Аннотация: Улучшенный вариант идентичного произведения. На мой взгляд - улучшенный
КАК ПОЯВЛЯЮТСЯ СКАЗКИ.
(с чего начинаются сказки)
Пролог
С чего начинаются все сказки? Наверное, с того, что:
- Давным-давно, в неком царстве-государстве, за тридевять земель и трижды по десять морей жили-были...
Или нет, обычно сказки начинаются с того, что однажды на площади вольного города мастеров появляется старик в высоких сапогах-ботфортах, в шляпе с пером и в плаще-накидке поверх камзола. В руках старик держит похожий на гусли инструмент, и вокруг этого старика собирается стар и млад ... Хотя, пожалуй, тоже нет. Скорее, сказки начинаются так:
Белесый густой туман клубится на подступах к реке, свисает тяжелыми комьями с веток деревьев. Солнце, блеклое и неторопливое, еще только-только выкатывается из своей постели где-то у юка на куличках. Очень сыро и очень холодно.
- Вставайте, Ваше Величество! - молодой паж приподнял накидку из плаща руми, накидку, закрывающую вход в шалаш, и осторожно дернул за край мохнатой шкуры, укрывающей спящего.
Из-под шкуры показалась голова с белокурыми волосами, а вслед за головой появилась и тонкая, женская рука с золотым браслетом на запястье...
Впрочем, тоже нет. Вероятно, сказки появляется по-разному и у каждой из них своя история. Но, вот, эта сказка началась с того, что:
В далекие-далекие времена, на широкой-широкой равнине, у слияния двух больших рек, лениво несущих свои воды к синему-синему морю-океану, стоял Город. Большой Город, знаменитый Город. Город мастеров и купцов, художников и поэтов... Город был горд собою и богат, и слава о нем и его мастерах, строящих дома небывалой красоты; купцах, способных привезти даже дивный рог зверя Ырх из волшебной страны эльфов; художниках, писавших картины - и в полном мраке ночи солнце сверкало с их картин и грело; и сказителях, воспевавших простые человеческие чувства так, что слушавшие их сходили с ума от любви и плакали от горя горького... В цветущих долинах и продуваемых горячим ветром пустынях юга, в подпирающих небо горах и покрытых сухой полынь-травой степях востока, в скованных льдом и белым снегом холодных землях севера и густых лесах запада - всюду слышали о Городе.
Но однажды беда подступила к Городу, враг пришел на равнину и двинулся на завоевание Города...
Развеет ветер прах погибших и смрад мертвых тел больше не поплывет над равниной, забудут навеки о существовании Города... Вечность посмеется над словами и делами живших в нем. Изменят русла реки и горы встанут там, где были долины. И никто не сможет найти место, где сошлись в последней битве жители Города и чужая орда...
Исказились имена и подвиги героев. Ушло в небытие само время, стало сказкой, стало мифом... О добре и зле, об асурах и дэвах, титанах и богах, о Рагнареке... Воздалось должное трусам и смельчакам - умножился страх одних, и безудержная храбрость других... Но навсегда осталась память об этой битве! И навсегда осталась легенда, легенда, ставшая сказкой... Сказкой о тех, кто сражался в этой битве, сказкой о воительнице Кайе, светлоокой Кайе...
Кайя смотрела на последних своих воинов - солдат и горожан, мастеров и книгочеев, простых торговцев и обычных ремесленников... Мужчин и женщин, стариков и юношей. Вон тот, в помятой кирасе, с перевязанной рукой... Мясник. Еще недавно он был за прилавком и продавал мясо. А, вон тот, с огромной секирой в руках - подмастерье кузнеца, того кузнеца, что погиб вчера у ворот. А за ним, туда дальше... Женщина с узким мечом и ее худенький сын... Кайя видела их раньше, они жили в доме рядом с храмом... Кайя знала их, как знала всех, кто пришел сюда, вместе с ней, на это поле. Она знала их всех! Это были ее люди, жители ее города! Те, кто еще остался жив и сумел сюда прийти... Увели из Города детей и немощных, успели уйти женщины в тягости, а остальные пришли сюда! На это поле! Пустым остался Город. Разрушенные стены больше не защищали его и люди пришли сюда. И она, Кайя, поведет их в последнюю битву...
Рубленные, мятые доспехи, запекшаяся кровь и глаза, горящие глаза...
Конь гарцевал под Кайей, она сняла шлем и белокурые волосы рассыпались по плечам... Последняя правительница Города, последняя его королева... Паж, уже не ребенок, но еще и не юноша, единственный оставшийся из ее пажей - повис на уздечке ее коня, взял из рук шлем...
Все... Все, кто способен, кто в силах был держать оружие, пришли на это поле, поле между двумя ручьями. Последние горожане славного Города, последние его защитники. Всадники и пешие, молодые и старые, раненные... - ведь, смерть в бою не страшна, страшно остаться одному и умирать за стенами пустого Города - ...женщины, чьи дети и мужья уже остались навсегда...или сейчас останутся навсегда на этом поле; сестры, чьи братья, влюбленные, чьи любимые... Даже эльфы и гномы, диковинные на вид баньши и вечные враги эльфов пикси, все... Все, кто прибыл с последними караванами в Город, не остались в стороне.
- Мы можем уйти, - сказал Кайе предводитель эльфов, зеленоглазый русый лучник, - но кто после этого скажет, что мы не трусы? - И посмотрел прямо в глаза Кайе. И поддержали эльфа остальные Иные.
- Мы остаемся! - сказали они и были на стенах Города, и уцелевшие вышли сюда, на это поле.
Здесь, на этом поле, они и останутся - Кайя знала это, как знал это и каждый из них, как знал это каждый, кто стоял сейчас перед нею, в рядах последних ее воинов. Как знали это они все! Но врагам теперь никогда не суждено завоевать Город! Никогда! Ибо нельзя завоевать то, чего больше нет!
- Воины! - встала на стременах и подняла меч Кайя, салютуя всем, находившимся на поле. Конь заходил под нею, ступая копытами то взад, то вперед... - Я приветствую, я рада вам, воины! - крикнула Кайя.
- Кайя..!Кайя..!Кайя..! - гул понесся по рядам воинов, последних жителей Города.
- Аой, королева! - грохнули копьями, топорами, молотами и мечами о щиты Чужие, но теперь уже навсегда свои - эльфы и пикси, гномы и баньши.
- Воины! - снова крикнула Кайя, вздергивая коня на дыбы, и указывая мечом на лес позади себя. - Там враг... Но... Но мы обманули его, воины! - засмеялась Кайя. - Обманули, несмотря на его коварство и силу.
Из леса вышла и остановилась шеренга, закованных в железо чужаков. За первой шеренгой последовали вторая и третья...
- Мы погибнем, воины, но никто и никогда не сможет сказать, что покорил Город! - крикнула Кайя. Конь попятился под ней. - Воины! Горожане славного Города!
Вражеские шеренги растянулись на всю ширину поля, завизжали деревянные дудки, загудели кожаные барабаны... Орда двинулась вперед...
- Наши дети запомнят нас и расскажут потомкам! - Конь Кайи остановился. - А потом они вернутся и отстроят Город заново... Воины! Они будут счастливее нас!
Первые камни из вражеских пращей упали под ноги коня Кайи. Воины в первых шеренгах чужаков опустили пики...
Кайя развернула коня к врагу. Повинуясь воле наездницы, конь чуть-чуть присел на задние ноги и Кайя выхватила шлем из рук пажа.
- Воины! - надевая шлем, опять крикнула она. - За мной, воины! Смерть не страшна. Ведь, мы уже бессмертны! - И конь Кайи прыгнул вперед. Счастливо засмеялась светлоглазая королева и, набирающей разбег лавиной, сметающей все на своем пути лавиной, устремились вперед последние воины Города, последние его защитники...
Часть 1
Путешествие гнома
Глава 1
Жил - был гном! То есть, жил да был не шибко казистый, но и не шибко страшный, средний такой гном. И решил гном однажды пойти из горы, в недрах которой жил, на свет посмотреть, узнать - кто чем живет, чем дышит и что делает...
