцеремонно прерваны шевелением в отдаленной части широкого двора. Несколько силуэтов, явно не желающие попадаться на глаза посторонним, украдкой следовали вдоль ограды по направлению к воротам. Некоторое время назад Миха совсем бы не обратил внимания на движение по Росинке. Ну, мало ли кому, что-либо понадобилось, и этот самый "мало ли кто" отправился по своим делам. Тем более народа постороннего прибавилось. Быть может это легионеры дозоры проверяют или с обходами шастают. Сейчас же, к концу дня, в ранних сумерках было заметно, как силуэты вытягивают шеи, озираясь и выглядывая из-за угла. Это уже было подозрительно. Даже не подозрительно, а вопиюще подозрительно. Те люди и не думали, что уже находятся под наблюдением как минимум трех человек, а посему всем своим видом выражали нечто такое, от чего взгляд сам за них цеплялся и отпускать никак не желал. Миху они видеть не могли - уж больно у него выгодная позиция была на фоне темной стены, а вот он людей наблюдал вполне неплохо. Остальные двое наблюдателей были дежурные с вышки. От них, похоже, и укрывались те, кто крался вдоль ограды.
Миха пошарил рукой за пазухой и извлек бинокль. Нажал кнопочку, подождал пока пройдет краткое жужжание перед включением, а затем приблизил окуляр к глазам. Очевидно, аппаратура прошлого обладала магическими свойствами - о банальной подсветке парню ничего известно не было - так как изображение в бинокле было в разы ярче и светлее, чем на самом деле. Сами же силуэты, оказавшиеся тремя искателями Росинки и тремя легионерами из Коммунарки, были практически на расстоянии вытянутой руки. Картинка не прыгала и не вибрировала, как бинокль в руках. Мельчайшие стабилизаторы-гироскопы, или как оно там правильно называется, шевелились внутри корпуса, настраивая и подгоняя картинку в окуляре под любой вкус. Батарея в течение нескольких часов зарядилась почти полностью, и тонкая в создании, но умная в работе техника, пыталась предугадать все пожелания хозяина. Что ей вполне удавалось. Опускались сумерки, ввиду чего изображение на глазах приобретало чуть зеленоватый оттенок. Внизу же изображения пробегали мелкие буквы и группы цифр. Ненавязчиво переливались в верхнем правом углу данные по расстоянию до объектов. Парень только диву давался.
- Двести двадцать метров... ну-ну, - комментировал видимое в бинокль Миха, переводя взгляд на наблюдателей.
На вышке в это время подпрыгивал от нетерпения Капуста. Высовывался в широкие бойницы, переклонялся через бортик по пояс, рискуя сверзиться вниз и свернуть тощую длинную шею. Чуял, что затевается что-то неординарное, но явно не знал, как реагировать. С одной стороны следовало бы выяснить намерения кучкующегося за углом народа. Намерения, казалось, были практически как на ладони - втайне от поселенского большинства совершить какие-то определенные деяния. Вот тут-то и брала верх другая сторона - до коликов чертовски было интересно, что и как будут предпринимать эти люди. Тем более строжайшее указание бдеть в сторону "дикого" города и сигнализировать о малейшей опасности никак не нарушалось. Опасности не было не только снаружи, но так же и изнутри. Ощущение, что не все тут так просто, как хотят показать те, кто собрался в тени и помалу пробираются к воротам, захлестнуло Капусту до судорог в челюстных мышцах. Попросту говоря, ощущение уплывающей в никуда халявы пересилило терпение. И он, не рассчитав сил, довольно крепко пнул ногой, перемотанной тряпками и обутой в калошу, в круглый мягкий бок посапывающего на лавке Медведя. Тот, не смотря на кажущуюся неуклюжесть, резво вскочил как ошпаренный, метнулся по вышке осматривая окрестности на предмет прямой опасности и непрямых опасных несоответствий, но нечего не заметил. Поэтому не замедлил ухватить замершего Капусту за глотку. Капуста захрипел, дергаясь и силясь вырвать свое драгоценное горло из толстых пальцев.
- Ты чего? - Спокойно спросил Медведь, подтащив того к бортику вышки и делая вид, что присматривает внизу место побугристее, куда бы зашвырнуть обидчика.
