Горъ Василий : другие произведения.

Проклятие короля. (Молчун)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.91*46  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Издано.
   Глава 1. Марч Лисица.
  
   ...- Стоп! Останови лошадь, Лисица! - выдохнул Герко. И, не дожидаясь, пока охотник рванет на себя поводья, соскочил с телеги.
   - Что случи-... - начал, было, Марч, но, услышав шелест покидающего ножны меча, тут же упал навзничь и вцепился в лежащий рядом сверток. А потом, перекатившись вбок, оказался на земле.
   Юркнуть под телегу, спрятаться за колесом, размотать дерюгу, достать и согнуть лук, набросить на его рога тетиву, выхватить из колчана стрелу... - тело двигалось само, а глаза судорожно шарили по придорожным зарослям, выискивая цель.
   - Эй, Лисица! - раздалось откуда-то сверху. - Ну, ты и шустрило! Вылезай - ложная тревога... Кстати, знаешь, сколько она с меня взяла?
   - А? Да? ...Кто - она? - выбравшись из-под телеги и на всякий случай встав так, чтобы круп Росинки прикрывал его левый бок, спросил охотник. А потом, приподнявшись на цыпочки, попытался разглядеть, что происходит в облаке дорожной пыли, в котором должна была находиться головная часть обоза.
   - Ну, Люсия! Из 'Горелого каравая'... - забравшись на свое место, хохотнул Герко. - Я же только что о ней рассказывал...
   - Неа... Не знаю...
   - Ну, сколько, по-твоему?!
  - Небось, серебрушки полторы? - поняв, что свояк от него не отвяжется, буркнул охотник.
  - Ага! Полторы она берет с таких придурков, как ты! А с меня взяла всего тридцать пять медяков! Говорит, глянулся я ей...
  - Слышь, Герко, а че, точно ложная? - покрутив стрелу между пальцев, встревожено поинтересовался Марч. - Ведь просто так нас останавливать не стали бы...
   - Знаешь, сколько платят эрру Малику за день службы? - вопросом на вопрос ответил воин.
   - Откель?
   - Пятьдесят серебряных монет! Как ты думаешь, почему?
   - Не может быть! - пропустив его вопрос мимо ушей, недоверчиво воскликнул Лисица. - Это же уйма денег!
   - Да! Уйма! - гордо подбоченясь, ответил воин. - Но он их отрабатывает! Так что, раз Пепел сказал, что дорога свободна, значит, так оно и есть. Поэтому клади лук на место и залазь на телегу...
   ...Несмотря на уверенность умудренного опытом вояки, снимать тетиву с лука Марч все-таки не стал. Резонно рассудив, что особого смысла в этом нет: все равно через полчаса, когда обоз доберется до поворота на долину Белого Камня, ее придется натягивать снова. Поэтому, запрыгнув на облучок, он подобрал поводья, и, дождавшись, пока тронется телега Беззубого Камши, легонько хлестнул прядущую ушами Росинку. А через мгновение, услышав 'слышь, Лисица', еле слышно вздохнул: судя по выражению лица свояка, Герко, выбравший для отдыха после ночного караула именно его телегу, собирался продолжать рассказ о своих похождениях в 'Горелом каравае'...
  ...За шесть дней пути байки любвеобильного родственника порядком поднадоели, однако прерывать воина Лисица не стал: именно благодаря протекции Герко он двигался по Полуночному тракту не в одиночку, а следом за обозом главы купеческой гильдии Наргина Лиддика Бороды. И не трясся за накупленные на ярмарке продукты, а спокойно восседал на облучке своей телеги, зная, что под охраной двадцати отборных воинов ему почти ничего не грозит. Правда, первые два дня пути все было не так: он не выпускал из рук лука и практически не спал, почему-то решив, что двадцати воинов на тридцать две телеги - это слишком мало.
  Да, определенный резон в таких мыслях был: промышляющие в предгорьях Ледяного хребта шайки разбойников умудрялись грабить даже те караваны, которые охраняли отряды в пять и более десятков клинков. А потом растворялись в окрестных лесах с богатой добычей. Только вот в тех караванах не было магов. А в караване Лиддика Бороды - был. Причем не какой-нибудь там иллюзионист или ритуалист, а самый настоящий стихийник ! Удивительно, но глава купеческой гильдии Наргина умудрился договориться о сопровождении с одним из самых сильных боевых магов Семиречья, эрром Маликом по прозвищу Серый Пепел...
  ...Когда в облаке пыли, поднятом движущимися по дороге телегами, прорисовались контуры кроны валяющегося на обочине дерева, а под копытами Росинки захрустели обрубки ветвей, Лисица удивленно присвистнул, а потом повернулся к все еще разглагольствующему свояку:
  - Герко, глянь: тут дерево на дорогу уронили!
  - Засада была, не иначе... - авторитетно заключил воин, лениво приподняв голову с мешка картошки и посмотрев на только начавшую засыхать листву зеленого исполина. - Видать, вчера кого-то грабанули... Я же говорил - тревога ложная! Не по нашу душу...
  - Здорово... - искренне обрадовался Марч. - Значит, до дому я доеду без приключений.
  - Да чего тебе тут осталось-то? - хмыкнул свояк. - Через полчаса будем у Развилки. Свернешь с тракта - считай, что добрался: на Просеке-то засад не бывает...
  - Угу... - усмехнулся Лисица. - Че там ловить-то? Пока какого-нибудь прохожего дождешься, копыта от старости откинешь...
  - Точно... А помнишь, когда-то мы считали ее Королевским Трактом?
  
  ...Считать Просеку Королевским Трактом можно было только в глубоком детстве. Тогда, когда кривые березки предгорий казались цепляющими небо великанами. Когда для того, чтобы шагнуть в течение почти пересыхающей летом Змейки, требовалось нешуточное мужество. Когда все, что было шире тропы, вытоптанной бредущими на водопой косулями, казалось самой настоящей Дорогой. А таких 'дорог' в окрестностях долины Белого Камня было немного. Вернее, всего одна. Та, по которой приходили и уходили менестрели - люди, вхожие как в королевские дворцы, так и в имения маркизов, графов и баронов. Счастливчики, постоянно встречающиеся с Великими Героями, странствующими по миру в поисках приключений, с Принцами, свергнутыми с престола коварными Первыми Министрами и собирающими армию своих верных вассалов, чтобы вернуть себе трон. Со страшными Черными Магами, которые, запершись в своих жутких башнях, творят лунными ночами злую волшбу. В общем, люди, способные не только смотреть и видеть суть происходящих рядом с ними событий, но и слагать о них задушевные баллады.
  Надо ли говорить, с каким восторгом юный Марч слушал их песни? И как до черных пятен в глазах вглядывался в алый диск заходящего за Ледяной Хребет солнца, пытаясь на его фоне разглядеть цветные нити силы - признак его будущего могущества? Или исступленно махал собственноручно вырезанными деревянными мечами, пытаясь освоить искусство двуручного боя?
  Тогда, в детстве, Большой Мир, о котором он мечтал, был совсем рядом - все эти Герои, Принцы и Маги жили где-то в самом конце спускающейся в долину Дороги. Которую все без исключения дети называли Королевским Трактом. А взрослые - почему-то Просекой...
  
  ...Услышав испуганный всхрап Росинки, Марч мгновенно стряхнул с себя дремоту, вцепился в лук и выхватил из колчана стрелу. И только через пару ударов сердца сообразил, что легкий ветерок, дующий вдоль Просеки, пахнет свежей кровью. Спрыгнув с телеги, он встревожено всмотрелся в полумрак и почти сразу наткнулся взглядом на изломанное темное пятно, лежащее поперек колеи.
  - Стой тут... - приказал он лошади, и, наложив стрелу на тетиву, медленно пошел вперед...
  ...Труп выглядел... жутко: вытянутая вперед правая рука от кончиков пальцев и до плеча была покрыта коркой засохшей крови. Покореженный страшными ударами наручень походил на что угодно, кроме части брони: глядя на него, было страшно представлять, во что должна была превратиться кость, которую он защищал. Лицо воина, уткнувшегося в ямку от лошадиного копыта, выглядело не лучше - сквозь щеку, рассеченную ударом меча, было видно зубы, на правом ухе не хватало мочки, а в длинном разрезе над правой бровью можно было разглядеть кость.
  Меч, лежащий рядом с трупом, выглядел не лучше хозяина - выщербленный по всей длине лезвия клинок, исцарапанная гарда, вмятое 'яблоко' навершия. Все, естественно, покрыто кровью и грязью.
  А вот кольчуга, обтягивающая спину воина, смотрелась так, как будто ее только что вынесли из кузни: блеск заботливо смазанных маслом колец приглушала разве что дорожная пыль.
   - Дорогая, небось, кольчужка-то... - пробормотал Марч, присел рядом с трупом, с трудом перевернул его на спину и присвистнул: - Да нет. Уже не дорогая...
  Спереди кольчуги просто не существовало: рваные дыры, смятые или разорванные кованые кольца. Даже нагрудные пластины и айлетты, защищавшие плечи воина, превратились в куски железа, покореженного страшными ударами мечей и боевых молотов...
  - Мда... - кое-как вытерев окровавленные руки о землю, уважительно пробормотал Лисица. И отшатнулся: залитое кровью веко трупа еле заметно дрогнуло и поползло вверх...
  - Пи-и-ить...
  - Лежи! Я сейчас! - справившись с приступом суеверного ужаса, охотник рывком оказался на ногах. И, оглядываясь назад чуть ли не на каждом шагу, рванул к телеге. За флягой с водой...
  
  
   Глава 2. Король Азам Манорр.
  
   Слабость накатывала волнами. Мутными, как вода в нижнем течении Аладыри и холодными, как зимний ветер в ущельях Ледяного Хребта. Почувствовав приближение очередного приступа, его величество вжимался спиной в спинку трона, обхватывал руками подлокотники, сводил брови у переносицы и фокусировал взгляд на каком-нибудь участке иллюзорной карты Семиречья, синим маревом дрожащей в центре Зала для Размышлений. А потом мрачно вздыхал, и в зале тут же устанавливалась мертвая тишина: члены Малого Королевского Совета старались не мешать монарху думать...
   Холодная волна накатывала с ног. Сначала леденели пальцы и стопы. Потом слабость сводила судорогами икры и бедра, заставляла мелко-мелко трястись пальцы рук, скручивала в тугой узел внутренности, и, докатившись до сердца, превращала его в скованный морозом камень. В этот момент Азам обычно вываливался из реальности и погружался в жуткое Безвременье, выматывающее и тело, и душу.
  От удара и до удара жилки, бьющейся на виске, проходила Вечность. А шум в ушах становился настолько громким, что заглушал даже собачий брех, доносящийся с псарни. Потом на безымянном пальце левой руки загоралось маленькое солнце, по руке проносилась волна жара, и через какое-то время слабость начинала постепенно отступать.
  Битва между теплом и холодом разрывала тело и душу в мелкие клочки. И для того, чтобы не издать ни звука, Азаму приходилось изо все сил сжимать зубы и молиться Создателю о скорейшем прекращении этой муки. Увы, Создатель реагировал вяло - чудовищная боль уходила только тогда, когда выпивала последние капли силы, остающиеся у короля. И оставляла после себя струйки холодного пота, бегущие по спине, испарину на лбу и гулкий стук бьющегося о грудную клетку сердца...
   Способность связно думать приходила много позже - тогда, когда переставали дрожать пальцы рук, а придворные, одурев от долгой неподвижности, начинали еле заметно шевелиться.
   Среагировав на шевеление какого-нибудь члена Внутреннего Круга, его величество переводил тяжелый взгляд на проштрафившегося придворного, хмурился и... ничего не говорил: единственным чувством, которое он был способен испытывать после приступа, была безысходность... Потом его взгляд возвращался к карте королевства, задерживался на бело-розовом пятне столицы, и Азам Истовый, пытаясь не показать, что забыл, какой именно вопрос обсуждался перед приступом, негромко интересовался:
   - Ну, и что вы предлагаете?
   Естественно, первым свое мнение высказывал граф Ладо Грайский, первый министр Двора и Левая Рука его величества. Чуточку косноязычный и поэтому жутко многословный, граф растекался мыслью по древу, и к концу его монолога Азам успевал окончательно прийти в себя, а так же вспомнить суть обсуждающихся на Совете проблем.
  Как правило, где-то к середине его выступления на среднем пальце левой руки обычно вспыхивало еще одно солнце. По телу монарха прокатывалась волна ясности, и он на время забывал и о слабости, и о липкой от пота одежде, и о проклятии рода Манорров...
   Приступы накатывали часто - в среднем, раз в полчаса. И длились минут по десять. Поэтому Совет обычно созывался сразу после обеда. И затягивался до полуночи...
   ...В этот раз его пришлось созвать сразу после завтрака, - вопрос, который требовалось обсудить, не терпел отлагательства, - и монарх, находящийся на грани потери сознания после бессонной ночи, проведенной в борьбе с родовым проклятием, с трудом заставил себя перейти в зал Совета.
   Члены Внутреннего Круга встретили его церемонными поклонами, однако Азам Истовый, усевшись на малый трон, жестом приказал обойтись без лишних церемоний, и, увидев, как его верховный маг активирует иллюзорную карту Семиречья, чуть не взвыл от бешенства: в груди снова появилось легкое покалывание, а по спине побежала первая струйка пота...
  Приступ слабости оказался чрезвычайно сильным - способность здраво мыслить вернулась к Азаму Истовому намного позже активации кольца ясности. То есть тогда, когда граф Ладо Грайский закончил описание возникшей перед королевством проблемы. И даже задал Азаму какие-то вопросы!
  Естественно, вспомнить, о чем именно спрашивал министр Двора, его величество не смог. И, разжав сведенные судорогой челюсти, приказал:
   - Граф Олиор? Я бы хотел выслушать ваши соображения...
   Королевский казначей встал со своего кресла, отвесил церемонный поклон, дождался повелительного жеста монарха, сел обратно в кресло, и, исподлобья посмотрев на сидящего рядом с ним графа Грайского, тяжело вздохнул:
   - Я не согласен с его светлостью. И считаю, что начинать военную кампанию раньше конца весны глупо...
   - Я тоже согласен с казначеем, сир. Хотя прекрасно понимаю, что время играет против нас... - поддакнул ему капитан королевской стражи, граф Симон Герн. - Матеус Коротышка оклемался от той трепки, которую мы задали ему позапрошлым летом, и в настоящее время активно готовится к новой войне...
   - Готовится? - криво усмехнулся граф Олиор. - А мне кажется, что война уже началась. Эдак месяца два с половиной назад...
   - О чем это вы, Дитер? - поинтересовался первый камергер Двора, граф Бирен Атанский. - Какая война? С Миардией?
   - Да! - одновременно ответили Олиор и Герн. Потом переглянулись и замолчали.
   - Дитер? - нахмурился король.
   - Хорошо, объясню: - кивнул казначей, и, кинув взгляд на карту, прокашлялся: - Итак, за последние три месяца по королевству прокатилась волна пожаров. Лонс, Элинвар, Корайл, Ферс, Молаг - от огня пострадали почти все крупнейшие города Семиречья. Напомню, что именно сгорело. В Лонсе, Ферсе и Молаге - и складские помещения пшеничных слобод, городские склады. В результате эти три города полностью лишились запасов продовольствия. В Элинваре сгорели оружейная и кожевенные слободы. В Корайле - порт, припортовые склады и полтора десятка кораблей, в тот момент находившихся у причалов. Посмотрите на карту, ваше величество - вас не удивляет, что продовольствие почему-то сгорело только в тех городах, которые располагаются вдоль границы с Миардией? А порт выгорел именно в Корайле? Я считаю, что случайностью тут не пахнет - все эти пожары - результат действий лазутчиков Матеуса Кардиона . Далее, где-то с конца весны в предгорьях Ледяного Хребта появились шайки разбойников, умудряющиеся грабить очень хорошо охраняемые караваны. Мне почему-то кажется, что они такие же разбойники, как я - доярка, а их действиями руководит не кто-нибудь, а барон Виттсир, начальник тайной службы Коротышки...
   - Какое отношение Виттсир имеет к этим разбойникам? - удивился первый камергер, но, наткнувшись на взгляд Азама, мгновенно замолчал.
   - Четыре поисковых отряда, посланные в окрестности Ферса, не смогли найти ни одной из этих шаек. Мало того, все четыре моих мага из боевых четверок, осматривавшие места нападения на караваны, в один голос утверждают, что там поработал иллюзионист... - подал голос верховный маг королевства. - Причем иллюзионист с рангом не ниже первой категории...
   - Ого... - удивился Бирен Атанский.
   - Я тоже думаю, что никакие это не разбойники! - буркнул казначей. - Обычные подорожники не лезут на хорошо охраняемые караваны. И, вместо того, чтобы грабить обозы с продовольствием, оружием, шкурами, крицами железа, медью и древесиной, нападают на кареты мелкопоместных дворян, не имеющих возможности взять с собой достаточное количество охранников. Это не в пример менее рискованно, и гораздо более выгодно. Ведь продать, двадцать телег с зерном, не являясь членом Пшеничной гильдии, почти нереально. Тем более что после пропажи первых четырех караванов: Тайный приказ роет землю чуть ли не носом, и для того, чтобы в этих условиях из раза в раз повторять одно и то же, надо быть идиотом. А эти - словно с цепи сорвались! В результате в Лонсе и Молаге цены на продовольствие уже в восемь с половиной раз выше, чем, скажем, в Дейвине . Городское население в панике, и начинает скупать продукты в окрестных деревнях...
   - А еще вдоль границы с Миардией активизировалось ночное братство... - хмуро пробормотал капитан королевской стражи. - Несмотря на то, что в городах и на дорогах королевства уже введено усиленное патрулирование, количество убийств и грабежей выросло втрое. Кроме того, участились случаи подкупа должностных лиц. Чиновникам судебного приказа приходится расследовать пласт абсолютно новых преступлений - скажем, хищение четырех телег арбалетных болтов и стрел со складов городской стражи в Лонсе, появление фальшивых дворянских патентов с оттисками, практически не отличающимися от оттисков печати из Королевской канцелярии...
   - В общем, как я понял, вы считаете, что все вышеперечисленные происшествия - звенья одной цепи? - почувствовав, что полностью отошел от приступа, спросил его величество.
   - Да, сир!
   - И все-таки убеждены, что начинать войну с Миардией имеет смысл только следующим летом?
   - В конце весны, сир... - кивнул граф Герн. - Когда откроются перевалы...
   - А почему не сейчас?
   Услышав вопрос, капитан королевской стражи опустил взгляд и негромко пробормотал:
   - Мы просто не успеем до зимы, сир. Во-первых, даже если мы объявим мобилизацию прямо сейчас, то собрать армию удастся в лучшем случае через двадцать дней. Еще двенадцать-пятнадцать - и она доберется до Ферса. А там - голод. Ну, или почти голод... Обеспечить солдат продовольствием город не сможет... Значит, придется тащить с собой обозы. Причем не от столицы, а с юга...
   - В общем, армия доберется до перевалов в лучшем случае к началу осени... - вздохнул король Азам. - Значит, на саму войну нам останется от силы два месяца...
   - Да, сир...
   - Полтора. От силы полтора, ваше величество! - буркнул верховный маг. - Судя по приметам, зима будет ранней и очень холодной...
   - Ладно. Согласен. Планируем кампанию на конец весны... - почувствовав приближение очередного приступа слабости, отрывисто сказал его величество. И, привычно вжимаясь в спинку трона, добавил: - Тогда за зиму нам надо перебросить к Пограничным городам достаточное количество продовольствия, решить вопрос с нашим ночным братством, найти лагеря этих самых 'разбойников' и тропу, через которую они переправляют награбленное в Миардию...
   - Не исключено, что никакой тропы нет, сир... - вздохнул казначей. - Продукты и древесину можно сжигать, а железо и кожи складировать, дожидаясь, пока Коротышка захва-...
   ...Очередное забытье длилось целую вечность. И было таким сильным, что к моменту, когда сработало первое кольцо, монарх находился на грани потери сознания. Чуть не оглохнув от шума крови в ушах, Азам Истовый с трудом сфокусировал взгляд на лице верховного мага. И поймал себя на мысли, что вот-вот рухнет лицом в стол - дрожащие от слабости мышцы спины отказывались держать спину, и он удерживался в вертикальном положении только благодаря стальным пластинам, усиливающим одетой под мантию кольчугу. Кое-как удержав равновесие, король заставил себя оторваться от спинки трона, сглотнул подступивший к горлу комок и вдруг понял, что до срабатывания кольца ясности может и не дожить.
   -...тогда, эрр Урден, я попрошу у вас десяток стихийников и пару хороших ритуалистов...
   - С магами проблем не будет... - не отрывая встревоженного взгляда от короля, буркнул эрр Урден. - Дней через десять будут в вашем распоряжении...
   - Благодарю вас, эрр... - довольно улыбнулся граф Герн, и тут же развернулся к казначею: - Дитер! Мне нужно закупить две тысячи кожаных стеганок и дублетов, восемьсо-...
   Сообразив, что придворные перешли к обсуждению мелочей, король Азам собрался с силами, и, решив, что сможет произнести нормальным голосом от силы два-три предложения, оторвал правую руку от подлокотника:
   - Совет закончен. Все остальное обсудите без меня... Эрр Урден! Что там с вашими исследованиями?
   ...Короткая прогулка по дворцу вымотала короля так, что, оказавшись в лаборатории верховного мага, он, вместо того, чтобы сесть в свое любимое резное деревянное кресло, в буквальном смысле упал на испещренный рунами алтарь:
   - Все. Больше не могу. Кольца уже не помогают...
   - Сейчас, сир... - мрачно пробормотал эрр Урден, и, закатав рукава мантии, рванул на себя дверцу массивного шкафа с артефактами.
   - До чего же не вовремя эта война... - глядя на тощую спину верховного мага, грустно выдохнул Азам. - Еще бы года два-три... Чтобы Руис набрался опыта и сил... Увы, для того, чтобы взойти на трон сейчас, он еще слишком юн, наивен и мягок... А до весны я, видимо, не доживу...
   - Насчет его высочества вы совершенно правы, сир... - выглянув из-за дверцы шкафа, кивнул маг. - А насчет ухода в Сияние - поторопились. Вам еще жить и жить. Надо просто чуточку подождать. Месяца три...
   - Я... не уверен, что нет другого выхода, Урден! - скрипнув зубами, выдохнул монарх. - И что мне это действительно надо...
   - Другого выхода нет, сир...- отозвался маг, и, подбросив на ладони несколько разрисованных непонятными символами деревяшек, угрюмо посмотрел на сюзерена: - И вам оно, конечно же, не надо. Надо Семиречью. Народу, который живет в мире и благоденствии только благодаря вам. Скажите, сир, как вы думаете, если вы сейчас уйдете в Сияние , его высочество сможет удержаться на троне?
   Король Азам Манорр отрицательно покачал головой:
   - Нет. Как только слухи о моей смерти дойдут до Матеуса Коротышки и Добба Лысого, как они двинут свои армии к Лайнте ...
   - К этому времени в Семиречье уже будет новый король. И по всей территории королевства будет идти резня. Между вашими верными вассалами и теми, кто будет выслуживаться перед новым верховным сюзереном... - криво усмехнулся маг. - Ваше величество, заговорщикам не надо собирать армию, не надо тащить обозы через перевалы, не надо осаждать пограничные крепости и захватывать крупные города. Для того чтобы взять власть в свои руки, им достаточно убить одного человека. Вас или вашего сына...
   - На одной чаше весов - моя честь и жизнь моего сына, а на второй - жизни моих вассалов, чья вина еще не доказана... - вытянув перед собой руки и посмотрев на свои трясущиеся пальцы, пробормотал король.
   Маг возмущенно подскочил на месте и уставился на своего сюзерена:
   - А о своем народе вы уже забыли? Даже если смена династии произойдет абсолютно бескровно, в чем я очень сильно сомневаюсь, то Коротышка и Лысый исправят это досадное упущение. Ваше величество, на первой чаше весов - жизни десятков тысяч жителей Семиречья. Жизни горожан, которые погибнут во время осад, крестьян, которых походя порубят двигающиеся к столице миардианцы и угерийцы, тех, кто умрет от голода после окончания войны, тех, кто...
   - Хватит! - зарычал король. - Скажи, тебе не надоело повторять одно и то же? И вообще, ты слышал мои последние слова? Вина заговорщиков НЕ ДОКАЗАНА!
   - Для меня верность Короне и Королю - не пустое слово, сир! - после небольшой паузы ответил маг. - Я буду говорить то, что считаю единственно верным, и столько, сколько нужно для Семиречья и вас, ваше величество. Мало того, я не заткнусь даже на плахе! Если есть желание - можете проверить... А насчет вины... Да, я прекрасно понимаю, что мы вынуждены нарушать Закон. Но ведь другого выхода у нас нет: у заговорщиков наверняка есть кто-то при дворе, и если до них дойдут слухи о том, что мы в курсе их замыслов, то они изменят свои планы. И тогда мы уже не сможем выстроить ту цепочку 'совершенно случайных событий', которые позволят нам лишить их возможности осуществить задуманное...
   - Прости, Урден... - выдохнул король. - Я знаю, что ты - мой самый преданный вассал и настоящий друг. Просто я никак не могу смириться с тем, что вынужден поступиться своей честью. И ненавижу себя за это... А еще за то, что слаб, за то, что тебе и твоему сыну приходится отдавать мне свою жизненную силу, лишь бы удержать меня по эту сторону Грани... Я уважаю тебя, люблю свой народ, и... Эх... Будь у меня хоть один шанс уйти, не теряя лица, ушел бы, не задумываясь...
   - Я знаю, сир... - кивнул верховный маг. Потом аккуратно уложил короля на алтарь и передвинул его правую руку так, чтобы она заняла нужное для ритуала положение...
   ...Смотреть, как Щепка расставляет вокруг алтаря рунные камни и куски дерева, покрытые непонятными символами, у короля не было сил. Поэтому, закрыв глаза, он принялся ждать, когда верховный маг закончит все необходимые приготовления.
   Как обычно, ждать пришлось довольно долго. И к моменту, когда по лаборатории поплыл сладковатый запах каких-то трав, Азам Истовый балансировал на грани между реальностью и сном. Впрочем, стоило ему почувствовать запястьем прикосновение ритуального ножа, как сонливость словно ветром сдуло:
   - Что, уже все готово?
   - Да, ваше величество... Через десять минут вы будете в полном порядке...
   - Я - буду... А ты? Опять будешь отлеживаться в своих покоях?
   - Ну, сутки-двое, и я снова буду на ногах. Зато вам станет значительно легче...
  - Ну да... Дней на десять... - горько вздохнул монарх.
   - Нет. На восемь... Или на семь: ваш организм постепенно слабеет... - отозвался эрр Урден. - Но семь дней - это тоже немало: к тому времени мне привезут довольно сильного Одаренного... Спокойнее, сир! Он - убийца! Из ночного братства Дейвина. И уже приговорен к четвертованию...
  - А-а-а... Но, все-таки...
  - Не шевелитесь, сир! Я начинаю...
  
  
   Глава 3. Баронесса Меллина Орейн.
  
   Не успела я сделать и пары шагов по ступеням Колокольной башни, как сверху донесся голос Дирка:
  - Баронесса, вы?
  - Угу... - буркнула я, и, подобрав юбки, рванула вверх по лестнице. Резонно рассудив, что, зайдя в башню, скрылась от взглядов досужих служанок. Считающих, что я, то есть 'ее милость баронесса Орейн', обязана передвигаться только медленным шагом и в их сопровождении. Дабы внушать вассалам своего отца должное уважение.
  Слава Создателю, что отец никогда не прислушивался к мнению женской половины населения замка. И не запрещал мне практически ничего, считая, что его дочь вправе принимать решения самостоятельно. Хочешь научиться стрелять из лука? Пожалуйста! Только стрелять придется часами, наравне с обычными солдатами, без всякого там сюсюканья или поблажек. Решила научиться владеть мечом? Изволь! Только потом не говори, что у тебя не поднимаются руки, и ты не можешь встать с постели.
  Не знаю, как у других, а у меня бы язык не повернулся назвать такое отношение вольницей. Ибо ошибок папа не прощал. Никаких. За проступком всегда следовало наказание. За Поступком - награда.
  Наказывая меня за мои проделки, папа всегда был воистину безжалостен. Оценивая мои достижения - предельно скуп на похвалу. И улыбался по очень большим праздникам: когда возвращался из военных походов, из редких поездок в столицу или к друзьям. В такие дни он даже позволял себе потрепать меня по волосам...
  Увы, мне этого не хватало. Нет, я не мечтала о пристрастности - стремление к справедливости, отраженное на гербе нашего рода , не обошло стороной и меня. Но вот так и не смогла понять, почему за пятнадцать лет, которые прошли со дня смерти моей мамы, нельзя было научиться улыбаться просто так...
  ...Полная темнота, царящая на лестнице, мне не мешала - тоненькая ниточка сигнальной паутины, собственноручно протянутая от входной двери и до верхнего этажа башни года четыре назад, в Истинном зрении светилась едва заметным белым светом, и неплохо освещала потертые каменные ступени. Поэтому до верхнего этажа Колокольной башни я добралась намного быстрее, чем смогла бы любая из моих служанок. И, отпихнув от двери вглядывающегося в темноту друга детства, заулыбалась. Однако поздороваться мне не удалось: Дирк, отлетевший к одной из бойниц, наморщил нос, оглядел меня с ног до головы и ехидно усмехнулся:
   - Простите, баронесса, но в вашем возрасте бегать по замку с задранными до пупа юбками уже как-то неправильно, что ли...
   Мое 'доброе утро, Зубастик' умерло, еще не родившись. Дослушав фразу до конца, я свела брови у переносицы, и, уперев кулаки в бока, грозно прошипела:
   - Тебя что, давно не пороли?
   - Давно, ваша милость... - захлопав ресницами, кивнул этот малолетний хам. И уточнил: - С тех пор, как я получил свой первый щит ...
   - И как давно это было? - приподняв одну бровь, грозно спросила я.
   - О-о-очень давно...
   - То есть месяц назад? В канун праздника Урожая?
   - Ну, где-то так...
   - Да-а-а!!! Действительно давно. Значит, твоя спина уже успела отдохнуть... И соскучиться по розгам...
   - И ничего она по ним не соскучилась, ваша милость! - Дирк издевательски подчеркнул мой титул, посмотрел мне в глаза, и, заметив мой взгляд, выставил перед собой ладони: - Я пошутил! Просто пошутил! Не надо, Мэл!
   - Значит, говоришь, 'в моем возрасте'? - перейдя на истинное зрение, буркнула я. - Значит, говоришь, 'баронесса'?
   - Да Мэл ты, Мэл!!! - взвыла надежда и опора замка Орейн. Но было уже слишком поздно: я дотянулась до горящей на стене комнаты сторожевой печати , накинула на две белые нити тонюсенькую перемычку, и часть плетения, образующая печать Острого Взгляда, поменяла конфигурацию.
   - Это тебе за 'возраст', 'баронессу' и 'вашу милость'... - дождавшись, пока в измененной печати перераспределятся потоки силы, пробормотала я. И, подумав, навесила на парня печать малого сна. И влила в нее добрую половину своего резерва. А потом с интересом уставилась в глаза Зубастика.
   Мгновенно ослепнув, Дирк вцепился рукой в стену и зашипел от злости. А потом криво усмехнулся:
   - Не очень-то и страшно... Ну, похожу до конца смены, держась руками за стены. А когда спущусь вниз, все, наверное, пройдет...
   - Ну, как тебе сказать? - ослепительно улыбнулась я, и, присев на покрытую овчиной лавку, приготовилась ждать.
   - Это еще не все? - видимо, поняв, что одной слепотой я решила не ограничиваться, спросил он. И душераздирающе зевнул.
   - Я просто не люблю повторяться...
   ...Следующие минуты две Дирк пытался рассуждать о способностях одной слишком юной магини, не способной даже толком отомстить своему обидчику и с ностальгией вспоминал о временах, когда обращение на 'вы' в ее адрес вызывало более серьезные проблемы для 'обидчика': кровотечение из носа, проблемы с желудком или потерю сознания. Я внимательно слушала его разглагольствования, пытаясь почувствовать момент, когда руна Малого Сна наконец, перебьет действие Сторожевой печати. И, наконец, дождалась: запутавшись в очередном умопомрачительном аргументе, парень вдруг зевнул и потер ладонями лицо:
   - Мэл! А... это... про что я говорил?
   - Не помню... - усмехнулась я.
   - Странно... Я - тоже... Что-то меня ноги не держат...
   - Не вздумай садиться в моем присутствии! Я баронесса или как? - хихикнула я, глядя, как он пытается сползти по стене на пол.
  - Ну, разреши, пожалуйста! - Дирк снова зевнул, при этом чуть не вывихнув себе челюсть.
  - Я против! Хотя... так и быть, садись: в ТВОЕМ ВОЗРАСТЕ бдеть всю ночь еще, пожалуй, рановато...
   Зря я это сказала - почти закрывшиеся веки Зубастика дрогнули... и поползли вверх. А потом побледневший, как полотно, парень принялся ожесточенно бить себя ладонями по щекам:
   - Мел! Не надо меня усыплять! Я больше не буду!
   - А что тебя так испугало? - ехидно поинтересовалась я.
   - Скоро обход... Если меня поймают спящим, то я получу пятьдесят плетей. И какую-нибудь позорную кличку. А еще... твой отец НИКОГДА не сделает меня десятником!
   - А ты не спи! Кто тебя заставляет-то?
   - Издеваешься? - изо всех сил стараясь удержаться на ногах, еле слышно пробормотал парень. А потом, выхватив из ножен кинжал, воткнул его в свое бедро.
  - Одурел, что ли? - взвыла я. И, увидев, как быстро пропитывается кровью его штанина, вскочила на ноги и от души врезала ему кулаком в живот. А потом зашипела от боли в костяшках, разбитых о его дублет : - Я же пошутила!
  Не обращая внимания на мои вопли, Дирк пошевелил клинок в ране и зашипел от боли.
  Вырвать кинжал из его пальцев оказалось несложно - мышцы, расслабленные моим плетением, упорно отказывались сокращаться. Поэтому через мгновение, отшвырнув в сторону кинжал, я уже стояла на коленях, и, подпитывая своей силой ближайшие к ране каналы жизни , судорожно сращивала рваную бахрому кровеносных сосудов и каналов чувств .
   Хорошо, что основное плетение сторожевой печати действовало и на меня - благодаря обострившемуся слуху я услышала сопение заснувшего Зубастика еще до того, как он начал валиться на меня. И успела дотянуться до печати Малого Сна, разорвать плетение и упереться ладонями в его живот за мгновение до того, как он рухнул мне на голову.
   Мда. Задача оказалась не из легких - прежде, чем Сторожевая печать вымела из сознания Зубастика всю сонливость, я успела проклясть и свою мстительную натуру, и желание немного поэкспериментировать, и посетившее меня 'озарение'. Поэтому, когда пригибающая меня к полу тяжесть внезапно исчезла, я почувствовала себя счастливой. И оказалась в этом не одинока: Зубастик, уставившийся на меня сверху вниз, сиял, как снег на полуденном солнце:
  - Фу... Надо же, я уже не сплю! Слушай, Мэл, а как ты это сделала? Ведь тут - сторожевая печать! Не заснешь, даже если захочешь... Так! А... давай, когда я сменюсь, мы так же усыпим Борова? Говорят, ему сегодня в караул...
  - Угу... - кивнула я. И, закончив накладывать на рану плетение малого исцеления, встала на ноги и... сдуру повторила свой коронный удар кулаком в живот.
  Увы, пробить и стеганый дублет, и мышцы брюшного пресса, не вкладывая в удар силу, оказалось нереально. Поэтому, полюбовавшись на довольную физиономию Зубастика, я сменила тактику. И просто щелкнула ничего не видящего перед собой парня по носу:
  - Если я усыплю Борова, то его застукает кто-нибудь из десятников. И, конечно же, доложит об этом Шраму. Шрам, сообразив, что без магии тут не обошлось, тут же рванет к Лагару. Брат, естественно, доложит папе, а папа... Перед отъездом на границу с Миардией папа в моем присутствии пообещал эрру Маалусу, что если я еще раз что-нибудь намагичу, то его повесят...
  - Повесят? Мага? - воскликнул пытающийся протереть глаза Дирк. - Так! Стоп! Ты - намагичишь, а его повесят? Так он-то причем? И почему 'в твоем присутствии'?
  - Мне кажется, папа догадался, что я все-таки учусь...
  - Как это? Ведь эрру Маалусу запрещено...
  - Да! - перебила его я. - Запрещено! И он, как и обещал отцу, меня НЕ УЧИТ! Но... иногда магичит в моем присутствии. А еще иногда 'забывает' рисунки базовых плетений разных школ там, где я могу на них наткнуться...
  - Уважаю... - восхитился Зубастик.
  - В общем, папа придумал очередной способ заставить меня отказаться от Высокого Искусства... - вздохнула я. - Теперь ответственность за жизнь эрра Маалуса лежит на мне... И у меня 'есть время' вспомнить о том, что женщина должна думать только о муже и о детях!
  - Ну... положим, о муже и о детях думать тебе еще рановато... - стараясь не смотреть мне в глаза, солгал Дирк.
  - Какой же ты гад! - сообразив, что он вспомнил о моем недавно состоявшемся совершеннолетии, возмутилась я. - Замуж я пока не собираюсь!!!
  'Ну, и кто тебя будет спрашивать?' - промелькнуло в его глазах. Однако вслух он сказал совсем другое:
  - Нет, все-таки насчет твоего обучения магии барон неправ: да, пусть, как ты говоришь, скорость восполнения твоего запаса силы у тебя практически никакая, и в Академию тебя не примут, но маг Жизни, пусть даже очень слабый - это редкость! Один на тысячу, если не больше. Поэтому тебя надо учить! Даже насильно... Эх, будь я на месте твоего его милости...
  - Будь ты на месте папы, думал бы так же, как он: 'маг жизни принадлежит Короне. А, значит, лишен всякой свободы выбора...'
  - Но ты же целая баронесса! Кто тебя заставит? И потом, ты же все равно нас лечишь! Если бы не твое умение, ту же Мафу похоронили бы как минимум дважды... И ее второго ребенка - тоже...
  - А ты знаешь, чего мне это стоило? Любой нормальный жрец третьей категории и выше поставил бы ее на ноги за полчаса! - взвыла я. - А я смогла ее удержать только под линией силы! На крыше донжона, под дождем! И вливала в нее жизнь аж восемнадцать часов!
  - Ну и какая разница, где и сколько? Удержала же?
  - Ты не понимаешь... - вздохнула я. - Вот ты - воин. Тебя учат сражаться с мечом и щитом. А теперь представь себе, что ты стоишь в проломе крепостной стены, на тебя несется атакующая лава, а в твоих руках - иголка и наперсток! Причем тяжелые, как вот эта башня! Много ты с ними навоюешь?
  - Все равно не отступлю... - набычился Зубастик. Потом подумал... и ткнул пальцем в свое бедро: - Нет, этот пример не годится: видишь, кровь УЖЕ остановилась! И нога у меня НЕ БОЛИТ! Кто еще так может? Эрр Маалус? Или эрр Валин?
  - Эрр Маалус - иллюзионист. Эрр Валин - стихийник. Соответственно, ни один, ни другой в принципе не в состоянии лечить...
   - А ты - в состоянии. Значит, ты - маг Жизни. Самый настоящий. И если будешь заниматься, то когда-нибудь станешь архимагом...
  Представив себя в зеленой мантии мага Жизни, я расхохоталась:
  - Ха! Архимаг, говоришь? Архимагов Жизни не бывает... А вот позаниматься действительно стоит... Кстати, выдумщик, ты не будешь против, если я тут немножечко поэкспериментирую?
  - Опять на мне? - Дирк сглотнул подступивший к горлу комок.
  - Угу... хочу кое-что попробовать... - призналась я. - Ты не бойся, я только что пробовала плетение на курице и поросенке... Они выжили и выглядят совершенно счастливыми...
  - Спасибо сказали? - грустно улыбнулся парень.
  Я отрицательно помотала головой.
  - Неблагодарные... - вздохнул он. - Пробуй. Только сначала сними с меня слепоту. И... учти, что я в карауле, и если меня застанут в неподобающем часовому состоянии...
  - Не застанут... - ухмыльнулась я. - Я что, зря тянула сюда сигнальную нить?
  
  
   Глава 4. Марч Лисица.
  
   ...- Ну и где тебя носило столько времени? Пятый день ждем...
  Услышав голос Китса Черенка, Марч с трудом стряхнул с себя липкое забытье и сфокусировал взгляд на лице деревенского кузнеца, невесть как оказавшегося перед мордой Росинки.
  - Че молчишь-то? Язык проглотил?
  - Мутит меня что-то... - буркнул Лисица, и, вспомнив о раненом, испуганно повернулся к прикрытому дерюгой телу.
  - В пот бросает? Кашель есть? Покажи грудь... - отшатнувшись, встревожено воскликнул Черенок.
  - Не бойся, не Огневица... - удостоверившись, что раненый все еще дышит, Марч рванул ворот рубахи и продемонстрировал кузнецу чистую, без алых пятен и кровавых язвочек, кожу.
  - Ну, мало ли... - смутился Китс. - Просто морда у тебя серая. И глаза мутные - прям как с перепою...
  - Так, наверное, с перепою и есть... - хохотнул возникший рядом с братом-близнецом Растик Оглобля. - Небось, взял в Молаге пару бурдюков с красненьким. Ну, и прикладывался всю дорогу...
  - Угу... - мрачно пробормотал Лисица. - Хотел бы я посмотреть, как ты на пару с бурдюками с вином груженую телегу до Просеки бы довез...
  - А я бы в нее и не впрягался... - расхохотался Оглобля. - Для этого, вон, кобыла есть...
  Поддерживать пустопорожний разговор Китс не стал. Сделав пару шагов вперед и внимательно осмотрев грудь Лисицы, он облегченно перевел дух, и, виновато пожав широченными плечищами, шагнул к телеге:
  - Крицы привез? Почем брал? А-а-а... это кто?
  - Раненый... Подобрал на дороге... Дворянин... Если доживет до Ярены - заработаю немного деньжат...
  
  ...Несмотря на недюжинную физическую силу близнецов, втащить груженую телегу на перевал удалось только к полуночи. К этому времени горы затянуло густым туманом, и вымотанный до смерти Марч грязно выругался: спускаться в долину Белого Камня ночью, да еще не видя звезд, было форменным самоубийством.
  - Мда... Застряли... - стянув с себя мокрую от пота рубаху, мрачно пробормотал он. И покосился в сторону мечущегося в лихорадке раненого: - Как думаешь, Черенок, доживет он до рассвета?
  - Нет... - буркнул кузнец. И, приложив пальцы к шее воина, уверенно добавил: - Еще часа три... От силы - четыре...
  - Тогда надо нести его к Ярене... - вздохнул Лисица. - Прямо сейчас...
  Оглобля молча кивнул.
  Китс почесал подбородок, задумчиво посмотрел куда-то сквозь грязно-серую стену тумана и решительно хлопнул ладонью по бедру:
  - Несите вдвоем. Я останусь с телегой... Кстати, поосторожнее там, у Ледышки, - одесную от нее, - скала крошиться начала. Как бы на голову не упала...
  ...Изба Ярены вынырнула из тумана неожиданно: буквально мгновение назад Марч видел перед собой только широченную спину, бычий загривок и коротко стриженную голову Растика, а потом над ней возник скат пятистенки деревенской знахарки.
  - Фу... Добрались... - аккуратно опуская носилки рядом с крыльцом, облегченно выдохнул Оглобля. И с интересом посмотрел на неподвижное тело раненого: - Ну что, он еще живой?
  - Вроде, да... - прислушавшись к еле слышному дыханию дворянина, кивнул Лисица. И, в два прыжка оказавшись у двери, забарабанил по ней кулаком.
  В избе тут же послышался душераздирающий скрип и недовольное кряхтение проснувшейся старухи. А через пару минут за дверью раздался встревоженный голос:
  - Улвас, ты? Что, схватки начались?
  - Это не Улвас... - хмыкнул Растик. - А че, Кара все еще не разродилась? Говорили же, что надысь должна была...
  - Оглобля, ты что ли? - удивленно спросила Ярена.
  - Угу. И Марч... Раненого тебе приволокли...
  - Он что, уже верну-... Какого раненого? - в сенях что-то загрохотало, потом заскрежетала дверь, и в проеме возникла щупленькая фигурка почти отжившей свой век старухи: - Ну, и что стоите? Раненый-то где?
  - Тут, у крыльца... На носилках, вона, лежит...
  - Пройти дайте! - Ярена бесцеремонно уперлась сухонькими ладошками в живот Марча, и, не дожидаясь, пока он сделает шаг назад, сдвинула парня в сторону.
  - Та-а-ак... Ну, и что у нас тут приключилось? - сбежав по ступенькам и присев на корточки рядом с носилками, негромко пробормотала Ярена. А потом взвизгнула, упала навзничь, и, мгновенно оказавшись на четвереньках, быстро-быстро поползла к поленнице!
  - Ярена! Ты что? - выдохнул растерявшийся охотник. И, увидев, с какой скоростью передвигается разменявшая шестой десяток лет женщина, зачем-то выхватил из-за голенища засапожный нож.
  - Куда ты? Постой! - с небольшим запозданием взвыл Оглобля. И, добежав до знахарки, упершейся лицом в поленницу, рывком поставил ее на ноги и развернул к себе лицом: - Хватит трястись! Говори - что с ним не так?
  - Эта... она... силу... - залепетала женщина. И, вывернувшись из рук парня, юркнула за его спину.
  - Объясни нормально! - взбесился Растик. И, мгновенно развернувшись на месте, пару раз встряхнул трясущуюся, как в лихорадке, женщину.
  Хорошая встряска оказалась весьма кстати - только зашипев от боли в прикушенной губе, Ярена наконец смогла оторвать взгляд от носилок. А потом, уперев руки в бока, зашипела:
  - Вы что, совсем сбрендили, недоумки? Зачем вы его ко мне принесли? Я... мне еще рано уходить !
  - А никто тебя и не заставляет... - буркнул Марч, и, заметив, что все еще сжимает в руке нож, подумал и убрал его за голенище. - Хватит говорить загадками! Объясни нормально!
  - Печать на нем видите? - взвыла старуха. И, сообразив, что видеть нити силы ее собеседники не в состоянии, тяжело вздохнула: - На вашем раненом висят плетения, которые... которых... ну... просто не может быть... Или... в общем, я о таких даже не слышала... Не понимаю, как, но они тянут жизнь из всего, что рядом... Из того, что само - живое... А потом вливают в его тело!
  - Как это? - удивился Оглобля.
  - Очень просто! С таким количеством мелких ран долго не живут! - продолжая трястись, пробормотала старуха. - Если бы вы видели, что творится в его каналах силы и чувств! На сеть просто смотреть страшно! То, что он все еще не ушел, заслуга не его организма, а этой самой печати... Ладно, Создатель с ней! Скажите мне лучше, где вы его подобрали...
  - Нашел я. Один. На Просеке... Неподалеку от Полуночного тракта... - хмуро отозвался Лисица. - Лежал поперек колеи...
  - Ну и оставил бы его там! Зачем он тебе был нужен?
  - Хороший меч. Кольчуга. Следы от колец на пальцах. Серьга бастарда в левом ухе... - пожал плечами охотник. - Я уверен, что он найдет, чем заплатить за спасение своей жизни. В общем, если ты его вылечишь, то я поделюсь с тобой пятой частью того, что получу после его выздоровления.
  - Я к нему даже не подойду! - истерически взвизгнула Ярена. - Никогда и ни за какие деньги! Сколько мне осталось? Год? Два? Три? Я хочу прожить все время, отмеренное мне Создателем! А он... он выпьет меня за несколько часов!
  - Даже так? - удивился Марч. И, вспомнив свое состояние перед тем, как подъехать к перевалу, испуганно посмотрел на знахарку. - Так! А... сколько эта тварь выпила у меня?
  - Понятия не имею... - фыркнула старуха. - Кстати, и с тебя, и с Оглобли он подпитывается до сих пор...
  - Недолго ему осталось! - нехорошо усмехнулся Растик, и, выдернув из поленицы чурбак поувесистей, двинулся в сторону носилок. - Никогда не любил магов: от них одни неприятности...
  - Он - не маг. Совершенно точно. Печать на него наложена... - буркнула старуха. И, увидев, что Оглобля поднимает полено, заорала: - Не бери грех на душу! Он-то причем?
  - А что мне делать? - остановив замах, спросил здоровяк. - Ждать, пока он выпьет и меня, и Лисицу, и всех тех, кто к нему приблизится?
  Марч задумчиво посмотрел на раненого, на полено в руке Растика, потом перевел взгляд на знахарку и негромко поинтересовался:
  - А эту печать снять нельзя?
  - Смеешься? - старуха посмотрела на него, как на юродивого. - Я тебе что, маг Жизни? С моим запасом силы я могу только заговорить кровь, убрать боль и... кое-что еще... Будь я хоть чуточку сильнее, меня бы тут не было...
  - Было бы, не было бы... Нашли тему для разговора... Что с этим-то делать будем? - хмуро глядя на Ярену, спросил Растик. - Может, просто выбросить за околицу, и дело с концом? Все равно лечить ты его не собираешься...
  - Мда... - вздохнул Марч. - А я надеялся получить с него как минимум два-три золотых...
  - Сколько?! - одновременно воскликнули знахарка и брат кузнеца. - Целых два?!
  - Вы его меч не видели! - Лисица подергал себя за бороду и расстроено сплюнул. - Небось, обошелся ему в целое состояние...
  - Так, может, его и продадим?
  - Ну, если твой брат сможет привести его в нор-... - начал, было, Марч, но договорить предложение не успел - старуха внезапно всплеснула руками и вцепилась в свои космы:
  - О чем ты говоришь? Какие 'два-три'? Эта печать должна стоить не меньше пятидесяти. А то и ста! Ста полновесных монет! Значит, за спасение своей жизни он отвалит нам... не меньше двадцати!
  - Ты же только что сказала, что не собираешься его лечить! И ни за что к нему не подойдешь! - ехидно ухмыльнулся Марч, расслышав в голосе знахарки нотки алчности.
  - А зачем подходить-то? - искренне удивилась старуха. - Печати моя помощь не нужна - вон, кровь давно заговорила, жар уже сгоняет... Побольше жизни, регулярное питание - и через пару месяцев он даже сможет самостоятельно ходить...
  - Ну, и чьей жизнью мы с ним будем делиться? - хмуро поинтересовался Оглобля. - Мне своей как-то не хочется...
  - Дурень! - фыркнула Ярена. - Твоей-то зачем? Отвезите его в Седое Урочище и оставьте в кошаре... Овец там - море... Каплю жизни с каждой - и он быстро придет в себя. А животные даже не почувствуют. Впрочем, если парочка-другая и подохнет, то включим их стоимость в плату за лечение...
  - А... кто смотреть-то за ним будет? - задумчиво почесав затылок, поинтересовался Марч. - Кормить, поить, мыть? Одними овцами тут не обойдешься!
  - Марыська! - пожала плечами старуха. - Чай, не первый мужик в ее руках... Сказать, чтобы держалась подальше, и все...
  - А... Рогатине говорить будем? - Оглобля вернулся к поленнице и аккуратно положил полено туда, откуда взял. - Староста все-таки...
  - Угу... - кивнул Лисица. - Будем. И не только говорить, но и делиться...
  
  
   Глава 5. Мейн Лоуд Молния.
  
  Первую половину дня мейн Лоуд умирал со скуки: в том, что делали на полигоне лучшие студенты третьего курса стихийного факультета, не было ничего интересного. Обладатели алых нашивок на ученических мантиях старательно выплетали канонические печати, наполняли их силой и обрушивали на несчастные мишени. Неподвижные деревянные манекены, облаченные в стеганки, кольчуги, кожаные или бронзовые нагрудники, то и дело вспыхивали, трескались, покрывались льдом или инеем. И наглядно демонстрировали скорость создания и наполнения плетений и точек их фокуса, а так же дистанцию, на которой был способен работать будущий боевой маг.
  По сути, все те навыки, которые демонстрировали экзаменуемые, пока никуда не годились. Плетения создавались крайне медленно и в непосредственной близости от студента; обретя форму, печати начинали двигаться к мишени с небольшими задержками, а, достигнув точки срабатывания, не всегда оказывались достаточно мощными. Но самым слабым местом всех этих Огненных Плетей, Ледяных Копий и Солнечных Брызг была концентрация. Будущие стихийники каким-то образом умудрялись отвлекаться на все, что угодно, включая даже разговоры экзаменаторов! Впрочем, ничего удивительного в этом не было - работать против мечников, под дождем стрел или в секторе атаки боевых магов их еще не учили.
  Нет, конечно же, среди них были и своего рода самородки - трое подающих надежду ребят искренне старались копировать работу студентов пятого-седьмого курсов: создавали плетения не линейно, на безопасном расстоянии от себя и порой даже изображали что-то похожее на трансформацию - создание боевого заклинания из нескольких небоевых. Однако во всей их работе не было главного - новизны. Того, что архимаг называл Созиданием: все их печати от первого и до последнего штриха повторяли базовые. И даже создавались так, как рекомендовали преподаватели...
  Зато после обеда этой самой 'новизны' должно было быть предостаточно: предсказать заранее, во что преобразуют канонические печати перепуганные атмосферой экзамена посредственности было практически невозможно...
  ...Первое же плетение, которое создал обладатель потрясающего по объему запаса силы, но тупой, как обух топора, Гешер Дубина, вызвало у эрра Лоуда неподдельный интерес: вместо того, чтобы превратить мишень в кусок льда, безумная паутина из алых линий почему-то окутала ее облаком из превратившейся в пар бронзы. А через мгновение до столов, за которыми восседала экзаменационная комиссия, донесся ужасающий смрад - судя по всему, какая-то из частей плетения заставила мгновенно сгнить кожаные ремешки, крепившие панцирь к опорному столбу...
  Принимать участие в обсуждении бесталанности Дубины, от отката заклинания покрывшегося инеем с ног до головы, архимаг не стал - закрыв глаза, он старательно запоминал только что увиденную структуру. Стараясь успеть до того, как перестанет действовать активированная им руна Ясности...
  - Простите, что прерываю ваши раздумья, мейн , но в Академию только что прибыл верховный маг его величества Азама Манорра эрр Урден!
  Услышав еле слышный шепот возникшего за спиной ученика, Молния чуть было не выругался вслух: мало того, что появление в Элинваре верховного королевского мага должно было помешать ему собрать достаточное количество материала для будущих исследований, так еще и наверняка сулило очередные крупные неприятности.
  Еще раз пробежав взглядом по узловым точкам запоминаемого плетения, и уверившись, что гарантированно сможет создать такую же структуру, архимаг открыл глаза и хмуро поинтересовался:
  - Ну, и где он сейчас?
  - В вашей приемной, мейн! - Деррик опустил взгляд и виновато пожал плечами.
  - Ясно... - вздохнул Молния: судя по выражению лица ученика, и в этот раз эрр Урден отказался от ванны, обеда и возможности отдохнуть с дороги.
  Тем временем в центр полигона вышел очередной студент - Винс по прозвищу Затычка. И, церемонно поклонившись экзаменационной комиссии, повернулся к выбранной им мишени.
  Вглядевшись в создаваемое им плетение, и не увидев ничего интересного, архимаг вздохнул, встал, и, прикоснувшись к плечу декана стихийного факультета, угрюмо пробормотал:
  - Дальше без меня. Там эрр Урден приехал. Пойду, узнаю, что ему от нас надо...
  - Хорошо, мейн... - вскочив на ноги и склонив голову, ответил маг. И, услышав характерное шипение устремившегося к цели Ледяного Копья, тут же забыл про уходящее начальство...
  Увидев возникшую на лице подчиненного ухмылку, мейн Лоуд развернулся на месте. И, вглядевшись в то, что теперь вдохновенно ваял Затычка, расстроено покачал головой - судя по отсутствию в плетении блокирующей руны, в ближайшее время магу Жизни, присутствующему на экзамене, должна была подвалить работенка...
  ...Вопль студента, обожженного собственной Огненной Плетью, Молния услышал уже во дворе. И демонстративно постучал себя пальцем по голове.
  - А я стараюсь, мейн! - тут же отозвался следующий за ним Деррик.
  - Угу... Конечно, стараешься... - раздраженно буркнул мейн Лоуд. - А пряжку собственного ремня ты вчера расплавил, конечно же, специально...
  - Так я просто не успевал, мейн! Вы же видели - ко мне неслось Облако льда, и, если бы я не...
  - Если бы не твоя тупость, ты бы выиграл бой на первой же минуте... - рыкнул Молния, и, кивнув воинам, охраняющим вход в Алую башню, рванул на себя дверную ручку...
  ...За полгода, прошедшие с последнего визита в Элинвар эрр Урден ничуть не изменился - впалые, покрытые трехдневной щетиной щеки, узкий, похожий на лезвие топора, нос, прячущиеся глубоко под надбровными дугами глаза. А еще - оттопыренные уши, тоненькая, как у цыпленка, шея, и теряющиеся в рукавах мантии жилистые руки.
  В истинном зрении верховный маг его величества смотрелся не лучше - весьма посредственный запас силы, каналы, развитые на уровне не самого лучшего студента выпускного курса Академии, и аура, испещренная мутными, с темными разводами, оттенками темно-красного и грязно-зеленого цвета .
  А вот мелкопластинчатая бригантина , одетая эрром Урденом прямо поверх мантии ритуалиста, в Истинном зрении смотрелась просто ужасающе: чуть ли не каждая четвертая пластина, просвечивающая сквозь зеленый бархат, горела какой-нибудь руной! Причем не просто так - фигура королевского мага была укутана в кокон из доброго десятка сложнейших плетений, большинство из которых взаимодействовало между собой!
  'Ничуть не удивлюсь, если окажется, что и тело у него сплошь покрыто татуировками ...' - мысленно усмехнулся архимаг. И, церемонно поздоровавшись со Щепкой, перевел взгляд на его спутников.
  Оба телохранителя, с разноцветными татуировками на лицах, в юшманах поверх длинных, до колен, кольчуг, смотрелись не менее угрожающе, чем их хозяин - защищенные рунами чуть ли не от всех видов магии, они могли выдержать две-три атаки пары хороших стихийников. Или выстоять минуты три против доброго десятка мечников.
   По достоинству оценив пластику и стать обоих мечников, Молния перевел взгляд на третьего спутника эрра Урдена. Если бы пустой, абсолютно ничего не выражающий взгляд и не силовой поводок, идущий к эрру Урдену, молоденькую и довольно симпатичную жрицу второй категории можно было бы принять за содержанку...
  - Вы удовлетворили свое любопытство, мейн? - решив, что молчание слишком затянулось, раздраженно поинтересовался эрр Урден. - Может, все-таки спросите, что именно привело меня в вашу Академию?
  - Простите, эрр, но я привык обсуждать серьезные вопросы тет-а-тет... - стараясь не реагировать на хамство, ответил Молния.
  - Это - мои телохранители. Вопрос, который я бы хотел обсудить, не настолько серьезен, чтобы требовать полной конфиденциальности... - вздернув подбородок, воскликнул маг.
  - Как скажете... - быстренько вогнав себя в состояние многопотокового мышления и активировав кольцо Ясности, ответил мейн Лоуд: во время беседы с королевским магом стоило иметь в запасе возможность для маневра.
  - Я приехал к вам с просьбой. Его величеству срочно нужен десяток хороших стихийников и три-четыре ритуалиста...
   - Увы, с хорошими помочь не смогу, эрр. С плохими, впрочем, тоже... - мысленно поморщившись, пожал плечами архимаг. - Сейчас осень. Время сбора урожая, а, значит, больших денег. Соответственно, все боевые маги уже давно разъехались по королевству и заключили договора на работу. Вы ведь не забыли, что у них есть такое право?
   - Не забыл... - скрипнул зубами верховный маг его величества.
  - Тогда о чем я вам рассказываю? Они сейчас мотаются по дорогам, защищая караваны, богатых купцов или землевладельцев...
  - Его величеству нужны маги, способные работать в группах Черных Соколов. Немедленно...
  - Не понял? - удивился Молния: о том, что в элитном подразделении королевской стражи появились потери среди магов, он не знал. И поэтому решил слегка разговорить своего собеседника: - А что, своих вам уже не хватает?
  Щепка раздраженно потер потеющие ладони и нехотя пробормотал:
  - У нас возникла необходимость отправить два десятка поисковых отрядов в предгорья Ледяного хребта. Есть подозрение, что шайки разбойников, грабящие обозы - специально подготовленные группы воинов тайной службы Миардии...
  - Что ж. Возможно, вы правы... - мейн Лоуд задумчиво посмотрел сквозь мрачного, как ночь, гостя. - Однако мне кажется, что ваше требование... как бы помягче выразиться... несколько преждевременно. Еще не весна. А в этом году мы УЖЕ отправили в Лайту четыре десятка магов. То есть выполнили свои обязательства перед короной. Как, впрочем, и во все предыдущие годы...
  - Вы что, совсем не следите за тем, что происходит за стенами вашей... Академии? - разозлился эрр Урден. - Забудьте хоть на минуту про обязательства, студентов и эксперименты! Задумайтесь о том, что Матеус Коротышка спит и видит себя на троне Семиречья! Вы, как верный вассал его величества, как должностное лицо, облеченное его доверием, должны...
  - Ну, положим, вассалом его величества я не являюсь. А вот как лицо, заключившее договор о пребывании моей Академии на территории этого королевства, я должен РЕГУЛЯРНО получать двадцать процентов от налогов, которые ее выпускники платят в королевскую казну... - фыркнул Молния. - И еще по пять тысяч золотых в год на развитие учебной базы... Кстати, в этом году суммы, насчитанной нам Казначейством, хватило только на то, чтобы починить крышу конюшни, обрушившуюся во время урагана!
  - Вам не кажется, что сейчас не лучшее время, чтобы говорить о деньгах? - побледнев от бешенства, прошипел верховный маг.
  - Не хотите - не будем... - пожал плечами мейн Лоуд. - Тогда я предлагаю обсудить вопрос о дате переезда Академии в Вюртц...
  - Ку-у-да?
  - В Вюртц... - деловито разгладив помявшийся о столешницу рукав мантии, архимаг изобразил на лице улыбку. - За последние полтора года его величество Карес Зейн четырежды предлагал мне перебраться в один из пригородов столицы его королевства...
  - Да, но Гледорр - это не Семиречье! - взвыл эрр Урден.
  - Я в курсе... - кивнул Молния. - Зато там на нужды Академии будет выделяться по десять тысяч золотых в год. То есть ровно вдвое больше, чем здесь. И полагающийся нам процент с налогов будет не двадцать, а тридцать процентов. А еще всему преподавательскому составу обещаны дворянские патенты... Кстати, чуть не забыл - под Академию предлагается комплекс зданий родового гнезда графов Шетценов. Вы видели, какого размера этот замок?
  - И что вас все еще держит в Элинваре? - справившись с потрясением, спросил верховный маг.
  - Даже не знаю... Может быть, привычка? Как-никак пятьдесят два года на одном месте. Впрочем, я постепенно склоняюсь к мысли, что быть таким инертным, наверное, не стоит...
  Эрр Урден напрягся. По его бригантине пробежали тоненькие ручейки силы, а на лице выступили маленькие капельки пота. Одновременно с этим в глазах его телохранителей начали лопаться мелкие капилляры, а их каналы жизни ощутимо посветлели: получив команду от лидера боевой четверки, маг Жизни активировала все наложенные на воинов печати и принялась готовить их к атаке.
  Дав гостю пару секунд на напитывание энергией боевых плетений, архимаг холодно улыбнулся и указал пальцем на потолок:
  - Советую обратить внимание во-о-от на эту печать...
  Да. Оказаться в фокусе готовой к активации печати Бессилия эрр Урден был явно не готов. Поэтому, вместо того, чтобы деактивировать свои плетения и дать отбой тройке своих спутников, следующие минуты полторы он потрясенно молчал. И Молния, порядком уставший от мельтешения нитей силы, был вынужден чуточку его поторопить:
  - Если она вас не смущает, то можете начинать...
  - Начинать? Что именно, мейн? - на лице верховного мага расцвела ослепительная улыбка, а сияние рун на юшманах его воинов мгновенно угасло.
  - Излагать свои предложения... - усмехнулся архимаг. - Помнится, вам были нужны маги?
  - Да... Даже очень... Но прежде, чем обсуждать эту потребность, я бы сначала хотел выполнить просьбу королевского казначея и принести глубочайшие извинения в связи с чудовищной ошибкой, допущенной его подчиненными при подсчете полагающейся Академии суммы. Виновные уже наказаны. Причем строжайшим образом. А вексель на недополученные средства вы сможете получить хоть завтра у городского главы Элинвара...
  - Передайте графу Олиору, что его извинения приняты... - мейн Лоуд церемонно кивнул, а потом снова уставился в глаза своего гостя: - И что я искренне рад сотрудничать со столь добросовестным и преданным Короне дворянином...
  - Обязательно передам... - приложив руку к груди, пообещал королевский маг. И, 'вспомнив' о потребностях его величества, начал набирать в грудь воздух...
   Ждать, пока Щепка озвучит еще какой-нибудь 'очень убедительный' аргумент, мейн Лоуд не стал. Задумчиво посмотрев на гостя, он хлопнул по столу правой ладонью и сокрушенно вздохнул:
   - Увы, свободных стихийников и ритуалистов у меня действительно нет. Однако я могу выделить вам нужное количество студентов выпускного курса: они на днях сдали очередные экзамены и готовятся к осенней практике. Думаю, что Черных Соколов они не разочаруют. Вас устроит такое предложение?
   - Лучше, чем ничего... - стараясь не морщиться, пробормотал эрр Урден.
   - Вот и хорошо... Тогда завтра вечером они будут в вашем распоряжении...
   - А-а-а... сегодня никак? - хмуро поинтересовался королевский маг. - Или хотя бы завтра с утра?
   - Увы... Им же нужно выдать хоть какие-то средства на пропитание... А получить деньги, как вы сказали, я смогу только завтра...
  
  
   Глава 6. Баронесса Меллина Орейн.
  
   Здоровенный голыш с активированной руной Огня нагрел бочку с водой минут за пятнадцать. К этому времени я успела стянуть с себя сапоги, кольчугу, поддоспешник, штаны, мокрое от пота белье, распустить волосы и даже подобрать платье, которое одену после купания. Правда, платье я подобрала крайне быстро, согласившись с первым же из предложенных моей наперсницей вариантов.
   Поняв, что я опять довела себя до изнеможения и почти ничего не соображаю, Ойра расстроено вздохнула, аккуратно положила на кровать 'выбранное' мною зеленое платье и присела на краешек пуфика, стоящий рядом с открытым настежь окном.
   Ее молчание было красноречивее всяких слов - девушка отказывалась понимать, зачем такой высокородной даме, как я, тратить уйму времени на всякую ерунду. В частности, на многочасовые тренировки под руководством старого Нашта, пусть даже некогда и считавшегося восьмым мечом Семиречья. По ее мнению, вместо того, чтобы прыгать по плацу в компании 'потных и грязных мужиков', мне надо было сидеть в своих покоях, подальше от глаз вездесущего эрра Валина и вышивать. Или, на худой конец, развивать свой дар жреца.
   В общем-то, с последним утверждением я никогда не спорила - работать с силами и плетениями мне было интереснее, чем с оружием, - но искусством боя на мечах занималась не менее исступленно, чем мой сводный брат Крегг, умудрившийся за какие-то четыре года дослужиться до должности личного телохранителя отца.
   Причина такого фанатизма была предельно проста: ажурная вязь, которую можно было рисовать вокруг себя мечом, напоминала мне Высокое Искусство. Отдельные удары, блоки или перемещения ассоциировались с базовыми рунами. Связки и тренировочные комплексы - с каноническими печатями. Свободные бои на мечах - с теми же боями, только с использованием силы. В общем, на тренировках я тоже творила магию. Магию движения. И при этом чувствовала себя совершенно счастливой, так как в искусстве владения мечом у меня было хоть какое-то Будущее. А в Высоком Искусстве его не было. Вообще...
   Да и о каком будущем может идти речь у мага Жизни? Те, чей уровень силы - вне категорий , могут претендовать на место знахаря в полуразрушенном родовом замке какого-нибудь захудалого семейства. Или в одном из немногих независимых городишек и деревень Пограничья. Жрецы четвертой и третьей категории - на печать разумника на бритом затылке и строгий ошейник силового поводка лидера четверки . Или тот же поводок, только принадлежащий какому-нибудь вшивому диагносту . Ну а остальные - на смерть в день своего появления на свет...
  Да, у меня, как у урожденной дворянки с силой вне категорий, был еще и третий путь - забыть о магии, выйти замуж и рожать детей. Но такая перспектива радовала как-то не очень...
   ...'Эх, родись я стихийником, разумником, или, на худой конец, ритуалистом - все могло быть совершенно по-другому!' - невесть в какой раз думала я, механически вращая перед собой малюсенькую печать Безмолвия, некогда показанную мне эрром Маалусом. - 'Тогда я бы могла работать с боевыми плетениями, мотаться с отцом по Пограничным гарнизонам и жить насыщенной событиями жизнью настоящего мага. А сейчас мне остается только мечтать, тупо запоминать всевозможные плетения и экспериментировать со своими перемычками. Еще немного - и превращусь в ходячую библиотеку базовых рун и канонических плетений. 'Скажи-ка, девочка, на что похожа эта печать, если смотреть вот с этой стороны?' - спросит меня какой-нибудь бесталанный маг. И я тут же выпалю: 'Конечно же, на руну Истинного Холода! Только без перекладины вот тут и вот тут...' 'А что будет, если мы соединим их перемычкой?' - от имени этого самого мага спросила себя я. И... вытаращила глаза, увидев, как на поверхности воды вдруг начали появляться малюсенькие кристаллики самого настоящего льда!'
   - Рогатину мне в задницу... - выпалила я, и, вырвав из плетения обе перемычки, выскочила из бочки.
   - Ваша милость!!! - покраснев до корней волос, взвыла Ойра. - Ну, что это за выражения?
   - А? Что? - не отрывая взгляда от начавших подтаивать льдинок, спросила я.
   - Я говорю, что высокородные дамы так выражаться не должны! Что же вы так торопитесь-то? Вон-а, весь пол водой залили... Эх... Давайте я помогу вам вытереться...
   Почувствовав прикосновение подогретого полотенца, я, наконец, справилась с шоком, и, развернувшись на месте, уставилась на служанку:
   - Этого не может быть! Понимаешь? Печать Безмолвия относится к школе Жизни, а печать Истинного Холода - к школе Льда!! В них разная сила!!!
   - Вы это о чем, ваша милость? - прижав полотенце к моей груди, Ойра удивленно посмотрела на меня.
   - Да так... Просто удивилась... - буркнула я, и, перейдя на Истинное зрение, снова нащупала активатор руны Огня на голыше, до сих пор валяющемся на дне бочки. А потом отпихнула от себя продолжавшую меня вытирать наперсницу и снова запрыгнула в воду: - Нет, пожалуй, я еще не накупалась...
  
  ...К обеду я спустилась с получасовым опозданием. И, усаживаясь в кресло, была так рассеяна, что чуть не смахнула со стола стоявшую на самом краю тарелку. Естественно, мое состояние не осталось незамеченным: эрр Валин, по обыкновению сидящий напротив меня, мрачно свел брови у переносицы и по-хамски поинтересовался:
   - Что, никак не уйметесь? Опять со своей силой экспериментировали?
   - Вы забыли добавить 'ваша милость'! - прошипела я, почувствовав, что к лицу приливает кровь.
   - Ваша милость! Вы опять экспериментировали со своей силой? - с легкой издевкой в голосе спросил маг.
   - С чего вы взяли, эрр? Вы что, заметили убыль в моем запасе? Или видите на мне новые плетения? - холодно спросила я, понимая, что каждое мое слово обязательно достигнет ушей отца.
   - Нет, но мне кажется...
   - Если вам что-то кажется, то я советую обратиться к эрру Маалусу! Зрительные галлюцинации - его вотчина. Три-четыре часа работы - и вы навсегда забудете о галлюцинациях, видениях и кошмарах...
   - Ваша милость, давайте не будем играть словами. Вам это все равно не поможет... - убрав со лба сальную прядь волос, гнусненько ухмыльнулся Крыса. - В чем не поможет? Ну, как вам сказать? Я УВЕРЕН, что вы ОПЯТЬ нарушили запрет вашего отца. Соответственно, очень скоро в нашем замке появится вакансия на должность одного из магов. В частности, нам будет очень не хватать того самого иллюзиониста, к которому вы меня зачем-то пытаетесь отправить...
   В зале мгновенно стало тихо. Поваренок Минька, пытавшийся положить на мою тарелку кусок жаркого, превратился в ледяную статую. Дворецкий Жак, как обычно, стоящий у двери, впервые на моей памяти изменился в лице и побледнел. А пытавшийся сделать глоток вина эрр Маалус покрылся красными пятнами.
   Единственным человеком, не обратившим никакого внимания на завуалированную угрозу Крысы, оказался мой брат Лагар! Вместо того чтобы хоть как-то среагировать на слова охамевшего мага, он спокойно впился зубами в сочащийся маслом кусок пирога и даже зажмурился от удовольствия!
   Увидев такую реакцию наследника лена Орейн на свои слова, эрр Валин ослепительно улыбнулся и добавил:
  - В общем, на вашем месте я бы попрощался со своим наставником уже сейчас. Ибо когда приедет ваш отец, такой возможности вам может и не представиться...
  Услышав грохот, с которым мое кресло упало на пол, Лагар оторвал голодный взгляд от блюда с кабанятиной, и, удивленно посмотрев на меня, поинтересовался:
  - Ты куда, Мэл? А поесть?
  - Спасибо, чего-то мне не хочется... - пробормотала я, и, присев в реверансе, выскочила из трапезной...
  ...Мда... Крыса, вдруг почувствовав себя победителем, успокоиться не пожелал. Поэтому сразу же после обеда приперся на задний двор, где эрр Стрег Огниво обычно терзал десяток наших лучших мечников, добиваясь от них идеальной слаженности и предельной скорости передвижения при нападении на боевую четверку.
  Увидев, что я восседаю в своем любимом кресле и смотрю, как Огниво раз за разом разряжает защитные плетения атакующих его двоек, эрр Валин отвесил мне издевательский поклон:
  - Еще раз добрый день, ваша милость! Интересно смотреть, правда? Видите, сколько мощи в плетениях школ Огня и Льда?
  - Угу... - мрачно буркнула я, косясь на стоящего в пяти шагах мага.
  - А знаете, каково чувствовать себя истинным владыкой Жизни и Смерти? - Крыса поставил правую ногу на валяющийся на земле деревянный тренировочный щит, скрестил руки на груди и задрал подбородок, в точности повторив позу, в которой неизвестный скульптор запечатлел великого Шенара Завоевателя, чью статую я видела перед королевским дворцом в Лайнте.
  - Владыка Жизни и Смерти? - недоверчиво переспросила я. - Как это? Ведь плетения школы Жизни вам, стихий-...
  - Зачем они мне? - догадавшись, куда я клоню, ухмыльнулся маг. И, вытянув руку в сторону кузницы, сплел печать Огненного Шторма. Причем не классического размера в полтора локтя в диаметре, а раза в четыре больше. А потом, красуясь передо мной, начал напитывать ее силой: - Смотрите внимательно, ваша милость! Стоит сплести точку фокуса, ну, скажем, на груди того же Витта Сапога, как про его жизнь можно будет забыть. Согласны? То есть для него я и есть тот самый Владыка...
  - И... для всех тех, кто сейчас находится здесь, на заднем дворе? - испуганно уточнила я.
   Крыса довольно осклабился и кивнул:
   - Вы поняли меня совершенно точно...
   - А как же эрр Стрег? - с надеждой посмотрев на прекратившего занятие мага, поинтересовалась я. - Он ведь тоже стихийник? Причем далеко не самый слабый...
   Маг повернул голову в сторону своего коллеги, воинственно взмахнул левой рукой... и исчез в чудовищной вспышке!
  
   ...- Мэл! Открой глаза! Ты меня слышишь? Мэл!! Ну же!!!
  Для того чтобы среагировать на крики и шевельнуть веками, мне потребовалось собрать в кулак всю свою силу воли. Сфокусировать взгляд на лице склонившегося надо мной брата оказалось еще сложнее - для этого пришлось справиться с волной страшной слабости, накатившей на меня сразу же после того, как я поняла, что в принципе способна что-то видеть.
   - Ваша милость! Сплетите печати Бесчувствия и Великого Восстановления!! Быстрее!!! Сейчас амулет сдохнет! - услышав голос эрра Маалуса, я закусила губу и чуть не потеряла сознание от жуткой боли: судя по ощущениям, мое лицо превратилось в один сплошной ожог.
   - Ну же, ваша милость! Плетите!!!
   'Да... Сейчас...' - хотела ответить я, и поняла, что не смогу: просто боюсь пошевелить губами.
   - Печати Бесчувствия и Великого Восстановления! Сейчас же!! Пожалуйста!!!
  Решив, что Облачко зря просить не будет, я заставила себя перейти на Истинное зрение... и ужаснулась: сети моих каналов жизни и чувств стали похожи на рваный рыбачий невод, пульсирующий всеми оттенками черного. Кровеносные сосуды выглядели не лучше - алое облако воспаления, окутавшее мое лицо, шею, плечи и верхнюю часть груди, смотрелось, как лесной пожар, а черная корка отмирающей кожи - как панцирь вареного рака...
   'Ну, и на кого я сейчас должна быть похожа?' - промелькнуло где-то на краю сознания.
   'На обгоревшее полено...' - сама себе ответила я. И, кое-как справившись с накатившей на меня волной дикого ужаса, заставила себя сконцентрироваться и сплести печать Бесчувствия. Как обычно - маленькую и чрезвычайно жалкую. Мысленно вдохнув, я замкнула ее на свой резерв, и, не дожидаясь, пока плетение заполнится хотя бы наполовину, принялась за следующее...
   Способность соображать пришла еще до того, как я закончила плести печать Великого Восстановления. И, еще раз осмотрев себя в Истинном зрении, я решила, что ее будет недостаточно. Поэтому следом за ней я сплела печать Великой Жизни, все двенадцать базовых рун гармонизации основных каналов жизни, а потом, для полного счастья - еще восемь рун второстепенных.
   - Какая же вы умничка, ваша милость! - видимо, наблюдая за тем, что я творю, пробормотал эрр Маалус. - Эх! Вам бы скорость восполнения хоть чуточку повыше, и...
   - Что вы имеете в виду? - перебил его Лагар. - Она что-то делает?
   - Все, что может, ваша милость! Где-то минуты через полторы баронесса перестанет чувствовать боль; через пять-шесть ее кожа начнет восстанавливаться, а через полчаса к процессу излечения подключится весь организм...
   - То есть она что, выживет?
   - Да, ваша милость! - в голосе Облачка прозвучала такая искренняя радость, что я чуть было не расплакалась.
   - А-а-а... говорить она сможет? Я имею в виду, сейчас...
   - Может, но я бы рекомендовал воздержаться... Хотя бы в течение пары дней...
   - Да, но я бы хотел...
   - Простите, что перебиваю, ваша милость, но сейчас психика вашей сестры находится в крайне неустойчивом состоянии... - голос эрра Гвилла Умника доносился до меня словно через толстое пуховое одеяло. - Пара лишних вопросов - и ее милость может сойти с ума...
   - Вы так считаете? - встревожено спросил брат.
   - Да, ваша милость... - отозвался разумник. - Эрр Маалус прав: единственное, чем мы сейчас можем помочь баронессе, это оставить ее в покое...
   - Тогда... Эй, Керги! Майт! Бегом за носилками...
  
  
   Глава 7. Крегг Молчун.
  
