Матвеев Владимир Леонидович пришел работать к нам, когда ему было за тридцать, но выглядел он старше, и жизнь прожил до этого достаточно сложную. Он казался, из-за пережитого, опытнее нас, был суров и ироничен, но, в то же время, редкостной доброты человек.
Он создал в интернате, в классе, в коридоре, на лестничной клетке и еще где угодно условия для жизни растений и животных, которых только можно было себе представить в наших условиях. Всякие рыбы и рыбки, пресмыкающиеся и млекопитающие, пальмы, цветы и другие диковинные травы.
Дети приобретали знания о живом мире не только по картинкам или макетам, но живьем. Учились понимать смысл существования, ценить и уважать создание природы, но главное, воспитывались в уважении, любви к окружающему миру.
В его "рукотворном" кабинете-лаборатории было все, что только можно себе пожелать из научных приборов и явлений. Все это жило, крутилось, вертелось, работало, было доступно и как-то просто, реально и естественно, как сама жизнь.
Матвеев был, казалось, чрезмерно строг на уроках. А именно: он требовал от учащихся собранности и готовности к работе строго к началу занятий, без, буквально, секундной задержки. Сам всегда был организован и предельно пунктуален.
В начале учебного года он тратил достаточно много энергии на организационные моменты в классе. Эта "репетиция" длилась два-три дня. Потом же, весь год, не возникало проблем с дисциплиной. Когда вставал вопрос, а почему, мол, учитель придерживается такой строгой дисциплины, то объяснения были просты и логичны: "Порядок нужен, чтобы не нарушить покой живого мира недисциплинированным поведением восторженных учащихся."
Учитель не заставлял учиться, а завлекал окружающей обстановкой, своей верой, свой убежденностью, своей внутренней энергией. Ученики вживались в мир живой природы глубоко и системно. Они и после урока, как должно происходить по замыслу учителя, продолжали "мыслить и чувствовать", жить вместе с лягушками, птичками, червяками, бабочками, цветочками, травинками.
Матвеев вел уроки биологии и химии, но его подопечные разбирались и в физике, и в математике, и в географии. "А как же без системного взгляда можно понять природу?" - Говорил учитель.
Дети на занятиях усваивали гармонично и эффективно знания. Оправданий, что мы, мол, не знаем что-то из других предметов просто не принимались. "Если, милый друг, желаешь понять и полюбить мир, будь любезен изучить физику, химию и все что надо для этого!" - Еще одна фраза, которая часто повторялась на уроке.
А результатом работы учителя были глубокие знания и цельное восприятие окружающего мира учащимися, что бес сомнения наиважнейшее. Но еще ценнее в практической педагогике Владимира Леонидовича было следующее: он учил будущее поколение трудиться, воспитывал дисциплинированность и ответственность за поступки, за мысли. Бывая в гостях в семьях наших бывших учащихся, с наилучшими чувствами подмечаю, как его воспитанники, подсознательно продолжая методику своего учителя, повторяют его слова и способы. В этом и есть неразрывная "педагогическая преемственность" культуры.