Седобородый Крекер Заморский пробился через толпу своих сородичей, собравшихся в огромной, освещенной фонарями пещере и, кряхтя - как-никак, на днях 2 сотни лет исполнилось, подсаживаемый руками более молодых и шустрых гномов, влез на медный стул - трон. Стул на единственном возвышении в центре пещеры.
- Тише-тише, - усевшись на трон, закричал Крекер надтреснутым голосом, успокаивая собравшихся сородичей. Подождав, пока гномы немного утихомирятся, Крекер обернулся к стоящему в стороне от всех гному.
- Так это правда, Ай-яяй Неказистый? - спросил он у гнома. - Правда, что ты хочешь покинуть нас, чтобы увидеть Внегорье?
Маленький гном, одетый в короткие, а не длинные, как у всех, штаны и под ними красные, с белыми полосами, гетры, смущенно затоптался на месте.
- Ишь, как принарядился, - пробормотал с трона Крекер, - в мое время гномы так не наряжались...
- Да! - услышав последние слова Крекера, возмущенно закричали и затопали ногами все гномы, присутствующие в пещере. - Не наряжались... И пусть он скажет, куда идет!
- Тихо-тихо, - снова зашикал на сородичей Крекер, почесывая пальцем кончик своего длинного горбатого носа, - я сам спрошу!
Гномы замолкли.
- А куда ты идешь, Ай-яяй Неказистый? - громко, чтобы слышали все, спросил старейшина.
- Хочу посмотреть Внегорье, - тихо, но твердо ответил гном, которого Крекер назвал Ай-яяем Неказистым.
- Весь мир делиться на Горье, где живут гномы и Внегорье, где живут не гномы, -нравоучительно произнес Крекер и поднял кривой указательный палец вверх, как бы призывая всех гномов в свидетели своих слов.
Сородичи Крекера внимательно проследили за пальцем старейшины... В пещере наступила уважительная тишина.
- А что там? - спросил, в этой тишине, самый бойкий из гномов - драчливый подмастерье Ран-Задира.
- Где там? - переспросил Крекер у Задиры.
- Вверху! - уточнил гном. - Там, куда указывает твой палец!
Крекер посмотрел на свой торчащий палец...
- Там, - начал он... Идиоты, - брызжа слюной, неожиданно заорал он, - я никуда не указываю!
Гномы, держась за животы, гнусно захихикали.
- Знаем - знаем! - закричали они, покатываясь со смеху. - Однако у тебя такой корявый палец...
- Дубины! - снова заорал Крекер. - Кретины! Оболтусы! - уже успокаиваясь, добавил он. - И, вообще, я не к вам обращаюсь, а к нему! - снова указывая пальцем, но уже на Ай-яяйя, старейшина. - Слышишь, Ай-яяй, я к тебе обращаюсь!
- Слышу-слышу, - пробормотал гном-отщепенец.
- Так, вот... О чем это я? - громко спросил Крекер.
- Об идиотах, кретинах и оболтусах! - хором подсказали собравшиеся в пещере гномы Крекеру.
- Да-да, именно. Идиоты и оболтусы! Но речь, сейчас, не о вас... - Старейшина помолчал немного, а затем поинтересовался у стоящего отдельно гнома: - Ай-яяй, а ты знаешь, что настоящий гном не должен болтаться по Внегорью?
- А я хочу посмотреть Внегорье! - упрямо повторил гном.
- Тише! - Крекер Заморский опять поднял руку, призывая снова расшумевшихся гномов к порядку. И, тут же, сам нарушив тишину, спросил: - Все слышали, что он сказал?
- Все! - хором подтвердили гномы.
- Ага,- произнес Крекер, - есть повод задуматься... - и, не закончив предложение, старейшина замолчал.
- Раз я сказал, что есть повод задуматься, я должен задуматься, - помолчав, сообщил гномам старейшина некоторое время спустя. И добавил: - А теперь я еще должен поразмышлять - почему Ай-яяйя не желает прислушаться к моей мудрости... - И Крекер Заморский приготовился повторно замолчать.
- Не пускай его, старейший, - не давая Крекеру очередной раз впасть в ступор, выскочила вперед коренастая плечистая гномиха. Подперев толстыми руками крутые бедра, она стала перед Крекером. Дернув большой, как у всех гномов, головой и, отбросив со лба темную челку, она добавила: - Это он от наших малюток сбежать хочет!
Не прекращавшие, несмотря на все уговоры Крекера Седобородого, шуметь гномы, мгновенно затихли - мужчины раскрыли рты, а женщины энергично стали толкать друг друга в бок.
- Это каких - таких малюток? - спросил Крекер озадаченно, ерзая на своем троне и тоже раскрыв рот, затем, правда, закрыл его, поскольку сообразил, что для старейшины гномов несерьезно сидеть на троне с раскрытым ртом... Крекер снова поерзал на троне и, наконец, наклонившись к гномихе, тихо спросил - Агниока, а разве у тебя есть малютки?
- Нет, - игриво повела широким плечом гномиха. - Но будут... Если он останется, будут! - уточнила гномиха, угрожающе развернувшись к Ай-яяйю. - Куда он денется! - сурово пояснила она.
- Ага - ага, - забормотал ошалело Крекер. - Конечно, будут... - И обронил: - И в самом деле, куда... - Старейшина замолчал, потом, все же, не выдержал и промолвил: - Ишь ты!
- Старейший... старейший, - встал на цыпочки и вытянул в сторону уха Крекера перемазанные жиром, свернутые в трубочку губы, Рубило Бесталанный, известный всем в пещере ябеда.
Крекер даже не заметил, как Рубило подобрался к трону.
- А Агниока прошлой ночью подралась с Кайлом и Буравчиком-Жлобом и поставила каждому по гузяку, - зашептал на ухо старейшине Рубило, закладывая, требующую не отпускать Ай-яяйя, гномиху. - А Второму Фонарщику она пообещала показать огненную саламандру и поставить собственный фонарь под глазом, если он не перестанет обзываться!
Крекер уважительно посмотрел на стоящую перед ним даму, на ее кулаки...
- Да, - крякнул он. - Она может... Ну, что, войдем в положение дамы? - кашлянув, громко спросил старейшина у гномов, уже вслух, не стесняясь, обсуждавших перспективы замужества Агниоки и шансы Ай-яяйя на побег от нее.
- Тише-тише, - одновременно, снова призывая к порядку, сказал Крекер.
Откуда-то, из прохода-штольни, ведущей из пещеры в глубину горы, послышался дробный топот и в пещеру ввалились еще двое гномов, опоздавших на общее собрание. Даже издалека было видно, что у обоих на лицах, под глазами, рядом с большими носами, лиловели крупные, солидные фиолетовые синяки.
- Хм, - сказал Крекер, глянув на физиономии опоздавших гномов. - И где же вы были, добры молодцы Кайло и Буравчик-Жлоб?
- Старейший, я же просил не называть меня этим обидным прозвищем "Жлоб"! - прогундосил Буравчик-Жлоб.
Соплеменники Кайла и Буравчика обидно захохотали, тыкая пальцами в побитых гномов...
- Так, - перекрывая хохот сородичей, закричал Крекер и даже привстал на троне, чтобы его лучше было видно и слышно, - я принял решение! Слышите? Молчать всем! - Старейшина дождался тишины, а затем произнес: - Сейчас теплая пора, - гномы в пещере притихли, слушая его, - пусть Ай-яяй идет куда хочет! Но к осеннему выбору невест и ярмарке он должен вернуться назад!
Забросил гном на плечи мешок с припасами, чтобы не помереть с голоду в первое время, палку взял крепкую - сдачу дать кому или зверье отогнать, приделал на пояс острый нож для мелочей всяких и попрощался с многочисленной родней - а гномы все родня между собой и в этой горе их жило не менее 3 сотен. Потом, семеня ногами, потопал к выходу из горы.
- Иди-иди! - бросила Агниока и швырнула в Ай-яяйя рваным башмаком, из кожи горного чуда-юда.
Ай-яяй едва успел увернуться от тяжелого башмака и вздохнул.
- Но только попробуй не явиться на выбор невест, - крикнула ему вслед Агниока, - пожалеешь, что родился!
