С.А.Г. 

~    Собрались как-то два поэта
     поговорить про то и это.
     И время, сдерживая бег,
     подслушало сей разговорец странный.
     А вот уж правду или нет
     судить о том теперь не мне,
     а вам, читатель своенравный.

     "Что делать мне?" - спросил поэт,
     которому на кухне стало тесно,
     в ответ... (вдруг стало интересно
     какой же даст ему совет
     не кто-нибудь, а бывший грузчик,
     к Парнасу кравшийся лазутчик,
     впитавший многих знаний шум,
     в быту зато тяжелодум ужасный)
     Изрек он: "Жизнь была прекрасной
     до этого вопроса, брат!

     Что делать мне? Х-м! Тебе легко
     писать, читать, напропалую
     в аудиторию любую.
     Тебе рукоплесканий звук
     ушей не режет, слава богу!
     Ну, стащат девки из под рук
     стишков глядишь с другой десяток,
     но ведь и Слава ширит круг
     за ней Признанье, и... порядок.

     Но если б ты познал любовь
     про-стран-ствен-ную к тайне слова
     ты этого вопроса снова
     не задавал бы в сотый раз,
     но вновь и вновь, кусая губы в кровь,
     ответ искал в тиши аплодисментов
     в неизъяснимой немоте моментной
     в безудержной слезе из восхищенных глаз?!

     Что делать мне? А просто жить!
     И не писать пока неймется,
     не петь попало с кем придется
     и в споры не вступать, мой друг,
     с тем, кто не ценит узкий круг!"

     "Тебе легко судить об этом," -
     ответил грузчику подстать
     сантехник бывший, - "ты был развит
     на поэтических харчах,
     а я прочел всего две книги.
     Зато какие!", - тут он затылок почесал,
     чайку еще подлить привстал.
     "Зачем учиться? Уж не молод,
     к тому ж, ты сам прекрасно знаешь,
     что я - сложившийся как мэтр,
     а тем, кто сложен - перекрой
     пойдет во вред, навряд ли в пользу".

     "Ты прав, мой друг! Тому, кто сложен,
     кто сотворен был словно бог,
     который сам сложен из глины	
     иль взят из мрамора куска,
     и вправду - перекрой ужасен -
     разрушит замысел творца.
     Но ты, как я - лишь червь земной,
     а это (без обиды только)
     значит, что мы - живые. По секрету,
     а живым меняться, то есть жить,
     пристало... Бояться надо омертвления,
     недвижности, а не ученья.
     Учиться хоть не всем дано,
     но интересно все равно..."

     Вот так легко про то и это
     чаи гоняли два поэта.
     И время сдерживало бег,
     подслушать, видимо, хотело
     о чем душа еще болит,
     о чем душа уже отпела,
     и с чем простилася навек?
     Понятно, что ж, поэтов кроме
     о том никто не говорит...

Пнд  18-02-2002