- Хр-р-р... - Капуста сразу двумя руками показывал в сторону искателей и легионеров. Все его жесты указывали на то, что, мол, не со зла, а именно следуя инструкциям. И вины за ним нет, ибо спать на вышке вовсе плохой тон. И так далее.
Ослабив хватку, но, не отпуская Капусту, Медведь прищурился, силясь рассмотреть, что же творится там в поселении. Поразмыслив минуту, он отпустил второго сторожевого, отряхнул его драный лапсердак с оторванными карманами, бывший в лучшие времена вельветовым пиджаком, и, наказав бдеть дальше также достойно и исполнительно, покарабкался по лестнице вниз.
Миха все это так же хорошо наблюдал в бинокль, как и тех, явно уже решившихся на рывок поселенцев. Решив, что затевается действительно что-то интересное, он, передвигаясь укромными и наиболее темными местами, неспешно пошел в их сторону. Выключив бинокль, засунул его снова за пазуху. Там будет целее. Да и с этого места у кладового бокса видимость была вполне сносная. Миха осмотрелся. Вокруг никого не было. Все разошлись по своим комнатам. С наступлением темноты делать в поселении особо делать было нечего. Развлечений не предвидилось, а работать на ночь глядя не хотелось. Кто желал почитать ветхую газету полувекового возраста или рассыпающийся томик стихотворений поэтов золотого и прочих веков, устраивались в кресле, а кто и на продавленном засаленном диване, где было мягче, под дрожащим светом самодельной свечи и за крепкими стальными дверями боксов и гаражей. Староста и прочие "управленцы" Росинки снова заседали в большом ангаре. Определяли дальнейшую судьбу всех прочих. Капуста сидел на вышке, сейчас ничем не показывая свое местонахождение. Правда, отсюда его и было видно хуже - ближе к вышке, все же.
Затаившиеся у угла возле ограды поселенцы неслышно обсуждали свои планы, как вдруг появившийся с тыла Медведь спутал им все карты. Люди посматривали из-за угла на вышку и уже было собирались пересечь открытое пространство перед воротами, как тот возник сзади и повалил одного человека на землю. Послышался звук смачной плюхи, потом еще. Раздалось пыхтение и сопение. У Михи почему-то зазудело в затылке и захотелось втянуть голову в плечи, но он продолжал наблюдать. Катающихся по земле растащили. Помятые и взлохмаченные, они смотрели друг на друга исподлобья, тем не менее, без особой вражды. Вот те на, Миха присмотрелся и узнал в том поселенце, которого повалил Медведь, Иезекиля. Вот Изя плут, ну, плут - думал парень, уже поняв, что замыслил собравшийся народ. Медведь, судя по всему, понял это еще раньше, еще на вышке, так как уже возмущенно бубнил какие-то претензии, показывая указательным пальцем по очереди то на поселенцев, то на легионеров, то тыкал им себе в грудь. Иезекиль зашипел, призывая к тишине, и дальнейший диалог совсем перестал быть слышимым. Но Миха и так уже окончательно сообразил, что к чему. Недавний его рассказ о складе "Военторга" не сгинул в людской памяти, а нагло напоминал о себе уколами и позывами алчной запасливости. Действительно, добра там было ой-ой. А у некоторых чуть слюни не текли, когда они смотрели на новенькие михины ботинки. Вот они, в смысле, страдающие обильным слюноотделением, там сейчас как раз и собрались. А Медведь вовремя нашелся и торгуется насчет доли в добыче. Определяет размер компенсации относительно последующего наказания от старосты или Артемыча за то, что он "проворонит" эту честнŷю компанию. Тот еще жук - ухмыльнувшись, убедился в своих выводах Миха. Этот "большой и медлительный", но выгоды своей не упустит. Тоже, видать, ботинки себе хочет...