Ай-яяй представил себе, на секунду, разъяренную Агниоку, ее пышущие огнем глаза, крепкие руки, массивные бока...и еще быстрее засеменил прочь из пещеры. На спине у него покоился мешок с разными припасами и мелочами на первое время, на поясе висел нож, а в руке он сжимал окованную железом палку - сдачу дать кому или отбиться от зверья.
Выйдя из горы, Ай-яяй втянул ноздрями горбатого носа воздух. Пахло незнакомыми цветами и еще чем-то таким, вкусным! Ветер ворошил густые волосы Ай-яяйя, прохаживался по траве. Далеко внизу под горой виднелся лес, но это внизу, а здесь, у выхода из горы, шелестела только трава. Высокая, по пояс Ай-яяю, она окружала гнома со всех сторон. И это говорило о том, что он находится во Внегорье, а не с внутренней стороны гор.
Ай-яяй натянул на голову старую кожаную шапку-клобук и отважно шагнул вперед... Однако тут же заметил, что его передник, торчащий из-под кафтана, передник, без которого не может обойтись ни один уважающий себя гном, порвался. А на правом башмаке чуть-чуть отстала подошва. Передник был скроен из кожи молодого драконыша, сброшенной им во время линьки - наглое и скандальное семейство драконов жило в самом центре Горья, в его самой большой долине - и Ай-яяй очень гордился своим передником. А башмаки были сделаны из шкуры самого чуда-юда. И потому Ай-яяй немного огорчился. Однако стоит ли горевать и начинать свой путь с прохудившейся одежонки, если ее можно починить?
- Оп! - воскликнул Ай-яяй и, быстро присев на землю, извлек из заплечного мешка инструмент - шило, тонкую иглу и жилы, принесенного драконами с равнин, убитого ими большого зверя с рогом на голове.
- Раз-два и готово... - напевал Ай-яяй, сдвинув на затылок шапку, зашивая передник и укрепляя подошву, - эка невидаль, передник порвался...
Сложив шило и остатки ниток опять в мешок, Ай-яяй встал, расправил зашитый фартук и провел пальцем по шву. - А ничего получилось, - подумал он, слегка удивляясь своему таланту портного, и даже оглянулся на родную гору. Вход в гору, он же выход, огромным черным ртом недоуменно таращился на Ай-яяйя - давно уже никто не покидал его. А по обеим сторонам от входа, словно охраняя его, вздымались вверх, к серому небу, мрачные стены скал...
- И-эх! - вздохнул Ай-яяй и поправил клобук на голове. Затем снова вскинул мешок на спину, взял посох и смело посеменил вниз по траве. А идти было трудно, потому что трава была мало того, что высокой, так еще и колкой. И все время хлестала его по ногам...там, где они были неприкрыты короткими штанами и гетрами. Иногда спуск становился очень крутым, и тогда Ай-яяю приходилось упираться посохом в землю, чтобы не упасть. Но на душе у Ай-яяйя все равно было легко и радостно... И, вдруг, в траве что-то зашипело. Ай-яяй даже подпрыгнул от неожиданности и сразу же отскочил в сторону. Потом осторожно раздвинул окованной железом палкой траву... Большая гладкая змея, свернувшись кольцом и приподняв треугольную плоскую голову, недовольно смотрела на Ай-яяйя, высовывая наружу раздвоенный язык. Ай-яяй не очень хорошо понимал змеиный язык, но, все же, разобрал ее слова: - Шш-шмотри, куда костыли ставишь, деревенш-шина!
- Па-адумаешь, - даже не собираясь обижаться, произнес Ай-яяй, и аккуратно обошел рассерженную охотницу на мышей, жучков-паучков и прочую мелкую живность. А потом продолжил свой путь.
Лавируя между тут и там прячущимися в траве увесистыми, а некоторыми даже очень увесистыми, камнями, Ай-яяй, насвистывая, продолжал спускаться по траве вниз. И спускался до тех пор, пока не увидел близко темнеющий лес.
- Уф, - сразу остановился гном. Лес был для Ай-яяйя не самым приятным местом - в окрестностях горы, в которой жили родичи Ай-яяйя, леса, как такового, не было, а там, где он был... Сородичам Ай-яяйя приходилось спускаться за лесом в долину, где жили драконы - там лес был, но драконы считали его своей собственностью и нагло требовали даже за сгнившие деревья и корявые сучки самоцветные камни...
- Уф, - еще раз вздохнул гном. Но деваться было некуда, или идти через лес, или... Или возвращаться назад, в Горье.
Опять посмеются над ним собравшиеся в кучу, по случаю его возвращения, гномы и слова обидные кричать станут - это у гномов в натуре, потешаться над незадачливыми своими сородичами...
Подумал гном, подумал, да и достал из заплечного мешка-котомки отполированное до блеска бронзовое зеркальце. Посмотрел Ай-яяй на себя, мысль умную... - А очень даже казистый я гном, только бороду расчесать малость... - в голове погонял туда-сюда, потоптался немного стянутыми башмаками - ничего, крепко держаться, оборотился вокруг себя, сплюнул, да и вошел в лес...
Ай-яяй только на минуту опять представил себе ухмыляющуюся Агниоку...и сразу же, перехватив поудобнее клюку, воскликнул: - Чему быть, того не миновать! - И решительно вошел в лес.
Яркое солнышко, до сих пор охотно сопровождавшее Ай-яяйя, при приближении гнома к темно-зеленым зарослям, испугано попятилось назад, а затем и вовсе сбежало куда-то. Ай-яяйя накрыло тенью громадных сосен, раскидавших свои лапы-ветви во все стороны. А между лапами этих сосен нахально стояли мохнато-бородатые низкорослые ели, явно недовольные вторжением Ай-яяйя в их колючее царство. Гном осторожно ступил на мягкий пружинистый ковер из травы, сучков, шишек, веток, иголок... Посмотрел себе под ноги, чтобы не упасть, случайно зацепившись за нагло выставленный чей-нибудь узловатый корень. Отвел рукой недоброжелательную ветку ели, перебрался через упавший ствол... И зашагал по лесу. Кое-где сосны и ели, собравшись в круг, образовывали небольшие чистые полянки и тогда солнце вновь возвращалось к Ай-яяйю, светило ему в лицо, разукрашивало воинственно насупленные ели. Шаг за шагом, Ай-яяй продвигался вперед. Уповая на свое врожденное чувство пространства, гном шел, не отклоняясь ни на йоту от выбранного им направления. Вот уже и лес, вроде, пореже стал и сосны постройнее и выше. Куда-то подевались ворчливые дядьки - ели, и солнце то тут, то там пятнышками скакало по земле. Исчез под ногами мягкий подлесок из веток, шишек, сучков и один лесовик знает чего, местность стала более пологой, и небо, как бы, повыше. А на верхушках деревьев стали перестукиваться чудные птицы - Ай-яяй раньше никогда таких не видел. В его родном Горье кроме нудных и дремучих - даже покалякать с ними не о чем, одна лишь еда на уме - горных орлов никаких птиц не водилось. Лесные птицы, время от времени, роняли сверху на гнома какую-то шелуху - перья, кусочки коры, веточки, еще что-то...
Уже ничего не боясь и даже насвистывая, как умел, мелодию "Вечернего скрежета по сковороде" - лауреата большого и малого музыкальных конкурсов гномов, общепризнанного лидера продаж на всех ярмарках Горья, победителя 5-го песенного турнира народов Горья и ближайшего Внегорья - авторитетное жюри в полном составе сбежало, узнав, кто автор данного произведения...сбежали все, кроме судьи-гнома, который и присудил победу "Вечернему скрежету...". "Вечерний скрежет" был безусловным творческим успехом композитора Валуна Бездарного, хотя, завистники и поговаривали, что Валун не только бездарен, но и бесчувственен, ибо выдержать то, что он сочинял... Но, тем не менее, знаменитого композитора знали даже драконы - предыдущее их семейство, обитавшее в центре самой большой долине Горья и обладавшее кое-каким музыкальным слухом, всем семейством и покончило с собой, едва услышав первые аккорды нового произведения Валуна Бездарного. А старикашка-дед нового, поселившегося в долине, драконьего семейства, во всеуслышание объявил, что, несмотря на больную печень, самолично сожрет всякого, в ком, хотя бы, за версту заподозрит музыканта. И не посмотрит, кто он, этот музыкант, будет по происхождению - гном, гоблин, тролль или какой другой нации... Впрочем, все это предыстория. А, пока, Ай-яяй с каждым шагом все больше и больше углублялся в лес. По его меркам он шел уже более 4 часов и живот Ай-яяйя, вот-вот, готовился выступить с пламенной речью на тему о тысяче и одном способе приготовления вкусной и здоровой пищи. Но, внезапно, деревья впереди Ай-яяйя раздвинулись, между ними заблестела полоска воды и гном услышал звуки дудочки, завораживающие и манящие. Ай-яяй насторожился.
