XXI век стремительно ворвался в Россию с запада. Он принёс с собой смелые идеи, дробящие косность во всех сферах деятельности русского человека. Провинция сопротивлялась нововведениям, потому что они требовали повышенной активности и не давали покоя русской лени. Но всё-таки лени пришлось отступить на шаг, разрешить ветру перемен немного похозяйничать. Районные городки неохотно навёрстывали упущенное время.
Город, в котором жили Ланцетовы, тоже изменился. За четыре года центральную его часть больше озеленили, украсили цветниками. В жаркие дни два фонтана тонкими невысокими струйками привлекали к себе внимание молодых мам с детьми. Ночью город светился фонарными шарами и был похож на жилой район большого города, но только ночью. Возвели оздоровительно-физкультурный комплекс, построили второй большой сбербанк. За два года поднялись три торговых центра, затмевая своим громоздким видом расположившиеся рядом одноэтажные магазины и маленькие ларьки. Между торговыми центрами втиснулась недостроенная церковь из красного кирпича, которую возводили в дополнение к двум действующим храмам, что были построены в девятнадцатом веке. Старые здания удивлённо озирались вокруг, желая напомнить горожанам об улочках с прячущимися в них неухоженными дворами, заросшими не кошенной никем лебедой. Местная администрация гордилась своей работой: город расцвёл, стал современным. Только нравы людей, как неухоженные дворы в улочках, остались прежними.
Как и раньше, особо деятельное участие в обсуждении всех событий, происходящих в городе, принимали бабушки-старушки. Некоторые из новоиспечённых пенсионерок ещё работали по мере здоровья, ведь переход на пенсию всегда труден: доход резко уменьшается, а потребности остаются прежними, да и взрослые дети продолжают ждать денежных "подарков" от стареющих родителей. Желая отложить надёжную сумму на чёрный день, молодые пенсионерки становились по совместительству самогонщицами, производящими убойной силы пойло, чтобы свести концы с концами самим и помочь своим детям жить безбедно. Каждая самогонщица продавала, а чаще раздавала опиум для народа в долг местным пьяницам - родственникам и родственницам тех самых товарок, с которыми сидела на лавочках. Каждая самогонщица ядовито хихикала про себя, с удовольствием сознавая, как утекают деньги из карманов её "подруг" по прибыльному кустарному ремеслу в другой нуждающийся карман.
Сарафанное радио бабушек пятиэтажного дома по улице Пролетарской, главной улице города, трубило: "Пузач Ланцетов - гордый и задашный* мужик, хотя сам не из тутошних".
- У наших и дети скромные, ни в чём плохом не замеченные, - констатировали они, - а девка ихана* Лизка болтается, как бесхозная корова. Приходит домой с танцев после двенадцати с каким-то волком длинноногим и торчит с ним в подъезде по часу.
- И чем столько времени скромная девочка может там заниматься? - толкала локтем одна "подруга" другую. - По всему видно, что уже спрокуденная*.
- А ты думала, - поддакивала та.
- А она ещё только в девятый класс перешла, вот и думай, что дальше от неё будет.
- Она такая не первая и не последняя. Не хуже других, - вступались за неё другие лавочницы. - Девки теперь все такие. Все мажутся, да не все кажутся! А она на виду, все глазеют: с кем пришла, с кем ушла.
- Вот кто народом управляет - кто своих детей не научил уму-разуму, - отзывались другие.
- Вот, вот, такие и управляют, - кивали в ответ сплетницы. - И Валька Ланцетова тоже хороша. Из деревни приехала учиться в городскую школу и снюхалась здесь со своим мужиком, любовь закрутила. Еле успела школьную форму снять, как уже родила. Натаскалась вволю, а потом замуж вышла. Ещё неизвестно, почему родить больше не смогла.
- Вот так! А себе ходит нос задравши, - радовались открывшимся обстоятельствам самогонщицы. - От кого ж это вы узнали?
- Узнали, а от кого - секрет.
