Где-то в начале 70-х, утром, придя на завод в свой отдел - отдел Главного конструктора , мне сказали ,что только что звонила секретарша главного и просила срочно зайти " к самому". Главным инженером на заводе был тогда Любимов (не помню как звали). Известно, что его отец был наркомом торговли во время войны. До прихода на завод он несколько лет работал в торгпредстве в Париже. Зная, что я свободно владею французским, он решил меня представить в отдел внешних сношений нашего министерства. Он сказал, что на совещании директоров заводов представитель этого отдела министерства жаловался министру на трудности, связанные с подбором кадров для приемки у изготовителей оборудования, заказанного за границей, ввиду почти полного отсутствия в отрасли технических специалистов, хорошо владеющих иностранными языками.
Зная, конечно, что никто меня, еврея, ни в какую загранку не пошлет, я все же решил съездить в министерство, тем более, что мне хотелось посмотреть изнутри на это импозантное здание, только что воздвигнутое на Новом Арбате (я когда-то жил на самом Арбате).
Меня внизу ждал пропуск, и я поднялся на четвертый этаж, повышенной высоты, где находились кабинеты министра и многочисленных замов. Зам министра по вешним сношениям был тогда человек со знаменитой фамилией - Рыбалко (впоследствии оказалось, что это "так таки" брат очень известного маршала бронетанковых войск). Родство это было под стать родству тогдашнего министра электропромышленности Антонова - брата знаменитого авиаконструктора, чья "фамилия" летает и по сей день. Войдя в кабинет, я увидел стол, покрытый зеленым суком, скорее напоминающий своей длиной банкетный стол, и на дальнем конце, поперек него, огромный письменный стол упомянутого зам министра. Отложив какую-то бумагу, не предложив сесть, он задал несколько вопросов, потом, решив похвастаться своим дипломатическим образованием, он заговорил со мной по-французски. Чтобы дать ему понять, что он имеет дело с "носителем языка", я ответил ему, шутя, по-французски, стандартным картежным выражением: " Ваши карты не играют - мои козыри старше!" Не уверен, что он всё понял. Тут же он нажал на кнопку, и за его спиной открылась дверь, откуда вышел человек, которого он представил как начальника отдела кадров. Небольшого роста, с короткой стрижкой, плотного телосложения, в тенниске с короткими рукавами. На правом предплечье изнутри крупные синие буквы татуировки - "Вова". Повторно вопросы об образовании, какие еще языки изучал, кем работаю. Пауза. . .
И вот тут то он и вытаскивает из заднего кармана своего "крапленого туза":
--
А вы, собственно говоря, член партии?
--
Нет.
--
Дак, что же вы, голубчик ????
--
Вот, видите сами, какая ситуации - добавил Рыбалко.
Я сказал что-то вроде " Всё равно приятно было познакомиться!".
Через несколько месяцев произошел случай, в некоторой мере связанный с указанным визитом.
Как-то утром, только собрался в цех, звонит секретарша - просит срочно зайти к главному.
- Тут молодой человек из министерства хотел с тобой поговорить. Зайди в кабинет моего зама - он тебя там ждет для конфиденциального разговора.
Зашел в указанный кабинет на том же этаже. За столом отсутствующего хозяина сидел элегантный молодой человек одетый "не по-нашему" (вспомнилось "заграничная работа - тонкое шитьё..."), а я -- в рабочем халате. Встал навстречу и говорит:
- Я из отдела Внешних сношений министерства. Мы с вами уже встречались.
- ???
- Помните. Несколько месяцев тому назад в Москве состоялась сессия высокой франко-советской комиссии по техническому сотрудничеству. Мы тогда организовали ознакомительную экскурсию на ваш завод "Москабель" для большой группы французских специалистов и вы эту группу сопровождали.
В составе этой группы, членов которой мне не представили, входили иностранцы и министерские функционеры. Поди знай. "ху есть ху".`
Во время посещения цеха кабелей связи начальник лаборатории стал объяснять с моей помощью устройство линии по непрерывной сварке и гофрированию стальной сварной оболочки вокруг магистральных кабелей связи. Линия, созданная в ЦНИИМЕТМАШ, и изготовленная на его опытном производстве, была большим достижением для того времени, т.к. повышала надежность кабелей и производительность труда.