- Точно, дудочка, - подумал он и рванул туда, где слышалась музыка. А мелодия все нарастала и нарастала, маня своими руладами и переливами. Ай-яяй даже запыхался, бежавши... А, потом, когда мелодия стала совсем близко, он остановился и дальше начал ступать тихо-тихо, чтобы не спугнуть неведомого музыканта.
На берегу маленького аккуратного озера, со всех сторон окруженного ровными высокими соснами, на выступающем из травы корневище сосны сидело никогда прежде не виданное Ай-яяйем существо. Похожее и одновременно непохожее на гнома, покрытое от шеи и до пяток короткой коричневой шерстью вместо одежды. На смуглой, абсолютно лысой голове существа торчали два толстых, спускающихся на спину, закрученных в дугу рога. Существо играло на маленькой тонкой дудочке, искусно перебирая по ней длинными коричневыми пальцами, а чуть сбоку, на очищенной от сосновой хвои, поляне, парами кружились под его музыку тонкие, очень красивые, почти небесные создания, одетые в клетчатые юбки и ростом с Ай-яяйя.
Ай-яяй спрятался за ближайшее дерево, чтобы не спугнуть диковинных танцоров.
Доиграв мелодию до конца, странный музыкант опустил дудочку, но мелодия все еще продолжала плыть над озером. Пары танцующих распались и Ай-яяй увидел, что это просто женщины, нарядно одетые, хрупкие - на взгляд гнома, привыкшего к коренастым своим соплеменницам, очень красивые, но красота их весьма необычна, и длинноволосые. Они негромко щебетали-переговаривались между собой, смеялись и, едва не подметали подолами длинных юбок, траву.
Ай-яяй во все глаза смотрел на непонятных существ и, наконец, решился как-то обозначить свое присутствие.
- Кыххх, хыы, е-хэ-хэ! - негромко кашлянул Ай-яяй и вышел из-за ствола громадной сосны.
Длинноволосые женщины и диковинный музыкант повернулись в его сторону.
- Ура-я, о-мен ши-и-ша! - воскликнула одна из женщин, та, которая была с вплетенными в золотисто-русые волосы маленькими еловыми шишками. - О, брат-и-ирт о-мен!
Ай-яяю показалось, что он не то, чтобы не понял, скорее не расслышал, о чем сказала женщина. Однако говорить об этом он постеснялся.
- Каис мак ши-и-ша о-ири?- спросила ещё одна женщина у него.
Ай-яяй не знал, что ответить. Язык женщин напоминал шелест травы, дыхание ветра, однако... До Ай-яяйя дошло, что он просто не понимает их языка, и ему было неловко. На всякий случай, он посмотрел на музыканта - вдруг, тот поможет ему понять, что говорят эти тоненькие женщины, но музыкант лишь удивленно взирал на Ай-яяйя большими и влажными карими глазами.
Женщины окружили Ай-яяйя и одна, с густыми прядями светло-рыжих волос, ухватила гнома за рукав кафтана.
- Ши-и-ша о-вариназ! - радостно, Ай-яйяю показалось, что радостно, взвизгнула она. И тут же повторила на понятном для Ай-яяйя языке: - Ты гном!
- Вариназ, вариназ! - засмеялись чудные женщины. - Зачем ты пришел к нам, гном-вариназ? Потанцуй с нами, гном!
Женщины закружились вокруг Ай-яяйя, диковинный музыкант снова заиграл на дудочке, та женщина, что тянула Ай-яяйя за рукав, взяла гнома под руку - Ай-яяйю померещилось, что козлиное копыто на миг вылезло из-под длинной зеленой юбки... и ноги Ай-яяйя сами собой пустились танцевать.
Глава 2
Очнулся Ай-яяй, когда солнце уже клонилось к вечеру. Он лежал на вытоптанной траве, на берегу полузаросшего большими желтыми и белыми цветами, лесного озерца и вокруг никого не было - ни красивых длинноволосых женщин, ни чудного музыканта. Только ноги Ай-яяйя, время от времени, дергались сами собой и болели так, будто он с раннего утра и по самый момент пробуждения только и делал, что отплясывал горным козлом. И еще страшно хотелось пить и есть. Ай-яяй оперся локтем на землю и, несмотря на кружащуюся голову, попытался сесть.
Он помнил, как спускался от горы вниз, как шел потом по лесу и набрел на...на... Женщин он помнил, музыканта помнил и как его в круг потянули, как залихватски и сумасшедше отплясывал под рулады дивного музыканта и женщины хлопали ему, помнил... И все, дальше ничего. Дальше, как отшибло.
- О-хо-хо, - простонал Ай-яяй и дрожащими руками полез в мешок за прихваченными из дома медовыми лепешками и баклагой с подземной ключевой водой. А, и не тут-то было. Мешка не было, и куда он подевался, Ай-яяй вспомнить не мог. Не мог и все! Ай-яяй в панике кинулся ощупывать пояс под кафтаном - хвала предкам, мешочек с самоцветными камешками, врученный ему старейшиной Крекером, на всякий случай, перед уходом Ай-яяйя, и нож, хоть, и сбились под передник, но были на месте.
- Хы-хы, - облегченно вырвалось у гнома, больше он, все равно, не мог ничего сказать.
Ай-яяй сделал над собой усилие и подполз к озеру - на какое-то мгновение ему показалось, что это не то озеро, где он танцевал, но Ай-яяй быстро прогнал эту глупую мысль. Наклонившись, он жадно хлебнул воды. Утолив жажду, Ай-яяй, с трудом, кое-как, встал на раскоряченные ноги и посмотрел по сторонам - а, вдруг, мешок, все же, где-нибудь рядом валяется? Но мешок не валялся. Ай-яяй прикрыл один глаз, пробормотал заклятие от пакостливого боггарта, шелудивого данни, шутника альрауна, прикрыл другой глаз... Подождал немножко, топнул ногой, при этом потерял равновесие и чуть не упал, открыл оба глаза. Мешок с припасами не появился. Тогда Ай-яяй снова прикрыл оба глаза, повернулся вокруг своей оси, опять топнул ногой, плюнул направо и налево - жаль, никто не подвернулся, и открыл глаза - все было безрезультатно. Мешка не было! Исчерпав, таким образом, все имевшиеся в его распоряжении средства для немедленного появления мешка, гном горестно вздохнул.
- Можно еще, конечно, посмотреть за деревьями, - подумал Ай-яяй, с неприязнью взирая на окружавшие небольшой клочок чистого пространства древесные стволы... Хм, однако деревья, вроде, с утра были другие...
С трудом переставляя тяжелые, гудящие ноги, подавляя позывы требующего - дай пожрать, сволочь, не то печень сверну в трубочку! - желудка... - С каких это пор я сволочь? - мимоходом подумал Ай-яяй, но спорить с собственным желудком было смешно... - Ай-яяй побрел к деревьям. Но мешка и там не оказалось. Его нигде не было. Живот гнома весь зашелся от возмущения: - Совсем оборзел, скотина! Там же лежали мои, мои любимые лепешки! Это же надо, украсть их! - Потом живот, вероятно, окончательно изобиделся на Ай-яяйя и затих, но спустя минуту ка-ак дал Ай-яяйю по почкам...резкой болью: - Бушь знать, гнида, как не кормить меня! - Ай-яяй даже согнулся от этой неожиданной боли. Его спасло лишь то, что он сунул в рот, найденный в кармане штанов... - вот, повезло дураку, - подумал, наверное, живот гнома, на всякий случай, при этом, усиленно вырабатывая желудочный сок... - заскорузлый кусок яблочного пирога. Этот кусок Ай-яяй стащил когда-то у самой упитанной гномихи в горе - у своей двоюродной сестры Жирной Жаднюги, известной всем жадины и сладкоежки, и хотел дать Агниоке, но забыл. На счастье, он так и остался валяться у него в кармане. Решив на время вопрос с едой, Ай-яяй задумался - что делать и как теперь идти дальше? Вот, юк! Он даже плюнул с досады. Ведь, сам виноват. Зачем было неизвестно с кем танцы танцевать и компанию заводить? Ай-яяю пришел на ум самый рассудительный гном в их горе - Кремень Головастый. Уж он бы не кинулся под чужую дудку кренделя выделывать и шапку свою в озеро закидывать...