- Вот такая же и Лизка ихана будет - по матерным стопам пойдёт. Во, посмотрите.
- А разве Валька из деревни? - интересовались другие. - На деревенскую она не похожа. Одёжа-то на ней вся хорошая, дорогая.
- Теперь, конечно, не похожа. Столько деньжищ. Нос задрала.
- А кому там нос задирать? Толстая стала, как кадушка, на жену директора не похожа, - хихикали сплетницы. - Каблуки надела, морду красит, волосья в белый цвет выкрасила, как крыса белая стала, - с упоением перебрасывались пустыми фразами завистливые до чужого благополучия лавочницы.
- А всё равно на пень в лесу наряженный похожа, - язвили они, скаля зубы.
Одинокая старушка из соседнего подъезда, бывшая когда-то детским врачом, иногда из-за слабости ног присажившаяся на лавочки около чужих подъездов, пока не доходила до своего, становилась свидетелем несносных для воспитанного человека разговоров. Она вначале пыталась прекратить эту болтовню:
- Языком молотите, как помелом машете. Неужели других тем интересных нет?
Но её гнали с лавочки, как бездомную грязную кошку, которая могла принести с собой опасную заразную болезнь. Старушка, кряхтя, вставала молча, опираясь на костыль, и брела к своему подъезду, а вслед ей слышались брань и ругань.
Елизавета мечтала жить в мегаполисе, где никто никого не знает и можно жить свободно, не задумываясь каждый раз, как окрестит её поступок сарафанное радио; жить в роскошном доме, а не прозябать в трёхкомнатной квартире улучшенной планировки в пятиэтажке. Одно радовало: быстрыми темпами продвигалось строительство двухэтажного благоустроенного дома Ланцетовых почти в центре города. За выгодное месторасположение дома была дана взятка нужным людям, в том числе и архитектору города. Дочь слышала из разговора родителей, что проект дома тоже обошёлся недёшево.
Ланцетовы не считали строящийся дом особенным, но для необеспеченных жителей города такой дом представлялся барским особняком - непозволительной роскошью. И, как положено в таких случаях, новые сплетни расползались из одного района города в другой, обрастая мелкой грязью.
Немногочисленным подругам Елизавета твердила, что в её жилах течёт голубая кровь. Якобы её прапрадед, родившийся задолго до революции в семье мещанина, получил хорошее образование, служил и за заслуги перед Отечеством был пожалован дворянством. Но на расспросы подружек о дальнейшей судьбе прапрадеда ничего не сообщала и даже благородно злилась.
Одноклассниц Елизаветы коробило, когда она нелицеприятно отзывалась о большинстве людей в городе, называя их "быдлом". На замечания обиженных простушек она всегда с вызовом отвечала:
- Они тупые, слепые и воняют, как скот. - Затем, снисходительно улыбаясь, смотрела девочкам в глаза и говорила на другую тему.
- Точно, - переговаривались друг с другом школьные подружки Елизаветы, - это происки коварной голубой крови. - Они, простодушные, и не догадывались, что её "быдло" и к ним цеплялось, как репейник.
Парни в классе по-разному относились к Лизе. Одни побаивались своенравную девчонку, считая её умной и начитанной, потому что она сыпала, как из рога изобилия, книжными словами и выражениями известных людей, могла позволить себе говорить то, что думала, а для многих в классе это было под запретом. Они украдкой поглядывали в её сторону, что-то обсуждая между собой. Другие парни находили её недалёкой, потому что она порой говорила и делала не то, что говорят и делают умные девчонки (хотя они всех девчонок считали глупышками), что если бы не авторитет её родителей в городе, то к ней относились бы, как к капризной дурочке. Но те и другие парни всё же выделяли Лизу среди других девчонок: она была не только самой красивой в классе, но и в других параллелях. Лизу забавляло такое внимание парней, и её голубая кровь не протестовала против этого.
С каждым годом голубая кровь тревожила Елизавету всё чаще. Вначале она заставляла её отличаться от других внешне. В холодное время года девушка демонстрировала дублёнки, норковое манто, шубку из мутона, несколько утеплённых курток.