   ...- Ну что, ублюдок! Попался? - усмехается Лечи. И, вцепившись левой рукой в ворот моей рубашки, подносит к моему носу правую и медленно сжимает ее в кулак: - Страшно?
   Нет. Не страшно. Скорее смешно: стараясь казаться как можно более грозным, сын сапожника усиленно хмурит брови, выпячивает подбородок и щурит глаза. Вернее, один. Правый. Ибо левый щурить уже некуда: благодаря здоровенному черному синяку, переливающемуся всеми оттенками синего и черного, он давно не открывается.
   - Теперь-то ты от нас не убежишь... - скалится Подошва, и, периодически поглядывая на своих друзей, клещами вцепившихся в мои плечи и руки, кривит губы в 'жуткой' ухмылке.
   Оскал получается что надо: между покрытыми запекшейся кровью губ Лечи я замечаю обломки его верхних зубов. И улыбаюсь в ответ...
   - Улыбаешься? - Подошва бледнеет от бешенства и отводит кулак чуть ли не к себе за спину. - Зря...
   Замах сына сапожника вызывает у меня еще одну улыбку - если бы его увидел Старый Нашт, то, наверное, умер со смеху. Впрочем, шансов увидеть это чудо у него практически нет: доходяги вроде Лечи воинами не становятся...
  ...Покрытые грязью костяшки приближаются к моему лицу ужасно медленно - я успеваю рассмотреть белесый шрам на первой фаланге безымянного пальца, ссадины на среднем и указательном, и торчащий вперед сустав мизинца. А за мгновение до удара рывком сдвигаю голову в сторону и вперед...
   Увы, дотянуться лбом до носа промахнувшегося парня мне не удается. Мешает жуткая вспышка боли в плечах, вывернутых его дружками.
   - Ах ты тварь! - шипит Лечи, и, схватив меня за шею двумя руками, пытается ударить коленом в живот.
   Попытка скрутить бедра и корпус отдается еще одной вспышкой боли. Во всем теле! Причем такой острой, что я на мгновение перестаю соображать. И, чтобы не дать Подошве вышибить из себя дух, изо всех сил напрягаю мышцы живота...
  Видимо, слишком поздно: жуткая боль, зародившаяся в правом подреберье, связывает чудовищным узлом мои внутренности, потом жгучим пламенем прокатывается по груди, бедрам, рукам и... даже по спине!
  О, Создатель! Как больно! Но ведь такого не может быть! Или... может? Неужели эта тварь пырнула меня ножом?! Или...это сделали те, что стоят сзади?
  - Не дергайтесь, ваша милость... - усмехается Подошва. И я, услышав тембр его голоса, заставляю себя открыть глаза.
  - Не дергайтесь, ваша милость! Ну, пожалуйста!! Да вы вообще меня слышите?! - раздраженно спрашивает тот же голос, и я с трудом фокусирую взгляд на силуэте склонившегося надо мной человека.
  Лечи? Называет меня на 'вы'? С чего это? Так! Какой же это Лечи? Длинные волосы... Плечи слишком узкие... А это что? Грудь? Так, это же женщина! А... где же Лечи?
  - Да, слышите... Наверняка... - сама себе отвечает женщина. И тянется ко мне рукой. Я тут же чувствую прикосновение ко лбу чего-то холодного и влажного, а потом на меня снова накатывает боль: лоб начинает пульсировать и гореть так, как будто на него насыпали раскаленных добела угольков...
  - Потерпите немного, ваша милость... - видимо, увидев, как меняется выражение моих глаз, просит она.
  Я на мгновение прикрываю веки. А потом приподнять голову, чтобы осмотреться.
  Зря я это затеял - в животе вспыхивает такая боль, что я не понимаю, как удерживаюсь в сознании. Недовольное фырканье моей сиделки доносится до меня, как через толстое ватное одеяло:
  - Лучше не шевелись, а то швы разойдутся...
   'Швы?' - мысленно повторяю я, и... вспоминаю:
  ...- Засада! Справа!! Иллю-... - звук глухого удара, и в глазнице эрра Диира возникает хвостовик арбалетного болта.
  Дзанг! Дзанг! - раздается где-то сзади. И я, вскидывая щит и срываясь с места, краем уха слышу чей-то жуткий хрип.
  - К бою!!! - орет Ярт Двурукий. Потом его заглушает боевой клич барона Нолада... и время вдруг замедляет свой бег. И не только замедляет, но и раскалывается на мелкие кусочки. Словно зеркало, упавшее на каменный пол...
  Сначала приходят звуки - шелест покидающего ножны меча; глухие удары во вскинутый перед собой щит, в который по очереди втыкаются аж четыре стрелы; ржание коня его милости. Потом - отдельные картины первых мгновений боя: перекошенное лицо Гелса Лысого и его белые от напряжения пальцы, которыми он тщетно пытается вытянуть из раны арбалетный болт; свивающаяся в мелкие вихри дорожная пыль, почему-то двигающаяся по направлению к моим ногам, переливающаяся всеми цветами радуги листва склоненных над дорогой деревьев...
  Чуть позже картинка ненадолго темнеет, почему-то начинает отдавать красным... и вдруг перестает быть бессвязной. А потом перед моими глазами возникает один из первых кусков воспоминаний...
  ...Я стою в строю телохранителей барона Орейна, и, вглядываясь в многоцветье мелькающих перед глазами пятен, думаю о предсмертных словах нашего мага. Мысли какие-то ленивые, медленные, и шевелятся так, как будто к каждой привязано по здоровенной наковальне. Мелькание красок замедляет их все больше и больше, и в какой-то момент я вдруг чувствую тошноту.
   'Иллю-... - это же иллюзионист!' - вдруг мелькает в голове. И моя рука сама по себе устремляется к шее, на которой висит связка амулетов...
  Шипы больно впиваются в пальцы. Ура! Он! Амулет Чистого Разума! Криво ухмыляясь, сжимаю его изо всех сил и чувствую, как овальная деревянная пластинка превращается в угольную пыль.
  Серо-зеленая вспышка перед глазами - и фантасмагория красок мгновенно пропадает. А я тут же наталкиваюсь взглядом на тело Биера Косматого и вздрагиваю: в груди и правом боку мечника торчит четыре арбалетных болта и две стрелы! Сжимаю зубы, поднимаю взгляд... и вижу шеренгу из полутора десятков стрелков, открыто стоящую шагах в сорока от дороги, рядом с опушкой леса!
  - Как на стрельбище... - мелькает в голове. А потом я слышу словно со стороны свой собственный рев: - Это иллюзионист! Ломайте амулеты Чистого Разума!!
  - Чистый Разум!!! - подхватывает Ярт. - Шевелитесь, недоумки!!!
  ...Смещаюсь влево. Упираюсь щитом в щит Делина Щетины и раздраженно рычу:
  - Ну же, Ярт!!!
  - Молчун! Щетина! Прикройте четверку! - рычит десятник. Я, кивнув, приседаю на одно колено, и, закрывшись щитом, осматриваюсь.
  ...Жаба и оба мечника из прикомандированной к нам боевой четверки, закинув щиты за спину, волокут к пылающей карете его милости раненого в живот и бедро жреца. Маг Жизни совершенно спокоен. И смотрит перед собой остановившимся взглядом...
  'Хорошо, если магичит...' - мелькает в голове, и я срываюсь с места...
  Четыре шага, которые мне нужно сделать для того, чтобы закрыть мага своим щитом, я пролетаю буквально за секунду. И успеваю подставить щит под одну из летящих в жреца стрел.
  Справа от меня тут же раздается еще один глухой удар.
  - Твари! - бормочет присевший рядом Щетина.
  Стенки из четырех щитов хватает за глаза - пока мы с мечниками перехватываем стрелы, Жаба, наконец, подтаскивает мага Жизни к стальной стене 'башни'. И, скользнув за щиты телохранителей его милости, облегченно выдыхает...
  ...Там, за двумя рядами щитов, то и дело раздаются голоса его милости и десятника Ярта: барон Нолад и Двурукий пытаются оценить уровень подготовки и количество атакующих. И спорят, стоит или нет отступать к противоположной опушке.
  'Какая разница?' - мелькает в голове. - 'Если у них - иллюзионист, то уйти нам не дадут. Как только сдохнут амулеты, мы превратимся в слепых котят. В мишени для стрелков. И каленые наконечники стрел одинаково быстро выкосят нас и в лесу, и на дороге.
  На мой взгляд, надо атаковать: умрем - так не одни. И как мужчины - в бою...
  'А сколько их, кстати?' - сам себя спрашиваю я, и, на мгновение приподняв голову над щитом, оглядываю опушку леса..
  Синее пятно за спинами стрелков выхватываю краем глаза. И, присев, обрадовано усмехаюсь: а вот и маг! Иллюзионист! Тот самый, кто через несколько минут превратит окружающий лес во что-то, известное ему одному.
  - Ярт! Четвертый стрелок справа! За ним - кусты... Видишь?
  - Ты нашел мага? - удивленно спрашивает мой командир.
  - Ага... - отвечаю я, и, сместившись вправо, поочередно ловлю щитом еще четыре стрелы...
  - Жаба! Идешь с Креггом! Молчун!! Маг - ваш!!!
  ...Восемь мечников в юшманах. Под юшманами - длинные кольчуги. В руках - круглые, окованные сталью, щиты. И спаты .
  В пяти шагах за воинами - он. Высокий, болезненно худощавый рыжебородый мужчина в синей мантии, сжимающий в руке боевой посох...
  - Восемь мечников и маг. Против нас двоих... А еще - стрелки... Плохо... - думаю я. И тут же пытаюсь себя успокоить: - Иллюзионист - это не стихийник. Пока работает амулет Чистого Разума, он не опасен. Значит, шансы у нас есть. Хотя... кто мешает ему использовать против нас амулеты других школ?
  - Ну? - оказавшись рядом со мной, спрашивает Жаба. - Готов?
  - Угу... Великая Защита...! На счет три... Раз... Два... Три!!! - командую я, и еще два амулета рассыпаются в пыль. Все, теперь мы почти неуязвимы. Целых восемь десятков ударов сердца. Почти - потому что активировавшееся плетение защитит нас от Огня, Льда и Разума. От всего того, что сеет смерть, используя Силу. Но не от холодной стали. А потом на нашем пути встанет Темный Жнец . С серпом, зажатым в правой руке. И потребует платы. То есть жизней. Наших или вражеских. Ведь ему все едино...
  - Ну же! - шипит Жаба. - Бежим! Время пошло!
  А я стою на колене, прикрывшись щитом, и шарю руками по связке из амулетов, пытаясь найти шероховатый стержень печати Алого Безумия: пусть печать, сплетенная сестричкой, мала и слаба, но все-таки немножечко ускорит мою реакцию. И даст лишний шанс добежать до опушки...
  В глазах на мгновение темнеет.
  'Не то! Это же печать Чужой Крови!' - мысленно ору я. Потом нащупываю еще один стержень, крошу его пальцами, и, наконец, срываюсь с места...
  ...Губы мечника, стоящего крайним справа в первой шеренге, кривятся в злой усмешке. Короткая команда - и строй воинов, оберегающих мага, начинает пятиться назад. Ха! Слишком медленно - под действием Алого Безумия я не бегу, а лечу. И не просто лечу, а умудряюсь уворачиваться или принимать на щит выпущенные почти в упор стрелы.
  Спата, зажатая в кулаке, звенит от желания напиться кровью - не знаю, кто как, а я ощущаю ее безумие и все ускоряю и ускоряю бег. И, выискивая взглядом слабые места строя, мысленно твержу: 'Сейчас, милая... Потерпи еще мгновение...'
  А вот Жаба не успевает - его хриплое дыхание и гулкий топот сапог раздаются далеко из-за спины. Все тише и тише...
  'Плевать!'... - мелькает в голове, и через мгновение я вдруг замираю в шаге от вражеского строя.
  Четыре меча распарывают пустоту, потом начинают движение назад, и я, метнувшись вперед и упав на одно колено, вбиваю свой меч в ближайший ко мне сапог. Удар стальной стены из щитов снова приходится в пустоту. А потом в строю появляется первая трещина: нож, брошенный мной во время прыжка назад, находит глазницу раненого и обрывает нить его жизни...
  Сменить бойца в первой линии воины не успевают: слева от меня раздается смачное хекание, и секира Жабы врубается в шею мечника, пытавшегося занять место поверженного товарища.
  ...Удар меча, направленный ему под мышку, я отвожу рубящим ударом по запястью. И тут же вбиваю свой щит в щит воина, еще не успевшего понять, что он только что потерял кисть.
  Мечник, стоящий за ним, реагирует на потерю равновесия своего друга весьма своеобразно - выставив перед собой щит. И сдуру открывает мне бок. От бедра и до подмышки... Чем я, естественно, и пользуюсь...
  ...Жаба, выполняющий приказ Двурукого, смещается вслед за мной. И, прикрываясь щитом от атак разворачивающихся мечников, опускает секиру на голову безрукого. А потом почему-то теряет равновесие...
  Увидев арбалетный болт, торчащий из его правого бока, я вспоминаю про стрелков и тут же срываюсь с места. И в бок моей последней жертвы тут же впивается предназначенный мне арбалетный болт...
  ...В два прыжка преодолев расстояние до вражеского мага, я вбиваю спату в его живот. И, на всякий случай, дождавшись, когда его вскинутые в защитном жесте руки начнут опускаться к ране, вбиваю клинок еще и в горло.
  Все! Отводить взгляды теперь некому! Значит, бой будет честным. Сталь против стали. Мечи против мечей. И... - додумать мысль до конца у меня не получается - уход за спину оседающего на землю мага получается просто идеально. А вот попытка прикрыться его телом от ударов мечников - нет. И мой правый бок обжигает острая боль...
  ...Удар щитом вправо-вбок. По предплечью мечника, не успевающего вытащить застрявший в ране клинок. Моя спата проскальзывает в щель между щитами, дотягивается до яремной вены противника и убивает...
  'Он твой, Жнец!' - усмехаюсь я, и... чувствую волну слабости, от которой начинают подгибаться ноги...
  Смещаюсь назад, успевая подцепить сапогом стопу еще одного воина. Подсекаю...Однако вбить меч в горло потерявшему равновесие воину у меня не получается - спата вдруг наталкивается на подставленный кем-то щит.
  Вспышка боли в правой ноге... Тупой удар в плечо... Вспышка боли в левой стопе...
  ...Атака справа. Отшатываюсь от клинка, упираюсь спиной в дерево и рычу от бешенства: правая нога не выдерживает моего веса и начинает подгибаться...
  Белый высверк меча... Я вскидываю щит и криво усмехаюсь - успел... А потом... слепну - по лицу начинает литься кровь из рассеченного лба...
  ...Удар в левую руку. Чуть выше локтя. Откуда-то сзади... Потом еще один - в бок... Мечник слева? Сдвигаю щит назад... и чувствую, как еще один удар застревает в кольчужной юбке. Больно! Бью наугад, в кроваво-красную тьму перед глазами, и тут же слышу скрежет разрываемых колец - кольчуга, подаренная отцом на совершеннолетие, не выдерживает удара в упор...
  Бью навершием рукояти вправо... Слышу звон, приглушенный вскрик, а потом мне на голову обрушивается небо...
  - Я... жив? - чувствуя, как лопаются губы, спрашиваю я.
  - Да, ваша милость... - отвечает женщина. - Если это можно назвать жизнью...
  
  
   Глава 8. Король Азам Истовый.
  
   Кое-как оклемавшись от очередного приступа слабости, король Азам собрался с силами и переполз на другую половину кровати - лежать на мокрых от пота простынях было холодно и противно. Дотянувшись до глиняного кубка с еще горячим отваром из листьев и плодов рябины, он взял его двумя руками, немного погрел об него ладони, и, задумчиво уставившись на изрезанный рунами столбик балдахина, сделал пару больших глотков.
   'Руны, печати, пентаграммы...' - мрачно подумал монарх. - 'Не опочивальня, а алтарь... Зато я все еще жив... С ума сойти - тринадцать с половиной лет на грани ухода в Сияние! Тринадцать с половиной лет, украденных у Темного Жнеца! Неужели и Руиса ждет то же самое?'
   - Ваше величество! - услышав голос дворецкого, король Азам заставил себя отвлечься от горьких мыслей и вопросительно посмотрел на замершего в поклоне слугу.
   - Да?
   - Эрр Урден только что проехал через Восточные ворота и двинулся по улице Медников, сир! Он едет во дворец...
   - Отлично... - обрадовался его величество. И, поставив кубок на поднос, откинул в сторону одеяло: - Постельничего ко мне! Немедленно...
   ...Эрр Урден выглядел не важно - увидев его измученное, покрытое дорожной пылью лицо и мантию, заляпанную грязью, король Азам вдруг почувствовал стыд. И, жестом отпустив слуг, перестилавших постель, хмуро поинтересовался:
   - Что случилось с твоей каретой?
   - Ничего, сир... - устало пробормотал маг. - Я оставил ее в Элинваре: из-за скотины Лоуда я потерял целые сутки. Боялся не успеть...
   - То есть всю обратную дорогу ты провел в седле? - зачем-то уточнил монарх.
   Щепка утвердительно кивнул. И, сообразив, что общается не с кем-нибудь, а со своим сюзереном, мгновенно исправился:
   - Да, ваше величество...
   - Спасибо... - благодарно улыбнулся король Азам и вздрогнул: по позвоночнику прокатилась волна леденящего холода. Значит, новый приступ был не за горами...
   - Что, начинается? - заметив, как изменился взгляд сюзерена, встревожено поинтересовался маг.
   - Еще минут десять. Наверное... - скрипнув зубами, отозвался король. - Пока еще терпимо...
   Вглядевшись в глаза монарха, Щепка отрицательно помотал головой:
   - Меньше... Восьмые сутки... Надо идти в лабораторию, сир! И чем быстрее - тем лучше...
   - Как скажешь... - король Азам обреченно пожал плечами, и, сделав шаг к стене, прикоснулся к барельефу, изображающему псовую охоту.
   Едва различимый шелест сдвигающейся в сторону каменной плиты почему-то вызвал у него неприятные ассоциации: точно с таким же звуком обычно поворачивалась и стена, ведущая в королевскую усыпальницу. В место, где его, Азама, уже давно ждал огромный резной саркофаг. И... скорое забвение...
   - Разрешите, сир? - заметив, что его величество замер перед потайным ходом, маг подхватил со стола подсвечник, и, не дожидаясь ответа, первым шагнул в темноту...
   ...Иррациональный страх перед Темным Жнецом отступил только тогда, когда Азам Манорр оказался в лаборатории эрра Урдена: стоило увидеть стоящие в центре комнаты алтари, четкие линии пентаграмм и испещренные рунами стены, как монарх вдруг совершенно четко понял, что в Сияние сегодня не уйдет.
   Скинув с плеч мантию, он самостоятельно разделся, и, ежась от пронизывающего до костей сквозняка, улегся на алтарь. И практически сразу ощутил холод в пальцах ног: приближающийся приступ уже начал вымораживать его тело.
  Затравленно посмотрев на замершего перед открытым шкафом рунного мага, король изо всех сил сжал кулаки и закрыл глаза. Решив, что ни за что не помешает эрру Урдену готовиться к проведению ритуала. И постарался сконцентрироваться не на своих ощущениях, а на бормотании Щепки, копающегося в каких-то свитках.
  Абстрагироваться от своих ощущений удавалось сравнительно недолго: стоило волне холода добраться до живота, как боль, терзающая тело короля, стала совершенно непереносимой.
  'Терпи! Еще немного... Ты сможешь...' - мысленно уговаривал себя король, истово моля Создателя, чтобы активация кольца на безымянном пальце его руки принесла ему хоть чуточку отдохновения.
  Увы, как обычно, Создателю было не до короля - дотянувшись до сердца, родовое Проклятие Манорров заставило Азама выгнуться дугой и захрипеть...
   ...- Потерпите еще пару минут, сир!!! - донеслось до него через Вечность. А потом по руке монарха разлилось долгожданное тепло...
   ...Справиться с последствиями приступа на этот раз оказалось безумно тяжело - боль, терзающая сердце, словно насмехаясь над королем, упорно не желая ослабевать, а жуткая слабость мешала не только шевелиться, но и думать. Поэтому, ощутив прикосновение к своему лбу, Азам не сразу сообразил, что это ему не чудится.
   - ...потом сотрем пот, нарисуем руны Концентрации, Передачи Жизни и Усвоения, закроем точку фокуса сил , добавим печать Великой Жизни...
   Бормотание эрра Урдена, понемногу заглушающее шум в ушах, показалось королю самой восхитительной мелодией, которую он когда-либо слышал. Однако насладиться звучанием хриплого голоса верховного мага Азаму не удалось - к моменту, когда Щепка принялся за правое запястье, слева от короля раздался еле слышный хрип. И монарх почувствовал, что краснеет от стыда...
   ...С трудом заставив себя открыть глаза, король повернул голову и вздрогнул - на соседнем алтаре, раскинув руки и ноги, лежал тот, кто скоро поделится с ним жизненной силой. Разбойник, убийца, но... все-таки человек!
   - Нашли, кого жалеть, сир... - заметив выражение лица короля, мрачно хмыкнул Щепка. - Он заслужил такую смерть... И вообще, чем забивать голову всякой ерундой, лучше бы порадовались - жизни в нем предостаточно...
   Вернув голову на место, Азам Манорр скосил взгляд в сторону жертвы и тяжело вздохнул: то, что мужчина был молод, силен и полон жизни, было видно и без подсказок верховного мага.
   - Я надеюсь, что во время ритуала он будет спать? - вырвалось у монарха.
   - Да, сир... - с легким раздражением в голосе ответил маг. - Я выполнил все ваши пожелания. Посмотрите на его лоб - вот амулеты Великого Сна, Забвения и Бесчувствия. Он уйдет в Сияние, не ощутив ничего... И... заберет с собой часть нужной вам силы...
   - Ничего... Я... - сообразив, что все его объяснения маг слышал уже не один десяток раз, Азам замолк на полуслове и сжал зубы.
   Не дождавшись завершения монолога, эрр Урден грустно посмотрел на короля и тяжело вздохнул:
   - Ваше великодушие не знает границ, сир... Я готов... Можно начинать...
   ...Увы, заставить себя не думать о судьбе убийцы Манорр не смог. И когда в его запястье начала вливаться тоненькая струйка тепла, король прикрыл глаза и еле слышно произнес:
   - Король-упырь... Позорище...
  - Да вы что, сир? - возмутился нависший над жертвой маг. - Это же нелюдь, ваше величество! За ним больше сорока доказанных убийств! Он приговорен к четвертованию. Смерть, которая ничего и никому не дает. А ритуал передачи Жизни дарит вам время. И счастье. Для вас, вашего сына и тысяч ваших подданных. Не травите себе душу, сир: не такая уж и большая цена за благоденствие целого королевства. Я бы на вашем месте думал о другом...
   - И о чем же? - чувствуя, как холод Проклятия отступает перед неудержимой волной чужой жизненной силы, выдохнул Азам.
  - О том, что вас любит народ, сир! О том, что люди, весьма далекие от политики, ценят все, что вы для них сделали. Это ли не признание? И вообще, вам не надоело рвать душу из-за жизней тех, кто ни во что не ставит ни вас, ни ваших подданных, сир?
  'Я по-другому просто не умею...' - слова, которые чуть было не сорвались с его губ, показались королю чересчур выспренними. Однако другие в голову не шли.
  - Еще пара минут - и все закончится...
  'Еще пара минут - и я высушу очередную жертву...' - мрачно подумал монарх. - 'Уже шестую! А сколько еще их будет впереди?'
  
  ...Первые минут сорок после завершения ритуала Азам ненавидел больше всего: тело, будто забывшее о невыносимой боли Проклятия, трепетало от избытка энергии; жар от только что усвоенной жизни согревал душу так, что хотелось смеяться, а сожаление о жизни вассала казалось мелким и недостойным монаршего внимания.
  'Упырь! Самый настоящий упырь...' - раз за разом повторял монарх, глядя, как эрр Урден смывает руны со ссохшегося тела убийцы. И сжимал кулаки, стараясь удержать чувство ненависти к самому себе, испаряющееся, как снег на жарком весеннем солнце. Только вот удавалось это плохо - ощущение силы в руках, лежащих на подлокотниках кресла, было таким острым, что сводило с ума. А ни с чем несравнимое счастье, переполняющее сердце, пьянило сильнее молодого вина...
   - Может, вернемся в вашу опочивальню, сир? - с трудом разогнув спину, устало поинтересовался маг.
   - Нет... - тут же отозвался король: уходить из комнаты, в которой лежало тело убийцы, вдруг показалось Азаму кощунственным. Ведь там, за пределами лаборатории, он никогда не вспоминал о тех, кто отдал свои жизни для того, чтобы он жил.
   - Как скажете, ваше величество... - маг пожал плечами, и, с огромным трудом добравшись до своего кресла, опустился на сиденье.
   - Хочу сохранить в памяти лицо человека, который спас мне жизнь... - признался монарх.
   - Зря, сир... - криво усмехнулся маг. И мрачно посмотрел на свои трясущиеся пальцы: - Я бы на вашем месте подумал о живых...
   - О чем это ты?
   - Король Карос предложил мейну Лоуду перебраться в Вюртц...
   - Не понял? - король удивленно посмотрел на Щепку и свел брови у переносицы.
   - Десять тысяч золотых в год. Тридцать процентов от налогов. Дворянские патенты для всех преподавателей Академии и замок Шетценов в придачу...
   - Что ответил Молния? - скрипнув зубами, поинтересовался монарх.
   - Каросу? Пока ничего, сир... - криво эрр Урден. - Однако для того, чтобы забрать у него нужных нам магов, мне пришлось выписать ему вексель на пять тысяч золотых!
   - За будущий год?
   - За этот...
   - А что, ему опять не заплатили? - взбеленился король. - Олиона ко мне! Живо!!!
   - Сюда, сир? - удивился маг.
   - Н-нет... В кабинет! Немедленно!
   - Может, вам стоит немного отдохнуть? - после небольшой паузы робко спросил Щепка.
   - Отдыхать я буду потом... - рыкнул монарх, вскакивая с кресла. - Когда уйду в Сияние. А пока я обязан заботиться о своих подданных!
  
   ...- Дитер! Ты - идиот! - прошипел король, уставившись в глаза бледного от испуга казначея, и с трудом сдерживая клокочущую в нем энергию. - Армия, Академия и Орден Создателя - это три столпа, на которых стоит Семиречье! Не станет любого из них - не станет и королевства! О чем ты думал, когда задерживал выплаты, придурок?
   - Простите, ваше величество! - залепетал граф Олиор. - Я подумал, что лучший способ вынудить мейна Лоуда и его вассалов все-таки принести вам оммаж - это заставить почувствовать разницу между четкостью выплат вашим вассалам и тем, кто им пока не является! И потом... они совсем зажрались, сир! Пять тысяч золотых на какое-то там 'развитие' - это чересчур! Академия и так получает огромный процент от налогов!
   - Зажрались, говоришь? - король Азам вцепился в подлокотники трона, и, кое-как справившись с приступом бешенства, повернулся к капитану королевской стражи, подпирающего стену рядом с камином. - Граф Герн?
   - Я, сир! - капитан тут же сделал шаг вперед и вытянулся в струнку.
   - Выделите пару толковых офицеров, способных проводить графа Олиора в Элинвар. Пешком. Я хочу, чтобы он извинился перед мейном Лоудом. Лично. А по возвращению графа из Академии устройте его в замок Потерянного Времени . На три недели. Рацион - хлеб и вода. Вопросы?
   - Будет сделано, ваше величество! - склонил голову капитан. - Разрешите исполнять?
   - Чуть позже, Симон! - король развернулся к опешившему от такого оскорбления царедворцу и холодно улыбнулся: - Вам, наверное, кажется, что я несправедлив?
   - Именно так, ваше величество! - уставившись в глаза королю, отчеканил дворянин.
   - Похвально. Мужества вам не занимать. Только вот для королевского казначея и члена Внутреннего Круга мужество - качество вторичное. Вам гораздо важнее уметь думать! Если благодаря вашей некомпетентности мейн Лоуд примет предложение Кароса Зейна и переедет в Вюртц, то вы отправитесь под суд. По обвинению в предательстве...
   Казначей сглотнул подкативший к горлу комок и нервно покрутил головой. Так, как будто ощутил своей шеей прикосновение топора королевского палача.
   - Если мы лишимся стихийников и ритуалистов, которых готовят в Академии, то Семиречье падет максимум в течение года... - в наступившей тишине голос верховного мага прозвучал особенно громко. - Сколько бы жрецов и разумников не выделил нам орден Создателя, максимум, что сможет армия, лишенная основной ударной силы - это оборонять уже заклятые стены крупных городов...
   - Угу... - мрачно кивнул король. - Причем оборонять их она сможет тоже очень недолго: как только наши враги осадят десяток замков на периферии, их хозяева потребуют от меня исполнения моей части вассальной клятвы. А я НЕ СМОГУ этого сделать! И буду вынужден вернуть свое слово обратно... Дальше объяснять?
   - Нет, сир... - видимо, представив себе такую перспективу, граф Олиор нервно вытер потеющие ладони о бархатные шоссы и глухо пробормотал: - Чем я могу исправить свою ошибку, сир?
   - Вы? Искренним извинением перед мейном Лоудом... Остальное я сделаю сам... Граф Герн?
   - Я, ваше величество!
   - Я хочу, чтобы вы рассчитали время моего выезда из Лайнты: я должен прибыть в Элинвар на следующее утро после графа Олиора...
  
  
   Глава 9. Баронесса Меллина Орейн.
  
   ...Первое, что я сделала, открыв глаза - это перешла на Истинное зрение и добавила силы в печать Бесчувствия. Решив, что днем ощущение легкой боли мне уже не пригодится. Потом тщательно осмотрела лицо и грудь, убрала пару очагов воспаления, сплела еще одну печать Великого Восстановления, подвесила ее на правую щеку, пострадавшую сильнее всего, и, убедившись, что кожа регенерирует достаточно быстро, попробовала встать.
   Естественно, это мне не удалось - для того, чтобы доползти до края кровати и свесить ноги, мне пришлось вытащить из-под простыни всю ту гору подушек, которую я туда напихала перед сном.
   'Зато ночью не вертелась...' - подумала я, дотянувшись до серебряного кубка с водой, стоящего у изголовья. И, отпив пару глотков, встала и направилась к зеркалу. Решив полюбоваться на результат своего лечения.
   ...Выскользнув из моих рук, кубок отскочил от пола, и, подпрыгивая, покатился под кровать. А я даже не дернулась, чтобы его подхватить. Ибо не могла оторвать взгляд от лица, глядящего на меня из зеркала!
  Белоснежное, никогда не видевшее солнца, лицо. Спокойный взгляд. Алые, как будто чем-то подкрашенные, губы. Четкие линии бровей. Аккуратная, локон к локону, прическа. Грудь без родинок, ожогов или шрамов. И тоненькая синяя сеточка кровеносных сосудов, просвечивающих сквозь тонкую кожу... Не я, а какая-то кукла! Хоть сейчас - да на королевский бал!
   'С ума сойти!' - мелькнуло в голове. - 'И это - я?'
   - Ваша милость! Что случилось? - ворвавшись в комнату как маленький ураган, Ойра замерла в двух шагах от меня, и... вытаращила глаза.
   - Что, нравится? - стараясь не двигать губами, ехидно спросила я.
   - Ага! Очень!! Даже лучше, чем было!!! - засияла девушка. А потом грозно свела брови у переносицы: - Та-а-ак... А кто вам делал прическу?
   - Какая прическа, Ойра? - фыркнула я. - У меня сейчас та-а-акой высокий лоб... Да посмотри же! Это иллюзия! Эрр Маалус постарался...
   - Да? А я думала, вы уже вылечились... - моя наперсница тут же помрачнела и смешно выпятила нижнюю губу. А потом, вздохнула, опустила взгляд... и умчалась из комнаты. Видимо, за тряпкой...
   А я принялась оглядывать комнату, пытаясь сообразить, куда эрр Маалус спрятал плетения иллюзий - если бы они были на мне, то во время осмотра своих печатей я бы их точно заметила.
  Оказалось, что огромная серо-голубая конструкция, состоящая из жуткого количества рун, опутанных плотным комком силовых линий, пряталась прямо под моей кроватью. А тоненькая паутинка области фокусировки захватывала не только спальню, но и остальные покои. То есть при желании я могла мотаться по комнатам, не боясь испугать гостей видом своего обгоревшего лица.
   Мысленно поблагодарив иллюзиониста за заботу, я дождалась, пока Ойра протрет пол, и занялась утренним туалетом...
   ...Минут через сорок, приведя себя в относительный порядок, я завалилась в постель и вдумчиво вгляделась в печать иллюзии: копаться в новых плетениях всегда доставляло мне несказанное удовольствие.
   Попытка разобраться в структуре печати самым простым способом - по взаимному расположению отдельных рун накрылась медным тазом: привычка маскировать плетения, хоть как-то связанные со мной, заставила эрра Маалуса превратить печать иллюзии во что-то невообразимое.
   Попытка найти управляющие руны через нити подпитки тоже ни к чему не привела: от линии силы, проходящей между стеной донжона и моей кроватью, подпитывалась чуть ли не каждая отдельная руна! Сообразив, что в этот раз эрр Маалус постарался на славу, я мысленно усмехнулась: 'Мог и не напрягаться... Крыса ушел в Сияние. Значит, отец ничего не узнает...'
  Да... Создавая эту печать, иллюзионист превзошел самого себя. Во-первых, две трети использованных в плетении рун работали впустую. Просто перекачивая энергию из силовой линии в руну-антагониста. И гасили противоположные эффекты! Во-вторых, нити, соединяющие руны в одно целое, постоянно двоились, троились и четверились. И при этом создавали образы неиспользуемых в плетении печатей. В-третьих, в плетении присутствовали блоки, рассеивающие мое внимание - амулеты Потерянного Взгляда и Спутанных Мыслей. Что здорово усложняло анализ. В-четвертых, печать Иллюзии оказалась скручена в жгут. И для полного счастья повернута 'лицевой' частью к полу. А ведь еще было в-пятых, в-шестых и в-седьмых! В общем, для того, чтобы понять, как эрр Маалус заставил меня видеть свое лицо здоровым, мне потребовалось все мое упрямство. И привычка работать с плетениями, ориентированными не канонически, а как попало. То есть то, чем я занималась с детства...
   ...Да, проблем с упрямством и умением чувствовать руну в любом положении у меня не было никогда. Как говорил отец, моему упрямству могло позавидовать довольно крупное стадо ослов, а о том, что плетения рекомендуется запоминать и создавать в строго определенных ракурсах, я в первый раз прочитала только лет через пять после того, как начала магичить. И очень этому удивилась, так как ни разу не видела плетений в каноническом ракурсе.
  Ничего удивительного в этом не было - свой первый шаг в постижении Высокого Искусства я сделала еще в глубоком детстве, изучая уже готовые плетения, во множестве разбросанные по стенам замка, по донжону и вспомогательным постройкам. Естественно, смотреть на них приходилось в основном снизу вверх, ибо располагались они, как правило, на уровне лица взрослого мужчины. Поэтому и копировала свои первые плетения я тоже 'неправильно'.
  Кстати, первое время я пыталась повторить всякие там печати в основном из вредности. Так как уже после первых экспериментов с привлекающими взгляд красными и зелеными нитями я поняла, что даже самые точные мои копии получаются бесцветными. Вернее, только белыми. А еще они никак не взаимодействовали с окружающим миром и очень быстро расползались. Зато первая же попытка повторить 'рисунок' из белых нитей заставила меня прыгать от радости: плетение работало! И еще как: кусочек сторожевой печати, 'повешенный' на грудь четырехмесячного щенка по кличке Заморыш, вдруг превратил его в неутомимого охотника: за световой день псенок задушил и притащил к своему лежбищу у поленницы целых восемь полевок. Следующим утром тушек оказалось уже четырнадцать. А во время моей отлучки на завтрак Заморыш почему-то околел. Услышавший мои рыдания эрр Валин брезгливо осмотрел бездыханное тельце щенка, грязно выругался и отвел меня к отцу.
  В этот день я узнала, что мне строго-настрого запрещено смотреть на любые рисунки. Будь они красными, зелеными или белыми. Запрещено плести их самостоятельно. И трогать нити, которыми опутаны люди, животные и птицы. В тот же день я узнала, что такое розги.
  Ха! Не на ту нарвались - тем же вечером я пробралась в конюшню и украсила коня Крысы таким же плетением, как и то, которое, по его мнению, убило Заморыша. Увы, размеров и наполнения моего 'рисунка' оказалось недостаточно: конь спокойно всхрапнул, помотал головой и продолжил уминать овес! Прождав до полуночи, я обиделась на коня, эрра Валина и весь свет, и, морщась от боли в иссеченной розгами спине, отправилась в свои покои.
  Несмотря на поздний час, добраться до своей комнаты незамеченной мне не удалось - когда я поравнялась с дверью, ведущей на третий этаж, она скрипнула, и передо мной возник эрр Маалус.
  Я растерянно замерла на месте, а маг вдруг поклонился, шагнул ко мне... и достал из кармана огромный желтый леденец.
  Удержаться от соблазна принять такой подарок я не смогла. И, изо всех сил вцепившись в леденец, зашипела от боли в спине. А мгновенно помрачневший маг присел на корточки и нарисовал передо мной красивую алую сеточку.
  - Попробуйте скопировать, ваша милость... - негромко пробормотал он. И, дождавшись, пока я доплету свою первую печать - печать Бесчувствия - показал, как соединять торчащие из 'рисунка' нити с нитями моего тела.
  Боль в спине прошла мгновенно. И я, сообразив, что маги бывают разные, нахмурила брови. Потом посмотрела влево, в сторону покоев Крысы Валина, и прошипела:
   - Ненавижу!
   ...Следующую печать - Малого Исцеления - я научилась плести месяцев через пять-шесть. После того, как увидела, на что способна белая искрящаяся сеть, сплетенная невесть откуда взявшимся в нашем замке жрецом прямо в рваной ране одного из наших солдат.
  Сначала прекратилось кровотечение. Потом отливающие чернью края разорванных кровеносных сосудов порозовели, а сведенные рукой мага Жизни мышечные волокна вдруг начали прорастать друг в друга! Я была потрясена до глубины души, и не отходила от жреца до позднего вечера.
  Все лето я носилась по замку в поисках тех, у кого есть хоть какие-то царапины. Воины, слуги, животные - мне было все равно. Лишь бы поймать, остановить, заставить сесть или лечь и сплести в 'ране' печать Малого Исцеления. Естественно, без Крысы не обходилось и тут: узнав о том, что я кого-то 'исцелила', эрр Валин тут же несся докладывать отцу. И, получив приказ найти и доставить меня в свои покои, с радостью отправлялся на поиски. Правда, особого толку в процессе своего воспитания я не видела: заходить в мои покои во время наказания запрещалось всем без исключения, поэтому печать Бесчувствия я сплетала еще до того, как укладывалась на кровать. Ну, а возможность лишний раз создать печать Малого Исцеления радовала сама по себе.
  Плела я их, конечно же, как попало. Не в 'правильной' последовательности, некогда придуманной великими теоретиками, а так, как в этот момент желала моя правая (или левая) нога. По большому счету, ничего страшного в этом не было - большинство печатей, подсмотренных у периодически появляющихся в замке жрецов, начинали действовать далеко не сразу. И у меня всегда хватало времени на исправление промежуточных ошибок. Конечно же, будь я стихийником или разумником, ничем хорошим это бы не закончилось - страшные истории о том, как особо тупые студенты Академии умудряются погибать от своих собственных заклинаний, я слышала чуть ли не каждый день. Однако другого варианта у меня не было - делать из меня мага Жизни никто не собирался. А любая попытка высказать такое пожелание обязательно заканчивалась поркой...
  ...Годам к девяти я попыталась раз и навсегда разобраться с красными и зелеными печатями... и пришла к выводу, что ущербна: заставить работать любые плетения школы Разума, Огня или Льда, созданные из нитей Жизни, оказалось невозможно! Что я только не копировала - сторожевые печати, базовые руны, подсмотренные на заднем дворе у тренирующих солдат стихийников, плетения, создаваемые эрром Маалусом и эрром Гвиллом. Увы, ничем не отличающиеся от оригинала копии Огненных Плетей, Солнечных Брызг или Облаков Льда напрочь отказывались работать! Я ничем не рисковала, даже создавая и боевые заклинания, и точки их фокуса прямо в своем теле. Ибо вне зависимости от количества силы, влитой в них в процессе создания, плетения так и оставались просто красивыми картинками. Осознавать этот факт было жутко обидно. И я несколько месяцев искренне ненавидела всех наших стихийников, с легкостью отправляющих в мишени настоящие боевые печати.
  А еще меня здорово расстраивало то, что плетения школы Жизни, созданные мною, всегда работали намного слабее, чем у любого из периодически появляющихся в замке жрецов. Поэтому, дождавшись появления в замке очередного мага Жизни, я попыталась задать ему интересующие меня вопросы.
  Дождаться ответа от серого и какого-то безликого мужчины, от которого ни на шаг не отходили два воина и еще какой-то стихийник, мне не удалось: жрец словно не слышал того, что я говорю. Хотя состояние каналов жизни, отвечающих за слух, у него было просто идеальным. Однако ответ я все-таки получила. В тот же день. Но не от жреца, а от Крысы, спустившегося в кордегардию, чтобы узнать о состоянии раненых. Услышав мой десятый или двенадцатый вопрос, обращенный к игнорирующему меня магу, эрр Валин довольно ухмыльнулся и предложил мне свою 'помощь'. Мои нахмуренные брови и громкое 'не надо' его не остановили. Прислонившись к двери и закрыв единственный выход, он долго и со вкусом рассказывал о том, что такое магия.
  Нет, маг не лгал - стихийник, охраняющий молчаливого жреца, согласно кивал чуть ли не после каждого предложения. Только вот особой радости от этой 'правды' я так и не испытала: кому понравится узнать, что поменять тип специализации невозможно? Что ранг и будущее мага зависит не столько от умения работать с плетениями, сколько от скорости восполнения? Что у меня эта самая скорость восполнения мало чем отличается от нуля? Что стать магом я не смогу, даже если научусь читать, писать, плести все известные и неизвестные печати и проштудирую все когда-либо написанные книги по магии? И что маг Жизни - это не маг, а нечто среднее между человеком и животным?
  Устраивать истерику я не стала. Вместо этого я потянулась к одному из каналов жизни на лице эрра Валина и остановила течение энергии. Дикий вопль внезапно ослепшего мага услышали, наверное, даже в Лайнте.
  А на следующее утро я пробралась в отцовскую библиотеку, развернула первый попавшийся под руку свиток, пробежала глазами ровные ряды непонятных закорючек... и отправилась в кабинет. Требовать, чтобы меня научили читать...
  ...Месяца через четыре после начала занятий из комнат наших магов вдруг начали пропадать свитки. Вор - то есть я - оказался не так удачлив, как хотелось бы: я прекрасно видела сторожевые печати, ауры прячущихся в комнатах солдат... а попалась на сущей ерунде. На угольной пыли, насыпанной в один из свитков.
  Несмотря на вовремя сплетенную печать Малого Исцеления, нормально ходить я смогла только через неделю - отец, взбешенный отношением к запрету заниматься магией, напрочь забыл про жалость. Впрочем, для того, чтобы меня переупрямить, этого оказалось недостаточно - выбравшись из своих покоев, я сразу же отправилась к эрру Маалусу. И, нагло остановившись перед чем-то занятым магом, вцепилась в лежащий перед ним свиток.
  Как ни странно, возмущаться он не стал: с интересом посмотрев на меня, он ехидно усмехнулся, и, мотнув головой в сторону пузатого резного шкафа, негромко пробормотал:
  - Первая полка сверху, четвертый свиток справа... Толку будет гораздо больше...
  ...Первую часть древнего фундаментального трактата Гериельта Мудрого 'О двенадцати основных и восьми второстепенных каналах Жизни, о болезнях жара и холода, органов чувств, внутренних органов, а так же о лечении отравлений, ранений и о методах продления жизни' я читала почти месяц. И, не успев закончить, вернулась к первой главе. Решив, что просто обязана освоить на практике все то, что описывает автор.
  С середины осени и до конца зимы я практически не выходила из своих покоев - с утра до поздней ночи я изучала базовые руны гармонизации для двенадцати основных и восьми вспомогательных каналов Жизни, точки воздействия на сами каналы, симптомы заболеваний и отравлений и много чего еще. А как только на заднем дворе стаял снег, стащила в оружейной комнате самую легкую ржавую железяку, самую короткую кольчугу, вместо поддоспешника надела старое платье, и, решив, что выгляжу, как подобает воину, приперлась к старому Нашту. Учиться махать мечом: в трактате Гериельта Мудрого утверждалось, что скорость восполнения и траты запаса силы МОЖНО УВЕЛИЧИТЬ. Если достичь гармонии тела и духа...
  Кстати, вникать в то, что написал известнейший теоретик магии Жизни, было на удивление легко - Гериельт Мудрый излагал свои мысли очень образно, доступно и с юмором. Даже тезис 'не навреди', здорово ограничивший меня в экспериментах, он умудрился подать так, что мне не захотелось идти ему наперекор. В итоге я смирилась с тем, что человеческое тело - это не только красивая картинка, которую я могу видеть истинным взором, но и сложнейший инструмент, любое вмешательство в который должно быть чем-то оправдано. В общем, я начала ставить опыты на животных...
  Все то, что описывалось в трех первых частях, я освоила года за два. А вот четвертой части, той, в которой должны были описываться печати, придуманные самим Гериельтом, в библиотеке эрра Маалуса не оказалось!
  Перекопав все полки, и не обнаружив искомого, я бросилась на поиски эрра Маалуса. И отловив его у кузницы, сходу поинтересовалась:
  - Куда вы спрятали четвертую часть трактата?
  Ответ иллюзиониста меня просто убил:
  - Никуда. Ее не существует. Говорят, что ее уничтожил сам Гериельт. Почему - никто не знает. Кстати, ни в Ордене Создателя, ни в Академии, ни в библиотеке его величества ее тоже нет...
   - А что мне теперь делать? - растерянно спросила я.
   - Напиши ее сама... - пошутил маг. И развел руками...
  ...Весь следующий год я не вылезала с Колокольной башни. Экспериментировала. Здесь, вдалеке от недремлющего ока ненавистного эрра Валина, я могла творить все, что угодно. Соединять базовые руны в любом угодном мне порядке. Добиваться их обращения. Ускорять и замедлять течение энергии в каналах жизни, любые процессы, происходящие в организме и анализировать результаты своего вмешательства.
   Да, от принципа 'не навреди' я старалась не отходить. И, как правило, эксперименты с новыми плетениями сначала проводила на щенках, гусях и поросятах - благо, последних на свинарнике всегда было в избытке. Однако, несмотря на такой гуманный подход, за каких-то пару месяцев в среде наших солдат дежурство в Колокольной башне стало считаться наказанием. Соответственно, жертвы внезапных сердцебиений, потливости, приступов слепоты или вспышек зубной боли начали жаловаться на мои 'шуточки' своим десятникам. А отдельные смельчаки - старому Нашту. Пришлось принимать меры - личности, виновные в очередном наказании, переставали видеть, слышать, осязать, а отсутствие в замке своего жреца рано или поздно вынуждало их идти ко мне на поклон. В общем, в конце концов большинство доблестных вассалов моего отца смирились с тем, что в Колокольной башне их жду я. И какая-нибудь очередная гадость...
   Единственным человеком, стоически выносившим все, что приходило мне в голову, был мой сводный брат Крегг. Бастард, получивший право носить перечеркнутый герб Орейнов еще в четырнадцать лет. Такой же упрямец, как и я. Парень, к двадцати годам ставший вторым мечом баронства, как никто другой ценил людей, способных не останавливаться на пути к поставленной перед собой цели.
   Да, словоохотливостью он не отличался - иногда с обеда и до позднего вечера Молчун не произносил ни одного слова. Зато слушал мои рассказы очень внимательно и с явным удовольствием. Как ни странно, именно в процессе такого вот странного общения у меня частенько рождались самые интересные идеи. Скажем, первую самостоятельно придуманную печать я создала для того, чтобы организм моего ненормального брата, не желающего нормально отлеживаться после ранений, мог использовать для своего лечения чужую жизненную силу. Кстати, название для печати придумал Крегг: внимательно выслушав описание принципа работы получившегося плетения, он ласково потрепал меня по волосам и сказал целых шесть слов:
   - Печать Чужой Крови... Крыса опять разозлится...
   Я довольно осклабилась. И... занялась рунной магией.
   Как создавать свернутое плетение в деревянной основе, я знала. В общих чертах: в самом конце третьего тома своего трактата Гериельт Мудрый посвятил этому целых четыре главы. Однако на создание рабочего амулета у меня ушло недели полторы. Причем основную часть этого времени я провозилась с основой: какой бы формы я не выбирала заготовку, она упорно отказывалась ломаться в нужном месте. Так, чтобы не разрывать нужных плетений, а заставлять срабатывать активатор. В итоге, оказалось, что выход лежал на поверхности - достаточно было прорезать в деревяшке достаточно глубокую поперечную канавку, развести печать и ее активатор в противоположные части основы, как амулет стал рассыпаться так, как было необходимо.
  Маскировать свое изделие я решила под стандартный амулет Алого Безумия стоимостью аж в десять золотых монет. Но для того, чтобы Крегг не ошибся при выборе, мне пришлось вырезать на ребре основы несколько маленьких канавок.
  Кстати, в процессе создания этого амулета мне пришлось научиться элементам боевой трансформации. Ибо демонстрировать всем встречным и поперечным никому неизвестное плетение мне почему-то не хотелось. В результате долгих раздумий я пришла к идеальному, на мой взгляд, варианту: сразу же после активации плетение делилось на две части. Которые смещались так, чтобы со стороны напоминать печати Среднего Исцеления и Великого Восстановления, вдавленные одна в другую. Увы, нити подпитки, разбрасываемые печатью во все стороны, мне спрятать так и не удалось. Но я успокоила себя тем, что чрезвычайно малая толщина и грязно-серый цвет рисунка могут броситься в глаза только ночью.
   Работал амулет бесподобно. Но очень уж медленно - мой куцый дар не позволял напитать плетение достаточно большим количеством силы, и раны, периодически получаемые Креггом, затягивались не особенно быстро. Зато для этого ему не требовались никакие жрецы - печать тянула Жизнь из его друзей, врагов, лошадей и, кажется, даже из деревьев...
   ...Закончив создание амулета, я почувствовала себя вторым Гериельтом Мудрым. И чувствовала себя им приблизительно часа два. До того самого момента, когда продемонстрировала его эрру Маалусу.
   Вглядевшись в структуру заклинания и не дослушав рассказ о принципах его работы, маг вскочил с кресла, закрыл мне рот ладонью, и, склонившись к моему уху, еле слышно прошептал:
   - Никогда не создавайте новых плетений, ваша милость! Никогда не рассказывайте о том, что у вас получилось! Даже мне! И... постарайтесь забыть эту печать как можно быстрее! Поверьте, я хочу вам добра, ваша милость... Пожалуйста, поверьте мне на слово!
   Перепуганная не столько словами, сколько мертвенной бледностью, разлившейся по лицу выпрямившегося мага, я мгновенно расплела еле видимую в свете свечи печать и тут же унеслась в свою спальню...
   Нет, экспериментировать я, конечно же, не прекратила - идейки, то и дело рождавшиеся в моей голове, требовали проверки на практике, - но демонстрировать свои достижения кому-то кроме Крегга, перестала...
  
   ...Увидев, что я разглядываю упрощенную копию его печати Иллюзии, избавленную от всего лишнего, эрр Маалус уважительно посмотрел на меня и приложил правый кулак к сердцу:
   - Не думал, что вы на это способны, ваша милость...
   Проследив за его рукой, я наткнулась взглядом на амулет Великой Защиты, висящий на его груди, и застыла: среди тридцати двух свернутых печатей школ Огня, Льда и Разума глаз мгновенно выхватил контур недостроенной точки фокуса Огненного Шторма. Той самой, который я так удачно замкнула позавчера. Перед внутренним взором мгновенно возникла картина заживо сгорающего Крысы, а по спине потекла струйка холодного пота.
   Заметив, как изменился мой взгляд, маг тут же помрачнел:
   - Вас так обидело мое замечание? Почему, ваша милость?
   - Попыталась улыбнуться... - солгала я. - А в печати Бесчувствия недостаток силы...
   - А почему вы ее не наполните? - удивленно поинтересовался он. - Ведь печать-то как раз под вашу скорость восполнения...
   - Если я не чувствую боли, то забываюсь и начинаю улыбаться. Кожа рвется, и...
   - Все правильно... - вздохнул эрр Маалус. - Кстати, за эти двое суток ваше лицо начало зажи-...
   - Я знаю, эрр Маалус! - стараясь не шевелить губами, фыркнула я. И, посмотрев на расстроенное лицо мага, с трудом удержалась от улыбки. - Дней десять-двенадцать, и от ожогов ничего не останется. Да, скорость восполнения печатей у меня никуда не годится, но даже с такой, какая есть в наличии, регенерацию получилось разогнать почти до предела...
   Иллюзионист недоверчиво посмотрел на меня и подергал себя за бороду:
   - Даже так? И как вам это удалось?
   - Долго объяснять... - буркнула я. - А говорить, не шевеля губами, не очень приятно...
   - Вам надо расслабиться, больше спать...
   - ...и больше есть... - в унисон ему ответила я. - Так, чтобы к приезду отца я успела превратиться в нечто похожее на хорошо откормленную свинью...
   - Фу, ваша милость! Как можно такое говорить-то? - всплеснул руками иллюзионист. И укоризненно посмотрел на меня: - Вы - девушка потрясающей красоты...
   - Ага! - криво ухмыльнулась я... и похолодела: на моем лице 'потрясающей красоты' лопнула тоненькая пленочка новой кожи!
   Следующие несколько минут я судорожно пыталась убрать последствия своей улыбки - останавливала кровь, сращивала капилляры и мелкие сосуды, подстегивала течение энергии в каналах жизни. Получалось так себе - нити силы, подпитывающие непрерывно работающие плетения, напрочь отказывались тянуть из резерва хоть немного больше. В итоге, поняв, что выше головы не прыгнешь, я ограничилась тем, что сдвинула печать Великой Регенерации чуть ближе к правой скуле. А потом, мысленно обозвав себя дурой, открыла глаза и уставилась на мрачного, как грозовая туча, мага.
   Заметив, что я перестала магичить, эрр Урден уставился куда-то в пол и тяжело вздохнул:
   - Простите, ваша милость! Это из-за меня! Надо было думать прежде, чем говорить... Вам необходим покой, а тут я со своими вопросами... Разрешите откланяться?
   - Не разрешаю... - буркнула я. - Лежать и смотреть в потолок я уже до смерти устала. Поэтому вам придется меня поразвлечь...
   - Чем, ваша милость? - обреченно посмотрев на меня, спросил маг.
   - Конечно же, своими иллюзиями...
   ...Смотреть, как плетения эрра Маалуса воздействуют на мое сознание, было безумно интересно: сначала над моей кроватью вместо розового балдахина появилось голубое небо. Потом в нем появился клин белых журавлей, почему-то летящих на закат. Чуть позже пропала стена с гобеленом, а на ее месте возникло бескрайнее поле с небольшой рощицей по середине. С ума сойти - я совершенно четко видела, как колыхалась трава, как рядом с грязно-серым камнем, валяющимся шагах в пяти от моей кровати, струилось чешуйчатое тело гадюки, как трепетали крылышки у пролетевшей над самой землей пичужки.
   Как обычно, стоило представить себя там, в созданном для меня мире, как настроение начало стремительно улучшаться. И уже через пару минут я, слегка покраснев, негромко попросила:
   - А... можно показать... ну-у-у... что-нибудь еще?
   - Да, ваша милость... - отозвалась пустота на месте, где еще недавно стояло кресло эрра Маалуса. А потом оттуда же раздался негромкий смешок.
   Обижаться на мага я не стала - человек, сделавший для меня ничуть не меньше, чем родной отец, имел полное право улыбаться. Особенно - создавая детскую мечту для совершеннолетней девушки, уже представленной королю.
   ...Вглядевшись в силуэт всадника, показавший из-за рощи, я не удержалась от вздоха: мне ужасно захотелось, чтобы, вместо того, чтобы придумывать образ воина исходя из своих представлений о мужской красоте, Маалус догадался наложить на мое сознание печать Мечты.
   Через минуту, когда воин подъехал ближе, я почувствовала, как заколотилось мое сердце: молодой, широкоплечий парень с короткими, рыжими волосами оказался точной копией виконта Алагзара, с которым мне удалось потанцевать на королевском балу в Лайнте! Однако полюбоваться статью мужчины моей мечты мне не удалось - не успел воин остановить коня и спешиться, как из-за рощи донесся вопль моей наперсницы:
   - Госпожа! К вам его милость барон Лагар!
   Я тут же расстроено прикрыла глаза: видеть, как исчезает иллюзия, было невыносимо больно. Однако пострадать по этому поводу мне тоже не удалось - за дверями спальни раздался звук разбитого стекла, вскрик, а потом - полупридушенный вопль моей наперсницы:
   - Куда вы, ваша милость? Госпожа Меллина не отвечает, значит, к ней нельзя!
   - Отойди в сторону, дура!
   - Ваша милость!!!
   Услышав нотки отчаяния в голосе брата, а потом - шелест покидающего ножны меча, я забыла про свои ожоги, кожу, которая обязательно лопнет, необходимость не шевелиться и заорала на весь донжон:
   - Ойра! Пропусти Лагара! Немедленно!
   А через долю секунды чуть не оглохла от грохота двери, со всего размаху ударившейся о стену:
   - Мэл! Отец...
   - Что 'отец'? - уставившись на бледное лицо брата, перепугано спросила я.
   - Отец... погиб...
   - Как погиб?
   - Разбойники... На Полуночном тракте... - выдохнул Лагар, и, недоуменно уставившись на меч в своей руке, вдруг вскинул его над головой и одним ударом перерубил пополам столик с притираниями...
   - Да, но... с ним же было два десятка солдат, маги и боевая четверка его величества! - растерянно пробормотала я.
   - Толку от них, Мэл... - процедил брат. И, повертев меч в руке, забросил его в ножны. - Щетина сказал, что эрр Диир погиб первым. И ни разу не ударил! Ни разу, понимаешь?
   - А жрец? Он же должен был лечить! - негромко спросил эрр Маалус.
   Лагар заскрипел зубами:
   - Лечил... Пока был жив... Но недолго... Щетина говорит, что разбойников было слишком много...
   - Не верю... - отрицательно помотал головой эрр Маалус. - Маги из боевой четверки не могли не заметить засаду!
   - У разбойников был иллюзионист...
   - Тогда понятно... - пробормотал маг, и, сгорбившись, уставился в пол. Заплакать у меня не получилось. Так же, как и прикрыть веки - я, не отрываясь, смотрела на брата и ждала продолжения рассказа. А он почему-то молчал. Поэтому заговорила я:
   - Ну, и что собираешься делать, Лагар?
   - С утра возьму три десятка воинов, эрра Стрега и эрра Гвилла, и уеду в Наргин... - не глядя на меня, пробормотал брат. - Тело отца уже там. Распоряжусь, чтобы его перевезли сюда, а потом найду этих тварей и... отправлю их к Темному Жнецу...
   - Простите, что вмешиваюсь, ваша милость, но воинов желательно брать побольше: говорят, что разбойники из предгорий Ледяного Хребта не боятся ни короля, ни Создателя, ни Темного Жнеца . А еще берегитесь иллюзиониста - если его уровень выше второго категории, то он... Хотя, против Огнива и Умника...
   - Иллюза уже нет... - скривился Лагар. - Его зарубил Молчун. Так что там - одна пехота...
   - А... сам Крегг? - спросила я.
   - Выжил только Щетина... - вздохнул брат. - И тот непонятно как... Ладно, Мэл, я пошел собираться. Когда вернусь - не знаю. Присмотри за замком, ладно? И... выздоравливай...
   - Присмотрю... - пообещала я. А потом, сжав кулаки, добавила: - А ты найди их... И убей... Как можно медленнее...
  
  
   Глава 10. Крегг Молчун.
  
   Холодный порыв ветра, ворвавшийся в открытую настежь дверь, пах мокрой овечьей шерстью и навозом. А еще свежескошенной травой и почему-то земляникой. Я открыл глаза, прислушался к звукам, доносящимся до меня снаружи, и вздохнул - там, за стенами кошары, шел дождь. А, значит, появления проклятой Темным Жнецом знахарки надо было ждать еще как минимум сутки.
   Мрачно покосившись на свою изуродованную левую руку, я скрипнул зубами и еле удержался от стона - заныли обломки сломанных зубов, рассеченная прикосновением чьего-то клинка щека и обрубок уха.
   'Живой труп...' - мрачно подумал я. И замер - сквозь блеяние овец до меня донесся донельзя раздраженный незнакомый женский голос:
   - ...сначала загони овец!
   - Мрак! Ну, и что же ты стоишь? - тут же заорала Марыська и щелкнула бичом.
   'Добралась?' - подумал я, и с надеждой уставился в серую пелену дождевых струй, клубящуюся в дверном проеме.
   Ждать пришлось не особенно долго - буквально через минуту из сплошной стены воды появилась овечья морда, а затем в кошару хлынула загоняемая здоровенным магарцем отара.
   Увидев своих товарок, все пять привязанных к моему ложу овец жалобно заблеяли и попытались оборвать удерживающие их на месте веревки.
   Я криво усмехнулся: животные явно чувствовали, как моя печать Чужой Крови тянет из них жизнь.
   - Вон еще две! Да куда же ты понесся, Мрак?! - судя по громкости голоса, Марыська подошла к самой кошаре, и теперь следила, чтобы ни одна из вверенных ей овец не осталась снаружи.
  Еще минута ожидания, и я услышал еще одну ее фразу. Почему-то произнесенную просительным тоном:
  - Заходи, Ярена!
  Однако вместо ожидаемой знахарки в дверном проеме появился силуэт закутанного в плащ ребенка. Решив, что Ярена пришла в Седое Урочище не одна, я перевел взгляд на следующий силуэт. И не сразу сообразил, почему Марыська закрывает за собой дверь.
   - Зажги лучину! - проскрипел 'ребенок', и я удивленно вытаращил глаза: судя по тембру голоса, ему было как минимум лет пятьдесят!
   Марыська с трудом подтащила тяжеленную створку к косяку, кое-как задвинула засов, и, сняв с себя мокрый плащ, двинулась к оконцу, затянутому бычьим пузырем.
   - Шевелись, девка! - подала голос знахарка, стараясь, чтобы ее рычание звучало потише.
   - Сейчас... Кресало найду...
   ...В свете лучины Ярена показалась мне ожившим воплощением Темного Жнеца: седые спутанные волосы, темное, почти черное лицо, кривящиеся в очень неприятной гримасе губы, крючковатый нос, пара здоровенных родинок на раздвоенном подбородке. И тяжелый взгляд исподлобья. Впрочем, стоило мне пошевелиться, как на ее лице мгновенно расцвела улыбка, а в глазах мелькнул самый настоящий страх:
   - Добрый вечер, ваша милость! Вы хотели меня видеть?
   Я утвердительно кивнул.
   - Я к вашим услугам...
   - Рука... Ключица... Ребра... - выдохнул я. - Нога...
   Знахарка свела брови у переносицы, немного подумала и растерянно захлопала ресницами:
   - Что, кости срастаются не так?
   Я снова кивнул.
   - Так я же не жрец, ваша милость! - сообразив, что от нее требуется, затараторила старуха. - Силы у меня почти что и нету! Я это... боль снять могу... несильную... Кровь заговорить, если рана махонькая... Роды ускорить... Бельмо свести... Бородавки... А тут вона сколько чего надо!
   - Сломать и свести вместе... Правильно... Сможешь? - дослушав ее до конца, спросил я.
   - Старая я, ваша милость! - перепугано отшатнулась знахарка. - Где у меня столько здоровья-то? Да и боль будет ужасная!
   Я потянулся к шее, выпростал из-под обрывков кольчуги связку амулетов, и, нащупав нужные, по очереди показал их старухе.
   - Печать Бесчувствия? Печать Великой Жизни? Печать Великого Восстановления? Ну да... Может и получиться... Только боязно мне как-то, ваша милость! Да и чем ломать-то?
   Я ткнул пальцем в невысокий каменный 'стол', на котором Марыська разложила все найденные в кошаре 'инструменты'.
  - Меч? Молоток? Долото? Камень? Да вы что, ваша милость! Для этого я уже слишком стара... - сделав еще один шаг назад и уперевшись спиной в стену кошары, Ярена выставила перед собой ладони. И продемонстрировала трясущиеся пальцы.
  Я хмуро посмотрел на Марыську.
  - Золотой, если сделаешь все правильно... - пробормотала она. И вытащила из кармана вырезанную из моего пояса монету.
  Мда. Девушка оказалась права - стоило старухе увидеть деньги, как ее пальцы мгновенно перестали трястись, а в глазах появилась алчность:
  - Как скажете, ваша милость! Мне нужна горячая вода... лубки... и помощь...
  Я показал взглядом на пастушку и прикрыл глаза...
   ...Без плаща знахарка смотрелась еще тщедушнее - тонюсенькие запястья, сухие, морщинистые кисти, узкие плечи и таз. Да, ощущения болезненности в ней не было, и быть не могло, но, по моим ощущениям, Темный Жнец уже следовал за ней по пятам.
  Забавно - несмотря на то, что старуха жутко боялась меня и печати Чужой Крови, она металась по кошаре вслед за Марыськой, и, нервно кусая нижнюю губу, пожирала глазами тот самый карман, в который девушка убрала мои деньги.
   Впрочем, стоило ей услышать бульканье закипевшей воды, как она мгновенно забыла про вознаграждение и задумчиво уставилась на меня:
   - Ваша милость! А кольчугу-то придется снимать...
   Я коротко кивнул.
   - Больно будет...
   Я мысленно усмехнулся.
   - Ну... тогда ломайте амулет Бесчувствия. И два других - тоже: я готова... - буркнула она, и, увидев, как в моих пальцах рассыпалась первая основа, рыкнула на Марыську: - Ну, и чего стоишь? Поднимай его милость! Да поаккуратнее, овца!
   ...Боли я не чувствовал. Совсем. Зато слабость, накатившая на меня во время раздевания, оказалась такой сильной, что я сначала чуть не потерял сознание. Увы, заработавшие печати Великой Жизни и Великого Восстановления лишили меня последнего шанса на забытье - к тому моменту, как Ярена взялась за молоток и долото, я чувствовал себя бодрым и полным сил. Поэтому хруст собственных костей слышал просто замечательно. И каждый раз покрывался холодным потом. С ног до головы...
   Мда. Порубили меня знатно - эдак через час после начала экзекуции я вдруг поймал себя на мысли, что в моем теле не может быть такого количества костей. Еще через час я понял, что на моем теле не может быть ни одного живого места. А где-то в полночь понял, ЧТО именно сделала для меня Мэл - если бы не ее печать Чужой Крови, так удачно подвернувшаяся мне под руку во время боя, я бы уже кормил червей у Полуночного тракта...
   - Все! - голос знахарки, и без того не отличавшийся мелодичностью, звучал так, как будто из нее только что вытянули всю оставшуюся жизнь. Поэтому, открыв глаза и посмотрев на бледную, как полотно, старуху, я кивнул Марыське, дождался, пока она отдаст ей монету, и выдохнул:
   - Спасибо...
   Ответного 'пожалуйста' дождаться не удалось - спрятав деньги под одну из десятка нижних юбок, знахарка вскочила на ноги... и потеряла сознание!
   - Действительно стара... - с непонятным раздражением в голосе пробормотала Марыська. И, с трудом подняв сухонькое тело знахарки с грязного земляного пола, отволокла ее к своему ложу. - Надеюсь, до утра оклемается.
   Я вопросительно приподнял одну бровь и уставился на нее.
   - Что? Почему я ее так ненавижу?
   Я кивнул.
   - Потому что... - помрачнела она. И, подхватив с лавки свой плащ, бросилась к входной двери...
  
  
   Глава 11. Король Азам Истовый.
  
   Открыв глаза, его величество Азам Манорр вгляделся в полумрак своей опочивальни, вздохнул, осторожно перевернулся на правый бок... и удивленно замер: боли не было! Нигде! Не кололо сердце, не давило в правом подреберье, не жгло в животе. А еще не было изжоги. Не тряслись пальцы. Не мерзли ноги. Шевельнув рукой, король прислушался к своим ощущениям и криво усмехнулся - тело, налитое чужой жизнью, требовало движения.
   Кинув взгляд в окно, за которым занимался рассвет, монарх потянулся к шнуру вызова слуг, висящий у изголовья... и остановил руку на полпути: лицезреть угодливую улыбку постельничего и полутора десятков придворных, пользующихся привилегией присутствовать во время его одевания, не было никакого желания.
   'Я еще сплю...' - подумал он. И, перевернувшись на спину, подложил под голову еще одну подушку.
   Тело двигалась так легко и послушно, что король, устроившись поудобнее, поднял над собой руку, несколько раз сжал пальцы в кулак. И... расстроено уставился на свое предплечье - за последние несколько лет оно похудело как минимум вдвое, и ничем не напоминало мечевую руку воина.
   'Мда... Король называется...' - угрюмо подумал Азам, и, повернув голову вправо, мрачно посмотрел на фамильный меч, лежащий на резной подставке из железного дерева: с момента, когда Проклятие Манорров вошло в полную силу, он к нему даже не подходил.
   Немного полюбовавшись на хищный, вечно жаждущий крови клинок фламберга, король перевел взгляд чуть повыше. И уставился на портрет своего деда...
   В предрассветном полумраке Астар Гневный казался более мрачным, чем обычно: опираясь на свой неподъемный посох, он смотрел на внука сверху вниз и презрительно кривил губы. Словно готовясь задать свой любимый вопрос 'Не надоело тебе себя жалеть?'
   - Я себя не жалею... - вполголоса пробормотал монарх, с трудом оторвал взгляд от алой мантии последнего одаренного в роду, решительно встал со своего ложа и подошел к окну. Полюбоваться на рассвет...
   ...Взгляд деда, сверлящий спину со стены, здорово действовал на нервы: казалось, что король Астар, маг Огня первой категории, искренне жалеет, что династия Манорров не закончилась на нем самом.
   'Сам виноват...' - зябко передернув плечами, подумал Азам. - 'Нечего было передавать корону старшему сыну, приближать к трону Орден Создателя и тащить в Семиречье Академию Магии. Да, лучшего варианта поддержки для лишенного Дара отца придумать было невозможно. Но... ведь это был не единственный выход, правда? Стоило уступить трон любому другому сыну - и все было бы иначе. Сильная правящая династия. И ни Проклятья, ни Слабости... Ничего...'
   'Семиречьем должен править тот, кто ставит интересы короны выше своих собственных! Все остальное - мелочи...' - вспомнив любимое утверждение деда, монарх криво усмехнулся: - 'Тебе было легко об этом говорить. Ты был здоров, полон сил и силы. И умер не от Проклятия, а в бою. Так, как подобает мужчине. А еще у тебя было восемь сыновей! Восемь, а не один! А из кого выбирать нам с отцом? Из одного наследника? У которого нет Дара, нет здоровья и нет будущего, а есть двадцать-двадцать пять лет нормальной жизни - и стремительное угасание? Проклятие выжигает нас изнутри, дед! Только нашу ветвь рода! Все остальные Манорры умирали здоровыми! Так может, твой выбор был не таким уж и правильным?'
   ...Додумать мысль до конца монарху не удалось - за его спиной еле слышно скрипнула дверь, а потом в опочивальне раздался удивленный голос постельничего:
   - Ваше величество! Вы уже проснулись?
   - Угу... - буркнул король. И повернулся спиной к серому, затянутому грозовыми облаками небу.
   - Изволите начать одеваться, сир?
   - Пожалуй...
   - Изволите пригласить в опочива-...
   - Нет! - перебил постельничего Азам. - Сегодня у меня нет времени на лишние церемонии. Одеваться буду один. А вот на завтрак пригласи графа Герна и эрра Урдена...
   - А... что сказать всем остальным, сир? - склонившись в поклоне, начал, было, придворный, и тут из-за портьеры раздался голос верховного мага:
   - Я уже тут, сир... Доброе утро! Позвольте мне помочь вам с одеванием?
   - Доброе утро, эрр Урден! - король уселся на подоконник, и, жестом отпустив постельничего, уставился на мага: - Что ты такой хмурый?
   - Не выспался, ваше величество...
   - Почему? Что тебе помешало?
   - Инспектировал Замок Потерянного Времени... - вздохнул маг. Потом закрыл входную дверь, активировал амулет Полога Молчания и продолжил: - Искал еще одного Одаренного...
   - Зачем? - удивился Азам. - У меня полно сил. Я чувствую себя заново родившимся, и...
   - Если вы поедете в Элинвар, сир, то полученной вчера силы вам хватит дней на двадцать...
   Стоило королю представить себе очередной приступ Слабости, как по его спине потекли капельки холодного пота:
  - Так мало? Почему?
  - Оглянитесь вокруг, сир! - эрр Урден сделал шаг к стене и провел пальцем по раме портрета его величества Арзая Бездаря, отца Азама. - Вокруг вас - сотни разнообразных печатей...
  - Ну, да! Их трудно не заметить... - криво усмехнулся король. - Иногда мне кажется, что я - сказочный демон, заточенный в центр пентаграммы вызова. А где-то за этими стенами прячутся маги, истово жаждущие обменять свои души на бессмертие...
  - Демонов не бывает, сир... - в глазах мага промелькнуло что-то, похожее на грусть. - А вот различных пентаграмм тут действительно предостаточно...
  - А жаль... - вздохнул монарх. - Может, тогда у меня был бы хоть какой-то шанс на нормальную жизнь без жертвоприношений. Ладно, Создатель с ними, с демонами. Это я так, к слову. А если серьезно, то я прекрасно знаю, что за тридцать с лишним лет ты и твой покойный отец превратили дворец в одно из самых защищенных мест в мире...
  - Мы - ваши преданные вассалы, сир! - маг пожал тощими плечами и поклонился. - Только вот вы не совсем правильно поняли, чего мы добивались. Основная цель, которую мы ставили перед собой - это максимально уменьшить количество силы, вытягиваемой из вас Проклятием. Мы сделали все, что могли, и сейчас оно тянет из вас крайне мало... А вот за пределами дворца...
  - ...я медленно начну умирать... - скрипнув зубами, в унисон магу закончил король. - Так?
   - Да, сир! - отпираться эрр Урден не стал.
   - А моя карета? Она же тоже вся в рунах! И когда я внутри, то тоже чувствую себя прекрасно... - задумчиво глядя на эрра Урдена, спросил король Азам.
   - Увы, это иллюзия, сир! Да, и в ней есть защитные плетения, но их хватает от силы на двое суток, а потом Проклятие начинает пить вашу жизнь в полную силу. Таким образом, дней через пять-семь после вашего приезда нам придется снова провести ритуал передачи жизни...
   - Нет! Никакого ритуала! - прошипел король. - Поездка к мейну Лоуду отменяется: тратить на свои прихоти еще одну жизнь я не намерен...
   - Но сир, в сложившейся ситуации вызов в столицу мейн Лоуд может воспринять... не совсем правильно. Мне кажется, что, беседуя в Элинваре, вы бы имели некоторое моральное преимущество.
   - Угу... - кивнул король. - Однако жизнь человека, даже виновного в самом чудовищном преступлении - это слишком большая цена для того, чтобы платить ее за какое-то там моральное преимущество...
   - Вы - настоящий король, сир! - уважительно сказал маг. И отвесил самый церемонный поклон, на который был способен. - Тогда, наверное, мне стоит обдумать текст приглашения?
   Король утвердительно кивнул:
   - Заодно и отправишь... Только проследи за тем, чтобы мейн Лоуд получил его после того, как до него доберется граф Олиор...
   - Конечно, сир! - усмехнулся эрр Урден. - Не использовать эффект от такого извинения - это преступление...
  
   ...Симон Герн ел медленно и без аппетита. Золотая двузубая вилка, которой он отправлял в рот кусочки дичи, то застывала в воздухе, то надолго застревала в лежащей на золотом блюде тушке фазана. Он не обращал внимания ни на жареного поросенка, фаршированного зайчатиной, ни на пироги с сыром, ни на свежайшую выпечку. Мало того, он не притронулся даже к кубку с вином, наполненному виночерпием в самом начале трапезы. Значит, новости, которые его беспокоили, были серьезнее некуда.
   Поэтому, кое-как утолив жуткий голод, терзающий его с момента ритуала, монарх жестом выставил из трапезной слуг, и, приказав эрру Урдену активировать Полог Молчания, вопросительно уставился на графа:
   - Ну?
   Сообразив, что завтрак закончился, капитан мгновенно оказался на ногах:
   - У меня плохие новости, ваше величество...
   - Я уже догадался... - поморщился Азам. И, кивком приказав капитану садиться, добавил: - Я слушаю...
   - В Молаге, Ферсе и Лонсе критическая ситуация, сир! - усевшись на свое место, вздохнул граф. - Продуктов в городах практически не осталось, и люди на грани голодного бунта... Несмотря на все принятые меры, цены на продукты постоянно растут, и...
   - Как так? Мы же отправили туда порядка десяти обозов с продовольствием? - перебил его король.
   - Да, сир! Одиннадцать! Восемь из них уже добрались до места назначения, а еще три - пока в пути. Однако на городские рынки доставленные ими продукты так и не поступили...
   - Как это 'не поступили'? - нахмурился Азам Манорр. - Если вы только что сказали, что восемь обозов 'добрались до места назначения'? Или я вас неправильно понял?
   - Основная масса продуктов была раскуплена на рынках за городскими стенами... И сразу же исчезла в неизвестном направлении...
   - Как исчезла? А солдаты, несущие службу на рынках? А дежурные маги? А главы магистратов, в конце концов? - удивился верховный маг. - Неужели никто не видел, что к городу подошли эти обозы?
   - Видели. Дежурные маги из боевой четверки проверили содержимое телег, солдаты взяли их под охрану, а старшие обозов начали передачу груза прибывшим на рынок представителям магистрата. А вот дальше начало твориться что-то непонятное. Судя по результатам расследования, проведенного служащими тайного приказа, лидеры боевых четверок получили поддельные пакеты от командиров гарнизонов и немедленно убыли к противоположным воротам; старшие обозов вместе с солдатами, сопровождавшими груз, закончив передачу телег представителям магистрата, отправились в казармы. А сами телеги - исчезли в неизвестном направлении!
   - Что за бред, граф? - возмутился Азам Манорр. - Как это 'исчезли'?
   - На каждом из трех рынков, ваше величество, работали очень сильные иллюзионисты! Документы, полученные старшими обозов, оказались стопками нарезанного пергамента. Большинство солдат, принявших обоз под охрану, с утра мучились дикой головной болью. А отряды, отправленные по следам телег, умудрились заблудиться в окрестных лесах!
   - Матеус Коротышка... - скрипнул зубами король Азам. - Вернее, барон Виттсир! Надо же было такое придумать? Получается, что миардианских иллюзионистов в Семиречье как минимум трое?
   - Наверное, ваше величество... И все - как минимум первой категории...
   - Скорее, магистры... - мрачно буркнул эрр Урден. - Иллюзия захватила весь рынок, не так ли? И ни один из торговцев или посетителей так и не смог вспомнить лиц тех, кто осуществил этот дерзкий грабеж, правда?
   Граф Герн молча кивнул.
   - Что ж... Миардианцы постарались на славу... - еле сдерживаясь, чтобы не заорать, прошипел король. - Найти обозы, конечно же, не удалось...
   - Удалось, сир... - уставившись в пол, пробормотал капитан. - На сегодняшнее утро мне доложили о четырех. Эти твари отогнали их в лес и просто сожгли...
   - Глав городских магистратов - на плаху! Десятников городской стражи, несших дежурство на загородных рынках - повесить!! Дежурных магов, оставивших место несения службы - четвертовать!!!
   - Простите, что перебиваю, ваше величество, но глав городских магистратов мы казнить не сможем... - вздохнул граф Герн. - Два из трех были убиты во время передачи обозов из рук в руки. На третьего тоже покушались, но он выжил. Но находится на грани жизни и смерти... Казнить десятников? Можно. Но явная несправедливость такого приговора обязательно вызовет недовольство среди личного состава гарнизонов...
  - Несправедливость? - монарх уперся руками в подлокотники и приподнялся над троном. - Вы считаете это несправедливостью?
  - Да, сир! - посмотрев в глаза королю, подтвердил граф. - Солдаты - не маги. Значит, не могли видеть плетения иллюзионистов. Никак! Соответственно, в принципе не могут быть виновными в том, что произошло...
  - Ну, а магов мы казнить можем? Или тоже нет?
  - Их же удалили с рынков поддельными письмами, сир! Приказ командира гарнизона не обсуждается! Нет, если вы настаиваете, мы можем казнить и их, и командиров гарнизонов. Но это тоже будет ошибкой. Ибо и тех, и других у нас не так много...
  - Граф Герн прав, сир! - снова подал голос эрр Урден.
  - Тогда, может, имеет смысл вручить каждому из тех, кто присутствовал на рынках во время этого грабежа, дворянские патенты? - понимая, что его советники правы, злобно прошипел король.
  - Это будет лишним, сир! А вот отправить в каждый из городов еще по две-три боевые четверки, как мне кажется, необходимо...
  - А еще надо взять под охрану колодцы, склады с продовольствием... - начал, было, верховный маг, но договорить не успел.
  - Все это уже сделано! Я приказал ввести во всех городах Пограничья военное положение. Соответственно, уже начато круглосуточное патрулирование улиц, на стенах и у ворот выставляется удвоенное количество часовых, въезд и выезд из городов осуществляется только через одни ворота и только при предъявлении предписания, подписанного главой магистрата или начальником гарнизона... Кроме того, на днях закончится уничтожение членов так называемых 'ночных братств' и...
  - А как продвигаются поиски лагерей так называемых 'разбойников'? - жестом заставив графа замолчать, спросил король Азам.
   - Обнаружено два предполагаемых места их ночевки. Уничтожено семь мелких шаек, поймано восемь одиночек, имеющих отношение к ночному братству. И, самое главное, обнаружен один из отрядов миардианцев. В настоящее время они пытаются затеряться в отрогах Ледяного хребта.
   - Вы уверены, что это именно миардианцы? - уточнил монарх.
   - Да, сир... - кивнул капитан. - Судя по мозолям на руках трупов - это профессиональные солдаты...
   - Трупов? - удивился король.
   - В результате четырех коротких стычек наши солдаты уничтожили одиннадцать человек, сир!
  - Кто старший отряда преследователей?
   - Сотник Мурад Царапина, сир!
   - Это тот, которому я в прошлом году вручил Стальную Стену ?
   - Он самый, ваше величество! - кивнул граф Герн. - У вас отличная память!
   - Тогда я спокоен - этот их не отпустит... Еще новости есть?
   - Да, сир... Несколько дней назад на Полуночном тракте попал в засаду и погиб барон Орейн. Судя по следам, оставленным нападавшими, его смерть - дело рук тех же миардианцев...
  
  
   Глава 12. Баронесса Меллина Орейн.
  
   На четвертый день после отъезда Лагара эрр Маалус обозвал меня бесчувственным бревном. Нет, не открытым текстом - на такое непочтительное отношение к дочери своего сюзерена он был в принципе неспособен. Однако смысл десятиминутной тирады, которой он разразился, застав меня лежащей на кровати и спокойно изучающей амулет Алого Безумия, при желании можно было выразить именно так.
  Я не обиделась. Ибо и сама ощущала себя чем-то вроде этого самого бревна: сообщение о гибели отца не заставило меня плакать. Не вызвало ощущения отчаяния или трагической безысходности, а просто вымело из моей души все чувства. Кроме одного - желания отомстить.
  Правда, это желание, терзавшее меня практически постоянно, было каким-то холодным: я не строила планов мести, не представляла себе разбойников ни в нашей темнице, ни в пыточном подвале, ни на виселице. Мне просто хотелось, чтобы они умерли. Желательно от моих рук. Поэтому, определившись со своими желаниями и целями, я принялась добросовестно изучать все найденные в кабинете отца стандартные амулеты, пытаясь найти в них аналоги боевых печатей и точек их фокуса.
  Зачем? О-о-о! Мысль, пришедшая мне в голову через сутки после отъезда Лагара, была проста, как медная монета: разбойники, убившие моего отца, знали отроги Ледяного хребта, как свои пять пальцев. А значит, могли уйти от преследования. Соответственно, шансы принять участие в их уничтожении у меня были: достаточно было дождаться возвращения Лагара, убедить его 'попутешествовать' по Полуночному тракту и отправиться туда вместе с ним.
  Нет. Стать обузой я не боялась - пусть мой резерв был невелик, но я умела лечить. И довольно неплохо обращалась с мечом. А еще у меня появились весьма интересные идеи по поводу того, каким образом я смогу ускорить уничтожение убийц.
  Вкратце суть ее была такова: разбойники, участвовавшие в нападении, не боялись нападать на отряды, в которых были маги. Да, не только потому, что у них был иллюзионист. Тот самый, которого убил Крегг. Для полноценного боя против хорошей боевой четверки одного иллюзиониста было слишком мало. Значит, у каждого из разбойников должны были быть амулеты. Причем не самые дешевые. Значит, на груди у каждого из них висела деревяшка, напитанная силой создавшего ее рунного мага. А я могла обратить эту силу против своего хозяина...
  Да, опыта работы с амулетами у меня практически не было - точку фокуса Огненного Шторма я создала почти случайно, - зато было желание этому научиться. А еще - безумное упрямство...
  В общем, тираду иллюзиониста я слушала краем уха. Вглядываясь в плетение печати Алого Безумия так, как будто видела его первый раз...
  - Ваша милость! Вы меня вообще слышите? - возмутился эрр Маалус, сообразив, что его монолог не произвел на меня никакого впечатления.
  Я утвердительно кивнула.
  - Ваш отец погиб, а вы... вы, вместо того, чтобы скорбеть, рассматриваете эти дурацкие амулеты!
  - Я скорблю... - голосом, лишенным каких-либо эмоций, произнесла я.
  - Да? Тогда прекратите заниматься ерундой! Ладно бы, занимались собственным здоровьем - я бы еще понял. А тут...
  - Все, что необходимо для скорейшего выздоровления, я уже сделала... - отозвалась я, не отрывая взгляда от плетения. - Если у вас есть какие-то сомнения, посмотрите сами...
  Следующие пару минут в комнате было тихо - маг добросовестно изучал непрерывно напитываемые моей силой плетения и все громче и громче бурчал себе под нос.
  В принципе, причину его нарастающего раздражения я прекрасно знала - придуманный мною вариант взаимного расположения печатей Гармонизации здорово отличался от того, что рекомендовал в своем трактате Гериельт Мудрый. И выглядел, как бы так помягче выразиться, несколько бардачным. Зато он заметно лучше поддерживал баланс жидкостей в организме, не допускал ни обезвоживания, ни появления отеков, регулировал ритм работы сердца, обеспечивал нормальную работу органов дыхания и мочевыделения, а еще увеличивал наполнение кровеносных сосудов и правильную выработку животворных веществ. Правда, в результате здорово упала скорость роста волос, но такие мелочи меня особо не беспокоили.
  Мда. Как я и предполагала, не обратить внимания на такое вопиющее нарушение канонов эрр Маалус не смог:
  - Ваша милость! Как мне кажется, вы недостаточно внимательно читали вторую часть тракта-...
  - Достаточно внимательно... - фыркнула я. И, аккуратно отложив в сторону амулет Алого Безумия, села. - Однако я пришла к выводу, что часть из изложенного в этой книге не соответствует действительности...
  Иллюзионист побагровел:
  - Что вы имеете в виду?
  - Ну, во-первых, я уверена, что многоуважаемый Гериельт был кем угодно, но не жрецом. Стихийником, разумником, ритуалистом... Может, даже иллюзионистом. Но не магом Жизни. Соответственно, многого из того, что происходит в человеческом организме во время действия печатей Гармонизации, он не мог видеть по определению. И тем более, не мог проводить эксперименты. Наблюдать за кем-то - пожалуйста. А что-то менять в пациентах или в себе самом - увы. Соответственно, часть приведенных в его трактате схем оказалась... слишком общими, что ли? Не смотрите на меня так: они не учитывают кое-каких мелочей! Таких, как возраст пациента, наличие или отсутствие сопутствующих заболеваний, площадь пораженных кожных покровов, температуру и влажность воздуха, и... многое другое. Скажем, я пришла к выводу, что будь у меня обожжены дыхательные пути, одних печатей Гармонизации мне могло не хватить. И для скорейшего выздоровления я бы старалась дышать через какую-нибудь трубочку . Чтобы мне не мешали развивающиеся в них отеки. В общем, таких нюансов много. Однако в подробности вдаваться я не буду. Не вижу в этом никакого смысла. Ибо при вашей специализации вы меня все равно не поймете. Скажу коротко - для моего возраста, состояния здоровья, местоположению и площади ожогов больше всего подходит именно такая схема. И если бы скорость восполнения у меня была на уровне мага второй-третьей категории, то я бы выздоровела максимум через полторы недели...
  - То есть...
  - То есть менять взаимное расположение печатей я не буду...
  - Я надеюсь, вы понимаете, что любая ошибка в привязке печатей Гармонизации может отрицательно сказаться на вашей внешности? - кое-как оклемавшись от моего заявления, буркнул маг.
  - Да. Понимаю. Мало того, если вас интересует исключительно мой внешний вид, то могу сказать, что шрамов у меня не останется. Ни на лице, ни на шее, ни на груди. И я в этом уверена совершенно точно...
  - Хм... - эрр Урден подергал себя за бороду, снова перешел на Истинное зрение и замолчал. Надолго...
  Смотреть на его задумчивую физиономию мне быстро надоело, поэтому я снова вцепилась в амулет Алого Безумия и продолжила его крутить. Стараясь представить, что бы такого можно было бы с ним сотворить для того, чтобы сделать какую-нибудь гадость его хозяину.
  Увы, несмотря на то, что я последовательно перебрала все известные мне боевые плетения, в голову пришел только один, самый примитивный вариант. Обратить использованные при создании амулета руны так, чтобы замедлить реакцию, мышечную силу и тонус мышц его владельца. И все!
  Мысленно обозвав себя дурой и пообещав заняться им как-нибудь потом, я отложила деревяшку в сторону и выхватила из кучки неисследованных основ еще один. И, не успев на него посмотреть, криво усмехнулась: работать с этим амулетом мне уже приходилось. На заднем дворе замка. В тот день, когда я убила эрра Валина по прозвищу Крыса.
  Воспоминание о том, как я трансформировала плетения амулета Великой Защиты в точку фокуса для Огненного Шторма, меня ничуть не расстроило. Наоборот, я вдруг почувствовала себя отомщенной: тварь, мечтавшая отправить на виселицу эрра Маалуса и усиленно старавшаяся превратить мою жизнь во Тьму, однозначно заслуживала смерти.
  Поэтому, задвинув куда подальше воспоминания о том, как горел превратившийся в факел стихийник, я с интересом всмотрелась в знакомый клубок плетений. И чуть было не подскочила на месте: в глаза бросились аж четыре 'незавершенных' контура!
  Почувствовав легкое пощипывание в уголках губ, я оторвалась от амулета, осмотрела себя истинным зрением и облегченно выдохнула - для того, чтобы заставить потрескаться молодую кожу на подживающем лице, одной кривой улыбки уже оказалось недостаточно...
  ...Для того чтобы достроить точки фиксации заклинаний Ледяное Копье, Облако Льда и Снежная Буря, не требовалось ничего особенного - в строго определенных местах плетений надо было создать от двух до четырех перемычек. И ждать, пока их хозяин вздумает шарахнуть именно ими. В теории, процесс ожидания должен был оказаться достаточно коротким - все три эти печати относились к категории базовых, и применялись практически каждым стихийником. Правда, не факт, что обязательно в самом начале боя. Что при прямом столкновении здорово снижало мои шансы дожить до старости: вместо того же Облака Льда мой противник мог отправить ко мне ту же Огненную Плеть, Удар Молнии или еще какую гадость.
  Зато четвертый контур, без пяти перемычек печать Костра Силы, давал мне неплохой шанс атаковать любого стихийника третьей и второй категории. Ибо при активации этого плетения оно должно было шустренько выпить всю силу, имеющуюся в резерве ее хозяина. И превратить его в пехотинца. А уж справляться с пехотинцами, используя обращенные руны школы Жизни, я научилась еще года два назад, экспериментируя на покойном Молчуне...
  - Ну, наконец-то... - облегченно выдохнул эрр Маалус, и я, удивленно посмотрев на него, вдруг почувствовала, что по моей щеке катится слезинка. - Замыкаться в себе - не лучшее, что можно придумать после гибели кого-то из близких. Наши чувства подобны тетиве арбалета - чем туже натягиваешь ворот, тем сильнее она бьет по стреле. Поэтому никогда не загоняйте себя в угол - поплачьте, сорвитесь на ком-нибудь из тех, кто в состоянии вас простить... или сделайте какую-нибудь глупость. Главное, чтобы ваши эмоции выплеснулись наружу, а не разъедали вашу душу. Вы понимаете меня, ваша милость?
  - Угу... - хмуро кивнула я. И, откинувшись на спину, мрачно уставилась в потолок...
  
