Глумов же всегда помнил слова, которые ему сказала Кручинина перед тем, как бросилась в воду, о том, что Великатов все знал.
И он пару раз пытался как бы случайно завести с ним разговор на тему, что конкретно тому было известно, впрочем, ответа так и не получил. Но не рассказал ли он кому-нибудь другому об этом?
Также он попытался поговорить об этом с Лыневым, но тот как-то легкомысленно отнесся к разговору.
- Да что он может знать-то? И почему тогда не скажет?
- Может, скрыть чье-то имя хочет?
- И чье?
- Не знаю.
- Я думаю, лучше все забыть, как будто ничего и не было.
- Забудешь тут...
Но наступило лето. И была жара, жара была, жара плыла...
И поэтому всех притягивала Волга, от которой шла хоть какая-то прохлада.
Великатов и Негина тоже пришли к реке и сели на скамейку на набережной. Сначала они оба молчали, но Иван Семеныч первым не выдержал тишины.
- Сашенька, скажи мне честно, ты ждешь нашей свадьбы?
- Не знаю.
- Да? А я вот хочу, чтобы она быстрее состоялась. Мне тяжело, потому что я виноват перед тобой, ведь твое сегодняшнее положение, действительно, непонятно.
- Я к нему, Ваня, уже давно привыкла.
- Ты не должна так говорить! Я ведь, Сашенька, неплохой человек.
- Я знаю...
- А я вот, похоже, тебя совсем не знал... Как оказалось, тебе и подарки предлагали, и разные намеки делали... Поверишь, знал бы я об этом раньше, сам бы этих людей и убил!
- Кто-то их и убил, Ваня...
- Не я уж...Но очень люблю тебя, Сашенька!
- Любишь? Но ты так много времени проводишь с Глафирой Алексеевной...
- Сашенька, я учу ее... От нее зависят наши с тобой доходы... Ты знаешь, что после всех этих трагических событий к нам едут со всей России, а им нужно только одно... И что поделать, если купцы любят комедии?
- А я в них слаба...
- Нет, ты совсем другая. Они со своим умишком тебя просто не достойны. Кстати, тебе известно, что в Глафиру страстно влюблен Глумов?
- Егор Дмитрич?
- Кто же еще!
- Я видела как-то, как он на нее смотрел.
- Это еще что! Он ей каждый вечер огромные букеты дарит, сладости, может, еще что... Совсем потерял голову от Глафиры!
- А она?
- Она тоже... Уезжает к нему по первому его зову. Я ее только прошу, чтобы она хотя бы этот сезон отыграла...
- Так в него влюблена? Странно...Не думала я, что он так хорош! А ее бывший муж как на это смотрит?
- Лыняев? А никак! О нем теперь все местные вдовушки вздыхают, так что не скучает. Муров одно время Глафире тоже внимание оказывал, а сейчас охладел, уезжать за границу собрался после того, как рассказов Лыняева наслушался. А на днях, кстати, годовщина ухода Бориса Григорьевича, и в ресторане при гостинице, где он жил, поминальный обед будет. Сначала на кладбище все встретимся, затем в церковь сходим, а потом всех и помянем. И Сергея Паратова, и Вадима Дульчина, и Кручинину...
- Сколько событий в городе, а я ничего не знаю. Но как время летит, Иван! Значит, получается, что уже год с тех событий прошел...
- И совсем скоро наша с тобой свадьба! Так что не ревнуй меня, Сашенька, мне не до этого! А ты у меня редкий бриллиант, каких больше нет! Помнишь, как тебя Кручинина хвалила?
- Помню. Вот она меня понимала...
- Кстати, я хотел сказать тебе...
- Что?
- Она мне в последнее время сниться стала...
- Кто она?
- Она... Кручинина...
- Это от жары у тебя, наверное, Иван.
- Может, и от жары... Но видится мне, что как будто стою я около сцены, репетирую с Глафирой, но вижу, что это совсем не она, а Елена Ивановна. И подходит она ко мне вся мокрая, а за подолом платья у нее трава какая-то речная тянется.
- Трава? Странно... И что?
- А то, что говорит она мне, что никого не убивала.
- Так с чего же она тогда в воду кинулась?
- Не знаю. Запуталась, может. Сын же у нее взрослый. Не могла она на каторгу идти, это же для него позор был бы на всю жизнь.
- Но если не она, то кто же тогда все это сделал? Ведь не мы же с тобой?
- Не знаю, но кольцо с бриллиантом и гарнитур, которые больших денег стоят, между прочим, тогда так и не нашли!
- Ты хочешь сказать, что Бориса и Сергея могли убить из-за них? Так, что ли? И кто? Лыняев? Муров? Или Глумов? Или Глафира твоя?
- Да какая она моя!
- Так это с ней ты все дни проводишь, поэтому и твоя!
- Сашенька! Перестань уж, пожалуйста, меня мучить! Я люблю только тебя! Но не спокойно мне как-то на душе. Ведь жизнь она такая непредсказуемая. Вот жил человек, хороший, добрый, а потом обстоятельства так повернулись, что он уже и преступником стал...
- К чему, Иван, ты весь такой разговор ведешь?
- А к тому, что ничего мы о себе не знаем.
- Почему ты так думаешь? Вот я себя знаю.
- А я вот нет. Бывают разные обстоятельства.
- Ой, не пугай меня, Иван!
- Да я и не пугаю, те дела уже в прошлом, а у нас скоро свадьба... Виноват я перед тобой, Сашенька. виноват. Надо было сразу на тебе жениться, когда я только тебя сюда с твоей матушкой привез...
- Хватит, Иван, было и прошло... Помню только, что я тогда очень счастливой была...
- А сейчас?
- Не знаю. Скажем так, я удовлетворена. Но пойду-ка я, Иван, лучше домой.
- А я в театр отправлюсь, у меня репетиция скоро.
- С Глафирой?
- С ней, с ней... Но что тут поделаешь, если от нее сейчас летом доходы театра так зависят!
И Великатов поспешил вдоль по набережной, а Негина никуда не пошла, а продолжила сидеть на скамейке. Ох, как я устала! И зачем мне все это надо? Да не хочу я за Ивана замуж идти! Не хочу! Я свободу хочу и денег! Но у меня впереди эта ненужная мне свадьба... А он все только о Глафире думает из-за театральной выручки, а я, что уж тут скрывать, о ее бывшем муже Михаиле Лыняеве. Приехал он из Европы, так его никто и узнать не смог. Раньше он мне, правда, комплименты говорил, но сейчас как будто совсем не замечает. Не зря же Иван говорит, что все вдовушки в городе по нему сохнут. Глафира глупа была, не ценила то сокровище, что имела, а он ведь не прост, совсем не прост... И сила в нем чувствуется... Ох, как я не хочу этого скорого замужества! Не будь его, я бы Лыняева не упустила.
Или вот тот же Глумов влюблен в Глафиру, а ведь когда-то он мне предлагал свою любовь, а я отказала. Может, зря? Как-то так получилось, что я знала сильную страсть только на сцене, а не в жизни. Да, Иван меня любил, я же была так занята своими ролями, премьерами, что все это как-то прошло мимо меня.
Но что же делать? Любви хочу! Страсти! Я порядочная женщина, но какое же это все-таки искушение - мужчины...