Весной и летом соседи часто видели спектакли с переодеванием. Придя из школы после обеда, Елизавета выходила первый раз на балкон в дорогом пёстром длинном халате и, постояв минут пять, удалялась в комнату. Ровно через полчаса (хоть часы сверяй!), она выходила вновь в дорогом, но уже коротком халате. Осмотревшись по сторонам с высокомерным видом, стояла на балконе от трёх до семи минут (всё зависело от количества соседей, сидящих на лавочках) и, изящно повернув корпус тела, с большим достоинством уплывала белым лебедем. В третий раз голубая кровь выталкивала свою носительницу на балкон только вечером, не раньше восьми часов, в вечерних платьях.
Бабушки-соседки громко смеялись:
- Наверное, проветривает, чтобы моль не завелась.
Со временем голубая кровь потребовала, чтобы её обладательница была окружена элегантными людьми. Лиза просвещала одноклассниц, радуясь, когда все старались следовать её советам по уходу за собой.
Одноклассницы дома наступали на родителей:
- Мы выглядим оборванками по сравнению с Лизой Ланцетовой!
- У вашей Лизы отец - директор швейной фабрики, а мать работает начальником страховой конторы. Где же нам с ними тягаться? - объясняли родители дочкам.
- Вы отстали от жизни, не умеете жить, как белые люди. У вас психология нищих, - возмущались дремучестью родителей дочки.
Однажды в школе произошёл случай, который возмутил многих родителей. Как обычно, Лиза на перемене вещала своим обожательницам в зелёной зоне коридора о новых веяниях моды. Маринка, одноклассница Лизы, подошла к ней, чтобы высказать восхищение её внешним видом. Но эта девочка была не из "элегантных".
- Повезло же тебе, - с завистью рассматривая очередной наряд и стильную причёску Лизы, говорила Маринка. - У тебя родители состоятельные, а у меня работяги. Я никогда не смогу так одеваться. И вообще, ты такая вся ..., - подбирая нужное слово, Маринка закатила глаза, подражая Лизе, и, не найдя слова лучше, сказала: - классная.
Лиза разозлилась: какая-то прыщавая идиотка позволяет себе судить о её внешности. Голубая кровь Лизы вскипела, снесла барьер дозволенного и брызнула фонтаном.
- Это называется по-другому - ухоженная. Учись, деревенщина. Да, не повезло тебе с предками. Я на твоём месте выбрала бы других родителей, а этих задушила бы ночью или отравила.
Лиза с брезгливостью произнесла эти слова и посмотрела на Маринку с нескрываемой ненавистью, говоря всем видом: "Я тебе не позволяла мною восхищаться, быдло".
- Ты что, Лиз, того... свихнулась? - одноклассница покрутила пальцем у виска.
- Хм, - голубая кровь с новой силой ударила в голову, в глазах появился нездоровый блеск, и Лиза готова была вцепиться в Маринку своими изящными когтями. - Холопьё...Ничтожество, - она стала задыхаться от ярости и, чтобы не расцарапать физиономию быдла, резко повернулась и нервно зашагала в класс. Свита последовала за ней.
Оскорблённые родители Маринки вечером прибыли к подъезду пятиэтажного дома, где жили Ланцетовы. Первой возвращалась с работы мать. С ней и начали выяснять отношения разгневанные несправедливостью родители. И всё это на виду у старушек. Не зная ещё о происшедшем в школе, Ланцетова-старшая не могла сразу понять, почему на неё кричат эти люди. От штормового напора крика и срама у неё проступили красные пятна на лице. Она оглядывалась на старушек, слыша их едкое хихиканье и поддержку безудержной брани, и ей хотелось немедленно прекратить эту бесцеремонную выходку. Она цыкнула на зарвавшихся людишек, как обычно поступала со своими подчинёнными. Но это не помогло. Публично униженная, Ланцетова заплакала от беспомощности и, как подраненная птица, поспешила скрыться в темноте подъезда от своих преследователей.