Начальника лаборатории кабелей связи, не имевшего прямого отношения к созданию этого оборудованию, выдвинули вместе с авторским коллективом на Ленинскую премию за то, что он насчитал авторам огромный экономический эффект. Расчет проводился исходя из замены свинцовей оболочки на стальную, хотя к этому времени почти вся продукция уже выпускалась под алюминием. За пять лет до того он же получал Ленинскую за переход со свинца на алюминий.
Директор крупнейшего во Франции кабельного завода в Лионе похвалил технологию, однако, когда начальник лаборатории спросил купят ли "у нас" такие линии, тот мгновенно ответил:
- У вас? - Ни в коем случае! Ясно видно, что фирма-изготовитель сработала эту линию перед тем как испустить последний дух. Посмотрите, хотя бы на качество поверхности литых деталей, станины даже не покрашены. Гляньте на внешний вид пульта управления, какие кнопки, сигнальные лампочки, не говоря уж о габаритах стрелочных измерительных приборов! Нет, с такими подыхающими фирмами мы дела не ведем!
Наверное, француз зло шутил, и в процессе последующего перевода я постарался замять инцидент.
Небольшое отступление. Через некоторое время, а именно, осенью 1970 года, в силу личных обстоятельств, я попал в Париж на "Автосалон - 70". В том году, на стенде СССР, впервые показывали последнюю модель "Жигулей".
Я стал прислушиваться к разговорам посетителей, наклонившихся над открытым моторным блоком:
- Глянь! -- будто поднял капот трактора. Ты видел поверхность литья блока цилиндров? Такую машину у нас никто не купит!
Это мне уже что- то напоминало (дежавю, говорим мы "по-ихнему").
После посещения цеха вернулись в заводоупрвление, где в кабинете директора длинный стол для совещаний был уставлен (конечно, за счет профкома!) бутылками и блюдами со всякими закускам. Черная икра горкой в нескольких глубоких тарелках, свидетельствовала о высоком уровне жизни нашем
("нищем" предложил замену компьютер). Директор, уже сидевший на своем "рабочем месте", за своим столом, покрытым белой скатертью, радостным жестом встретил вошедших.
Директор Куцовол - самый высокий человек на заводе, а по совместительству и самый крупный, был ростом больше 2-х метров и весом свыше 150 кг. Считался хорошим малым, но страсть к выпивке уже обагрила его нос.
Тут к нашей группе присоединились ещё двое. Одного я неоднократно видел в подобных ситуациях - это была серая, малозаметная личность - представитель КГБ, курирующий наш завод (спросят - скажи, что я представляю профком!). Вторая - секретарь парткома, уверенная в себе, довольно нарядная властная женщина.
Только сели, налили, начали анализировать гастрономические возможности застолья, как вскакивает секретарь парткома:
- Переведите, произнесла она строго, не повернув голову в мою сторону, и начала с ходу, без запинки:
" Позвольте мне поднять эту рюмку за вашу прекрасную страну, где похоронен наш герой Полетаев. У него там даже памятник стоит ... " .
Посмотрела на меня:
.- Чего не переводишь?
- Придумайте, пожалуйста, что-нибудь ещё, потому что Полетаев герой Италии и похоронен, кажется, в Генуе.
Секретарь партком как-то сразу увяла и, оставшаяся без козырей, оставила игру, сказав: "переведи им что-нибудь"... тут же занялась закуской. С дальнего конца стола , слегка набравшись к этому моменту директор, подсказал: "переведи , только, чтобы всё было прилично !..."
После застолья перебрались в просторную приемную и заводчане стали обмениваться с французами буклетами, проспектами и памятными значками.
Директор лионских кабельных заводов достал из портфеля большую плоскую коробку, вынув из неё прекрасно изданный альбом, передал его мне со словами:
- Недавно нашему заводу исполнилось 200 лет и я заказал этот альбом. тиражом в сорок экземпляров. Думаю, что, как специалисту, хорошо владеющему нашим языком, наш подарок вам понравится. Я поблагодарил и стал перелистывать страницы, поскольку разговоры перешли на общие, далекие о техники, темы и подключились другие переводчики.