Наконец, после непродолжительного, но жаркого спора, ненайденный в данный момент хабар был более-менее достойно разделен между всеми участниками будущего действа. Довольный Медведь удалился в сторону вышки успокаивать изведшегося Капусту - явно пообещает ему, ну, максимум шнурки от ботинок. А поселенцы и легионеры, слегка бряцая оружием и прочей сбруей, вполне открыто порысили к воротам. Иезекиль открыл калитку, маленькую, но толстую и крепкую, пропустил пятерых, махнул рукой дежурным с вышки и, пригнувшись, юркнул наружу. Калитка захлопнулась сама.
Парень посидел несколько минут, прикидывая все за и против. "За" оказалось больше, хотя "против" было довольно немало. Быстро метнулся назад в бокс. Там запрятал в чемодан принадлежавшее ранее Николе добро, за исключением бинокля и арбалета с десятком болтов. Запихав ногой чемодан в самый дальний угол под койкой, принялся сноровисто собирать болты, попутно распихивая их по пазам в цевье - эдаком патронташе. Закончил, проверил, как крепко они там сидят, не выпадут ли ненароком, перекинул ремень арбалета через плечо и что есть сил побежал догонять Иезекиля сотоварищи. Повозившись у калитки - все-таки непросто она открывается - отпер ее, но и одновременно привлек внимание дозорных. Склонив голову набок, Миха слушал их, восстанавливал дыхание. Не теряя времени, в бинокль бегло осмотрел поселение - никто кроме товарищей с вышки его не заметил. Дозорные, уже повысив голос, перешли от увещеваний к изысканным матюкам, и парень, не дожидаясь, пока те привлекут ненужное внимание вышел в "дикий" город. За секунду до захлопывания калитки в узкую щель протиснулась Друга. Шумно вздохнула, оглянулась на Миху и, пригнув морду к земле, потрусила посреди разбитой дороги.
"Однако" - только и подумал Миха, переходя на быстрый шаг. Приблизительно через полторы тысячи шагов вниз по улице, собака насторожилась, зарычала и шмыгнула в перекосившийся подъезд двухэтажного дома. Причем что-то впереди явно было очень опасным, даже у Михи зашевелились от нехороших предчувствий волосы на затылке. Перехватив арбалет, он кое-как протиснулся между полусгнивших дверей подъезда и, уже не скрываясь, загрохотал ботинками по коридору, догоняя Другу. Собака в спешке дотрусила до последней закрытой двери, крепкой на вид, и села перед ней, оглядываясь. Парень подбежал, присел рядом на корточки. Погладил ее и сказал:
- Давай, веди. Ищи, Друга.
Собака, вполне по-человечески призадумалась, в очередной раз поражая Миху своим неординарным поведением. Повела носом, втягивая воздух. Вдруг вскочила, встрепенулась и побежала назад по коридору. Приблизительно на середине свернула влево и, разогнавшись по замусоренной комнате, выпрыгнула в окно. Парень не отставал. Отталкиваясь одной рукой от литого подоконника в прыжке вслед за собакой, Миха услышал как некто или нечто большое топочет по коридору за спиной, царапая когтями труху паркета. Вообразив что-то ужасное и страшное, протягивающее лапы или щупальца в попытке ухватить его за спину, парень вздрогнул. В это время рука его дрогнула тоже, и Миха свалился с подоконника. В принципе с небольшой высоты, но существенно приложился больной ногой. Сцепив зубы, он заковылял подальше, на противоположную сторону дороги. Там, укрывшись за чугунной урной в виде когда-то видимого в книжке пингвина, взвел арбалет. Пристроил оружие прямо ему на клюв, навел на оконный проем и задержал дыхание, успокаивая колотящееся сердце. Однако никаких щупалец оттуда не вылезло и никакого чудовища не появилось. Переведя дух, Миха чуть слышно присвистнул. Мохнатый нос Други показался из-под проржавевшей насквозь в нескольких местах решетчатой конструкции, когда-то выполняющей роль скамейки у автобусной остановки. Сам хлипкий каркас лежал неподалеку на боку, демонстрируя сквозь дыры в плексигласовых стенках окружающие окрестности. Друга убедилась, что все спокойно, выбралась наружу и тут же стрелой юркнула под скелет большого автобуса. Когда-то бушующие в городе пожары собрали тут хороший урожай. Чернота спекшихся покрышек облепила обода колес, стекол в автобусе не было. Выбиты или полопались от жара? Михе отчего-то стало любопытно. Он, настороженно поглядывая краем глаза в сторону потенциально опасной двухэтажки, переместился за автобус. Встав на носочки, посмотрел через проем бокового окна. Даже в темноте различил кучу горелых человеческих останков. Черепа, какие-то скрюченные жаром вещи, обгорелый сапог, явно женский. Парня передернуло - сколько раз тут по этой улице раньше проходил, а вот посмотреть пристальнее даже желания на возникало. Собственно и интереса рассматривать тогда как такового не было вовсе. Ну, стоят себе автобусные останки - ну и пусть себе стоят. Взять с них нечего, а что можно было снять, то уже давно-давным снято и в хозяйстве использовано...