На следующий день Маринкины родители пришли к директору школы с требованием прекратить выходки богатых деток.
И закружилась административная карусель.
В этом деле быстро поставили точку, успокоили тех и других родителей, сказав, что во всём разобрались. Во всех грехах Лизы оказалась виновной Алла Геннадьевна - классная руководительница. Её вызвали на ковёр в кабинет директора и сделали серьёзное внушение за просчёт в воспитательной работе.
К счастью, всё обошлось, конфликт был исчерпан - и волки сыты, и овцы целы.
Все ученики сопереживали классной руководительнице, кроме одного индивидуума. Алла Геннадьевна пыталась объяснить классу, что толерантность и чувство локтя как никогда необходимы в современном российском обществе. Одна Лиза откровенно смеялась над словами классной руководительцы и демонстративно крутила пальцем у виска так, чтобы видела учительница. Ребята глядели на Ланцетову с укором, но это только больше распаляло её.
Придя на следующий день в столовую на завтрак, ребята увидели в нескольких кружках с киселём плевки, а на полу - разбросанные куски двух сдобных булочек. Никто не притронулся к завтраку. Алла Геннадьевна оторопела.
Выяснилось в этот же день, что завтрак в столовой испортила Елизавета, отомстив таким образом классу за моральное отторжение. Классная руководительница по телефону вызвала мать в школу, но та не поверила, что такое могла сделать её воспитанная девочка, решила сама расспросить одноклассников и побеседовать с работниками столовой. Открывшаяся правда о воспитанной девочке из благородной семьи заставила мать покраснеть до корней волос. Стыдясь за дочь, мать предложила извиниться перед классом за эту проделку, но Елизавета, вся вспыхнув, отказалась это сделать, несмотря на уговоры матери.
Вечером этого же дня Ангелина, одна из обожательниц Лизы, заявилась к ней домой с миротворческой миссией, желая утешить и помочь преодолеть возможные трудности в налаживании добрых отношений с классом. Ангелину несколько обескуражило спокойствие Лизы, как будто ничего не произошло.
- Как ты? - сразу спросила она, едва усевшись в тёмно-коричневое кожаное кресло.
- Слушай, зачем ты вообще эту... ерунду сделала? - Ангелина хотела произнести другое слово, но подумала, что обидит Лизу.
- Какую ерунду? - безразлично проговорила Лиза, не отрывая глаз от компьютера.
- Ну, булки, разбросанные в столовой, - Ангелина не смогла произнести "наплевала в кружки".
- А-а, это, - усмехнулась Лиза, помолчала. - Тошно было, - вздохнула она. - Знаешь, когда вокруг одно быдло, которое тебя ещё и учить берётся, начинаешь медленно сходить с ума. Меня всё бесит в этом городишке, в этом гадюшнике, - начала закипать она. - Когда же я, наконец, отсюда уеду? Когда же, наконец, закончится этот ад под названием "школа"?
Лизу как будто прорвало. Никогда Ангелина не слышала столько негатива из её уст. Обычно уравновешенная, сейчас Лиза напоминала пузырь, который, надувшись до больших размеров, лихорадочно дрожит перед тем, как лопнуть.
Ангелина больше не могла молчать, негодование душило её:
- Что ты всё "быдло" да "быдло"? А другие слова вместо этого не хочешь сказать?!
- Тебе не нравится? - язвительно выкрикнула Лиза.
- Нет.
- А хочешь узнать, почему?
- Почему?
- Потому что ты такое же быдло, как все они, - рубанула Лиза.
- Остановись, - попыталась Ангелина урезонить Лизу, - потом ведь сама будешь жалеть о сказанном.
- Уходи, - слёзы выступили на глазах Лизы. - Ты мне не подруга и никогда ею не была, - с жаром выкрикнула она.