- Ох, - спохватился Ай-яяй, - я, ведь, и шапку в озеро закинул... О-хо-хо!
Ай-яяй посмотрел на небо, которое быстро темнело и запахнул кафтан - хорошо, что, хоть, его не снял с себя и не закинул в озеро... Впрочем, вид у кафтана был еще тот, будто его очень долго жевали и топтали. Да, и остальная одежка выглядела не лучше. Гетры и фартук-передник измазаны во что-то желтое и липкое, штаны помяты и вытерты... Такое ощущение, что он целую неделю спал где попало, как попало и с кем попало, а, походя, еще и собирал грязь со всего леса...
- И жрать, все равно, хочется, - произнес Ай-яяй.
В конце концов, немного почистившись, Ай-яяй пошел искать место для ночлега, пока не наступила окончательная темень.
Ночью Ай-яяю снился его знакомый - громадный старый горный орел. Старик ворчливо топтался по небольшой площадке на вершине скалы, площадке, являвшейся его гнездом, чесал загнутым клювом под крылом и таращил на спящего Ай-яяйя янтарный глаз. И нудно бубнил Ай-яяйю о еде: - Козочку молоденькую надо брать с собой, козочку, а не медовые лепешки. Мясо молоденькой козы сладкое, нежное, не то, что у жилистого барана...
Проснулся Ай-яяй от чьего-то тяжелого дыхания, плохо выспавшийся и жутко голодный. И первое, что он увидел это громадные влажные ноздри огромного зверя, шумно обнюхивавшие его. Ай-яяй моментально подскочил с охапки веток и осыпавшихся хвойных иголок, на которых спал, устроившись между корневищами высоченной, толстенной сосны. Огромное животное, на четырех длинных ногах с массивными копытами, с большой вытянутой мордой и целым набором великолепных рогов на голове, нависало над Ай-яяйем, с любопытством смотря на него темными глазами. Опасности в животном не чувствовалось, но, на всякий случай, Ай-яяй застыл в неподвижности. Зверюга снова потянулась мордой к Ай-яяйю. Обнюхав его, она еще немного поглазела на гнома и, наконец, развернувшись, величественно и неторопливо пошла в лес, периодически всхрапывая и обдирая рогами кору на деревьях.
Ай-яяй понял, что спать он больше не хочет - зверюга разбудила его. А, пока... День занимался затянутым в облака, и надо было хоть какую еду поискать, иначе притупившееся за ночь чувство голода вскоре напомнит о себе. Но сначала Ай-яяйю хотелось отыскать свой посох. Ай-яяй, почему-то, был уверен, что его он в озеро точно не закидывал. Не закидывал и, более того, до последнего держал в руках. Потому как, желая покрасоваться перед лесными дамами, положил его на плечи, заложил за него руки и отплясывал гномьего гопака одними ногами, руки, все время, держа на посохе... Сломать же посох лесные девы не могли - силенок бы не хватило, а унести с собой... Тоже, вряд ли - не нужен он им. Скорее всего, закинули где-нибудь поблизости.
Посох свой Ай-яяй обнаружил засунутым в развилку меж двух деревьев. Сломать его, все же, пытались, но и в самом деле не сумели и, потому бросили, торчащим в развилке. Ай-яяй вытащил посох, поправил-зачесал назад свои, теперь постоянно сползающие - после потери шапки - на глаза волосы, и, постукивая о землю, от радости, вновь обретенным посохом, двинулся на поиски еды.
Ай-яяй, как гном приличный, живущий в горе, довольно плохо представлял себе, что такое настоящий большой лес, но лесные ягоды и грибы знал. Гном надеялся заполнить ими свой желудок до того, как он, желудок, вновь болезненно напомнит ему о своем существовании.
Чутье, обострившееся из-за голода, подсказывало ему, что ягоды где-то рядом. И вскоре Ай-яяй, действительно, обнаружил кусты с большими красными ягодами. Эти ягоды Ай-яяй пробовал раньше, они были слегка горьковаты на вкус и, в горах, меньше размером... Но выбирать не приходилось. Гном стал срывать зрелые бусины и жадно запихивать в рот, они лопались у него в руках, сок тек по его рукам, пачкал, и так уже грязные кафтан и штаны, капал на гетры. Внезапно Ай-яяй осознал, что в кустах он не один. С другой стороны, объедала ягоды здоровенная бурая лохматая животина, как минимум раз в пять, а то и в шесть большая, чем Ай-яяй. Животина порыкивала, сопела, роняла слюну, широкими толстыми лапами с кривыми когтями цепляла куст за кустом и тянула к себе, смахивая языком сразу половину ягод с ветки. А маленькие круглые глазки зверя с неудовольствием смотрели на Ай-яяйя. Гном видел подобных животин раньше, они иногда забредали в Горье...к вящей досаде драконов. Ибо в Горье эти животины нагло занимались разбоем на территории драконов, то есть прямо в самой большой долине Горья - подъедали мед у пчел, до которого и сами драконы были охочи; ловили рыбу в прозрачной речке, протекавшей в долине; собирали орехи - в общем, делали, что хотели, всячески игнорируя при этом драконов. Естественно, драконы любыми способами старались отвадить бурых зверей от Горья, но мохнатые косолапые животные - их так и звали - Мохнатычи - плевать хотели на все потуги драконов. Драконов они абсолютно не боялись и вытурить их из долины было сложно... Однако, сейчас, с каждым взмахом своего языка, животина все ближе и ближе подбиралась к Ай-яяйю, сопела все громче и все недовольнее поблескивали ее маленькие глазки. Ай-яяй понял, что пора сматываться, пока зверюга вместо ягод не принялась за него. Противник однозначно был крупнее, сильнее, и наглее Ай-яяйя. Ай-яяй аккуратно вернул на место ветку с недоеденными ягодами и спиной-спиной, не поворачиваясь, сделал шаг назад...затем еще один. Здесь он слегка присел, не сводя взгляда с уже откровенно злобно косящегося на него мохнатыча, нашарил рукой оставленную на траве, возле кустов, палку, подобрал ее и задом-задом попятился в лес. Как только животину стало плохо видно за деревьями, Ай-яяй тут же развернулся и, не думая больше не о чем, побежал прочь. Уносясь все дальше от ягодника, он со смехом представлял себе морду мохнатыча и его разгорающиеся, сначала недоумением, недовольством, а потом и откровенной злобой маленькие коричневые глазки - подумать только, какой-то недомерок-гном позарился на занятый им, самим мохнатычем, куст... Пробежав, наверное, с три пещерных перехода, Ай-яяй не выдержал и с хохотом повалился на траву. Смех душил его, Ай-яяй никак не мог забыть, как наперегонки с огромным зверем объедал ягоды. Только страшным чувством голода Ай-яяй мог объяснить свою смелость, и то, что не сбежал сразу, как только понял, кто находится в кустах кроме него. И, лишь, шустрее стал "перемалывать" ягоды... Отсмеявшись, Ай-яяй с облегчением вздохнул, хвалу Истукану Каменному и Столбу Кварцевому - предкам-прародителям и духам-защитникам гномов, ягод он наелся досыта. В конце концов, поднявшись с земли и струсив с себя налипшие веточки, сучки, травинки и прочий лесной сор, Ай-яяй, решил продолжить свой путь.