  ...На то, чтобы разобраться с основной массой амулетов, потребовалось без малого шесть суток: решив, что если что-то делать, то надо делать добросовестно, я подошла к процессу так, как в своем трактате советовал Гериельт Мудрый. То есть системно. Сначала выписала на один кусок пергамента названия всех известных мне рун и печатей, а на второй - имеющихся у меня амулетов. Потом начала изучать последние, стараясь найти в них хоть какие-то признаки как самих печатей, так и точек их фокуса. Такой подход оказался весьма неплох - к вечеру пятого дня у меня на руках оказался довольно длинный список 'контуров', который я бы могла дополнить. Правда, для того, чтобы активировать основную массу 'заготовок', требовалось довольно много перемычек, а значит, и времени. Впрочем, расстраиваться, не закончив работу, я не стала. И, отложив его в сторону, спокойно заснула. Решив, что анализом проведенного труда лучше заняться с утра.
  Рассвет шестого дня я встретила, сидя на подоконнике и обложившись исписанными пергаментами, наточенными гусиными перьями и амулетами. Читать и писать при свете свечей я никогда не любила, поэтому сонно смотрела на постепенно бледнеющие звезды, и, зевая, ждала рассвета.
   К моменту, когда небо расцвело всеми оттенками розового, а под стенами донжона все чаще начали раздаваться шаги проснувшейся челяди, я стряхнула с себя оцепенение, и, склонившись над чистым листом пергамента, принялась группировать плетения по сложности их трансформации, привязке к конкретному амулету и по наличию последнего в стандартной экипировке наших солдат.
  Процесс оказался довольно скучным, и занял у меня почти все время до завтрака. Зато когда я закончила писать и наскоро проглядела окончательный список, то, дернувшись, опрокинула на себя чернильницу: получалось, что при должной тренировке у меня были очень неплохие шансы справиться почти с любым противником! Причем как с обычным солдатом, так и с магом! Правда, только в том случае, если они не будут экономить на стоимости собственных амулетов и дадут мне возможность атаковать себя первой.
  Ошалело почесав затылок, я еще раз перечитала получившийся список, потом наскоро переоделась в чистую одежду, и, подхватив с подоконника пять самых распространенных основ, рванула на задний двор. Решив, что без проверки мои выводы не стоят даже выеденного яйца...
  
  
   Глава 13. Марч Лисица.
  
   - Неужели все? - прохрипела Ярена. А потом, сойдя с тропы, подошла к сравнительно сухому участку осыпи, и, выбрав место посуше, бросила на нее бурку. Потом присела на корточки, встала на нее колеями, медленно перевалилась на спину и раскинула в стороны сухонькие ручки.
   - Да... - кивнул Лисица. И, подняв голову, уставился на покрытые льдом скалы, между которыми вилась едва заметная снизу тропа.
   - Ужас... - кое-как переведя дыхание, старуха подняла правую руку и уставилась на свои трясущиеся пальцы. - Стоит чуть подморозить - и все, тьма! Не тропа, а воплощенное проклятие Темного Жнеца. Кстати, а тебе не кажется, что отару уже пора перегонять в долину?
   - Нет. Еще рановато... - не отрывая взгляда от перевала, ответил охотник. - Днем пока тепло. Лед на тропе стает еще не раз. А внизу, в Урочище, все еще зеленое...
   - А когда погоните?
   - Через пару недель. Как только у нас первый раз замерзнут лужи...
   - Ясно... - знахарка закрыла глаза, опустила руку на землю и затихла.
   Посмотрев на ее изможденное, осунувшееся лицо, Марч снова вспомнил разговор, состоявшийся перед выходом из деревни, и криво усмехнулся: поверить в то, что женщина, больше двух лет не выбиравшаяся даже за околицу, решила БЕСПЛАТНО навестить раненого, причем не где-нибудь, а в Седом Урочище, у него не получалось.
  'Второй раз! За десять дней! Через перевал Последнего Вздоха! Не в середине лета, а в начале осени! Не ворча и не возмущаясь! И конечно же, совершенно бесплатно!' - ехидно подумал он.
  А потом, заметив, что Ярену, не сообразившую переодеться в сухую одежду, начинает трясти от холода, задумчиво почесал щеку: - 'Интересно, сколько денег он ей пообещал?'
   - Бр-р-р! Что-то меня морозит... - пробормотала старуха, открыла глаза, и, зябко поежившись, протянула ему руку. - Помоги встать! Надо идти дальше, а то до Урочища и до заката не доберемся...
   - Ну, так я-то готов... - ухмыльнулся Лисица. - Это ты отдыхаешь...
   - Ноги не идут. Трясутся, как при лихорадке... - пожала плечами старуха. - Вернее, тряслись. Так что, если бы я не отдохнула, тебе бы пришлось нести меня на закорках...
   Представив себе эту картину, охотник поморщился. И, дождавшись, пока знахарка поднимет с земли свою бурку, медленно зашагал вниз по тропе...
   ...Запах жареного мяса Лисица унюхал издалека. И невольно прибавил шаг: голодный желудок настоятельно требовал еды. Причем как можно быстрее. Если бы не возмущенный окрик еле передвигающей ноги Ярены, он бы с удовольствием перешел на легкий бег - лишь бы побыстрее добраться до кошары и получить свою порцию баранины.
  Увы, убедить старуху в том, что тут его общество ей совершенно не нужно, ему не удалось. Поэтому следующие минут двадцать он подстраивался под скорость передвижения знахарки, глотал слюнки и надеялся на то, что к моменту, когда они доберутся до Седого Урочища, Марыська не успеет скормить раненому все мясо до последнего кусочка.
  А вот молчавшая всю дорогу Ярена, почуяв аппетитные запахи, неожиданно взбесилась:
   - Она что, зарезала барана? Не спросив ни у кого разрешения? Не много ли она на себя берет?
   - Доберемся и узнаем... - миролюбиво пробормотал Марч. - Чего заранее яриться-то?
   - Зачем ее к нему приставили? Не для того же, чтобы она могла творить тут всякие непотребства? - не унималась старуха. - Обмыть и перевязать раны, проследить, чтобы не было пролежней, вовремя вынести ночную вазу и ВСЕ!!!
   Поняв, что если не заткнуть старуху сейчас, сделать это потом уже не удастся, Лисица остановился, развернулся к ней лицом и угрожающе процедил: - Уймись, женщина! Я же сказал - придем и разберемся!
   Однако успокоить Ярену не удалось: добравшись до кошары, она впилась взглядом в подвешенную на ветку дерева тушку и сразу же перешла на визг:
   - Марыська, тварь ты эдакая! Кто тебе позволил резать овец? Знаешь, что тебе скажет ее хозяин?
   - Его милость Крегг заплатил за нее пятнадцать серебряных монет ... - не отрывая взгляда от котла, в котором что-то кипело, пробормотала пастушка. - Китс скажет мне спасибо...
   'Угу!' - мысленно согласился с ней Марч. - 'За такие деньги он сможет купить две'.
   - Тогда... давай сюда деньги! - требовательно вытянув перед собой ладонь, потребовала Ярена.
   - В кошаре. На камне у моего изголовья... - даже не подумав вставать с бревна, буркнула девица. - Можешь зайти и взять. Там четыре десятка и пять серебрушек. За три овцы сразу: его милость сказал, что ему нужно почаще есть мясо и суп из голяшек...
   - Так чтобы быстрее срастались кости, надо варить телячьи... - вырвалось у Лисицы. - Или коровьи...
   - Коров тут нет. Телят - тоже... - усмехнулась Марыська. - Так что сойдут и овечьи...
   В это время из кошары, в которой скрылась старуха, донеслось ее униженное бормотание:
   - Ваша милость! Ну, как вы тут без меня? О-о-о! Я смотрю, кости начинают срастаться?
   Ответа раненого Марч не услышал - то ли воин говорил слишком тихо, то ли просто промолчал.
   - А что печать Восстановления? Сдохла?
   ...Слушать причитания знахарки Лисице было не охота, поэтому, сбросив с плеча котомку и прислонив к ней лук и колчан со стрелами, он подошел к костру и вопросительно уставился на Марыську:
   - Где мясо?
   Девица неприятно усмехнулась и дерзко уставилась ему в глаза:
   - Жареного уже нет. Его милость только что доел. Сырое - вон, на дереве. Но за него денежки уплачены. Так что если ты очень проголодался, то заплати его милости три-четыре серебрушки и, так и быть, отрежь себе кусочек...
   Скрипнув зубами, охотник с трудом удержал рвущееся наружу проклятие, и, схватив обнаглевшую девицу за грудки, приподнял ее над землей:
   - Ты что, паскуда, совсем обнаглела?
   Марыська даже не зажмурилась:
   - Я тебе не жена, не дочь и не батрачка. Так что убери руки и...
   Что именно ему надо делать потом, Марч так и не узнал, так как в этот момент из кошары донесся требовательный вопль Ярены:
   - Марыська! Бегом сюда!!!
   - Пробовать суп тоже не стоит... - одернув задравшееся до середины бедра платье, презрительно фыркнула пастушка. - Только начала варить. Будет готов только после полуночи .
   Проводив взглядом страшно довольную собой девицу, Лисица в бешенстве пнул попавшееся под ноги полено и зашипел от боли в отбитых пальцах...
   ...Ярена выскочила из кошары часа через два. И, кинув взгляд на небо, мрачно уставилась на Марча:
   - Ну, и чего ты тут расселся? Домой пора!
   - Сейчас?! - охотник вытаращил глаза. - А поговорить про вознаграждение забыла?
   - Да поговорила уже! Вознаграждение будет. Его милость дал слово. Идем, расскажу по дороге... - кивнула старуха. И, вцепившись в бурку, протянутую ей Марыськой, набросила ее на плечи.
   - Сейчас не пойду. Через час начнет темнеть... - отрицательно мотнул головой охотник. - Засветло мы даже до перевала не доберемся...
   - Ничего! Заночуем где-нибудь по дороге. Наломаем лапника, разведем костер...
   - Налома-ем? Разве-дем? - выделяя интонацией последний слог, ехидно уточнил он.
   - Ты наломаешь и ты разведешь! Вставай! Я тут не останусь!
   - Почему? - нехотя встав на ноги, поинтересовался охотник.
   - Потому, что после прошлой ночевки я четыре дня кашляла кровью! - взбесилась знахарка. - Еле оклемалась, и больше не хочу! Лучше спать на леднике, чем в этой кошаре.
   - Тс-с-с! Тише! Его милость услышит... - одними губами произнес Марч.
   - Ну и что? Все, что могла, я для него уже сделала! Поэтому оставаться тут не обязана! Ну, ты идешь или нет?
   Представив себе себя, кашляющего кровью, Лисица поежился, вцепился в ремень своей котомки и одним движением закинул ее на плечо. - Ладно. Уговорила. Идем. Ты готова?
   - Угу... - кивнула старуха, и, сорвавшись с места, двинулась в сторону опушки. Проигнорировав презрительную гримасу на лице глядящей ей вслед Марыськи...
   ...- А Порченная-то совсем охамела! - догнав почти бегущую на подъем старуху, пробормотал Марч. - Неужели она надеется убраться отсюда вместе с его милостью?
   - Надеется. И не обязательно с ним. Думаю, денег он ей отвалил. Вот она и дуреет... - злобно прошипела старуха. - Так что весной, когда его милость решит убраться в свой замок, надо будет убедить ее задержаться...
   - Весной? - ошалело переспросил Лисица. - Как весной?
   - Ну, ты же сам сказал, что снег ляжет недели через четыре...
   - Так и есть!
   - А встать он сможет только через две. Просто встать! А самостоятельно ходить начнет ой как нескоро...
   - Почему так долго? - Марч представил себе шатающегося от слабости воина и поежился. - Что, кости не так сложила?
   - С костями все в порядке. Сложила, как надо. Но ран у его милости было слишком много. Поэтому силы амулетов хватило не на все. В итоге нормально срослись только мелкие косточки. А крупные... - для того, чтобы срослись они, нужно время...
   - А та печать? Ну, которой ты тогда так испугалась?
   - Если бы не она, его милость бы давно умер... - старуха слегка замедлила шаг и угрюмо посмотрела на Лисицу. - Ума не приложу, как она может работать столько времени без подпитки хоть от чьего-нибудь резерва? А-а-а... Вот я дурища-то! Ну, надо же!!!
   - Что? - увидев, как побледнела старуха, Марч на всякий случай перекинул лук в левую руку и подошел поближе. - Ярена! Тебе плохо?
   - Нет! Мне хорошо!! Какая же он скотина!!! - заорала знахарка. И, развернувшись на месте, уставилась куда-то за поворот тропинки.
   - Кто 'он'? Что такое?
   - Он заманил меня сюда для того, чтобы напитать силой эту самую печать! Все время, пока я тут была, она тянула ее из моего резерва! Ты представляешь?!
   - Ну? И что с того?
   - А то, что в ту ночь я чуть не сдохла из-за того, что она тянула и силу, и Жизнь! И останься тут сегодня, тоже бы была на грани ухода в Сияние!
   - Хватит орать! Он тебе за это и заплатил... - стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее, сказал Марч. И, увидев, как поперхнулась старуха, мысленно усмехнулся.
   - За это? Он заплатил мне за лечение!
   - Твое лечение стоит десять-пятнадцать медяков... - напомнил ей охотник. - А он сколько дал? Ну, напомнить?
  - Один золотой! Ты считаешь, что это много? - взвыла знахарка. - За лечение, жизнь, и силу?!
   - На эти деньги ты сможешь безбедно жить до конца своей жизни... - с трудом подобрав отвалившуюся челюсть, пробормотал Марч. - Так что хватит орать. Лучше скажи, что он сказал насчет вознаграждения...
   - Обещал, что заплатит двадцать золотых. Когда доберется до замка своего отца. Сказал, что сейчас у него с собой таких денег нет, поэтому кому-то из вас придется его проводить...
   - Ух-ты!!! - представив себе такую кучу денег, Лисица забыл и про золотой, полученный Яреной, и про деньги, которые могла стрясти с раненого Марыська. - С ума сойти! Одно плохо - придется ждать до весны... Хотя, почему плохо? Самое оно! За это время я заставлю его потратить и то, что у него есть с собой!
   - Как? - подозрительно прищурившись, спросила старуха.
   - Ты уже получила свой золотой? Хватит! Теперь буду зарабатывать я... Иди, старая, я тебе скоро догоню...
  
  
   Глава 14. Эрр Урмас Грач.
  
   Аккуратно уложив камень в ямку у самого края здоровенной лужи руной вниз, эрр Урмас выпрямился, сделал шаг в сторону, и, оказавшись по щиколотку в воде, подпрыгнул на месте. По поверхности голыша тут же прокатилась мутная волна, превращая его в один из сотен ничем не примечательных кусков гранита, во множестве валяющихся под ногами.
   'Прелестно смотрится...' - полюбовавшись на дело своих рук, подумал он. - 'Как будто тут и лежал...'
   - Ну что, все? - нетерпеливо спросил стоящий на обочине сотник.
   - Почти... - ответил маг, и, перейдя на Истинное зрение, внимательно оглядел место засады. И, заметив, что один из установленных Псом камней лежит не под естественной нитью силы, а на половину ладони в стороне от нее, раздраженно зашипел: - Слушай, Шетт, ты что, слепой? Я же сказал - класть точно в ямку!
   - Их там было две, Грач! Я положил в ту, которая мне показалась больше!
   - Ты хочешь, чтобы они заметили этот камень за целый перестрел ? Стой! Напрямик-то зачем? Весь рисунок затопчешь! Стой, говорю! Я сам поправлю...
   Воин замер на месте, нервно сглотнул подступивший к горлу комок и виновато пожал плечами:
  - Извини... В этой грязи твоих линий просто не видно!
   Высказав все, что пришло в голову по поводу тупости отдельных представителей воинского сословия, неспособных запомнить контуры вычерченного при них же рисунка, эрр Урмас добрался до злополучного камня, и, сдвинув его ногой на нужное место, заставил себя успокоиться:
   - Вот теперь - все. Уходим... Для особо тупых напоминаю - идем прямо по лужам. Так, чтобы оставлять как можно меньше следов...
   - Да помню я, помню... - пробормотал Шетт Черный Пес, и, дождавшись, пока маг пройдет мимо него, пристроился следом...
  
   ...Десятник Нурик Сокол сидел на трухлявом пне, флегматично поглаживал пальцами лежащий на его коленях лук и не обращал никакого внимания на окружающую суету. Его подчиненные, слоняющиеся поблизости от своего командира, выглядели такими же спокойными. А вот мечники, что-то вполголоса обсуждающие на дальнем от мага конце поляны, выглядели не очень.
   - Ну, и чего они так дергаются, Пес? - поинтересовался маг у поравнявшегося с ним сотника.
   - А что им остается делать? Ты же сам им сказал, что ожидается столкновение не с 'шайкой деревенских дуроломов, вооруженных вилами и серпами', а со стихийником, разумником и четырьмя десятками ветеранов... - процитировал его воин. - Вот они и думают...
   - О чем?
  - О том, что у Лагара Орейна - сорок три человека. А нас - всего двадцать! Вернее, двадцать два, если считать тебя и меня. Соответственно, случись что, ты, я, Сокол и его лучники успеем уйти. А мечники - не успеют...
  - Как это 'случись что'? А я? Я ведь маг!
  - Ты - ритуалист. Не стихийник, не разумник, не иллюз. Соответственно, для большинства рядовых - просто маг поддержки. Ну, скажи, что ты сможешь противопоставить такому сильному отряду? Ничего особенного!
  Маг ошалело уставился на Пса, набрал в грудь воздух, и... возмущенно фыркнул: на лице начальника его личной охраны играла ехидная улыбка.
  - Я шучу... - усмехнулся Черный Пес. - И я, и Сокол уже работали с твоим отцом и представляем, на что способен хороший ритуалист. А они - не представляют. Поэтому и дергаются. Кроме того, эти увальни никак не могут смириться с тем, что будут вынуждены сражаться не в кольчугах и шлемах, а в обычных стеганках. Ну, как солдаты из какого-нибудь ополчения. Соответственно, чувствуют себя крайне неуверенно... В общем, это нормально. Не обращай на них внимания. Они - просто расходный материал. Пусть дергаются... А перед боем я заставлю их использовать новые амулеты Алого Безумия, и им придется забыть и про сомнения, и про страх, и про чувство самосохранения...
   - И все-таки, как мне кажется, лучше было взять мечников из дворцовой стражи... - хмуро пробормотал эрр Урмас. - Они бы точно не подвели...
   - Лишние глаза и уши нам не нужны. Поэтому придется обойтись этими олухами из Лонса... - Пес усмехнулся, похлопал ладонью по ножнам своего меча... и вдруг напрягся: - Стук копыт! Слышишь?
  
  ...Соскользнув с взмыленной лошади, сын хозяина 'Тележного колеса' удивленно оглядел уставившихся на него солдат, почесал затылок и растерянно промычал:
   - Э-э-э...
   Сообразив, что парнишка, не ожидавший увидеть на поляне такое количество вооруженных до зубов мужчин, просто впал в ступор, сотник сделал шаг вперед и вскинул руку над головой:
   - Я тут!
   - Ваша милость! Там эта... Ну... Всё, значица...
   - Выехали, что ли?
   - Ага...
   - Отлично! - улыбнулся сотник, и, подойдя вплотную к парню, потянулся к висящему на поясе кошельку.
   Уловить момент, когда в руке Пса появился кинжал, эрр Урмас не успел. Поэтому вздрогнул одновременно с сыном трактирщика, почувствовавшим, как в его правое подреберье вонзается холодная сталь. А через мгновение вздрогнул еще раз. Когда отпрянувший от тела своей жертвы сотник стряхнул с клинка кровь, развернулся к солдатам и зарычал:
   - Ну, и чего уставились? На свои места бегом марш!
  
   ...Без своей бригантины, заклятой на все, что можно и нельзя, эрр Урмас чувствовал себя голым. Поэтому, стоя за широченным стволом столетнего дуба в половине перестрела от места засады, нервно оглаживал руками 'пустую', без единого защитного плетения, кольчугу. И то и дело поглядывал на стоящего рядом Пса. Пытаясь понять, как сотник умудряется оставаться настолько спокойным.
   'Неужели он прозревает будущее, и совершенно точно знает, что с ним ничего не случится?' - периодически думал Грач. Потом вспоминал, что прозрение будущего невозможно, стискивал зубы и заново пытался настроиться на бой сразу с двумя боевыми магами, каждый из которых провел в Пограничье не один год, а, значит, обладал нешуточным боевым опытом.
   'Все будет хорошо, Урмас! Все будет хорошо...' - облизывая языком пересохшие губы, мысленно уговаривал себя ритуалист. - 'Они не смогут увидеть твоих плетений, потому что их, по сути, еще нет! А Сердце Силы прикрыто печатью Отрицания, поэтому фонит не больше, чем старый, почти разряженный амулет Малого Исцеления. Естественный фон в этом месте довольно высок, значит, разглядеть Сердце издалека не сможет даже глава Академии Магии мейн Лоуд Молния...'
   Однако эти аргументы успокаивали довольно слабо. Поэтому маг чувствовал себя полевой мышью, увидевшей рядом с собой тень падающего с неба ястреба...
   - О, а вот и они! Ну, наконец-то!
   Услышав негромкий шепот сотника, эрр Урмас осторожно выглянул из-за ствола и уставился на дорогу, на которую из-за далекого поворота выползала поблескивающая сталью колонна.
   При виде готового к бою отряда наследника покойного Нолада Орейна эрр Урмас похолодел от страха. И даже зажмурился, чтобы не видеть уверенной поступи воинов боевого охранения. А потом, услышав страшно довольный смешок Черного Пса, открыл глаза:
   - А малой-то не дурак! Знает, что где-то тут лютуют миардианцы и никуда не торопится. Видишь, спешился сам, спешил обоих магов и вместе с ними идет посередине 'башни'...
  - Угу... - пробормотал эрр Урмас, чувствуя, как по его спине покатились капельки холодного пота. - И воины у него в кольчугах, в барбютах и со щитами. То есть врасплох их не возьмешь... Как считаешь, у нас по-...
  - У нас получится все, что запланировал твой отец! И именно так, как он сказал... - не дослушав вопрос до конца, уверенно кивнул сотник: - Десяток Сокола - это не продажные девки тетушки Малуши. Их каленые стрелы с гранеными наконечниками выкосят половину отряда барона Лагара раньше, чем Орейн-младший успеет подать команду 'к бою'...
  - А остальных? - вырвалось у мага.
  - Остальных уберешь ты... Так! Хватит дергаться! Они подъезжают!
  ...Строй воинов превратился в стальную черепаху в двух шагах от центра пентаграммы - видимо, кто-то из магов барона Орейна видел в Истинном зрении чуть лучше, чем сам Грач. И, заметив еле заметные пятнышки амулетов на шеях воинов, прячущихся в кустах по обе стороны дороги, подал команду 'к бою'...
  - Встали просто замечательно... - выдохнул сотник. А потом, заметив, что эрр Урмас не среагировал на его слова, чувствительно ткнул его кулаком в бок. - Грач! Командуй!!!
  Стряхнув с себя оцепенение, юноша поднял вверх кулак, и, мысленно досчитав до пяти, выпрямил указательный палец...
  ...Разглядеть, как летит стрела, сорвавшаяся с тетивы чудовищного лука Нурика Сокола, магу не удалось. Впрочем, это было неважно: главное, что ее граненый наконечник попал точно в середину торчащей из ямки основы, расщепил ее пополам и активировал Сердце Силы.
  Вспышка, полыхнувшая в точке, где был закопан амулет, оказалась такой яркой, что эрр Урмас чуть было не ослеп. И, с запозданием вспомнив приказ отца не смотреть на дорогу Истинным зрением, мысленно обозвал себя идиотом...
  В это время сотник, не отрывавший взгляда от дороги, ошалело выругался, зачем-то помянул Темного Жнеца и тут же заорал: - Шадур! Амулеты!! Бегом в атаку!!!
  Муть в глазах не проходила, поэтому Грач, решив не искушать судьбу, активировал амулет Малого Исцеления. И, с трудом дождавшись, когда перед его глазами перестанут мелькать алые пятна, выглянул на дорогу...
  За те несколько мгновений, которые прошли с момента активации Сердца Силы, тракт превратился в нечто ужасающее. 'Башня', за щитами которой только что прятались оба мага и барон Орейн, прекратила свое существование: взрывы голышей, разогретых до умопомрачительной температуры рунами Солнечных Брызг, разметали людей в разные стороны. И теперь израненные и ошпаренные воины рода Орейнов, с ног до головы покрытые грязью и кровью, тщетно пытались встать на ноги. Проламывая пальцами, локтями и коленями тоненькую корку, покрывшую дно мгновенно пересохших луж. Правда, получалось это у них из рук вон плохо - печати Потерянного Взгляда и Спутанных мыслей, активировавшиеся одновременно с рунами Солнечных Брызг, мешали им соображать. И реагировать на глухие удары впивающихся в их тела стрел...
  Ошалело покосившись на поднимающееся к небу облако пара и на кольцо льда, опоясавшее пентаграмму, Грач перешел на Истинное зрение, осмотрел ауры умирающих на дороге людей и нервно захихикал: чудовищное по своим размерам плетение Костра Силы как раз заканчивало опустошать резерв обеих магов, валяющихся рядом с обочиной. И уже успело 'высушить' те немногие амулеты, которые успели активировать особо шустрые ветераны.
  Вглядевшись в тела обоих одаренных повнимательнее, эрр Урмас облегченно вздохнул - судя по скорости, с какой из магов утекала Жизнь, о каком-либо сопротивлении с их стороны можно было забыть...
  - С магами все в порядке. По три стрелы в каждом... - с трудом оторвав взгляд от бьющегося в агонии тела разумника, воскликнул эрр Урмас. - А где барон Лагар?
  - Правее стихийника... Со стрелой в глазу и в шее... Тоже готов... - тут же отозвался сотник. - Кстати, Нурик снял его самым первым...
  
  ...Когда мечники из Лонса, вылетевшие из придорожных кустов, добежали до места засады, три четверти солдат барона Орейна оказались нашпигованными стрелами, как тушка зайца - свиным салом. Поэтому дальнейший бой превратился в избиение. Вернее, в нечто совершенно неописуемое: амулеты Алого Безумия, которые выдали мечникам перед боем, были слегка доработаны. И с небольшой задержкой добавили к скорости, силе и ловкости еще и эффект печати Берсерка. То есть заставили их рубить все, что попадется на глаза. Включая своих товарищей.
  Глядя на то, что творилось на дороге, Грач кусал губы и усиленно старался не жмуриться. Чтобы не упасть в глазах уставившегося на него Черного Пса и лучников десятника Нурика, совершенно спокойно всаживающих стрелы как в вассалов рода Орейнов, так и в своих недавних союзников...
  
  
   Глава 15. Мейн Лоуд Молния.
  
   Мальчишка вылетел из кареты чуть ли не раньше, чем она остановилась. И ошалело замер в шаге от нее. Видимо, увидев чудовищную паутину из всевозможных плетений, окутывающую вход в Посольское Крыло королевского дворца. Мысленно усмехнувшись, глава Академии Магии сформировал крошечный Ледяной Кулак, потом - точку его фокуса на расстоянии одного пальца от поясницы Деррика и напитал печать силой. Замешкавшегося ученика тут же толкнуло вперед. Прямо в узенький коридор, образованный толпой придворных, собравшихся поприветствовать высокого гостя.
   - Э-э-э... добрый день, мейн Лоуд! Вам... э-э-э... помочь выбраться... э-э-э... наружу? - заглянув в карету, растерянно пробормотал Первый Камергер двора его величества, видимо, ошарашенный таким неподобающим поведением сопровождающего мага слуги.
   - Благодарю вас, граф! Вы очень любезны... - благодарно улыбнувшись, кивнул Молния. - Честно говоря, я надеялся, что мне будет помогать мой ученик, но оказалось, что он, ослепленный роскошью дворца его величества, до сих пор не может прийти в себя...
   - Тогда извольте опереться на мою руку, ваша милость! И... спускайтесь осторожнее: ходить по полированному камню очень скользко! Найти бы того, кто придумал вымостить им двор Посольского Крыла, и раз двадцать приложить его затылком о собственное творение...
   ...Если бы не раздражение, вызванное омерзительной погодой, долгой дорогой и непонятными перспективами общения с королем, то изображать из себя немощного старика было даже забавно. Впрочем, отказать себе в удовольствии немного поразвлечься маг не стал. И, поэтому, наступив на отполированную до зеркального блеска плиту из черного мрамора, покачнулся, взмахнул свободной рукой и с 'огромным трудом' удержал потерянное равновесие. А потом склонил голову, приветствуя замерших в предвкушении его падения придворных, и склонился к уху набирающего в грудь воздух первого камергера:
   - Простите, ваше сиятельство, а можно обойтись без лишних церемоний? Трехдневное путешествие в моем возрасте переносится уже не так легко, как хотелось бы, поэтому я был бы вам очень благодарен, если бы вы спасли меня от торжественного приветствия, рева фанфар и всего того, что тут должно начаться...
  - Рад приветствовать вас в столице нашего благословленного Создателем королевства... - протараторил царедворец. А потом, сообразив, что именно сказал ему Молния, энергично закивал: - Да, конечно, мейн Лоуд! Думаю, что наше к вам уважение вы ощутите и без моей приветственной речи! Поэтому...
  ...Пропустив мимо ушей очередное велеречивое изъявление радости, вызванной его приездом, маг жестом подозвал к себе Деррика, и, оперевшись на подставленное учеником плечо, вымученно улыбнулся царедворцу: - Граф Бирен!... Простите, вы не проводите меня в зал для аудиенций?
   Первый камергер двора, выбитый из колеи таким жутким нарушением этикета, зачем-то изобразил церемонный поклон, потом развернулся на месте, и, сорвавшись с места, двинулся по направлению к парадной лестнице Посольского Крыла.
  Дождавшись, пока придворный удалится на пару шагов, Деррик встал на цыпочки, дотянулся к уху учителя и еле слышно зашептал:
   - Туда идти нельзя, мейн Лоуд! На самом верху лестницы - печати Отрицания, Костра Силы и Отторжения! Причем такого размера, что...
   - Я же говорил - ничему не удивляйся! - делая первый шаг вперед, выдохнул Молния. - Ну, не стой, как вкопанный! Пошли уже...
   ...Перед тем, как войти в зал для аудиенций, мейну Лоуду и его ученику пришлось постоять под активированной печатью Бессилия. До тех пор, пока один из дворцовых магов не счел резервы обоих гостей полностью опустошенными. Глава Академии Магии отнесся к процедуре философски, а вот Деррика, подвергнутого ей впервые, начала бить дрожь. А когда мечники из королевской стражи распахнули настежь двери в зал для аудиенций, продемонстрировав напитанные силой плетения на своих бригантинах, мальчишка вообще впал в ступор. И тронулся с места только после четвертого тычка пальцем...
   Оказавшись в святая святых Посольского Крыла, мейн Лоуд неторопливо дошел до небольшого возвышения, на котором стояло кресло для глав посольских делегаций, уселся на широченное сидение, и, откинувшись на спинку, устало прикрыл глаза.
   Разглядывать сеть плетений, превращающих зал для аудиенций в одно из самых защищенных мест королевского дворца не было ни сил, ни желания. Да и особого смысла - тоже: почти в каждую из пентаграмм, во множестве разбросанных по полу, стенам и потолку, были вписаны печати Спутанного Взгляда и Отрицания, препятствующие их изучению. А так же базовые руны школы Разума, свидетельствующие о том, что над сетью плетений работали не только рунные маги, но и иллюзионист ранга не ниже магистра. Соответственно, картина, видимая с его кресла, в принципе не могла соответствовать действительности.
   - Тут еще одна Печать Бессилия, мейн! Вы сидите как раз в ее фокусе!!! - еле слышный шепот, раздавшийся из-за спинки кресла, заставил Молнию мысленно усмехнуться: судя по тембру голоса, Деррик пребывал в состоянии дикого ужаса. - А еще ваше кресло вписано в пентаграмму, в которой, кроме всего прочего, есть печати Костра Силы, Потерянного Взгляда и Спутанных мыслей!
   - Знаю... - решив успокоить перепуганного ученика, отозвался маг. - И это - еще не все: под этим креслом наверняка расположены точки фокуса всех известных дворцовым магам атакующих плетений. А сами плетения, скорее всего, вывешены где-нибудь на потолке. Где именно, я не знаю, но догадываюсь...
  - Ну, да... Я, кажется, тоже... - задумчиво пробормотал Деррик. - По логике, они должны быть расположены так, чтобы при их срабатывании ни в коем случае не пострадал его величество Азам Манорр. Значит, их должны были сплести между вторым и третьим рядом люстр, если считать со стороны трона... Я прав, мейн?
  - Между третьим и четвертым, иначе короля зацепит откатами . Что, учитывая наличие тут как минимум десятка Сердец Силы, может оказаться не менее разрушительным, чем сами заклинания...
   - А почему я не вижу этих самых Сердец? - удивился мальчишка.
   - Так твой резерв - пуст. А все, что ты видишь вокруг - иллюзия! - Молния с трудом удержался от улыбки. - Вот этих вышитых золотом гобеленов не существует! И стен, на которых они висят - тоже. Вернее, стены есть, но расположены чуть дальше...
   - В каком смысле 'дальше'?
   - Ты видишь вокруг хоть одного воина?
   - Нет, мейн!
   - А они тут наверняка есть. И четверки, и мечники, и лучники. Думаю, что они стоят как раз за иллюзорными стенами. Готовые ко всему...
   - То есть мы... - мальчишка заткнулся на полуслове, потом немного подумал и тяжело вздохнул: - Ужас...
   - Ты же хотел увидеть короля... - ехидно поддел его маг, и, услышав, как взвыли фанфары, встал на ноги...
   ...Слушать перечисление всех титулов его величества Азама Манорра было невообразимо скучно. Как и наблюдать за тем, как над королевским троном сменяют друг друга иллюзии различных уголков Семиречья, неприступные замки, марширующие по проселочным дорогам колонны мечников и разноцветные мантии магов, деловито сплетающих какие-то атакующие печати. Поэтому всю получасовую церемонию глава Академии промедитировал. Стоя. С открытыми глазами. И вышел из транса только тогда, когда над троном сгустилось алое облако, и из него сформировалась фигура короля.
   Ничуть не удивившись такому способу появления монарха, мейн Лоуд изобразил предписанный этикетом церемонный поклон. Потом выпрямился, дождался, пока стоящий слева от королевского трона церемониймейстер утвердительно кивнет, и, наплевав на этикет, негромко поинтересовался:
   - Вы хотели меня видеть, ваше величество?
   Услышав ропот, раздавшийся из толпы присутствующих на аудиенции придворных, Азам Манорр нахмурился, шевельнул губами, и по залу прокатился густой бас церемониймейстера:
   - Господа! Его величество изволит побеседовать с мейном Лоудом наедине. Можете быть свободны...
   - Э-э-э... А мне что делать, мейн? - еле слышно поинтересовался Деррик.
   - Стой там, где стоял... - не шевеля губами, ответил маг. - Тебя этот приказ не касается...
   ...Как ни странно, к моменту, когда за спиной Молнии раздался скрип запираемых стражниками дверей, на лице монарха пропала даже тень неудовольствия. И он, встав с трона(!), неторопливо двинулся к эрру Лоуду!
   Глядя, как мерцает и струится силуэт приближающегося к нему Азама Истового, маг судорожно пытался понять, как себя вести: ни один из известных ему королей никогда не вставал с трона! И, тем более, не пересекал невидимую черту между королевской половиной зала для аудиенций и половиной, предназначенной для гостей!
   Словно почувствовав его растерянность, монарх широко улыбнулся и кивнул в сторону ошарашенного не меньше своего учителя Деррика:
   - Ученик?
   - Да, ваше величество... - ответил мейн Лоуд. И на всякий случай поклонился рывком уменьшившейся в размерах фигуре.
   - Как вас зовут, юноша?
   - Деррик, сир!
   - А прозвище вы уже заслужили? - остановившись в шаге от возвышения, спросил монарх.
   - Да, сир! - справившись со удивлением, гордо ответил мальчишка. - Эрр Деррик Снежинка. Стихийник второй категории...
   - Я запомню... - пообещал Азам, и, еще раз улыбнувшись, добавил: - Эрр Деррик по прозвищу Снежинка! Могу я попросить вас на некоторое время присоединиться к моим придворным? Даю вам слово, что за время вашего отсутствия с вашим учителем ничего не случится...
   - Как прикажет мейн Лоуд, сир! - после коротенькой паузы ответил мальчишка. И, сообразив, что только что отказался выполнить завуалированный приказ короля, упрямо набычился.
   - Иди, Деррик... - выдохнул маг, чувствуя, что начинает гордиться своим питомцем. - Все будет хорошо...
   - Какой курс? - заинтересованно спросил монарх, провожая взглядом пятящегося к дверям мальчишку.
   - Четвертый, сир!
   - И что, у него действительно вторая категория?
   - Да, сир... Он будет очень сильным стихийником...
   - Что ж. Это не может не радовать... - криво усмехнулся король. - Конечно, в том случае, если вы не примете предложение Кареса Зейна.
   - Я подумываю об этом, сир... - честно признался глава Академии. - Ибо последние два года ощущаю себя... как бы так помягче выразиться, пятым колесом у телеги...
   - Искренне сожалею, что так получилось... - помрачнел король. - Именно поэтому я и попросил вас приехать в Лайнту. Кстати, вы получили мои извинения?
   - Вы имеете в виду те, которые озвучил граф Олиор? - вспомнив осунувшееся, серое от дорожной пыли лицо королевского казначея, Молния с трудом удержался от улыбки.
   - Да. Получил...
   - Отлично. Но это еще не все... - король испытующе посмотрел на эрра Лоуда, и, немного подумав, поинтересовался: - Что вы знаете о Каресе Зейне, мейн?
   - Карес Зейн по прозвищу Железный Кулак. Коронован шесть лет назад, сразу после смерти своего отца, Дарта Зейна Рыжего. Сорок один год. Стихийник третьей категории. Неплохой мечник. Человек слова. Прям, как стрела. И тверд, как стальной клинок. Искренне любит своих младших братьев и сестру. У него пять сыновей и три дочери. За шесть лет его правления королевство Гледорр ни разу не подверглось набегам степняков...
   - Еще бы... - усмехнулся король. - За эти шесть лет он превратил свою армию в одну из лучших на континенте. Его воины постоянно воюют, препятствуя любым попыткам степняков объединиться...
   - А еще он покровительствует трубадурам, художникам, изобретателям и магам... - кивнул Молния. - Последнее меня радует больше всего...
   Азам Манорр поиграл желваками:
   - Ну да, со стороны все выглядит прекрасно. В королевстве царит мир и спокойствие, дворец Железного Кулака забит деятелями искусства, а магов Карес вообще носит на руках...
   - А разве не так, сир?
   - Война - занятие разорительное... - усмехнулся король. - За первые два года войны армия Зейна вытряхнула из стойбищ кочевников все, что имело хоть какую-то цену. А последние четыре Гледорр воюет за счет собственной казны...
   - И что с того, ваше величество?
   - Обещанные вам десять тысяч золотых вы получите от силы раза два. Ну, может быть, три. Потом казна Кареса опустеет. Да, конечно же, найти варианты подзаработать не так сложно - достаточно бросить армию на своих соседей. Но для этого ему придется наплевать на подписанные им самим мирные договора... То есть нарушить данное кому-то Слово...
   - Это не по мне... - мрачно выдохнул мейн Лоуд.
   - Я знаю... Потому и рассказываю... Да, конечно же, предложенные им десять тысяч золотых - серьезные деньги... Но ведь дело не только в них, правда?
  - Если бы меня интересовали только деньги, то я бы никогда не принял предложение его величества Астара, сир... - вздохнул маг. - Поверьте, у меня тогда были предложения не хуже...
  - Я знаю. По рассказам отца, вы и мой дед были очень близкими друзьями... - кивнул король. - Он говорил, что вы перевезли Академию в Семиречье только из уважения к нему. А Договор подписали только за год до его смерти...
  - Ваш дед был великим королем и очень сильным магом, сир! - кивнул Молния. - Именно поэтому я и принял его предложение. Именно поэтому и сделал все, чтобы в Семиречье, наконец, воцарился мир. Последние годы его правления были воистину золотыми - в течение восемнадцати лет ни один враг не переступал границ королевства. Вообще!
  - Да... - мрачно вздохнул король Азам. - А потом он зачем-то посадил на трон моего отца. Единственного из восьми своих сыновей, у которого не было Дара. Зачем? Неужели не было другого варианта?
   - Ваш отец был достоин вашего деда. И правил ничуть не хуже, чем король Астар. И если бы не Проклятие, павшее на ваш род, правил бы до сих пор...
   - Угу... А почему народ прозвал его Бездарем?
   - Без-Дара... Не-маг... И все... Кстати, система, придуманная вашим дедом, отлично компенсирует отсутствие Дара у короля. Академия Магии готовит стихийников и ритуалистов, Орден Создателя - жрецов и разумников. Соответственно, с их помощью армия королевства...
   -...способна на все... - в унисон ему ответил монарх. - Так оно и есть. Вернее, было. До тех пор, пока я не самоустранился от контроля над казначейством...
   - Именно так, ваше величество... - согласился мейн Лоуд. - С тех пор, как нам перестали платить честно заработанные деньги, мои ученики начали роптать...
   - Это моя вина... - посмотрев в глаза магу, твердо сказал король. - Я приношу вам свои извинения и обещаю, что впредь такого не повторится. И если вы решите не принимать предложения короля Кареса, я сделаю все, чтобы на территории моего королевства вам и вашим ученикам жилось максимально комфортно. Даю слово. Да, еще один нюанс. После завершения пешей прогулки в Элинвар и обратно граф Дитер Олиор отправится прямиком в замок Потерянного Времени. Общаться со следователями Судебного приказа. Соответственно, после того, как с ним поработают разумники Ордена Создателя, ваша Академия получит все, что он вам недодал. Кроме того, в качестве компенсации за преступление моего вассала я готов выплатить вам дополнительно две тысячи золотых и на три года полностью отказаться от той части налога на силу , которая идет в королевскую казну. Ну, и последний штрих - если для вас это имеет какое-то значение, то я могу ежегодно выделять вам по десять дворянских патентов для самых талантливых выпускников Академии...
  
  
   Глава 16. Баронесса Меллина Орейн.
  
   Как только я достроила пятую перемычку, амулет Великой Защиты полыхнул алым пламенем и превратился в активированную печать Костра Силы. Причем в здоровенную. Раза в полтора больше стандартной. Потом плетение школы Огня заработало с такой интенсивностью, что проходящая над манекеном тоненькая нить силы начала блекнуть на глазах. Представив на месте манекена иллюзиониста, убитого Креггом, я злорадно ухмыльнулась: после такого воздействия он не смог бы создать ни одного плетения. Даже самого слабого. А, значит, должен был превратиться в обычного пехотинца. Причем без кольчуги, щита и самого завалящего меча. Образ, возникший перед моим внутренним взором, был таким ярким, что через мгновение рядом с Костром Силы возникла руна Незамутненного Взора. Затем - Острого Слуха. Естественно, не прямые, а оборотные. В общем, остановиться мне удалось только тогда, когда в глазах потемнело, а на виске запульсировала жилка: в руны тоненькой струйкой текла сила. Причем не откуда-нибудь, а из лечащих меня печатей Гармонизации!
   'Разошлась...' - мысленно констатировала я. - 'А зачем? Манекену-то все равно. Он не оглохнет и не ослепнет...'
   'Ты все делаешь правильно...' - ворчливо отозвался внутренний голос. 'Вспомни, что тебе постоянно твердит Нашт: 'Никогда не жди результата своего удара! Атакуй дальше! А думать, прошел он или нет, будешь потом. Когда твой противник будет гарантированно мертв...''
   Не согласиться с цитатой было сложно, поэтому я добавила к двум первым печатям еще парочку и принялась любоваться на дело своих рук...
   ...Второй амулет Великой Защиты я превратила в Костер Силы перед ужином. Из бешенства: несмотря на то, что я отрабатывала процесс вывешивания перемычек почти четыре часа, замкнуть контур мне удалось лишь за одиннадцать ударов сердца! Что в реальном бою было абсолютно недопустимо: даже покойный эрр Валин, считавшийся не самым хорошим стихийником, сплетал базовые боевые печати за девять-десять...
   - Так они отрабатывают создание боевых плетений по семь лет! - вполголоса пробормотала я. И, покосившись на догорающую печать, добавила: - А у меня - какие-то жалкие куски нитей! Ну, ничего... Пара месяцев тренировки - и я буду втыкать перемычки за пять. Если не быстрее...
   ...Поднявшись в трапезную, я уселась на свое место, кинула взгляд на пустующее кресло отца... и почувствовала, что к глазам подступают слезы...
   - Что, больно, ваша милость? - на губах Нашта играла презрительная улыбка. - Небось, проклинаете тот день, когда вам в голову пришла идея научиться мечевому бою? И правильно делаете! Не дело женщине махать железом. Вам надо сидеть в своей светлице и вышивать мужу рубашки. Или с утра до вечера стоять на надвратной башне, и, глядя на дорогу, промокать уголком платочка текущие по лицу слезы. Ибо война - удел мужчин, а не сопливых девиц! Сомневаетесь? Зря! Вашему противнику нет дела до ваших чувств. Ему плевать, что вы устали на многочасовом марше, натерли ноги новыми сапогами, умираете от жажды или от желания отойти по нужде. Любая ваша слабость будет обязательно использована против вас. Вы подвернули ногу? Здорово! Ваш противник атакует вас именно тогда, когда вы перенесете на нее вес своего тела. У вас вспотело лицо, и стекающие по лбу капельки пота разъедают глаза? Отлично! Он ударит именно тогда, когда вы поднимете руку, чтобы вытереть лоб или когда моргнете. На ваших глазах убили вашего друга? Замечательно! Первая же мысль о нем окажется для вас последней. Ибо единственное, чего ждет ваш противник - это любой возможности нанести вам смертельный удар. Удар, который отправит вас во Тьму, а ему подарит Жизнь. Вы готовы потерять жизнь по своей глупости? Что? Великодушие? Законы чести? Справедливость? Забудьте эти слова, ваша милость! Враг не протянет вам руку, чтобы помочь встать. Не даст ни мгновения передышки, почувствовав, что вы устали. И ни за что не предоставит вам второго шанса на атаку. 'Убей - и выживешь сам' - вот единственный закон войны. Если вы хотите выжить и сохранить жизни своих близких, то выбросьте из головы все, что мешает вам видеть слабости своего врага. Станьте бездушным придатком к своему мечу. Ловите противника на ошибках. Бейте его в спину. Во время падения. Тогда, когда он утирает пот, стекающий со лба. Используйте любое преимущество, которое сможете найти, и убивайте, убивайте, убивайте. Только тогда у вас появится шанс выжить... Повторю еще раз: война - это не дуэль. И к этому надо быть готовым уже сейчас...
   Я решила готовиться к своей маленькой войне в собственных покоях. Так, как когда-то советовал старый Нашт. И, потребовав, чтобы мне приносили еду прямо в спальню, решительно вышла из трапезной...
   ...Следующие несколько дней я загоняла свои чувства куда подальше и экспериментировала с последовательностью постановки перемычек. Решив добиться абсолютного спокойствия и максимально возможной скорости замыкания контуров Костра Силы. Ежедневные медитации сделали свое дело - на девятый день после отъезда Лагара я перестала реагировать на портрет отца, висящий в моей гостиной, и научилась замыкать контур за восемь ударов сердца.
  Правда, амулеты я больше не жгла - своих ритуалистов у нас не было, а закупать их в городе было слишком дорого. Впрочем, то, что тренироваться приходилось на копии плетения, собственноручно созданной из нитей Жизни, меня нисколько не расстраивало - создание перемычек постепенно превращалось в привычку. А правильные привычки, по мнению старого Нашта, здорово повышали шансы на выживание.
   Еще через день я попробовала создать контур не на одиночном амулете, а в связке с пятью другими. И как-то отстраненно заметила, что выделять в клубке разноцветных линий нужные мне участки неимоверно сложно. Впрочем, стоило добавить к тренировкам двухчасовые медитации, во время которых я старалась не только концентрироваться на образе незаконченного контура, но и вращать его перед мысленным взором, как дело пошло на лад. И мне стало удаваться вывешивать перемычки в самых перепутанных плетениях...
   Еще через три дня я смогла совершенно спокойно зайти в кабинет отца, высыпать на его стол кучу амулетов и двадцать раз подряд замкнуть нужный контур. При этом ни разу не промахнувшись. Поэтому к вечеру того же дня я решила прервать свое добровольное заточение и отправилась проверять посты...
   ...Услышав звук моих шагов, десятник Митр прекратил распекать часового, стоящего у зубца надвратной башни, и, повернувшись ко мне, почему-то вытаращил глаза. Мысль о том, что за полторы недели отсутствия брата я не взяла на себя ни одну из его обязанностей, скользнула где-то по самому краю сознания. И не вызвала во мне никаких эмоций. Тем временем опомнившийся десятник приложил к сердцу правый кулак и склонил голову, демонстрируя мне свои верноподданнические чувства. Я на мгновение прикрыла глаза, показывая, что не собираюсь ему мешать, и сразу же перешла на Истинное зрение.
  Четыре из пяти перемычек, требующихся для создания печати Костра Силы, встали на свои места за восемь ударов сердца. Амулет часового 'сдался' через девять...
  - Я могу вам чем-то помочь, ваша милость? - увидев, что я стою на месте и не шевелюсь, встревожено спросил десятник. Видимо, решив, что мне нехорошо.
  Я отрицательно помотала головой, и, закончив расплетать перемычки, неторопливо двинулась по направлению к правой угловой башне.
  ...'Разобравшись' с амулетами Великой Защиты на каждом из часовых, я кинула взгляд на безлюдную дорогу, потом перевела его на Колокольную башню, и ... отправилась в свои покои. Решив, что 'реальные' клубки плетений почти ничем не отличаются от тренировочных. И что особой необходимости носиться по замку у меня нет.
  
  
  На лица попадавшейся по дороге челяди я не смотрела. Однако не заметить того, что большинство вассалов от меня шарахаются, я не смогла. И, зайдя в донжон, я сразу же свернула направо. Решив посмотреть на себя в большое зеркало, висящее рядом с парадной лестницей, ведущей к отцовским покоям.
  Подхватив со стены чадящий факел, я подошла к темной матовой поверхности и... онемела: на месте моих ожогов поблескивала гладкая белая кожа!
  'Этого не может быть...' - отстраненно подумала я, неторопливо перешла на Истинное зрение и... еле устояла на ногах: судя по наполненности печатей Гармонизации, Великого Восстановления и Великой Жизни, за время моего добровольного заточения скорость восполнения выросла как минимум вдвое!
  'Гериельт Мудрый был совершенно прав!' - холодно подумала я. И, развернувшись на месте, двинулась к лестнице, ведущей в свои покои...
  Однако подняться в спальню и попросить Ойру пригласить к себе эрра Маалуса, чтобы продемонстрировать начавшиеся во мне изменения я не успела: громыхнула выбитая плечом дверь, и в донжон влетел начальник замковой стражи.
  Увидев свет от горящего факела, он вгляделся в мое лицо, и, вытянувшись в струнку, мрачно пробормотал:
   - Ваша милость... Там привезли э-э-э... тело вашего отца...
  
  ...Услышав громкий всхлип, разнесшийся по родовой усыпальнице, я даже не поморщилась. И, прикоснувшись пальцами к отцовскому плечу, перевела взгляд на стоящего в шаге от меня каменотеса.
  Короткий кивок, и мрачный, как грозовая туча, мужчина с трудом поднял с пола тяжеленную крышку.
  - И это все? А поцеловать? - где-то за моей спиной возмущенно прошипела Агния. Последняя из женщин, согревавшая постель моего отца после смерти мамы.
  Я прикрыла глаза, и каменная плита с выбитым на ней гербом опустилась на свое место, навсегда запечатывая саркофаг.
  В то же мгновение сзади раздался стон, потом звуки борьбы и полупридушенный вопль все той же Агнии: - Это же ваш отец! Как вы можете так с ним поступать?! Вам что, все равно, да?! Ледышка!!!
  Я молча развернулась на месте, и, не обращая внимания на бьющуюся в руках воинов женщину, медленно двинулась к выходу. Стараясь задавить в себе желание как можно быстрее оказаться на улице. Потом сорваться на бег, и, забежав на верхний этаж Колокольной башни, уставиться на дорогу. Пытаясь увидеть хоть какое-то облачко пыли, двигающееся к нашему замку и представлять, что это - отец, возвращающийся в замок после очередной поездки в Пограничье...
  - Баронесса! Примите мои соболезнования!
  Услышав голос барона Раздана Брешта, я замерла в шаге от усыпальницы, с трудом сфокусировала взгляд на лице самого близкого друга моего отца, стоящего в шаге от толпы собравшихся рядом с усыпальницей дворян, и молча кивнула.
  - Ваш отец умер, как настоящий мужчина. И не показал врагам свою спину... Будь у меня выбор...
  '...я бы выбрал именно такую смерть...' - мелькнуло где-то на краю сознания.
  -...я бы выбрал именно такую смерть! - глухо пробормотал барон. - Ибо настоящий воин должен уходить в Сияние именно так! В бою! И с верным мечом...
   '...вдоволь напившимся крови врага...' - мысленно вздохнула я: речь, которую собирался толкнуть один из самых близких наших соседей, я знала почти наизусть. Ибо слышала ее вариации во время каждого застолья. Правда, обычно она произносилась в качестве тоста...
   - ...вдоволь напившимся крови врага! Да, он уже никогда не прикроет нас своей грудью, не разделит с нами наши радости, не поднимет свой кубок над пиршественным столом, но... память о нем будет жить в нас вечно...
  'Вечно...' - про себя повторила я. - 'Нет... Не вечно... А только до тех пор, пока живы я, Лагар и... пара его близких друзей...'
  Сделав небольшую паузу, барон сглотнул подступивший к горлу комок, и, покосившись на усыпальницу за моей спиной, добавил:
  - Вы знаете, ваш отец был мне больше, чем другом. Поэтому я всегда считал вас, его детей, своими... Да, я не смогу вам его заменить, но... сделаю все, что можно, для того, чтобы вы...
  Видимо, так и не решив, что именно он собирается сделать, барон горько вздохнул, поиграл желваками, и, несколько раз моргнув, еле слышно добавил:
  - В общем, мой дом - ваш дом, баронесса! Обращайтесь. В любое время дня и ночи. Помогу всем, чем смогу...
   В голосе мужчины было столько искреннего чувства, что в глубине моей души что-то зашевелилось, и ледяная корка, еще мгновение назад казавшаяся мне прочнее стали, вдруг дала трещину:
   - Благодарю вас, барон! Я счастлива, что у моего отца есть такой друг, как вы. И мне...
   В этот момент из-за угла конюшни сломя голову выбежал десятник Митр, и, растолкав дворян, ожидающих возможности высказать мне свои соболезнования, подскочил к Шраму и что-то торопливо прошептал ему на ухо.
   Увидев, как изменилось выражение лица начальника стражи, я прервалась на полуслове, изо всех сил сжала кулаки, и, мгновенно забыв про существование барона Раздана, на подгибающихся ногах пошла к бледным, как смерть, воинам.
   - Ваша милость... Прибыл посыльный из Наргина... Ваш брат... погиб... Вместе со всем своим отрядом... Тело барона привезут в замок через четыре дня...
  
  
   Глава 17. Эрр Маалус Облачко.
  
   - Эрр Маалус? Ее милость требует вас к себе...
   Услышав голос наперсницы баронессы, иллюзионист открыл глаза, стряхнул с себя сонное оцепенение, и, с трудом встав с кресла, вопросительно посмотрел на девушку:
   - Где она сейчас?
   - В малой гостиной, эрр! Позвольте, я вас провожу...
   Говорить, что он может добраться до гостиной и сам, было бесполезно: девушка, беззаветно преданная своей госпоже, не терпела никаких промедлений. Ни от себя, ни от других. И легла бы костьми, но заставила бы его немедленно отправиться к баронессе.
   - Хорошо... Идем... - кивнул эрр Маалус, и, одернув мантию, первым вышел из кабинета...
   ...В малой гостиной было светло, как днем: собранные чуть ли не с половины замка столы, кресла и оружейные стойки оказались заставлены подсвечниками. А на люстре, рассчитанной на тридцать свечей, горели все пятьдесят. Вдохнув в себя терпкий запах воска, меда и крови, маг перевел взгляд на баронессу, склонившуюся над телом ее отца, и вздрогнул: в свете свечей ее лицо показалось ему мертвенно-бледным. И при этом совершенно здоровым!
   Услышав, как захлопывается дверь за вошедшей в зал Ойрой, баронесса выпрямилась, и, не отрывая взгляда от лица своего отца, мертвым, лишенным каких-либо эмоций голосом негромко произнесла:
   - Я бы не хотела, чтобы наши гости видели, во что превратилось лицо моего отца. Поэтому будьте любезны наложить на тело иллюзию. Папа должен смотреться так, как будто спит...
   - Прямо сейчас?
   - Да... - кивнула баронесса. И, выпрямившись, повернула голову к своей наперснице: - Ойра! Распорядись, чтобы тут все убрали, потом принеси мне чистую одежду...
   Посмотрев на платье баронессы, маг вздрогнул: от груди и ниже оно было похоже на мокрую тряпку. Серо-желтые разводы чередовались с синими пятнами от потекших красителей, и придавали Меллине Орейн довольно жуткий вид. А стоило Облачку заметить закатанные выше локтя рукава и мокрые руки, как он почувствовал, как на его начинает трясти: судя по внешнему виду, эта девушка, недавно справившая свое шестнадцатилетие, только что закончила обмывать тело своего отца...
   С трудом справившись с удивлением, маг перешел на Истинное зрение и вздрогнул еще раз: судя по насыщенности свечения резерва баронессы, ее скорость восполнения увеличилась раза в полтора. И сейчас приближалась к уровню мага четвертой категории!
   Дождавшись, пока сорвавшаяся с места наперсница выскочит в коридор, Меллина Орейн перевела на эрра Маалуса тяжелый, как наковальня, взгляд, и опять же без тени эмоций поинтересовалась: - Ну и чего вы там стоите? Или ждете, пока я его одену?
   - Н-нет... В этом нет никакой необходимости... - затараторил маг. - Я это... просто представляю тот образ, который надо будет сплести...
   - Хорошо... Тогда, пока вы думаете, я обработаю руки...
   ...Наблюдать за тем, как баронесса одевает своего отца, было довольно жутко: на ее лице не мелькало никаких чувств; глаза были холодны, как лед, а руки... руки двигались так, как будто она выросла не в замке, а в каком-нибудь армейском госпитале.
   Не менее страшно было смотреть на нее Истинным зрением - задетая Огненным Штормом Крысы печать постепенно расползалась, выпуская на свободу блокированную при рождении силу...
   'Нет, ну надо же?!' - не отрывая взгляда от ослепительно-белой печати Восстановления, мысленно твердил эрр Маалус. - 'Окажись она на шаг ближе - и ее бы просто не стало. Стой она на шаг дальше - и откат от Шторма ее бы не зацепил! Ну, и что теперь делать?'
   Первая здравая мысль появилась через час после рассвета. Когда воины замковой стражи аккуратно перекладывали тело покойного барона на украшенный родовым гербом ростовой щит:
   'Надо с ней поговорить! И, пока не поздно, обновить ее татуировку!'
   Однако пообщаться с баронессой наедине магу не удалось: пока воины несли тело барона в родовую усыпальницу, она шла следом, а потом, замерев рядом с саркофагом, вообще перестала реагировать на окружающих.
   С трудом дождавшись завершения похорон, эрр Маалус первым выбрался наружу, и, встревожено оглядев собравшихся рядом с усыпальницей дворян, мысленно схватился за голову: узнав о гибели барона Орейна, в замок приехали абсолютно все его соседи. Причем не одни, а с братьями, сыновьями и начальниками замковой стражи...
   'Семь... Восемь... Девять... Десять... Одиннад-...' - сосчитать количество магов эрр Маалус не успел: как только из усыпальницы вышла баронесса Орейн, толпа дворян пришла в движение, и словно вытолкнула из себя Раздана Брешта:
   - Баронесса! Примите мои соболезнования!
  Слушать речь барона Облачко не стал. Вместо этого он торопливо вглядывался в лица ждущих своей очереди дворян и пытался разглядеть на них хоть какие-то признаки удивления.
   'Граф Арчи Виндом? Вроде бы, спокоен... Барон Киор Ланд? Тоже... Эрр Шед Игла? Смотрит непонятно куда...'
  ...Когда толпа вдруг подалась в стороны, и на мрачных лицах мужчин появилось выражение удивления, эрр Маалус чуть не умер от страха: ему вдруг показалось, что в их глазах мелькнула жуткая ненависть к самой настоящей Темной. Холодно взирающей на них сквозь ослепительно-белый нимб своего резерва...
  Посмотрев на бесстрастное лицо баронессы, он зажмурился, глубоко вдохнул, и, решившись, начал сплетать ажурное кружево давно похороненной в памяти печати Черной Метели. Почти не прислушиваясь к тому, что говорила баронесса:
   - Благодарю вас, барон! Я счастлива, что у моего отца есть такой друг, как вы. И мне...
  Однако за пару ударов сердца до того, как получившееся плетение успело напитаться силой, он услышал срывающийся голос начальника замковой стражи. И мгновенно открыл глаза:
  - Ваша милость... Прибыл посыльный из Наргина... Ваш брат... погиб... Вместе со всем своим отрядом... Тело барона привезут в замок через четыре дня...
  
  
   Глава 18. Крегг Молчун.
  
   Прислушавшись к урчанию в желудке, я мрачно посмотрел на опустевшую тарелку и вздохнул: от жареного мяса уже ничего не осталось, а супа из голяшек, обещанного Марыськой, надо было ждать чуть ли не до полуночи. Принюхавшись к запахам, доносящимся снаружи, я сглотнул слюну и потянулся за очередным куском овечьего сыра. И чуть не оглох от вопля возникшей в дверном проеме пастушки:
  - Ваша милость! Тут Марч вернулся... Говорит, что хочет с вами поговорить... Впускать?
   Я удивленно посмотрел на Марыську и утвердительно кивнул.
   - Лисица! Подь сюда! Его милость тебя примет... - уперев в бока кулачки и выставив вперед немаленькую грудь, заорала она.
   Услышав последнее предложение, я мысленно усмехнулся: девушка вела себя так, как будто являлась наперсницей какого-нибудь графа. Или, на худой конец, барона. А не пастушкой, выхаживающей обычного бастарда.
   Тем временем в дверном проеме возник жилистый, плотно сбитый рыжеволосый мужчина лет тридцати. Тот самый, который, по рассказам Марыськи, и нашел меня где-то рядом с Полуночным трактом.
   Разглядев меня в полумраке кошары, он поклонился, подхватил соскользнувшую с головы шапку, и, выпрямившись, негромко пробормотал:
   - Меня зовут Марч, ваша милость! Я... это... из деревни Белого Камня... Я... это... подумал... ну-у-у... в общем...
   - Да говори же, наконец! Его милость тебя слушает! - пихнув его в спину, потребовала Марыська. - Хватит мекать! Чай, не баран...
   Рыжий прервался на полуслове, нехорошо прищурился, однако отвечать слегка охамевшей пастушке не захотел:
   - Ярена... ну, наша знахарка, говорит, что вы встанете на ноги только через пару недель. А ходить сможете где-то через пять-шесть. Значица, зиму вам придется провести тут, в Урочище...
   Я тут же забыл о своем желании поблагодарить его за спасение и удивленно уставился на охотника:
   - Это почему?
   Марч пожал плечами и почесал окладистую бороду. А вместо него ответила Марыська:
   - С середины осени и до весны перевал Последнего Вздоха непроходим. А снег тут ляжет уже недели через три...
   - Да, ваша милость! Лето было холодное, значица, тропу засыплет рано... И я это... подумал, что вам надо бы продуктов всяких принесть... Струмент какой... Силков, опять же... А то вы до весны-то не протянете...
   - И ты решил это все нам продать? - презрительно усмехнулась Марыська.
   'Нам?' - мысленно отметил я. А потом сообразил, что девушка права: оставлять меня без присмотра Ярена и Марч точно не захотят. Ибо, если я умру, то можно будет забыть и об обещанных мною двадцати золотых. А, значит, они обязательно оставят в Седом Урочище хотя бы пастушку.
   - Угу... - кивнул Лисица. - Не бесплатно же мне ноги бить! Знаешь, скока всего надо сюда притащить, чтобы вы дотянули до весны?
   - Нет, ну ты и...
  - Отнесите меня в деревню... - жестом приказав Марыське замолчать, буркнул я.
  - Не получица, ваша милость! - опустив взгляд, вздохнул Марч. - Черенок и Оглобля ышшо не оклемались... По утрам, грят, руки трясутся... И... значица, не захотят они вас снова тащить. Видать, печать-то ваша уж слишком лютой для них оказалась...
  - Слушай, Лисица, а куда тебе столько денег? - перебив его, внезапно выпалила Марыська. - Вам же обещано целых два десятка золотых! Тебе, Ярене и Растику с Китсом...
  - А про Рогатину забыла? - криво усмехнулся рыжий. - Делить придется на пятерых. И что там останется? Четыре золотых? Разве это деньги?
  Девушка поперхнулась на полуслове. И, покраснев от возмущения, зашипела, как готовящаяся к броску змея:
  - Не деньги? Четыре золотых - не деньги? А сколько тебе надоть, а?
  - Хороший боевой лук стоит в два раза больше...
  - Боевой-то тебе зачем? - Марыська посмотрела на Марча, как на юродивого. И для пущего эффекта покрутила пальцем у виска: - Что, из своего ты по зайцам уже не попадаешь?
  - Попадаю, не попадаю! Тебе-то какая разница? А, Порченная?! - набычился охотник. И, уставившись мне в глаза, поинтересовался: - Ну что, ваша милость, продукты вам надобны? Али как?
  Я отрицательно помотал головой.
  - Как 'нет'? - растерялся рыжий. - А, это... ну, мы ж отару скоро в деревню погоним... Че кушать-то будете, ваша милость? Купите ышшо пяток овец? Дык все одно маловато будет! А охотник из Марыськи никакой... Могет только мужиков пришлых на сеновал затаскивать...
  Увидев, как побледнела пастушка, я хмуро свел брови у переносицы и процедил:
  - Говори только по делу. Понял?!
  А потом, додумав мелькнувшую в голове мысль, раздраженно поинтересовался:
  - Зачем тебе боевой лук?
  Смяв свою шапку, Лисица угрюмо уставился на меня:
  - Нужон, ваша милость! Хочу в город податься. Постыло в деревне сидеть... Вона, свояк моей покойной супружницы в Молаге служит. Уже до десятника дорос! С самим Лиддиком ходит!
  - Кто такой Лиддик?
  - Глава купеческой гильдии Наргина, ваша милость! - охотник гордо выпятил грудь. - Герко у него на хорошем счету! Значица, словечко за меня и замолвит. Только вот оружие мне надобно. И доспех справный...
  - Лук, две сотни стрел и дублет... - буркнул я. - Получишь в замке Орейн... Если доставишь меня туда до начала зимы...
  - А... деньги, ваша милость?
  - И деньги... - побледнев от бешенства, прошипел я. - Я дал слово!!!
  - Простите, ваша милость! Я... это... просто спросил... А то староста всю душу вытрясет... И... Ярена тоже... - Марч перепугано посмотрел на Марыську, потом снова на меня, зачем-то поклонился и еле слышно пробормотал: - А как вас туда доставить? Вы же пока не ходок! Да и снег скоро ляжет...
  - Лук хочешь? - зло прошипела пастушка. - Тогда думай! И не тут, а снаружи - видишь, его милость уже устал? Давай, пошевеливайся! Охранник торговых караванов, Тьма тебя забери...
  
  ...Через два дня после ухода Марча в Седом Урочище выпал первый снег. Увидев в дверной проем укутавшее землю белое покрывало, я тяжело вздохнул: где-то внизу, в долинах, только-только начинали желтеть листья, а сюда, в горы, уже заглянула зима. Видимо, проведать свои будущие владения. Откинув в сторону одеяло из овчины, я оглядел грудь, живот и левую руку, 'полюбовался' на несколько пятнышек крови, выступившие из-под повязок за ночь, и, почувствовав тяжесть в животе, заскрипел зубами: несмотря на то, что ел я сравнительно немного, раза два в сутки организм настоятельно требовал справить нужду. Что при моих ранениях было крайне сложным процессом. И обычно заканчивалось потерей сознания...
  Поэтому, кое-как разобравшись с потребностями организма и поставив ночную вазу обратно на землю, я удивленно хмыкнул: как ни странно, сегодня я остался в сознании!
  Более-менее оклемавшись от боли в животе и потревоженной левой руке, я закрыл глаза, сконцентрировался на своих ощущениях, и, решив, что перед завтраком не мешает немножечко нагрузить мышцы, медленно оторвал голову от ложа. По животу тут же прокатилась новая волна боли. Однако не такая сильная, как обычно. Поэтому, привычно задвинув ее куда подальше, я приподнял голову еще немного и с энтузиазмом принялся крутить ею вправо-влево. Стараясь напрягать мышцы шеи как можно сильнее.
  После пятидесятого повторения шея налилась кровью. А еще немного ускорился пульс. И... все: ни темноты в глазах, ни шума крови в ушах!
   Радовался я недолго: стоило начать двигать головой вперед-назад, как мышцы пресса перенапряглись, в животе полыхнуло, и я был вынужден на какое-то время прекратить тренировку. Вернее, не прекратить, а сменить упражнение на более щадящее. В общем, вместо того, чтобы нагружать шею, я согнул правую руку, поставил ее на локоть и принялся крутить кулаком в разные стороны. Как обычно, до потери сознания...
   ...К моменту, когда за стенами кошары раздалось многоголосое блеяние, я был мокрым, как мышь. И почти ничего не соображал от усталости и боли в разнывшихся ранах. Поэтому не сразу среагировал на раздраженное шипение Марыськи:
   - Что, опять тренировались? Ну, сколько можно, ваша милость? Посмотрите, вся рубашка в крови... Да потерпите же хотя бы неделю!
   Я осторожно пожал плечами и прикрыл глаза: доказывать ей, что мне надо как можно быстрее встать на ноги, не было ни желания, ни сил.
   Бурча, как старый дед, Марыська загнала овец в кошару, потом разожгла очаг, вынесла ночную вазу, сбегала за водой, и, дождавшись, пока она нагреется, аккуратно стащила с меня одеяло:
   - Ну что, готовы?
  Я утвердительно кивнул.
  - Вот и отлично! Сейчас посмотрим, до чего вы себя довели...
  ...Что бы ни говорила пастушка, а нагрузку на мышцы я давал вполне нормальную: пятен крови на моей рубашке было всего штук двенадцать-тринадцать. Не очень больших. Ну, и добрая половина из них оказалась на левом рукаве. То есть на руке, которую я пока не нагружал.
  С ногами оказалось еще лучше - закровили всего две раны на левом бедре и одна - на правой голени. Поэтому, дождавшись, пока девушка закончит смазывать меня какой-то пахучей мазью и снимет с веревки сухое белье, я негромко поинтересовался:
  - Ты бы не могла принести мне десяток голышей разного размера? А еще переложить мой меч куда-нибудь поближе? А то мне не хватает нагрузки...
  - А костыли вам пока вырезать не надо? Чего время-то терять? Вона, выходите с утра из кошары, да и машите своей железякой! - съязвила она. И, тяжело вздохнув, принялась подпихивать под мою спину разрезанную по шву рубашку: - Ваша милость! Ну, дайте же своим ранам хоть немножечко зажить! Куда вы так торопитесь?
  Немного подумав, я высказал самый понятный ей аргумент:
  - Я - телохранитель... И должен быть рядом со своим сюзереном...
  - Ну, и какой из вас сейчас телохранитель? - поморщилась девушка. - Вы, вона, даже с ложа встать не можете! Вот восстановитесь - тогда и вспоминайте и про своего сюзерена, и про свои обязанности. А пока вам надо лежать, спать и есть. И как можно больше...
  
  ...Марч вернулся в Урочище через полторы недели. Причем не один, а с несколькими мужиками. Услышав их голоса, я отложил в сторону камень, с помощью которого тренировал правое предплечье, накрылся одеялом и вытер вспотевшее от нагрузки лицо.
  - Разрешите войти, ваша милость? - тут же донеслось из-за двери.
  - Входи! - устало выдохнул я.
  В кошаре сразу стало тесно: кроме самого охотника, в нее втиснулось еще четыре мощных, кряжистых мужика.
  Церемонно поклонившись, Марч продемонстрировал мне добротные деревянные носилки и прищурился:
  - Наш уговор в силе, ваша милость?
  Я утвердительно кивнул.
  - Отлично! Тогда выходим прямо сейчас...
  - В ночь? - удивился я.
  - Ветер поменялся, ваша милость... - буркнул один из здоровяков. - Облака, вон, с полуночи идут... К непогоде, значица...
  - Угу... - поддакнул ему рыжий. - Если начнется метель, то перевал завалит снегом. Боюсь, до самой весны...
  - А овцы, сыр, шерсть? А Марыська? - вспомнив о пастушке, вместе со стадом обретающейся где-то на пастбищах, спросил я.
  - Рогатина... ну, староста наш, с остальными мужиками уже на подходе. Погонят отару следом за нами. И сыр с шерстью заберут...
  - И Порченную прихватят... - гыкнул один из здоровяков. И, наткнувшись на мой взгляд, виновато замолчал.
  - Что ж... - кивнул я. - Если так, то я готов. Есть куда сложить мои вещи?
  
  
   Глава 19. Баронесса Меллина Орейн.
  
   - Митр! Посыльного - в кабинет... Ее милость сейчас подойдет... Господа! Прошу прощения - госпожа баронесса вынуждена отлучиться по делу, не терпящему отлагательств...
   Услышав голос эрра Маалуса, донесшийся до меня словно сквозь толстое одеяло, я с большим трудом сообразила, о чем он говорит. Мысль о том, что я ДОЛЖНА расспросить посыльного, резанула по нервам так, что я с трудом удержалась от стона. Поэтому я, сжав зубы, начала вгонять себя в медитативный транс - восстанавливать то самое состояние, из которого меня выбила искренность барона Раздана.
   - Прошу за мной, ваша милость... - негромко пробормотал маг, и я, развернувшись на месте, чинно двинулась следом за ним...
   ...К моменту, когда эрр Маалус распахнул передо мной дверь отцовского кабинета, я была спокойна, как удав, и холодна, как лед. Поэтому без каких-либо колебаний прошла к стоящему на небольшом возвышении креслу и уселась на место главы рода. А потом вопросительно посмотрела на оставшегося у двери иллюзиониста.
   Эрр Маалус пожал плечами, высунул голову в коридор, а потом сделал неопределенный знак рукой, который я поняла, как 'кажется, идут'...
   Еще несколько секунд ожидания, и звук шагов поднимающихся по лестнице людей донесся и до меня.
   Я положила руки на подлокотники, отодвинулась до упора назад, уперлась спиной в широченную спинку кресла и застыла.
   - Ваша милость! Посыльный от бургомистра Наргина... - заглянув в кабинет, крайне напряженным голосом пробормотал десятник Митр. И, внимательно вглядевшись в мои глаза, чуточку более спокойно поинтересовался: - Прикажете впустить?
   - Угу... - кивнула я.
  А через мгновение в дверном проеме показался невысокий, но довольно ладно скроенный воин в сером от пыли кожаном дублете, потрепанных шоссах и заляпанных грязью сапогах. Остановившись в предписанных правилами этикета пяти шагах от моего кресла, он приложил к груди правый кулак, склонил голову в приветствии и замер, дожидаясь разрешения говорить.
   Я перевела взгляд на его лицо, механически отметила желтизну склер, черные круги под глазами, сухость дочерна загорелой кожи, и, сообразив, что выбрала для занятия диагностикой не самое лучшее время, вздохнула:
   - Говори...
   Все то, что передал бургомистр Наргина, можно было выразить в двух предложениях: Лагар и его воины попали в засаду в двух днях пути от Наргина и погибли. Все до одного. И никаких подробностей. На мой вопрос о каких-либо подробностях, посыльный пожал плечами: на месте засады не был, с сотрудниками тайного приказа, отправленных к месту засады, не общался. Однако стоило эрру Маалусу продемонстрировать ему золотую монету и попросить рассказать все слухи, которые имеют хоть какое-то отношение к этому происшествию, как воина словно прорвало:
   - Говорят, что никакие это не разбойники, ваша милость! Иначе к нам не прислали бы такое количество придворных шарку-... - сообразив, что общается не с соседями по казарме, посыльный густо покраснел и уставился на носки своих сапог: - Я имел в виду отряды королевской стражи, ваша милость!
  Я равнодушно посмотрела на него и приказала продолжать - в нынешнем состоянии меня не интересовало ничего, что не относилось к причинам гибели моего брата.
  Поняв, что я не собираюсь наказывать его за оскорбление воинов королевской стражи, посыльный воспрял духом и затараторил:
  - Говорят, что каждый из этих отрядов Черных Соколов усилен боевыми четверками! И что они прибыли не только в Наргин, но и в Молаг, Лонс и Ферс! Говорят, что они ищут группы миардианцев, нападающих на караваны с продовольствием, патрули и дворян, попавшихся им на глаза...
  - Миардианцы? В Пограничье? - удивился эрр Маалус. - Что они там потеряли?
  - Ходят слухи, что пожары, уничтожившие складские помещения пшеничных слобод в Ферсе, Лонсе и Молаге - тоже их рук дело... - вздохнул воин. - И голод в Пограничье - тоже: они жгут отправленные к нам обозы с зерном и продуктами...
  - Да, но сейчас - осень! Время сбора урожая! Какой, во Тьму, может быть голод?!
  - В день моего отъезда из конюшни бургомистра украли четырех коней, эрр! И съели. А из кожи и копыт сварили суп... - криво усмехнулся посыльный. - Люди готовы потерять десницу , но накормить своих детей хоть чем-нибудь...
  - Так! Постой! - поймав ускользающую от меня мысль, я хлопнула ладонью по подлокотнику и хмуро посмотрела на вытянувшегося в струнку воина: - В отряде моего брата было два боевых мага! Зачем миардианцам на них нападать? Они же не самоубийцы?
  - Не знаю, ваша милость... - воин пожал плечами. - Говорят, у них у самих есть маги. И очень сильные. Кажется, ритуалист и иллюз...
  Услышав слово 'иллюз', я медленно перевела взгляд на эрра Маалуса и заметила, что он слегка побледнел:
  - Что, еще один?
  - Получается, что так, ваша милость...
  - Что ж... Это меня даже радует... - холодно усмехнулась я, и, уставившись на посыльного, поинтересовалась: - А что, отряды королевской стражи пока никого не отловили?
  - Кажется, нет... По крайней мере, я такого не слышал... - пожав плечами, ответил воин. - Миардианцы же не дураки бросаться на тех, кто вобьет их в землю по самые ноздри... то есть порубит в капусту! Простите за грубость, ваша милость...
   - Митр!
   - Я, ваша милость!
   - Посыльного накормить, напоить, и... дать в дорогу столько продуктов, сколько он будет в состоянии увезти. Вопросы?
   - Как прикажете, ваша милость! - отозвался десятник. И, кивнув воину, успевшему спрятать брошенную ему монету, вышел в коридор...
   - Что ж... - буркнула я, потом проводила взглядом повеселевшего посыльного и встала с кресла: - Похороним Лагара и отправимся в Пограничье. Охотиться на миардианцев...
   - Да, но...
   - Никаких 'но', Облачко! - уставившись на мага бешеным взглядом, прошипела я. - На мне Долг Крови, эрр! И с тобой или без тебя, но в Пограничье я поеду! Ясно?!
   Маг побледнел, закусил губу, и, зачем-то выглянув в коридор, с грохотом закрыл дверь в кабинет:
   - Ваша милость! Вы можете уделить мне несколько минут?
   - Отговаривать меня бесполезно... - фыркнула я, и, спустившись с возвышения, двинулась к выходу: - Открой двери и отойди в сторону!
   - Я не буду вас отговаривать! Это касается состояния вашего резерва... - еле слышно выдохнул он. Потом уперся спиной в дверь, раскинул в сторону руки и уперся ими в закрытые створки.
   Я привычно перешла на Истинное зрение, вгляделась в клубок разноцветных линий на его груди, выделила взглядом контур Костра Силы и... сообразила, что именно он мне сказал:
   - Состояния моего резерва?
   - Да, ваша милость... - кивнул иллюзионист. И, увидев, что я остановилась, поднес руки к лицу и зачем-то уставился на свои пальцы.
   Я тоже перевела на них взгляд, и ошалело посмотрела на мага: у него отчего-то тряслись руки!
   - Что с тобой, Облачко? - удивленно спросила я: получалось, что никогда и никого не боявшийся боевой маг только что испугался меня!
   Пропустив мой вопрос мимо ушей, эрр Маалус сглотнул подступивший к горлу комок и робко(!) попросил:
  - Ваша милость! Вы не присядете обратно на кресло?
   И, дождавшись, пока я поднимусь на возвышение, негромко пробормотал:
  - Ваш отец очень любил вашу мать. И... в общем, давайте, я лучше кое-что покажу...
  ...Иллюзия, созданная Облачком, оказалась такой четкой, что мне стало не по себе: сидя в кресле отцовского кабинета, я видела вокруг себя спальню мамы. Гобелены, украшающие стены, ее кровать с балдахином, таз с водой, над которым поднимался пар, кучу тряпок на столе. Отца с комком окровавленной живой плоти на руках. Повитуху, стоящую над раздвинутыми ногами какой-то женщины... и лицо роженицы, чем-то неуловимо похожее на мое.
  Вглядевшись в него пристальнее, я вдруг поняла, кто передо мной! Мать! Женщина, которая меня родила! Кинув взгляд на то место, где только что стоял иллюзионист, я закусила губу и еле удержала рвущийся наружу стон: оказывается, маму можно было увидеть не только на портретах, а вот так! Живой и здоровой! Ведь ее лицо, фигура, улыбки и даже голос хранились в памяти человека, который с самого детства находился около меня!! А мне даже в голову не пришло попросить ее показать!!!
  Боль в груди была такой острой, что я закрыла глаза, плеснула силы в печать Гармонизации канала сердца, и не сразу поняла, что именно говорит повитуха:
  - Ва-ва-ваша милость! Ваша дочь - маг Жизни! И... это... ее скорость восполнения выше второй категории! Уже выше, ваша милость!
  - Облачко! Она права? - хрипло поинтересовался отец.
  - Да, ваша милость... - оттуда-то из пустоты раздался голос иллюзорного эрра Маалуса.
  - Вы дали жизнь Темной! Чудовищу, способному ввергнуть мир в пучину кровавого безумия! Убейте ее, ваша милость! Убейте! Прямо сейчас, а то... это... ну...
  Странно, но, услышав эти слова, я почему-то не испугалась. Наоборот, в глубине моей души поднялась волна какого-то холодного удовлетворения, а на губах против воли заиграла злая улыбка.
  Мой отец растерянно посмотрел на бледную, как полотно, мать, потом на повитуху, не отрывающую взгляда от окровавленного тельца новорожденной, прижатой к его груди, и с угрозой в голосе прошипел:
  - Это - моя дочь! Моя плоть и кровь! И... она НЕ УМРЕТ, пока жив я... Ясно?
  Повитуха закусила губу, и, побледнев, медленно попятилась к выходу из спальни...
  Как только иллюзия исчезла, я вопросительно уставилась на мага:
  - Кто такие эти Темные? И почему меня надо было убить?
  Вместо ответа передо мной возникла еще одна иллюзия. Мое лицо, шея и верхняя часть груди. Такие, какими они были до того, как меня обожгло пламя Огненного Шторма. Вглядевшись в такие знакомые черты, я удивленно приподняла бровь... и заметила, как за моей головой начало разгораться ослепительно-белое сияние. А через несколько мгновений, когда оно стало таким ярким, что на его фоне мое лицо показалось мне темным пятном, я вдруг поняла, что знаю, почему повитуха назвала меня Темной:
  - Так называют магов Жизни с уровнем восполнения и резервом выше первой категории?
  Иллюзионист мрачно кивнул:
  - Выше второй...
  - Хорошо. Допустим, название подходит. Но зачем их убивать? И-и-и... куда девалась моя вторая категория?
  - Помните свиток некоего Шантлара Угрюмого? Он назывался 'о природе света и различных его проявлениях'? - вздохнул маг.
  Я молча кивнула.
  - Вдумайтесь в цитату: 'Белый цвет - отец всех остальных цветов. Когда солнечный луч проходит через прозрачную стеклянную призму, он превращается в радугу...' - на виске мага вздулась и запульсировала жилка, а на лбу начали появляться капельки пота. - Помните? Отлично. Так вот, точно так же происходит и с различными видами сил в магии. Сила Жизни - это основа. Энергия, способная трансформироваться в любые другие. А маг Жизни первой категории и выше способен использовать плетения всех остальных школ...
  - Ну и что? Никто же не убивает магистров Огня и Льда? - возмутилась я. - Или магистров школы Разума! Причем тут это?
  - А еще маги Жизни могут изменять живое. Людей, животных, птиц. И то, из чего состоят их тела. Изменять так, что потом в мир приходят болезни, по сравнению с которыми Моровое Поветрие кажется обычной простудой...
  - Да, но я не...
  - Помнишь, ты мне показывала печать Чужой Крови? - криво усмехнулся иллюзионист. - Это - запретное плетение. И твой первый шаг к Темному знанию... Что касается твоей второй категории - она никуда не делась. Ее просто не видно... Вернее, не было видно: через месяц после твоего рождения мы выкололи у тебя на голове пентаграмму... Печати Потерянного Взгляда, Спутанных Мыслей, Отрицания и еще пару десятков разного рода плетений... Ну, и прикрыли все это иллюзией... Потом у тебя отросли волосы, и...
  - Все три эти печати относятся к школе Разума! - уловив нестыковку, воскликнула я. - Ты не мог их наложить!
  - Выколол не я, а МЫ! - вздохнул маг. - Я и мой ближайший друг. Один из сильнейших разумников Семиречья. По имени Гериельт. Гериельт Мудрый, ваша милость...
  - То есть ты читал четвертую часть его трактата? - мгновенно поверив в то, что сказал иллюзионист, зачем-то спросила я.
  Опираться маг не стал. И молча кивнул. А потом продолжил свой рассказ:
  - В общем, когда вас зацепил откат Огненного Шторма, он повредил ту самую татуировку. И сейчас наше плетение выгорает! Соответственно, ваш резерв и скорость восполнения растут не по дням, а по часам!
  - И что тебя так пугает? - оценив наполненность плетений, усмехнулась я. - Неужели я похожа на то самое чудовище, о котором твердила повитуха?
  - Увидев вас истинным зрением, ваша милость, любой маг тут же поймет, что вы есть на самом деле! И тут же отправится либо в Академию Магии, либо в Орден Создателя, либо в тайный приказ его величества. А максимум через неделю сюда пришлют пару десятков разумников, столько же стихийников и сотни полторы-две увешанных амулетами солдат. И... все...
  - Что значит 'все'?
  - Вас уничтожат! - сжав кулаки, воскликнул иллюзионист. - Превратят в пепел раньше, чем вы успеете понять, что они уже в замке!
  - Ну, и зачем меня уничтожать? Не проще отправить в Орден Света? Или они перестали тренировать магов Жизни?! - как-то отстраненно удивилась я. - Ведь логичнее вытатуировать на мне ту же печать Подчинения, и превратить в бессловесное животное, способное тупо лечить того, на кого покажет рука лидера боевой четверки!
  - В Орден Света берут тех, у кого скорость восполнения ниже второй категории. Все, кто сильнее, считаются неуправляемыми. И печать Подчинения на них не ставится. Вернее, ставится, но не работает... У вас скорость восполнения увеличивается на глазах - ночью была четвертой категории, а сейчас - выше первой. А что будет завтра-послезавтра, когда наша печать выгорит до конца?
  - Понятия не имею... - злобно усмехнулась я. - Могу сказать только одно: в ближайшее время я умирать не планирую: у меня есть вполне определенные планы, связанные с миардианцами... Поэтому...
  - Поэтому вам надо немедленно сказаться больной... - перебил меня эрр Маалус. - И не выходить из своих покоев до тех пор, пока я не привезу в замок Гериельта, и... пока мы не восстановим поврежденную татуировку...
  