Альбом иллюстрировал двухсотлетнюю историю бывшего канатного завода, построенного в середине 18-го века на берегу Рона для оснастки судов. Большое количество канатов требовалось и для проводки (умышлено не пользуюсь словом "волок") судов вверх против стремительного течения Рона. Со временем появились и стальные канаты, скрученные из стальных проволок. Как известно, проволоку изготавливают, многократно протягивая её через конусные фильеры - волоки методом "волочения". Одна из гравюр изображала волочильное производство середины 18-го века.
Высокое помещение. На противоположных стенах, примерно на половине высоты, устроена площадка. Посередине с потолка свисает канат с люлькой-сиденьем на нижнем конце. У волочильщика на поясе закреплен захват. Он поднимается на площадку с отдающей катушкой, захватывает конец проволоки, пропущенный через фильерную доску, усаживается на свою люльку и, отталкиваясь, как на качелях, улетает через помещение, к противоположной площадке с приемной катушкой. Там он раскрывает захват и обратным качем возвращается в исходную позицию, чтобы всё повторить с начала...
В этот момент около меня выросла импозантная фигура какого-то начальника:
- Что рассматриваете? - Рассказал.
- Покажите, пожалуйста - и, взяв у меня из рук альбом, сказал, мелком заглянул в него.
- Да, интересно - и добавил, захлопнув альбом и прижав его к телу с противоположной от меня стороны,
- Почитаю дома, у меня там есть словари. А сейчас я пошел, а то мой шофер меня заждался...и вышел вон.
Кто- то из французов эту сцену заметил, и что-то спросил.
- Не беспокойтесь - наверное, прочтет и пришлет на завод, а тут меня найдут.... Тот хмыкнул.
А всё-таки больше всего было "за Державу обидно".
Всё это мгновенно пролетело в мыслях. Молодой человек, меж тем, продолжил:
- Мне звонили из ЦК и предложили сопровождать их делегацию, отправляющуюся отдыхать на французскую Ривьеру. (Я когда-то слышал от Эренбурга что там есть вилла ЦК, официально числящаяся за компартией Франции).
Я обратился к нашему министру, - продолжил молодой человек - с тем, чтобы он разрешил мне воспользоваться этим предложением. Министр согласился только при условии, что найду вместо себя переводчика - специалиста по электротехнике. Дело в том, что в ближайшее время в Москве состоится конгресс, организованный Международной Электротехничской Комиссией, а параллельно пройдут ряд технических переговоров. Вам наверняка будет интереснее, чем мне. Ваш директор вас отпускает на это время. Зарплату будете получать на заводе. Я согласился и он, весьма обрадованный, простился со мною.
Вскоре меня пригласили синхронным переводчиком на указанный конгресс. Переговоры в комиссиях касались самых актуальных тем (для того времени) из разных областей электротехники. Обсуждались капсульные гидрогенераторы, электролизные установки для получения алюминиевых катодов весом до 25 т. для будущего сибирского завода (французы предлагали максимум 5 т.), силовые герконы, мощные высоковольтные тиристоры, управляемые светом. Обсуждалось возможность применения силовых кабелей со сверхпроводящими жилами или с натриевыми жилами. С двумя последними получилось, увы, как в детской присказке "жилы долго не живут".
Первые боялись нагрева от токов короткого замыкания, а вторые - случайного попадания влаги в разделках при монтаже или ремонте. (Доселе помню эффект, возникший при опускании в чернильницу соседней парты кусочка натрия.)
Конечно, об этом на переговорах речь не шла. Это было известно из заявок конкурентов, которые давали критический обзор существующего положения в той или иной области техники. Запомнилось остроумное выступление генерального директора государственной всеобщей электрической компании CGE, который сетовал на то, что "часто руководители фирм не хотят вкладывать деньги в науку. Считают, что это также разорительно, как и завести любовницу, получая, в последнем случае больше удовольствия !"
Он же, во время беседы в перерыве, заметил: "Проблема - научные кадры.
Как-то ещё находят искателей, которые ищут, но все ищут искателей, которые находят!"
Это лишь некоторые забавные разрозненные эпизоды, что запомнились, как выходящие из ряда будней заводского инженера.