Даже мыслей не возникало, что везде - вот в этом каркасе, в следующем, и, наверняка, в последующих - лежат людские останки. Миха мысленно вернулся несколькими минутами раннее. Когда бежал по комнате, разгоняясь для прыжка, под подошвами ботинок хрустели те же человеческие кости. Ой-ой, они же тут повсюду. Практически в каждом доме, в каждой квартире. В здании "Военторга", в комнатушках офисов, в замершей змее автомобильной пробки на проспекте Свободы... Везде, где бы не побывал Миха за свою недолгую жизнь, он встречал кости. Просто не замечал их, как порой не обращал внимание на подорожник, проросший тут и там. Они были неотьемлимой частью окружающего мира. Ни шавки, ни звери не трогали их. Точнее трогали, но избирательно. Парень не раз видел, как те или другие рылись в куче останков, раскидывая вокруг клочки и куски, обнюхивали каждый найденный позвонок и сустав. Не найдя ничего подходящего, переходили к следующей куче гнилого тряпья и там устраивали свору, узрев нечто желаемое...Да что же происходило в этом мире ранее?
Миха покачал головой, недоумевая. Зачем? Вот этот один общий вопрос его интересовал наиболее всех остальных вопросов, которых было действительно немало. Нужно будет перечитать записи Николы повнимательнее, там есть интересные моменты. Можно будет поразмышлять. Оставив эти проблемы "на потом", парень настороженно пошагал вдоль остова автобуса, переходя от одного металлического скелета к другому. Друга, заметив его движение, параллельно передвигалась, скользя тенью из-под днища под днище. Обогнав Миху, она вынырнула на перекресток. Покрутившись вокруг поваленных столбов, пристроилась в укромном местечке, раскорячившись. Справила нужду, поскребла лапами. Вроде как закопала. Затем, побегав взад-вперед, собака уверенно повела Миху по направлению к Успенке.
- Ага, - понял Миха, - искатели все же не совсем дураки. Хотят пройтись по воде. Сбить след. Делают небольшую петлю, но по их следам сейчас никто к поселению не придет. То, что не забывают про осторожность во время приступов жадности, тоже очень хорошо. Быть осторожным - одно из главных правил, когда хочешь прожить хотя бы сегодняшний день.
Успенка была довольно мелкой. В иных местах по колено, в иных как раз с головой. Раньше она была полноводнее, шире и раза в два глубже. Выше по течению за городом были шлюзы - об этом когда-то староста рассказывал. Со шлюзов шел отвод воды в обход города - в промышленный канал через территорию нескольких фабрик и одного коксохима. В канал осуществлялся выброс рыже-черного ядовитого шлама и прочей зловредной для организма обывателя гадости. Хотя, все было согласовано с правящими в то время властями. Что это были за власти и как такое можно одобрять, Миха упорно не мог понять. Ведь это Вода. Вода с большой буквы. Все поселения находились, так или иначе, в пределах какого-нибудь водоема. Староста говорил, что раньше поселение располагалось далеко от Ясинска. За посадками и железнодорожными путями на территории яхт-клуба. Возле пруда. Пока ключи, бившие со дна, не перестали давать свежий приток воды, и пруд не стал превращаться в лужу, а затем и не исчез вовсе. Оставив после себя глинистую воронку с вязкой грязью.