  
   Глава 20. Мейн Лоуд Молния.
  
  - На полигон приглашается Глош Полуночник!
  Услышав имя очередного студента, мейн Лоуд с трудом удержал зевоту и без особого интереса уставился на противоположную трибуну. И, заметив, что один из сдавших экзамен стихийников усиленно трясет распростертое рядом с ним тело, удивленно приподнял бровь: судя по всему, этот самый Полуночник умудрился заснуть!
  - Ох, я ему вечером и задам... - возмущенно пробурчал декан стихийного факультета эрр Арделл Зима. - Интересно, где его всю ночь носило? Эти первокурсники - просто живая головная боль...
  - Вспомни себя... - улыбнулся Молния. - Помнится, на первом курсе ты мечтал освоить два вида магии, и по ночам вытачивал основы для своих будущих амулетов...
  - Ну, меня тогда старшекурсники разыграли... - смутился эрр Арделл. - Показали мне стихийника-ритуалиста. Да так, что я искренне поверил в то, что такое возможно. Но ведь я не спал всего-то дней пятнадцать! И... летом, а не перед экзаменами.
  - А какая разница? Если он не спит ночами потому, что пытается освоить хоть какое-нибудь новое плетение - я возражать не буду. И наказывать - тоже: студентов, умеющих думать, у нас раз, два и обчелся...
  - Ну, этот думает как-то очень уж своеобразно... - фыркнул Зима. - Можете себе представить, мейн, на одном из последних семинаров он заявил своему преподавателю, что только что придумал, как создавать точку фокуса для печати Ледяного Копья!
  - В каком плане 'придумал'? - удивился глава Академии. - Помнится, этому его были обязаны научить в самом начале второго курса!
  - Ну, насколько я понял объяснения эрра Георга, мальчишка почему-то решил, что печать Ледяного Копья является оборотным аналогом Огненной Плети. Ибо первая создает тонкий жгут сверхнизких температур, а вторая - такой же жгут, но сверхвысоких. Соответственно, по его мнению, плетения точек фокуса этих печатей тоже должны быть одинаковыми по сути, но оборотными по содержанию...
  - Так! Сразу же после экзамена отправишь его ко мне в кабинет! - приказал мейн Лоуд. И задумчиво уставился на только что проснувшегося студента, пытающегося сообразить, что ему втолковывает сокурсник.
  'С ума сойти!' - подумал Молния, мгновенно забыв про донельзя удивленного его распоряжением декана. - 'Для того чтобы самостоятельно додуматься до принципов подобия, о существовании которых знает далеко не каждый преподаватель, надо иметь очень светлые мозги! А на втором курсе - так вообще... Интересно, а над чем он вчера экспериментировал?'
  - Студент второго курса Глош к экзамену готов!
  Как ни странно, вместо чувства вины в голосе Полуночника явственно прозвучали нотки самодовольства, легкого презрения к окружающим и, почему-то сожаления о времени, которое ему придется сейчас потратить на всякую ерунду.
  'Ну, и нахал!' - удивился глава Академии. - 'Что ж, посмотрим, сколько времени ему понадобится, чтобы пройти 'боевку' для второго курса. Четыре последовательные мишени - это тебе не одна-две...'
  - Можете начинать! - рыкнул распорядитель. И в то же мгновение перед трибуной для преподавательского состава активировалось стационарное плетение Великой Защиты...
  В Истинном зрении резерв Полуночника оказался очень даже ничего. По прикидкам эрра Лоуда, как минимум на уровне нижней границы первой категории. И с плетениями он работал довольно уверенно. Тщательно маскируя готовые участки будущей печати базовыми небоевыми конструкциями. Правда, понять, что именно он пытается создать, почему-то не получилось: во-первых, постоянно меняющиеся контуры будущей печати были слишком большими, а, во-вторых, одновременно с ней мальчишка плел сразу четыре точки фокуса! За каждым из выбранных им манекенов!
  'Это что, первые результаты его собственных экспериментов?' - подумал Молния, и в это мгновение на полигоне громыхнуло. Да так, что не успевший перестроиться на Истинное зрение декан стихийного факультета выронил из рук стило.
  - Студент второго курса Глош упражнение закончил!
  - Так много времени на одну мишень? - шаря у себя под ногами, недовольно буркнул эрр Арделл. - И с количеством силы в плетении он здорово перестарался. Чувствую, останется на втором курсе...
  - Не останется... - встав с места, хмыкнул мейн Лоуд. И, чувствуя, что улыбается, как кот, объевшийся сметаной, добавил: - Экзамен зачтен. Парня - ко мне в кабинет. Немедленно. Вернее, сначала его куратора, а потом - его самого!
  - Простите, мейн, вы сказали, что ему зачтен экзамен или это упражнение? - глядя на главу Академии снизу вверх, растерянно уточнил Зима.
  - Ему зачтен ЭКЗАМЕН! Целиком! Блестящее решение! Я - в восторге...
  - А... остальные студенты? Вы разве не будете смотреть?
  - Нет. Думаю, вы прекрасно справитесь и без меня...
  
  ...Куратор Полуночника, эрр Нодар Кремень, восторгов главы Академии не разделил. Усевшись на краешек кресла для посетителей, он выслушал все те эпитеты, которые озвучило начальство его подопечному, и, мрачно вздохнув, принялся рассказывать о другой стороне личности первокурсника. О его характере. Словно не услышав того, что его ученик только что продемонстрировал плетение, создать которое не способно девять из десяти выпускников, и что это - несомненный признак того, что мальчишка - будущий маг-экспериментатор. Такой же, каким являлся Гериельт Мудрый во время преподавания в Ордене Создателя.
  Причина такой 'глухоты' стала понятной уже через пару минут: оказывается, по мнению Кремня, радоваться успехам 'будущего' Гериельта Второго было как минимум преждевременно. Ибо личностью мальчик был весьма своеобразной. Скажем, еще в первые месяцы после появления в Академии Глош умудрился настроить против себя чуть ли не всех остальных студентов. Почему? Да потому, что искренне считал, что уже в ближайшем будущем он, маг первой категории, станет как минимум магистром. А магистр школы Стихии, по его мнению, являлся чем-то вроде Создателя: силой, способной 'поставить на место' чуть ли не большинство правящих королей континента.
  В общем, уверенный в своем светлом будущем юноша заранее готовил своих сокурсников к восприятию его будущего величия, регулярно унижая всех тех, чей уровень силы был ниже, чем у него, и всячески усложняя процесс учебы тем, кто был сильнее.
  Очень неплохие мозги и умение тщательно спланировать гадость, как правило, позволяли ему добиваться поставленных целей: жертва получала нагоняй, на время отстранялась от занятий или лишалась права пользования библиотекой. И, соответственно, развивалась медленнее, чем сам Глош.
  В случае неудачи нагоняй и все остальное доставались тем, кого он заранее планировал выставить виноватым. А юноша, проанализировав причины своей неудачи, начинал планировать новую гадость. Только еще более изощренную...
  Но это было еще не все: по слухам, которые периодически доходили до эрра Нодара, юноша частенько высказывал мнение, что повелевать народами могут только маги. А единственной силой, способной удержать быдло у их ног, является Страх. Страх с большой буквы. Соответственно, по его мнению, конечной целью развития любого нормального стихийника была Власть. А такие понятия, патриотизм, вассальный долг или цеховая солидарность являлись довольно примитивными инструментами, с помощью которого правители-не-маги были вынуждены манипулировать мнением тупого быдла. В принципе не способного вдумываться в то, что ему 'втирают' те, кто уже дорвался до своего куска власти...
   Ну, и самой главной причиной, по которой эрру Лоуду не стоило радоваться успехам второкурсника, Кремень считал все усиливающуюся манию величия будущего Создателя: с момента, когда Глош высказал идею о тождественности плетений школ Огня и Льда, степень его самолюбования зашкалила за все разумные границы. В общем, по мнению эрра Нодара, единственным правильным решением, которое мог принять глава Академии по итогам двух лет обучения - это ограничить Глоша печатью Подчинения. Ибо этот мальчишка, не признающий никаких этических принципов и потенциально способный развиться до уровня магистра, в будущем обязательно должен был превратиться во второго Адинвара Безумного. Некогда сровнявшего с землей половину столицы королевства Ягеррон...
  
  ...Вломившись в кабинет Молнии как к себе домой, Глош Полуночник без разрешения рухнул в кресло для посетителей, и, скрестив руки на груди, неприятно усмехнулся:
  - Что, так сильно хочется узнать, как создается новая печать?
  Мысленно отметив, что крайне непочтительное поведение мальчишки идеально укладывается в модель его характера, нарисованную Кремнем, мейн Лоуд еще раз оценил размер его резерва, сокрушенно вздохнул, и, не переходя на нормальное зрение, зарычал:
  - Встать!!!
  Полуночник нехотя подал корпус вперед, уперся ладонями в подлокотники, слегка приподнялся над креслом... и опустился обратно. А потом наигранно приподнял одну бровь:
  - Крик - это не самый лучший способ убедить меня поделиться с вами настоящим ЗНАНИЕМ. Поэтому... давайте попробуем еще раз... Более уважительно... Ну! Что же вы замолчали? Я жду! Попросите... И может быть тогда я все-таки пойду к вам навстречу...
  'Да... эрр Нодар оказался совершенно прав. Второго Гериельта из тебя не получится. А жаль. Мне он так нужен...' - подумал мейн Лоуд. Потом хмуро посмотрел на мальчишку, упивающегося своей гениальностью, и холодно произнес:
  - Четыре точки фокуса. По одной за каждым из манекенов. Печать Ледяного Копья, напоенная силой в объеме, в четыре с половиной раза превышающем стандартный. Единый импульс активации... Что еще? Ах, да: некоторая нестабильность переполненной печати, не особенно высокая скорость создания плетения и крайне неудовлетворительно знание анатомии. При таком расположении точек фокуса, причем в бою против реального противника, атакующего при поддержке мага Жизни, три из четырех 'поверженных' солдат наверняка продолжили бы атаку...
  - Вы... вы просто мне завидуете! - дернувшись, как от удара хлыста, воскликнул Полуночник. - Впрочем, даже если и так, то это ничего не меняет: главное, что я понял ОБЩИЙ ПРИНЦИП создания ЛЮБЫХ плетений! А вы - нет! Поэтому лет через пять ежедневных тренировок я смогу уничтожать любое количество противников, а вы... вы останетесь на том же уровне развития, что и сегодня. И будете изо дня в день оттачивать те устаревшие печати, которые наивно считаете настоящей боевой магией!
  - Вынужден тебя расстроить... - пробормотал мейн Лоуд. И тут же активировал печать Бессилия на потолке. - Пяти лет тренировок у тебя не будет. Ибо уже через три дня ты превратишься в живое Сердце Силы. В безмозглое создание с очень высокой скоростью восполнения и резервом уровня магистра. И будешь использоваться ритуалистами для подпитки самых мощных защитных плетений. А мог бы стать вторым Гериельтом Мудрым. Человеком, сделавшим для развития магии больше, чем все остальные Одаренные, вместе взятые... Не дергайся, мальчик - ты сейчас не сильнее новорожденного ягненка. А твой резерв пуст, как дырявый казан. Поэтому встать с кресла без постороннего приказа ты уже не сможешь. И сплести что-нибудь - тоже. Уже никогда... Да, кстати, пока тебя не увели, открою тебе один маленький секрет: та печать, которую ты придумал, называется Ледяным Ежом. И является одним из сотен малоизвестных плетений, изредка используемых стихийниками уровня магистра и выше. Для их создания требуется не так много: высокая скорость восполнения, значительный резерв и хороший уровень пространственного мышления... А насчет Пути, который ты нащупал, скажу следующее: он более-менее изучен. Просто эти знания открывают только тем, кто их достоин... Подумай над этим. Пока можешь... С-создатель, Тьма тебя забери...
  
  
   Глава 21. Король Азам Истовый.
  
   ...- А вот и барон Орейн с дочерью Меллиной... - негромко пробормотал Щепка. И тут же уступил место у смотрового глазка иллюзионисту. - Ну, что вы можете сказать о девочке, эрр Магнус?
   Маг безразлично пожал плечами, переступил с ноги на ногу и вдруг дернулся, как от удара кистенем:
   - Темная! Клянусь Создателем, Темная!! А... сейчас - уже нет!!! К-как это так, а?! Вот только что была Те-...
   - В коридоре стоит оборотная печать Отрицания... И кое-что еще... - усмехнулся эрр Урден. - Вот она и показалась во всей красе... Такой, какой является на самом деле!
   - Плевать на подробности! Картинку показать сможете? - перебив крайне довольного собой ритуалиста, потребовал король Азам. - Я хочу видеть, как она выглядит в Истинном зрении...
   - Да, сир! Конечно, сир! - трясущимися губами произнес эрр Магнус. И нервно вытер руки о мантию.
   Пара минут ожидания - и перед лицом короля возник коридор гостевого крыла: украшенные позолоченной лепниной стены, освещенные затейливыми светильниками картины псовой охоты, натертый до зеркального блеска пол. И замершие в движении фигуры - барона Нолада Орейна и его дочери Меллины.
   Барон смотрелся так же, как обычно - хмурое лицо с кустистыми бровями, сломанный нос, выдвинутый вперед подбородок, коротко постриженная седая борода. Глухое черное котарди без вышивки на рукавах. Черный, безо всяких украшений пояс. Парадный меч. Темно-серые шоссы. Сапоги со шпорами.
  Единственное украшение, бросающееся в глаза - баронская корона в седых волосах.
   Его дочь, замершая в шаге позади отца, выглядела так же строго - слегка старомодное зеленое платье с закрытыми плечами, еле намеченным вырезом на груди и узкой талией. Длинные рукава, по моде десятилетней давности свисающие до самого пола. Довольно короткий шлейф. Тоненький ажурный поясок в стиле придворных модниц эпохи Астара Гневного. Собранные в простенькую прическу светлые волосы. Тоненький золотой обруч, небольшие серьги, изящное колье...
   Вглядевшись в лицо девушки, король Азам грустно улыбнулся: баронесса Меллина была точной копией своей матери, Иллиры Орейн, некогда блиставшей на королевских балах. Тот же рост, некогда здорово смущавший не особенно высоких кавалеров. Полная грудь, которую не могли скрыть никакие ухищрения портных. Узкие бедра, из-за которых придворные сплетницы некогда напророчили баронессе Иллире смерть при родах. И тонкие, длинные пальцы, когда-то так нравившиеся самому Азаму.
  Единственное, чем дочь отличалась от покойной жены барона Нолада - это чуть более тяжелым подбородком, чуть более широкими скулами и слишком уж мрачным взглядом серых глаз.
   - Ну, и что в ней темного? - хмуро поинтересовался король, закончив разглядывать так перепугавшего эрра Урдена девчушку.
   - Э-э-э... сейчас, сир! - пробормотал иллюзионист, и картинка ожила.
   Левый сапог хозяина замка Орейн коснулся пола, правая рука качнулась назад, и в это время за плечом барона вспыхнуло ослепительно-белое солнце!
   - Останови! - хрипло выдохнул монарх. - Вижу!!!
   - Хорошо, сир! - отозвался эрр Магнус, и иллюзия снова застыла.
   - Что это? - спросил Азам Манорр, не отрывая взгляда от жуткого черного пятна, уставившегося на него из самого центра белоснежной сферы, сияющей за правым плечом барона Орейна.
   - Это - она, сир! Темная!!! - скрипнув зубами, пробормотал эрр Урден. - На фоне резерва такого размера лицо мага Жизни обычно смотрится черным...
   - А... как она вообще умудрилась дорасти до шестнадцати лет? - справившись с удивлением, спросил король.
   - У нее на голове какая-то печать. Из нитей Разума и Иллюзий, сир... - тут же отозвался эрр Магнус. - И... это не печать Подчинения...
   - А что тогда?
   - Понятия не имею, сир... - пожал плечами иллюзионист. - Никогда не видел ничего подобного...
   Открыв глаза и снова пробежав взглядом сообщение, доставленное голубиной почтой, Азам Манорр смял в кулаке кусочек пергамента и отшвырнул его в сторону:
  - Скажи, Щепка, что заставляет этих людей злоумышлять против короны? У них есть замки, вассалы, постоянный доход; и они сами, и их дети имеют возможность делать карьеру при дворе; ни я, ни мои предки никогда не нарушали слова, данного им во время принесения оммажа. Так почему же они не желают жить спокойно?
  - Зависть, честолюбие, жажда власти... - криво усмехнулся Щепка. - Увы, далеко не каждый из заговорщиков в состоянии понять, что власть - это, прежде всего, обязанности. Когда смотришь на чужой трон снизу, кажется, что жизнь короля - это один непрерывный праздник...
  - Праздник? - фыркнул монарх, задумчиво стянул с пальца кольцо Ясности и посмотрел на мага сквозь него: - Да... Праздник - каждый день...
  - Опять приступы слабости, сир? - встревожено поинтересовался маг.
  Азам Манорр удивленно посмотрел на Щепку, потом проследил за его взглядом, и, отрицательно помотав головой, вернул кольцо на палец:
  - Слава Создателю, нет... Это просто привычка...
  - Фу... - облегченно выдохнул эрр Урден. - А то я уже встревожился...
  - Нет. Приступы пока не вернулись, и я чувствую себя молодым и здоровым. А вот на душе - Тьма. Я отказываюсь понимать, что могло заставить барона Орейна присоединиться к этому заговору. И как он додумался до мысли использовать против меня собственную дочь...
  - Мне кажется, все довольно просто, сир. Когда Нолад ушел в отставку, он в одночасье потерял смысл жизни. Сидеть в своем замке дни напролет и убивать время охотой и застольями довольно скучно. Тем более для того, кто привык к походам и войнам. Нолад - деятельная натура. И, наверное, так и не смог смириться с тем, что ему более никогда не придется скрестить меч с настоящим врагом.
  - Я ему не враг!
  - Да, ваше величество! Но вы - та самая сила, с которой он был вынужден считаться всю жизнь. Что-то вроде потолка, выше которого не прыгнешь. И, скорее всего, где-то в глубине души это было ему не по душе. А так как он, как настоящий Орейн, упрям до умопомрачения, то, услышав, что его дочь должна умереть...
  - Ты не прав. Они болезненно справедливы... - жестом прервав объяснения, уточнил король.
  - В данном случае особой разницы нет. Ибо он решил, что отправлять на смерть новорожденного ребенка, да еще и девочку - несправедливо! Что бы там не утверждали невесть когда и кем принятые законы. Вот он и уперся...
  - Ты считаешь, что все дело - в законе о пределе силы Жизни? - поинтересовался монарх. И, увидев утвердительный кивок Щепки, глухо пробормотал: - Да, но ведь других вариантов просто нет! Как обуздать волю потенциального Темного, если Печать Подчинения на него не действует?
  - Не каждый отец в состоянии убить собственного ребенка... - пожав плечами, ответил маг. - И барон Нолад, руководствуясь родовым девизом 'справедливость превыше всего' решил спасти жизнь невинному ребенку. То есть собственной дочери. Он убил повитуху, пытавшуюся убедить его выполнить свой долг перед королевством и тут же начал опрашивать своих магов, пытаясь выяснить, известен ли им хоть какой-нибудь способ, позволяющий скрыть такой уровень Дара. В общем, ему повезло - он наткнулся на того, кто, скажем так, слегка недоволен вашим правлением...
  - Опять Алое братство? - недоверчиво спросил Азам Манорр.
  - Братства уже давно нет. Слава Творцу, мы вовремя выжгли их логово. А вот отдельные недобитки кое-где еще сохранились. И я почти уверен, что идею ограничить девочке резерв и скорость восполнения барону Орейну подкинул кто-то из них. Ведь додуматься до такого решения не-маг не в состоянии...
  - Допустим... Тогда барон, убедившись в том, что его дочь ограничена, должен был успокоиться. А ты утверждаешь, что он стал одним из самых активных участников нового заговора!
  - Вы меня не совсем поняли, сир! Нолад Орейн не участник заговора, а его жертва! Его просто использовали. Помните печать, которую я вам показывал после отъезда Орейнов? Добрая половина ее плетений относилось к школе Разума. О чем это говорит?
  - Хватит темнить! - разозлился монарх. - Говори прямо! Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос?
  - Простите, ваше величество! - Щепка вскочил с кресла и склонился в поклоне. - Я просто хотел, чтобы вы сделали вывод сами. Очевидно, что барона Орейна могли взять под контроль. То есть, скорее всего, часть его поступков была продиктована извне!
  - То есть мы убили невиновного?
  - Нет, сир! Отказавшись убить новорожденного жреца Жизни с уровнем силы выше второй категории, барон сознательно нарушил закон. А, значит, должен был ответить по всей строгости закона.
  - Однако мы предпочли убрать его руками 'разбойников'...
  - Да, ваше величество! - кивнул маг. - Ибо в преддверии новой войны с Миардией мы не имеем права вступать в конфликт с половиной королевства. Да, Меллина Орейн - Темная. Да, ее существование - угроза для всего мира. Однако я могу перечислить десятка полтора друзей и соратников барона Нолада, которые крайне негативно отнеслись бы к его смерти на плахе...
  - Пожалуй, ты прав... - вздохнул Азам Манорр. - Но для чего ты приказал убрать еще и его сына? Ты уверен в том, что Лагар Орейн тоже вовлечен в заговор?
  - Нет, сир! - маг мрачно посмотрел куда-то сквозь короля. Потом подергал себя за бородку и глухо произнес: - Уверенности в этом у меня нет. Зато я четко знаю то, что эрр Гвилл Умник был единственным разумником в лене Орейн. Соответственно, не мог не иметь отношения к созданию печати ограничения. Скажите, сир, вы можете придумать способ, позволяющий убрать мага-заговорщика так, чтобы не спугнуть остальных?
  - Не знаю... - пожал плечами король. - Надо думать...
  - Мне кажется, что засада 'миардийцев' - не самый худший способ. В результате в замке Орейн остается единственный маг - эрр Маалус Облачко, - и мы можем легко спровоцировать заговорщиков на действие! Причем тогда, когда это будет выгодно нам...
  - Каким образом? - удивился король.
  - Баронство Орейн осталось без мужчины... - ухмыльнулся маг. - Соответственно, вы, как верховный сюзерен, должны озаботиться ее судьбой. Пребывание невинной девушки без присмотра близких родственников мужского пола даже в собственном замке не может не сказаться на ее репутации. Поэтому вы просто обязаны вызвать ее в столицу. И... в кратчайшие сроки выдать замуж!
  - Темную? Замуж? - Азам Манорр ошарашено уставился на Щепку. - Зачем?
  - Замужество - это отъезд в замок будущего мужа, потом беременность, дети. В общем, заговорщики будут вынуждены использовать ее как Оружие до начала свадебных торжеств. Значит...
  - Значит, не смогут себя не проявить...
  
  
   Глава 22. Баронесса Меллина Орейн.
  
  - Вы пытаетесь убедить меня в том, что я должна встать с кресла и отправиться в свои покои? Зная, что там, внизу, ждут моего появления друзья отца и все те, кто прибыл в замок, чтобы почтить его память? - хмуро поинтересовалась я.
  Эрр Маалус скрипнул зубами:
  - Ваша милость! Вы, наверное, не совсем поняли, что именно я сказал! Стоит кому-то из магов посмотреть на вас Истинным взглядом...
  - ...как максимум через неделю сюда пришлют пару десятков разумников, столько же стихийников и сотни полторы-две увешанных амулетами солдат... - процитировала я его же слова. - Я поняла. Прекрасно. Однако считаю, что это - недостаточно веская причина для того, чтобы проявить неуважение к друзьям нашего рода...
  - Вас что, не пугает перспектива умереть? - посмотрев на меня, как на юродивую, ошарашено поинтересовался иллюзионист.
  - Умирать я пока не собираюсь. У меня еще осталось несколько незаконченных дел... - без тени эмоций в голосе произнесла я. А потом подумала, и свела брови у переносицы: - В общем, сейчас ты найдешь Ойру и отправишь ее ко мне. Потом спустишься вниз и от моего имени прикажешь Жаку пригласить гостей в главный зал. А когда они рассядутся, объявишь, что я неважно себя чувствую. И поэтому немного задержусь...
  - Да, но...
  - Тебе не кажется, что ты забываешься? - холодно поинтересовалась я. - Я выслушала твой совет, и приняла решение...
  - Простите, ваша милость! Просто такое реше-... - покрывшись красными пятнами, пробормотал маг. И, увидев выражение моего лица, сдался: - Я... сделаю все, что вы прикажете...
  - Отлично! После того, как гостей обойдет виночерпий, ты отправишься в мои покои. К этому времени я успею переодеться и подготовиться... Возражения не принимаются!
  - Да, ваша милость! - злой, как собака, маг изобразил церемоннейший поклон, и, выпрямившись, снова уставился на меня: - Простите, ваша милость, а будет ли мне дозволено задать вам пару вопросов?
  - Я ДОЛЖНА к ним спуститься, понимаешь? Должна!!! И одно это слово для меня значит больше, чем все те аргументы, которые ты сможешь придумать... - криво усмехнулась я. - Поэтому, если ты считаешь, что твои вопросы не противоречат этому слову - говори. Нет - иди: я не хочу заставлять гостей ждать...
  - Может, имеет смысл расставить на верхней галерее лучников?
  - Только побоища нам не хватало! Ты не забыл, что это - поминки? В общем, если остальные вопросы в таком же духе, то озвучивать их не стоит. Займись делом...
  - Как скажете, ваша светлость... - маг поклонился, развернулся на месте и быстрым шагом вышел из кабинета.
  А я устало прикрыла глаза и расслабилась...
  
  ...Дождавшись, пока Ойра зашнурует черное бархатное платье с открытыми плечами и глубоким прямоугольным вырезом на груди, я перешла на Истинное зрение и принялась экспериментировать с наполненностью кровеносных сосудов лица. Стараясь добиться синюшной бледности кожи и черных кругов под глазами. И успокоилась только тогда, когда до смерти перепуганная наперсница, стоящая за моей спиной, попыталась поддержать меня под локти.
  Кое-как убедив ее в том, что моя бледность - не предвестник падения в обморок, я слегка добавила губам синевы и мысленно усмехнулась: теперь мое 'неважное самочувствие' можно было увидеть на расстоянии пары перестрелов. Если не больше. А, значит, ранний уход с поминок не должен никого удивить.
  Стоило мне подумать о поминках, как перед моими глазами появилось лицо папы, лежащего на столе, мои руки, смывающие с его тела мед... и я, развернувшись на месте, впилась взглядом в кучу валяющихся на подоконнике амулетов. Пытаясь разглядеть в них контуры всех известных мне плетений одновременно...
  ...Концентрация на точках фокуса Огненного Шторма, Ледяного Копья и Снежной бури оказалась так высока, что я не сразу поняла, что мне пытается сказать Ойра, размахивающая руками перед моим лицом:
  - Ваша милость! Эрр Маалус ждет вас в гостиной!
  Закрыв слезящиеся глаза, я заставила себя отключиться от созерцания разноцветных плетений, и, прислушавшись к своим ощущениям, решила, что загнала свои эмоции достаточно глубоко:
  - Пригласи его сюда... А сама выйди... Никого не впускай... Если понадобишься - позову...
   - Как скажете, ваша милость! - буркнула девушка и выскочила из спальни: - Эрр Маалус! Баронесса Меллина ждет...
   Увидев выражение лица Облачка, замершего на пороге комнаты, я криво усмехнулась. И, еще раз мазнув взглядом по отражению своего лица в зеркале, сосредоточилась на висящем на моей груди амулете Великой Защиты:
   - Стой там. С места не сходи. Ясно?
   - Да, ваша милость... - обреченно вздохнул маг. И, привалившись к косяку, скрестил руки на груди.
   Я изо всех сил сжала кулаки, потом закрыла глаза, и, набрав в грудь воздуха, решительно воткнула в контур печати Костра Силы последнюю перемычку...
   Мда... Идея пережить этот процесс стоя оказалась на редкость дурацкой - уже через секунду после того, как активированное плетение начало тянуть из меня силу, у меня потемнело в глазах и начали подгибаться колени. Еще через две от затылка и до поясницы прокатилась волна холода. Такого жуткого, что меня сначала заколотило, как припадочную, а потом я явственно услышала стук собственных зубов. Еще через какое-то время у меня вдруг перестало биться сердце. Вообще!!! Дико перепугавшись, я за долю секунды сплела печать Великой Жизни... и поняла, что наполнить ее нечем! Вообще!! Что я пуста, как прокаленное солнцем дырявое ведро!!!
  Первый глухой удар забившегося сердца отдался куда-то в нижний отдел позвоночника. Второй - чуть выше, в область поясницы. Третий - в многострадальный затылок... Через вечность я снова начала соображать. И почти сразу услышала дикие вопли рвущего глотку эрра Маалуса:
  - Ваша милость! Вы что, сошли с ума? Что вы с собой делаете?
   - Резерв видно? - пробормотала я, удостоверившись, что все еще стою. И кое-как приподняла тяжелые, как кузнечный молот, веки.
   - Что?!
   - Размеры резерва оценить можешь? - чуть ли не по слогам произнесла я. И, посмотрев на себя в зеркало, криво усмехнулась: по сравнению с тем видом, который приобрело мое лицо после сожжения силы, эксперименты с кровообращением показались мне детской забавой.
   'И стоило тратить время на ерунду?' - мелькнуло в голове. А потом я снова уставилась на иллюза:
   - Не могу... - дико посмотрев на меня, воскликнул Облачко. - Резерва нет! Вообще!
   - Отлично... Тогда проводи меня вниз. Если верить твоему другу Гериельту, то у меня есть максимум минут двадцать пять-тридцать. И... зажги минутную свечу - хочу оценить глубину своей 'ямы'...
   - 'Ямы силы'? - вырвалось у Облачка.
   Я молча кивнула. И, шагнув к дверям, чуть было не грохнулась в обморок...
   ...Спускаться по лестнице в таком состоянии оказалось безумно сложно: ноги подгибались так, как будто я два месяца не вставала с кровати. И даже не пробовала их напрягать. Поэтому весь путь до первого этажа я проделала на плечах эрра Маалуса и Ойры.
  Впрочем, стоило мне увидеть выражение лица Леха, стоящего на часах рядом с распахнутыми настежь дверями, как упавшее ниже уровня земли настроение начало стремительно повышаться: судя по его вытаращенным глазам, я выглядела хуже ожившего трупа!
   Впрочем, оцепенение воина длилось не особенно долго. Буквально через десяток ударов сердца он сорвался с места, и, в два прыжка оказавшись рядом со мной, отпихнул в сторону мою наперсницу:
  - Обопритесь на меня, ваша милость! Вам совсем плохо, да?
   - Ну... чувствую я себя неважно... - непослушными губами выговорила я. И, немного восстановив силы, добавила: - Все, отпустите! Дальше я сама...
   - Как скажете, ваша милость! - глухо пробормотал иллюзионист. И, увидев, что воин не собирается выполнять мой приказ, добавил: - Лех! Отойди! Это был приказ...
   Мда. Такого количества желающих рвануть мне на помощь я не видела ни разу в жизни! Чуть ли не каждый из дворян, сидевших за столом, смотрел на меня взглядом, в котором смешивалось искреннее желание оказаться рядом и не менее искреннее сожаление о том, что попытка помочь может меня оскорбить. Поэтому когда я добралась до отцовского кресла, и, опустившись на сидение, выпрямила спину и развернула плечи, по залу пронесся слитный вздох облегчения.
   Снова собравшись с силами, я вцепилась трясущимися от слабости пальцами в кубок с вином, подняла его на уровень глаз и негромко произнесла:
   - Мой отец был воином. Он жил, как воин, и погиб, как воин. В бою и с мечом в руке. Да, Создатель отмерил ему недолгий срок. Но каждый из дней, которые отец прожил на этом свете, он прожил достойно. Не буду говорить о его доблести, его мужестве и о его врагах, костями которых усеяно все Пограничье. Об этом вы знаете намного больше меня. Скажу о другом. О людях, которые сейчас сидят за этим столом. Посмотрите вокруг: каждый из вас считал его своим другом. Каждому из вас приходилось делить с ним горе и радость, кусок черствого хлеба и тушу убитого на охоте зверя. И каждый раз вы делали это по зову своего сердца. Вспомните, как вы прикрывали ему спину, отводя от нее удары мечей его врагов. Или шли в атаку, зная, что ни один враг не ударит вас сзади, так как там их встретит клинок моего отца. Помните? Я не сомневаюсь. Ведь именно поэтому сегодня вы здесь. Сидите за этим столом. И, сжав в руках кубки с вином, искренне скорбите о нем! Благодарю вас, господа! Ибо ваша дружба - это самое большее, чего мог добиться в жизни настоящий воин. Такой, каким был мой отец, барон Нолад Орейн. И я, поднимая этот кубок, чувствую гордость за человека, подарившего мне жизнь. Вечная ему память...
   Договорив последние слова, я встала на ноги, и, не обращая внимания на текущие по щекам слезы, поднесла к губам кубок с вином. И замерла: загрохотали переворачивающиеся кресла, потом раздался слитный шелест выхватываемых из ножен мечей, а следом за ним - многоголосый рев: 'Слава! Слава! Слава!'
   Следующие десять минут я, в основном, молчала. И слушала проникновенные речи соратников моего отца. Не каждый из дворян отличался красноречием. Но каждый вкладывал в свои слова Чувства. Уважение, Гордость, Боль. И не давал мне думать о своем состоянии. Видимо, поэтому, услышав тихий шепот эрра Маалуса, невесть как оказавшегося рядом с моим креслом, я с большим трудом заставила себя отвлечься от речи графа Арчи Виндома и удивленно прислушалась к своим ощущениям. С ума сойти - несмотря на то, что со времени использования Костра Силы прошло от силы пятнадцать минут, мой организм уже почти восстановился. И вот-вот должен был начать заполнять выжженный печатью резерв!
   'Мда. А как же обещанные Гериельтом двадцать пять-тридцать минут?' - мрачно подумала я. - 'Или у магов Жизни 'яма силы' бывает не такой глубокой?'
   Естественно, ответа на свою мысль я не получила. Поэтому, дождавшись, пока граф Виндом закончит тост, я встала на ноги и попросила внимания:
   - Господа! Я бы хотела сказать еще несколько слов...
   В зале тут же установилась мертвая тишина.
   - Барон Брешт?
   - Да, баронесса!
   - Могу я попросить вас подойти сюда и занять место по правую руку от меня?
   - Почту за честь, баронесса! - барон Раздан с жутким скрежетом отодвинул назад свое кресло, и, придерживая меч, двинулся к возвышению.
   Дождавшись, пока он усядется рядом со мной, я мрачно вздохнула. Так, чтобы вздох услышали даже маги, сидящие на противоположном конце стола:
   - Господа! Сообщение о гибели моего брата, барона Лагара Орейн, выбило меня из колеи. И я бы хотела удалиться в свои покои, оставив за себя ближайшего друга своего отца, барона Раздана Брешта. Искренне сожалею, что вынуждена покинуть ваше общество, но, увы, я в буквальном смысле еле стою на ногах...
  
   ...Последний из гостей, барон Киор Ланд, покинул замок только вечером следующего дня. Как и все остальные, крайне расстроенный тем, что не смог засвидетельствовать мне свое уважение. Дождавшись, пока барон и воины его сопровождения въедут в захаб, я настежь распахнула окно и облегченно вздохнула: последний из обретавшихся в замке магов, эрр Шед по прозвищу Игла, только что отправился восвояси. А, значит, я могла покинуть до смерти осточертевшие покои, подняться на Колокольную башню и немного помечтать.
  В общем, выждав еще несколько минут, я выскользнула из спальни, подхватила с пуфика попавшийся на глаза плащ Ойры и вынеслась на лестницу. Где наткнулась на поднимающегося ко мне эрра Маалуса.
   - Ваша милость, вы не уделите мне несколько минут своего драгоценного времени? - умоляюще посмотрев на меня, попросил маг. И застыл!
   Вместо ответа я мрачно кивнула. Потом сделала шаг назад, и, сообразив, что эрр Маалус никак не среагировал на мое согласие, возмущенно поинтересовалась:
   - Ну, что? Так и будешь стоять? Или все-таки откроешь передо мной дверь?
   - Простите, баронесса, я просто засмотрелся... - сорвавшись с места и при этом чуть не сбив меня с ног, залепетал маг.
   - На мою неземную красоту? - криво усмехнулась я.
   - Нет, ваша милость! На ваш резерв! Он уже почти заполнился! За какие-то сутки - аж две трети!
   - И что? - холодно поинтересовалась я. - Если я правильно помню трактат твоего друга Гериельта, то средняя скорость восполнения у мага первой категории должна составлять как раз одни сутки. Кстати, тебе не кажется, что твоя оценка моего уровня... мягко выражаясь, несколько не точна? Резерв мага первой категории должен был УЖЕ восстановиться!
   - Гериельт писал о скорости восполнения резерва сформировавшегося мага. А вы, ваша милость, еще развиваетесь... - не отводя от меня восторженного взгляда, пробормотал Облачко. - Ваш резерв намного больше того, что должно быть у мага первой категории. Соответственно, и заполняется он дольше. Кроме всего прочего, его границы пока еще расплывчаты... Значит, его можно увеличить...
   - Отличная новость. Займусь на досуге... - буркнула я. - Ладно, Тьма с ним, с моим резервом. Что у тебя были за вопросы?
   - Э-э-э... откуда вы взяли Костер Силы, ваша милость? Амулетов с такой печатью у вашего отца не было. И... их вообще никто не делает!
   - Ну, ты же говорил, что сильный маг Жизни способен использовать плетения любых школ магии? - усмехнулась я. - Значит, в теории, я могла создать печать сама...
   - Для того чтобы что-то сплести, нужно какое-то время. Кому угодно. В том числе и архимагистрам. А ваша печать появилась мгновенно. Словно из ниоткуда! Так не бывает...
   - Ты уверен, что хочешь это знать? - Я покопалась в памяти, и, вспомнив нужные слова, пробормотала: - Помнится, не так давно ты просил меня 'никогда не создавать новых плетений и никому о них не рассказывать. В том числе и тебе'. Так что, ты уже успел передумать?
   Эрр Маалус дико посмотрел на меня, потом сообразил, что я шучу, и всплеснул руками:
   - Издеваетесь?
   - Есть немного... - кивнула я. И, убрав с лица улыбку, совершенно серьезно посмотрела на него: - Ладно. Я тебе покажу. Но с одним условием...
   - Можете даже не говорить! От меня никто и ничего не узнает! - возмущенно покраснел маг. - Даже если из-за этого меня отправят на плаху!
   - Не надо так волноваться: я в тебе нисколько не сомневаюсь. Просьба заключается в другом. Помнится, ты говорил, что собираешься пригласить в Орейн Гериельта Мудрого?
   - Да, ваша милость! Я уже послал к нему посыльного...
   - Отлично. Тогда я бы хотела, чтобы ты убедил его показать мне те плетения, которые были в четвертой части его трактата...
   - А какой смысл? - удивленно поинтересовался Маалус. - Когда мы восстановим поврежденную печать, и ваша скорость восполнения и резерв вернутся к тому уровню, который был до гибели эрра Валина...
   Я пожала плечами:
   - Я хочу ЗНАТЬ...
   - Хорошо... - кивнул Облачко. - Я постараюсь. Кстати, я бы тоже поинтересовался: знания - это лучшее, что можно найти в этой жизни...
   - Что ж. Договорились. Тогда... посмотрите на амулет Великой Защиты. Тот, который сейчас висит на вашей груди... - буркнула я. И, создав из нитей Жизни плетение точки фокуса Облака Льда, медленно подвела его к алым нитям амулета. - Видите контур?
   - И что?
   - В соответствующем ему недо-плетении из нитей Огня и Льда три небольших разрыва. Достаточно замкнуть их перемычками, как амулет Великой Защиты превратится в точку фокуса для печати Облака Льда...
   - Бред... Перемычки силы Жизни не в состоянии замкнуть плетение другой школы Или... в состоянии? - задумчиво глядя на плетение, пробормотал эрр Маалус. А потом смертельно побледнел: - Я пытался узнать о печати Костра Силы, а вы показали мне точку фокуса Облака Льда... То есть... получается, что вы пытаетесь мне намекнуть о том, что... точка фокуса Огненного Шторма... э-э-э... создается так же?
   - Да, эрр Маалус! - кивнула я. И холодно улыбнулась: - Крысу убила я...
   - Зачем, баронесса?
   - Он посмел угрожать мне и моим близким. И невесть с чего взял на себя смелость решать, кому жить, а кому умирать...
   - Вы это... обо мне? - в глазах мага вдруг блеснула такая боль, что мне стало не по себе.
   - Ты - единственный маг во всем лене, кто не пытался втоптать в грязь мой Дар... - криво усмехнулась я. - Все, что я сейчас умею, я умею благодаря тебе. Поэтому вправе считать тебя близким человеком. Ты не находишь?
   Эрр Маалус сглотнул подступивший к горлу комок, потом расправил плечи, опустился на одно колено и четко произнес:
   - Баронесса Меллина Орейн! Я, эрр Маалус по прозвищу Облачко, буду защищать вашу жизнь и вашу честь до последнего вздоха. Клянусь Создателем...
   Я тут же оказалась на ногах. И, выхватив из ножен кинжал, уставилась в глаза коленопреклоненного мага:
   - Я - Темная. Чудовище, способное ввергнуть мир в пучину кровавого безумия. Ты понимаешь, кому ты даешь вассальную клятву?
   - Моя жизнь принадлежит вам, баронесса. И если вы решите, что этот мир вам не по душе, я помогу его уничтожить...
  Клинок медленно опустился на его плечо:
   - Я, баронесса Меллина Орейн, принимаю твою клятву. И, в свою очередь, обязуюсь защищать тебя и твои интересы, а так же быть достойной твоего уважения. Клянусь Создателем...
  
  
   Глава 23. Крегг Молчун.
  
   Подъем на перевал Последнего Вздоха меня чуть было не доконал - перестрела за два до вершины один из моих носильщиков поскользнулся на обледеневшем участке тропы и выпустил из рук носилки. От удара затылком о какой-то валун я ненадолго 'поплыл'. Поэтому не сразу сообразил, что скольжу к пропасти.
   Вцепиться здоровой правой рукой в подходящий камень удалось далеко не сразу. А только попытки с четвертой. Каждая из которых словно рвала меня напополам. Последний рывок оказался такой силы, что я явственно ощутил, как у меня расходятся швы. На груди, животе и левом бедре.
   Дешевенький амулет Малого Исцеления, отданный мне Марчем, кровотечение кое-как остановил. Но ненадолго - уже через час повязки, наложенные на мои раны, снова пропитались кровью...
   ...Коротенькая остановка у околицы деревни Белого Камня, во время которой Лисица сбегал за знахаркой, показалась мне вечностью: судя по жуткой слабости и непрекращающемуся головокружению, крови я потерял достаточно много. И теперь балансировал на грани потери сознания. Или ухода в Сияние.
   Момента, когда Марч подтащил ко мне визжащую и упирающуюся Ярену, я не уловил. Видимо, как раз пытался не уйти за грань. Поэтому открыл глаза только тогда, когда ощутил слабенький прилив сил. И почти сразу же повернул голову направо. Туда, откуда до меня доносилось злобное сопение и полупридушенные проклятия Ярены:
   - Все, ожил твой труп, ожил! Разуй глаза, Лисица! И оставь меня в покое!!! Ну, что стоишь-то? Увози его во Тьму! Или куда подальше!
   С трудом сфокусировав взгляд на лице бьющейся в руках охотника знахарки, я благодарно улыбнулся. И вызвал новый поток проклятий:
  - Скалится! Прям как Темный Жнец! У-у-у, глаза бы мои тебя не видели! Отпусти меня, Марч! А то, клянусь Создателем, лишу тебя мужской силы! Фу... Наконец-то... Проваливай! И... без денег не возвращайся...
   Что ей ответил охотник, я не услышал - мое сознание медленно заволакивала тьма, и перед моим мысленным взором замелькали картины боя на Полуночном тракте...
  ...Следующий раз я пришел в себя уже ночью. И, открыв глаза, уставился на усыпанное звездами небо.
  Боли не было. Слабости - тоже. Только во рту ощущалась какая-то горечь. С легким привкусом крови.
  Чуть позже пришли запахи и звуки - сначала потянуло поджаренным хлебом, потом раздалось недовольное бормотание Марча. А чуть позже я расслышал потрескивание сгорающего в костре сушняка. И голос невесть откуда взявшейся рядом с костром Марыськи:
  - ...ну, и Жнец тебя забери! Как-нибудь обойдусь...
  Решив, что голос девушки мне почудился, я принялся шарить около себя правой рукой, пытаясь нащупать хоть какое-то подобие ночной вазы: организм требовал своего. И, желательно, побыстрее...
  - Вона, слышишь? Его милость очнулись! - ехидно усмехнулся Лисица, и в то же мгновение до меня донесся шелест травы. И хруст сухих веток под чьими-то ногами. А потом надо мной возникло освещенное сполохами костра лицо. Лицо пастушки из Седого Урочища:
  - Ну, как вы, ваша милость?
  Решив, что она вряд ли увидит мою ухмылку, я негромко пробормотал:
  - Бывало и получше... А что ты тут делаешь?
  Девушка немного помолчала, а потом, посмотрев в сторону костра, фыркнула:
  - Я подумала, что один Марч за вами не присмотрит. Менять повязки, обмывать, выносить ночную вазу... Он - мужик! Что с него взять? А потом мужики сказали, что у вас раны разошлись... Вот я вдогонку и понеслась...
  - А стадо?
  - Оно уже в деревне. Разошлось по хозяевам... В общем, до весны я никому не нужна...
  ...Часа через полтора, когда Марыська закончила обмывать и перевязывать мои раны, а от костра уже раздавался храп охотника, я вдруг почувствовал, что жутко проголодался. И готов съесть целого поросенка. Жареного... Или сырого... Или пару-тройку куриц, уток или индюшек... Увы, мяса в припасах не оказалось. Никакого. И мне пришлось ограничиться овечьим сыром, и хлебом, прихваченным пастушкой из деревни. Впрочем, хлеб, по вкусу которого я, оказывается, успел соскучиться, был таким вкусным, что я, прожевав последний кусочек, вдруг почувствовал себя счастливым.
  - Вы... это... что, улыбаетесь? - осторожно стряхнув с меня хлебные крошки, удивленно спросила Марыська.
  Я утвердительно кивнул:
  - Сыт. Чист. Голова не кружится. А еще я знаю, что дня через два мы доберемся до замка. И что там меня быстро поставят на ноги...
  - Жена? - лишенным эмоций голосом спросила девушка.
  Я снова улыбнулся: истинный смысл вопроса, рано или поздно задаваемого любой уважающей себя женщиной, лежал на самой поверхности. И не удивлял:
  - Нет. Сестра остановит кровотечение и затянет раны, а потом отец оплатит услуги настоящего жреца...
  - Здорово... - горько вздохнула пастушка. - А у меня нет ни сестры, ни отца, ни реб-... родственников... И уже никогда не будет...
  В свете почти прогоревшего костра ее лицо вдруг показалось мне почерневшим от горя. И я еле слышно спросил:
  - Почему?
  - Потому, что я - Порченная. А это - навсегда... - вздохнула она. И, смахнув с лица непрошенную слезинку, растворилась в ночной тьме...
   ...Следующие два дня Марыська подходила ко мне только для того, чтобы обмыть, перевязать раны или освободить ночную вазу. И при этом молчала, как миардианский шпион в пыточной палате тайного приказа. Марч Лисица, заметивший изменения в ее отношении ко мне, периодически похохатывал:
  - Нашла, на кого губищи раскатывать, дуреха! Это ж тебе не тот плюгавенький менестрелька! Впрочем, ты ж у нас девчушка-леснушка ! И бросаешься на все, что блестит!
  Марыська не огрызалась. Только закусывала губу и мрачно вздыхала.
  А на четвертый день пути мне стало не до нее: как только телега свернула на дорогу, ведущую к лену Орейн, и вокруг нее стеной встали вековые дубы, я перестал думать о чем-либо, кроме скорой встречи с отцом...
  
  ....- Хто такой? Че надоть? Вали отсель: в такой поздний час ворота не открываем!!!
  Услышав дикий рев Гната Огрызка, донесшийся с надвратной башни, Марч повернулся ко мне и вопросительно поднял брови:
  - Ну, и че ему сказать-то, ваша милость?
  - Крегг Молчун. Раненый. Привез... - не отрывая взгляда от машикулей , ответил я.
  - Эта... здеся его милость Крегг Молчун... Раненный... Вот... - гаркнул Лисица. И... подозрительно уставился на меня: - Эта... а че они молчат-то? А, ваша милость?
  - Че ты сказал? - к моему удивлению, в голосе Огрызка, раздавшемся из бойницы, явственно прозвучало недоверие. - Повтори!
  - Его милость Крегг Молчун, говорю. Али оглохли вы тама совсем? - слегка приободрился Марч. - Слыхали о таком? Али как?
  - Ты, эта, стой тама и не двигайся! Понял? Я ща к начальству! Мухой! - затараторил Гнат. И где-то над нашими головами раздался лязг железа...
  - Щит уронил, али че еще? - хохотнул охотник. И расплылся в довольной улыбке.
  Я пожал плечами и тут же поморщился: левое плечо полыхнуло болью.
  - Не шевелитесь, ваша милость! - увидев гримасу на моем лице, встревожено буркнула Марыська. - Раны ж только затянулися!
  Тем временем где-то за стенами раздался душераздирающий скрежет, а потом знакомый лязг цепи, наматывающейся на барабан.
  - Че эта там так скрипит-то? А, ваша милость?
  - Дальнюю герсу поднимают... - усмехнулся я. - Сейчас кто-нибудь из десятников к этой подойдет...
  ...Заостренные железные прутья внешней герсы выскользнули из своих гнезд только после того, как опустилась внутренняя - выдрессированные Шрамом воины не поверили бы на слово даже сошедшему на землю Создателю, реши он по какой-то причине постучаться в ворота замка Орейн.
  Впрочем, я был не Создателем, а своим в доску. Поэтому, услышав, как лязгнули звенья цепи внешней решетки, поднял над собой правую руку. И сжал пальцы в кулак.
  - Молчун? Жив? Жив, бродяга! Шра-а-ам! Это Крегг!! Живой!!!
  При виде заспанной морды десятника Митра, склонившейся над телегой, мое лицо само собою расплылось в улыбке:
  - Привет, Птица! Наконец-то я дома. А что, барон Нолад еще ко сну не отошел?
  - Кто? Барон Нолад?
  - Ну, да... Или барон Лагар... - буркнул я. И, заметив, как помрачнел десятник, похолодел: видимо, за время моего отсутствия в замке Орейн случилось что-то очень нехорошее...
  - Барона Нолада... э-э-э... похоронили... Уже два дня, как... - не глядя мне в глаза, пробормотал Митр. - А тело барона Лагара должны привезти завтра или послезавтра...
  - Как? Когда? Кто? - взвыл я. Потом рванулся, чтобы сесть... и потерял сознание...
  
  ...- Не шевелись! Не шевелись, я сказала!!! - раздалось откуда-то из-за моей головы. А потом на мой лоб опустилась узенькая ладошка. - Ойра! Прижми его плечи к кровати! Не давай поднимать голову... Крегг! Я вижу, что ты в сознании! Не шевелись и не напрягай живот, ладно? А то ты мне мешаешь!
  Я послушно закрыл глаза, и почти сразу же почувствовал жуткий холод в левом бедре. В то же мгновение Мэл что-то буркнула себе под нос, и неприятные ощущения куда-то пропали.
  - Прости! Я задумалась и забыла про печать Бесчувствия... - через некоторое время сказала баронесса. - Да, здорово тебя потрепали... Если бы не печать Чужой Крови... Мда... А раны тебе шил какой-то урод... Руки бы ему вырвать, скотине... Молчи и не дергайся - потом расскажешь... Я это так... бурчу...
  Я сжал зубы и постарался расслабиться. И, чтобы не думать о словах Митра, заставил себя прислушиваться к негромкому бормотанию сводной сестры и пытаться понять, что именно она делает:
  - Ойра, вдень жилы в иглу... Облачко! Сведи края раны... Сильнее! Ойра! Дай ее сюда! Теперь сотри кровь с живота... Та-ак... Повесим печать Великого Восстановления... Теперь Великой Жизни... Готово... Эрр Маалус! Отведи его руку в сторону. Все, хватит! Держи в таком положении, пока не скажу... Ойра! Сними лубок... Ну, чего замерла? Выброси его куда подальше, и протри кожу мазью... Та-ак... Пролежни надо убрать... Теперь подпитать кожу... Еще немного... Еще одну печать Великого Восстановления... Тьма, ну почему у меня так мало силы? Эх... Маалус! Можешь положить его руку на кровать... Ойра! Готовь еще одну иглу...
  Эдак через час с лишним я вдруг почувствовал жуткий голод: желудок, до этого времени не дававший о себе знать, вдруг заурчал, как камышовый кот, а рот наполнился густой и тягучей слюной.
  - Слышу, слышу... - усмехнулась Меллина. - Ойра, отправь Леха на кухню. Пусть Минька тащит сюда бульон, мясо и вино... Можешь ему помочь - там много... Давай бегом - теперь твоя помощь уже не нужна...
  Дальнейшее ее бормотание я слушал краем уха - желудок крутило так, что в какой-то момент это ощущение стало сильнее, чем боль от ран: мне даже пришлось сжать зубы, чтобы не застонать.
  - Сейчас, Молчун! Потерпи минуточку, ладно? - ласково проведя ладошкой по моей щеке, пробормотала баронесса. И, тяжело вздохнув, добавила: - Давай мы поможем тебе сесть...
  - Сесть? - криво усмехнулся я. - Если я приподниму голову, то раны на животе опять разойдутся... Может, лучше подушечку под голову подложить?
  Вместо ответа баронесса кивнула иллюзионисту, и когда тот аккуратно приподнял мои плечи над кроватью, подсунула под спину что-то мягкое. Вроде подушки или свернутого одеяла. А потом, увидев мое перепуганное лицо, фыркнула:
  - Не дергайся. Твои раны уже не разойдутся. Обещаю. Я тебя обвешала таким количеством печатей, что теперь тебе надо только есть и спать... Жаль только, что силы у меня маловато... Впрочем, если все пойдет так, как я планирую, то дней через пять я позволю тебе начать тренироваться...
  Я ошалело икнул. Потом приподнял голову, уткнулся взглядом в один из десятков рубцов, 'украшавших' мою грудь и живот, и... зажмурился: он выглядел так, как будто сросся как минимум три недели назад!!!
  - Ничего не понимаю... - вырвалось у меня. - Сколько времени я провалялся без сознания? И... что с теми крестьянами, которые меня сюда привезли?
  - Часа полтора. Может, два... - тут же отозвался маг. - А с крестьянами все в порядке: я приказал поселить их в людской...
  - Спасибо... - благодарно улыбнулся я. - Марч Лисица нашел меня в лесу. После того боя. А Марыська выхаживала. Я им обещал...
  - Выполним мы все твои обещания. Потом. А пока закрой рот и не трать силы... - закрыв мне рот ладошкой, попросила Мэл. - Твой организм предельно истощен. Значит, тебе нельзя волноваться... Ближайшие сутки - только есть и спать... Понял? ...О, а вот и Минька! Так... Сначала выпьешь бульон, а потом уничтожишь все остальное...
  
  
   24. Баронесса Меллина Орейн.
  
  Наложив на Крегга руну Великого Сна, я устало провела ладонями по своему лицу, потом оглянулась, с трудом заставила себя сдвинуться назад и уперлась спиной в столбик балдахина: сидеть с ровной спиной не было сил. И, дождавшись, пока в голове прояснится, посмотрела на эрра Маалуса:
  - Облачко! Собери все амулеты, какие у тебя есть, и неси сюда... Вернее, не все, а по одному амулету каждого вида. Чем быстрее - тем лучше. Если чего-то не найдешь - зайди к отцу в кабинет и поищи там. Да, чуть не забыла! Будь любезен, прихвати с собой третий свиток трактата Гериельта Мудрого... Мне он тоже нужен... Иди - я пока немного отдохну...
  Маг не задал ни одного вопроса. И, вскочив с кресла, тут же вышел в коридор. Я тупо дождалась, пока медленно закрывающаяся створка двери, упрется в косяк, потом перевела взгляд на Ойру и негромко вздохнула:
  - Вымоталась - жуть. Еле сижу...
  - Вы молодец, ваша милость! - улыбнулась она. - Ума не приложу, сколько нужно силы, чтобы заживить такие раны...
  - Я их еще не заживила... - призналась я. - Только стянула и подстегнула процесс восстановления мышц и кожи. Ну, и печатей на него понавешала, как на пятерых. Правда, силы в каждой - на донышке... По большому счету, чтобы процесс лечения пошел так, как надо, в них надо влить еще как минимум четыре моих резерва. А то и больше... Но я - пуста, как после Костра Силы...
  - Простите, как после чего, ваша милость? - не поняла наперсница.
  - Да... в общем, пуста, как сито... - подобрав удачное сравнение, криво усмехнулась я. - А Крегга надо ставить на ноги. Чем быстрее - тем лучше...
  - И что вы собираетесь делать? - нахмурилась девушка.
  - Очередную глупость! - вздохнула я. - Если у меня все получится - то все будет просто замечательно...
  - А если нет?
  - Если нет, тогда... я выжгу себе мозги...
  - Да, но... - угрюмо насупившись, начала Ойра, и, увидев, как я подняла перед собой ладонь, заткнулась на полуслове.
  - Он атаковал того иллюза... Точно зная, что не выживет... Значит, я перед ним в долгу...
  ...Следующие минут двадцать в комнате стояла мертвая тишина - я усиленно концентрировала внимание на противоположном столбике балдахина, стараясь думать не о том бое, в котором погиб отец, не о Лагаре, тело которого везут в замок, а о предстоящем эксперименте.
  А Ойра мрачно смотрела куда-то сквозь меня и изредка еле слышно вздыхала.
  В общем, к тому времени, когда скрипнула входная дверь, и в комнату вошел эрр Маалус, я снова ощущала себя ледышкой и была готова на все.
  Приказав Ойре выйти в коридор и проследить, чтобы нас не потревожили, я разложила принесенные Облачком амулеты по столу, потом села в кресло рядом со столом. И, забрав у эрра Маалуса свиток, уставилась на одно из плетений. Маг молча уселся рядом и затих. Видимо, решив, что я точно знаю, что делаю...
  ...Амулеты Великого Восстановления и Великой Жизни оказались 'пустыми' - как я и предполагала, контура нужного мне плетения в них найти не удалось. Великой Защиты и Алого Безумия - тоже. Несмотря на то, что плотность разного рода плетений на них была достаточно высокой. Амулет Концентрации и кольцо Ясности, относящиеся к нужной мне школе Разума, оказались уж слишком примитивны: глядя на тоненькие зеленые нити, я даже расстроилась. Зато стоило мне вглядеться в амулет Чистого Разума, как у меня гулко заколотилось сердце: в клубке нитей его плетения явственно проглядывал контур оборотной печати Костра Силы!
  Еще раз сравнив его с образцом, изображенным в трактате Гериельта, я задумчиво посмотрела на спящего Молчуна и... чуть не подпрыгнула на месте: способ не выжечь себе мозги существовал! И был прост, как плетение Малого Исцеления!!!
  - Так! Сейчас я трансформирую амулет Чистого Разума в оборотную печать Костра Силы... - вложив на место три из четырех перемычек, буркнула я. - И постараюсь наполнить свой резерв. А ты постара-...
  Эрр Маалус мигом оказался на ногах, и, схватив со стола нужную мне основу, убрал ее за спину:
  - Это слишком опасно, ваша милость! Перечитайте описание еще раз: если количество силы, запасенной в амулете, окажется больше, чем ваш резерв, то вы выжжете себе мозги! Эту основу заполнял Гвилл Умник, соответственно...
  - ...силы там - самое оно... - криво усмехнулась я. - Я в курсе, что он был без малого магистром. И догадываюсь, что того, что он закачал в амулет, хватит на полтора моих резерва. Однако с моими мозгами все будет в порядке...
  - Потому, что вам так хочется на это надеяться? - съязвил маг.
  - Нет. Потому, что одновременно с заполнением резерва я буду вливать силу в печати, которые только что повесила на Молчуна!
  Маг захлопал бровями. Потом с уважением посмотрел на меня и с поклоном отдал мне амулет:
  - Из вас получится потрясающий маг-исследователь, ваша милость! Если, конечно, вы решите, что такой путь развития вам по душе...
  - Спасибо за комплимент, Облачко! - буркнула я, и, нацепив его на себя, замкнула контур...
  ...Как ни странно, никаких неприятных ощущений я не ощутила. Наоборот - теплая волна, прокатившаяся по моему телу от кончиков пальцев ног и до темени, почти мгновенно вызвала чувство эйфории. И, если бы не моя сосредоточенность на запланированном действии, могла бы заставить меня забыть про предел восполнения. Впрочем, даже если бы я сосредоточилась на своих ощущениях, выжечь себе мозги мне бы не удалось: за мной пристально наблюдал Облачко. Поэтому буквально через пару секунд после того, как в мой резерв хлынула сила покойного эрра Гвилла, я уже щедро вливала силу в первую же попавшуюся 'под руку' печать Великого Восстановления...
   ...Для того чтобы заполнить все печати, которыми я обвешала Крегга, потребовалось еще три амулета Чистого Разума. Вернее, два с половиной. А половина третьей основы ушла на то, чтобы восстановить мой резерв на три четверти.
   Молчун, в Истинном зрении сияющий, как самый настоящий Темный, розовел на глазах, а я, здорово перебравшая безумного удовольствия от процесса восполнения, сидела в кресле и тупо смотрела перед собой. Периодически приходя в себя и зачем-то пытаясь унять дрожь в пальцах рук. В один из моментов такого 'просветления' я увидела выражение лица склонившегося надо мной эрра Маалуса и даже поняла смысл того, что он мне говорит:
   - Ваша милость! Вы понимаете, что вы только что сделали?
   Я утвердительно кивнула:
   - Я только что практически вылечила Молчуна...
   - Нет. Вернее, вылечили, но не только! Вы смогли 'раскачать' свой резерв! Ну, то есть сначала выжгли до предела, потом - до предела заполнили. Потом - снова выжгли. И снова заполнили! Таким образом, как бы 'раздвинули' его границы... Короче говоря, сейчас он у вас почти на уровне магистра!
   - Я счастлива... - буркнула я. - Значит теперь, чтобы меня убить, сюда пришлют уже тридцать стихийников, тридцать разумников и три сотни солдат...
  - Да Создатель с ними, с солдатами! Все равно мы его спрячем. А пока... давайте попробуем раскачать его дальше? Ну, чтобы понять, есть ли у этого процесса какой-то предел...
  
  
   Глава 25. Эрр Эйд Обух.
  
  - Добро пожаловать в Горячие Ключи, эрр Эйд! Давненько вас не было... - на лице старосты деревни появилась искренняя улыбка, а в уголках глаз возникли тоненькие лучики морщинок.
   - Здравствуй, Жердь! - усмехнулся маг. - Прошлый раз я был у тебя ровно год назад. Так что 'не давненько', а как обычно. Хотя... может, ты просто соскучился по моим охламонам?
   - Насчет охламонов не знаю, а вас я и правда рад видеть, эрр! - хмыкнул здоровяк. И, покосившись на десяток солдат, замерших за забором, на всякий случай еще раз поклонился.
   - Ну, в избу-то пригласишь? Или нам так тут и стоять? - ехидно поинтересовался Обух. И, не дожидаясь приглашения, рванул на себя калитку.
   - Простите, эрр! Это я от волнения! - покрывшись красными пятнами, затараторил Жердь. - Пожалуйте в дом! А Жанно проводит мечников к бабке Асинье...
   - А среднего пошли за Фазией... - входя в сени, попросил эрр Эйд. - Надеюсь, она в Ключах?
   - Да, ваша милость! Как из Торжищ вернулась, так никуда больше и не отлучалась...
   - Отлично...
   ...Жена Жерди опять была на сносях. Оценив размеры ее живота, маг восхищенно хмыкнул: судя по всему, Виса опять ждала двойню. Третий раз за последние шесть лет!
   'И ни одного не потеряла...' - услышав истошный визг, донесшийся с детской половины, подумал он. - 'Впрочем, если бы у каждой роженицы были такие широкие бедра, как у нее, то смертей среди новорожденных было бы значительно меньше...'
   - Садитесь в Золотой угол, ваша милость! - улыбнулась женщина. Потом смахнула со стола невидимые крошки и довольно резво для ее состояния унеслась в соседнюю комнату.
   - Справно живут... - усаживаясь по правую руку от Обуха, вполголоса пробормотал десятник Зарт. И провел пальцем по резной спинке стоящего рядом массивного дубового стула. - Такой стул должен стоить серебрушек двадцать-двадцать пять. Если не больше. А стол - так вообще все тридцать!
   - Ну, так это ж Жердева работа... - пожал плечами маг. - А он - один из лучших столяров в графстве... Кстати, говорят, что лично знаком с его сиятельством Бедваром Селором! Режет ему мебель...
   - О, как! - восхитился мечник. - Значит, и правда хорош... Так! А это кто, Обух?
   Проследив за масленым взглядом воина, маг уткнулся в выдающиеся прелести Кристы, старшей дочери старосты Горячих Ключей, и усмехнулся: за прошедший год они, кажется, стали еще больше. Настолько, что с непривычки сбивали с ног похлеще ослопа .
   - Дочурка Жерди... - ответил маг. И с удовольствием уставился на высоченную грудь накрывающей на стол девушки. - Кстати, можешь не облизываться: она знает себе цену. И хитра, как десяток лисиц. Что 'ну-у-у...'? Говорю сразу - за околицу не пойдет. И на сеновал - тоже. А во двор - пожалуйста. Только не одна, а со старшим братом и парой его друзей...
   - Че бы не пойти-то? - услышав разговор, усмехнулась девица. - Только позовите! И даже замуж пойду... С удовольствием... Конечно, если за вас, эрр Эйд...
   - А за меня? - поинтересовался мечник.
   - И за вас пойду, ваша милость... Когда серьгу покажете...
   - Круто берешь, девка! - обиженно хмыкнул десятник. А потом зачем-то потрогал себя за мочку уха, лишенную серебряного дворянского 'гвоздя'.
   - Ну, так есть с чего... - ухмыльнулась девица. Потом уперла в бока кулачки, выставила грудь, слегка прогнулась в пояснице, томно облизнула губы... И, увидев, как замерли мужчины, весело расхохоталась.
   В этот момент скрипнула дверь, и в комнату ввалился хозяин дома. Мгновенно сообразив, что вытворяет его дочь, он подхватил с подоконника хворостинку и перетянул ее по спине:
   - А ну-ка марш отсюда, егоза! Не доводи людей до греха!!!
   - Сколько ей уже стукнуло, Жердь? - улыбаясь, спросил маг.
   - Весной сватов принимать начну. И, наверное, сразу же и закончу... - вздохнул столяр. - Хоть вздохну спокойно. А то ни сна, ни покоя: что ни вечер - так полдеревни на заборе...
   - Ну, дай тебе Создатель справного зятя... - искренне пожелал маг. И, вспомнив про знахарку, свел брови у переносицы: - Ну, где там Фазия? А то после ужина, приготовленного твоей красавицей, мне будет уже не до нее...
   - Сейчас прибежит, ваша милость! Сенька сказал, что ужо постолы одевать начала...
   ...Знахарка вломилась в дом старосты без стука. И, выскользнув из-за широченной спины Жерди, склонилась в низком поклоне:
   - Доброго дня, эрр Эйд! Доброго дня, десятник!
   Перейдя на Истинное зрение, Обух внимательно осмотрел резерв женщины, замершей по другую сторону стола, потом оценил скорость его восполнения и вздохнул: увы, за прошедший год они так и не увеличились. А значит, использовать Фазию, как боевого жреца, было невозможно.
  Правильно истолковав его вздох, знахарка мгновенно склонила голову - чтобы маг не заметил ее счастливого взгляда.
  Мысленно обозвав женщину дурой, Обух приказал ей подойти поближе, потом сдвинул в сторону тарелку, достал из дорожной сумки чистый кусок пергамента и стило и положил их перед собой.
  Раздраженно прижав глиняным кувшином пытающийся свернуться лист, он снова перешел на Истинное зрение, наложил на женщину печати Слова Правды и Ясности, а на себя - печать Усвоения:
   - Все. Я готов. Давай, рассказывай...
   - Значица, село Черная Гать. У Беора Кузнеца родился сын. Стихийник, четвертая категория силы. Но не жилец - желтушный и кашляет кровью. У Федула Беззубого - дочь. Слабенькая, но выживет. Иллюзионист. Вне категорий . У Фрола Паленого - сын. Ритуалист. Четвертая... У Гаррета Ушастого - дочь. Была бы жрецом четвертой категории, но умерла родами. Тело я хоронила сама... У Грани Стряпухи - двойня. Мальчишки. Один - стихийник, вне категорий, второй - разумник, немного не дотягивает до четвертой...
   ...Перечисляла Фазия сравнительно недолго: год выдался неудачный. И на восемь деревень, которые были под ее ответственностью, родилось всего двадцать семь Одаренных. Девять стихийников, восемь разумников, четыре иллюзиониста, четыре ритуалиста и всего два жреца. Что было не очень хорошо: как показывала практика, до четырнадцатилетнего возраста, считавшегося идеальным для начала обучения, доживал лишь один Одаренный из восьми. Остальные умирали от родовых травм, болезней или изменений в организме, спровоцированных усиливающимся Даром.
   Еще раз пересчитав будущих магов, Обух расстроено вздохнул, отодвинул в сторону исписанный свиток и снова полез в сумку. За пергаментом, на который писари Ордена перенесли имена Одаренных, найденных в графстве в предыдущие годы:
   - С новорожденными - ясно. Теперь давай пройдемся по тем, кто родился раньше...
   Перечисление этих заняло почти час: мало того, что детей было много, так, услышав имя родителя того или иного ребенка, знахарка детально описывала состояние его здоровья, перенесенные болезни и полученные травмы. Правда, иногда рассказ получался очень коротким - Фазия, глядя в пол и хмурясь, еле слышно называла причину смерти.
   Как ни странно, в этом году от голода и болезней умирали мало - зима выдалась достаточно теплая, год - урожайным, и большинству семей хватало продуктов, чтобы кормить своих отпрысков как полагается. Поэтому, в основном, Одаренные умирали от собственной глупости. Или от недосмотра родителей - скажем, четырехлетний ритуалист с третьей категорией силы утонул в полынье. Стихийник четвертой, семи лет от роду - уронил на себя половину поленницы. А девятилетний маг Жизни четвертой категории умудрился оттяпать себе ногу топором. И, не сумев заговорить кровь, умер буквально за час до прихода Фазии.
   ...Внося в список пометки, эрр Эйд внимательно наблюдал за состоянием знахарки. И иногда заставлял ее остановиться и рассказать о действиях, которые она предпринимала, чтобы вылечить заболевших детей.
   Как обычно, особых претензий к ней не оказалось - жрец 'от Создателя', женщина всегда делала все, что могла. И щедро тратила свой невеликий резерв даже в самых безнадежных случаях. Поэтому, закончив корректировку, маг снял с пояса кошель, достал из нее двадцать серебрушек и сложил стопочкой в середине стола. А потом, перейдя на Истинное зрение, принялся расплетать рабочие печати и вносить изменения в ее печать Подчинения...
   - Ну что, все? - нетерпеливо спросил десятник, заметив, что знахарка вышла из ступора.
   - Почти... - кивнул Обух. И, поймав взгляд Фазии, негромко произнес: - У Ордена к тебе претензий нет. Ты сделала все, что могла. Поэтому прими нашу благодарность...
   - Спасибо, ваша милость! - знахарка согнулась в поклоне. А потом, выпрямившись, молниеносным движением руки смела серебро со столешницы.
   - Все, иди... - улыбнулся маг. - Да не оставит тебя сила Создателя...
  
  
   Глава 26. Эрр Маалус Облачко.
  
   Мда. Силы воли девочке было не занимать - буквально через несколько минут после того, как баронесса опустошила последний амулет Чистого Разума, она наложила на себя оборотную руну Великого Сна, и, взбодрившись, снова склонилась над Молчуном.
   Глядя на то, как девушка работает с каналами Жизни своего сводного брата, эрр Маалус то и дело ловил себя на мысли, что почти не понимает смысла ее манипуляций. Нет, то, что положение печатей Восстановления и Великой Жизни требует постоянной коррекции и подпитки, было очевидно. А вот понять причину, заставившую ее милость поменять большинство печатей Гармонизации на руны Ускорения, маг так и не смог. Просто не хватило знаний. Впрочем, расстраиваться по этому поводу, и, тем более, вмешиваться в процесс лечения Крегга Облачко не собирался - судя по уверенности, с которой баронесса подошла к работе, она точно знала, что делает. Поэтому следующие полчаса маг посвятил зарисовке создаваемых ее милостью структур, а так же созданию схемы, описывающей последовательность их появления и привязки к тем или иным каналам организма.
   Процесс оказался жутко интересным - за какие-то полчаса баронесса умудрилась восстановить почти две трети разрушенной сети каналов Чувств, приблизительно половину каналов Жизни, и срастить все еще не восстановившиеся мышечные волокна. Причем использовала для этого не канонические плетения, подробно описанные в трактате Гериельта, а какие-то непонятные конструкции, частенько состоящие из взаимоисключающих частей. Если Облачко правильно понимал суть происходящего, то ее милость воздействовала на каналы не только по всей длине, но и в строго определенных точках. И таким образом создавала в них области с повышенной или пониженной плотностью силы . Что интересно, организм Крегга реагировал на эти воздействия практически мгновенно. И не всегда так, как ожидал маг - скажем, здоровый румянец с лица Молчуна исчез чуть ли не сразу после начала последних манипуляций. Потом у него впали щеки так, как будто под ними не было зубов. А кожа истончилась так, словно парень не ел эдак дней двадцать пять...
   Впрочем, баронесса остановилась чуть раньше того, как иллюзионист всерьез испугался за здоровье Крегга. И, сняв со своего сводного брата печать Великого Сна, тут же впихнула ему в руку кружку с остывшим бульоном. А мгновением позже пододвинула поближе здоровенную миску с вареным мясом.
   Не успев открыть глаза, Молчун набросился на еду. Как до смерти оголодавший хищник. И принялся не есть, а жрать! Толком не прожевывая, вталкивая в рот один кусок мяса за другим, рыча от наслаждения и не замечая ни сидящей рядом сводной сестры, ни мечущейся между его кроватью и столом Ойры, ни относительной слабости еще не до конца восстановившейся левой руки.
   'Если она ускорила процесс переваривания пищи, то он должен испытывать жуткий голод. Ведь такое количество плетений Восстановления выжирает его изнутри...' - подумал маг. Потом вгляделся в резерв баронессы и мрачно почесал затылок: за какие-то полчаса манипуляций с плетениями Меллина снова умудрилась истощить почти весь запас силы. И в Истинном взгляде стала выглядеть почти так же, как и перед смертью эрра Валина. То есть самой обычной Одаренной вне категорий, не способной привлечь внимание даже самого придирчивого лидера патруля Ордена Создателя.
   Подбросив на ладони последний разряженный баронессой амулет Чистого Разума, Облачко вспомнил погибшего вместе с бароном Лагаром Гвилла Умника... и вскочил на ноги. Сообразив, что для продолжения лечения Молчуна, а так же для экспериментов по раскачиванию резерва Темной не обязательно дожидаться приезда Гериельта или ехать к городским разумникам! А достаточно дойти до казарм, кордегардии... или просто выйти за дверь!
   - Что случилось, эрр? - услышав скрежет ножек сдвинутого назад кресла, спросила баронесса. - Куда это ты заторопился?
   - За амулетами Чистого Разума. Хочу собрать их у солдат. Думаю, штук двадцать-двадцать пять я найти смогу...
   Ее милость тяжело вздохнула и мрачно пробурчала:
   - Ну и куда тебе столько? Для того чтобы поставить Крегга на ноги, понадобится от силы еще штуки три. А потом все равно придется остановиться. Ибо излишки силы будет просто некуда девать...
   - У меня полно разряженных основ Великой и Средней Жизни... - ухмыльнулся иллюзионист. - Зачем тратить деньги на то, чтобы их заполняли приезжие жрецы, когда вы, ваша милость, сможете это сделать в разы быстрее?
   - Точно... А я и не подумала... - устало пробормотала баронесса. А потом, вырвав из рук Молчуна пустую миску из-под мяса, аккуратно вытерла ему губы рушником.
  Дойдя до двери в коридор и прикоснувшись к массивной медной ручке, Маалус потянул ее на себя и вздрогнул: за его спиной раздался хриплый голос Крегга, оклемавшегося после безумного обеда:
  - Ваша милость! Я хочу знать, как погибли барон Нолад и барон Лагар...
  
  ...Найти Шрама удалось по голосу - рев начальника замковой стражи, распекающего невесть чем провинившегося перед ним Борова, доносился из-под крыши Колокольной Башни.
   Решив, что небольшая физическая нагрузка ему не повредит, эрр Маалус вошел в башню, быстренько поднялся на верхний этаж, и, застыв за спиной злого, как собака, сотника, негромко пробормотал:
   - Слышь, Шрам! Ничего, если я ненадолго прерву твой воспитательный процесс?
   - Простите, эрр! Просто этот недоу-...
   - Про недоумков - потом. Мне некогда. Пошли кого-нибудь обойти все посты, кордегардию и казармы - мне нужны все заряженные амулеты Чистого Разума, какие есть у тебя и твоих солдат. И чем быстрее - тем лучше...
   - Вы будете у себя, эрр? - мгновенно забыв про нерадивого солдата, спросил сотник.
   - Нет. В Северном крыле. В покоях, в которые отнесли Молчуна...
   - Как соберу - принесу. Сам схожу... Кстати, как там Крегг?
   - Скоро будет на ногах...
   - Скоро? То есть его раны действительно были не так опасны, как... мне показалось? - взгляд сотника потемнел, а на скулах вздулись желваки: - Нет! Не верю: Молчун не стал бы притворяться мертвым...
   - Он не притворялся... - отчеканил эрр Маалус. А потом, сообразив, что у солдат все рано или поздно возникнут вопросы по поводу слишком быстрого излечения Молчуна, решил подкинуть им правильную версию 'чуда': - Крегг сделал больше, чем был должен. И намного больше, чем мог. Ее милость сказала, что он сражался даже тогда, когда ушел за Грань . А ее словам можно верить... В общем, если бы не фамильный амулет рода Орейн, подаренный ему бароном Ноладом перед выездом из замка, того боя он бы не пережил...
   Дослушав рассказ до конца, сотник облегченно выдохнул, потом развернулся к Борову и неожиданно рявкнул:
  - Понял, тварь?
  А потом, вцепившись в дублет Борова двумя руками, встряхнул воина так, что у того клацнули зубы:
  - Услышу еще одно слово про трусость Крегга - запорю до смерти! И тебя, и любого другого...
  