Через несколько минут он уже весело шагал по лесу, снова насвистывая "Вечерний скрежет...". Чем дальше шел гном, тем все больше и больше менялся лес. Сосны в этом лесу уже не стояли плотными рядами, и вместо сосен все чаще попадались незнакомые Ай-яяйю ветвистые, широкие и не очень высокие деревья. Их кроны и ветви зеленели маленькими лоскутками - листьями, хотя сами деревья были коричневыми или с пятнами белого и коричневого.
Примерно к полудню, Ай-яяй почувствовал, что местность опять резко пошла под уклон. А трава под ногами перестала быть сплошным ковром. Тут и там появилось проплешины голой земли и торчащие из земли камни. Пару раз Ай-яяй издалека видел бурых мохнатычей - их гном обходил заранее, а два или три раза он сам спугнул каких-то зверюшек, грызущих что-то в кустах. Ай-яяй даже попробовал погнаться за одним из них, кушать-то снова хотелось, но куда там. Зверек так сиганул по склону вверх, что Ай-яяй только и увидел куцый хвост и мелькнувшие лапы.
Время шло и гном уже начал склоняться к неутешительному выводу, что, видимо, и этим днем ему придется довольствоваться одними ягодами, а также, что, пожалуй, пора остановиться и поискать воду, ибо потребность в питье ощущалась все сильнее и сильнее.
Ай-яяй расстегнул кафтан - чем дальше он спускался вниз, тем теплее и теплее становился воздух - и стал внимательнее приглядываться к окружающим деревьям и кустам. Гном надеялся, что сможет почуять, когда поблизости окажется вода или кусты с ягодами. Но, вместо запаха воды или спелых ягод, неожиданно, Ай-яяй ощутил запах дыма. Он потянул носом воздух еще раз... Так и есть, дым! Ай-яяй обрадовался - где дым, там, наверное, и жилье! Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. Ай-яяй тут же забыл о воде и быстренько направился в ту сторону, откуда пахло дымом.
За небольшим рядом тоненьких бело-черных деревьев, покрытых шапками кудрявых зеленых лоскутьев-листочков, лес круто скатывался вниз. А там, внизу, простиралось, как показалось Ай-яяю, бесконечное поле, поле, уходящее вдаль и за горизонт. А по краю поля, прямо под горой, тянулась дорога. И на этой дороге стояла сложенная из бревен берлога. Ай-яяй не знал, как называется подобное сооружение, однако оно весьма походило на берлогу троллей. Хоть и с какими-то пристройками. Скользя по земле ногами, хватаясь рукой за что попало - кусты, камни, а то и просто траву, притормаживая, где возможно, посохом, Ай-яяй стал спускаться вниз. В конце спуска он, все же, не удержался и упал. Дальше Ай-яяй уже катился, но до ровной земли оставалось немного, и он ударился не сильно. Охая и ахая, он встал с земли и, в первую очередь, привел в порядок свои волосы - непривычно гному без клобука, волосы на глаза падают, листья всякие лезут. Потом отряхнул одежду, пусть и грязную, и подобрал, упавший рядом, посох. После чего направился к строению. Берлога имела четыре ровные стены, перекрытые сверху еще двумя, только под углом и поменьше размером, стенами. И из одной из верхних стен выходила труба, по мнению Ай-яяйя - весьма коряво сделанная и выпускающая, периодически, клубы дыма.
Трава вокруг этого непонятного сооружения была вытоптана, а от самого дома пахло едой и исходил невнятный шум. В прорубленном же в стене дома и подслеповато смотрящем на Ай-яяйя проеме, затянутом какой-то мутной пленкой, мелькали чьи-то фигуры. Ай-яяй на секунду задумался - с одной стороны кушать и пить хотелось сильно, да, и постираться нужно, а с другой... Кто хозяева в этом доме? Кроме своих сородичей-гномов и гномов из Трехглавой вершины и Корявого склона, а также гномов с дальнего конца Горья, Ай-яяй видел только еще троллей и гоблинов. Они тоже жили в Горье, но, опять-таки, для троллей это строение было маловато, да и предпочитали они строить свои жилища из камней, а гоблины строили иначе. Ай-яяй слышал еще о сидах, привозящих иногда товары на ярмарки в Горье, но они обитали возле большой воды, а где здесь большая вода? И если эта искусственная пещера-дом, все-таки, их жилье, то, как они отнесутся к гному? В Горье поговаривали, что сиды не очень-то гостеприимны... На всякий случай, Ай-яяй решил сначала обойти строение по кругу и все осмотреть.
С той стороны, где к дому примыкали огороженные брусьями пристройки, до гнома донеслись очень даже знакомые звуки. Так похрюкивали и визжали нахрапистые, с малюсенькими глазками и большим расплющенным носом животные, бродившие небольшими стадами по Горью. Обойдя дом, Ай-яяй увидел приземистое сооружение, из которого и доносились знакомые звуки. А еще за оградой дома находился навес, под которым топталась парочка незнакомых гному животных. Эти животные напомнили гному
того громадного рогатого зверя, что навестил его спозаранку в лесу. Правда, они были поменьше размером, без рогов и одно из них жевало сложенную под навесом большую кучу сухой травы. Под навесом же находилось и длинное вытянутое сооружение из обтесанных деревьев на четырех круглых катышах- колесах.
- Перевозка, - сообразил Ай-яяй. Такие были и у гномов в Горье, только эта была намного шире и длиннее, и колеса у нее были из дерева, а не из полос железа, как делали в Горье.
Ай-яяй покрутил носом, совсем рядом вкусно пахло жареным мясом. Он чуть скосил глаза и увидел сбоку от себя остатки большого кострища, на котором, видимо, недавно жарили мясо. Костер еще дымился и по обеим сторонам его стояли "в боевой готовности" рогатины - лишь перекладина-вертело отсутствовало. А рядом ни души. Ай-яяй только вдохнул полной грудью, сохранившийся в воздухе аромат подгоревшей мясной корочки... И тут, неожиданно, его окликнули. Из неказистого узкого строения позади маленького дома с хрюкающими животными, строения, которого Ай-яяй сразу не заметил, вышел, подвязывая веревкой полосатые, оборванные к низу штаны, гном. Почти подросток, моложе, чем Ай-яяй, но гном!
Ай-яяй даже не успел обрадоваться тому, что это его соплеменник. Возмущение переполнило его - подросток явно не испытывал никакого уважения к Ай-яяйю, а, ведь,
Ай-яяй был старше этого хама. Да. в Горье за такое бы...
- А ты кто такой? - тоже грубо спросил Ай-яяй.
- У нас харчевня для приличных... - начал было подросток, но, внезапно, его прервали.
Криво сколоченная, крепкая дверь искусственной пещеры-четырехстенка отворилась, и из проема дверей чей-то женский голос проорал: - Кувень, паршивец, ты где? - Проорал на языке гномов, также, как подросток, чуток растягивая слова.
Юный гном спохватился и, уже не обращая внимания на Ай-яяйя, бросился к двери. Подумав, Ай-яяй направился следом за ним.
- В любом случае, - решил Ай-яяй, - кушать хочется и здесь есть гномы.
Глава 3
Подошел гном к дверям дома, а дом-то громадный, даром, что для троллей маловат.
Зато гномов в нем может поместиться... Ого-го! Вошел гном в дом, а, и в правду, народу в нем! Кругом столы стоят с лавками и все заняты. И все сплошь гномами виду необычного, в одеждах ярких. Бород ни у кого нет, только усы у всех, и волосы в косички заплетены. И все едят и пьют. И вооружены все тоже, топоры боевые у каждого, будто враги рядом. Пожал плечами Ай-яяй, но коль уж вошел...
В маленьком помещении, занимавшем чуть ли не полдома, было тесно от наполнявшего его народу. И все сплошь гномов. И всех сплошь с оружием. А еще вкусно пахло едой. И пивом пахло. Хорошо так пахло. Ай-яяй понял - это был дом, где можно поесть, дом, специально построенный, чтобы тут ели. На какое мгновение он растерялся - все гномы в помещении были в ярких кафтанах, цветных блузах и штанах, а он вошел в измазанных гетрах, грязном кафтане и мятых-перемятых шортах. Зато у Ай-яяйя был передник, которого не было ни у кого из присутствующих - а, ведь, любой сородич Ай-яяйя считал себя голым без передника. И это поразило Ай-яяйя даже больше, чем одежда гномов и обилие оружия при них. И даже больше, чем внешность гномов - у многих из гномов были косички и усы, но не было бород.