Даже звери и те понимали, что без воды ничего хорошего им не светит. А люди как всегда были особо изобретательны в попытках отравить себе жизнь. Что ранее, до Взрыва, что после него. Никола с Артемычем однажды обсуждали историю про каких-то "чекистов". Те, когда дело запахло керосином, железной рукой живо навели среди себя порядок и засели в здании "управы", неподалеку от шлюзов. И долго держали там оборону не так от "звереющих", как от опьяненных свободой и безнаказанностью людей. Или не людей. Миха тогда не понял. К "чекистам" пытались пробиться день и ночь, гонимые жаждой крови и голодом. Те держали при себе перехваченные у военных входы в СВДХ - склады временного и длительного хранения. В которых было ВСЁ. В пылающем городе, а затем в потухших под осенними дождями руинах это были земли обетованные. Еда, одежда, оружие...
Миха так и не разобрался - хорошими были эти люди из "управы" или плохими, раз никого не пускали туда. Но понял одно. Есть такие персонажи, которым лучше ничего не давать и не доверять. Лучше выкинуть. Им не во благо, тем не менее, и тебе не во вред. Наверное, так рассудили и те, в один прекрасны день, отразив очередную атаку, уцелевшие люди погрузились на десяток катеров и ушли вверх по течению. Решили, что больше оставаться среди погибшего города смысла нет. Когда они скрылись, по прошествии нескольких часов ослепленные собственной яростью, осаждающие кинулись грабить склады. Еще через час над "управой" взметнулся многометровый столб взрыва. Который сформировался в странный огненный "гриб" на длинной тонкой ножке, испепеливший эту часть пригорода Ясинска и разметав ярким пеплом СВДХ. Никола на этом месте выдержал паузу, а Артемыч чуть слышно сказал:
- На тактический похоже...
А еще через час взорвались шлюзы. Уже не так сильно и эффектно. Громко ухнуло. И только звонко задребезжали и разметались в сторону куски железа. В образовавшиеся проломы ринулись воды Успенки, потушили ближайшие пожары. За ночь обширно разлившись, к утру сузились до небольшой и мелкой речушки, которая остается такой и по сей день. Основная ее масса ушла то ли по шламоотводному каналу, то ли вообще, куда в другую сторону. Никто так и не проверял. Не до этого было. Не до этого было тогда, не до этого и сейчас. Людям выживать нужно, а не экспедиции водить.
После безумцы были истреблены "озверевшими". Или попросту зверьми. Отродьями. Охотниками. Это не с военными или другими спецами из-за укрытий выстрелами обмениваться. Тут всё гораздо сложнее и опаснее. И равновесие еще не установилось в то время - зверел каждый. На минуту, на секунду, на час. Или навсегда. Это было страшнее всего. Но и эти страшные дни прошли. А то, что имеем сейчас, Никола называл равновесием. Люди против зверей. Звери против людей. Все понимают, кто есть кто. Всё просто.
Михе стало снова грустно и даже немного страшно. Он перекинул арбалет за спину. Достал бинокль, внимательно осмотрел зеленоватую картинку противоположного берега. Не найдя ничего, что могло бы его насторожить, подхватил Другу, закинул на плечо и пошлепал по воде на ту сторону речки. Погрузился по пояс. Кажется, даже мельче стало, чем в прошлый раз. Медленное течение совсем не чувствительно подталкивало в бок. Мягкий ил принимал в себя стопы полностью, практически до голеней обнимая крепкой хваткой ботинки. Миха заторопился. Высоко вскидывая колени и отдуваясь, выбрался на берег - не самое лучшее место для переправы выбрали искатели. Вышел на сухое место, отпустил собаку, а потом расшнуровал и стянул обувь, переворачивая ее рубчатой подошвой вверх, дабы слить воду.
Внезапно боковым зрением уловил какое-то движение. Миха выронил ботинок из одной руки, другой дернул из-за спины взведенный арбалет. Друга с места прыгнула на кого-то большого. Мелькнула мысль - нечто из двухэтажки? Проворонили?
Шум... Силуэт...
Миха выстрелил, не целясь. Попал. Да еще и в кого.
(предоставляю на суд общественности первую часть 18 главы, если это можно так назвать. Работа над главой до конца будет длиться еще неделю, как минимум. Посему - прошу любить и жаловать. С ув. Автор.)