  ...Уставившись на небольшую кучку из амулетов Чистого Разума, лежащую на ладони Шрама, эрр Маалус вдруг сообразил, что за последний месяц лен Орейн потерял не только барона Нолада и его наследника, но и три четверти солдат. А так же четырех из пяти боевых магов. Поэтому, озадаченно подергав себя за бороду, маг уставился в глаза стоящего перед ним сотника и поинтересовался количеством оставшихся в замке воинов. И тут же получил ответ:
  - Если считать Молчуна, Митра, Нашта, меня и молодежь, взявшую в руки меч только в этом году, то семнадцать. Меньше половины боевого залога ...
  - Отправь Птицу по деревням - пусть завербует десятка четыре парней поздоровее. Думаю, до весны никаких боевых действий не предвидится, так что какое-то время у нас есть...
  - А маги? - хмуро поинтересовался Шрам. - По ленному договору мы обязаны выставить короне как минимум двоих...
  - Осенью магов не найдешь. Все работают по контракту... - вздохнул эрр Маалус. - Так что придется отложить их поиски до зимы.
  - Что насчет подъемных для новобранцев? - спросил Шрам, задумчиво посмотрев на Леха, делающего вид, что ничего не видит и ничего не слышит. - Мне кажется, что соваться с такими мелочами к ее милости сейчас как-то... ну... неправильно, что ли...
  - Соваться не надо. Выдам я. Вечером... Когда осво-... - начал, было, Облачко. И, услышав звуки шагов нескольких пар ног, раздавшихся со стороны лестницы, удивленно развернулся на месте.
  - Не понял? - удивленно спросил он, и на всякий случай принялся выплетать печать Обращенного Света.
  - Это те крестьяне, которые привезли Молчуна, эрр... - негромко пробормотал Лех. - Ее милость приказала Ойре их привести.
  - Спасибо... - стряхнув с пальцев остатки развеянного плетения, маг облегченно улыбнулся, и, не дожидаясь, пока в коридоре покажутся 'враги', толкнул дверь покоев Молчуна. И, увидев закаменевшее лицо ее милости, еле удержался от рвущегося наружу вздоха: судя по всему, баронесса только что заново пережила похороны своего отца.
  'Так нельзя!' - мелькнуло у него в голове. - 'Чем больше давишь свои эмоции, тем неприятнее будут последствия! Надо будет подсунуть ее милости трактат Гайоса Старца...'
  Однако додумать мысль до конца он не успел - за его спиной скрипнула дверь, а через мгновение из-за плеча раздался голос Ойры:
  - Ваша милость! Они уже тут... Звать обоих?
  ...Беседа с рыжеволосым охотником по имени Марч длилась чуть больше пятнадцати минут: баронесса Меллина Орейн внимательно выслушала его рассказ, потом холодно поблагодарила, приказала Ойре выдать ему двадцать золотых и отвести к Шраму. За луком, парой сотен стрел и новым дублетом.
  Увидев взгляд, которым ее милость проводила пятящегося к дверям мужчину, эрр Маалус поежился - в нем плескался такой жуткий холод, что становилось страшно.
  Видимо, поэтому спутница Марча, шагнувшая в покои и наткнувшаяся на взгляд баронессы, смертельно побледнела. И вместо поясного поклона бухнулась на колени.
   ...Как ни странно, Марыська, пастушка из деревни Белого камня, молодая, довольно симпатичная женщина лет эдак двадцати двух, оказалась полной противоположностью рыжеволосому охотнику. Она не пыталась выпячивать свои заслуги, ничего не просила и ничего не ждала. Для того чтобы вытянуть из нее подробности пребывания Молчуна в Седом Урочище, одного приказа баронессы оказалось мало - весь ее рассказ можно было передать буквально тремя словами. Два из которых ее не касались: 'Принесли. Кормила. Унесли'. Зато после грозного рыка оторвавшегося от куска мяса Молчуна она кое-как разговорилась. И с его помощью рассказала и о процессе лечения Крегга местной знахаркой, и о том, как наложенное на парня плетение Чужой Крови тянуло Жизнь из овец, и о том, что староста ее деревни хотел оставить Молчуна в Урочище аж до весны...
  Странно, но молодая, довольно симпатичная и выглядящая совершенно здоровой женщина оказалась забитой до невозможности: отвечая на вопросы баронессы, она не отрывала взгляда от пола и безостановочно мяла подол своего верхнего, латанного-перелатанного платья. Поэтому минут через десять разговора у Облачка начало портиться настроение - крестьянка вела себя так, как будто ее втолкнули не в комнату к дочери одного из вернейших вассалов короля Азама, а в палатку к солдатам армии Миардии!
   Судя по выражению лица баронессы, ее милость удивлялась не меньше эрра Маалуса: в лене Орейн таких пугливых вассалов не было. Точно так же, как и в деревнях их ближайших соседей. Да и не могло быть: каждому дворянину Семиречья с детства вдалбливали одну из самых любимых изречений его величества Астара Гневного - 'В семьях трусов герои не рождаются'. Соответственно, они старались делать все, чтобы подрастающая на их землях молодежь смогла стать достойными защитниками королевства. Видимо, поэтому благодарность баронессы прозвучала, как выговор:
   - Хватит трястись! Я позвала тебя для того, чтобы сказать тебе спасибо за то, что ты... Э-э-э... А ну-ка, подойди-ка ко мне поближе...
   Услышав тон, которым баронесса произнесла последние слова, эрр Маалус, как раз начавший сортировать амулеты Средней и Великой Жизни по отдельным кучкам, замер. А потом, посмотрев на лицо Меллины Орейн, вздрогнул: в глазах баронессы появилось то самое, 'фамильное', бешенство, которое некогда заставляло врагов ее деда, барона Дарета Орейна, бежать сломя голову куда подальше от неудержимого Безумца. Оглядев сдвинутые к переносице брови, тоненькую полоску сжатых губ, вздувающиеся крылья носа и тяжеленный, пронизывающий до самых печенок, взгляд, маг попытался представить себе последствия бешенства баронессы Орейн, Темного мага Жизни... и не успел. С лица ее милости вдруг пропали все эмоции, а взгляд плеснул замогильным холодом:
   - Ну, и что за тварь это с тобой сотворила? Говори!!!
   Перепуганная до смерти крестьянка мертвенно побледнела, потом упала на колени, и, склонив голову так, как будто клала ее на плаху, трясущимся голосом пробормотала:
   - Никто, ваша милость! Это у меня после... Ну... в общем, я - Порченная...
   - Порченная... - без тени эмоций в голосе подтвердила баронесса. - Маалус! Посмотри на ее живот!
   Понять, что именно не понравилось ее милости, маг не смог: несмотря на достаточное количество базовых знаний по магии Жизни, для того, чтобы определить какие-то неправильности в наполненности или во взаимном расположении каналов Жизни и Чувств, ему требовалось довольно много времени. А еще возможность сверять свои наблюдения с трактатом Гериельта Мудрого. В общем, кое-как осмотрев женщину Истинным зрением, он удрученно поинтересовался:
   - На что именно смотреть, ваша милость?
   - Видишь вот эту артерию? - над одним из каналов Жизни в брюшной полости крестьянки появилась белая нить Жизни, и маг тут же сообразил, какой именно сосуд имела в виду баронесса.
  - Да, вижу!
  - Кровоток по ней искусственно ограничен. То есть Марыську лишили возможности рожать!
  - Так и есть... - с лица крестьянки исчезла мертвенная бледность, а на смену ей пришел нездоровый румянец. - Я - Порченная! Я понесла от пришлого, во грехе, поэтому меня и наказали. И теперь я уже никогда не смогу иметь детей...
  - Понесла во грехе? Что за бред? - баронесса приподняла одну бровь и вопросительно уставилась на крестьянку. - Наказали?!
  - Меня... снасильничали, ваша милость... - не поднимая взгляда, еле слышно выдохнула женщина. - Когда мне было тринадцать... Ну, и... вот...
  - Что значит, 'наказали'? - хмуро спросил Облачко, не дождавшись ответа на второй вопрос баронессы: - В Уголовном Уложении не предусмотрено никаких наказаний с использованием магии. Вообще. И потом, если изнасиловали тебя, то наказать должны были того, кто это сделал...
  - Да? - в глазах женщины появилось плохо скрываемое недоверие. А потом ее глаза вдруг наполнились слезами...
  
  
   Глава 27. Баронесса Меллина Орейн.
  
   ...Изуродованное ударами мечей и воздействием печатей школы Огня тело пахнет кровью, гноем, паленым волосом и горелым мясом. И смотрится соответственно - кольчуга, покрытая радужными разводами цветов побежалости ; обгоревшая ткань поддоспешника, сквозь которую торчат опаленные пучки конского волоса; пропитанные сукровицей обрывки нижней рубахи; плоть, вскрытая то ли мечами, то ли боевыми топорами. А под всем этим - жуткая, пугающе-черная пустота каналов Жизни и Чувств. Самая настоящая Тьма... Вотчина Темного Жнеца... Не-Жизнь...Смотреть в нее - страшно. До дрожи в коленях. До холодного пота по спине. Однако руки... руки знают, что и зачем делать, и двигаются сами. Без какой-либо помощи со стороны моего, заледеневшего от ужаса, разума. И я, зачарованная их шевелениями, постепенно оттаиваю и начинаю думать. Вернее, не так - начинаю сопровождать свои действия Мыслью. Ибо думать - это значит, размышлять о судьбе брата, вспоминать похороны отца и леденеть, леденеть, леденеть...
  ...Аккуратно отвожу в стороны обрывки кольчуги, поддоспешника и нижней рубахи, склоняюсь над раной... и отшатываюсь: в неверном свете единственной свечи осколки ребер, торчащие из-под кожи, вдруг кажутся мне клыками какого-то жуткого хищника, только что задравшего очередную жертву. Сжав зубы, я кое-как заставляю себя собраться, цепляю ногтями лопнувшее стальное колечко, вмятое между мышечными волокнами, тяну его на себя... и вдруг понимаю, что не повесила над раной печать Бесчувствия! А, значит, Лагару больно!
  Несколько судорожных попыток собрать нужное плетение из нитей силы, расползающихся, как прелая солома, жуткое ощущение бессилия... и вдруг прямо в моем сердце раздается еле слышный голос моего брата:
   - Что ты делаешь, Мэл? Ведь я уже мертв...
   Нет. Я не закричала. И даже не вздрогнула: стоило мне вынырнуть из липких объятий кошмарного сна и сообразить, что все, что я видела - не более чем видения, как сознание мгновенно вернулось в норму. Вернее, в состояние холодного безразличия, ставшее для меня привычным. Поэтому уже через пару ударов сердца я посмотрела в окно, за которым только-только начал заниматься рассвет, и потянулась за одеждой. Решив, что обдумывать планы на день можно и на ходу...
   ...Несмотря на ранний час, в замке кипела жизнь: по коридорам и лестницам донжона носилась челядь; перед кордегардией позвякивали кольчуги готовящихся заступить в караул солдат; от внутренних ворот захаба раздавалась ругань Шрама, отказывающегося выпускать Жака за крепостные стены до рассвета без прямого приказа ее милости, то есть меня.
   Решив, что задержки в формировании обоза с зерном мне не нужны, я решительно направилась к препирающимся мужчинам.
   - Согласно приказу ее милости, послезавтра на рассвете перед воротами замка должно стоять двадцать телег! - ожесточенно жестикулируя, разорялся дворецкий. - Представляешь, дурень, мне надо объехать окрестные села, найти эти самые телеги, возниц, купить провиант...
   - Понимаю... - чинно кивал сотник. - Однако поднимать герсы до восхода солнца все равно не буду. Не положено!
   - Выпусти его, Шрам... - возникнув рядом с чалой кобылкой дворецкого, буркнула я. И, похлопав ее по крупу, негромко поинтересовалась: - Жак! Про прорехи в мешковине помнишь?
   - Конечно, ваша милость! - поклонившись, затараторил дворецкий. - Сделаю все, как вы приказали! Проверю самолично...
   - Хорошо... - кивнула я. И повернулась к сотнику: - В ближайшие дни к замку должен подъехать некий эрр Гериельт. Предупреди солдат, чтобы его впустили в любое время для или ночи, а потом немедленно проводили к эрру Маалусу...
   - Уже предупредил, ваша милость! Облачко сказал, что этот самый Гериельт скорее всего появится уже сегодня...
   - Отлично... Ну, а насчет Лагара ты и так знаешь...
   Лицо воина тут же помрачнело, а на скулах заиграли желваки:
   - Да, ваша милость... Как только его привезут, я немедленно вам сообщу...
   - Договорились... - буркнула я. И, развернувшись на месте, неторопливо пошла по направлению к Северному крылу. Навещать Молчуна...
   ...Крегг стоял в центре комнаты, спиной к входной двери, и, расставив в стороны руки, пытался удержать равновесие. Получалось у него неважно - буквально через десяток ударов сердца после моего появления его повело влево, и он был вынужден вцепиться в спинку стоящего рядом с ним кресла.
   Я перешла на Истинное зрение, быстренько заменила руны Ускорения печатями Гармонизации, потом сплела стандартные печати Силы и Ловкости и щедро напитала плетения силой. Молчун, еще два дня назад балансировавший на грани ухода в Сияние, отпустил спинку кресла и сделал уверенный шаг вперед. Потом - второй. И... замер, сообразив, что у такого быстрого изменения его самочувствия должна быть какая-то причина:
   - Ваша милость, вы?
   - Я...
   Крегг медленно развернулся ко мне лицом, сделал те же два шага, но уже в мою сторону, и, остановившись рядом с креслом, медленно опустился на одно колено. А потом, закрыв глаза, начал на что-то настраиваться.
   Выглядело это странно - в Истинном зрении над его головой появились еле заметные искорки, потом - небольшие обрывки нитей силы, а еще чуть позже из них начали свиваться куски какого-то плетения!
   Ошалело уставившись на брата, я попыталась найти в нем хоть какие-то признаки Дара... и не нашла. Ибо их не было! Вообще!! А невесть откуда взявшиеся нити силы школы Разума - были!!!
  Тем временем он закончил настраиваться и негромко заговорил. Голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки:
   - Баронесса Меллина Орейн! Я, Крегг по прозвищу Молчун, бастард барона Орейн, отдаю вам свою жизнь и свою честь. Мой меч - острие вашего клинка. Моя воля - воплощение вашей...
   Услышав начальные слова Клятвы Тени, некогда придуманной каким-то ненормальным разумником, и поняв, что за печать начинает появляться вокруг головы Крегга, я сорвалась с места, в два прыжка оказалась рядом с ним и заткнула ему рот своей ладонью:
   - Замолчи! Ты что, с ума сошел? Зачем тебе это?!
   Молчун промычал что-то неразборчивое. Однако головы не отдернул. То есть уже начал вести себя так, как полагалось Тени по отношению к своему хозяину!
   Мысленно взвыв, я вгляделась в контуры получающегося плетения, разглядела в нем контур руны Ясности, на предельной скорости воткнула в него нужные перемычки, потом стряхнула со своего разума ледяные оковы, и, опустившись перед сводным братом на колени, попыталась как можно быстрее найти тот самый аргумент, который смог бы его остановить:
   - Мне не нужна Тень, Крегг! Вернее, не Тень, а ты в качестве Тени. Да, твоя душа, твоя жизнь и твоя беззаветная преданность - это дар, который невозможно переоценить. Но... для меня этого мало...
   Услышав последнюю фразу, Молчун удивленно вытаращил глаза. И... рывком вышел из состояния того самого сосредоточения, без которого невозможно безвозвратно перестроить свой разум:
   - Мало?
   - Да! - кивнула я. - Задумайся: после того, как погиб отец и Лагар, я осталась совсем одна. Мне не на кого опереться. Воины, челядь, вассалы - это не то, понимаешь? Ты - мой брат. Пусть не родной, а сводный, но в тебе течет та же кровь, что и во мне...
   - Я такой не единственный... - неуверенно пробормотал Крегг. - Наш отец был... настоящим мужчиной, и подарил жизнь... В общем, многим...
   Представив себе на его месте кого-нибудь еще из семнадцати незаконнорожденных детей отца, я криво усмехнулась:
   - Ты считаешь, что я когда-нибудь смогу доверять Босому? Или Коргу? Или Листу?
   - Я бы не стал... - брат отрицательно мотнул головой.
   - Слава Создателю! - воскликнула я. - Тогда скажи мне, на кого из наших родственников, кроме тебя, можно положиться? Или кому из них можно доверить свою спину?
   Молчун задумчиво посмотрел куда-то сквозь меня, а через минуты полторы глухо пробормотал:
   - Из родственников - никому. Но доверить спину лучше всего своей Тени. То есть мне. Я никогда не предам...
   - Закрывать спину - это далеко не все, что ты можешь для меня сделать! Я молода, неопытна и вообще - женщина. Меня никто не учил управлять леном. Поэтому мне просто необходим человек, который сможет мне советовать, удерживать от глупостей и быть настоящим другом. Другом, понимаешь? Ведь Друг - это гораздо больше, чем Тень... Согласен?
   - Согласен... - эхом отозвался он. - Но ведь и меня не учили управлять...
   - Ты - мужчина. Ты взрослее меня. И более опытен. А еще я тебе доверяю... В общем, выброси из головы эту идею и займись тренировками.
   - Хорошо, ваша милость... - кивнул Молчун. И с трудом встал на ноги.
   - У меня еще одна просьба, Крегг! - влив еще немного силы в его печати, облегченно выдохнула я. - С сегодняшнего дня я для тебя просто Мэл. Сестра. Соответственно, привыкай обращаться ко мне, как к сестре. То есть на 'ты'...
  
  ...Эрр Гериельт прибыл в замок перед самым обедом. Не один, а в сопровождении двух рослых мечников, в Истинном зрении выглядящих, как кусок коридора Гостевого крыла королевского дворца в Лайнте: жуткое количество разномастных амулетов на все случаи жизни, клубки неизвестных мне плетений на оружии, броне и щитах. И... ярко-зеленые пятна самых настоящих Сердец Силы, подпитывающих все это великолепие. Сравнив их снаряжение с самой обычной кольчугой и арбалетом Крегга, я вдруг почувствовала себя щенком, пытающимся атаковать бредущего мимо буйвола: эти воины наверняка смогли бы справиться не только с Молчуном, но и с доброй половиной оставшихся в замке солдат.
  'В том случае, если снимут с себя все, в чем есть хоть какое-нибудь плетение...' - мелькнуло в голове, как только я зацепилась взглядом за контуры печати Огненного Шторма и точки ее фокуса. - 'Или если эрру Гериельту удастся как-то лишить меня силы...'
  Впрочем, рассмотреть все то, что разумник накрутил на своих телохранителей, я не успела - сразу после того, как эрр Маалус представил мне своего друга, громилы одновременно развернулись и отправились в казарму. И я тут же переключилась на автора своего любимого трактата, пытаясь понять, чего мне ждать от его визита...
  Кстати, увидев меня Истинным взглядом, Мудрый ничуть не испугался. Наоборот: застыв в двух шагах от предложенного ему кресла, он уставился на меня взглядом, в котором тут же появилось легкое безумие. Или, как называл это состояние Облачко - 'интерес экспериментатора'. А вот я нервничала. И довольно сильно. Нет, при желании я всегда могла трансформировать висящий на груди разумника амулет Великой Защиты в печать Костра Силы, потом активировать свой, чтобы защититься от атак на остатках силы. А потом совершенно спокойно увешать его любым из десятка придуманных плетений. Только вот уверенности в том, что давший мне вассальную клятву эрр Маалус не примет сторону друга детства, у меня не было.
  Поэтому мне приходилось надеяться на единственный имеющийся в наличии не-магический аргумент. На арбалет в руках Молчуна, сидящего в правом ближнем ко мне углу кабинета. И достаточно далеко и от Облачка, и от Мудрого.
  Да, теоретически таких 'аргументов' могло бы быть несколько: в стене над моим креслом располагались аккуратные отверстия, за которыми можно было бы поставить восьмерых арбалетчиков. Только вот воинов, которым бы я настолько доверяла, у меня просто не было.
  Кстати, присутствие в кабинете Крегга почему-то здорово нервировало эрра Маалуса. Видимо, он считал, что расширять круг лиц, посвященных в мою тайну, было чревато непредсказуемыми последствиями. Однако на его мнение мне было наплевать - оставаться наедине с двумя очень сильными магами, да еще точно знающими, чем опасно существование Темной, было более чем рискованно...
  Как ни странно, безумно длинную паузу, во время которой мы с Гериельтом 'любовались' друг другом, прервал не кто иной, а мой сводный брат:
  - Эрр Гериельт, если я не ошибаюсь?
  - Не ошибаетесь... - не отрывая от меня внимательного взгляда, ответил маг.
  - Могу я попросить вас достать из рукавов вашей мантии оба метательных кинжала?
  - Не проблема... - ничуть не удивившись такой просьбе, произнес Мудрый, сдвинул к локтю правый рукав, двумя пальцами достал из наручных ножен метательный клинок и аккуратно положил его на пол. Потом проделал то же самое и с левым. - Достаточно далеко?
  - Да... Благодарю вас... - буркнул Крегг. И, выждав несколько мгновений, так же спокойно добавил: - Кстати, если вас это не очень затруднит, постарайтесь без особой нужды не закидывать руку за плечо. И не тянуться к правой щиколотке: мне бы не хотелось решить, что вы пытаетесь выхватить клинки, спрятанные между лопаток и в голенищах...
  Если бы не состояние холодного отрешения, в котором я пребывала, я бы, наверное, захихикала: в глазах мага появилось плохо скрываемое удивление:
  - Простите, молодой человек! А откуда вы знаете, что у меня между лопаток и в сапоге?
  - Вижу. Над входной дверью закреплено зеркало. Под нужным мне углом. Ну, а насчет ножа в сапоге - я просто догадался...
  - Оригинальное решение... - хмыкнул Мудрый. И жизнерадостно улыбнулся: - Баронесса, у вас - очень изобретательный и внимательный телохранитель. Или продуманная система охраны. Что не может не радовать... Впрочем, радоваться мелочам мы сможем и потом, поэтому, если вы не имеете ничего против, я бы перешел к вопросу, ради которого вы меня сюда вызвали...
  - Не против... - решив, что не мешает изобразить улыбку, я приподняла уголки губ.
  - Тогда я бы хотел оценить ваш реальный уровень. Вы бы не могли создать какое-нибудь плетение Жизни, скажем, печать Великого Восполнения, а потом как можно быстрее наполнить его силой?
  Я пожала плечами и выполнила его просьбу. Решив, что в любом случае ничего не теряю.
  - Мде... - крякнул разумник. И, повернувшись к Облачку, ехидно поинтересовался: - И это, по-твоему, первая категория? Ты что, ослеп? Или окончательно выжил из ума?
  Эрр Маалус пожал плечами и вопросительно посмотрел на меня.
  Я криво усмехнулась и отрицательно помотала головой.
  Сообразив, что значит мое покачивание, Гериельт грустно усмехнулся и пробормотал:
  - Ваша милость! Я вижу магистра магии Жизни второй раз в жизни. В первый раз моя встреча принесла мне только разочарование. Сегодня я надеюсь на лучшее. Так, о чем это я? Ах, да! Я хотел сказать, что приблизительно представляю, на что может быть способен Темный маг с вашим уровнем силы. Да, самый мощный стихийник по сравнению с вами - ребенок. Не по мощности, а по последствиям. И по логике, я должен сделать все, чтобы вас уничтожить. Но... я этого делать не буду. И знаете, почему?
  Я пожала плечами.
  - Я знаю эрра Маалуса почти всю жизнь. И уверен, что он бы не стал приносить вассальную клятву человеку, который не достоин его уважения. Отсюда следует, что опасаться вас не надо, ибо он способен разглядеть в человеке, которого знает с детства и ростки немотивированной агрессии, и стремление к абсолютной власти, и болезненное самолюбие напополам с обидой на весь мир. В общем, все то, что может привести к катастрофе. А если вспомнить, что мага Жизни делает Темным не вид лица на фоне полного резерва, а намерения и поступки, то получается, что вы - просто очень сильный жрец. То есть маг Жизни, несущий в мир добро. Поэтому я с удовольствием помогу вам восстановить поврежденную печать...
  - Что ж. Ваши выкладки предельно логичны... - сухо, по-книжному пробормотала я. И, вспомнив про его вопрос, заданный Облачку, добавила: - Первая категория у меня была вчера днем. А вечером мы слегка увеличили мой резерв. То, что вы сейчас видите - результат наших экспериментов...
  Маг непонимающе свел брови и забавно склонил голову к правому плечу:
  - Что значит, 'слегка увеличили'?
  - Раскачали... - хмыкнула я. - Я применила на себя печать Костра Силы, потом - использовала оборотное плетение. И так - несколько раз... Дальше рассказывать?
  Эрр Гериельт с трудом подобрал отвалившуюся челюсть и несколько раз отрицательно мотнул головой. Так ожесточенно, что я всерьез испугалась за сохранность его шейных позвонков:
  - Нет. Дальше - не надо. Суть процесса я понял. А вот услышать историю разрушения печати и что-нибудь о темпах развития ваших способностей, причем с привязкой к датам, мне было бы интересно...
  ...Естественно, о своих навыках работы с контурами и умением трансформировать плетения других школ магии в нужные мне печати я рассказывать не стала. Так же, как и о настоящей причине смерти Крысы. Поэтому рассказ получился довольно коротким: попала под откат Огненного Шторма, наложила на себя печати Восстановления и Жизни, а через какое-то время вдруг поняла, что становлюсь сильнее.
  Несмотря на обилие в рассказе всякого рода недоговоренностей и нестыковок, эрр Гериельт ничем не высказал своих сомнений. Видимо, решив, что рассчитывать на полную откровенность в первые минуты знакомства глупо. Поэтому, дослушав рассказ до конца, задумчиво пробормотал:
  - Что ж, я еще раз готов подтвердить свое желание помочь. Поэтому хотел бы осмотреть остатки той самой татуировки. Вы позволите, баронесса?
  Я посмотрела на Крегга. И вздрогнула: судя по цвету и форме плетений, мой брат сжимал в левой руке амулет Алого Безумия. То есть готовился к атаке ближнего боя. К той самой атаке, в которую, по нашей предварительной договоренности, он мог сорваться только в одном случае - если моей жизни гарантированно угрожала бы опасность!
  Оценивающе посмотрев на ожидающего моего решения разумника, я вдруг почувствовала себя дурой: эрр Гериельт был головы на полторы выше меня. Раза в два тяжелее. И, судя по пластике движений и толщине предплечий, не чурался работы с мечом. То есть, мое согласие подставить голову для осмотра в глазах Молчуна выглядело бы как попытка самоубийства!
  'Свернуть мне шею - дело одной секунды...' - мелькнула в голове паническая мысль. - 'Молчун не успеет даже пошевелиться. Даже под Алым Безумием. Значит... надо искать другой путь!'
  - Увы, я вынуждена вам отказать... - приняв решение, холодно ответила я. И мысленно усмехнулась: в глазах брата мелькнуло облегчение. - Я думаю, что логичнее будет сделать по-другому: татуировку перерисует эрр Маалус, а вы изучите его рисунок...
  Разумник пожал плечами, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. А через мгновение дверь в коридор тихонько скрипнула, и в кабинет заглянул слегка растерянный Шрам:
  - Ваша милость! Там... это... прибыли его светлость граф Дамир Летье, эрр Урмас Грач, две боевые четверки и двадцать Черных Соколов его Величества! Стоят у внешних ворот... Что с ними делать? Впускать?
  В голове мгновенно зазвучал голос Облачка: '...максимум через неделю сюда пришлют пару десятков разумников, столько же стихийников и сотни полторы-две увешанных амулетами солдат...'
  - Что им надо, Шрам? - к моему удивлению, в голосе эрра Маалуса не прозвучало и тени страха! Он говорил так спокойно, как будто в наш лен такие гости прибывали как минимум два раза в неделю.
  Сотник уткнулся взглядом в пол и хмуро процедил:
  - Граф Летье назначен Рукой его величества Азама Манорра в лене Орейн. Десять солдат и одна боевая четверка - это его свита. Этому отряду поручено оказывать помощь гарнизону замка в случае каких-либо посягательств на собственность короны . Остальные сопровождают эрра Урмаса Грача, которому приказано сопроводить ее милость баронессу Меллину в Лайнту...
  - Зачем? - вырвалось у меня.
  - Пункт сорок восьмой ленного договора между вашим дедом и родом Манорров, ваша милость! - скрипнул зубами Облачко. - Его величество решил выполнить свой долг верховного сюзерена и выдать вас замуж...
  
  
   Глава 28. Крегг Молчун.
  
  Эрр Гериельт оказался универсалом. То есть и воином, и магом. Причем очень высокого уровня. Для того чтобы это определить, мне хватило одного взгляда. Увидеть его телосложение, осанку, пластику движений. То, как он держит руки и ставит стопы. Поэтому на его дуроломов я даже не покосился: гость Мэл был воплощенным кошмаром для любого телохранителя без Дара. И то, что он, зайдя в кабинет, старался двигаться так, чтобы у меня не возникло и тени сомнения в его добрых намерениях, моего настроения не улучшило: воины-маги были чрезвычайно опасны. Как своей непредсказуемостью, так и умением работать с заклинаниями во время боя на мечах.
  Безусловно, универсалов, способных использовать и магию, и технику работы на мечах одинаково хорошо было крайне мало. Поэтому в теории мастер-мечник, закрытый от воздействия магии печатью Великой Защиты, мог успеть сбить концентрацию рубящемуся с ним магу. И отправить его во Тьму. Но это - в теории. А на практике все было по-другому: против универсала рекомендовалось работать боевой тройкой или четверкой. В составе которой рекомендовалось иметь жреца.
  Жрец в кабинете был. Пусть без боевого опыта, но чрезвычайно сильный. А вот с остальными членами 'боевой тройки' было гораздо хуже: я, сжимающий в руках арбалет и с ног до головы увешанный печатями Жизни, изображал мечника. А эрр Маалус, боевой маг с опытом... изображал непонятно кого. Ибо, по словам Мэл, мог поддержать как нас, так и своего друга детства...
  Поэтому вместо того, чтобы смотреть на эрра Маалуса, обязанного подать сигнал при любой попытке эрра Гериельта начать работу с плетениями, я был вынужден ждать сигнала от сестры. Реакция которой по определению не могла сравниться с отточенными до предела навыками того же Облачка. В общем, если отталкиваться от средней скорости плетения боевого заклинания магистром магии, то на активацию амулета Великой Защиты, прицеливание и выстрел у меня должно было остаться от силы два удара сердца. Два удара сердца и один болт. На двух магов, один из которых наверняка способен плести заклинания на ходу. Во время движения к моей сестре, баронессе Меллине Орейн...
  ...Короче говоря, в нюансы разговора между Меллиной, эрром Маалусом и эрром Гериельтом я не вникал. Стараясь не терять концентрации. И пребывая на самой грани начала движения. И поэтому среагировал не на фразу эрра Гериельта о его желании осмотреть остатки татуировки, а на нервное движение сестры:
  - ... поэтому хотел бы осмотреть остатки той самой татуировки. Вы позволите, баронесса?
  Мгновенно сообразив, что разумник собирается осматривать не что-нибудь, а голову Меллины, я тут же вцепился в амулет Алого Безумия. И, готовясь к выстрелу, задержал дыхание. Хотя совершенно точно понимал, что как только Гериельт окажется вплотную к баронессе, не дам за ее жизнь и гнутого медяка...
  Видимо, выражение моих глаз было достаточно красноречиво, так как Мэл, посмотрев на меня, задумалась. И даже сообразила, что, позволив приблизиться к себе эрру Гериельту, лишит меня всякой возможности ее защитить.
  - Увы, я вынуждена вам отказать. Я думаю, что логичнее будет сделать по-другому: татуировку перерисует эрр Маалус, а вы изучите его рисунок...
  Услышав эти слова, я еле удержался от вздоха облегчения... и снова приготовился к действию: в этот момент еле слышно скрипнула входная дверь...
  Несмотря на то, что несколько ударов сердца все внимание Меллины и эрра Маалуса оказалось прикованным тому, кто появился из-за портьеры, эрр Гериельт даже не пошевелился. Сидя в кресле со скрещенными на груди руками, он словно демонстрировал мне свое нежелание использовать первое правило убийцы - атаковать тогда, когда внимание телохранителей переключается на что-то постороннее.
  Однако такое показное равнодушие меня совсем не успокоило. Мало ли что у него было на уме...
  Тем временем в кабинете раздался голос Шрама:
  - Ваша милость! Там... это...
  Первая же мысль, мелькнувшая у меня в голове, была о том, что в Орейн привезли тело барона Лагара. Представив себе изрубленное тело сводного брата, я сжал зубы, сглотнул подступивший к горлу комок... и похолодел: все было гораздо хуже! Стоящий перед замком отряд как две капли воды походил на тот, который, по рассказам Меллины, должен был послать король для уничтожения Темного мага!
  Однако обдумать возможности гарнизона замка удержать стены против такого мощного отряда я не успел: сотник уже отвечал на вопрос эрра Маалуса:
  - Граф Летье назначен Рукой его величества Азама Манорра в лене Орейн. Десять солдат и одна боевая четверка - это его свита. Этому отряду поручено оказывать помощь гарнизону замка в случае каких-либо посягательств на собственность короны. Остальные сопровождают эрра Урмаса Грача, которому приказано сопроводить ее милость баронессу Меллину в Лайнту...
  - Зачем? - растерянно воскликнула Мэл.
  - Пункт сорок восьмой ленного договора между вашим дедом и родом Манорров, ваша милость! Его величество решил выполнить свой долг верховного сюзерена и выдать вас замуж...
  Сестра заскрипела зубами так, что меня аж передернуло:
  - Замуж? А ничего, что мой брат еще не обмыт и не похоронен? Ничего, что я в трауре по отцу? Ничего, что на мне долг крови? Гони их в шею, Шрам: такого оскорбления я не прощу даже королю!
  - Ваша милость! Вы... торопитесь... - подняв перед собой ладони, негромко пробормотал эрр Маалус. И, повернувшись к сотнику, рявкнул: - Выйди за дверь! Ее милость будет думать...
  Дождавшись, пока Шрам покинет кабинет и плотно затворит за собой дверь, Облачко подергал себя за бороду и уверенно произнес:
  - Его величество Азам Манорр никогда не опускался до того, чтобы унижать или оскорблять своих вассалов. Соответственно, я практически уверен в том, что в его послании к вам содержится просьба прибыть в Лайнту ПОСЛЕ погребения барона Лагара. И эта просьба - не более чем забота о вашей репутации. По сути, его величество прав: раз у вас не осталось близких родственников мужского пола, значит, вся ответственность за вашу честь ложится на него. Соответственно, он ОБЯЗАН выдать вас замуж. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что бал, на котором его величество планирует подобрать вам мужа, состоится весной или летом - в вопросах, связанных с трауром по близким родственникам, Азам Манорр щепетилен как никто другой.
  - Облачко прав, баронесса! - кивнул эрр Гериельт. - Король Азам Истовый всегда следовал духу, а не букве закона. Поэтому искать в его действиях признаки неуважения к вам, вашему покойному отцу или непогребенному брату несколько преждевременно. Не торопитесь делать выводы. Для начала прочитайте его послание...
  - Угу... - мрачно вздохнул эрр Маалус. - Только вот сделать это, не впустив в замок Руку короля, у вас не получится: такой поступок будет воспринят, как оскорбление Короны. А впускать их - значит, подписать себе смертный приговор...
  - Точно... - кивнул эрр Гериельт. - Его светлость Дамир Летье - стихийник третьей категории. Эрр Урмас Грач - магистр-ритуалист. И тот, и другой - боевые маги. То есть обладают кое-какими специфическими привычками. В частности, с той или иной периодичностью осматривают окружающих Истинным зрением. Ну, а маги из прибывших с ними боевых четверок делают это практически постоянно. Соответственно...
  - Соответственно, получается, что я должна принять какое-то решение немедленно... - в унисон ему негромко сказала сестра. И тут же преобразилась. Превратившись в бесстрастную статую, от которой тут же ощутимо повеяло холодом. А потом легонько дернула за витой шнур над правым плечом.
  Через мгновение в дверном проеме показалось лицо сотника:
  - Да, ваша милость?
  - Встретить гостей с подобающим их рангу уважением. Естественно, с поправкой на траур. Графа Летье и эрра Урмаса поселить в Северном крыле. Их воинам выделить места в казарме. Сообщить гостям, что я скорблю об отце и брате. Однако выйду к ним... как только буду в состоянии... Да, чуть не забыла: скажи Жаку, чтобы он от них не отходил. Пусть позаботится об обеде, купании... ну, и о всяких там мелочах... И... постарайтесь поменьше болтать...
  - Понял, ваша милость. Сделаю все, как вы сказали... - кивнул сотник, и тут же исчез.
  - С этим разобрались. Значит, пара часов у нас есть... - бесстрастно произнесла Мэл, и угрюмо уставилась на разумника: - Эрр Гериельт! У вас есть сюзерен?
  - Нет, баронесса, нету... Я - ученый. И единственное, что меня действительно интересует - это Знание. Поэтому я, скажем так, сделал все, чтобы не быть связанным клятвами верности...
  - Не поняла? - сестра хмуро сдвинула брови и вопросительно посмотрела на эрра Маалуса.
  - Об этом лучше спрашивать у меня. Облачко все равно промолчит. Не его тайна... - усмехнулся разумник. - В общем, официально меня не существует. Эрр Гериельт Мудрый погиб восемь лет назад в битве при Утлейре. О том, что я жив, до недавнего времени знали только эрр Маалус и еще один человек...
  - А сейчас - половина замка Орейн?
  - Нет, что вы, баронесса! Только они, вы и ваш телохранитель. А ваши воины и челядь уже не помнят о моем существовании. Для них я - гость. Без имени, без образа, без ассоциаций... Можете не сомневаться, ваша милость - обо мне забыл даже воин, только что покинувший эту комнату. Удобно быть разумником, знаете ли...
  - Что ж, здорово. Тогда скажите мне, что побудило вас прибыть в Орейн?
  - Просьба человека, которому я обязан жизнью... - пожал плечами маг. А потом, подумав, добавил: - Ну, и если быть совсем откровенным, то еще и любопытство: я же сказал, что я - ученый!
  Мэл задумчиво посмотрела на Облачко, а потом вдруг царапнула ногтями подлокотник своего кресла:
  - Что ж. Достаточно веские причины. Тогда... я вам кое-что покажу. Думаю, это вас и заинтересует, и заставит задуматься... Посмотрите на амулет, который держит в руках мой телохранитель. Что вы можете о нем сказать?
  - Алое Безумие. Стандартное плетение. Заполнено... вами, баронесса... - тут же отозвался разумник. - В нем слишком много силы Жизни.
  - А что вы скажете теперь?
  Увидев, как меняется выражение лица эрра Гериельта, я сглотнул подступивший к горлу комок. И, вместо того, чтобы разжать пальцы, заставил себя перевернуть руку ладонью вверх. А потом продемонстрировал магу пыль, оставшуюся от основы.
  В то же мгновение разумник изменился в лице. Уставившись на Мэл взглядом, полным какого-то детского восторга, он облизнул пересохшие губы и с надеждой в голосе спросил:
  - А вы можете трансформировать еще какое-нибудь плетение?
  Моя сестрица утвердительно кивнула. И снова посмотрела на мою грудь.
  - Ха! Это же точка фокуса Ледяного Копья! А теперь - Снежной Бури! С ума сойти - Облака Льда!!! - пожирая взглядом связку моих амулетов, бормотал маг. И, видимо дождавшись завершения демонстрации возможностей Меллины, расстроено затих. А через мгновение подпрыгнул на месте: - То есть вы хотите сказать, что существует некая возможность трансформации плетений...
  В глазах моей сестры мелькнули искорки смеха.
  Эрр Гериельт поперхнулся, затравленно посмотрел на Облачко, и увидев на его лице улыбку, взвыл:
  - Но это же перечеркивает все мои представления о боевой и защитой магии!
  - А что, вы считаете ваши представления незыблемыми? - сестра склонила голову к плечу и улыбнулась.
  Разумник в сердцах врезал правым кулаком по подлокотнику кресла и раздраженно пробормотал: - Если мы восстановим разрушенную печать, то вы, баронесса, лишитесь возможности экспериментировать. Соответственно, я никогда не узнаю реальных законов взаимодействия сил, не пойму принципов трансформации плетений разных школ и всю жизнь буду чувствовать себя курицей, единожды почувствовавшей прелесть настоящего полета...
  - Это вас так сильно расстраивает? - поинтересовалась Меллина.
  - За такое знание я готов продаться в рабство... - совершенно серьезно ответил ей разумник. - То, что вы показали - самое настоящее чудо! Да нет, что я такого говорю? Это не чудо, а часть того самого Целого, понять которое я мечтаю с момента, как осознал себя Одаренным...
  - В рабство? - непонятно чему усмехнулась сестра. Потом покосилась на входную дверь и добавила: - Мда... Звучит заманчиво. Однако там, внизу - шесть магов, считающих, что у Темных нет права на жизнь. Поэтому выйти из кабинета я должна только жрецом вне категорий. Так что давайте займемся МОЕЙ печатью, господа ученые! Время не ждет...
  
  
   Глава 29. Король Карес Зейн.
  
  ...Скользящий шаг назад-влево. Вес на левую ногу. Правая - еле касается крыши... Предплечье правой руки отводит наружу воображаемый удар... Мгновение неподвижности в стойке кота... И тело взрывается серией ударов: правая нога втыкается в подреберье, наголенник левой пробивает бедро опорной ноги... Рывок захваченной руки на себя - и правый налокотник устремляется к воображаемому шлему... Перехват за затылок - и граненый шип правого наколенника пробивает живот потерявшего равновесие врага... Толчок двумя руками, вращение вперед-влево... Можно остановиться... В полной боевой готовности. Лицом к поверженному врагу...
  - Что скажешь теперь? - после небольшой паузы спросил король. И тут же вздохнул: на губах его телохранителя появилась привычная гримаса недовольства.
  - Посмотрите под ноги, ваше величество. Видите тень?
  - Ага...
  - О чем это говорит?
  - Солнце. Вышло из-за туч. То есть я не учел его положения относительно себя и противника. Но ведь в реальном бою я сумею ослепить его и без помощи солнца! Вспышка Шара Огня за моей спиной - и он какое-то время сможет видеть только белые пятна...
  - Сумеете. Однако дело не в этом. Во-первых, раз вы не уловили момент, когда солнце вышло из-за туч, значит, дали противнику возможность поставить вас к нему лицом. Во-вторых, вы слишком надеетесь на новый прием с Шаром Огня. Не забывайте, что большинству хороших бойцов не обязательно вас видеть. Вдумайтесь в рисунок этого боя: после первого же движения противника вы хватаете его за руку. Все! Этого вполне достаточно, чтобы почувствовать вашу будущую контратаку...
  - Тогда какой смысл ставить его против солнца или слепить?
  - В бою не бывает мелочей, сир! Любая ошибка - и один из противников уходит в Сияние. Ваша задача - выжить. Поэтому вы должны использовать любую возможность победить. Подернутая ледком лужа или валяющийся на натертом полу шелковый платок, свет солнца или отблеск пожарищ в разбитом зеркале, торчащий из забора гвоздь или острый камень, вывороченный из земли, убивают ничуть не хуже, чем магия или острый клинок. Вы пытаетесь стать Универсалом? Тогда на какое-то время забудьте про печати и учитесь видеть! И еще - чем неожиданнее ваша атака - тем больше шансов, что она пройдет. Поэтому привыкайте искать нестандартные решения. И у вас все получится...
  Монарх задумчиво посмотрел на мечника и вздохнул:
  - Я стараюсь, Лард! Только у меня пока не получается. Слишком много чего приходится контролировать...
  - Первые шаги вы уже сделали, сир. Просто эта наука дается очень медленно. Вдумайтесь - еще месяц назад вам и в голову бы не пришло вывешивать Огненный Шар ЗА своей спиной... - улыбнулся воин. - А сейчас вы делаете это, не задумываясь...
  - Ну, так это же логично! - воскликнул король. - Какой смысл всаживать Шар в мечника, если в самом начале боя он закрывается печатью Великой Защиты?
  - Никакого...
  Телохранитель вытащил из кармана горсть зерен пшеницы и продемонстрировал их монарху. А потом ехидно усмехнулся: - Как, по-вашему, сир, есть ли смысл бросать их под ноги противнику?
   - Нету... Мягкие... Были бы на их месте железные шарики... - начал, было, Карес Зейн. Потом замолчал... и расхохотался: - Я понял! Зерно ведь можно заморозить!
   - Можно... И даже нужно... - кивнул Лард. - Рад, что вы поняли. А теперь, когда вы слегка отдохнули, давайте повторим ту же связку, но уже с применением магии...
   ...Закончив тренировку, монарх обтер торс влажным полотенцем, натянул на себя чистую нижнюю рубаху, и, подойдя к парапету, задумчиво уставился на крыши домов Верхнего города, залитые светом заходящего солнца. Настроение сразу начало падать - огромная красно-коричневая клякса, в которую сливалась свежеуложенная черепица на домах, окружающих Торговую площадь, выглядела как пятно крови. И напоминала о недавнем пожаре. Вернее, о поджоге. И о семидесяти с лишним жизнях, унесенных разбушевавшейся стихией.
   Нет, уйти поджигателям не удалось: головы обоих шаманов и трех из восьми воинов их сопровождения уже неделю как украшали Лобную площадь. Но особой радости это не доставляло: степнякам удалось пробраться в Вюртц незамеченными. А значит, в системе охраны столицы существовали какие-то бреши...
   Не все ладно было и с уровнем подготовки магов тайного приказа - при захвате степняков погибло два стихийника, разумник, ритуалист и жрец! Пять жизней против двух! С ума сойти!!! А ведь этого можно было избежать. Достаточно было провести с тихарями и приданными им стражниками несколько занятий по тактике боя в городских условиях. Приблизительно таких же, какие устраивал королю Лард. И все - степняков бы зарубили в считанные мгновения. Только вот заниматься с ними было некому: большинство действительно сильных магов не вылезали из степи. Мотались по ней вместе с армией, пытаясь не дать объединиться почувствовавшим свою силу племенам. Поэтому, вместо того, чтобы использовать эффект неожиданности, покойные эрры Вигги Оселок, Деммс Картавый и Олин Исповедник вдруг решили проявить 'благородство'. Захотели честного боя! В городе! Среди толпы постояльцев трактира... Ну, и получили. Честный бой. На свою голову. А так же на головы своих коллег, стражников, ни в чем не повинных горожан и гостей столицы. Результат такого 'благородства' - выгоревшая слобода, куча трупов и жуткий некомплект боевых магов в тайном приказе...
   Монарх привычно перевел взгляд чуть правее, вгляделся в темно-серые стены замка Шетцен, нависающие над Глиняной слободой и скривился, как от зубной боли: там, в родовом гнезде казненного два года назад Глиша Клятвопреступника могла бы располагаться Академия!
   Академия! Десятки опытнейших магов. Стихийников, иллюзионистов и ритуалистов, прошедших лед и пламя. А еще - известность, способная привлечь в нее Одаренных со всего континента. И методика преподавания. Знания, позволяющие в сравнительно короткие сроки превратить имеющих Дар недоумков в смертельно опасное оружие.
   Могла. Но не располагалась - мейн Лоуд, один из известнейших стихийников континента, в четвертый раз отказался переезжать в Вюртц. И прозвучавшее в его ответном письме искреннее сожаление сути дела не изменило - Карес Зейн должен был надеяться только на самого себя. И на Столичную школу Высшего Магического Мастерства...
   Кинув взгляд еще правее, король раздраженно поморщился: надеяться на выпускников заведения, прославившегося на весь континент претенциозностью своего названия и исключительно высоким самомнением ее создателя, было глупо. Гораздо умнее было перекупать выпускников Элинварской Академии за безумные деньги. И пытаться в пятый раз уговорить Молнию...
   ...Нет, в принципе, основатель Школы, мейн Шавкат Снежный, был очень неплохим бойцом. И не раз доказывал свое мастерство в рядах армии Гледорра. Только вот преподавать у него получалось из рук вон плохо. Трудно сказать, почему. Но факт оставался фактом - выпускников его Школы в армии презрительно называли Снежинками. Видимо потому, что эти самые Снежинки начинали учиться только в степи. В реальных боях. Глядя, как работают элинварцы. Или таяли, как лед на полуденном солнце. Так, как это сделал эрр Вигги Оселок, эрр Деммс Картавый и эрр Олин Исповедник...
   - Тьма! Как мне нужна эта Академия!!! - негромко пробормотал монарх. И услышал голос стоящего за спиной телохранителя:
   - Я же говорил, сир! Ищите нестандартные решения...
  
  
   Глава 30. Эрр Урмас Грач.
  
   Стир Валун огромен, как гора. Его голова почти касается притолоки, а могучие плечи, все в буграх чудовищных мышц, перекрывают дверной проем. В полутьме кузницы он кажется ожившим кошмаром: черные провалы глазниц, глубокие морщины на лбу, широченные, вздувающиеся при каждом вдохе ноздри. Узкая щель рта, напоминающая рубец от удара меча. Черная, в подпалинах, борода, сгустком изначальной Тьмы лежащая на его широченной груди. Мощные ручищи, покрытые черным волосом от кончиков толстых, узловатых пальцев и до самых плеч. Кожаный фартук, закрывающий его тело от шеи и почти до колен, и тошнотворно воняющий чем-то кислым. Ножищи в грубых, изуродованных огнем сапожищах. И шрамы, шрамы, шрамы. На лбу, правой щеке, обеих предплечьях, на левом бедре, часть которого видна из-за края фартука...
   'Поймал ведь, чудовище...' - мысленно шепчет Урмас. И на всякий случай делает шаг назад.
   - Ну, что, Грач, попался? - довольно ухмыляется кузнец. Потом слегка наклоняется вперед, разводит руки в разные стороны и делает шаг вперед: - Теперь мне не придется бегать за дровами...
   Мысль о том, что он вот-вот окажется там, среди пылающих жарким огнем поленьев, оказывается такой страшной, что на лбу Урмаса выступают капельки пота. А ноги сами по себе делают шаг назад.
   - Ну, и куда ты пятишься? - черная щель рта искривляется в жуткой гримасе, а в бездонной глубине глазниц вдруг вспыхивают два жутких колдовских огня.
   Острая вспышка в нижней губе, и мальчишка вдруг понимает, что только что прокусил себе губу...
   Больно... А еще солоно и страшно: говорят, что запах крови пьянит сильнее, чем самое крепкое вино... Значит Стир вот-вот впадет в состояние безумия... В то самое, за которое его некогда вышибли из Черных Соколов!!!
   - Стой! Все равно не убежишь... - Валун наклоняется еще ниже, почти дотягивается грязными пальцами до щегольского новенького котарди Урмаса, и в этот момент мальчишка, съежившись, срывается с места и проскальзывает в узенькую щель между бедром кузнеца и дверным косяком.
   - Стой! - орет Стир. - Грач! Грач!! Грач!!!
   - Грач! Да проснись же, наконец! - голос кузнеца вдруг меняет тембр, а прямо перед бегущим со всех ног Урмасом вдруг возникает белое от бешенства лицо графа Летье...
   - Это был сон? - ошалело спросил маг. И схватился руками за гудящую, как колокол, голову.
   - Сон! Великий Сон!! Руна Великого Сна!!!
  К концу третьего предложения граф практически орал: - Посмотри в окно! Уже полдень!!!
  - И что? - с трудом оторвав раскалывающуюся голову от кровати, поинтересовался Грач.
  - А то, что баронессы Орейн в замке уже нет!!!
  - Как это нет? Куда она могла подеваться? - уставившись на беснующуюся Руку короля, удивленно спросил ритуалист.
  - Куда? Уехала в Лайнту!! На, читай!!! - зарычал граф Дамир и швырнул эрру Урмасу скомканный обрывок пергамента...
  'Ваше сиятельство! Его Величество высочайше повелеть соизволил мне, баронессе Меллине Орейн, по окончанию траура по невинно убиенным отцу и брату отправиться в Лайнту, дабы мое пребывание в родовом замке в полном одиночестве не дало повода досужим сплетникам подвергать сомнениям мою честь. Засим имею честь уведомить ваше сиятельство о принятом мною решении выполнить повеление его Августейшего Величества, и отправиться в столицу сразу же после погребения тела моего брата в родовой усыпальнице замка Орейн. Покорнейше прошу принять уверения в моем глубочайшем уважении, искренне ваша баронесса Меллина Орейн...'
  Наскоро пробежав глазами письмо, Грач непонимающе уставился на графа:
  - Ну, и что тут не так? Тело барона Лагара Орейна привезли за час до полуночи. Значит, куда бы ни уехала баронесса, она обязательно вернется. Еще до церемонии его погребения...
  - Церемонию его погребения УЖЕ ПРОВЕЛИ! Сегодня на рассвете! Поэтому баронесса Орейн уже в пути...
   - Как это в пути? А я и мои воины? - спрыгнув с кровати, воскликнул эрр Урмас.
   - А ты и твои воины спокойно спали! Вспомни, ты вчера сказал ей хотя бы полслова по поводу того, что обязан ее сопроводить?
   - Н-нет... Она была на грани обморока... - натягивая на себя мантию, пробормотал Грач.
   - Обморока? Ну да, конечно! А руну Великого Сна на нас, конечно же, наложили только для того, чтобы мы не помешали ей выспаться...
  
   ...Выехать из замка удалось только через час: сначала искали Листочка, любимую кобылу Грача, невесть куда пропавшую из конюшни. А когда нашли, вынуждены были ждать, пока крайне флегматичный кузнец забьет в ее копыта аж семь ухналей , потерянных невесть где. Потом одна из телег обоза зацепилась передним колесом за створку внутренних ворот, и лишилась правой оглобли, а возница, сбитый с облучка мощным ударом раздосадованного задержкой Шетта Черного Пса, ударился головой о стену захаба и потерял сознание. В общем, к моменту, когда отряд, наконец, выехал из ворот замка, Грач пребывал в омерзительнейшем настроении. И сразу же поднял кобылку в галоп. Чтобы... через пару перестрелов рвануть на себя поводья: на дороге не было ни одного следа колес! То есть баронесса Орейн отправилась в Лайнту верхом!
   Оглянувшись на догоняющий его отряд, маг заскрипел зубами: три телеги обоза и маги из боевой четверки не могли двигаться в темпе волчьей поступи Черных Соколов. А значит, шансов догнать баронессу за световой день у них не было...
   Сотник Шетт был того же мнения. Подбежав к эрру Урмасу, он остановился и тут же ткнул пальцем в следы копыт:
   - Если верить начальнику замковой стражи, то баронессу сопровождает два мага и три воина. А тут - следы двенадцати лошадей. Значит, идут одвуконь . Скорость их передвижения представляешь?
   Грач кивнул:
   - Обоз оставляем... Берите с телег все необходимое и... вперед...
   Потом перевел взгляд на лидера боевой четверки и поинтересовался:
   - Слышал?
   - Да, эрр!
   - Вы возвращайтесь в замок, берете по две лошади и за нами. Не забудьте заводного коня и для меня... Стой! Это еще не все! Подойдешь к графу Дамиру и попросишь у него пару почтовиков с королевской голубятни. Так, на всякий случай...
  
  
   Глава 31. Баронесса Меллина Орейн.
  
  Если наложить на свою многострадальную голову слабенькую оборотную печать Восстановления, то вместо того, чтобы заживать, ранки от игл начнут покрываться мелкими язвочками. Если добавить туда же оборотную печать Бесчувствия, то ощущение зуда в медленно разлагающейся коже становится таким острым, что приходится кусать губы, чтобы не сорваться на крик. А если сконцентрироваться на этих ощущениях так же сильно, как на образе горящей свечи , то получится не думать. Вообще. Правда, недолго, от силы минут двадцать-двадцать пять. Ибо потом в плетениях заканчивается сила, и их приходится напитывать заново. При этом усиленно отгоняя от себя воспоминания. О чем? О письме его величества, в котором он выразил мне искреннее соболезнование в связи с трагической гибелью отца и брата, и настоятельно рекомендовал как можно быстрее отправиться в столицу. О сальных взглядах его сиятельства графа Летье, от которого у меня перехватывало дыхание и появлялось жуткое желание поэкспериментировать с его амулетами. О процедуре обмывания брата, во время которой я дважды еле удержалась на грани безумия. О чрезвычайно короткой церемонии его погребения, давшейся мне тяжелее, чем погребение отца.
  Воспоминаний много. И каждое рвет душу так, что темнеет в глазах, а откуда-то из глубин моего сознания появляется желание убивать. Поэтому время, требующееся для заполнения и активации оборотных печатей, я стараюсь проводить в экспериментах. Испытывая на себе плетения, которые мне бы хотелось попробовать на убийцах отца и брата.
  Опасно? Навряд ли: с той скоростью восполнения, которая у меня сейчас, убить себя сразу я не смогу. А вот досконально ощутить все нюансы вызванных пленениями изменений - запросто. Поэтому, не успев оклематься от зуда, я сплетаю какую-нибудь слабенькую, еле видимую в Истинном зрении печать, и накладываю ее на себя. А потом концентрируюсь на новых ощущениях.
  Мда. Новых, да не очень. Ведь каждая из придуманных мною печатей преследует одну и ту же цель - максимально быстро отправить противника во Тьму. Поэтому ощущения мало чем отличается друг от друга. Например, при активации оборотной печати Чужой Крови, когда тело начинает отдавать Жизнь, сначала замедляется пульс, замерзают стопы, пальцы рук и почему-то кончик носа. Потом темнеет в глазах, появляется головокружение, боль в груди и начинает крутить мышцы. Последнее - так сильно, что удерживаться в седле становится чрезвычайно сложно. Еще через мгновение перехватывает дыхание, и для того, чтобы наполнить легкие воздухом, приходится прикладывать нечеловеческое усилие...
  А при активации оборотной печати Гармонизации для канала сердца ощущения появляются в другой последовательности. Особенно, если использовать руну Ускорения для канала Селезенки и руну Замедления для канала тонкой кишки. Сначала учащается сердцебиения, появляется тошнота и боль в предплечье. Потом - чувство страха, острая боль в подмышечной области и в левой половине груди, озноб и кровотечение из носа. Одновременно повышается температура тела и начинается усиленное потоотделение. Если увеличить количество силы, влитой в печать, то нарушается кровообращение в голове и появляется состояние, пограничное с потерей сознания. В общем, и там, и там приходится вовремя останавливаться, расплетать печати и возвращаться к Боли, ставшей почти привычной. К той, которую я вызываю оборотной печатью Бесчувствия...
  А еще эта Боль в клочья рвет Время. Иногда оно тянется, как еловая смола, а иногда летит, как болт, выпущенный из арбалета. И из-за этого дорога от замка Орейн к замку Брешт превращается в череду почти не связанных друг с другом картинок, запахов и звуков. Мелькание копыт заводной кобылки Молчуна и шелест развевающейся мантии эрра Маалуса. Мычание перегородившего дорогу стада и хруст сучьев под копытами. Невесть откуда взявшиеся ветви деревьев, цепляющиеся за мои сапоги, стремена и переметные сумы, и запах свежескошенной травы.
  Поэтому, увидев перед собой высоченные стены родового гнезда баронов Брешт, я не сразу понимаю, что это такое. И даже удивляюсь издалека. Так, как будто смотрю не на герсу, перегораживающую въезд в захаб, а на ее изображение. Впрочем, отрешиться от созерцания 'изображения' мне не удается - на мое плечо ложится тяжеленная ручища Крегга, а потом раздается его встревоженный шепот:
  - Мэл! Ты как, в порядке?
  - В порядке... - киваю я, и снова вываливаюсь из течения Времени...
  
  ...Барон Раздан хмурит кустистые брови, жует собственный ус и молчит. В его взгляде такое дикое смешение чувств, что мне в какой-то момент вдруг становится смешно. Одно предложение, невеликая просьба, высказанная со всем полагающимся пиететом, вгоняет его в состояние ступора. Понятия не имею, что творится в его голове, но на лице мелькают тени не слишком подходящих друг к другу эмоций. Жалость и уважение, недоумение и ненависть, грусть и безумная злоба. Впрочем, почему бы и нет? Моя просьба должна звучать для него странно. И где-то даже обижать. Поэтому я не улыбаюсь. Между мною и моими чувствами стена изо льда бесстрастности. И все та же Боль. Я холодно смотрю в глаза барону и жду ответа... Долго... Почти целую вечность...
  Первой фразы хозяина замка Брешт почти не слышно: он словно говорит сам с собой, не заботясь о том, чтобы я разобрала его бормотание. Но потом в голосе начинает звучать металл, а в глазах медленно разгорается пламя бешенства:
  - Да, я понимаю, что в вашем роду больше нет ни одного мужчины. И что Долг Крови, кроме вас, отдавать некому. Я, скрепя сердце, могу согласиться даже с тем, что месть - важнее традиций. И что вы имеете полное право отправиться в Пограничье не после поминок по своему брату, а вместо них. Но я не могу понять другого - почему вы, дочь человека, который был мне ближе, чем родной брат, отказываетесь от моей помощи? У меня достаточно магов и солдат; я прошел не одну войну; в конце концов, я имею право разделить с вами этот самый Долг!!!
  Я грустно улыбаюсь и негромко говорю:
  - Барон! Вы неправы. Я приехала к вам именно за помощью. К вам, а не к кому-нибудь другому. Мне не нужны маги и солдаты. Для того чтобы я смогла отомстить, мне требуется только это. Почему вы не хотите считать все вышеперечисленное помощью?
  Раздан изо всех сил сжимает пальцы на рукояти меча и кривит губы в злой усмешке:
  - Баронесса! Вы что, ищете смерти? Для того чтобы найти и уничтожить убийц вашего отца и брата, недостаточно взять на себя Долг Крови, повесить на пояс меч и выехать из родового замка... Простите за грубый вопрос, но что вы вообще знаете о войне?
  Я не обижаюсь и не злюсь. Просто пожимаю плечами, набираю в грудь воздуха и говорю:
  - Ничего. Я всецело полагаюсь на опыт тех, кто стоит за моей спиной. Поэтому стараюсь следовать их советам максимально точно. Ибо прекрасно понимаю, что любая моя ошибка может отправить во Тьму и близких мне людей, и преданных мне или им вассалов...
  Барон переводит взгляд на Облачко и негромко рычит:
  - Но ты-то хоть понимаешь, что мотаться по дорогам Пограничья вшестером - это самоубийство? Скажи, неужели ты искренне веришь, что без хороших стихийников, жрецов и лучников вам удастся справиться с отборными отрядами Матеуса Коротышки?
  Эрр Маалус дергает себя за бороду и без тени улыбки произносит:
  - Ваша милость, я почти уверен, что нам это удастся. Если, конечно, мы сможем найти нужное нам количество телег, возниц и муки...
  Барон опять закусывает ус, потом вцепляется в ворот щегольского синего котарди, с хрустом оттягивает его вниз и диким взглядом оглядывает стоящих за моей спиной Гериельта, Молчуна и обоих мечников. На его шее, передавленной воротом, тут же вздуваются жилы. А на покрасневшем лице выступают капельки пота. Несколько мгновений ожидания - и барон разжимает белые от напряжения пальцы, потом разглаживает ворот, приглаживает короткие седые волосы, и, зачем-то изобразив галантный поклон, произносит:
  - Баронесса! Ваши телеги будут стоять во дворе моего замка завтра на рассвете. А пока могу я попросить вас разделить со мной ужин?
  
  
   Глава 32. Эрр Эйд Обух.
  
  Здесь, в предгорьях, миром правила поздняя осень. С крон низеньких, невесть как удерживающихся на горных склонах деревьев облетала последняя листва. Порывистый, уже по-зимнему злой ветер, завывающий в расщелинах скал, подхватывал срывающиеся с изломанных ветвей красно-коричневые пятнышки листьев, и, протащив их по промерзшей земле к краю пропасти, сбрасывал в море белоснежных облаков.
  Отсюда, с вершины перевала, облака, устилающие долину, казались чистыми, как свежевыстиранное белье. А еще мягкими и теплыми, как лежащее на печи пуховое одеяло. Только вот кутаться в это 'одеяло' не было никакого желания: воспоминания о проливном дожде, льющем в предгорьях, до сих пор заставляли эрра Эйда ежиться. А порывы ветра, пробирающие до костей - доставать из переметной сумы Урагана очередной амулет с руной Истинного Тепла, и, повесив его на грудь, крошить пальцами тонкую деревянную основу.
  А вот воинам приданного ему десятка греться было нечем. В стандартную летнюю экипировку мечника эти амулеты не входили. Поэтому единственное, что им оставалось - это зябко кутаться в мокрые плащи и вполголоса клясть горы, ветер и моросящий в долине дождь. А еще - обледеневшую дорогу, не позволяющую перейти на бег, буйный нрав Ледышки, то и дело окатывающий их ледяными брызгами, и жителей деревни Белого Камня, решивших выбрать для жизни такую жуткую глухомань.
  Из всего вышеперечисленного Обуха больше всего злила дорога. Судя по количеству валяющихся на ней валунов, приближающаяся зима уже начала демонстрировать свою силу. И по ночам ее холодное дыхание вымораживало монолитные стены, раскалывая их так же легко, как тяжеленный топор дровосека - пересушенное березовое полено. А еще отдельные участки проезжей части оказались покрыты сплошным льдом, и преодолевать их приходилось чуть ли не на карачках. Поэтому с высоченного перевала маг спускался на своих двоих. Ведя коня в поводу. Мечтая о теплой избе, кружке горячего мясного бульона, горячей деревенской бабе под боком, и... проклиная свой Дар, не способный напитать силой даже самую завалящую руну школы Огня...
  ...Когда дорога нырнула в облака, Обух принялся проклинать еще и Орден Создателя, вздумавший контролировать рождаемость Одаренных по всему королевству, своего непосредственного начальника, эрра Дешана Удавку, решившего, что эрр Эйд - достаточно хороший разумник, чтобы служить в патруле. И свое счастье, благодаря которому ему выпала 'удача' проверять северную часть графства Батчер, и, в частности, деревню Белого Камня. В которой тоже шел дождь! Причем не проливной, как в предгорьях, а мелкий и моросящий. Умудряющийся висеть в воздухе почти неподвижно и пропитывать даже хорошо просмоленную ткань.
  Мгновенно промокнув до нижней рубахи, маг решил, что греться лучше на бегу, и раздраженно сорвав с себя плащ, затолкал его в переметную суму.
  Получасовая пробежка сквозь морось показалась Обуху бесконечной. Он промок так, что моментами ощущал себя рыбой. А еще дважды подвернул ногу, расцарапал голень и здорово ушиб колено. Поэтому, увидев, как сквозь мутно-серое марево тумана протаивает околица деревни Белого Камня, он перешел на шаг, и, объяснив одному из солдат, где находится развалюха Ярены, приказал немедленно привести ее к дому старосты...
  ...Сидеть у очага, вытянув ладони к огню, и смотреть, как на поленьях пляшут язычки пламени, было неимоверно приятно. А еще приятнее - чувствовать прикосновения теплых ладошек Кейши, старшей дочери деревенского старосты. Тоненькие, но довольно сильные пальчики девушки разминали закаменевшие мышцы плеч так нежно, что Обух на некоторое время забыл о цели своего визита. И, закрыв глаза, целиком погрузился в свои ощущения. А когда к его спине вдруг 'ненароком' прикоснулась девичья грудь, маг вдруг ощутил дикое желание развернуться на месте, сорвать с крестьянки тот выбеленный кусок тряпки, который она считает платьем, и, завалив на широченный стол...
  - Добрый вечер, эрр! - голос знахарки, раздавшийся откуда-то из сеней, заставил Обуха отвлечься от сладострастных мыслей и загнать подальше туманящее сознание возбуждение.
  - Подойди поближе... - буркнул он, и жестом показал Ярене место, на которое ей надо встать. И, дождавшись, пока старуха встанет на указанное место, перешел на Истинное зрение, вгляделся в ее резерв и мрачно вздохнул: Алану Рогатине пора было искать себе новую знахарку. Ибо эта уже стояла у самой Грани...
  Правильно расценив его вздох, Ярена слегка побледнела, потом злобно усмехнулась и вдруг принялась плести перед собой что-то чрезвычайно сложное:
  - Эрр Эйд! Вы когда-нибудь видели вот такую печать?
  Плетение, которое создала старуха, выглядело смутно знакомым. Поэтому маг, вместо того, чтобы сразу повесить на себя печать Ясности, некоторое время таращился на белые нити, пытаясь понять, где именно он их видел. А когда в его сознании вдруг вспыхнуло ПОНИМАНИЕ, мгновенно оказался на ногах. Забыв и про стоящую за его спиной Кейшу, и про свои обязанности:
  - Где ты ее видела? Говори!
  Печать Слова Правды, сплетенная им буквально за десяток ударов сердца, легла на темя женщины тоненьким зеленым колпаком. Но особой необходимости в ней не было - судя по выражению лица старухи, она ЖАЖДАЛА про это рассказать:
  - На четвертый день лиственя Марч Лисица, возвращаясь из Молага, наткнулся на лежащего на дороге раненого...
  ...Дослушав рассказ знахарки, Обух прищелкнул пальцами, и, услышав, как где-то за его спиной громыхнула перевернутая лавка, зарычал:
  - Пика! Этих самых Марча и Марыську - ко мне! Немедленно!!!
  И, тут же забыв про десятника, снова уставился на старуху:
  - Почему ты, увидев Темное плетение, не отправилась в Молаг?
  - Захотела заработать, ваша милость... - не в силах сопротивляться печати Слова Правды, призналась Ярена. - Такая печать должна стоить кучу золота! Значица, у этого бастарда было чем заплатить за свое выздоровление...
  - Ну и как он, заплатил? - поморщился Обух.
  - Да, эрр! - довольно осклабилась старуха. И тут же помрачнела: - Правда, не мне одной...
  - О чем это ты? - почувствовав недоговоренность, прищурился маг.
  Лицо старухи аж перекосило:
  - Девку он вылечил, эрр! Марыську!! Вообще!!! И кто его просил, а?
  Дальнейшие расспросы заставили эрра Эйда похолодеть: получалось, что в свое прошлое посещение он проглядел самое настоящее преступление! Порчу, наложенную знахаркой на эту самую Марыську. А, значит, поставил под удар веру подданных его величества Азама Манорра в справедливость Уголовного Уложения, а так же чистоту помыслов адептов Ордена Создателя!
  Поэтому, побелев от бешенства, он подскочил к ухмыляющейся старухе, вцепился в ее сухонькие плечи, и, оторвав женщину от пола, прошипел:
  - Ты понимаешь, что ты натворила?
  - Да, эрр! И не жалею об этом! Эта тварь должна была стать бесплодной! Ибо мой сын подался в город и сгинул невесть где именно из-за нее...
  ...Как оказалось, старуха баловалась не только порчами. Благодаря ее непрестанной 'заботе' в деревне дох скот, а чем-то прогневавшие Великую Жрицу соседи 'случайно' заболевали. Или не выздоравливали. Вовремя. Так, как, скажем, вдова Бегла Пасечника, промучившаяся всю зиму обмороками и кровохарканьем. Или младший брат кузнеца Китса Черенка, которому старуха отняла два отмороженных пальца. Вместо того чтобы залечить...
  Записывая признания выжившей из ума старухи, маг то и дело ловил себя на мысли, что пропал. Понадеялся на то, что в маленькой, забытой Тьмой и Создателем деревеньке жизнь протекает, как в тихом болоте. Без забот и треволнений. Что доживающей последние годы знахарке не до интриг. И, соответственно, перестал задавать ей наводящие вопросы. Те самые, прописанные в его должностных обязанностях. И теперь, согласно Уголовному Уложению, был обязан возместить убытки, причиненные подданным короля жрецом, подконтрольным Ордену Создателя. Возместить из собственного кармана и в двукратном размере. А потом забыть о мечте прикупить себе домик где-нибудь в Элинваре...
  ...Услышав скрип входной двери, Обух злобно зыркнул на застывшую под печатью Безволия знахарку и хмуро посмотрел на входную дверь.
  - Марч по прозвищу Лисица, эрр! - с помощью воинов Пики сложившись в поясном поклоне, прохрипел полуодетый рыжеволосый мужчина. - Вы меня звали, эрр?
  - Куда ты отвез бастарда, Марч? - поинтересовался маг, жестом приказав воинам оставить несчастного в покое. - Того, которого нашел рядом с Полуночным трактом.
  - В замок Орейн, эрр! - тут же ответил Марч. И удивленно спросил: - А что, помощь раненому теперь считается преступлением?
  Проигнорировав вопрос, Обух быстренько навесил на дерзкого деревенщину печать Слова Правды и задал вопрос, от которого зависела судьба деревенщины:
  - Ты знал, что на бастарде Темная печать?
  Марч, не задумываясь, отрицательно покачал головой:
  - Нет, ваша милость! Откуда? У меня ж Дара ни вот столечко!
  А потом, сообразив, что именно спросил маг, вдруг побагровел:
  - Так вот оно что, значица, получается-то... Это мы что, лечили Темного? А-а-а... так что же, ваша милость, он сам себя не вылечил?
  - Помолчи немного... - приказал Обух. И, вытащив из сумки еще один кусок пергамента, вопросительно уставился на рыжего: - А теперь рассказывай. Подробно. Где нашел. Что на нем было надето. Что он говорил...
  ...Судя по внешнему виду пастушки, воины вытащили ее из постели. А потом долго щупали на предмет наличия на теле какого-нибудь оружия. Конечно же, не просто так, а исключительно ради его, эрра Эйда, безопасности. Судя по выражениям лиц мечников, которыми они смотрели на прорехи в латанном-перелатанном платье молодой женщины, для того, чтобы прервать процесс обыска, им пришлось наступить на горло собственным желаниям. И оставить в покое и крутые бедра, и полную, хоть и слегка отвисшую грудь.
  Мысленно пообещав себе как-нибудь заняться воспитанием охамевших подчиненных, маг перешел на Истинное зрение, уставился на живот стоящей перед ним женщины и тут же зажмурился: в нем ярким пламенем горела огромная печать Гармонизации. Раз в пять больше стандартной. И сияющая, как маленькое белое солнце! Ущипнув себя за предплечье, Обух поморщился от боли и снова посмотрел на живот Марыськи.
  Конечно же, печать никуда не пропала! Она, словно издеваясь, еле заметно мерцала, и, кажется, даже становилась ярче!
  В голове Обуха тут же мелькнула паническая мысль: 'Первая категория! Или... или даже уровень магистра! Магистр школы Жизни! В Семиречье!! Это просто чудовищно!!!'
  Вытерев о штаны мгновенно вспотевшие ладони, маг облизнул пересохшие губы, заставил себя успокоиться и негромко спросил:
  - Кто снял с тебя порчу, девка?
  Пастушка вздрогнула, диким взглядом посмотрела на замершую рядом с очагом знахарку. Потом - на угрюмо молчащего Марча Лисицу. А через мгновение, поняв, о чем ее спрашивают, побледнела, как полотно. И, вдруг развернувшись на месте, попыталась выскочить из избы.
   Шелест колец кольчуг, чирканье сапог по полу, хруст рвущейся ткани, короткий вскрик - и сбитая с ног девка со всего размаху влетела в дверной косяк. А через мгновение снова оказалась на ногах. Лицом к Обуху. С заломленной за спину рукой и запрокинутой к потолку головой...
   Быстренько наложив на нее малые печати Безволия и Слова Правды, маг перевел взгляд на вцепившихся в нее воинов и приказал:
   - Все, готова... Можете отпускать...
   Гилт Рубака перестал фиксировать заломленную руку и сделал шаг назад. Марко Конопатый, пожав плечами, нехотя выпустил намотанную на кулак косу, разжал пальцы, сжатые на горле беглянки. И убрал свой сапог с ее стопы.
   - Ну, так кто снял с тебя порчу, Марыська? - повторил вопрос Обух. И удивленно хмыкнул: даже придавленная обеими печатями, девка упорно пыталась бороться с его волей! Напряженная, как тетива боевого лука, она стояла, закусив губу. И упрямо молчала. Не обращая внимания ни на струйку крови, стекающую по ее подбородку, ни на разбитое о косяк лицо, ни то, что ее грудь, вывалившаяся из разрыва платья, выставлена на всеобщее обозрение.
   'Ого, какая сила воли!' - мысленно восхитился маг. - 'Пастушка, а сопротивляется, как воин. Что ж, тем интереснее. Повешу среднюю...'
   Почувствовав изменение давления на ее волю, пастушка напряглась. А потом вдруг разом сломалась: обмякли приподнятые плечи, задранный подбородок опустился вниз, а по щекам потекли злые слезы:
  - Ее... милость... баронесса... Меллина... Орейн!
  Сломав стило о стол, маг медленно посмотрел на ошарашенное лицо десятника Зарта и приказал:
  - Всех троих - в ремни . Возвращаемся в Молаг. Немедленно...
  
  
   Глава 33. Крегг Молчун.
  
   Справив нужду и пристегнув гульфик, я развернулся на месте и вздрогнул: лагеря на месте не было! А там, где несколько мгновений назад стояли наши телеги, возникла дубовая роща. Стволы обхватов в шесть, темно-серая, почти черная кора. Толстые, свисающие к земле ветви, усыпанные желудями. Грязно-коричневый ковер из прошлогодних листьев. Мощные корни, торчащие из земли. В голове тут же мелькнула дурацкая мысль: 'К холодной зиме, видать...'
   - Ну, и чего ты там застрял? - из 'рощи' раздался голос крайне довольного собою Облачка. - Иди сюда. А то потеряешься...
   Я торопливо шагнул прямо в ствол стоящего передо мной исполина: искать лагерь после того, когда над периметром поработает Гериельт, было бы редким идиотизмом. Ибо для того, чтобы справиться с действием печати Потерянного Взгляда, сплетенной магистром школы Разума, надо было иметь крайне редкий и дорогой амулет с обратной печатью Отрицания. Да еще и заполненный магом, уровень силы которого выше, чем у Гериельта. Или быть этим самым магом...
   ...Здесь, внутри невидимой границы лагеря, уже вовсю кипела жизнь: разумник, сидя на корточках рядом с какой-то странной конструкцией, явно над чем-то магичил. Гриб, старший из возниц барона Раздана, разжигал небольшой костер. Еще двое мужиков ставили небольшой походный шатер для Меллины. А остальные под чутким руководством Облачка, закончившего работу над своей частью периметра, таскали мешки с мукой. Судя по выкрикам, стараясь равномерно распределить их по телегам.
  Единственным островком спокойствия на всей поляне оказалась моя сестричка, восседающая на седле, брошенном рядом со стогом сена. И стоящий рядом с ней Кватт Куница. Слишком ровная спина, вскинутый подбородок, абсолютно бесстрастное лицо - баронесса пребывала в том же самом настроении, что и вчера. И явно не собиралась из него выходить. Скрипнув зубами, я угрюмо посмотрел на эрра Маалуса и наткнулся на его предупреждающий взгляд.
  'Не лезь!!!' - требовали глаза мага.
  'Не буду...' - вздохнул я. И, пожав плечами, кивнул вопросительно посмотревшему на меня Кунице. Телохранитель эрра Гериельта еле заметно усмехнулся, неторопливо добрался до опушки и скрылся среди деревьев.
  Я тут же занял его место. Решив, что он и без меня прекрасно знает, чем грозит несанкционированный выход за охраняемый периметр...
  ...Следующие часа полтора Меллина изображала статую. Не шевелилась. Не говорила ни слова. И, кажется, почти не дышала. А я, изредка поглядывая на нее, мрачно думал о том, что это ее 'пограничное состояние' мне совсем не по душе. И периодически прокручивал в памяти разговор, состоявшийся в замке Брешт сразу после того, как Меллина отправилась на ужин...
  Я стоял у подоконника, смотрел на часового, размеренно вышагивающего по крепостной стене, и зябко ежился. Вспоминая тон, которым Мэл произнесла свое 'в порядке'. Совершенно пустые глаза, абсолютное отсутствие каких-либо эмоций, голос, от которого по спине пробегает неприятный холодок... - все это просто не могло принадлежать шестнадцатилетней девушке. И тем более, моей сводной сестре. Которую я знаю чуть ли не с рождения. Поэтому все это вызывало во мне оторопь. А еще - жуткий страх. За нее. За настоящее и будущее. Да, я прекрасно понимал причины, заставившие ее загнать свои мысли и чувства в стальную клетку воли. Но точно так же понимал, что длительное пребывание в таком состоянии обязательно скажется. Когда-нибудь потом. И не факт, что закончится чем-нибудь хорошим...
  - О чем думаешь? - голос эрра Маалуса, раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть.
  - О ком, эрр... - вздохнул я. - О ее милости баронессе Орейн. Не понимаю, что с ней происходит...
  - Что тут непонятного? - вздохнул иллюзионист. - Потеряв отца и брата, она в одночасье стала сиротой. Взяв на себя долг Крови, вынуждена была забыть о том, что является женщиной. Отказавшись от поминок по погребенному брату, наплевала на традиции. Проигнорировав прямой приказ короля - на Закон. Кроме этого, осознала себя Темной - жрецом, жизнь которых должны обрывать сразу после рождения. Мало?
  Я поморщился:
  - Я не об этом! Что происходит с ней там, за маской, которую она на себя нацепила? Как понять, не нужна ли ей помощь? Или теплое слово? Как ее вернуть в нормальное состояние?
  Маг слегка приподнял мантию, уселся на подоконник, сложил ладони на коленях и пристально посмотрел мне в глаза:
  - Крегг! Пожалуйста, вдумайся в то, что я тебе сейчас скажу! ВДУМАЙСЯ, а не шуми. Договорились? У баронессы все в порядке!
  - В порядке? - мгновенно забыл про предупреждение, возмутился я. Однако договорить мне не удалось: у меня вдруг отнялся язык!
  Сообразив, что это - действие какой-то из печатей школы Разума, я потянулся к амулету Великой Защиты и... застыл... В голове помутилось, а мысль о том, что надо рвануть на себя ворот камзола и раскрошить основу, вдруг показалась какой-то мелкой и бессмысленной...
  - Крегг! Да хватит уже дергаться! Я - не враг! Ни тебе, ни баронессе! Не веришь... А зря! Ну, подумай, будь у меня желание... ну, скажем, ее уничтожить, я бы это сделал в тот день, когда она появилась на свет. Ты понимаешь, что мне никто не смог бы помешать? Понимаешь. Молодец! Тогда думай дальше: я вдруг взял, да и преступил закон. Странно? А знаешь, почему я это сделал? Потому что твой отец, барон Нолад, был настоящим Орейном. Справедливым, честным, правильным и жестким. Прежде всего, к себе. А еще он был мужчиной, способным воспитать ребенка таким же, каким был он сам... Тогда я первый раз засомневался в том, что Закон непогрешим. Засомневался... А несколько дней спустя, накладывая на Меллину печать Ограничения, трясся от страха. Да, трясся! Пытаясь понять, не оставляю ли я жизнь чудовищу, которое когда-нибудь уничтожит тот мир, в котором я живу. Оказалось, что боялся я зря: твоя сестра выросла такой же правильной личностью, как и ее покойный отец. Поэтому несколько дней назад я принес ей вассальную клятву. Ибо уверен, что ее Дар будет служить не Смерти, как у остальных Темных, а Жизни...
  - Успокоился? Тогда сначала дослушай до конца то, что скажет тебе Облачко, а уже потом делай какие-то выводы... - где-то за моей спиной пробормотал эрр Гериельт. - Сейчас я сниму с тебя свои плетения, и вы продолжите беседу. Ты готов?
  В голове тут же прояснилось, и я заставил себя кивнуть.
  - Отлично... - криво усмехнулся эрр Маалус. - А теперь слушай внимательно! У твоей сестры очень острый ум. И железная воля. Надеюсь, это мое утверждение ты оспаривать не будешь?
  - Нет...
  - Скажи, ты веришь в то, что ей удастся всю жизнь скрывать свой Дар?
  Я мрачно посмотрел на него и пожал плечами:
  - Не знаю...
  - Хорошо, скажем по-другому. Как ты считаешь, надо ли ей научиться пользоваться своим даром так, как это делают боевые маги? Или даже универсалы? Ну, на всякий случай?
  - Естественно!
  - Тогда скажи, чем отличается паркетный шаркун от боевого мага?
  - Опытом...
  - Нет. Опыт - дело наживное... - фыркнул разумник. - А для того, чтобы успеть его наработать, нужно нечто другое. В магии это называется способностью к многопотоковому мышлению.
  - К чему? - переспросил я.
  - Представь себе бой. Маг стоит за щитами своих телохранителей и плетет свои печати. Со стороны это кажется просто. А на самом деле все по-другому: ты обязан не только работать с нитями силы, но и уметь контролировать состояние своего резерва, слушать команды начальства, правильно оценивать расстояние до вражеских солдат или магов, видеть сложившуюся ситуацию, уметь выбирать наиболее важные цели и так далее. Как по-твоему, это все можно сделать одновременно?
  - Понятия не имею... - признался я, представив себе описанную картину.
  - А универсал добавляет к этому еще и работу сталью...- сдвинувшись так, чтобы я его видел, добавил эрр Гериельт. - Еще один поток сознания. Один из самых сложных... Стоп! Отвлекся... Так вот, для того, чтобы плести печати, видеть, что происходит вокруг тебя и работать клинком, нужно уметь делить сознание на независимые части. Или, говоря иначе, думать одновременно о двух или более разных вещах. Каждый человек, обладающий Даром, на это способен. В теории...
  - Так почему же боевых магов так мало? А универсалов вообще - раз, два и обчелся? - заинтересованно спросил я.
  - На это есть несколько причин... - усмехнулся Облачко. - Первая, и самая главная - умение многопотоково мыслить весьма и весьма опасное знание. Поэтому дают его единицам.
  - А вторая, - разумник постучал себя пальцем по голове, - процесс инициации будущего универсала чрезвычайно сложен. И представляет определенную опасность для его психики. Не буду лезть в дебри - в настоящий момент баронесса пребывает в так называемом 'пограничном' состоянии. То есть сама подошла к той грани, за которой ей может покориться это самое умение. Кстати, на мой взгляд, несмотря на сложившуюся ситуацию, она отлично контролирует свои чувства, адекватно реагирует на изменение обстановки, и, самое главное, способна воспринимать что-то новое. Мои плетения, например... День, может два - и ее прорвет...
  - И если все сложится хорошо, то у нее появится еще один лишний навык. Или шанс выжить...- поддакнул ему эрр Маалус.
  - Хорошо... - вздохнул я. - Я понял, что фраза 'у баронессы все в порядке' означает, что она вот-вот научится этому самому много... поточному сознанию...
  - Мышлению... - перебил меня эрр Гериельт.
  - Пусть мышлению. Но... зачем вы мне все это объясняете?
  - Не надо пытаться ей сочувствовать. И жалеть ее - тоже не надо Ты собьешь это ее состояние! Потерпи несколько дней - и она станет прежней. Ну, почти такой же, какой была раньше. Ей осталось совсем немного. Нужен маленький толчок. Камушек, который стронет с места лавину. А ты один из немногих людей, способных этому помешать...
   ...Почувствовав на своем плече тяжеленную длань Ройда Хвата, я отвлекся от своих мыслей и вопросительно посмотрел на мечника.
   - Не дергайся. В лесу - Кватт... - одними губами произнес телохранитель. И еле заметно мотнул головой влево.
   В это же мгновение в лесу звонко щелкнул ломающийся сучок.
   У меня тут же округлились глаза - крестьяне, только что занимавшиеся своим делом, в мгновение ока очутились возле своих телег, а потом в их руках вдруг возникли мечи и щиты!
   - Возницы, значица? - коверкая слова в стиле Гриба, усмехнулся эрр Гериельт. - А жилезо у вас аткуда?
   Некоторое время на поляне было тихо. А потом я услышал голос одного из возниц:
   - Из оружейной замка Брешт, ваша милость!
   - А рефлексы тоже оттуда? - мрачно поинтересовался Облачко. - Небось, скажете, что их выдали в комплекте? Мда. Крестьяне... Молчать!!! Я не собираюсь слушать ваше вранье. Собирайте манатки - и валите обратно в замок: ее милость баронесса Орейн просила возниц, а не воинов!
   В этот момент ледяная статуя, только что сидевшая рядом со мной, вдруг оказалась на ногах. И в паре шагов впереди:
   - Облачко! Рот закрой! А вы - на месте! Строиться! В одну шеренгу! Бегом!!!
   Услышав командный голос моей сестры, воины барона Раздана мгновенно образовали строй. И изобразили на лицах то самое выражение беззаветной преданности, которое так любит начальство.
   Меллина неторопливо прошлась перед коротеньким строем, полюбовалась на толстопузых и кривоногих старичков, потом остановилась перед стоящим на правом фланге Грибом и совершенно нормальным(!), не ледяным голосом поинтересовалась:
  - Ваш облик - иллюзия?
  Я посмотрел на эрра Маалуса, увидел улыбку, промелькнувшую в уголках его глаз, и восхитился: оказывается, все это было запланировано!
  - Да, ваша милость... - после небольшой паузы ответил Гриб.
  - Неплохая иллюзия... Вернее, смотрится очень даже правдоподобно... Мда... Куда я направляюсь, знаете?
  - Так точно, ваш-милсть!!! - слитно рявкнули 'крестьяне'. А Гриб добавил: - Резать миардианцев, ваша милость!
  - Это хорошо, что знаете... - задумчиво посмотрев на Облачко, Мэл вдруг криво усмехнулась: - Что ж. Ваша взяла. Десять хороших воинов нам точно не помешают.
  А потом, посмотрев на 'возниц', добавила:
  - По три золотых каждому. Один - сейчас, еще два - после того, как вернемся. Раненым - по четыре. Семьям погибших - по пять. Сверх того, что вам обещал барон Раздан. Старший тут - эрр Маалус. Все его приказания выполнять... раньше, чем они прозвучат. Приказания остальных моих воинов - тоже. Естественно, если они не противоречат приказам Облачка. Вопросы есть?
  - Никак нет, ваш-милсть!!! - рявкнули солдаты.
  - Вот и отлично. Ладно, я пошла отдыхать. Облачко! Объясни им, что от них требуется, а потом выдай по золотому...
  
