Старый человек медленно поднимался по лестнице тёмного подъезда старинного дома, освещаемого тусклым светом единственной лампочки. Каждый шаг отдавался тупой болью, лицо невольно искажала гримаса. Скрюченные ревматизмом пальцы рук судорожно хватались за перила. Прерывистое дыхание с шумом вырывалось из лёгких, нарушая мрачную тишину.
Промозглая сырость заползала с улицы, оседая на стенах в виде мельчайших капелек воды. Человеку было холодно. Изношенные ботинки и потёртое пальто не могли согреть тело, сотрясаемое мелкой дрожью. Иногда он начинал задыхаться и долго стоял, безразлично разглядывая паутину и бегающих под ногами тараканов.
Наконец, показалась знакомая дверь квартиры. Старческие руки с трудом держали ключ в изуродованных пальцах -- ржавый замок плохо поддавался слабым движениям. Человек толкнул заскрипевшую дверь и, включив свет, оказался в небольшом помещении с растрескавшимися обоями. Одинокая кровать, столик на трёх ножках и мягкое кресло, покрытое засаленным пледом, составляли всё убранство комнаты.
Старик опутал себя рваной тканью, и устало опустился в кресло, медленно закрыв глаза.
Было жаркое утро. Молодой человек нежился в горячих лучах июльского солнца. Тёмные зрачки равнодушно смотрели, как одинокий корабль постепенно скрывался за горизонтом. Ритмичный шелест волн навевал сонное состояние. Думать не хотелось, а редкие мысли исчезали подобно метеору в ночном небе.
Подняв рывком мускулистое тело и потянувшись, молодой человек удовлетворённо оглядел себя -- коричневый загар плавно покрывал кожу, выгодно оттеняя эластичную выпуклость мышц. Расправив плечи, он вальяжно подошёл к морю и глубоко нырнул. Показавшись на поверхности, мощно поплыл, демонстрируя хорошую технику. Сделал небольшой круг и, выбравшись обратно на берег, стал неторопливо одеваться. Надел синие джинсы и футболку, элегантно завязал шнурки на летних туфлях. Весело насвистывая, он упругой походкой направился в город.
Знойное марево висело над домами -- металлические крыши, казалось, скоро расплавятся. Отражённый ими горячий воздух струился вверх, искажая восприятие. Редкие прохожие пересекали узкие улочки, стремясь быстрее укрыться от палящих лучей жаркого солнца, сидели в открытых кафе и пили прохладительные напитки.
Молодой человек устроился за столиком. Он медленно тянул через соломинку холодный ананасовый сок, уверенно держа в крепкой руке запотевший стакан. Рассеянный взгляд скользил по людям, ненадолго останавливаясь на обнажённых ногах женщин, словно оценивая их по неким критериям. Иногда на лице появлялась ироническая улыбка, и когда он отводил взгляд, казалось, что его интересует лишь содержимое стакана.
Молодой человек неторопливо вышел из кафе. Вокруг небольшой площади располагалось множество магазинов, чьи стеклянные витрины привлекали к себе внимание неподвижными манекенами в купальных костюмах. Иногда, молодой человек останавливался рядом и долго разглядывал заинтересовавший предмет.
-- Как живые! -- удивлённо подумал он, заметив капельки пота, стекающие по телу куклы. Лысая красавица поднесла палец к губам, и молодой человек понимающе кивнул.
На дверях кинотеатра он увидел афишу нового боевика "Ужасы любви или любовный кошмар". Молодой человек спокойно купил билет и непринуждённо устроился на заднем ряду. Страстные вздохи под аккомпанемент испуганных выкриков сопровождали весь сеанс, не давая сосредоточиться и заставляя каждый раз вздрагивать после очередного вопля, однако молодой человек стойко перенёс все испытания вместе с героями фильма. Довольные зрители расходились, вытирая крупные капли пота, и трудно было понять, чем это вызвано -- жарой или необыкновенным эффектом от просмотра.
В сумраке он добрался до своего дома. Перешагивая через ступеньку и помогая себе энергичными движениями рук, быстро оказался у дверей квартиры. Уверенный жест ключом и хорошо смазанный замок мягко щёлкнул. Вспыхнувший свет озарил небольшую комнатку с новенькими обоями.
Молодой человек закутался в недавно купленный плед и удобно разместился в кресле. В лёгкой истоме он медленно прикрыл глаза, на лице появилась беззаботная улыбка.
Старика нашли через несколько дней после смерти. Его высохшее тело, обёрнутое пледом, скорчилось в глубине кресла. На морщинистом лице застыла безмятежная улыбка.