В городе N неспокойно. Тревожно. Мрачно и подозрительно. Напуганные жители сидят по своим малогабаритным квартирам, по три раза проверяют все запоры в старых домах и без лишней нужды не выходят на улицу после заката.
- Куда смотрит полиция? - возмущалась утром на лавочке бывшая профсоюзная активистка Клавдия Ивановна. - Убивают людей почем зря!
Подруги-пенсионерки скорбно поджимали губы и согласно кивали. Руки привычно тянулись в карманы, но семечки уже полгода как были запрещены законом.
- Эх, яблочек бы сейчас! - резко сменила тему Клавдия Ивановна.
- Никак тоже запретили? - всплеснула руками Никитишна, самая молодая из подруг.
- Типун тебе! Кто ж их запретит? Яблоки, они полезные! Доктор знаменитый, такой видный мужчина, ну вы знаете, бородатый, так он сам по телевизору говорил, что полезные.
- А сок яблочный? Сок ведь запретили! - вмешалась в разговор дородная Петровна из соседнего дома. - Мой внук до сих пор сочку просит! А я ему что? Запретили, говорю. Не положено. Один раз, - Петровна оглянулась по сторонам и перешла на драматический шепот, - я потерла яблочко и через марлечку его, через марлечку. Внучек с таким удовольствием выпил, аж причмокивал! А сын как узнал вечером - крику было! Мол, сдадим тебя обратно в село, будешь там закон нарушать. Ишь, каков охламон! Мать его кормила, поила, воспитывала - а он на мать кричать! А я...
- А к моему на работу полиция приходила, прямо в офис. Штраф выписали, за бумажки какие-то, - перебила подругу Никитишна. - Говорила ему - попадет тебе за эти бумажки! Есть компьютер, вот и пиши на нем чего тебе нужно.
- Ой, божечки! А я по телевизору передачу смотрела, там такой хороший препарат показывали, от всего помогает! И от головы, и от давления! Так я на бумажку название записала, голова дырявая! Никак бежать домой, сжечь ее от греха? - заволновалась Петровна.
- Да уймись ты! Пенсионерам можно и на бумажках. Специально в законе послабление сделали. Но только чтобы ручки с синими чернилами! - успокоила Петровну Клавдия Ивановна.
- А черные? У меня одна черная осталась! Что теперь - выбрасывать? Хорошая ручка, почти новая!
- Ты что, нельзя выбрасывать! В утилизацию отнесешь. До конца года можно все запрещенное в утилизацию сдать без штрафа.
- Успокоила! Побегу сдам, пока не забыла! Ой, а это кто? Никак, участковый? Говорила я, что краску нужно было с лавочки нашей содрать! Сейчас опять прицепится, зачем покрашено! Или может лавочки уже запретили, тьфу-тьфу, чтобы не накликать.
Участковый, молодой парень с очень серьезным выражением лица, и правда направился прямиком к лавочке, на ходу открепляя с пояса планшет.
- День добрый вам, Павел Петрович! А за лавочку не сердитесь, я мужу сказала, он на выходных все сделает в лучшем виде! - затараторила Клавдия Ивановна.
- Лавочка? - недоуменно нахмурился участковый. - Точно. Лавочка. Да, уберите это все безобразие, а то оштрафую. Но вообще у меня другой вопрос. Сами знаете, какая у нас в городе ситуация. Вот, смотрите сюда, узнаете этого человека?
Участковый включил планшет и развернул экраном к пенсионеркам. На экране высветился портрет пожилого мужчины. Высокий лоб, морщины, худощавое лицо, серьезный взгляд из-под карикатурно густых бровей.
- Информация секретная, - важно сказал участковый. - Так что, узнаете? Есть информация, что этот... мужчина проживает где-то неподалеку.
- Ой-ой, что делается! Внука заберу и в село съеду, пока не поймают! - Петровна аж поднялась с лавки.
Клавдия Ивановна глянула на планшет, нахмурилась, наклонилась ближе, резко вдохнула и отвела взгляд.
- Что, узнаете? - участковый бдительно посмотрел на Клавдию Ивановну.