   ...Обоз медленно выползал за околицу Верхних Подворьев, а я задумчиво поглядывал то на стайку несущихся за телегами мальчишек, то на пяток довольно крупных псов, с рычанием бросающихся на вращающиеся колеса, то на иллюзорный вымпел королевских складов в Лайнте, реющий над передней телегой. И пытался понять, достаточно ли вкусно мы выглядим для миардианцев.
   Да, десять телег, 'до верху' нагруженные мукой, не могли накормить все голодающее население Молага. А, значит, особой необходимости грабить такой маленький обоз у миардианцев не было. С другой стороны, жалкая охрана, две трети которой были 'жутко изранены' и 'еле держались на ногах', по определению не могла оказать головорезам Коротышки никакого сопротивления. То есть обоз был практически беззащитным. И должен был выглядеть чем-то вроде большой сдобной булочки, оставленной продавцом без пригляда. В общем, на мой взгляд, не напасть на нас было бы редкой глупостью. Правда, миардианцы могли считать иначе...
   - Хе-хе... - запрыгивая на телегу рядом со мной, негромко хихикнул невесть чем довольный эрр Маалус. То есть я услышал хихиканье, а увидел, как его иллюзорная внешность сморщилась от боли и прижала к груди перемотанную окровавленными бинтами правую руку. - Клюнули...
   - Кто, миардианцы? - стараясь сохранять неподвижность, еле слышно спросил я.
   - Понятия не имею, кто, но Ройд сказал, что один из мешков на его телеге надрезан...
   - Надеюсь, мешок с мукой? - встревожено поинтересовался я: мешки с мукой лежали только по периметру, а реально телеги были загружены обыкновенными березовыми поленьями.
   - Ага... Значит, ждем нападения...
   - Когда будем пересаживаться и перестраиваться? - уткнувшись взглядом в сгорбленную спину возницы едущей впереди телеги, спросил я.
   - Отъедем подальше, и там... Я дам команду... А пока можешь не дергаться...
   - Хорошо. Как скажешь... - кивнул я. И еле заметно шевельнул локтем, нащупывая рукоять своего меча...
  
  ...Путешествовать с боевыми магами-иллюзионистами мне не приходилось. Так же, как и работать с ними в паре: отец, большой любитель магии Огня и Льда, обычно брал с собой или эрра Диира Инея, или Валина Крысу. Поэтому я привык, что магия - это неудержимая мощь пламени или мороза, тошнотворный запах паленого мяса и костей, иней, осколки полопавшихся от жуткого мороза глазных яблок и пепел. Поэтому за мгновение до нападения, увидев, что идущий в боевом охранении Кватт Куница замедляет шаг, я впал в ступор. Подсознательно ожидая либо рева пламени от Шара Огня, либо ледяной волны холода от пролетающего мимо Ледяного Копья. Впрочем, как только где-то справа защелкали тетивы арбалетов, оцепенение тут же спало. Я мгновенно вдвинул Мэл между собой и Ройдом, прикрыл ее щитом и ошарашено уставился на происходящее.
  Мда! Это надо было видеть: сначала все двадцать с лишним выпущенных из лесу стрел ушли в 'двойников' - иллюзорных возниц, 'правящих' лошадьми. И усвистели неизвестно куда. Естественно, возлежащие на телегах воины барона Раздана при этом не пострадали. Потом над небольшими ямками, вырытыми по обе стороны дороги, взметнулись рыболовные сети, замаскированные всякой дрянью, и из-под них повылазили вооруженные чем попало оборванцы. А следом за ними, оглашая окрестности воинственными воплями, к телегам рванула вторая волна разбойников. Из леса.
   О, как они атаковали! Косматый, заросший черной бородой по самые глаза здоровяк в потрепанном кожаном дублете и рваных шоссах, выскочивший из придорожной ямы, со всего размаху рубанул жуткого размера клевцом по 'растерявшемуся' вознице. И, не удержав равновесие, рухнул на колени. Еще один особо героический 'боец', вынырнувший с другой стороны дороги, отработанным ударом вбил свои вилы в перемотанного бинтами дядьку, восседающего на второй телеге. Не замечая, что настоящий возница, стоящий в паре шагов справа, тщательно выбирает место для удара мечом. Дальше стало еще веселее: основная масса разбойников, не успевшая добежать до телег, вдруг сбавила ход, а потом... принялась рубить друг друга! С таким ожесточением, как будто нанюхалась листьев Серой Погибели ...
   - Тьфу... Никакие это не миардианцы... - встав на цыпочки и осторожно выглянув из-за щита, раздраженно выдохнула Меллина. - Шушера какая-то, а не воины... И мага у них нет...
   - Радоваться надо, ваша милость! - тут же ответил ей Хват. - Небольшая тренировка нам не повредит. Пусть воины барона Брешта поймут, как именно работают эрр Маалус и эрр Гериельт. Потом, в серьезном бою, им будет намного легче...
   - Что ж, ты прав... - согласилась она. И, ткнув меня пальцем в бок, приказала: - Крикни воинам, чтобы всех не добивали. Пусть оставят парочку самых наглых. Для беседы. У меня к ним возникло несколько вопросов...
  
  
   Глава 34. Король Азам Истовый.
  
   Граф Герн был по-военному лаконичен. Стоя рядом с иллюзорной картой Семиречья, он рассказывал об успехах своих подчиненных короткими, рублеными фразами и без каких-либо подробностей. 'Прибыли... Нашли... Уничтожили'. Так бесстрастно, как будто за этими словами не было ни многодневных поисков в лесах, окружающих Молаг и Ферс, ни кровавых схваток, ни десятков обугленных и изрубленных трупов подданных Матеуса Коротышки.
  'Прибыли... Нашли... Уничтожили'. А на дорогах, ведущих к этим двум городам, перестали пропадать обозы с продовольствием, запуганные миардианцами крестьяне вернулись на поля и начали собирать урожай, а основная масса беженцев, устремившихся на юг, повернула обратно...
  Два уничтоженных отряда. Сорок восемь мечников, два стихийника и два жреца. Ровно половина того, что отправил в Семиречье король Миардии. Если верить тому, что говорили захваченные живыми миардианцы. И не считать тех воинов, которых Матеус заслал в города с заданием травить колодцы, жечь склады и резать должностных лиц...
  Половина... Всего половина... Мало!!!
  Дождавшись завершения доклада, монарх хмуро покосился на участок карты, прилегающий к границе с Миардией, и глухо пробормотал: - Хорошая работа, граф! Но... этого, увы, недостаточно. Почему до сих пор не найдены и не уничтожены отряды, грабящие караваны в окрестностях Лонса и Наргина? Почему до сих пор не перевешаны ВСЕ лазутчики, орудующие в крупных городах Пограничья? Вам что, не хватает сил?
  - Хватает, сир... - спокойно ответил воин. - Наших воинов в Пограничье предостаточно: в поиски миардианцев включились воины большинства ваших вассалов, чьи поместья расположены в предгорьях Ледяного хребта. Так что уничтожение отрядов Коротышки - дело ближайшего времени. С лазутчиками несколько сложнее. Увы, найти в огромном городе двух-трех хорошо подготовленных воинов почти невозможно: сотни дворцов, жилых домов, садов, складов, вспомогательных построек; в Лонсе - катакомбы, в Корайле - корабли и припортовые сооружения. Для того чтобы одновременно обыскать весь город, в их гарнизонах просто не хватит солдат. Однако мы делаем все, что можно: улицы городов круглосуточно патрулируются солдатами; сотрудники тайного приказа не вылезают из трущоб; колодцы и склады под усиленной охраной, регулярно проводятся облавы. Судя по докладам осведомителей тайного приказа, ночное братство Пограничья охвачено паникой: 'работать' они не могут, любой татуированный прохожий мигом оказывается в тайном приказе. Ну, и, как правило, на виселице. В общем, большинство оставшихся в живых 'братьев' спешно покидают города...
  - Это хорошо... - улыбнулся король. И задумчиво посмотрел на капитана: - Кстати, а тех, кто убегает, никак нельзя отловить где-нибудь по дороге? Ну, я имею в виду, уже за городскими стенами...
  - Ловим, сир! И не только мы. Например, четыре дня назад воины графа Батчера схватили главу ночного братства Молага, Зигга Зуботычину. И шустренько повесили его на первом попавшемся суку...
  - Вместе с... э-э-э... двумя спутниками, сир! - ухмыльнулся Ладо Грайский. - А остальных... того... порубили...
  - Что ж, неплохо, неплохо... - король Азам хрустнул костяшками пальцев и вопросительно посмотрел на казначея: - А что у вас, граф Бейзен?
  Его сиятельство граф Бейзен Влашский, совсем недавно принявший дела у своего предшественника, отправленного в замок Потерянного Времени, вздрогнул, вскочил с места и преданно уставился на своего сюзерена:
  - Да, сир!!!
  - Что 'да', граф? Я спрашиваю, как дела с поставками продовольствия на север?
  - Простите, ваше величество, я заслушался... - покраснев до корней волос, признался казначей. И тут же вцепился в лежащий на столе кусок пергамента: - Благодаря вашим Черным Соколам на дорогах, ведущих в Ферс и Молаг, теперь тишь, гладь да благодать. Поэтому я практически уверен, что в течение недели ситуация в этих городах нормализуется. Обозы с продовольствием уже на подходе, вероятность того, что они будут захвачены на подходе к этим городам, крайне мала. Соответственно...
  - Этого мало... - перебил его король. - Тем, что вы отправили в обозах, население города не прокормить. Поэтому необходимо как можно быстрее наладить поставки товаров из ближайших деревень...
  - Уже, сир! Как только по окрестностям Ферса и Молага поползли слухи об уничтожении шаек разбойников, в города валом повалили чуть ли не все окрестные жители! Еще бы - горожане готовы покупать продовольствие по ценам, впятеро превышающим обычные. И уже вчера на рынках появилось мясо, птица, зерно, мука, репа, рыба... И... даже мед... Но это - в Молаге и Ферсе... А у Лонса и Наргина - миардианцы... Мы потеряли еще два обоза, сир!
  - Ясно... - вздохнул монарх, жестом приказал казначею садиться и угрюмо посмотрел на графа Герна.
  - Я все понял, сир. Все упирается в нас... - кивнул капитан. - Только мы и так делаем все возможное...
  - Хорошо. Делайте, но быстрее... - король припечатал руку к подлокотнику. И, оглядев всех членов Малого Королевского Совета, негромко поинтересовался: - Это все новости на сегодня? Или есть что-то еще?
  - Да, сир... - утвердительно кивнул граф Герн. - В горах выпал снег. Зима будет ранней и снежной...
  - И?
  - Ну... значит, где-то недели через две мы сможем отозвать с границы еще полторы сотни солдат и восемь-десять магов...
  - Двух недель у нас нет... - угрюмо выдохнул эрр Урден. - Вчера в Наргине от голода умерло двадцать три человека. Из них девятнадцать - дети...
  - Мы найдем миардианцев быстрее... - скрипнув зубами, пообещал капитан. - Даю слово, сир!
  
  
  Глава 35. Баронесса Меллина Орейн.
  
   Печать Потерянного Взгляда висела перед эрром Гериельтом чуть дольше пяти ударов сердца. А потом начала трансформироваться в руну Ясности. Руна Ясности, провисев те же самые пять ударов сердца, расползлась на отдельные куски. И превратилась в печать Безволия. Потом на месте последней возникла руна Концентрации... и мне пришлось дернуться, чтобы уклониться от орешка, брошенного в меня Креггом.
   - А вот с помощью вот этого плетения я могу наложить на группу людей иллюзию магического резерва... - еле слышно пробормотал Облачко. И заерзал на облучке телеги.
   Благодарно улыбнувшись эрру Гериельту, я тут же повернула голову направо, впилась взглядом в безумно красивое и жутко сложное плетение, медленно возникающее перед лицом эрра Маалуса, попыталась разобраться в его структуре и... снова дернулась: охамевший Молчун снова бросил в меня орехом! Невесть который раз подряд!
   - Может, хватит? - не сводя глаз с формирующейся структуры, рыкнула я. Решив, что поведение сводного брата перешло все допустимые границы. Однако устроить ему разнос не успела: на его лице вдруг появилась ехидная улыбка. Точно такая же, как и у Облачка!
  - Ну, и над чем это мы смеемся? - слегка разозлившись, поинтересовалась я. Естественно, у Крегга. А ответил почему-то эрр Гериельт:
   - Тренировкой, ваша милость! Я демонстрирую вам наиболее часто используемые разумниками последовательности трансформации плетений, Облачко - так называемые 'Темные' печати школы Иллюзий, а Молчун заставляет вас контролировать окружающий мир.
   - То есть... вы что, сговорились?
   - Да, ваша милость... - кивнул сидящий рядом со мной эрр Маалус. И принялся плести следующую печать. Не менее сложную, чем ту, которую он уничтожил мгновение назад!
   - Постой! Я не успела понять... - взвыла я. А потом вдруг сообразила, чем именно я сейчас занимаюсь. И в голове сразу же всплыли строки из самого начала третьей части моего любимого трактата. Те самые строки, которые когда-то казались мне одними из самых замороченных во всем труде:
   'Многопотоковое мышление - это оптимальное состояние разума боевого мага, позволяющее полноценно работать с нитями силы и параллельно контролировать окружающий мир, адекватно реагируя на любые раздражители...'
   - Ничего, мы к ней еще вернемся... А пока, ваша милость, посмотрите-ка вот сюда...
   - Так! Посмотрю, но потом... - пихнув мага в бок, я повернула голову к Мудрому и вопросительно приподняла одну бровь: - Эрр Гериельт! Это что, то самое многопотоковое мышление? Которое вы описали в третьей части трактата 'О двенадцати основных и...'
   - Название самого главного труда своей жизни я, ваша милость, пока еще не забыл... - ухмыльнулся разумник. И по-детски замотал ногой, пытаясь дотянуться кончиком сапога до проползающей под телегой земли. - Так что можете не продолжать. То самое... Хорошая у вас память, баронесса! Не думал, что вы обратите внимание на эту главу... Впрочем, раз обратили и что-то помните, то должны понять, что инициацию вы уже прошли. И что теперь мы просто стараемся наработать вам базовые навыки...
   - Инициацию? О чем это вы? - спросила я. И попыталась вспомнить, что говорилось об инициации в той самой главе. Однако стоило мне уйти в себя, как в меня тут же полетел следующий орешек!
   Я поймала его у самого лба. И, злобно посмотрев на Молчуна, погрозила ему кулаком. И тут же дернулась снова. Уклоняясь от следующих двух:
  - Думайте параллельно, ваша милость! - совершенно серьезно сказал мне Крегг. Почему-то обратившись на 'вы'. - Чем быстрее привыкнете думать так, как сказал эрр Гериельт, тем легче вам будет потом...
   ...Работать с двумя потоками оказалось не так уж и сложно - уже часа через два я поняла, что способна плести печати, одновременно успевая реагировать на действия Молчуна. Любые - от бросков орешков до почесывания. Правда, скорость создания печатей у меня упала, но не особенно сильно. Не хуже получалось думать и запоминать: показанные Облачком плетения укладывались в памяти раза с второго-третьего. Даже если при этом мне приходилось отвечать на вопросы эрра Гериельта. А вот с тремя потоками я не справлялась. Особенно, если в одном из них требовалось что-то запоминать. Скажем, сочетание броски камешков - создание печатей школы Жизни - заучивание Темных плетений давалось мне через пень-колоду. Настолько плохо, что к вечеру я почувствовала себя полной дурой. И здорово расстроилась.
  Видимо, взгляды, которые я бросала на своих мучителей, были достаточно выразительными, так как эрр Гериельт решил меня пожалеть. И как только мы нашли подходящее место для ночевки, радикально изменил принцип тренировки.
  Поинтересовавшись, занималась ли я мечевым боем и получив утвердительный ответ, он быстренько вырезал из дерева два деревянных меча и предложил поработать с ним в паре.
  Деревяшка была значительно легче тренировочных мечей, которыми меня мучил старый Нашта, и имела заметно худший баланс. Поэтому первые несколько минут боя я в основном защищалась и маневрировала, стараясь оценить сильные и слабые стороны разумника. В общем, проспать момент, когда перед моим лицом появляются контуры печати Потерянного Взгляда, мне не удалось.
  Первые две перемычки, необходимые для того, чтобы трансформировать плетение Гериельта в оборотную печать Ловкости, я сплела и воткнула на место без особого труда. А вот третью, последнюю - не успела! За мгновение до того, как я замкнула контур, разумник рванулся в атаку, вбил мне свой 'меч' в печень, сместился в сторону и... без особого труда наполнил плетение силой. Свое плетение! Гад!!!
  В глазах тут же помутилось. Кватт Куница, нанизывающий на оструганную веточку куски мяса, стал вдвое шире, потом раздвоился, расстроился и поплыл куда-то в сторону. Костер, рядом с которым он стоял, превратился в ковер огня, почему-то висящий в воздухе. На уровне моего живота. А сам эрр Гериельт, по логике, обязанный находиться за моим правым плечом, вообще исчез! Удар туда, где он должен был находиться, пришелся в пустоту. А развернуться на месте я не смогла: меня замутило и чуть не вывернуло наизнанку.
  - Вы убиты, ваша милость! - хмыкнул эрр Гериельт. А потом дважды ткнул меня 'мечом' в спину. Почему-то оказавшись слева-сбоку.
  - Угу... - глухо буркнула я. И, дождавшись, когда зрение придет в порядок, предложила: - А давайте попробуем еще раз. У меня возникла одна о-о-очень интересная мысль...
  
  
   Глава 36. Эрр Маалус Облачко.
  
   ...Создать печать Обращенного Света Облачко не успел - за пару мгновений до того, как плетение напиталось силой, в левом подреберье разорвалось что-то вроде Шара Огня. Боль была такой острой, что маг был вынужден вцепиться не в амулет Великой Защиты, а в собственную грудь. Второй приступ боли оказался еще острее - пламя, бушующее в его груди, вдруг куда-то исчезло, а на его место пришел леденящий внутренности холод. Волна жуткого мороза прокатилась от плечей к ладоням, верхние конечности тут же потеряли чувствительность, а мизинцы одеревенели. Мгновением позже у эрра Маалуса помутилось в глазах, а к горлу подкатила волна желчи. Третий приступ... третьего приступа он не запомнил...
   ...Темное пятно, закрывающее его от солнца, оказалось лицом баронессы Орейн. А голос, требующий немедленно прийти в сознание, почему-то принадлежал эрру Гериельту. Пару раз моргнув, чтобы отогнать от себя наваждение, Облачко понял, что наложенная на него иллюзия слишком сильна. И снова закрыл глаза.
   - Сейчас придет в себя окончательно... - хихикнула ее милость, и маг почувствовал легкое прикосновение к своей груди. Мгновение, и по телу прокатилась хорошо знакомая волна бодрости, силы и свежести от амулета Алого Безумия.
   - Зачем основу-то ломать? - раздраженно буркнул он. И, открыв глаза, попробовал пошевелить руками.
   - Да Создатель с ней, с основой! Зато с тобой все нормально... Уже нормально... - хохотнул сидящий рядом разумник. И подал Облачку руку, помогая сесть. - Ну, как тебе такой способ атаки?
   Эрр Маалус вспомнил испытанные только что ощущения и поежился.
   - Что, настолько хорошо? - ехидно поинтересовался разумник.
   Вместо ответа Облачко повернулся к улыбающейся баронессе:
   - Ваша милость! Могу я попросить вас об одном одолжении? Вы бы не могли повторить то же самое, но только в отношении моего друга? А то, как мне кажется, он сильно сомневается в ваших способностях...
   - Ну, если ты очень просишь...
   - Благодарю покорно... - тут же замахал руками эрр Гериельт. - Я уже стар, и такие нагрузки на сердце могу и не пережить...
   Вдосталь поиздеваться над 'старичком' Облачко не успел - в глазах разумника вдруг появилось хорошо знакомое выражение готовности к бою, а через мгновение с его улыбающихся губ сорвалось долгожданное слово 'Есть!!!'...
   ...Молчун среагировал на команду чуть ли не раньше, чем расслышал -эрр Гериельт еще договаривал условную фразу, а облучок телеги, на которой сидел воин, уже начал задираться вверх. Потерявший равновесие возница, выронив поводья, судорожно вцепился в бастриг и кое-как удержался от падения. Креггу повезло меньше - сжав в руке рассыпавшуюся основу сработавшего амулета, воин вылетел на дорогу и от души приложился спиной о торчащий из земли камень.
  Треск сломавшейся оси, жуткий скрежет кузова, вопли 'растерявшегося' возницы, взбешенный рев Молчуна - все это выглядело так естественно, что у эрра Маалуса начало подниматься настроение.
   А вот ее милость явно расстроилась: уставившись на 'неловкого' возницу, она то и дело кусала губы и угрюмо хмурила брови. Мысленно порадовавшись тому, что не посвятил баронессу во все подробности плана, иллюзионист перевел взгляд на Кватта Куницу, замершего в четверти от обоза. И вытаращил глаза: судя по тому положению, которое принял воин относительно дороги, предполагаемое место засады располагалось приблизительно в двух перестрелах от обоза! А значит, печать Мощи Разума, придуманная эрром Гериельтом, действительно усиливала плетение Глаза Сокола. И позволяла обнаруживать Дар на дистанции, вдвое превосходящей обычную!
   'Отличное плетение...' - мысленно пробормотал маг. - 'Мы уже видим вражеских магов, а они нас - пока нет...'
   ...Немного потоптавшись на месте, Куница лениво повертел головой, зевнул, чуть не вывихнув себе челюсть, и, на ходу отстегивая мотню, двинулся к правой опушке.
   'Пошел направо, значит, засада слева... Снял барбют - значит, среди них есть маг... Чешет затылок... Дважды... Значит, двое... Уронил шлем на землю... Один из них ритуалист. Поднял шлем и зажал под мышкой... Рядом с сердцем... Второй - жрец?!'
   - Ритуалист и жрец... - негромко подтвердил стоящий рядом эрр Гериельт, через печать Мощи Разума, вплетенную в барбют своего телохранителя разглядевший цвета резервов обоих магов, прячущихся в лесу. - Судя по всему, это тот самый отряд, который напал на барона Лагара...
   - Пожалуй... - кивнул Облачко. Потом посмотрел на баронессу и поежился: на губах ее милости появилась холодная, как лед, улыбка.
   - Ну, и чего мы ждем? - поинтересовалась она.
  - Ждем, когда миардианцы сообразят, что мы не торопимся потому, что решили встать на дневку... - ухмыльнулся эрр Гериельт.
  Баронесса закусила губу, задумчиво посмотрела на возниц, неторопливо разгружающих сломанную телегу, и нахмурилась:
  - Дневку? Здесь? Рядом с миардианцами?
  - А где еще мы можем нормально отдохнуть? Тут - прелестное место, ваша милость! Видите - вон там кусты ежевики. Чуть правее - зелененькая травка и миленькие белые цветочки. Сейчас Крегг поставит вам палатку, и вы...
  Почувствовав, что баронесса вот-вот выйдет из себя, иллюзионист перебил друга на полуслове:
  - Ваша милость, эрр Гериельт шутит! Он хочет сказать, что соваться на участок дороги, усыпанный плетениями ритуалиста, глупо. Предпочтительнее заставить миардианцев атаковать нас без подготовки. Здесь...
  - А какой смысл им нас атаковать тут? - удивилась баронесса. - Не проще подождать часа три-четыре? Или до вечера?
  - Вы не забыли, что тракт патрулируют отряды королевской стражи? Не знаю, как вы, а я бы на месте миардианцев поторопился...
  ...Тот, кто командовал отрядом миардианцев, пришел к тому же мнению. И эдак через полчаса на самой границе досягаемости Глаза Сокола возникло еле заметное грязно-коричневое пятнышко. Возникло - и тут же погасло.
  Эрр Маалус, увидевший его только благодаря печати Острого Взгляда, наложенного на него баронессой, вопросительно посмотрел на стоящего рядом разумника.
  Тот еле заметно улыбнулся:
  - Активировали амулеты Отрицания. Первая категория. Значит, воины уже рядом, а маги будут пытаться подойти вплотную... Наивные - я же их вижу ...
  - Отлично. Значит, пора начинать... - выдохнул иллюзионист. И, почесав правое бедро, мысленно начал обратный отсчет.
  'Восемьдесят... Семьдесят девять...'
  Кватт, сидящий на облучке ближайшей к лесу телеги, еле заметно улыбнулся. Потом завалился на спину и заложил за голову левую руку. При этом его правая ладонь совершенно случайно легла на тоненький прутик, торчащий из мешка с мукой...
  ...- Гриб! Вы что, сдурели? Кто так складывает мешки? Они же отсыреют!!!
  Услышав возмущенный вопль эрра Гериельта, Облачко кинул взгляд на баронессу, удостоверился в том, что она правильно поняла команду и активировала амулет Чистого Разума, замкнул последние нити почти законченного плетения и влил в печати Радужного Смерча и Черной Метели добрую половину своего резерва. Вокруг него тут же похолодало - плетения забирали из воздуха тепло не хуже, чем печати школы Огня и Льда.
  'Шестьдесят восемь... Шестьдесят семь...'
  В придорожных кустах тут же раздался слитный хруст - сообразив, что их появление рядом с лагерем не осталось незамеченным, мечники Матеуса Коротышки тут же принялись крошить амулеты Великой Защиты.
  Услышав характерные звуки и почувствовав изменение температуры воздуха, начавшего закручиваться в спираль, эрр Гериельт плеснул силы в плетения, наложенные на его броню и щит. А потом негромко щелкнул пальцами...
  'Пятьдесят три... Пятьдесят два...'
  ...Амулет Солнечных Брызг, активированный Кваттом по команде разумника, вдребезги разнес здоровенный камень, спрятанный под мешками с мукой. Беснующийся вокруг эрра Гериельта Радужный Смерч, подхватив разлетевшиеся в разные стороны белоснежные крупинки, превратил воздух над дорогой в непроницаемую для взгляда молочно-белую стену. А через десяток ударов сердца воины барона Брешта образовали 'башню'...
  ...Разрядив арбалеты абы куда, миардианцы построились в две шеренги, выставили перед собой мечи и двинулись вглубь рукотворного тумана. Стараясь успеть добраться до беззащитных магов раньше, чем прекратится действие амулетов Великой Защиты. Впрочем, спешка ни к чему хорошему не привела: буквально через десяток шагов беспорядочно размахивающие мечами воины уперлись в одну из телег.
  Что здорово обрадовало эрра Маалуса, как раз заканчивающего напитывать силой печать Долгого Эха.
  'Тридцать пять... Тридцать четыре...'
  ...Активированное плетение действовало не на солдат, а на окружающий их воздух. Поэтому работало. И очень неплохо: жуткие завывания ветра заглушали команды ритуалиста, прячущегося где-то в лесу. И не давали вражеским воинам возможности слышать те приказы, которые отдавал своим солдатам эрр Маалус.
  - Право четыре! - и его 'башня' сдвинулась на четыре шага в сторону. Пропуская мимо себя ощетинившийся мечами строй миардианцев.
  - Поворот влево! Пять вперед! - и строй воинов барона Брешта послушно скользнул следом за вражескими мечниками.
  - Стоп! - и в щели между щитами 'возниц' просочился эрр Гериельт и его телохранители...
  'Четырнадцать... Тринадцать...'
  ...Разноцветные контуры иллюзорных магических резервов, создаваемые печатью Черной Метели над любым живым существом в радиусе четверти перестрела, светились в мучном тумане не хуже, чем настоящие. И высвечивали контуры голов вражеских солдат точно так же, как пламя факела - силуэт стоящего перед ним часового. Поэтому первая же атака эрра Гериельта и его телохранителей лишила миардианцев сразу четверых мечников. Вторая - еще троих. А с третьей - не получилось: невесть как расслышав в вое печати Долгого Эха хрипы умирающих подчиненных, командир отряда миардианцев приказал своим воинам сомкнуть строй, образовать 'башню' и использовать еще один амулет 'Великой Защиты'...
  ' Три... Два... Восемьдесят... Семьдесят девять...'
  ...Увидев сияние сдвоенных резервов нырнувших в туман вражеских магов, эрр Маалус скрипнул зубами: вместо того, чтобы попытаться скрыться в лесу, парочка, до предела 'разогнанная' жрецом, на бешеной скорости неслась к 'башне' их же мечников. И с каждым их шагом на кольчугах миардианцев разгорались огоньки очень неприятных плетений!
  'Шестьдесят шесть... Шестьдесят пять...'
  'Прайд ' - вглядевшись в плетения, мрачно вздохнул Облачко. И... не поверил своим глазам: один из двух резервов миардианского жреца начал стремительно тускнеть!
  'Шестьдесят... Пятьдесят девять...'
  На всякий случай проконтролировав форму и наполнение плетения Черной Метели, эрр Маалус сглотнул подступивший к горлу комок: его печать работала! Полноценно! Следовательно, жрец действительно терял силу!
  ...Контур головы жреца устремился к земле буквально в пяти шагах от миардианской 'башни'. И ткнулся в нее с такой силой, что у Облачка заныли зубы. А через пару мгновений мигнул и резерв ритуалиста...
  
  ...Чудовищная вспышка Шара Огня, разметавшего строй миардианцев, оказалась такой яркой, что эрр Маалус чуть было не ослеп. Схватившись руками за глаза, он покачнулся, вцепился в амулет Великой Жизни... и вдруг понял, что боли, только что резанувшей его по глазам, уже нет. А вместо нее где-то в глубине глазниц прячется легкий холодок.
  Слегка приоткрыв веки, он попробовал сфокусировать взгляд на иллюзорном резерве стоящего перед ним Гриба, увидел, как воин закрывает ладонями лицо, и облегченно выдохнул: он видел! Так же четко, как и до вспышки. А, значит...
  Однако додумать мысль до конца ему не удалось: через мгновение рядом с его ухом раздался спокойный голос баронессы:
  - Слышь, Облачко! Убирай свои печати. Думаю, они уже не нужны...
  
  
   Глава 37. Крегг Молчун.
  
   Стоять на месте, пялиться в мучную пыль, вслушиваться в завывания рукотворного смерча, беснующегося вокруг 'башни' и ничего не делать было безумно неприятно. Где-то там, в гуще белого тумана, к нам двигались миардианцы, а я даже не мог понять, с какой стороны надо ждать удара меча или выстрела из арбалета. Неизвестность действовала на нервы так сильно, что я вдруг понял, что имел в виду старый Нашт, утверждая, что ожидание смерти пугает сильнее самой смерти.
   Нет, я боялся не за себя - недавняя прогулка по Грани напрочь отбила у меня какой-либо страх перед уходом во Тьму. Я боялся, что не успею среагировать на атаку, направленную на Меллину. Поэтому старался постоянно смещаться так, чтобы мой щит оказывался между нею и направлением, куда смотрел эрр Маалус, Гериельт и другие Одаренные. А еще страдал от того, что родился без малейшей искорки Дара, позволяющего видеть противника даже в таких непривычных условиях.
   Впрочем, как только в мучной пыли что-то полыхнуло, мне стало не до раздумий: я поудобнее перехватил меч и слегка присел. А когда Облачко зашипел от боли и вцепился в амулет Великой Жизни, я, решив, что его ранили, попытался пригнуть Меллину к земле.
  Не тут-то было - вывернувшись из-под моей руки, она метнулась к магу и уставилась ему в глаза. А через пяток ударов сердца спокойно произнесла:
  - Слышь, Облачко! Убирай свои печати. Думаю, они уже не нужны...
   Так и не переломив амулет, маг торопливо кивнул. А через мгновение беснующийся вокруг нас смерч, все ускоряясь, пополз куда-то в сторону. И, отогнав облако муки за наши телеги, вдруг пропал. Оставив вместо себя круглое белое пятно.
   Впрочем, мне было не до него. Я прикипел взглядом к разбросанным между телег изломанным телам миардианцев. Пытаясь сообразить, что за сила могла переломать кости облаченным в кольчуги воинам.
   - Что это было, эрр?! - в голосе Гриба, тоже уставившегося на открывшуюся перед нами картину, прозвучало плохо скрываемое удивление.
   - Правильный маневр! - несколько раз моргнув, буркнул иллюзионист. - Ну, и амулет Огненного Шара, заряженный архимагистром...
   - Ого! - восхитился воин. Видимо, представив себе сумму, которую Меллина должна была отдать за такой амулет. А потом пожал плечами: - Впрочем, о чем это я? Как можно считать деньги, когда отдаешь Долг Крови?
   - Вот именно! - кивнул Облачко. И, заметив, как зашевелился один из миардианцев, негромко рявкнул: - Гриб! Рядовых воинов и жреца - добить. Десятников и ритуалиста - в ремни. И поаккуратнее там - наших не прирежьте!
   'Башня' мгновенно прекратила свое существование. А через мгновение на дороге забился в предсмертных судорогах первый миардианец.
   Услышав последнюю фразу эрра Маалуса, Меллина сорвалась с места и чуть ли не бегом рванула по направлению к трем припорошенным мукой телам. И, упав на колени рядом с одним из них, положила руку на его лоб...
   'Эрр Гериельт!' - запоздало сообразил я. И, подскочив к лежащему неподалеку Кватту, приложил пальцы к его шее.
   - Живы и почти здоровы... - криво усмехнулась моя сестричка. - Им повезло - удар приняли на себя миардийцы. Одно плохо - все трое Одаренные...
   - И что? - непонимающе спросил я.
   - Видели вспышку... - вздохнула она. - В общем, чуть не ослепли...
   ...Придя в сознание, эрр Гериельт несколько раз моргнул, потом прикоснулся к уху, перемазал пальцы в вытекавшей из него крови и мрачно посмотрел на склонившуюся над ним Меллину:
   - Ваша милость! Я в диком восторге от ваших способностей, но хотел бы попросить вас быть немного порассудительнее. В частности, сначала думать, а действовать - потом...
   Мэл удивленно приподняла одну бровь.
   Маг приподнялся на локте, оглянулся по сторонам и вздохнул:
   - Мучная пыль в воздухе... А в самом центре - ваш Огненный Шар... Ваша милость, мельницы взрываются приблизительно так же... Будь мы в помещении, от нас бы остались одни воспоминания...
   Моя сестрица растерянно посмотрела на дорогу, скрипнула зубами и... понуро опустила плечи:
   - Вы правы, эрр! Я действительно не думала... Увидела подходящий контур, дотянулась перемычкой, ну и... Они же были под Великой Защитой! Значит, их должно было только оглушить...
   Вглядевшись в выражение ее глаз, маг мгновенно сменил тему:
   - А что с моими парнями?
   - Все нормально, эрр... Вот-вот придут в себя... Скажите, эрр, откуда в том плетении взялось столько силы?
   - В плетении, с которым начинал работать ритуалист? - ехидно поинтересовался Облачко.
   - Да...
   - Так он же успел влететь в 'башню'! Вернее, в свой прайд! А что делает ритуалист в прайде? Первым делом замыкает на себя контур и таким образом выстраивает базовую пентаграмму. Потом он вливает в нее добрую половину своего резерва и начинает плести нужную ему печать...
   - Ясно... - вздохнула Мэл. - Прайда-то я и не заметила... Кстати, мощные у них амулеты Великой Защиты: я думала, что после Шара такой мощности в живых не останется никого. Ан нет - выжили почти все...
   - Угу... - кивнул разумник. - Первая категория. Денег Коротышка не пожалел...
  - Ладно, пойду, пообщаюсь с пленными... - встав на ноги и брезгливо оглядев изгвазданную в муке одежду, пробормотала Меллина.
   - Ваша милость! - окликнул ее эрр Гериельт. - Не обращайте внимания на мое брюзжание. То, что мы не потеряли ни одного человека - ваша заслуга. Ваша и ваших перемычек...
  
   ...Смотреть на то, как ведут себя те, кого пытала Меллина, мне было дико: небольшая, размерами с мизинец, остро отточенная щепка, которую она втыкала им в предплечье или ладонь, не могла причинить такую же острую боль, как иглы под ногтями, трущиеся друг об друга сломанные кости или удары по гениталиям. Однако стоило ей прикоснуться к щепке подушечкой указательного пальца и чуточку ею пошевелить, как обездвиженные ее печатями воины выпучивали глаза, открывали рот и рвали жилы в тщетных попытках закричать. А минуты через три-четыре, когда пальчик моей сестры соскальзывал со щепки и указывал на висящее в воздухе иллюзорное изображение барона Нолада, Лагара и герба рода Орейн, воины, видевшие и Сияние, и Тьму , превращались в размазню. И, захлебываясь собственной слюной, соплями и слезами, принимались убеждать ее в том, что не имеют никакого отношения к гибели отца и брата. И теряли сознание чуть ли не от шевеления ее ресниц.
   Клятвы Создателю, Слово , мольбы. У меня даже мелькнула дикая мысль, что, будь у них возможность пошевелиться, они бы уже ползали на коленях и целовали бы ее сапоги!
   При этом они отвечали на любые вопросы. И даже их предвосхищали: стоило ей поинтересоваться причинами их появления в Семиречье, как первый допрашиваемый ею десятник вывалил на нас все, что знал о планах Матеуса Коротышки. Процитировав и речь, которую король некогда произнес перед их строем, и даже обрывки фраз, которые когда-либо слышал от командира отряда и своего мага...
   Не знаю, как Меллина, а я, слушая пленных, постепенно склонялся к мысли, что они не лгут. Ибо, пытаясь убедить нас в своей искренности, воины подробно рассказывали нам не только о каждом захваченном обозе и о полученной доле добычи, но и о количестве убитых ими людей, о местах, где они сжигали продовольствие, о разграбленных их отрядом деревнях и даже о цвете волос снасильничанных ими женщин. Прекрасно понимая, что даже десятой доли всего этого достаточно, чтобы отправить их в руки палача. Поэтому рассказ последнего воина я слушал не особенно внимательно. Предпочитая думать о причинах 'покладистости' миардианцев. И гадать о том, сколько времени потребуется моей сестричке, чтобы сломать пленного ритуалиста.
  Почему именно его? Да потому, что знал на собственном опыте - сломать мага криками или физической болью невозможно. Ушедший в себя маг может отключить свои чувства и не обращать внимания на то, что делают с его плотью. Для того чтобы он начал реагировать на какие-то воздействия, требуется вмешательство разумника. А эрр Гериельт перед началом допроса пообещал Меллине не вмешиваться.
  В общем, к моменту, когда Мэл хладнокровно отправила начавшего повторяться мечника во Тьму, я пришел к выводу, что сломать мага ей не удастся. А если и удастся, то не раньше, чем через час. Поэтому, привалившись к колесу телеги, настроился на длительное ожидание...
   ...Ха! Маг вытаращил глаза сразу же, как Мэл прикоснулась к своей щепочке. А потом раззявил пасть так, что вывихнул себе челюсть. И тут же мелко-мелко заморгал, давая понять, что готов говорить!
   Меллина тут же убрала палец, легким движением кисти вправила на место челюсть и негромко поинтересовалась:
   - Ты тоже будешь утверждать, что не имеешь никакого отношения к гибели моего отца и моего брата?
   Судя по тому, с какой скоростью затараторил маг, Мэл не только перестала его терзать, но и повесила на его многострадальную челюсть печать Бесчувствия:
   - Ваша милость! Клянусь честью, на отряды с гербом вашего рода мы не нападали! Ну, скажите, зачем нам лезть на рожон? Наше дело - захватывать обозы, а остальное нас не касается. Если не верите, позвольте меня допросить вашему разумнику! Он сразу поймет, что я не лгу! Поверьте, ваша милость, на нас хватает крови. Но жизней ваших близких мы не брали...
   Мэл угрюмо посмотрела на пленного:
   - Твои воины сказали, что Матеус Коротышка отправил в Семиречье четыре отряда. Кроме тебя, в них были ритуалисты?
   Маг облизал пересохшие губы и отрицательно мотнул головой:
   - Два стихийника, один иллюзионист и я... Других не было...
   - Он не лжет, ваша милость... - негромко пробормотал эрр Гериельт. И, развернувшись на месте, рявкнул: - К бою!
   Я мигом оказался на ногах. И тут же метнулся к Меллине. Однако прикрыть ее щитом не успел - за моей спиной раздался характерный хрип, а потом - крайне недовольный голос Облачка:
   - О, Тьма! Это же Черные Соколы! Только их тут и не хватало... Ваша милость! Что вы делаете?!
   - Лечу мага... - не сводя взгляда с бьющегося в агонии ритуалиста, прошипела Меллина. - Зачем было его резать?
   - Что значит 'зачем'? Вы что, хотите, чтобы его допросили еще раз? И он рассказал о чем-нибудь... интересном?
   - Пожалуй, нет...
   - Тогда дайте ему спокойно умереть...
   - Могу даже помочь... - криво усмехнулась моя сестрица, и пленный маг тут же обмяк...
  
  ...Командир отряда Черных Соколов, сотник Мурад Царапина, изо всех сил старался не показывать своего удивления. Однако взгляды, которые он бросал на наших 'возниц', говорили сами за себя: воин, доказавший право командовать лучшими бойцами Семиречья, отказывался понимать, каким образом два мага, три воина и десяток вооруженных мечами и щитами 'крестьян' умудрились уничтожить отряд отборных головорезов Матеуса Коротышки. И не просто уничтожить, а не получить при этом ни единой царапины! Поэтому сразу после обмена приветствиями он попросил у Меллины разрешения осмотреть место боя и принялся бродить между телег, усиленно вглядываясь в валяющиеся тела и усыпанную мукой землю.
  Вопросы, которые он задавал следующему за ним Облачку, я не слышал. Зато прекрасно видел жестикуляцию эрра Маалуса. И мог представить себе ту картину, которую маг для него рисовал.
  'Начало боя... Смерч... Миардианцы входят в облако из муки... Мы собираемся в 'башню'... Смещаемся в сторону... Следуем за вражеским строем... Эрр Гериельт и его телохранители выскальзывают из 'башни'... Вспышка Огненного Шара... Добивание оглушенных миардианцев...
  Глядя, как Облачко размахивает руками, я пережил весь бой заново. И к моменту, когда сотник Мурад замер над телами допрошенных нами пленных, чувствовал гордость за Меллину, эрра Маалуса и эрра Гериельта. И легкое неудовлетворение от того, что за весь бой не пошевелил даже пальцем. Впрочем, как только командир отряда Черных Соколов направился к нам, я выбросил из головы все лишние мысли. И мысленно повторил 'напутствие' эрра Маалуса:
  'Молчать. Ничему не удивляться. Называть эрра Гериельта эрром Мэлором...'
   Остановившись в четырех шагах от моей сестрицы, сотник приложил к груди правый кулак и склонил голову:
   - Ваша милость! Позвольте мне выразить искреннее восхищение уровнем подготовки ваших магов. Потрясающая идея, безупречное исполнение и великолепный результат! Признаюсь, до сих пор не верится, что вы умудрились справиться с таким количеством миардианцев, и при этом не потеряли ни одного человека!
   - Благодарю... - ответила ему Мэл. - Надеюсь, вы удовлетворены объяснениями эрра Маалуса?
   - Да, ваша милость! Жаль, что весь бой проходил в облаке из муки. А то я бы с удовольствием посмотрел на иллюзию того, как это происходило на самом деле. Кстати, ваш разумник здорово рисковал...
   - Что поделать? Вся жизнь - риск. Жизнь воина - тем более... - усмехнулась баронесса. - Зато мы выжили. А миардианцы - нет...
   - И все-таки! Для того чтобы выйти за пределы башни с двумя телохранителями и без жреца, а потом стоять и ждать, пока атакующий прайд доберется до места, где вы закопали амулет Огненного Шара, надо обладать железной силой воли и невероятным мужеством!
   - Вы можете выразить свое восхищение лично эрру Мэлору... - усмехнулась Меллина. - Кстати, сотник, вы не подскажете, где мне искать остальных миардианцев?
   - Простите, ваша милость? Что значит 'искать'? - удивленно спросил Мурад Царапина.
   - Если верить тому, что сказали пленные, то в данный момент в Семиречье должны находиться еще три подобных отряда...
   Сотник вздрогнул, прищурился, а потом недоверчиво спросил:
   - Вы - баронесса Орейн?
   - Да...
   - Дочь барона Нолада, погибше-...
   Глаза Меллины плеснули жутким холодом:
   - Да. Я дочь покойного барона Нолада и сестра покойного барона Лагара. Ищу тех, кто поднял руку на моего отца и брата...
   - Простите, ваша милость! Я просто сразу не сообразил... - буркнул сотник, и мне показалось, что в глазах сотника мелькнуло что-то вроде восхищения.
  - Можете сказать, где могут находиться остальные отряды? Хотя бы приблизительно? - бесстрастно поинтересовалась Меллина.
   Сотник вытянулся в струнку и прижал к груди правый кулак:
   - Ваша милость! Все отряды миардианцев уже уничтожены. Этот был последним...
   Во взгляде Мэл заклубилась вьюга:
   - Вы уверены?
   - Да, ваша милость! Один из тех трех отрядов, которые вы ищете - на счету моих воинов...
   - Можете назвать специализацию мага в уничтоженном вами отряде и место, где они грабили обозы?
   - Да, ваша милость... - кивнул воин. - Иллюзионист. Грабили - рядом с Лонсом. Погибли в ущелье реки Верейки...
   - Лонс... Далековато... - угрюмо вздохнула сестра. И вопросительно посмотрела на меня: - Ты что-нибудь понимаешь?
   Я отрицательно помотал головой.
   - Вот и я - тоже... Сотник! А пятого отряда тут быть не могло?
   Сотник пожал плечами:
   - Лонс, Ферс, Молаг и Наргин. По одному отряду на тракт. Зачем посылать сюда два? Сомневаюсь...
   - Ясно... - вздохнула Мэл. И хмуро уставилась на эрра Гериельта: - А ты сказал, что эта тварь НЕ ЛЖЕТ!
  
  
   Глава 38. Эрр Урден Щепка.
  
   Привыкнуть к жуткому скрипу, который издавали ступени 'соловьиной' лестницы, ведущей в подземелья центральной части королевского дворца, было невозможно. Специально подобранный тембр звучания вызывал у спускающегося по ней человека зубовный скрежет, панический страх и желание вернуться обратно. Запитанные на Сердца Силы и подсвеченные факелами боевые печати недвусмысленно намекали на то, что спуск вниз может стать дорогой во Тьму. А разновысокие ступени и торчащие из стен наконечники копий делали дорогу в подземелья крайне опасной.
  Тот, кто умудрялся не заметить всего этого и как-то добраться до нижнего яруса подземелья, в итоге упирался в тяжеленную решетку, за которой круглосуточно бдело десять Одаренных мечников и две боевые четверки. И тут же поворачивал назад: среди обитателей королевского дворца было не так много желающих нарываться на мечи и заклинания стражников, подчиняющихся только верховному магу.
  По соображениям безопасности входить в святая святых королевского дворца - зал Силы, - имели право только эрр Урден, его сын эрр Урмас и четверо их подмастерьев. Правда, подмастерьями последние только назывались: ритуалисты и жрецы с вытатуированными на головах печатями подчинения думать не умели. Зато умели контролировать состояние защитных плетений дворца и поддерживать жизнь в живых Сердцах Силы.
  Увы, таких в подземелье было сравнительно немного - из трех десятков алтарей, расположенных по периметру основной пентаграммы, было занято чуть больше половины. А остальные украшенные рунами каменные плиты казались черными дырами в многоцветной паутине нитей силы.
  Зато искусственных Сердец Силы в зале было почти две сотни: огромные кристаллы кварца, в Истинном зрении сияющие ярче солнца, опоясывали коренную пентаграмму аж два раза. И являлись основным резервом королевского дворца. Хотя, по мнению эрра Урдена, должны были быть второстепенным: для того, чтобы их наполнять, требовалось постоянная подпитка от нескольких десятков дворцовых магов.
  Живые Сердца Силы восполняли свой резерв сами. И довольно быстро. Но найти ребенка, способного занять место на одном из этих алтарей, было довольно сложно. И еще сложнее сделать так, чтобы его исчезновение никого не удивило: согласно Уголовному Уложению Семиречья, виновных в похищении жителя Семиречья ждала плаха или виселица. Поэтому всех тех людей, которые лежали на алтарях, официально не существовало. Скажем, тело 'убитого в трактирной драке' мальчишки-стихийника, обнаруженное в куче мусора на углу улицы Висельников и переулка Щипачей, было 'похоронено' на Крестьянском кладбище. И теперь бездомный мальчишка, найденный сыном эрра Урдена четыре года назад в трущобах Лайнты, в одиночку подпитывал плетения доброй трети Гостевого Крыла. Так как обладал резервом на уровне магистра.
  Его соседка справа, дочь хозяина трактира 'Баранье ребро', расположенного в дне пути от Корайла, тоже 'умерла' не своей смертью. Кажется, от Огневицы. И свою 'вторую' жизнь посвятила защите Королевской Спальни...
  Смотреть на распростертые на алтарях тела было довольно приятно - большинство из Сердец Силы имело резерв на уровне магистра. А одно - и того выше. Зато на пустые места эрр Урден старался смотреть как можно реже: черные пятна среди разноцветных нитей защитных плетений напоминали о каких-то его промахах, ошибках и несбывшихся планах. Скажем, алтарь сразу за дочерью трактирщика должен был занять один из бастардов барона Киора Ланда, еще при рождении обладавший первой категорией силы Разума. Однако подстроить ему несчастный случай так и не удалось: сначала смышленый рыжеволосый мальчишка приглянулся своему отцу и переселился в замок Ланд, потом в двенадцатилетнем возрасте был вытребован в Молагскую школу Ордена Создателя.
  Следующее темное пятно...
  'Следующее темное пятно заполнится еще до зимы...' - бросив взгляд на следующий пустой алтарь, злобно подумал эрр Урден. - 'И никуда она от меня не денется...'
  ...Небольшой зеленый шар, вспыхнувший в правом дальнем углу комнаты, заставил мага прервать процесс передачи силы. Убрав ладонь с одного из полупустых накопителей, Щепка раздраженно пнул ногой ни в чем не повинный кристалл кварца и скрипнул зубами: кто-то усиленно ломился в двери его покоев. А раз это допустили охраняющие их стражники, значит, возникший вопрос не терпел ни малейшего промедления.
  - Да иду уже, иду! - вслух пробормотал он, встряхнул рукой, чтобы расправить закатанный рукав мантии и быстрым шагом направился к двери.
  ...Увидев выражение лица верховного мага, выходящего в коридор, солдаты рванули на себя ворот с такой силой, что чуть не оборвали наматывающуюся на него цепь.
  'Боятся...' - накладывая защитное плетение на дверь зала Силы, подумал эрр Урден. - 'И правильно делают. Я - зол. А, значит, способен на все...'
  Тем временем воины закончили поднимать решетку, и, зафиксировав ее в верхнем положении, вытянулись во фрунт.
  - Молодцы... - Щепка довольно осклабился, и, на ходу вгоняя себя в состояние концентрации, двинулся к винтовой лестнице...
  
  ...Начальник королевской голубятни был бледен, как первый снег. И неподвижен, как статуя. Замерев перед дверями в покои эрра Урдена, он не сводил взгляда со сломанной основы сигнального амулета и кажется, даже не дышал. Удивленно оглядев Игана Тощего с головы до ног и заметив уголки алых и черных мешочков, выглядывающих из его кулака, Щепка оторвался от смотрового глазка и рванул на себя створку двери.
  - Добрый вечер, эрр! - взвыл голубятник. - Тут эта... срочное послание от мейна Дварда ...
  - А второе от кого? - протянув руку за письмами, поинтересовался верховный маг.
  - Второе? - удивился Иган. - А-а-а... это письмо сотника Мурада Царапины... Для его сиятельства графа Герна...
  - Что в нем? Коротко, в двух словах... - ломая восковую печать настоятеля Ордена Создателя, спросил эрр Урден. И, увидев, что голубятник замялся, угрожающе свел брови у переносицы.
  - Ну... эта... Тут сотник докладает... или докладвает? Э-э-э... сообщает, что четвертый отряд миардианцев уничтожен...
  Ритуалист подергал себя за бороду, задумчиво посмотрел на черный мешочек, и, решив, что сможет ознакомиться с письмом позже, жестом разрешил голубятнику удалиться. А потом, хмуро поглядев на воинов, замерших по обе стороны от двери, вернулся в свои покои...
  ...Пробежав письмо глазами, Щепка откинулся на спинку кресла и невидящими глазами уставился в противоположную стену: заговор, придуманный им для того, чтобы вынудить короля согласиться с его планами, оказался реальностью! Судя по тому, что писал настоятель Ордена Создателя о баронессе Меллине, покойный барон Нолад и его сообщники действительно готовились убить короля...
  'Мейн Двард утверждает, что лично допросил эту самую Марыську. Значит, вероятность ошибки исключена...' - подумал маг. - 'Если баронесса смогла наложить на пастушку печать Гармонизации уровня магистра, значит, печать Ограничения с нее уже снята. И у нас в Семиречье появился Темный маг. Следовательно, ее начали готовить к покушению! А, учитывая то, что мне написал Урмас, уже не в родовом замке... Тьма! Ну, и где ее теперь искать?'
  На мгновение представив себе пустующий алтарь в зале Силы, маг накрыл ладонью алый мешочек, валяющийся на столе, посмотрел на свои растопыренные пальцы... и замер: белые пятна обгрызенных ногтей вокруг алого пятна напоминали воинов прайда, врывающихся во вражеские порядки!
  - Ха! - воскликнул он, додумав мысль до конца. И, вскочив на ноги, быстрым шагом направился в лабораторию: - Господа заговорщики! Девочка все равно будет моя! Как бы вы ее не готовили...
  ...Коренные амулеты под печати Бессилия и Костра Силы отличались от амулетов под атакующие или защитные плетения только рунами, используемыми в процессе создания. Все остальное, начиная от материала для основ, и заканчивая кристалликами кварца, закрепляемыми на основах для установления связей между частями пентаграммы, было тем же самым. Поэтому первый комплект украшенных рунами деревяшек эрр Урден закончил перед рассветом следующего дня.
  Хмуро посмотрев на догорающую мерную свечу, он потянулся, потом потер уставшие глаза тыльной стороной ладони, и, тщательно проверив взаимное расположение элементов плетений, сгреб основы со стола. Решив, что заполнит их позже. В зале Силы...
  Однако добраться до подземелий Щепке не удалось - за пару мгновений до того, как он вышел из лаборатории, слева от него раздался скрип поворачивающейся плиты.
  - Ваше величество? - удивленно спросил маг. И, повернувшись спиной к двери, согнулся в поклоне.
  - Доброе утро, Щепка! - ввалившись в комнату, хмуро пробормотал монарх. - Что, опять магичил?
  - Да, сир... Готовил новые амулеты для наших прайдов...
  - Мда... - Азам Манорр рухнул в любимое кресло, почесал подбородок и вздохнул: - Судя по красноте твоих глаз, начал еще вчера... Ты бы хоть амулеты Жизни использовал, что ли... А то загнешься ненароком...
  Маг пожал плечами:
  - Забыл, сир!
  - Предан... Добросовестен... Скромен... Что бы я без тебя делал, а, эрр?
  - Нашли бы себе другого, ваше величество...
  - Тогда бы загнулся я... - вспомнив про свое Проклятие, король еле заметно поежился. И перешел к делу: - Ладно... Создатель со мной и моим родом. Я к тебе вот зачем - вчера граф Герн получил сообщение от сотника Мурада Царапины...
  - По поводу уничтожения последнего отряда миардианцев, сир? - вспомнив слова начальника королевской голубятни, поинтересовался маг.
  - Ты уже в курсе? - удивился Азам Истовый. - Мда... Ну, и что ты об этом думаешь?
  - Пора готовиться к войне, сир... Весна не за горами... Надо сделать все, чтобы Матеус Коротышка умылся кровавыми слезами и навсегда забыл про Семиречье...
  Монарх жестом приказал Щепке замолчать:
  - Я не о Миардии! Скажи, как, по-твоему, я должен среагировать на поведение баронессы Орейн?
  - Поведение? Что вы имеете в виду, сир?
  - Сначала она игнорирует мой приказ, и, по сути, убегает из-под венца. А несколькими днями позже уничтожает отряд миардианцев. Первое - оскорбление Короны. Второе - поступок, требующий награды. Что мне делать, эрр?
  - Боюсь, что думать о награждении баронессы... несколько поздновато. Меллина Орейн - Темная, сир!
  
  
   Глава 39. Крегг Молчун.
  
  Стержень амулета Алого Безумия чуть холоднее, чем мои пальцы. И шершавый, как поверхность точильного камня. А еще он чуточку тоньше, чем сломанный мгновением раньше амулет Чужой Крови. Поэтому переламывается пополам почти без всякого сопротивления.
  Хотя нет, сопротивление все-таки есть: в подушечку большого пальца пытается воткнуться острая щепка, и, не сумев проткнуть кожу, бессильно соскальзывает в сторону. А потом превращается в пыль...
  Ощущения такие четкие, что по спине пробегает неприятный холодок: я чувствую вес мельчайших крупинок угольной пыли, проскальзывающих между моих пальцев; дуновения легкого ветерка, шевелящие волоски на тыльной стороне ладони и холодок кольчуги в том месте, где к ней прикасается мое запястье.
  'С ума сойти!' - думаю я, и выдыхаю:
  - Не то... Дальше...
  Эрр Гериельт молча кивает, и в моей голове вспыхивает очередное солнце:
  ...Изменение уровня атаки получается безукоризненно - стоящий передо мной воин не успевает опустить щит, и клинок моей спаты с хрустом пробивает его левую стопу. Еле заметный поворот кисти, скрежет стали о крошащиеся кости, и я подаю тело назад, уходя от возможных ударов...
  ...Щит раненого воина начинает медленно опускаться вниз; над его верхней кромкой появляется барбют, потом - вырез для глаз, нащечники... В голове мелькает мысль: 'Сейчас откроется...'. Рукоять спаты ложится на кулачный ремень ... Вцепиться в нее пальцами левой руки... Правую сдвинуть вдоль левого предплечья и нащупать рукоять метательного ножа... Есть! Движение кисти - и идеально сбалансированный клинок устремляется к глазнице раненого воина...
  ...Топот ног за правым плечом... Жаба? Он... Работаем... Высверк стали - и его секира начинает опускаться на шею воина, пытающегося занять место поверженного товарища...
  ...По спине скатываются капельки холодного пота: в это мгновение там, на обочине Полуночного тракта, в Жабу уже должен целиться вражеский арбалетчик! А я... а мне не дано его предупредить!
  Выбрасываю из головы лишние мысли и снова погружаюсь в происходящее:
  ...Острие меча, направленного Жабе под мышку, начинает замедляться... Потом задирается вверх, а канавку дола перечеркивает алая полоса... Кровь... Вглядываться в то, как с рукояти меча соскользнет отрубленная кисть его хозяина некогда - я бросаю тело влево и вбиваю свой щит в щит воина, не успевшего сообразить, что он только что остался без руки. А через мгновение вытягиваюсь в струну, чтобы дотянуться до подмышки следующего воина, сдуру открывшего мне бок...
  ...Глухой удар... Хрип Жабы, медленно поворачивающегося на месте и только-только начинающего оседать на землю... Вмятая в тело кольчуга... Хвостовик болта, торчащий между стальных колец...
  У меня перехватывает дыхание: терять друга в горячке боя не так страшно, как заново переживать его смерть. Поэтому следующие мгновения боя проходят мимо сознания. Не цепляя корчащуюся от боли душу. Но когда перед внутренним взором возникает синее пятно мантии иллюзиониста, я кое-как заставляю себя забыть о Жабе, и снова погружаюсь в воспоминания:
  ...Спата с хрустом входит в правое подреберье, вминая в рану ткань мантии... Поворот кисти, рывок руки на себя... Удар получился. Не придерешься...
  В глазах мага появляется понимание... Потом - страх. Он начинает открывать рот; руки, пытавшиеся меня остановить, устремляются к ране, и в это мгновение мой клинок проламывает его гортань...
  - Все... - хрипло выдыхаю я. - Снимайте свои печати, эрр!
  А потом открываю глаза...
  
  ...- Ну? - нетерпеливо спросила меня Мэл.
  Я еще раз вспомнил траекторию последнего удара, ощущение, с каким мой клинок воткнулся в позвоночник иллюзиониста, и уверенно сказал:
  - Я его убил... Точно...
  Сестричка повернулась к Облачку и мрачно уставилась ему в глаза:
  - Получается, что в Пограничье было не четыре, а как минимум шесть отрядов миардианцев...
  - Угу... - кивнул маг. - Два стихийника, два ритуалиста и два иллюза...
  Меллина тщательно разгладила складочку на камзоле, потом подняла с земли какой-то прутик и раздраженно бросила его в костер:
  - Ну, и где нам искать остальных?
  В этот момент по моему сознанию пронесся легкий ветерок, выметая из памяти усталость и горечь воспоминаний. Я благодарно посмотрел на эрра Гериельта, а потом перевел взгляд на черную стену ночного леса за его спиной, еще раз вдумался в слова Меллины... и хлопнул себя ладонью по колену:
  - Да где угодно, кроме Пограничья! Сотник Мурад был прав: для того, чтобы грабить обозы, достаточно одного отряда на тракт. Значит, остальные просто ушли на юг...
  Меллина скрипнула зубами и уставилась на меня:
  - Что ж... Вполне возможно... Значит, с утра надо отправить одного из брештцев в Наргин: чем быстрее его величество узнает о новых отрядах, тем лучше... А самим...
  - А самим ехать в Лайнту... - не дождавшись продолжения, негромко пробормотал эрр Гериельт.
  - Зачем? - удивленно спросил его Облачко. - Коротышка далеко не дурак. Значит, не может не понимать, что грабить обозы на подступах к столице - глупо. Слишком много солдат, и почти негде спрятаться. На его месте я бы отправил отряды куда-нибудь на периферию...
  - Я сказал не 'к Лайнте', а 'в Лайнту'... - криво усмехнулся разумник. - Во дворец его величества Азама Манорра Истового...
  - Как только я перешагну порог дворца его величества, мой статус тут же изменится... - глухо пробормотала баронесса и уставилась в пламя костра. - Король, оскорбленный моим непослушанием, отправит меня в Гостевое крыло... И выехать из столицы я смогу только будущей весной. После своей свадьбы. Рука об руку с мужем, который, вряд ли позволит мне мотаться по королевству в поисках каких-то там миардианцев. В общем, этот вариант меня не устраивает: до того, пока я не отдам Долг Крови, замуж я не пойду...
  - Я и не уговариваю вас идти под венец... - хмыкнул разумник. - Ладно, попробую объяснить по-другому. Скажите, ваша милость, сколько в Семиречье крупных городов?
  Мэл пожала плечами:
  - Десятка полтора... Может, чуть больше... А что?
  - Ну, и рядом с которым из них, по-вашему, появятся миардианцы?
  - Понятия не имею... Надо смотреть по карте... Насколько я понимаю, между нападениями на обозы миардианцам придется где-то прятаться. Значит, там должен быть достаточно густой лес. Или горы...
  - Поверье мне на слово - таких мест в королевстве предостаточно... - улыбнулся маг. - И будь я на месте короля Матеуса, я бы отправил по одному отряду к Дейвину , Гердину и к Миеллу . Представляете себе их взаимное расположение?
  - Угу... - кивнула сестричка. А потом заскрипела зубами.
  - В общем, мотаться по дорогам королевства, надеясь, что нам повезет, глупо. Надо ехать туда, куда стекаются все новости и слухи...
  - Мне кажется, что ты, сидя в своей лаборатории, оторвался от жизни... - криво усмехнулся Облачко. - Или у тебя появились проблемы с памятью: ты не забыл, что в тайном приказе тоже есть разумники?
  - О чем это ты? - искренне удивился эрр Гериельт.
  - О том, что только что пришло тебе в голову! - возмутился иллюзионист. - Подкупить подчиненных барона Нейрского нереально. Про графа Герна я вообще не говорю! Значит, придется похищать кого-то из сотрудников тайного приказа. Надеяться на то, что к этому моменту миардианцы уже успеют где-то наследить - глупо. Значит, единственный способ получать информацию более или менее постоянно - это твоя печать Подчинения. Даже если я скрою ее под самой совершенной иллюзией, уже вторая наша 'встреча' с пленным закончится в пыточных подвалах: разумники барона Морреда ежедневно проверяют своих сотрудников на предмет наличия посторонних плетений. И не как-нибудь, а используя обратную печать Отрицания. В общем, эта твоя идея - довольно короткий путь на эшафот...
  В глазах разумника промелькнула ехидная усмешка:
  - Фу, Облачко! Я думал, ты лучшего мнения о моих мыслительных способностях! Какие, к Тьме, пыточные подвалы? Какой эшафот? Я не собираюсь никого похищать! Зачем? Ведь нужную ее милости информацию можно получить и по-другому. От графа Герна или от его величества...
  - Каким образом, эрр? - заинтересованно спросила Мэл.
  - Не знаю, помните вы или нет, но в письме графу Дамиру вы написали, что отправляетесь в столицу. Значит, если мы поторопимся, то прибудем в Лайнту раньше, чем там начнут волноваться. Три-четыре дня опоздания - это не так много: мало ли, что могло случиться по дороге? Соответственно, у его величества не будет особых причин гневаться. Даже если до него дойдут слухи о том, что вы принимали участие в уничтожении этого отряда миардианцев...
  - Пожалуй... - задумчиво пробормотал Облачко. - Баронесса - единственная наследница графа Орейна. Значит, была вправе взять на себя Долг Крови. Правда, это решение вступает в некоторое противоречие с пунктом вассального договора, позволяющим его величеству выдать ее замуж. Но...
  - Это мелочи... - перебил его эрр Гериельт. И повернулся к Меллине: - Итак, добравшись до Лайнты, вы должны потребовать встречи с начальником королевской стражи и подробно рассказать ему о тех отрядах миардианцев, о которых он ничего не знает. А потом попросить его сообщить своим подчиненным о том, что вы объявляете награду в двадцать золотых за голову каждого из убийц своего отца. Таким образом, вы убедите его сиятельство и короля Азама в том, что отказались от мести, и... получите моральное право доставать графа Герна вопросами о миардианцах. Мало того, если вы правильно поведете себя во время аудиенции у его величества, то сможете получать информацию еще и от него...
  - В каком смысле 'правильно'? - глаза сестры заледенели, а ее пальцы нервно забарабанили по коленям.
  - Ваша милость, вы подумали не о том... - в голосе разумника прозвучала обида! - Предлагать вам стать фавориткой его величества - не в моем характере. Мало того, я бы никогда не стал помогать женщине, способной идти к своей цели через чью-то постель...
  - Простите, эрр... - опустив взгляд, еле слышно прошептала Мэл.
  - Принимаю ваши извинения... - эрр Гериельт коротко кивнул. - Итак, вернемся к моей идее. Во время вашей беседы вы должны ненавязчиво подчеркнуть свое понимание разницы между ситуацией во время отъезда из замка Орейн и моментом, когда вы отправились из Пограничья в Лайнту.
  - Что вы имеете в виду эрр?
  - Выезжая из родового замка, вы точно знали, что о появлении в Пограничье отрядов миардианцев знают все, кому положено. Поэтому сочли своим долгом перед отцом и братом отправиться на поиски их убийц. А после допроса захваченных в плен магов и работы с памятью своего сводного брата вы поняли, что в сложившейся ситуации ваш вассальный долг перед королем и народом королевства стал важнее долга перед усопшими, и сразу же отправились в столицу!
  - Ну да... Так оно и есть на самом деле... - хмыкнула баронесса. - О тех отрядах, которые король Матеус отправил на юг, не знает никто, кроме нас. Соответственно, я обязана забыть про все свои планы, и в кратчайшие сроки сообщить об этом королю... Но ведь завтра к вечеру мой посыльный будет уже в Наргине!
  - Ваша милость! Изложить все нюансы в небольшом пергаменте, который отправят голубиной почтой почти нереально... - усмехнулся разумник. - Поэтому вы можете захотеть рассказать их лично начальнику королевской стражи. Кстати, в том, что первая информация дойдет до ушей его величества задолго до нашего приезда, есть еще один плюс: его величество успеет слегка успокоиться и... задумается о том, что вы заслужили его благодарность...
  - И что?
  - А то, что вам не придется ждать его аудиенции неделю или две... - хмыкнул разумник. - Ладно, рассказываю дальше: второе, что вы должны ввернуть в разговоре - это мысль о том, что подумываете о возможности переложить Долг Крови на своего будущего мужа...
  Глаза Меллины снова заледенели.
  - Это МОЯ месть!
  - Вдумайтесь в то, что я сказал, ваша милость... - ничуть не испугавшись выражения ее лица, усмехнулся разумник. - Вы не 'решили переложить', а 'подумываете'! Я уверен, что, услышав это эту фразу, король решит, что вы отказались от мести. Поэтому, вместо того, чтобы рекомендовать вам не покидать своих покоев в Гостевом крыле, предоставит полную свободу передвижения. Как по дворцу, так и по городу. Таким образом, как только до вас дойдет информация о месте, где появились миардианцы, ничто не помешает вам...
  - ...покинуть гостеприимный дворец!
  - Точно...
  - Представляю себе реакцию его величества на этот побег... - вздохнул Облачко.
  Мэл накрутила на палец прядь своих волос и... грустно улыбнулась:
  - Забавно получается: сначала - эта поездка в Пограничье. Несколько дней невесть с кем и невесть где. Потом - побег из дворца. Какое пятно на моей репутации! И сколько радости придворным сплетницам... Кстати, эрры, как вы думаете, этого хватит, чтобы гарантированно впасть в немилость?
  - Вы надеетесь на то, что его величество выйдет из себя и отправит вас обратно в родовой замок? - спросил эрр Маалус. - Зря: Азам Манорр крайне серьезно относится к понятию 'Долг'. Поэтому сначала выдаст вас замуж, а уже потом намекнет вашему супругу, что ваше пребывание во дворце, скажем так, нежелательно...
  Мэл хмуро уставилась в костер:
  - А жаль: замуж меня отчего-то пока не тянет...
  
  
   Глава 40. Эрр Маалус.
  
   Слухи - удивительная штука. Казалось бы, последний отряд миардианцев был уничтожен только вчера, и информация об этом просто не могла дойти до местных жителей. Ан нет: первые желающие заработать на голодающих горожанах появились на Полуночном тракте еще до рассвета. К полудню их стало в несколько раз больше, а к обеду у эрра Маалуса начало создаваться ощущение, что все население Пограничья бросило свои дела, загрузило телеги чем попало и рвануло к Наргину и Молагу...
   Безусловно, определенная логика в поступках крестьян присутствовала: если слухи о ценах на продовольствие в крупных городах Пограничья были верны хотя бы наполовину, то самые шустрые из них имели весьма неплохие шансы озолотиться. Видимо поэтому, получив расчет, брештцы посовещались и тоже решили отправиться в Наргин. Следом за посланным туда товарищем. Продавать оставленные им девяносто мешков муки. Что не вызвало у баронессы никаких возражений - судя по спешке, с которой она завтракала, мыслями она была уже в столице.
  Впрочем, стоило отряду выехать на тракт, как ее милость вспомнила о тренировках. И потребовала у Облачка провести с ней десяток учебных боев.
   Дождавшись, пока Кватт Куница займет свое место в половине перестрела впереди и подаст знак, что не видит на дороге ни одного Одаренного, эрр Маалус утвердительно кивнул и атаковал...
   Среагировать на его печать Обращенного Света, созданную за считанные удары сердца, баронесса не сумела. И мгновенно ослепла. А мгновением позже схватилась за голову, 'услышав' безумный свист и завывания, созданные печатью Долгого Эха. Добивать ее милость чем-нибудь боевым Облачко не стал: девушка подняла вверх обе руки и признала себя побежденной.
   Следующий бой оказался сложнее: создать придуманную на днях печать Ужаса магу не удалось: баронесса постоянно вмешивалась в процесс трансформации, причем вставляла свои перемычки в буквальном смысле куда попало. В результате получившаяся у Облачка печать оказалась какой угодно, но не той, которую он пытался создать. А тем временем в его амулете Великой Защиты появились четыре из пяти перемычек, требующихся для создания Костра Силы. Что никак не могло быть расценено как победа.
   Третий бой эрр Маалус выиграл за счет хитрости - услышав щелчок тетивы арбалета и многоголосый рев идущих в атаку мужиков, баронесса дисциплинированно соскользнула со своей лошади и на пару ударов сердца забыла про учебный поединок. А мгновением позже Облачко, пришпорив своего коня, оказался рядом и приставил к ее горлу свой кинжал...
   Сообразив, что нападение разбойников - это обычная иллюзия, ее милость задумчиво посмотрела на улыбающегося эрра Гериельта и нехорошо усмехнулась. А через пару ударов сердца конь иллюзиониста ни с того ни с сего встал на дыбы...
   ...Встать с земли маг не смог: трясущиеся от слабости тело упорно отказывалось подчиняться. А сердце колотилось так, как будто пыталось проломить грудную клетку. Кроме того, постоянно кружилась голова, и темнело в глазах.
   - Как считаете, эрр Гериельт, я правильно поняла его урок? - смиренно поинтересовалась баронесса у разумника.
   - Судя по выражению лица Облачка - более чем... - в унисон ей ответил маг. И расхохотался...
   ...К полудню эрр Маалус четко понял, что работать против баронессы так, как его когда-то учили в Академии - самоубийство: любая попытка боевой трансформации плетений, удлиняющая процесс их создания хоть на мгновение, играла ей на руку. Точно так же, как и вбитая в подсознание привычка напитывать структуры силой сходу, не задумываясь: одна-единственная перемычка, вставленная в печать перед самым началом ее заполнения, превращала ее в невесть что. Причем, в невесть что, напрочь отказывающееся работать!
   Экспериментируя с разными вариантами боя, Облачко решил, что единственно возможная схема работы против мага Жизни проста, как заготовка для кувалды: атака без подготовки, плетением, на создание которого требуется максимум три удара сердца.
   Правда, эта схема работала только в том случае, если правилами поединка баронессе запрещалось трансформировать те амулеты, которые висели у него на груди. В противном случае бой заканчивался, не успев начаться: создавать плетения после того, как активировалась печать Костра Силы, было абсолютно бесполезно...
   ...Судя по первым же боям ее милости с эрром Гериельтом, разумник пришел к тому же выводу. И тоже старался атаковать ее так быстро, как мог. Правда, поединка с восьмого-девятого баронесса более-менее приспособилась к его манере плести печати и начала успевать вставлять в них хотя бы по одной перемычке. Что сразу же сказалось на результатах: начиная с двенадцатого поединка девушка перестала служить тренировочным манекеном и начала отвечать. И еще как - у бедного эрра Гериельта то отказывали легкие, то переставало биться сердце. А еще он слеп, глох, терял сознание, складывался в три погибели от болей в животе, и даже разок сбегал в ближайшие кусты по нужде.
  Единственным минусом всего этого являлись последствия: в случае победы баронессы процесс приведения разумника в норму обычно длился в несколько раз дольше, чем сам бой. Что здорово снижало скорость передвижения. Поэтому к обеду ее милость решила, что тренировочными боями лучше заниматься на привалах или вечерами. И попросила заняться ее образованием. В частности, показать ей те плетения, которые содержались в четвертой части трактата эрра Гериельта, или помочь освоить работу с силовыми нитями других школ...
   ...Увы, слухи о том, что жрецы способны работать с силовыми нитями всех без исключения школ магии, проверить не удалось: несмотря на все попытки баронессы, ее плетения получались исключительно белыми. И абсолютно нерабочими. Например, идеально правильная печать Ледяного Копья, созданная ее милостью, упорно отказывалась реагировать на точку своего фокуса. Даже если точка фокуса располагалась в пяди от самой печати. А плетение Потерянного Взгляда, наложенное ею на эрра Гериельта, напрочь отказывалось рассеивать его внимание.
   Все попытки обоих магов придумать какой-либо способ изменения наполненности нитей ни к чему не привели: нити не хотели 'раскладываться' в цвета спектра. И упорно не желали работать в плетениях, не относящихся к школе Жизни. Видимо, поэтому к вечеру у баронессы Орейн начало портиться настроение...
  
