- Ууу, шакалы! Твари сионистские! Жизни меня лишили!
- Не ты один лишенец, тута все такие, болезные.
- Суки! Дети грязной свиньи! Прицельным в меня из "Меркавы" бабах-бабах-бабах!
- Чего-та у тя танк как револьвер пуляет. Прибрёхиваешь, поди. И не в тебя, а в тулово твое попали. Дырку из него сделали, оно тя и испустило. Ладно, ты чё решил? Будешь провожать тело в последний путь или сразу за новым?
- За новым? Сейчас?
- Если не спешишь, можешь в привидения податься, годков эдак сто-двести покуражиться, убивцу своему во сне кукиши казать или че похлеще. А нет, так катись на мнемообработку, бери новое тело...
- И в бой! Слава Аллаху!
- Какой бой? Прежде в памперс ссать научись.
- Я тебя... Да где ты прячешься? Почему я тебя не вижу...
- Правильно, не видишь. Потому что, а, глазья твои на ошметках трупака остались, бэ - здесь ад кромешный, темно, понимаешь, дурило? Ты не видишь, не слышишь, у тя тока шестое чувство осталось для общения с себе подобными. Чё притих?
- Как... ад? Я ж бою погиб, мне в рай надо, к прекраснооким девам.
- А чем ты баб-то охаживать собрался? Ладно, попробую помочь, коли и правда, герой. Полетели, щас свет будет.
За линией горизонта открылся великий белый простор. Две тени подлетели к пушистому пятну света, на котором восседали Высшие Силы.
- Не робей, - подбодрила передняя тень вторую, пытавшуюся пасть ниц, но не понимавшую, куда падать.
- Уймись, собака!
- Как ты догадался? Кстати, я чемпионом породы был. Ладно, не лезь поперед лайки в пекло, стой, думай свою речь. Дорогие Высшие Силы, тут душа воина алчет справедливости и обильного посмертного секса. Поспособствуйте, а? Может, как-то в порядке льготной очереди? Да он сам объяснит, что там ему полагается. Эй, орел пустынь, твое слово.
- О, всемогущий! Я, Ясир Захер, пал в бою с неверными за имя твое и во славу твою. За то обещаны мне семьдесят две гурии. Как же я могу овладеть ими?
Высшие силы глубоко вздохнули. Колебание воздуха подхватило воина ислама и стремительно понесло в точку альтернативного перехода к сущему.
Карповна толкнула дверь курятника:
- Кланя, - громко завопила она, - я за петухом.
- Что орешь? Вот она я, - Клава вытолкнула из подсобки свое стокилограммовое тело в найко-китайском костюме, - Забирай окаянного. Еще месяц назад семьдесят две несушки было, нынче и половины не осталось. Сутками их топчет. Всех перемял, да еще клюет, террорист, если девка ерепенится, перья с нее дерет. Ты вот дело предложила, ветеринара нашего, Рабиновича, курником побаловать. Эй, Шахид, цып-цып-цып...