- А? Кто? Я? Нет, нет, я... просто сердце прихватило. Ужас-то какой... творится...
- Что, никто не видел? Не знаете такого? Ладно, дальше пойду. А вы подумайте, если вспомните или на улице кого-то похожего встретите - сразу звоните. Дело, напоминаю, серьезное!
Участковый важной походкой направился к соседнему подъезду. Клавдия Ивановна посидела еще минут десять, невпопад отвечая на вопросы подруг, и начала собираться.
- Пойду до аптеки пройдусь, что-то голова тяжелая. Может, таблеточку какую...
Подруги сочувственно покивали, переключились на обсуждение разрешенных и запрещенных рецептов и не заметили, что Клавдия Ивановна торопливо направилась в противоположную от ближайшей аптеки сторону.
Бывший художник Степан Синицын лежал на диване и смотрел на стену. В последнее время это нехитрое занятие занимало большую часть его времени.
Дверной звонок выдал хриплую трель.
- Ходят... охота им ходить! - Степан накрыл голову подушкой.
Неизвестный посетитель оказался настойчивым. Пришлось идти открывать.
Шаркая ногами в комнатных тапках, Степан подошел к двери.
- Никого нет дома!
- Степа, открывай!
- Даже не подумаю.
- Открывай немедленно!
Звонок истерически зашелся бесконечным хрипом.
- С ума сошла!
- Открывай, говорю!
- Вот прицепилась... - Степан неохотно повернул защелку.
Клавдия Ивановна бесцеремонно внушительным бюстом вдвинулась в квартиру бывшего одноклассника.
- Дай пройти.
- Чего тебе? Опять нотации будешь читать? Нормально все у меня. Лучше всех, - Степан неохотно посторонился.
Клавдия Ивановна уверенно прошла в единственную комнату. На выгоревших обоях темнели прямоугольники и квадраты разных размеров.
- Я присяду?
- Как хочешь. На кофе с чаем можешь не рассчитывать, - Степан криво улыбнулся. - Не положено нынче кофе с чаем.
Гостья с сомнением посмотрела на диван и отодвинула от стола табуретку.
- Степа, я все знаю.
- Я тоже. Дважды два - четыре. Мама мыла раму. "А" и "Б" сидели на трубе...
- Перестань!
- Я уже давно перестал. Ничего запрещенного не делаю. Лежу на диване. На диване еще можно лежать или уже запретили? Может, пора деревянные полати сколачивать? Или гвозди тоже нельзя?
- Степа, к нашему дому только что участковый приходил. Фото показывал. Твое, между прочим, фото.
- Никак, я стал знаменитым? Кто бы мог подумать? Что, победил на конкурсе "Неудачник года"? Выиграл приз за самое одухотворенное лежание на диване?
- Степа, это ты их всех убил?
- Так. Приехали. Клава, у тебя все хорошо? Может, помощь какая-то нужна?
- Это тебе нужна помощь. Полиция маньяка ищет, твое фото по району людям показывают. Спасибо, соседки мои тебя не узнали. Фальшивые брови где взял? По Интернету заказал?
- Клава, Клава, подожди. Давай я тебе все-таки чаю сделаю? Я вот тут припрятал немного, на крайний случай.
- Что, отраву в чай добавить хочешь? Четыре человека! За что?! Если хочешь знать, я сказала... подруге одной, что хочу к тебе в гости зайти! Если со мной что-то случится - она будет в полицию звонить!
- Стоп-стоп-стоп. Давай еще раз. Ты считаешь, что я кого-то убил, что якобы меня ищет полиция - и ты ко мне приходишь, одна... зачем, Клава?
Клавдия Ивановна нахмурилась.
- Я тебя пятьдесят пять лет знаю, Степа. С первого класса. Я не верю, что ты просто так... наверное, был какой-то повод. Не знаю. Может, это были какие-то плохие люди? Или, может, ты по ночам ходишь? Лунатизм - я читала, такое бывает! Может, тебе лечиться надо? Пока не поздно, иди пускай тебя в больнице проверят. Справку дадут. Чтобы не в тюрьму, а в больницу... а я тебе буду... пирожки носить... домашние... пока их тоже не запрети-и-или-и-и...
