Щелчок. Резкий свет. Острый поцелуй в губы. Она слизывает выступившую капельку крови и растворяется в темном кресле с резными ножками. Не видно лица, только острый взгляд. Видно напряжение, сковавшее икры и плечи. Он снимает пиджак; безумные уголки глаз, холодные губы, поцелуй - это все, что можно себе позволить.
Она стягивает белье, оно ни к чему - длина футболки позволяет кокетливо сидеть в кресле с ногами. Он подходит к ее креслу.
- Тебе не стыдно?
- Нет, - дерзко и задорно говорит она.
- Ну, смотри.
Он медленно начинает снимать брюки. Она смотрит с любопытством, он продолжает обнажаться. Вот, осталась только одна рубашка - слишком коротко - она отворачивается. Он беззвучно смеется и надевает халат. Проводит рукой по ее горячему животу. Даже через ткань чувствуется как ее тело горит.
- Подними ее, - он указательным пальцем проводит по внутренней стороне бедра, - я хочу видеть твои ноги.
Она пытается встать; сжатые зубы, сдвинутые брови, на шее вспыхивают жилы. Его рука железом давит живот.
- Дай мне встать, - мгновение - и она превращается в мягкую лапку.
- Иди. Конечно.
Откуда-то дует сквозняк; по кругу сознание: мы один на один в этой комнате. Пора, можно играть.
Она становится на колени возле кровати и прижимается животом к одеялу, стягивает с себя футболку, скользя грудью по простыне. Ложится поперек кровати, свесив голову вниз, волосами касаясь пола. Единая белая линия. Пальцы сжимают край покрывала.
- Теперь ты видишь мои ноги? - ее голос звучит низко.
- Да. - Он встает, садится на кровать. Разворачивает ее лицо к себе, смотрит в глаза, долго. Тяжело дышит.
- Ты не можешь меня касаться.
Он поднимается.
- Это твоя игра?
- Считай, что так.
Он стягивает простынь вокруг ее тела, рывком поднимая, прижимает к стене запутанную в ткань.
- Чш-ш-ш. - Его губы близко.
- Последний поцелуй, можно, - беззвучно произносит она.
"У-у, все только начинается... - угол рта криво ползет в сторону,- а ты уже ...". Он проводит концом языка по каждому пальцу.
- Закрой глаза. - Одной рукой он лезет в карман халата, запускает палец в белый порошок.
- Будем играть? - шепчет он. Она едва кивает. Вымазанным пальцем он отводит ее нижнюю губу и глубоко погружает его в рот. Не вынимая, целует сбоку уголок рта.
Дорога в ад. Он курит. Сводит с ума. У него нет глаз, у меня нет слуха. Я молча смотрю, ловлю каждое движенье, что бы он ни сказал, я бесчувственна к речи, я глухА. Он слышит меня, чувствует как я дышу, щупает мое сердце. Нет моего тела, моего лица. Набор из аритмичных перебоев клапанов, взвизги дыхания, пьянящие шорохи - он сходит с ума, он только слышит.
Я хочу слушать его голос, возбуждающий шепот рта.
Он докурил, медленно по губам читаю: " Я научу тебя слушать ". Задергивает плотно шторы, гасит свет. Темно, очень темно...
Мы лежим, словно в луже крови, вязкой, липкой, густой...
Сейчас не важно.
Я не вижу его, только ветер воет, шумит, сковывает, воспаленные темнотой глаза устали, над правым веком сочится кровь, струится по подбородку, по шее теплая как его поцелуи. Я сплю, это сон. Он целует мои колени. До боли вгрызается в мякоть бедра... Все глубже проваливаюсь в пух и перья. Закладывает уши теплой водой, утопаю во влажности наших тел.