   ...Постоялый двор 'Усталый путник' оказался забит до отказа: судя по количеству лошадей, привязанных у коновязи, переночевать в нем собралась добрая половина графства Батчер. Впрочем, особой проблемы с размещением не возникло: хозяин 'Путника', узнав о том, что в его заведении собирается остановиться баронесса Орейн со свитой, и, получив 'за хлопоты' целый золотой, любезно предоставил им для проживания собственные комнаты. В темпе отправив своих детей в каретный сарай.
   С трудом дождавшись, пока супруга хозяина перестелет кровати, ее милость потребовала себе бочку для омовения... и расстроилась еще больше, узнав, что такой на постоялом дворе нет.
   - Зато я потрясающе вкусно жарю поросят... - похвасталась женщина, и, наткнувшись на недоумевающий взгляд баронессы, задом вынесла дверь.
   Видимо, так и не сообразив, какое отношение жареные поросята имеют к желанию выкупаться с дороги, ее милость тяжело вздохнула и попросила Молчуна проводить ее до ветру. А вернувшись со двора, отказалась от ужина и пошла спать.
   Естественно, Крегг отправился следом: полностью оклемавшийся после ранения парень истово выполнял обязанности телохранителя своей сестры...
  ...- Ты спишь? - тихий шепот, раздавшийся от противоположной стены тесной комнатенки, в которой поселили обоих магов, заставил эрра Маалуса отвлечься от своих мыслей и открыть глаза.
  - Нет... Думаю...
  - О баронессе? - усмехнулся эрр Гериельт.
  - Угу... - буркнул Облачко.
  - О чем именно? - поинтересовался разумник.
  Иллюзионист пожал плечами, потом сообразил, что в кромешной тьме его жест никто не увидит, и негромко вздохнул:
  - Разбираю те ошибки, которые сделал во время сегодняшних боев. И чувствую себя первокурсником, вызвавшим на учебный поединок своего собственного преподавателя: по сути, против хорошего мага Жизни у меня нет никаких шансов на победу. Представь себе, я действительно чувствую себя первокурсником! Ты только задумайся: ее милость толком не разобралась с теми преимуществами, которое дает многопотоковое мышление. У нее нет боевого опыта. Мало того, она находится под печатью Ограничения - значит, у нее практически пустой резерв и почти нет силы. А она без особого труда справляется с боевыми магами! Теперь я понимаю, почему магов Жизни убивают еще в колыбели...
  - Их убивают не поэтому... - хмыкнул эрр Гериельт. - Жрецы первой категории и выше способны менять свойства живого организма. Любого. В результате укусы каких-нибудь мух становятся смертельными. А комары начинают разносить болезни...
  - Да знаю я... - воскликнул иллюзионист. - Просто меня удивляет то, что делает ее милость...
  - Что в этом удивительного? - спросил эрр Гериельт. - Баронесса просто умеет думать. А еще... ее фантазия не ограничена теми рамками, в которые нас с тобой загнали во время обучения. То, что ты видишь - результат труда, и не более: ее милость действительно захотела научиться магичить. И плевать хотела на то, что у нее минимальный резерв и почти нет силы... Жрецов вне категорий - тьма. Однако ни один из них почему-то не додумался до перемычек!
  - Да, думать она умеет... - кивнул Облачко. - И учится чрезвычайно быстро...
  - Меня удивило другое... - разумник заворочался, от чего его кровать жутко заскрипела. - Скажи, ты раньше когда-нибудь слышал об оборотной печати Бесчувствия?
  - Нет... - буркнул иллюзионист.
  - А ведь додуматься до нее мог бы любой из нас! Что может быть проще - попытаться поэкспериментировать со всеми известными плетениями, если известно, что существуют несколько оборотных?
  - Это - те самые рамки, о которых ты говорил... - признался эрр Маалус. - Знаешь, со дня отъезда из замка я только и делаю, что экспериментирую с оборотными печатями. И уже наткнулся на несколько очень интересных плетений...
  - Например? - заинтересованно спросил разумник.
  - Ну, скажем, оборотная печать Мечты выискивает в памяти человека его страхи, усиливает их и создает настолько пугающие образы, что трудно передать словами...
  - Пробовал на себе?
  - Угу... Создал маленькое плетение, влил в него силы на двадцать ударов сердца и...
  - А почему так много? - удивился эрр Гериельт.
  - Я пока не закончил испытания... - признался Облачко. - Некогда было. Знаю только, что если силы меньше определенного предела, то я ничего не чувствую...
  - Занятно... Будет время, попробуй на мне, ладно?
  Представив себе горящий взгляд фанатика-ученого, которым маг наверняка прожигал темноту, эрр Маалус улыбнулся:
  - Конечно. Могу сейчас. Если хочешь...
  - Нет. Не хочу... - ответил разумник. - Сейчас я бы хотел обсудить несколько более важных вопросов. Скажи, теперь ты понимаешь, ЧЕМУ мы оставили жизнь?
  - Угу... Не хуже тебя...
  - Нет, ты не понял. Я спрашиваю про другое: ты пытался представить себе последствия нашего поступка в различных вариантах будущего? Например, что будет, если баронесса по каким-то причинам захочет власти? Или возненавидит весь мир? Или уйдет в науку так глубоко, что перестанет воспринимать чужую жизнь, как нечто, данное свыше?
  Представив себе Меллину Орейн, идущую к трону по колено в крови, Облачко отрицательно покачал головой. Потом вспомнил про то, что эрр Гериельт его не видит, встал, зажег свечу, закрыл ставни, завесил их одеялом и грустно улыбнулся:
  - Давай я покажу тебе кое-что из прошлого. Выводы сделаешь сам...
  ...В полной темноте лицо женщины кажется белым, как снег. И таким же холодным. Поэтому совершенно непонятно, как капельки дождя, стекающие по ее лбу и щекам, не замерзают на полпути. Хотя, стоит бросить взгляд на искусанные в кровь губы, на алые полоски, расчерчивающие подбородок и шею, заглянуть в глаза, полные безумия и услышать жуткий хрип, который называется дыханием, как все становится ясно: она пока жива... Пока... Ибо Темный Жнец уже тут... Стоит за ее спиной... И ждет...
  - Отпусти... - шепчут ярко-алые губы, а в глазах на мгновение появляется Боль...
  - Нет... - раздается откуда-то справа...
  - Я больше не могу... - из уголка правого глаза скатывается слеза... и женщину выгибает дугой.
  Вздутые жилы на шее... Скрежет крошащихся зубов... Вой, от которого хочется заткнуть уши...
  И побелевшие от напряжения пальцы, стискивающие руку сидящей рядом девочки...
  - Что это было? - негромко спросил эрр Гериельт.
  - Мафа. Жена Шрама. И баронесса Орейн. Ее милость почти сутки удерживала Мафу на Грани... И удержала... Кстати, в дождь... На крыше донжона... Зная, что за попытку магичить ей страшно влетит от отца...
  - А почему там? - удивленно воскликнул разумник.
  - Силовая линия... - вздохнул Облачко. - Своего резерва девочке не хватило... Смотри дальше...
  ...Лицо баронессы Орейн вспыхивает от бешенства. А в глазах - самая настоящая ненависть:
  - Вы забыли добавить 'Ваша милость!'
  - Ваша милость! Вы опять экспериментировали со своей силой? - в голосе стихийника, сидящего напротив нее, слышна издевка.
   - С чего вы взяли, эрр? Вы что, заметили убыль в моем запасе? Или видите на мне новые плетения? - холодно спрашивает баронесса.
   - Нет, но мне кажется... - начинает, было, маг, но договорить фразу не успевает:
   - Если вам что-то кажется, то я советую обратиться к эрру Маалусу! Зрительные галлюцинации - его вотчина. Три-четыре часа работы - и вы навсегда забудете о галлюцинациях...
   Маг убирает с глаз прядь волос, и ехидно ухмыляется:
   - Ваша милость, давайте не будем играть словами. Вам это все равно не поможет. В чем не поможет? Ну, как вам сказать? Я уверен, что вы опять нарушили запрет вашего отца. Соответственно, очень скоро в нашем замке появится вакансия на должность одного из магов. В частности, нам будет очень не хватать какого-нибудь иллюзиониста...
  - Это эрр Валин по прозвищу Крыса... - буркнул Облачко. - Один из стихийников покойного барона Нолада. Последние его слова - обо мне. Не очень понятно, но в тот день он озвучил мне смертный приговор. Если бы его слова дошли до барона Нолада, то я бы оказался на виселице... Смотри дальше:
  ...Сеть каналов жизни и чувств у девушки, лежащей на земле, похожа на рваную рыболовную сеть. А лицо - на обугленную головешку, в разломах которой, как язычки пламени, проглядывает алое, все еще живое мясо...
   - Ваша милость! Сплетите печати Бесчувствия и Великого Восстановления! - в голосе иллюзорного эрра Маалуса слышно самое настоящее отчаяние. - Быстрее! Сейчас амулет сдохнет!
   Девушка закусывает обожженную губу, в ее глазах на мгновение мелькает что-то жуткое, а потом перед ее лицом возникает еле заметная белая нить. Мгновение, второе, третье - и маленькая, еле заметная на фоне пузырящейся кожи белая печать Бесчувствия наливается силой Жизни. А рядом с ним начинает появляться что-то, похожее на печать Великой Жизни...
   - Это баронесса Меллина. Которая в тот день спасла мне жизнь. Видишь, какой ценой?
  - Спасла? - переспросил эрр Гериельт. - Она же случайно...
  - Печать Огненного Шторма активировалась не просто так... - перебил его иллюзионист. - Амулет Великой Защиты и две хорошо знакомые тебе перемычки... Теперь ты понимаешь, ЧЕМУ мы оставили жизнь?
  Разумник почесал голову, потом выпрямил спину и четко произнес:
  - Она действительно достойна уважения. Прости за вопрос, просто я должен был ЗНАТЬ.
  - Я понимаю... - усмехнулся эрр Маалус. - Поэтому я тебе это и показал...
  - Спасибо... Тогда... я хочу быть рядом с ней как можно дольше... И... кажется, я догадался, каким образом можно помочь баронессе освоить работу с плетениями других школ...
  - Как?
  - Помнишь опыты с печатью Соединения Сил? Не знаю, как в вашей Академии, а в школе Ордена Создателя их демонстрировали еще на первом курсе...
   - У нас - тоже на первом... - кивнул иллюзионист. - И что с ней такого особенного?
   - Скажи, какого цвета будут нити, напитывающие эту печать, если в нее вольют силу ритуалист, стихийник, иллюзионист и разумник?
   - Белого... - ответил Облачко.
   - Теперь вспомни трактат Шантлара Угрюмого 'О природе света и различных его проявлениях'. Помнишь, что он писал о природе света?
   - Естественно... - кивнул маг. А потом аж подпрыгнул: - Ты имеешь в виду, что оборотная печать Соединения Сил может оказаться аналогом той самой призмы? То есть тем самым инструментом...
   - Именно! - усмехнулся эрр Гериельт. - Инструментом, который поможет баронессе стать Ужасом Семиречья... В хорошем смысле этого слова...
  
  
   Глава 41. Баронесса Меллина Орейн.
  
   - Ну, и где эта тварь? Оставь меня в покое, Мышь! Гарк! Га-а-арк!! Гарк, Тьма тебя забери!!! - услышав дикие крики какой-то перепившейся сволочи, я натянула на голову одеяло и попробовала удержать ускользающий от меня сон. Ага! Как бы не так: возмущенный рев этого скота становился все громче и громче, и в итоге стал звучать так, как будто мужик находился не где-то там, во дворе, а пялился в окно нашей пристройки!
   - Гарк! Где твои девки, скотина!!! - прозвучало чуть ли не в самой комнате, а вслед за криком до меня донесся характерный звук лопающегося бычьего пузыря.
   - Еще одно слово, и девкой станешь ты... - угрожающий шепот Молчуна, раздавшийся откуда-то из темноты, заставил меня подскочить на кровати и уставиться на еле видимый силуэт брата, замершего сбоку от оконного проема.
   - Э-э-э... - судя по удивленному хрипу мужика, пытаясь заглянуть в пристройку хозяина постоялого двора, он рассчитывал на что угодно, кроме перспективы ощутить собственным горлом острие чужого кинжала.
  Выдержав небольшую паузу и убедившись, что незваный гость уже сообразил, что шутить с ним никто не собирается, Крегг так же тихо добавил:
  - Закрой рот и вали отсюда...
  А потом убрал клинок. Как оказалось, зря - мужик отпрянул от окна, и, почувствовав себя в безопасности, взвыл на всю деревню:
   - Мышь! Тут это... Гарка грабят!!!
   Крегг прошипел что-то невразумительное, выглянул в окно, а потом метнулся к изголовью своей кровати. Видимо, за кольчугой и мечом.
  Решив, что с перепившимся мужиком можно разобраться и без особого кровопролития, я вскочила с кровати и набросила на плечи дорожный плащ.
   - Куда?! - зарычал брат. И мигом оказался между мной и подоконником: - А если у кого-нибудь из них лук или арбалет?
   Определенная логика в его словах присутствовала, поэтому я послушно шагнула вправо и прижалась плечом к стене.
   - Двое... Нет, трое... Вон та парочка у конюшни - явно не с ними... - комментировал Крегг, искоса поглядывая во двор, в котором началась нездоровая суета. - О-о-о! Посмотри на него! Вилы тащит!
   - Тьма с ними, с вилами! Глотка у него - как у осла! - чуть не оглохнув от очередного крика, возмутилась я. И осторожно выглянула во двор.
   Черное пятно, направляющееся к нашей пристройке, с трудом удерживало равновесие. Однако вилами размахивало с нешуточным энтузиазмом. Видимо, поэтому два его собутыльника, чуть более трезвые, чем их 'предводитель', следовали за ним на почтительном расстоянии. Кстати, тоже не с пустыми руками: один вооружился топором, а другой - увесистой слегой...
   - Неужели Гарк не слышит этих воплей? - раздраженно поинтересовался брат, и, натянув на себя кольчугу, подхватил с подоконника свою спату. И, услышав еле слышный скрип двери, раздавшийся откуда-то из-за стены, криво усмехнулся:
   - Зато Хват с Куницей уже тут как тут. Ладно, ты стой тут и старайся не высовываться...
   Сообразив, что ничем хорошим для троицы защитников хозяина постоялого двора его появление во дворе не закончится, я быстренько сплела печать Молчания и повесила ее на крикуна. Потом добавила к ней оборотную печать Силы и усмехнулась: 'предводитель' рухнул лицом вниз, чуть не напоровшись на вилы, выпавшие из его ослабевших рук.
   - Твоя работа? - поглядев на распростертое тело, растерянно поинтересовался брат.
   - Угу... Его крики уже начали надое-... - усмехнулась я. И замолчала, наткнувшись Истинным взглядом на незаконченный контур Ледяного Копья, проглядывающего в печати Молчания!
   Почему-то решив, что раз я вытаращила глаза, то обязательно увидела что-то опасное, Молчун тут же прикрыл меня своим телом. А потом зачем-то подхватил на руки и перенес в дальний угол!
   - Стой тут! Пожалуйста... И скажи, что ты там увидела?! - выдохнул он, поудобнее перехватывая меч.
   - Там - ничего... - хихикнула я. И постучала пальцем по своей голове. - Увидела - тут. Мысль! Совершенно потрясающую...
   - О, Тьма... - возмущенно пробормотал брат. И, в два прыжка оказавшись у окна, выскочил во двор. Откуда уже раздавались звуки ударов и крики боли...
   Вслушиваться в процесс воспитания не знающих меру выпивох я не стала: мысль, промелькнувшая у меня в голове, требовала проверки. Причем немедленной. Поэтому, нарушив приказ брата, я вышла из угла и запрыгнула на кровать. А потом, поджав под себя слегка застывшие босые ноги, сорвала с себя амулет Великой Защиты. Чтобы через мгновение вернуть его обратно: чем тратить дорогущий амулет на эксперимент, стоило попробовать подобрать подходящее плетение из тех, которые я могла создавать сама...
   ...Аккуратно вставив третью перемычку в малюсенькую печать Гармонизации канала печени, вывешенную за кувшином с вином, я немножечко полюбовалась на сияющую алым пламенем точку фокуса Ледяного Копья. И, вздохнув, быстренько взялась за следующее плетение. За печать Молчания. Такую же, как ту, которую я повесила на пьяницу, только раз в пять меньше. На всякий случай. А, закончив, пересчитала разрывы и улыбнулась: для того чтобы замкнуть контур Ледяного Копья, не хватало всего четырех перемычек.
  Вывесив на свои места первые три, я набрала в грудь воздуха, вытерла о нижнюю рубашку вспотевшие ладони и закусила губу.
  'Ну, давай же! Пожалуйста!! Сработай, ладно?!' - мысленно пробормотала я и вставила на место последнюю перемычку. А потом издала вопль, которому могла бы позавидовать вся пьянь 'Усталого путника' и расположенной неподалеку деревеньки: оба созданных мною контура соединила тоненькая, но безумно яркая белая молния! А через пару ударов сердца после того, как оказавшийся на ее пути кувшин превратился в груду осколков, в окно влетели Крегг и оба телохранителя эрра Гериельта. Естественно, с обнаженными мечами. И готовые ко всему.
  С трудом отпихнув в сторону Крегга, прикрывшего меня спиной, я немного полюбовалась на лица телохранителей эрра Гериельта, тщетно пытающихся найти врага в малюсенькой комнатке, в которой с трудом помещались две кровати, топчан и пара сундуков, и расхохоталась. А потом вскочила с кровати, развернула к себе брата, встала на цыпочки и чмокнула его в щеку:
   - Не дергайтесь! Посторонних тут нет...
   - А почему вы только что закричали? Что тут разбилось? И чем пахнет? - шумно втянув в себя воздух, спросил Куница.
   - Кричала я. От радости... Разбился кувшин... Пахнет, соответственно, пролившимся из него вином... - последовательно ответила я на все его вопросы. И, подумав, поинтересовалась: - А как вы думаете, эрры сейчас спят?
  
   ...В предрассветном полумраке эрр Гериельт, восседающий на крышке сундука и пожирающий взглядом первое самостоятельно созданное мною плетение школы Разума, вдруг показался мне злым волшебником из сказок. Тем самым, который, по рассказам детишек, живет в башне из человеческих черепов где-то далеко на юге, и с позднего вечера и до самого рассвета плетет печать, которой когда-нибудь уничтожит весь подлунный мир. Безумный взгляд, растрепанные волосы, мятая мантия, пальцы, нервно отстукивающие какой-то ритм на коленях. И вздохи, от которых мне иногда становилось не по себе... Впрочем, стоило ему перевести на меня взгляд, как это ощущение куда-то пропало. А вместо него появилось другое: я вдруг почувствовала себя тренировочным манекеном. И поняла, что на мне сейчас начнут отрабатывать боевые связки. А когда разумник прищурился на меня так, как оголодавший сторожевой пес смотрит на кость в руках поддразнивающего его мальчишки, я поняла, что в ближайшие несколько дней из комнаты не выйду. Даже по нужде:
   - Ваша милость! А теперь давайте попробуем создать плетение школы Иллюзий...
   - Простите, эрр, но может, стоит продолжить эти эксперименты по дороге? Или вечером? - подал голос сидящий на своей кровати Молчун. - Посмотрите в окно! Уже поздно... Вернее, рано! Светает. Через час-полтора нам надо выезжать. А баронесса толком не отдохнула...
   - О каком отдыхе может идти речь, когда тут... - возмущенно затараторил маг, потом прервался, виновато посмотрел на меня и вздохнул: - Простите, ваша милость! Я забылся...
   Я пожала плечами и ехидно ухмыльнулась:
   - И не удивительно: такое поле для экспериментов. Сколько чего можно попробовать, если забыть про пищу, сон и все остальное...
   В глазах эрра Гериельта мелькнул огонек надежды. И тут же погас: маг понял, что я шучу...
   - Не расстраивайтесь, эрр! - улыбнулась я. - Думаю, у вас еще будет возможность проверить свои теории... Или хотя бы часть...
   - Часть - это слишком мало... - хмуро пробормотал маг. Потом задумчиво посмотрел на эрра Маалуса, встал, подошел ко мне... и опустился на одно колено: - Ваша милость! Я, эрр Гериельт по прозвищу Мудрый, вверяю вам свою жизнь и свою честь. И клянусь защищать вас и все, что вам дорого, до тех пор, пока жив и в состоянии думать. Клянусь Создателем...
   - Зачем это вам, эрр? - удивленно спросила я. - Вассальная клятва - это не только права, но и обязанности. Сейчас вы свободны в своих поступках, а, значит, вольны делать то, что считаете нужным. Прежде, чем дать ответ, я бы хотела понять те мотивы, которыми вы руководствовались, принимая такое решение...
   Маг пожал плечами, и, не вставая с колена, заговорил:
   - Все эти шестнадцать лет я ломал голову, правильно ли поступил, поддавшись уговорам друга и сохранив жизнь новорожденному ребенку с задатками Темной. Я боялся за мир, в котором живу. Сегодня я понял, что боюсь не за мир, а за вас. За вашу душу и большое сердце. Боюсь, что мир сломает вас так, как ломает всех тех, кто вылезает из толпы посредственностей. Мир не любит личностей, а Вы - личность, достойная уважения. Да еще и обладающая уникальным Даром. И, кстати, единственный человек, который смог пробудить во мне давно уснувшее желание преподавать... Так, о чем это я? Отвлекся... Так вот, те способности, которыми вас одарил Создатель, напоминают обычный нож. Им можно резать хлеб. А можно перехватывать глотки. И правым и виноватым. Так вот, я не хочу, чтобы те, кто узнает о ваших способностях, смог вынудить вас использовать эту силу во зло...
   - Узнать? Как? - нахмурилась я. - На мне печать Ограничения. Насколько я понимаю, увидеть реальный размер моего резерва можно только в том случае, если подвесить на меня оборотную печать Отрицания, созданную не кем-нибудь, а магистром школы Разума...
   - Архимагистром, ваша милость... - уточнил Облачко. - А разумников такого уровня в Семиречье всего двое. Один из них сейчас перед вами. А второй - мейн Двард - является настоятелем Ордена Создателя. И практически не вылезает из своего монастыря...
   - О чем я и говорю... - хмыкнула я. И снова посмотрела на эрра Гериельта: - Так кто и как может об этом узнать?
   - Жизнь состоит из больших и маленьких случайностей, ваша милость... - вздохнул разумник. - Надеяться на лучшее можно и нужно. Но при этом не надо забывать и о худшем... В общем, я хочу быть рядом с вами и в печали и радости... Вы принимаете мою клятву?
   Я на мгновение прикрыла глаза, вспомнила клятву, данную мне Облачком, и хмуро поинтересовалась:
   - А если я вдруг перестану быть достойной вашего уважения и превращусь в то самое чудовище, которое, как говорил эрр Маалус, 'способно ввергнуть мир в пучину кровавого безумия'?
   Разумник не задумался ни на мгновение:
   - Тогда я сделаю все, чтобы вас уничтожить...
   - И как это будет сочетаться с вашими словами 'клянусь защищать вас и все, что вам дорого, до тех пор, пока жив и в состоянии думать'?
   - Никак, ваша милость. Если ваше существование станет угрожать миру, в котором мы живем, значит, к этому времени вы уже перестанете быть Человеком. А на воплощение зла вассальная клятва не распространяется...
   - И вы пойдете на это, зная, что человек, которому вы обязаны жизнью, будет защищать меня до последнего вздоха? - поинтересовалась я, взглядом показав в сторону слегка напрягшегося Облачка.
   - Да, ваша милость... - кивнул маг. - Ради того, чтобы уничтожить такое зло, я готов пожертвовать даже жизнью своего лучшего друга...
   Мне стало слегка не по себе. Привычно окутавшись броней из холода, я пристально посмотрела в глаза ожидающего моего решения мага, и внезапно вспомнила разговор, когда-то состоявшийся между отцом и чем-то провинившимся Лагаром:
  'Сын! Твои поступки не могут определяться настроением. Ты - наследник рода Орейн. Значит, обязан жить так, чтобы тебя уважали даже твои враги...
  - А зачем мне уважение моих врагов? - растерянно поинтересовался брат. - Пусть лучше они меня боятся!
  - Страх - удел слабых... - поморщился отец. - А сильные враги появляются только у тех, кто верен данному слову, своему долгу и прям, как клинок меча... Запомни, сын, по тебе будут судить как по твоим друзьям, так и по твоим врагам...
  - То есть для того, чтобы меня уважали, я должен стараться найти себе сильных врагов?
  - Никого искать не надо... - усмехнулся отец. - Живи, как подобает Орейну, и враги появятся сами собой...
  - Я запомню... - пообещал Лагар.
  - Запомни. И еще: держи друзей у самого сердца, врагов - на расстоянии удара, а равнодушных - как можно дальше. И всегда поступай так, как велят твоя честь и чувство долга!'
   'Равнодушным его не назовешь... Врагом бы он стал достойным...' - мысленно пошутила я. И потянулась к своему кинжалу:
  - Эрр Гериельт Мудрый! Я, баронесса Меллина Орейн, принимаю вашу клятву. И клянусь защищать вас и ваши интересы везде, где возникнет такая необходимость. А так же обещаю быть достойной вашего уважения. Клянусь Создателем...
  А когда маг оказался на ногах, я ехидно поинтересовалась:
  - Кстати, у меня тут возник один очень интересный вопрос: как вы относитесь к тому, чтобы взять в ученики своего сюзерена?
  
  
   Глава 42. Эрр Эйд Обух.
  
   Рванув на себя дверь кельи, и увидев, что вокруг топчана Марыськи полукругом стоят аж три разумника, Обух недовольно нахмурился: судя по всему, изголодавшиеся по женскому вниманию студенты решили развлечься, не выходя за пределы монастыря.
   - Все - вон!!! - рявкнул он. И сделал шаг в сторону, чтобы несостоявшиеся любовники, сорвавшись с места, не вынесли его в коридор.
   Однако, вместо того, чтобы выполнить его приказ, 'студенты' медленно развернулись на месте, а один из них раздраженно прошипел:
   - А вот и эрр Эйд! И где тебя, интересно, носило?
   Вглядевшись в лицо разумника, Обух почувствовал себя идиотом: он только что пытался выставить из кельи не кого-нибудь, а самого настоятеля Ордена Создателя!
   - В-в-в к-к-казарме, мейн! - буркнул он. И, справившись с удивлением, добавил. Уже не заикаясь: - Инспектировал личный состав вверенного мне десятка...
   - Похвальное рвение, эрр... - усмехнулся мейн Двард. - А скажи-ка мне вот что: какого Жнеца ты поселил обеих женщин в одну келью?
   Для того чтобы понять, что настоятель Ордена Создателя пребывает в омерзительнейшем настроении, не надо было быть двух локтей во лбу . Достаточно было услышать тон, которым был задан вопрос. И увидеть выражение лица мейна Дварда.
   - Я счел, что никакой опасности друг для друга они не представляют. Что присматривать за обеими так будет намного легче. Ну, и что вместе им будет...
   - ...веселее? ...интереснее? ...не так скучно? - перебил его настоятель. И, перестав сдерживать эмоции, рявкнул на всю келью: - Ты идиот, эрр! Вон, можешь полюбоваться на результат твоей безалаберности!
   Проследив за взглядом настоятеля, Обух увидел прикрытое куском ткани тело, лежащее на одном из топчанов, и напрягся. Однако подойти к нему не успел.
   - Знахарка Ярена... Умерла сегодня днем... Благодаря тебе, эрр! - не дожидаясь, пока Обух выполнит его приказ, прошипел мейн Двард.
   - Вы считаете, что ее убила пастушка? - вырвалось у мага.
   - Я ее не убивала... - донеслось из-за спин разумников. - Сколько можно повторять, что она ушла во Тьму сама, без чьей-либо помощи? Время ей пришло, понимаете?
   Эрр Эйд сделал шаг в сторону. Так, чтобы видеть девушку, которую от него заслонял эрр Вейр, декан факультета Разума, вгляделся в затравленное лицо Марыськи, взглянул на нее Истинным зрением и онемел: печать Гармонизации в животе девушки горела еще сильнее, чем утром! Хотя утром казалось, что сильнее уже некуда...
   - Ну, и как тебе состояние ее печати? - мрачно усмехнулся настоятель. - Если бы сейчас я увидел ее первый раз, то сказал бы, что ее создавал как минимум архимагистр!
   - Как минимум? А что, бывают маги сильнее? - растерянно спросил Обух.
   - Нет. Но силы тут столько, что любой архимагистр умрет от зависти... - хмыкнул мейн Двард. - В общем, как я понимаю, с выводами мы слегка поторопились. Поэтому... Слышь, девка, давай-ка, ложись на спину. И закрывай глаза...
   ...Сообразив, что допрос Марыськи будет проводить сам настоятель, Обух расстроено покосился на входную дверь: теперь в его присутствии не было никакой необходимости. А, значит, надо было поворачиваться и выходить в коридор. Однако заставить себя тронуться с места Обух не смог - уж очень ему хотелось увидеть, как работает самый сильный разумник Семиречья. Поэтому, убедившись, что мейн Двард и его свита забыли про его существование, превратился в статую. И постарался дышать как можно тише...
   ...Спрашивать у пастушки о причинах смерти знахарки настоятель не стал. Вместо этого он заставил девушку вспоминать мельчайшие подробности ее встречи с баронессой Орейн. Причем не столько сам разговор, сколько интонации, мимику и жесты, которыми ее милость сопровождала ту или иную фразу. В результате у Обуха сложилась такая четкая картина того дня, как будто он смотрел картинку, созданную каким-нибудь очень сильным иллюзионистом. Однако сделать какие-либо выводы касательно уровня силы ее милости он так и не смог - увы, способностью видеть линии силы пастушка не обладала. И, тем более, не могла описать того, что с ней делала баронесса. В общем, заметив, что настоятель начинает расплетать печать Слова Правды, Обух мысленно усмехнулся:
   'Слухи о том, что настоятель способен взять из обычного разговора вдвое больше, чем обычный разумник, полная ерунда... Он не вытряс из Марыськи ничего нового... Слово в слово то же, что и я...'
   Однако, услышав тон, каким мейн Двард произнес первую же фразу после допроса, пристыжено замолчал:
   - Хе-хе... Вы поняли, эрры, что там произошло на самом деле?
   Правая рука настоятеля, эрр Никас по кличке Оселок, отрицательно мотнул головой:
   - Наверное, нет, мейн!
   - Хорошо. Спросим по-другому: кто из вас помнит девиз рода Орейнов? - довольно потирая руки, спросил настоятель. - Что, никто? Жаль... Придется вас просветить! На гербе этого рода написана интересная фраза: 'Справедливость превыше всего!'
   - Та-а-ак... - пробормотал эрр Вейр. - Если отталкиваться от того, что перед тем, как начать лечение, баронесса пребывала в бешенстве, то...
   - ...то получается, что баронесса решила наказать знахарку за ее преступление! - прищурился Оселок.
   - Ну, этот вывод лежит на поверхности... - недовольно поморщился мейн Двард. - Да, баронесса решила, что преступивший закон должен получить по заслугам. Ибо что гласит Уголовное Уложение Семиречья? Человек, отнимающий чью-то жизнь, отвечает за нее своей собственной...
   - А чью жизнь отняла Ярена? - вырвалось у Обуха.
   - Жизни нерожденных детей этой вот девчушки! - усмехнулся настоятель. - Так что баронесса была вправе отнять жизнь у знахарки...
   - Все равно я ничего не понял... - признался эрр Эйд. - Какое отношение имеет ее милость к смерти моей подопечной? Ведь созданная баронессой Орейн печать Гармонизации только лечит!
   Настоятель неторопливо сплел печать Спутанных Мыслей, наложил ее на пастушку, и, дождавшись, пока девушка перестанет соображать, ткнул пальцем ей в живот:
   - Эрры! Вы совершенно не хотите думать! И отказываетесь следить за временем! Скажите, сколько времени надо для создания одной печати Гармонизации?
   - Э-э-э...
  - Вот вам и 'э-э-э...'! Если бы вы слушали разговор ВНИМАТЕЛЬНО, то поняли бы, что баронесса потратила на это как минимум десять минут! Не многовато ли, если принять во внимание, что мы считаем ее магом жизни первой категории или даже выше?
   - Мда... - декан факультета Разума ошалело почесал затылок. - Пожалуй. За это время на эту девочку можно было навесить чуть ли не все боевые плетения стихийников и разумников, вместе взятые...
  - Это еще не все. Как по-вашему, какое количество Одаренных должно было видеть эту печать за то время, которое потребовалось ей, чтобы добраться из замка Орейн до своей деревни?
   - Ну, как минимум, двое-трое... - неуверенно ответил Оселок.
   - И что, по-вашему, ни один из них не заметил, что в печати слишком много силы? Или, по-вашему, все те, кто обратил на это внимание, дружно решили не сообщать в Орден Создателя о появлении в Семиречье Темного мага? Простите, эрры, но я в это не верю...
   Слушая дальнейшие объяснения мейна Дварда, Обух то и дело ловил себя на мысли, что всего того, что рассказывал настоятель, просто не может быть. Слабенькие жрецы не умели работать с плетениями такой сложности. Сильные - в принципе не могли думать, ибо находились под действием печати Подчинения. Печать Гармонизации никогда не использовалась, как часть плетения, созданного для того, чтобы отбирать силу у Одаренных. Точно так же, как не использовалась как накопитель и тем более, инструмент для убийства. Однако сомневаться в выводах архимагистра школы Разума у него что-то не получалось: каждый из тезисов, которые озвучивал мейн Двард, был предельно логичен. Времени, потраченного баронессой на лечение Марыськи, было достаточно, чтобы создать несколько печатей. Да, увидеть их на фоне яркого белого пламени печати Гармонизации было невозможно, но их существование косвенно подтверждало долговечность самой печати: каким бы ни был реальный уровень силы баронессы, после завершения лечения печать ДОЛЖНА была уничтожиться. А она все еще висела. И УВЕЛИЧИВАЛАСЬ!
  Аргументов у настоятеля было предостаточно, но в какой-то момент ему надоело доказывать свою правоту, и он предложил провести эксперимент.
   По его просьбе вызванный с занятий жрец-пятикурсник попытался внести изменения в работу печати Гармонизации, и... эрр Эйд увидел, как резерв мага Жизни стал таять на глазах. А сияние самой печати стало немного ярче!
   Толчком в грудь отбросив студента подальше от пастушки, мейн Двард приказал ему возвращаться на занятия, и, дождавшись, пока бессловесное создание выйдет за дверь, задумчиво посмотрел на эрра Никаса:
   - Убедились? Тогда давайте подумаем, что из этого получается...
  - Получается, что сегодня утром знахарка Ярена снова пыталась вмешаться в работу лечебного плетения... - хмыкнул маг. - Что доказывает ее вину. Поэтому...
   - Доказательство ее вины меня интересует в последнюю очередь! - раздраженно бросил настоятель. - Думайте о другом! Мы только что видели работу неизвестного нам плетения, вне всякого сомнения, созданного баронессой Меллиной Орейн. Нового плетения, понимаете? В той области, в которой уже лет пятьдесят не появлялось ни одной новой печати! Из этого следует две очень важные вещи. Первое - у нас появилась возможность наложить лапу на новые ЗНАНИЯ! И если мы ее упустим, то я не прощу этого ни себе, ни вам...
   - А второе, мейн? - поинтересовался эрр Вейр.
   - Я почти уверен, что ее милость так и осталась Одаренной вне категорий... - криво усмехнулся настоятель. - Ибо по логике, жрецу первой категории нет необходимости вешать на пациента какие-нибудь плетения длительного действия. Излечить бесплодие можно минуты за две-три. И, самое главное, ее плетение запасает силу, а не сбрасывает ее в пространство...
   - ...что является следствием постоянного недостатка силы у его создателя... - поддакнул декан факультета Разума. - Характерная привычка, рано или поздно появляющаяся у большинства слабых магов...
  - Угу... - кивнул настоятель. - А это не может не радовать: контролировать слабенького жреца, в отличие от Темной уровня первой категории, мы сможем. Причем без особого труда...
  - Тогда надо немедленно сообщить его величеству и верховному магу о том, что уничтожать баронессу нет необходимости! - встревожено воскликнул эрр Никас. - Ведь после вашего письма они наверняка...
   - Я прекрасно представляю, какие меры должен был принять эрр Урден... - поморщился мейн Двард. А потом пристально посмотрел на Обуха: - А ты, эрр, раз уже влез в это дело по самую макушку, сегодня же отправишься в столицу. Возьмешь с собой пять десятков солдат и пять боевых четверок. По прибытию в Лайнту разместишь солдат в казарме Ордена, доложишься эрру Урдену, и будешь ждать его приказаний. Твоя единственная задача - сопроводить баронессу Орейн из столицы к нам в монастырь. И если по дороге с ее головы упадет хотя бы один волос...
   - Не упадет, мейн! - воскликнул Обух, сообразив, что ему только что дали шанс сделать еще один шаг вверх по служебной лестнице.
  - Я на это очень надеюсь... А сейчас иди и готовь людей... Остальное тебя не касается...
  
  
   Глава 43. Король Азам Манорр.
  
   Встав с малого трона, король неторопливо прошел к ближайшему окну, и, оперевшись на подоконник, нашел взглядом часового, бдящего на своем посту. Против обыкновения, наблюдение за воином, внимательно наблюдающим за подступами к крепостной стене, успокоения не принесло. Наоборот - уже через пару минут Азам Манорр почувствовал, что начинает злиться:
   - Ну, и на что они надеются? Королевский дворец - это ведь не какой-нибудь там шалаш! Для того чтобы подобраться ко мне на расстояние удара, надо не потеряться в хитросплетении коридоров, справиться со стражниками и разобраться с безумным количеством защитных и атакующих плетений...
   - Или сделать так, чтобы вы сами пригласили убийцу на аудиенцию... - отозвался граф Герн. - Коротышка далеко не дурак. Значит, мы должны...
   - Коротышка? - монарх мгновенно развернулся на месте и встревожено уставился на начальника королевской стражи: - А он-то тут причем?
   Граф пожал плечами:
   - Уж очень много мелочей, косвенно свидетельствующих о том, что этот заговор придуман не где-нибудь, а в кабинете барона Виттсира...
   - А подробнее можно?
   - Конечно, сир! - кивнул Симон Герн. И, покосившись на эрра Урдена, добавил: - Только, чтобы объяснить, почему мы так считаем, придется начать издалека...
   - Начинайте... - буркнул король.
  - Итак, вчера вечером я получил письмо от графа Летье. В нем сказано, что баронесса Меллина выехала из замка Орейн в сопровождении свиты из пяти человек. Иллюзионист эрр Маалус, сводный брат Меллины Орейн по имени Крегг и три человека, прибывших в замок незадолго до приезда самого графа Летье. Один из трех последних, предположительно, был магом...
  - Но ведь из доклада Царапины следует, что в засаду баронесса попала с двумя магами и тринадцатью воинами... - король непонимающе посмотрел на начальника стражи. - Откуда взялись еще десять солдат?
  - Отличный вопрос, сир! - граф Герн еле заметно усмехнулся: - Хороший мечник на дороге не валяется. И на постоялых дворах не продается! В общем, мы подумали и решили, что эти десять человек - миардианцы. Так же как и те трое, которые приехали в замок за баронессой. Кстати, не знаю, помните вы или нет, но в своем послании сотник Мурад утверждал, что один из двух магов в свите баронессы был разумником. Причем очень высокого уровня. Отсюда можно сделать вывод, что с момента его прибытия в замок Орейн баронесса была под контролем...
  - Темная первой категории под контролем разумника? Это невозможно! - воскликнул король.
  Граф Герн пожал плечами. А сидящий рядом с ним эрр Урден разжал кулак и продемонстрировал изумленному королю маленький красный мешочек:
  - Новое письмо от мейна Дварда, сир...
  ...Быстренько пробежав глазами коротенькое послание, Азам скрипнул зубами и уставился в глаза верховному магу:
  - Они ошиблись? Ничего себе ошибочка! Темная первой категории - и Одаренная вне категорий, умеющая работать с запретными плетениями - это далеко не одно и то же...
  - Создатель с ними, сир! - понимающе улыбнулся Щепка. И едва заметно пожал плечами: - Ошибиться может каждый. Главное, что они вовремя спохватились, и теперь мы точно знаем, что она из себя представляет...
  Монарх помрачнел: картинка, которую ему некогда показал эрр Магнус, тут же встала перед его глазами - черное пятно лица баронессы на фоне ослепительно-белого солнца. Решив, что обсуждать вопрос о реальном уровне силы Меллины Орейн в присутствии графа Герн не стоит, Азам Манорр заставил себя вспомнить о теме разговора и угрюмо поинтересовался:
  - Если баронесса была под контролем миардианского разумника, то она бы отправилась в Лайнту. А не отдавать Долг Крови...
  - Нет, Ваше Величество! - еле заметно кивнув, маг дал понять, что понял подоплеку вопроса: - Нам кажется, что барон Виттсир решил использовать гибель Нолада и Лагара Орейнов в своих целях. И дал ей возможность совершить поступок, за который любой из ваших вассалов мог бы рассчитывать на очень весомую награду...
  - Сомневаюсь... - буркнул король. - Зачем это Виттсиру?
  - Если бы баронесса прибыла в Лайнту сразу же после похорон брата, то вы бы, скорее всего, проявили присущий вам такт и не стали бы заставлять пребывающую в трауре баронессу появляться при дворе... - усмехнулся Щепка. - А теперь ситуация изменилась: баронесса уничтожила целый отряд миардианцев. Значит, вы обязательно встретитесь с ней в первые же дни после ее приезда в Лайнту...
  - Ну да, придется... - поморщился Азам Манорр. И, сделав небольшую паузу, пробормотал: - Пытаюсь представить себе, как одни миардианцы убивают других миардианцев, и не могу. Бред какой-то!
  - А история про то, что баронесса, два мага, три мечника и десять возниц разгромили отряд, состоящий из двадцати двух отборных воинов и двух магов - это не бред? - возмутился граф Герн.
   - Если верить сотнику Мураду Царапине, то у возниц Меллины Орейн была выправка бывалых воинов! - буркнул король. - А еще щиты и мечи...
   - Хорошо, сир! Сама баронесса, два мага и тринадцать воинов. Пусть все они, включая саму баронессу, ветераны, имеющие по две-три Стальные Стены... - криво усмехнулся Симон Герн. - И все равно, даже у шестнадцати человек, попавших в засаду, не было ни одного шанса! Вспомните про потери у Черных Соколов, сир: воины Коротышки всегда бьются до последнего вздоха!
   - Насколько я помню, Мурад утверждал, что воины баронессы каким-то образом умудрились обнаружить засаду заранее... - пробормотал монарх. - И поэтому не дали миардианцам воспользоваться преимуществами внезапной атаки...
   - Простите, ваше величество, но это - только слова... - граф Герн нервно сжал кулаки. - Маги Черных Соколов подготовлены ничуть не хуже спутников баронессы, однако почему-то до сих пор не научились игнорировать законы магии. Поэтому у них почему-то не получается обнаруживать засады с расстояния, достаточного для того, чтобы...
   - Граф Герн прав, сир... - перебил воина эрр Урден. - Я тоже не верю в то, что засаду можно обнаружить за два-три перестрела, что в облаке из муки можно направить строй миардианцев прямо на амулет Шара Огня, и что можно вырезать отборных головорезов Коротышки, не потеряв ни одного человека. А еще мне не верится в то, что можно найти прячущийся в предгорьях отряд сразу же после выезда из родового замка! Если бы это было так легко, то Черным Соколам не пришлось бы мотаться по всему Пограничью, разыскивая первые три...
   - Баронесса мечтала отомстить за отца и брата... - уточнил король. И с намеком уставился на эрра Урдена. - Кстати, мне очень интересно, что она выпытала у миардианцев...
   Отвечая на неозвученный вопрос, ритуалист криво ухмыльнулся и отрицательно помотал головой:
   - Да ничего, сир! Никто никого не пытал! Не верите нашим выводам - вспомните письмо Царапины: на телах магов не было никаких следов пыток. Значит, мы правы, и никакая это была не месть...
  Азам Манорр скрипнул зубами, уперся ладонями в подлокотники трона и подался вперед:
   - Хорошо. Допустим, вы правы, и свита баронессы Орейн почти целиком состояла из миардианцев. Допустим, что на Полуночном тракте эти воины хладнокровно убили своих же товарищей. И что, все это только для того, чтобы я подпустил к себе баронессу?
   - Не только, сир! Барон Виттсир любит изощренные планы... - хрустнув костяшками пальцев, пробормотал граф Герн. - Нам кажется, что он преследовал еще одну цель: пытался заставить нас поверить в то, что написала нам баронесса. 'Несколько отрядов миардианцев ушли на юг Семиречья'. Одна короткая фраза - и Черные Соколы уходят из Лайнты. Все до единого. Спасать королевство от головорезов Коротышки. И столица остается с третью гарнизона. Кстати, если бы я не получил письма от графа Летье, то и сам поверил бы словам баронессы...
   - Остает-ся? - монарх выделил интонацией последний слог. - А что, Соколы никуда не ушли?
   - Ушли, но уже вернулись... - усмехнулся воин. - Вчера вечером, ознакомившись с письмом графа Летье, мы с эрром Урденом решили, что с поиском несуществующих миардианцев могут справиться и воины ваших вассалов. Поэтому Черные Соколы, выйдя из города на закате, на рассвете вернулись обратно. По одному. И в крестьянской одежде...
   Король нахмурился. Но потом вспомнил, что вечером уединялся в своих покоях с фавориткой и еле заметно поморщился: - Что ж... Разумно... Пусть Виттсир считает, что гарнизон Лайнты втрое слабее, чем обычно. Но... я все равно не понимаю, зачем это ему надо...
   - Мы тоже пока не знаем, сир... - вздохнул граф Герн. - Сотрудники тайного приказа с полуночи мотаются по городу. Шерстят трущобы и постоялые дворы. Если пробравшиеся в Лайнту миардианцы прячутся там, то мои люди их найдут. А вот если их поселили в городских домах северян , то...
   - ...то Черные Соколы окажутся как нельзя кстати... - усмехнулся эрр Урден. - Не зря же вы оставили их в столице?
   - Вы думаете, что кто-то из северян может являться сообщником баронессы? - представив себе, что в заговор могут быть вовлечены и другие рода королевства, Азам Манорр почувствовал, что снова начинает злиться.
   - Да, сир! - хмыкнул эрр Урден. - Но понять, кто именно, не так уж и сложно. В Пограничье - голод; там лютуют миардианцы... Ну, о том, что они уничтожены, знают пока далеко не все... В общем, как нам кажется, в такое время большинству из них должно было быть не до поездок в столицу...
   - Угу... - согласился монарх. - Я бы остался в своем замке...
  - Вы... И большинство ваших вассалов... А вот графы Озгерр и Нейдд, бароны Галло, Шарги, Энгер и Риверо считают иначе... - подал голос граф Герн. - В настоящее время все шестеро находятся в Лайнте...
   - Озгерр - трус. Нейдд - давно спился... Галло - почти за Гранью... Риверо - в принципе не способен на предательство... - поморщился Азам Манорр.
   - ...а на гербе рода Орейнов написано, что справедливость - превыше всего... - в тон королю проговорил Щепка. - Ваше величество! Предать может кто угодно. Поэтому лучше десять раз перепроверить, чем один раз недосмотреть...
   Монарх поиграл желваками и угрюмо вздохнул:
   - Как бы там ни было, для того, чтобы кого-то обвинить, мне нужны неопровержимые доказательства...
   - Естественно, сир! - кивнул граф Герн. - Поэтому мы предлагаем начать раскручивать этот заговор с самой баронессы и ее свиты...
   - Каким образом?
   - Мы уверены, что в ближайшие дни она приедет в Лайнту... - буркнул эрр Урден. - Месть свершилась, убийцы ее родных уничтожены. Значит, разумник, контролирующий баронессу, решит, что баронессе самое время выполнить ваш приказ и явиться в столицу. Испытывать ваше терпение ей не дадут, значит, уже на следующий день после приезда она прибудет во дворец. А покои для нее и для ее свиты я уже подготовил...
   Вспомнив о процедуре передачи Жизни, Азам Манорр вздрогнул. И пристально посмотрел на мага.
   - Все будет хорошо, сир! - догадавшись, о чем именно подумал король, ритуалист успокаивающе улыбнулся. - Мы слегка изменили наши планы, так что особо беспокоиться не о чем...
   - Эрр Урден прав, сир! - подхватил граф Герн. - Беспокоиться не о чем! Эрр Маалус служил в королевской страже, значит, дворцовые порядки знает. Поэтому не захочет, чтобы его селили в Крыле Магов и высушивали с помощью Костра Силы. Значит, он наверняка останется в городском доме Орейнов. Разумник - скорее всего, тоже. Значит, сопровождать баронессу во дворец будет ее сводный брат, три-четыре воина из тех, кто охранял городской дом, и пара служанок...
   - В какой дворец? - дернулся монарх. - Кто их впустит в город? Вы что, забыли про приказ, отданный городской страже после первого письма из Ордена Создателя?
   - Уже отменили, сир! Еще вчера вечером: зачем нам побоище и трупы у городских ворот? - усмехнулся маг. - Нам нужна баронесса и имена заговорщиков. А узнать их можно только во время личной беседы. Поэтому сразу после ареста я займусь Меллиной Орейн, а граф Герн - ее братом и миардианцами. Думаю, что хоть кого-нибудь из них мы разговорим...
   - Потом мы арестуем обоих магов... - кивнул воин.
   - И продолжите раскручивать клубок... - король жестом приказал обоим замолчать. - Что ж, логично... Единственное, что вы не учли - это просьбу мейна Дварда...
   Эрр Урден поморщился:
   - Отдавать баронессу Ордену Создателя мы не будем: согласно Уголовному Уложению, за попытку покушения на монарха ее ждет плаха. А что касается темных знаний - тут можно подумать. То, что не принесет нам вреда - можно и передать...
   - Ясно... - буркнул король. - Да, еще один вопрос: как, по-вашему, меня можно убить? Я имею в виду, что такого могла бы сделать баронесса?
   Эрр Урден пожал плечами и вытер о мантию вспотевшие ладони:
   - Я не знаю, что именно вложил в ее память разумник Коротышки, но уверен, что действовать этот приказ начнет не раньше, чем Меллина Орейн окажется рядом с вами. А этого не случится: в покоях, в которые ее поселят, я установил амулет Костра Силы, печать Бессилия и еще десятка полтора боевых плетений. В общем, можете быть спокойны: с пустым резервом не магичат даже Темные архимагистры...
  
  
   Глава 44. Баронесса Меллина Орейн.
  
   Большие Опорки, Черная Весь, Косогоры, Озерки - слыша названия деревенек, мимо которых мы проезжали, я невольно вспоминала летнюю поездку в Лайнту, свое представление королю, мой первый бал в королевском дворце... и отца, который был еще жив. Картинки из недавнего прошлого возникали перед внутренним взором одна за другой. И вызывали во мне какую-то светлую грусть.
  Вот тут, в половине перестрела от околицы Больших Опорок, засеклась кобылка эрра Диира. И пока кучер промывал ранку уксусом с солью, я ходила вокруг кареты, разминая затекшие от долгого сидения ноги, а папа хмуро поглядывал на затягивающие небо тучи и предсказывал будущую непогоду.
  Его предсказание сбылось - ливень нам пришлось пережидать чуть дальше по дороге, на постоялом дворе 'Весельчак Арс', расположенном на въезде в Черную Весь. Там мне вдруг позволили пообедать не в своей комнате, а в самой настоящей таверне. Вместе с отцом и эрром Дииром. Увы, народу в зале было немного, и я так и не поняла, почему 'порядочной девушке' не место в этом рассаднике разврата...
   Еще дальше, на подъезде к Косогорам, наши воины помогали поставить на колеса перевернувшуюся карету, я в первый раз в жизни задумалась о том, что мой будущий муж может оказаться не каким-нибудь широкоплечим красавцем-мечником, не молодым, но уже очень сильным магом-универсалом, а низеньким, кривоногим и лысым старичком. Приблизительно таким, каким был беседующий с отцом граф Дильф Батчер.
   На повороте дороги за Озерками я чуть не вывалилась из кареты, пытаясь разглядеть дозорную башню, с которой, по словам отца, 'уже видно стены Лайнты'. И потом долго выслушивала нотации по поводу того, что употреблять выражения вроде 'рогатину мне в задницу' могут только простолюдины. А в устах дворянки из такого древнего рода, как наш, они звучать не должны. Помнится, папа перестал меня воспитывать только тогда, когда карета выехала на пригорок, и кучер, не меньше меня уставший от его брюзжания, негромко воскликнул 'А вот и Лайнта'. Увы, тогда, летом, не понимала, как много на самом деле значили для меня отцовские нотации. И еще не знала, как тяжело жить без отца и брата. И как много бы я отдала для того, чтобы вернуть то время назад.
   Мысли, тяжелые, как мельничные жернова, тянули мое настроение вниз, и к моменту, когда мы подъехали к Северным воротам, я пребывала в омерзительнейшем настроении. Меня не тянуло разглядывать ни высоченные городские стены, ни массивную надвратную башню, ни сами ворота, рядом с которой скопилось несколько десятков телег. Вместо этого я угрюмо разглядывала людей, дожидающихся своей очереди попасть в город, и искала, к чему бы прицепиться. Видимо, поэтому и заметила, как резко изменилось выражение лица десятника, уставившегося на мой родовой герб.
   Почувствовав мой взгляд, воин тут же сбросил с себя оцепенение. И сорвавшись с места, метнулся к телеге, как раз въезжающей под герсу:
  - Па-а-астаранись! Дор-р-рогу ее милости баронессе Орейн!!!
  - Чего это он, Крегг? - удивленно спросила я у брата, едущего справа и чуть позади меня.
  - Понятия не имею, Мэл... - вполголоса ответил он. И, немного подумав, добавил: - Может, он когда-то служил под началом о-... барона Нолада?
  Я хмуро пожала плечами - в прошлый приезд нам почему-то дорогу не освобождали. Хотя, может быть, потому, что летом мы приехали в город не верхом, а в карете и с целым обозом позади?
  Увидев, как с нас взимают въездную пошлину, я удивилась еще больше: по моим ощущениям, мытарь, принимающий у Облачка деньги, был нездоров. Ибо человек его профессии просто обязан и пересчитывать полученные монеты, и проверять их подлинность! А этот ссыпал их в кошель, даже не пересчитав. Увидев, как он пятится назад и кланяется, я настолько засомневалась в его психическом здоровье, что даже перешла на Истинное зрение. Но никаких особых болезней на мытаре не обнаружила - небольшое воспаление коренных зубов верхней челюсти, увеличенная печень, какие-то не особо серьезные проблемы с желудком и что-то непонятное на коже спины.
  Впрочем, стоило мытарю упереться спиной в стену и взвыть от боли, как я все поняла: 'что-то непонятное' было следами от розг. А необычная услужливость и предупредительность - явно следствием недавно пережитого наказания.
  'Интересно, на кого он тут нарвался?' - злобно подумала я. - 'Для того чтобы наказать находящееся при исполнении должностное лицо, надо быть как минимум сотником королевской стражи. Или...'
  Додумать мысль до конца мне не удалось: едущий впереди Кватт Куница подал знак 'внимание', и я дисциплинированно осадила свою кобылку, дав возможность едущим по бокам от меня Креггу и Ройду выехать вперед.
  Впрочем, тревога оказалась ложной: какой-то разиня-крестьянин умудрился сверзиться с телеги. Причем не где-нибудь, а посередине захаба. И угодил прямо в конские каштаны. А потом, изгваздавшись по самые уши и кое-как встав на четвереньки, пытался доковылять до обода колеса, видимо, чтобы подтянуться и встать на ноги.
   - Головой ударился... - осмотрев бедолагу Истинным взглядом, хмыкнула я. - Сильно. Так что сам он не встанет. Скажи, Крегг, зачем столько пить? Неужели так трудно знать свою меру?
   - Подлечить сможешь? - вместо ответа еле слышно поинтересовался Крегг. - Что-то мне не хочется оттаскивать его в сторону...
   Усмехнувшись, я подъехала вплотную к жертве неумеренных возлияний и быстренько сплела пару печатей. А потом добавила к ним еще одну. Печать Вечной Трезвости. И ехидно усмехнулась: уже в ближайшие часы этот несчастный должен был почувствовать отвращение к любым видам горячительных напитков. Включая пиво и медовуху...
   - А это ему зачем?! - удивился эрр Гериельт, узнавший мое последнее плетение.
   - Печень его видели? - вопросом на вопрос ответила я. - Думаю, что за свою жизнь он выпил уже достаточно...
   ...Пахло в городе просто ужасно. Поэтому я сплела оборотную печать Волчьего Носа, еще не успев отъехать от ворот. А потом, пожалев своих спутников, по очереди 'облагодетельствовала' каждого из них. Пропажа обоняния магов нисколько не удивила, а вот Креггу, Хвату и Молчуну пришлось объяснять причины того, что они не ощущают запаха местных 'благовоний'.
  Дослушав объяснения до конца, Куница отвесил мне что-то вроде поясного поклона. Что интересно, не вылезая из седла. А потом, выпрямившись, ослепительно улыбнулся:
   - За что я не люблю Лайнту - так это за тошнотворный смрад. Здесь, у Северных ворот, еще ничего, терпимо. А вот если въезжать в город через Южные...
   - Да... Если ветер дует со стороны Кожевенной Слободы, то можно вешаться... - поддакнул ему разумник. - Каждый раз удивляюсь - как там только люди живут?
   - Люди - существа живучие... - философски пробормотал Облачко. - Привыкают ко всему... Кожевенная слобода - не самое страшное место жительства. На мой взгляд, гораздо хуже жить рядом с Лобной площадью или около замка Потерянного Времени.
   Как ни странно, представив себе вопли людей, попавших в руки палачей или мастеров пыточных дел, я не почувствовала ни страха, ни брезгливости, ни сочувствия. Видимо, потому, что недавно сама пробовала себя в роли последних. Поэтому, пожав плечами, я перестала слушать беседу своих спутников, и уставилась на вывеску лавки, мимо которой мы как раз проезжали. Пытаясь догадаться, что можно приобрести в заведении, над которым висит вывеска с корявой надписью 'Мырзавиц'.
  В голову тут же пришло несколько подходящих вариантов: длинный кожаный мешочек, наполненный свинцовыми шариками, удавку, шило, набор отмычек... Только вот дверь в лавку оказалась закрыта, и я так и не смогла удовлетворить свое любопытство.
  Впрочем, уже через пару минут я забыла и про лавку, и про то, чем в ней торгуют: Северная улица свернула налево, и мы оказались на площади, в центре которой на высоченном постаменте стоял могучий каменный конь. Маленькая голова, гордо изогнутая шея, развевающаяся грива, широченная грудь. Тонкие ноги, точеные копыта. Ни седла, ни вальтрапа, ни уздечки. Природная красота, скорость и мощь...
  - Здорово смотрится, правда? - спросил у меня Облачко.
  Я молча кивнула.
  - Это Шторм, конь короля Астара Гневного. Лет сорок назад, в бою при Грейнте, он дважды спас жизнь своему хозяину. А когда армия вернулась из похода, Гневный приказал высечь своего коня в камне...
  - Правильно... - кивнула я. - Справедливость - превыше всего...
  - Вы - настоящая Орейн... - буркнул маг. И, видимо, вспомнив об отце и брате, помрачнел.
  Я тоже расстроилась, и перестала смотреть по сторонам. Задумавшись о том, что память - штука очень короткая. И что для меня, 'настоящей Орейн', реально существовало только два поколения предков - мой отец и дед. А все остальные, те, чьи портреты висят в кабинете отца - являлись лишь лицами на холстах. И именами в полузабытых семейных преданиях. Потом мне пришло в голову, что в кабинете отца, вернее, теперь уже моем, нет портрета Лагара. И я пообещала себе, что обязательно попрошу эрра Маалуса, чтобы он съездил к какому-нибудь известному столичному художнику и дал ему возможность нарисовать портрет брата с какой-нибудь иллюзии...
  
  ...Как я и предполагала, увидев те два платья, которые я привезла в чересседельных сумках, Марта, прислуживавшая еще моей бабушке, чуть было не упала в обморок. И, не успев толком оклематься, тут же принялась причитать. В результате из ее возмущенных воплей я узнала о своих спутниках много интересного. В частности, по мнению старой служанки, 'эрр Маалус совершенно выжил из ума, раз неспособен увидеть разницу между баронессой Орейн и девкой с сеновала. Ибо уважающий себя вассал не позволил бы дочери своего сюзерена поехать в столицу без подобающего ее рангу гардероба'.
  Единственным способом для того, чтобы вразумить иллюзиониста, была порка: Марта, злобно глядя на скомканное тряпье, предложила разложить мага на первой попавшейся лавке и всыпать ему сотню плетей. Или, для разнообразия, посадить его 'голой задницей на раскаленные угли'.
  Насчет Крегга она выразилась еще похлеще - мол, моего сводного братца надо было 'срочно отрывать от материнской сиськи' и отправлять 'на какую-нибудь бабу'. Для того чтобы этот 'несмышленыш' наконец почувствовал себя мужчиной.
  Кое-какие подробности из перечисленных Мартой способов меня здорово заинтересовали. Ибо о таких вариантах утоления плотского желания я раньше не слышала. Однако стоило старухе увидеть мой загоревшийся взгляд, как она тут же сменила тему разговора. И, забыв про то, что я целая баронесса, чуть ли не пинками отправила меня отмокать в бочку с водой. При этом ее совершенно не волновало, что я все еще одета, а вода в бочке почти ледяная. Мне 'срочно' требовалось смыть с себя 'дорожную пыль', и, почему-то 'грязные взгляды этих похотливых жеребцов'.
  Вовремя вспомнив о том, что с Мартой не спорил даже мой отец, я на бегу сорвала с себя одежду, быстренько активировала голыш с руной Огня, и, бросив его на дно бочки, ухнула в холодную воду.
  Как оказалось, торопилась я не зря. Ибо я смогла помыться в относительной тишине только благодаря тому, что Марта не успела увидеть меня обнаженной еще до купания, и все то время, пока я смывала с себя 'взгляды похотливых жеребцов', старуха выгребала из сундуков наряды моей матери.
  Увы, все хорошее когда-либо кончается. И когда я выбралась из бочки и предстала перед Мартой во всей своей 'красе', я поняла, почему после смерти мамы ее отправили в городской дом: хмуро оглядев меня с ног до головы, служанка грозно сдвинула брови, и, уперев в бока кулаки, зарычала:
  - Ужас! Кожа да кости! Я смотрю, вы там, в Орейне совсем с ума посходили! Что, некому подсказать, что мужики - не собаки, и на кости не бросаются? Жрать надо дочка, жрать!
  Я удивленно уставилась на себя в зеркало: кем-кем, а худышкой я себя не чувствовала никогда.
  - Вот что это такое, по-твоему? - оказавшись рядом со мной, старуха взвесила на ладони мою грудь и презрительно поморщилась: - В твоем возрасте у твоей матери сиськи были во-о-о!!!
  Представив себе размеры этого самого 'во-о-о', я ужаснулась: носить на себе такое 'богатство' мне бы точно не хотелось. А уж работать с мечом...
  Однако Марта была другого мнения:
  - Сейчас мы оденемся, и я покормлю тебя, как полагается. И приготовлю отвар, от которого грудь начнет расти, как на дрожжах. Тогда хоть к весне она перестанет смотреться, как две вмятины...
  Вмятинами я свою грудь не считала, однако возражать поостереглась. Решив, что меня могут начать поить чем-нибудь похлеще, чем этот отвар.
  Увы, мое молчание Марта восприняла, как свою маленькую победу. И, медленно обходя меня по кругу, продолжила описывать мои изъяны.
  - Слишком узкие бедра, тощая задница, впалый живот...
  'Хорошо, хоть ноги не кривые...' - мрачно подумала я. - 'И спина не волосатая'...
  Закончив осмотр, служанка вдруг замерла, медленно прикоснулась пальцем к родинке на животе и... заплакала:
  - Тростиночка ты моя ненаглядная... Вся в мать... Такая же тоненькая да ладная... За что ее-то, а? Меня б забрал, что ли...
  В ее голосе было столько искреннего горя, что у меня запершило в горле, а на глаза навернулись слезы. Представив себя Темного Жнеца, стоящего у изголовья кровати мамы, я почувствовала, что вот-вот зареву...
  Ага, как бы не так - настроение у Марты менялось, как погода ранней весной: не успела я уронить на пол первую слезинку, как она вытерла глаза передником, всплеснула руками, метнулась к креслу и вцепилась в лежащее на нем полотенце:
  - Вот я дура-то старая, ваш-мл-сть! Стою, реву - а вы мокрая, как мышь! Вона, аж замерзаете на ветру!!!
  Ошарашено замерев, я попыталась понять, почему она вдруг перешла на 'вы', откуда в комнате мог взяться ветер, и не забыла ли Бабка, что я жрец, и способна позаботиться о своем здоровье:
  - Мне не холодно, Марта! Ничего страшного...
  - Ты это, тут меня-то не успокаивай! Тоже мне, хозяюшка! Сказала - вытираться, значит, будем вытираться! - взвыла старуха. И провела по моей руке полотенцем так, что чуть не содрала с предплечья всю кожу...
  ...К середине весьма болезненной процедуры я захотела понять, откуда в этой старой женщине так много энергии, перешла на Истинное зрение, и, наткнувшись взглядом на небольшую печать Гармонизации, висящую над каналом почек, еле заметно улыбнулась. Судя по всему, кто-то из ее знакомых, как и я, был жрецом вне категорий. И периодически подпитывал Марту своей силой.
  Внимательно осмотрев ее внутренние органы, я нашла несколько слабых мест, сплела две печати Гармонизации, и на всякий случай добавила к ним крохотную, почти незаметную печать Чужой Крови. И тут же ее активировала, решив, что небольшая, но постоянная подпитка Жизнью в таком возрасте не помешает...
  К этому времени Марта решила, что я уже достаточно сухая, и, повесив полотенце на спинку кресла, вцепилась в какое-то древнее нижнее платье. Судя по фасону и обилию кружев, помнившее еще времена моей бабушки.
  - Ну, и чего уставилась? Оно по всякому лучше, чем те тряпки, которые ты с собой привезла... - заметив мой удивленный взгляд, фыркнула служанка. - Твои платья в порядок уже не приведешь, а одевать их прямо так - только куриц смешить. Не морщись - ехать во дворец в нарядах твоей маменьки будет куда как лучше...
  - Думаю, что такое сейчас уже не носят... - еле слышно пробормотала я.
  Марта удивленно посмотрела на меня, остановилась... и жизнерадостно расхохоталась:
  - Дочка! О чем ты таком говоришь-то? И вообще, что ты знаешь о дворцовой моде?
  - А что о ней знаешь ты? - вырвалось у меня.
  - Все... - уверенно сказала служанка. - Вернее, не так: я знаю, как мода появляется. А, значит, знаю, как ее менять...
  - Ну, и как? - с сомнением в голосе спросила я.
  - Очень просто! - старуха жестом заставила меня вытянуть перед собой руки и принялась натягивать на меня платье. - Не верь, что моду придумывают портные. Если тебе кто-то скажет такую чушь - ткни его кинжалом. Два раза. И еще врежь ногой по... тому, что у него между ног. Ибо моду определяют красавицы. Фаворитки короля, самые яркие дамы при дворе. В общем, те, кто может позволить себе не только прибыть на бал в чем-нибудь эдаком, но и заставить окружающих себе за-ви-до-вать! Эдак лет двадцать тому назад графиня Нейдд, выбираясь из кареты, зацепилась платьем за какой-то гвоздик. И распорола свое платье так, что из-под него стало видно ее голую правую ногу! Почти до колена, представляешь?
  Я представила себе эту картину и ошарашено кивнула.
  - Так вот, вместо того, чтобы вернуться домой, графиня забрала кинжал у своего мужа, подровняла разрез, потом встала справа от мужа и как ни в чем не бывало пошла вверх по лестнице! Церемониймейстера чуть удар не хватил - твоя маменька сказала, что он запнулся, называя имя графа Нейдд. А уже часа через два добрая половина всех женщин моложе двадцати пяти выплясывала с разрезами на правом бедре. Причем у некоторых он доходил чуть ли не до задницы...
  Я недоверчиво прищурилась.
  - Если не веришь, спроси... - Марта нахмурилась, закусила губу и вздохнула: - В общем, тут уже некого. Будешь во дворце, поспрашивай слуг. Они наверняка помнят. Кстати, мода на разрез держалась при дворе целое лето и половину осени...
  - С ума сойти...
  - Угу... - кивнула она. - В общем, запомни: если ты молода, красива и в состоянии вести себя как царствующая королева, то можешь появиться на балу хоть голой...
  - Голой мне отчего-то не хочется... - хихикнула я. - Говорят, во дворце жуткие сквозняки...
  - И куча всяких ниш, в которых так любят прятаться всякие лощеные красавцы... - мечтательно вздохнула Марта. - Приедешь, бывало, домой, а вся грудь и задница - в синяках...
  'Мне такого не надо...' - подумала я. Потом вспомнила некоторые свои мечты, в которых фигурировал виконт Алагзар, и покраснела.
  Старуха понимающе улыбнулась и... промолчала. Потом еще раз вздохнула и потянулась за верхним платьем...
  
  ...Мда. Увидев выражение лиц Крегга, обоих магов и телохранителей эрра Гериельта, я поняла, что Марта в чем-то права: все пятеро смотрели на меня с каким-то диким, щенячьим восторгом. И... усиленно отводили взгляды от моего декольте.
  В общем, за какие-то два удара сердца я вдруг почувствовала себя Женщиной.
  - Ваша милость, вы восхитительны... - первым оправившись от шока, воскликнул эрр Гериельт. И по-военному приложил кулак к правой половине груди.
  Облачко пробормотал что-то невразумительное. Вернее, начал он очень даже красиво, а потом запутался в эпитетах и в итоге растерянно почесал затылок. Сразу став похожим на деревенского парня, метнувшего сноп сена не на телегу, а на голову собственному отцу:
  - Ну, это... в общем, вы смотритесь очень даже... здорово...
  Крегг обошелся без комплиментов. Просто улыбнулся и подмигнул, а телохранители эрра Гериельта промолчали. И продолжили есть меня глазами. Причем так энергично, что я даже задумалась, не бывает ли у них временных проблем со зрением. Ведь эта самая грудь, на которую они пялились, появилась не вдруг. И для того, чтобы не разглядеть ее в дорожном костюме, надо было быть слепым на оба глаза.
  Впрочем, стоило Кунице открыть рот, как я забыла про его слепоту. И приготовилась выслушать очередной комплимент. Угу... Как же: вместо того, чтобы сказать мне что-нибудь эдакое, он улыбнулся во все тридцать два зуба и отчеканил:
  - Карета подана, ваш-м-лсть! Значит, вы можете ехать во дворец...
  
  
   Глава 45. Крегг Молчун.
  
  Массивные кованые створки Гостевых ворот королевского дворца сдвинулись с места совершенно бесшумно. И так легко, как будто вообще ничего не весили. А мгновением позже где-то над нашими головами еле слышно заскрипели лебедки, и тяжеленная герса медленно поползла вверх.
  Дождавшись, пока она поднимется достаточно высоко, чтобы под ней проехала карета, воины, охраняющие въезд во дворец взяли на караул и превратились в статуи.
  'Слаженно двигаются...' - отметил я. И, тронув коня с места, въехал в одно из самых кровавых мест Семиречья - парк Манорров.
  Нет, последние лет десять в парке почти ничего не случалось. Если, конечно, не считать дуэлей и редких убийств не самых известных дворян королевства. А вот во время правления отца и деда Азама Истового в нем то и дело находили тела весьма высокопоставленных персон. Например, где-то в дебрях Чащи Свиданий зарезали герцога Гуго Насмешника, младшего брата Астара Гневного. Там же убили графиню Аделину Раусс, жену Министра Двора короля Арзая Бездаря. Эрра Кригера Лысого, двоюродного дядю нынешнего верховного мага, утопили в пруду, который с тех пор стали называть прудом Утопленников. А одного из предшественников нынешнего начальника королевской стражи подвесили на суку рядом с Аллеей Двух Перестрелов.
  Поэтому, как только карета Меллины въехала на усыпанную белоснежным песком Центральную Аллею, и из ее окна донесся восхищенный вздох, как у меня испортилось настроение.
  Первые десять минут, пока мы ехали по Озерному Лабиринту, я до рези в глазах вглядывался в кроны деревьев, пытаясь разглядеть прячущихся в листве арбалетчиков. А еще мрачно думал о том, смогу ли я убедить сестру, что прогулка по этому лесу небезопасна.
  Получалось, что нет. Ибо ей Озерный Лабиринт наверняка виделся другим: высоченные лесные исполины, в тени которых прохладно даже в середине лета. Ажурные мостики, переброшенные через каналы, стоя на которых можно наблюдать за рыбой, плавающей в кристально чистой воде или утлые лодочки, на которых вечерами зажигают иллюзорные огни. Беседки, рядом с которыми пасутся косули, совершенно не боящиеся людей.
  В общем, вдосталь 'налюбовавшись' на мостики, под которыми можно спрятать пару убийц, на ветви вековых дубов, с которых удобно стрелять из арбалета, и на беседки, в которых можно творить невесть что, я вслед за каретой выехал из Озерного Лабиринта. И расстроился еще сильнее: вместо того, чтобы чинно сидеть в карете и общаться со своей служанкой, моя неугомонная сестрица снова смотрела в окно! И не куда-нибудь, а на Сад Роз...
  В этот момент я понял, что готов прогуливаться по Озерному Лабиринту даже ночью. Лишь бы только Меллина не вздумала пройтись по этому саду: для того, чтобы ударить ножом любующегося на цветы человека, не надо быть мастером меча. Большинство из дорожек сада такие узкие, что на них вряд ли смогут разминуться две дамы в платьях с кринолином, а значит, достаточно влезть в любой из аккуратно подстриженных кустов и немножечко подождать...
  ...В общем, к моменту, когда Центральная Аллея забралась на Обзорный Холм, с которого, по словам нашего сопровождающего, гости его величества обычно любовались королевским дворцом, я точно понял, что жизнь во дворце мне не понравится. А еще я начал тихо ненавидеть того, кто предложил внести в вассальный договор тот самый пункт, который предписывает его величеству заботиться о будущем детей своих вассалов...
  
  ...Покои Восточного Моря, в которые поселили Меллину, показались мне какими-то холодными. То ли потому, что в них было одно-единственное окно, больше похожее на бойницу, и покои даже днем освещались свечами, то ли потому, что интерьеры всех комнат были выдержаны в оттенках синего цвета.
  Обивка кресел и диванов, балдахины и покрывала на кроватях, витражи в фальшивых окнах и гобелены, которыми были затянуты стены, полы и столики из голубого полированного мрамора - глядя на это 'великолепие', я периодически косился на голубой камин и мрачно думал о том, что его наверняка еще не топят.
  А Меллине в покоях понравилось. Не успев их толком осмотреть, она замерла в центре гостиной, закрыла глаза, раскинула руки в стороны и глубоко вздохнула. Так, словно стояла на краю какого-нибудь утеса над бушующим внизу океаном. Несколько минут молчания, и до меня донесся ее восхищенный шепот:
  - Если зажмуриться и вслушаться в тишину, то можно услышать крики чаек...
  - Это голуби, ваша милость! - ворчливо пробормотала Марта. - Окно не закрыто, вот их и слышно...
   - Кстати, а куда оно выходит? - поморщившись, спросила Меллина.
  - Во внутренний дворик! - высунувшись наружу, ответил я. Потом вспомнил ее любимую привычку покидать мою комнатку через окно, и усмехнулся: - Кстати, слезть вниз по этой стене у тебя, скорее всего, не получится: тут четвертый этаж; а до земли - всего два тонюсеньких карниза...
  - Ну, мы же не дома... - буркнула сестра. И, сообразив, что я над ней издеваюсь, подошла поближе и врезала мне кулачком в живот. Хорошо так. Как раз в правое подреберье. А потом сделала шаг назад и недовольно пробормотала:
  - Мда... Тоже мне, удар... А ведь уже начинаю забывать, когда последний раз брала в руки тренировочный меч... Скоро заплыву жиром и стану такой, какой должна быть настоящая женщина...
  - А какой должна быть настоящая женщина? - заинтересованно спросил я.
  - Во-о-от с такой грудью и во-о-от с такой задницей... - продемонстрировала Меллина. А потом ехидно посмотрела на Марту,
  - Вот сейчас забуду, что ты - баронесса, и ка-а-ак взгрею... - грозно нахмурилась служанка. - Чем придумывать всякие непотребства, лучше бы перео-... Да, а где этот Удрик?
  - Идрик... - поправил я.
  - Удрик, Идрик - какая разница? Где наши сундуки? Где бочка с водой? Где обещанные служанки? Мы что, толпа увечных нищих из трущоб Дейвина?
  - Вроде бы, нет... - честно ответил я. И, решив, что пора сходить и поискать отхожее место, как всегда перед выходом из дому прикоснулся рукой к амулетам.
  - Все на месте? - среагировав на жест, ехидно спросила сестра. Потом прищурилась, вгляделась в мои амулеты и... уперлась мне пальцем в грудь: - Так! Замри!!!
  Я повиновался.
  Выхватив из ножен кинжал, Мэл, чиркнула им по ленте на своем рукаве. И, повертев друг относительно друга амулеты, принялась приматывать их друг к другу!
  - Интересно, что скажут дворцовые сплетницы, увидев красную ленточку на груди твоего телохранителя? - буркнул я, представив, как я буду смотреться со стороны.
  - А мне плевать, что они скажут... - пробормотала сестра, не прекращая экспериментировать с взаимным расположением амулетов. И, забыв про мое существование, принялась бурчать что-то понятное только ей одной: - Амулет Великой Защиты тут лишний... Значит, откидываем... Вот тут не хватает печати Малой Жизни... Сплетаем... И пары ма-а-алюсеньких перемычек... Добавляем... Теперь амулет Алого Безумия надо повернуть вот та-а-ак... И сдвинуть пониже... Еще чуть-чуть... Теперь примотать поплотнее... Еще одну перемычку во-о-от сюда... Все, готово!
  - Что именно? - спросил я, оглядев странную конструкцию, состоящую из пяти наложенных друг на друга основ и алого бантика.
  - Одна очень веселая вещь... - хмыкнула Меллина. И, покосившись на Марту, 'объяснила': - Ес-... если тебя ранят, сломай вот этот кусок основы... Только очень осторожно: если при этом ты сдвинешь все остальные - потом получишь от меня по голове!
  - Как скажешь... - кивнул я, сообразив, что рассказывать при Марте о том, как работает ее новое плетение, Меллина не собирается. А потом несколько раз взял в руку и отпустил тот самый кусок основы, который должен был активировать новую печать, чтобы привыкнуть к новому движению...
  В это время дверь в коридор бесшумно отворилась, и в проеме возник тот самый Идрик:
  - Ваша милость? Ваши сундуки!
  Услышав его голос, Меллина повернула голову к дверям и царственно произнесла:
  - Можете заносить...
  
  
   Глава 46. Баронесса Меллина Орейн.
  
  Заставив меня перемерить все наряды моей матери, прихваченные с собой, Марта отобрала десятка полтора требующих небольшой переделки вещей, побросала их на одно из кресел, и, натянув на меня ночную рубашку, откинула покрывало на моей кровати:
  - Ложись, деточка. Уважающая себя девушка должна спать как можно больше...
  '...чтобы становиться все круглее и круглее...' - усевшись на постель, мысленно добавила я. И потерла давно слипающиеся глаза.
  - Так! Погоди-ка! - не успев укрыть меня одеялом, служанка сорвалась с места, и, выбежав из спальни в гостиную, принялась чем-то громыхать.
  Пара минут ожидания, и она вернулась обратно, сжимая в руках небольшой кувшин.
  - Пять глотков перед сном... - тоном, не терпящим возражений, потребовала она. И от души ливанула весьма неплохо пахнущую жидкость в прихваченный с собой кубок: - Пей, солнышко! Он сладенький, и очень приятный на вкус...
  - Тот самый? Для груди? - затравленно спросила я.
  - Ага! - довольно улыбнулась Марта. - Успела-таки сварить, пока таскали сундуки. Так что с грудью у тебя скоро все будет в порядке...
  'У меня и так ничего...' - подумала я. Но отвар все-таки выпила. Решив, что не хочу ссориться со своей служанкой в день приезда в королевский дворец...
  Забрав у меня пустой бокал, Марта подхватила с кресла требующие подгонки наряды и сообщила, что ее можно не искать. Так как она отправляется на поиски портных.
  На мое робкое замечание по поводу того, что дело идет к полуночи, и все портные давно спят, она ехидно прищурилась, задула свечи и в полной темноте изрекла:
  - Ты не в Орейне, а в королевском дворце. А тут по ночам спят только дворяне. Так что, девочка моя, можешь не волноваться: к утру все твои платья будут в полном порядке...
  Решив, что ей виднее, я перевернулась на бок, закрыла глаза и... с ужасом поняла, что не смогу спать на животе, если моя грудь дорастет до тех размеров, которые Марта считает нормальными. Впрочем, минуты через две до меня дошло, что если бы у моей мамы грудь была заметно больше моей, то, одев любое из ее платьев, я бы продемонстрировала окружающим свои колени. А таких платьев среди тех нарядов, которые я только что примеряла, не было.
  - 'Значит, Марта слегка преувеличивает...' - успокоено подумала я. А потом как-то слишком быстро провалилась в сон...
  