Клавдия Ивановна плакала, бывший художник Степан Синицын сидел на диване, обхватив голову руками.
- Клава... хорошая ты женщина, Клава. Жаль что у нас с тобой... эх, ладно. Проехали. Знаешь, когда живопись... запретили... и все картины - в утилизацию... я сначала думал покончить с собой.
- Ты что! С ума сошел! - вскинулась Клавдия Ивановна. - Грех большой!
- А для чего мне жить, Клава? Зачем? Дети взрослые, разъехались уже. Ну, поплачут немного. Это даже полезно. Жена бывшая... сама знаешь, даже плакать не будет.
- Так можно дизайнером! В Интернете! Тебе предлагали, ты сам говорил, я помню!
- В Интернете! - Степан скривился и покачал головой. - Клава, ты не понимаешь. Краска - она пахнет. На холст ложится... мазок, еще один. Отходишь, смотришь - есть! Холст оживает, понимаешь, Клава? А это их... в Интернете... клик-клик мышкой. Тьфу.
- Ну хоть что-то! Помрешь - и этого не будет!
- А если будет? Помнишь, Клава, "хорошую религию придумали индусы"... может, и я куда-нибудь попаду, после смерти, где чертов минимализм в законах не прописали? В параллельную вселенную, Клава? Не могу я без красок. И без картин своих... Нужно обои переклеить, чтобы хоть следы эти не видеть, где картины висели. А у меня рука не поднимается.
- Дурак ты, Степа... какая параллельная вселенная. Говорю, милиция тебя ищет! За убийства! Ты за что их? Это они, что ли, за твоими картинами приходили? Когда на тебя донос написали?
- Клавочка, дорогая ты моя, хорошая ты женщина! Тех, кого бы я хотел убить, слишком хорошо охраняют. Они в кортежах ездят, за бронированными стеклами. Кортежи, кстати, не запретили. Своя шкура важнее чертова минимализма. Это с трибуны хорошо кулаками трясти про экологию, сознательное потребление... что они там еще любят говорить?
- То есть ты мог бы... убить?
- В теории, Клавочка, только в теории. На практике я лежу на диване и смотрю на стену. Вспоминаю свои картины.
- Но... тебе же разрешили их сохранить на компьютере!
- О да! Добрейшие люди, - Степан усмехнулся. - И правда разрешили. Теперь у меня в компьютере есть бездушные картинки. А картин... нет больше моих картин. Они мне... как дети... Клава, понимаешь?
- Степа... так это... не ты? Точно? А почему тебя тогда искали? Это же твоя фотография была, на планшете. Только брови не твои. Фальшивые, что ли?
- Да это я краской мазнул. Брови. Маскировка такая.
- Ты?! - Клавдия Ивановна вскочила с табурета и попятилась в сторону двери.
- Да сядь ты, чего всполошилась. Не убивал я никого. Картины рисовал... на стенах. Красок спрятал немного. Не все в утилизацию отдал. В последний раз когда ходил, заметил меня один тип, раскричался, полицию грозился вызвать. Я сбежал... а он, видимо, в полицию пошел. Правильный, сволочь! Теперь найдут, если фоторобот сделали.
- И... что?
- Да ничего. Штраф выпишут. А что с меня взять? Пускай квартиру продают. Нет у меня больше ничего.
- А где ты жить... будешь?
- Под забором где-нибудь. Ночевать под заборами еще не запретили?
- Степа... ты если вдруг... если ты... я всегда...
- Знаю, Клава, знаю. Спасибо тебе. Может, я благодаря тебе до сих пор... не в параллельной вселенной.
- Ой, а если не ты... а кто тогда убивал?
- Кто-то убивал. От такой жизни кто-то в параллельную вселенную, а кто-то - за оружие. Такая жизнь, Клава. Плохая жизнь у нас стала, а люди... люди разные. Есть плохие, а есть и хорошие.
- Степа...
- Ну что ты опять плачешь, а? Давай я тебе все-таки чаю сделаю...