Между столами, стоящими в помещении, массивными, коротконогими, и гномами, сидящими за этими столами, суетилась разбитная гномиха в мешковатых шортах и блузе неопределенного цвета. И что очень обрадовало Ай-яяйя - в некоем подобие передника, рваном, грязном и матерчатом.
Гномы за столами громко галдели, гномиха в шортах разносила горшки, пахнущие едой, и со всех углов разило кисловатым ароматом кваса и пива... Двое гномов, с расчехленными топорами возле ног, сидевшие за ближайшим ко входу столом, бросили внимательный взгляд на Ай-яяйя и отвернулись. Ай-яяй потоптался немножко, ища свободное место, и решительно подсел на единственно свободную лавку у стола возле проема-окна. Высокий, непривычно длинноусый гном, сидевший за этим столом в компании еще двух усатых гномов и пивший что-то из жбана, поперхнулся и отставил жбан в сторону. Затем прищурил светло-карие глаза и жестко уставился на Ай-яяйя. Просквозил взглядом потертую, грязную одежду Ай-яяйя, посох, оббитый железом - его гном положил возле ног - и демонстративно поправил меч на поясе в длинных ножнах.
К Ай-яяйю, тут же, подскочила гномиха в шортах и выжидающе уставилась на него.
- Чего будем? - спросила она, вытирая руки о свой рваный передник.
- Есть хочу, - прямо сказал Ай-яяй, - очень хочу!
Все трое гномов, сидевшие за столом с Ай-яяйем, громко засмеялись.
- Есть похлебка жидкая на жиру, похлебка гороховая, каша с салом и полбой, мясо хрюкал... - начала перечислять гномиха, но Ай-яяйя остановил ее.
- Неси все, - произнес он, мысленно облизываясь. - И хлеба давай!
- А чем платить будешь? - осведомилась гномиха подозрительно. - Мы за просто так не кормим.
Ай-яяй достал подвешенный к поясу, под расстегнутым кафтаном, плотный кожаный мешочек- подарок старейшины Крекера, и встряхнул его. Выпавший из мешочка камешек, прозрачный, отливающий голубым, он подвинул к гномихе.
Двое соседей Ай-яяйя по столу, сидевшие напротив него, и шустро хлебавшие что-то из стоящего перед ними горшка, застыли с ложками в руках. Гном с жесткими глазами подался вперед и присвистнул: - Ого!
Гномиха неторопливо взяла короткими пальцами камешек со стола, посмотрела его на свет и также не спеша, спрятала под передник.
- Пить что-нибудь будем? - не выказывая никаких эмоций, поинтересовалась она.
- Квас, кувшин принеси, - быстро сказал Ай-яяй, - и положи в кувшин соцветие вереска...
Шум в помещении нарастал, в дальнем от Ай-яяйя углу кто-то из гномов затянул-завыл песню, а сидящие за столами гномы начали отбивать ритм, топая ногами и бряцая оружием.
Гномиха продолжала стоять возле стола Ай-яяйя, не обращая никакого внимания на шум, с интересом смотря на Ай-яяйя.
- Забавно, - наконец, произнесла она, - никогда не слышала о подобном рецепте. Впрочем, - добавила она, - вереска у нас все равно нет. - Однако, прежде чем уйти, она повторила: - Соцветие вереска в кувшин кваса...
Едва гномиха ушла, сосед Ай-яяйя с жесткими глазами и длинными усами перекрывая горланящих гномов, спросил у Ай-яйяя: - Ты откуда, такой богатый, будешь?
- С Горья, - простодушно ответил Ай-яяйя и, оправдываясь, пояснил: - Я недавно совсем...
Гном крякнул.
Двое соседей Ай-яяйя, подчистив горшок и облизав ложки, положили их на стол.
- И давно ты оттуда? - снова задал вопрос усатый, словно, не услышав последних слов Ай-яяйя. Говорил усатый, тоже, как и гномиха, как и нагрубивший Ай-яяйю подросток, растягивая слова... - Видимо, тут все так говорят, - решил Ай-яяй. Ай-яяйя уже собрался повторить, что нет, не давно, но в этот момент вернулась гномиха в рваном переднике. Сопровождаемая знакомым Ай-яяйю подростком в оборванных штанах, она принесла заказ Ай-яяйя. Гномиха поставила на выщербленный стол два горшка с похлебкой и горшок с полбяной кашей, а шедший за ней недоросль Кувень водрузил рядом толстенький кувшин с квасом и положил поддон с большим куском жареного мяса и темным кругом хлеба. Затем гномиха достала из-под передника ложку с массивным черенком, протерла ее чистой тряпицей, тоже извлеченной из-под передника, и положила возле горшков, потом снова полезла под передник и извлекла оттуда десять золотых кругляшей, маленькую стопочку серебра и большую горку медных кругляков. Все это она высыпала на стол перед Ай-яяйем.
- Это сдача, - жестами показала гномиха, даже не пытаясь, в отличие от длинноусого вояки с мечом, перекричать гномов. Забрав пустой горшок со стола, она удалилась.
- Кувень, ты где застрял? - спустя минуту, уже неся посуду с другого стола, громко закричала гномиха, заглушая даже орущих песню гномов. Подросток в оборванных штанах застрял у стола Ай-яяйя - он рассматривал, похоже никогда им невиданные прежде золотые монеты.
- Иди, иди, - сказал усатый сосед Ай-яяйя подростку, и снова повернулся к Ай-яяйю. - Так я снова спрошу... А, ну, сядьте! - гаркнул он, вдруг, двум гномам за соседним столом, вскочившим с мест и вцепившимся друг другу в волосы. - Давно ты оттуда?
Ай-яяй собрал кругляши со стола и неторопливо ссыпал их назад в мешочек, в тот, из которого доставал камешек.
- Дак, дня полтора, - произнес Ай-яяй, отламывая кусок хлеба и подвигая к себе ближе горшок с похлебкой. Одновременно Ай-яяй подумал: - И зачем усатому это знать?
- Полтора дня, - невнятно повторил Ай-яяй, уже работая ложкой.
- Ну, да, конечно, - задумчиво пробормотал сосед Ай-яяйя, - полтора дня... А, ведь, и в самом деле, как будто, только что из Горья, - произнес он и задумался. - Только вымазался
здорово... И палка с железом...чистым... Интересно...
- Что интересно? - спросил Ай-яяй, отставляя в сторону уже пустой горшок и подвигая к себе следующий.
- Да, так, - произнес усатый. И добавил: - Давно я не слышал о тамошних гномах. Вот и подумал, интересно, не перевелись ли еще в Горье мастера?
- Не, не перевелись, - обронил Ай-яяй, не совсем понимая, что усатый имеет в виду, но усиленно работая челюстями.
- Угу, - сказал усатый гном и хмыкнул. - Я так и думал! - И ни с того, ни с сего, внезапно, произнес: - Я Колодун, предводитель отряда-гмайра гудавайсов. Мы луговые гномы и у нас сейчас война между маакондами-землями Гудайвас и Трифинг. Это все мои воины, - и Колодун обвел широким жестом гномов в помещении. - Мы идем на помощь к Головастому Гри, нашему герцогу. Хочешь присоединиться к нам?
- Что? - чуть не подавился Ай-яяй. - Присоединиться? Я? К вам? Зачем? - пытаясь сообразить куда клонит усатый, протянул он.
Двое соседей Ай-яяйя по столу, услышав слова своего командира, в упор уставились на Ай-яяйя. Колодун обратился к тому из них, кто был с длинной косичкой.
Гном с косичкой, с неохотой вылез из-за стола и направился вглубь помещения - именно туда, время от времени, отправлялась гномиха с пустой посудой, чтобы, спустя некоторое время, появиться с полной.
- Ты, ведь, - обратился Колодун к Ай-яяйю, - наверное, хочешь мир посмотреть?