  Пробуждение было... странным: я чувствовала жуткую слабость, от которой мутилось в голове, озноб и легкую тошноту. А еще у меня почему-то не билось сердце. Однако меня это совершенно не беспокоило. Видимо, потому, что мое сознание было подернуто какой-то мутью, сквозь которую изредка пробивались какие-то голоса.
  Открывать глаза было лень. И если бы не прикосновение к внутреннему сгибу левого локтя, от которого мне стало щекотно, то я бы снова погрузилась в свои сны. А тут я дернула рукой и вдруг поняла, что она привязана!
  Кое-как заставив себя открыть глаза и повернув голову налево, я наткнулась взглядом на темное пятно, которое то и дело подергивалось рябью и качалось из стороны в сторону. Несколько раз моргнув, я все-таки сфокусировала на нем взгляд и разглядела силуэт, сидящий на краю кровати и склонившийся над моим запястьем. В этот момент в груди гулко стукнуло сердце...
   'Знакомые ощущения...' - отрешенно подумала я, наблюдая, как трепещет пламя горящей рядом с ним свечи. - 'Как после Костра Силы...'
  Тем временем мужчина потянулся рукой к столику и негромко поинтересовался:
  - Тебе там еще много, а, Урмас?
  - Расписываю правое бедро...
  С большим трудом оторвав голову от подушки, я повернулась к источнику второго голоса и уставилась на второй силуэт, склонившийся над моей правой ногой. По краешку сознания промелькнула мысль, что имя Урмас мне откуда-то знакомо. Но поймать ее за хвост мне не удалось - в голове помутилось, и я снова начала соображать только тогда, когда почувствовала прикосновение к бедру. Намного выше колена. К тому месту, которое должно быть всегда закрыто подолом ночной рубашки...
  Я закрыла глаза, прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мои ноги тоже привязаны. А еще разведены в стороны, как лучи звезды...
  - Что-то ты медленно... - тем временем ворчливо пробормотал первый. - Мало я тебя гонял...
  - Кстати, отец, а она пришла в себя...
  - Как это? - удивился первый. - Не может быть... Хотя... Создатель с ней - пусть бодрствует...
  Мысль о том, что лежать на кровати, в задранной до пупа ночной рубашке и с раздвинутыми ногами как-то неправильно, возникла в голове через целую вечность. А еще через вечность я почувствовала, что начинаю злиться. И прошипела:
  - Вон отсюда! Оба!!!
  Однако не услышала ни одного звука! То есть губами я шевелила, воздух я выдыхала, а звуков - не слышала. И оба мужчины - тоже!
  'Печать Безмолвия...' - догадалась я. - 'Школа Жизни. Можно расплести...'
  Для того чтобы заставить себя перейти на Истинное зрение, пришлось концентрировать внимание минуты три-четыре: мысли расползались, как сгнившая тряпка, и удержать их вместе было неимоверно сложно. Но стоило мне увидеть над собой жуткую паутину из желтых силовых линий, как муть в голове ненадолго рассеялась, а мое сознание скользнуло в состояние многопотокового мышления: структура, висящая под балдахином моей кровати, была чрезвычайно интересной и требовала изучения.
  В общем, следующие несколько ударов сердца я глупо улыбалась, забыв про все и вся: ведь надо мной горели настоящие печати Ритуальной магии! Такие же, как в рисунках эрра Гериельта!
  Впрочем, стоило мне почувствовать еще одно прикосновение к бедру, причем заметно выше предыдущего, как я снова почувствовала накатывающую волну бешенства. И перевела взгляд на активированные амулеты Безмолвия, Потерянного Взгляда и Спутанных Мыслей, которые лежали прямо на моей груди. А потом, потянувшись к первому плетению, разорвала одну из нитей:
  - Фу-у-у...
  - Она заговорила!!! - удивленно воскликнул тот, кого звали Урмасом.
  - Заткни ей рот! Немедленно! - рявкнул его отец. И бросил ему какую-то тряпку.
  Поймав ее левой рукой, Урмас аккуратно отложил в сторону стило, и, скрутив из тряпки что-то очень похожее на кляп, неторопливо подтянул мантию повыше. Потом встал на кровать коленями и на четвереньках двинулся ко мне!
  Я удивленно уставилась на него. На какое-то время умудрившись забыть про то, что пора трансформировать печать Спутанных Мыслей, мешающую мне нормально думать.
  А когда он вцепился рукой в мое лицо, и, заставляя открыть рот, изо всех сил сдавил пальцами ямочки за коренными зубами, я вдруг повела себя, как деревенская дурочка: рванулась и заорала...
  ...В то же мгновение за дверью спальни лязгнула сталь, раздался истошный крик... а у меня во рту оказалась грязная тряпка, пропитанная чем-то кислым...
  - Вот так значительно лучше... - покосившись на дверь, усмехнулся Урмас. А потом, похлопав меня по щеке, пополз обратно...
  По моим щекам покатились злые слезы. Я с ненавистью смотрела на своего мучителя и судорожно пыталась сплести что-нибудь смертельное. Забыв, что меня только что высушили...
  - Орать она горазда... - поморщился мужчина, расписывавший мою руку. И, тоже покосившись на дверь, за которой творилось что-то ужасное, прошипел: - Что они там, не могут справиться с одним человеком?
  - Посмотреть?
  - Нет! С ума сошел, что ли?! - взбеленился мужчина. И мотнул головой куда-то в сторону моих ног: - Нам тут только свидетелей не хватало...
  Кинув взгляд туда, куда он посмотрел, я увидела непонятно откуда взявшийся топчан, лежащее на нем еще одно нагое тело. С ног до головы исписанное рунами...
   'Если Крегг - в гостиной, то это кто?' - удивленно подумала я. И, поняв, что кроме себя самой мне надеяться не на кого, заставила себя успокоиться...
  - Слышь, Урмас, зажги-ка еще пару свечей... Только не перепутай - бери те, которые мы принесли с собой... Да, и раз ты уже отвлекся, подай-ка мне нож...
  Урмас буркнул что-то невразумительное, а через минуту на мраморном столике рядом с его отцом появилось еще несколько расплывчатых пятен света...
  - Хватит? - поинтересовался он. И, услышав утвердительное 'угу', обошел столик вокруг. И, чем-то там погромыхав, подошел к отцу: - Держи!
  Увидев форму клинка, который он сжимал в руке, я похолодела: это был классический ритуальный нож для жертвоприношений!
  'Сейчас они будут меня убивать!' - подсказал внутренний голос. И тут же замолк, потому, что за дверью раздался еще один истошный крик.
  'Значит, мне сейчас НАДО нормально соображать!' - подумала я. И, загнав себя в состояние многопотокового мышления, снова вгляделась в печать Спутанных Мыслей...
  ...Обе перемычки, необходимые для замыкания контура, встали на место сами собой. И я чуть не задохнулась от остроты запахов воскуряемых ритуалистами благовоний: видимо, получившаяся печать Волчьего Носа оказалась слишком мощной. Кое-как удержав на месте содержимое желудка, рвущееся наружу, я вдруг поняла, что совершенно точно знаю, чем пахнет в моей спальне.
  Магнолией: ее запах успокаивает, способствует расслаблению и отдыху, отгоняет страхи и тревоги. Мирром - его воскуряют при бессоннице, а так же для того, чтобы смягчить потрясения. Муском - он хорошо помогает при волнениях и умственных переутомлениях. Сандалом - этот запах способствует расслаблению и медитации. И... альсарой - сильнейшим снотворным. Правда, последней пахло совсем слабо. Так, словно после ее воскурения комнату хорошенько проветрили.
  'Сквозняк!!!' - догадалась я. Потом приподняла голову, посмотрела на колышущиеся язычки пламени, и... вдруг поняла, что у меня в голове начинает складываться настоящая картинка всего происходящего.
  Черное пятно на стене справа от Урмаса - потайной ход, ведущий в мою спальню. Сон, в который я так быстро провалилась - заслуга не столько усталости после дороги, сколько тех свечей, которые оставила в моей спальне прислуга. Имя 'Урмас', на которое отзывается мужчина, расписывающий рунами мои ноги - принадлежало тому самому ритуалисту, который прибыл в Орейн для того, чтобы доставить меня в Лайнту. А его отец, в настоящее время работающий с моим плечом - не кто иной, как ВЕРХОВНЫЙ МАГ КОРОЛЯ!
  'Все-таки кто-то увидел, что я - Темная...' - оправившись от шока, горько подумала я. И тут же поняла, когда именно: в день похорон отца я стояла перед его усыпальницей БЕЗ печати Ограничения. - 'Мда... Облачко ошибся: вместо того, чтобы отправлять за мной пару десятков разумников, столько же стихийников и пару сотен увешанных амулетами солдат, оказалось достаточно пригласить меня во дворец. И усыпить...'
  Тем временем эрр Урден закончил рисовать очередную руну, и, распоров клинком рубашку от ворота и до низа живота, недовольно покосился на дверь, бой за которой стал еще ожесточеннее:
  - Не понимаю, сколько можно с ним возиться?
  Потом посмотрел на меня и вытаращил глаза:
  - Урмас? Я же сказал, чтобы ты активировал амулет Спутанных Мыслей!
  - Я и активировал... - отозвался его сын.
  - Но его тут нет! - возмутился эрр Урден. - Неуч!
  Эрр Урмас сдвинул брови, нахмурился. Потом отложил стило, встал с кровати, подошел к столу, взял с него еще один амулет Спутанных Мыслей, и снова забрался на кровать.
  Увидев, что он снова встал на четвереньки, я обрадовано улыбнулась. И потянулась к его амулету Великой Защиты...
  ...Первая перемычка... Вторая... Третья... Четвертая... - контур замыкался настолько быстро, что перед тем, как вставить на место пятую, я даже успела представить себе место, куда должен упасть маг. И поморщилась - картинка с мужчиной, лежащим на моем полуобнаженном теле, показалась мне слишком фривольной. Впрочем, выбора у меня не было, и я, дождавшись нужного момента, вставила пятую перемычку. А когда эрра Урмаса начал высушивать Костер Силы, занялась амулетом его отца...
  ...Эрр Урмас рухнул на меня почти так же, как я себе представляла. Только вот пребольно заехав мне лбом по груди.
  Замычав от боли, я кое-как справилась со своими ощущениями и перевела взгляд на его отца. Вернее, на то место, где он только что сидел.
  Эрра Урдена там не оказалось. Зато из-за края кровати торчала его голова с небольшой плешью на темени, и тряслась, как листок на ветру.
  - Отлично... - мстительно подумала я. И Истинным взглядом всмотрелась в амулет Чистого Разума эрра Урмаса, который, вместе со всеми остальными оказался зажатым между нашими телами. А потом вздрогнула: начавший приходить в себя ритуалист с трудом поднял голову и ненавидящим взглядом уставился мне в глаза:
  - Орейново отродье...
  Решив, что поинтересоваться причинами такой нелюбви к моему роду я смогу и потом, я закончила плести оборотную печать Великой Жизни на его затылке. И вложила последнюю перемычку в амулет Чистого Разума...
  ...Поток Силы, хлынувший из нового контура, сразу же разделился надвое: половина наполнила резерв лежащего на мне эрра Урмаса, а вторая половина - мой. Я была к этому готова. Ритуалист - нет. Но среагировать успел: невесть как поняв, что моя оборотная печать вот-вот начнет тянуть из него Жизнь, перевернулся на бок и раскрошил свой амулет Великой Жизни!
  'Ну, и что же ты творишь, дура?!' - мысленно взвыла я. - 'Такая слабая оборотная печать будет пить его НЕДЕЛЮ!'
  В этот момент маг криво усмехнулся, кое-как встал на четвереньки и потянулся к ритуальному ножу, валяющемуся на краю кровати:
  - Умри, тварь!!!
  Услышав его шипение, я вырвала одну из перемычек, которыми несколько дней назад, сидя в кабинете отца перед донельзя удивленным Облачком и эрром Гериельтом, собственноручно замкнула почти готовую печать Ограничения. И время замедлило свой бег...
  ...Рука эрра Урмаса, сжимающая нож, застывает в воздухе, а потом медленно-медленно начинает опускаться на меня...
  ...Выпавший из парализованных пальцев клинок больно бьет по левой ключице, вспарывает кожу и бессильно соскальзывает на простыню...
  ...Печать Великого Сна, сплетенная над эрром Урденом, погружает приподнимающегося мага в небытие...
  ...Предплечье эрра Урмаса со всего размаху бьет по моей многострадальной груди, а кисть оказывается в пяди от моего лица...
  ...Моя голова, мотнувшись справа налево, цепляет кляпом за руку и кое-как выворачивает его изо рта...
  ...Мои зубы смыкаются на большом пальце эрра Урмаса, как клещи кузнеца, удерживающего заготовку над наковальней...
   ...'Думать несколькими потоками действительно удобнее...' - мелькнуло на самом краю сознания, и время снова ускорило свой бег...
  Чудовищный удар, чуть не сорвавший дверь с петель, заставил меня вспомнить о том, что в соседней комнате убивают моего брата. И я, сосредоточившись на действии, принялась плести нужные мне печати. Силы было предостаточно - почти половина моего ПОЛНОГО резерва. Поэтому плетения получались такими яркими, что слепили глаза.
  Закончив последнее, я еще раз представила себе нужную последовательность действий, и, поняв, что никаких неприятных 'сюрпризов' не ожидается, не разжимая зубов, зашипела:
  - Урмас-с-с! Сейчас ты почувствуешь боль... Как только поймешь, что готов освободить мою правую руку, моргни...
  Парализованный от плеч и ниже маг презрительно прищурился. А через мгновение, мои зубы прокусили кожу и уткнулись в кость.
  Его глаза тут же полезли из орбит: оборотная печать Бесчувствия, да еще таких размеров, ввергла его в пучину Боли...
  ....Рот тут же наполнился чужой кровью, однако это меня не остановило - я усиливала давление, и не отрывала взгляда от глаз своей жертвы...
  ...Маг потерял сознание через шесть ударов сердца. А на седьмом пришел в себя - давать ему передышку в мои планы не входило. Поэтому следующие минуты полторы я держала его на самой грани того, что он в состоянии вытерпеть. И ждала...
  ...Слезы, сопли, искусанные губы, прокушенный язык и кровавая пена, капающая на простыню - в моем сознании отпечатывался каждый штрих происходящего. Поэтому, почувствовав, что эрр Урмас сломался, я слегка ослабила давление и разорвала одну из нитей печати:
  - Бери нож... - прошипела я. - Он за моим левым плечом... Освободи правую руку... Вздумаешь дернуться не так или не туда - поймешь, что боль бывает значительно сильнее... Ты меня понял?
  Маг прикрыл веки и зашевелился...
  ...Как только я почувствовала, что могу шевелить рукой, отправила эрра Урмаса в Великий Сон. А потом на всякий случай, парализовала. Потом проделала то же самое с его отцом. И, удостоверившись в том, что оба ритуалиста надежно обездвижены, принялась восстанавливать кровообращение в затекшей конечности.
  ...Дотянуться до левой руки оказалось безумно сложно: жутко мешали путы на правой ноге. Но в итоге, вытянувшись в струнку и изрезав себе запястье, я кое-как перепилила кожаные ремни и тут же занялась ногами...
  ...Кое-как утвердившись в вертикальном положении, я сгребла с прикроватного столика свои амулеты, повесила их на шею и поковыляла к дверям. На ходу вливая в себя Жизнь.
  С нормальной скоростью восполнения это удавалось более чем легко, поэтому, отодвигая в сторону невесть откуда взявшийся на дверях спальни массивный железный засов, я чувствовала себя заново родившейся и готовой ко всему... Кроме того, что увидела через мгновение: в дальнем конце гостиной летало ослепительно-белое солнце, а за ним, мне по грудь, возвышалась меркнущая на глазах куча изорванных в клочья каналов Жизни!
  В нормальном зрении все выглядело по-другому: подступы к дверному проему, ведущему в коридор, были завалены окровавленными телами и оружием. Эта гора была наполовину живой: некоторые солдаты все еще бились в агонии; один из лежащих в самом низу мечников безуспешно пытался выбраться из-под своих товарищей, опираясь о пол культей правой руки; второй, прижатый к стене безголовым трупом, истошно выл, зажав рукой страшную рану на животе; третий, не обращая внимания на бьющий из обрубка ноги фонтан крови, пытался приставить к нему отрубленную часть. А перед этой горой, скользя по алому озеру босыми ногами, метался Крегг. И ударами своей спаты пытался остановить перебирающихся через гору стражников. При этом находясь далеко ЗА ГРАНЬЮ!!!
  'Тьма!!!' - выдохнула я, увидев, во что превратилось его тело. И снова перешла на Истинное зрение.
  Добавлять ему Жизни не было никакого смысла: активированная им связка амулетов превратилась в две чудовищные печати - печать Чужой Крови и Великой Защиты. Первая, созданная из трех амулетов первой категории, безостановочно тянула жизнь из всего живого, а вторая - поддерживала защиту от магии...
  ...Легкое шипение в коридоре, рывок Крегга в сторону, и в гостиной ощутимо похолодало. А на том месте, где только что находился брат, вдруг мелькнула ослепительно-белая нить Ледяного Копья...
  'Там что, еще и маги?!' - вздрогнула я, и тут же стряхнула с себя оцепенение...
  ...Стихийника, почти закончившего плести печать Огненного шторма, я убила так же, как и эрра Валина - трансформацией его собственного амулета. Стоявшему на шаг позади него жрецу, охваченному всепожирающим пламенем, на всякий случай разорвала кровеносный сосуд в голове. Разумника, пытавшегося повесить на Крегга печать Безволия, отбросила в стену ударом Ледяного Кулака. А потом, подумав, остановила ему сердце. Пытавшемуся вылечить его магу Жизни добавила в амулеты перемычек и превратила в кусок льда. А потом взялась за мечников...
  ...Воин, умудрившийся на моих глазах дважды ранить Молчуна, внезапно ослеп. Поэтому не увидел, как спата брата снесла ему голову...
  ...Следующие двое мечников, перебравшиеся через кучу трупов, умерли от разрыва сердца. Еще до того, как Крегг успел дотянуться до первого...
  ...Арбалетчик, выцеливающий брата от противоположной стены коридора, выронил свое оружие и схватился за горло. Пытаясь втянуть в легкие хоть капельку воздуха...
  ...Сосуд в голове... Сердце... Легкие... Я рвала каналы жизни так легко, как будто в меня вселился Темный Жнец. И почти не обращала внимания на то, как именно я это делаю: воины, оказывающиеся в поле моего зрения, просто умирали. Один за другим. И отдавали свою жизненную силу моему брату.
  Вскоре в коридоре выросла еще одна куча тел. Только тел мертвых. А потом из-за правой двери на мгновение показалось чье-то лицо, и, прежде чем я успела дотянуться до его каналов Жизни, исчезло. А мгновением позже до меня донесся панический вопль:
  - Все - назад! Темных - двое!!!
  Сообразив, что насмерть перепуганные солдаты перестали ломиться в дверной проем, я кое-как вынырнула из боевого безумия и заорала:
  - Крегг! В мою спальню!! Быстро!!!
  Никакой реакции...
  Печать Ясности сложилась сама собой:
  - Крегг!!! Теперь ты меня слышишь?!
  - Угу... - повернув ко мне окровавленное лицо, выдохнул брат. И, сделав несколько шагов к двери, потерял сознание...
  
  
   Глава 47. Эрр Эйд Обух.
  
   Почувствовав легкое прикосновение к плечу, Обух открыл глаза и вопросительно уставился на стоящего рядом с кроватью десятника.
   - Посыльный от его сиятельства графа Герна, эрр! - доложил Пика. - С алым свитком...
   - Где? - мгновенно оказавшись на ногах, воскликнул разумник.
   - Стоит за дверью, эрр...
   - Понял... - выдохнул эрр Обух, в два прыжка оказался у двери и рванул ее на себя:
   - Я - эрр Эйд... Давай свиток...
   Посыльный прищурил глаза, видимо, мысленно сравнивая Обуха с иллюзорным образом, показанным ему в канцелярии. И, удостоверившись в том, что стоящий перед ним маг именно тот, за кого себя выдает, протянул ему алый футляр.
   Вытряхнув из него свернутый в трубочку кусок пергамента, разумник быстренько пробежал глазами коротенький текст и, не поворачиваясь, рыкнул:
   - Пика?
   - Да, эрр?
   - В мечи ! Перед казармой!! Быстро!!!
   - Да, эрр... - выдохнул десятник. И, сорвавшись с места, унесся поднимать мечников и боевые четверки.
   А сам Обух, сообразив, что стоит перед посыльным в одних штанах, вернулся в комнату. Одеваться...
  
   ...Бывать в королевском дворце Обуху еще не приходилось. Поэтому, взбежав по парадной лестнице Гостевого крыла и нырнув в услужливо распахнутые лакеями двери, он почувствовал себя не в своей тарелке. И тут же перешел на шаг. Его воины, естественно, тоже. Как оказалось, зря: услышав, что слитный топот ног за его спиной почему-то стих, посыльный, всю дорогу от казарм до дворца бежавший впереди отряда, мгновенно остановился. И, увидев, что воины Обуха чуть ли не на цыпочках идут по узеньким полоскам чистого пола, оставшимся между краем ковра и стеной, раздраженно зашипел: - Бегом! Сказали же!
   С сомнением посмотрев на ковер, а потом на свои не особо чистые сапоги, Обух мысленно вздохнул, сорвался с места, и, прижимая к груди болтающиеся амулеты, понесся по коридору...
   ...Роскошные гобелены, картины в золоченых рамах, портреты в золоченых рамах, скульптуры из белого мрамора, оружие и щиты, висящие на стенах, великолепные доспехи на подставках - когда-то, в глубоком детстве, Обух мечтал хоть одним глазком увидеть всю ту роскошь королевского дворца, о которой распевали менестрели. А сейчас бежал мимо, не вглядываясь даже в структуры защитных плетений. Ибо там, впереди, его ждало что-то ужасное. Такое, с чем не смогли справиться ни эти самые защитные плетения, о которых ему с благоговейным ужасом рассказывали еще на первом курсе, ни воины королевской стражи, способные защитить короля от чего угодно, ни хваленые Черные Соколы, для которых, если верить молве, вообще не было ничего невозможного.
   Бегущие следом воины, видимо, думали о том же. Так как берегли дыхание и молчали. Все. Даже записные шутники, не закрывающие рты даже во время тренировочных боев, приемов пищи или многодневных тренировочных маршей. Мало того, те из воинов, кто умел вводить себя в боевой транс, уже начинали дышать в ритме ...
   ...Свернув за очередной поворот, и увидев, что коридор забит Черными Соколами, Обух поднял правый кулак и перешел на шаг. Мгновением позже остановился и посыльный:
   - Прибыли, эрр! Пусть солдаты и маги ждут тут, а вы следуйте за мной...
   - Хорошо... - кивнул разумник. И, повернувшись к оказавшемуся рядом Пике, поинтересовался: - Слышал?
   - Да, эрр! - кивнул десятник.
   - Выполняй... - буркнул Обух, и, заметив, что посыльный уже подходит к неприметной двери, рядом с которой стоят пара хмурых часовых, заторопился следом...
   ...Замерев в дверном проеме, сотник оглядел собравшихся в комнате дворян и слегка растерялся: в сравнительно небольшом помещении, обычно используемом для хозяйственных нужд, собралось чуть ли не все высшее дворянство Семиречья. Министр Двора граф Ладо Грайский, Первый Камергер Двора граф Бирен Атанский, королевский казначей граф Бейзен Влашский, капитан королевской стражи граф Симон Герн и еще десятка полтора облеченных властью лиц. Дворяне, обернувшиеся на скрип двери, были способны решать судьбы королевства даже без участия короля. И для этого им не могла понадобиться помощь самого обычного разумника из Ордена Создателя! Однако стоило Обуху сделать шаг по направлению к графу Симону, как в комнате установилась мертвая тишина.
   На негнущихся ногах подойдя к капитану королевской стражи, маг вытянулся в струнку и по-военному коротко доложил:
  - Эрр Эйд Обух, ваше сиятельство!
  - Сколько у вас людей, эрр?
  - Пять четверок и пять десятков солдат, ваше сиятельство! - отчеканил Обух.
  - Уровень магов в четверках?
  - Первая категория, ваше сиятельство!
  - Что, у всех? - удивлено приподняв бровь, спросил капитан.
  - Да, ваше сиятельство! Мейн Двард послал со мной самых лучших...
  - Что ж... Это радует... - без тени радости в глазах пробормотал граф. И, сжав пальцы на рукояти своего меча, хмуро вздохнул: - В общем, у нас тут двое Темных магов, эрр. Они заперлись в Покоях Восточного Моря. Наша задача - уничтожить их как можно быстрее...
  Разумник онемел.
  - Ворваться в покои и уничтожить их на месте нам не удалось... - поиграв желваками, граф Герн зачем-то посмотрел в потолок и добавил: - Сейчас мы готовимся ко второй попытке. Если не удастся и она - Гостевое крыло придется сжечь...
  Обух демонстративно окинул взглядом защитные плетения, присутствующих даже в этой комнатенке и вопросительно уставился на графа.
  Тот, заметив его красноречивый взгляд, криво усмехнулся:
  - Увы, защитные плетения Гостевого Крыла нам активировать не удается...
  - Как так? - искренне удивился Обух. И прикусил язык, сообразив, что только что перебил члена Внутреннего круга. Однако граф Симон не обратил на его просчет никакого внимания:
  - Эрр Урден и его сын пропали неизвестно куда. Зайти в зал Силы без их разрешения наши маги не могут. А их подмастерья под печатями подчинения... В общем, мы можем надеяться только на свои силы...
  - Ясно... - выдохнул Обух. И вытер о мантию мигом вспотевшие ладони.
  - Что ж, раз ясно, тогда следуйте за мной. Я расскажу вам, что вы и ваши люди должны будете делать...
  
  ...Для того чтобы превратить покои Солнечного Света, расположенные прямо под спальней баронессы Орейн, в нечто, похожее то ли на испытательный полигон Академии Магии, то ли на жилище сумасшедшего ритуалиста, потребовалось около полутора часов. Сначала из них вынесли мебель и ободрали драпировку, а потом сразу четыре ритуалиста первой категории принялись расписывать рунами и печатям голые стены, пол и потолок. При этом сверяясь со сложнейшей схемой взаимного расположения плетений, придуманной и нарисованной на листе пергамента еще до появления Обуха во дворце.
  После того, как они закончили напитывать Силой свои печати, в работу включились стихийники, разумники и иллюзионисты. В итоге от количества готовых к активации печатей начало рябить в глазах, а от мощности влитой в них Силы - слегка подташнивать.
  Маги чуть послабее занимались Обухом и разумниками из его боевых четверок: увешивали своими печатями выданные им пластинчатые бригантины. И щедро вливали в них чуть ли весь свой резерв. В общем, еще до того, как первые закончили свою работу, все шестеро магов Ордена Создателя превратились в ходячие машины смерти. В буквальном смысле этого слова: по прикидкам Обуха, при желании они почти без последствий смогли бы пробиться чуть ли не в середину небольшой армии.
  Однако графа Герна результат работы с бригантинами почему-то не удовлетворил: оглядев Обуха с головы до ног, капитан королевской стражи тяжело вздохнул и пробормотал:
  - Эх... Была бы подпитка из зала Силы...
  Для того чтобы закончить это предложение, не надо было быть двух локтей во лбу. За глаза хватило бы и одного пальца: судя по всему, граф вспоминал результаты предыдущей попытки уничтожения темных. И боялся! Что здорово действовало на нервы и самому Обуху, и его подчиненным. Поэтому все время, оставшееся до начала действия, маги провели в медитации: отвлекались от мыслей о будущем бое... и плели здоровенные печати Подчинения и Спутанных Мыслей...
  ...Тычок в плечо, чуть не уронивший его на пол, заставил Обуха прервать процесс пятой по счету проверки готовых печатей и открыть глаза.
  - На свои места! Живо... - почему-то шепотом произнес стоящий перед ним сотник Черных Соколов. И, подхватив разумника под локоть, рывком поставил его на ноги.
  Убедившись, что все остальные маги вышли из медитации, Обух протолкался через строй готовых к бою арбалетчиков и стихийников, быстрым шагом зашел в комнату, добрался до своей ниши, активировал силовой поводок стоящего там жреца и закрыл глаза.
  - Десять... Девять... Восемь... - густой бас кого-то из ритуалистов, раздающийся из гостиной, отдавался аж в печенках. И жутко диссонировал со спокойным дыханием ничего не понимающего мага Жизни.
  'Здорово ему...' - мелькнуло в голове у эрра Эйда. - 'Никаких мыслей. Одни рефлексы...'
  - Четыре... Три... Два... О-о-один... - последнее слово ритуалист тянул так долго, что Обух успел набрать в грудь воздух, задержать дыхание и зажмуриться. А потом над его головой раздался ужасающий треск, и он на мгновение оглох...
  ...Разделившееся на потоки сознание отстраненно отмечало все нюансы происходящего.
  ...Острые вспышки боли в правом колене и левом бедре - по его ногам бьют обломки рухнувших на пол перекрытий...
  ...Тепло, хлынувшее в ноги и живот - жрец, почувствовавший повреждения лидера четверки, вливает в него свою Силу...
  ...Холодный порыв ветра, чуть не вырвавший его из ниши - активированная кем-то из иллюзионистов Воздушная Воронка вытягивает из комнаты всю пыль...
  ...Ярко-зеленая вспышка в Истинном зрении - огромный, почти во весь пол, Костер Силы выжигает Силу из всего, что расположено непосредственно над ним...
  ...Еще пять чудовищных вспышек с каждой из стен и пола, от которых помещение буквально заливает зеленым светом - печати Бессилия превращают всю комнату, за исключением шести ниш в место, где невозможно магичить...
  'Пора...' - подумал маг, тут же открыл глаза, выхватил взглядом человеческое тело, валяющееся на обломках рухнувшей сверху кровати, и буквально воткнул в него готовую к использованию огромнейшую печать Подчинения.
  Плетение легло на тело, как влитое. И... не отдало ни капли силы! Точно так же, как и печать Спутанных Мыслей, возникшая с ней рядом!
  'Труп...' - вглядевшись Истинным зрением в серые и безжизненные нити жизни и разума упавшего сверху человека, отстраненно отметил Обух. И, наконец, позволил себе выдохнуть...
  
  
   Глава 48. Крегг Молчун.
  
   Увидев перед глазами забрызганный вином подол женской ночной рубашки, касающийся залитого дешевым пойлом каменного пола, я зажмурился и попытался сообразить, как меня угораздило так напиться. Однако вспомнить повод и место попойки мне не удалось - женщина, сидящая передо мной на корточках, рванула меня за ворот, и, не дождавшись моей реакции, раздраженно зашипела:
   - Приди в себя, Крегг!!!
   'Хорошо, что свиньей не обозвала...' - мрачно подумал я. И почувствовал, что краснею: напиваться до бессознательного состояния мне еще не приходилось.
   - Ладно... Попробуем по-другому... - вздохнула она, и я вжал голову в плечи, почему-то решив, что меня сейчас окатят ледяной водой. И дождался. Только не воды, а чего-то магического - по позвоночнику прокатилась волна жуткого холода, потом вдруг начали мерзнуть пальцы рук и ног, а во рту появилась жуткая сухость, и, почему-то, отчетливый привкус крови.
   - Ну, теперь-то ты в состоянии соображать? - громким шепотом поинтересовался тот же голос, и я, прислушавшись к своим ощущениям, утвердительно кивнул.
   - В тебе было слишком много Жизни... - 'объяснила' мне женщина. И, не дожидаясь, пока я вникну в смысл слишком сложной для меня фразы, снова рванула меня за ворот: - Все, вставай! Надо уходить...
   - Я что-то тебе должен? - немножечко подумав, спросил я. Слегка удивившись, что женщина, обладающая Даром пусть даже вне категорий, работает девкой по вызову в обычном трактире.
   - Должен? Ты что, с ума сошел? - искренне возмутилась моя подружка. - Хватит валяться! Вставай!!!
   Решительно открыв глаза, я перевернулся на живот, уперся ладонями в пол и брезгливо поморщился: пол оказался залит вином так, как будто в комнате разбили сорокаведерную бочку.
   'Славно погулял...' - голосом старого Нашта хмыкнул внутренний голос. - 'Вино - на полу. Ты - тоже. Женщина - рядом, и, судя по голосу, явно не в настроении. А еще - провал в памяти... Мда...'
   Покраснев еще гуще, я кое-как оторвал свое тело от пола и встал на четвереньки. Меня слегка мотнуло в сторону, но удержать равновесие все-таки удалось. А потом мне вдруг захотелось жрать. Именно жрать - желудок принялся требовать пищи так настойчиво, что меня согнуло пополам. И я со всего размаху шарахнулся лбом о пол.
   'Свинья... Самая настоящая...' - подумал я. А потом увидел темную полосу, тянущуюся от меня до двери. И понял, что никогда не рискну посмотреть в глаза женщине, которой пришлось тащить меня волоком из общего зала аж до снятой мною комнаты...
   - Крегг! Ты меня вообще слышишь? - через десяток ударов сердца зашипела моя подружка. - Нам немедленно надо уходить!!!
   - Нам? - ошарашено спросил я. А потом наткнулся взглядом на свой меч, почему-то валяющийся на полу, увидел цвет его клинка, почувствовал запах крови и нечистот, пропитывающий все и вся, и вдруг понял, что алая жидкость на полу и на коврах - это совсем не вино...
   - Нам! - подтвердила она. И зашипела, как змея: - Да что с тобой, Крегг?
   Вторая волна холода, прокатившаяся по позвоночнику, оказалась в несколько раз сильнее первой. Стоя на четвереньках, я безуспешно старался не стучать зубами и чувствовал, как из головы улетучиваются все последствия похмелья. Потом в голове словно вспыхнуло небольшое солнце, и у меня перед глазами возникло лицо сотника королевской стражи...
  ...- Крегг по прозвищу Молчун? - стоящий передо мной воин старается казаться спокойным. Однако и он, и его подчиненные готовы к бою - об этом буквально кричат их взаимное расположение, расслабленные стойки, ладони, почти касающиеся рукоятей мечей, и, конечно же, взгляды.
  - Да... - киваю я Потом неловко переступаю с ноги на ногу и 'совершенно случайно' сдвигаюсь так, чтобы левая половина моего корпуса оказалась прикрыта массивной дверью. А потом приподнимаю одну бровь: - Чем могу быть полезен? В такой ПОЗДНИЙ час?
  - Вы арестованы... - усмехается воин. И левой рукой протягивает мне свиток с черными полосами по краям. - Приказ его сиятельства графа Симона Герна. Можете ознакомиться...
  - Арестован? - удивленно переспрашиваю я. - И за какое такое преступление?
  - Читать умеете? - спрашивает воин, почти незаметно смещаясь на полстопы вперед. - Ознакомьтесь...
   Еще на полстопы сотник смещается тогда, когда свиток ложится в мою ладонь. Я делаю шаг назад и демонстративно смотрю на ноги стражника:
   - Скольжение надо отрабатывать добросовестнее. Иначе рискуете нарваться на того, кто заметит начало вашей атаки...
   В глазах сотника вспыхивает ненависть:
   - Вы читайте, читайте...
   - И не подумаю... - Я перехватываю свиток левой рукой, а правой берусь рукой за створку двери. - Сейчас ночь. Ее милость баронесса Орейн изволит почивать. Будить ее я не собираюсь. Значит, вам придется подождать до утра. Покидать дворец я, естественно, не собираюсь, так что до свидания...
   - Да, но...
   - Никаких 'но'... Когда она проснется , я ей обяза-...
   ...Закончить предложение я не успеваю - сотник срывается с места и пытается ударить меня в лицо. Кулаком, затянутым в кольчужную перчатку.
   Тело реагирует само - левая рука, выпустив злосчастный свиток, прихватывает кисть атакующей руки, и, одновременно со смещением корпуса влево прижимает ее к створке двери. Правая - захлопывает вторую створку.
  Хруст ломающейся кости... Рев боли...Команда атаковать... А через несколько мгновений в неплотно прикрытую створку врезается плечом один из мечников. На мой взгляд, совершенно зря: я в своем праве, значит, обязан сопротивляться...
  ...Высверк стали - и в глазах воина появляется недоумение. Потом его правая рука выпускает меч, дотягивается до горла, перехваченного моим кинжалом, а через мгновение почти мертвое тело начинает медленно оседать вниз. А в коридоре раздается слитный рев и топот десятков сапог:
  - Бой!!!
  Сильным толчком помогаю трупу упасть поперек дверного проема, смещаюсь вперед-вправо-вниз, в длинном выпаде вбиваю спату в колено следующему мечнику, и, краем глаза увидев цветные пятна мантий магов, отшатываюсь назад. И, скрывшись за дверью, тянусь к амулетам.
  Связка, перемотанная алой лентой, ложится в ладонь сама собой. И, кажется, превращается в угольную пыль раньше, чем пальцы смыкаются на нужной части одной из основ...
  ...Встав на ноги, я посмотрел на свою 'подружку' и онемел: передо мной стояла баронесса Меллина Орейн! В ночной рубашке, разрезанной от ворота и до низа живота! Сверкая голой грудью, на которой чернело несколько самых настоящих рун!
  - Что ты с собой сделала?
  - Я? - удивилась Мэл. Потом хмуро сдвинула брови, запахнула разрез и показала пальцем куда-то за мою спину: - Это не я, а вот эти двое. Пытались меня убить...
  Развернувшись на месте, я окинул взглядом комнату и ошалело почесал затылок: за те несколько часов, которые прошли с момента ухода Марты, спальня каким-то образом превратилась в логово безумца, помешанного на ритуальной магии. По краям кровати Меллины, отодвинутой от стены, возникли железные кольца, на которых висели обрывки кожаных ремней, а вокруг нее появилась здоровенная пентаграмма. Еще одну нарисовали вокруг невесть откуда взявшегося в комнате топчана, на котором в бессознательном состоянии лежал совершенно голый мужчина, с головы до ног разрисованный рунами. Еще два тела, одетые в мантии ритуалистов, валялись рядом с кроватью моей сестры, а в стене по правую руку от меня зияла дыра тайного хода.
   - Что тут творилось? - кое-как справившись с удивлением, спросил я.
   - Я думаю, что кто-то из тех, кто присутствовал на похоронах отца, увидел размер моего резерва, и тут же отправил голубя в тайный приказ... - пробормотала моя сестричка. Потом сорвала с себя ночную рубашку и принялась облачаться в костюм для тренировок с мечом. Продолжая говорить: - Зачем брать штурмом Орейн, если можно заманить меня во дворец и лишить жизни прямо в моей спальне?
   - Для того чтобы лишить жизни, не надо таскать по потайным ходам топчаны и рисовать пентаграммы... - фыркнул я. - Достаточно пробраться в спальню и ткнуть тебя ножом... И меня арестовывать тоже не надо... В общем, тут творится что-то странное... Только вот что? Кстати, с каких это пор арестовывать никому не известного бастарда, не обладающего и толикой Дара, посылают четыре десятка мечников и нескольких магов?
   Сестра натянула на себя штаны и удивленно спросила:
  - В каком смысле 'арестовывать'?
   Я быстренько пересказал ей разговор с сотником королевской стражи, потом снова вспомнил недавний бой, один из пропущенных ударов и удивленно ощупал свою кольчугу.
   Прореха была там, где ей и полагалось - под правым подреберьем. Точно такая же дыра оказалась и в поддоспешнике. А под ним, на моей коже, не оказалось даже царапины. Хотя, судя по размерам дыры и количеству крови, начинающей уже засыхать, клинок стражника не мог не достать до печени! Да, кровь, конечно же, могла пропитать мою одежду и тогда, когда я валялся на полу. Но ведь дыра-то была? В общем, еще раз ощупав место, где должна была быть рана, я уставился на Меллину:
  - Ничего не понимаю: удар прошел, а я - жив! Этого не может быть!
   - Может... - натянув сапог, криво усмехнулась сестра. - Печать Чужой Крови из трех очень сильных амулетов. Не чета той, которую я сделала перед вашим отъездом... Кстати, если бы я не разомкнула это плетение после того, как затащила тебя в спальню, оно бы выпило и меня, и эту троицу.
   - Ясно... - выдохнул я. И, прикрыв глаза, снова погрузился в горячку только что закончившегося боя. Пытаясь вспомнить те странности, которые меня удивили:
  ...Нож, зажатый в руке тяжелораненого мечника, решившего подрезать мне сухожилие, тянется к моему сапогу... И вываливается из пальцев раненого еще до того, как я успеваю увидеть его движение и сместиться в сторону...
  ...Удар меча королевского стражника, направленный мне в левый бок, оказывается таким слабым, что толком не проминает кольчугу. Скручиваю корпус, смещаюсь в сторону, вгоняю спату в вырез барбюта. И с удивлением отмечаю, что воин, на бригантине которого пришито не что-нибудь, а самая настоящая 'Стальная Стена', не успевает среагировать на мою контратаку...
  ...Стихийник, плетущий очередную печать, бледен, как Темный Жнец. На его лбу блестят капельки пота, а в глазах - лихорадочный блеск. Еле заметное шевеление губ - и мечники, наседающие на меня, не слышат его голоса! А, значит, и его команды! И оказываются на пути Огненного Шара...
  - Крегг! Думать будешь потом! - рванув меня за руку, зашипела Меллина. - Я готова... Пора уходить...
  Я криво усмехнулся:
  - Из королевского дворца, битком набитого стражниками и магами? Через дверь, за которой нас наверняка ждут Черные Соколы? Не обращая внимания на активированные защитные плетения? Ну, и как ты себе это представляешь?
  - Очень просто... - задумчиво посмотрев на мага, лежащего рядом с ее кроватью, буркнула сестра. - Потайной ход видишь?
  - Вижу. И почему-то уверен, что там - целый лабиринт. А еще - ловушки. Для тех, кто имел наглость вломиться в эти подземелья. И как только мы окажемся внутри...
  - У нас целых два проводника... - перебила меня Мэл. И злобно усмехнулась: - Вернее, уже один. У эрра Урмаса только что остановилось сердце...
  
  
   Глава 49. Баронесса Меллина Орейн.
  
   - Клади его на пол и тащи сюда второго... - приказала я. Потом закрыла глаза, наложила на себя печать Усвоения и постаралась как можно быстрее запомнить сложнейшую пространственную структуру, объединяющую в общую сеть печати бригантины, мантии, колец и ожерелья верховного мага его величества. Резонно рассудив, что второго шанса увидеть такую систему защиты у меня, скорее всего, уже не будет, а разбираться с принципом сопряжения отдельных элементов надо в более спокойной обстановке. А не тогда, когда королевская стража готовится к новому штурму моих покоев.
  Времени на это ушло совсем немного. Приблизительно столько же, сколько понадобилось Креггу, чтобы втащить в потайной ход вторую жертву экспериментов эрра Урдена и положить ее рядом со спящим ритуалистом.
  - Этого надо раздеть. На нем слишком много всякой дряни... - показав пальцем на ритуалиста, буркнула я. И на всякий случай разорвала все каналы подпиток, ведущие от защитных плетений мага к Сердцу Силы, спрятанному в его бригантине.
  Молчун кивнул, присел на корточки и принялся за дело...
  ...В раздетом виде маг выглядел... как-то не очень: узкие плечи, тонкая и почти прозрачная кожа, сухие, перевитые жилами, руки и кривые волосатые ноги. Впрочем, назвать его слабеньким у меня не повернулся бы язык: состоянию его здоровья мог позавидовать любой здоровяк, ведь полный комплект печатей Гармонизации, вытатуированных на его теле и запитанных на Сердце Силы, поддерживали каналы его Жизни и Разума в идеальном состоянии.
  Решив, что идеальное здоровье эрру Урдену уже не понадобится, я разорвала основную массу плетений, а два наиболее подходящих трансформировала в те, которые требовались для допроса. И залюбовалась на получившиеся печати Подчинения и Слова Правды: плетения школы Разума сияли ярко-зеленым светом. А, значит, должны были действовать именно так, как описывал в своем трактате эрр Гериельт.
  Вспомнив рекомендации по работе с теми, кто находится под действием печати Подчинения, я сняла с ритуалиста Великий сон и приказала:
   - Эрр Урден? Закройте проход в мои покои!
  Верховный маг его величества тут же оказался на ногах, и, подскочив к стене, прикоснулся рукой к одному из четырех стальных колец для факелов. А через мгновение массивная каменная плита справа от меня бесшумно сдвинулась с места. И наглухо перекрыла выход в мою спальню.
  - Он что, уже сломался? А почему так быстро? - поморщился Крегг, презрительно посмотрев на эрра Урдена. - Я-то думал, что у верховного мага его величества должна быть железная воля...
   - Воля, может быть, и железная, но когда в печатях школы Разума столько силы, уже не до сопротивления... - не глядя на брата, буркнула я. И задала вопрос, интересующий меня больше всего: - Вы можете вывести нас из королевского дворца по потайным ходам, эрр?
   - Да... - глухо отозвался маг.
  Я торжествующе улыбнулась, потом задумчиво посмотрела на ежащегося от холода эрра Урдена, представила себе реакцию стражников, патрулирующих ночной город на появление на его улицах вот такого вот красавца. И подхватила с пола его мантию. Потом достала из ножен кинжал и понаделала в ней дыр. Там, где были вшиты амулеты:
   - Надевайте и ведите. И постарайтесь вывести нас как можно ближе к Дворянской Слободе...
  
   ...Шагнув в проем, открытый эрром Урденом, я оказалась в здоровенном винном погребе, мало чем отличающимся от погреба в нашем родовом замке. Бесконечные ряды бочек, каменные стеллажи для бутылей, кусок пола, усыпанный мелким гравием , темнота, паутина и... запах. Тот самый, который всегда вызывал во мне одно-единственное желание - наложить печать Вечной Трезвости на всех без исключения мужчин. Ибо подавляющее большинство из них, 'слегка' перебрав, почему-то превращались в животных. И сразу же выпускали наружу свои низменные инстинкты. От которых не всегда спасал даже мой статус и возраст.
   Загнав подальше всплывшие в памяти неприятные воспоминания, я быстрым шагом прошла мимо бочек и добралась до лестницы, упирающейся в дверь погреба. Где замерла, удивленно уставившись на засов, запирающий ее изнутри!
   - Все правильно, Мэл! - буркнул Крегг, невесть как догадавшись о причине моего удивления. Потом снял с плеча тело второй несостоявшейся жертвы верховного мага, аккуратно опустил его на пол и... вцепился в первую попавшуюся бутыль вина. Вместо того чтобы начать очищать свою одежду от пыли и паутины, налипших на нее во время скитаний по дворцовым подземельям!
   Я возмущенно набрала в грудь воздух... и промолчала. Заметив его потрескавшиеся губы, черные круги под глазами и впавшие щеки. И сообразив, что раз во время недавнего боя брат потерял слишком много крови, то теперь его должна терзать страшная жажда.
   - Фу-у-у... - отставив в сторону полупустую бутыль, облегченно выдохнул он. - Еще бы кусок мяса или сыра - и я был бы по-настоящему счастлив...
   - Чего нет - того нет... - буркнула я. И, увидев, что он снова потянулся к бутыли, приказала: - Хватит! А то ударит в голову...
   - Даже если ты повесишь на меня печать Трезвости? - помрачнев, спросил Молчун.
   - Не повешу: перед тем, как мы выйдем из подвала, я на всякий случай снова активирую твою печать. А проверять, как они сопрягаются, нам некогда...
   - Мы? - в который раз спросил он.
   - Мы... - в который раз ответила я. И, перейдя на Истинное зрение, принялась плести оборотную печать Жизни.
   - А если мы... не вернемся? - угрюмо посмотрев на безучастно стоящего передо мной Урдена, спросил он.
   - Этот - сгниет заживо... - взглядом показав на мага, буркнула я. И напитала силой получившееся плетение. - Тот - проснется. Но где-то часа через три. И как-нибудь выберется наружу. В общем, о них можешь не переживать...
   - Да я, вроде, не о них... - вздохнул он. И, наконец, вспомнил о состоянии своей одежды...
   ...Эрр Урден не солгал - собак в особняке не было. Так же, как и ночной охраны. Поэтому до калитки в заборе мы добрались без всяких проблем. И оказались на улице Мясников - если, конечно, эрр Урден ничего не перепутал.
   - Направо... - еле слышно прошептал Крегг, и медленно двинулся вдоль забора. Я посмотрела на усыпанное звездами небо, потом на тянущиеся по обе стороны улицы высоченные заборы, и вздохнула: не знаю, как Молчуну, а мне они казались абсолютно одинаковыми.
   - Мэл, ты идешь? - донеслось из тени.
   - Угу... - шепнула я, сделала пару шагов и тут же во что-то вляпалась...
  'Тьма....' - мысленно выругалась я. И, решив, что передвигаться по столице лучше днем, в карете и с сопровождающими, ускорила шаг...
   ...Как мой сводный брат умудрялся ориентироваться в хитросплетении улиц Дворянской слободы, я не понимала: тут не было ни торговых лавок, ни постоялых дворов, ни зданий с приметными фасадами. Однако он уверенно сворачивал то направо, то налево, останавливаясь только для того, чтобы прислушаться к подозрительным шорохам. Или собачьему бреху.
   Я послушно шла следом, практически шаг в шаг, и вглядывалась в окружающую нас тьму. Истинным зрением, чтобы увидеть хоть слабые отблески чьих-нибудь каналов Жизни. И старательно отгоняла от себя воспоминания о рассказах отца про ужасы ночной жизни Лайнты.
   Однако ни убийц, ни грабителей, ни подгулявших горожан мне увидеть все никак не удавалось - город как будто вымер, и единственными живыми существами, чьи ауры мне удавалось иногда разглядеть, были бродячие псы и мирно спящие на ветвях деревьев птицы.
   Как оказалось, это было ненормально - поводив нас по улицам Дворянской слободы обещанные эрром Урденом десять минут, Крегг остановился у выхода из какой-то грязной подворотни, дотронулся губами до моего уха и еле слышно прошептал:
   - Что-то мне это не нравится... На улицах - ни одной живой души... Вообще...
   - Так ночь же? - так же тихо спросила я.
  - Это - Лайнта. Она никогда не спит... Ладно, стой тут - я сей-...
  - Одна я тут е останусь... - перебила его я. - Идем вместе...
  В отношениях сюзерен-вассал есть своя прелесть: услышав в моем шепоте приказные нотки, брат тут же замолчал, и, вытащив из ножен кинжал, скользнул к выходу из подворотни.
  Я двинулась следом. Стараясь ступать как можно тише. Только вот получалось это у меня так себе - под ноги то и дело подворачивались мелкие камушки, сухие веточки и невесть откуда взявшиеся лужи...
  ...Ауру человека, распластавшегося на заборе чуть впереди нас, я увидела совершенно случайно. И, разглядев в ней горчично-желтый и мутно-оранжевые сполохи, поняла, что он вот-вот спрыгнет на спину Молчуну.
  Мгновенно перейдя в состояние многопотокового мышления, я остановила ему сердце. И, убедившись, что он мертв, еле слышно зашипела:
  - Крегг! Стой! Вон... Грабитель... На заборе...
  - Где именно? - выдохнул брат и перетек в стойку готовности к бою.
  - Можешь расслабиться... - успокоила его я. - Он уже никого не ограбит...
  - Где именно? - еще раз поинтересовался он. И когда я показала ему место, в мгновение ока взобрался на высоту в два человеческих роста.
  Несколько мгновений ожидания - и брат снова оказался рядом. Только вот в его ауре уже преобладали оранжевые и мутно-желтые оттенки.
  - Что случилось? - заволновалась я.
  - Я так и думал... Тайный приказ... - выдохнул он. И продемонстрировал мне какое-то кольцо. - Потому-то на улицах и пусто...
  - Что они тут потеряли? - нахмурилась я.
  - Скорее всего, нас: вон за тем забором - наш дом...
  Я заскрипела зубами:
  - Быстро же они соображают... Уже и сюда добрались... Ну, и что будем делать?
  - Лезем через забор... - буркнул брат. И почему-то показал мне рукой не на тот, который окружал наш дом, а на тот, рядом с которым мы стояли. - К графу Риверо. Пройдемся вдоль него, но только с той стороны: надо избавиться от наблюдателей...
   ...Судя по запаху, колючие растения, которые я ненароком затоптала, спрыгнув с забора, были розами. Мысленно посетовав на то, что вынуждена уродовать ухоженные клумбы ни в чем не виноватого соседа, я двинулась вслед за Молчуном вдоль каменной стены, до рези в глазах вглядываясь вверх. И чуть не прозевала атаку двух здоровенных бойцовых псов: звери, приученные убивать, не тратили время на рычание или лай, а бросились на нас совершенно бесшумно. В общем, если бы не розовые кусты, через которые им пришлось ломиться, мне бы точно не поздоровилось.
   А так, обернувшись на хруст, я впечатала в морду первого пса подготовленную для сотрудников тайного приказа печать парализации. И еле успела отскочить в сторону, уклоняясь от покатившегося кубарем тела.
   Второго убил Крегг. Не без труда. А потом вдруг метнулся к забору, в высоком прыжке дотянулся до его края... и упал вниз. В обнимку с каким-то мужчиной. И вместе с ним покатился по земле...
   Уверенности в том, что я воткну печать Парализации именно в сотрудника тайного приказа, у меня не было - уж слишком быстрым был их бой. Поэтому я принялась плести сразу две. Решив, что Крегга потом откачаю. Но не успела: в кустах, куда закатились сплетенные тела, раздался короткий хрип, потом - еле слышное позвякивание кольчужных колец и... еле слышный шепот Молчуна:
   - Мда... И этот оттуда же...
   - Сколько же их тут? - хмуро спросила я.
   - Вообще - не знаю, а с этой стороны дома я бы больше не поставил...
  
  
   Глава 50. Король Азам Манорр.
  
   Переход от сна к бодрствованию оказался таким резким, что у короля Азама закололо сердце. Схватившись за грудь, он открыл глаза... и непонимающе уставился на мощную потолочную балку из мореного дуба, поддерживающую потолок.
   'Где это я?' - удивленно подумал монарх. И поежился от холода.
   - Ваше величество! Встанете сами, или вам помочь?
   Услышав обращенный к нему вопрос, король повернул голову налево, и дернулся, как от удара: он лежал на полу. В каком-то винном погребе. Завернутый в пыльный дорожный плащ. А в нескольких шагах от него стояла группа вооруженных людей. По всей видимости, его похитителей, так как таких винных погребов во дворце не было.
   - Кто вы такие и что вам от меня надо? - стараясь сохранять достоинство, поинтересовался король. И, неторопливо встав, поплотнее завернулся в плащ.
   - Нам от вас? - спросил один из них. Голосом, уж очень высоким для мужчины. - Справедливости, сир! Но... для начала мне бы хотелось, чтобы вы выслушали то, что нам только что рассказал ваш верховный маг!
   - Эрр Урден? - стараясь выиграть время, уточнил Азам Манорр. И, вглядевшись в лицо говорящего, похолодел: перед ним стояла точная копия Иллиры Орейн, покойной супруги барона Нолада! Или та самая Темная жрица, которая совсем недавно была привязана к собственной кровати!
   - Его самого... - заметив, как вздрогнул король, баронесса нехорошо усмехнулась: - Я вижу, вы меня узнали, ваше величество. Что ж, значит, представляться вам мне уже не обязательно...
   Отрицать очевидное король не стал:
   - Вас трудно не узнать, баронесса! И потом, когда-то я неплохо знал вашу мать...
   Девушка сжала кулачки, прикусила губу... и вдруг преобразилась: напряженные плечи расслабились, с лица пропали эмоции, а из глаз ощутимо повеяло холодом:
   - А еще вы знали моего отца и брата. Что не помешало вам их убить... Будь я на вашем месте, я бросилась бы на меч, сир! Или остановила бы себе сердце... Впрочем, я - человек чести...
   Вспыхнув от оскорбления, король Азам набрал в грудь воздуха... и почувствовал, что не в состоянии сказать и слова - его губы и язык вдруг превратились в камень, а горло сдавило ледяными тисками.
   - Прежде, чем пытаться мне возражать, выслушайте своего верного слугу, сир... - бесстрастно произнесла баронесса. - Поверьте, у меня достаточно оснований для того, чтобы говорить с вами именно так... И... будьте любезны, не заставляйте меня использовать печать Молчания...
   Решив, что злить похитителей пока не стоит, король согласно кивнул. И тут же почувствовал, что может говорить...
   Тем временем Темная повернулась к одному из своих спутников: - Эрр... Мэлор, вас не затруднит еще раз допросить этого... нашего пленника?
   - Не затруднит, ваша милость! - отозвался высокий широкоплечий разумник в броне, с мечом(!) на поясе и с повадками бывалого бойца. - Эрр Урден? Расскажите-ка нам, зачем вам была нужна баронесса Орейн?
   - Баронесса Орейн - очень сильный маг Жизни... - ровным, ничего не выражающим голосом ответил маг. - Мне была нужна ее сила...
   - Зачем? - поинтересовался разумник.
  - Я хотел увеличить свой резерв...
  С благодарностью посмотрев на ритуалиста, делающего вид, что сломлен печатью Слова Правды, и даже в такой ситуации пытающегося выгородить своего короля, Азам Манорр мгновенно забыл про предупреждения Темной и рявкнул на весь винный погреб:
   - Оставьте его в покое. Если вас интересуют настоящие причины вашего вызова в Лайнту, то спросите меня. Я отвечу...
   Баронесса жестом заставила Щепку замолчать и медленно перевела взгляд на монарха:
   - Хочу предупредить вас, сир, что я вижу вашу ауру. И что умею отличать ложь от правды...
   - Я не собираюсь лгать. Какой смысл? Ведь ваш разумник может в любой момент повесить на меня свои печати, и тогда я потеряю свободу воли... - криво усмехнулся король. - Сила на вашей стороне. Давайте не будем терять время...
   - Не будем... - согласилась Темная. И замолчала, словно предлагая Азаму говорить.
  - Вы были нужны не эрру Урдену, а мне... - постаравшись, чтобы она не почувствовала его стыд, признался король. - Он тут ни при чем... Как вам объяснить-то? В общем, в нашем роду по отцовской линии передается наследственная болезнь, которую мы называем Проклятием Манорров. Трудно сказать, почему вскоре после совершеннолетия мужчины нашего рода начинают испытывать приступы жуткой боли. Они настолько сильны, что трудно передать словами. И, что самое неприятное, повторяются все чаще и чаще. Увы, вылечить эту болезнь невозможно. Можно только замедлить ее развитие. А для этого надо периодически передавать больному Жизнь сильного Одаренного...
  В глазах баронессы промелькнуло удивление.
  'Хорошо, хоть не презрение...' - мрачно подумал монарх. И, тщательно подбирая слова, продолжил: - Звучит это... довольно неприятно... Но на самом деле... почти всегда... Жизнь нам отдают наши верховные маги. Добровольно... И понемногу... Так, чтобы не подорвать своего здоровья... Ну, а когда болезнь подводит нас к самой Грани, или сил магов оказывается недостаточно, иногда приходится... брать Жизнь у осужденных на смерть преступников...
  - О, как! - мрачно буркнул иллюзионист. И король, увидев его взгляд, поежился.
  С трудом вспомнив, о чем он говорил, монарх собрался с мыслями и продолжил:
  - В общем, я болею уже очень давно. И был на Грани не один десяток раз. Будь мой сын чуточку постарше и опытнее, я бы мог уступить ему трон и спокойно уйти. А так... В общем, мне приходится жить... Как-то уживаясь с тем, что каждый день моего существования оплачен здоровьем близких мне людей...
  Темная перевела взгляд на Щепку, потом снова посмотрела на короля и презрительно усмехнулась.
  Король почувствовал, что к его лицу приливает кровь:
  - Этот человек отдает мне жизнь уже больше двадцати лет!
  - Вам так кажется... Впрочем, мы вернемся к этому чуть позже... - холодно произнесла баронесса. - А пока я бы хотела услышать, какое я имею отношение к вашей болезни...
  - Вы - сильная Одаренная. Человек, в котором очень много Жизни. Той самой, которая может задержать развитие болезни... - вздохнул король. - И в то же время - оружие заговорщиков...
  Темная снова усмехнулась!
  - Да! Именно так! Мы давно следим за вашим заговором, и знаем, что вам оставили жизнь по одной-единственной причине: сильные Темные жрецы способны пройти через всю магическую защиту королевского дворца и убить меня чуть ли не в моей спальне... В общем, я хотел лишить заговорщиков их единственного оружия, и заодно забрать у вас часть Жизни...
  - Звучит... - нехорошо посмотрев на эрра Урдена, бесстрастно сказала баронесса. - Однако эта идея принадлежит не вам: вы не Одаренный. Что снимает с вас часть вины...
  - И что это меняет?
  Баронесса пропустила последний вопрос мимо ушей и медленно осмотрела Азама Манорра с головы до ног:
  - Я не вижу у вас ни одного серьезного заболевания, способного хоть когда-нибудь подвести вас к Грани...
   Король криво усмехнулся, вытянул перед собой правую руку, перевернул ее тыльной поверхностью вверх и ткнул пальцем в многочисленные белые полоски от ритуального ножа, которые давно превратили его запястье в один сплошной шрам:
   - Каждая черта - ритуал передачи Жизни. Видите, сколько тут полосок? Поверьте, баронесса, каждый раз, подходя к Грани, я терпел до последнего. Стараясь оттянуть момент, когда придется... ну... забирать жизнь у другого...
   - Вы не лжете... - отметила Темная. - Однако я ВИЖУ, что вы здоровы. Нет, не абсолютно - кое-какие мелочи можно и подправить. В общем, я уверена, что за Грань вы уйдете по другой причине...
  Пропустив мимо ушей завуалированную угрозу, король Азам на мгновение прикрыл глаза, вспомнил свои ощущения во время приступов, и тяжело вздохнул:
   - Звучит просто замечательно. Но... В общем, наверное, вы просто видите не все...
   Баронесса прищурилась:
   - Допустим. Тогда опишите мне, сир, что вы обычно чувствуете, когда приближаетесь к Грани...
   Король пожал плечами и снова вспомнил свои ощущения:
  - Сначала замерзают пальцы рук и стопы. Потом начинает сводить икры, бедра и предплечья. Чуть позже холод добирается до живота, и скручивает внутренности в тугой узел. Потом боль распространяется по всему телу, и становится такой сильной, что перестает биться сердце. А еще появляется жуткий шум в ушах, сухость во рту, и на какое-то время пропадает всякая возможность соображать. Сколько времени длится приступ, сказать трудно: каждый раз по-разному. Но когда они заканчиваются, сил не остается даже на то, чтобы дышать...
  - Что-то вроде этого? - поинтересовалась баронесса, и король Азам с ужасом почувствовал приближение ТЕХ САМЫХ ОЩУЩЕНИЙ!
  - Да... Похоже... - выдохнул он, постаравшись говорить так, чтобы заговорщики не услышали в его голосе страха.
  Меллина Орейн криво усмехнулась:
  - Что ж... У меня есть кое-какие догадки по поводу того, что такое это ваше 'проклятие'... Однако озвучу их не я...
  Проигнорировав вопросительный взгляд удивленного короля, она повернулась к Щепке, безучастно уставившемуся в стену и спросила:
  - Эрр Урден! Что вы знаете о болезни его величества?
  - Все...
  - Позвольте мне, ваша милость? - попросил разумник баронессы. И, дождавшись кивка девушки, повернулся к ритуалисту:
  - Скажите, эрр, какое происхождение имеет проклятие Манорров? Естественное или искусственное?
  ...Ничему эрр Урден не сопротивлялся. И никого не выгораживал. Сломанный Словом Правды, он четко отвечал на вопросы разумника, кстати, великолепно владеющего техникой допроса. И перед королем постепенно вырисовывался план, придуманный эрром Валлотом Верным, дедом нынешнего верховного мага Семиречья.
  Один из самых сильных ритуалистов за всю историю Семиречья, эрр Валлот был замечен дедом Азама, Астаром Гневным, во время одной из войн с Миардией. И почти сразу получил заманчивое предложение продолжить службу в королевском дворце. Скорости, которой маг продвигался по карьерной лестнице, завидовал весь двор: за каких-то три с половиной года он умудрился вырасти от лидера боевой четверки до члена Внутреннего Круга, и стать, по сути, вторым человеком в королевстве.
  Естественно, недоброжелателей у него было предостаточно: тайный приказ короля Астара буквально заваливали доносами, чуть ли не в каждом из которых приводились доказательства того, что эрр Валлот спит и видит себя на месте короля.
  Соглядатаи начальника королевской стражи сбились с ног, проверяя каждое 'доказательство'. И ничего не нашли - переехав во дворец, маг почти сразу перестал общаться с немногочисленными друзьями бывшими сослуживцами, и целиком сосредоточился на выполнении своих обязанностей. И делал это настолько хорошо, что дед Азама Истового прозвал своего верховного мага Верным.
  Что интересно, эрр Валлот действительно делал все, что мог, для укрепления королевской власти. Только вот причины этого лежали очень далеко от понятия 'верность'. Как следовало из рассказа Щепки, чуть ли не в первый год своего пребывания в королевском дворце эрр Валлот ощутил истинный вкус власти. И решил сделать все, чтобы и ему, и его потомкам не пришлось отказываться от такого сладкого куска пирога.
  Нет, он не собирался свергать короля. Ибо решил, что не хочет взваливать на себя весь груз ответственности за народ и королевство, который обычно несет большинство нормальных монархов. Он решил, что, чем носить корону и быть пленником в собственном дворце, лучше просто стоять за троном, влиять на принятие решений и пользоваться неограниченной свободой действий и передвижений...
  В общем, эрр Валлот сделал все, чтобы его сочли вернейшим слугой рода Манорров. Что позволило ему передать свою должность по наследству...
  ...Способ, придуманный им, был предельно прост: вовремя дать правильный совет. И он блестяще справился с задуманным: благодаря его 'совету' Астар Гневный решил, что передать свой трон нужно именно принцу Арзаю. Эрр Валлот аргументировано доказал своему сюзерену, что этот умный и порядочный мальчишка, не обладающий Даром, будет править королевством намного лучше остальных сыновей...
  Вторую часть своего плана Верный реализовал после смерти своего сюзерена: молодой король, в дальнейшем заслуживший прозвище Бездарь, стал первой жертвой родового 'проклятия', а сыновья самого эрра Валлота принялись щедро 'отдавать' монарху свои Жизни.
  Естественно, такая 'самоотверженность' потомков Верного, не остались незамеченными - положение их семьи упрочилось настолько, что они практически заменили Арзаю Бездарю дворян Внутреннего Круга...
  ...А потом вожделенное место рядом с троном занял ритуалист третьей категории, далеко не самый лучший выпускник Академии Магии эрр Урден. По мнению мейна Лоуда и большинства сильных магов Семиречья - ярко выраженная посредственность.
  Однако оказалось, что эта посредственность умела думать. А еще она мечтала о силе, равной или превосходящей ту, которой гордились его предки. Поэтому взялась за эксперименты со своим резервом чуть ли не с первых дней после появления в королевском дворце. И, пользуясь своими возможностями, упорно добивалась поставленной перед собой цели: судя по рассказу Щепки, большинство Одаренных, по каким-то причинам приговоренных к смерти или заключенных в замок Потерянного Времени, заканчивали жизнь в его лаборатории. То подтверждая, то опровергая очередные идеи, требующие доказательств.
   Конечно же, такое запредельное упрямство не могло не принести результата. И в итоге эрр Урден все-таки придумал способ, позволяющий увеличивать уже сформировавшийся резерв. Правда, реализовать его он не успел. Ведь для этого ему требовалось нечто, реально не существующее: Сердце Силы, созданное из жреца, чей резерв должен был в несколько раз превышать размеры резерва эрра Урдена. Чтобы огромное количество силы Жизни, раз за разом вливаемое в резерв, высушенный печатью Костра Силы, постепенно раздвигало его границы...
  Поняв, что поставленная цель близка, как никогда, эрр Урден возжелал иметь в своей лаборатории самого сильного жреца из ныне живущих. И принялся его искать, понаставив в разных частях королевского дворца оборотных печатей Отрицания...
  ...- Надеюсь, теперь вы поняли, что мой отец не собирался свергать вас с трона? - спросила баронесса, когда эрр Урден закончил рассказывать о том, как убеждал короля в существовании заговора. - И что 'ваше решение' пригласить меня во дворец было совсем не вашим?
  - Да... - скрипнув зубами, ответил король. А потом вдруг сообразил, что Проклятия Манорров НЕТ!
  На мгновение забыв о том, что его похитили, он с благодарностью посмотрел на свою похитительницу и облегченно улыбнулся:
  - Спасибо, баронесса! Знаете, вы только что спасли жизнь мне, моему сыну и всем нашим потомкам...
  От девушки снова повеяло холодом. От чего с лица короля мгновенно пропала улыбка:
  - Что ж, можно сказать и так. А вы убили моего отца и брата...
  - Я был уверен, что они - заговорщики... - твердо сказал король. - Кроме того, в день вашего рождения ваш отец совершил преступление, которое вы не оспорите при всем желании. Барон Нолад Орейн оставил жизнь Темной. Вам. Значит, должен был закончить жизнь на плахе. Мне кажется, что гибель в бою гораздо почетнее, чем смерть от меча палача...
  - Вы только что признали, что эта Темная спасла вашего сына, сир! - возмущенно воскликнул молодой воин, весь разговор простоявший за правым плечом баронессы и сверливший короля ненавидящим взглядом.
  - Не отрицаю... - пожал плечами Азам Манорр. - Но каким образом это умаляет вину барона Нолада? Закон един. Для всех без исключения...
  - А вот сейчас вы кривите душой... - поморщилась баронесса. - Я это ВИЖУ.
  - Да. Так и есть. Я подумал о том, что сам иногда вынужден его преступать. Но я вынужден это делать! Ибо забочусь о благе государства и моих подданных. Увы, сидя на троне, невозможно не заляпаться в крови и грязи. Не верите? Любая война - это потери. И жизни тех, кого я послал в бой, ложатся на мою совесть... Знаете, баронесса, если бы не долг перед своими вассалами и народом Семиречья, я бы уже давно ушел за Грань. Ибо каждый из этих шрамов, - он ткнул пальцем в свое запястье, - зарубка на моей душе...
  - Правда? - снова не удержался мечник.
  - Правда... - вместо короля ответила девушка.
  - Да, правда... - вздохнул король. - Я уже говорил, и повторю еще раз: мой сын еще слишком молод и неопытен. Он не сможет защитить Семиречье от армии Матеуса Коротышки. Соответственно, моя смерть повлечет за собой смерти тысяч жителей королевства...
   - Политика, Жнец ее забери... - вздохнул иллюзионист. - Как я ее ненавижу...
  - Я - тоже... - усмехнулся король Азам. И, посмотрев на Темную, хмуро сдвинувшую брови и ушедшей в себя, поинтересовался: - О чем вы сейчас думаете, баронесса?
  - О том, что вы - мой кровник, сир... - бесстрастно ответила Меллина Орейн. - И должны мне две жизни...
  Король пожал плечами и набрал в легкие воздух, чтобы сказать о том, что признает этот долг, но не успел: в глазах девушки, в которых мгновение назад плескалась безмятежность, вдруг полыхнуло пламя. И он воочию увидел перед собой Грань...
  Однако оказалось, что гнев Темной, направлен не на него: баронесса в бешенстве смотрела на своего разумника и шипела, как потревоженная змея:
  - Убери свою печать! Немедленно! Я совершенно спокойна, и не нуждаюсь в каком-либо воздействии на психику...
  - Простите, ваша милость... - маг баронессы склонил голову и по-военному прижал к груди правый кулак. - Просто я хотел удержать вас от принятия необдуманных решений...
  Темная разжала кулачки... и вдруг неожиданно мягким голосом сказала:
  - Спасибо, эрр... И извини меня за вспышку...
  Азам Истовый не поверил своим глазам: буквально мгновение назад от девушки веяло смертью, а сейчас она смотрела на вассала своего отца с уважением!
  Впрочем, стоило королю пошевелиться, как в глазах Темной снова блеснул лед:
  - Вас что-то удивило, ваше величество?
  - Уважение в ваших глазах и в голосе... - честно ответил монарх. - На мой взгляд, вы слишком молоды, чтобы понимать, что вассал - это не слуга. И вы пока не можете знать, что движет вассалами вашего покойного отца при принятии тех или иных решений...
  Как ни странно, вместо баронессы ответил ее разумник:
  - Вы ошибаетесь, сир! Знаете, я не был вассалом барона Нолада, но дал клятву ее милости...
  - Мы все - вассалы баронессы... - мрачно один из мечников.
  - Вот как? - король с чуточку по-другому оглядел стоящих перед ним людей и понял, что заинтригован: четверо из пяти вассалов баронессы давно перешагнули тридцатилетний рубеж. Мало того, каждый из них выглядел мастером своего дела. То есть, имел возможность выбирать. Но... сознательно вверили свои жизни заботам девочки, которая вдвое младше их!
  А еще на лицах всех пятерых отсутствовали следы сильных страстей, влюбленности в свою госпожу или глупости!
  'Я должен понять, почему они пошли за Темной!' - подумал король. И, скривив губы в презрительной гримасе, уставился на разумника:
  - Скажите, эрр, неужели близость к Темной действительно пьянит настолько, что вы готовы променять нормальную жизнь пусть среднего, но мага на иллюзорную перспективу когда-нибудь урвать себе место у трона?
  Разумник посмотрел на короля, как на юродивого, а потом... расхохотался:
  - Знаете, ваше величество, средним магом меня еще никто не называл! И место у трона мне не нужно. Поверьте, будь у меня желание, я бы без труда попал во Внутренний Круг любого из королевств континента...
  - Вы в этом так уверены?
  - Видимо, мне нужно представиться... - усмехнулся маг. - Ваше величество, меня зовут эрр Гериельт...
  - Гериельт по прозвищу Мудрый... - с такой же усмешкой, как и у разумника, уточнил иллюзионист.
  - Эрр Гериельт Мудрый погиб... - отрицательно покачав головой, буркнул король. - Восемь с половиной лет назад. В битве при Утлейре...
  - Это был единственный способ сохранить свою независимость, сир... - пожал плечами разумник. - Не знаю, в курсе вы или нет, но мейн Двард пытался заставить меня преподавать в Ордене Создателя...
  - И что в этом такого?
  - Я его не уважаю...
  - Ну... у мейна Дварда действительно сложный характер... - кивнул Азам Манорр. И снова попробовал слегка обострить разговор: - И где ваша независимость теперь? Вы не пошли в Орден, зато стали вассалом Темной жрицы...
  - Независимости нет. Зато есть уважение. Кстати, не к Темной жрице, а к магу Жизни, умеющему ценить и беречь чужую Жизнь...
  Жестом попросив разумника замолчать, баронесса хмуро посмотрела на короля:
  - Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я бы хотела вернуться к моему Долгу Крови. Ваше величество, вы должны моему роду две жизни. И я намерена их забрать. Для начала мне нужна жизнь вашего верховного мага...
  Кинув взгляд на эрра Урдена, король провел пальцем по своему запястью и тяжело вздохнул:
   - Да, должен... Не спорю... А еще я должен Жизнь родственникам тех, чьи жизни забрал, будучи уверен, что болен...
   - Ваш долг к другим сможет выплатить ваш сын...
  - Если узнает о нем и примет его на себя... - вздохнул король. А потом вдруг точно понял, что девушка, стоящая перед ним - не бесноватый маг, одержимый жаждой убийства или стремлением к власти, а человек, достойный уважения. Поэтому, еще раз подумав, он решил, что ее смерть - не единственный выход из положения: - Хорошо, я готов расплатиться... Немедленно, и полностью... Я отдам вам две жизни. Эрра Урдена и... вашу... Вашу - на определенных условиях...
   Удивительно, но Темная без особого труда удержала себя в руках. Мало того, она даже не изменилась в лице!
   - Я думал, что смогу вас удивить, но мне это не удалось... - криво усмехнулся Азам Манорр. - Вашей выдержке можно позавидовать...
   - Вы собирались озвучить какие-то условия... - баронесса не среагировала даже на лесть!
  - Вы - Темная! Значит, должны умереть. Эти маги и воины, доверившие вам свою жизнь и честь - тоже: таков закон, и ради вас никто его менять не будет. Убьете вы меня, или нет - ничего не изменится: вас будут искать днем и ночью, и рано или поздно найдут. Найдут, где бы вы не прятались. Ибо еще достаточно много людей помнит о судьбе жителей столицы Ягеррона... В общем, я предлагаю вам возможность остаться в живых. И жить не где-нибудь в медвежьем углу, забытом и Создателем, и Жнецом, а в самых крупных городах королевства: первые года два-два с половиной - в Молаге, а уже потом - в Лайнте. И так, как полагается дворянке вашего ранга.
   В глазах Темной полыхнуло пламя. Однако ее голос так и остался холодным, как лед:
   - Вы убили моего отца и брата, а теперь предлагаете мне забыть про это ради жизни в спокойствии и роскоши?
   - Вы меня не поняли... - вздохнул король. - Я не пытаюсь вас купить. Я пытаюсь найти выход из создавшегося положения, при этом сохранив вам жизнь. А еще я стараюсь сделать все, чтобы у вас не было причин ненавидеть мой род и народ королевства... Ну, как же вам объяснить-то? Попробуйте поставить себя на мое место: вы - царствующая королева, и однажды узнаете, что в вашем королевстве рождается Темный. Вы точно знаете, что его существование несет угрозу вашим подданным, и что поступок родителей Темного, нарушивших закон и сохранивших ему жизнь, обязательно станет примером для других. Ваши действия, баронесса?
   - Темный может вырасти нормальным человеком. Не одержимым жаждой власти... - буркнул молодой мечник. - Таким, как ее милость Меллина Орейн.
   - Может... - согласился король. - Мало того, я готов допустить, что из ста Темных нормальными вырастут девяносто девять...
   - А сотый может стать вторым Адинваром Безумным... - неожиданно для короля сказал разумник баронессы. - Его величество прав. Темные слишком опасны, чтобы давать им шанс на существование...
   Баронесса задумчиво посмотрела на своего разумника, потом перевела взгляд на короля и хмуро поинтересовалась:
   - Если мое существование так опасно, то зачем предлагать мне жизнь? Только для того, чтобы сохранить свою?
   - Я не пытаюсь торговаться за свою жизнь... - вздохнул Азам Истовый. - Поверьте, двадцать лет жизни на Грани - вполне достаточный срок для того, чтобы смириться со своей смертью...
   - Странно, но вы опять говорите правду! - в голосе баронессы промелькнули нотки растерянности, а из-под холодной маски на мгновение выглянуло лицо ребенка. - То ли вы что-то недоговариваете, то ли я переоценила свои способности...
   - Я действительно не лгу... - Азам Манорр развел руки в стороны... и судорожно запахнул плащ. - Просто я успел обдумать несколько вариантов вашего будущего. И пришел к выводу, что тот, который я вам предлагаю - выгоден не только мне, но и королевству...
   - Выгоден?
   - Да... - честно ответил король. - Согласитесь, что убить вас здесь и сейчас я не смогу. То есть, если я не смогу вас убедить принять мое предложение, то вы просто уйдете. Скорее всего, отправив меня за Грань. А уже весной в Семиречье вторгнется армия Матеуса Коротышки. Не знаю, насколько хорошо вы представляете себе, что такое война, но даже если моем сыне проснется великий полководец, то жертв среди моих подданных будет предостаточно. Не знаю, как вас, а меня это не устраивает...
   - Меня - тоже...
   - Если по каким-то причинам война не начнется, то королевская стража и тайный приказ будут рыть землю, пытаясь вас найти... Кстати, спрятаться от них не так легко, как кажется на первый взгляд: моими стараниями в Семиречье нет ни одной заброшенной деревеньки. А в любое поселение, в котором проживает хотя бы один человек, раз в год обязательно приходят маги из Ордена Создателя. В общем, для того, чтобы не попасться им на глаза, вам придется постоянно скитаться по королевству. Если вас найдут - то ничем хорошим это не закончится: вы в состоянии убить не одну сотню моих подданных. Если не найдут, то, скорее всего, вам рано или поздно надоест кочевая жизнь. В этом случае вы либо решите, что достойны лучшей доли, и зальете кровью все Семиречье, или покинете королевство. Что тоже не радует: если у того же Матеуса Коротышки появился такой сильный маг, как вы, то он не преминет им воспользоваться...
   - Какое вам будет дело до того, появится он у него, или нет, если вы к тому времени будете мертвы?
   - Я забочусь о своих подданных, баронесса... - вздохнул король. - И буду это делать до последнего вздоха...
   - Опять не лжете... - вздохнула девушка. - Отец был прав: вы - действительно достойный правитель...
   Король очередной раз удивился. И не сразу сообразил, что сказать в ответ.
   Неловкую паузу прервал вопрос разумника:
   - Простите, ваше величество, а как вы себе представляете жизнь ее милости в Лайнте? Попытка дворцовой стражи арестовать телохранителя баронессы Орейн закончилась... мягко выражаясь, не очень хорошо. И я думаю, что теперь о существовании Темной знает не одна сотня людей...
   Король мрачно посмотрел на баронессу:
   - Надеюсь, вы обошлись без заразных болезней?
   Темная холодно улыбнулась:
   - Я убила только тех, кто посягнул на жизнь моего вассала...
   - Значит, их гибель тоже на моей совести... - монарх скрипнул зубами, с ненавистью посмотрел на Щепку, а потом снова перевел взгляд на баронессу: - Ладно, вернемся к нашему разговору. Насколько я понимаю, вы и ваши маги каким-то образом научились прятать размеры вашего резерва?
   - Возможно...
   - Такой ответ меня не устраивает. Если вы научились это делать, то я смогу обеспечить все остальное. Если нет - то всю оставшуюся жизнь вам придется провести в каком-нибудь отдаленном замке в окружении своих вассалов...
   - Научились... - кивнула баронесса.
   - Значит, отдаленный замок отменяется. Кстати, одно из немногих мест, где вас никто не будет искать - это Орден Создателя в Молаге. Каким бы сложным человеком ни был мейн Двард, но лучшего места пребывания на то время, пока о вас забудут, я придумать не могу. Пара лет в его обители, - и вы снова сможете вернуться в столицу. К этому времени вы повзрослеете, изменитесь, ну а я сделаю все, чтобы о вашем существовании забыли. Естественно, вернетесь вы уже не баронессой Орейн - увы, для того, чтобы остановить ваши поиски, мне надо, чтобы Темная 'погибла'. Желательно, от рук моих Черных Соколов. Ваш лен будет конфискован и передан другому... - не отрывая глаз от бесстрастной Темной, продолжил Азам Манорр. - Вы получите другой. Кроме того, я выплачу вам из казны сумму, достаточную для безбедного существования...
   - Простите, сир, но ваше предложение кажется мне каким-то... однобоким. Вы не можете не понимать, что я еще слишком молода, что в жизни достаточно соблазнов, которые могут изменить мой характер, что, в конце концов, я могу обидеться на вас за то, что вы вынуждаете меня забыть о том, что я - Орейн...
   - Естественно, я это понимаю... - невесть в какой раз мысленно отметив рассудительность девушки, буркнул король. - Я просто не успел озвучить еще одну причину, по которой хочу, чтобы эти годы вы провели в Ордене Создателя...
   - Можете не озвучивать... - усмехнулась баронесса. - Вы уверены, что там я буду под надежным присмотром.
   - Да... - кивнул монарх. - А еще я хочу, чтобы вы принесли мне вассальную клятву: я убедился, что для вас верность слову - это не пустой звук... В общем, вы принимаете мое предложение?
  
  
   Глава 51. Баронесса Меллина Орейн.
  
   ...Многопотоковое мышление - на редкость странная вещь. Я слушаю короля Азама, словно разделившись на четыре части, каждая из которых живет своей жизнью.
  Я-первая холодна, как лед. А еще спокойна и рассудительна. В этой ипостаси я вдумываюсь в каждое предложение, сказанное королем, контролирую цвета его ауры, частоту его дыхания, задаю ему вопросы и даже краем глаза слежу за тем, что делает эрр Гериельт, его воины и Облачко.
   Я-вторая - воплощенный огонь. Дикая помесь бешенства с мстительным удовлетворением. В этой части я настоящая Темная. Воплощенный кошмар, вожделеющий смерти короля Азама и его верховного мага. И не только вожделеющий - в этом потоке мышления я представляю себе все известные мне способы убийства, и даже иногда сплетаю соответствующие той или иной идее печати...
   Я-третья - это пустота. В нем у меня нет мыслей и нет желаний. Там я ничего не хочу и ни о чем не мечтаю: убийцы отца найдены, значит, цель, которой я жила все это время, достигнута. А будущее... Будущего у меня нет...
   Я-четвертая - воздух. Вернее, сотканная из него иллюзия. Здесь, наложив на сознание печать Ясности, я раз за разом ухожу в свое прошлое. В то, в котором мой отец и брат беседуют о Законе, Долге и Справедливости. В то, в котором отец, наказывая меня, пытается объяснять мне мотивы своих поступков. И в котором я еще не умею сомневаться в своей правоте...
  Эх! Если бы в той, четвертой части своего 'я' можно было оставаться вечно... Но за пределами моего сознания время все убыстряет и убыстряет свой ход, и наконец до меня доносится вопрос короля:
  - В общем, вы принимаете мое предложение?
  Собрав все четыре свои части воедино, я холодно улыбаюсь, потом останавливаю сердце эрру Урдену и отрицательно качаю головой:
   - Нет...
   Монарх растерянно смотрит на меня, потом переводит взгляд на невозмутимого эрра Гериельта и... спокойно кивает:
   - Что ж... Это ваш выбор... Я готов...
   Немного полюбовавшись на цвета его ауры, в которых действительно нет страха перед неминуемой смертью, я криво усмехаюсь:
   - Вы меня не поняли, сир! Я решила, что вы - такая же жертва заговора эрра Урдена, как мой отец и брат. Следовательно, вы не можете отвечать за их смерти...
   - Но тогда... - начинает король, и, заметив, что я не закончила говорить, тут же замолкает.
   - Жизнь того, кто привел в мой дом Смерть, я уже забрала. Жизнь его сына - тоже... Поэтому ухожу...
   - Зачем? - со странным выражением в глазах спрашивает король Азам. - Ведь я предлагаю вам так много...
   - Вы - достойный правитель, но... давать вассальную клятву тому, кто имел отношение к смерти моих близких, я не буду... А еще я не в восторге от перспективы жить в клетке...
  - Но ведь мы можем переиграть условия...
  - Потом...
  - Потом? - в глазах короля появляется надежда. - Когда именно?
  - Когда вы уступите трон своему сыну...
  
  
  
   КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
  
  
  
   Эрр - обращение к магу.
   Наргин - столица одноименного баронства.
   Иллюзионист - маг, работающий с воздухом и светом.
   Стихийник - маг, работающий с огнем и холодом, т.е. способный изменять температуру окружающей среды.
   Одна из семи крупнейших рек королевства.
   Матеус Второй, Кардион по кличке Коротышка - король Миардии.
   Подорожники - грабители, промышляющие на большой дороге. Местный жаргон.
   Тайный приказ - секретная служба Семиречья.
   Дейвин - город на юге Семиречья.
   Уйти в сияние - вознестись в местный аналог рая.
   Лайнта - столица Семиречья.
   Девиз рода Орейнов - 'Справедливость выше всего'.
   Истинное зрение - вид зрения, позволяющий видеть нити силы. Доступно только для Одаренных и магов.
   Получить первый щит - выражение, означающее совершеннолетие.
   Сторожевая печать - плетение школы Разума, воздействующее на сознание часовых.
   Дублет - кожаная куртка со стеганной подкладкой, использовавшаяся как поддоспешник, или самый дешевый доспех для пехотинцев.
   Каналы Жизни соответствуют меридианам течения Ци в рефлексотерапии.
   Каналы Чувств - нервная система человека.
   Жрец - жаргонное название магов школы Жизни.
   Одесную - то есть справа... (устар.).
   Уходить (в Сияние) - т.е. умирать.
   Серьга - в этом мире дворянина от простолюдина можно, кроме всего прочего, отличить по серьге в левом ухе.
   Алая нашивка на мантии демонстрирует статус отличника.
   Мейн - уважительное обращение к ректору Академии...
  
   Темные оттенки красного в ауре человека - свидетельство того, что он жаден до удовольствий, агрессивен, вспыльчив, коварен и ненадежен. Грязно зеленый - это хитрость, предательство, зависть...
   Бригантина - доспех, наклепанных под суконную основу.
   Просвечивающая - в истинном зрении.
   Татуировки тоже могут быть использованы в рунной магии.
   Юшман - кольчато-пластинчатый доспех.
   Грань - жаргонное обозначение минимального уровня силы, с которого маг может претендовать на поступление в Академию.
   Лидер четверки - как правило, маг-стихийник, командир основной боевой единицы смешанных подразделений, в которую кроме него, входят жрец и два воина.
   Маг-разумник, управляющий даром вверенного ему жреца, и являющегося старшим в целительской 'двойке' городской клиники.
   Спата - обоюдоострый меч длиной 60-80 см, предназначенный как для рубящих, так и для колющих ударов. В этом мире, как и в эпоху галлов, заканчивается острием.
   Синюю мантию носят иллюзионисты. Зеленую - маги Жизни.
   Жнец - это Смерть.
   Фокуса сил - располагается на темени, и соответствует точке VG 20 или Бай Хуэй.
   Оммаж - вассальная клятва.
   Замок Потерянного времени - тюрьма для дворян.
   Шоссы - вид штанов в средневековье.
   Красные нити - плетения школ Огня и Льда.
   Серо-зеленые и зеленые - плетения школы Разума.
   Перечеркнутый отцовский герб носили внебрачные дети дворян. В этом мире такое право надо заслужить.
   Ни Создателя, ни Темного Жнеца - соответствует нашему 'ни Бога, ни черта'.
  
   Магарец - порода пастушьих собак.
   Мечевая рука - правое предплечье воинов обычно было развито намного сильнее, чем левое.
   Стальная Стена - почетная нашивка, вручаемая воину, первым взобравшемся на стену вражеского города.
   Животворных веществ - местное название гормонов.
   Она права - при такого рода ожогах применяется интубация.
   Хаш варится 7-8 часов.
   Перестрел - мера длины. Приблизительно 180-200 м.
   Барбют - средневековый шлем, закрывавший почти всю голову, и имевший на уровне лица небольшой Y- или T-образный вырез.
   Откат - побочное действие заклинания. Скажем, при использовании печатей школы Огня вокруг зоны активации резко падает температура...
   Налог на силу - налог, который платят маги.
   За попытку кражи виновному отсекают правую руку.
   Котарди - род мужской верхней одежды.
   Леснушка - по местным поверьям, ребенок, выросший в лесу...
   Машикули - навесные бойницы, расположенные в верхней части крепостных стен и башен.
   Герса - опускная решетка для крепостных ворот. В захабе их, как правило, две.
   Золотой угол - аналог нашего Красного. Место для почетных гостей.
   Его сиятельство - обращение к графу.
   Ослоп - жердь, длинная дубина.
   Серьгу - в данном случае, принадлежность к дворянскому сословию.
   Постолы - род средневековой обуви...
   Вне категорий - ниже минимальной четвертой категории.
   По сути, то же самое, чем занимаются иглорефлексотерапевты.
   Уйти за Грань - переступить границу между жизнью и смертью.
   Боевой залог - количество воинов, которые феодал должен предоставить сюзерену по ленному договору.
   Подъемные - единовременная выплата новобранцам во время вербовки.
   Яичниковая артерия.
   Цвета побежалости - радужная пленка окислов на поверхности металлов, появляющаяся после нагрева.
   Рука его величества - представитель короля, наделенный особыми полномочиями.
   Собственность короны - земли лена Орейн отданы роду баронессы по ленному договору. В случае неисполнения обязательств по оному король имеет полное право забрать его обратно.
   Тихарь - сотрудник тайного приказа (жарг.).
   Ухналь - специальный гвоздь, которыми подкова крепится к копыту.
   Три телеги обоза - в средние века на 2 пехотинцев полагалась одна телега под снаряжение. Так что обоз отряда эрра Урмаса еще очень компактный...
   Волчья поступь - способ передвигаться бегом несколько часов подряд.
   Одвуконь - две лошади на одного всадника.
   Сосредоточение на образе горящей свечи - одно из начальных упражнений медитации.
   Листвень - первый месяц осени.
   Аналог нашего 'в наручники'...
   Народная примета. Много желудей на дубе - к холодной зиме
   Серая погибель - один из самых сильных местных наркотиков.
   Мизинцы... - Меридиан сердца начинается в подмышечной ямке, идет по заднему краю медиальной поверхности рук и заканчивается у внутреннего угла ногтя мизинца.
   Бастриг - толстая жердь, используется для прижимания к телеге сена.
   Четверть - мера длины. Четвертая часть перестрела, то есть порядка 45-50 метров.
   Глаз Сокола - печать, позволяющая видеть сияние резерва Одаренного издалека.
   У эрра Гериельта категория выше.
   Сдвоенный резерв - истинный и иллюзорный.
   Прайд - группа воинов, используемая ритуалистом в качестве подвижных элементов для своих плетений.
   Видевшие и Сияние и Тьму - аналог нашего 'прошедшие огонь, воду и медные трубы'.
   Слово - Крегг имеет в виду Слово Чести.
   На королевской голубятне маркируют письма. Алый цвет - письма из Ордена Создателя. Черный принадлежит королевской страже.
   Мейн Двард Медведь - настоятель Ордена Создателя.
   Коренной амулет - одна пятая часть печати ритуалиста, накладываемая на воинов его прайда.
   Связь - канал силы, соединяющий коренные амулеты в единую печать.
   Кулачный ремень - ремень, позволяющий держать щит.
   Продольное углубление на клинке, предназначенное для его облегчение с сохранением прочностных характеристик.
   Дейвин - город на южной границе Семиречья.
   Гердин - город за западе Семиречья.
   Миелл - город на востоке Семиречья.
   Барон Морред Нейрский - начальник тайного приказа короля Азама.
   Какого Жнеца - какого черта...
   Двух локтей во лбу - семи пядей.. (местный жаргон).
   Дворяне Пограничья.
   Алый свиток - высочайший уровень срочности.
   В мечи - аналог нашей команды 'Строиться!'.
   Дышать в ритме - аналог наших мантр...
   Одно из основополагающих понятий средневекового права: 'вассал моего вассала не мой вассал'.
   Один из средневековых способов поддержания влажности.
Оценка: 5.91*46  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"