Лицо её покраснело и сигналило о душевном смятении. Подбородок задрожал, слезинки, одна, вторая, пробежались по молодым щекам и, не успев упасть, задержались в уголках рта. Лиза небрежно смахнула их с лица и разрыдалась, закрыв руками лицо и сотрясаясь всем своим красивым телом. В тот момент в ней очнулась почти умершая человечность и вступила в борьбу с разбухшим на дрожжах снобизма высокомерием. Но человечность, видимо, погибла в неравной борьбе.
Подружки посочувствовали Ангелине, а родители предложили дочери совсем порвать с зазнайкой Лизой.
Голубая кровь Лизы всё не унималась, ей нужна была подпитка. И скоро жертва сама себя проявила.
Через неделю на уроке физкультуры Лиза Ланцетова выронила из кармана спортивных брюк мобильный телефон, треснул дисплей - дорогой телефон с видеокамерой был испорчен. Сразу купить дорогостоящий телефон родители не смогли, потому что недавно приобрели акции чугунолитейного завода. Решили покупку дорогого телефона отложить на одну-две недели и, чтобы быть на связи друг с другом, на время купили дочери простой телефон.
Узнав, что богатенькая Лиза пользуется недорогим телефоном, обиженная Маринка решила свести с ней счёты. На перемене она назвала Лизу при всём классе "бомжихой". Ребята засмеялись, а Лиза оправдывалась до слёз.
Прозвенел звонок, начался урок МХК. В середине урока Лиза сорвалась с места, бросилась к соседнему ряду и начала душить Маринку, опасно запрокинув ей голову назад. Душила по-настоящему, вцепившись в горло и с остервенением стискивая пальцы на шее своей обидчицы. Маринка от неожиданности почти не сопротивлялась. Учительница бросилась разнимать дерущихся, подоспели на помощь ребята и помогли освободить Маринку от взбесившейся одноклассницы.
И снова разбирательство, и снова классная руководительница между двух огней.
Лиза особыми способностями и рвением в учёбе не выделялась. До девятого класса ей незачем было напрягаться, чтобы учиться на "отлично": родители решали учебные вопросы наедине с директором школы. Они никогда не спорили с учителями и классной руководительницей, как другие родители, которые обрушивали свой гнев на педагогов. Ланцетовы ни разу не унизили и не оскорбили классную руководительницу - это делал директор школы; Ланцетовы никогда не требовали от учителей-предметников ставить в журнал отличные оценки своей дочери - это делала Алла Геннадьевна по настоятельной рекомендации директора школы. Но у любого терпения есть предел, и "мыльные пузыри" к девятому классу постепенно исчезли. Родители Лизы были очень недовольны: наняли девять репетиторов, желая доказать, что их дочь не оценена по достоинству некомпетентными учителями. Но репетиторы не оправдали оказанного им доверия.
Оценив все прелести своей безнаказанности, Ланцетовы грозились обратиться в городской отдел образования, если не изменится отношение к их дочери. Администрация школы и слышать не хотела о проблемах с родителями. Дамокловым мечом висела над педагогами установка: решить вопрос с оценками в пользу ученицы, чтобы дело не дошло до гороно - иначе последует увольнение за непрофессионализм. Педагоги невольно вспоминали пушкинского многострадального станционного смотрителя, "сущего мученика четырнадцатого класса, ограждённого своим чином токмо от побоев, и то не всегда".
После скандалов класс по-другому взглянул на свою первую красавицу. Прежние её обожательницы и тайные воздыхатели уже не восхищались ею, и Лиза потеряла всякий интерес к ним, ведь она считала себя солнцем, вокруг которого всё вращается. Ей нужны были новые поклонники и поклонницы - на следующий учебный год она перевелась в другую школу.
Лиза окончила одиннадцатый класс так, как планировали её родители. Многие силы и средства они бросили на успешную сдачу ЕГЭ: нашли "нужных" учителей, которые с помощью обмена SMS за приличное вознаграждение помогли сдать выпускнице экзамены.
В 2011 году Лиза Ланцетова поступила на платное обучение в МГУ им. М.В. Ломоносова.
Задашный (обл.) - от глагола "задаваться" - зазнаваться, важничать.