- Хочу, - перестав жевать, искренне ответил Ай-яяй. - Конечно, хочу! Интересно мне узнать, кто на земле живет.
- Ну, вот, с нами и посмотришь. Ты же все равно пойдешь в город, а мы туда тоже идем. Значит и разницы тебе никакой, - заключил Колодун, - одному идти или с нами. Тебя как зовут?
- Ай-яяй с Западной горы, - сказал Ай-яяй, вытирая ложку. Он уже успел прикончить и похлебку, и кашу.
Гном, оставшийся сидеть за столом, напротив Ай-яяйя, хихикнул: - Однако, Ай-яяй с Западной горы, и горазд ты жрать.
- Смотри, Ай-яяй, - продолжал морально давить на Ай-яяйя длинноусый Колодун, - я тебя на довольствие поставлю и жалованье тебе положу, чтобы ты мог расплачиваться за еду деньгами, а не драгоценными камешками. А камешки прибережешь на более важные покупки.
- Соглашайся, - насел на Ай-яяйя и сосед напротив. - Колодун - вождь удачливый!
А в помещении все нарастал и нарастал шум. И гномы уже начали перемещаться от стола к столу.
Ведь, гномам, да еще нескольким десяткам, да еще собравшимся вместе, не устроить разгул очень трудно - такая уж натура у гномов.
Для разгула гномам не хватало самой малости - крепкого хмельного кваса, но именно его Колодун им даже нюхать запретил! А ослушаться в походе вождя никто не мог. В походе слово командира - закон, и Колодун не зря был предводителем гмайра. Он умел заставить выполнять свои приказы - но обо всем этом Ай-яяй узнал попозже...
- А тебе какой резон брать меня? - вопросил у Колодуна Ай-яяй, вытаскивая из-под кафтана свой нож и принимаясь им резать мясо.
Вместо ответа, Колодун и второй гном, тот, что оставался сидеть за столом, уставились на нож в руке Ай-яяйя. На рукоятку из дерева, обернутую полоской шкуры дракона - для большого удобства - и тусклое лезвие.
Ай-яяй, в это время, напряженно жуя мясо, решал - хочет ли он присоединиться к военному отряду, направляющемуся на помощь неведомому Головастому Гри или не хочет.
- Я же не воин! - сказал Ай-яяй Колодуну.
- Воина мы из тебя сделаем, - сказал Колодун. - Но, тут такое дело... Вы, горные гномы, сызмальства обучены с металлом дело иметь, а мне кузнец в отряде позарез нужен, - честно признался Колодун Ай-яяйю. И, видя колебания Ай-яяйя, добавил: - Соглашайся. Ты и мир с нами посмотришь, ведь, мы потом и дальше пойдем, из города... Короче, - оборвав себя, деловито произнес Колодун, - нечего тут хрюка за хвост тянуть. С этой минуты ты в составе отряда. Пока будешь без оружия, хотя, сдается мне, твой посох, - Колодун перевел взгляд на посох Ай-яяйя, - не хуже иного топора будет! А потом, - произнес он, - купим тебе оружие. Только, естественно, - тут же уточнил Колодун, - не из такого железа, как у тебя на посохе. Такое железо целое состояние стоит, да его еще и найти надо. Кстати, ты имел раньше дело с оружием? Я имею в виду, не просто ковал меч, а в бою каком-нибудь применял?
- Однажды, - ошалев от подобного напора, произнес Ай-яяй...
Два раза за всю свою жизнь Ай-яяй участвовал в драках, где применялось оружие - один раз, когда его сородичи подрались с гномами из Трехглавой вершины, что в центре Горья, и, похватав, что попало под руку - мечи, топоры, дубины, поперли в Трехглавую вершину выяснять отношения. Ай-яяйя тогда бежал драться, размахивая длинной суковатой палкой - больше у него ничего не было. Но, в общем, до оружия там дело так и не дошло, старейшие уладили спор миром - все окончилось несколькими разбитыми носами, парой сломанных ребер и разбитой головой самого большого забияки в Западной горе Груба Драчуна, отца Рана Задиры. Однако второй раз... Тогда, из-за Восточного склона, пришли чужие гоблины и потребовали с гоблинов Горья дань. Но обида соседей - обида всех, таков древний закон Горья. Закон всех обитателей Горья. И гномов в том числе.
В тот день Ай-яяй взял себе из изготовленных на продажу боевых топоров тот, который ковал сам, подогнал его по своей руке, а затем за несколько дней выковал жала для трех боевых дротиков. И, с помощью Гунаха Тугоухого, своего дяди по материнской линии - родители Ай-яяйя пропали без вести в одной из новых выработок, когда там случился
обвал - сделал себе щит из дерева, оббив его железом. А Агниока с младшим братом Остроглазиком принесли кольчугу пропавшего отца Ай-яяйя - у каждого уважающего себя горного гнома всегда есть не только кожаный передник, но и кольчуга, иначе - кольчатая броня, сплетенная из железных колец, впрочем... Впрочем, кроме кольчатой брони у каждого сородича Ай-яяйя, достигшего определенного возраста, имеется еще и множество других полезных в хозяйстве вещей - боевые топоры, копья, молоты, шестоперы и прочие ударно-дробящие "утренние звезды". Кольчугу подогнали, насколько удалось, под размер Ай-яяйя и все оставшееся время, Ай-яяй, под руководством бывалых гномов метал дротики в деревянные чурбаки и махал топором. А потом на склоне Синь-горы Ай-яяй вместе с остальными гномами, гоблинами, троллями и драконами встретил армию чужаков и, под клёкот и улюлюканье горных орлов, погнал ее прочь, за пределы Горья. Тогда же он и увидел, как убивает настоящее оружие. Это зрелище ему не очень понравилось. Но, вышло так, что через несколько минут он сам оказался перед выбором - убить или быть убитым. Большой отряд закованных в темные панцири чужаков, оттесненный, во время атаки, жителями Горья в сторону и зажатый в узкой ложбине, попробовал прорваться к выходу во Внегорье. И гномы Западной горы находились у них на пути. Ай-яяй ни о чем не думал тогда, он действовал инстинктивно - остановившись и прицелившись, как его учили, он, один за одним, метнул три дротика в строй набегающих на него фигур. Два дротика пробили щит одного из чужаков и застряли в нем. А третий, когда щит стал мешать и чужак отбросил его, пробил панцирь чужака и вонзился ему в живот. Чужой остановился, попытался вытащить дротик, а потом закричал и упал на землю, лицом вниз. Пока чужой тащил дротик и орал, Ай-яяй быстро выдернул из-за
пояса топор и, ухватив его покрепче, прикрываясь щитом, с уханьем прыгнул в брешь, возникшую, после падения чужака, в строю черных фигур...
- Ясно, - произнес Колодун. - Он привстал из-за стола и, перекрикивая шумящих гномов, позвал: - Гума!
Откуда-то вылез и подошел к Колодуну костлявый и такой же рыжий, как и Ай-яяй, хотя и не столь огненно, гном.
- Гума, - сказал Колодун, - с этой минуты этот гном твой ученик.
Гума посмотрел на Ай-яяйя.
- Ты что-нибудь умеешь? - спросил гном.
Ай-яяй пожал плечами: - Юк его знает...
- А может арбалетчика из него сделаем? - спросил Колодуна Гума. - И времени меньше займет...
- Гума, - твердо сказал командир гмайра, - я сказал - он твой ученик! Понятно?
- Понятно, - увял гном, - чего уж тут непонятно. Я попробую.
- Попробуй, Гума, попробуй, - жестко сказал Колодун. - И учти, - добавил Колодун, - времени у тебя в обрез. А арбалетчика из него мы потом сделаем!
Спал Ай-яяй в маленькой клетушке, в одном из подсобных помещений, находившемся во второй половине дома, позади зала для посетителей. И всю ночь, во сне, Ай-яяй решал задачу - правильно ли он поступил, присоединившись к военному отряду луговых гномов или неправильно.
Утром, ни свет, ни заря Ай-яяйя разбудил один из гномов Колодуна. Сполоснув лицо из маленькой плошки с водой, плошки, которую он взял с собой на ночь - на случай, если