Итак, начальная цель достигнута - мы в Германии. Как говорится: получили то, что хотели. Но что же ждёт нас в будущем? Есть ли предпосылки для оптимистичных прогнозов?..
Одни неплохо здесь обосновались и вполне довольны своим общественным положением, другие безумно тоскуют и мечтают непременно вернуться обратно. Многие и возвращаются. А некоторые, не выдержав такого жестокого испытания судьбы, заканчивают свою жизнь самоубийством. Да, есть, к сожалению, и такие случаи.
Как это ни печально, но в данный момент, немалая часть русскоязычного населения среднего возраста находится не у дел, то есть, - это либо безработные, либо "социальщики".
Без труда можно предположить, что в ближайшем будущем особых изменений не предвидится, и радужные надежды, появляющиеся иногда в неунывающем подсознании переселенцев, день ото дня безнадёжно тают. Времена, когда переселенцев, прибывающих на родину предков, встречали с оркестром и цветами, давно уже прошли.
В лучшем случае их стараются не замечать, в худшем - обвиняют во всех экономических, социальных и других проблемах, которые нынче переживает Германия. Раньше, говоря о росте числа наркоманов, преступников и получателей социального пособия, как правило, упоминали иностранцев. Теперь - российских немцев. А тем временем, именно российские немцы сегодня самая незащищённая группа населения. Вернее сказать, та, что не может за себя постоять.
Турков, например, уже просто так не поругаешь. Среди них есть и крупные бизнесмены, и адвокаты, есть даже пара депутатов Бундестага. На страже прав чести и достоинства албанцев
или, допустим африканцев, стоит множество общественных организаций, а также левые партии. Ну, а немцы-переселенцы предоставлены сами себе.
Во-первых; потому что их приём, адаптация и т.д. исключительно внутригерманское дело, и никакая международная общественность или организация вмешиваться в него не будет. А во-вторых; российские немцы, получившие разрешение на переселение, юридически ничем не отличаются от коренных немцев. Но весь парадокс заключается в том, что, как раз, местные бюргеры и иностранцы, немцами их не считают. А отсюда возникает напряжённость не только в умах, но и в повседневной жизни.
Нимб "народа-мученика" определяет необходимость постоянного подчёркивания пережитых несчастий. Это нормально, так-как боль у старшего поколения ещё жива и остра.
Грустно другое - часто наблюдаемое отсутствие желания примирения, жажда полного отречения от всего русского, отталкивание русской культуры и языка, хотя большинство из нас неразрывно с этим связано. Если посмотреть в заполненные залы, где собираются на различных мероприятиях переселенцы, то складывается представление, что почти все наши, относительно молодые соотечественники, продолжают пахать казахстанские поля и стоять на трудовых вахтах в промышленных центрах бывшего Союза, а на историческую родину прибывают исключительно люди пенсионного возраста, хотя это далеко не так. Дело в том, что общественно-активные пожилые люди, способные достаточно хорошо изъясняться на немецком языке, и формируют порой официальное мнение. Энергии этих людей можно только позавидовать. Но жить целеустремлённо, с оптимизмом смотреть вперёд, шагая в никуда,
нас научили ещё "там", на "неисторической родине". Нами, порой, забывается, что душевная смута, болезненные размышления о своём месте и назначении в этом мире (неминуемо настигающие всех тех, кто способен мыслить и сопереживать), собственно говоря, и делают человека человеком.
Когда человек находится на распутье, когда он не охвачен единственной страстью - набить карман шуршащими купюрами, тогда он получает возможность, быть может, первый раз в жизни, заглянуть в себя, многое переоценить и думать не только в категориях: "где работаешь?", "сколько получаешь?" Конечно, наше яростное меркантильное сознание всё это напрочь отрицает. Особенно, если в супермаркете жена возбуждённо восклицает: "Ой, Вань, смотри какая блузка", с вожделением взирая на дорогую вещицу.
Наблюдается и традиционная дистанция между бывшей интеллигенцией и "простым народом", глубоко убеждённым, что эти "чистюли" не хотят вкалывать и поголовно торгуют пылесосами и одеялами. Знать, не потерял наш труженик и здесь здорового классового самосознания.
А ведь, действительно, с трудовым перевоспитанием бывших интеллигентов, дело обстоит не лучшим образом. Зато народ убедился в верности своих старых подозрений, что все они малополезные элементы. Наконец-то, кто чертил, писал, считал, учил, а тем паче руководил, упали так приятно низко и в лежачем положении ждут, когда им родина предков даст объективную оценку. Каковы будут оценки, мы знаем уже заранее. Все эти "образованные" могли эффективно существовать только в своей языковой среде, так как их "средством производства" являлись знания и перо, - без этих двух составляющих, без этих коммуникативных средств они автоматически становятся "инвалидами". Поэтому, бывшая преподавательница высшего учебного заведения не в состоянии выполнить простую работу в бюро на фирме, а опытный заводской инженер не может встать у чертёжной доски, так как не знает немецкой технической терминологии и других особенностей здешней кухни в конструкторском бюро.
Водителя, сменившего руль грузовика-КАМаза на руль грузовика-Мерседеса, эти проблемы практически не волнуют, потому что, пересчитав количество педалей в кабине немецкого грузовика , он убеждается, что оно совпадает с количеством педалей в родном КАМазе и приходит к утешительному выводу, что жизнь тут и там течёт по одному и тому же руслу. Между тем, наши соотечественники в Германии чужой хлеб не жуют. По данным Земельного комитета католиков Баварии, опубликованным рядом журналов и газет, поздними переселенцами, прибывшими в Германию за период с 1992 по1999 годы, только в 1999 году внесено в пенсионную кассу на четыре миллиарда марок больше, чем получено из неё.
А за все эти семь лет, согласно публикации журнала Шпигель, переселенцы внесли в государственную казну на тридцать миллиардов марок больше, чем было потрачено на них.
Многие политики и средства массовой информации, играя на чувствах обывателей, время от времени преподносят сенсации, стремясь представить нас то преступниками, то иждивенцами-захребетниками, хотя, ещё раз подчёркиваю - по данным уже Института экономики Германии, переселенцы, в целом, вносят в пенсионный фонд, больничные кассы и прочие страховые фонды намного больше, чем получают. Мы живём в обществе тотальной конкуренции. В нас тоже видят конкурентов, и соответственно с этим выстраиваются стратегия и тактика.
Политики, предприниматели и избиратели - вот те три силы, которые решают всё. Важно, чтобы у нас были общие цели и стремление к сотрудничеству. Наша сила - во взаимодействии, без которого мы останемся наедине со своими планами, надеждами и желаниями. Вместе мы имеем шанс многое изменить.